обнаружили нечто любопытное. Черный ход был закрыт. На косяке и на
притолоке, а также рядом с замком виднелись царапины. Кто-то поработал здесь
фомкой.
Мики попробовал дверь. Она оказалась не запертой. Он стал приоткрывать
ее толчками, сантиметров по пятнадцать за раз. Наконец мы смогли
протиснуться внутрь.
Там, внутри, раздавался чей-то голос. Разобрать слова мы не могли, до
нас доносились только слабые раскаты далекого мужского голоса, в котором
звучали воинственные нотки.
Мики ткнул большим пальцем в сторону поцарапанной двери и прошептал:
- Это не фараоны.
Я сделал два шага вперед, налегая всей тяжестью на свои резиновые
каблуки. Мики шел следом, дыша мне в затылок.
Тед Райт говорил, что убежище Шепота было наверху. Отдаленный
раскатистый голос вполне мог доноситься оттуда.
Я обернулся к Мики и попросил:
- Фонарик.
Он вложил мне его в левую руку. В правой я сжимал револьвер.
Мы стали пробираться дальше.
Через оставшуюся приоткрытой дверь внутрь проникало достаточно света, и
мы различили впереди дверной проем без створок. По ту сторону проема была
темнота.
Я прорезал эту темноту лучом фонарика, увидел следующую дверь, погасил
свет и двинулся вперед. Очередная вспышка фонарика осветила лестницу,
ведущую наверх.
Мы стали взбираться по ступенькам так осторожно, словно боялись их
сломать.
Раскатистый голос умолк. В воздухе возникло еще что-то. Я не понимал
что. Может быть, другой голос, такой тихий, что его не было слышно - если
такое вообще возможно.
Я отсчитал еще девять ступенек, когда над нами отчетливо прозвучали
слова:
- Конечно, я убил эту суку.
Заговорил револьвер. Он произнес одно и то же четыре раза подряд,
прогремев под железной крышей, как винтовка.
Первый голос сказал:
- Ну и пускай.
К тому времени мы с Мики уже взлетели по лестнице, ворвались в дверь и
стали отдирать руки Рено Старки от горла Шепота.
Работа оказалась трудной и бесполезной. Шепот был мертв.
Рено узнал меня и уронил руки.
Глаза у него были такие же тусклые, лошадиное лицо такое же деревянное,
как всегда.
Мики оттащил мертвого игрока в угол и уложил на койку.
В комнате, раньше служившей конторой, было два окна. В их свете я
различил труп, запихнутый под койку, - это был Дэн Ролф. Посреди комнаты
лежал армейский кольт.
Рено покачнулся, плечи у него вздрогнули.
- Ранен? - спросил я.
- Он вкатил в меня все четыре, - спокойно сказал Рено, перегнувшись
пополам и прижимая руки к животу.
- Найди врача, - велел я Мики.
- Ни к чему, - сказал Рено. - У меня вообще больше нет брюха.
Я подтащил складной стул и усадил его, чтобы он мог наклониться и
держаться за живот.
Мики выбежал и помчался вниз.
- Ты знал, что он не подох? - спросил Рено.
- Нет. Я рассказал тебе то, что узнал от Теда Райта.
- Тед слишком рано смылся, - сказал он. - Я почуял что-то неладное и
приехал проверить. Шепот здорово меня обдурил. Притворялся мертвым, пока не
взял на мушку. - Рено уставился тусклыми глазами на труп Шепота. - Ловкий
был, будь он проклят. Одной ногой в могиле, а не сдавался. Сам себе
перебинтовал бок и залег здесь в одиночку, ждал меня. - Он улыбнулся. Это
была единственная улыбка, которую он выдал на моей памяти. - А теперь он
просто мясо, да и то тухлое.
Голос у него стал садиться. Под стулом образовалась красная лужица. Я
боялся до него дотронуться. Только крепко прижатые к животу руки не давали
ему развалиться на части.
Он, не разгибаясь, взглянул на лужицу и спросил:
- Как это ты додумался, что не ты ее пришил?
- Просто надеялся на лучшее, - сказал я. - Ты у меня был на подозрении,
но я не был уверен до конца. Я в ту ночь накачался до беспамятства и видел
сны, со звонками, голосами и всякой прочей чертовней. До меня потом дошло,
что, может быть, это не просто сны были, а кошмары, от того, что творилось
вокруг. Когда я проснулся, свет не горел. Я подумал, что вряд ли я сперва ее
убил, потом пошел выключил свет, а потом вернулся и опять схватился за
ледолом. Что-то тут было не так. Ты знал, что я в тот вечер был у нее, и
обеспечил мне алиби без запинки. С чего бы? Дон стал шантажировать меня
после того, как услышал рассказ Элен Олбури. Полиция, услышав тот же
рассказ, связала вместе тебя, Шепота, Ролфа и меня. Я обнаружил Дона убитым
после того, как неподалеку встретил в машине О'Марру. Похоже было, что
законник пытался шантажировать и тебя. Тут я понял, что полиция подозревает
всех вас точно так же, как меня. Против меня было то, что Элен Олбури видела
в тот вечер, как я входил или выходил из дома Дины. Нетрудно было
сообразить, что и против вас всех они имеют то же самое. У меня были
основания сбросить Шепота и Ролфа со счетов. Оставались двое: ты - и я.
Одного я только понять не мог - зачем тебе было ее убивать?
- То-то и оно, - сказал он, следя за тем, как растет на полу красная
лужица. - Сама во всем виновата, будь она неладна. Позвонила мне и говорит,
что к ней едет Шепот. Мол, если я успею его обогнать, тут ему и крышка.
Хороший вариант. Еду туда, околачиваюсь поблизости, а его все нет и нет.
Он замолчал, делая вид, будто его заинтересовали очертания, которые
принимает красная лужица. Я-то знал, что его остановила боль, но знал также,
что когда он возьмет себя в руки, то будет говорить дальше. Он намеревался
умереть так же, как жил, - в том же жестком панцире. Наверное, говорить было
для него пыткой, но он не собирался умолкать, пока на него хоть кто-то
смотрит. Это был Рено Старки, который мог вынести что угодно, не моргнув
глазом, и свою игру он хотел вести до конца.
- Я устал ждать, - заговорил он через секунду. - Стукнул ей в дверь и
спросил, что же получается. Она повела меня в дом, сказала, что никого нет.
Я, конечно, засомневался, но она побожилась, что дома одна, и мы пошли на
кухню. Тут я начал думать - может, это не Шепоту, а мне ставят ловушку, я
ведь Дину хорошо знал.
Вошел Мики и сказал, что вызвал "скорую помощь". Рено использовал это
время для передышки, затем продолжал:
- Потом-то я узнал, что Шепот и вправду звонил ей, приезжал, только
раньше меня. Ты к тому времени уже отрубился. Дина побоялась впускать
Шепота, и он отвалил. А мне она про это не сказала. Испугалась, что я уеду и
она останется одна. Тебя все равно что нет, а ей нужна была защита - вдруг
Шепот опять заявится. Тогда-то я ничего про это не знал. Но Дину я знал
хорошо и опасался, как бы во что не вляпаться. Я решил потрепать ее
немножко, чтобы выложила правду. Тут она хватает ледолом и как заорет.
Вдруг - шаги. Так, думаю, вот тебе и мышеловка.
Он говорил все медленнее, ему требовалось все больше времени и сил,
чтобы спокойно и четко произносить каждое слово. Язык у него стал
заплетаться.
- Я подумал, что ж мне, одному пропадать? Вырвал у Дины ледолом и
засадил в нее. Тут ты вылетаешь галопом, налитый до краев, и прешь невесть
куда с закрытыми глазами. Она на тебя натыкается. Ты падаешь вместе с ней,
переворачиваешься, а рукой попадаешь на ледолом. И засыпаешь мирным сном,
ухватившись за рукоятку. А я только теперь соображаю, что натворил. Но, черт
побери, она уже не дышит. Ничего не поделаешь. Я гашу свет и еду домой. А
когда ты...
Усталые санитары - в Отравилле им не особенно давали отдыхать - вошли с
носилками и прервали повесть Рено. Я обрадовался их приходу. Все, что мне
было нужно, я узнал, а сидеть здесь, глядя, как он заговаривает себя до
смерти, было не так уж приятно.
Я отвел Мики в угол и прошептал ему на ухо:
- Работай дальше сам. Я смываюсь. Со мной все в порядке, но я слишком
хорошо знаю Отравилл, чтобы рисковать. Поеду в твоей машине куда-нибудь в
пригород и сяду в поезд на Огден. Остановлюсь там в гостинице "Рузвельт" под
именем П.Ф.Кинг. Продолжай работу и дай мне знать, как быть дальше, - жить
ли снова под собственной фамилией или лучше уехать в Гондурас.
Большую часть недели, проведенной в Огдене, я потратил на то, чтобы из
моих отчетов нельзя было понять, через сколько правил нашего агентства,
законов штата и человеческих трупов я переступил. Мики прибыл только на
шестой вечер.
Он рассказал, что Рено умер, что я официально больше не считаюсь
преступником, что почти вся добыча возвращена Первому Национальному банку,
что Максуэйн признался в убийстве Тима Нунана и что Отервилл, в котором
ввели военное положение, превращается в благоухающую цветочную клумбу.
Мы с Мики вернулись в Сан-Франциско.
Я напрасно потратил столько сил, стараясь придать своим отчетам
благопристойный вид. Старика они не ввели в заблуждение, и он задал мне
хорошую взбучку.
притолоке, а также рядом с замком виднелись царапины. Кто-то поработал здесь
фомкой.
Мики попробовал дверь. Она оказалась не запертой. Он стал приоткрывать
ее толчками, сантиметров по пятнадцать за раз. Наконец мы смогли
протиснуться внутрь.
Там, внутри, раздавался чей-то голос. Разобрать слова мы не могли, до
нас доносились только слабые раскаты далекого мужского голоса, в котором
звучали воинственные нотки.
Мики ткнул большим пальцем в сторону поцарапанной двери и прошептал:
- Это не фараоны.
Я сделал два шага вперед, налегая всей тяжестью на свои резиновые
каблуки. Мики шел следом, дыша мне в затылок.
Тед Райт говорил, что убежище Шепота было наверху. Отдаленный
раскатистый голос вполне мог доноситься оттуда.
Я обернулся к Мики и попросил:
- Фонарик.
Он вложил мне его в левую руку. В правой я сжимал револьвер.
Мы стали пробираться дальше.
Через оставшуюся приоткрытой дверь внутрь проникало достаточно света, и
мы различили впереди дверной проем без створок. По ту сторону проема была
темнота.
Я прорезал эту темноту лучом фонарика, увидел следующую дверь, погасил
свет и двинулся вперед. Очередная вспышка фонарика осветила лестницу,
ведущую наверх.
Мы стали взбираться по ступенькам так осторожно, словно боялись их
сломать.
Раскатистый голос умолк. В воздухе возникло еще что-то. Я не понимал
что. Может быть, другой голос, такой тихий, что его не было слышно - если
такое вообще возможно.
Я отсчитал еще девять ступенек, когда над нами отчетливо прозвучали
слова:
- Конечно, я убил эту суку.
Заговорил револьвер. Он произнес одно и то же четыре раза подряд,
прогремев под железной крышей, как винтовка.
Первый голос сказал:
- Ну и пускай.
К тому времени мы с Мики уже взлетели по лестнице, ворвались в дверь и
стали отдирать руки Рено Старки от горла Шепота.
Работа оказалась трудной и бесполезной. Шепот был мертв.
Рено узнал меня и уронил руки.
Глаза у него были такие же тусклые, лошадиное лицо такое же деревянное,
как всегда.
Мики оттащил мертвого игрока в угол и уложил на койку.
В комнате, раньше служившей конторой, было два окна. В их свете я
различил труп, запихнутый под койку, - это был Дэн Ролф. Посреди комнаты
лежал армейский кольт.
Рено покачнулся, плечи у него вздрогнули.
- Ранен? - спросил я.
- Он вкатил в меня все четыре, - спокойно сказал Рено, перегнувшись
пополам и прижимая руки к животу.
- Найди врача, - велел я Мики.
- Ни к чему, - сказал Рено. - У меня вообще больше нет брюха.
Я подтащил складной стул и усадил его, чтобы он мог наклониться и
держаться за живот.
Мики выбежал и помчался вниз.
- Ты знал, что он не подох? - спросил Рено.
- Нет. Я рассказал тебе то, что узнал от Теда Райта.
- Тед слишком рано смылся, - сказал он. - Я почуял что-то неладное и
приехал проверить. Шепот здорово меня обдурил. Притворялся мертвым, пока не
взял на мушку. - Рено уставился тусклыми глазами на труп Шепота. - Ловкий
был, будь он проклят. Одной ногой в могиле, а не сдавался. Сам себе
перебинтовал бок и залег здесь в одиночку, ждал меня. - Он улыбнулся. Это
была единственная улыбка, которую он выдал на моей памяти. - А теперь он
просто мясо, да и то тухлое.
Голос у него стал садиться. Под стулом образовалась красная лужица. Я
боялся до него дотронуться. Только крепко прижатые к животу руки не давали
ему развалиться на части.
Он, не разгибаясь, взглянул на лужицу и спросил:
- Как это ты додумался, что не ты ее пришил?
- Просто надеялся на лучшее, - сказал я. - Ты у меня был на подозрении,
но я не был уверен до конца. Я в ту ночь накачался до беспамятства и видел
сны, со звонками, голосами и всякой прочей чертовней. До меня потом дошло,
что, может быть, это не просто сны были, а кошмары, от того, что творилось
вокруг. Когда я проснулся, свет не горел. Я подумал, что вряд ли я сперва ее
убил, потом пошел выключил свет, а потом вернулся и опять схватился за
ледолом. Что-то тут было не так. Ты знал, что я в тот вечер был у нее, и
обеспечил мне алиби без запинки. С чего бы? Дон стал шантажировать меня
после того, как услышал рассказ Элен Олбури. Полиция, услышав тот же
рассказ, связала вместе тебя, Шепота, Ролфа и меня. Я обнаружил Дона убитым
после того, как неподалеку встретил в машине О'Марру. Похоже было, что
законник пытался шантажировать и тебя. Тут я понял, что полиция подозревает
всех вас точно так же, как меня. Против меня было то, что Элен Олбури видела
в тот вечер, как я входил или выходил из дома Дины. Нетрудно было
сообразить, что и против вас всех они имеют то же самое. У меня были
основания сбросить Шепота и Ролфа со счетов. Оставались двое: ты - и я.
Одного я только понять не мог - зачем тебе было ее убивать?
- То-то и оно, - сказал он, следя за тем, как растет на полу красная
лужица. - Сама во всем виновата, будь она неладна. Позвонила мне и говорит,
что к ней едет Шепот. Мол, если я успею его обогнать, тут ему и крышка.
Хороший вариант. Еду туда, околачиваюсь поблизости, а его все нет и нет.
Он замолчал, делая вид, будто его заинтересовали очертания, которые
принимает красная лужица. Я-то знал, что его остановила боль, но знал также,
что когда он возьмет себя в руки, то будет говорить дальше. Он намеревался
умереть так же, как жил, - в том же жестком панцире. Наверное, говорить было
для него пыткой, но он не собирался умолкать, пока на него хоть кто-то
смотрит. Это был Рено Старки, который мог вынести что угодно, не моргнув
глазом, и свою игру он хотел вести до конца.
- Я устал ждать, - заговорил он через секунду. - Стукнул ей в дверь и
спросил, что же получается. Она повела меня в дом, сказала, что никого нет.
Я, конечно, засомневался, но она побожилась, что дома одна, и мы пошли на
кухню. Тут я начал думать - может, это не Шепоту, а мне ставят ловушку, я
ведь Дину хорошо знал.
Вошел Мики и сказал, что вызвал "скорую помощь". Рено использовал это
время для передышки, затем продолжал:
- Потом-то я узнал, что Шепот и вправду звонил ей, приезжал, только
раньше меня. Ты к тому времени уже отрубился. Дина побоялась впускать
Шепота, и он отвалил. А мне она про это не сказала. Испугалась, что я уеду и
она останется одна. Тебя все равно что нет, а ей нужна была защита - вдруг
Шепот опять заявится. Тогда-то я ничего про это не знал. Но Дину я знал
хорошо и опасался, как бы во что не вляпаться. Я решил потрепать ее
немножко, чтобы выложила правду. Тут она хватает ледолом и как заорет.
Вдруг - шаги. Так, думаю, вот тебе и мышеловка.
Он говорил все медленнее, ему требовалось все больше времени и сил,
чтобы спокойно и четко произносить каждое слово. Язык у него стал
заплетаться.
- Я подумал, что ж мне, одному пропадать? Вырвал у Дины ледолом и
засадил в нее. Тут ты вылетаешь галопом, налитый до краев, и прешь невесть
куда с закрытыми глазами. Она на тебя натыкается. Ты падаешь вместе с ней,
переворачиваешься, а рукой попадаешь на ледолом. И засыпаешь мирным сном,
ухватившись за рукоятку. А я только теперь соображаю, что натворил. Но, черт
побери, она уже не дышит. Ничего не поделаешь. Я гашу свет и еду домой. А
когда ты...
Усталые санитары - в Отравилле им не особенно давали отдыхать - вошли с
носилками и прервали повесть Рено. Я обрадовался их приходу. Все, что мне
было нужно, я узнал, а сидеть здесь, глядя, как он заговаривает себя до
смерти, было не так уж приятно.
Я отвел Мики в угол и прошептал ему на ухо:
- Работай дальше сам. Я смываюсь. Со мной все в порядке, но я слишком
хорошо знаю Отравилл, чтобы рисковать. Поеду в твоей машине куда-нибудь в
пригород и сяду в поезд на Огден. Остановлюсь там в гостинице "Рузвельт" под
именем П.Ф.Кинг. Продолжай работу и дай мне знать, как быть дальше, - жить
ли снова под собственной фамилией или лучше уехать в Гондурас.
Большую часть недели, проведенной в Огдене, я потратил на то, чтобы из
моих отчетов нельзя было понять, через сколько правил нашего агентства,
законов штата и человеческих трупов я переступил. Мики прибыл только на
шестой вечер.
Он рассказал, что Рено умер, что я официально больше не считаюсь
преступником, что почти вся добыча возвращена Первому Национальному банку,
что Максуэйн признался в убийстве Тима Нунана и что Отервилл, в котором
ввели военное положение, превращается в благоухающую цветочную клумбу.
Мы с Мики вернулись в Сан-Франциско.
Я напрасно потратил столько сил, стараясь придать своим отчетам
благопристойный вид. Старика они не ввели в заблуждение, и он задал мне
хорошую взбучку.