Эш наконец понял, почему человек показался ему горбатым, – тот нагнулся, чтобы поднять что-то с пола, что-то очень тяжелое.
Эш увидел, что это была канистра... человек поливал из нее какой-то жидкостью алтарь...
Она остановилась за церковной оградой и вошла в нее только после того, как человек, за которым она следила, скрылся из вида. Калитка громко скрипнула, и Кейт от досады и страха лязгнула зубами.
Она ускорила шаги, не желая надолго выпускать фигуру из поля зрения. Кто бы это ни был, он, как догадалась Кейт, шел к маленькой боковой двери церкви. Под ногами хрустнул гравий, и Кейт пошла по траве, стараясь не споткнуться о камни и надгробные плиты, с трудом подавляя отчаянное желание включить фонарик.
Дойдя до угла церкви, Кейт осторожно заглянула за него. Никаких признаков присутствия человека, которого она преследовала...
Ее внимание привлек послышавшийся справа шорох. Так и есть: чья-то тень скользит среди надгробий. Но она движется в противоположном от церкви направлении.
Кейт прищурилась. Этого не может быть! Украдкой пробиравшийся по кладбищу человек шел к дому викария.
Человек на мгновение остановился и огляделся вокруг, словно чувствуя чье-то присутствие, и Дэвид спрятался как можно глубже. Затаив дыхание, он боялся пошевелиться, пока шаги не возобновились.
Как только человек прошел мимо скамьи, под которой скорчился Эш, он высунул голову. Сзади казалось, что над головой незнакомца светится нимб – такое впечатление создавал отблеск свечи, которую тот держал у самой груди. Человек приблизился к двери, ведшей на колокольню.
На какое-то время лестница осветилась, но по мере того как человек поднимался выше, снова погружалась во мрак. Эш бесшумно прополз вдоль скамьи, потом бросился к алтарю, где тоже горели вынутые из подсвечников свечи. Разлитая вокруг жидкость отражала их свет.
Он буквально взлетел по ступеням к алтарю, опасаясь, что свечи стоят в луже бензина.
Но запаха бензина он не почувствовал – пахло чем-то другим. Запах был тяжелым и неприятным. Эш резко остановился перед алтарем, коснулся пальцами жидкости и понял, что это кровь.
Кейт включила фонарик и направила его луч прямо в лицо незнакомца. Она видела, как он, крадучись, приблизился к дому, тайком заглянул в освещенные окна, а затем осторожно двинулся к задней двери. Но тут она с шумом обо что-то споткнулась и тем самым выдала свое присутствие. Человек резко повернулся и пригнулся, словно ожидая нападения. Кейт ничего другого не оставалось – она перешла в атаку и ослепила его светом фонарика.
– Что вы здесь делаете? – стараясь, чтобы голос не дрожал от страха, спросила она.
– Выключите этот чертов свет! – потребовал он.
Ни за что, подумала про себя Кейт.
– Я спрашиваю, какого черта вам здесь нужно?
– Не суйтесь не в свое дело и выключите фонарь, уберите свет от моего лица!
Человек шагнул к Кейт, и она с трудом удержалась, чтобы не удрать со всех ног. Мы говорим достаточно громко, чтобы разбудить Дэвида, не говоря уже о тех, кто в доме, убеждала она себя, не бойся и держи себя в руках.
Задняя дверь в доме викария распахнулась, и вырвавшийся изнутри свет осветил фигуру с ног до головы.
– Что здесь происходит?
Кейт узнала голос жены викария Розмари.
– Эрик, это ты?
– Замолчи, Розмари, – не оборачиваясь, сказал человек.
Стоявшая в дверях женщина, щурясь от яркого света фонаря, всматривалась в темноту позади человека, которого она назвала Эриком.
– Майкл, ты же сказал, что у тебя сегодня вечером встреча с настоятелем и потому ты вернешься поздно.
Кейт наконец начала догадываться, в чем дело.
– Значит, это дело рук вас обоих? Это вы устраивали все эти безобразия в церкви! Господи! Как же вам не совестно издеваться таким образом над мужем, миссис Клеменс?
– Кто там? Кто вы?
Кейт вышла вперед, по-прежнему держа фонарик направленным на мужчину, словно луч света был оружием в ее руках.
– Я Кейт Маккэррик, миссис Клеменс. Из Института экстрасенсорики. Вчера я была у вас вместе с Дэвидом Эшем.
– Но... но что вы здесь делаете? – женщина, словно боясь вот-вот упасть, ухватилась рукой за косяк двери.
– То, что вы изменяете мужу, это, конечно, ваше личное дело, – заговорила вновь Кейт, входя в полосу льющегося из открытой двери света. – Хотя, Бог свидетель, о ваших похождениях известно всему городу. Но осквернять церковь и тем самым доводить мужа до нервного срыва – это уже нечто совсем другое. – Она наконец выключила фонарик, и мужчина с облегчением потер глаза. – Зачем вы так мучаете своего мужа, миссис Клеменс? Чего вы хотите этим добиться?
– Она сошла с ума! – воскликнул мужчина, которого Розмари называла Эриком, злобно глядя на Кейт. – Ты просто ненормальная! – рявкнул он на нее.
– Думаю, вам обоим придется объяснить очень многое, – спокойно ответила Кейт. – Полиция не церемонится с...
Она вдруг замолчала, и все трое как по команде повернулись в сторону серой громады церкви, откуда снова донесся звон колокола.
Добравшись до второго яруса, Эш остановился, чтобы передохнуть, и опустил фонарь. Дальше ступеньки были деревянными и скрипели – ему придется подстраивать шаги под удары колокола и эхо от этих ударов. Сквозь люк и отверстия для веревок над головой просачивался тусклый свет свечи.
Эш не стал больше задерживаться. Ему предстоял самый опасный отрезок пути, а звон колокола достиг своего апогея и стад поистине оглушительным.
Мерцающий свет наверху исчез, словно кто-то намеренно заслонил свечу. Эш поднимался очень медленно, придерживаясь рукой за верхние ступеньки лестницы. Наконец он добрался до люка и предусмотрительно пригнулся, только чуть-чуть высунув голову. Тень человека в капюшоне на противоположной стене казалась огромной.
Эш пролез через люк и увидел стоявшего на коленях спиной к нему человека, одетого в балахон и что-то делавшего возле стены.
Нестерпимо громкий колокольный звон все звучал и звучал, хотя колокола оставались неподвижными, как и скорчившийся у стены человек.
– Немедленно выключите! – рявкнул Эш, не в силах больше выносить этот ужасный грохот. Но человек, похоже, не слышал его.
Эш рванулся к нему, забыв о страхе и кипя от ярости.
– Выключите! – снова крикнул он и включил фонарик, направив его луч на фигуру человека на камнях.
Незнакомец на мгновение застыл на месте, потом медленно обернулся.
Эш держал в вытянутой руке фонарик, словно это был заряженный пистолет.
В первый момент ему показалось, что под капюшоном никого нет, – такая чернота царила внутри. Но луч фонарика высветил вдруг лицо.
– Выключите! – в третий раз крикнул Эш, хотя понимал, что из-за оглушительного гула услышать его невозможно. Он уже готов был оттолкнуть скорчившегося человека и одним ударом заставить этот чертов механизм замолчать, ибо не мог больше выносить буквально сводящий его с ума грохот, эхом отдававшийся от стен и оттого еще более громкий в замкнутом пространстве колокольни. Но даже не слыша ни слова, викарий понял, чего требует от него Эш. Он пошарил за стеной и щелкнул выключателем.
И в ту же минуту пришло облегчение, хотя прошло еще какое-то время, прежде чем стихло эхо.
Помощник настоятеля бесшумно закрыл за ними дверь дома викария, где сам настоятель в это время беседовал по душам с викарием.
– Отчет о результатах исследования Института не принесет ему пользы, – грустно сказала Кейт.
Она была подавлена не столько потому, что все дело яйца выеденного не стоило и свелось к обыкновенной человеческой слабости и моральному падению, сколько из-за симпатии, которую она испытывала к викарию, из-за сочувствия к нему.
– Это уже не наша проблема, – резко ответил Эш. – Ему следовало обратиться за помощью к своему начальству.
– Тебе не кажется, что викарию не так-то просто признаться в том, что его жена переспала с половиной мужчин в городе?
– Ну уж не с половиной, – пожал плечами Эш. – Но их было достаточно, чтобы дать пищу для сплетен. Мне кажется, что за все эти пересуды за его спиной он ненавидел своих прихожан даже больше, чем жену.
– Но имитировать одержимость нечистой силой...
– Он хотел, чтобы церковь святого Марка закрыли навсегда. Он мечтал уехать отсюда и начать все сначала. Разве можно его винить?
Кейт открыла водительскую дверь, а Эш обошел машину, сел в нее с другой стороны и провел ладонями по лицу.
– Я совершенно разбит, устал, как собака.
– Пожалуйста, не засыпай на обратном пути, мне нужен собеседник ночью, – она взглянула на часы, – точнее, уже утром. – Кейт захлопнула дверь. – Ты знал обо всем с самого начала?
– Нет, – устало покачал он головой. – Но подозревал. Он отнюдь не похож на неврастеника. Сейчас уже нет смысла отправлять на анализ залитый кровью покров, но голову даю на отсечение, что это кровь животного. Уверен, что где-нибудь поблизости в поле или в реке мы могли бы обнаружить парочку трупов бродячих собак или кошек.
– Это ужасно! Ведь он служитель Господа!
– Доведенный до крайности. Возможно, у него все же не совсем в порядке психика. Можно ли с уверенностью утверждать, что во всем виновата одна лишь Розмари? Что меня действительно интересовало, так это то, каким образом он все это проделывал. – Эш вытащил пачку сигарет и закурил. – Кровь, свечи, поджоги, беспорядок – устроить все это с легкостью мог любой, кто имел доступ в церковь. Создавалось впечатление, что тот, кто устраивал все эти безобразия, был вне себя от ярости, но если задуматься... никакого серьезного ущерба церкви причинено не было. Если бы он не контролировал себя, если бы его не сдерживали святые обеты, им данные, он вообще мог бы спалить церковь.
Оставалась лишь одна загадка: как ему удавалось звонить в колокол?
– Обыкновенный таймер, подсоединенный к магнитофону.
– Именно. Сегодня у него не было времени установить его, потому что большую часть вечера он провел с настоятелем.
Кейт повернула ключ зажигания, и мотор “Сааба” заработал.
– Розмари думала, что он пробудет у настоятеля до поздней ночи и что ее нынешний любовник может прийти к ней без всяких опасений.
– А тем временем преподобный, уверенный, что я благополучно вернулся в Лондон, под каким-то благовидным предлогом рано ушел от настоятеля. Конечно, с его стороны все это было довольно глупо – рано или поздно я все равно нашел бы магнитофон, даже если для этого мне пришлось бы оторвать одну за другой все доски пола или даже разобрать колокольню.
– Думаю, что он не был способен рассуждать здраво.
Эш глубоко затянулся и откинулся на спинку сиденья.
– На откровенный вызов это тоже не слишком похоже. Но есть одна деталь, которая до сих пор не дает мне покоя.
Кейт бросила на него вопросительный взгляд.
– Когда я позавчера впервые вошел в церковь святого Марка, я увидел, что возле алтаря кто-то есть. Этот кто-то или стоял на коленях, или был очень маленького роста. Теперь я думаю, что, возможно, это был ребенок.
Я решил, что этот некто вышел из церкви через боковую дверь, но через несколько минут мы осмотрели ее и она оказалась запертой на засов изнутри изнутри. Пройти незамеченным мимо нас этот человек никак не мог, спрятаться тоже было негде.
Кейт и Эш одновременно оглянулись и посмотрели на темневший за кладбищем силуэт церкви.
10
11
Эш увидел, что это была канистра... человек поливал из нее какой-то жидкостью алтарь...
* * *
Кейт прихватила с собой фонарик, но включать его не стала.Она остановилась за церковной оградой и вошла в нее только после того, как человек, за которым она следила, скрылся из вида. Калитка громко скрипнула, и Кейт от досады и страха лязгнула зубами.
Она ускорила шаги, не желая надолго выпускать фигуру из поля зрения. Кто бы это ни был, он, как догадалась Кейт, шел к маленькой боковой двери церкви. Под ногами хрустнул гравий, и Кейт пошла по траве, стараясь не споткнуться о камни и надгробные плиты, с трудом подавляя отчаянное желание включить фонарик.
Дойдя до угла церкви, Кейт осторожно заглянула за него. Никаких признаков присутствия человека, которого она преследовала...
Ее внимание привлек послышавшийся справа шорох. Так и есть: чья-то тень скользит среди надгробий. Но она движется в противоположном от церкви направлении.
Кейт прищурилась. Этого не может быть! Украдкой пробиравшийся по кладбищу человек шел к дому викария.
* * *
Фигура в капюшоне со свечой в руках вышла на середину церкви, и Эш скользнул под скамью.Человек на мгновение остановился и огляделся вокруг, словно чувствуя чье-то присутствие, и Дэвид спрятался как можно глубже. Затаив дыхание, он боялся пошевелиться, пока шаги не возобновились.
Как только человек прошел мимо скамьи, под которой скорчился Эш, он высунул голову. Сзади казалось, что над головой незнакомца светится нимб – такое впечатление создавал отблеск свечи, которую тот держал у самой груди. Человек приблизился к двери, ведшей на колокольню.
На какое-то время лестница осветилась, но по мере того как человек поднимался выше, снова погружалась во мрак. Эш бесшумно прополз вдоль скамьи, потом бросился к алтарю, где тоже горели вынутые из подсвечников свечи. Разлитая вокруг жидкость отражала их свет.
Он буквально взлетел по ступеням к алтарю, опасаясь, что свечи стоят в луже бензина.
Но запаха бензина он не почувствовал – пахло чем-то другим. Запах был тяжелым и неприятным. Эш резко остановился перед алтарем, коснулся пальцами жидкости и понял, что это кровь.
* * *
– Стойте на месте!Кейт включила фонарик и направила его луч прямо в лицо незнакомца. Она видела, как он, крадучись, приблизился к дому, тайком заглянул в освещенные окна, а затем осторожно двинулся к задней двери. Но тут она с шумом обо что-то споткнулась и тем самым выдала свое присутствие. Человек резко повернулся и пригнулся, словно ожидая нападения. Кейт ничего другого не оставалось – она перешла в атаку и ослепила его светом фонарика.
– Что вы здесь делаете? – стараясь, чтобы голос не дрожал от страха, спросила она.
– Выключите этот чертов свет! – потребовал он.
Ни за что, подумала про себя Кейт.
– Я спрашиваю, какого черта вам здесь нужно?
– Не суйтесь не в свое дело и выключите фонарь, уберите свет от моего лица!
Человек шагнул к Кейт, и она с трудом удержалась, чтобы не удрать со всех ног. Мы говорим достаточно громко, чтобы разбудить Дэвида, не говоря уже о тех, кто в доме, убеждала она себя, не бойся и держи себя в руках.
Задняя дверь в доме викария распахнулась, и вырвавшийся изнутри свет осветил фигуру с ног до головы.
– Что здесь происходит?
Кейт узнала голос жены викария Розмари.
– Эрик, это ты?
– Замолчи, Розмари, – не оборачиваясь, сказал человек.
Стоявшая в дверях женщина, щурясь от яркого света фонаря, всматривалась в темноту позади человека, которого она назвала Эриком.
– Майкл, ты же сказал, что у тебя сегодня вечером встреча с настоятелем и потому ты вернешься поздно.
Кейт наконец начала догадываться, в чем дело.
– Значит, это дело рук вас обоих? Это вы устраивали все эти безобразия в церкви! Господи! Как же вам не совестно издеваться таким образом над мужем, миссис Клеменс?
– Кто там? Кто вы?
Кейт вышла вперед, по-прежнему держа фонарик направленным на мужчину, словно луч света был оружием в ее руках.
– Я Кейт Маккэррик, миссис Клеменс. Из Института экстрасенсорики. Вчера я была у вас вместе с Дэвидом Эшем.
– Но... но что вы здесь делаете? – женщина, словно боясь вот-вот упасть, ухватилась рукой за косяк двери.
– То, что вы изменяете мужу, это, конечно, ваше личное дело, – заговорила вновь Кейт, входя в полосу льющегося из открытой двери света. – Хотя, Бог свидетель, о ваших похождениях известно всему городу. Но осквернять церковь и тем самым доводить мужа до нервного срыва – это уже нечто совсем другое. – Она наконец выключила фонарик, и мужчина с облегчением потер глаза. – Зачем вы так мучаете своего мужа, миссис Клеменс? Чего вы хотите этим добиться?
– Она сошла с ума! – воскликнул мужчина, которого Розмари называла Эриком, злобно глядя на Кейт. – Ты просто ненормальная! – рявкнул он на нее.
– Думаю, вам обоим придется объяснить очень многое, – спокойно ответила Кейт. – Полиция не церемонится с...
Она вдруг замолчала, и все трое как по команде повернулись в сторону серой громады церкви, откуда снова донесся звон колокола.
* * *
Эш поднимался по каменным ступеням внутри колокольни, подгоняемый тяжелым гулом колокола, таким громким в замкнутом пространстве лестницы, что Дэвид буквально оглох. Он торопливо взбирался все выше и выше, освещая себе путь фонариком, уже задыхаясь и чувствуя боль в ногах. Он споткнулся, ободрав ногу о камень, но тут же снова бросился вперед, полный решимости (хотя в душе уже почти знал правду) выяснить наконец, что за “призрак” посещает церковь святого Марка. Он чувствовал, что в этом храме божьем происходит что-то нехорошее, что в нем царит нездоровая атмосфера, но был абсолютно уверен, что дьявол здесь ни при чем. Разложение – сейчас ему в голову не приходило никакое другое слово – связано со слабостью человеческой натуры, а не с богохульством призраков. От преподобного Клеменса паства отворачивалась отнюдь не по вине церковного здания и не по причине духовного падения.Добравшись до второго яруса, Эш остановился, чтобы передохнуть, и опустил фонарь. Дальше ступеньки были деревянными и скрипели – ему придется подстраивать шаги под удары колокола и эхо от этих ударов. Сквозь люк и отверстия для веревок над головой просачивался тусклый свет свечи.
Эш не стал больше задерживаться. Ему предстоял самый опасный отрезок пути, а звон колокола достиг своего апогея и стад поистине оглушительным.
Мерцающий свет наверху исчез, словно кто-то намеренно заслонил свечу. Эш поднимался очень медленно, придерживаясь рукой за верхние ступеньки лестницы. Наконец он добрался до люка и предусмотрительно пригнулся, только чуть-чуть высунув голову. Тень человека в капюшоне на противоположной стене казалась огромной.
Эш пролез через люк и увидел стоявшего на коленях спиной к нему человека, одетого в балахон и что-то делавшего возле стены.
Нестерпимо громкий колокольный звон все звучал и звучал, хотя колокола оставались неподвижными, как и скорчившийся у стены человек.
– Немедленно выключите! – рявкнул Эш, не в силах больше выносить этот ужасный грохот. Но человек, похоже, не слышал его.
Эш рванулся к нему, забыв о страхе и кипя от ярости.
– Выключите! – снова крикнул он и включил фонарик, направив его луч на фигуру человека на камнях.
Незнакомец на мгновение застыл на месте, потом медленно обернулся.
Эш держал в вытянутой руке фонарик, словно это был заряженный пистолет.
В первый момент ему показалось, что под капюшоном никого нет, – такая чернота царила внутри. Но луч фонарика высветил вдруг лицо.
– Выключите! – в третий раз крикнул Эш, хотя понимал, что из-за оглушительного гула услышать его невозможно. Он уже готов был оттолкнуть скорчившегося человека и одним ударом заставить этот чертов механизм замолчать, ибо не мог больше выносить буквально сводящий его с ума грохот, эхом отдававшийся от стен и оттого еще более громкий в замкнутом пространстве колокольни. Но даже не слыша ни слова, викарий понял, чего требует от него Эш. Он пошарил за стеной и щелкнул выключателем.
И в ту же минуту пришло облегчение, хотя прошло еще какое-то время, прежде чем стихло эхо.
* * *
– Теперь пусть разбираются сами, – сказал Эш, когда вместе с Кейт они шли через кладбище к “Саабу”. – Мы свое дело сделали, а все остальное – их проблемы.Помощник настоятеля бесшумно закрыл за ними дверь дома викария, где сам настоятель в это время беседовал по душам с викарием.
– Отчет о результатах исследования Института не принесет ему пользы, – грустно сказала Кейт.
Она была подавлена не столько потому, что все дело яйца выеденного не стоило и свелось к обыкновенной человеческой слабости и моральному падению, сколько из-за симпатии, которую она испытывала к викарию, из-за сочувствия к нему.
– Это уже не наша проблема, – резко ответил Эш. – Ему следовало обратиться за помощью к своему начальству.
– Тебе не кажется, что викарию не так-то просто признаться в том, что его жена переспала с половиной мужчин в городе?
– Ну уж не с половиной, – пожал плечами Эш. – Но их было достаточно, чтобы дать пищу для сплетен. Мне кажется, что за все эти пересуды за его спиной он ненавидел своих прихожан даже больше, чем жену.
– Но имитировать одержимость нечистой силой...
– Он хотел, чтобы церковь святого Марка закрыли навсегда. Он мечтал уехать отсюда и начать все сначала. Разве можно его винить?
Кейт открыла водительскую дверь, а Эш обошел машину, сел в нее с другой стороны и провел ладонями по лицу.
– Я совершенно разбит, устал, как собака.
– Пожалуйста, не засыпай на обратном пути, мне нужен собеседник ночью, – она взглянула на часы, – точнее, уже утром. – Кейт захлопнула дверь. – Ты знал обо всем с самого начала?
– Нет, – устало покачал он головой. – Но подозревал. Он отнюдь не похож на неврастеника. Сейчас уже нет смысла отправлять на анализ залитый кровью покров, но голову даю на отсечение, что это кровь животного. Уверен, что где-нибудь поблизости в поле или в реке мы могли бы обнаружить парочку трупов бродячих собак или кошек.
– Это ужасно! Ведь он служитель Господа!
– Доведенный до крайности. Возможно, у него все же не совсем в порядке психика. Можно ли с уверенностью утверждать, что во всем виновата одна лишь Розмари? Что меня действительно интересовало, так это то, каким образом он все это проделывал. – Эш вытащил пачку сигарет и закурил. – Кровь, свечи, поджоги, беспорядок – устроить все это с легкостью мог любой, кто имел доступ в церковь. Создавалось впечатление, что тот, кто устраивал все эти безобразия, был вне себя от ярости, но если задуматься... никакого серьезного ущерба церкви причинено не было. Если бы он не контролировал себя, если бы его не сдерживали святые обеты, им данные, он вообще мог бы спалить церковь.
Оставалась лишь одна загадка: как ему удавалось звонить в колокол?
– Обыкновенный таймер, подсоединенный к магнитофону.
– Именно. Сегодня у него не было времени установить его, потому что большую часть вечера он провел с настоятелем.
Кейт повернула ключ зажигания, и мотор “Сааба” заработал.
– Розмари думала, что он пробудет у настоятеля до поздней ночи и что ее нынешний любовник может прийти к ней без всяких опасений.
– А тем временем преподобный, уверенный, что я благополучно вернулся в Лондон, под каким-то благовидным предлогом рано ушел от настоятеля. Конечно, с его стороны все это было довольно глупо – рано или поздно я все равно нашел бы магнитофон, даже если для этого мне пришлось бы оторвать одну за другой все доски пола или даже разобрать колокольню.
– Думаю, что он не был способен рассуждать здраво.
Эш глубоко затянулся и откинулся на спинку сиденья.
– На откровенный вызов это тоже не слишком похоже. Но есть одна деталь, которая до сих пор не дает мне покоя.
Кейт бросила на него вопросительный взгляд.
– Когда я позавчера впервые вошел в церковь святого Марка, я увидел, что возле алтаря кто-то есть. Этот кто-то или стоял на коленях, или был очень маленького роста. Теперь я думаю, что, возможно, это был ребенок.
Я решил, что этот некто вышел из церкви через боковую дверь, но через несколько минут мы осмотрели ее и она оказалась запертой на засов изнутри изнутри. Пройти незамеченным мимо нас этот человек никак не мог, спрятаться тоже было негде.
Кейт и Эш одновременно оглянулись и посмотрели на темневший за кладбищем силуэт церкви.
10
Пар клубами поднимался вверх, касался потолка и влажными каплями стекал по белому кафелю. Слышались только всплески воды и звуки интенсивного трения губки о тело: процесс, происходивший в ванной, представлял собой не только физическое очищение. Эш с таким остервенением тер свое тело, как будто стремился содрать с себя кожу, чувствуя, что мерзкая грязь проникла под нее и испачкала душу. Ощущение совершенно иррациональное, но избавиться от него никак не удавалось. Грязь в конце концов была смыта, но скверна внутри осталась.
Ванна была поистине огромной, эмаль под старинными вертикальными кранами потемнела от времени и покрылась бурыми пятнами; гнутые ножки словно деформировались под невероятной тяжестью. Над массивной квадратной раковиной висело маленькое запотевшее мутноватое зеркало, рядом стоял табурет, бледно-зеленая краска на котором потрескалась и местами облупилась.
Он наконец вылез из воды, мокрые темные волосы облепили голову и тело. Вытерев пальцами глаза и проведя ладонью по небритому подбородку, Эш шагнул из ванны и направился к висевшему на перекладине за дверью большому полотенцу, стараясь не поскользнуться на блестящем гладком полу. Он яростно растирался жесткой тканью, начиная с головы и постепенно двигаясь вниз, как бы продолжая процесс очищения. В какое-то мгновение он вдруг замер, повернулся к двери и прислушался. Но ничего не услышал – Эдбрук погрузился в тишину. Эш закончил вытираться и натянул на все еще влажное, распаренное тело халат.
Выдернув пробку, закрывавшую сливное отверстие, Эш руками стал стирать со стенок ванны грязные следы, оставленные уходящей водой. Как загипнотизированный, он смотрел на образованную водой воронку возле отверстия, и мысли его в эту минуту были далеко, в совершенно ином времени, подхваченные гораздо более мощным водяным вихрем... Потом он вдруг вздрогнул и вернулся к реальности. Эш глубоко вздохнул, и горло наполнил влажный пар, он сделал долгий выдох, чтобы очистить легкие и заставить себя хоть немного успокоиться.
Ванна наконец опустела, Эш направился к дверям и увидел, что ручка тоже мокрая и скользкая. Прежде чем взяться за нее и повернуть, он какое-то мгновение колебался – его не покидало странное ощущение, что за дверью его кто-то поджидает. Из темного, но пустого коридора на него пахнуло холодом.
Приглаживая на ходу волосы, Эш босиком вернулся к себе в спальню. Несмотря на возбужденное состояние, он чувствовал себя смертельно усталым и совершенно разбитым.
Заперев за собой дверь, он направился к бюро, на котором были разложены его записи и наскоро сделанные наброски планировки дома. Теперь рядом с ними стоял и стакан, и Эш торопливо плеснул в него приличную порцию водки. Он сделал большой глоток, потом еще один, подождал, пока тепло разольется в груди, а голова станет ясной, как прежде, потом подошел к окну. Выглянув в парк, он с облегчением увидел, что из этой части дома не видны ни терраса, ни пруд.
Ему не нравились скульптуры в парке и тени, отбрасываемые деревьями и кустами. Мог ли он быть уверен, что они являются именно тем, чем кажутся? Да что, черт возьми, с ним происходит? Он упал в пруд, потому что его кто-то толкнул, но этот кто-то не был собакой! И он подумал... вообразил, что именно этот кто-то был рядом с ним в воде, пытался его утопить. Но это мимолетное видение отступило, его заслонили ужасные воспоминания о событиях, происшедших много лет назад, К черту! Он должен взять себя в руки и начать мыслить логически. С Мариэллами связана какая-то тайна, он чувствовал, что они скрывают от него что-то. Идиот! Он сам не велел им ничего говорить, во всяком случае на этой стадии расследования. Он едва не позволил одному-единственному событию разрушить все остальное. Все члены семьи искренне верят, что их преследуют привидения, он же считал своей задачей разубедить их, представив бесспорные доказательства того, что все происходящее в Эдбруке вызвано вполне земными, рациональными причинами. Привидения, призраки, неприкаянно бродящие души не могут существовать на самом деле. Через день-два, а быть может, и раньше он сумеет это доказать. А сам он вновь обретет уверенность.
Он с отвращением отвернулся от окна и направился к кровати, прихватив по пути бутылку с водкой и стакан. Поставив то и другое на тумбочку возле кровати, чтобы всегда были под рукой, он скинул халат и скользнул под одеяло.
Прикосновение холодных простыней заставило его вздрогнуть. Погасив лампу, он заметил, что тусклая луна почти не дает света. Широко открытыми глазами он смотрел в темно-серое пространство над головой...
Эш спал в доме. Но сон его был тревожным, беспокойным.
Ему снилась вода, вокруг него бурлил и пенился водоворот, давящий со всех сторон. Время от времени ему удавалось чуть приподняться над поверхностью, и тогда с обеих сторон он видел уже недосягаемые, удаляющиеся берега. Он закричал, и рот его наполнился ледяной жидкостью, это ужасное ощущение было ему знакомо.
Стремительное подводное течение тащило его вниз, и он вновь скрылся под водой. В глубине рядом с ним кто-то был, неясная тень, как и он, пытающаяся сопротивляться. Растрепанные волосы вьются вокруг ее лица, руки и ноги лихорадочно барахтаются в воде. Рот у нее тоже открыт, она кричит, протестуя против ужаса, происходящего с ними. Девочка отдаляется от него, очертания ее фигуры становятся все менее ясными, ее поглощает бурлящий поток, но, к своему удивлению, он вдруг ясно видит ее ногу в белом гольфе и замечает, что туфлю она потеряла. Потом девочка исчезает в мутной воде реки.
Он вновь выплыл на поверхность, слабый мальчик, уже не имеющий сил бороться с потоком, но достаточно легкий, чтобы яростное течение вытолкнуло его наверх.
Он успел увидеть ее еще раз, точнее – только ее голову, маленькое бледное личико, которое появилось словно затем, чтобы попрощаться, прежде чем навсегда исчезнуть, маленькая девочка, навеки унесенная в небытие...
В окно проникал свет раннего утра, серый и безрадостный.
Ванна была поистине огромной, эмаль под старинными вертикальными кранами потемнела от времени и покрылась бурыми пятнами; гнутые ножки словно деформировались под невероятной тяжестью. Над массивной квадратной раковиной висело маленькое запотевшее мутноватое зеркало, рядом стоял табурет, бледно-зеленая краска на котором потрескалась и местами облупилась.
Он наконец вылез из воды, мокрые темные волосы облепили голову и тело. Вытерев пальцами глаза и проведя ладонью по небритому подбородку, Эш шагнул из ванны и направился к висевшему на перекладине за дверью большому полотенцу, стараясь не поскользнуться на блестящем гладком полу. Он яростно растирался жесткой тканью, начиная с головы и постепенно двигаясь вниз, как бы продолжая процесс очищения. В какое-то мгновение он вдруг замер, повернулся к двери и прислушался. Но ничего не услышал – Эдбрук погрузился в тишину. Эш закончил вытираться и натянул на все еще влажное, распаренное тело халат.
Выдернув пробку, закрывавшую сливное отверстие, Эш руками стал стирать со стенок ванны грязные следы, оставленные уходящей водой. Как загипнотизированный, он смотрел на образованную водой воронку возле отверстия, и мысли его в эту минуту были далеко, в совершенно ином времени, подхваченные гораздо более мощным водяным вихрем... Потом он вдруг вздрогнул и вернулся к реальности. Эш глубоко вздохнул, и горло наполнил влажный пар, он сделал долгий выдох, чтобы очистить легкие и заставить себя хоть немного успокоиться.
Ванна наконец опустела, Эш направился к дверям и увидел, что ручка тоже мокрая и скользкая. Прежде чем взяться за нее и повернуть, он какое-то мгновение колебался – его не покидало странное ощущение, что за дверью его кто-то поджидает. Из темного, но пустого коридора на него пахнуло холодом.
Приглаживая на ходу волосы, Эш босиком вернулся к себе в спальню. Несмотря на возбужденное состояние, он чувствовал себя смертельно усталым и совершенно разбитым.
Заперев за собой дверь, он направился к бюро, на котором были разложены его записи и наскоро сделанные наброски планировки дома. Теперь рядом с ними стоял и стакан, и Эш торопливо плеснул в него приличную порцию водки. Он сделал большой глоток, потом еще один, подождал, пока тепло разольется в груди, а голова станет ясной, как прежде, потом подошел к окну. Выглянув в парк, он с облегчением увидел, что из этой части дома не видны ни терраса, ни пруд.
Ему не нравились скульптуры в парке и тени, отбрасываемые деревьями и кустами. Мог ли он быть уверен, что они являются именно тем, чем кажутся? Да что, черт возьми, с ним происходит? Он упал в пруд, потому что его кто-то толкнул, но этот кто-то не был собакой! И он подумал... вообразил, что именно этот кто-то был рядом с ним в воде, пытался его утопить. Но это мимолетное видение отступило, его заслонили ужасные воспоминания о событиях, происшедших много лет назад, К черту! Он должен взять себя в руки и начать мыслить логически. С Мариэллами связана какая-то тайна, он чувствовал, что они скрывают от него что-то. Идиот! Он сам не велел им ничего говорить, во всяком случае на этой стадии расследования. Он едва не позволил одному-единственному событию разрушить все остальное. Все члены семьи искренне верят, что их преследуют привидения, он же считал своей задачей разубедить их, представив бесспорные доказательства того, что все происходящее в Эдбруке вызвано вполне земными, рациональными причинами. Привидения, призраки, неприкаянно бродящие души не могут существовать на самом деле. Через день-два, а быть может, и раньше он сумеет это доказать. А сам он вновь обретет уверенность.
Он с отвращением отвернулся от окна и направился к кровати, прихватив по пути бутылку с водкой и стакан. Поставив то и другое на тумбочку возле кровати, чтобы всегда были под рукой, он скинул халат и скользнул под одеяло.
Прикосновение холодных простыней заставило его вздрогнуть. Погасив лампу, он заметил, что тусклая луна почти не дает света. Широко открытыми глазами он смотрел в темно-серое пространство над головой...
* * *
Ни огонька, ни отблеска света изнутри. На фоне черных ночных туч вырисовывалась темная громада Эдбрука. По парку проносился легкий ветерок, он шуршал листвой и шевелил ветви деревьев. В лесу охотились ночные звери и птицы, мгновенно и яростно нанося удары своим жертвам. На стволах деревьев поблескивал зеленовато-голубым светом лишайник, в траве ползали и прыгали жучки. Иногда сквозь разрывы в тучах виднелся бледный, излучающий призрачное сияние диск луны.Эш спал в доме. Но сон его был тревожным, беспокойным.
Ему снилась вода, вокруг него бурлил и пенился водоворот, давящий со всех сторон. Время от времени ему удавалось чуть приподняться над поверхностью, и тогда с обеих сторон он видел уже недосягаемые, удаляющиеся берега. Он закричал, и рот его наполнился ледяной жидкостью, это ужасное ощущение было ему знакомо.
Стремительное подводное течение тащило его вниз, и он вновь скрылся под водой. В глубине рядом с ним кто-то был, неясная тень, как и он, пытающаяся сопротивляться. Растрепанные волосы вьются вокруг ее лица, руки и ноги лихорадочно барахтаются в воде. Рот у нее тоже открыт, она кричит, протестуя против ужаса, происходящего с ними. Девочка отдаляется от него, очертания ее фигуры становятся все менее ясными, ее поглощает бурлящий поток, но, к своему удивлению, он вдруг ясно видит ее ногу в белом гольфе и замечает, что туфлю она потеряла. Потом девочка исчезает в мутной воде реки.
Он вновь выплыл на поверхность, слабый мальчик, уже не имеющий сил бороться с потоком, но достаточно легкий, чтобы яростное течение вытолкнуло его наверх.
Он успел увидеть ее еще раз, точнее – только ее голову, маленькое бледное личико, которое появилось словно затем, чтобы попрощаться, прежде чем навсегда исчезнуть, маленькая девочка, навеки унесенная в небытие...
* * *
Эш проснулся с криком, больше похожим на рыдание. Перед глазами все еще стоял ночной кошмар, постепенно уступающий место совсем другим ощущениям – чувству безысходного горя и раскаяния. Все тело его покрылось холодным потом.В окно проникал свет раннего утра, серый и безрадостный.
11
Эш встал на колени, чтобы лучше видеть порошок, рассыпанный им на верхней площадке лестницы. Бесполезно, ничего не понять – слишком много ног прошло здесь ночью и, возможно, утром. Он собрал немного порошка и поднялся. Разжав кулак, он смотрел, как порошок медленно опускается на пол, и пытался определить направление воздушных потоков. Но частички порошка падали вниз, никуда не отклоняясь в своем движении. Он проверил показания висевшего рядом термометра. Температура невысока, но все же не такая низкая, как в прошлую ночь, вполне обычная для утра в это время года.
Эш спустился вниз и направился в сторону, ориентируясь на звук доносившихся оттуда приглушенных голосов. Кристина смеялась над какой-то репликой Саймона, а сидевший во главе стола Роберт улыбался, глядя на обоих. Когда Дэвид вошел, разговор немедленно прекратился.
– Доброе утро, мистер Эш, – приветствовал его Роберт и указал ему место рядом с няней Тесс, напротив своих младших брата и сестры. – Надеюсь, вам удалось выспаться после маленького печального происшествия прошлой ночью.
Эш отодвинул стул и сел.
– Э-э-э... да... я спал, – ответил он. – И все же я так и не смог понять, что же случилось. Я уверен, я настаиваю на том, что видел на улице девушку.
Все смотрели на него, не произнося ни слова.
– Хорошо, – сказал Дэвид, – допустим, в пруд меня столкнула собака. У меня нет никакой уверенности в этом вопросе, поэтому настаивать не буду. Но я твердо уверен в том, что от самого дома преследовал какую-то фигуру, это была молодая девушка. – Он поднял глаза. – Мне показалось, что это были вы, Кристина.
Она только посмотрела на Эша и ничего не сказала.
Воцарившееся за столом молчание прервал Саймон.
– Мне кажется, настало все-таки время рассказать нашему исследователю обо всем, что происходит в Эдбруке.
– Да, пожалуй, – после минутного колебания согласился с ним Роберт. – Мы воздержались от этого прошлой ночью, поскольку вы были несколько не в себе и потому, что вы сами запретили нам это делать, не позволили ничего вам рассказывать до поры до времени. И тем не менее думаю, что нам пора поговорить о наших призраках.
– Да, пора, – кивнул Эш.
– Что ж, в таком случае будет справедливо, если начнет няня. Она первая столкнулась с нашим призраком.
Все взоры обратились к тетушке, которая в этот момент встала из-за стола, чтобы принести Эшу завтрак. Она поставила перед ним тарелку с мизерной порцией яичницы с беконом и грибами и вновь села, опустив глаза и глядя в свою тарелку с недоеденным завтраком. Создавалось впечатление, что она не хочет ничего говорить.
– Ну давай же, няня, не стесняйся, – подбодрил ее Саймон. – Мистер Эш приехал сюда, чтобы помочь нам.
– Расскажите о том, что вы видели и пережили, мисс Вебб, – мягко попросил Эш. – Я не удивлюсь ничему из того, что вы скажете.
Она начала очень неуверенно и запинаясь:
– Я... я видела... несколько раз я видела призрак.
– Всегда в одном и том же месте? – уточнил Дэвид.
– Нет. В разных частях дома. И... и в парке.
– Около пруда?
– Да. Однажды, – ответила она, избегая встретиться с ним глазами.
Эш с мрачным выражением лица обвел всех взглядом.
– Как выглядел этот призрак? – спросил он, вновь поворачиваясь к няне Тесс.
– Это была девушка, – прошептала она. – Юная девушка.
Эш заметил, что Саймон и Кристина украдкой переглянулись и улыбнулись друг другу, но постарался скрыть свое раздражение.
– Одетая во что-то свободное, белое и легкое, похожее, скажем, на ночную рубашку... – сказал он, и слова его прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.
Няня Тесс кивнула, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Как долго?
– Простите? – она подняла на него непонимающий взгляд.
– Как долго все это продолжается? Сколько времени вам приходится наблюдать этот феномен?
– Это, безусловно, призрак, мистер Эш? – вмешался в разговор Роберт.
– Это пока еще не установлено, – резко ответил Эш. – Так как долго, мисс Вебб?
– Уже несколько лет, да, многие годы.
– В таком случае почему только сейчас вы решили провести исследование?
И вновь за нее ответил Роберт.
– Ну... видите ли, до недавнего времени этот... феномен, так сказать, являлся только няне Тесс. А теперь все мы стали свидетелями этого явления.
Саймон зажал руками рот, пытаясь подавить смешок.
– Это что, шутка? – обернувшись к нему, поинтересовался Эш.
– Простите, пожалуйста, моего брата, – извинился за Саймона Роберт. – У него манера все превращать в шутку.
– Не у меня одного, – быстро отреагировал Саймон.
Старший брат никак не отозвался на его слова.
– Вы ведете себя невежливо по отношению к нашему гостю, – проворчала няня Тесс.
– Совершенно справедливый упрек, няня, – с улыбкой сказал Роберт и повернулся к Дэвиду. – Боюсь, няне Тесс пришлось многое испытать от наших глупых шуточек еще со времен нашего детства.
Иногда я удивляюсь, как ей удается терпеть нас столько лет.
– Кому-то нужно было это делать, – тихо, словно про себя, пробормотала няня Тесс. – Кому-то... – она снова опустила взгляд в тарелку с едва тронутым завтраком, как будто увидела там нечто интересное.
Эш тоже попытался приступить к завтраку, хотя аппетита совершенно не было.
– Вы сказали, что теперь вам всем пришлось повстречаться с тем, что вы называете призраком молодой девушки.
– И не однажды, – ответил за всех Роберт. – И все мы видели ее в разных концах дома. Но только няня встречала эту бедную неприкаянную душу за пределами дома.
– Почему вы называете ее “бедной”?
– А разве не таковы все они? Одинокие души, которым при тех или иных несчастливых или даже трагических обстоятельствах пришлось покинуть бренные тела. Я помню, что где-то даже читал об этом.
Эш спустился вниз и направился в сторону, ориентируясь на звук доносившихся оттуда приглушенных голосов. Кристина смеялась над какой-то репликой Саймона, а сидевший во главе стола Роберт улыбался, глядя на обоих. Когда Дэвид вошел, разговор немедленно прекратился.
– Доброе утро, мистер Эш, – приветствовал его Роберт и указал ему место рядом с няней Тесс, напротив своих младших брата и сестры. – Надеюсь, вам удалось выспаться после маленького печального происшествия прошлой ночью.
Эш отодвинул стул и сел.
– Э-э-э... да... я спал, – ответил он. – И все же я так и не смог понять, что же случилось. Я уверен, я настаиваю на том, что видел на улице девушку.
Все смотрели на него, не произнося ни слова.
– Хорошо, – сказал Дэвид, – допустим, в пруд меня столкнула собака. У меня нет никакой уверенности в этом вопросе, поэтому настаивать не буду. Но я твердо уверен в том, что от самого дома преследовал какую-то фигуру, это была молодая девушка. – Он поднял глаза. – Мне показалось, что это были вы, Кристина.
Она только посмотрела на Эша и ничего не сказала.
Воцарившееся за столом молчание прервал Саймон.
– Мне кажется, настало все-таки время рассказать нашему исследователю обо всем, что происходит в Эдбруке.
– Да, пожалуй, – после минутного колебания согласился с ним Роберт. – Мы воздержались от этого прошлой ночью, поскольку вы были несколько не в себе и потому, что вы сами запретили нам это делать, не позволили ничего вам рассказывать до поры до времени. И тем не менее думаю, что нам пора поговорить о наших призраках.
– Да, пора, – кивнул Эш.
– Что ж, в таком случае будет справедливо, если начнет няня. Она первая столкнулась с нашим призраком.
Все взоры обратились к тетушке, которая в этот момент встала из-за стола, чтобы принести Эшу завтрак. Она поставила перед ним тарелку с мизерной порцией яичницы с беконом и грибами и вновь села, опустив глаза и глядя в свою тарелку с недоеденным завтраком. Создавалось впечатление, что она не хочет ничего говорить.
– Ну давай же, няня, не стесняйся, – подбодрил ее Саймон. – Мистер Эш приехал сюда, чтобы помочь нам.
– Расскажите о том, что вы видели и пережили, мисс Вебб, – мягко попросил Эш. – Я не удивлюсь ничему из того, что вы скажете.
Она начала очень неуверенно и запинаясь:
– Я... я видела... несколько раз я видела призрак.
– Всегда в одном и том же месте? – уточнил Дэвид.
– Нет. В разных частях дома. И... и в парке.
– Около пруда?
– Да. Однажды, – ответила она, избегая встретиться с ним глазами.
Эш с мрачным выражением лица обвел всех взглядом.
– Как выглядел этот призрак? – спросил он, вновь поворачиваясь к няне Тесс.
– Это была девушка, – прошептала она. – Юная девушка.
Эш заметил, что Саймон и Кристина украдкой переглянулись и улыбнулись друг другу, но постарался скрыть свое раздражение.
– Одетая во что-то свободное, белое и легкое, похожее, скажем, на ночную рубашку... – сказал он, и слова его прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.
Няня Тесс кивнула, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
– Как долго?
– Простите? – она подняла на него непонимающий взгляд.
– Как долго все это продолжается? Сколько времени вам приходится наблюдать этот феномен?
– Это, безусловно, призрак, мистер Эш? – вмешался в разговор Роберт.
– Это пока еще не установлено, – резко ответил Эш. – Так как долго, мисс Вебб?
– Уже несколько лет, да, многие годы.
– В таком случае почему только сейчас вы решили провести исследование?
И вновь за нее ответил Роберт.
– Ну... видите ли, до недавнего времени этот... феномен, так сказать, являлся только няне Тесс. А теперь все мы стали свидетелями этого явления.
Саймон зажал руками рот, пытаясь подавить смешок.
– Это что, шутка? – обернувшись к нему, поинтересовался Эш.
– Простите, пожалуйста, моего брата, – извинился за Саймона Роберт. – У него манера все превращать в шутку.
– Не у меня одного, – быстро отреагировал Саймон.
Старший брат никак не отозвался на его слова.
– Вы ведете себя невежливо по отношению к нашему гостю, – проворчала няня Тесс.
– Совершенно справедливый упрек, няня, – с улыбкой сказал Роберт и повернулся к Дэвиду. – Боюсь, няне Тесс пришлось многое испытать от наших глупых шуточек еще со времен нашего детства.
Иногда я удивляюсь, как ей удается терпеть нас столько лет.
– Кому-то нужно было это делать, – тихо, словно про себя, пробормотала няня Тесс. – Кому-то... – она снова опустила взгляд в тарелку с едва тронутым завтраком, как будто увидела там нечто интересное.
Эш тоже попытался приступить к завтраку, хотя аппетита совершенно не было.
– Вы сказали, что теперь вам всем пришлось повстречаться с тем, что вы называете призраком молодой девушки.
– И не однажды, – ответил за всех Роберт. – И все мы видели ее в разных концах дома. Но только няня встречала эту бедную неприкаянную душу за пределами дома.
– Почему вы называете ее “бедной”?
– А разве не таковы все они? Одинокие души, которым при тех или иных несчастливых или даже трагических обстоятельствах пришлось покинуть бренные тела. Я помню, что где-то даже читал об этом.