Хэмбли Барбара. Стены воздуха

   - Да, - подтвердил аббат. - Из города бежало девять тысяч человек с фургонами, нагруженными вещами, провизией и всем, что мы могли увезти. Вы знаете, Пенамбра - город мостов, возведенных на сотне островков в заливе. Дожди затопили город, загнали нас в подвалы, а Дарки проникали в подвалы даже днем. Половину нашей провизии унесли потоки воды, половину людей погубили Дарки. Мы не успели даже осмотреть город. В дельте он все тот же. Земли размыты дождями и затоплены Дарками, разрушившими дамбы на реках. Богатые кварталы Реальма разграблены вурдалаками. Город стонет от Дарков. Они берут в плен столько людей, сколько могут убить сразу. Неужели вы не знаете этого?
   - Знаю, - сказала Альда, - я не раз слышала об этом.
   Он пристально посмотрел в глаза девушки, затем кивнул.
   - Если вы знали об этом, Миледи, и до сих пор среди нас, вы более счастливы, нежели я предполагал.
   Он скрестил на груди иссохшие руки. Слишком добрый человек, чтобы возглавлять церковные войска, подумала Джил. Мимо них, отдавая честь аббату, прошли воины в обветшалой одежде. Они сменяли лагерный караул: худых, грязных мужчин и женщин с луками и топорами. Майо вздохнул.
   - Люди говорили об Убежище Вызова, старом владении в Ренвете. Кое-где фермеры достроили небольшие укрепленные замки. Ваш брат не первый, кто прогнал нас. Но даже они не кажутся надежной защитой от Дарков. Их крепости разбиты вдребезги, словно яичная скорлупа, защитники мертвы. Нас окружали бесчисленные стаи волков или собак. Слухи о Белых Рейдерах в долине не давали покоя... Иногда во время марша мне казалось, что это конец света. - Белые зубы обнажились на мгновение. - Я думал, что конец света будет милосердней. Если верить Священному Писанию, это должно произойти быстро.
   - О, но это произошло быстро, - Альда посмотрела вокруг себя на опустошенный лагерь, ее драгоценности сверкали в волосах, когда она поворачивала голову. - Подумать только, еще летом мы сидели на своих террасах, наблюдая за солнцем в листве и мечтая о катании на санях и вечеринках во время Зимнего Праздника. Сейчас, за ночь до Зимнего Праздника, мы все можем сгинуть. Так быстро.
   Что-то в ее черном юморе развеселило его, потому что он рассмеялся:
   - Возможно. Возможно.
   Серое небо темнело и хмурилось. Майо плотнее закутался в свой поношенный плащ. Выбиться из сил, но дойти до Убежища, чтобы услышать безжалостный отказ, погибать от голода и холода у подножия Убежища. Как это было нелепо!
   - Я ожидал всего, Миледи, но только не этого.
   Альда ничего не сказала, но Джил видела, как огонь стыда жег ее лицо.
   К укрытию, около которого они стояли, через грязь и сумятицу лагеря подбежала девушка со словами:
   - Милорд! Милорд аббат! - Он вышел к ней навстречу. - Войска, милорд. На дороге.
   Майо бросил быстрый взгляд на Альду, заметив ее замешательство. Затем все они поспешили навстречу. Они еще не дошли до дороги, а Джил уже ясно слышала звуки в неестественной тишине лагеря. За звоном латунных пряжек, ножен, мягким шлепаньем ботинок в полузамерзшей слякоти и легким побрякиванием кольчужных рубах она услышала тяжелое дыхание утомленных лошадей, скрип упряжки и колес. Сторожевая башня стояла на выступе, и край его был запружен тихими, оборванными караульными, дававшими дорогу аббату и двум девушкам. Внизу в сумеречном свете Джил разглядела воинов Януса, его самого на приземистом гнедом мерине. Цепкий взгляд Януса был подобен молнии, от него не ускользала никакая мелочь. Отряды Алвира пристыженно опускали головы, проходя перед голодными взглядами тех, кому они отказали в еде и укрытии. Двойной ряд Красных Монахов, обезличенных маскировочными шлемами, составлял надежную охрану. Отверженные беженцы молча наблюдали за этой вооруженной братией, проходящей мимо в гробовой тишине, и лишь один несмышленый малыш наивно спросил, дадут ли им поесть. Майо тихо заметил:
   - Глупо выступать в поход так поздно.
   Альда покачала головой.
   - Они собирались выйти в полдень. Не знаю, что их задержало.
   Джил знала, но промолчала, последняя ссора между Алвиром и Джованнин оставила свой след. Хотя сила вокруг пустых фуражных тележек казалась грозной, она бы удвоила ее, будь на то ее воля. Она тоже помнила фермы, сожженные наемниками.
   Аббат Пенамбры не шевельнулся до тех пор, пока последняя тележка и последний караульный не исчезли во мраке заснеженного леса. Затем он сказал:
   - Они не только собирают урожай, но даже подбирают колосья после жатвы, так что те, кто идет за ними, обречены на голодную смерть.
   Альда посмотрела на его высокую фигуру, лицо ее залила краска стыда. Она сказала, запинаясь:
   - В этих условиях нам может пригодиться все что угодно. Алвир поднимает армию, посылая к императору Алкетча за отрядами. Они сожгут Гнезда Дарков и отвоюют у них землю.
   Широкие брови удивленно взметнулись, лоб избороздили глубокие морщины.
   - Иногда императора Алкетча сравнивают с дьяволом, Миледи, и это верно: говорят, что дьявол не может войти в дом, пока его не пригласят, но потом никто не заставит его покинуть жилье. Вашему брату следует нанять сотен семь воинов, верных наследнику, прежде чем он отдаст хлеб своим врагам.
   - Мой брат говорит... - начала Альда и запнулась, не зная, что сказать.
   - Ваш брат - человек, который помалкивает, - тихо закончил Майо. Он протянул большую костлявую руку с двумя покалеченными пальцами и положил ее на черный, нежный мех, ниспадающий с ее плеч. - Я все понимаю, Миледи. И все же замолвите за нас словечко. Скажите, что скоро ему пригодятся наши мечи. Скажите ему хоть что-нибудь! Мы не сможем долго продержаться, и нет другого места на земле, где мы могли бы найти приют.
   - Я обязательно поговорю с ним, - Альда посмотрела в его измученные молящие глаза на восковом лице.
   - Не оставляйте нас в беде! - заклинал Майо. - Если с вами что-нибудь случится, вы всегда можете рассчитывать на наши клинки и наши сердца. Мы придем вам на помощь, Миледи!
   - Мы не вправе обречь их на голодную смерть! - с жаром воскликнула Альда.
   Сумерки сгущались. Вечер темным покрывалом опускался на верхушки деревьев.
   - Алвир считает, что вправе! - сказала Джил.
   - Нет, он не станет делать этого!
   - Он уже сделал это! Алвир должен был ввести какую-нибудь пайковую систему, чтобы люди не голодали, когда придут жители Пенамбры. Джованнин никогда этого не поддержит.
   - Но она аббатиса! - страстно настаивала Минальда. - Она глава Церкви.
   - Не спорю, - хладнокровно согласилась Джил. - Ты думаешь, ей доставит удовольствие присутствие еще одного аббата в ее епархии? Да еще простого человека? - Джил уже была знакома с обычаями в Восе и сразу поняла, что значило это "из Трана" в конце имени Майо: мальчик на ферме, крестьянский парень, может быть, издольщик, кто-то, на кого можно смотреть свысока этим отпрыскам древних Убежищ, тем, кто мог бы гордиться полукоролевским "ион" в их титулах. Кем был жалкий Майо в глазах надменной Джованнин Нармелион.
   Альда удрученно вздохнула.
   - Если бы ты знала, как неприятно слышать это.
   - Ничего не поделаешь, - Джил пожала плечами. - В меня с детства вселился дьявол. Впрочем, я могу и ошибаться.
   Что-то зашуршало среди темных деревьев, и Джил насторожилась. Вспугнутая сова тихо вспорхнула с дерева. Джил отвернулась, стараясь скрыть волнение.
   - Главное для Алвира - нерушимость границ. Но в Убежище есть место, где можно поселиться, если только вновь прибывшие не имеют ничего против. Это отдаленные помещения на четвертом уровне или под плитками пятого. Я не уверена, что поход фуражиров увенчается успехом. Если в долинах запасен фураж, это могло бы существенно изменить дело, но он не принимает это во внимание. Возможно, он думает о худшем. - Джил снова пожала плечами. - Не секрет, что учтено не все продовольствие в Убежище. Я наткнулась в дозоре на множество покинутых келий, запертых на засов, и могу держать пари, что, когда придет весна и все будут голодать, люди, подобные друзьям Бендлу Стуфту и Манго Рабару, быстро затянут узел.
   Альда нахмурилась.
   - Если жители Пенамбры действительно придут, где мы будем хранить продовольствие? Они займут все свободное место.
   - Все намного проще, чем кажется на первый взгляд, - сказала Джил. Не стоит думать об этом. Надо огородить пространство за коровниками и обнести его стеной от оленей и волков. Дарки не трогают мясо убитых или зерно.
   - Ты думаешь, Алвир пойдет на это?
   - Он был бы не против. Он покатится со смеху, если узнает, где находится вся провизия в Убежище. Джованнин не допустит этого. Они могут крепко поссориться.
   Альда укоризненно посмотрела на нее.
   - Тебе никто не говорил, что твои рассуждения циничны и ужасны?
   Джил ухмыльнулась:
   - Почему ты думаешь, что я никогда не была замужем? - она остановилась, хватая Альду за руку. Но услышала только вздох ветра да шорох ветвей. Вдруг стало очень темно. Они безотчетно ускоряли шаг.
   - Посмотри, - показала Джил на квадрат красного цвета вдали от них. Там разожгли костры и оставили ворота открытыми.
   - Этого не может быть! - возразила Альда. - Законы Убежища запрещают подобное. Если Дарки проникнут туда...
   - Значит, им известно о твоем исчезновении, - предположила Джил, посмотрев на свинцовое небо. По обочинам дороги деревья сливались в туманном мраке, образуя загадочный кафедральный собор, через бесчисленные лабиринты мрачных колонн которого редкий бук, покрытый темными пятнами, сиял во тьме, словно серебро. Им приходилось пробираться почти вслепую.
   - Там же Тир, - настаивала Альда.
   Это так похоже на нее, подумала Джил, думать прежде всего о сыне, а потом о себе.
   - Алвир бы...
   - Поторопись, - раздраженно перебила Джил. - Ты действительно думаешь, что он бы сделал это?
   Она ощутила движение воздуха над головой, но, взглянув наверх, увидела только темноту облаков. Еще она почувствовала что-то в тенях, преследующих покрытую снегом темноту со злобной осторожностью. Слабое позвякивание ее меча казалось очень громким в абсолютной тишине.
   - Там, - прошептала Альда. Джил повернулась и увидела движение темноты над снегом. Не осознавая, почему она это сделала, Джил стремительно повернулась и обнаружила какое-то странное кружение снега против легкого дуновения ветерка. Но все растворилось, словно шепот в темноте.
   И вдруг из непроглядного мрака что-то невыносимо мерзкое выплеснуло кислоту из гигантского рта, чтобы растопить снег в жгучую жидкость. От существа исходил жуткий смрад. Меч Джил со свистом обрушился на врага, лезвие, словно бритва, кромсало черную, как сажа, протоплазму. Они оказались в потоке зловонной жидкости, хлынувшей из раны. Джил разглядела существо, когда то кувыркнулось в воздухе: бесформенная темнота, растущая при движении, захват клешней и огромная, неожиданно глубокая рана на хвосте, свернутом кольцом, как хлыст. Он был толще человеческой руки. Девушка отсекла футов шесть этого бьющегося кабеля, который сразу стал делиться на мелкие части. Это было жуткое, всепоглощающее облако ночи. Какой-то стонущий ураган. Мокрые щупальца его рта устремились к ней. Она снова размахнулась, бесстрашно шагнув в вязкую неразбериху бьющихся оболочек. Джил всем своим существом ощущала скверну, исходящую от Дарка. Липкие остатки разорванной нечисти трепетали и сворачивались вокруг нее, как мокрые, постепенно исчезающие на ветру простыни.
   Альда стала подниматься с земли, куда она очень благоразумно упала, чтобы не мешать Джил расправиться с врагом. Лицо ее под кровавой слизью было мертвенно-бледным, но спокойным.
   - Нет, - мягко сказала Джил, - останься там.
   Минальда беспрекословно подчинилась. Джил не могла избавиться от неприятного чувства присутствия Дарков. Кроме зловония снега, ее тревожил более резкий запах живого существа. Одним движением она повернулась и взмахнула мечом. Тело ее реагировало на сигналы прежде, чем мозг. Темная мразь, неожиданно возникшая из темноты, разбилась о яркий металл косого разреза, о котором Гнифт еще утром сказал, что он напоминает удар бабушки, выбивающей ковер.
   "К черту Гнифта и его бабушку", - подумала Джил, поворачиваясь в потоке слизи, чтобы сразить очередного Дарка, наслаждаясь, как всегда, этой жуткой точностью. Лицо ее и руки были в обожженной грязи. Она поворачивалась в ожидании новых сигналов нападения. Ночь была тиха, Джил наклонилась и помогла Альде подняться. Они побежали к квадрату оранжевого света, единственному видимому объекту во тьме хмурой ночи.
   - Это еще не все? - спросила Альда шепотом, бросая взгляд на мрак деревьев и гор. - Ты справишься?
   - Не знаю, - Джил задыхалась. Ноги ее скользили в слизи дороги. В одной руке она держала наготове меч, другой сжимала локоть Альды. - Они гнездятся в двадцати милях отсюда и ушли, чтобы снова вернуться. Скорее всего эти трое отбились от своих.
   Теплый, янтарный свет на снегу становился все ближе и ближе. В оранжевых вихрях огня девушки различили фигуры людей. Алвир в своем плаще был похож на Люцифера. Свет огня отражался на лысой голове Гнифта. Сейя и другие стражники тоже стояли у костра.
   - Неужели была атака? - в ужасе спросила Альда. - Но где?
   - Разве ты не догадываешься, где остальные Дарки? Почему на нас напали только двое или трое? - они добрались до последнего склона, входя в яркий свет костров. Красный свет осветил израненное и измученное лицо Альды и замерцал, как живое существо, на темном, струящемся мехе ее плаща. Она пришла в замешательство.
   - Они у Высоких Ворот, - Джил не скрывала беспокойства.
   Альда была потрясена.
   - О нет, только не это! - прошептала она.
   Темные фигуры собрались в ярком свете ворот. Алвир быстро спускался по ступенькам. Во взгляде его затаилось беспокойство и раздражение. Альда сразу повинилась, словно напроказившая школьница, брат нежно взял ее за локоть и повел вверх по лестнице. В проходе ворот все говорили одновременно. Ворота - шесть дюймов прочной стали - были заперты. Хорошо смазанные запирающие механизмы тихо щелкали, когда поворачивали кольца. Джил казалось, что в этом проходе в десять футов были сотни людей - стражи и кавалеристы Алвира в красной униформе, добровольцы и пастухи, праздные и любопытные люди. Узкое пространство гудело от их болтовни. Его заполняли возбужденные лица и яркое, неровное пламя факелов. Джил сбивчиво поведала Сейе и Гнифту о случившемся. Все друзья собрались около нее. Впереди, едва различимые за спинами защитников крепости, стояли хрупкая женщина и ее высокий мужественный брат. Над королевой и канцлером в безумной игре мелькали тени.
   Джил отошла в сторону, когда толпа двинулась в Святилище. Она видела, что Альда с жаром что-то доказывает брату. Алвир остановился, обратившись во внимание. Джил стояла достаточно близко, чтобы расслышать, как он сказал:
   - Альда, прости... Я ничего не могу сделать для них...
   - Хотя бы попытайся! - страстно воскликнула Минальда. Ты должен выслушать их, а не гнать прочь, как последних бродяг!
   - Ты - мать, - тихо сказал канцлер, - твою жалость легко вызвать. Я полководец. Янус со своим отрядом отправился на поиски продовольствия. Может быть, не все потеряно, и мы еще сможем помочь несчастным, когда Янус вернется.
   - Боюсь, будет слишком поздно! - настаивала она. Брат схватил ее за плечи, глядя в ее бледное, напряженное лицо, в сверкающие глаза.
   - Альда, прошу тебя, постарайся понять, - сказал он. Она отвернулась, прикоснувшись щекой к нежной коже его запястья. Взяв ее за руку, он заглянул ей в глаза. - Альда, сестра моя, не отступайся от меня, я умоляю. Если ты пойдешь против меня, Убежище погрязнет в хаосе и все мы погибнем.
   Она согласно кивнула, и Алвир обнял ее за талию. Альда в изнеможении прислонилась к брату, ее смоляные волосы рассыпались, и он повел девушку в королевские покои.
   Стоя среди стражников, Джил наблюдала за темными фигурами, вырисовывающимися в прыгающем свете факелов.
   "Ну что за черт, - подумала она. - Сейчас, когда Руди пропал, брат все, что у нее осталось. И я даже могу понять нежелание Алвира принять людей, которые будут ненавидеть его за то, что он раньше прогнал их".
   Но все-таки у нее было такое ощущение, будто она стала нечаянным свидетелем смертного приговора доброму священнику и его неприкаянной оборванной пастве.
   5
   - Боже правый!
   - Не надо паники, Руди, - мягко возразил Ингольд. - Это всего-навсего дуики.
   - Замечательно, - Руди стоял в нерешительности на осевшем полотне дороги, с опаской изучая отвратительную толпу полулюдей, так неожиданно появившихся на насыпях дороги. - Вот так Кастер говорил об индейцах.
   Ингольд удивленно посмотрел на него, сощурив глаза.
   - Успокойся.
   Руди обнажил меч и приготовился к битве. В Карсте Руди видел покорных и порабощенных дуиков, преданных своим хозяевам. Он подумал тогда, что они очень трогательны. Теперь, дикие и нагие, с оскаленными желтыми клыками, бредущие по обочинам пустынной дороги, они казались совсем другими. В племени было около двадцати крупных мужчин. Самый высокий из них стоял посреди дороги с огромным камнем в руке. Ингольд как-то сказал ему, что дуики едят все, даже осликов, возможно, даже людей, если смогут убить их. Руди думал, смогут ли они с помощью двух мечей отбиться. Ингольд неодобрительно прищелкнул языком и положил руку на голову Че. Ослик дрожал от страха, но прикосновение старика успокоило его. Руди отважился взглянуть на них.
   - Они нападают на людей?
   - Не исключено. - Ингольд взял поводок Че в одну руку и легко коснулся Руди другой, спокойно пробираясь к этим волосатым, двуногим животным, заслонившим дорогу. - В этих краях на них охотятся и заставляют однообразно и механически работать на серебряных рудниках. Я не верю, что дикие существа знают, зачем берут в плен, но в их представлении люди связаны с лошадьми, сетями и огнем, и этого вполне достаточно.
   Вожак поднял свое оружие с угрожающим, пронзительным криком. Ингольд беспечно показал на женщин и детей, собравшихся на склоне холма.
   - Обрати внимание, что слабые в племени находятся под защитой сильных. Они оберегают женщин и детей от степных волков или хригов, ужасных птиц.
   Руди перевел дух. Вряд ли было благоразумно делать это в присутствии диких дуиков. Ладно, подумал он, это твои игры, человек. Руди приподнял меч, приготовившись дорого продать свою жизнь.
   Ингольд даже не поднял головы.
   - Спокойно, Руди. Не хватайся за оружие, если можешь пройти незамеченным. - Когда он подошел близко, они, казалось, забыли, зачем стояли посреди дороги. Одни бесцельно поглядывали на небо, землю, друг на друга, другие уходили с дороги, раскапывая землю в поисках паразитов, или подбирали ящериц в сухих кустах. Ингольд, Руди и Че шли между ними, и дуики только обнюхивали их.
   - Старайся выбрать безопасный выход из положения, - Ингольд с явным удовольствием давал советы, почесывая уши ослика. - Это спасает нервную систему от истощения.
   Руди посмотрел назад на разбредшихся неандертальцев, которые вернулись к обычным занятиям приматов - охоте за клопами и сбору вшей.
   - Да! - коротко сказал он.
   Эта реакция явно позабавила Ингольда.
   - О, успокойся, Руди. Если не есть с ними за одним столом, они, по-моему, не самая плохая компания. Однажды я путешествовал в пустыне с дуиками почти в течение месяца, и, хотя их общество сложно назвать изысканным, они старались не причинить мне вреда.
   - Ты путешествовал с этими туполобыми?
   - О да, - подтвердил Ингольд. - Я был тогда деревенским колдуном в Геттлсанде, и они похитили меня ночью, чтобы я наполнил влагой их иссякший источник.
   - У тебя получилось? - спросил очарованный и напуганный Руди.
   - Конечно. Вода - жизнь в пустыне. Я не мог подвергнуть их риску подходить ближе к поселениям, ведь их могли бы поймать в ловушку или убить.
   Руди только покачал головой.
   Они покинули равнины и пересекли границу пустыни. Путь пролегал через сухое, неприветливое царство, где маршруты измерялись от воды к воде, и пыльный ветер буйствовал у кромки горизонта. В огромных осевших низинах, похожих на дно заброшенных озер, в колючках и вздрагивающих кактусах вихри насвистывали жуткие мелодии. Между низинами лежали камни и глина. Жестокое бессердечие стихий придало им фантастические формы, превратило землю в камень, а гальку в песок. Кое-где дюны совсем накрыли дорогу. Однажды Руди увидел мельком каких-то огромных птиц, пролетавших вдоль красной линии горизонта. Это была жуткая земля, где долгими днями и ночами не было иных звуков, кроме постоянного воя ветра, легкого стука копыт ослика по дороге и шуршания песка. Это напоминало тишину холмов родной Руди Калифорнии, которой он искал там в одиноких экспедициях с дробовиком и луком. В этой бесконечной тишине жужжание насекомого было, как рев двигателя самолета, и единственными звуками - те, что издавал сам путешественник: скрип кожаного ремня, вдох и выдох.
   Во всем этом пустынном безбрежии паломники не встретили никого, и уединение, вместо того чтобы принести опустошение одиночества, создало какой-то безмерный покой в душе Руди. Они редко говорили в эти дни, но никто, казалось, не страдал от этого. Разрозненные предложения, произнесенные за два или три дня, принимались за поток речи. Ингольд иногда показывал норку тарантула-ястреба, или следы маленького желтого кота-оленя; Руди временами спрашивал о кактусах или породе камня. Дважды они заметили Дарков, рыскавших по ночам. Но больше никто и ничто не нарушало этой идиллии.
   - Сколько дней ты провел в пустыне? - спросил Руди после долгого молчания.
   - Все время, - ответил Ингольд и улыбнулся в ответ на удивленный взгляд Руди.
   Бледное покрывало облаков не разрывалось с самого начала их путешествия. При свете морщины на обветренном лице Ингольда были очень темными.
   - Видишь ли, пустыня - мой дом. Кво - это дом моей души. Я родился в Кво, но вырос в пустыне. Я прошел ее из конца в конец, от границ джунглей Алкетча до холмов из лавы, ограждающих северный лед, но осталось еще много неведомого мне.
   - Ты был в то время деревенским колдуном?
   - О нет. Это случилось после того, как король Умар, отец Элдора, прогнал меня из Гея. Пятнадцать лет я отшельничал в стране раскалывающихся камней. Моими единственными спутниками были звезды и ветер. Почти четыре года я не встречал людей.
   Руди пристально посмотрел на старика, и ужас охватил его. Это было непостижимо. Как и многие его ровесники, он редко предавался одиночеству. Руди не мог себе представить.
   - Что же ты делал?
   Голос выдал его чувства, и Ингольд мягко улыбнулся:
   - Добывал еду. Наблюдал за животными и небом. И думал. Много думал.
   - О чем?
   Ингольд пожал плечами.
   - О жизни. О себе. О человеческой глупости. О смерти. Страхе. Власти. Это было очень давно. Там был другой отшельник, человек большой силы и доброты. Он помог мне в тяжкую годину.
   Старик нахмурил брови, вспоминая о чем-то. Руди представил его молодым, бредущим в одиночестве по пустынным землям. Ингольд покачал головой, будто прогоняя невероятную мысль.
   - Скорее всего его уже нет в живых, ведь в то время он был совсем глубоким старцем, а мне было немногим больше твоего.
   - Ты можешь найти его? - спросил Руди с любопытством. - Если он колдун, он может знать что-нибудь о колдунах в Кво?
   - О, Кта не был колдуном. Я и в самом деле не знаю, кем он был. Просто маленький пожилой человек. Ни я, ни кто-либо другой не мог общаться с ним. Он бы нашелся, если бы захотел того сам. А если нет...
   Ингольд развел руками.
   - Я не видел его добрых пятнадцать лет.
   Они еще немного прошли в тишине. Мысли Руди были в полном беспорядке. Глаза его различали крошечные следы на песке, рисунки ветра, очертания и виды растений, трепещущих на фоне пустого неба. Он пытался представить Ингольда молодым, старался нарисовать какую-нибудь ситуацию, в которой колдун отчаянно нуждался бы в помощи, стремился вообразить кого-нибудь способного дать старику то, что он не мог найти.
   Они стали подниматься на вершину каменистого хребта. Ветер, переменивший направление, спутал длинные волосы Руди. Вдруг ему почудился отдаленный блеск в равнинах. Он остановился, чтобы заслонить от света глаза, но все равно не был уверен в том, что это было. Только грифы кружились там высоко в бледном воздухе.
   - Что это? - тихо спросил он Ингольда.
   Старик какое-то время не отвечал. Его сузившиеся глаза, обращенные вдаль, не выдавали никакой видимой тревоги. Но Руди чувствовал напряжение, возраставшее в нем с каждой секундой в ожидании нападения.
   - Белые Рейдеры, - наконец сказал Ингольд.
   Руди отвел глаза от жутких останков жертв Рейдеров. Трагедия произошла около недели назад. Все, что не успели разграбить грифы и шакалы, досталось муравьям. Полуистерзанный, полуразложившийся труп вызывал омерзение. Руди рассматривал семифутовый крест, установленный рядом с головой распростертой жертвы. Крест был украшен запутанными длинными узкими ленточками, пером, отполированной костью и стеклом. Сам крест был деревянный, редкий в этой безлесной местности, с черепом, прибитым в пересечении тонких перекладин. Пучки перьев и связанная в узлы трава игриво кружились на ветру, напоминая о леденцовых черепах с розами в глазницах на празднике Смерти.
   - Это магический крест.
   Ингольд обошел его, как кошка, оставляя лишь очертание следов на сухой кромке вскопанной земли. Его пальцы нежно потрогали гладкое дерево, как будто пытаясь прочесть что-то, потом задели качающееся стекло.
   - Странно! - сказал он, как человек, нашедший в своем саду цветы, посаженные не им. Руди вздрогнул и пристально посмотрел на горизонт, как бы желая увидеть Рейдеров, материализующихся, подобно апачам, из песка и колючек.