– В Девоншир? – удивленно переспросила она. – Что за чепуха, зачем это?
– Гонится за вами, – сказал он. – Вряд ли, конечно, он такой болван, что поехал туда в коляске, но он мог нанять почтовую карету. А коляску оставил на станции.
Озадаченная, она сказала:
– Но почему он решил, что я отправилась в Девоншир? О Феликс, вы что, тоже пьяны?
– Конечно нет! Я говорил с Фарли. Не желаю влезать в то, что меня не касается, но, насколько я понял, у вас была стычка с Кардроссом. – Увидев, что она покраснела, он поспешно добавил: – Меня это не касается! Дело в том, что Джайлз обнаружил, что вас нет дома. Он не знал, куда вы делись, и, как я понимаю, стал метать икру. Болван привратник наболтал ему о сундуке, который он относил в вашу комнату. Похоже, он изобразил это так, будто тут дело нечисто, и меня не удивляет, что Кардросс впал в панику.
– О Господи! – виновато вскричала она. – Ведь я это придумала, просто чтобы выманить Джорджа из коридора! Как он только мог подумать… – Она осеклась и с тревогой взглянула на мистера Хедерсетта. – А… а слуги тоже подумали, что я убежала?
– Боже, ну конечно! Как же иначе! – ответил он. – Но это не считается. В смысле, ведь вы не бежали.
– Конечно нет! Но вызвать такой переполох… чтобы все сплетничали… Как вы думаете, он очень зол на меня?
– Нет, нет! Ну, может быть, слегка на взводе, но он быстро отойдет, – успокаивающе сказал он. – Он же поймет, что вы хотели как лучше. Кто виноват, что у вас все получилось шиворот-навыворот!
Это добросердечное сочувствие заставило ее вскочить, ломая руки.
– Летти! – выдавила она. – Феликс, это я во всем виновата! О, почему я ему не сказала! Он никогда не простит меня!
Виконт, которого ее неосторожное движение и громкий голос отвлекли от костей, огляделся:
– Какого черта… клянусь Богом, этот Хедерсетт снова пробрался сюда!
– Как, вы еще не протрезвели? – с отвращением сказал мистер Хедерсетт. – Когда же вы отчалите?
– Ага, ждете с нетерпением! – ответил виконт. – Но я шагу не сделаю из этого дома, пока вы тут, милейший, в этом можете не сомневаться!
Мистер Фэнкот, туманно припоминая предшествующие события, сказал с озадаченным видом:
– Но он же тебе не нравится, Дай! Ты же говорил, что вышвырнешь его.
– Феликс! – произнесла Нелл, слишком занятая своими мыслями и волнениями, чтобы обращать внимание на эту перепалку. – Мне остается только поехать за ними! Может быть, еще не поздно!
– Господи, кузина, это невозможно! – сказал потрясенный мистер Хедерсетт.
– Если я поеду в своем экипаже, а вы будете так добры, что поедете со мной? – уговаривала она. – Может быть, Джайлз вернется через несколько часов, и тогда…
– Нет, черт побери мою душу! – вскричал виконт, так поспешно и резко вскакивая, что кресло опрокинулось. – Это уже ни в какие ворота не лезет! – Он схватил сестру за плечи и встряхнул. – Ты что, спятила? Ехать в коляске с этим типом? И не думай, только через мой труп! – Он внезапно повернулся к мистеру Хедерсетту с выражением лица, явно не сулящим добра. – Каким образом, черт возьми, вы заморочили ей голову? – в ярости спросил он.
– Ради всего святого, Дайзарт, пойдите окуните голову в холодную воду! – взмолился мистер Хедерсетт.
– Ой, слышите? – сказала Нелл, повернувшись к двери.
Послышались быстрые шаги; дверь распахнулась, и на пороге появился Кардросс. Лицо его выражало тревогу и озабоченность, он даже не задержался, чтобы сбросить свой длинный дорожный плащ. Его глаза скользнули по комнате и остановились на жене. Он быстро прошел вперед, полностью игнорируя всю остальную компанию, и сказал дрожащим голосом, который она едва узнала:
– Нелл! Благодарение Богу! О дорогая, простите меня!
– Джайлз! О нет! Это я во всем виновата! – воскликнула она, бросаясь в его объятия. – И все обстоит очень плохо! Летти сбежала с мистером Эллендейлом!
– К черту Летти! – сказал он, прижимая к себе жену. – Ты вернулась ко мне, а все остальное – пропади оно пропадом!
Мистер Хедерсетт, весьма деликатно отведя глаза от страстных объятий супругов, начал протирать свой лорнет; виконт молчал как громом пораженный, а мистер Фэнкот сначала недоуменно мигал, глядя на развернувшееся перед его глазами необычное зрелище, потом осторожно поднялся на ноги и дернул своего друга за рукав.
– Слушай, пошли отсюда, Дай, – потихоньку сказал он. – Таких вечеринок я не люблю, приятель! Пойдем прошвырнемся до Маттон-Уок!
– Будь я проклят, если уйду! – сказал Дайзарт. – Мне нужно поговорить с Кардроссом, и я это сделаю!
Осознав наконец, что вокруг полно народу, Кардросс поднял глаза. Слегка покраснев, он отпустил Нелл:
– Дайзарт, в чем дело?
– Я вам скажу с глазу на глаз, – заявил виконт; последствия его возлияний начали постепенно выветривается.
– Не знаю, с чего это ты вдруг решил секретничать! – сказала Нелл с несвойственной ей колкостью. – При том, что ты только что говорил самые возмутительные вещи и тебя не смущало ничье присутствие, даже кучера кеба! Да еще пытался вызвать на драку бедного Феликса, оскорбляя его! Джайлз, ради Бога, скажите ему, что так нельзя!
– Но почему он все это делал? – спросил Кардросс, удивленный и немало позабавленный.
– Этот болван увидел, что миледи выходит вместе со мной из квартиры Эллендейла, и вообразил, что это моя квартира, – резко сказал мистер Хедерсетт, отвечая на немой вопрос, застывший в смеющихся глазах кузена.
– Ах, так вот оно что? – сказал виконт. – Ну нет, меня не проведешь! Вам не пришло в голову сказать это мне, а? Почему же? Вот что я хочу знать. Почему?
– Да потому, что вы были пьяны в лоск и не соображали, что вам говорят! – с грубой откровенностью ответил мистер Хедерсетт.
– В любом случае тебе не было нужды так возмутительно вести себя, Дай, – сердито вмешалась Нелл. – Даже если бы это была квартира Феликса, – а так вполне могло оказаться, потому что я хотела зайти к нему, чтобы узнать адрес мистера Эллендейла. Но, к счастью, он как раз выходил из дому, когда я расплачивалась с кебменом.
– Да, это вышло очень кстати, верно, сестрица? – сказал Дайзарт. – И ты небось думаешь, что теперь все в порядке! Как бы не так! Очень пристало светской даме ездить в гости ко всем городским волокитам! Да еще в простом кебе! Может быть, у вас именно такие представления о приличии, Кардросс, но у меня – нет!
– Дай, что за вздор ты несешь! – запротестовала Нелл. – Кто же сочтет мистера Эллендейла волокитой!
– Черт возьми, кузина! – возмущенно вскричал мистер Хедерсетт.
– Дорогой мой Дайзарт, спешу вас заверить, что я весьма уважаю вас за подобные чувства и всячески их разделяю! – сказал Кардросс. – Можете смело предоставить это дело мне.
– А вот этого я как раз не могу! – возразил Дайзарт. – Да, и это напомнило мне о другой вещи, которую я должен вам сказать! Какого дьявола вы так плохо заботитесь о Нелл? Разве это вы вытащили ее из дурацких неприятностей? Ничего подобного! Это сделал я! Вы только вбили ей в голову, будто считаете, что она вышла за вас замуж по расчету, при том, что только последний болван мог бы не понять, что у нее на это попросту не хватило бы мозгов. И вот, когда она оказывается на бобах, она боится вам об этом сказать; и я должен спасать ее от долговой ямы! Очень мне было весело этим заниматься! Мне еще пришлось вытерпеть намеки этого Хедерсетта, будто это я виноват в том, что с нее требуют деньги за какое-то дурацкое платье!
Мистер Хедерсетт покраснел:
– Это была ошибка! Я же вам сказал!
– Да, я был виноват! – яростно произнес Дайзарт. – Если бы я не одолжил у нее эти три сотни, вам не пришлось бы ловить ее на пороге дома еврея Кинга, но откуда я знал, что из-за этого она останется на мели? К тому же я ей их отдал!
– Нелл, бедная моя девочка, как ты могла подумать… Неужели я так напугал тебя? – с раскаянием в голосе спросил Кардросс.
– Нет-нет, это все по моей глупости! – быстро сказала она. – Я думала, что этот ужасный счет от Лаваль лежит вместе с другими, а его там не было, и когда она снова прислала его, я просто не смогла сказать тебе! О Дайзарт, прошу тебя, замолчи!
– Нет, все это хорошо, но я хочу сказать кое-что еще! Хорошего же вы мнения обо мне, Кардросс, но должен сказать вам, что это не я стащил ваше ожерелье!
– Что? – воскликнул пораженный мистер Хедерсетт.
– Можете не говорить мне об этом, Дайзарт, – сказал Кардросс, слегка краснея и не сводя глаз с лица Нелл.
– Но именно так подумала моя родная сестра! – обиженно сказал Дайзарт.
– Господи, Джайлз, так ожерелье не пропало? – воскликнул мистер Хедерсетт.
– Нет, – ответил Кардросс, довольно крепко сжимая руку Нелл. – Оно не пропало. А если бы и так, я бы ни на миг не подумал, что это вы его взяли, Дайзарт.
– И на том спасибо!
– Нет, с меня хватит, – заявил мистер Хедерсетт. – С чего это вам такое пришло в голову, кузина?
– Это было так глупо с моей стороны!
– Оскорбление – вот что это такое! – объявил Дайзарт.
– Верно, Дайзарт, вы правы! – сказал Кардросс, поднося руку Нелл к губам. – Надеюсь, вы попросили у него прощения, Нелл, как я прошу у вас!
– О Джайлз, прошу тебя, замолчи!
Виконт нахмурился, а потом спросил:
– Так вы решили, что это она продала его? Ну вот, Нелл, так тебе и надо!
– Все это очень хорошо, – возразил мистер Хедерсетт, – но ты же сказал, что оно не пропало, Кардросс!
– Оно пропало, но мне его вернули. Я думаю, что знаю, кто украл его, – и должен был понять это сразу. Не ваша сестра, Дайзарт, а моя! Правда, Нелл?
– Ну да, – созналась Нелл. – Только не нужно очень на нее сердиться, потому что ей бы никогда не пришло это в голову, если бы не Дайзарт!
– Что? – вскричал Дайзарт. – Нет, клянусь Богом, это уж слишком! При чем тут я?
– При том, Дай! То есть я не хочу сказать, что ты нарочно научил ее, но я подумала об этом и поняла, что когда в тот вечер вместе с мистером Фэнкотом ты напал на нас… Кстати, где мистер Фэнкот?
– Да, черт побери! Где он? – подхватил Дайзарт.
– О нем не волнуйтесь, – сказал мистер Хедерсетт, кивая на мистера Фэнкота, который мирно спал в большом кресле. – Я бы не допустил всех этих неприличных разговоров, если бы он слушал!
– Никто, кроме Корни, не умеет засыпать, где попало, если малость переберет! – заметил виконт, глядя на друга с доброй снисходительностью.
– Только не будите его, прошу вас! – сказал Кардросс. – Дорогая моя, так какое же отношение имеет нападение к этому делу?
– Вот именно, какое? – повторил Дайзарт.
– Понимаешь ли, Джайлз, когда я не захотела продавать драгоценности, которые ты мне дарил – я и сейчас думаю, что это было бы мерзким обманом, Дай, можешь считать меня занудой!.. Дайзарту пришло в голову прикинуться разбойником и забрать их у меня таким образом. Только я узнала его, и ничего не вышло. Но беда в том, что Летти это ужасно понравилось, и я абсолютно уверена, что именно это натолкнуло ее на мысль продать ожерелье Кардроссов! – Она осеклась, как будто о чем-то внезапно вспомнила. – Боже мой, Летти! Что мы тут тратим время на разговоры? Кардросс, мы обнаружили – мы с Феликсом, – что они отправились в путь всего с парой лошадей! Правда, они в пути уже несколько часов, но Феликс считает, что вы легко догоните их, прежде чем они достигнут границы!
– Может быть, и догнал бы – если бы попытался, – согласился он.
– А вы не будете? – с тревогой спросила она.
– Нет. На сегодня с меня хватит. Пусть получает своего Эллендейла!
– Да, но обвенчаться таким образом! Джайлз, только подумайте, к чему это может привести! Я не удивлюсь, если это погубит и ее и его! Честное слово, я была поражена, узнав, что он уступил ее уговорам! Я никогда бы этого о нем не подумала! Нет, прошу вас, отправляйтесь в погоню и привезите ее домой!
– Я бы в жизни не поехал! – заметил виконт.
– Ну Джайлз!
Он накрыл ладонью ее маленькую руку, которая настойчиво дергала его за лацкан.
– Тише, любовь моя! Здесь мы должны послушаться знатока всего, что связано с хорошим вкусом и тоном. Что скажешь, Феликс?
Мистер Хедерсетт, не реагируя на требовательный взгляд кузена, задумчиво взял понюшку и наморщил лоб.
– Не думаю, что это принесет пользу, – сказал он наконец, убирая табакерку в карман и стряхивая с рукава несколько крошек «Короля Мартиники». – Что бы вы ни предприняли, пойдут слухи. Вряд ли можно надеяться, что, если вы галопом пуститесь вдогонку за Летти, об этом не узнает весь город. А что за сцена будет, если вы заставите ее вернуться домой! Вроде бы с ней была грандиозная истерика, когда Эллендейл пытался уговорить ее вернуться. Я бы себе такого не пожелал.
– Ты прав, клянусь Богом! – с чувством сказал Кардросс.
– Лучше сделайте хорошую мину, – посоветовал мистер Хедерсетт. – Ну а теперь я пошел. Вам, наверное, хочется остаться одним.
Нелл протянула ему руку.
– Я испортила вам весь вечер! – смущенно сказала она. – Мне очень жаль, и я так обязана вам.
– Ничего, ничего, всегда рад быть полезным! – ответил он, с изысканной грацией склоняясь к ее руке. – И ничего страшного! Я просто направлялся к Уайту перед тем, как заглянуть на бал к Сефтонам. Еще детское время!
– Да, черт побери, вот именно! – сказал виконт – Эй, Корни, просыпайся!
После основательной встряски мистер Фэнкот открыл глаза, улыбнулся всем и начал тихонько и фальшиво что-то напевать себе под нос.
– Ради Бога, Корни, не так уж ты и набрался! – сказал виконт. – Не начинай снова петь, ты же прекрасно знаешь, что не умеешь!
– У меня день рождения, – изрек мистер Фэнкот.
– Ну и что из этого? Вставай! Нам пора идти!
– В свой день рождения имею право петь, – сказал мистер Фэнкот. – Я могу петь «Пой и дуй в свои меха», могу и твою песню…
– »Трам-пам, тили-пам»? – перебил мистер Хедерсетт.
– Вот-вот! – кивнул довольный мистер Фэнкот. – Вы что, тоже ее знаете?
– Слышал, – ответил мистер Хедерсетт довольно мрачно. Он встретил вызывающий взгляд виконта и выдержал его. – Сегодня вечером вы меня несколько раз оскорбили, Дайзарт. А сейчас я позволю себе сказать, что не вcтречал еще такого негодяя, как вы!
– Что вы хотите этим сказать, черт побери? – покраснев, вскинулся виконт.
– Вы прекрасно знаете что! Вы научились этой песне от Крипплгейта!
– Ну и что из этого? – защищался Дайзарт.
– А это я вам скажу, Дайзарт, – вмешался Кардросс. Он кивнул на прощание кузену и оглядел Дайзарта с ног до головы. – «Клуб нищих», так? Что ж, я так и думал! Гусарский полк плачет по вас; жалко, что пропадает такой наездник. Ну?
– Идите к черту! Я же сказал вам, что не могу! – ответил Дайзарт.
– Можете, вот увидите, обещаю вам.
– Дьявольщина, все бы отдал, чтобы там очутиться! – порывисто сказал Дайзарт.
– Ты хочешь записаться в армию, Дай? – осведомился мистер Фэнкот, который с большим интересом прислушивался к разговору. – Чертовски блестящая идея! Пойдем запишемся сейчас же!
– Нельзя, – коротко ответил Дайзарт. – И потом, ты же не хочешь в армию!
– Хочу, – ответствовал мистер Фэнкот. – Не пойму, как мне это раньше не приходило в голову! Здесь больше нечего делать, разве что снова топать в Брайтон, а это мне как-то не улыбается.
– Еще бы! – согласился Кардросс, добродушно, но настойчиво подталкивая его в коридор.
– Вот именно, – заявил мистер Фэнкот. – Кто знает, возможно, мне и придется. Я никогда в жизни не отказывался от вызова, и, похоже, Вилли хочет испытать меня именно этим. Вы знаете Вилли?
– Нет, но я бы не стал терять времени и поскорее отправился к месту службы.
– Вы разумный человек, – тепло сказал мистер Фэнкот. – Рад был побеседовать с вами!
– Премного обязан, – сказал Кардросс, сунув ему в руку шляпу и открывая дверь.
– Обоюдно, обоюдно! – ответил мистер Фэнкот, начиная спускаться по лестнице.
– Господи, сроду не видел его таким бравым и удалым! – сказал виконт. – Сейчас он будет шататься по всему городу в поисках полка кавалергардов! – Он взял шляпу и с некоторой неуверенностью взглянул на Кардросса.
Кардросс улыбнулся:
– Вы просто дурень, Дайзарт, и никудышник, но все-таки слишком хороши, чтобы растрачивать себя на дурацкие выходки! Не беспокойтесь о своей матушке! Я улажу это в ближайшее время.
Он протянул руку, и виконт пожал ее с грустной улыбкой:
– Хорошо бы, у вас получилось!
– Получится.
– Вы чертовски добры. И хочу сказать вам кое-что еще, хотя это нелегко. Из того, что рассказала мне Нелл, когда влипла в свою историю… В общем, короче говоря, пока я ей не сказал, она не знала, что вы ее любите. Она думала, что вы женились на ней из соображений удобства и оказались слишком учтивым, чтобы показать ей это. – Он усмехнулся. – Удобство! Господи, что за наивность!
– Серьезно? – спросил Кардросс. – Неужели это возможно?
– А то! Вы не знаете моей матушки, Кардросс! – сказал Дайзарт. – Спокойной ночи! Я должен приглядеть за Корни!
Он спустился по лестнице, помахал и вышел из дома. Кардросс мгновение смотрел ему вслед и уже готов был вернуться в дом, когда из-за угла показалась почтовая карета и остановилась у дома. Из экипажа выскочил мистер Эллендейл и повернулся, чтобы помочь сойти своей нареченной.
– Что за прелестный сюрприз! – ласково сказал Кардросс.
Глава 15
– Гонится за вами, – сказал он. – Вряд ли, конечно, он такой болван, что поехал туда в коляске, но он мог нанять почтовую карету. А коляску оставил на станции.
Озадаченная, она сказала:
– Но почему он решил, что я отправилась в Девоншир? О Феликс, вы что, тоже пьяны?
– Конечно нет! Я говорил с Фарли. Не желаю влезать в то, что меня не касается, но, насколько я понял, у вас была стычка с Кардроссом. – Увидев, что она покраснела, он поспешно добавил: – Меня это не касается! Дело в том, что Джайлз обнаружил, что вас нет дома. Он не знал, куда вы делись, и, как я понимаю, стал метать икру. Болван привратник наболтал ему о сундуке, который он относил в вашу комнату. Похоже, он изобразил это так, будто тут дело нечисто, и меня не удивляет, что Кардросс впал в панику.
– О Господи! – виновато вскричала она. – Ведь я это придумала, просто чтобы выманить Джорджа из коридора! Как он только мог подумать… – Она осеклась и с тревогой взглянула на мистера Хедерсетта. – А… а слуги тоже подумали, что я убежала?
– Боже, ну конечно! Как же иначе! – ответил он. – Но это не считается. В смысле, ведь вы не бежали.
– Конечно нет! Но вызвать такой переполох… чтобы все сплетничали… Как вы думаете, он очень зол на меня?
– Нет, нет! Ну, может быть, слегка на взводе, но он быстро отойдет, – успокаивающе сказал он. – Он же поймет, что вы хотели как лучше. Кто виноват, что у вас все получилось шиворот-навыворот!
Это добросердечное сочувствие заставило ее вскочить, ломая руки.
– Летти! – выдавила она. – Феликс, это я во всем виновата! О, почему я ему не сказала! Он никогда не простит меня!
Виконт, которого ее неосторожное движение и громкий голос отвлекли от костей, огляделся:
– Какого черта… клянусь Богом, этот Хедерсетт снова пробрался сюда!
– Как, вы еще не протрезвели? – с отвращением сказал мистер Хедерсетт. – Когда же вы отчалите?
– Ага, ждете с нетерпением! – ответил виконт. – Но я шагу не сделаю из этого дома, пока вы тут, милейший, в этом можете не сомневаться!
Мистер Фэнкот, туманно припоминая предшествующие события, сказал с озадаченным видом:
– Но он же тебе не нравится, Дай! Ты же говорил, что вышвырнешь его.
– Феликс! – произнесла Нелл, слишком занятая своими мыслями и волнениями, чтобы обращать внимание на эту перепалку. – Мне остается только поехать за ними! Может быть, еще не поздно!
– Господи, кузина, это невозможно! – сказал потрясенный мистер Хедерсетт.
– Если я поеду в своем экипаже, а вы будете так добры, что поедете со мной? – уговаривала она. – Может быть, Джайлз вернется через несколько часов, и тогда…
– Нет, черт побери мою душу! – вскричал виконт, так поспешно и резко вскакивая, что кресло опрокинулось. – Это уже ни в какие ворота не лезет! – Он схватил сестру за плечи и встряхнул. – Ты что, спятила? Ехать в коляске с этим типом? И не думай, только через мой труп! – Он внезапно повернулся к мистеру Хедерсетту с выражением лица, явно не сулящим добра. – Каким образом, черт возьми, вы заморочили ей голову? – в ярости спросил он.
– Ради всего святого, Дайзарт, пойдите окуните голову в холодную воду! – взмолился мистер Хедерсетт.
– Ой, слышите? – сказала Нелл, повернувшись к двери.
Послышались быстрые шаги; дверь распахнулась, и на пороге появился Кардросс. Лицо его выражало тревогу и озабоченность, он даже не задержался, чтобы сбросить свой длинный дорожный плащ. Его глаза скользнули по комнате и остановились на жене. Он быстро прошел вперед, полностью игнорируя всю остальную компанию, и сказал дрожащим голосом, который она едва узнала:
– Нелл! Благодарение Богу! О дорогая, простите меня!
– Джайлз! О нет! Это я во всем виновата! – воскликнула она, бросаясь в его объятия. – И все обстоит очень плохо! Летти сбежала с мистером Эллендейлом!
– К черту Летти! – сказал он, прижимая к себе жену. – Ты вернулась ко мне, а все остальное – пропади оно пропадом!
Мистер Хедерсетт, весьма деликатно отведя глаза от страстных объятий супругов, начал протирать свой лорнет; виконт молчал как громом пораженный, а мистер Фэнкот сначала недоуменно мигал, глядя на развернувшееся перед его глазами необычное зрелище, потом осторожно поднялся на ноги и дернул своего друга за рукав.
– Слушай, пошли отсюда, Дай, – потихоньку сказал он. – Таких вечеринок я не люблю, приятель! Пойдем прошвырнемся до Маттон-Уок!
– Будь я проклят, если уйду! – сказал Дайзарт. – Мне нужно поговорить с Кардроссом, и я это сделаю!
Осознав наконец, что вокруг полно народу, Кардросс поднял глаза. Слегка покраснев, он отпустил Нелл:
– Дайзарт, в чем дело?
– Я вам скажу с глазу на глаз, – заявил виконт; последствия его возлияний начали постепенно выветривается.
– Не знаю, с чего это ты вдруг решил секретничать! – сказала Нелл с несвойственной ей колкостью. – При том, что ты только что говорил самые возмутительные вещи и тебя не смущало ничье присутствие, даже кучера кеба! Да еще пытался вызвать на драку бедного Феликса, оскорбляя его! Джайлз, ради Бога, скажите ему, что так нельзя!
– Но почему он все это делал? – спросил Кардросс, удивленный и немало позабавленный.
– Этот болван увидел, что миледи выходит вместе со мной из квартиры Эллендейла, и вообразил, что это моя квартира, – резко сказал мистер Хедерсетт, отвечая на немой вопрос, застывший в смеющихся глазах кузена.
– Ах, так вот оно что? – сказал виконт. – Ну нет, меня не проведешь! Вам не пришло в голову сказать это мне, а? Почему же? Вот что я хочу знать. Почему?
– Да потому, что вы были пьяны в лоск и не соображали, что вам говорят! – с грубой откровенностью ответил мистер Хедерсетт.
– В любом случае тебе не было нужды так возмутительно вести себя, Дай, – сердито вмешалась Нелл. – Даже если бы это была квартира Феликса, – а так вполне могло оказаться, потому что я хотела зайти к нему, чтобы узнать адрес мистера Эллендейла. Но, к счастью, он как раз выходил из дому, когда я расплачивалась с кебменом.
– Да, это вышло очень кстати, верно, сестрица? – сказал Дайзарт. – И ты небось думаешь, что теперь все в порядке! Как бы не так! Очень пристало светской даме ездить в гости ко всем городским волокитам! Да еще в простом кебе! Может быть, у вас именно такие представления о приличии, Кардросс, но у меня – нет!
– Дай, что за вздор ты несешь! – запротестовала Нелл. – Кто же сочтет мистера Эллендейла волокитой!
– Черт возьми, кузина! – возмущенно вскричал мистер Хедерсетт.
– Дорогой мой Дайзарт, спешу вас заверить, что я весьма уважаю вас за подобные чувства и всячески их разделяю! – сказал Кардросс. – Можете смело предоставить это дело мне.
– А вот этого я как раз не могу! – возразил Дайзарт. – Да, и это напомнило мне о другой вещи, которую я должен вам сказать! Какого дьявола вы так плохо заботитесь о Нелл? Разве это вы вытащили ее из дурацких неприятностей? Ничего подобного! Это сделал я! Вы только вбили ей в голову, будто считаете, что она вышла за вас замуж по расчету, при том, что только последний болван мог бы не понять, что у нее на это попросту не хватило бы мозгов. И вот, когда она оказывается на бобах, она боится вам об этом сказать; и я должен спасать ее от долговой ямы! Очень мне было весело этим заниматься! Мне еще пришлось вытерпеть намеки этого Хедерсетта, будто это я виноват в том, что с нее требуют деньги за какое-то дурацкое платье!
Мистер Хедерсетт покраснел:
– Это была ошибка! Я же вам сказал!
– Да, я был виноват! – яростно произнес Дайзарт. – Если бы я не одолжил у нее эти три сотни, вам не пришлось бы ловить ее на пороге дома еврея Кинга, но откуда я знал, что из-за этого она останется на мели? К тому же я ей их отдал!
– Нелл, бедная моя девочка, как ты могла подумать… Неужели я так напугал тебя? – с раскаянием в голосе спросил Кардросс.
– Нет-нет, это все по моей глупости! – быстро сказала она. – Я думала, что этот ужасный счет от Лаваль лежит вместе с другими, а его там не было, и когда она снова прислала его, я просто не смогла сказать тебе! О Дайзарт, прошу тебя, замолчи!
– Нет, все это хорошо, но я хочу сказать кое-что еще! Хорошего же вы мнения обо мне, Кардросс, но должен сказать вам, что это не я стащил ваше ожерелье!
– Что? – воскликнул пораженный мистер Хедерсетт.
– Можете не говорить мне об этом, Дайзарт, – сказал Кардросс, слегка краснея и не сводя глаз с лица Нелл.
– Но именно так подумала моя родная сестра! – обиженно сказал Дайзарт.
– Господи, Джайлз, так ожерелье не пропало? – воскликнул мистер Хедерсетт.
– Нет, – ответил Кардросс, довольно крепко сжимая руку Нелл. – Оно не пропало. А если бы и так, я бы ни на миг не подумал, что это вы его взяли, Дайзарт.
– И на том спасибо!
– Нет, с меня хватит, – заявил мистер Хедерсетт. – С чего это вам такое пришло в голову, кузина?
– Это было так глупо с моей стороны!
– Оскорбление – вот что это такое! – объявил Дайзарт.
– Верно, Дайзарт, вы правы! – сказал Кардросс, поднося руку Нелл к губам. – Надеюсь, вы попросили у него прощения, Нелл, как я прошу у вас!
– О Джайлз, прошу тебя, замолчи!
Виконт нахмурился, а потом спросил:
– Так вы решили, что это она продала его? Ну вот, Нелл, так тебе и надо!
– Все это очень хорошо, – возразил мистер Хедерсетт, – но ты же сказал, что оно не пропало, Кардросс!
– Оно пропало, но мне его вернули. Я думаю, что знаю, кто украл его, – и должен был понять это сразу. Не ваша сестра, Дайзарт, а моя! Правда, Нелл?
– Ну да, – созналась Нелл. – Только не нужно очень на нее сердиться, потому что ей бы никогда не пришло это в голову, если бы не Дайзарт!
– Что? – вскричал Дайзарт. – Нет, клянусь Богом, это уж слишком! При чем тут я?
– При том, Дай! То есть я не хочу сказать, что ты нарочно научил ее, но я подумала об этом и поняла, что когда в тот вечер вместе с мистером Фэнкотом ты напал на нас… Кстати, где мистер Фэнкот?
– Да, черт побери! Где он? – подхватил Дайзарт.
– О нем не волнуйтесь, – сказал мистер Хедерсетт, кивая на мистера Фэнкота, который мирно спал в большом кресле. – Я бы не допустил всех этих неприличных разговоров, если бы он слушал!
– Никто, кроме Корни, не умеет засыпать, где попало, если малость переберет! – заметил виконт, глядя на друга с доброй снисходительностью.
– Только не будите его, прошу вас! – сказал Кардросс. – Дорогая моя, так какое же отношение имеет нападение к этому делу?
– Вот именно, какое? – повторил Дайзарт.
– Понимаешь ли, Джайлз, когда я не захотела продавать драгоценности, которые ты мне дарил – я и сейчас думаю, что это было бы мерзким обманом, Дай, можешь считать меня занудой!.. Дайзарту пришло в голову прикинуться разбойником и забрать их у меня таким образом. Только я узнала его, и ничего не вышло. Но беда в том, что Летти это ужасно понравилось, и я абсолютно уверена, что именно это натолкнуло ее на мысль продать ожерелье Кардроссов! – Она осеклась, как будто о чем-то внезапно вспомнила. – Боже мой, Летти! Что мы тут тратим время на разговоры? Кардросс, мы обнаружили – мы с Феликсом, – что они отправились в путь всего с парой лошадей! Правда, они в пути уже несколько часов, но Феликс считает, что вы легко догоните их, прежде чем они достигнут границы!
– Может быть, и догнал бы – если бы попытался, – согласился он.
– А вы не будете? – с тревогой спросила она.
– Нет. На сегодня с меня хватит. Пусть получает своего Эллендейла!
– Да, но обвенчаться таким образом! Джайлз, только подумайте, к чему это может привести! Я не удивлюсь, если это погубит и ее и его! Честное слово, я была поражена, узнав, что он уступил ее уговорам! Я никогда бы этого о нем не подумала! Нет, прошу вас, отправляйтесь в погоню и привезите ее домой!
– Я бы в жизни не поехал! – заметил виконт.
– Ну Джайлз!
Он накрыл ладонью ее маленькую руку, которая настойчиво дергала его за лацкан.
– Тише, любовь моя! Здесь мы должны послушаться знатока всего, что связано с хорошим вкусом и тоном. Что скажешь, Феликс?
Мистер Хедерсетт, не реагируя на требовательный взгляд кузена, задумчиво взял понюшку и наморщил лоб.
– Не думаю, что это принесет пользу, – сказал он наконец, убирая табакерку в карман и стряхивая с рукава несколько крошек «Короля Мартиники». – Что бы вы ни предприняли, пойдут слухи. Вряд ли можно надеяться, что, если вы галопом пуститесь вдогонку за Летти, об этом не узнает весь город. А что за сцена будет, если вы заставите ее вернуться домой! Вроде бы с ней была грандиозная истерика, когда Эллендейл пытался уговорить ее вернуться. Я бы себе такого не пожелал.
– Ты прав, клянусь Богом! – с чувством сказал Кардросс.
– Лучше сделайте хорошую мину, – посоветовал мистер Хедерсетт. – Ну а теперь я пошел. Вам, наверное, хочется остаться одним.
Нелл протянула ему руку.
– Я испортила вам весь вечер! – смущенно сказала она. – Мне очень жаль, и я так обязана вам.
– Ничего, ничего, всегда рад быть полезным! – ответил он, с изысканной грацией склоняясь к ее руке. – И ничего страшного! Я просто направлялся к Уайту перед тем, как заглянуть на бал к Сефтонам. Еще детское время!
– Да, черт побери, вот именно! – сказал виконт – Эй, Корни, просыпайся!
После основательной встряски мистер Фэнкот открыл глаза, улыбнулся всем и начал тихонько и фальшиво что-то напевать себе под нос.
– Ради Бога, Корни, не так уж ты и набрался! – сказал виконт. – Не начинай снова петь, ты же прекрасно знаешь, что не умеешь!
– У меня день рождения, – изрек мистер Фэнкот.
– Ну и что из этого? Вставай! Нам пора идти!
– В свой день рождения имею право петь, – сказал мистер Фэнкот. – Я могу петь «Пой и дуй в свои меха», могу и твою песню…
– »Трам-пам, тили-пам»? – перебил мистер Хедерсетт.
– Вот-вот! – кивнул довольный мистер Фэнкот. – Вы что, тоже ее знаете?
– Слышал, – ответил мистер Хедерсетт довольно мрачно. Он встретил вызывающий взгляд виконта и выдержал его. – Сегодня вечером вы меня несколько раз оскорбили, Дайзарт. А сейчас я позволю себе сказать, что не вcтречал еще такого негодяя, как вы!
– Что вы хотите этим сказать, черт побери? – покраснев, вскинулся виконт.
– Вы прекрасно знаете что! Вы научились этой песне от Крипплгейта!
– Ну и что из этого? – защищался Дайзарт.
– А это я вам скажу, Дайзарт, – вмешался Кардросс. Он кивнул на прощание кузену и оглядел Дайзарта с ног до головы. – «Клуб нищих», так? Что ж, я так и думал! Гусарский полк плачет по вас; жалко, что пропадает такой наездник. Ну?
– Идите к черту! Я же сказал вам, что не могу! – ответил Дайзарт.
– Можете, вот увидите, обещаю вам.
– Дьявольщина, все бы отдал, чтобы там очутиться! – порывисто сказал Дайзарт.
– Ты хочешь записаться в армию, Дай? – осведомился мистер Фэнкот, который с большим интересом прислушивался к разговору. – Чертовски блестящая идея! Пойдем запишемся сейчас же!
– Нельзя, – коротко ответил Дайзарт. – И потом, ты же не хочешь в армию!
– Хочу, – ответствовал мистер Фэнкот. – Не пойму, как мне это раньше не приходило в голову! Здесь больше нечего делать, разве что снова топать в Брайтон, а это мне как-то не улыбается.
– Еще бы! – согласился Кардросс, добродушно, но настойчиво подталкивая его в коридор.
– Вот именно, – заявил мистер Фэнкот. – Кто знает, возможно, мне и придется. Я никогда в жизни не отказывался от вызова, и, похоже, Вилли хочет испытать меня именно этим. Вы знаете Вилли?
– Нет, но я бы не стал терять времени и поскорее отправился к месту службы.
– Вы разумный человек, – тепло сказал мистер Фэнкот. – Рад был побеседовать с вами!
– Премного обязан, – сказал Кардросс, сунув ему в руку шляпу и открывая дверь.
– Обоюдно, обоюдно! – ответил мистер Фэнкот, начиная спускаться по лестнице.
– Господи, сроду не видел его таким бравым и удалым! – сказал виконт. – Сейчас он будет шататься по всему городу в поисках полка кавалергардов! – Он взял шляпу и с некоторой неуверенностью взглянул на Кардросса.
Кардросс улыбнулся:
– Вы просто дурень, Дайзарт, и никудышник, но все-таки слишком хороши, чтобы растрачивать себя на дурацкие выходки! Не беспокойтесь о своей матушке! Я улажу это в ближайшее время.
Он протянул руку, и виконт пожал ее с грустной улыбкой:
– Хорошо бы, у вас получилось!
– Получится.
– Вы чертовски добры. И хочу сказать вам кое-что еще, хотя это нелегко. Из того, что рассказала мне Нелл, когда влипла в свою историю… В общем, короче говоря, пока я ей не сказал, она не знала, что вы ее любите. Она думала, что вы женились на ней из соображений удобства и оказались слишком учтивым, чтобы показать ей это. – Он усмехнулся. – Удобство! Господи, что за наивность!
– Серьезно? – спросил Кардросс. – Неужели это возможно?
– А то! Вы не знаете моей матушки, Кардросс! – сказал Дайзарт. – Спокойной ночи! Я должен приглядеть за Корни!
Он спустился по лестнице, помахал и вышел из дома. Кардросс мгновение смотрел ему вслед и уже готов был вернуться в дом, когда из-за угла показалась почтовая карета и остановилась у дома. Из экипажа выскочил мистер Эллендейл и повернулся, чтобы помочь сойти своей нареченной.
– Что за прелестный сюрприз! – ласково сказал Кардросс.
Глава 15
Мистер Эллендейл расплатился с кучером, взял под руку свою возлюбленную, в другую руку – саквояж мистера Торна и вступил на лестницу, ведущую к двери. Здесь он остановился и посмотрел Кардроссу в глаза.
– Я привез ее домой, сэр, – сказал он.
Летти бросила на него напуганный и обиженный взгляд, но промолчала.
– Я должен объясниться, – сказал мистер Эллендейл. – Но прежде я хочу покорнейше просить вас, чтобы весь гнев, который обуревает вас – справедливый гнев, не отрицаю! – вы обрушили на мою голову!
– Совершенно не вижу причин обрушивать гнев на вашу голову, но если вы считаете, что я замышляю страшную месть для Летти, то спешу вас разуверить!
– Вот видишь, любимая? – нежно спросил мистер Эллендейл.
– Я н-не боюсь Кардросса! – тоненьким, обиженным голоском сказала Летти.
– Если бы боялась, было бы лучше и для тебя, и для нас всех, – сказал Кардросс. – Заходите в дом, но оставьте свой героизм на улице! – Он первым вошел в холл и увидел там Фарли, застывшего с разинутым ртом. – Вот так! – заметил он.
– Я слышал, что подъехал экипаж, милорд! – объяснил дворецкий, во все глаза глядя на Летти.
– Да, леди Летиция в конце концов решила, что не останется ночевать на Брайанстон-стрит, – ироническим тоном сказал Кардросс. – Проходите оба в библиотеку. – Он подошел к двери и широко распахнул ее. Его встретил ошеломленный и вопрошающий взгляд Нелл.
– Джайлз, мне показалось, я слышала…
– Вы не ослышались, дорогая. Можно ли вообразить что-либо более восхитительное? Милая крошка Летти снова с нами!
– Ненавижу тебя! – страстно сказала Летти и разрыдалась.
– Летти! О Летти! Слава Богу, что ты вернулась! – воскликнула Нелл, подбегая к ней.
– Лучше бы я не вернулась! Лучше бы я умерла! – всхлипнула Летти.
– Нет, нет, не говори так! – сказала Нелл, обнимая ее одной рукой, а другую руку протягивая мистеру Эллендейлу. – Мистер Эллендейл, как я рада, что не ошиблась в вас! Я и подумать не могла, что вы совершите столь неподобающий поступок – тайно увезете ее!
Он чопорно поцеловал ей руку и сказал:
– Хотелось бы мне найти слова, чтобы выразить вашей светлости всю свою признательность. Но когда я оцениваю обстоятельства и те причины, по которым вы (не ведая всей правды) могли счесть меня непорядочным, я немею.
– Что-то незаметно, – сухо вставил Кардросс. Нелл прикусила губу и увлекла Летти на диван.
– Ну вот, душенька, сядь рядом со мной и попробуй прийти в себя! – Она увидела, с какой тревогой мистер Эллендейл смотрит на Летти, и успокаивающе улыбнулась ему: – Сейчас ей станет лучше, не волнуйтесь за нее!
Он ответил ей благодарным взглядом и тут же решительно повернулся к Кардроссу:
– Сэр, я обязан выполнить свой долг. Я выступаю от лица леди Летиции и буду краток: я просто прошу вас принять во внимание, что она молода, что она очень расстроена и что она отдала себя во власть вашего милосердия. То, что я вынужден раскрыть перед вами, по всей вероятности, будет для вас глубоким потрясением. Вы еще не знаете худшего, и моя печальная обязанность – сообщить вам об этом.
– О, я все знаю! – ответил Кардросс. – Вы собираетесь сообщить мне, что Летти украла ожерелье Кардроссов.
Летти подняла голову, лежавшую на плече Нелл.
– Я не украла! Ничего подобного! – объявила она. – Оно не принадлежало Нелл и даже не нравилось ей! Оно принадлежало семье, и значит, такое же мое, как и твое, Джайлз!
– Любимая, ты забыла: я ведь несколько раз объяснял тебе, что это не так, – серьезно сказал мистер Эллендейл.
– Нет, это так! И вообще, Джайлз ведь не хотел отдавать мне мое состояние, что же мне оставалось делать?
Мистер Эллендейл с отчаянием взглянул на нее, но, как видно, решил, что сейчас не время спорить. Вытащив из кармана пакет, он положил его на стол и сказал:
– Вот сумма, вырученная за ожерелье, милорд. Если бы я мог, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы вернуть само ожерелье. Однако это было не в моей власти: я не имел возможности обратиться к ювелиру, которому оно было продано. Я хотел бы сказать вам, милорд…
– Позвольте мне успокоить вас! – перебил Кардросс. – Ювелир принес мне его сегодня днем, и я уже выкупил его.
– Сэр, вы сняли камень с моей души! – серьезно сказал мистер Эллендейл.
– Полагаю, что это так, – согласился Кардросс. – А теперь удовлетворите, пожалуйста, мое любопытство! Послужило ли открытие, что ваша невеста стащила ожерелье, причиной, по которой вы отказались от побега в Гретна-Грин? На каком этапе вы повернули назад?
– Никакого побега не было, милорд.
– Ну конечно не было! – сказала Нелл. – Но… куда же вы отправились, мистер Эллендейл?
– Я отяготил свою совесть обманом, – веско сказал он. – Надеюсь, мне не надо заверять вас, что такой образ действий был для меня в высшей мере отталкивающим. Обманывать ту, что так дорога мне, ту, что всецело доверилась моей порядочности и чести, – это было так тяжело, что не поддается описанию. Но когда я обнаружил, что никакие увещевания не могут убедить мою любимую вернуться домой, когда я увидел ее в таком горе и отчаянии…
– Да, я тоже видел Летти в истерике, – сказал Кардросс. – Можете не описывать мне этой сцены! Я искренне вам сочувствую. Так что же вы сделали?
– Опасаясь, что, если я заставлю ее вернуться в этот дом, она может наложить на себя руки, я согласился бежать с ней к границе, – сказал мистер Эллендейл. – Она поверила, что мы едем на север, но это было не так. Я повез ее не в Гретна-Грин, а в Уимблдон.
Наступило ошеломленное молчание.
– В Уимблдон! – нетвердым голосом произнес Кардросс. – Думаю, у вас были веские причины для такого выбора!
– Ну конечно же были! – воскликнула Нелл, дружески улыбаясь мистеру Эллендейлу. – Вы хотите сказать, что повезли ее в дом вашей матушки! Как это было мудро!
Он поклонился:
– Мне показалось, мадам, что это единственный возможный для меня образ действий. Я полностью мог быть уверенным в матушке, так как она обладает исключительным здравомыслием и возвышенной душой, а нежное, но строгое руководство, которое она осуществляет над моими сестрами, дало мне возможность надеяться, что ее влияние окажется небесполезным и для моей любимой.
– И мы видим, что так оно и случилось! – сказал Кардросс. – Дорогой мой Эллендейл, почему я никогда не имел счастья познакомиться с вашей матушкой?
– Я бы убила тебя! – задохнувшись, пробормотала Летти.
– Моя матушка, сэр, редко бывает в обществе, – натянуто сказал мистер Эллендейл.
– Но я надеюсь, что, невзирая на это, она согласила бы принять меня.
– Я не вполне понимаю вашу светлость, – сказал мистер Эллендейл еще более натянуто. – Насколько я понимаю, вы настроены шутить!
– Нет, я не шучу, – ответил Кардросс. – Буду вам весьма обязан, если вы со всей откровенностью скажете мне: теперь, увидев дурное воспитание моей сестры, ее излишнюю возбудимость и неразборчивость в средствах, которые она без колебаний применяет для достижения своей цели, не убедились ли вы, что она совершенно не годится вам в жены?
– Джайлз, не надо! – взмолилась Нелл, а Летти снова зарыдала.
– Сэр, – сказал мистер Эллендейл; он был очень бледен, но твердо взглянул в глаза Кардроссу, – я не пытаюсь отрицать ее недостатки, хотя и могу найти для них оправдание; но я люблю ее и всегда буду любить, какой бы она ни была и что бы она ни делала.
Летти перестала плакать и подняла голову с таким лицом, будто ушам своим не верила.
– Джереми! – сказала она. – О Джереми!
Кардросс повернулся к ней:
– Ты не стоишь этого, Летти.
– Не стою, – несчастным голосом сказала она. – Я знаю, что не стою, но… как бы мне хотелось постараться!
Он криво улыбнулся:
– Что ж, думаю, у тебя будет такая возможность. Вам бы надо жениться на ней, Эллендейл.
Несколько мгновений казалось, что обе заинтересованные стороны решили, что ослышались. Летти первой обрела дар речи:
– Джайлз… ты хочешь сказать – сейчас? До того, как он уедет?
– Да, именно это.
– О, миленький мой братец, какой ты добрый! – вскричала Летти, вскакивая с дивана и кидаясь ему на шею. – Прошу, прости меня, что я говорила тебе ужасные вещи! О, как я счастлива! О, Джереми, обещаю никогда не делать того, что тебе не нравится!
– Сэр, – произнес мистер Эллендейл, – я не знаю, как передать вам чувство благодарности за ваше великодушие и…
– Ну и не пытайтесь! – сказал Кардросс. – Вы очень достойный молодой человек, но вы нравились бы мне гораздо больше, если бы не разговаривали со мной в столь витиеватой и чопорной манере! Теперь я вас отпускаю, но можете прийти ко мне завтра в полдень, если вам будет удобно, и мы с вами договоримся о свадьбе. А ты можешь проводить его до дверей, Летти, а когда попрощаешься с ним, отправляйся спать.
– Спать в десять часов! – недовольно протянула она.
– Да, спать в десять часов. День таких бурных страстей не мог не быть для тебя изнурительным. И не спорь со мной! Мое терпение имеет пределы.
– Конечно, иди, душенька! – поддержала мужа Нелл. – Ты же совсем измучена. Я поднимусь с тобой наверх и…
– Не вздумайте, – перебил Кардросс.
Подавленные проявлением столь холодного и безграничного авторитета, юные влюбленные осмотрительно удалились. Нелл повернула к мужу смеющееся лицо.
– Нет, в самом деле, Джайлз! – воскликнула она.
Он поднял жену с дивана и слегка отодвинул от себя, глядя на нее сияющими, веселыми глазами.
– »Нет, в самом деле, Джайлз!» – передразнил он. – Как, по-твоему, долго я еще буду ждать, чтобы заполучить тебя в свое распоряжение?
Она ничего не сказала, только слегка покраснела, ответив ему застенчивым, но очень открытым взглядом.
– Мне нужно так много сказать тебе, Нелл… и, Господи, прости меня, столько слов взять обратно! Дорогая, лучше бы мне отрезали язык, прежде чем я…
– Ничего не надо брать обратно, потому что все это ты говорил не мне, – перебила она. – Эти слова почти совсем не обидели меня – может быть, обидели даже меньше, чем я того заслужила! Потому что, увы, я была расточительна, лжива и очень глупа!
– И прежде всего очень глупа, – согласился он, заставляя эти слова прозвучать ласково. – Кажется, я слишком распустил вас, мадам Женушка! Такого больше не повторится! Так, значит, ты думала, будто я посватался к тебе, потому что мне нужна была жена и я не нашел в тебе ничего отталкивающего, так? Нелл, ну как можно было быть такой глупой?
Она покраснела еще больше и опустила голову:
– Матушка сказала… что ты, наверное, привыкнешь ко мне и будешь предупредительным… и говорила, чтобы я не висла на тебе и не подавала вида, если узнаю, что у тебя… может быть… интерес на стороне.
– Весьма обязан твоей матушке! А тебе что, показалось, что у меня есть интерес на стороне?
– Нет, я об этом знала, – простодушно сказал она. – Когда я только познакомилась с Летти, она мне сказала, что я красивее, чем твоя любовница.
– И она была права. Хотелось бы мне надеяться, что Эллендейл регулярно, раз в неделю, будет ее бить; но боюсь, что не будет. Дама, с которой я несколько лет состоял в весьма приятной связи, не должна беспокоить тебя. Мы расстались без сожаления и без обиды, и теперь, когда встречаемся в обществе, это всего лишь милые встречи старых знакомых. Как только я увидел тебя, Нелл, мое сердце стало принадлежать тебе. Это правда.
– Дайзарт так и сказал. Он говорил, что все об этом знают.
– Я бесконечно предпочитаю твоего брата моей сестре. Но почему же, милая маленькая глупышка, ты стала держать меня на еще большем расстоянии?
Она снова подняла голову:
– Понимаешь, я задолжала Лаваль более трехсот фунтов, так что же мне еще оставалось делать, пока не был уплачен этот ужасный долг? Имея это на своей совести, не могла же я тебе сказать, что я отчаянно влюбилась в тебя с самого начала; ведь если бы ты узнал о долге, ты никогда бы мне не поверил. Но это правда, Джайлз.
Фарли, который в этот миг тихо вошел в комнату, увидел свою хозяйку, сжимаемую в страстных объятиях, и, моментально сообразив, как вести себя, бесшумно отступил в коридор. Несколько минут он постоял там, после чего, повозившись с дверной ручкой, снова вошел в библиотеку. Милорд, стоя перед зеркалом, висевшим над каминной полкой, сосредоточенно поправлял складки своего шейного платка; миледи, слегка растрепанная, но являвшая собой образец модного убранства, сидела в большом кресле.
– Не знаю, как получилось, милорд, – сказала она спокойным, чуть томным тоном, – что нам сегодня не нужны лишние приборы для гостей.
– Но почему же, дорогая, вы не сообщили мне об этом раньше? – с упреком сказал милорд. – Я бы приложил все усилия, чтобы уговорить вашего брата и его обаятельного друга составить нам компанию.
– Да, конечно! Какую глупость я сделала! – сказала миледи, весьма хорошо владея своим голосом.
– И Эллендейла, – безжалостно продолжал милорд, – на случай, если бы разговор иссяк.
Страдая от такой бесцеремонности со стороны милорда, Фарли пришел на помощь своей страдающей госпоже и несколькими произнесенными с достоинством словами положил конец этой сцене.
– Ужин подан, миледи! – провозгласил он.
– Я привез ее домой, сэр, – сказал он.
Летти бросила на него напуганный и обиженный взгляд, но промолчала.
– Я должен объясниться, – сказал мистер Эллендейл. – Но прежде я хочу покорнейше просить вас, чтобы весь гнев, который обуревает вас – справедливый гнев, не отрицаю! – вы обрушили на мою голову!
– Совершенно не вижу причин обрушивать гнев на вашу голову, но если вы считаете, что я замышляю страшную месть для Летти, то спешу вас разуверить!
– Вот видишь, любимая? – нежно спросил мистер Эллендейл.
– Я н-не боюсь Кардросса! – тоненьким, обиженным голоском сказала Летти.
– Если бы боялась, было бы лучше и для тебя, и для нас всех, – сказал Кардросс. – Заходите в дом, но оставьте свой героизм на улице! – Он первым вошел в холл и увидел там Фарли, застывшего с разинутым ртом. – Вот так! – заметил он.
– Я слышал, что подъехал экипаж, милорд! – объяснил дворецкий, во все глаза глядя на Летти.
– Да, леди Летиция в конце концов решила, что не останется ночевать на Брайанстон-стрит, – ироническим тоном сказал Кардросс. – Проходите оба в библиотеку. – Он подошел к двери и широко распахнул ее. Его встретил ошеломленный и вопрошающий взгляд Нелл.
– Джайлз, мне показалось, я слышала…
– Вы не ослышались, дорогая. Можно ли вообразить что-либо более восхитительное? Милая крошка Летти снова с нами!
– Ненавижу тебя! – страстно сказала Летти и разрыдалась.
– Летти! О Летти! Слава Богу, что ты вернулась! – воскликнула Нелл, подбегая к ней.
– Лучше бы я не вернулась! Лучше бы я умерла! – всхлипнула Летти.
– Нет, нет, не говори так! – сказала Нелл, обнимая ее одной рукой, а другую руку протягивая мистеру Эллендейлу. – Мистер Эллендейл, как я рада, что не ошиблась в вас! Я и подумать не могла, что вы совершите столь неподобающий поступок – тайно увезете ее!
Он чопорно поцеловал ей руку и сказал:
– Хотелось бы мне найти слова, чтобы выразить вашей светлости всю свою признательность. Но когда я оцениваю обстоятельства и те причины, по которым вы (не ведая всей правды) могли счесть меня непорядочным, я немею.
– Что-то незаметно, – сухо вставил Кардросс. Нелл прикусила губу и увлекла Летти на диван.
– Ну вот, душенька, сядь рядом со мной и попробуй прийти в себя! – Она увидела, с какой тревогой мистер Эллендейл смотрит на Летти, и успокаивающе улыбнулась ему: – Сейчас ей станет лучше, не волнуйтесь за нее!
Он ответил ей благодарным взглядом и тут же решительно повернулся к Кардроссу:
– Сэр, я обязан выполнить свой долг. Я выступаю от лица леди Летиции и буду краток: я просто прошу вас принять во внимание, что она молода, что она очень расстроена и что она отдала себя во власть вашего милосердия. То, что я вынужден раскрыть перед вами, по всей вероятности, будет для вас глубоким потрясением. Вы еще не знаете худшего, и моя печальная обязанность – сообщить вам об этом.
– О, я все знаю! – ответил Кардросс. – Вы собираетесь сообщить мне, что Летти украла ожерелье Кардроссов.
Летти подняла голову, лежавшую на плече Нелл.
– Я не украла! Ничего подобного! – объявила она. – Оно не принадлежало Нелл и даже не нравилось ей! Оно принадлежало семье, и значит, такое же мое, как и твое, Джайлз!
– Любимая, ты забыла: я ведь несколько раз объяснял тебе, что это не так, – серьезно сказал мистер Эллендейл.
– Нет, это так! И вообще, Джайлз ведь не хотел отдавать мне мое состояние, что же мне оставалось делать?
Мистер Эллендейл с отчаянием взглянул на нее, но, как видно, решил, что сейчас не время спорить. Вытащив из кармана пакет, он положил его на стол и сказал:
– Вот сумма, вырученная за ожерелье, милорд. Если бы я мог, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы вернуть само ожерелье. Однако это было не в моей власти: я не имел возможности обратиться к ювелиру, которому оно было продано. Я хотел бы сказать вам, милорд…
– Позвольте мне успокоить вас! – перебил Кардросс. – Ювелир принес мне его сегодня днем, и я уже выкупил его.
– Сэр, вы сняли камень с моей души! – серьезно сказал мистер Эллендейл.
– Полагаю, что это так, – согласился Кардросс. – А теперь удовлетворите, пожалуйста, мое любопытство! Послужило ли открытие, что ваша невеста стащила ожерелье, причиной, по которой вы отказались от побега в Гретна-Грин? На каком этапе вы повернули назад?
– Никакого побега не было, милорд.
– Ну конечно не было! – сказала Нелл. – Но… куда же вы отправились, мистер Эллендейл?
– Я отяготил свою совесть обманом, – веско сказал он. – Надеюсь, мне не надо заверять вас, что такой образ действий был для меня в высшей мере отталкивающим. Обманывать ту, что так дорога мне, ту, что всецело доверилась моей порядочности и чести, – это было так тяжело, что не поддается описанию. Но когда я обнаружил, что никакие увещевания не могут убедить мою любимую вернуться домой, когда я увидел ее в таком горе и отчаянии…
– Да, я тоже видел Летти в истерике, – сказал Кардросс. – Можете не описывать мне этой сцены! Я искренне вам сочувствую. Так что же вы сделали?
– Опасаясь, что, если я заставлю ее вернуться в этот дом, она может наложить на себя руки, я согласился бежать с ней к границе, – сказал мистер Эллендейл. – Она поверила, что мы едем на север, но это было не так. Я повез ее не в Гретна-Грин, а в Уимблдон.
Наступило ошеломленное молчание.
– В Уимблдон! – нетвердым голосом произнес Кардросс. – Думаю, у вас были веские причины для такого выбора!
– Ну конечно же были! – воскликнула Нелл, дружески улыбаясь мистеру Эллендейлу. – Вы хотите сказать, что повезли ее в дом вашей матушки! Как это было мудро!
Он поклонился:
– Мне показалось, мадам, что это единственный возможный для меня образ действий. Я полностью мог быть уверенным в матушке, так как она обладает исключительным здравомыслием и возвышенной душой, а нежное, но строгое руководство, которое она осуществляет над моими сестрами, дало мне возможность надеяться, что ее влияние окажется небесполезным и для моей любимой.
– И мы видим, что так оно и случилось! – сказал Кардросс. – Дорогой мой Эллендейл, почему я никогда не имел счастья познакомиться с вашей матушкой?
– Я бы убила тебя! – задохнувшись, пробормотала Летти.
– Моя матушка, сэр, редко бывает в обществе, – натянуто сказал мистер Эллендейл.
– Но я надеюсь, что, невзирая на это, она согласила бы принять меня.
– Я не вполне понимаю вашу светлость, – сказал мистер Эллендейл еще более натянуто. – Насколько я понимаю, вы настроены шутить!
– Нет, я не шучу, – ответил Кардросс. – Буду вам весьма обязан, если вы со всей откровенностью скажете мне: теперь, увидев дурное воспитание моей сестры, ее излишнюю возбудимость и неразборчивость в средствах, которые она без колебаний применяет для достижения своей цели, не убедились ли вы, что она совершенно не годится вам в жены?
– Джайлз, не надо! – взмолилась Нелл, а Летти снова зарыдала.
– Сэр, – сказал мистер Эллендейл; он был очень бледен, но твердо взглянул в глаза Кардроссу, – я не пытаюсь отрицать ее недостатки, хотя и могу найти для них оправдание; но я люблю ее и всегда буду любить, какой бы она ни была и что бы она ни делала.
Летти перестала плакать и подняла голову с таким лицом, будто ушам своим не верила.
– Джереми! – сказала она. – О Джереми!
Кардросс повернулся к ней:
– Ты не стоишь этого, Летти.
– Не стою, – несчастным голосом сказала она. – Я знаю, что не стою, но… как бы мне хотелось постараться!
Он криво улыбнулся:
– Что ж, думаю, у тебя будет такая возможность. Вам бы надо жениться на ней, Эллендейл.
Несколько мгновений казалось, что обе заинтересованные стороны решили, что ослышались. Летти первой обрела дар речи:
– Джайлз… ты хочешь сказать – сейчас? До того, как он уедет?
– Да, именно это.
– О, миленький мой братец, какой ты добрый! – вскричала Летти, вскакивая с дивана и кидаясь ему на шею. – Прошу, прости меня, что я говорила тебе ужасные вещи! О, как я счастлива! О, Джереми, обещаю никогда не делать того, что тебе не нравится!
– Сэр, – произнес мистер Эллендейл, – я не знаю, как передать вам чувство благодарности за ваше великодушие и…
– Ну и не пытайтесь! – сказал Кардросс. – Вы очень достойный молодой человек, но вы нравились бы мне гораздо больше, если бы не разговаривали со мной в столь витиеватой и чопорной манере! Теперь я вас отпускаю, но можете прийти ко мне завтра в полдень, если вам будет удобно, и мы с вами договоримся о свадьбе. А ты можешь проводить его до дверей, Летти, а когда попрощаешься с ним, отправляйся спать.
– Спать в десять часов! – недовольно протянула она.
– Да, спать в десять часов. День таких бурных страстей не мог не быть для тебя изнурительным. И не спорь со мной! Мое терпение имеет пределы.
– Конечно, иди, душенька! – поддержала мужа Нелл. – Ты же совсем измучена. Я поднимусь с тобой наверх и…
– Не вздумайте, – перебил Кардросс.
Подавленные проявлением столь холодного и безграничного авторитета, юные влюбленные осмотрительно удалились. Нелл повернула к мужу смеющееся лицо.
– Нет, в самом деле, Джайлз! – воскликнула она.
Он поднял жену с дивана и слегка отодвинул от себя, глядя на нее сияющими, веселыми глазами.
– »Нет, в самом деле, Джайлз!» – передразнил он. – Как, по-твоему, долго я еще буду ждать, чтобы заполучить тебя в свое распоряжение?
Она ничего не сказала, только слегка покраснела, ответив ему застенчивым, но очень открытым взглядом.
– Мне нужно так много сказать тебе, Нелл… и, Господи, прости меня, столько слов взять обратно! Дорогая, лучше бы мне отрезали язык, прежде чем я…
– Ничего не надо брать обратно, потому что все это ты говорил не мне, – перебила она. – Эти слова почти совсем не обидели меня – может быть, обидели даже меньше, чем я того заслужила! Потому что, увы, я была расточительна, лжива и очень глупа!
– И прежде всего очень глупа, – согласился он, заставляя эти слова прозвучать ласково. – Кажется, я слишком распустил вас, мадам Женушка! Такого больше не повторится! Так, значит, ты думала, будто я посватался к тебе, потому что мне нужна была жена и я не нашел в тебе ничего отталкивающего, так? Нелл, ну как можно было быть такой глупой?
Она покраснела еще больше и опустила голову:
– Матушка сказала… что ты, наверное, привыкнешь ко мне и будешь предупредительным… и говорила, чтобы я не висла на тебе и не подавала вида, если узнаю, что у тебя… может быть… интерес на стороне.
– Весьма обязан твоей матушке! А тебе что, показалось, что у меня есть интерес на стороне?
– Нет, я об этом знала, – простодушно сказал она. – Когда я только познакомилась с Летти, она мне сказала, что я красивее, чем твоя любовница.
– И она была права. Хотелось бы мне надеяться, что Эллендейл регулярно, раз в неделю, будет ее бить; но боюсь, что не будет. Дама, с которой я несколько лет состоял в весьма приятной связи, не должна беспокоить тебя. Мы расстались без сожаления и без обиды, и теперь, когда встречаемся в обществе, это всего лишь милые встречи старых знакомых. Как только я увидел тебя, Нелл, мое сердце стало принадлежать тебе. Это правда.
– Дайзарт так и сказал. Он говорил, что все об этом знают.
– Я бесконечно предпочитаю твоего брата моей сестре. Но почему же, милая маленькая глупышка, ты стала держать меня на еще большем расстоянии?
Она снова подняла голову:
– Понимаешь, я задолжала Лаваль более трехсот фунтов, так что же мне еще оставалось делать, пока не был уплачен этот ужасный долг? Имея это на своей совести, не могла же я тебе сказать, что я отчаянно влюбилась в тебя с самого начала; ведь если бы ты узнал о долге, ты никогда бы мне не поверил. Но это правда, Джайлз.
Фарли, который в этот миг тихо вошел в комнату, увидел свою хозяйку, сжимаемую в страстных объятиях, и, моментально сообразив, как вести себя, бесшумно отступил в коридор. Несколько минут он постоял там, после чего, повозившись с дверной ручкой, снова вошел в библиотеку. Милорд, стоя перед зеркалом, висевшим над каминной полкой, сосредоточенно поправлял складки своего шейного платка; миледи, слегка растрепанная, но являвшая собой образец модного убранства, сидела в большом кресле.
– Не знаю, как получилось, милорд, – сказала она спокойным, чуть томным тоном, – что нам сегодня не нужны лишние приборы для гостей.
– Но почему же, дорогая, вы не сообщили мне об этом раньше? – с упреком сказал милорд. – Я бы приложил все усилия, чтобы уговорить вашего брата и его обаятельного друга составить нам компанию.
– Да, конечно! Какую глупость я сделала! – сказала миледи, весьма хорошо владея своим голосом.
– И Эллендейла, – безжалостно продолжал милорд, – на случай, если бы разговор иссяк.
Страдая от такой бесцеремонности со стороны милорда, Фарли пришел на помощь своей страдающей госпоже и несколькими произнесенными с достоинством словами положил конец этой сцене.
– Ужин подан, миледи! – провозгласил он.