Янус вернулся от ворот. Калдерн все еще пытался починить запоры. Тело Снелгрина оттащили от прохода. Его лицо, лишенное всего человеческого, находилось прямо под факелом. Джил отвернулась, чувствуя, что снова может упасть в обморок.
   Она слышала, как Бектис быстро говорил низким голосом:
   - Я уверен в этом. Дарки собрались за воротами. Излучение их ярости свело его с ума...
   Она повернула голову и увидела, что он разговаривает с Алвиром. Бектис выглядел безупречно в серой бархатной мантии. Его длинная, до пояса, борода была аккуратно расчесана. Интересно, подумала она, Алвир пришел сражаться в ночной рубахе, в то время как Бектис оставался в Королевских покоях до тех пор, пока все не выяснилось. Возможно, он даже приставил кровать к двери. Так, как...
   - Нет, - произнес тихий голос позади нее, и она встретилась глазами с Майо. Аббат пенамбрский сидел на корточках, наблюдая за Алвиром, Бектисом и Джованнин, спорившими в оранжевом круге факельного света. - Снел никогда бы не оправился от последствий той ночи, которую провел за воротами, не так ли, Джил-Шалос?
   Джил кивнула головой.
   - Его жена говорила с нами.
   - Она говорила со мной, - сказал аббат. Он бросил взгляд на Лолли. Когда он и его люди пришли в Убежище, он перенял церковную моду брить бороду и голову, и Джил лишь недавно привыкла к этому длинному, со впалыми щеками, безбородому лицу. - Она пенамбрийка и, как и я, знает, что значит провести ночь за воротами. Я думал, что это может случиться и что он был один... Но я немного знал Снела. Это был человек, абсолютно лишенный воображения. А для того, чтобы сойти с ума, надо иметь определенную степень чувствительности. - Он положил руки на колени и оперся о них подбородком. Джил прислонилась к стене. У нее болела голова, тело дрожало от пережитого.
   Аббат пенамбрский продолжил, понизив голос:
   - Бектис, конечно, не подходит на роль целителя разума. Но я слышал, что Ингольд Инглорион прекрасно разбирается в таких вещах. Конечно, странно слышать эти слова от меня, - усмехнулся он, обнажив белые зубы, - но мне жаль, что его здесь нет.
   - Я тоже жалею об этом, друг, - вздохнула Джил.
   Он посмотрел на нее с любопытством, затем перевел взгляд на растерянное и безумное лицо умершего.
   - Всем известно, что Дарки отнимают разум, - сказал он тихо. - Но это первый случай, когда я слышу, чтобы они заменили разум чем-то еще.
   14
   Руди Солис и Ингольд Инглорион вышли к городу магов в полдень следующего дня. С горных высот они увидели, как рассеивается туман над морем и из него появляется маленький городок, скорее даже деревня, построенная вокруг знаменитой школы. Она медленно вырисовывалась из завесы олова, жемчуга и белизны.
   Даже глядя с горы, Руди думал, что не видел места, более разрушенного Дарками. В Кво не осталось ни одного целого строения, ни одой несброшенной или непробитой крыши, ни одного целого камня в мостовых. Во влажном морском климате сквозь разбитые камни уже стали пробиваться сорняки.
   Он и Ингольд долго стояли на последнем спуске. Серебристая трава обвивала их ноги; не было слышно ни звука, кроме крика морских чаек и шума прибоя. Воздух был напоен солью.
   Туман снова накрыл город, затем рассеялся, как будто открывая насмешливым жестом кости. Зловеще кричащие чайки кружились над руинами, а затем вновь садились на обломки.
   Другие чайки, кричавшие тонкими голосами, недвижно зависали в воздухе над городом, простирая белые крылья на фоне серого неба.
   Руди думал, как выглядел город на следующий после атаки день. Появились ли тогда над городом чайки, подобно явлению ангелов смерти, подбирающих трупы, или их опередили крысы?
   Он взглянул на Ингольда. Старик стоял, как изваяние, высеченное из камня. Казалось, серое небо обесцветило все вокруг, оставив лишь синеву его глаз под короткими рыжеватыми ресницами. Его лицо ничего не выражало, но Руди ни за какие блага мира не посмел бы заговорить сейчас с ним.
   Спустя некоторое время Ингольд очнулся и начал спускаться вниз, не говоря ни слова.
   Трупы были разбросаны по всему городу. По тому, как они лежали, было видно, что животные-падальщики докончили их, растерзав зубами на части. Руди узнавал следы лисицы, крысы, койота, вороны. Зловоние привлекло также мух.
   Он видел, что Ингольд рассматривает признаки разрушения так же безразлично, как страховой агент, изучающий, как огонь испещрил черными полосами стены, куда он проник и куда был отметен, вместо того, чтобы взобраться по ним и обратить внимание на балки крыш тех домов, которые жители подожгли сами, или на то, как лежали грудой кости двоих или троих, павших одновременно.
   Казалось, у магов не было времени, чтобы объединиться и дать отпор.
   Руди удивился, что Кво - маленький городок. В городе колдунов обитало не больше двух тысяч человек, треть из которых, если верить Ингольду, составляли колдуны и их ученики. Маленькие, причудливые домики из камня окружали главную площадь или стояли на кривых улочках, ведших к окраине города. Только в центре Кво были большие здания, чьи расколотые остовы неясно вырисовывались перед запоздалыми путниками, когда они пробирались через заросшие сорняками улицы. Там, вдоль строений и длинной колоннады, бесцельно бродил владелец школы. Дальше влево, у ворот, возвышалась сторожка, как замок из песка. Когда-то она примыкала к многоэтажному зданию, руины которого заросли теперь ползучими растениями. Вправо, в конце песчаной косы, стоял остов разрушенного замка. Это был именно тот замок, к которому так целеустремленно пробирался Ингольд.
   С тех пор, как они вошли в Кво, он не произнес ни слова, но его лицо было очень спокойно, будто эти руины не имели к нему никакого отношения и не были родным домом.
   Потертым подолом мантии, испачканным кровью дракона, он задел обглоданный череп и скелет, наполовину засыпанный галькой и скрытый в сорняках. Следуя за Ингольдом, Руди вздрогнул от ощущения, что все это он уже где-то видел.
   Замок Форн тоже не оправдал ожиданий Руди. Здания, которые окружали его, были меньше, чем два больших дома, соединенных вместе. Они возвышались на большой площадке на холме, который выдавался в море. Сам замок, или то, что от него осталось, был не больше, чем просторная комната. Его черные корявые стены вырастали на тридцать футов из земли. Руди видел с нижней площадки сломанную, торчащую одной стороной вверх лестницу. Пробираясь за Ингольдом через обломки, он посмотрел на загибающийся полумесяцем пляж и увидел ступеньки, ведущие вниз от школы, обнесенной фрагментами инкрустированного камня, и наполовину зарытый в песке и объеденный крабами скелет.
   Они достигли вершины холма. Вокруг разрушенного и опустошенного замка чернели разбросанные камни.
   "Это место было застроено позже, чем Убежище Дейра, и по другой технологии, - подумал Руди, наклонившись, чтобы подобрать обломок скалы, а затем поспешил догнать Ингольда. - Но ведь заклинания Архимага могли уберечь их от вторжения Дарков точно так же, как заклинания Ингольда не позволяли Даркам открыть ворота".
   Шагая впереди, Ингольд пробирался через обломки, следуя расположению коридоров, по которым он проходил столько раз легкой поступью спешащего человека, мимо дверей, в которые так много раз стучал в те добрые дни, когда в этих комнатах находились знакомые люди. Он бросил взгляд на обнаженные руины и разбитые стены.
   "Он похож на смертельно раненного человека, - подумал Руди, поразившись. - Он все еще нем от шока. Его нервные окончания все еще нечувствительны. Господи, помоги ему в страдании".
   Перед ними обрушился пол. Он был поврежден наверху, изношенные балки ясно указывали на то, что взрыв произошел внизу. Стоя на обваливающемся краю ямы, Руди видел внизу лабиринты подвалов и остовы столбов, стертые орнаменты полов; пыль веков, скопившаяся со дня основания замка, превратилась от дождей в грязь.
   Еще ниже виднелся второй подвал, который раскрывал древнее сердце холма. Но вместо серой разрушенной породы блестел гладкий черный базальт. Лица Руди коснулся теплый поток воздуха из глубины, несший с собой запах еще более глубокой темноты.
   - Мне следовало догадаться, - сказал Ингольд.
   Руди быстро повернул голову. Колдун выглядел спокойным и довольно равнодушным. Теплый воздух, шедший снизу, шевелил его волосы.
   Руди сказал торопливо:
   - Здесь нет ни одной дороги, которой бы ты не знал.
   - Я не знаю, - сказал колдун рассеянно. - Я навлек на себя несчастье тем, что предупреждал о его возможности других. Я не знаю, почему мне раньше не приходило в голову, что все древние школы магии были построены в городах, позже разрушенных Дарками.
   - Да, но Дарки разрушили многие города, - быстро возразил Руди, услышав в голосе Ингольда нотку, которая ему не понравилась, которая была, как первый толчок землетрясения. - Они знали направление твоих исследований. Каждый...
   Ингольд вздохнул и прикрыл глаза. Очень тихо он произнес:
   - Уйди, Руди.
   - Послушай, - начал Руди, и глаза Ингольда открылись. В них таилась такая глубокая печаль, которую можно было сравнить разве что с сумасшествием.
   Хриплый голос повторил мягко:
   - Уйди.
   Руди помчался, будто бесцельно поднятый булыжник у него в руках превратился в водородную бомбу.
   Когда он добежал до подножия холма и оглянулся, то не увидел старика.
   Руди казалось, что он очень долго бродит по пустынному городу магов, прислушиваясь к шуму морского прибоя. Он действовал успокаивающе, как эхо калифорнийской зимы.
   То ли от знакомого влажного холода побережья и запаха соли, то ли от заколдованной тишины, которой все еще был окутан город, у него стало так спокойно на душе, как будто он вернулся домой.
   "Дом, - подумал он, шагая по цветной мозаике мраморной дорожки. Обнаружить, что дом разрушен, а семья - семья, которую следовало знать, а я никогда не знал - погибла".
   Он оглянулся на одинокую фигуру на холме, темнеющую на фоне белого неба. "Кво мертв. Все, кого ты знал и уважал, мертвы. Архимаг Лохиро, которого ты любил как родного сына, тоже мертв. Единственные, кто остались в живых - это новички вроде меня, шарлатаны вроде Бектиса да ворожеи вроде Кары и ее матери. Армия Алвира была сборной, и даже хуже того, она сражалась с Дарками, оставив Убежище без охраны, то есть доступным для императорских налетчиков и Дарков. Остался только ты, последний маг, такая же заблудшая душа, какой я был в Калифорнии... Да, ты мог догадаться, но это не твоя вина".
   Но он знал, что Ингольд все равно не поверит ему.
   Удрученный, Руди отвернулся. Он изучал обломки древней школы, остатки бывших аудиторий с поломанными и обгоревшими скамьями, лабораторий и рабочих кабинетов, где мебель была перевернута и разрублена с дикой и непостижимой силой. Все блестело от морозного воздуха, битое стекло и драгоценные камни сверкали. В библиотеках мягкая обивка скамей была распорота, сами скамьи были обуглены и разъедены кислотой; вырванные страницы из разодранных книг были разбросаны по намокшим от дождя дорожкам, а некоторые налипли по углам.
   В одной из таких комнат он нашел арфу, спрятанную в стенной нише, и провел рукой по спущенным струнам. Это была единственная несломанная вещь в этом разрушенном и опустошенном мире.
   Когда он спускал ее вниз по ступенькам, которые уже начали зарастать мхом, туда, где был привязан их ослик, его осенило, что означали эти руины. Без школ следующее поколение колдунов, какими бы талантливыми они ни были, будут похожи на него - такие же волшебники-недоучки, безнадежные мечтатели, ищущие безрезультатно точки приложения своих сил.
   "Или хуже того, - подумал он, - какой-нибудь маг возьмет всю магическую власть в свои руки... Если ты не можешь найти хорошую любовь, то найдешь плохую".
   Ветер поднял его длинные волосы и обдал холодом пальцы, когда он навьючивал арфу на Че. Они могли взять хотя бы одну вещь, подумал он, из древнего города на Западном побережье. Единственную вещь, уцелевшую после разорения. Он запахнул потуже воротник своего пальто из невыделанной кожи бизона и остановился ненадолго под движущимся диском белого солнца и молочно-белым туманом, вглядываясь в море.
   Он задумался об Убежище Дейра.
   Но не так, как он обычно вспоминал о нем, - не о сумерках в тихих комнатах Альды, не о лабиринтах, окруженных древними стенами. Теперь он вспоминал его таким, каким видел его лишь однажды, когда они вышли к Кво. В его мозгу запечатлелась картина: черная, квадратная и цельная, контрастирующая с белизной снега, плотно лежащего на стенах, непроницаемых, загадочных, замкнутых. Он видел темные, неясные очертания Снежных гор и чувствовал ледяной, колющий ветер. И, представив себе эту картину, он почувствовал в себе сильное желание быть там, такое же неодолимое, как вожделение или голод.
   Но он почувствовал, что эти же мысли витают вокруг него, как будто это были мысли кого-то еще.
   Подняв глаза, он вновь увидел черную и удивительно пропорциональную тень холма и темный остов замка Форн.
   Сквозь кружево голых ветвей он увидал маленькую фигурку, стоявшую с поднятыми руками и развевающейся на ветру мантией. Он чувствовал зов и знал, что этот зов исходит от человека, одиноко стоявшего в сердце последней разгромленной цитадели волшебства. Последний маг, изгнанник, цыган-бродяга, держа меч у бедра и прислонившись к стене, взывал ко всем: ко второразрядникам, к исключенным из школы, к новичкам, шарлатанам и ворожеям. Он призывал всех, кто мог услышать, звал их на встречу в Убежище Дейра.
   Вскоре Ингольд широкими шагами спустился с холма. Руди вскарабкался по шесту, прислоненному к колоннаде, чтобы поприветствовать Ингольда, но нечего было приветствовать в пустом, холодном взгляде.
   - Пойдем со мной, - кратко приказал Ингольд. - Мы должны сделать еще кое-что.
   Колдун почти не разговаривал с Руди в тот день.
   Руди привел ослика и последовал за стариком вниз по взорванному берегу к обвалившимся руинам позади сторожки. Раньше, на ступенчатой крыше, этаж за этажом, цвели сады, а теперь они обвалились друг на друга. Спутанные деревья, каменная кладка, цветы, земля, разрушенная колонна и разбитая балка слились в одну колоссальную пирамиду развалин. Ингольд по-охотничьи обошел ее, пока не нашел то, что раньше было окном. Оно еще могло дать им доступ к нижнему разрушенному холлу. Затем он проскользнул между полуобвалившимися гранитными блоками, готовыми вот-вот упасть, стремясь проникнуть вниз, внутрь здания.
   Руди следовал за ним, хотя Ингольд не отдавал никаких приказаний. Кое-где можно было свободно пройти под потолками, которые двигались и скрипели под тяжестью поврежденных арок. В других местах они вынуждены были взбираться на кучи упавших булыжников. Один раз им пришлось ползком по земле пробираться под огромным камнем-перемычкой, который треснул прямо в середине. Буквально тонны цветного камня чудом держались на нем, нелепо покрытые свисающим занавесом из желтых листьев.
   Пока Руди карабкался, тяжело дыша, но стараясь не останавливаться, он опасался, что Ингольд искал собственную смерть, потому что колдун стал вдруг чужим и пугающим, погрузившись в свою ожесточенность и гнев. Ему ничего не стоило обречь на гибель себя и своих попутчиков в городе, который когда-то был его домом.
   Но как только они спустились с последней, заваленной валунами лестницы в разбитый подвал, Руди понял, что же искал Ингольд.
   Голубоватое сияние магического света медленно заполняло длинный, узкий холл. Они увидели золото книжных переплетов, гладкий блеск кожаных обложек и сверкание изумруда и аметиста на декоративных пряжках. Будто призрак, вернувшийся на землю живых, Ингольд двинулся по рядам столов, дотрагиваясь до книг своими чуткими, покрытыми шрамами руками. Так мужчина может касаться лица женщины, которую когда-то любил.
   Было очевидно, что они не смогут взять все. Там были сотни томов собранная воедино мудрость веков. Знание было сердцем Кво, поскольку оно было сердцем магии. Существование города объяснялось необходимостью защитить знание.
   Эта необходимость служила оправданием бесчисленных заклинаний, которые окружали это место так плотно, что даже после смерти образ Кво нельзя было вызвать ни на воде, ни в огне, ни на драгоценном камне.
   Ингольд молча прикоснулся к замкам и цепочкам, которые приковывали книги к сделанным под наклоном столам, и цепочки с грохотом падали. Он принес два тома Руди, который ждал его в дверном проеме, и вручил их молодому человеку, как будто тот был безымянным слугой.
   - Тебе придется вернуться за другими, - отрывисто сказал Ингольд, отворачиваясь.
   Они спасли две дюжины книг. Руди не имел понятия, что это были за книги и почему были выбраны именно эти. Но все они, большие и тяжелые, были беспощадно взвалены на бедного Че.
   Ингольд порылся и раздобыл материал от занавески, чтобы сделать грубые ранцы для себя и Руди и нести в них все, что не помещалось в тюки. Бросив взгляд на лицо старика, Руди не осмелился жаловаться. Когда они сползли с камня в последний раз, Ингольд обернулся и произнес заклинания о бдительной охране. Ни дождь, ни почва, ни звери не могли проникнуть туда, все должно оставаться на своих местах до тех пор, пока он не придет снова. К тому времени стемнело.
   Они расположились на открытой местности. Если Тьма все еще таилась в мертвом городе, то в руинах нашлось бы слишком много укромных местечек для нее.
   По мере того как круги заклинаний слетали с кончиков двигающихся пальцев Ингольда и растворялись в воздухе вокруг лагеря, Руди думал, что слишком много призраков прошло этими молчаливыми улицами в поисках покоя.
   Ночь была прохладной, с запахом дождя. Но над океаном облака разомкнулись, и появилась полная луна. Ее свет замораживал клубящиеся облака в горные склоны ослепительной белизны. Потрескивание костра из выброшенного океаном дерева смешивалось с медленным вздыманием волн, будто отдавался эхом шепот Калифорнии.
   "Дома, - думал Руди, - дома".
   Он вынул арфу, которую нашел, и неуверенно пробежал пальцами по темным изящным изгибам. Огонь отражался в серебре струн и касался узоров красной эмали, инкрустированной в темное дерево. Как и большинство калифорнийцев, Руди освоил достаточное количество аккордов, чтобы справиться с эпическими поэмами типа: "Зажги огонь во мне". Но этот инструмент, чувствовал он, был предназначен для музыки такой гармонии и красоты, которые выходили за пределы его понимания.
   Он поймал на себе взгляд Ингольда.
   - Ты знаешь, как играть на ней? - спросил Руди нерешительно. - Или как она настраивается?
   - Нет, - жестко ответил Ингольд. - И я скажу спасибо, если ты не станешь играть на ней, пока не будешь знать, что делаешь, - он отвернулся и посмотрел на море.
   Руди оставил арфу. "Может быть, Альда научит меня", - подумал он. В любом случае, хоть кто-то должен знать. Он уже почти представлял себе, каким должен быть у нее звук, и понял, почему Ингольд не хотел слышать, как над ней измываются.
   - Она называется Тьяннин, - добавил Ингольд спустя мгновение.
   "Тьяннин, - подумал Руди, - южный ветер-попутчик, который летними вечерами сеет нетерпеливость и отдается тоской в сердце".
   Он пристегнул арфу ремнями, мысленно принося извинения незадачливому Че, и вернулся к костру. В темноте за пределами лагеря он увидел разбитую линию колоннады. Своим волшебным зрением он различил сливающиеся узоры из цветов, сердец и глаз, которые покрывали цветной кафель. На фоне неба вставала темная громада башни Форна, похожая на обгоревший ствол погибшего дерева в лазурном сиянии морского горизонта. Западнее на вздымающихся волнах переливался лунный свет - опаловое кружево на белой груди пляжа.
   Против черной стены прибрежных скал вспыхнуло едва уловимое мерцание звездного света на остроконечном металле.
   Дыхание Руди, его сердце и само время, казалось, остановились. Ингольд взглянул вверх, как будто что-то услышал, затем стал всматриваться в темноту, но даже обостренному восприятию Руди не предстало более ничего. Скачущее яркое пламя костра осветило надежду на лице Ингольда, что было, однако, жутко созерцать. Длительный промежуток времени в ночи не было ничего, только вздымающийся океан и бешеное биение сердца Руди.
   Затем где-то там, в темноте, опять появился блеск острого золота, движущийся в тени вдоль пляжа. Руди шевельнулся, но тут же его талии коснулась рука, останавливая его, и он почувствовал на себе трясущиеся пальцы Ингольда.
   Невдалеке лунный свет мерцал на полукруглом наконечнике посоха и отражался более ярко на распущенных огненных волосах. Ветер подхватывал движение черной мантии, колыхая ее короткими порывами позади человека, шедшего по краю океана. Черные следы, как загадочные письмена, оставались на песке позади него.
   Руди знал, что их лагерь был огражден заклинаниями, такими же неуловимыми, как воздушные стены, до сих пор окружавшие могилу Кво. Но этот человек смотрел прямо на них. В лунном свете было видно, что он улыбался. Шаги ускорились. Ингольд крепче ухватил Руди.
   В дюжине ярдов от лагеря Лохиро перешел на бег. Ингольд немедленно поднялся на ноги и зашагал навстречу, затем взял его за руку, приветствуя. Луна освещала молодого мага и старика, стоящих рядом. Ее свет переливался на серебряных и золотых волосах, а также на растерзанном скелете, что лежал возле их ног, наполовину засыпанный песком.
   - Ингольд, старый бродяга, - сказал Лохиро мягко. - Я знал, что ты придешь.
   - Почему же ты остался? - чуть позже спросил Ингольд, когда они завели Архимага в круг костра.
   Лохиро отвел взгляд от еды, состоящей из лепешки и вяленого мяса, которую жадно поглощал. Руди он показался изможденным и загнанным. В яркой золотой гриве, спадавшей почти до плеч, кое-где пробивались полоски серебра, высвечиваемые костром. Его глаза были точно такими, как в видении Руди на кристалле, - широко открытые и неоднородно голубые, как калейдоскоп, покрытые пятнышками тени и света и содержащие странное, пустое выражение, можно сказать, отсутствие выражения, которое Руди заметил и раньше. Это приобрело смысл после того, как он видел Ингольда у руин башни Форна.
   - Потому что я не мог уйти, - засмеялся Лохиро коротко и резко от колкого взгляда Ингольда. - О, Дарков нет, - заверил он их натянутым, ироничным голосом. - Они ушли в ту же ночь - целые тучи Дарков, закрывая собой звезды. Многим из нас пришлось плести лабиринт, мой друг. Одному человеку не под силу разобраться в этой путанице.
   - Так, значит, они ушли?
   Белыми, как у скелета, пальцами Лохиро указал вверх.
   - По воздуху, - сказал он. - Через сам лабиринт.
   Ингольд нахмурился.
   - Как они смогли? Лабиринты расставлены над городом на целые мили.
   Лохиро выдержал паузу, затем устало тряхнул головой.
   - Я не знаю, - сказал он. - Я не знаю.
   - Ты был удивлен? - спокойно спросил Ингольд.
   Архимаг кивнул. Позади него был воткнут в песок его посох вертикально вверх, как копье, свет костра высвечивал, мерцая, его острие.
   - На поле боя тоже были Дарки из Гнезда?
   - Нет, - Лохиро поднял голову, немного удивленный вопросом. - Нет, они покинули Гнездо, чтобы принять участие в штурме Гея. Неужели ты... Конечно, ты не мог знать, - он вздохнул и потер глаза. - Мы знали, что они ушли атаковать Гей. О, ну и ночка выдалась! Несколько недель мы просто сходили с ума. У нас были советы, комитеты, бессонные ночные бдения. Команды студентов-первокурсников копались в старых записях в библиотеке. Вос-летописец перевернул свои самые древние документы, перевязанные только паутиной и заклинаниями. Это напомнило мне старый анекдот о скряге, чей любимый верблюд проглотил бриллиант, - он содрогнулся. Остро выступающие кости его плеч четко обрисовывались под черной тканью мантии. - Но мы вытащили не так уж много по сути. Только... - он замялся, как будто борясь с самим собой, и темные опущенные брови нахмурились от внезапной боли.
   - Только что?
   Лохиро снова взглянул вверх и покачал головой.
   - Было слишком поздно. Вос, Анамара и я все еще не спали, но, я думаю, почти все остальные легли. Так или иначе, мы все видели падение Гея. Над городом нависла огромная тяжесть. Я не думаю, что кто-то из нас заботился о собственной безопасности. Это случилось внезапно, - он щелкнул своими длинными пальцами. - Что-то вроде огромного взрыва - я никогда не видел подобного. Ты знаешь, что он сделал с башней.
   Ингольд кивнул, и голос его был усталым:
   - Как эксперименты, которые Хэсрид проводил со взрывающимся порошком, - согласился он. - Ты помнишь каменный дом, который он разрушил?
   Лохиро криво усмехнулся.
   - Это было ничто, - сказал он, - по сравнению с этим. Это было, как... я не знаю. Это сотрясло фундамент башни до самой глубины. Не думаю, что я сделал что-то, просто сидел там как дурак, и, вероятно, это и спасло меня. Анамара побежала к двери и распахнула ее... Тьма хлынула на нее, как буйная волна. Не думаю, что у нее было время издать какой-либо звук.
   Ингольд отвел взгляд, и Руди увидел в янтарном сиянии костра его мускулы, даже самые маленькие, от виска до рта неожиданно выступившие неровной выпуклостью.
   Лохиро продолжал.
   - Я думаю, Вос вызвал вспышку света, я не знаю. Потом... - он повернулся лицом к Ингольду. - Извини, - сказал он спокойно, глядя вниз на его руки. Нависла ужасная тишина, не нарушаемая ничем, только шумом волн на сверкающем сыром песке. - Я не знал.
   Ингольд снова повернулся к Лохиро. Его лицо было спокойно, но что-то изменилось в глазах: