Страница:
— Добрый вечер, мисс Вудбридж.
— Милорд, я понимаю, что нарушаю все приличия, являясь незвано в ваш дом, но дело не терпит отлагательства.
Монти недоверчиво приподнял бровь, и только теперь Джосс уловила некое семейное сходство.
— Боюсь, что вы не расскажете ничего хорошего о похождениях моего бесшабашного племянника. Но прошу вас, мисс Вудбридж, продолжайте. Не сомневаюсь, что он опять угодил в передрягу. Наверное, ему срочно нужны деньги, чтобы расплатиться с карточным долгом?
Джосс понимала, что Алекс не хотел бы шокировать своих знатных родственников известием о полученной им ране и о том, что он валяется в лихорадке в больнице для бедных. У нее тоже был повод сохранить это в тайне, чтобы как можно дольше удержать Алекса под своим покровительством.
— Нет, милорд, он не проигрался в карты. Напротив, до сих пор ему сопутствует удача. Вот почему он и отправил меня к вам. Мистер Блэкторн привез из Америки кое-какие лекарства, приготовленные его бабушкой-индианкой. Они срочно нужны в больнице для бедных, где я работаю.
— Индейские снадобья? Ну что ж, если они помогли собаке, то и для нищих будут в самый раз! Господь свидетель, больше их ничем не проймешь!
— Образование и справедливые законы могли бы совершить для них настоящее чудо! — выпалила Джосс, прежде чем успела прикусить язык.
— Вижу, вижу, вы достойное чадо преподобного Элайджи! — Монти добродушно рассмеялся. — Свет не видывал еще таких непохожих братьев, как ваш отец и граф!
— Позвольте считать это комплиментом, милорд! — Джосс дерзко задрала подбородок.
— Как пожелаете! — ухмыльнулся он.
— Чем быстрее я получу эти травы, милорд, тем скорее перестану вам досаждать!
— Милочка, у меня странное предчувствие, что вы еще немало хлопот доставите нашей семье. Ну да ладно! — Он приказал лакею принести из апартаментов Алекса описанную Джосс знахарскую сумку.
Алекс ненадолго пришел в себя и успел рассказать Джосс, как приготовить тот густой темный настой, которым его потом поили всю ночь. Джосс не отходила от раненого, а когда пришло время менять повязку, наложила на рану ту мазь, что так быстро поставила на ноги Пока. Теперь, когда он был без сознания, и ее не смущал колдовской взгляд живых карих глаз, Алекс показался ей совсем юным и беззащитным.
Джосс и не заметила, как ее мысли приняли совершенно недопустимый оборот. Старая вешалка! Нашла о чем мечтать! Ей давно пора идти к больным в соседние палаты и заняться делом, а не тратить попусту время на грезы о поцелуях и ласках!..
Сознание возвратилось к Алексу рано утром. Он не сразу вспомнил, как очутился в этой убогой каморке, на продавленной кровати с тощим тюфяком. Стоило ему пошевелиться, как под лопаткой вспыхнула такая острая боль, что онемела вся спина. Только теперь он заметил, что на шатком столике в углу лежит вышитая бисером сумка его бабушки.
Джосс принесла в комнату свежую воду и бинты и смущенно улыбнулась. Так робко и искренне умела улыбаться только она.
— Вы очнулись! И лихорадка прошла.
— Разве вы способны почувствовать это, находясь в другом конце комнаты?
— Тому, кто провел много часов у постели больных, не нужно дотрагиваться до их лба, чтобы узнать, что болезнь миновала! Достаточно увидеть ясный взгляд и здоровый цвет лица.
— Вы уже долго здесь работаете?
— Я начала помогать доктору Этертону, когда мне исполнилось тринадцать лет. Позже его сменил доктор Байингтон.
— Тринадцать лет! — удивился Алекс. Он и часа не смог бы проработать в этом проклятом месте, а тут речь идет о годах! — Совсем ребенок!
— Тогда я еще не помогала папе работать с бездомными. Но я быстро повзрослела, столкнувшись с человеческим горем и нищетой.
— Что толкает вас на это? Почему вы решили посвятить всю жизнь благотворительности?
— Мне хочется быть полезной и хоть немного изменить к лучшему этот мир. К тому же меня вряд ли назовешь завидной партией, — сухо добавила она. — У меня нет ни привлекательной внешности, ни приданого, зато есть репутация книжного червя. Этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть любого ухажера.
— Но вы обладаете другими достоинствами, а насчет приданого мог бы позаботиться ваш дядя…
— Граф давно уже публично отказался от своего родного брата, — с горечью призналась Джосс. — К тому же мне совсем не хочется стать женой какого-нибудь охотника за приданым.
— А как же, скажем… ваш интеллект? У вас редкий острый ум. И быть книжным червем вовсе не так уж плохо, если не терять при этом чувства юмора.
— Тогда почему же вас отчислили из университета за неуспеваемость? — спросила Джосс.
Алекс пожал плечами и невольно скривился от боли в спине.
— Хотите верьте, хотите нет, но и я не прочь иногда взять в руки книгу.
— Сгораю от нетерпения узнать, что же это за книга? — не без ехидства поинтересовалась Джосс.
— Вы причиняете мне боль своим недоверием!
— Ваши приятели из кабака справились с этим гораздо лучше. Так и быть, я готова поверить, что вы прочли не одну, а целых две книги.
— Сейчас я постараюсь припомнить их названия. — Алекс принял игру и изобразил глубокую задумчивость.
— Так, прежде всего это выдающаяся автобиография Бенджамина Франклина.
— Бульварное чтиво, в духе французских романов.
— Эссе президента Джефферсона, памфлеты Тома Пейна, новая сатира Вашингтона Ирвинга.
— Ваш список оказался намного длиннее, чем я предполагала. — Джосс, не прерывая беседы, меняла повязку. — Но все это американские авторы.
— А как насчет Эндрю Марвелла? Джосс презрительно фыркнула:
— От его «Скромной любовницы» нет пользы ни уму, ни сердцу. Вы отлично понимаете, зачем пишут подобные романы. Я предпочитаю поэмы Водсворта.
— Ах, ну конечно! — воскликнул Алекс с напускным благоговением. — Бывало, я и сам «не обольщался ничем незримым», когда бродил по лесам у себя в Джорджии!
— Почему-то мне кажется, что в Англии осталось мало таких мест, где можно испытать нечто подобное. — Их беседа приносила Джосс ни с чем не сравнимое удовольствие. К тому же было гораздо безопаснее развлекаться игрой ума, не задевавшей сердце… или она ошибалась?
— Такая возвышенная личность, как вы, наверняка без ума от «Сказания о старом мореходе»? — спросил со смехом Алекс.
— Если уж на то пошло, эта поэма действительно мне нравится, хотя Колридж и курит опиум.
— Все мы не без греха. — На этот раз Алекс, помня о ране, пожал плечами очень осторожно.
— Но больше всего мне нравятся трактаты на политические темы, вышедшие из-под пера Олимпии де Гуже и Мэри Уоллстоункрафт. — Джосс выжидательно посмотрела на Алекса: знает ли он, о ком идет речь?
— И как это я до сих пор не понял, что вы должны быть неравнодушны к борцам за права женщин? — Алекс с сокрушенным видом прищелкнул языком.
— И нечего тут удивляться! Вы, в точности как все остальные мужчины — в том числе мой отец и его друзья, — приходите в ужас от мысли, что и в экономике, и в политике женщины разбираются не хуже мужчин!
— Позвольте вам напомнить, что я сам выходец из революционной страны, — язвительно ухмыльнулся Алекс. — А что до идей мисс Уоллстоункрафт, то, скорее всего, вашего отца шокирует не ее желание участвовать в политике, а рассуждения этой особы по поводу свободной любви!
— Да. — Джосс задумчиво прикусила губу. — Папа пару раз говорил об этом, хотя я ему сразу сказала, что не сторонница этих идей.
— Эти слова наверняка сняли камень с его души! — Алексу почему-то стало не до смеха. — Должен признаться, вы не перестаете удивлять меня, мисс Джоселин Вудбридж!
— А вы ведете себя как заправский шарлатан, стараясь выглядеть глупее, чем вы есть! Кого вы стараетесь обмануть, когда изображаете равнодушие к духовным ценностям и прожигаете жизнь за карточным столом и в обществе доступных женщин?
— Боюсь, Джосс, что сильно разочарую вас, если судьба все же поставит меня перед выбором, — признался он, теребя подбородок. — Я слишком люблю наслаждаться жизнью, чтобы так легко отказаться от всех этих удовольствий.
— Кто знает, может, в один прекрасный день они утратят в ваших глазах былую прелесть? Ведь рано или поздно вы непременно влюбитесь!
Глава 5
— Милорд, я понимаю, что нарушаю все приличия, являясь незвано в ваш дом, но дело не терпит отлагательства.
Монти недоверчиво приподнял бровь, и только теперь Джосс уловила некое семейное сходство.
— Боюсь, что вы не расскажете ничего хорошего о похождениях моего бесшабашного племянника. Но прошу вас, мисс Вудбридж, продолжайте. Не сомневаюсь, что он опять угодил в передрягу. Наверное, ему срочно нужны деньги, чтобы расплатиться с карточным долгом?
Джосс понимала, что Алекс не хотел бы шокировать своих знатных родственников известием о полученной им ране и о том, что он валяется в лихорадке в больнице для бедных. У нее тоже был повод сохранить это в тайне, чтобы как можно дольше удержать Алекса под своим покровительством.
— Нет, милорд, он не проигрался в карты. Напротив, до сих пор ему сопутствует удача. Вот почему он и отправил меня к вам. Мистер Блэкторн привез из Америки кое-какие лекарства, приготовленные его бабушкой-индианкой. Они срочно нужны в больнице для бедных, где я работаю.
— Индейские снадобья? Ну что ж, если они помогли собаке, то и для нищих будут в самый раз! Господь свидетель, больше их ничем не проймешь!
— Образование и справедливые законы могли бы совершить для них настоящее чудо! — выпалила Джосс, прежде чем успела прикусить язык.
— Вижу, вижу, вы достойное чадо преподобного Элайджи! — Монти добродушно рассмеялся. — Свет не видывал еще таких непохожих братьев, как ваш отец и граф!
— Позвольте считать это комплиментом, милорд! — Джосс дерзко задрала подбородок.
— Как пожелаете! — ухмыльнулся он.
— Чем быстрее я получу эти травы, милорд, тем скорее перестану вам досаждать!
— Милочка, у меня странное предчувствие, что вы еще немало хлопот доставите нашей семье. Ну да ладно! — Он приказал лакею принести из апартаментов Алекса описанную Джосс знахарскую сумку.
Алекс ненадолго пришел в себя и успел рассказать Джосс, как приготовить тот густой темный настой, которым его потом поили всю ночь. Джосс не отходила от раненого, а когда пришло время менять повязку, наложила на рану ту мазь, что так быстро поставила на ноги Пока. Теперь, когда он был без сознания, и ее не смущал колдовской взгляд живых карих глаз, Алекс показался ей совсем юным и беззащитным.
Джосс и не заметила, как ее мысли приняли совершенно недопустимый оборот. Старая вешалка! Нашла о чем мечтать! Ей давно пора идти к больным в соседние палаты и заняться делом, а не тратить попусту время на грезы о поцелуях и ласках!..
Сознание возвратилось к Алексу рано утром. Он не сразу вспомнил, как очутился в этой убогой каморке, на продавленной кровати с тощим тюфяком. Стоило ему пошевелиться, как под лопаткой вспыхнула такая острая боль, что онемела вся спина. Только теперь он заметил, что на шатком столике в углу лежит вышитая бисером сумка его бабушки.
Джосс принесла в комнату свежую воду и бинты и смущенно улыбнулась. Так робко и искренне умела улыбаться только она.
— Вы очнулись! И лихорадка прошла.
— Разве вы способны почувствовать это, находясь в другом конце комнаты?
— Тому, кто провел много часов у постели больных, не нужно дотрагиваться до их лба, чтобы узнать, что болезнь миновала! Достаточно увидеть ясный взгляд и здоровый цвет лица.
— Вы уже долго здесь работаете?
— Я начала помогать доктору Этертону, когда мне исполнилось тринадцать лет. Позже его сменил доктор Байингтон.
— Тринадцать лет! — удивился Алекс. Он и часа не смог бы проработать в этом проклятом месте, а тут речь идет о годах! — Совсем ребенок!
— Тогда я еще не помогала папе работать с бездомными. Но я быстро повзрослела, столкнувшись с человеческим горем и нищетой.
— Что толкает вас на это? Почему вы решили посвятить всю жизнь благотворительности?
— Мне хочется быть полезной и хоть немного изменить к лучшему этот мир. К тому же меня вряд ли назовешь завидной партией, — сухо добавила она. — У меня нет ни привлекательной внешности, ни приданого, зато есть репутация книжного червя. Этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть любого ухажера.
— Но вы обладаете другими достоинствами, а насчет приданого мог бы позаботиться ваш дядя…
— Граф давно уже публично отказался от своего родного брата, — с горечью призналась Джосс. — К тому же мне совсем не хочется стать женой какого-нибудь охотника за приданым.
— А как же, скажем… ваш интеллект? У вас редкий острый ум. И быть книжным червем вовсе не так уж плохо, если не терять при этом чувства юмора.
— Тогда почему же вас отчислили из университета за неуспеваемость? — спросила Джосс.
Алекс пожал плечами и невольно скривился от боли в спине.
— Хотите верьте, хотите нет, но и я не прочь иногда взять в руки книгу.
— Сгораю от нетерпения узнать, что же это за книга? — не без ехидства поинтересовалась Джосс.
— Вы причиняете мне боль своим недоверием!
— Ваши приятели из кабака справились с этим гораздо лучше. Так и быть, я готова поверить, что вы прочли не одну, а целых две книги.
— Сейчас я постараюсь припомнить их названия. — Алекс принял игру и изобразил глубокую задумчивость.
— Так, прежде всего это выдающаяся автобиография Бенджамина Франклина.
— Бульварное чтиво, в духе французских романов.
— Эссе президента Джефферсона, памфлеты Тома Пейна, новая сатира Вашингтона Ирвинга.
— Ваш список оказался намного длиннее, чем я предполагала. — Джосс, не прерывая беседы, меняла повязку. — Но все это американские авторы.
— А как насчет Эндрю Марвелла? Джосс презрительно фыркнула:
— От его «Скромной любовницы» нет пользы ни уму, ни сердцу. Вы отлично понимаете, зачем пишут подобные романы. Я предпочитаю поэмы Водсворта.
— Ах, ну конечно! — воскликнул Алекс с напускным благоговением. — Бывало, я и сам «не обольщался ничем незримым», когда бродил по лесам у себя в Джорджии!
— Почему-то мне кажется, что в Англии осталось мало таких мест, где можно испытать нечто подобное. — Их беседа приносила Джосс ни с чем не сравнимое удовольствие. К тому же было гораздо безопаснее развлекаться игрой ума, не задевавшей сердце… или она ошибалась?
— Такая возвышенная личность, как вы, наверняка без ума от «Сказания о старом мореходе»? — спросил со смехом Алекс.
— Если уж на то пошло, эта поэма действительно мне нравится, хотя Колридж и курит опиум.
— Все мы не без греха. — На этот раз Алекс, помня о ране, пожал плечами очень осторожно.
— Но больше всего мне нравятся трактаты на политические темы, вышедшие из-под пера Олимпии де Гуже и Мэри Уоллстоункрафт. — Джосс выжидательно посмотрела на Алекса: знает ли он, о ком идет речь?
— И как это я до сих пор не понял, что вы должны быть неравнодушны к борцам за права женщин? — Алекс с сокрушенным видом прищелкнул языком.
— И нечего тут удивляться! Вы, в точности как все остальные мужчины — в том числе мой отец и его друзья, — приходите в ужас от мысли, что и в экономике, и в политике женщины разбираются не хуже мужчин!
— Позвольте вам напомнить, что я сам выходец из революционной страны, — язвительно ухмыльнулся Алекс. — А что до идей мисс Уоллстоункрафт, то, скорее всего, вашего отца шокирует не ее желание участвовать в политике, а рассуждения этой особы по поводу свободной любви!
— Да. — Джосс задумчиво прикусила губу. — Папа пару раз говорил об этом, хотя я ему сразу сказала, что не сторонница этих идей.
— Эти слова наверняка сняли камень с его души! — Алексу почему-то стало не до смеха. — Должен признаться, вы не перестаете удивлять меня, мисс Джоселин Вудбридж!
— А вы ведете себя как заправский шарлатан, стараясь выглядеть глупее, чем вы есть! Кого вы стараетесь обмануть, когда изображаете равнодушие к духовным ценностям и прожигаете жизнь за карточным столом и в обществе доступных женщин?
— Боюсь, Джосс, что сильно разочарую вас, если судьба все же поставит меня перед выбором, — признался он, теребя подбородок. — Я слишком люблю наслаждаться жизнью, чтобы так легко отказаться от всех этих удовольствий.
— Кто знает, может, в один прекрасный день они утратят в ваших глазах былую прелесть? Ведь рано или поздно вы непременно влюбитесь!
Глава 5
Джосс стояла у окна и любовалась детьми, толпившимися вокруг Алекса на залитой солнцем площадке. Несмотря на свой щегольской наряд, он моментально завоевал доверие этих маленьких оборванцев. Недаром говорят, что дети отлично чувствуют людей. Джосс казалось, что она может бесконечно долго стоять вот так у окна, восхищаясь Алексом Блэкторном. Но в ней все сильнее крепла уверенность в том, что эта дружба разобьет ей сердце.
Мэри Брим тоже подошла к окну и сердито заметила: — Дети — впечатлительные создания. Вряд ли общение с этим избалованным повесой пойдет им на пользу!
— Если вспомнить о том, что матери большинства из них были проститутками, а отцы — карманниками или домушниками, вряд ли мистеру Блэкторну удастся еще сильнее развратить их невинные души! — язвительно возразила Джосс.
— Хорошо, что вас не слышит преподобный отец! — Мэри чопорно поджала губы. — Приличной девице не следует вести разговоры на подобные темы!
— Вы правы, Мэри. — Джосс заставила себя смягчить тон. Миссис Брим была одной из самых преданных помощниц и заслужила снисходительное отношение к своим предрассудкам.
— Я отлично знакома с такими типами, как он. Господь для них — пустое слово. Они признают лишь плотские утехи. И что его сюда занесло?
— Мистер Блэкторн — близкий друг… преподобного отца, и мой тоже. Он спас папе жизнь, когда на него напали в порту.
Джосс поспешила извиниться. Ей надо было встречать Алекса. Она боролась с искушением поправить прическу: узел на затылке совсем ослаб, когда ей пришлось разнимать драку между мальчишками, шпильки выпали, и копна волос криво опускалась на шею. А впрочем, кому какое дело до ее прически? Все равно все воспринимают ее близоруким нескладным чучелом.
Джосс пришлось выругать себя за неуместную слабость. Она ведет себя ничуть не лучше Тессы Джонс, самой маленькой воспитанницы, не скрывавшей детского восторга перед слушавшим ее златокудрым великаном.
— Вот уж не ожидала, что заправский кутила и игрок сможет найти общий язык с детьми! — лукаво заметила Джосс.
— Не забывайте, что я вырос в большой семье, с двумя старшими и двумя младшими сестрами. — Улыбаясь, Алекс выпрямился и попытался отряхнуть безнадежно испачканные светлые лосины. — Можете поверить мне на слово, я всегда предпочитал иметь дело с теми, кто младше!
— Да, я помню, как вы рассказывали о сестрах. А братьев у вас нет? — Джосс интересовали все подробности его жизни.
— Нет! К великому сожалению моих родителей. Я — единственный наследник мужского пола, и мама напоминает об этом всякий раз, стоит разговору зайти о моем бесшабашном образе жизни.
— В том смысле, что яблоко от яблони недалеко падает?
— Девон Блэкторн в свое время был самым известным кутилой и забиякой в округе. И мама считает, что я слишком успешно иду по его стопам!
— Миссис Брим убеждена, что вы явились сюда с гнусной целью развратить наших воспитанников, — усмехнулась Джосс.
— Ну вот, опять меня схватили с поличным! — И Алекс с притворным отчаянием воздел руки к небу. — А я-то собирался объяснить этим маленьким негодникам, как лучше всего воровать толстые кошельки и золотые часы у богатой публики с Мейфэр!
— Боюсь, что их искусство в этой области намного превосходит ваше. Большинство из их родителей не в ладах с законом.
— Но вы все равно им помогаете.
Джосс покраснела от удовольствия видеть его открытый восхищенный взгляд. Все-таки хоть чем-то она ему нравилась, пусть даже в его глазах не светилось того очарования, которое было предназначено для более привлекательных женщин.
— Да, я стараюсь делать все, что в моих силах, так же как и остальные наши помощники. Для этих детей образование — единственный способ избежать цепких лап улицы.
— Ну конечно, лучшего учителя, чем вы, для них не нашлось? — улыбнулся Алекс.
— Да будет вам известно, что я научилась читать в три года, в семь лет одолела латынь, а в десять греческий, — совершенно серьезно сказала Джосс.
— Вот это да! Да вы действительно синий чулок!
— Ну вот, теперь и меня поймали с поличным! — рассмеялась она. — Алекс, что привело вас сюда в такой прекрасный день? Между прочим, у нас есть свободное место учителя для мальчиков старших классов.
На лице Алекса проступило выражение неподдельного ужаса, но уже через секунду юноша овладел собой и добродушно рассмеялся:
— Чтобы я стал учителем? Родителям в жизни не удавалось удержать меня за книгами дольше часа! Они ни за что не поверят в то, что я могу стать педагогом! А заодно и Мелли с Чарити.
— Это ваши старшие сестры? — уточнила она.
— Да, и обе они — книжные черви.
— Как и я. Вы же сами твердили, что для женщины не так уж плохо быть начитанной, — сердито напомнила Джосс.
— Для вас — да, потому что у вас есть чувство юмора. А вот они его лишены напрочь!
— Они все еще живут с родителями? Не от них ли вы спасались, отправляясь в Англию?
— Нет, обе замужем. Муж Мелли, Тоби, стал правой рукой отца во всем, что касается семейного бизнеса. Благодаря ему, у папы появилось свободное время, чтобы навещать стойбища мускоги. Они с мамой любят пожить летом в глуши, в доме у бабушки Чарити.
Джосс предложила Алексу присесть и стала готовить чай. В соседней комнате, отделенной тонкой перегородкой, раздавались звонкие детские голоса — было время перерыва на ленч.
— Не могу представить, как настоящая английская леди может жить в диком лесу.
— А как она может учить грамоте беспризорных детей? — Алекс взял чашку со свежезаваренным чаем, но отказался от той скудной порции сахара, что Джосс могла предложить своему гостю.
— Леди Барбара, должно быть, беззаветно любит своего мужа, — заметила она, опускаясь на стул.
— В детстве я никогда не задумывался над тем, чем ей пришлось пожертвовать ради Девона Блэкторна, — признался Алекс. — Мы были счастливы, и этого мне было вполне достаточно, По мере того как папа расширял свою торговлю, в дом приходило процветание и богатство. Если мама и тосковала по Англии, она отлично это скрывала.
— Все это звучит так романтично.
Слава Богу, Алекс не услышал тоскливого вздоха Джосс.
— Впервые слышу, чтобы кто-то подобным образом отозвался о моих родителях, но вы совершенно правы. А как ваши родители, Джосс? Они были счастливы?
— Моим родителям пришлось преодолеть немало преград ради того, чтобы быть вместе. Ведь папа был вторым сыном графа, и все считали, что его прямая обязанность взять в жены женщину своего круга. Родные не отказались от него, когда он женился на гувернантке, но не стеснялись выражать по этому поводу свое осуждение и подвергали маму самому жестокому остракизму. Отец должен был стать викарием в богатом приходе, это до конца дней обеспечило бы его семью. И только когда он заявил, что хочет стать методистом, родные окончательно с ним порвали. Но мама никогда не осуждала его поступки.
— Какая она была? — спросил Алекс, тронутый рассказом Джосс.
— Я почти совсем ее не знала. Когда мне было всего три года, она скончалась от родильной горячки. Мой брат Сэмюел вместе с ней умер. Все, что я могу вспомнить, — нежный голос, поющий церковные гимны.
— Мне очень жаль. Честно говоря, я даже представить не могу, каково это — жить без родни. И хотя я частенько с ними ссорился, мне даже сейчас без них одиноко.
— А чтобы заглушить тоску, вы не вылезаете из-за карточных столов! — поддразнила его Джосс.
— Должен признаться, что иногда это помогает, но сегодня пришло письмо из дома. Отчасти это и привело меня сюда.
Джосс застыла от удивления, не донеся чашку до рта.
— А что еще вас могло сюда привести.
— Мисс Вудбридж, вы снова меня обижаете! — Он с театральным отчаянием прижал руку к груди. — Разве я не могу просто находить удовольствие в вашем обществе? После трехдневного марафона в вист с Драммом и его приятелями вы действуете на меня как глоток свежего воздуха!
— Мне следует считать это комплиментом? — сухо поинтересовалась Джосс. — Что ж, тогда спасибо. Вы упомянули о письме из дома. Надеюсь, там нет плохих вестей?
— Нет-нет, у моих родных все в порядке. Меня тревожит политическая ситуация. Если начнется война, я буду вынужден вернуться домой.
— Неужели вашему президенту хватит совести вонзить нож в спину правительству его величества и объявить войну сейчас, когда все силы уходят на борьбу с Наполеоном?! — воскликнула Джосс, бледнея от праведного гнева. Ей редко доводилось видеть Алекса таким серьезным, каким он был в эти минуты, когда раздумывал над тем, как бы растолковать ей все сложности взаимоотношений между Британией и ее бывшей колонией.
— Да, судя по тому, что пишет отец, эта угроза вполне реальна.
— Неужели он считает это достойным ответом на то, что наш флот преследует американские торговые корабли? Но ведь французы захватили ваших кораблей не меньше, чем англичане!
— Это верно, и не исключено, что мы объявим войну и Наполеону. Но свобода на море лишь небольшая часть проблемы. Нас гораздо больше волнует положение внутри материка. Американские колонисты продвинулись бы гораздо дальше на запад и на юг, если бы не противодействие Испании.
— А Испания — союзник Британии, — кивнула Джосс. — Война, объявленная Англии, даст повод изгнать испанцев из Техаса и Флориды.
Алекс улыбнулся, несмотря на то, что разговор шел вполне серьезный.
— Я и забыл, что синему чулку положено разбираться и в географии, и в политике.
— Вы собираетесь вступить в армию, чтобы участвовать в войне? — Джосс не в силах была скрыть тревогу и положила руку ему на локоть.
— Нет, ни за что на свете. Это будет предательством по отношению к племени моего отца.
— А вот теперь я действительно ничего не понимаю.
— Еще со времен Войны за независимость все великие индейские племена сохранили свою симпатию к британской Короне. Если им и перепадали от белых поселенцев какие-то крохи внимания и помощь, то все благодаря Короне.
Джосс оставалось лишь полагаться на его осведомленность. Она хорошо разбиралась в тонкостях европейской политики, но взаимоотношения между индейскими племенами и американским правительством были для нее полной загадкой.
— А что думает ваш отец?
— Что мы сидим на бочке с порохом. Британия отправила к нашим берегам целый флот и разместила свои гарнизоны в большинстве испанских крепостей. Они постоянно засылают провокаторов к индейцам, подогревая в них антиамериканские настроения. Отец боится, что союз племен крик, в который входят и мускоги, решит выступить на стороне своих прежних союзников, то есть британцев. Дядя Куинт только что вернулся из Вашингтона и говорит, что западные конгрессмены — их еще называют у нас ястребами войны — настаивают на драке.
Алекс уже достал из кармана письмо, чтобы прочесть вслух рассуждения своего отца, но тут же передумал, так как увидел, что Джосс по-настоящему встревожена. Зачем пугать ее теми событиями, которые он не в силах предотвратить? Вместо этого он стал читать те страницы, что были написаны его матерью. Как обычно, Барбара описывала домашние новости и заканчивала послание настоятельными советами взяться за ум и не пускаться во всякие авантюры.
— Что нам делать, если начнется война? — растерянно прошептала она.
— Ну, мисс Вудбридж, — процедил Алекс и угрожающе нацелил на нее палец, — первым делом мне придется застрелить вас — во славу своей страны.
Джосс посмотрела на него как на ненормального и только потом рассмеялась. Никто не умел разыграть ее так, как Алекс Блэкторн. Господи, только бы война не началась на самом деле и не поставила бы их по разные стороны баррикад!
— Позвольте мне познакомить вас с самыми свежими городскими сплетнями Саванны, — сказал Алекс, пробегая письмо глазами. — Мама пишет, что новейшая мода, принятая у джентльменов в европейских столицах, с презрением освистана в наших общественных местах. Суд штата Джорджия отказался одобрить спортивные трико и постановил, что джентльменам следует надевать более приличную одежду, а именно панталоны до колен!
— Совсем как в «Олмэксе»! — развеселилась Джосс.
— Ага, вот он где, самый важный материнский совет. — Он откашлялся, прежде чем прочесть несколько строчек, написанных уверенным четким почерком леди Барбары. — «Ты должен помнить, Александр, что у твоего отца больше нет наследников мужского пола. На тебе лежит долг обзавестись достойной женой, хотя я бы не советовала брать за образец мое поведение. Ведь в свое время я отвергла виконта, предпочтя ему человека со смешанной кровью. Тем не менее, — тут Алекс сделал выразительную паузу и театрально закатил глаза, — я не сомневаюсь, что ты в состоянии найти себе подходящую партию. Проси ее руки и немедленно вези домой, чтобы мы могли с ней познакомиться. Нам очень тебя не хватает…» И так далее, обычные слова прощания матери с ее любимым чадом. Джосс, я похож на человека, стремящегося остепениться и обзавестись семьей? Мне же едва исполнилось двадцать два года! Папе было двадцать шесть, когда он женился на маме.
— Вы намерены побить его рекорд? — с улыбкой спросила Джосс. В глубине души она подумала о том, что рано или поздно Алексу непременно встретится девушка, достойная его любви.
— Я не просто хочу побить его рекорд. Я с большим удовольствием вообще отказался бы от брачных уз. С какой стати мне…
Он умолк на полуслове, не успев спрятать письмо в карман, поскольку услышал пронзительный вопль, а через секунду грозное рычание. Дверь каморки, в которой Джосс угощала своего гостя чаем, резко распахнулась. В комнату с воинственно воздетым веником ворвалась какая-то старая ведьма. Она гналась за рычащим клубком спутанной шерсти, пытавшимся укрыться от нее под столом. Острыми желтыми зубами терьер крепко держал кость от окорока.
— Пок! Что ты опять натворил? — Джосс вскочила так резко, что опрокинула стул и чуть не упала, пускаясь в погоню за вором.
— Он спер мой обед, вот что! Наглый крысолов! Вонючка проклятая… вы уж простите, мисс Вудбридж! — неохотно извинилась старуха. Они с собакой замерли на месте, не спуская друг с друга настороженных взглядов. Пес при этом не выказывал ни малейшего желания расстаться со своей добычей, а его гонительница пылала праведным гневом — ни дать ни взять шериф Шервудского леса, поймавший с поличным браконьера. Ее сизый нос покраснел от возмущения, а рот скривился в воинственной гримасе, выставляя напоказ все до одного десять гнилых зубов.
Алекс прикинул, что если дойдет до настоящей схватки, у собаки не будет никакого преимущества. Такой челюстью, как у этой старухи, запросто можно было перегрызть горло здоровенному мастиффу, не говоря уже о каком-то терьере. Молодой человек встал, чтобы помочь Джосс высвободить подол юбки из ножек опрокинутого стула. Пок воспользовался моментом и хотел было улизнуть, но старуха проявила просто чудеса проворства и захлопнула дверь, преграждая единственный путь вора к отступлению.
Джосс наконец-то привела свое платье в порядок и встала между Зельдой Грим и ее жертвой. Повариха занесла свой веник для рокового удара, но Пок лишь скорчился от страха, так и не выпустив кость. Если бы Алекс не перехватил поварихино оружие, подкравшись сзади, старуха наверняка побила бы им и несносного пса, и его хозяйку.
— Черт побери! Ты чего руки распускаешь, проклятый выскочка? — завизжала Зельда, на этот раз даже забыв извиниться за свое сквернословие.
— Зельда, позволь мне самой разобраться, — твердо сказала Джосс. — Расскажи по порядку, что случилось.
— Он спер мою кость! На ней еще осталось чуток мясца, и я собиралась сварить ее на обед! Так ведь от этого грабителя разве что скроешь? Я и глазом моргнуть не успела, как он уже шасть на мойку, потом — на стол, да и был таков с моей костью! — В голосе Зельды зазвучали плаксивые нотки.
— Пок, ты плохая собака! — Джосс сурово посмотрела на своего любимца. Терьер понял, что угроза миновала, и принял более достойную позу. — Ты же знаешь, что воровать нехорошо!
Но Пок по-прежнему держал кость в зубах и не думал с ней расставаться.
— Он так измусолил эту кость, что вряд ли теперь кто-то станет ее есть. Пусть уж сгрызет до конца, — предложил Алекс. У него совершенно не было желания вступать в рукопашную с тридцатью фунтами тугих мускулов, готовых в любую секунду к бою!
Джосс сокрушенно вздохнула:
— Вряд ли это поможет отучить его от воровства. А у нас вечно не хватает продуктов. — Она опустилась на колени и протянула руку.
— Джосс, осторожнее! Это бойцовый пес! — напомнил Алекс. Но под строгим взглядом хозяйки терьер беспрекословно разжал зубы и отступил назад. Джосс подняла с пола кость и взмахнула ею, как учительской указкой, а Пок с покаянным видом заскулил и опустил морду на лапы, слушая суровую отповедь.
— Апокалипсис, тебе должно быть стыдно, и ты отлично это знаешь!
Мэри Брим тоже подошла к окну и сердито заметила: — Дети — впечатлительные создания. Вряд ли общение с этим избалованным повесой пойдет им на пользу!
— Если вспомнить о том, что матери большинства из них были проститутками, а отцы — карманниками или домушниками, вряд ли мистеру Блэкторну удастся еще сильнее развратить их невинные души! — язвительно возразила Джосс.
— Хорошо, что вас не слышит преподобный отец! — Мэри чопорно поджала губы. — Приличной девице не следует вести разговоры на подобные темы!
— Вы правы, Мэри. — Джосс заставила себя смягчить тон. Миссис Брим была одной из самых преданных помощниц и заслужила снисходительное отношение к своим предрассудкам.
— Я отлично знакома с такими типами, как он. Господь для них — пустое слово. Они признают лишь плотские утехи. И что его сюда занесло?
— Мистер Блэкторн — близкий друг… преподобного отца, и мой тоже. Он спас папе жизнь, когда на него напали в порту.
Джосс поспешила извиниться. Ей надо было встречать Алекса. Она боролась с искушением поправить прическу: узел на затылке совсем ослаб, когда ей пришлось разнимать драку между мальчишками, шпильки выпали, и копна волос криво опускалась на шею. А впрочем, кому какое дело до ее прически? Все равно все воспринимают ее близоруким нескладным чучелом.
Джосс пришлось выругать себя за неуместную слабость. Она ведет себя ничуть не лучше Тессы Джонс, самой маленькой воспитанницы, не скрывавшей детского восторга перед слушавшим ее златокудрым великаном.
— Вот уж не ожидала, что заправский кутила и игрок сможет найти общий язык с детьми! — лукаво заметила Джосс.
— Не забывайте, что я вырос в большой семье, с двумя старшими и двумя младшими сестрами. — Улыбаясь, Алекс выпрямился и попытался отряхнуть безнадежно испачканные светлые лосины. — Можете поверить мне на слово, я всегда предпочитал иметь дело с теми, кто младше!
— Да, я помню, как вы рассказывали о сестрах. А братьев у вас нет? — Джосс интересовали все подробности его жизни.
— Нет! К великому сожалению моих родителей. Я — единственный наследник мужского пола, и мама напоминает об этом всякий раз, стоит разговору зайти о моем бесшабашном образе жизни.
— В том смысле, что яблоко от яблони недалеко падает?
— Девон Блэкторн в свое время был самым известным кутилой и забиякой в округе. И мама считает, что я слишком успешно иду по его стопам!
— Миссис Брим убеждена, что вы явились сюда с гнусной целью развратить наших воспитанников, — усмехнулась Джосс.
— Ну вот, опять меня схватили с поличным! — И Алекс с притворным отчаянием воздел руки к небу. — А я-то собирался объяснить этим маленьким негодникам, как лучше всего воровать толстые кошельки и золотые часы у богатой публики с Мейфэр!
— Боюсь, что их искусство в этой области намного превосходит ваше. Большинство из их родителей не в ладах с законом.
— Но вы все равно им помогаете.
Джосс покраснела от удовольствия видеть его открытый восхищенный взгляд. Все-таки хоть чем-то она ему нравилась, пусть даже в его глазах не светилось того очарования, которое было предназначено для более привлекательных женщин.
— Да, я стараюсь делать все, что в моих силах, так же как и остальные наши помощники. Для этих детей образование — единственный способ избежать цепких лап улицы.
— Ну конечно, лучшего учителя, чем вы, для них не нашлось? — улыбнулся Алекс.
— Да будет вам известно, что я научилась читать в три года, в семь лет одолела латынь, а в десять греческий, — совершенно серьезно сказала Джосс.
— Вот это да! Да вы действительно синий чулок!
— Ну вот, теперь и меня поймали с поличным! — рассмеялась она. — Алекс, что привело вас сюда в такой прекрасный день? Между прочим, у нас есть свободное место учителя для мальчиков старших классов.
На лице Алекса проступило выражение неподдельного ужаса, но уже через секунду юноша овладел собой и добродушно рассмеялся:
— Чтобы я стал учителем? Родителям в жизни не удавалось удержать меня за книгами дольше часа! Они ни за что не поверят в то, что я могу стать педагогом! А заодно и Мелли с Чарити.
— Это ваши старшие сестры? — уточнила она.
— Да, и обе они — книжные черви.
— Как и я. Вы же сами твердили, что для женщины не так уж плохо быть начитанной, — сердито напомнила Джосс.
— Для вас — да, потому что у вас есть чувство юмора. А вот они его лишены напрочь!
— Они все еще живут с родителями? Не от них ли вы спасались, отправляясь в Англию?
— Нет, обе замужем. Муж Мелли, Тоби, стал правой рукой отца во всем, что касается семейного бизнеса. Благодаря ему, у папы появилось свободное время, чтобы навещать стойбища мускоги. Они с мамой любят пожить летом в глуши, в доме у бабушки Чарити.
Джосс предложила Алексу присесть и стала готовить чай. В соседней комнате, отделенной тонкой перегородкой, раздавались звонкие детские голоса — было время перерыва на ленч.
— Не могу представить, как настоящая английская леди может жить в диком лесу.
— А как она может учить грамоте беспризорных детей? — Алекс взял чашку со свежезаваренным чаем, но отказался от той скудной порции сахара, что Джосс могла предложить своему гостю.
— Леди Барбара, должно быть, беззаветно любит своего мужа, — заметила она, опускаясь на стул.
— В детстве я никогда не задумывался над тем, чем ей пришлось пожертвовать ради Девона Блэкторна, — признался Алекс. — Мы были счастливы, и этого мне было вполне достаточно, По мере того как папа расширял свою торговлю, в дом приходило процветание и богатство. Если мама и тосковала по Англии, она отлично это скрывала.
— Все это звучит так романтично.
Слава Богу, Алекс не услышал тоскливого вздоха Джосс.
— Впервые слышу, чтобы кто-то подобным образом отозвался о моих родителях, но вы совершенно правы. А как ваши родители, Джосс? Они были счастливы?
— Моим родителям пришлось преодолеть немало преград ради того, чтобы быть вместе. Ведь папа был вторым сыном графа, и все считали, что его прямая обязанность взять в жены женщину своего круга. Родные не отказались от него, когда он женился на гувернантке, но не стеснялись выражать по этому поводу свое осуждение и подвергали маму самому жестокому остракизму. Отец должен был стать викарием в богатом приходе, это до конца дней обеспечило бы его семью. И только когда он заявил, что хочет стать методистом, родные окончательно с ним порвали. Но мама никогда не осуждала его поступки.
— Какая она была? — спросил Алекс, тронутый рассказом Джосс.
— Я почти совсем ее не знала. Когда мне было всего три года, она скончалась от родильной горячки. Мой брат Сэмюел вместе с ней умер. Все, что я могу вспомнить, — нежный голос, поющий церковные гимны.
— Мне очень жаль. Честно говоря, я даже представить не могу, каково это — жить без родни. И хотя я частенько с ними ссорился, мне даже сейчас без них одиноко.
— А чтобы заглушить тоску, вы не вылезаете из-за карточных столов! — поддразнила его Джосс.
— Должен признаться, что иногда это помогает, но сегодня пришло письмо из дома. Отчасти это и привело меня сюда.
Джосс застыла от удивления, не донеся чашку до рта.
— А что еще вас могло сюда привести.
— Мисс Вудбридж, вы снова меня обижаете! — Он с театральным отчаянием прижал руку к груди. — Разве я не могу просто находить удовольствие в вашем обществе? После трехдневного марафона в вист с Драммом и его приятелями вы действуете на меня как глоток свежего воздуха!
— Мне следует считать это комплиментом? — сухо поинтересовалась Джосс. — Что ж, тогда спасибо. Вы упомянули о письме из дома. Надеюсь, там нет плохих вестей?
— Нет-нет, у моих родных все в порядке. Меня тревожит политическая ситуация. Если начнется война, я буду вынужден вернуться домой.
— Неужели вашему президенту хватит совести вонзить нож в спину правительству его величества и объявить войну сейчас, когда все силы уходят на борьбу с Наполеоном?! — воскликнула Джосс, бледнея от праведного гнева. Ей редко доводилось видеть Алекса таким серьезным, каким он был в эти минуты, когда раздумывал над тем, как бы растолковать ей все сложности взаимоотношений между Британией и ее бывшей колонией.
— Да, судя по тому, что пишет отец, эта угроза вполне реальна.
— Неужели он считает это достойным ответом на то, что наш флот преследует американские торговые корабли? Но ведь французы захватили ваших кораблей не меньше, чем англичане!
— Это верно, и не исключено, что мы объявим войну и Наполеону. Но свобода на море лишь небольшая часть проблемы. Нас гораздо больше волнует положение внутри материка. Американские колонисты продвинулись бы гораздо дальше на запад и на юг, если бы не противодействие Испании.
— А Испания — союзник Британии, — кивнула Джосс. — Война, объявленная Англии, даст повод изгнать испанцев из Техаса и Флориды.
Алекс улыбнулся, несмотря на то, что разговор шел вполне серьезный.
— Я и забыл, что синему чулку положено разбираться и в географии, и в политике.
— Вы собираетесь вступить в армию, чтобы участвовать в войне? — Джосс не в силах была скрыть тревогу и положила руку ему на локоть.
— Нет, ни за что на свете. Это будет предательством по отношению к племени моего отца.
— А вот теперь я действительно ничего не понимаю.
— Еще со времен Войны за независимость все великие индейские племена сохранили свою симпатию к британской Короне. Если им и перепадали от белых поселенцев какие-то крохи внимания и помощь, то все благодаря Короне.
Джосс оставалось лишь полагаться на его осведомленность. Она хорошо разбиралась в тонкостях европейской политики, но взаимоотношения между индейскими племенами и американским правительством были для нее полной загадкой.
— А что думает ваш отец?
— Что мы сидим на бочке с порохом. Британия отправила к нашим берегам целый флот и разместила свои гарнизоны в большинстве испанских крепостей. Они постоянно засылают провокаторов к индейцам, подогревая в них антиамериканские настроения. Отец боится, что союз племен крик, в который входят и мускоги, решит выступить на стороне своих прежних союзников, то есть британцев. Дядя Куинт только что вернулся из Вашингтона и говорит, что западные конгрессмены — их еще называют у нас ястребами войны — настаивают на драке.
Алекс уже достал из кармана письмо, чтобы прочесть вслух рассуждения своего отца, но тут же передумал, так как увидел, что Джосс по-настоящему встревожена. Зачем пугать ее теми событиями, которые он не в силах предотвратить? Вместо этого он стал читать те страницы, что были написаны его матерью. Как обычно, Барбара описывала домашние новости и заканчивала послание настоятельными советами взяться за ум и не пускаться во всякие авантюры.
— Что нам делать, если начнется война? — растерянно прошептала она.
— Ну, мисс Вудбридж, — процедил Алекс и угрожающе нацелил на нее палец, — первым делом мне придется застрелить вас — во славу своей страны.
Джосс посмотрела на него как на ненормального и только потом рассмеялась. Никто не умел разыграть ее так, как Алекс Блэкторн. Господи, только бы война не началась на самом деле и не поставила бы их по разные стороны баррикад!
— Позвольте мне познакомить вас с самыми свежими городскими сплетнями Саванны, — сказал Алекс, пробегая письмо глазами. — Мама пишет, что новейшая мода, принятая у джентльменов в европейских столицах, с презрением освистана в наших общественных местах. Суд штата Джорджия отказался одобрить спортивные трико и постановил, что джентльменам следует надевать более приличную одежду, а именно панталоны до колен!
— Совсем как в «Олмэксе»! — развеселилась Джосс.
— Ага, вот он где, самый важный материнский совет. — Он откашлялся, прежде чем прочесть несколько строчек, написанных уверенным четким почерком леди Барбары. — «Ты должен помнить, Александр, что у твоего отца больше нет наследников мужского пола. На тебе лежит долг обзавестись достойной женой, хотя я бы не советовала брать за образец мое поведение. Ведь в свое время я отвергла виконта, предпочтя ему человека со смешанной кровью. Тем не менее, — тут Алекс сделал выразительную паузу и театрально закатил глаза, — я не сомневаюсь, что ты в состоянии найти себе подходящую партию. Проси ее руки и немедленно вези домой, чтобы мы могли с ней познакомиться. Нам очень тебя не хватает…» И так далее, обычные слова прощания матери с ее любимым чадом. Джосс, я похож на человека, стремящегося остепениться и обзавестись семьей? Мне же едва исполнилось двадцать два года! Папе было двадцать шесть, когда он женился на маме.
— Вы намерены побить его рекорд? — с улыбкой спросила Джосс. В глубине души она подумала о том, что рано или поздно Алексу непременно встретится девушка, достойная его любви.
— Я не просто хочу побить его рекорд. Я с большим удовольствием вообще отказался бы от брачных уз. С какой стати мне…
Он умолк на полуслове, не успев спрятать письмо в карман, поскольку услышал пронзительный вопль, а через секунду грозное рычание. Дверь каморки, в которой Джосс угощала своего гостя чаем, резко распахнулась. В комнату с воинственно воздетым веником ворвалась какая-то старая ведьма. Она гналась за рычащим клубком спутанной шерсти, пытавшимся укрыться от нее под столом. Острыми желтыми зубами терьер крепко держал кость от окорока.
— Пок! Что ты опять натворил? — Джосс вскочила так резко, что опрокинула стул и чуть не упала, пускаясь в погоню за вором.
— Он спер мой обед, вот что! Наглый крысолов! Вонючка проклятая… вы уж простите, мисс Вудбридж! — неохотно извинилась старуха. Они с собакой замерли на месте, не спуская друг с друга настороженных взглядов. Пес при этом не выказывал ни малейшего желания расстаться со своей добычей, а его гонительница пылала праведным гневом — ни дать ни взять шериф Шервудского леса, поймавший с поличным браконьера. Ее сизый нос покраснел от возмущения, а рот скривился в воинственной гримасе, выставляя напоказ все до одного десять гнилых зубов.
Алекс прикинул, что если дойдет до настоящей схватки, у собаки не будет никакого преимущества. Такой челюстью, как у этой старухи, запросто можно было перегрызть горло здоровенному мастиффу, не говоря уже о каком-то терьере. Молодой человек встал, чтобы помочь Джосс высвободить подол юбки из ножек опрокинутого стула. Пок воспользовался моментом и хотел было улизнуть, но старуха проявила просто чудеса проворства и захлопнула дверь, преграждая единственный путь вора к отступлению.
Джосс наконец-то привела свое платье в порядок и встала между Зельдой Грим и ее жертвой. Повариха занесла свой веник для рокового удара, но Пок лишь скорчился от страха, так и не выпустив кость. Если бы Алекс не перехватил поварихино оружие, подкравшись сзади, старуха наверняка побила бы им и несносного пса, и его хозяйку.
— Черт побери! Ты чего руки распускаешь, проклятый выскочка? — завизжала Зельда, на этот раз даже забыв извиниться за свое сквернословие.
— Зельда, позволь мне самой разобраться, — твердо сказала Джосс. — Расскажи по порядку, что случилось.
— Он спер мою кость! На ней еще осталось чуток мясца, и я собиралась сварить ее на обед! Так ведь от этого грабителя разве что скроешь? Я и глазом моргнуть не успела, как он уже шасть на мойку, потом — на стол, да и был таков с моей костью! — В голосе Зельды зазвучали плаксивые нотки.
— Пок, ты плохая собака! — Джосс сурово посмотрела на своего любимца. Терьер понял, что угроза миновала, и принял более достойную позу. — Ты же знаешь, что воровать нехорошо!
Но Пок по-прежнему держал кость в зубах и не думал с ней расставаться.
— Он так измусолил эту кость, что вряд ли теперь кто-то станет ее есть. Пусть уж сгрызет до конца, — предложил Алекс. У него совершенно не было желания вступать в рукопашную с тридцатью фунтами тугих мускулов, готовых в любую секунду к бою!
Джосс сокрушенно вздохнула:
— Вряд ли это поможет отучить его от воровства. А у нас вечно не хватает продуктов. — Она опустилась на колени и протянула руку.
— Джосс, осторожнее! Это бойцовый пес! — напомнил Алекс. Но под строгим взглядом хозяйки терьер беспрекословно разжал зубы и отступил назад. Джосс подняла с пола кость и взмахнула ею, как учительской указкой, а Пок с покаянным видом заскулил и опустил морду на лапы, слушая суровую отповедь.
— Апокалипсис, тебе должно быть стыдно, и ты отлично это знаешь!