Страница:
«Шахта Платт… Может быть, отец говорил о ней?.. Когда?»
«Я думаю, — произнесла через некоторое время Крей, — я слышала от матери про эту шахту. — Она нерешительно взглянула на Люка, молча стоявшего у дверей. — Мне кажется, моя мать и тётка ссорились из-за этого. Я была очень маленькой, но я помню, как тётя сердилась на мать и просила никогда не вспоминать про шахту».
«У неё были драгоценности, похожие на эти».
Когда она заговорила о детстве, лёгкая тень неуверенности легла на её совершенное лицо, и Люк вспомнил, что ей всего двадцать шесть лет — она моложе его. Покрытым красным лаком ногтем она поскребла по серёжке, на которой с течением времени появились отложения солей. «Окисленная сера и сурьма, -определил Томла Эл, — смешанные со следами минералов и грязи».
«У моих тётушек были такие же, — задумчиво произнесла Лея. — У тёти Руж, тёти Селли и тёти Тиа — сестёр моего отца. — Губы её сложились в усмешку. — Они никогда не оставляли попыток сделать из меня „настоящую принцессу“ и найти мне стоящего жениха -какого-нибудь безмозглого хама из древней правящей династии».
«Такого, как Изольдер?» — вспомнил Хэн наследного принца Хейпс Консорциума, бывшего поклонника Леи. Лея в ответ только скорчила гримасу.
«У них были драгоценности, похожие на эти, — продолжала Лея. — Это бронза Старой Республики. Да и её выполнение весьма характерное».
«Наверное, поначалу карманы Маккама были полны этих драгоценностей, раз он мог так долго покупать яррок», -заметил Хэн.
Лея сняла свою серьгу — гладкий, отполированный кусочек серебра отличался строгостью и скромностью.
«Этим драгоценностям лет сорок, пятьдесят… Теперь ничего подобного не делают».
Крей согласно кивнула — она знала все тонкости современной моды. Эта длинноногая блондинка выглядела безупречно даже в лабораториях и лекционных аудиториях института Магроди. Лея была на целых восемнадцать сантиметров ниже Крей и слегка завидовала её росту, благодаря которому Крей могла носить даже самый модные вещи. Лишь во время серьёзных занятий в школе Джедаев на Явине Крей обходилась без макияжа и украшений, но даже тогда ей удавалось, к зависти Леи, прекрасно выглядеть.
«Что говорила про эту шахту твоя мать? — поинтересовался Люк своим спокойным голосом. — И почему тётя не хотела об этом говорить?»
Крей покачала головой, не зная, что ответить. Люк обратился к сияющему золотистой отделкой Трипио, вошедшему в зал вместе с роботом-коротышкой Арту.
«Узнал что-нибудь, Трипио?»
«К сожалению, нет, сэр», — прозвучало в ответ.
«Это была крепость», — слова Никоса Марра, стоявшего рядом с Крей, прозвучали столь неожиданно, что все в изумлении уставились на этого человека или — робота в человеческом обличии.
Дипломатические приёмы были завершены. Все мероприятия -церемониальные представления племён, обеды, чаепития, выставки цветов, путешествия вниз к подножию джунглей, — были выполнены, хотя делегаций было на этот раз больше и они были более многочисленны. Крей и её жених Никос Марр — последние ученики Люка по школе Джедаев на Явине, прибыли вместе с ним на Итор, чтобы выступить в роли телохранителей — при этом использовалась свойственная им сверхчувствительность Джедая. Оставив многолюдье парящего мегаполиса, они возвратились с президентского приёма в тишину Дома Гостей, и впервые за весь этот день Лея смогла поговорить наедине с Крей Мингла об убийстве Стинны Дрезинг Ша, неприметного учёного-теоретика, обучавшейся с теми, кто участвовал в создании Звезды Смерти.
Новость поразила Крей, но она мало что могла сообщить о своей бывшей учительнице. Дрезинг, как и сам Наздра Магроди, была совершенно аполитична, ей нужны были знания лишь ради самих знаний. Лея невольно с горечью вспомнила учёного-физика Кви Ксакс, которую Магроди обучал принципам искусственного интеллекта в орбитальном центре ускоренного обучения Мофф Таркина над планетой Омват.
В свою очередь Край спросила про Драба Маккама.
За окнами в причудливых переплётах стояла тёплая ночь, наполненная бликами света и обрывками музыки. По всему объединённому мегаполису развлекались и веселились иторианцы. Тёплые лучи, испускаемые подвешенными к потолку световыми шарами, освещали сидевших за столом: Лею, все ещё одетую в предназначенное для официальных встреч зеленоватозолотистое шёлковое платье, в белом плаще, накинутом сверху; Хэна, уже успевшего снять куртку и оставшегося в рубашке и брюках строгого военного покроя и Люка, похожего на тень в чёрном плаще Джедая.
«Арту провёл перекрёстный поиск шахты Плетт через главный компьютер на корабле „Дерево Таринтба“ — самом большом на планете, — проинформировал Трипио присутствовавших в комнате. — Никаких сведений получить не удалось».
"Ещё ребёнком… — Никос остановился, собираясь с мыслями. Люк отметил некоторую манерность в его поведении, которой раньше не было. Он перехватил взгляд, который Крей бросила на этого человека — или бывшего человека, с которым формально она всё ещё была обручена. Она наблюдала за ним, пытаясь обнаружить и другие моменты подражания в его поведении, отмечая то, как он притрагивался рукой ко лбу, размышляя о чём-либо, морщил брови, прикрывал глаза — то есть старался овладеть человеческими жестами.
Лицо его было точь в точь таким же, как у того молодого человека, который появился на Явине более года тому назад с просьбой испытать его на восприимчивость к Силе. Технические специалисты из биомедицинского института на Корусканте добились очень многого. Так, они в точности воспроизвели руки. Люк узнал шрам на мизинце правой руки — его Никос приобрёл, когда впервые пытался противостоять Силе с помощью холодного оружия. Специалисты идеально воплотили робота, которого спроектировала Крей, когда у Никоса обнаружили первые признаки синдрома Кванотта. Создавалось впечатление, что Никос, которого знал Люк и которого любила Крей, просто был покрыт обтягивающей тело гладкой броней из отполированного сплава стали и олова. Каждое сочленение было идеально продумано и исполнено, заполнено пластиком, смешанным с металлом. Работа была проделана исключительно тонкая, и ни один болт, проводник или кабель не были видны, — никто не мог подумать, что это робот.
Однако лицо его оставалось чересчур спокойным, лишённым какого-либо выражения. Никос знал, что его неэмоциональность беспокоит Крей, но обычно забывал о лицевых мышцах, хотя мускулатура лица могла работать исключительно согласованно и точно, что прежде не удавалось добиться при протезировании. В данный момент его лицо также ничего не выражало, а мозг возвращался назад сквозь отрезки цифровой памяти, пытаясь нащупать забытую нить.
«Я был там, — произнёс он, растягивая слова. — Я помню, как я бегал по прорубленным в скалах коридорам. Кто-то, используя Силу, убрал преграду для разума, снял иллюзию страха, чтобы уберечь нас. Кто-то повторял: „Креч съест нас…“ Но мы подзадоривали друг друга и не думали об опасности. Более старшие дети — Лаган Измарен и Ходдас… Ходдаг?…Умгил — я думаю, их звали так — говорили, чтобы мы искали шахту Плетт».
«Кто такой креч?» — нарушила общее молчание Крей.
«Я не могу сказать, — сказал Никос, но его всего передёрнуло при этих словах. — Полагаю, это — тот,, кто пожирает детей».
«Кто-то снял завесу с разума — с помощью Силы, — чтобы уберечь вас от туннелей, куда вы не должны были идти?» — Лея наклонилась вперёд, всё ещё держа серёжку в руках.
«Я думаю, да, — медленно подтвердил Никос, — или использовал Силу, чтобы вселить в нас нежелание идти туда. Тогда я ни о чём не думал, но, оглядываясь назад, вижу, что это была власть Силы».
«Нужно бы попробовать что-нибудь подобное с Джесином и Джайной», — заметил Хэн, и сидевший рядом с ним Чубакка рычанием выразил своё согласие.
«Сколько тебе было лет? — спросил люк. — Помнишь ли ты ещё какие-то имена?»
Рядом тихо жужжал Арту, записывая данные.
Голубые глаза Никоса — искусственные, но точно скопированные с оригинала, не мигая смотрели прямо перед собой. Всё-таки возникало ощущение, что это — неживой человек. Край отвела взгляд.
«Бригантес, — назвал он ещё одно имя через некоторое время. — Усту. Был ХоДин — двухметрового роста и с кожей чудесного бледно-зелёного цвета. Женщина… девушка по имени Марголис присматривала за ним. Я был очень мал…»
«Мою мать звали Марголис», — тихо вставила Крей.
Вновь наступило молчание.
«Дети Джедаев», — прошептал Люк.
«Колония из детей? Или только группа?» — Лея не могла понять, почему ей кажется, что она когда-то уже слышала об этом.
«Моя мать… — нерешительно начала Крей, поглаживая длинными пальцами завиток своих волос цвета слоновой кости. -Тётка моей матери постоянно следила за ней и придиралась. Позже я догадалась, что мать моей матери была Рыцарем Джедаем, и тётя Софра опасалась, что у моей мамы или у меня также проявится восприимчивость к Силе. У мамы признаков этого никогда не было. Я ведь говорила вам об этом, Люк, когда Никос впервые привёз меня на Явин».
Люк кивнул, припоминая их первое знакомство и сияющую улыбку Никоса, который был самым способным программистом А1 института Магроди — к тому же умевшим использовать Силу.
«Я вспоминаю дядю Оуэна, — тихо добавил он. — Однажды мне ужасно досталось от него… Я тогда определил местонахождение предмета с помощью Силы. Тётя Беру потеряла маленькую отвёртку, с помощью которой она налаживала свою швейную машинку. Я закрыл глаза и сказал: „Она под кушеткой“. Я не знал, как я это узнал. Дядя Оуэн заявил, что накажет меня, потому что я сам её туда положил. Но теперь я знаю — он догадывался, что это проявление Силы. И он рассердился так, что чуть не потерял рассудок».
Он пожал плечами. «Мне было тогда шесть лет. Больше я никогда такого не делал. Я даже не вспоминал об этом, пока не оказался с Йодой на Дагобахе».
«Вот таким же образом обращалась тётя Софра с моей матерью, — вставила Крей. — Я унаследовала восприимчивость к Силе. Но я даже не подозревала о своих возможностях, пока мы с Никосом не поговорили об этом».
Никос вспомнил, что надо улыбнуться. При этом он положил руку на плечо Крей. Люк подумал, что у Никоса даже температура тела, по крайней мере лица и рук, соответствует человеческой.
«Они спрятали детей в шахте, — тихо повторила Лея. -Хэн, ты не думаешь, что когда… Вейдер и Император начали охоту за Джедаями, некоторые из Рыцарей… возможно, спрятали своих жён и детей в каком-то безопасном месте? Ты говорил с Драбом о Джедаях, Хэн? Рассказывал ли ты ему про Силу?»
«Я не очень хорошо помню наши с ним разговоры, -признался Хэн, — особенно те, которые мы вели после доброй выпивки. Помню, что я говорил ему про Люка, про старого Бена. Драба в основном интересовал его бизнес, но он всегда хотел, чтобы Восстание победило. Он был по-своему романтик».
Лея чуть улыбнулась, слушая о контрабандистах, лояльных к Восстанию, а затем обратилась к Люку: «Возможно, позднее эти люди ушли оттуда, — продолжала она. — Но если в шахте Плетт пряталось несколько семей Джедаев, может быть, там остались какие-нибудь следы их пребывания».
Она снова посмотрела на серёжку, поднеся её к свету. "Так значит, Йетум находится на краю Сектора Сенекс. А Саллуст расположен между Йетумом и Итором. Большая часть кредитных документов — из Саллуста… Что же значит в таком случае «Смелли Сейнт»?
"Это лёгкий космический корабль для перевозки грузов, того же типа, что и «Сокол», — задумчиво произнёс Хэн, взглянув при этом на Чубакку, словно ожидая от него подтверждения. Вуки согласно кивнул. — «Он способен проникать в глубокий космос, но большинство контрабандистов не заходят дальше, чем на двадцать парсеков. Возможно, для нас могут представлять интерес какие-то области в Сенексе или Секторе Джавекс или Девятом Квадранте, скажем, между Скоплением Гриб-Стриблинг и Нупитс».
«Это огромная территория, — медленно произнесла Лея. -Кроме того, она раздроблена на имперские владения и маленькие двухпланетных образования. Адмиралу Трону никогда не удавалось наладить отношения с древними династиями, правящими в Секторе Сенекс. Не удалось это и нам. Я знаю, что династия Вандрон владеет рабовладельческими плантациями на Карфеддионе, а династия Гароннин получает большую часть своих доходов от разработки астероидов, ведущейся в немыслимых условиях. В Сенате давным-давно пытались поднять вопрос о нарушении прав в этих регионах».
«Едва ли нам удастся услышать там хотя бы слово о Джедаях», — предположила Крей.
«Конечно, будет нелегко, — согласилась Лея. — Переносясь из одной точки гиперпространства в другую, мы забываем, сколько тысяч световых лет лежит между одной обитаемой системой и другой. Люди могут спрятаться где угодно — или их могут спрятать где угодно. Достаточно сбоя компьютера — и они утеряны. Полностью. Навсегда».
«Я думаю, где-то есть продублированные записи данных», -Крей казалась смущённой таким оборотом. Обучаясь у Люка, Крей несколько разуверилась в том, что все в конечном счёте управляется интеллектом, но ей предстояло проделать ещё немалый путь в этом направлении.
Лея повернулась к Люку:
«Ты пробовал проникнуть в мозг Маккама?»
Люк кивнул, невольно содрогнувшись. То ли из-за наркотика, то ли из-за повреждения мозга или по какой-то другой причине, но сознание несчастного не имело ни одного, даже самого слабого блока. Но Люку не удалось обнаружить в мозгу контрабандиста ничего, с чем он мог бы сопоставить свои собственные мысли, ничего, что можно было бы увидеть или описать. На Люка обрушилось хаотическое смешение боли и кошмарных видений: набрасывающиеся чудовища, потоки обжигающей кислоты, всепожирающий огонь с удушающим дымом, крики, шум, грохот. Его всего трясло, и встревоженный Томла Эл с трудом удерживал его.
«Люк, не могли бы вы „прощупать“ меня? — поинтересовался Никос. — Я помню лишь то, что мог видеть ребёнок, но это поможет вам сузить поле поиска. Тогда я был человеком, -добавил он и опять вспомнил, что надо улыбнуться. — И в то время я мог воспринимать Силу».
Крей и Лея шли следом за Люком и Никосом по извилистым поворотам узкой лестницы и дальше — через небольшой садик — к апартаментам, которые занимали Крей и Никос. Хотя Хэн и Люк были теперь почти уверены в том, что намерение Драба Маккама состояло в предупреждении об опасности, а не в покушении на жизнь Соло, они понимали, что бедняга не сумел сообщить всего. Хэн и Чубакка остались в Президентском Доме для Гостей рядом с детьми, а Арту-Дету склонился над принтером, рассматривая звёздные карты и расчёты, касающиеся Сектора Сенекс. Полный достоинства Си-Трипио стоял на балконе, сравнивая проводящиеся на площади обряды иторианцев с информацией, заложенной в него прежде.
«Я знаю, что он, по крайней мере, временно потерял способность использовать Силу после того, как был… был трансформирован», — Край говорила быстро, с некоторой неуверенностью в голосе, как бы признавая, что возможен и элемент случайности. Она следила взглядом за идущими впереди мужчинами. Высокая серебристая фигура Никоса плавно двигалась рядом с Люком, казавшимся почти карликом, облачённым в чёрный плащ. На террасе за пределами Кварталов для гостей почти не слышно было музыки с площади. Шаги громко отдавались по тротуару, представлявшему собой лазурно-золотистую карту звёздного неба.
«Я знаю, что Люк, Кип Даррон и некоторые другие кто изучал Голокорн, считают, что Сила представляет собой исключительно функцию органической жизни, но я не понимаю этого. Никос не похож на искусственную конструкцию, как, скажем, Трипио или Арту. Он такой же живой, как вы или я». Она оживлённо говорила, высоко поднимая голову, но в лучах световых шаров, полускрытых ветвями деревьев, Лея заметила предательский блеск сдерживаемых слез в глазах молодой женщины.
«Как раз сейчас я работаю над получением и выращиванием микросом, чтобы дублировать то, что можно воспроизводить в рентгеновских лучах на основе мозга некоторых студентов Академии. В случае мозга Никоса мне удалось добиться того, что информацию можно передавать на более эффективные процессоры после усовершенствования и налаживания конструкции». Она вновь коснулась волос, как бы стараясь скрыть грусть, появлявшуюся в уголках её тонко окрашенных век. Крей хотела казаться совершенством, не ведающим ни сожаления, ни сомнения.
«Сколько он находится в этой оболочке, шесть месяцев? -спросила Лея, осуждая себя за мнимое спокойствие, с которым она это произнесла. Неожиданно она добавила: — Это лишь кажется, что он жив».
Крей коротко кивнула. Они шли по коридору, напоминавшему морскую пещеру, украшенную цветочными гирляндами; с кружевных сводов свешивались причудливые сталактиты. «И его бы не было, если бы это не совпадало с экспериментами, которые Стинна Дрезинг Ша проводила, основываясь на положениях Сси-руука о переносе… физического лица, а не просто распечаток данных… в искусственную конструкцию. Она с большим интересом отнеслась к работе с Никосом, оказывала мне большую помощь. Она считала, что открывшиеся возможности Сси-руук произведут впечатление на её учителя Магроди, и он сможет получить лучшие, чем она, результаты при исследовании связи между органическим и искусственным интеллектом. И вот её не стало».
Крей покачала головой. «Не могу себе представить, кому могло понадобиться убивать её».
Они вошли в похожее на грот красивое центральное помещение. Крей опять казалась спокойной. Никос сел за стол, напротив него устроился Люк. Несколько солнечных шаров, установленных в полупрозрачной сетке низкого потолка, создавали неяркое розоватое освещение. В нише стоял диван причудливой формы — его изгибы напоминали контур человеческого тела. Лея и Крей расположились на нём. Лея расстегнула футляр, закрывавший ещё один световой шар, и мягкие розоватые лучи свободно разлились вокруг.
Стараясь, чтобы мужчины, сидевшие за столом, не могли её услышать, Крей понизила голос. «Я была рада, когда Никос… когда они обследовали его и установили диагноз…» Её несколько смущали эти воспоминания. «Я была рада, что смогу сохранить его живым — ведь он достаточно научился управлять Силой, чтобы оторвать себя… от своего органического тела. Знание того, как передать умение владеть Силой форме с неорганической чувствительностью является лишь вопросом времени. Некоторые свои разработки Магроди проводил именно в этом направлении, до того, как он…»
Она не произнесла слово «исчез», и Лея поняла: Крей тоже слышала о том, что она — Лея Органа Соло — использовала «друзей-контрабандистов» для того, чтобы отомстить учителю Кви Ксакс, Орана Келдора, Бавела Лемелиска и других разработчиков Звезды Смерти.
Проникновение в мозг Никоса было одной из самых странных вещей, которые когда-либо делал Люк. Когда он использовал Силу для зондирования чужих мыслей и снов, они чаще всего приходили к нему в виде изображений, как если бы он вспоминал или мечтал о том, что сам видел много лет тому назад. Иногда изображения сменялись звуками, голосами; очень редко — ощущениями жары или холода. Теперь же, закрыв глаза, Люк погружался в лёгкий транс слушания и поиска. Он воспринимал мозг Никоса, согласно положениям учения Джедая… принимая во внимание личность молодого человека, обратившегося в своё время к нему с желанием научиться использовать Силу, которую ощущал в себе.
У Люка были и более одарённые ученики. К тому же Никос был старше других по возрасту. Однако мало кто был так легко обучаем, как он.
При рукопожатии Люка Никос ощущал тепло его кожи. Его собственные протезы тоже нагревались благодаря расположенной под кожей тонкой энергосистеме и имели нормальную температуру человеческого тела, так что те, кто касался его рук, ни о чём не догадывались. Люк чувствовал, что Крей и Лея умолкли. До него доносилось их дыхание, в ночном воздухе плыли мелодии песен — многие иторианцы собирались развлекаться до утра.
Проникая всё глубже в мозг Никоса, Люк ясно чувствовал, что Никос не дышит.
По дороге сюда Люк вообще сомневался, доступен ли для него мозг Никоса — был ли Никос в действительности тем человеком, которого он знал, человеком, который прибыл на Явин и представившись, заявил: «Думаю, я обладаю теми способностями, которые вас интересуют».
Крей Мингла, несмотря на её относительную молодость, была одним из ведущих экспертов по программированию искусственного интеллекта в галактике. Кроме того, она была ученицей Джедая. Она следовала учению Наздра Магроди, пытаясь свести к минимуму различие между искусственно созданным интеллектом и органическим мозгом. Она даже изучала то, что было известно как технология запрещённого учения Сси-руука, пытаясь узнать, что же в действительности представляет собой сущность личности и энергии человека.
Однако Люк так и не смог для себя определить, был ли перед ним Никос Марр или всего лишь робот, запрограммированный и обученный всему тому, что известно человеку.
Память у него была. Память ребёнка, как говорил Никос. Она воскрешала тёмные туннели, проделанные в горных породах, резкие колебания жары и холода. Снежные бури бушевали в пустых ледниках и пещерах, а под ними — чернели потоки ужасной дымящейся грязи. Кристаллоподобные вершины отливали голубым светом в призрачном полумраке не дающего жары солнца. Густые джунгли, заросли папоротника… Серебристые потоки и водоёмы, испаряющиеся в колдовском воздухе.
Какая-то женщина пела:
Дети играют в поле цветов, а королева идёт к трём королевским башням…
Он вспомнил эту песню, но всё это было так давно, что он не мог определить, чей же голос звучит в полумраке.
Но ему были близки эти воспоминания, словно он читал об этом когда-то. Снежные бури ревут над пустынями… Эта цепочка слов ничего не говорила ему, пока он не вспомнил иссушающий ледяной ветер планеты Хот. Там реки исчезали вблизи ледников, при этом не было видно ни воды, ни льда.
Он слышал слова старой песни, вспоминал знакомую мелодию, но не мог вспомнить, кто она — поющая во тьме.
Голос звучал в жуткой, невообразимой пустоте:
У королевы птицы для охоты, у королевы жаворонки есть…
Король сказал: «Повешу тебя в полночь, коль твои птицы не исполнят точно моих желаний трёх…»
И тут его осенила догадка. Перехватывающее дыхание, пугающее ощущение холодного ужаса и что-то жалящее, похожее на звук, пронзающий его мозг как осколок замороженной стали. На мгновение он увидел массивные пики льда, сверкавшие как вулканическое стекло в ржавом сумраке; ниже вздымалась заострённая поверхность пустого антигравитационного купола, нависавшего над долиной. Сквозь стелющийся туман призрачно светились огни, густо росли деревья, полные цветов и плодов, образуя сказочные сады, словно парящие в воздухе.
На фоне тёмного утёса выделялась разрушенная крепость.
И ещё что-то. Какое-то изображение, какой-то удар… волна темноты, стремительно распространяющаяся во всех направлениях. Она обдала его холодом, а затем исчезла прежде, чем он смог определить, откуда она появилась и почему пропала, подобно чёрному цветку, превратившемуся в мёртвое семя.
Ему стало трудно дышать, и он почувствовал испуганное дрожание руки Никоса в своей.
«Что это?» — повернулся он к Крей, которая вскочила на ноги и направилась к ним.
«Ник..»
Тот вопросительно смотрел на Люка. Затем высвободил свои руки и не без некоторого удивления перевёл взгляд на них.
«У тебя были судороги», — Крей опустилась на колени, проверяя показания измерительных приборов, расположенных на груди Никоса.
«Что случилось? — спросил Люк. — Что ты почувствовал?»
«Ничего, — покачал головой Никос. — Я не вспомнил ничего неприятного. Я постоянно ощущал руки Люка, а затем состояние транса исчезло, и мои руки высвободились».
«Тебе удалось что-нибудь увидеть?» — спросила Лея. Крей продолжала проверять приборы.
«Мне кажется, это был Белзавис», — Люк потёр виски. Случалось, он ощущал пульсацию, используя Силу, чтобы пробить какой-нибудь барьер или услышать нечто, лежащее за пределами человеческого сознания; но та боль, которую он испытывал сейчас, была другой. «Над вулканической долиной возвышался купол, удерживаемый с помощью антигравитации. Белзавис -единственное подобное место».
«Но купол был построен около двенадцать лет тому назад, -заметила Крей, — Никос тогда ещё был ребёнком».
Люк размышлял, пытаясь определить, откуда взялось это изображение. Почему он почувствовал себя испуганным, подавленным?.. Почему ему показалось, что он уже видел это когда-то, но забыл? «Это ещё не все, — продолжал он. -Туннели, которые он помнит, могут быть геотермическими вентиляционными ходами. Я думаю, что вулканические долины были джунглями до того, как туда пришли компании, занимающиеся торговлей фруктами».
Он бросил взгляд на Крей. Её руки оставались на плечах Никоса, она внимательно вглядывалась в его лицо.
«Я думаю, — произнесла через некоторое время Крей, — я слышала от матери про эту шахту. — Она нерешительно взглянула на Люка, молча стоявшего у дверей. — Мне кажется, моя мать и тётка ссорились из-за этого. Я была очень маленькой, но я помню, как тётя сердилась на мать и просила никогда не вспоминать про шахту».
«У неё были драгоценности, похожие на эти».
Когда она заговорила о детстве, лёгкая тень неуверенности легла на её совершенное лицо, и Люк вспомнил, что ей всего двадцать шесть лет — она моложе его. Покрытым красным лаком ногтем она поскребла по серёжке, на которой с течением времени появились отложения солей. «Окисленная сера и сурьма, -определил Томла Эл, — смешанные со следами минералов и грязи».
«У моих тётушек были такие же, — задумчиво произнесла Лея. — У тёти Руж, тёти Селли и тёти Тиа — сестёр моего отца. — Губы её сложились в усмешку. — Они никогда не оставляли попыток сделать из меня „настоящую принцессу“ и найти мне стоящего жениха -какого-нибудь безмозглого хама из древней правящей династии».
«Такого, как Изольдер?» — вспомнил Хэн наследного принца Хейпс Консорциума, бывшего поклонника Леи. Лея в ответ только скорчила гримасу.
«У них были драгоценности, похожие на эти, — продолжала Лея. — Это бронза Старой Республики. Да и её выполнение весьма характерное».
«Наверное, поначалу карманы Маккама были полны этих драгоценностей, раз он мог так долго покупать яррок», -заметил Хэн.
Лея сняла свою серьгу — гладкий, отполированный кусочек серебра отличался строгостью и скромностью.
«Этим драгоценностям лет сорок, пятьдесят… Теперь ничего подобного не делают».
Крей согласно кивнула — она знала все тонкости современной моды. Эта длинноногая блондинка выглядела безупречно даже в лабораториях и лекционных аудиториях института Магроди. Лея была на целых восемнадцать сантиметров ниже Крей и слегка завидовала её росту, благодаря которому Крей могла носить даже самый модные вещи. Лишь во время серьёзных занятий в школе Джедаев на Явине Крей обходилась без макияжа и украшений, но даже тогда ей удавалось, к зависти Леи, прекрасно выглядеть.
«Что говорила про эту шахту твоя мать? — поинтересовался Люк своим спокойным голосом. — И почему тётя не хотела об этом говорить?»
Крей покачала головой, не зная, что ответить. Люк обратился к сияющему золотистой отделкой Трипио, вошедшему в зал вместе с роботом-коротышкой Арту.
«Узнал что-нибудь, Трипио?»
«К сожалению, нет, сэр», — прозвучало в ответ.
«Это была крепость», — слова Никоса Марра, стоявшего рядом с Крей, прозвучали столь неожиданно, что все в изумлении уставились на этого человека или — робота в человеческом обличии.
Дипломатические приёмы были завершены. Все мероприятия -церемониальные представления племён, обеды, чаепития, выставки цветов, путешествия вниз к подножию джунглей, — были выполнены, хотя делегаций было на этот раз больше и они были более многочисленны. Крей и её жених Никос Марр — последние ученики Люка по школе Джедаев на Явине, прибыли вместе с ним на Итор, чтобы выступить в роли телохранителей — при этом использовалась свойственная им сверхчувствительность Джедая. Оставив многолюдье парящего мегаполиса, они возвратились с президентского приёма в тишину Дома Гостей, и впервые за весь этот день Лея смогла поговорить наедине с Крей Мингла об убийстве Стинны Дрезинг Ша, неприметного учёного-теоретика, обучавшейся с теми, кто участвовал в создании Звезды Смерти.
Новость поразила Крей, но она мало что могла сообщить о своей бывшей учительнице. Дрезинг, как и сам Наздра Магроди, была совершенно аполитична, ей нужны были знания лишь ради самих знаний. Лея невольно с горечью вспомнила учёного-физика Кви Ксакс, которую Магроди обучал принципам искусственного интеллекта в орбитальном центре ускоренного обучения Мофф Таркина над планетой Омват.
В свою очередь Край спросила про Драба Маккама.
За окнами в причудливых переплётах стояла тёплая ночь, наполненная бликами света и обрывками музыки. По всему объединённому мегаполису развлекались и веселились иторианцы. Тёплые лучи, испускаемые подвешенными к потолку световыми шарами, освещали сидевших за столом: Лею, все ещё одетую в предназначенное для официальных встреч зеленоватозолотистое шёлковое платье, в белом плаще, накинутом сверху; Хэна, уже успевшего снять куртку и оставшегося в рубашке и брюках строгого военного покроя и Люка, похожего на тень в чёрном плаще Джедая.
«Арту провёл перекрёстный поиск шахты Плетт через главный компьютер на корабле „Дерево Таринтба“ — самом большом на планете, — проинформировал Трипио присутствовавших в комнате. — Никаких сведений получить не удалось».
"Ещё ребёнком… — Никос остановился, собираясь с мыслями. Люк отметил некоторую манерность в его поведении, которой раньше не было. Он перехватил взгляд, который Крей бросила на этого человека — или бывшего человека, с которым формально она всё ещё была обручена. Она наблюдала за ним, пытаясь обнаружить и другие моменты подражания в его поведении, отмечая то, как он притрагивался рукой ко лбу, размышляя о чём-либо, морщил брови, прикрывал глаза — то есть старался овладеть человеческими жестами.
Лицо его было точь в точь таким же, как у того молодого человека, который появился на Явине более года тому назад с просьбой испытать его на восприимчивость к Силе. Технические специалисты из биомедицинского института на Корусканте добились очень многого. Так, они в точности воспроизвели руки. Люк узнал шрам на мизинце правой руки — его Никос приобрёл, когда впервые пытался противостоять Силе с помощью холодного оружия. Специалисты идеально воплотили робота, которого спроектировала Крей, когда у Никоса обнаружили первые признаки синдрома Кванотта. Создавалось впечатление, что Никос, которого знал Люк и которого любила Крей, просто был покрыт обтягивающей тело гладкой броней из отполированного сплава стали и олова. Каждое сочленение было идеально продумано и исполнено, заполнено пластиком, смешанным с металлом. Работа была проделана исключительно тонкая, и ни один болт, проводник или кабель не были видны, — никто не мог подумать, что это робот.
Однако лицо его оставалось чересчур спокойным, лишённым какого-либо выражения. Никос знал, что его неэмоциональность беспокоит Крей, но обычно забывал о лицевых мышцах, хотя мускулатура лица могла работать исключительно согласованно и точно, что прежде не удавалось добиться при протезировании. В данный момент его лицо также ничего не выражало, а мозг возвращался назад сквозь отрезки цифровой памяти, пытаясь нащупать забытую нить.
«Я был там, — произнёс он, растягивая слова. — Я помню, как я бегал по прорубленным в скалах коридорам. Кто-то, используя Силу, убрал преграду для разума, снял иллюзию страха, чтобы уберечь нас. Кто-то повторял: „Креч съест нас…“ Но мы подзадоривали друг друга и не думали об опасности. Более старшие дети — Лаган Измарен и Ходдас… Ходдаг?…Умгил — я думаю, их звали так — говорили, чтобы мы искали шахту Плетт».
«Кто такой креч?» — нарушила общее молчание Крей.
«Я не могу сказать, — сказал Никос, но его всего передёрнуло при этих словах. — Полагаю, это — тот,, кто пожирает детей».
«Кто-то снял завесу с разума — с помощью Силы, — чтобы уберечь вас от туннелей, куда вы не должны были идти?» — Лея наклонилась вперёд, всё ещё держа серёжку в руках.
«Я думаю, да, — медленно подтвердил Никос, — или использовал Силу, чтобы вселить в нас нежелание идти туда. Тогда я ни о чём не думал, но, оглядываясь назад, вижу, что это была власть Силы».
«Нужно бы попробовать что-нибудь подобное с Джесином и Джайной», — заметил Хэн, и сидевший рядом с ним Чубакка рычанием выразил своё согласие.
«Сколько тебе было лет? — спросил люк. — Помнишь ли ты ещё какие-то имена?»
Рядом тихо жужжал Арту, записывая данные.
Голубые глаза Никоса — искусственные, но точно скопированные с оригинала, не мигая смотрели прямо перед собой. Всё-таки возникало ощущение, что это — неживой человек. Край отвела взгляд.
«Бригантес, — назвал он ещё одно имя через некоторое время. — Усту. Был ХоДин — двухметрового роста и с кожей чудесного бледно-зелёного цвета. Женщина… девушка по имени Марголис присматривала за ним. Я был очень мал…»
«Мою мать звали Марголис», — тихо вставила Крей.
Вновь наступило молчание.
«Дети Джедаев», — прошептал Люк.
«Колония из детей? Или только группа?» — Лея не могла понять, почему ей кажется, что она когда-то уже слышала об этом.
«Моя мать… — нерешительно начала Крей, поглаживая длинными пальцами завиток своих волос цвета слоновой кости. -Тётка моей матери постоянно следила за ней и придиралась. Позже я догадалась, что мать моей матери была Рыцарем Джедаем, и тётя Софра опасалась, что у моей мамы или у меня также проявится восприимчивость к Силе. У мамы признаков этого никогда не было. Я ведь говорила вам об этом, Люк, когда Никос впервые привёз меня на Явин».
Люк кивнул, припоминая их первое знакомство и сияющую улыбку Никоса, который был самым способным программистом А1 института Магроди — к тому же умевшим использовать Силу.
«Я вспоминаю дядю Оуэна, — тихо добавил он. — Однажды мне ужасно досталось от него… Я тогда определил местонахождение предмета с помощью Силы. Тётя Беру потеряла маленькую отвёртку, с помощью которой она налаживала свою швейную машинку. Я закрыл глаза и сказал: „Она под кушеткой“. Я не знал, как я это узнал. Дядя Оуэн заявил, что накажет меня, потому что я сам её туда положил. Но теперь я знаю — он догадывался, что это проявление Силы. И он рассердился так, что чуть не потерял рассудок».
Он пожал плечами. «Мне было тогда шесть лет. Больше я никогда такого не делал. Я даже не вспоминал об этом, пока не оказался с Йодой на Дагобахе».
«Вот таким же образом обращалась тётя Софра с моей матерью, — вставила Крей. — Я унаследовала восприимчивость к Силе. Но я даже не подозревала о своих возможностях, пока мы с Никосом не поговорили об этом».
Никос вспомнил, что надо улыбнуться. При этом он положил руку на плечо Крей. Люк подумал, что у Никоса даже температура тела, по крайней мере лица и рук, соответствует человеческой.
«Они спрятали детей в шахте, — тихо повторила Лея. -Хэн, ты не думаешь, что когда… Вейдер и Император начали охоту за Джедаями, некоторые из Рыцарей… возможно, спрятали своих жён и детей в каком-то безопасном месте? Ты говорил с Драбом о Джедаях, Хэн? Рассказывал ли ты ему про Силу?»
«Я не очень хорошо помню наши с ним разговоры, -признался Хэн, — особенно те, которые мы вели после доброй выпивки. Помню, что я говорил ему про Люка, про старого Бена. Драба в основном интересовал его бизнес, но он всегда хотел, чтобы Восстание победило. Он был по-своему романтик».
Лея чуть улыбнулась, слушая о контрабандистах, лояльных к Восстанию, а затем обратилась к Люку: «Возможно, позднее эти люди ушли оттуда, — продолжала она. — Но если в шахте Плетт пряталось несколько семей Джедаев, может быть, там остались какие-нибудь следы их пребывания».
Она снова посмотрела на серёжку, поднеся её к свету. "Так значит, Йетум находится на краю Сектора Сенекс. А Саллуст расположен между Йетумом и Итором. Большая часть кредитных документов — из Саллуста… Что же значит в таком случае «Смелли Сейнт»?
"Это лёгкий космический корабль для перевозки грузов, того же типа, что и «Сокол», — задумчиво произнёс Хэн, взглянув при этом на Чубакку, словно ожидая от него подтверждения. Вуки согласно кивнул. — «Он способен проникать в глубокий космос, но большинство контрабандистов не заходят дальше, чем на двадцать парсеков. Возможно, для нас могут представлять интерес какие-то области в Сенексе или Секторе Джавекс или Девятом Квадранте, скажем, между Скоплением Гриб-Стриблинг и Нупитс».
«Это огромная территория, — медленно произнесла Лея. -Кроме того, она раздроблена на имперские владения и маленькие двухпланетных образования. Адмиралу Трону никогда не удавалось наладить отношения с древними династиями, правящими в Секторе Сенекс. Не удалось это и нам. Я знаю, что династия Вандрон владеет рабовладельческими плантациями на Карфеддионе, а династия Гароннин получает большую часть своих доходов от разработки астероидов, ведущейся в немыслимых условиях. В Сенате давным-давно пытались поднять вопрос о нарушении прав в этих регионах».
«Едва ли нам удастся услышать там хотя бы слово о Джедаях», — предположила Крей.
«Конечно, будет нелегко, — согласилась Лея. — Переносясь из одной точки гиперпространства в другую, мы забываем, сколько тысяч световых лет лежит между одной обитаемой системой и другой. Люди могут спрятаться где угодно — или их могут спрятать где угодно. Достаточно сбоя компьютера — и они утеряны. Полностью. Навсегда».
«Я думаю, где-то есть продублированные записи данных», -Крей казалась смущённой таким оборотом. Обучаясь у Люка, Крей несколько разуверилась в том, что все в конечном счёте управляется интеллектом, но ей предстояло проделать ещё немалый путь в этом направлении.
Лея повернулась к Люку:
«Ты пробовал проникнуть в мозг Маккама?»
Люк кивнул, невольно содрогнувшись. То ли из-за наркотика, то ли из-за повреждения мозга или по какой-то другой причине, но сознание несчастного не имело ни одного, даже самого слабого блока. Но Люку не удалось обнаружить в мозгу контрабандиста ничего, с чем он мог бы сопоставить свои собственные мысли, ничего, что можно было бы увидеть или описать. На Люка обрушилось хаотическое смешение боли и кошмарных видений: набрасывающиеся чудовища, потоки обжигающей кислоты, всепожирающий огонь с удушающим дымом, крики, шум, грохот. Его всего трясло, и встревоженный Томла Эл с трудом удерживал его.
«Люк, не могли бы вы „прощупать“ меня? — поинтересовался Никос. — Я помню лишь то, что мог видеть ребёнок, но это поможет вам сузить поле поиска. Тогда я был человеком, -добавил он и опять вспомнил, что надо улыбнуться. — И в то время я мог воспринимать Силу».
Крей и Лея шли следом за Люком и Никосом по извилистым поворотам узкой лестницы и дальше — через небольшой садик — к апартаментам, которые занимали Крей и Никос. Хотя Хэн и Люк были теперь почти уверены в том, что намерение Драба Маккама состояло в предупреждении об опасности, а не в покушении на жизнь Соло, они понимали, что бедняга не сумел сообщить всего. Хэн и Чубакка остались в Президентском Доме для Гостей рядом с детьми, а Арту-Дету склонился над принтером, рассматривая звёздные карты и расчёты, касающиеся Сектора Сенекс. Полный достоинства Си-Трипио стоял на балконе, сравнивая проводящиеся на площади обряды иторианцев с информацией, заложенной в него прежде.
«Я знаю, что он, по крайней мере, временно потерял способность использовать Силу после того, как был… был трансформирован», — Край говорила быстро, с некоторой неуверенностью в голосе, как бы признавая, что возможен и элемент случайности. Она следила взглядом за идущими впереди мужчинами. Высокая серебристая фигура Никоса плавно двигалась рядом с Люком, казавшимся почти карликом, облачённым в чёрный плащ. На террасе за пределами Кварталов для гостей почти не слышно было музыки с площади. Шаги громко отдавались по тротуару, представлявшему собой лазурно-золотистую карту звёздного неба.
«Я знаю, что Люк, Кип Даррон и некоторые другие кто изучал Голокорн, считают, что Сила представляет собой исключительно функцию органической жизни, но я не понимаю этого. Никос не похож на искусственную конструкцию, как, скажем, Трипио или Арту. Он такой же живой, как вы или я». Она оживлённо говорила, высоко поднимая голову, но в лучах световых шаров, полускрытых ветвями деревьев, Лея заметила предательский блеск сдерживаемых слез в глазах молодой женщины.
«Как раз сейчас я работаю над получением и выращиванием микросом, чтобы дублировать то, что можно воспроизводить в рентгеновских лучах на основе мозга некоторых студентов Академии. В случае мозга Никоса мне удалось добиться того, что информацию можно передавать на более эффективные процессоры после усовершенствования и налаживания конструкции». Она вновь коснулась волос, как бы стараясь скрыть грусть, появлявшуюся в уголках её тонко окрашенных век. Крей хотела казаться совершенством, не ведающим ни сожаления, ни сомнения.
«Сколько он находится в этой оболочке, шесть месяцев? -спросила Лея, осуждая себя за мнимое спокойствие, с которым она это произнесла. Неожиданно она добавила: — Это лишь кажется, что он жив».
Крей коротко кивнула. Они шли по коридору, напоминавшему морскую пещеру, украшенную цветочными гирляндами; с кружевных сводов свешивались причудливые сталактиты. «И его бы не было, если бы это не совпадало с экспериментами, которые Стинна Дрезинг Ша проводила, основываясь на положениях Сси-руука о переносе… физического лица, а не просто распечаток данных… в искусственную конструкцию. Она с большим интересом отнеслась к работе с Никосом, оказывала мне большую помощь. Она считала, что открывшиеся возможности Сси-руук произведут впечатление на её учителя Магроди, и он сможет получить лучшие, чем она, результаты при исследовании связи между органическим и искусственным интеллектом. И вот её не стало».
Крей покачала головой. «Не могу себе представить, кому могло понадобиться убивать её».
Они вошли в похожее на грот красивое центральное помещение. Крей опять казалась спокойной. Никос сел за стол, напротив него устроился Люк. Несколько солнечных шаров, установленных в полупрозрачной сетке низкого потолка, создавали неяркое розоватое освещение. В нише стоял диван причудливой формы — его изгибы напоминали контур человеческого тела. Лея и Крей расположились на нём. Лея расстегнула футляр, закрывавший ещё один световой шар, и мягкие розоватые лучи свободно разлились вокруг.
Стараясь, чтобы мужчины, сидевшие за столом, не могли её услышать, Крей понизила голос. «Я была рада, когда Никос… когда они обследовали его и установили диагноз…» Её несколько смущали эти воспоминания. «Я была рада, что смогу сохранить его живым — ведь он достаточно научился управлять Силой, чтобы оторвать себя… от своего органического тела. Знание того, как передать умение владеть Силой форме с неорганической чувствительностью является лишь вопросом времени. Некоторые свои разработки Магроди проводил именно в этом направлении, до того, как он…»
Она не произнесла слово «исчез», и Лея поняла: Крей тоже слышала о том, что она — Лея Органа Соло — использовала «друзей-контрабандистов» для того, чтобы отомстить учителю Кви Ксакс, Орана Келдора, Бавела Лемелиска и других разработчиков Звезды Смерти.
Проникновение в мозг Никоса было одной из самых странных вещей, которые когда-либо делал Люк. Когда он использовал Силу для зондирования чужих мыслей и снов, они чаще всего приходили к нему в виде изображений, как если бы он вспоминал или мечтал о том, что сам видел много лет тому назад. Иногда изображения сменялись звуками, голосами; очень редко — ощущениями жары или холода. Теперь же, закрыв глаза, Люк погружался в лёгкий транс слушания и поиска. Он воспринимал мозг Никоса, согласно положениям учения Джедая… принимая во внимание личность молодого человека, обратившегося в своё время к нему с желанием научиться использовать Силу, которую ощущал в себе.
У Люка были и более одарённые ученики. К тому же Никос был старше других по возрасту. Однако мало кто был так легко обучаем, как он.
При рукопожатии Люка Никос ощущал тепло его кожи. Его собственные протезы тоже нагревались благодаря расположенной под кожей тонкой энергосистеме и имели нормальную температуру человеческого тела, так что те, кто касался его рук, ни о чём не догадывались. Люк чувствовал, что Крей и Лея умолкли. До него доносилось их дыхание, в ночном воздухе плыли мелодии песен — многие иторианцы собирались развлекаться до утра.
Проникая всё глубже в мозг Никоса, Люк ясно чувствовал, что Никос не дышит.
По дороге сюда Люк вообще сомневался, доступен ли для него мозг Никоса — был ли Никос в действительности тем человеком, которого он знал, человеком, который прибыл на Явин и представившись, заявил: «Думаю, я обладаю теми способностями, которые вас интересуют».
Крей Мингла, несмотря на её относительную молодость, была одним из ведущих экспертов по программированию искусственного интеллекта в галактике. Кроме того, она была ученицей Джедая. Она следовала учению Наздра Магроди, пытаясь свести к минимуму различие между искусственно созданным интеллектом и органическим мозгом. Она даже изучала то, что было известно как технология запрещённого учения Сси-руука, пытаясь узнать, что же в действительности представляет собой сущность личности и энергии человека.
Однако Люк так и не смог для себя определить, был ли перед ним Никос Марр или всего лишь робот, запрограммированный и обученный всему тому, что известно человеку.
Память у него была. Память ребёнка, как говорил Никос. Она воскрешала тёмные туннели, проделанные в горных породах, резкие колебания жары и холода. Снежные бури бушевали в пустых ледниках и пещерах, а под ними — чернели потоки ужасной дымящейся грязи. Кристаллоподобные вершины отливали голубым светом в призрачном полумраке не дающего жары солнца. Густые джунгли, заросли папоротника… Серебристые потоки и водоёмы, испаряющиеся в колдовском воздухе.
Какая-то женщина пела:
Дети играют в поле цветов, а королева идёт к трём королевским башням…
Он вспомнил эту песню, но всё это было так давно, что он не мог определить, чей же голос звучит в полумраке.
Но ему были близки эти воспоминания, словно он читал об этом когда-то. Снежные бури ревут над пустынями… Эта цепочка слов ничего не говорила ему, пока он не вспомнил иссушающий ледяной ветер планеты Хот. Там реки исчезали вблизи ледников, при этом не было видно ни воды, ни льда.
Он слышал слова старой песни, вспоминал знакомую мелодию, но не мог вспомнить, кто она — поющая во тьме.
Голос звучал в жуткой, невообразимой пустоте:
У королевы птицы для охоты, у королевы жаворонки есть…
Король сказал: «Повешу тебя в полночь, коль твои птицы не исполнят точно моих желаний трёх…»
И тут его осенила догадка. Перехватывающее дыхание, пугающее ощущение холодного ужаса и что-то жалящее, похожее на звук, пронзающий его мозг как осколок замороженной стали. На мгновение он увидел массивные пики льда, сверкавшие как вулканическое стекло в ржавом сумраке; ниже вздымалась заострённая поверхность пустого антигравитационного купола, нависавшего над долиной. Сквозь стелющийся туман призрачно светились огни, густо росли деревья, полные цветов и плодов, образуя сказочные сады, словно парящие в воздухе.
На фоне тёмного утёса выделялась разрушенная крепость.
И ещё что-то. Какое-то изображение, какой-то удар… волна темноты, стремительно распространяющаяся во всех направлениях. Она обдала его холодом, а затем исчезла прежде, чем он смог определить, откуда она появилась и почему пропала, подобно чёрному цветку, превратившемуся в мёртвое семя.
Ему стало трудно дышать, и он почувствовал испуганное дрожание руки Никоса в своей.
«Что это?» — повернулся он к Крей, которая вскочила на ноги и направилась к ним.
«Ник..»
Тот вопросительно смотрел на Люка. Затем высвободил свои руки и не без некоторого удивления перевёл взгляд на них.
«У тебя были судороги», — Крей опустилась на колени, проверяя показания измерительных приборов, расположенных на груди Никоса.
«Что случилось? — спросил Люк. — Что ты почувствовал?»
«Ничего, — покачал головой Никос. — Я не вспомнил ничего неприятного. Я постоянно ощущал руки Люка, а затем состояние транса исчезло, и мои руки высвободились».
«Тебе удалось что-нибудь увидеть?» — спросила Лея. Крей продолжала проверять приборы.
«Мне кажется, это был Белзавис», — Люк потёр виски. Случалось, он ощущал пульсацию, используя Силу, чтобы пробить какой-нибудь барьер или услышать нечто, лежащее за пределами человеческого сознания; но та боль, которую он испытывал сейчас, была другой. «Над вулканической долиной возвышался купол, удерживаемый с помощью антигравитации. Белзавис -единственное подобное место».
«Но купол был построен около двенадцать лет тому назад, -заметила Крей, — Никос тогда ещё был ребёнком».
Люк размышлял, пытаясь определить, откуда взялось это изображение. Почему он почувствовал себя испуганным, подавленным?.. Почему ему показалось, что он уже видел это когда-то, но забыл? «Это ещё не все, — продолжал он. -Туннели, которые он помнит, могут быть геотермическими вентиляционными ходами. Я думаю, что вулканические долины были джунглями до того, как туда пришли компании, занимающиеся торговлей фруктами».
Он бросил взгляд на Крей. Её руки оставались на плечах Никоса, она внимательно вглядывалась в его лицо.