Страница:
Кент выскочил из комнаты как ошпаренный. Будь его воля, он прикончил бы обидчика на месте.
Оставшись вдвоем с полковником, Джосс спросила:
— Что вы собираетесь со мной делать?
— Вот именно, что? — передразнил он, и его желтые глаза вдруг вспыхнули яростным рыжим пламенем.
Полковник поднял правую руку, которую обычно прижимал к боку, и Джосс не сдержала сдавленного восклицания при виде такого уродства. Чтобы напугать ее еще сильнее, Чемберлен сдернул перчатку, обнажая почерневшую скрюченную конечность, больше похожую на птичью лапу.
— Напрасно вы брезгуете мной, мадам! Это все дело рук вашего драгоценного супруга! Из-за увечья я вынужден довольствоваться жизнью в этом гнилом болоте и якшаться с безродными подонками и краснокожими дикарями! А ведь когда-то я был правой рукой Веллингтона и вместе с ним брал Корсику! Какая ирония судьбы! Но меня не так-то просто сломить! Я научился владеть левой рукой не хуже, чем правой! Это стоило мне целого года унижений и борьбы! И теперь я могу сказать: напрасно Блэкторн не прикончил меня, когда имел такую возможность!
Джосс сковал ледяной ужас. Однако она старалась быть невозмутимой и выдержала жуткий взгляд этого хладнокровного убийцы.
— Сэр, я повторяю свой вопрос: что вы собираетесь со мной делать?
— Всему свое время, сударыня, всему свое время! — ответил он, вызывая звонком часового. — А пока я пришлю горничную, чтобы она помогла вам привести себя в порядок. Считайте, что вы почетная гостья в форту Шарлотта. — И он приказал часовому: — Отведи ее в комнату рядом с моей. Напротив той, где живет моя жена.
Услышав невнятное восклицание, сорвавшееся с губ Джосс, он снова злорадно ухмыльнулся. Ему удалось добиться своего: пленнице делалось тошно от воспоминаний его уродливой почерневшей птичьей лапы.
Было совсем поздно, когда дверь в ее комнату распахнулась, натужно скрипя ржавыми петлями. Вошел сэр Руперт. Он высоко поднял канделябр с зажженными свечами, чтобы разглядеть женщину, спавшую на кровати под пологом. Стоило ему упереться коленом в край кровати, как Джосс проснулась, словно от толчка. Со сдавленным криком она отшатнулась от него и попыталась сесть.
— А вот это ты зря. Твои вопли разбудят весь этот чертов гадючник.
— И вы не боитесь, что проснется ваша жена? Неужели…
Ее перебил хриплый издевательский хохот.
— Как будто ты не знаешь, что эта ненасытная потаскуха только обрадуется возможности полюбоваться на нас! И нечего корчить из себя великомученицу! Тоже мне, святая нашлась! Пора тебя проучить! — бурчал он, расстегивая штаны. — В Лондоне найдется немало мест, где любят развлекаться благородные господа и где их обучают всяким забавным шуткам. Возможно, твой Алекс тоже там побывал. По крайней мере я встречал там его дядю!
Каждое его слово усиливало легкую тошноту, в последнее время ни на минуту не дававшую ей покоя, так что под конец желудок свело болезненным спазмом. Джосс почувствовала, как к горлу поднялась та пища, что досталась ей на ужин, заодно с изрядным количеством выпитой перед сном воды. Насильник едва успел ухватить ее за волосы, чтобы опрокинуть на кровать, как пленница содрогнулась всем телом, и теплая зловонная жижа хлынула ему на грудь и на руки.
Полковнику стало не до любовных утех. Он мигом забыл о Джосс и кубарем слетел с кровати, неистово ругаясь и пытаясь стряхнуть с себя липкую отвратительную массу. Джосс, не обращая на него внимания, свесилась с края матраса, чтобы не испачкать постель остатками ужина. Мало-помалу спазмы прекратились, и ей стало легче. Униженная, несчастная, она без сил рухнула на кровать. Полковник выскочил из комнаты как ошпаренный, громогласно проклиная все на свете.
На несколько следующих недель Джосс оставили в покое. Командование вызвало Чемберлена на Багамы. Несмотря на свое положение личной пленницы сэра Руперта, ей удалось уговорить испанского офицера, коменданта крепости, разрешить ей прогулки по крепостной стене под охраной одного из солдат. Миновала неделя, и Джосс позволили даже выходить в город (конечно, тоже с сопровождающим) и бывать на рынке. Благодаря отличному знанию французского языка пленнице удалось познакомиться с многими франкоязычными жителями форта, зарабатывавшими на жизнь торговлей и даже имевшими в своем распоряжении небольшие грузовые суда.
Мало-помалу у нее сложился план. Нужно было только дождаться, когда в форт вернется британский военный корабль «Раннимед». Если сэр Руперт не появится раньше, у нее будет шанс на спасение. Эсмеральда, горничная, приставленная к ней по приказу сэра Руперта, служила ей верой и правдой, но Джосс не хотела навлекать на ее голову неприятности и ни словом не обмолвилась о своих планах. По вторникам в городе был базарный день, и Джосс отправилась на прогулку, прихватив с собой кочергу из камина, спрятанную в зонтике.
Она прошлась по овощным и рыбным рядам и укрылась за палаткой с живыми лангустами. Пока все шло по плану. Сопровождавший ее солдат кинулся на поиски, громко крича. Как только он оказался возле палатки, Джосс оглушила его ударом по голове и поспешила к причалу, где надеялась найти лодку, которая доставит ее на «Раннимед».
Она вовсю торговалась с местным рыбаком, когда за спиной прозвучал знакомый зловещий голос:
— Послушай, приятель, убирайся отсюда, пока цел, и не связывайся с этой англичанкой!
Джосс так и подскочила на месте. Чемберлен до боли стиснул ее руку, она выронила зонтик, и тот со звоном упал на доски причала.
— Отпустите! Вы не имеете права держать меня в плену! Я подданная его величества! Прошу вас, месье, передайте капитану на «Раннимед», что здесь держат в плену англичанку!
Но несчастный рыбак так испугался грозного английского офицера, что кинулся в свою лодку и пустился наутек.
— Ну надо же, какая удача: я за милю разглядел твои каштановые волосы и почуял неладное! Ты ведь запросто могла утонуть, доверившись этой ветхой посудине! — издевался над ней Чемберлен.
— Лучше уж утонуть, чем терпеть на себе твои лапы! — выпалила Джосс, стараясь вырваться. От боли рука совсем онемела, но она не подала и виду.
— Ага, стало быть, нам полегчало? Смею ли я надеяться, что к нам вернулось доброе здоровье? — Корявая рука мелькнула возле ее лица и ловко сдернула с носа очки. — Ну вот, так ты совсем слепая, верно?
— Пожалуйста, отдайте их мне, — попросила Джосс.
— Не так скоро, не так скоро! — И он мерзко расхохотался. Окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом и сказал: — Да ты просто расцветаешь на глазах, моя милая!
Полковник силой приволок ее в форт и запер в комнате, поставив перед дверью часового. Эсмеральда ждала Джосс, не скрывая тревоги, и первым делом постаралась облегчить ей боль в руке, пострадавшей от железной хватки безжалостного полковника.
Днем Чемберлен снова явился к пленнице, даже не потрудившись предупредить ее стуком в дверь. Джосс сидела в кресле напротив окна и смотрела на остров Пинто, расположенный в глубине залива. Она обернулась на вошедшего, но ничего не сказала. Близоруко щурясь, пленница пыталась разглядеть, кто же это такой.
— Все еще ерепенимся, да? Прекрасно. Это верный признак того, что ты поправилась. Слуги во всех подробностях докладывали мне о твоем здоровье с того дня, как ты… скажем, стала членом нашего общества. С одной стороны, тебе все время хочется есть, а с другой — пища не задерживается в твоем желудке. Ты очень много спишь… и у тебя все еще не было месячных!
У Джосс перехватило дыхание. Проклятый румянец, он наверняка красуется сейчас у нее на щеках, выдавая смятение и стыд!
— Посмей только тронуть этого ребенка! Клянусь всем святым, что у меня есть, я придушу тебя собственными руками!
— Ах как драматично! Но не слишком ли грубо для набожной методистки? Впрочем, чего еще ожидать от жены какого-то недоноска из колоний! Вряд ли от него наберешься приличных манер!
Без очков Джосс была совершенно беспомощна. Этот ублюдок издевался над ней как хотел, а она даже не могла разглядеть его мерзкую физиономию! «Только бы он не трогал ребенка Алекса!» Эта мысль заслонила все остальное, но полковник заговорил вновь:
— Я долго размышлял над твоим… э… деликатным положением. — Судя по голосу, он стоял возле самого кресла.
Когда жуткая птичья лапа легла на покрытую синяками руку, она чуть не вскочила с места, но овладела собой, до крови прикусив губу.
— Я не сделаю ничего плохого ни тебе, ни ребенку. Абсолютно ничего. Я нашел идеальный способ отомстить этому безродному полукровке. Я сам воспитаю его ребенка. Если это будет сын, я научу его ненавидеть само имя Блэкторнов. Ну а если дочь… — он сделал паузу, со злорадством почувствовав, как напряглась Джосс, — я дождусь, пока она вырастет и займет твое место в моей постели. Потому что ты, милочка, можешь не сомневаться: я сделаю тебя своей, как только ты избавишься от краснокожего ублюдка!
Глава 23
Оставшись вдвоем с полковником, Джосс спросила:
— Что вы собираетесь со мной делать?
— Вот именно, что? — передразнил он, и его желтые глаза вдруг вспыхнули яростным рыжим пламенем.
Полковник поднял правую руку, которую обычно прижимал к боку, и Джосс не сдержала сдавленного восклицания при виде такого уродства. Чтобы напугать ее еще сильнее, Чемберлен сдернул перчатку, обнажая почерневшую скрюченную конечность, больше похожую на птичью лапу.
— Напрасно вы брезгуете мной, мадам! Это все дело рук вашего драгоценного супруга! Из-за увечья я вынужден довольствоваться жизнью в этом гнилом болоте и якшаться с безродными подонками и краснокожими дикарями! А ведь когда-то я был правой рукой Веллингтона и вместе с ним брал Корсику! Какая ирония судьбы! Но меня не так-то просто сломить! Я научился владеть левой рукой не хуже, чем правой! Это стоило мне целого года унижений и борьбы! И теперь я могу сказать: напрасно Блэкторн не прикончил меня, когда имел такую возможность!
Джосс сковал ледяной ужас. Однако она старалась быть невозмутимой и выдержала жуткий взгляд этого хладнокровного убийцы.
— Сэр, я повторяю свой вопрос: что вы собираетесь со мной делать?
— Всему свое время, сударыня, всему свое время! — ответил он, вызывая звонком часового. — А пока я пришлю горничную, чтобы она помогла вам привести себя в порядок. Считайте, что вы почетная гостья в форту Шарлотта. — И он приказал часовому: — Отведи ее в комнату рядом с моей. Напротив той, где живет моя жена.
Услышав невнятное восклицание, сорвавшееся с губ Джосс, он снова злорадно ухмыльнулся. Ему удалось добиться своего: пленнице делалось тошно от воспоминаний его уродливой почерневшей птичьей лапы.
Было совсем поздно, когда дверь в ее комнату распахнулась, натужно скрипя ржавыми петлями. Вошел сэр Руперт. Он высоко поднял канделябр с зажженными свечами, чтобы разглядеть женщину, спавшую на кровати под пологом. Стоило ему упереться коленом в край кровати, как Джосс проснулась, словно от толчка. Со сдавленным криком она отшатнулась от него и попыталась сесть.
— А вот это ты зря. Твои вопли разбудят весь этот чертов гадючник.
— И вы не боитесь, что проснется ваша жена? Неужели…
Ее перебил хриплый издевательский хохот.
— Как будто ты не знаешь, что эта ненасытная потаскуха только обрадуется возможности полюбоваться на нас! И нечего корчить из себя великомученицу! Тоже мне, святая нашлась! Пора тебя проучить! — бурчал он, расстегивая штаны. — В Лондоне найдется немало мест, где любят развлекаться благородные господа и где их обучают всяким забавным шуткам. Возможно, твой Алекс тоже там побывал. По крайней мере я встречал там его дядю!
Каждое его слово усиливало легкую тошноту, в последнее время ни на минуту не дававшую ей покоя, так что под конец желудок свело болезненным спазмом. Джосс почувствовала, как к горлу поднялась та пища, что досталась ей на ужин, заодно с изрядным количеством выпитой перед сном воды. Насильник едва успел ухватить ее за волосы, чтобы опрокинуть на кровать, как пленница содрогнулась всем телом, и теплая зловонная жижа хлынула ему на грудь и на руки.
Полковнику стало не до любовных утех. Он мигом забыл о Джосс и кубарем слетел с кровати, неистово ругаясь и пытаясь стряхнуть с себя липкую отвратительную массу. Джосс, не обращая на него внимания, свесилась с края матраса, чтобы не испачкать постель остатками ужина. Мало-помалу спазмы прекратились, и ей стало легче. Униженная, несчастная, она без сил рухнула на кровать. Полковник выскочил из комнаты как ошпаренный, громогласно проклиная все на свете.
На несколько следующих недель Джосс оставили в покое. Командование вызвало Чемберлена на Багамы. Несмотря на свое положение личной пленницы сэра Руперта, ей удалось уговорить испанского офицера, коменданта крепости, разрешить ей прогулки по крепостной стене под охраной одного из солдат. Миновала неделя, и Джосс позволили даже выходить в город (конечно, тоже с сопровождающим) и бывать на рынке. Благодаря отличному знанию французского языка пленнице удалось познакомиться с многими франкоязычными жителями форта, зарабатывавшими на жизнь торговлей и даже имевшими в своем распоряжении небольшие грузовые суда.
Мало-помалу у нее сложился план. Нужно было только дождаться, когда в форт вернется британский военный корабль «Раннимед». Если сэр Руперт не появится раньше, у нее будет шанс на спасение. Эсмеральда, горничная, приставленная к ней по приказу сэра Руперта, служила ей верой и правдой, но Джосс не хотела навлекать на ее голову неприятности и ни словом не обмолвилась о своих планах. По вторникам в городе был базарный день, и Джосс отправилась на прогулку, прихватив с собой кочергу из камина, спрятанную в зонтике.
Она прошлась по овощным и рыбным рядам и укрылась за палаткой с живыми лангустами. Пока все шло по плану. Сопровождавший ее солдат кинулся на поиски, громко крича. Как только он оказался возле палатки, Джосс оглушила его ударом по голове и поспешила к причалу, где надеялась найти лодку, которая доставит ее на «Раннимед».
Она вовсю торговалась с местным рыбаком, когда за спиной прозвучал знакомый зловещий голос:
— Послушай, приятель, убирайся отсюда, пока цел, и не связывайся с этой англичанкой!
Джосс так и подскочила на месте. Чемберлен до боли стиснул ее руку, она выронила зонтик, и тот со звоном упал на доски причала.
— Отпустите! Вы не имеете права держать меня в плену! Я подданная его величества! Прошу вас, месье, передайте капитану на «Раннимед», что здесь держат в плену англичанку!
Но несчастный рыбак так испугался грозного английского офицера, что кинулся в свою лодку и пустился наутек.
— Ну надо же, какая удача: я за милю разглядел твои каштановые волосы и почуял неладное! Ты ведь запросто могла утонуть, доверившись этой ветхой посудине! — издевался над ней Чемберлен.
— Лучше уж утонуть, чем терпеть на себе твои лапы! — выпалила Джосс, стараясь вырваться. От боли рука совсем онемела, но она не подала и виду.
— Ага, стало быть, нам полегчало? Смею ли я надеяться, что к нам вернулось доброе здоровье? — Корявая рука мелькнула возле ее лица и ловко сдернула с носа очки. — Ну вот, так ты совсем слепая, верно?
— Пожалуйста, отдайте их мне, — попросила Джосс.
— Не так скоро, не так скоро! — И он мерзко расхохотался. Окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом и сказал: — Да ты просто расцветаешь на глазах, моя милая!
Полковник силой приволок ее в форт и запер в комнате, поставив перед дверью часового. Эсмеральда ждала Джосс, не скрывая тревоги, и первым делом постаралась облегчить ей боль в руке, пострадавшей от железной хватки безжалостного полковника.
Днем Чемберлен снова явился к пленнице, даже не потрудившись предупредить ее стуком в дверь. Джосс сидела в кресле напротив окна и смотрела на остров Пинто, расположенный в глубине залива. Она обернулась на вошедшего, но ничего не сказала. Близоруко щурясь, пленница пыталась разглядеть, кто же это такой.
— Все еще ерепенимся, да? Прекрасно. Это верный признак того, что ты поправилась. Слуги во всех подробностях докладывали мне о твоем здоровье с того дня, как ты… скажем, стала членом нашего общества. С одной стороны, тебе все время хочется есть, а с другой — пища не задерживается в твоем желудке. Ты очень много спишь… и у тебя все еще не было месячных!
У Джосс перехватило дыхание. Проклятый румянец, он наверняка красуется сейчас у нее на щеках, выдавая смятение и стыд!
— Посмей только тронуть этого ребенка! Клянусь всем святым, что у меня есть, я придушу тебя собственными руками!
— Ах как драматично! Но не слишком ли грубо для набожной методистки? Впрочем, чего еще ожидать от жены какого-то недоноска из колоний! Вряд ли от него наберешься приличных манер!
Без очков Джосс была совершенно беспомощна. Этот ублюдок издевался над ней как хотел, а она даже не могла разглядеть его мерзкую физиономию! «Только бы он не трогал ребенка Алекса!» Эта мысль заслонила все остальное, но полковник заговорил вновь:
— Я долго размышлял над твоим… э… деликатным положением. — Судя по голосу, он стоял возле самого кресла.
Когда жуткая птичья лапа легла на покрытую синяками руку, она чуть не вскочила с места, но овладела собой, до крови прикусив губу.
— Я не сделаю ничего плохого ни тебе, ни ребенку. Абсолютно ничего. Я нашел идеальный способ отомстить этому безродному полукровке. Я сам воспитаю его ребенка. Если это будет сын, я научу его ненавидеть само имя Блэкторнов. Ну а если дочь… — он сделал паузу, со злорадством почувствовав, как напряглась Джосс, — я дождусь, пока она вырастет и займет твое место в моей постели. Потому что ты, милочка, можешь не сомневаться: я сделаю тебя своей, как только ты избавишься от краснокожего ублюдка!
Глава 23
Барбара торопливо прочла письмо, вздохнула и прижала пальцы к глазам, стараясь справиться со слезами. Дев, терпеливо молчавший, пока жена читала послание от своей подруги Мэдлин, обошел вокруг стола и ласково обнял ее за плечи.
— Что она пишет об Алексе? — Задавая этот вопрос, Блэкторн знал заранее, что ничего хорошего не услышит.
— Мэдлин говорит, что он пьет без передышки. За те два месяца, что он провел на плантации, Алекс почти не выходил из дома и только посылал слуг за выпивкой. Дев, он просто убивает себя! — Она разрыдалась, не в силах совладать с болью от утраты Джосс и тревогой за сына.
— Я молил Бога о том, чтобы он пришел в себя, если мы уступим его просьбе и не станем вмешиваться, но… — У Девона не было слов.
— Дев, нам надо ехать туда. Здесь тебе делать нечего. Ты говорил со всеми вождями, ты выступал на советах старейшин. Если они не послушают тебя, тут уже ничем не поможешь.
Он кивнул и погладил Барбару по спине, стараясь утешить.
— Да, любимая, мы поедем к нему. Может быть, мне удастся заинтересовать его хотя бы возможностью отомстить тем, кто погубил его жену?
К тому времени, как они добрались до Саванны, наступило время холодных зимних ливней. Небо затянули свинцовые тучи, а ветер с Атлантики пробирал до костей. Девон вспоминал свою службу в полку королевских рейнджеров. Всю войну они только и делали, что мерзли и страдали от голода. Одни на стороне короля, другие на стороне повстанцев. И чего они этим добились?
Новой войны, не менее кровопролитной, чем предыдущая? Кому от этого будет выгода? Американцам? Или англичанам? Уж во всяком случае, не несчастным индейцам, втянутым против воли в кровавую междоусобицу. Есть ли у него право просить Алекса о помощи? Девону было все равно. Он был готов на что угодно, лишь бы вернуть своему сыну интерес к жизни.
Когда они прибыли, Алекс даже не потрудился выйти из библиотеки. Старый дворецкий, не скрывая своей тревоги, сказал:
— Масса Алекс прячется от всего света, как раненый зверь, который хочет умереть.
Напрасно Барбара стучала в дверь и умоляла сына впустить ее хотя бы на минуту. Он так и не ответил. Бедная женщина пришла в ужас и велела принести комплект запасных ключей, но Девон отвел ее в сторону и сказал:
— По-моему, ему просто стыдно перед тобой. Я слишком хорошо знаю, что значит явиться к тебе небритым, немытым, нечесаным, насквозь провонявшим виски! — Барбара бросила на него растерянный взгляд, и он добавил: — Помнишь, как я велел тебе убираться, когда пил две недели подряд после похорон дяди Роберта? Позволь мне самому навестить льва в его логове! Тут требуется мужской разговор.
— Дев, ему так больно! — воскликнула она, чуть не плача. — Ради Бога, будь с ним поласковей!
— Обещаю. — Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял. — Дай нам немного времени. Поднимись к себе и отдохни, пока я приведу его в божеский вид. — С этими словами он взял у дворецкого запасные ключи и направился к двери в библиотеку, мрачно качая головой.
Дев осторожно вошел в сумрачную комнату, служившую одновременно и библиотекой, и рабочим кабинетом, и осмотрелся. Здесь было сыро и смрадно — в точности как он и опасался — из-за протухших объедков и множества пустых бутылок из-под виски.
Алекс полулежал, полусидел в глубоком кресле напротив камина, где давно не разводили огонь. Он расслабленно вытянул перед собой ноги в жеваных брюках, которые наверняка не снимал уже не одну неделю. Густая щетина покрывала осунувшееся лицо, лишенное всякого выражения, словно маска мертвеца.
— Черт побери, я совсем забыл про запасные ключи, — буркнул он, салютуя отцу стаканом с виски. На столике возле кресла стоял початый графин и несколько тарелок с закусками — все нетронутые. Невесть когда позабытый суп покрылся коркой застывшего жира. Зато под креслом валялось не меньше дюжины пустых бутылок, не считая прочих, разбросанных по всем углам. Он удивленно посмотрел на эту кучу и протер глаза: — Странно, но виски больше на меня не действует.
— Напился до упора. Со мной тоже так случалось пару раз, — заметил Дев, опускаясь в кресло напротив.
— Стоит закрыть глаза — и я вижу ее. И ничего не помогает, папа, понимаешь? Ничего.
— Такие раны лечит только время… во всяком случае, так принято говорить. Не знаю, насколько это верно. И не могу сказать, что понимаю твое горе, сынок. Грешным делом, я попытался представить, что было бы со мной, если бы убили твою маму… — Его передернуло от одной этой мысли. — Скорее всего я поступил бы так же, как и ты. Да, черт побери, это точно.
Алекс одним глотком опрокинул в себя янтарную жидкость, бросил стакан прямо на ковер и спрятал лицо в ладонях.
— Я до последнего дня не отдавал себе отчета в том, что люблю ее больше жизни, что она стала для меня всем… а я упорствовал в своей дурацкой гордыне, вместо того чтобы во всем разобраться. Я уехал тайком, даже не попрощавшись с ней. Сбежал как нашкодивший мальчишка, которому не хватило отваги посмотреть правде в глаза!
— Твоя мама хорошо знала Джоселин, сынок. Она совершенно уверена в том, что Джоселин любила тебя, и до последнего надеялась, что ваш брак станет настоящим союзом любви. А то, что случилось… увы, это не зависело от вас обоих… и даже от того, что вы могли бы сделать вместе. Это настоящая трагедия, ужасное горе, порожденное жестокостью и алчностью негодяя, для которого человеческая жизнь ничего не стоит. Алекс, я считаю, что это не должно сойти ему с рук. Кто даст тебе гарантию, что вслед за Джоселин не похитят Поллиэнн или Сьюзен? Да любую из наших женщин! Ты хотя бы подумай сам: разве Джоселин сидела бы сложа руки, если бы убили тебя?
Алекс долго молчал, уставившись на учиненный им разгром. Он словно разглядывал руины, в которые превратилась его собственная жизнь. Жизнь одинокого, никому не нужного пьяницы.
— Джосс никогда не сдавалась, — хрипло выдохнул он. — Она всю жизнь шла против течения и не сомневалась, что победа будет за ней. Она учила детей в Коуэте. Я думаю, что она вернулась бы туда и стала бы работать за двоих.
— Вождям Красных Дубинок удалось взбаламутить свои племена не без помощи английских ружей. Вот-вот они пойдут войной на нижние племена союза крик. А затем возьмутся за белых. Мы могли бы помешать им, Алекс, если бы убедили нижние племена объединиться и ударить первыми, разгромив Красных Дубинок в их логове.
На миг в комнате воцарилось гнетущее молчание. Наконец Алекс сказал:
— Я еду с тобой, папа.
Зима 1813 года выдалась на редкость мягкой даже для бухты Мобил. Неотвратимо приближался день родов, и Джосс разрывалась между желанием как можно скорее прижать к груди своего первенца и страхом за их судьбу, целиком подвластную Руперту Чемберлену. Подозрительный полковник был так уверен в осуществлении своего плана, что даже не побоялся вернуть упрямой пленнице ее очки.
Как всегда бывает на последних стадиях беременности, тошнота и недомогания прошли бесследно, и к Джосс снова вернулось ее завидное здоровье. Никогда в жизни она не чувствовала себя лучше. А нетерпеливые толчки, тревожившие ее утробу, только вселяли новую надежду. Рано или поздно она непременно вернется к своему любимому. Поскольку окружавшие ее люди все как один были доносчиками на службе у Чемберлена, она вынуждена была сделать своей наперсницей Эсмеральду. За последние месяцы две молодые женщины стали настоящими подругами. Джосс утверждала, что именно преданность служанки помогла ей не сойти с ума и сохранить веру в будущее.
— Вот еще одно письмо, Эсмеральда, — сказала она, отдавая запечатанный конверт. — Господи, хоть бы оно не потерялось в пути!
Письмо было уже шестым по счету. Иногда Джосс удавалось послать весточку во внешний мир, подкупив испанского солдата, рыбака или торговца. Но увы — судя по всему, ни одно из писем так и не нашло своего адресата.
На этот раз Эсмеральда сильно рисковала, чтобы отправить письмо. Ее родственник Жак отправлялся в Новый Орлеан по поручению своего хозяина за партией дорогого вина. Парень согласился отвезти письмо в американский город и сдать там на почту — авось теперь повезет. Риск состоял в том, что Эсмеральде нужно было вынести письмо за стены крепости, а ее родственнику — переплыть с ним через неспокойные воды, охваченные войной. Чтобы уговорить молодого креола, Джосс приложила к письму несколько отчетов с описанием секретных планов британского флота. Она составила их, подслушивая разговоры между полковником и его подчиненными.
Эсмеральда спрятала письмо в потайной карман и обняла хозяйку со словами:
— Esta bien!
— Это ты у меня хорошая — самая лучшая и верная подруга, какая была в жизни! — ответила ей по-испански Джосс. За время плена она успела выучить еще один язык.
Проводив Эсмеральду, Джосс спустилась во внутренний сад. Полковник заботился о ее здоровье и разрешал ей дышать свежим воздухом, когда позволяла погода. Вот и сейчас он следил за своей пленницей с высокого балкона, выходившего в сад. Легкий ветер с моря ласкал ее роскошные волосы и тесно прижимал к телу ткань платья, очертив пышные формы живота и груди.
— Ты совсем потерял вкус, Руперт. Учти, твоя ненасытная похоть не доведет до добра, — надменно процедила Сибил. — Фи, какая пакость: расплывшаяся, бесформенная корова! Да что ты в ней нашел?
Он обернулся и посмотрел на холодный чеканный профиль своей жены. Лиловое шелковое платье с низким вырезом выгодно подчеркивало прелести ее роскошной фигуры, яркий оттенок фиалковых глаз и молочную белизну нежной кожи. Из тщательно уложенной высокой прически не выбился ни один волосок. Благодаря богатому опыту ей удавалось сохранить туалет нетронутым даже во время занятий сексом.
Полковник приложил ладонь к ее плоскому, подтянутому животу и спросил, хотя заранее знал ответ:
— А ты никогда не пыталась представить себя беременной, моя крошка? Между прочим, такая демонстрация плодовитости может показаться многим мужчинам привлекательной… и даже возбуждающей!
— Ха! Этот ублюдок даже не от тебя! — прошипела она, захваченная врасплох таким поворотом его мыслей.
— Неужели ты согласна подарить мне наследника, Сибил? — с издевкой проворковал он.
— Даже шутить об этом не смей! Мне до смерти надоело избавляться от твоих… и от других тоже! Но если потребуется, я снова на это пойду! Не хватало еще отрастить такое вот брюхо! — выпалила она с отвращением.
Он пожал плечами и снова стал следить за Джосс. Пленница, ни о чем не подозревая, сделала несколько шагов и наклонилась, чтобы сорвать цветы и вдохнуть их аромат. Полковник так увлекся, что не заметил, с какой бесноватой яростью смотрела на Джосс его жена. Прелестные фиалковые очи стали мутными и черными от пылавшей в них ненависти.
Стычки между индейскими племенами продолжались и грозили перейти в междоусобную войну. Используя Коуэту как опорную базу, Алекс делал боевые вылазки вместе с Законниками — так называли отряд из полукровок, снаряженный одним из местных плантаторов, Уильямом Макинтошем. Законники стояли на пути у Красных Дубинок и не давали им вовлечь все племена союза крик в братоубийственную войну. В каждой стычке Алекс бросался в бой как одержимый. Он словно искал смерти.
— Он совсем сошел с ума от горя, — грустно заметила Чарити, обращаясь к Девону. Законники только что вернулись в Коуэту после удачного налета на одно из стойбищ Красных Дубинок. Им даже удалось захватить в плен многих воинов.
Пок ринулся вперед с радостным лаем, как только заметил долгожданного хозяина. Пока Алекс отсиживался в Саванне, бедный терьер чуть не околел от тоски. И теперь всю свою преданность он обратил на Алекса.
— Я надеялся, что эта борьба вернет ему смысл жизни, а он лишь продолжает искать смерти, как пытался сделать это с помощью пьянства, — мрачно отвечал Девон. — Слава Богу, победа уже не за горами.
— Вы пожертвовали всем, чтобы удержать нас от междоусобицы.
— Мы просто пытались спасти то, что можно. Если бы с нами что-то случилось, меня заменил бы Куинт, — сказал Дев.
— Не бойся. Мы пережили войну. А мир уж как-нибудь переживем! — Чарити повернулась, чтобы горячо обнять своего внука. Верный Пок был тут как тут и мешался у всех под ногами. — Ты вернулся живым и здоровым. — Чарити старалась не обращать внимания на глубокие морщины, избороздившие суровое лицо Алекса Блэкторна. — Мое сердце радуется, — просто добавила она.
— Ох, как это я забыл? На днях сюда пришла почта, — сказал Девон, вместе с сыном направляясь к дому. — Почти все письма от твоей мамы и сестер, тети Мэдлин — и кто бы мог подумать? — одно из самого Лондона!
Алекс уже достаточно наслушался нотаций от своих беспокойных женщин, и очередная порция полезных советов, содержавшихся в их письмах, нисколько его не интересовала — в отличие от письма из Лондона. Тоненькая ниточка его прежней жизни… его жизни с Джосс. Сердце пронзила такая острая боль, что пришлось как можно скорее прогнать эту мысль.
— Письмо из Лондона? Наверное, это от дяди Монти?
— Не уверен. У меня не было возможности запомнить почерк моего шурина, — равнодушно ответил Девон, протягивая Алексу пачку писем. — Да, там есть еще один любопытный конверт. Чернила так размыты водой, что я удивился, как почтальон вообще умудрился прочесть адрес. Наверное, оно проделало долгий путь, раз успело так истрепаться.
— Это от Драмма, — сказал Алекс, торопливо вскрывая конверт. Слова отца о загадочном письме в истрепанном конверте он пропустил мимо ушей.
Девон со счастливой улыбкой следил за тем, как оживает лицо его сына. Драмм был верен себе — ироничен и остроумен. На миг старшему Блэкторну показалось, что к ним вернулся прежний Алекс, веселый и полный жизни, — так подействовало на него послание от старого друга.
— Он подкупил французского виноторговца, чтобы тот доставил письмо на американский корабль, — с добродушной улыбкой сообщил Алекс, читая забавные анекдоты из светской жизни, в сочинении которых Драмм не имел себе равных. Какими смешными и мелочными казались все эти слухи и сплетни, составлявшие смысл существования лондонского бонтона! Однако это помогло Алексу хотя бы ненадолго вернуться мыслями в далекое беззаботное прошлое.
Конечно, Драмм понятия не имел о том, что Джосс погибла. С войной шутки плохи, и у Блэкторнов не было ни малейшей возможности связаться с английскими родственниками или хотя бы узнать, живы ли они и здоровы. А потом в Джорджии назрела опасность мятежа, и им вообще стало не до писем. Казалось, что с тех пор, как они покинули Англию, прошла целая вечность.
Алекс с горькой улыбкой отложил письмо. Пожалуй, стоит прихватить его с собой и перечитать как-нибудь у походного костра. Машинально перебирая остальные письма, он наткнулся на потертый засаленный конверт и застыл, не смея поверить собственным глазам.
— Не может быть… Что еще за чертовщина? — бормотал Алекс, сжимая письмо трясущимися руками с таким видом, будто оно могло взорваться.
— Что с тобой, сынок? — встревожился Девон.
— Это же почерк Джосс!
— Наверное, тебе показалось, — мягко возразил Девон. Он ничего не мог сказать, глядя на расплывшиеся, неясные буквы.
— Я не могу не узнать ее почерк, папа! Но когда она успела.. оно же не могло… — Алекс растерялся. Он не знал, что и думать.
— Ты бы лучше открыл да прочел его, Алекс, — рассудительно заметила Чарити.
Непослушными пальцами он кое-как вскрыл конверт и извлек ветхие страницы, чуть не разорвав их пополам. Девон с Чарити молча ждали, когда же он начнет читать.
— Оно датировано двадцатым февраля 1813 года. — От волнения Алекс чуть не лишился дара речи. — Джосс… Джосс жива!!! — Вздрагивая от нетерпения, он поглощал строчку за строчкой, а его бабушка и отец тревожно переглянулись.
— Ну, что там? — не выдержал Девон.
— Джосс заплатила французскому торговцу, чтобы он отправил это письмо. Она у Чемберлена. Он держит ее в плену с самой осени… а я скоро стану отцом, — закончил он сдавленным голосом.
— Да ты присядь, присядь, — приговаривала Чарити, подводя его к креслу.
Алекс рухнул в кресло, чуть не плача от счастья.
— Она жива, жива… — Его загрубевшие в походах пальцы благоговейно пробежались по четким, стремительным буквам: «Твоя любящая жена Джосс».
Алекс укрывался за стволом толстого старого дуба, росшего в нескольких десятках ярдов от стен древнего испанского укрепления, охранявшего воды бухты Мобил. Отправляясь в долгий путь на каноэ из стойбища мускоги, Блэкторн взял с собой только верного пса, принадлежавшего Джосс. И отец, и дядя пытались отговорить его от такого рискованного предприятия, но Алекс считал, что многочисленный отряд обязательно привлечет внимание врага и заставит его насторожиться. Взять крепость штурмом нечего и мечтать, а значит, вся надежда остается на внезапность и скрытность. Он обошел всю стену несколько раз и убедился, что единственной лазейкой могут служить старые ворота, которыми давно никто не пользовался. Может быть, ему удастся взломать замок?
— Что она пишет об Алексе? — Задавая этот вопрос, Блэкторн знал заранее, что ничего хорошего не услышит.
— Мэдлин говорит, что он пьет без передышки. За те два месяца, что он провел на плантации, Алекс почти не выходил из дома и только посылал слуг за выпивкой. Дев, он просто убивает себя! — Она разрыдалась, не в силах совладать с болью от утраты Джосс и тревогой за сына.
— Я молил Бога о том, чтобы он пришел в себя, если мы уступим его просьбе и не станем вмешиваться, но… — У Девона не было слов.
— Дев, нам надо ехать туда. Здесь тебе делать нечего. Ты говорил со всеми вождями, ты выступал на советах старейшин. Если они не послушают тебя, тут уже ничем не поможешь.
Он кивнул и погладил Барбару по спине, стараясь утешить.
— Да, любимая, мы поедем к нему. Может быть, мне удастся заинтересовать его хотя бы возможностью отомстить тем, кто погубил его жену?
К тому времени, как они добрались до Саванны, наступило время холодных зимних ливней. Небо затянули свинцовые тучи, а ветер с Атлантики пробирал до костей. Девон вспоминал свою службу в полку королевских рейнджеров. Всю войну они только и делали, что мерзли и страдали от голода. Одни на стороне короля, другие на стороне повстанцев. И чего они этим добились?
Новой войны, не менее кровопролитной, чем предыдущая? Кому от этого будет выгода? Американцам? Или англичанам? Уж во всяком случае, не несчастным индейцам, втянутым против воли в кровавую междоусобицу. Есть ли у него право просить Алекса о помощи? Девону было все равно. Он был готов на что угодно, лишь бы вернуть своему сыну интерес к жизни.
Когда они прибыли, Алекс даже не потрудился выйти из библиотеки. Старый дворецкий, не скрывая своей тревоги, сказал:
— Масса Алекс прячется от всего света, как раненый зверь, который хочет умереть.
Напрасно Барбара стучала в дверь и умоляла сына впустить ее хотя бы на минуту. Он так и не ответил. Бедная женщина пришла в ужас и велела принести комплект запасных ключей, но Девон отвел ее в сторону и сказал:
— По-моему, ему просто стыдно перед тобой. Я слишком хорошо знаю, что значит явиться к тебе небритым, немытым, нечесаным, насквозь провонявшим виски! — Барбара бросила на него растерянный взгляд, и он добавил: — Помнишь, как я велел тебе убираться, когда пил две недели подряд после похорон дяди Роберта? Позволь мне самому навестить льва в его логове! Тут требуется мужской разговор.
— Дев, ему так больно! — воскликнула она, чуть не плача. — Ради Бога, будь с ним поласковей!
— Обещаю. — Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял. — Дай нам немного времени. Поднимись к себе и отдохни, пока я приведу его в божеский вид. — С этими словами он взял у дворецкого запасные ключи и направился к двери в библиотеку, мрачно качая головой.
Дев осторожно вошел в сумрачную комнату, служившую одновременно и библиотекой, и рабочим кабинетом, и осмотрелся. Здесь было сыро и смрадно — в точности как он и опасался — из-за протухших объедков и множества пустых бутылок из-под виски.
Алекс полулежал, полусидел в глубоком кресле напротив камина, где давно не разводили огонь. Он расслабленно вытянул перед собой ноги в жеваных брюках, которые наверняка не снимал уже не одну неделю. Густая щетина покрывала осунувшееся лицо, лишенное всякого выражения, словно маска мертвеца.
— Черт побери, я совсем забыл про запасные ключи, — буркнул он, салютуя отцу стаканом с виски. На столике возле кресла стоял початый графин и несколько тарелок с закусками — все нетронутые. Невесть когда позабытый суп покрылся коркой застывшего жира. Зато под креслом валялось не меньше дюжины пустых бутылок, не считая прочих, разбросанных по всем углам. Он удивленно посмотрел на эту кучу и протер глаза: — Странно, но виски больше на меня не действует.
— Напился до упора. Со мной тоже так случалось пару раз, — заметил Дев, опускаясь в кресло напротив.
— Стоит закрыть глаза — и я вижу ее. И ничего не помогает, папа, понимаешь? Ничего.
— Такие раны лечит только время… во всяком случае, так принято говорить. Не знаю, насколько это верно. И не могу сказать, что понимаю твое горе, сынок. Грешным делом, я попытался представить, что было бы со мной, если бы убили твою маму… — Его передернуло от одной этой мысли. — Скорее всего я поступил бы так же, как и ты. Да, черт побери, это точно.
Алекс одним глотком опрокинул в себя янтарную жидкость, бросил стакан прямо на ковер и спрятал лицо в ладонях.
— Я до последнего дня не отдавал себе отчета в том, что люблю ее больше жизни, что она стала для меня всем… а я упорствовал в своей дурацкой гордыне, вместо того чтобы во всем разобраться. Я уехал тайком, даже не попрощавшись с ней. Сбежал как нашкодивший мальчишка, которому не хватило отваги посмотреть правде в глаза!
— Твоя мама хорошо знала Джоселин, сынок. Она совершенно уверена в том, что Джоселин любила тебя, и до последнего надеялась, что ваш брак станет настоящим союзом любви. А то, что случилось… увы, это не зависело от вас обоих… и даже от того, что вы могли бы сделать вместе. Это настоящая трагедия, ужасное горе, порожденное жестокостью и алчностью негодяя, для которого человеческая жизнь ничего не стоит. Алекс, я считаю, что это не должно сойти ему с рук. Кто даст тебе гарантию, что вслед за Джоселин не похитят Поллиэнн или Сьюзен? Да любую из наших женщин! Ты хотя бы подумай сам: разве Джоселин сидела бы сложа руки, если бы убили тебя?
Алекс долго молчал, уставившись на учиненный им разгром. Он словно разглядывал руины, в которые превратилась его собственная жизнь. Жизнь одинокого, никому не нужного пьяницы.
— Джосс никогда не сдавалась, — хрипло выдохнул он. — Она всю жизнь шла против течения и не сомневалась, что победа будет за ней. Она учила детей в Коуэте. Я думаю, что она вернулась бы туда и стала бы работать за двоих.
— Вождям Красных Дубинок удалось взбаламутить свои племена не без помощи английских ружей. Вот-вот они пойдут войной на нижние племена союза крик. А затем возьмутся за белых. Мы могли бы помешать им, Алекс, если бы убедили нижние племена объединиться и ударить первыми, разгромив Красных Дубинок в их логове.
На миг в комнате воцарилось гнетущее молчание. Наконец Алекс сказал:
— Я еду с тобой, папа.
Зима 1813 года выдалась на редкость мягкой даже для бухты Мобил. Неотвратимо приближался день родов, и Джосс разрывалась между желанием как можно скорее прижать к груди своего первенца и страхом за их судьбу, целиком подвластную Руперту Чемберлену. Подозрительный полковник был так уверен в осуществлении своего плана, что даже не побоялся вернуть упрямой пленнице ее очки.
Как всегда бывает на последних стадиях беременности, тошнота и недомогания прошли бесследно, и к Джосс снова вернулось ее завидное здоровье. Никогда в жизни она не чувствовала себя лучше. А нетерпеливые толчки, тревожившие ее утробу, только вселяли новую надежду. Рано или поздно она непременно вернется к своему любимому. Поскольку окружавшие ее люди все как один были доносчиками на службе у Чемберлена, она вынуждена была сделать своей наперсницей Эсмеральду. За последние месяцы две молодые женщины стали настоящими подругами. Джосс утверждала, что именно преданность служанки помогла ей не сойти с ума и сохранить веру в будущее.
— Вот еще одно письмо, Эсмеральда, — сказала она, отдавая запечатанный конверт. — Господи, хоть бы оно не потерялось в пути!
Письмо было уже шестым по счету. Иногда Джосс удавалось послать весточку во внешний мир, подкупив испанского солдата, рыбака или торговца. Но увы — судя по всему, ни одно из писем так и не нашло своего адресата.
На этот раз Эсмеральда сильно рисковала, чтобы отправить письмо. Ее родственник Жак отправлялся в Новый Орлеан по поручению своего хозяина за партией дорогого вина. Парень согласился отвезти письмо в американский город и сдать там на почту — авось теперь повезет. Риск состоял в том, что Эсмеральде нужно было вынести письмо за стены крепости, а ее родственнику — переплыть с ним через неспокойные воды, охваченные войной. Чтобы уговорить молодого креола, Джосс приложила к письму несколько отчетов с описанием секретных планов британского флота. Она составила их, подслушивая разговоры между полковником и его подчиненными.
Эсмеральда спрятала письмо в потайной карман и обняла хозяйку со словами:
— Esta bien!
— Это ты у меня хорошая — самая лучшая и верная подруга, какая была в жизни! — ответила ей по-испански Джосс. За время плена она успела выучить еще один язык.
Проводив Эсмеральду, Джосс спустилась во внутренний сад. Полковник заботился о ее здоровье и разрешал ей дышать свежим воздухом, когда позволяла погода. Вот и сейчас он следил за своей пленницей с высокого балкона, выходившего в сад. Легкий ветер с моря ласкал ее роскошные волосы и тесно прижимал к телу ткань платья, очертив пышные формы живота и груди.
— Ты совсем потерял вкус, Руперт. Учти, твоя ненасытная похоть не доведет до добра, — надменно процедила Сибил. — Фи, какая пакость: расплывшаяся, бесформенная корова! Да что ты в ней нашел?
Он обернулся и посмотрел на холодный чеканный профиль своей жены. Лиловое шелковое платье с низким вырезом выгодно подчеркивало прелести ее роскошной фигуры, яркий оттенок фиалковых глаз и молочную белизну нежной кожи. Из тщательно уложенной высокой прически не выбился ни один волосок. Благодаря богатому опыту ей удавалось сохранить туалет нетронутым даже во время занятий сексом.
Полковник приложил ладонь к ее плоскому, подтянутому животу и спросил, хотя заранее знал ответ:
— А ты никогда не пыталась представить себя беременной, моя крошка? Между прочим, такая демонстрация плодовитости может показаться многим мужчинам привлекательной… и даже возбуждающей!
— Ха! Этот ублюдок даже не от тебя! — прошипела она, захваченная врасплох таким поворотом его мыслей.
— Неужели ты согласна подарить мне наследника, Сибил? — с издевкой проворковал он.
— Даже шутить об этом не смей! Мне до смерти надоело избавляться от твоих… и от других тоже! Но если потребуется, я снова на это пойду! Не хватало еще отрастить такое вот брюхо! — выпалила она с отвращением.
Он пожал плечами и снова стал следить за Джосс. Пленница, ни о чем не подозревая, сделала несколько шагов и наклонилась, чтобы сорвать цветы и вдохнуть их аромат. Полковник так увлекся, что не заметил, с какой бесноватой яростью смотрела на Джосс его жена. Прелестные фиалковые очи стали мутными и черными от пылавшей в них ненависти.
Стычки между индейскими племенами продолжались и грозили перейти в междоусобную войну. Используя Коуэту как опорную базу, Алекс делал боевые вылазки вместе с Законниками — так называли отряд из полукровок, снаряженный одним из местных плантаторов, Уильямом Макинтошем. Законники стояли на пути у Красных Дубинок и не давали им вовлечь все племена союза крик в братоубийственную войну. В каждой стычке Алекс бросался в бой как одержимый. Он словно искал смерти.
— Он совсем сошел с ума от горя, — грустно заметила Чарити, обращаясь к Девону. Законники только что вернулись в Коуэту после удачного налета на одно из стойбищ Красных Дубинок. Им даже удалось захватить в плен многих воинов.
Пок ринулся вперед с радостным лаем, как только заметил долгожданного хозяина. Пока Алекс отсиживался в Саванне, бедный терьер чуть не околел от тоски. И теперь всю свою преданность он обратил на Алекса.
— Я надеялся, что эта борьба вернет ему смысл жизни, а он лишь продолжает искать смерти, как пытался сделать это с помощью пьянства, — мрачно отвечал Девон. — Слава Богу, победа уже не за горами.
— Вы пожертвовали всем, чтобы удержать нас от междоусобицы.
— Мы просто пытались спасти то, что можно. Если бы с нами что-то случилось, меня заменил бы Куинт, — сказал Дев.
— Не бойся. Мы пережили войну. А мир уж как-нибудь переживем! — Чарити повернулась, чтобы горячо обнять своего внука. Верный Пок был тут как тут и мешался у всех под ногами. — Ты вернулся живым и здоровым. — Чарити старалась не обращать внимания на глубокие морщины, избороздившие суровое лицо Алекса Блэкторна. — Мое сердце радуется, — просто добавила она.
— Ох, как это я забыл? На днях сюда пришла почта, — сказал Девон, вместе с сыном направляясь к дому. — Почти все письма от твоей мамы и сестер, тети Мэдлин — и кто бы мог подумать? — одно из самого Лондона!
Алекс уже достаточно наслушался нотаций от своих беспокойных женщин, и очередная порция полезных советов, содержавшихся в их письмах, нисколько его не интересовала — в отличие от письма из Лондона. Тоненькая ниточка его прежней жизни… его жизни с Джосс. Сердце пронзила такая острая боль, что пришлось как можно скорее прогнать эту мысль.
— Письмо из Лондона? Наверное, это от дяди Монти?
— Не уверен. У меня не было возможности запомнить почерк моего шурина, — равнодушно ответил Девон, протягивая Алексу пачку писем. — Да, там есть еще один любопытный конверт. Чернила так размыты водой, что я удивился, как почтальон вообще умудрился прочесть адрес. Наверное, оно проделало долгий путь, раз успело так истрепаться.
— Это от Драмма, — сказал Алекс, торопливо вскрывая конверт. Слова отца о загадочном письме в истрепанном конверте он пропустил мимо ушей.
Девон со счастливой улыбкой следил за тем, как оживает лицо его сына. Драмм был верен себе — ироничен и остроумен. На миг старшему Блэкторну показалось, что к ним вернулся прежний Алекс, веселый и полный жизни, — так подействовало на него послание от старого друга.
— Он подкупил французского виноторговца, чтобы тот доставил письмо на американский корабль, — с добродушной улыбкой сообщил Алекс, читая забавные анекдоты из светской жизни, в сочинении которых Драмм не имел себе равных. Какими смешными и мелочными казались все эти слухи и сплетни, составлявшие смысл существования лондонского бонтона! Однако это помогло Алексу хотя бы ненадолго вернуться мыслями в далекое беззаботное прошлое.
Конечно, Драмм понятия не имел о том, что Джосс погибла. С войной шутки плохи, и у Блэкторнов не было ни малейшей возможности связаться с английскими родственниками или хотя бы узнать, живы ли они и здоровы. А потом в Джорджии назрела опасность мятежа, и им вообще стало не до писем. Казалось, что с тех пор, как они покинули Англию, прошла целая вечность.
Алекс с горькой улыбкой отложил письмо. Пожалуй, стоит прихватить его с собой и перечитать как-нибудь у походного костра. Машинально перебирая остальные письма, он наткнулся на потертый засаленный конверт и застыл, не смея поверить собственным глазам.
— Не может быть… Что еще за чертовщина? — бормотал Алекс, сжимая письмо трясущимися руками с таким видом, будто оно могло взорваться.
— Что с тобой, сынок? — встревожился Девон.
— Это же почерк Джосс!
— Наверное, тебе показалось, — мягко возразил Девон. Он ничего не мог сказать, глядя на расплывшиеся, неясные буквы.
— Я не могу не узнать ее почерк, папа! Но когда она успела.. оно же не могло… — Алекс растерялся. Он не знал, что и думать.
— Ты бы лучше открыл да прочел его, Алекс, — рассудительно заметила Чарити.
Непослушными пальцами он кое-как вскрыл конверт и извлек ветхие страницы, чуть не разорвав их пополам. Девон с Чарити молча ждали, когда же он начнет читать.
— Оно датировано двадцатым февраля 1813 года. — От волнения Алекс чуть не лишился дара речи. — Джосс… Джосс жива!!! — Вздрагивая от нетерпения, он поглощал строчку за строчкой, а его бабушка и отец тревожно переглянулись.
— Ну, что там? — не выдержал Девон.
— Джосс заплатила французскому торговцу, чтобы он отправил это письмо. Она у Чемберлена. Он держит ее в плену с самой осени… а я скоро стану отцом, — закончил он сдавленным голосом.
— Да ты присядь, присядь, — приговаривала Чарити, подводя его к креслу.
Алекс рухнул в кресло, чуть не плача от счастья.
— Она жива, жива… — Его загрубевшие в походах пальцы благоговейно пробежались по четким, стремительным буквам: «Твоя любящая жена Джосс».
Алекс укрывался за стволом толстого старого дуба, росшего в нескольких десятках ярдов от стен древнего испанского укрепления, охранявшего воды бухты Мобил. Отправляясь в долгий путь на каноэ из стойбища мускоги, Блэкторн взял с собой только верного пса, принадлежавшего Джосс. И отец, и дядя пытались отговорить его от такого рискованного предприятия, но Алекс считал, что многочисленный отряд обязательно привлечет внимание врага и заставит его насторожиться. Взять крепость штурмом нечего и мечтать, а значит, вся надежда остается на внезапность и скрытность. Он обошел всю стену несколько раз и убедился, что единственной лазейкой могут служить старые ворота, которыми давно никто не пользовался. Может быть, ему удастся взломать замок?