Хейер Джорджетт. Тупое орудие

   На прямые и наводящие вопросы она отвечала, что нет, не знает никого, кто питал бы дурные чувства к ее брату. Она полагает, что убийца, должно быть, один из тех страшных маньяков, о которых пишется в газетах.
   Не без труда закончив разговор, сержант ушел. Тетя и племянник остались одни в гостиной.
   – У меня такое чувство, что все это ужасный кошмар! – сказала мисс Флетчер, кладя руку себе на лоб. – В прихожей полицейский, и кабинет милого Эрни заперт!
   – А это вас смущает? – спросил Невил. – Там что-то, что вы хотели бы уничтожить?
   – Это было бы бесчестно, – сказала мисс Флетчер. – Но я уверена, Эрни предпочел бы, чтобы посторонние не совали нос в его дела. Конечно, я бы не уничтожила ничего важного, но я уверена, там и нет ничего такого. Но ты сам знаешь, милый, каковы мужчины, даже лучшие из них.
   – Не знаю, расскажите, пожалуйста!
   – Ну, – сказала мисс Флетчер, – на Ту Сторону жизни Мужчин принято закрывать глаза, но я опасаюсь, Невил, что там были Женщины. И некоторые из них, по-моему, – хотя, конечно, я этого точно не знаю, – не были Порядочными Женщинами.
   – Мужчины такие чудные, – промурлыкал Невил.
   – Да, милый, и, естественно, я благодарна судьбе, потому что одно время я была уверена, что Эрни поймают.
   – Поймают?
   – В сети брака, – объяснила мисс Флетчер. – Для меня это был бы ужасный удар. Только, к счастью, он был не слишком-то постоянен.
   Невил взглянул на нее с изумлением. Она грустно улыбнулась ему, очевидно не подозревая, что сказано нечто примечательное. Она казалась воплощенной респектабельностью, эта пожилая, поблекшая дама с редкими седыми волосами, кроткими, покрасневшими от слез глазами и поджатыми губами, к которым не прикасалась губная помада.
   – Я решительно выбит из колеи, – сказал Невил. – Пожалуй, я пойду спать.
   – Ах, милый, это из-за того, что я тебе наговорила? – сказала она с сочувствием. – Но это все равно бы вышло на свет, и ты бы раньше или позже узнал об этом.
   – Только не про моего дядю, тетя! – сказал Невил.
   – Ты иногда говоришь такие странные вещи, милый, – сказала она. – Впрочем, это неудивительно – ты переутомился. Не надо ли предложить тому полицейскому кофе?
   Он предоставил ей поговорить в прихожей с дежурившим полицейским, а сам поднялся в свою комнату. Через несколько минут тетя постучала в его дверь и осведомилась, хорошо ли он себя чувствует. Он ответил, что хорошо, что уже засыпает, и пожелал ей спокойной ночи. Мисс Флетчер пожелала ему того же и пообещала больше его не тревожить, после чего удалилась в свою спальню в противоположной части дома.
   Невил Флетчер запер дверь комнаты, вылез из окна и по толстой водосточной трубе добрался до крыши веранды, примыкавшей к гостиной, и затем спустился на землю.
   Лунный свет заливал сад. Опасаясь, что за калиткой могут присматривать, Невил прошел к дальней ограде сада, выходившей на Арден-роуд. Перелезть ее по шпалерам было пустячное дело. Невил добрался доверху и спрыгнул наземь с легкостью хорошо тренированного спортсмена. Закурив сигарету, он зашагал в западном направлении. Очень скоро он оказался в переулке, параллельном Мейпл-гроуву, где вошел в первые от угла ворота. Большой квадратный дом четко рисовался на фоне лунного неба, в нескольких окнах сквозь занавески был виден свет. Стеклянная дверь в сад справа от входа стояла распахнутая. Невил подошел к ней, раздвинул портьеры и заглянул в комнату.
   За секретером с ручкой в руке сидела женщина, свет настольной лампы словно воспламенял ее золотистые волосы. Она была в вечернем платье, через спинку ее стула свешивался парчовый плащ. Невил с минуту задумчиво наблюдал за ней, а затем вошел в комнату.
   Она быстро вскинула голову и ахнула от неожиданности. Испуг в ее глазах почти мгновенно сменился облегчением. Краска прилила к ее миловидному лицу, она прижала руку к груди и еле слышно сказала:
   – Невил, как ты меня напугал!
   – Это пустяк по сравнению с тем, что я только что пережил, – ответил Невил. – Такая чехарда в Трейстоунз «, дорогая моя, я тебе расскажу – ты не поверишь.
   Она захлопнула бювар на недописанном письме.
   – Ты их не получил? – В ее голосе нетерпение смешивалось с недоверием.
   – Я получил хорошую нервотрепку, – ответил Невил. Он подошел к ней и, к ее изумлению, опустился на колено.
   – Невил, ты что?
   – Посмотрим-ка на твою ножку, радость моя. – Он обхватил ее лодыжку, поднял и осмотрел лайковую туфельку. – О, моя душа – провидица! Итак, мы в грязи, как и эти прелестные башмачки! – Он отпустил ее ногу и встал.
   Ее глаза расширились от мгновенной тревоги. Она глянула на свои туфли и закрыла их складками платья.
   – Что это значит?
   – Помолчи, драгоценная. Ты сегодня ходила к Эрни и пряталась за кустом у его кабинета.
   – Откуда ты знаешь? – быстро спросила она.
   – Интуиция. Могла бы предоставить все мне. Зачем затягивать меня в это дело, когда ты сама собираешься в него лезть? Одному Богу известно, как мне не хотелось.
   – В том-то и дело. Я понимала, что от тебя не будет пользы. Ты такой ненадежный, и я знала, что ты с самого начала был против.
   – И был, и есть, и вообще ненадежный, но все равно дьявольски глупо не дать мне шанса проявить себя. Кстати, ты-то их получила?
   – Нет. Он только… рассмеялся и… Ну, ты представляешь себе.
   – Разве не мило! – воскликнул Невил. – А ты, случаем, не стукнула его по голове?
   – Не говори глупостей! – нетерпеливо сказала она.
   – Если это лицедейство, ты играешь отлично. – Невил критически оглядел ее. – А ты не видела, кто?
   – Чего я не видела? – Она нахмурилась.
   – Как Эрни стукнули по голове. Милая глупышка, Эрни убит.
   Что-то среднее между воплем и воем вырвалось из ее груди:
   – Нет, Невил! Нет! Что ты говоришь!
   – А ты ничего не знаешь? – На губах его играла ласковая улыбка.
   Она всмотрелась в его глаза, и краска медленно отлила от ее лица.
   – Я этого не делала! – выдохнула она.
   – Не думаю, что тебе хватило бы силы, – согласился он.
   Дверь внезапно открылась, и в комнату вошла стройная молодая женщина с копной каштановых волос и моноклем в левом глазу.
   – Ты меня звала, Хелен? – спокойно спросила она. Ее взгляд задержался на Невиле, и она с нескрываемым отвращением добавила: – Ах, это ты здесь?
   – Да, но я не пришел бы, если бы знал, что ты здесь, ведьмочка, – ласково откликнулся Невил.
   Мисс Дру презрительно фыркнула и осуждающе посмотрела на свою сестру:
   – У тебя абсолютно мертвецкий вид. Что-нибудь случилось?
   Хелен Норт в волнении стиснула руки:
   – Эрни Флетчер убит.
   – Прекрасно. – Мисс Дру была невозмутима. – И Невил пришел к тебе с новостью?
   Хелен содрогнулась.
   – Не надо! Это ужасно, ужасно!
   – Лично я считаю, что это в высшей степени занимательно. Я ненавижу мужчин с изысканными манерами и чарующими улыбками. – Она достала сигарету из ящичка на столе и вставила ее в длинный мундштук. – А кто его убил?
   – Я не знаю! Ты ведь не думаешь, что я знаю! – воскликнула Хелен. – Салли! – Она бросила безумный взгляд на сестру и перевела его на гостя: – Невил! Боже! – Она опустилась на диван и закрыла лицо руками.
   – Если это лицедейство, то неплохое, – сказал Невил. – А если нет – пустая трата времени. Прекрати, Хелен! Ты приводишь меня в замешательство.
   – Ты что-то не слишком потрясен. – Салли взглянула на него с неодобрением.
   – Ты не видела меня час назад, – ответил Невил. – Я даже разволновался.
   Она фыркнула, но попросила:
   – Рассказал бы ты мне все по порядку. Может, это пошло бы в дело.
   – Что за дивная мысль! – сказал Невил. – Эрни умер не напрасно.
   – Я всегда хотела пережить настоящее убийство, – задумчиво проговорила Салли. – Как его убили?
   – Ему проломили череп, – ответил Невил.
   Хелен застонала, но ее сестра кивнула с видом знатока.
   – Удар тупым орудием, – сказала она. – Есть какое-нибудь подозрение, кто это сделал? – Нет. Может, у Хелен есть?
   – Я сказала тебе, меня там не было! – вскинула голову Хелен.
   – Твои туфельки выдают тебя, моя радость.
   – Я была, была там, но не когда его убили! Тогда меня не было, не было!
   Монокль выпал из глаза мисс Дру. Она вставила его вновь и пронзительно взглянула на сестру.
   – Что это значит – «была там, но не когда его убили»? Ты сегодня ходила в Трейстоунз «?
   Хелен явно не знала, что ей ответить, но, наконец выговорила:
   – Да. Да, я заходила к Эрни. Я… Мне надоел треск твоей пишущей машинки, это во-первых, а во-вторых, я… Мне было необходимо его видеть.
   – Послушай! – сказала Салли. – Чем оставлять на потом, лучше выкладывай все сразу! Что у тебя за делишки с Эрни Флетчером?
   – Как пурист, я требую перевести вопрос в прошедшее время, – сказал Невил.
   – Ты-то уж все знаешь, – набросилась она на него. – Черт побери, рассказывай же!
   – Это совсем не то, что ты думаешь! – быстро проговорила Хелен. – Честное слово! Да, согласна, он нравился мне, но… но не в такой степени!
   – Если ты можешь сказать правду Невилу, можешь сказать ее мне, – урезонила ее Салли. – И не выдумывай, что ты пошла к нему из-за моей пишущей машинки – никто этому не поверит.
   – Расскажи ей, – посоветовал Невил. – Она любит нелепые истории.
   – Ты непременно должен меня обидеть? – Хелен покраснела.
   – Милая киска, я с самого начала тебе говорил, что обращаться ко мне было до крайности банально и нелепо, – вздохнул он. – Что об этом вспоминать.
   – Ты не знаешь, что такое отчаяние, – горько сказала она.
   – Нет, я сохраняю божественное бесстрастие.
   – Надеюсь, тебя сцапают за убийство, – вмешалась Салли. – Чего будет стоить тогда твое божественное бесстрастие?
   – Это было бы ужасно любопытно, – задумчиво согласился он. – Конечно, я должен сохранять внешнее спокойствие, но должен ли я при этом трусить? Надеюсь, что нет: если бы я струсил, я был бы не я, а это было бы крайне неловко.
   – Болтай, болтай, болтай! А что толку? – Хелен стукнула кулаком по диванному валику.
   – Нет ничего более нелепого, чем культ утилитарности, – ответил Невил. – У тебя прозаический ум, моя дорогая.
   – Да умолкни же! – взмолилась Салли. Она подошла к дивану и села рядом с Хелен. – Ну-ну, старушка, лучше бы ты рассказала мне все как было! Если ты попала в переплет, я постараюсь тебя вызволить.
   – Ты не можешь. – Голос у Хелен был измученный. – У Эрни мои долговые расписки, полиция их обязательно обнаружит, и разразится страшный скандал.
   – Расписки? – Салли нахмурилась. – Почему? Я хочу сказать, откуда они у него? И вообще, что за расписки?
   – Игорные долги. Невил считает, что он, должно быть, купил их.
   – Чего ради? – вопросила Салли, и монокль снова выпал из ее глаза.
   Невил с восхищением взглянул на нее.
   – У этой девушки ум как чистая белая лилия, – заключил он. – Я просто ошеломлен.
   – Ничего подобного! – горячо возразила Салли, – Но этакий «выкуп за бесчестие» – слишком уж затрепанный анекдот. Я бы не вставила его ни в одну книгу!
   – Ты что – эскапистка? – заботливо спросил Невил. – Так вот почему ты пишешь такие неправдоподобные романы! Банальность реальной жизни кажется тебе нестерпимой?
   – В моих романах нет ничего неправдоподобного! Может быть, тебе интересно будет узнать, что критики причисляют меня к шести лучшим авторам детективного жанра.
   – Если ты веришь им, ты ничего не понимаешь в людях, – сказал Невил.
   – Перестаньте же, перестаньте! – задыхаясь от гнева, воскликнула Хелен. – Какое это имеет значение в такую минуту! Что мне делать?
   Салли посмотрела на сестру.
   – Прекрасно, перейдем к делу, – сказала она. – Я не уверена, что получила все данные. Когда ты влюбилась в Эрни Флетчера?
   – Я не влюбилась. Просто он был такой привлекательный и… и такой понимающий, так умел сочувствовать. В нем было почти что-то женское, но не совсем. Не могу объяснить. При Эрни ты чувствовала себя так, как будто ты из хрупкого драгоценного фарфора/
   – Это придавало твоей жизни увлекательность, – проговорил Невил задумчиво.
   – Замолчи! Продолжай, Хелен! Когда это началось?
   – О, я сама не знаю! Думаю, с той минуты, как я узнала его – узнала его по-настоящему. Не думай, что между нами что-то было – ничего не было. До самого недавнего времени я не догадывалась, чего он от меня добивается. Я думала… сама не знаю, что я думала!
   – Ты ничего не думала, – добродушно объяснял Невил. – Ты плавала в волнах патоки.
   – Это, должно быть, верно, – сказала Салли. – Ты, несомненно, была под гипнозом. Кстати, что об этом думал Джон?
   Ее сестра покраснела и отвернулась.
   – Не знаю. Мы с Джоном… разошлись, как в море корабли… еще до того, как Эрни вошел в мою жизнь.
   Невил в изнеможении рухнул на стул и спрятал лицо в ладони.
   – Господи, Господи! – простонал он. – Меня засасывают в этот мерзкий сироп. Дражайшая, давай и мы разойдемся, как в море корабли, пока я тоже не начал говорить пошлости. Я знаю, это начинается незаметно.
   – Должна отметить, – рассудила Салли, – что я сама запретила бы «разошлись, как в море корабли» и «вошел в мою жизнь». Хелен, ради Бога, постарайся не жалеть себя: дело представляется мне слишком серьезным. Я видела, что у вас с Джоном нелады. Некоторые женщины не понимают, что им попался золотой самородок. Что у вас не заладилось? Я всегда считала, что Джон – воплощение девической мечты.
   – Ну это так трудно объяснить! – Глаза Хелен наполнились слезами. – Я вышла за него, когда была слишком юная и ждала, что все будет так, как было в мечтах. Я не оправдываю себя: я знаю, Джон – прекрасный человек, но он не понимал меня и не стремился к тому, к чему я так стремилась – к легкой, веселой, увлекательной жизни!
   – Разве ты его не любила? – в упор спросила Салли.
   – Думала, что люблю. Только ничего хорошего не случилось. Если бы только Джон был не такой – но ты знаешь, какой он! Если бы он дал мне взбучку, даже побил меня, я бы взяла себя в руки. Но он ничего не делал. Он просто спрятался в свою раковину. Кроме того, он вечно занят, и мне сделалось скучно. Я стала выходить в свет без него. Салли, поверь, я не знаю, как это началось и как до такого дошло, но теперь мы вовсе, вовсе чужие люди! – Слезы бежали по ее щекам, дыхание прерывалось, она выговорила с трудом: – Я бы чем хочешь пожертвовала, только бы все стало, как было, но что я могу сделать, когда между нами непреодолимая пропасть! И вот случилось это, и, я думаю, всему пришел конец. Я вываляю имя Джона в грязи, и единственное, что я могу еще сделать, это дать ему развод.
   Салли попыталась утешить ее:
   – Не будь ослицей! Джон слишком порядочный человек, чтобы бросить тебя в беде. Из-за каких-то долгов люди не разводятся: кроме того, если твои расписки найдут у Эрни Флетчера, всем станет ясно, что ты не изменяла мужу.
   – Если их найдут, если все выйдет наружу, я покончу с собой! – сказала Хелен. – Я этого не вынесу. Я не могу этого вынести! Джон не подозревает, что я играла. Если он что-то и ненавидит, так это азартные игры. Невил – скотина, но он абсолютно прав, что это грязная история. Это был не бридж, не те игры, в которые играют в обществе, это был… настоящий ад!
   – Первый класс! – восхитилась мисс Дру. – Позолоченный грех, испитые гарпии, самоубийства в придачу? В таком роде?
   – Вовсе не позолоченный и никаких самоубийств, просто это скверное место и все же – по-своему – такое увлекательное! Если бы Джон знал – что за публика там собиралась! Салли, никто бы не усомнился, что я дурная женщина, если бы люди узнали, что я туда ходила!
   – Так зачем же ты туда ходила?
   – Влекло! Ходят же люди в Лаймхаус^[1] поглазеть. А туда меня так и потянуло. Играть было так увлекательно. А потом я проиграла довольно много и как дура решила, что могу отыграться. Ты знаешь, как это затягивает, затягивает.
   – Почему ты не продала свой жемчуг? Бледная улыбка коснулась губ Хелен.
   – Потому что он ничего не стоит.
   – Как?! – ахнула Салли.
   – Имитация, – уныло сказала Хелен. – Настоящий я продала сто лет назад. Другие вещи тоже. Я всегда сорила деньгами, и Джон сказал мне, что такого терпеть не станет. И я продавала вещи.
   – Хелен!
   Невил, с закрытыми глазами развалившийся в роскошном кресле, сказал, как сквозь сон:
   – Тебе же нужно было что-то, что пошло бы в дело!
   – Даже если бы это не касалось Хелен, я бы не могла такое использовать, – ответила Салли. – Это не в моем духе. Я всегда сосредотачиваюсь на убийстве. Кстати, Хелен, кто привел тебя в этот ад? Милый Эрни?
   – О нет, нет! – воскликнула Хелен. – Наоборот, он вытащил меня оттуда! Не могу передать, какой он был божественный. Он сказал, что все будет в порядке, чтобы я ни о чем не беспокоилась и просто была хорошей девочкой.
   – Змей! – с чувством сказала Салли.
   – Да, только… он совсем не казался таким. Он был такой обходительный. Он заполучил эти страшные расписки, и сначала я была ему благодарна!
   – А потом он тебя шантажировал!
   – Нет, нет. Не совсем. Я не могу говорить об этом, но было не совсем так, как ты думаешь. Конечно, он использовал расписки как орудие, но, может, это было не слишком всерьез. Все делалось так… шутя, и вообще, он был сильно влюблен в меня. Должно быть, я малость потеряла голову и не обошлась с ним должным образом. Я перепугалась и спать не могла от мысли, что мои расписки у Эрни. Поэтому-то я и сказала Невилу. Я думала, может, он что-то сделает.
   – Невил? – переспросила мисс Дру с уничтожающим презрением. – С таким же успехом ты могла обратиться к деревенскому дурачку!
   – Я знаю, просто никого больше не было. И он умный, хотя и неисправимый.
   – Если судить по деревенским меркам? – полюбопытствовал слегка оживившийся Невил.
   – Может быть, у него и есть кое-какие мозги, но я еще не слышала, чтобы он ради кого-то постарался или хотя бы вел себя как обыкновенный порядочный человек. Не могу вообразить, как ты уговорила его взяться за дело.
   – Капля камень точит, – пробормотал Невил.
   – Хорошо, ты взялся за дело, ты хоть попытался что-нибудь сделать?
   – Да, это была в высшей степени мучительная сцена.
   – Почему? Эрни бушевал?
   – Не столько бушевал, сколько изумился. Я сам себе изумился. Вообрази только, я изображал благородного нордического джентльмена, почитающего респектабельность и хороший тон. Не поклянусь, что я не умолял его вести себя в этом же духе. Кончилось тем, что я вызвал у него отвращение, чему нимало не удивляюсь.
   – Видишь ли, ты не бессердечный, ты скорее бездушный, – сообщила ему Салли. Она посмотрела на сестру. – Меня позвали сюда играть роль дуэньи?
   – Да, отчасти. Кроме того, ты мне нужна.
   – Большое спасибо. Так что случилось сегодня?
   – Да ничего, Салли, ничего! Конечно, это была дурость, но я подумала, что, если бы я спокойно поговорила с Эрни и доверилась его великодушию, все могло бы кончиться благополучно. Ты занималась своим романом, и я надела плащ и потихоньку улизнула в «Грейстоунз» в надежде, что Эрни у себя в кабинете.
   – Мне кажется, ты не в первый раз таким образом навещала Эрни, – отметила проницательная Салли.
   – Н-нет, – Хелен покраснела, – я была у него до этого пару раз и не заходила к нему ни разу с тех пор, как увидела, что он влюбился в меня. Клянусь, я всегда относилась к нему как к забавному дядюшке.
   – Тем глупее. Давай дальше! Когда же ты отправилась в эту нелепую экспедицию?
   – В половине десятого – я знала, что к этому времени ты будешь погружена в свой дурацкий роман. – Хелен несколько оживилась. – И я знала, что Эрни у себя в кабинете, потому что, когда я свернула с Арден-роуд на Мейпл-гроув, я увидела, что из садовой калитки «Грейстоунз» вышел мужчина и зашагал к Вейл-авеню.
   – Абрахам, – сказал Невил. – Это в любом случае исключает его. А жаль: это имя выглядело бы недурно.
   – Не знаю, о чем ты тут болтаешь. Я вошла в сад и направилась по дорожке к кабинету Эрни. Эрни был у себя, но я очень скоро поняла, что пришла напрасно. Он был почти чудовищен, если можно назвать чудовищным такого привлекательного человека.
   – Это все результат моих нордических поползновений, – сказал Невил. – Тут Эрни не виноват.
   – Как долго ты пробыла с ним? – спросила Салли. – И прежде чем отвечать, думай! Это, возможно, пригодится.
   – Мне незачем думать: я знаю, – ответила Хелен. – Эрни что-то сказал о том, что меня могут увидеть с ним в такое предосудительное время, и я взглянула на часы и сказала, что если он считает без четверти десять предосудительным временем, то он настоящий викторианец, хотя я бы скорее сочла его эдвардианцем^[2].
   – Неплохо! – одобрила Салли.
   – Да, я была в бешенстве, – согласилась Хелен. – И я прямо пошла назад по дорожке, по которой пришла.
   – Прямо домой?
   Хелен не сводила глаз с Невила, который глядел на нее с видом сонного удовлетворения.
   – Нет, – сказала она после минутного колебания. – Не сразу. Я слышала, как заскрипела калитка, и, естественно, я не хотела, чтобы меня видели, и нырнула за куст перед домом.
   – Кто это был? – быстро спросила Салли.
   – Не знаю. Мне не было видно. Мужчина – все, что я могу сказать.
   Салли посмотрела на нее испытующе и приказала:
   – Ладно. Продолжай!
   – Он вошел в кабинет. Наверно, он закрыл за собой дверь, потому что я не могла разобрать ни слова и слышала только неясные голоса.
   – И ты при первой возможности убежала?
   – Конечно, – кивнула Хелен.
   – И никто, кроме Эрни, тебя не видел?
   – Нет.
   – И ты по своим следам не разбрасывала носовых платков и тому подобного?
   – Конечно, нет.
   – Значит ничто, кроме расписок, не связывает тебя с убийством! – заявила Салли. – Мы должны раздобыть их, пока не нашла полиция.
   – О Салли, если б я только могла! – сказала Хелен. – Но как? Их нет в его письменном столе…
   – Откуда ты знаешь? – быстро спросила Салли.
   – Ну… Эрни сказал… – пробормотала Хелен.
   – Я бы не слишком полагалась на то, что он сказал. Конечно, они могут быть в сейфе, но будем надеяться, что он не обзавелся сейфом. Невил, теперь должен действовать ты.
   Невил открыл глаза. Оглядев обеих сестер своим особенным, сонным взглядом, он вылез из кресла и подошел к столу, на котором стоял ящичек с сигаретами. Он неспешно выбрал и закурил сигарету, вынул свой пустой портсигар и стал наполнять его.
   – По-моему, ты чересчур увлеклась, – сказал он.
   – Ничуть, нисколько! Ты приехал к дяде на несколько дней; ты сказал, что поможешь Хелен. Ты мог бы прекрасно найти эти расписки, пока в дело не вступил Скотленд-Ярд.
   – Скотленд-Ярд, – охнула Хелен.
   – Да, это почти наверняка, – ответила Салли. – Мы же в столичной зоне. Они, вероятно, пришлют сюда следователя. Невил, ты не хочешь попробовать?
   – Нет, милая, – ответил он, наполнив портсигар.
   – Ты бы еще как постарался, если бы это были твои расписки!
   – Еще бы. – Он взглянул Салли в глаза. – Но они не мои. Я вообще не желаю иметь к ним ни малейшего отношения.
   – Если бы в тебе была хоть капля порядочности или… благородства…
   – Не уговаривайте меня изображать Ганга Дина!^[3] – взмолился он. – Найдите кого-нибудь другого! У вас наверняка есть множество более белых людей, чем я.
   – Очень хорошо! – сказала Салли. – Если тебе не хватает смелости, это сделаю я!
   – Я не хотел бы гасить твой юный пыл, любовь моя, но, по-видимому, я должен сказать тебе, что в прихожей там разместился огромный решительного вида полицейский.
   У нее вытянулось лицо.
   – Этого я никак не ожидала, – медленно проговорила она, но тут ее осенило: – Ты хочешь сказать, он караулит дом?
   – Разумеется, он не в гости пришел. Она подскочила:
   – Непроходимый кретин, какого черта ты явился сюда, если за домом установлено наблюдение?
   – Я пришел за сигаретами. Мои кончились.
   – Перестань валять дурака! Ты что, не понимаешь, что ты их навел на Хелен?
   – Ну, нет. Нисколечко не навел, – оправдываясь, улыбнулся Невил. – Я выбрался из окна и перелез через садовую ограду.
   – Да?.. Правда? – воскликнула Салли, ее грозно насупленные брови распрямились. – Никогда не ждала, что ты на это способен.
   – Атавизм, – объяснил он.
   – О Невил, как ты ухитрился это сделать? – с восхищением в голосе спросила Хелен.