Страница:
Джорджетт Хейер
Тупое орудие
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Легкий, едва ощутимый ветерок шевельнул занавески по обе стороны распахнутых в сад стеклянных дверей и вдохнул в комнату аромат покрывавшей стену дома глицинии. Шорох занавесок заставил полицейского поднять голову, его тускло-голубые глаза смотрели сумрачно и с опаской. Он выпрямился, ибо доселе стоял склонившись над человеком, который сидел за резным письменным столом посредине комнаты. Полицейский подошел к дверям и выглянул в темный сад. Луч его фонарика обследовал тени от двух цветущих кустов, однако там не было никого, только смутно обрисовался силуэт и вспыхнули отраженным светом глаза кошки, тут же скользнувшей в заросли. Полицейский с минуту пристально всматривался в сад – других признаков жизни там не было – и возвратился к письменному столу. Сидевший за ним не шевельнулся, ибо был мертв, в чем полицейский уже убедился. Голова мертвеца лежала на раскрытом бюваре, в напомаженных волосах застывала кровь.
Полицейский перевел дыхание. Он был бледен, и рука его, потянувшаяся к телефону, слегка задрожала. Голова мистера Эрнеста Флетчера была не вполне естественной формы, пленка крови не скрывала глубокой вмятины.
Полицейский отдернул руку от телефона, вытащил носовой платок, стер кровь с руки и только тогда поднял трубку.
В коридоре послышались приближающиеся шаги. Не оставляя трубки, он посмотрел на дверь.
Дверь раскрылась, и в комнату вошел пожилой дворецкий с подносом, на котором стоял сифон, графинчик с виски и пара бокалов. При виде полицейского констебля он вздрогнул. Тотчас же он перевел взгляд на хозяина, и бокал на подносе зазвенел о графин. Симмонс не уронил поднос, он продолжал держать его, не сводя глаз со спины Эрнеста Флетчера.
Констебль Гласс назвал номер полицейского участка. Его ровный, бесстрастный голос нарушил оцепенение Симмонса.
– Господи, он мертв? – спросил он приглушенным голосом.
В ответ он получил лишь суровый взгляд.
– Не произноси имени Господа твоего всуе, – мрачно сказал Гласс.
Симмонс принадлежал к той же секте, что и констебль, и воспринял совет правильнее, чем телефонистка, которая, очевидно, обиделась. К моменту, когда недоразумение с ней разъяснилось и номер участка был повторен, Симмонс поставил поднос на столик и опасливо подошел к телу хозяина. Увидев проломленный череп, он отступил на шаг, и лицо его исказилось.
– Кто это сделал? – спросил он нетвердым голосом.
– Это установят другие, – ответил Гласс. – Будьте добры, мистер Симмонс, закройте дверь.
– С вашего позволения, мистер Гласс, я закрою ее с той стороны, – сказал дворецкий. – Это… это зрелище не для меня, по правде сказать, мне дурно.
– Вы останетесь здесь, ибо долг повелевает мне задать вам несколько вопросов.
– Но я ничего не могу сказать! Я не имею к этому ни малейшего отношения!
Гласс не ответил, ибо в это мгновение его соединили с полицейским участком. Симмонс сглотнул, подошел к двери, закрыл ее и остался на месте, так что ему были видны только плечи Эрнеста Флетчера.
Констебль Гласс назвался, сообщил о своем местонахождении и доложил сержанту об убийстве.
«Эти полицейские! – думал Симмонс, возмущенный спокойствием Гласс. – Можно подумать, что трупы с проломленными черепами валяются на каждом шагу. Да он не человек, этот чурбан Гласс, стоит бок о бок с мертвецом, а говорит по телефону, словно дает показания на суде, и все время на него смотрит, и хоть бы что – да другому на его месте стало бы худо от одного взгляда».
Гласс положил трубку и засунул носовой платок в карман.
– Вот человек, который не в Боге полагал крепость свою, а надеялся на множество богатства своего, – сказал он.
Мрачная сентенция изменила ход мыслей Симмонса. Соглашаясь с ней, он вздохнул:
– Истинно так, мистер Гласс. Горе венку гордости! Но как это случилось? И как вы сюда попали? Вот уж не думал, что окажусь в такой передряге!
– Я попал сюда через сад. – Гласс, кивнул в сторону стеклянных дверей. Он достал из кармана записную книжку и огрызок карандаша и официальным тоном проговорил: – Итак, мистер Симмонс, приступим!
– Что меня спрашивать: я же сказал, что ничего не знаю!
– Вы знаете, когда вы в последний раз видели мистера Флетчера живым, – проговорил Гласс, нимало не тронутый очевидным смятением дворецкого.
– Должно быть, когда я проводил сюда мистера Бадда, – поколебавшись с минуту, ответил Симмонс.
– Время?
– Не могу сказать… точно не знаю. Примерно час назад. – Он собрался с мыслями и уточнил; – Около девяти. Я убирал со стола в столовой, так что позже быть не могло.
– Этот мистер Бадд – вы его знаете? – Гласс не поднимал глаз от записной книжки.
– Нет. Никогда в жизни не видел – не помню.
– Так! Когда он ушел?
– Не знаю. Я вообще думал, что он здесь. Он, должно быть, ушел через сад – как вы пришли через сад, мистер Гласс.
– Ходить через сад здесь принято?
– Да… и нет, – ответил Симмонс, – вы меня понимаете, мистер Гласс?
– Нет, – бескомпромиссно отрезал Гласс.
– К хозяину через сад ходили знакомые. – Симмонс тяжело вздохнул. – Женщины, мистер Гласс.
– Ты живешь в обители коварства, – произнес Гласс, презрительным взглядом окинув уютную комнату.
– Истинно так, мистер Гласс. Я восставал в молитвах…
Открывшаяся из коридора дверь не дала ему кончить. Ни он, ни Гласс не слышали приближающихся шагов и не могли помешать войти в кабинет гибкому молодому человеку в нелепом смокинге; при виде полицейского он заморгал длинными ресницами и, застыв на пороге, непочтительно хмыкнул.
– Ах, простите! – сказал вошедший. – Чудно, что вы здесь!
Он говорил быстро, низким голосом и достаточно тихо, явно не заботясь о том, чтобы слова его разобрали. Жидкая прядь темных волос спадала ему на лоб; на нем была плотная рубашка и неописуемый галстук; такими констебль Гласс представлял поэтов. Его бормотание озадачило Гласса, и он спросил подозрительно:
– Почему это вам чудно, что я здесь? Вы разве меня знаете, сэр?
– О нет, – сказал молодой человек.
Его порхающий взгляд облетел комнату и обнаружил тело Эрнеста Флетчера. Он отпустил дверную ручку, подошел к столу, и лицо его побледнело.
– Было бы не по-мужски, если бы меня вырвало, правда? Не знаю, что надо делать в подобных случаях. – Он искал подсказки в ничего не выражавших глазах Гласса и Симмонса. Его взгляд остановился на подносе, который Симмонс внес в комнату. – Именно это и нужно, – сказал он и, подойдя к подносу, налил себе виски, слегка разбавив его содовой.
– Это племянник хозяина, мистер Невил Флетчер, – ответил Симмонс на немой вопрос Гласса.
– Вы живете в этом доме, сэр?
– Да, но я не люблю убийств. Так неэстетично, правда? Кроме того, их не бывает.
– Как видите, они бывают, сэр, – проговорил несколько удивленный Гласс.
– Это-то и возмущает меня. Убийства бывают всегда в посторонних домах. Не в своем кругу. Вы это замечали? Впрочем, вряд ли. Ничто в жизненном опыте – а кажется, он такой огромный – не подсказывает, как надо себя вести в столь причудливых обстоятельствах.
Он хмыкнул. Легковесная болтовня не скрывала его потрясения. Дворецкий с любопытством посмотрел на него, а потом на Гласс, который с минуту изучал Невила Флетчера взглядом, потом облизал кончик карандаша и спросил:
– Когда вы в последний раз видели мистера Флетчера, сэр?
– За ужином. В столовой. Нет, неверно: не в столовой, в коридоре.
– Говорите точнее, сэр, – бесстрастно посоветовал Гласс.
– Да-да, все верно. После ужина он пошел сюда, а я в бильярдную. Мы расстались в коридоре.
– В котором часу это было, сэр?
– Не знаю. – Невил покачал головой. – После ужина. Вы не знаете, Симмонс?
– Точно не могу сказать, сэр. Обычно без десяти девять хозяин уже уходил из столовой.
– А после этого вы не видели мистера Флетчера еще раз?
– Нет. До сих пор. Еще что-нибудь, или я могу уйти?
– Было бы очень полезно, сэр, если бы вы дали отчет о ваших действиях с того момента, как вы с покойным вышли из столовой, и до десяти часов пяти минут.
– Ну, я пошел в бильярдную и немного погонял шары.
– Вы там были один, сэр?
– Да, но туда заявилась тетя, и я ушел.
– Ваша тетя?
– Мисс Флетчер, – вставил дворецкий. – Сестра хозяина, мистер Гласс.
– Вы ушли из бильярдной вместе с вашей тетей, сэр? В дальнейшем вы были с ней?
– Нет. Что доказывает, что деликатность всегда окупается. Я улизнул от нее и теперь раскаиваюсь, потому что, если бы я сопроводил ее в гостиную, у меня было бы алиби, которого у меня нет. Я пошел наверх к себе и читал книгу. Интересно, я над ней не заснул? – Он вопросительно посмотрел на дядино кресло и поежился. – Нет. Господи, такого бы мне не приснилось! Это фантастика.
– Простите, мистер Гласс, кажется, в парадную дверь звонят, – прервал его Симмонс, направляясь к двери.
Через несколько секунд он ввел в кабинет полицейского сержанта с несколькими спутниками, а в коридоре раздался взволнованный голос мисс Флетчер, срочно желавшей знать, что означает это вторжение. Невил выскользнул из кабинета и взял тетю за руку:
– Я вам объясню. Пойдемте в гостиную.
– Но кто эти люди? – возмутилась мисс Флетчер. – На мой взгляд, они полицейские!
– Ну, это так, – сказал Невил. – Большинство из них – точно полиция. Послушайте, тетя Люси…
– Нас ограбили!
– Нет… – Он помолчал. – Не знаю. Может, и ограбили. Извините, тетя, дело много хуже. С Эрни случилось несчастье.
Он говорил запинаясь и тревожно поглядывал на лицо тети.
– Невил, милый, перестань так ужасно бубнить. Что ты сказал?
– Я сказал, несчастье, но это не так. Эрни умер.
– Умер? Эрни? – выдохнула мисс Флетчер. – Нет, нет! Ты говоришь что-то не то! С чего это он умер? Невил, ты знаешь, я не люблю таких шуток. Это недобрая шутка, милый, не говоря о том, что она самого скверного тона.
– Это не шутка.
– Не шутка?!! – Она охнула. – Невил! Пусти, я пойду к нему!
– Не стоит. Кроме того, вам это вредно. Простите меня, но это ужасно. Я сам малость выбит из колеи.
– Невил, ты что-то скрываешь!
– Да. Он убит.
Ее бледно-голубые выпуклые глаза уставились на него. Она раскрыла рот, но не могла выговорить ни слова. Невил, которому было в высшей степени не по себе, только развел руками.
– Что-нибудь сделать? Я бы хотел, только не знаю что. Вам плохо? Да, я знаю, я человек бестолковый, но такого в цивилизованном обществе не бывает. Как тут не потерять голову?
– Эрни убит? – переспросила она. – Не верю!
– Не говорите глупостей. – Голос его выдавал нервное возбуждение. – Человек не может сам себе проломить голову.
Она всхлипнула, нащупала ближайший стул и тяжело села. Невил дрожащей рукой достал сигарету.
– Простите, но рано или поздно вам все равно бы сказали.
Некоторое время она молчала, потом, словно собравшись с мыслями, громко спросила:
– Но кому бы пришло в голову убить милого Эрни?
– Понятия не имею.
– Это какая-то ужасная ошибка! О, Эрни, Эрни!
Она разрыдалась. Невил не пытался ее утешить, он сидел в большом кресле напротив нее и курил.
Тем временем в кабинете констебль Гласс делал обстоятельный доклад своему начальнику. Врач уже ушел, фотографы уже сняли что полагалось, и тело Эрнеста Флетчера унесли.
– Я был на участке, сержант, шел по Вейл-авеню, было 22. 02. Я дошел до угла Мейпл-гроува, который, как вам известно, соединяет Вейл-авеню и Арден-роуд, и тут мое внимание привлек человек, который, как мне показалось, подозрительным образом выходил из садовой калитки этого дома. Он очень быстро зашагал по направлению к Арден-роуд.
– Вы могли бы его узнать?
– Нет, сержант. Было уже темно, и я не видел его лица. Я не успел подумать, что он здесь делает, как он свернул за угол на Арден-роуд. – Он нахмурился и продолжил менее уверенным тоном: – Насколько я мог рассмотреть, это был человек среднего роста, в светлой фетровой шляпе. Не знаю, что мне не понравилось в том, что он вышел из сада мистера Флетчера, – разве что он так спешил. Сам Бог направил мои стопы.
– Этого не надо! – перебил его сержант. – Что вы делали дальше?
– Я приказал ему остановиться, но он даже не оглянулся и в мгновение ока исчез за поворотом на Арден-роуд. В силу этого обстоятельства я решил осмотреть дом и сад. Садовая калитка оказалась распахнутой, и, так как в комнате был свет, я пошел по дорожке, намереваясь узнать, все ли в порядке. Я увидел покойного в точно таком положении, в каком вы нашли его, сержант. По моим часам и каминным часам было 22. 05. Первым делом я установил, что мистер Флетчер действительно мертв. Убедившись, что помочь ему не в человеческих силах, я осмотрел комнату и удостоверился в том, что никто не прячется в саду за кустами. Затем я вызвал по телефону участок, было уже 22. 10. Пока я ждал соединения, в комнату вошел дворецкий Джозеф Симмонс с подносом, который вы видите на столе. Я задержал его для допроса. Он сообщил, что около 21. 00 с визитом к покойному пришел человек по имени Абрахам Бадд, коего он и проводил в эту комнату. Он сообщил, что ему неизвестно, когда Абрахам Бадд покинул дом.
– Внешность?
– Не успел выяснить, сэр. В эту минуту сюда вошел мистер Невил Флетчер. Он сообщил, что в последний раз видел покойного примерно в 20. 50, когда они вместе вышли из столовой.
– Прекрасно; через минуту мы им займемся. Что-нибудь еще?
– Больше я ничего не видел, – хорошенько подумав, ответил Гласс.
– Хорошо, разберемся. Кажется, это готовое дело по обвинению человека, который так торопился уйти отсюда. Наш друг Абрахам Бадд?
– Я так не считаю, сержант, – сказал Гласс.
– Вы? Не считаете? – изумился сержант. – Почему? Снова вами руководит Бог?
Вспышка гнева оживила холодные глаза Гласс:
– Кощунник – мерзость для людей…
– Довольно! – сказал сержант. – Не забывайте, дружок, что вы говорите со своим начальником!
– Не любит распутный обличающих его, – неумолимо продолжил Гласс, – и к мудрым не пойдет. Этот Бадд пришел к парадному входу открыто и не утаивал своего имени.
Сержант откашлялся.
– СоГлассн, это резон. Впрочем, может, это было непреднамеренное убийство. Позовите дворецкого.
– Джозеф Симмонс хорошо известен мне как набожный человек, – сказал Гласс, направляясь к двери.
– Ладно, ладно. Позовите его! По-прежнему бледный дворецкий был обнаружен в прихожей. Войдя в кабинет, он нервно взглянул в сторону письменного стола и, увидев, что стул перед ним пуст, облегченно вздохнул.
– Ваше имя? – сразу спросил сержант.
– Джозеф Симмонс, сержант.
– Род занятий?
– Я служу… я служил дворецким у мистера Флетчера.
– Как долго вы работаете здесь?
– Шесть с половиной лет, сержант.
– И вы сообщили, – продолжал сержант, поглядев в записи Гласс, – что в последний раз видели своего хозяина живым примерно в 21. 00, когда вы проводили сюда некоего мистера Абрахама Бадда. Это верно?
– Да, сержант. Вот его визитная карточка. – Симмонс протянул кусочек картона сержанту, который взял его и прочел вслух:
– «Мистер Абрахам Бадд, 333-с, Бишопс-гейт, Ист-Сентрал», Итак, мы знаем его адрес, это уже нечто. Вы сообщили, что он вам незнаком?
– Сроду не видывал этого господина, сержант. Я не привык впускать в этот дом лиц подобного рода, – высокомерно произнес Симмонс.
Гласс развеял его фарисейство одной уничтожающей фразой:
– Высок Господь, и смиренного видит, и гордого узнает издали. – Голос его звучал грозно.
– Душа моя посрамлена, – извинился Симмонс.
– Оставьте душу в покое, – нетерпеливо сказал сержант. – И не обращайте внимания на Гласса! Слушайте меня! Вы можете описать внешность Бадда?
– Да, сержант! Невысокий плотный мужчина в котелке и в костюме, который я бы назвал кричащим. Насколько могу судить, он иудейской веры.
– Невысокий и плотный! – Сержант был разочарован. – Очень похоже на маклера. Скажите, покойный ждал его посещения?
– Не думаю. Мистер Бадд сказал, что у него неотложное дело, и я был вынужден отнести его карточку мистеру Флетчеру. Мне показалось, что мистер Флетчер был весьма раздражен.
– Вы хотите сказать, напуган?
– О нет, сержант! Мистер Флетчер сказал о «мерзком нахальстве», но, подумав, велел пригласить мистера Бадда, что я и исполнил.
– И это было в 21. 00 или около того? Вы не слышали звуков ссоры?
– Я бы не назвал это ссорой. – В голосе дворецкого слышалось сомнение. – Хозяин раз или два что-то сказал повышенным тоном, я не слышал, что именно, ибо находился в столовой, через коридор, откуда перешел в буфетную.
– Вы не можете утверждать, что между ними произошел скандал?
– Нет, сержант. Мистер Бадд, на мой взгляд, не из тех, кто затевает скандалы. На самом деле все было наоборот. Мне показалось, что он боялся хозяина.
– Боялся? Что, мистер Флетчер отличался гневливостью?
– Никоим образом нет, сержант! Он всегда был в высшей степени обходительный джентльмен. Он очень редко выходил из себя.
– Но вчера он вышел из себя? Из-за появления мистера Бадда?
– По-моему, до того, сержант… – Дворецкий колебался. – Я полагаю, у мистера Флетчера было… небольшое недоразумение с мистером Невилом – как раз перед ужином.
– С мистером Невилом? Это его племянник? Он постоянно живет здесь?
– Нет. Мистер Невил приехал днем, как я понимаю, на несколько дней.
– Мистер Флетчер его ждал?
– Если и ждал, мне об этом не было сказано. Справедливости ради я должен заметить, что мистер Невил, с вашего позволения, довольно эксцентричный молодой джентльмен. Появиться здесь без предупреждения для него самое обычное дело.
– А недоразумение с дядей – это тоже обычное дело?
– Я бы не хотел, чтобы вы поняли меня неверно, сержант: между ними не было никакой ссоры. Когда перед ужином я внес в гостиную херес и коктейли, мне показалось, что я застал их в момент размолвки. Хозяин, несомненно, находился в раздражении, что на моей памяти случалось весьма редко, и, входя в гостиную, я слышал, как он сказал, что не желает больше об этом слышать и что мистер Невил может убираться к дьяволу.
– О! Что вы скажете о мистере Невиле? Находился ли он тоже в раздражении?
– Я бы не взялся об этом судить, сержант. Мистер Невил – особенный молодой джентльмен, он никогда не показывает своих чувств, если они у него только есть, в чем я иногда сомневаюсь.
– Они у меня есть, и в достаточном количестве, – сказал Невил, который, входя в кабинет, услыхал суждение дворецкого.
Незнакомый с обыкновением молодого мистера Флетчера бесшумно входить в комнаты, сержант на мгновение растерялся. Невил, как всегда, непочтительно хмыкнул и пробормотал:
– Добрый вечер. Это ужасно, правда? Надеюсь, вы до чего-то уже додумались. Тетя обязательно хочет поговорить с вами. Вы не знаете, кто убил дядю?
– Еще очень рано говорить об этом, сэр, – осторожно ответил сержант.
– В ваших словах намек на долгий период неопределенности – по-моему, это унылая перспектива.
– Это весьма неприятно для всех нас, сэр, – согласился сержант и сказал Симмонсу: – А с вами пока что все.
Симмонс вышел, и рассматривавший Невила с немалым любопытством сержант попросил его сесть. Невил охотно исполнил его просьбу, избрав для себя глубокое кресло перед камином.
– Я надеюсь, что вы можете помочь мне, сэр, – начал сержант подчеркнуто вежливо. – Насколько я понимаю, вы были достаточно близки с покойным.
– О нет! – Невил был шокирован. – Ничего подобного и быть не могло.
– Так, сэр? Должен ли я понимать, что вы не были в хороших отношениях с мистером Флетчером?
– Разумеется, был. Я со всеми в хороших отношениях. Но не в близких.
– Нет, я только хотел сказать, сэр…
– Да-да, я знаю, что вы хотели сказать. Знаю ли я секреты моего дяди? Нет, сержант. Я ненавижу секреты и чужие неприятности, – приветливо улыбнувшись, закончил он.
Ошеломленный сержант собрался с силами:
– Но, по крайней мере, вы знали его достаточно хорошо, сэр?
– Об этом лучше не будем, – пробормотал Невил.
– Вы не знаете, были у него враги?
– Ну, очевидно, были, правда?
– Да, сэр, я только стараюсь установить…
– Я понимаю, но, видите ли, я в таком же недоумении, как вы. – Вы были знакомы с моим дядей?
– Не имел удовольствия, сэр.
Невил пропустил колечко дыма сквозь колечко и задумчиво проговорил:
– Все звали его Эрни. А женщины – милый Эрни. Понятно?
Сержант в недоумении уставился на него, а потом медленно проговорил:
– Кажется, я понимаю вас. Я слышал, что все всегда говорили о нем хорошо. Значит, вы не знаете никого, кто бы что-то имел против него?
Невил покачал головой. Сержант несколько разочарованно посмотрел на него и заглянул в записную книжку Гласса.
– Я вижу, вы сообщили, что, выйдя из столовой, вы прошли в бильярдную и оставались там, пока там вас не обнаружила мисс Флетчер. Примерно в котором часу это было?
Невил улыбкой признал свою вину. – Вы не знаете, сэр? Ни малейшего представления? Подумайте, пожалуйста!
– Увы, до сих пор время для меня практически ничего не значило. Вам поможет, если я скажу, что тетя упомянула чрезвычайно странного посетителя, явившегося к моему дяде? Маленький толстый человечек со шляпой в руке. Она видела его в прихожей.
– А вы его видели? – быстро спросил сержант.
– Нет.
– Вы не знаете, был он еще у вашего дяди, когда вы поднялись в свою комнату?
– Сержант, сержант, я же не подглядываю в замочные скважины!
– Разумеется, сэр, но…
– По крайней мере, когда меня не разбирает любопытство, – растягивая слова, пояснил Невил.
– Итак, сэр, мы установили, что в промежутке между 21. 00 и 22. 00 вы удалились в свою комнату.
– В половине десятого, – сказал Невил.
– В половине… Минуту назад вы утверждали, что понятия не имеете, в котором часу это было!
– Я и не имел, но теперь вспомнил, что кукушка прокуковала один раз.
Сержант озадаченно взглянул на неподвижного Гласса, который с видом крайнего неодобрения стоял в дверях.
В сознание сержанта закралось подозрение, что эксцентричный Невил Флетчер не в своем уме.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Только часы на лестнице.
– Ах, часы с кукушкой! Знаете, сэр, я на мгновение подумал… И кукушка прокуковала полчаса?
– Да. Но очень часто она врет.
– Ну, с этим мы еще разберемся. На какую сторону выходит ваша комната?
– На север.
– Стало быть, в сад, сэр? Можно ли из нее услышать, как кто-то идет по дорожке?
– Не знаю. Я никого не слышал, но я и не слушал.
– Понятно, – сказал сержант. – Пока что, думаю, этого достаточно. Благодарю вас, сэр. Разумеется, вы понимаете, что вам на день-два придется остаться в этом доме? Знаете ли, так уж заведено. Будем надеяться, что мы достаточно быстро разберемся во всем этом деле.
– Будем надеяться, – согласился Невил. Его взгляд задумчиво задержался на картине, висевшей напротив камина. – Но это не ограбление, правда?
– Скорее всего нет, сэр, хотя ничего определенного пока что сказать нельзя. Вряд ли грабитель забрался бы сюда, когда мистер Флетчер бодрствует – не говоря уже обо всех домашних.
– Да. На всякий случай, если вы не знаете, – за той картиной – сейф.
– Дворецкий сказал мне, сэр. Мы сняли с него отпечатки пальцев и откроем его, как только придет адвокат мистера Флетчера. Слушаю, Хепуорт! Что-нибудь нашли? – Последние слова относились к констеблю, вошедшему в комнату сквозь стеклянные двери.
– Не много, сержант, но одну вещь я бы хотел вам показать.
Сержант сразу пошел в сад; Невил распрямился, встал и последовал за ними.
– Ничего, что я с вами? – пробормотал он оглянувшемуся сержанту.
– Никаких возражений, сэр. Суть дела в том, что около 22. 00 видели, как человек выскользнул из калитки, и, если я не ошибаюсь, это тот самый человек, который нам нужен.
– Гм… толстый человек? – прищурился Невил.
– Ну, это было бы слишком просто, – снисходительно сказал сержант. – Нет, это был самый обыкновенный мужчина в фетровой шляпе. Так что у вас, Хепуорт?
Констебль завел их за куст цветущей смородины, росший на клумбе у дома. Луч его фонарика уперся в землю. В рыхлой почве виднелись глубокие отпечатки двух туфелек на высоких каблуках.
– Свежие, сержант, – сказал Хепуорт. – Кто-то прятался за кустом.
– Роковая женщина! – воскликнул Невил. – Разве не забавно?
Полицейский перевел дыхание. Он был бледен, и рука его, потянувшаяся к телефону, слегка задрожала. Голова мистера Эрнеста Флетчера была не вполне естественной формы, пленка крови не скрывала глубокой вмятины.
Полицейский отдернул руку от телефона, вытащил носовой платок, стер кровь с руки и только тогда поднял трубку.
В коридоре послышались приближающиеся шаги. Не оставляя трубки, он посмотрел на дверь.
Дверь раскрылась, и в комнату вошел пожилой дворецкий с подносом, на котором стоял сифон, графинчик с виски и пара бокалов. При виде полицейского констебля он вздрогнул. Тотчас же он перевел взгляд на хозяина, и бокал на подносе зазвенел о графин. Симмонс не уронил поднос, он продолжал держать его, не сводя глаз со спины Эрнеста Флетчера.
Констебль Гласс назвал номер полицейского участка. Его ровный, бесстрастный голос нарушил оцепенение Симмонса.
– Господи, он мертв? – спросил он приглушенным голосом.
В ответ он получил лишь суровый взгляд.
– Не произноси имени Господа твоего всуе, – мрачно сказал Гласс.
Симмонс принадлежал к той же секте, что и констебль, и воспринял совет правильнее, чем телефонистка, которая, очевидно, обиделась. К моменту, когда недоразумение с ней разъяснилось и номер участка был повторен, Симмонс поставил поднос на столик и опасливо подошел к телу хозяина. Увидев проломленный череп, он отступил на шаг, и лицо его исказилось.
– Кто это сделал? – спросил он нетвердым голосом.
– Это установят другие, – ответил Гласс. – Будьте добры, мистер Симмонс, закройте дверь.
– С вашего позволения, мистер Гласс, я закрою ее с той стороны, – сказал дворецкий. – Это… это зрелище не для меня, по правде сказать, мне дурно.
– Вы останетесь здесь, ибо долг повелевает мне задать вам несколько вопросов.
– Но я ничего не могу сказать! Я не имею к этому ни малейшего отношения!
Гласс не ответил, ибо в это мгновение его соединили с полицейским участком. Симмонс сглотнул, подошел к двери, закрыл ее и остался на месте, так что ему были видны только плечи Эрнеста Флетчера.
Констебль Гласс назвался, сообщил о своем местонахождении и доложил сержанту об убийстве.
«Эти полицейские! – думал Симмонс, возмущенный спокойствием Гласс. – Можно подумать, что трупы с проломленными черепами валяются на каждом шагу. Да он не человек, этот чурбан Гласс, стоит бок о бок с мертвецом, а говорит по телефону, словно дает показания на суде, и все время на него смотрит, и хоть бы что – да другому на его месте стало бы худо от одного взгляда».
Гласс положил трубку и засунул носовой платок в карман.
– Вот человек, который не в Боге полагал крепость свою, а надеялся на множество богатства своего, – сказал он.
Мрачная сентенция изменила ход мыслей Симмонса. Соглашаясь с ней, он вздохнул:
– Истинно так, мистер Гласс. Горе венку гордости! Но как это случилось? И как вы сюда попали? Вот уж не думал, что окажусь в такой передряге!
– Я попал сюда через сад. – Гласс, кивнул в сторону стеклянных дверей. Он достал из кармана записную книжку и огрызок карандаша и официальным тоном проговорил: – Итак, мистер Симмонс, приступим!
– Что меня спрашивать: я же сказал, что ничего не знаю!
– Вы знаете, когда вы в последний раз видели мистера Флетчера живым, – проговорил Гласс, нимало не тронутый очевидным смятением дворецкого.
– Должно быть, когда я проводил сюда мистера Бадда, – поколебавшись с минуту, ответил Симмонс.
– Время?
– Не могу сказать… точно не знаю. Примерно час назад. – Он собрался с мыслями и уточнил; – Около девяти. Я убирал со стола в столовой, так что позже быть не могло.
– Этот мистер Бадд – вы его знаете? – Гласс не поднимал глаз от записной книжки.
– Нет. Никогда в жизни не видел – не помню.
– Так! Когда он ушел?
– Не знаю. Я вообще думал, что он здесь. Он, должно быть, ушел через сад – как вы пришли через сад, мистер Гласс.
– Ходить через сад здесь принято?
– Да… и нет, – ответил Симмонс, – вы меня понимаете, мистер Гласс?
– Нет, – бескомпромиссно отрезал Гласс.
– К хозяину через сад ходили знакомые. – Симмонс тяжело вздохнул. – Женщины, мистер Гласс.
– Ты живешь в обители коварства, – произнес Гласс, презрительным взглядом окинув уютную комнату.
– Истинно так, мистер Гласс. Я восставал в молитвах…
Открывшаяся из коридора дверь не дала ему кончить. Ни он, ни Гласс не слышали приближающихся шагов и не могли помешать войти в кабинет гибкому молодому человеку в нелепом смокинге; при виде полицейского он заморгал длинными ресницами и, застыв на пороге, непочтительно хмыкнул.
– Ах, простите! – сказал вошедший. – Чудно, что вы здесь!
Он говорил быстро, низким голосом и достаточно тихо, явно не заботясь о том, чтобы слова его разобрали. Жидкая прядь темных волос спадала ему на лоб; на нем была плотная рубашка и неописуемый галстук; такими констебль Гласс представлял поэтов. Его бормотание озадачило Гласса, и он спросил подозрительно:
– Почему это вам чудно, что я здесь? Вы разве меня знаете, сэр?
– О нет, – сказал молодой человек.
Его порхающий взгляд облетел комнату и обнаружил тело Эрнеста Флетчера. Он отпустил дверную ручку, подошел к столу, и лицо его побледнело.
– Было бы не по-мужски, если бы меня вырвало, правда? Не знаю, что надо делать в подобных случаях. – Он искал подсказки в ничего не выражавших глазах Гласса и Симмонса. Его взгляд остановился на подносе, который Симмонс внес в комнату. – Именно это и нужно, – сказал он и, подойдя к подносу, налил себе виски, слегка разбавив его содовой.
– Это племянник хозяина, мистер Невил Флетчер, – ответил Симмонс на немой вопрос Гласса.
– Вы живете в этом доме, сэр?
– Да, но я не люблю убийств. Так неэстетично, правда? Кроме того, их не бывает.
– Как видите, они бывают, сэр, – проговорил несколько удивленный Гласс.
– Это-то и возмущает меня. Убийства бывают всегда в посторонних домах. Не в своем кругу. Вы это замечали? Впрочем, вряд ли. Ничто в жизненном опыте – а кажется, он такой огромный – не подсказывает, как надо себя вести в столь причудливых обстоятельствах.
Он хмыкнул. Легковесная болтовня не скрывала его потрясения. Дворецкий с любопытством посмотрел на него, а потом на Гласс, который с минуту изучал Невила Флетчера взглядом, потом облизал кончик карандаша и спросил:
– Когда вы в последний раз видели мистера Флетчера, сэр?
– За ужином. В столовой. Нет, неверно: не в столовой, в коридоре.
– Говорите точнее, сэр, – бесстрастно посоветовал Гласс.
– Да-да, все верно. После ужина он пошел сюда, а я в бильярдную. Мы расстались в коридоре.
– В котором часу это было, сэр?
– Не знаю. – Невил покачал головой. – После ужина. Вы не знаете, Симмонс?
– Точно не могу сказать, сэр. Обычно без десяти девять хозяин уже уходил из столовой.
– А после этого вы не видели мистера Флетчера еще раз?
– Нет. До сих пор. Еще что-нибудь, или я могу уйти?
– Было бы очень полезно, сэр, если бы вы дали отчет о ваших действиях с того момента, как вы с покойным вышли из столовой, и до десяти часов пяти минут.
– Ну, я пошел в бильярдную и немного погонял шары.
– Вы там были один, сэр?
– Да, но туда заявилась тетя, и я ушел.
– Ваша тетя?
– Мисс Флетчер, – вставил дворецкий. – Сестра хозяина, мистер Гласс.
– Вы ушли из бильярдной вместе с вашей тетей, сэр? В дальнейшем вы были с ней?
– Нет. Что доказывает, что деликатность всегда окупается. Я улизнул от нее и теперь раскаиваюсь, потому что, если бы я сопроводил ее в гостиную, у меня было бы алиби, которого у меня нет. Я пошел наверх к себе и читал книгу. Интересно, я над ней не заснул? – Он вопросительно посмотрел на дядино кресло и поежился. – Нет. Господи, такого бы мне не приснилось! Это фантастика.
– Простите, мистер Гласс, кажется, в парадную дверь звонят, – прервал его Симмонс, направляясь к двери.
Через несколько секунд он ввел в кабинет полицейского сержанта с несколькими спутниками, а в коридоре раздался взволнованный голос мисс Флетчер, срочно желавшей знать, что означает это вторжение. Невил выскользнул из кабинета и взял тетю за руку:
– Я вам объясню. Пойдемте в гостиную.
– Но кто эти люди? – возмутилась мисс Флетчер. – На мой взгляд, они полицейские!
– Ну, это так, – сказал Невил. – Большинство из них – точно полиция. Послушайте, тетя Люси…
– Нас ограбили!
– Нет… – Он помолчал. – Не знаю. Может, и ограбили. Извините, тетя, дело много хуже. С Эрни случилось несчастье.
Он говорил запинаясь и тревожно поглядывал на лицо тети.
– Невил, милый, перестань так ужасно бубнить. Что ты сказал?
– Я сказал, несчастье, но это не так. Эрни умер.
– Умер? Эрни? – выдохнула мисс Флетчер. – Нет, нет! Ты говоришь что-то не то! С чего это он умер? Невил, ты знаешь, я не люблю таких шуток. Это недобрая шутка, милый, не говоря о том, что она самого скверного тона.
– Это не шутка.
– Не шутка?!! – Она охнула. – Невил! Пусти, я пойду к нему!
– Не стоит. Кроме того, вам это вредно. Простите меня, но это ужасно. Я сам малость выбит из колеи.
– Невил, ты что-то скрываешь!
– Да. Он убит.
Ее бледно-голубые выпуклые глаза уставились на него. Она раскрыла рот, но не могла выговорить ни слова. Невил, которому было в высшей степени не по себе, только развел руками.
– Что-нибудь сделать? Я бы хотел, только не знаю что. Вам плохо? Да, я знаю, я человек бестолковый, но такого в цивилизованном обществе не бывает. Как тут не потерять голову?
– Эрни убит? – переспросила она. – Не верю!
– Не говорите глупостей. – Голос его выдавал нервное возбуждение. – Человек не может сам себе проломить голову.
Она всхлипнула, нащупала ближайший стул и тяжело села. Невил дрожащей рукой достал сигарету.
– Простите, но рано или поздно вам все равно бы сказали.
Некоторое время она молчала, потом, словно собравшись с мыслями, громко спросила:
– Но кому бы пришло в голову убить милого Эрни?
– Понятия не имею.
– Это какая-то ужасная ошибка! О, Эрни, Эрни!
Она разрыдалась. Невил не пытался ее утешить, он сидел в большом кресле напротив нее и курил.
Тем временем в кабинете констебль Гласс делал обстоятельный доклад своему начальнику. Врач уже ушел, фотографы уже сняли что полагалось, и тело Эрнеста Флетчера унесли.
– Я был на участке, сержант, шел по Вейл-авеню, было 22. 02. Я дошел до угла Мейпл-гроува, который, как вам известно, соединяет Вейл-авеню и Арден-роуд, и тут мое внимание привлек человек, который, как мне показалось, подозрительным образом выходил из садовой калитки этого дома. Он очень быстро зашагал по направлению к Арден-роуд.
– Вы могли бы его узнать?
– Нет, сержант. Было уже темно, и я не видел его лица. Я не успел подумать, что он здесь делает, как он свернул за угол на Арден-роуд. – Он нахмурился и продолжил менее уверенным тоном: – Насколько я мог рассмотреть, это был человек среднего роста, в светлой фетровой шляпе. Не знаю, что мне не понравилось в том, что он вышел из сада мистера Флетчера, – разве что он так спешил. Сам Бог направил мои стопы.
– Этого не надо! – перебил его сержант. – Что вы делали дальше?
– Я приказал ему остановиться, но он даже не оглянулся и в мгновение ока исчез за поворотом на Арден-роуд. В силу этого обстоятельства я решил осмотреть дом и сад. Садовая калитка оказалась распахнутой, и, так как в комнате был свет, я пошел по дорожке, намереваясь узнать, все ли в порядке. Я увидел покойного в точно таком положении, в каком вы нашли его, сержант. По моим часам и каминным часам было 22. 05. Первым делом я установил, что мистер Флетчер действительно мертв. Убедившись, что помочь ему не в человеческих силах, я осмотрел комнату и удостоверился в том, что никто не прячется в саду за кустами. Затем я вызвал по телефону участок, было уже 22. 10. Пока я ждал соединения, в комнату вошел дворецкий Джозеф Симмонс с подносом, который вы видите на столе. Я задержал его для допроса. Он сообщил, что около 21. 00 с визитом к покойному пришел человек по имени Абрахам Бадд, коего он и проводил в эту комнату. Он сообщил, что ему неизвестно, когда Абрахам Бадд покинул дом.
– Внешность?
– Не успел выяснить, сэр. В эту минуту сюда вошел мистер Невил Флетчер. Он сообщил, что в последний раз видел покойного примерно в 20. 50, когда они вместе вышли из столовой.
– Прекрасно; через минуту мы им займемся. Что-нибудь еще?
– Больше я ничего не видел, – хорошенько подумав, ответил Гласс.
– Хорошо, разберемся. Кажется, это готовое дело по обвинению человека, который так торопился уйти отсюда. Наш друг Абрахам Бадд?
– Я так не считаю, сержант, – сказал Гласс.
– Вы? Не считаете? – изумился сержант. – Почему? Снова вами руководит Бог?
Вспышка гнева оживила холодные глаза Гласс:
– Кощунник – мерзость для людей…
– Довольно! – сказал сержант. – Не забывайте, дружок, что вы говорите со своим начальником!
– Не любит распутный обличающих его, – неумолимо продолжил Гласс, – и к мудрым не пойдет. Этот Бадд пришел к парадному входу открыто и не утаивал своего имени.
Сержант откашлялся.
– СоГлассн, это резон. Впрочем, может, это было непреднамеренное убийство. Позовите дворецкого.
– Джозеф Симмонс хорошо известен мне как набожный человек, – сказал Гласс, направляясь к двери.
– Ладно, ладно. Позовите его! По-прежнему бледный дворецкий был обнаружен в прихожей. Войдя в кабинет, он нервно взглянул в сторону письменного стола и, увидев, что стул перед ним пуст, облегченно вздохнул.
– Ваше имя? – сразу спросил сержант.
– Джозеф Симмонс, сержант.
– Род занятий?
– Я служу… я служил дворецким у мистера Флетчера.
– Как долго вы работаете здесь?
– Шесть с половиной лет, сержант.
– И вы сообщили, – продолжал сержант, поглядев в записи Гласс, – что в последний раз видели своего хозяина живым примерно в 21. 00, когда вы проводили сюда некоего мистера Абрахама Бадда. Это верно?
– Да, сержант. Вот его визитная карточка. – Симмонс протянул кусочек картона сержанту, который взял его и прочел вслух:
– «Мистер Абрахам Бадд, 333-с, Бишопс-гейт, Ист-Сентрал», Итак, мы знаем его адрес, это уже нечто. Вы сообщили, что он вам незнаком?
– Сроду не видывал этого господина, сержант. Я не привык впускать в этот дом лиц подобного рода, – высокомерно произнес Симмонс.
Гласс развеял его фарисейство одной уничтожающей фразой:
– Высок Господь, и смиренного видит, и гордого узнает издали. – Голос его звучал грозно.
– Душа моя посрамлена, – извинился Симмонс.
– Оставьте душу в покое, – нетерпеливо сказал сержант. – И не обращайте внимания на Гласса! Слушайте меня! Вы можете описать внешность Бадда?
– Да, сержант! Невысокий плотный мужчина в котелке и в костюме, который я бы назвал кричащим. Насколько могу судить, он иудейской веры.
– Невысокий и плотный! – Сержант был разочарован. – Очень похоже на маклера. Скажите, покойный ждал его посещения?
– Не думаю. Мистер Бадд сказал, что у него неотложное дело, и я был вынужден отнести его карточку мистеру Флетчеру. Мне показалось, что мистер Флетчер был весьма раздражен.
– Вы хотите сказать, напуган?
– О нет, сержант! Мистер Флетчер сказал о «мерзком нахальстве», но, подумав, велел пригласить мистера Бадда, что я и исполнил.
– И это было в 21. 00 или около того? Вы не слышали звуков ссоры?
– Я бы не назвал это ссорой. – В голосе дворецкого слышалось сомнение. – Хозяин раз или два что-то сказал повышенным тоном, я не слышал, что именно, ибо находился в столовой, через коридор, откуда перешел в буфетную.
– Вы не можете утверждать, что между ними произошел скандал?
– Нет, сержант. Мистер Бадд, на мой взгляд, не из тех, кто затевает скандалы. На самом деле все было наоборот. Мне показалось, что он боялся хозяина.
– Боялся? Что, мистер Флетчер отличался гневливостью?
– Никоим образом нет, сержант! Он всегда был в высшей степени обходительный джентльмен. Он очень редко выходил из себя.
– Но вчера он вышел из себя? Из-за появления мистера Бадда?
– По-моему, до того, сержант… – Дворецкий колебался. – Я полагаю, у мистера Флетчера было… небольшое недоразумение с мистером Невилом – как раз перед ужином.
– С мистером Невилом? Это его племянник? Он постоянно живет здесь?
– Нет. Мистер Невил приехал днем, как я понимаю, на несколько дней.
– Мистер Флетчер его ждал?
– Если и ждал, мне об этом не было сказано. Справедливости ради я должен заметить, что мистер Невил, с вашего позволения, довольно эксцентричный молодой джентльмен. Появиться здесь без предупреждения для него самое обычное дело.
– А недоразумение с дядей – это тоже обычное дело?
– Я бы не хотел, чтобы вы поняли меня неверно, сержант: между ними не было никакой ссоры. Когда перед ужином я внес в гостиную херес и коктейли, мне показалось, что я застал их в момент размолвки. Хозяин, несомненно, находился в раздражении, что на моей памяти случалось весьма редко, и, входя в гостиную, я слышал, как он сказал, что не желает больше об этом слышать и что мистер Невил может убираться к дьяволу.
– О! Что вы скажете о мистере Невиле? Находился ли он тоже в раздражении?
– Я бы не взялся об этом судить, сержант. Мистер Невил – особенный молодой джентльмен, он никогда не показывает своих чувств, если они у него только есть, в чем я иногда сомневаюсь.
– Они у меня есть, и в достаточном количестве, – сказал Невил, который, входя в кабинет, услыхал суждение дворецкого.
Незнакомый с обыкновением молодого мистера Флетчера бесшумно входить в комнаты, сержант на мгновение растерялся. Невил, как всегда, непочтительно хмыкнул и пробормотал:
– Добрый вечер. Это ужасно, правда? Надеюсь, вы до чего-то уже додумались. Тетя обязательно хочет поговорить с вами. Вы не знаете, кто убил дядю?
– Еще очень рано говорить об этом, сэр, – осторожно ответил сержант.
– В ваших словах намек на долгий период неопределенности – по-моему, это унылая перспектива.
– Это весьма неприятно для всех нас, сэр, – согласился сержант и сказал Симмонсу: – А с вами пока что все.
Симмонс вышел, и рассматривавший Невила с немалым любопытством сержант попросил его сесть. Невил охотно исполнил его просьбу, избрав для себя глубокое кресло перед камином.
– Я надеюсь, что вы можете помочь мне, сэр, – начал сержант подчеркнуто вежливо. – Насколько я понимаю, вы были достаточно близки с покойным.
– О нет! – Невил был шокирован. – Ничего подобного и быть не могло.
– Так, сэр? Должен ли я понимать, что вы не были в хороших отношениях с мистером Флетчером?
– Разумеется, был. Я со всеми в хороших отношениях. Но не в близких.
– Нет, я только хотел сказать, сэр…
– Да-да, я знаю, что вы хотели сказать. Знаю ли я секреты моего дяди? Нет, сержант. Я ненавижу секреты и чужие неприятности, – приветливо улыбнувшись, закончил он.
Ошеломленный сержант собрался с силами:
– Но, по крайней мере, вы знали его достаточно хорошо, сэр?
– Об этом лучше не будем, – пробормотал Невил.
– Вы не знаете, были у него враги?
– Ну, очевидно, были, правда?
– Да, сэр, я только стараюсь установить…
– Я понимаю, но, видите ли, я в таком же недоумении, как вы. – Вы были знакомы с моим дядей?
– Не имел удовольствия, сэр.
Невил пропустил колечко дыма сквозь колечко и задумчиво проговорил:
– Все звали его Эрни. А женщины – милый Эрни. Понятно?
Сержант в недоумении уставился на него, а потом медленно проговорил:
– Кажется, я понимаю вас. Я слышал, что все всегда говорили о нем хорошо. Значит, вы не знаете никого, кто бы что-то имел против него?
Невил покачал головой. Сержант несколько разочарованно посмотрел на него и заглянул в записную книжку Гласса.
– Я вижу, вы сообщили, что, выйдя из столовой, вы прошли в бильярдную и оставались там, пока там вас не обнаружила мисс Флетчер. Примерно в котором часу это было?
Невил улыбкой признал свою вину. – Вы не знаете, сэр? Ни малейшего представления? Подумайте, пожалуйста!
– Увы, до сих пор время для меня практически ничего не значило. Вам поможет, если я скажу, что тетя упомянула чрезвычайно странного посетителя, явившегося к моему дяде? Маленький толстый человечек со шляпой в руке. Она видела его в прихожей.
– А вы его видели? – быстро спросил сержант.
– Нет.
– Вы не знаете, был он еще у вашего дяди, когда вы поднялись в свою комнату?
– Сержант, сержант, я же не подглядываю в замочные скважины!
– Разумеется, сэр, но…
– По крайней мере, когда меня не разбирает любопытство, – растягивая слова, пояснил Невил.
– Итак, сэр, мы установили, что в промежутке между 21. 00 и 22. 00 вы удалились в свою комнату.
– В половине десятого, – сказал Невил.
– В половине… Минуту назад вы утверждали, что понятия не имеете, в котором часу это было!
– Я и не имел, но теперь вспомнил, что кукушка прокуковала один раз.
Сержант озадаченно взглянул на неподвижного Гласса, который с видом крайнего неодобрения стоял в дверях.
В сознание сержанта закралось подозрение, что эксцентричный Невил Флетчер не в своем уме.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Только часы на лестнице.
– Ах, часы с кукушкой! Знаете, сэр, я на мгновение подумал… И кукушка прокуковала полчаса?
– Да. Но очень часто она врет.
– Ну, с этим мы еще разберемся. На какую сторону выходит ваша комната?
– На север.
– Стало быть, в сад, сэр? Можно ли из нее услышать, как кто-то идет по дорожке?
– Не знаю. Я никого не слышал, но я и не слушал.
– Понятно, – сказал сержант. – Пока что, думаю, этого достаточно. Благодарю вас, сэр. Разумеется, вы понимаете, что вам на день-два придется остаться в этом доме? Знаете ли, так уж заведено. Будем надеяться, что мы достаточно быстро разберемся во всем этом деле.
– Будем надеяться, – согласился Невил. Его взгляд задумчиво задержался на картине, висевшей напротив камина. – Но это не ограбление, правда?
– Скорее всего нет, сэр, хотя ничего определенного пока что сказать нельзя. Вряд ли грабитель забрался бы сюда, когда мистер Флетчер бодрствует – не говоря уже обо всех домашних.
– Да. На всякий случай, если вы не знаете, – за той картиной – сейф.
– Дворецкий сказал мне, сэр. Мы сняли с него отпечатки пальцев и откроем его, как только придет адвокат мистера Флетчера. Слушаю, Хепуорт! Что-нибудь нашли? – Последние слова относились к констеблю, вошедшему в комнату сквозь стеклянные двери.
– Не много, сержант, но одну вещь я бы хотел вам показать.
Сержант сразу пошел в сад; Невил распрямился, встал и последовал за ними.
– Ничего, что я с вами? – пробормотал он оглянувшемуся сержанту.
– Никаких возражений, сэр. Суть дела в том, что около 22. 00 видели, как человек выскользнул из калитки, и, если я не ошибаюсь, это тот самый человек, который нам нужен.
– Гм… толстый человек? – прищурился Невил.
– Ну, это было бы слишком просто, – снисходительно сказал сержант. – Нет, это был самый обыкновенный мужчина в фетровой шляпе. Так что у вас, Хепуорт?
Констебль завел их за куст цветущей смородины, росший на клумбе у дома. Луч его фонарика уперся в землю. В рыхлой почве виднелись глубокие отпечатки двух туфелек на высоких каблуках.
– Свежие, сержант, – сказал Хепуорт. – Кто-то прятался за кустом.
– Роковая женщина! – воскликнул Невил. – Разве не забавно?
ГЛАВА ВТОРАЯ
К половине двенадцатого полиция, за исключением констебля, оставшегося на дежурство, покинула «Грейстоунз». Деликатно расспрошенная сержантом мисс Флетчер ничем не смогла помочь следствию. Сообщение о следах женских туфель, казалось, не шокировало и не удивило ее.
– Он был такой привлекательный, – доверительно сказала она сержанту. – Разумеется, я ничего такого не хочу сказать – но не следует забывать, что Мужчины ведь не такие, как Мы.
Сержанту пришлось выслушать панегирик покойному Эрнесту Флетчеру: какой он был прелестный человек, как его любили, какие у него были прекрасные манеры, какой добрый он всегда был по отношению к сестре, какой веселый, какой смелый, какой великодушный! Из этих беспорядочных слов выплыли некоторые факты. Невил был сыном Теда, давно умершего брата Эрни, и, несомненно, его наследником. Невил – милый мальчик, на никогда не знаешь, что он через минуту вытворит, да, бедный Эрни, конечно, очень рассердился, когда мальчик попал в тюрьму в какой-то ужасной балканской стране – нет, ничего серьезного: Невил ужасно рассеянный, он просто потерял паспорт. А что касается русской женщины, которая одним прекрасным утром до завтрака заявилась в гостиницу к Невилу со всеми своими пожитками и сказала, что он пригласил ее накануне на какой-то вечеринке, – то, конечно, вполне одобрить такого нельзя, но молодые мужчины иногда ведь изрядно напиваются, и, без сомнения, эта женщина была именно того свойства, что подобного и следовало ожидать, а на самом деле Невил совсем не такой. В то же время нельзя не посочувствовать и Эрни, которому пришлось откупаться от этой твари. Но было бы ужасной, ужасной ошибкой думать, что Эрни не любил Невила: у них было не слишком много общего, но кровь – не вода, и Эрни всегда был такой чуткий.
– Он был такой привлекательный, – доверительно сказала она сержанту. – Разумеется, я ничего такого не хочу сказать – но не следует забывать, что Мужчины ведь не такие, как Мы.
Сержанту пришлось выслушать панегирик покойному Эрнесту Флетчеру: какой он был прелестный человек, как его любили, какие у него были прекрасные манеры, какой добрый он всегда был по отношению к сестре, какой веселый, какой смелый, какой великодушный! Из этих беспорядочных слов выплыли некоторые факты. Невил был сыном Теда, давно умершего брата Эрни, и, несомненно, его наследником. Невил – милый мальчик, на никогда не знаешь, что он через минуту вытворит, да, бедный Эрни, конечно, очень рассердился, когда мальчик попал в тюрьму в какой-то ужасной балканской стране – нет, ничего серьезного: Невил ужасно рассеянный, он просто потерял паспорт. А что касается русской женщины, которая одним прекрасным утром до завтрака заявилась в гостиницу к Невилу со всеми своими пожитками и сказала, что он пригласил ее накануне на какой-то вечеринке, – то, конечно, вполне одобрить такого нельзя, но молодые мужчины иногда ведь изрядно напиваются, и, без сомнения, эта женщина была именно того свойства, что подобного и следовало ожидать, а на самом деле Невил совсем не такой. В то же время нельзя не посочувствовать и Эрни, которому пришлось откупаться от этой твари. Но было бы ужасной, ужасной ошибкой думать, что Эрни не любил Невила: у них было не слишком много общего, но кровь – не вода, и Эрни всегда был такой чуткий.