Страница:
Бертрам изумленно взглянул на Улисса, который в ожидании сидел у двери, и сказал:
– Вы же не знаете, сэр! Я совсем обанкротился. Мне грозила тюрьма.
– Да, это я и предполагал, – ответил мистер Бьюмарис. – Поэтому и послал вам на следующее утро сто фунтов, а еще написал, что не собираюсь настаивать на возвращении мне той огромной суммы, которую вы проиграли. Конечно, надо было сказать вам об этом сразу, а еще лучше – с самого начала выставить вас из клуба. Но вы же помните, обстановка не позволяла…
– Мистер Бьюмарис, – с трудом проговорил Бертрам. – Я… я не могу сейчас вернуть вам долг, но клянусь – я расплачусь. Я собирался прийти к вам в четверг, объяснить все и… и попросить отсрочки.
– Понимаю, – кивнул мистер Бьюмарис. – Только не в моих правилах выигрывать крупные суммы у школьников, и я не собираюсь изменять своим принципам, даже если это бьет по вашему самолюбию. Давайте присядем. Или вы не доверяете здешним стульям?
– О! Извините! – пробормотал Бертрам, залившись краской. – Конечно! Я просто растерялся. Садитесь вот сюда, сэр! Может быть, вы хотите что-нибудь выпить? Здесь мало что могут предложить, только пиво и портер, и еще джин. Если вы, конечно, пьете джин…
– Конечно, не пью. А вы, судя по всему, не расставались с бутылкой все это время, с тех пор, как я видел вас в последний раз?
– Да… сначала я пил… бренди, а сейчас нет, – проговорил Бертрам, стыдливо опустив глаза.
– Чтобы пить бренди, которое продают в этом районе, надо иметь поистине железное здоровье, – заметил мистер Бьюмарис. – Какую сумму вы задолжали? Или не знаете?
– Знаю. Но ведь не вам платить эти деньги! – И вдруг страшная догадка пронзила его. Он с ужасом взглянул на своего гостя и спросил:
– Кто сказал вам, где меня найти?
– Ваш милый, но немного бестолковый друг, конечно.
– Скантоп? – недоверчиво спросил Бертрам. – Он? Действительно?
– Он. С вашей сестрой я этот вопрос еще не обсуждал, если вас волнует именно это!
– Откуда вы знаете, что она моя сестра? – подозрительно спросил Бертрам. – Или вам об этом тоже сказал Скантоп?
– Нет. Я сам сразу догадался. Где ваши счета? Давайте их сюда.
– Ни за что! – вспыхнул Бертрам. – Я, конечно, очень признателен вам, сэр, за вашу неслыханную доброту. Но такой дар я принять не могу! И потом, мы почти незнакомы. Не могу понять, почему вы так заботитесь обо мне?
– Да нет, мы с вами почти родственники, – объяснил мистер Бьюмарис. – Я собираюсь жениться на вашей сестре.
– Жениться на Белле?
– Конечно. Ведь это меняет дело, не так ли? Неужели вы думаете, что я могу выигрывать деньги у брата моей жены? А как допустить, чтобы мой шурин оказался в долговой тюрьме? Вы же должны понимать, какое положение в обществе я занимаю, дорогой мой.
Бертрам горько улыбнулся.
– Ах, вот оно что! Значит, она все-таки пошла к вам, и поэтому… Но если вы думаете, сэр, что я пал так низко… и позволил Белле принести себя в жертву ради своего благополучия…
Улисс тут же отреагировал на повышенный тон, подскочил к хозяину и зло залаял на Бертрама. Мистер Бьюмарис положил руку на голову пса и сказал:
– Ты прав, Улисс! Очень неприятно… Хорошую же оценку вы дали мне, молодой человек!
Смутившись, Бертрам пролепетал:
– Извините! Я только хотел сказать… Ведь она ничего не говорила мне!
– Правда? Какие бывают скрытные женщины, однако! Наверное, она сначала хочет сообщить эту новость своим родителям.
– Может быть… – с сомнением произнес Бертрам. – Но ведь она считала, что не может ни за кого выйти замуж, потому что… заставила всех думать, что у нее большое наследство…
– Но я-то так не думаю, – сказал мистер Бьюмарис.
– Да, я понимаю, – задумчиво протянул Бертрам. – Знаете, сэр, я очень рад, потому что мне показалось, что вы ей нравитесь больше других. Я… я желаю вам счастья. Согласен, что между нами теперь другие отношения. Но это касается только моего долга вам. А вот мои счета… Нет, я не могу позволить вам оплатить их…
– Давайте не будем снова обсуждать это, – поморщился мистер Бьюмарис. – Что же вы будете делать, если я не погашу ваши долги?
– Я собираюсь записаться в кавалерийский полк, если меня возьмут, – признался Бертрам. – Не под своим именем, конечно!
– Да, я думаю, кавалерийский полк – это то, что вам нужно, – сказал мистер Бьюмарис. – Только было бы гораздо лучше для вас и для всех нас, если бы вы служили там под своим именем, в чине корнета. Вы куда хотите? В гусарский полк?
От этих слов Бертрам сначала покраснел, потом побледнел и, судорожно сглотнув, наконец произнес:
– Неужели вы хотите сказать?.. После всего?.. Я… нет… Сэр, это правда?
– Да, конечно. Только дайте мне ваши счета.
– Нет, я не заслуживаю этого, – все еще не в силах прийти в себя, тихо проговорил Бертрам.
– Счета!
Бертрам, который уже погрузился в сладкие мечты, вздрогнул и сказал:
– Ах, счета! Да, они все здесь… Только вы будете шокированы, увидев, сколько я потратил, и…
– Ничто не может меня шокировать, – ответил мистер Бьюмарис, протягивая руку. Он положил пачку смятых бумаг в карман плаща и сказал:
– Я сделаю так, чтобы никто из ваших кредиторов не узнал, что не вы оплатили их. Вы должны еще кому-нибудь здесь, кроме счета за гостиницу?
Бертрам покачал головой.
– Нет. Белла отдала мне все деньги, какие у нее были, когда приходила ко мне, не сюда… Вы, боюсь, будете недовольны. Я тоже не хотел… Но этот бестолковый Феликс привел ее. Это было ужасное место. Но она пришла в эти трущобы. И во всем я виноват.
– Меня это тревожит, – сказал мистер Бьюмарис. – Надеюсь, она не присмотрела там какого-нибудь нищего, которого \ посчитает своим долгом облагодетельствовать?
– Не думаю, – ответил Бертрам. – Феликс, правда, сказал, что она разговаривала с одной женщиной, которую там все зовут Квартальной Сью. Эта пьянчужка давала своему ребенку джин, а Белла сунула ей шиллинг, чтобы та купила молока. И еще, сэр… Я очень жалею, что так вышло… Но Феликс сказал, они случайно столкнулись… там, на лестнице с… Пивной Кружкой… Ну, так зовут ту девушку, которая нашла меня, когда я ничего не соображал, и привела меня туда. Она… была очень добра ко мне, заботилась, по-своему, конечно. И Белла вбила себе в голову, что она должна этой… за то, что та смотрела за мной. Но все в порядке – я дал ей пять фунтов из тех денег, что Белла оставила мне.
– Господи, помоги! – простонал мистер Бьюмарис. – Она еще захочет, чтобы я приютил эту мадам! Как вы сказали? Пивная Кружка? О Господи!
– Да нет! Что вы, сэр! – воскликнул Бертрам. – Почему она захочет?
– Да потому, что это вошло у нее в привычку, – горько сказал мистер Бьюмарис. – Ведь я уже приютил этого пса!
– Вы хотите сказать, что Белла дала его вам? Очень нехорошо с ее стороны. Разве такая собака подходит вам, сэр?
– Весь Лондон считает, что не подходит. Даже хозяин этой таверны хотел выгнать его из бара. – Он достал бумажник и, вынув несколько купюр, положил их на стол:
– Вот возьмите: оплатите счет здесь, выкупите то, что заложили, и с первой же почтовой каретой возвращайтесь в Харрогит. По-моему, все экипажи на север идут рано утром, поэтому вам лучше провести ночь в гостинице, откуда они отправляются. Несколько дней на свежем воздухе пойдут вам на пользу, вы оправитесь после чрезмерного употребления бренди и, когда приедете домой, ваш отец ни о чем не догадается.
Бертрам хотел что-то сказать, но не смог, он снова попытался заговорить и, наконец, произнес хриплым голосом:
– Я… не… смогу отблагодарить вас, но знаю, что все это ради Беллы… Но я могу сделать одну вещь… и я сделаю это… Я обо всем расскажу отцу, сэр… и если он решит, что после всего, что я натворил, мне нельзя поступать в гусарский полк… Ну, что ж, так мне и надо!
– Да, – сказал мистер Бьюмарис, – это очень благородно. Но мне всегда казалось, что прежде чем признаваться в чем-то, надо подумать – не принесешь ли ты человеку своим признанием лишних страданий.
Бертрам задумался.
– Вы думаете, не нужно ничего говорить отцу, сэр?
– Не только думаю: я категорически запрещаю вам делать это!
– Но мне не хотелось бы обманывать отца, – покраснев, сказал Бертрам. – Понимаете…
– Очень хорошо понимаю. Достаточно того, что вы раскаялись. Дома скажете, что жили в Беркшире у Скантопа. И забудьте о том, что вообще были в Лондоне. – Он встал и протянул руку. – Мне пора. И перестаньте мучиться, будто вы нарушили все десять заповедей. В вашем положении мог оказаться любой парень, приехавший впервые в столицу. Ну, четверо из пяти – точно! Вы получили хороший урок и когда в следующий раз приедете в Лондон, будете умнее!
– Я никогда не посмею еще раз появиться здесь, – с грустью сказал Бертрам. – А вам спасибо за добрые слова.
– Чепуха! Несколько лет службы – и вы станете лихим красавцем-капитаном с пышными бакенбардами. Никто не узнает вас. Да, кстати, не беспокойте больше свою сестру: она очень занята сегодня. Я ей скажу, что вы благополучно отбыли в Йоркшир. Улисс, перестань чесаться! Что ж ты меня позоришь! Будь хоть чуть-чуть достоин своего хозяина! Да, мы сейчас пойдем, только не надо так неприлично скакать. – Он взял перчатки, пожал Бертраму руку и направился к двери, но вдруг, будто вспомнив что-то, засунул руку во внутренний карман и сказал:
– Общение с этим псом, который, я не сомневаюсь, водил дружбу со всеми городскими воришками, оказывает на меня дурное влияние. Ваши часы, Бертрам!
Глава 17
– Вы же не знаете, сэр! Я совсем обанкротился. Мне грозила тюрьма.
– Да, это я и предполагал, – ответил мистер Бьюмарис. – Поэтому и послал вам на следующее утро сто фунтов, а еще написал, что не собираюсь настаивать на возвращении мне той огромной суммы, которую вы проиграли. Конечно, надо было сказать вам об этом сразу, а еще лучше – с самого начала выставить вас из клуба. Но вы же помните, обстановка не позволяла…
– Мистер Бьюмарис, – с трудом проговорил Бертрам. – Я… я не могу сейчас вернуть вам долг, но клянусь – я расплачусь. Я собирался прийти к вам в четверг, объяснить все и… и попросить отсрочки.
– Понимаю, – кивнул мистер Бьюмарис. – Только не в моих правилах выигрывать крупные суммы у школьников, и я не собираюсь изменять своим принципам, даже если это бьет по вашему самолюбию. Давайте присядем. Или вы не доверяете здешним стульям?
– О! Извините! – пробормотал Бертрам, залившись краской. – Конечно! Я просто растерялся. Садитесь вот сюда, сэр! Может быть, вы хотите что-нибудь выпить? Здесь мало что могут предложить, только пиво и портер, и еще джин. Если вы, конечно, пьете джин…
– Конечно, не пью. А вы, судя по всему, не расставались с бутылкой все это время, с тех пор, как я видел вас в последний раз?
– Да… сначала я пил… бренди, а сейчас нет, – проговорил Бертрам, стыдливо опустив глаза.
– Чтобы пить бренди, которое продают в этом районе, надо иметь поистине железное здоровье, – заметил мистер Бьюмарис. – Какую сумму вы задолжали? Или не знаете?
– Знаю. Но ведь не вам платить эти деньги! – И вдруг страшная догадка пронзила его. Он с ужасом взглянул на своего гостя и спросил:
– Кто сказал вам, где меня найти?
– Ваш милый, но немного бестолковый друг, конечно.
– Скантоп? – недоверчиво спросил Бертрам. – Он? Действительно?
– Он. С вашей сестрой я этот вопрос еще не обсуждал, если вас волнует именно это!
– Откуда вы знаете, что она моя сестра? – подозрительно спросил Бертрам. – Или вам об этом тоже сказал Скантоп?
– Нет. Я сам сразу догадался. Где ваши счета? Давайте их сюда.
– Ни за что! – вспыхнул Бертрам. – Я, конечно, очень признателен вам, сэр, за вашу неслыханную доброту. Но такой дар я принять не могу! И потом, мы почти незнакомы. Не могу понять, почему вы так заботитесь обо мне?
– Да нет, мы с вами почти родственники, – объяснил мистер Бьюмарис. – Я собираюсь жениться на вашей сестре.
– Жениться на Белле?
– Конечно. Ведь это меняет дело, не так ли? Неужели вы думаете, что я могу выигрывать деньги у брата моей жены? А как допустить, чтобы мой шурин оказался в долговой тюрьме? Вы же должны понимать, какое положение в обществе я занимаю, дорогой мой.
Бертрам горько улыбнулся.
– Ах, вот оно что! Значит, она все-таки пошла к вам, и поэтому… Но если вы думаете, сэр, что я пал так низко… и позволил Белле принести себя в жертву ради своего благополучия…
Улисс тут же отреагировал на повышенный тон, подскочил к хозяину и зло залаял на Бертрама. Мистер Бьюмарис положил руку на голову пса и сказал:
– Ты прав, Улисс! Очень неприятно… Хорошую же оценку вы дали мне, молодой человек!
Смутившись, Бертрам пролепетал:
– Извините! Я только хотел сказать… Ведь она ничего не говорила мне!
– Правда? Какие бывают скрытные женщины, однако! Наверное, она сначала хочет сообщить эту новость своим родителям.
– Может быть… – с сомнением произнес Бертрам. – Но ведь она считала, что не может ни за кого выйти замуж, потому что… заставила всех думать, что у нее большое наследство…
– Но я-то так не думаю, – сказал мистер Бьюмарис.
– Да, я понимаю, – задумчиво протянул Бертрам. – Знаете, сэр, я очень рад, потому что мне показалось, что вы ей нравитесь больше других. Я… я желаю вам счастья. Согласен, что между нами теперь другие отношения. Но это касается только моего долга вам. А вот мои счета… Нет, я не могу позволить вам оплатить их…
– Давайте не будем снова обсуждать это, – поморщился мистер Бьюмарис. – Что же вы будете делать, если я не погашу ваши долги?
– Я собираюсь записаться в кавалерийский полк, если меня возьмут, – признался Бертрам. – Не под своим именем, конечно!
– Да, я думаю, кавалерийский полк – это то, что вам нужно, – сказал мистер Бьюмарис. – Только было бы гораздо лучше для вас и для всех нас, если бы вы служили там под своим именем, в чине корнета. Вы куда хотите? В гусарский полк?
От этих слов Бертрам сначала покраснел, потом побледнел и, судорожно сглотнув, наконец произнес:
– Неужели вы хотите сказать?.. После всего?.. Я… нет… Сэр, это правда?
– Да, конечно. Только дайте мне ваши счета.
– Нет, я не заслуживаю этого, – все еще не в силах прийти в себя, тихо проговорил Бертрам.
– Счета!
Бертрам, который уже погрузился в сладкие мечты, вздрогнул и сказал:
– Ах, счета! Да, они все здесь… Только вы будете шокированы, увидев, сколько я потратил, и…
– Ничто не может меня шокировать, – ответил мистер Бьюмарис, протягивая руку. Он положил пачку смятых бумаг в карман плаща и сказал:
– Я сделаю так, чтобы никто из ваших кредиторов не узнал, что не вы оплатили их. Вы должны еще кому-нибудь здесь, кроме счета за гостиницу?
Бертрам покачал головой.
– Нет. Белла отдала мне все деньги, какие у нее были, когда приходила ко мне, не сюда… Вы, боюсь, будете недовольны. Я тоже не хотел… Но этот бестолковый Феликс привел ее. Это было ужасное место. Но она пришла в эти трущобы. И во всем я виноват.
– Меня это тревожит, – сказал мистер Бьюмарис. – Надеюсь, она не присмотрела там какого-нибудь нищего, которого \ посчитает своим долгом облагодетельствовать?
– Не думаю, – ответил Бертрам. – Феликс, правда, сказал, что она разговаривала с одной женщиной, которую там все зовут Квартальной Сью. Эта пьянчужка давала своему ребенку джин, а Белла сунула ей шиллинг, чтобы та купила молока. И еще, сэр… Я очень жалею, что так вышло… Но Феликс сказал, они случайно столкнулись… там, на лестнице с… Пивной Кружкой… Ну, так зовут ту девушку, которая нашла меня, когда я ничего не соображал, и привела меня туда. Она… была очень добра ко мне, заботилась, по-своему, конечно. И Белла вбила себе в голову, что она должна этой… за то, что та смотрела за мной. Но все в порядке – я дал ей пять фунтов из тех денег, что Белла оставила мне.
– Господи, помоги! – простонал мистер Бьюмарис. – Она еще захочет, чтобы я приютил эту мадам! Как вы сказали? Пивная Кружка? О Господи!
– Да нет! Что вы, сэр! – воскликнул Бертрам. – Почему она захочет?
– Да потому, что это вошло у нее в привычку, – горько сказал мистер Бьюмарис. – Ведь я уже приютил этого пса!
– Вы хотите сказать, что Белла дала его вам? Очень нехорошо с ее стороны. Разве такая собака подходит вам, сэр?
– Весь Лондон считает, что не подходит. Даже хозяин этой таверны хотел выгнать его из бара. – Он достал бумажник и, вынув несколько купюр, положил их на стол:
– Вот возьмите: оплатите счет здесь, выкупите то, что заложили, и с первой же почтовой каретой возвращайтесь в Харрогит. По-моему, все экипажи на север идут рано утром, поэтому вам лучше провести ночь в гостинице, откуда они отправляются. Несколько дней на свежем воздухе пойдут вам на пользу, вы оправитесь после чрезмерного употребления бренди и, когда приедете домой, ваш отец ни о чем не догадается.
Бертрам хотел что-то сказать, но не смог, он снова попытался заговорить и, наконец, произнес хриплым голосом:
– Я… не… смогу отблагодарить вас, но знаю, что все это ради Беллы… Но я могу сделать одну вещь… и я сделаю это… Я обо всем расскажу отцу, сэр… и если он решит, что после всего, что я натворил, мне нельзя поступать в гусарский полк… Ну, что ж, так мне и надо!
– Да, – сказал мистер Бьюмарис, – это очень благородно. Но мне всегда казалось, что прежде чем признаваться в чем-то, надо подумать – не принесешь ли ты человеку своим признанием лишних страданий.
Бертрам задумался.
– Вы думаете, не нужно ничего говорить отцу, сэр?
– Не только думаю: я категорически запрещаю вам делать это!
– Но мне не хотелось бы обманывать отца, – покраснев, сказал Бертрам. – Понимаете…
– Очень хорошо понимаю. Достаточно того, что вы раскаялись. Дома скажете, что жили в Беркшире у Скантопа. И забудьте о том, что вообще были в Лондоне. – Он встал и протянул руку. – Мне пора. И перестаньте мучиться, будто вы нарушили все десять заповедей. В вашем положении мог оказаться любой парень, приехавший впервые в столицу. Ну, четверо из пяти – точно! Вы получили хороший урок и когда в следующий раз приедете в Лондон, будете умнее!
– Я никогда не посмею еще раз появиться здесь, – с грустью сказал Бертрам. – А вам спасибо за добрые слова.
– Чепуха! Несколько лет службы – и вы станете лихим красавцем-капитаном с пышными бакенбардами. Никто не узнает вас. Да, кстати, не беспокойте больше свою сестру: она очень занята сегодня. Я ей скажу, что вы благополучно отбыли в Йоркшир. Улисс, перестань чесаться! Что ж ты меня позоришь! Будь хоть чуть-чуть достоин своего хозяина! Да, мы сейчас пойдем, только не надо так неприлично скакать. – Он взял перчатки, пожал Бертраму руку и направился к двери, но вдруг, будто вспомнив что-то, засунул руку во внутренний карман и сказал:
– Общение с этим псом, который, я не сомневаюсь, водил дружбу со всеми городскими воришками, оказывает на меня дурное влияние. Ваши часы, Бертрам!
Глава 17
Тот короткий промежуток времени, который оставался до тайного бракосочетания, был заполнен у мистера Бьюмариса многочисленными хлопотами. Он дал указания кучеру и форейтору, ему даже пришлось выезжать за город. Однако он не предпринимал никаких шагов, чтобы получить специальное разрешение. А это означало, что церемония бракосочетания состоится в Гретне-Грин[3], чтобы избежать соблюдения подобающего такому случаю обряда, что, конечно, немало удивило бы его знакомых, которые и не подозревали о странном намерении Несравненного. Однако поведение мистера Быомариса ничем не отличалось от обычного, поэтому никто ни о чем не догадывался и не ломал голову над его столь необычной выходкой. И только будущая невеста в промежутках между светскими развлечениями предавалась глубоким размышлениям о предстоящем событии.
Арабелла, которая понятия не имела о том, как совершаются поспешные брак, не знала, что для этого необходимо специальное разрешение. Она, конечно, предполагала, что ей придется ехать в Гретне-Грин, и, понимая, что это вынужденная, хотя и очень неприятная необходимость, раз и навсегда запретила себе думать об этом. Для Арабеллы, которая всегда воспитывалась в строгости, тайное бракосочетание, несмотря на всю романтику, казалось поступком, глубоко безнравственным, заслуживающим серьезного осуждения. Как ей придется объяснять свое поведение отцу, она даже представить себе не могла. И только сознание того, что этим она поможет брату, поддерживало ее. Воспользовавшись несколькими минутами между возвращением с очередного увеселительного мероприятия, где она наблюдала запуск шара, и подготовкой к грандиозному балу, Арабелла написала письмо Бертраму, в котором просила его набраться терпения и пожить еще несколько дней в гостинице «Кок», пока у нее не появится возможность решить все проблемы сразу.
Мистера Бьюмариса она не видела до тех пор, пока они не встретились в саду «Воксхолл». Его не было на балу вечером, накануне их «побега», и девушка не знала, радоваться ей или огорчаться по этому поводу.
Планы леди Бридлингтон, как всегда, были весьма обширны, поэтому у Арабеллы почти не оставалось времени на размышления. У нее не было и часа, чтобы спокойно посидеть в своей комнате. А вернувшись с последнего бала, она сразу заснула и проснулась только утром, когда в комнату вошла Мария, чтобы поднять шторы на окнах. Этот день был также очень насыщенным, и не успела Арабелла опомниться, как пришло время одеваться к балу мистера Бьюмариса в «Воксхолле».
Случилось так, что, несмотря на многочисленные приглашения, которые постоянно приходили в дом на Парк-стрит, Арабелле до сих пор не приходилось бывать в этом знаменитом увеселительном саду. Они переплыли на лодке реку и подошли к находящимся у самой воды воротам. Не будь Арабелла так взволнована предстоящими событиями, картина, открывшаяся перед ней, наверняка поразила бы ее воображение. Сад, утопающий в зелени, был освещен, как сообщил Арабелле лорд Бридлингтон, тридцатью семью тысячами ламп, которые гирляндами висели вдоль аллей. Оркестр расположился в главной роще на открытой эстраде, украшенной сотнями огней. Был здесь и великолепный зеркальный павильон, а также огромный зал, где во время лондонского сезона давали концерты. А еще несколько огромных фонтанов. По бесчисленным аллеям прогуливались влюбленные пары.
Мистер Бьюмарис встретил своих гостей у входа и повел их в концертный зал. Было уже половина девятого. Арабелла боялась поднять на него глаза, но один раз все же мельком взглянула на него. Он улыбнулся ей, но поговорить им не удалось.
После первой части концерта, около десяти часов, дали звонок, и те посетители, которые не слушали музыку, хлынули с улицы в зал, чтобы посмотреть «Великую панораму». Арабелла, забыв о своих волнениях, не могла удержаться от восторженного восклицания, когда подняли темный занавес и перед ней открылось удивительное зрелище – сделанный в миниатюре сельский пейзаж с крошечным водопадом, водяной мельницей, мостиком, каретами и фургонами. Все выглядело, как настоящее. Слышался даже скрип колес и шум воды. Теперь она поняла, почему люди по несколько раз приходили в этот сад.
Когда занавес опустили, мистер Бьюмарис предложил своим гостям, не дожидаясь начала второй части концерта, пойти поужинать. Предложение было принято, и они пошли по одной из аллей к банкетному залу, который хозяин бала специально снял на этот вечер. Зал был расположен в очень удобном месте – в главной роще, откуда открывался прекрасный вид, и довольно далеко от эстрады, на которой расположился оркестр, так что можно было разговаривать совершенно спокойно, не повышая голоса. Ужины в «Воксхолле» всегда славились своей фирменной ветчиной и отменным пуншем, но мистер Бьюмарис заказал для гостей еще множество необыкновенных блюд, которые могли бы удовлетворить вкус любого гурмана. Даже Арабелла, у которой вот уже несколько дней совсем не было аппетита, с удовольствием отведала цыплят, которые готовились тут же на специальном приспособлении. Мистер Бьюмарис лично преподнес ей персик, и хотя Арабелла считала, что предстоящая «свадьба с побегом» еще не дает ему права на такую фамильярность, она решила пренебречь манерами и приняла из его рук фрукт, застенчиво и благодарно улыбнувшись. Почти весь ужин она просидела молча, что, конечно же, не ускользнуло бы от внимания лорда Бридлингтона, если бы он не был занят беседой с дамами. Упиваясь собственным красноречием, он рассказывал им об устройстве «Великой панорамы», об истории сада «Воксхолл», объясняя, каким образом название этого места связано с именем его бывшего владельца Фалько де Бреоти. И лишь изредка ему приходилось прерывать свою лекцию, чтобы поприветствовать знакомых. Леди Бридлингтон тоже слушала с большим вниманием, с улыбкой кивая головой. И даже мистер Бьюмарис, едва сдерживаясь, вставил несколько одобрительных замечаний. Так что лорд Бридлингтон был очень доволен собой и немного расстроился, когда хозяин вечера предложил пойти посмотреть фейерверк.
Лорд Бридлингтон взял Арабеллу под руку и повел ее туда, откуда фейерверк был виден лучше всего. Мистер Бьюмарис сопровождал леди Бридлингтон. Лорд Бридлингтон нашел два хороших места, но совершенно неожиданно для себя оказался вытесненным Несравненным. Как это получилось, он так и не понял. Пришлось ему присоединиться к матери, которая была недовольна открывшимся видом и ворчливо просила сына подыскать ей другое место, где не будет «вон той полной дамы, заслонившей своими перьями полнеба».
Раздался первый залп, и Арабелла тотчас забыла все свои тревоги. Она в восторге захлопала в ладоши, увидев, как темное небо над головой расцвечивается тысячами огней. Мистер Бьюмарис, не раз любовавшийся фейерверками, испытывал гораздо большее удовольствие, глядя на восторженную Арабеллу. Но вскоре ему пришлось оторвать взгляд от ее восхищенного лица. Он посмотрел на часы и тихо сказал:
– Нам пора, мисс Таллант!
Эти слова мгновенно вернули Арабеллу в действительность. Ей вдруг отчаянно захотелось сказать ему, что она передумала. Но тут же перед ее глазами возник несчастный Бертрам, и она, пересилив себя, ответила:
– Да? Уже пора? Хорошо, идемте.
Уйти незаметно оказалось совсем не трудно, поскольку все любовались гигантским «огненным колесом». Арабелла положила холодную от волнения ладонь на руку мистера Бьюмариса, и он повел ее вниз по аллее, мимо фонтана Нептуна, к тому выходу, возле которого стояли экипажи в ожидании своих хозяев, и среди них – карета мистера Бьюмариса, запряженная парой нетерпеливых лошадей, с восседающим на козлах главным кучером и одним форейтором. Ни один из них не удивился, увидев своего хозяина под руку с дамой. Они вели себя так, будто каждый день возили влюбленных в Гретне-Грин. Арабелла же боялась поднять глаза. Кучер и форейтор тут же сняли накидки со спин лошадей, откинули подножку, открыли двери и мистер Бьюмарис помог невесте сесть в роскошную карету. Все это они сделали так быстро, что Арабелла не успела заметить, был ли прикреплен к карете какой-нибудь багаж. Мистер Бьюмарис сказал несколько слов кучеру, а потом сел рядом с Арабеллой на мягкое сиденье. Форейтор закрыл двери, прыгнул в седло, и экипаж тронулся в путь.
Мистер Бьюмарис прикрыл ноги Арабеллы легким ковриком и сказал:
– У меня здесь есть теплая накидка. Дать вам?
– Нет-нет, спасибо! Мне не холодно! – быстро ответила Арабелла.
Он взял ее руку и поцеловал. Через некоторое время она высвободила руку, отчаянно пытаясь придумать тему для разговора, чтобы прервать неловкое молчание.
– Какая замечательная у вас карета, сэр! – сказала наконец она.
– Я рад, что вам нравится, мадемуазель, – в тон ей ответил мистер Бьюмарис. – Ведь мы оба терпеть не можем наемные экипажи. Я хорошо помню об этом.
– Мы? – неуверенно переспросила она. – Ах, да…
– Помните, в нашу первую встречу мы обменялись мнениями по этому поводу?
Воспоминание об их первом разговоре лишило Арабеллу дара речи. Мистер Бьюмарис, понимая ее состояние, не стал настаивать на ответе, и заговорил о том концерте, который они слушали сегодня вечером. Арабелла, осознав вдруг, что она едет в закрытой карете со своим женихом неизвестно куда, очень испугалась и была благодарна мистеру Бьюмарису за то, что в этой необычной обстановке он вел себя очень просто – будто, как обычно, провожал ее домой после очередного увеселительного мероприятия. Она очень боялась, что он начнет приставать к ней. У нее, конечно, не было опыта в таких делах, но ей казалось, что джентльмен, который везет невесту на тайное бракосочетание, захочет от нее большего, чем простая вежливая беседа. А ведь еще неделю назад, лежа на мокрой от слез подушке в своей спальне, она думала о том, что не было бы для нее большего счастья, чем оказаться в его объятиях.
Мистер Бьюмарис, видя, что Арабелла не отвечает на его вопросы, оставил попытку вовлечь ее в разговор. Он откинулся на спинку мягкого сиденья и, сев вполоборота, стал разглядывать ее лицо, освещенное лунным светом, пробивавшимся сквозь окна кареты. А Арабелла даже и не заметила, что он замолчал. Она сидела, напряженно выпрямившись, ухватившись одной рукой за ремешок, прикрепленный к двери кареты, погруженная в свои мысли. Скоро колеса перестали греметь по булыжной мостовой, и Арабелла поняла, что они уже выехали за город. Она понятия не имела, куда ее везут. Впрочем, это мало волновало ее. Гораздо больше мучило ее сознание того, что она совершает непростительный поступок. С отвращением думала Арабелла о своей двуличности, об этой свадьбе с мистером Бьюмарисом, который не знает, как нечестно она использует его расположение к ней. Вряд ли он простит ее когда-нибудь за это. Охваченная этими горькими мыслями, Арабелла невольно всхлипнула. И тотчас мистер Бьюмарис озабоченно спросил:
– Что случилось, любовь моя?
– Ничего! Ничего! – прошептала девушка, едва справляясь со своим волнением.
К счастью, он не стал больше ни о чем спрашивать. И Арабелла в порыве раскаянья подумала, какой замечательный человек мистер Бьюмарис – самый лучший из всех, кого она знала. Такой тактичный и такой добрый! Что она скажет ему после свадьбы? Как попросит простить ее брату карточный долг? А ведь еще нужно сто фунтов, чтобы оплатить счета Бертрама… Какими словами она объяснит, что это крайне необходимо? Как же она могла решиться на такой поступок? Ведь после признания уже невозможно будет доказать, что она действительно любит его.
Эти страшные мысли одна за другой промелькнули в голове Арабеллы. Экипаж начал замедлять движение и вдруг остановился, круто развернувшись. Арабелла не упала на мистера Бьюмариса только благодаря тому, что держалась за ремешок на дверях кареты. И тут она испуганно повернулась к своему обманутому жениху и, задыхаясь, проговорила:
– Я не могу! Не могу! Мистер Бьюмарис, извините, но произошла ошибка! Пожалуйста, отвезите меня назад в Лондон! Пожалуйста!
Мистер Бьюмарис, казалось, ничуть не удивившись, спокойно ответил:
– Может быть, мы обсудим это в более подходящей обстановке? Разрешите, моя дорогая, я помогу вам выйти!
– Пожалуйста, отвезите меня назад. Я… я вообще не хочу этой тайной свадьбы! – настойчиво прошептала Арабелла.
– Хорошо, пусть ее не будет! – успокаивающе произнес мистер Бьюмарис. – Я и сам, признаться, думаю, что нам незачем все так усложнять. Пойдемте!
Арабелла не знала, как поступить. Но потом решила, что он, наверное, хочет дать отдых лошадям, и послушно вышла из кареты. Она увидела огромное здание, не похожее на гостиницу, потому что в окнах не горел свет, да и двора не было. Несколько широких каменных ступеней вели к приоткрытой двери. Сквозь щель пробивался свет, который падал на две изящные клумбы, расположенные по обеим сторонам входа. Арабелла поняла, что это жилой дом, и очень удивилась. Но мистер Бьюмарис уже повел ее по ступенькам и они оказались в шикарно обставленной прихожей, освещенной красивыми настенными канделябрами. Пожилой дворецкий поклонился и сказал:
– Добрый вечер, сэр!
Лакей в ливрее снял с мистера Бьюмариса плащ и взял его шляпу и перчатки.
Онемевшая от удивления Арабелла стояла неподвижно. И вдруг она вспомнила спокойные слова мистера Бьюмариса о том, что тайного бракосочетания не будет. Страшная догадка пронзила ее. Она повернула к нему свое бледное, испуганное лицо. Он улыбнулся ей, но сказать ничего не успел. Дворецкий сообщил, что желтая гостиная готова. В прихожей появилась представительного вида экономка с накрахмаленной наколкой в седых волосах. Она поклонилась Арабелле и сказала:
– Добрый вечер, мисс! Добрый вечер, мистер Роберт! Проводите мисс в гостиную, а я распоряжусь, чтобы внесли ее багаж. Там, в гостиной, камин. Мисс, наверное, вся продрогла. Ведь уже очень поздно. Разрешите я сниму с вас накидку и принесу стакан горячего молока. Вы сразу согреетесь.
Стакан горячего молока никак не вязался с жуткой картиной соблазнения и изнасилования, которая представилась ей в самом начале, и Арабелла немного успокоилась.
Один из лакеев открыл дверь. Мистер Бьюмарис взял холодную дрожащую руку Арабеллы и сказал:
– Я хочу, чтобы вы знали, дорогая, мисс Уотчет мой старинный друг и союзник!
– Мистер Роберт, я очень рада видеть вас здесь, и мисс тоже. Только, мисс, не позволяйте ему долго задерживать вас. Вам надо лечь в постель.
Арабелла со страхом подумала, что у мистера Роберта, возможно, как раз противоположные намерения, но заставила себя улыбнуться и что-то сказала тихим голосом. Он повел ее в роскошно обставленную гостиную. Дверь за ними закрылась. Мистер Бьюмарис придвинул к камину стул и сказал:
– Садитесь сюда, мисс Таллант! Знаете, я очень рад, что вы в конце концов приняли решение отказаться от этой «свадьбы с побегом». Честно говоря, есть одно обстоятельство, из-за которого мне не хотелось бы надолго уезжать из Лондона, тем более в Шотландию, ведь поездка туда и обратно займет не меньше шести дней.
– Обстоятельство? – спросила Арабелла, сидя на краешке стула в напряженной позе и недоверчиво взглянув на мистера Бьюмариса.
– Да. Это Улисс.
– Улисс? – недоуменно переспросила она. Глаза ее округлились от удивления.
– Тот зверь, которого вы мне подарили, – напомнил мистер Бьюмарис. – К сожалению, он так привязался ко мне, что, если я не ночую дома хотя бы один день, он совершенно перестает есть и доводит себя до полного истощения. А брать его с собой… Сами понимаете. Я еще не слышал, чтобы кто-нибудь возил с собой в Гретне-Грин собаку…
Арабелла, которая понятия не имела о том, как совершаются поспешные брак, не знала, что для этого необходимо специальное разрешение. Она, конечно, предполагала, что ей придется ехать в Гретне-Грин, и, понимая, что это вынужденная, хотя и очень неприятная необходимость, раз и навсегда запретила себе думать об этом. Для Арабеллы, которая всегда воспитывалась в строгости, тайное бракосочетание, несмотря на всю романтику, казалось поступком, глубоко безнравственным, заслуживающим серьезного осуждения. Как ей придется объяснять свое поведение отцу, она даже представить себе не могла. И только сознание того, что этим она поможет брату, поддерживало ее. Воспользовавшись несколькими минутами между возвращением с очередного увеселительного мероприятия, где она наблюдала запуск шара, и подготовкой к грандиозному балу, Арабелла написала письмо Бертраму, в котором просила его набраться терпения и пожить еще несколько дней в гостинице «Кок», пока у нее не появится возможность решить все проблемы сразу.
Мистера Бьюмариса она не видела до тех пор, пока они не встретились в саду «Воксхолл». Его не было на балу вечером, накануне их «побега», и девушка не знала, радоваться ей или огорчаться по этому поводу.
Планы леди Бридлингтон, как всегда, были весьма обширны, поэтому у Арабеллы почти не оставалось времени на размышления. У нее не было и часа, чтобы спокойно посидеть в своей комнате. А вернувшись с последнего бала, она сразу заснула и проснулась только утром, когда в комнату вошла Мария, чтобы поднять шторы на окнах. Этот день был также очень насыщенным, и не успела Арабелла опомниться, как пришло время одеваться к балу мистера Бьюмариса в «Воксхолле».
Случилось так, что, несмотря на многочисленные приглашения, которые постоянно приходили в дом на Парк-стрит, Арабелле до сих пор не приходилось бывать в этом знаменитом увеселительном саду. Они переплыли на лодке реку и подошли к находящимся у самой воды воротам. Не будь Арабелла так взволнована предстоящими событиями, картина, открывшаяся перед ней, наверняка поразила бы ее воображение. Сад, утопающий в зелени, был освещен, как сообщил Арабелле лорд Бридлингтон, тридцатью семью тысячами ламп, которые гирляндами висели вдоль аллей. Оркестр расположился в главной роще на открытой эстраде, украшенной сотнями огней. Был здесь и великолепный зеркальный павильон, а также огромный зал, где во время лондонского сезона давали концерты. А еще несколько огромных фонтанов. По бесчисленным аллеям прогуливались влюбленные пары.
Мистер Бьюмарис встретил своих гостей у входа и повел их в концертный зал. Было уже половина девятого. Арабелла боялась поднять на него глаза, но один раз все же мельком взглянула на него. Он улыбнулся ей, но поговорить им не удалось.
После первой части концерта, около десяти часов, дали звонок, и те посетители, которые не слушали музыку, хлынули с улицы в зал, чтобы посмотреть «Великую панораму». Арабелла, забыв о своих волнениях, не могла удержаться от восторженного восклицания, когда подняли темный занавес и перед ней открылось удивительное зрелище – сделанный в миниатюре сельский пейзаж с крошечным водопадом, водяной мельницей, мостиком, каретами и фургонами. Все выглядело, как настоящее. Слышался даже скрип колес и шум воды. Теперь она поняла, почему люди по несколько раз приходили в этот сад.
Когда занавес опустили, мистер Бьюмарис предложил своим гостям, не дожидаясь начала второй части концерта, пойти поужинать. Предложение было принято, и они пошли по одной из аллей к банкетному залу, который хозяин бала специально снял на этот вечер. Зал был расположен в очень удобном месте – в главной роще, откуда открывался прекрасный вид, и довольно далеко от эстрады, на которой расположился оркестр, так что можно было разговаривать совершенно спокойно, не повышая голоса. Ужины в «Воксхолле» всегда славились своей фирменной ветчиной и отменным пуншем, но мистер Бьюмарис заказал для гостей еще множество необыкновенных блюд, которые могли бы удовлетворить вкус любого гурмана. Даже Арабелла, у которой вот уже несколько дней совсем не было аппетита, с удовольствием отведала цыплят, которые готовились тут же на специальном приспособлении. Мистер Бьюмарис лично преподнес ей персик, и хотя Арабелла считала, что предстоящая «свадьба с побегом» еще не дает ему права на такую фамильярность, она решила пренебречь манерами и приняла из его рук фрукт, застенчиво и благодарно улыбнувшись. Почти весь ужин она просидела молча, что, конечно же, не ускользнуло бы от внимания лорда Бридлингтона, если бы он не был занят беседой с дамами. Упиваясь собственным красноречием, он рассказывал им об устройстве «Великой панорамы», об истории сада «Воксхолл», объясняя, каким образом название этого места связано с именем его бывшего владельца Фалько де Бреоти. И лишь изредка ему приходилось прерывать свою лекцию, чтобы поприветствовать знакомых. Леди Бридлингтон тоже слушала с большим вниманием, с улыбкой кивая головой. И даже мистер Бьюмарис, едва сдерживаясь, вставил несколько одобрительных замечаний. Так что лорд Бридлингтон был очень доволен собой и немного расстроился, когда хозяин вечера предложил пойти посмотреть фейерверк.
Лорд Бридлингтон взял Арабеллу под руку и повел ее туда, откуда фейерверк был виден лучше всего. Мистер Бьюмарис сопровождал леди Бридлингтон. Лорд Бридлингтон нашел два хороших места, но совершенно неожиданно для себя оказался вытесненным Несравненным. Как это получилось, он так и не понял. Пришлось ему присоединиться к матери, которая была недовольна открывшимся видом и ворчливо просила сына подыскать ей другое место, где не будет «вон той полной дамы, заслонившей своими перьями полнеба».
Раздался первый залп, и Арабелла тотчас забыла все свои тревоги. Она в восторге захлопала в ладоши, увидев, как темное небо над головой расцвечивается тысячами огней. Мистер Бьюмарис, не раз любовавшийся фейерверками, испытывал гораздо большее удовольствие, глядя на восторженную Арабеллу. Но вскоре ему пришлось оторвать взгляд от ее восхищенного лица. Он посмотрел на часы и тихо сказал:
– Нам пора, мисс Таллант!
Эти слова мгновенно вернули Арабеллу в действительность. Ей вдруг отчаянно захотелось сказать ему, что она передумала. Но тут же перед ее глазами возник несчастный Бертрам, и она, пересилив себя, ответила:
– Да? Уже пора? Хорошо, идемте.
Уйти незаметно оказалось совсем не трудно, поскольку все любовались гигантским «огненным колесом». Арабелла положила холодную от волнения ладонь на руку мистера Бьюмариса, и он повел ее вниз по аллее, мимо фонтана Нептуна, к тому выходу, возле которого стояли экипажи в ожидании своих хозяев, и среди них – карета мистера Бьюмариса, запряженная парой нетерпеливых лошадей, с восседающим на козлах главным кучером и одним форейтором. Ни один из них не удивился, увидев своего хозяина под руку с дамой. Они вели себя так, будто каждый день возили влюбленных в Гретне-Грин. Арабелла же боялась поднять глаза. Кучер и форейтор тут же сняли накидки со спин лошадей, откинули подножку, открыли двери и мистер Бьюмарис помог невесте сесть в роскошную карету. Все это они сделали так быстро, что Арабелла не успела заметить, был ли прикреплен к карете какой-нибудь багаж. Мистер Бьюмарис сказал несколько слов кучеру, а потом сел рядом с Арабеллой на мягкое сиденье. Форейтор закрыл двери, прыгнул в седло, и экипаж тронулся в путь.
Мистер Бьюмарис прикрыл ноги Арабеллы легким ковриком и сказал:
– У меня здесь есть теплая накидка. Дать вам?
– Нет-нет, спасибо! Мне не холодно! – быстро ответила Арабелла.
Он взял ее руку и поцеловал. Через некоторое время она высвободила руку, отчаянно пытаясь придумать тему для разговора, чтобы прервать неловкое молчание.
– Какая замечательная у вас карета, сэр! – сказала наконец она.
– Я рад, что вам нравится, мадемуазель, – в тон ей ответил мистер Бьюмарис. – Ведь мы оба терпеть не можем наемные экипажи. Я хорошо помню об этом.
– Мы? – неуверенно переспросила она. – Ах, да…
– Помните, в нашу первую встречу мы обменялись мнениями по этому поводу?
Воспоминание об их первом разговоре лишило Арабеллу дара речи. Мистер Бьюмарис, понимая ее состояние, не стал настаивать на ответе, и заговорил о том концерте, который они слушали сегодня вечером. Арабелла, осознав вдруг, что она едет в закрытой карете со своим женихом неизвестно куда, очень испугалась и была благодарна мистеру Бьюмарису за то, что в этой необычной обстановке он вел себя очень просто – будто, как обычно, провожал ее домой после очередного увеселительного мероприятия. Она очень боялась, что он начнет приставать к ней. У нее, конечно, не было опыта в таких делах, но ей казалось, что джентльмен, который везет невесту на тайное бракосочетание, захочет от нее большего, чем простая вежливая беседа. А ведь еще неделю назад, лежа на мокрой от слез подушке в своей спальне, она думала о том, что не было бы для нее большего счастья, чем оказаться в его объятиях.
Мистер Бьюмарис, видя, что Арабелла не отвечает на его вопросы, оставил попытку вовлечь ее в разговор. Он откинулся на спинку мягкого сиденья и, сев вполоборота, стал разглядывать ее лицо, освещенное лунным светом, пробивавшимся сквозь окна кареты. А Арабелла даже и не заметила, что он замолчал. Она сидела, напряженно выпрямившись, ухватившись одной рукой за ремешок, прикрепленный к двери кареты, погруженная в свои мысли. Скоро колеса перестали греметь по булыжной мостовой, и Арабелла поняла, что они уже выехали за город. Она понятия не имела, куда ее везут. Впрочем, это мало волновало ее. Гораздо больше мучило ее сознание того, что она совершает непростительный поступок. С отвращением думала Арабелла о своей двуличности, об этой свадьбе с мистером Бьюмарисом, который не знает, как нечестно она использует его расположение к ней. Вряд ли он простит ее когда-нибудь за это. Охваченная этими горькими мыслями, Арабелла невольно всхлипнула. И тотчас мистер Бьюмарис озабоченно спросил:
– Что случилось, любовь моя?
– Ничего! Ничего! – прошептала девушка, едва справляясь со своим волнением.
К счастью, он не стал больше ни о чем спрашивать. И Арабелла в порыве раскаянья подумала, какой замечательный человек мистер Бьюмарис – самый лучший из всех, кого она знала. Такой тактичный и такой добрый! Что она скажет ему после свадьбы? Как попросит простить ее брату карточный долг? А ведь еще нужно сто фунтов, чтобы оплатить счета Бертрама… Какими словами она объяснит, что это крайне необходимо? Как же она могла решиться на такой поступок? Ведь после признания уже невозможно будет доказать, что она действительно любит его.
Эти страшные мысли одна за другой промелькнули в голове Арабеллы. Экипаж начал замедлять движение и вдруг остановился, круто развернувшись. Арабелла не упала на мистера Бьюмариса только благодаря тому, что держалась за ремешок на дверях кареты. И тут она испуганно повернулась к своему обманутому жениху и, задыхаясь, проговорила:
– Я не могу! Не могу! Мистер Бьюмарис, извините, но произошла ошибка! Пожалуйста, отвезите меня назад в Лондон! Пожалуйста!
Мистер Бьюмарис, казалось, ничуть не удивившись, спокойно ответил:
– Может быть, мы обсудим это в более подходящей обстановке? Разрешите, моя дорогая, я помогу вам выйти!
– Пожалуйста, отвезите меня назад. Я… я вообще не хочу этой тайной свадьбы! – настойчиво прошептала Арабелла.
– Хорошо, пусть ее не будет! – успокаивающе произнес мистер Бьюмарис. – Я и сам, признаться, думаю, что нам незачем все так усложнять. Пойдемте!
Арабелла не знала, как поступить. Но потом решила, что он, наверное, хочет дать отдых лошадям, и послушно вышла из кареты. Она увидела огромное здание, не похожее на гостиницу, потому что в окнах не горел свет, да и двора не было. Несколько широких каменных ступеней вели к приоткрытой двери. Сквозь щель пробивался свет, который падал на две изящные клумбы, расположенные по обеим сторонам входа. Арабелла поняла, что это жилой дом, и очень удивилась. Но мистер Бьюмарис уже повел ее по ступенькам и они оказались в шикарно обставленной прихожей, освещенной красивыми настенными канделябрами. Пожилой дворецкий поклонился и сказал:
– Добрый вечер, сэр!
Лакей в ливрее снял с мистера Бьюмариса плащ и взял его шляпу и перчатки.
Онемевшая от удивления Арабелла стояла неподвижно. И вдруг она вспомнила спокойные слова мистера Бьюмариса о том, что тайного бракосочетания не будет. Страшная догадка пронзила ее. Она повернула к нему свое бледное, испуганное лицо. Он улыбнулся ей, но сказать ничего не успел. Дворецкий сообщил, что желтая гостиная готова. В прихожей появилась представительного вида экономка с накрахмаленной наколкой в седых волосах. Она поклонилась Арабелле и сказала:
– Добрый вечер, мисс! Добрый вечер, мистер Роберт! Проводите мисс в гостиную, а я распоряжусь, чтобы внесли ее багаж. Там, в гостиной, камин. Мисс, наверное, вся продрогла. Ведь уже очень поздно. Разрешите я сниму с вас накидку и принесу стакан горячего молока. Вы сразу согреетесь.
Стакан горячего молока никак не вязался с жуткой картиной соблазнения и изнасилования, которая представилась ей в самом начале, и Арабелла немного успокоилась.
Один из лакеев открыл дверь. Мистер Бьюмарис взял холодную дрожащую руку Арабеллы и сказал:
– Я хочу, чтобы вы знали, дорогая, мисс Уотчет мой старинный друг и союзник!
– Мистер Роберт, я очень рада видеть вас здесь, и мисс тоже. Только, мисс, не позволяйте ему долго задерживать вас. Вам надо лечь в постель.
Арабелла со страхом подумала, что у мистера Роберта, возможно, как раз противоположные намерения, но заставила себя улыбнуться и что-то сказала тихим голосом. Он повел ее в роскошно обставленную гостиную. Дверь за ними закрылась. Мистер Бьюмарис придвинул к камину стул и сказал:
– Садитесь сюда, мисс Таллант! Знаете, я очень рад, что вы в конце концов приняли решение отказаться от этой «свадьбы с побегом». Честно говоря, есть одно обстоятельство, из-за которого мне не хотелось бы надолго уезжать из Лондона, тем более в Шотландию, ведь поездка туда и обратно займет не меньше шести дней.
– Обстоятельство? – спросила Арабелла, сидя на краешке стула в напряженной позе и недоверчиво взглянув на мистера Бьюмариса.
– Да. Это Улисс.
– Улисс? – недоуменно переспросила она. Глаза ее округлились от удивления.
– Тот зверь, которого вы мне подарили, – напомнил мистер Бьюмарис. – К сожалению, он так привязался ко мне, что, если я не ночую дома хотя бы один день, он совершенно перестает есть и доводит себя до полного истощения. А брать его с собой… Сами понимаете. Я еще не слышал, чтобы кто-нибудь возил с собой в Гретне-Грин собаку…