Страница:
– Я всегда забочусь о своих пацанах, когда они заботятся обо мне, – добавил Лейси, сунув в рот конфету.
– Вы так и не объяснили, почему называете свой пост камерой ужасов, – заметил Мур.
Лейси покачал головой.
– Надо быть здесь, когда наши дорожки пересекутся с противником и мы держим его на контроле, – пояснил он. – Тогда вы сами все поймете.
Мур понаблюдал за работой акустиков еще с полчаса. За это время они зафиксировали несколько биологических объектов и засекли траулер, прошедший буквально над ними. Когда "Риковер" начал всплытие на перископную глубину, Мур подавил зевок и решил отправиться спать.
Покинув тесноту затемненного центрального поста, он оказался в матросской столовой. Здесь было очень оживленно и светло, как в пивной. У окна раздачи толпились проголодавшиеся матросы в ожидании горячих гамбургеров с жареной картошкой. Запах стоял настолько аппетитный, что следователь с трудом подавил соблазн присоединиться к ним.
В кубрике царила темнота, почти все шторки были задернуты. Стараясь производить как можно меньше шума, Томас подошел к своей койке и отдернул шторку. Он решил вздремнуть, не раздеваясь. С трудом втиснувшись в узкое пространство между двумя полками, он залез под одеяло, закрыл шторку и вытянулся на спине. Ноги уперлись в переборку. Не включая свет, он снял часы, сунул их под матрас и закрыл глаза.
Кто-то безмятежно храпел совсем рядом, в коридоре разговаривали двое матросов. Хоп как-то говорил ему, что в этом отсеке сначала планировали разместить компьютеры. Для их охлаждения была предусмотрена специальная вентиляция. Но потом здесь решили оборудовать кубрик, а вентиляция осталась, поэтому микроклимат для отдыха был отменный. Укутавшись в одеяло, Мур провалился в глубокий сон без сновидений.
Замполит считал, что уже один этот факт свидетельствовал о превосходстве систем шумопеленгации и шумоподавления "Пантеры". Наконец-то в российском флоте появилась лодка, способная соперничать с лучшими лодками империалистических флотов.
В прежние годы русские атомные лодки характеризовались высоким уровнем шумов и низкой степенью технической надежности. Чтобы исправить это положение, были предприняты отчаянные усилия для приобретения современных технологий. В результате огромных трудовых и финансовых затрат удалось совершить значительный качественный скачок в отечественной технологии. Что не могли создать дома, закупали за границей, а когда этот канал оказался перекрытым, на помощь пришел промышленный шпионаж. Хороший разведчик мог сэкономить для родины миллиарды рублей государственных средств. Разведка также контролировала тенденции развития технологий и уровень конкуренции.
И вот "Пантера" на деле доказывала, что детище российской промышленности могло конкурировать с лучшими образцами западного военно-промышленного комплекса. Но как долго продлится это равновесие? Этот вопрос приобретал особое значение теперь, в связи с предстоящим вводом в строй новой атомной лодки "Сивулф".
Экономическая ситуация на территориях, оставшихся в составе России после развала СССР, не позволяла создать новое поколение подлодок, способных выдержать соперничество с SSN-21. Бурные события в обществе в девяностых годах разрушили социалистическое государство. На месте СССР образовались независимые республики, раздираемые этническими противоречиями и страдающие от потери управления. Ослабленная Российская Федерация не могла и мечтать о создании лодки, способной составить конкуренцию "Сивулфу", а это означало смириться с положением второсортной морской державы и отказаться от претензий на господство на море.
К счастью, на флоте еще оставались силы, способные препятствовать такому ходу событий. Перед выходом "Пантеры" в поход Борис имел честь встретиться с лидером этих сил – адмиралом Игорем Валерьяном, прославленным героем Великой Отечественной войны. Борис был приятно удивлен, когда, прибыв в Полярный, где базировалась "Пантера", получил персональное приглашение встретиться с этим легендарным ветераном российского флота.
Политработник полагал, что старый адмирал захочет высказать ему свои взгляды на нынешнюю политическую обстановку в стране. Сам Борис считал, что отказ от коммунистической ориентации и перевод экономики страны на рельсы свободного рынка знаменовали собой начало конца ленинской мечты о создании государства рабочих и крестьян. Лишившись власти, партия была не в состоянии обеспечить целостность государства, и Бориса серьезно беспокоила проблема безопасности России.
Когда на флоте упразднили комсомольскую организацию, Борис решительно выступил с протестом. Он энергично оспаривал это решение в ряде писем, которые отправлял прямо в штаб флота. Комсомол был проводником идей партии на флоте, комсомольские организации существовали на всех кораблях и напрямую подчинялись замполитам. Свыше девяноста процентов морских офицеров прошли через комсомол. Демонстрация беззаветной преданности партии стала необходимым условием успешной карьеры на флоте, на командные должности беспартийные офицеры назначались крайне редко.
Вскоре после Октябрьской революции на всех кораблях Красного флота были введены должности политработников. В обязанности комиссаров, впоследствии замполитов, входил контроль за политической благонадежностью личного состава, его идеологическая обработка, работа по правильному и неуклонному претворению в жизнь решений партии. Политработники всячески способствовали укреплению дисциплины и морального духа, играя двойную роль воспитателей и капелланов.
Решение упразднить комсомол могло означать только то, что скоро и замполиты на кораблях уйдут в прошлое. А это было чревато опасными последствиями, ибо без строгого контроля со стороны политработников на флоте можно было ожидать чего угодно: неповиновения, анархии, и даже использования военной мощи в чьих-то корыстных политических интересах.
Мысли Бориса нашли отклик у группы высокопоставленных флотских начальников, которые разделяли его политические взгляды и имели достаточно влияния, чтобы довести свои опасения до Москвы и убедить кремлевских лидеров пока оставить на кораблях замполитов, но при одном обязательном условии: политработники должны иметь опыт работы на командных должностях.
Так как в училище Борис обучался штурманскому делу, он был освобожден от унизительной необходимости переучиваться. Назначение на "Пантеру" он считал высокой честью и надеялся, что оно как-то связано с его политическими взглядами.
Предположив, что именно эти вопросы намеревался обсудить с ним адмирал Валерьян, он отправился на встречу с ним в приподнятом настроении.
То утро Борис не забудет никогда. Игорь Валерьян оказался именно таким, каким он его себе и представлял. Старик выглядел очень внушительно. Высокий и прямой, он своим единственным глазом смотрел прямо в глаза собеседника, будто под микроскопом изучая его душу.
Как оказалось, Валерьян вовсе не собирался обсуждать с ним общность их политических взглядов. У него было к Борису важное дело сугубо практической направленности, и Борис с особым вниманием выслушал изложенный адмиралом замысел совершенно секретной операции, проведение которой планировалось в ближайшем будущем. Удачный исход ее должен был гарантировать конкурентоспособность русского флота в такой важной сфере, как подводный атомный флот. Предполагалось, что одним дерзким ходом удастся овладеть технологией, необходимой для дальнейшего развития современного подводного флота. По причине отсутствия средств на разработку собственных аналогичных технологий, адмирал предложил похитить самый совершенный из ныне существующих боевых подводных кораблей – американскую атомную лодку "Сивулф".
Хотя Валерьян не очень распространялся о подробностях операции, Борис все же понял, что приурочена она будет к первым ходовым испытаниям "Сивулфа". Но особый смысл этого факта открылся ему только сейчас, уже в ходе выполнения "Пантерой" ее нынешней задачи.
Борис вернулся к себе в каюту после шестичасовой вахты в штурманском отсеке, за время которой они с группой специалистов отслеживали курс своей ничего не подозревающей цели. По мере того, как обе лодки шли в южном направлении вдоль восточных берегов Америки, становилась все более очевидной конечная точка маршрута американской лодки проекта 688. Всего час назад в перископе "Пантеры" показались огни Сент-Августина, штат Флорида. Американская лодка начала доворачивать к юго-западу, к мелководью континентального шельфа, а это было неоспоримым признаком скорого всплытия лодки. До единственной в этом районе базы подводных лодок оставалось два часа хода.
Любому матросу в штурманской рубке было понятно, что американская атомная субмарина направлялась к берегам Флориды в Порт-Канаверал. Однако никто не знал, что именно здесь базировался корабль, которому было суждено окончательно и бесповоротно склонить чашу весов военного превосходства на море на сторону Америки, что именно здесь "Сивулф" готовился к ходовым испытаниям.
Неужели "Пантеру" привела в эти воды простая случайность? Борис не переставал задумываться над этим вопросом, вспоминая встречу с адмиралом Валерьяном. Тогда адмирал сообщил ему, что выход "Сивулфа" в море планировался на начало осени. Это означало, что испытания могли начаться со дня на день, а лодка проекта 688, которую они преследовали от самого Норфолка, будет, возможно, принимать в них участие. Взволнованный таким оборотом событий, Борис лег на койку и постарался уснуть. Надо было хорошенько отдохнуть, ибо никто не ведал, что день грядущий им готовит.
13
– Вы так и не объяснили, почему называете свой пост камерой ужасов, – заметил Мур.
Лейси покачал головой.
– Надо быть здесь, когда наши дорожки пересекутся с противником и мы держим его на контроле, – пояснил он. – Тогда вы сами все поймете.
Мур понаблюдал за работой акустиков еще с полчаса. За это время они зафиксировали несколько биологических объектов и засекли траулер, прошедший буквально над ними. Когда "Риковер" начал всплытие на перископную глубину, Мур подавил зевок и решил отправиться спать.
Покинув тесноту затемненного центрального поста, он оказался в матросской столовой. Здесь было очень оживленно и светло, как в пивной. У окна раздачи толпились проголодавшиеся матросы в ожидании горячих гамбургеров с жареной картошкой. Запах стоял настолько аппетитный, что следователь с трудом подавил соблазн присоединиться к ним.
В кубрике царила темнота, почти все шторки были задернуты. Стараясь производить как можно меньше шума, Томас подошел к своей койке и отдернул шторку. Он решил вздремнуть, не раздеваясь. С трудом втиснувшись в узкое пространство между двумя полками, он залез под одеяло, закрыл шторку и вытянулся на спине. Ноги уперлись в переборку. Не включая свет, он снял часы, сунул их под матрас и закрыл глаза.
Кто-то безмятежно храпел совсем рядом, в коридоре разговаривали двое матросов. Хоп как-то говорил ему, что в этом отсеке сначала планировали разместить компьютеры. Для их охлаждения была предусмотрена специальная вентиляция. Но потом здесь решили оборудовать кубрик, а вентиляция осталась, поэтому микроклимат для отдыха был отменный. Укутавшись в одеяло, Мур провалился в глубокий сон без сновидений.
* * *
Борису Добрынину все никак не верилось в удачу. Уже более суток "Пантера" сидела на хвосте у ничего не подозревающей американской ударной лодки. Это был отличный результат, если учесть, что, по определению акустиков, они имели дело с очень хорошей современной лодкой проекта 688, и отслеживали ее в непосредственной близости от побережья США.Замполит считал, что уже один этот факт свидетельствовал о превосходстве систем шумопеленгации и шумоподавления "Пантеры". Наконец-то в российском флоте появилась лодка, способная соперничать с лучшими лодками империалистических флотов.
В прежние годы русские атомные лодки характеризовались высоким уровнем шумов и низкой степенью технической надежности. Чтобы исправить это положение, были предприняты отчаянные усилия для приобретения современных технологий. В результате огромных трудовых и финансовых затрат удалось совершить значительный качественный скачок в отечественной технологии. Что не могли создать дома, закупали за границей, а когда этот канал оказался перекрытым, на помощь пришел промышленный шпионаж. Хороший разведчик мог сэкономить для родины миллиарды рублей государственных средств. Разведка также контролировала тенденции развития технологий и уровень конкуренции.
И вот "Пантера" на деле доказывала, что детище российской промышленности могло конкурировать с лучшими образцами западного военно-промышленного комплекса. Но как долго продлится это равновесие? Этот вопрос приобретал особое значение теперь, в связи с предстоящим вводом в строй новой атомной лодки "Сивулф".
Экономическая ситуация на территориях, оставшихся в составе России после развала СССР, не позволяла создать новое поколение подлодок, способных выдержать соперничество с SSN-21. Бурные события в обществе в девяностых годах разрушили социалистическое государство. На месте СССР образовались независимые республики, раздираемые этническими противоречиями и страдающие от потери управления. Ослабленная Российская Федерация не могла и мечтать о создании лодки, способной составить конкуренцию "Сивулфу", а это означало смириться с положением второсортной морской державы и отказаться от претензий на господство на море.
К счастью, на флоте еще оставались силы, способные препятствовать такому ходу событий. Перед выходом "Пантеры" в поход Борис имел честь встретиться с лидером этих сил – адмиралом Игорем Валерьяном, прославленным героем Великой Отечественной войны. Борис был приятно удивлен, когда, прибыв в Полярный, где базировалась "Пантера", получил персональное приглашение встретиться с этим легендарным ветераном российского флота.
Политработник полагал, что старый адмирал захочет высказать ему свои взгляды на нынешнюю политическую обстановку в стране. Сам Борис считал, что отказ от коммунистической ориентации и перевод экономики страны на рельсы свободного рынка знаменовали собой начало конца ленинской мечты о создании государства рабочих и крестьян. Лишившись власти, партия была не в состоянии обеспечить целостность государства, и Бориса серьезно беспокоила проблема безопасности России.
Когда на флоте упразднили комсомольскую организацию, Борис решительно выступил с протестом. Он энергично оспаривал это решение в ряде писем, которые отправлял прямо в штаб флота. Комсомол был проводником идей партии на флоте, комсомольские организации существовали на всех кораблях и напрямую подчинялись замполитам. Свыше девяноста процентов морских офицеров прошли через комсомол. Демонстрация беззаветной преданности партии стала необходимым условием успешной карьеры на флоте, на командные должности беспартийные офицеры назначались крайне редко.
Вскоре после Октябрьской революции на всех кораблях Красного флота были введены должности политработников. В обязанности комиссаров, впоследствии замполитов, входил контроль за политической благонадежностью личного состава, его идеологическая обработка, работа по правильному и неуклонному претворению в жизнь решений партии. Политработники всячески способствовали укреплению дисциплины и морального духа, играя двойную роль воспитателей и капелланов.
Решение упразднить комсомол могло означать только то, что скоро и замполиты на кораблях уйдут в прошлое. А это было чревато опасными последствиями, ибо без строгого контроля со стороны политработников на флоте можно было ожидать чего угодно: неповиновения, анархии, и даже использования военной мощи в чьих-то корыстных политических интересах.
Мысли Бориса нашли отклик у группы высокопоставленных флотских начальников, которые разделяли его политические взгляды и имели достаточно влияния, чтобы довести свои опасения до Москвы и убедить кремлевских лидеров пока оставить на кораблях замполитов, но при одном обязательном условии: политработники должны иметь опыт работы на командных должностях.
Так как в училище Борис обучался штурманскому делу, он был освобожден от унизительной необходимости переучиваться. Назначение на "Пантеру" он считал высокой честью и надеялся, что оно как-то связано с его политическими взглядами.
Предположив, что именно эти вопросы намеревался обсудить с ним адмирал Валерьян, он отправился на встречу с ним в приподнятом настроении.
То утро Борис не забудет никогда. Игорь Валерьян оказался именно таким, каким он его себе и представлял. Старик выглядел очень внушительно. Высокий и прямой, он своим единственным глазом смотрел прямо в глаза собеседника, будто под микроскопом изучая его душу.
Как оказалось, Валерьян вовсе не собирался обсуждать с ним общность их политических взглядов. У него было к Борису важное дело сугубо практической направленности, и Борис с особым вниманием выслушал изложенный адмиралом замысел совершенно секретной операции, проведение которой планировалось в ближайшем будущем. Удачный исход ее должен был гарантировать конкурентоспособность русского флота в такой важной сфере, как подводный атомный флот. Предполагалось, что одним дерзким ходом удастся овладеть технологией, необходимой для дальнейшего развития современного подводного флота. По причине отсутствия средств на разработку собственных аналогичных технологий, адмирал предложил похитить самый совершенный из ныне существующих боевых подводных кораблей – американскую атомную лодку "Сивулф".
Хотя Валерьян не очень распространялся о подробностях операции, Борис все же понял, что приурочена она будет к первым ходовым испытаниям "Сивулфа". Но особый смысл этого факта открылся ему только сейчас, уже в ходе выполнения "Пантерой" ее нынешней задачи.
Борис вернулся к себе в каюту после шестичасовой вахты в штурманском отсеке, за время которой они с группой специалистов отслеживали курс своей ничего не подозревающей цели. По мере того, как обе лодки шли в южном направлении вдоль восточных берегов Америки, становилась все более очевидной конечная точка маршрута американской лодки проекта 688. Всего час назад в перископе "Пантеры" показались огни Сент-Августина, штат Флорида. Американская лодка начала доворачивать к юго-западу, к мелководью континентального шельфа, а это было неоспоримым признаком скорого всплытия лодки. До единственной в этом районе базы подводных лодок оставалось два часа хода.
Любому матросу в штурманской рубке было понятно, что американская атомная субмарина направлялась к берегам Флориды в Порт-Канаверал. Однако никто не знал, что именно здесь базировался корабль, которому было суждено окончательно и бесповоротно склонить чашу весов военного превосходства на море на сторону Америки, что именно здесь "Сивулф" готовился к ходовым испытаниям.
Неужели "Пантеру" привела в эти воды простая случайность? Борис не переставал задумываться над этим вопросом, вспоминая встречу с адмиралом Валерьяном. Тогда адмирал сообщил ему, что выход "Сивулфа" в море планировался на начало осени. Это означало, что испытания могли начаться со дня на день, а лодка проекта 688, которую они преследовали от самого Норфолка, будет, возможно, принимать в них участие. Взволнованный таким оборотом событий, Борис лег на койку и постарался уснуть. Надо было хорошенько отдохнуть, ибо никто не ведал, что день грядущий им готовит.
13
Акванавты только начали собираться на завтрак, когда в тамбуре "Звезды" раздался звонок. Альдж первым откликнулся на неожиданный сигнал со своего насеста у обеденного стола.
– Это Долли пришла! Долли пришла! – возбужденно затараторил попугай. – Хелло, Долли!
Громко захлопав крыльями, Альдж зеленой молнией метнулся в тамбур, после чего Лайза Тэннер отложила салфетку и, отодвинув стул, встала из-за стола.
– Интересно, принесла ли Долли ответ от доктора Соркина? Пойду взгляну.
Четверо акванавтов остались за столом, а Лайза последовала за Альджем. Не прошло и минуты, как она вернулась с вскрытым конвертом в руке.
– Письмо сверху, – с некоторым разочарованием сказала она, – но явно не от доктора Соркина.
Лайза протянула письмо Ланклю, потягивавшему горячий чай.
– Нас предупреждают, что баллоны с гелием будут доставлены сегодня в девять утра, – сообщил он. – Остальные материалы – согласно заявке чуть попозже.
– Интересно, почему ничего нет от доктора Соркина, – недоуменно заметила Петрова. – Он должен был хотя бы сообщить о получении нашего письма.
– Может быть, он еще не успел его прочитать, – предположил Томо.
– Это исключено, – возразила Лайза. – Уж если он получил конверт, то наверняка тут же вскрыл его и прочитал письмо.
– Думаю, что мы должны дать ему возможность разобраться в этом деле, – заметил Карл-Ивар.
– Я согласен с тобой, – поддержал его Ланклю. – В конце концов, прошло всего двенадцать часов с момента отправки письма. Думаю, доктор Соркин не станет понапрасну беспокоить нас, пока не получит доказательства того, о чем мы писали. А пока надо набраться терпения.
Петрова оттолкнула от себя тарелку и нетерпеливо воскликнула:
– Даже если его ответ и не заставит долго ждать, я считаю, что мы должны вернуться на дно разреза и заснять то, что там происходит, на видеопленку. Если ныряющих блюдец там не окажется, то у нас хотя бы будут доказательства, что на дне установлено оборудование.
– Нет, mon amie, – возразил Ланклю. – Пока мы не получим ответ от доктора Соркина, такая вылазка мне представляется крайне опасной. Не исключено, что эти два аппарата выполняют секретную военную операцию, и нам не надо спускаться на дно разреза, пока мы не получим опровержение нашего предположения.
Карл-Ивар взглянул на часы и быстро прожевал остатки вафли.
– Кто поможет мне перетащить гелий в первый блок? – спросил он, запивая вафлю молоком.
– Я к твоим услугам, Карл-Ивар, если ты потом поможешь мне заменить стенку рыбного контейнера, – предложил Томо.
– Договорились, – согласился норвежец, затем добавил: – Пойду запрягать "Мишу". Тяжелую работу сделаем с помощью его манипулятора.
– Отличная идея, – сказал, вставая, Томо и вышел вслед за норвежцем в тамбур.
За столом остались Пьер Ланклю и Ирина Петрова, Лайза гремела на камбузе посудой.
– Интуиция подсказывает мне, что на дне разреза творится что-то неладное, – задумчиво произнесла русская. – Командир "Академика Петровского" – хитрая лиса старой закалки, и если он действительно использует нашу программу как прикрытие, то, вполне вероятно, наблюдатели ООН никогда не узнают об этом. Я не удивлюсь, если адмирал Валерьян перехватил наше письмо Соркину. В этом случае ему уже известно о наших подозрениях.
– Хоть я сомневаюсь в этом, mon amie, нам нельзя сбрасывать со счетов такую возможность. И если до завтрашнего утра мы ничего не получим от доктора Соркина, тогда нам придется снова отправиться на дно разреза и заснять на пленку обнаруженную там аппаратуру. Я сам пойду с тобой на "Мише".
Пока в столовой шел этот разговор, Карл-Ивар и Томо уже вышли в море. О существовании реального мира наверху напоминал только утренний солнечный свет, насыщавший толщу воды мягким голубым сиянием.
Истинные хозяева подводного мира не заставили себя долго ждать. Первым появился знакомый силуэт Дяди Альберта. Он промелькнул мимо них со скоростью молнии, и этого ему было достаточно, чтобы определить: среди людей Лайзы не было. Барракуда тут же скрылась под одной из телескопических опор комплекса, чтобы продолжить свою бдительную вахту перед иллюминатором камбуза.
Томо указал норвежцу на змееподобную мурену, направлявшуюся к ближайшему коралловому массиву. Ее извивающееся четырехфутовое тело проплыло мимо, едва не задев акванавтов. Несмотря на свой грозный вид, мурена не так страшна, как кажется, хотя все же лучше остерегаться ее мощных челюстей и острых зубов. Обычно она не нападает на человека, но если случайно потревожить ее в темных лабиринтах рифов, она может вцепиться в руку неосторожного водолаза.
Ища спасения от четверки притаившихся лютианусов, за защитную решетку влетела стайка яркоокрашенных морских ангелов. Мимо проплыло семейство полосатых дромов, за ними шмыгнула стая морских белок, важно продефилировал живописный губан.
Карл-Ивар был бы рад без конца наблюдать за этой нескончаемой процессией, но светящиеся стрелки его водонепроницаемых часов уже приближались к девяти часам, и он постучал по стеклу пальцем, привлекая к этому факту внимание японца. Томо кивнул, и они направились к песчаной поляне за первым блоком, куда сверху сбрасывали предметы, слишком тяжелые или громоздкие для Долли.
С судна границы участка определяли с помощью небольшого эмиттера сигналов, установленного в центре площадки. В случае необходимости это устройство включалось с судна с помощью дистанционного управления, таким образом место сброса можно было легко определить в любой момент.
Акванавты огибали первый блок, когда Карл-Ивар заметил какое-то движение вверху. Подплыв к краю поляны и взглянув вверх, норвежец увидел, как опускались, связанные нейлоновой лентой, шесть баллонов с гелием, который использовался в подводном доме для дыхания.
Ударившись о дно в центре площадки, тяжелые баллоны подняли облако песка и ила. Карл-Ивар вплыл в это облако и, достав нож, перерезал ленту. Не теряя времени, он схватил один из баллонов и потащил к первому блоку. За полчаса они с Томо перетащили все баллоны в хранилище.
– Мы могли бы подать свежий гелий на главный компрессор, – заметил Томо, помогая норвежцу установить последний баллон в хранилище.
– У нас еще есть старые запасы, – заметил Карл-Ивар.
– О'кей! Я займусь компрессором, а ты можешь готовить к выходу "Мишу", – предложил Томо. – Неплохо бы к обеду закончить с рыбным контейнером.
– Нет проблем, – ответил норвежец. – Встретимся в ангаре!
Карл-Ивар удивился, обнаружив, что Долли ждала его в бассейне на входе в первый блок. Дельфин был необычно взволнован и возбужденно мотал головой, издавая короткие, отрывистые звуки.
– В чем дело, Долли? Дядя Альберт опять съел твой завтрак?
Дельфин, казалось, отрицательно покачал головой, затем сделал несколько неглубоких нырков.
– Я понял тебя, Долли, – сказал Карл-Ивар, застегивая ремни акваланга. – Сейчас, еще пару секунд, и я в твоем распоряжении.
Долли нетерпеливо пощелкивая, наблюдала, как человек плеснул в маску воды, чтобы не запотевало стекло, и натянул ласты. Наконец Карл-Ивар взял в рот загубник шланга подачи воздуха, отрегулировал редуктор и прыгнул в воду.
Казалось, Долли почувствовала облегчение, когда он поплыл к ангару. Она сделала несколько ускорений в ту сторону, как бы указывая своему спутнику направление. Обеспокоенный странным поведением дельфина, Карл-Ивар миновал коралловую глыбу. Акул не было видно, но помня о недавней встрече Ирины Петровой с хищниками, которая едва не стоила ей жизни, он держался поближе к Долли. Плывя бок о бок, они достигли входа в ангар, где он поднялся по лестнице на поверхность. Еще не включив освещение, он почуял неладное. В воздухе стоял резкий неприятный запах. Свет не зажегся, и механик снял с пояса электрический фонарик. И тогда он увидел причину беспокойства Долли.
Все днище ныряющего блюдца обгорело до черноты. Не веря своим глазам, полный отчаяния, Карл-Ивар долго стоял у выгоревшего корпуса субмарины. Скорее всего пожар случился ночью, и только нехватка кислорода помешала огню перекинуться на весь ангар.
Рядом в темноте беспокойно цокала Долли. Норвежец решил, что пожар начался в аккумуляторном отсеке. Карл-Ивар, конечно, сразу же отнес вину за происшедшее на свой счет. Видимо, в результате недавнего ремонта генератора где-то возникло внутреннее короткое замыкание, а он проморгал его вчера во время вечернего осмотра. Теперь им придется расплачиваться за его роковую оплошность, ибо на этом похождения "Миши" в морских глубинах закончились. Восстановлению минисубмарина не подлежала.
Чтобы спуститься с полки, ему пришлось перевернуться на живот и затем пятиться назад, пока ноги не коснулись палубы. Томас достал коричневый кожаный реглан, в рундучке нашел бритвенный прибор и открыл раздвижную дверь кубрика. В глаза ударил яркий свет. Мимо по коридору прошли двое матросов в синих робах, направляясь в столовую. Мур приветствовал их кивком головы и зашел в офицерский гальюн.
С чувством нескрываемого облегчения он отлил в надраенный до блеска писсуар из нержавеющей стали и, чувствуя себя старым подводником, спустил воду, нажав, как учили, на сливной рычаг, после чего повернулся к раковине умывальника.
Умывшись, Мур нанес слой мыльной пены на лицо и шею, побрился, почистил зубы. Помня о наставлениях Хопа, он включил душ и, облившись, выключил воду, намылился, потом снова пустил душ. Завершив приятную, освежающую процедуру, он тщательно вытерся чистым полотенцем, оделся и в прекрасном расположении духа вернулся в кубрик, чтобы положить на место туалетные принадлежности.
Завтрак, разумеется, он проспал, но в матросской столовой еще можно было получить кружку кофе и тарелку каши. Так как время уже шло к обеду, камбуз был пуст, за исключением поваров и нескольких матросов с учебниками и наставлениями в руках. Стараясь не беспокоить их, Мур наполнил тарелку молочной рисовой кашей и стоя съел ее. С кружкой кофе в руке он поднялся наверх, где была установлена корабельная инерциальная навигационная система. В следующем отсеке находилась радиорубка, но Мур свернул в другую сторону.
В отсеке центрального поста горел яркий свет. На рабочих местах было лишь несколько старшин и матросов. Мур остановился у штурманского стола, и ему стало понятно, почему в отсеке не было офицеров. На карте линия курса уперлась в Порт-Канаверал, первый остановочный пункт в этом походе. Желая убедиться в этом, Мур двинулся к выходу. Выглянув из люка, он увидел голубое небо над головой и поспешил подняться на палубу.
Наверху он испытал такое чувство, будто только что поднялся из преисподней, так здесь было хорошо: теплый, ласковый воздух тропиков благоухал, как волшебный бальзам, щедро сдобренный острыми запахами моря. Солнышко встретило его как давнего приятеля, и Мур закрыл глаза, подставляя лицо его ласковым лучам.
Громкий и резкий механический скрежет вернул его к действительности. Этот звук исходил с соседнего пирса, где большим краном поднимали с платформы огромного трейлера глубоководный спасательный аппарат "Авалон". Сам ГСА был выкрашен в черный цвет, имел в длину около пятидесяти футов и походил на огромную, толстую торпеду. В закругленную корму были врезаны два маневровых движителя, гребной винт окружал белый защитный кожух. Мур подошел к группе офицеров и старшин, собравшихся за рубкой "Риковера". Здесь были командир и старпом, которые с помощью "уоки-токи" руководили погрузкой "Авалона". Когда над кормой "Риковера" нависла эта огромная масса, на палубе лодки воцарилась напряженная тишина. Прямо над кормовой сходной шахтой болтами к палубе была привинчена массивная рама на четырех опорах, на которую медленно опускался "Авалон". Напряженная атмосфера развеялась, только когда ГСА был надежно установлен на раме. Такелажник отсоединил последний чалочный строп, "Авалон" окружили моряки, а Мур сошел по узкому трапу на берег.
Отвыкшие от суши ноги слегка дрожали, будто причал качался под ними. Преодолев это ощущение, Мур прошел в конец пирса, подальше от собравшейся на корме "Риковера" толпы. Отсюда он увидел другую лодку, стоявшую напротив "Риковера". Размерами она почти не уступала "Риковеру", но одна конструктивная особенность отличала ее от лодки проекта 688: ее горизонтальные рули были установлены не на рубке, а в корпусе, что придавало лодке более обтекаемую форму.
– Здравия желаю, коммандер, – услышал он голос сзади.
Мур обернулся и увидел интенданта "Риковера".
– Доброе утро, Хоп, – ответил Мур на приветствие улыбающегося Хопа.
– Как вам нравится SSN-21? – спросил подошедший офицер, кивнув в сторону соседней лодки.
– Вы хотите сказать, что это и есть "Сивулф"? – осведомился Мур, переводя взгляд на лодку, которой только что любовался.
– Да, он самый. Жаль только, что у нас нет времени осмотреть его изнутри. Ведь, очевидно, именно там спрятаны его отличительные особенности.
– Да уж наверное, – заметил Мур задумчиво. – Сказать по правде, я даже и не подумал, что это "Сивулф".
– Ничего удивительного, коммандер. Ведь кроме горизонтальных рулей да слегка измененной рубки, он внешне больше почти ничем не отличается от проекта 688. Но только внешне. Даже корпус "Сивулфа" сделан из совершенно новой марки стали, что позволит ему погружаться в глубины, о которых мы и мечтать не смеем.
– Это понятно, Хоп. Помнится мне, ребятам из компании "Электрик Боут" пришлось немало попотеть, чтобы сварить его корпус по чертежам.
– Век живи – век учись, – заметил Хоп, не отрывая восхищенный взгляд от новой лодки.
– Хорошо, я хоть не все проспал. С моими способностями по части подушки это вполне возможно. Когда выходим в море?
– Как только закрепят "Авалон" по-походному. Через час, возможно. Говорят, мы принимаем его на тот случай, если наткнемся на затонувший "Льюис энд Кларк".
– Если бы так, Хоп. К сожалению, наличие "Авалона" у нас на борту не связано с возможными подводными спасательными работами. Пока только могу сказать вам, что я буду использовать его в совершенно иных целях.
– Очень жаль, – сказал интендант и, взглянув на часы, добавил: – Пора возвращаться на корабль, коммандер.
– Добро, Хоп, – согласился Мур, бросил последний взгляд на "Сивулф" и последовал за интендантом.
У трапа "Риковера" Мура ждали каперанг Уолден и невысокий крепыш лейтенант с квадратной челюстью и седыми висками.
– Коммандер Мур, – обратился к нему Уолден. – А мы только что говорили о вас. Познакомьтесь – это пилот "Авалона" лейтенант Барнс.
– Можно просто Нед, – глубоким, низким голосом произнес Барнс, которому было лет под пятьдесят.
Мур пожал твердую, как железо, руку и заметил, что пилот смотрел ему прямо в глаза, не мигая.
– Это Долли пришла! Долли пришла! – возбужденно затараторил попугай. – Хелло, Долли!
Громко захлопав крыльями, Альдж зеленой молнией метнулся в тамбур, после чего Лайза Тэннер отложила салфетку и, отодвинув стул, встала из-за стола.
– Интересно, принесла ли Долли ответ от доктора Соркина? Пойду взгляну.
Четверо акванавтов остались за столом, а Лайза последовала за Альджем. Не прошло и минуты, как она вернулась с вскрытым конвертом в руке.
– Письмо сверху, – с некоторым разочарованием сказала она, – но явно не от доктора Соркина.
Лайза протянула письмо Ланклю, потягивавшему горячий чай.
– Нас предупреждают, что баллоны с гелием будут доставлены сегодня в девять утра, – сообщил он. – Остальные материалы – согласно заявке чуть попозже.
– Интересно, почему ничего нет от доктора Соркина, – недоуменно заметила Петрова. – Он должен был хотя бы сообщить о получении нашего письма.
– Может быть, он еще не успел его прочитать, – предположил Томо.
– Это исключено, – возразила Лайза. – Уж если он получил конверт, то наверняка тут же вскрыл его и прочитал письмо.
– Думаю, что мы должны дать ему возможность разобраться в этом деле, – заметил Карл-Ивар.
– Я согласен с тобой, – поддержал его Ланклю. – В конце концов, прошло всего двенадцать часов с момента отправки письма. Думаю, доктор Соркин не станет понапрасну беспокоить нас, пока не получит доказательства того, о чем мы писали. А пока надо набраться терпения.
Петрова оттолкнула от себя тарелку и нетерпеливо воскликнула:
– Даже если его ответ и не заставит долго ждать, я считаю, что мы должны вернуться на дно разреза и заснять то, что там происходит, на видеопленку. Если ныряющих блюдец там не окажется, то у нас хотя бы будут доказательства, что на дне установлено оборудование.
– Нет, mon amie, – возразил Ланклю. – Пока мы не получим ответ от доктора Соркина, такая вылазка мне представляется крайне опасной. Не исключено, что эти два аппарата выполняют секретную военную операцию, и нам не надо спускаться на дно разреза, пока мы не получим опровержение нашего предположения.
Карл-Ивар взглянул на часы и быстро прожевал остатки вафли.
– Кто поможет мне перетащить гелий в первый блок? – спросил он, запивая вафлю молоком.
– Я к твоим услугам, Карл-Ивар, если ты потом поможешь мне заменить стенку рыбного контейнера, – предложил Томо.
– Договорились, – согласился норвежец, затем добавил: – Пойду запрягать "Мишу". Тяжелую работу сделаем с помощью его манипулятора.
– Отличная идея, – сказал, вставая, Томо и вышел вслед за норвежцем в тамбур.
За столом остались Пьер Ланклю и Ирина Петрова, Лайза гремела на камбузе посудой.
– Интуиция подсказывает мне, что на дне разреза творится что-то неладное, – задумчиво произнесла русская. – Командир "Академика Петровского" – хитрая лиса старой закалки, и если он действительно использует нашу программу как прикрытие, то, вполне вероятно, наблюдатели ООН никогда не узнают об этом. Я не удивлюсь, если адмирал Валерьян перехватил наше письмо Соркину. В этом случае ему уже известно о наших подозрениях.
– Хоть я сомневаюсь в этом, mon amie, нам нельзя сбрасывать со счетов такую возможность. И если до завтрашнего утра мы ничего не получим от доктора Соркина, тогда нам придется снова отправиться на дно разреза и заснять на пленку обнаруженную там аппаратуру. Я сам пойду с тобой на "Мише".
Пока в столовой шел этот разговор, Карл-Ивар и Томо уже вышли в море. О существовании реального мира наверху напоминал только утренний солнечный свет, насыщавший толщу воды мягким голубым сиянием.
Истинные хозяева подводного мира не заставили себя долго ждать. Первым появился знакомый силуэт Дяди Альберта. Он промелькнул мимо них со скоростью молнии, и этого ему было достаточно, чтобы определить: среди людей Лайзы не было. Барракуда тут же скрылась под одной из телескопических опор комплекса, чтобы продолжить свою бдительную вахту перед иллюминатором камбуза.
Томо указал норвежцу на змееподобную мурену, направлявшуюся к ближайшему коралловому массиву. Ее извивающееся четырехфутовое тело проплыло мимо, едва не задев акванавтов. Несмотря на свой грозный вид, мурена не так страшна, как кажется, хотя все же лучше остерегаться ее мощных челюстей и острых зубов. Обычно она не нападает на человека, но если случайно потревожить ее в темных лабиринтах рифов, она может вцепиться в руку неосторожного водолаза.
Ища спасения от четверки притаившихся лютианусов, за защитную решетку влетела стайка яркоокрашенных морских ангелов. Мимо проплыло семейство полосатых дромов, за ними шмыгнула стая морских белок, важно продефилировал живописный губан.
Карл-Ивар был бы рад без конца наблюдать за этой нескончаемой процессией, но светящиеся стрелки его водонепроницаемых часов уже приближались к девяти часам, и он постучал по стеклу пальцем, привлекая к этому факту внимание японца. Томо кивнул, и они направились к песчаной поляне за первым блоком, куда сверху сбрасывали предметы, слишком тяжелые или громоздкие для Долли.
С судна границы участка определяли с помощью небольшого эмиттера сигналов, установленного в центре площадки. В случае необходимости это устройство включалось с судна с помощью дистанционного управления, таким образом место сброса можно было легко определить в любой момент.
Акванавты огибали первый блок, когда Карл-Ивар заметил какое-то движение вверху. Подплыв к краю поляны и взглянув вверх, норвежец увидел, как опускались, связанные нейлоновой лентой, шесть баллонов с гелием, который использовался в подводном доме для дыхания.
Ударившись о дно в центре площадки, тяжелые баллоны подняли облако песка и ила. Карл-Ивар вплыл в это облако и, достав нож, перерезал ленту. Не теряя времени, он схватил один из баллонов и потащил к первому блоку. За полчаса они с Томо перетащили все баллоны в хранилище.
– Мы могли бы подать свежий гелий на главный компрессор, – заметил Томо, помогая норвежцу установить последний баллон в хранилище.
– У нас еще есть старые запасы, – заметил Карл-Ивар.
– О'кей! Я займусь компрессором, а ты можешь готовить к выходу "Мишу", – предложил Томо. – Неплохо бы к обеду закончить с рыбным контейнером.
– Нет проблем, – ответил норвежец. – Встретимся в ангаре!
Карл-Ивар удивился, обнаружив, что Долли ждала его в бассейне на входе в первый блок. Дельфин был необычно взволнован и возбужденно мотал головой, издавая короткие, отрывистые звуки.
– В чем дело, Долли? Дядя Альберт опять съел твой завтрак?
Дельфин, казалось, отрицательно покачал головой, затем сделал несколько неглубоких нырков.
– Я понял тебя, Долли, – сказал Карл-Ивар, застегивая ремни акваланга. – Сейчас, еще пару секунд, и я в твоем распоряжении.
Долли нетерпеливо пощелкивая, наблюдала, как человек плеснул в маску воды, чтобы не запотевало стекло, и натянул ласты. Наконец Карл-Ивар взял в рот загубник шланга подачи воздуха, отрегулировал редуктор и прыгнул в воду.
Казалось, Долли почувствовала облегчение, когда он поплыл к ангару. Она сделала несколько ускорений в ту сторону, как бы указывая своему спутнику направление. Обеспокоенный странным поведением дельфина, Карл-Ивар миновал коралловую глыбу. Акул не было видно, но помня о недавней встрече Ирины Петровой с хищниками, которая едва не стоила ей жизни, он держался поближе к Долли. Плывя бок о бок, они достигли входа в ангар, где он поднялся по лестнице на поверхность. Еще не включив освещение, он почуял неладное. В воздухе стоял резкий неприятный запах. Свет не зажегся, и механик снял с пояса электрический фонарик. И тогда он увидел причину беспокойства Долли.
Все днище ныряющего блюдца обгорело до черноты. Не веря своим глазам, полный отчаяния, Карл-Ивар долго стоял у выгоревшего корпуса субмарины. Скорее всего пожар случился ночью, и только нехватка кислорода помешала огню перекинуться на весь ангар.
Рядом в темноте беспокойно цокала Долли. Норвежец решил, что пожар начался в аккумуляторном отсеке. Карл-Ивар, конечно, сразу же отнес вину за происшедшее на свой счет. Видимо, в результате недавнего ремонта генератора где-то возникло внутреннее короткое замыкание, а он проморгал его вчера во время вечернего осмотра. Теперь им придется расплачиваться за его роковую оплошность, ибо на этом похождения "Миши" в морских глубинах закончились. Восстановлению минисубмарина не подлежала.
* * *
Томаса Мура разбудил громкий голос из репродуктора корабельной трансляционной сети. Не сразу очнувшись ото сна, он взглянул на часы. Они показывали начало одиннадцатого утра. Откинув шторку, он с некоторым смущением подумал, что ему на удивление крепко спалось на "Риковере".Чтобы спуститься с полки, ему пришлось перевернуться на живот и затем пятиться назад, пока ноги не коснулись палубы. Томас достал коричневый кожаный реглан, в рундучке нашел бритвенный прибор и открыл раздвижную дверь кубрика. В глаза ударил яркий свет. Мимо по коридору прошли двое матросов в синих робах, направляясь в столовую. Мур приветствовал их кивком головы и зашел в офицерский гальюн.
С чувством нескрываемого облегчения он отлил в надраенный до блеска писсуар из нержавеющей стали и, чувствуя себя старым подводником, спустил воду, нажав, как учили, на сливной рычаг, после чего повернулся к раковине умывальника.
Умывшись, Мур нанес слой мыльной пены на лицо и шею, побрился, почистил зубы. Помня о наставлениях Хопа, он включил душ и, облившись, выключил воду, намылился, потом снова пустил душ. Завершив приятную, освежающую процедуру, он тщательно вытерся чистым полотенцем, оделся и в прекрасном расположении духа вернулся в кубрик, чтобы положить на место туалетные принадлежности.
Завтрак, разумеется, он проспал, но в матросской столовой еще можно было получить кружку кофе и тарелку каши. Так как время уже шло к обеду, камбуз был пуст, за исключением поваров и нескольких матросов с учебниками и наставлениями в руках. Стараясь не беспокоить их, Мур наполнил тарелку молочной рисовой кашей и стоя съел ее. С кружкой кофе в руке он поднялся наверх, где была установлена корабельная инерциальная навигационная система. В следующем отсеке находилась радиорубка, но Мур свернул в другую сторону.
В отсеке центрального поста горел яркий свет. На рабочих местах было лишь несколько старшин и матросов. Мур остановился у штурманского стола, и ему стало понятно, почему в отсеке не было офицеров. На карте линия курса уперлась в Порт-Канаверал, первый остановочный пункт в этом походе. Желая убедиться в этом, Мур двинулся к выходу. Выглянув из люка, он увидел голубое небо над головой и поспешил подняться на палубу.
Наверху он испытал такое чувство, будто только что поднялся из преисподней, так здесь было хорошо: теплый, ласковый воздух тропиков благоухал, как волшебный бальзам, щедро сдобренный острыми запахами моря. Солнышко встретило его как давнего приятеля, и Мур закрыл глаза, подставляя лицо его ласковым лучам.
Громкий и резкий механический скрежет вернул его к действительности. Этот звук исходил с соседнего пирса, где большим краном поднимали с платформы огромного трейлера глубоководный спасательный аппарат "Авалон". Сам ГСА был выкрашен в черный цвет, имел в длину около пятидесяти футов и походил на огромную, толстую торпеду. В закругленную корму были врезаны два маневровых движителя, гребной винт окружал белый защитный кожух. Мур подошел к группе офицеров и старшин, собравшихся за рубкой "Риковера". Здесь были командир и старпом, которые с помощью "уоки-токи" руководили погрузкой "Авалона". Когда над кормой "Риковера" нависла эта огромная масса, на палубе лодки воцарилась напряженная тишина. Прямо над кормовой сходной шахтой болтами к палубе была привинчена массивная рама на четырех опорах, на которую медленно опускался "Авалон". Напряженная атмосфера развеялась, только когда ГСА был надежно установлен на раме. Такелажник отсоединил последний чалочный строп, "Авалон" окружили моряки, а Мур сошел по узкому трапу на берег.
Отвыкшие от суши ноги слегка дрожали, будто причал качался под ними. Преодолев это ощущение, Мур прошел в конец пирса, подальше от собравшейся на корме "Риковера" толпы. Отсюда он увидел другую лодку, стоявшую напротив "Риковера". Размерами она почти не уступала "Риковеру", но одна конструктивная особенность отличала ее от лодки проекта 688: ее горизонтальные рули были установлены не на рубке, а в корпусе, что придавало лодке более обтекаемую форму.
– Здравия желаю, коммандер, – услышал он голос сзади.
Мур обернулся и увидел интенданта "Риковера".
– Доброе утро, Хоп, – ответил Мур на приветствие улыбающегося Хопа.
– Как вам нравится SSN-21? – спросил подошедший офицер, кивнув в сторону соседней лодки.
– Вы хотите сказать, что это и есть "Сивулф"? – осведомился Мур, переводя взгляд на лодку, которой только что любовался.
– Да, он самый. Жаль только, что у нас нет времени осмотреть его изнутри. Ведь, очевидно, именно там спрятаны его отличительные особенности.
– Да уж наверное, – заметил Мур задумчиво. – Сказать по правде, я даже и не подумал, что это "Сивулф".
– Ничего удивительного, коммандер. Ведь кроме горизонтальных рулей да слегка измененной рубки, он внешне больше почти ничем не отличается от проекта 688. Но только внешне. Даже корпус "Сивулфа" сделан из совершенно новой марки стали, что позволит ему погружаться в глубины, о которых мы и мечтать не смеем.
– Это понятно, Хоп. Помнится мне, ребятам из компании "Электрик Боут" пришлось немало попотеть, чтобы сварить его корпус по чертежам.
– Век живи – век учись, – заметил Хоп, не отрывая восхищенный взгляд от новой лодки.
– Хорошо, я хоть не все проспал. С моими способностями по части подушки это вполне возможно. Когда выходим в море?
– Как только закрепят "Авалон" по-походному. Через час, возможно. Говорят, мы принимаем его на тот случай, если наткнемся на затонувший "Льюис энд Кларк".
– Если бы так, Хоп. К сожалению, наличие "Авалона" у нас на борту не связано с возможными подводными спасательными работами. Пока только могу сказать вам, что я буду использовать его в совершенно иных целях.
– Очень жаль, – сказал интендант и, взглянув на часы, добавил: – Пора возвращаться на корабль, коммандер.
– Добро, Хоп, – согласился Мур, бросил последний взгляд на "Сивулф" и последовал за интендантом.
У трапа "Риковера" Мура ждали каперанг Уолден и невысокий крепыш лейтенант с квадратной челюстью и седыми висками.
– Коммандер Мур, – обратился к нему Уолден. – А мы только что говорили о вас. Познакомьтесь – это пилот "Авалона" лейтенант Барнс.
– Можно просто Нед, – глубоким, низким голосом произнес Барнс, которому было лет под пятьдесят.
Мур пожал твердую, как железо, руку и заметил, что пилот смотрел ему прямо в глаза, не мигая.