Хенрик Ричард. Нырок в забвение

   – На время выхода вы становитесь моим вторым лилотом, – сообщил Барнс. – К некоторым приборам, таким как гидролокатор и средства связи, можно добраться только с вашего места. Я все объясню по ходу, поэтому не беспокойтесь, у вас все получится. И еще, на борту "Авалона" мы обращаемся друг к другу только по имени. Вы предпочитаете Томас или Том?
   – Томас вполне устроит.
   – Хорошо, Томас так Томас.
   Барнс вернулся к предстартовой процедуре, а Мур занялся изучением сложной аппаратуры перед собой. Единственным знакомым прибором оказался монитор с зеленым экраном, похожим на экраны гидроакустической станции "Риковера", только меньших размеров.
   – Томас, надо включить эхолот, – сказал Барнс. – Для этого переставьте в верхнюю позицию два зеленых тумблера, что находятся справа от репитера гидролокатора.
   Мур осмотрел пульт и нашел два спаренных тумблера рядом с экраном ЭЛТ. Включив их, он услышал приглушенные фоновые шумы.
   – "Дельта-Зулу-Фокстрот", я "Альфа-Омега-Браво", как меня слышите? – произнес Барнс в миниатюрный микрофон у подбородка.
   – Хорошо, "Альфа-Омега-Браво", – раздался голос из динамиков. – Слышу вас громко и отчетливо.
   – "Дельта-Зулу-Фокстрот", начинаю операцию расстыковки, – доложил Барнс.
   – Вас понял, "Альфа-Омега-Браво", расстыковку разрешаю.
   После этих слов руки пилота с легкостью пробежались по нескольким переключателям на пульте. Раздался громкий щелчок, затем послышался гул заработавшего двигателя.
   – Поехали, Томас, – сказал Барнс, взявшись за массивную черную ручку управления между коленей.
   "Авалон" задрожал, пилот потянул ручку на себя и нос ГСА задрался. "Авалон" плавно скользнул вперед, слегка накренившись на левый борт. Барнс снова заговорил в микрофон:
   – "Дельта-Зулу-Фокстрот", расстыковку произвел, следую к цели.
   – "Альфа-Омега-Браво", вас понял. Ни пуха ни пера!
   Барнс отвел назад микрофон и с облегчением вздохнул.
   – Мы в пути, Томас. Теперь мне понадобится ваша помощь, чтобы включить видеокамеру. У нашей малютки нет окошек, но я обещаю показать вам удивительное подводное зрелище.

* * *

   – Командир, – озабоченным голосом произнес старший акустик "Пантеры". – Слышу новые шумы, удаляющиеся от цели. По-моему, это ГСА.
   Литвинов и замполит поспешили к акустику. Командир нетерпеливо надел запасные наушники и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на звуках моря.
   – Ну, что там, командир? – нервно спросил замполит.
   Литвинов молча поднес палец к губам, прося тишины. Спустя полминуты он заговорил:
   – Это точно ГСА. Причем шпарит куда-то на полных парах.
   – Надо доложить адмиралу Валерьяну, – озабоченно сказал замполит, – потому что самый вероятный пункт назначения ГСА – "Академик Петровский"!

* * *

   Игорь Валерьян пил в своей каюте чай, когда раздался стук в дверь.
   – Войдите, – сухо произнес адмирал.
   Дверь распахнулась, и в каюту вошел бледный и растерянный старший лейтенант Александров.
   – Простите, товарищ адмирал. Но мы только что получили срочное сообщение с "Пантеры".
   Валерьян удивился:
   – С "Пантеры", говорите? Это уже действительно интересно. И что же они нам сообщают?
   – Это касается "Хаймана Дж. Риковера". "Пантера" уже давно сидит у них на хвосте. Несколько минут назад от "Риковера" отошел ГСА, который предположительно идет в нашу сторону.
   – Я смотрю, это вас удивляет, старший лейтенант. Вы ожидали чего-то иного?
   Александров был явно смущен, а Валерьян, не щадя самолюбия своего старпома, добавил:
   – С самого начала было ясно, что американский офицер, побывавший у нас, – просто шпион. А теперь наши американские друзья пытаются сунуть свой любопытный нос не в свое дело.
   – А что нам-то делать? – спросил Александров.
   – У нас есть несколько вариантов действий. То, что "Пантере" удалось скрытно сесть на хвост "Риковеру", дает нам некоторое преимущество. И теперь нам пора воспользоваться им, чтобы исправить положение.
   Валерьян остановился, задумчиво погладил подбородок, затем снова заговорил:
   – Насколько я помню, командир "Пантеры" всегда считался искусным тактиком, а его замполит Борис Добрынин – хитрая лиса. Думаю, вместе они смогут урезонить американцев.
   – И каким образом они это сделают? Торпедным залпом? – спросил старший лейтенант.
   – Вижу, вы никогда не служили на подлодках, товарищ старший лейтенант, – с хитрой усмешкой заметил адмирал. – "Холодная" война научила нас по-разному избавляться от чрезмерно любознательных друзей в море. Один из моих любимых – гидроакустический удар. Наконец, зарвавшегося наглеца всегда можно легонько боднуть или клюнуть. Просто удивительно, сколько неприятностей может причинить "Пантера" ничего не подозревающему американскому кораблю! "Риковер" очень скоро поковыляет на свою базу, но самое смешное – они никогда не узнают, кто их обидчик!

* * *

   Забыв об опасностях, таившихся в морских глубинах, обитатели комплекса "Мир" с легкомысленной наивностью продолжали свои повседневные дела. Для пятерых акванавтов весь огромный мир сжался до размеров их подводного городка. Они и думать забыли о возможных враждебных происках внешнего мира. Дух наивности с особой очевидностью витал на камбузе "Звезды", где Лайза Тэннер с характерной для нее изобретательностью обдумывала предстоящий ужин. В честь осеннего равноденствия она решила приготовить нечто особенное, устроить своим друзьям настоящий праздник. У нее на родине, в Новой Зеландии, это событие было принято отмечать свежей дичью или рыбными блюдами. Так как на комплексе трудно было похвастаться изобилием продовольствия, ей пришлось дать волю фантазии. Лайза остановила свой выбор на жарком из филе оранжевого тунца, специально припасенного ею для особого случая, консервированных устрицах и запеканке из риса со спаржей и клюквенным соусом – любимом мамином блюде. Традиционный мясной пирог заменят пирожные из тыквы, которые хорошо пойдут с чаем.
   Во второй половине дня с ней неотлучно находился только Альдж. Остальные обитатели комплекса были заняты делами за пределами главного корпуса. Даже Дядя Альберт покинул ее, отлучившись со своего обычного поста у иллюминатора камбуза. Лайза не сомневалась, что барракуда вернется к ужину, поэтому спокойно занялась приготовлением пищи. Она обваляла в кукурузной муке размороженные кусочки рыбного филе, затем занялась горшочками.
   Она почувствовала головную боль, когда готовила рисовый пудинг. Сначала заломило в висках, но скоро уже вся голова разламывалась от боли. Ей стало дурно, и она решила выпить пару таблеток тиленола, который хранился в ванной комнате. Выйдя из камбуза, она заметила маленький зеленый комок на полу у обеденного стола. Из-за сильной головной боли она не сразу сообразила, что это, но как только склонилась над ним, все поняла.
   – Боже мой, Альдж!
   После этих слов тяжело дышавший попугай широко открыл глаза, мелко задрожал и через несколько секунд испустил дух. Лайза инстинктивно продолжала поглаживать тельце птицы, будто своей лаской хотела вернуть ее к жизни. Но вдруг ее осенило. Ведь Альдж был на "Звезде" не ради компании, он тоже являлся участником эксперимента! Она и сама вдруг начала задыхаться. Но теперь ей стало понятно, что погубило попугая. Что-то случилось с воздухом!
   Каждый второй день комендант Ланклю устраивал для акванавтов неожиданные тренажи. То он вдруг объявлял о пожаре, то об отказе системы жизнеобеспечения. Француз очень серьезно относился к этим тренировкам сам и требовал не менее серьезного отношения к ним своих товарищей. Такие тренировки повторялись многократно и действия акванавтов отрабатывались до автоматизма.
   Тренажи не пропали даром, и, несмотря на ужасную боль, сковывавшую движения, Лайзе удалось добраться до тамбура. Задыхаясь, она сняла с полки акваланг и, взяв загубник в рот, открыла кран редуктора. Она мгновенно почувствовала облегчение. Дыхание восстановилось, даже головная боль улеглась.
   Вновь обретя ясность мысли, девушка надела гидрокостюм, застегнула ремни акваланга и ушла под воду.
   Четверых акванавтов она нашла за работой у рыбных контейнеров. Лайза взяла у Петровой белую пластмассовую дощечку и фломастером с водоустойчивыми чернилами написала: "Отказала воздушная система!!! Альдж мертв!!!"
   Это страшное известие вызвало немедленную реакцию. Француз первый двинулся к первому блоку. Воздушные баллоны стояли на месте, и они вошли внутрь, чтобы проверить компрессор. Тот оказался совершенно исправным, а это могло означать только одно: все дело в самой воздушной смеси!
   Карл-Ивар и Томо вернулись в хранилище, чтобы на месте решить, что можно предпринять для исправления катастрофического положения. Ланклю же схватил дощечку и быстро написал:
   "Соберите все запасные баллоны для аквалангов. Возвращаюсь на "Звезду", подать сигнал SOS".
   Лайза в знак понимания подняла большой палец вверх и озабоченным взглядом проводила француза.

* * *

   Томас Мур был приятно удивлен тем, с какой легкостью им удалось обнаружить под водой кабели. Они нашли их с помощью активного гидролокатора на глубине в двести пятьдесят футов прямо под "Академиком Петровским". С помощью видеокамеры, установленной на носу "Авалона", они засняли находку на пленку и двинулись вдоль кабелей в черное глубоководье.
   На четырехстах двадцати семи футах "Авалон" вдруг остановился, и Нед Барнс высказал предположение, что они наткнулись на термоклин. Заработали водяные помпы, добирая балласт, и ГСА продолжил погружение. Когда стрелка указателя глубины перевалила за пятьсот футов, система звукоподводной связи взорвалась шумом статических помех, затем послышался твердый мужской голос:
   – "Альфа-Омега-Браво", я "Дельта-Зулу-Фокстрот". Как меня слышите? Прием.
   Барнс поправил микрофон и ответил:
   – "Дельта-Зулу-Фокстрот", я – "Альфа-Омега-Браво". Слышу вас громко и отчетливо. Чем могу помочь?
   – "Альфа-Омега-Браво", немедленно прервите текущую операцию и следуйте в точку с координатами 3501. Мы только что получили сообщение об аварии на комплексе "Мир", срочно требуется ваше вмешательство.
   – "Дельта-Зулу-Фокстрот", вас понял. Сообщите им, что кавалерия уже спешит на помощь.
   – Нет худа без добра, – добавил Барнс, отодвинув микрофон. – Ребятам повезло, что мы вышли на охоту.
   Он резко потянул ручку управления на себя. "Авалон" прекратил погружение и стал задирать нос.
   – Томас, сверьтесь по карте. Если я правильно помню, этот комплекс находится к западу от нас на глубине шестьдесят футов. Вполне в пределах нашей досягаемости. Что там могло случиться, если даже отменили нашу операцию? – Командир, ГСА увеличил обороты, – доложил старший акустик "Пантеры". – Похоже, они прекратили погружение.
   – Сейчас это не имеет значения, – заметил замполит, стоявший рядом с Литвиновым за спиной акустика. – Вот и командир подтвердит, наша забота – не ГСА, а базовый корабль. Как там 688?
   Бородатый акустик, перенастроившись, несколько неуверенно ответил:
   – Кажется, она легла на новый курс. Пеленг – 250.
   – Почему ты не доложил об изменении курса раньше? – злобно рявкнул замполит. – Пока ты возился с этим дурацким ГСА, мы чуть не упустили основную добычу!
   – Держите себя в руках, товарищ Добрынин, – вмешался Литвинов. – Криком мы ничего не добьемся.
   Обращаясь к акустику, командир заговорил спокойным, ободряющим тоном:
   – Выдели 688, Миша, и выведи ее данные на систему управления огнем.
   – Будем пускать торпеду по ним, командир? – озабоченно спросил акустик.
   – Надеюсь, не будем, – ответил Литвинов. – В наши намерения не входит начать третью мировую войну, Миша. Нам приказано только отпугнуть американскую лодку. Для этого мы в первую очередь дадим им знать, что мы здесь. Сначала нанесем гидроакустический удар, это привлечет внимание американцев и, надеюсь, собьет с них спесь.

17

   – Я, конечно, прошу прощения за задержку, док, – бормотал извинения Ал, стоя у штурвала старой лодки. – Обычно "Солнышко" меня так не подводит.
   – Главное, что мы все-таки добрались до места, Ал, – ответила доктор Элизабет, уперев руки в бедра.
   Справа от них проплывал остров Андрос, песчаные берега которого густо поросли мангровыми зарослями. Солнце уже клонилось к западу, но все еще нещадно припекало. Соломенная шляпа мало спасала от жары. Доктор Элизабет перевела взгляд на кабину лодки, откуда появилась Мими Слейтер. Бледная, она еле стояла на ногах, держась за поручни.
   – Ну что, стало получше, милочка? – с искренней заботой спросила доктор Элизабет.
   Мими покачала головой.
   – Боюсь, что нет. Что бы я ни предпринимала, не могу избавиться от тошноты.
   – Мы уже покинули воды Гольфстрима, мэм, море здесь спокойное, как в тазике. Вы расслабьтесь, ведь самое худшее уже позади.
   – Ал прав, милочка. Мы проделали такой долгий и трудный путь, что теперь было бы жаль сдаться. Выйдите на солнышко, подышите свежим воздухом.
   Мими как бы нехотя последовала совету экстрасенса и неуверенной походкой прошла в рулевую рубку. Исис лениво развалилась на солнцепеке на корме, где стоял карточный столик и три стула.
   – Так вот он какой, остров Андрос, – с явным усилием произнесла Мими, глядя на проплывающую мимо землю.
   – Вы уверены, что не хотите зайти в Николл-таун? – спросил Ал. – Уж мой кузен Шерман позаботился бы о нас.
   Доктор Элизабет посмотрела на Мими и ответила:
   – Я в этом не сомневаюсь. Но, к сожалению, нам предстоит другое свидание.
   Ал пожал худощавыми плечами и наклонился, чтобы убрать газ, так как двигатель зачихал. Из-за кормы поднялся синий клуб дыма, и Ал, воздев глаза к небу, шутливо произнес, будто читал молитву:
   – Ну давай же, "Солнышко". Не подведи, старина.
   Словно в ответ на эту выходку, мотор громко чихнул и снова заработал ровно.
   – Вот так, молодчина, – сказал Ал, счастливо улыбаясь.
   Доктор Элизабет подошла к Мими и, взяв ее за руку, осторожно подвела к одному из стульев.
   – Посидите здесь, и все будет в порядке. Принести вам воды? Или, может быть, вы хотите чаю на травах?
   – Спасибо, ничего не надо, – ответила Мими и села, рассеянно глядя в морскую даль.
   – Милочка, у вас такой вид, будто вы только что потеряли лучшего друга, – заметила экстрасенс, тоже садясь за стол.
   У Мими от этого невинного замечания едва не брызнули слезы из глаз.
   – А я и потеряла. Ушел Питер, и у меня никого не осталось...
   Доктор Элизабет накрыла своей ладонью руку Мими.
   – Будет вам, милочка. Вы же знаете, это не совсем так. Ведь вы можете положиться на меня, как на друга. И потом, кто знает, может, ваш муж еще не сказал последнее слово? У меня такое чувство, что в ближайшее время он еще окажет влияние на вашу жизнь.
   – Что вы имеете в виду? – оживая, спросила Мими. – Вы на самом деле чувствуете, что Питер рядом?
   Экстрасенс уверенно кивнула и, поднеся палец к губам, указала на корму, где проснувшаяся Исис нетерпеливо всматривалась в синее небо, будто кто-то звал ее сверху.
   – Она что-то почуяла, – шепнула доктор Элизабет. – Поверьте, ждать осталось не долго, милочка. Я это чувствую.

* * *

   – Надводный контакт, старшина, слышу шумы винта, – доложил самый молодой акустик "Риковера". Похоже на небольшой рыболовецкий траулер.
   Тим Лейси был занят проверкой глубины и, резко повернувшись, взглянул на монитор матроса.
   – Отлично, малыш, – сказал Лейси и взял микрофон прямой связи с центральным постом. – Центральный, говорит акустик. Новая цель, пеленг – 330. "Сьерра-6", траулер.
   – Говорит центральный пост, есть траулер, – ответил голос дежурного офицера.
   Когда Лейси достал из вентиляционного отверстия пакет с маленькими шоколадками "Сникерс", в гидроакустический отсек вошел каперанг Уолден. Ничуть не смутившись, Лейси достал из мешка шоколадку и протянул ее Уолдену.
   – Угощайтесь, сэр. Я знаю, вы любите "Сникерсы".
   – Спасибо, Лейси, – ответил Уолден, развернул шоколад и отправил его в рот.
   – Мы отслеживаем "Авалон" на широкой полосе, командир, – доложил Лейси. – Он довольно резво идет в западном направлении.
   Прежде, чем ответить, Уолден посмотрел на монитор.
   – Мне кажется странным, что "Академик Петровский" так и не откликнулся на SOS. Коммандер Мур доложил, что видел у них в шахте два ныряющих блюдца, и я полагал, они пошлют их на помощь акванавтам.
   Лейси постукивал пальцами по монитору.
   – Мы следим за русским судном с тех пор, как разошлись с ним, сэр. Они даже ни разу не пикнули.
   – Боюсь, что здесь как раз тот случай, когда лисе доверили охранять курятник, – заметил Уолден. Он вдруг вздрогнул, когда в отсеке раздался громкий хлопок, после чего все трое акустиков, вскрикнув от боли, сорвали наушники. Из их ушей сочилась кровь.
   – Сукин сын! – выругался Лейси, потирая уши. – Какой-то мерзавец повыбивал нам дерьмо из ушей!
   Мгновенно среагировав на неожиданную гидроакустическую атаку, Уолден сразу подумал о людях.
   – Отправьте своих парней к доктору, вызовите следующую смену. Очевидно, мы здесь не одни. Русским духом пахнет.
   – Разрешите мне остаться на посту, командир, – взмолился Лейси. – Я в курсе всей обстановки, и если рядом есть еще одна лодка, я ее засеку.
   Уолден повернулся к выходу.
   – Добро, Лейси. А я пойду взгляну, как их можно наказать.
   Охваченный яростью, командир влетел на центральный пост.
   – Что это нас долбануло, сэр? – стоя у перископа, спросил вахтенный офицер.
   – Кто-то играет с нами в прятки, – пояснил Уолден, – и мы не уйдем из этого сектора, пока не выясним, кто. Мы принимаем вызов и для начала сделаем аккуратный и тихий разворот. И если встретим незванных гостей, то поприветствуем их собственным гидроакустическим ударом!

* * *

   – Ну что, Петраков, какова их реакция на наш скромный привет? – нетерпеливо спросил замполит.
   Старший акустик "Пантеры" окинул взглядом все датчики, затем ответил:
   – Что-то я ничего не понимаю... Пока сидят тихо и даже не пикнут.
   – Может быть, они не услышали нас? – высказал предположение его более молодой коллега.
   – Этого не может быть, – возразил бородач. – Такой удар могли бы услышать и в Мурманске.
   К акустикам вернулся командир лодки, ненадолго отлучавшийся к штурвалу. Литвинову достаточно было взглянуть на их лица, чтобы понять: их замысел не удался.
   – Значит 688 и не думает всплывать? – без надежды в голосе спросил он.
   – Вот именно, командир, – ответил старший акустик. – Они не только затаились, но ведут себя так, будто и не слышали нас.
   Литвинов похлопал бородача по плечу.
   – Но мы-то знаем, что врезали им по ушам, Миша. Но я готов поклясться, это не обратило их в бегство, а только разозлило.
   – Неужели вы их боитесь, командир? – ухмыльнулся замполит.
   – Вы принимаете за страх профессиональное уважение одного моряка к другому, замполит, – возразил Литвинов. – Я сомневался, что американцев будет легко запугать, и оказался прав.
   – Но адмирал Валерьян приказал нам немедленно убрать их из этого сектора! – воскликнул Добрынин.
   – Это не так легко, как кажется, тем более, что мы их потеряли, – сказал командир, с трудом сдерживая неприязнь к туполобому политработнику.
   Замполит отказывался верить своим ушам.
   – Но надо их найти, и побыстрее. Адмирал Валерьян надеется на нас, и мы, чего бы то ни стоило, должны вытеснить американцев из этого района.
   – И как вы предлагаете это сделать, замполит? – разозлился Литвинов.
   – Откуда мне знать? – упорствовал Добрынин. – Вы командир корабля, вам и карты в руки!
   Литвинов злорадно заметил:
   – К сожалению, в училище меня забыли научить, как совладать с чересчур много на себя берущим политработником.
   – Ваша грубость не останется незамеченной, – взвился под потолок замполит. – Уж я постараюсь отметить ее в своем официальном рапорте.
   – Давайте-давайте, – буркнул Литвинов. – И не забудьте еще добавить, что, будь моя воля, я бы упразднил институт замполитов еще много лет назад. Типы, подобные вам, понапрасну занимают нужное место, расходуют драгоценные ресурсы, да еще сеют раздоры среди личного состава. Вы – живой символ всех наших прежних ошибок, системы, которая довела страну до банкротства и попрошайничества. Стыдитесь, Добрынин! Вы ведете себя как склочная баба, а не как офицер военно-морского флота великой державы!
   Опешившему от такой решительной отповеди замполиту помог выйти из замешательства очередной доклад старшего акустика.
   – Продолжаю отслеживать ГСА, командир. Он идет над термоклином к сектору, где расположен комплекс "Мир".
   После этого сообщения Литвинова вдруг осенила идея.
   – Ну конечно, ГСА! Нам надо сблизиться с ним и использовать как приманку для 688. Когда лодка обнаружит себя, мы затеем с ними игру с потасовкой, и вскоре они поковыляют восвояси зализывать раны.
   Однако замполит не разделял энтузиазм командира.
   – Не уверен, что эта тактика окажется более эффективной, чем ваш акустический удар. Послушайте, довольно детских игр. Я предлагаю нанести удар акустической самонаводящейся торпедой и поставить на этом деле точку.
   – Нам приказано отпугнуть их, а не развязать войну, – напомнил Литвинов.
   – Кто говорит о войне, командир? Точная торпедная атака гарантирует, что в живых не останется никого. А американцы будут знать только то, что одна из их подлодок затонула в Андросском разрезе, развалившись на куски из-за нарушений, допущенных в процессе сварки прочного корпуса.
   – Вы пугаете меня, замполит. Ваши слова лишний раз доказывают, насколько вы недальновидны и глупы.
   С трудом подавив в себе желание ударить командира, Добрынин поклялся отомстить за это оскорбление. Стычка произошла в центральном отсеке "Пантеры" в присутствии многих людей, и вскоре о ней узнает весь экипаж лодки. И если замполит не предпримет решительных шагов для реабилитации и не продемонстрирует силу, он может навсегда лишиться авторитета и уважения среди команды лодки.
   Судьбе было угодно предоставить ему такую возможность вскоре после того, как "Пантера" изменила курс и пошла на сближение с ГСА. Едва они повернули на запад, как лодку потряс мощный акустический удар. Он мгновенно вывел из строя вахтенных гидроакустиков и холодным душем подействовал на моряков в дентральном посту.
   Первым пришел в себя Борис Добрынин, который оценил замешательство, возникшее после акустического удара, как благоприятную возможность реабилитировать себя в глазах команды. Наконец-то американская лодка обнаружила себя!
   Пока Литвинов хлопотал над старшим акустиком, из ушей которого шла кровь, замполит незаметно прошел к пульту управления огнем. Рядом никого не было. Ключом, дубликаты которого имелись только у него и командира, он привел в боевое положение акустические самонаводящиеся торпеды в аппаратах номер один и три. Эти торпеды были нацелены на источник только что произведенного акустического взрыва, и легким движением пальца замполит сбросил их в море.
   При сходе торпед палуба "Пантеры" дважды дрогнула. Борис Добрынин спокойно стоял у монитора и наблюдал за движением торпед к цели. Довольный тем, что ему удалось доказать, на чьей стороне сила, он перевел взгляд на гидроакустический отсек. В дверном проеме молча стоял командир "Пантеры" и ненавидящим взглядом стегал человека, который только что резко изменил их судьбы.

* * *

   Тим Лейси следил за гидрофонами, установленными на корпусе "Риковера", когда его внимание привлек приглушенный посторонний звук. Сначала ему показалось, что это не что иное, как биологическая аномалия. Но шумы не прекращались, а наоборот усиливались, и это насторожило его.
   – Слышу шумы, старшина, – доложил заступивший на вахту акустик. – Пеленг-255. Может быть, это "Авалон"?
   – Я тоже засек их, – ответил Лейси. – Но они не соответствуют частоте "Авалона". Давай увеличим громкость и попробуем классифицировать.
   Боясь пойматься на новый акустический удар, Лейси осторожно усилил таинственный сигнал. Знакомое непрерывное жужжание не прекращалось, и он лихорадочно рылся в памяти, пытаясь вспомнить, где он слышал подобные шумы. Воспоминания вернули его в те давние времена, когда он учился в школе акустиков, и только теперь до него дошло, что за шумы он сейчас слышал. Все внутри у него похолодело, и дрогнувшим голосом он прокричал:
   – Торпедная атака! Дальность – максимальная, пеленг-255!
   В центральном посту это сообщение вызвало переполох. Услышав встревоженный голос Лейси, Джон Уолден оторвался от штурманской карты и поспешил на мостик к вахтенному офицеру.
   – Слушай мою команду! Боевая тревога! Носовые торпедные аппараты – товсь!
   Вахтенный офицер врубил ревун, и оглушительный сигнал тревоги моментально разнесся по всем уголкам "Риковера", призывая весь личный состав занять боевые посты. Примчался старпом, которого сигнал тревоги застал за бритьем и он даже не успел стереть мыло с лица и шеи.
   – Что случилось, командир? – запыхавшись, спросил он, занимая место у перископа.
   Всматриваясь в приборы над штурвалом, Уолден ответил:
   – Похоже, тем, кто оглушил нас акустическим ударом, не понравился наш ответ, и теперь, рассердившись, они атакуют нас торпедами.