Инспектор Джеллаби шумно выдохнул.
- Да, это действительно нечто новое,- задумчиво произнес он.- Ну и как все это работает?
- Как часы,- ответил Маллет.- А конкретно вот как. Филипс женат на мадам, у которой имеются свои собственные деньги,- небольшие, но стабильные, очевидно, где-то около ста или ста пятидесяти фунтов в год. Она делает завещание в его пользу. Какое-то время спустя она сходит с ума, и ее помещают в Чоквуд.
- В качестве добровольного пациента,- вставил Петигрю.- Официально ее не зарегистрировали, иначе Совет управления неизбежно узнал бы о ее состоянии, и тогда трагическая неразбериха просто никогда бы не могла произойти.
- Само собой разумеется. Итак, она отправляется в Чоквуд, частную клинику, существующую в основном на благотворительные пожертвования, где для тех, чье материальное благосостояние оставляет желать лучшего, плата за пребывание снижена до, так сказать, разумных пределов.- Он повернулся к Петигрю: - Сэр, а вы можете сказать, что происходит с ее деньгами, пока она там находится?
- Могу. За этим следит специальный отдел во Дворце правосудия. Филипс должен был обратиться туда с просьбой сделать его получателем доходов своей жены. Иного способа для этого просто не существует. Но для этого ему пришлось бы каждый год отсылать туда заверенный финансовый отчет, подтверждающий, что полученные им средства были использованы на ее содержание - что само по себе для человека его типа, надо полагать, просто оскорбительно,- ну и конечно же он никак не мог даже трогать ее капитал, пока она все еще жива.
- Пока она все еще жива. Именно так. Так вот, в сентябре 1931 года, испытывая, как и многие другие люди в тот период, сильную нужду в деньгах, Филипс придумывает, а затем претворяет в жизнь хитрую схему, как кратчайшим путем добраться до капиталов жены: надо убедить всех, что она уже умерла!
- Мистер Петигрю, а представление такого документа удовлетворило бы упомянутый вами отдел?
- Конечно. Регистратура завещаний является неотъемлемой частью национальной системы правосудия. Свой своего не кусает. Хотел бы также заметить, что ему наверняка пришлось бы еще раз давать письменные показания под присягой, но что такое лишняя клятва или даже две для нашего Филипса?
- Очень хорошо,- продолжил Маллет.- Затем через два с половиной года она умирает на самом деле, и все его проблемы, казалось бы, уже позади. Собственно, произошло только то, что он прибрал к рукам ее состояние намного раньше, чем того требовал закон. Но вот незадача: к его глубочайшему сожалению, одной из пациенток этой клиники, причем именно в это время, как назло, оказалась не кто иная, как... наша мисс Дэнвил.
Годы спустя Филипс встречает в Марсет-Бей другую молодую девушку, у которой имеются относительно небольшие, но свои собственные средства, и решает, что вторая женитьба открывает перед ним новые перспективы. Все вроде бы идет без сучка без задоринки, однако случилось так, что одной из ближайших подруг этой молодой леди в Марсет-Бей оказалась та самая мисс Дэнвил. У нее, образно говоря, далеко не самая лучшая память, если только ее случайно что-нибудь не подстегивает, и она, вполне очевидно, никак не связывает его с миссис Филипс, с которой встречалась в Чоквуде, если, конечно, она вообще ее помнит. Филипс, в свою очередь, не имеет ни малейшего понятия о том, что мисс Дэнвил вообще там была.
- Но он говорил нам совсем не это,- возразил Джеллаби.
- Да, совсем не это. Он сказал нам настолько явную ложь, что я был уже почти готов его подозревать. Если мисс Дэнвил сказала ему, что была в доме для умалишенных вместе с его женой, которая, скорее всего, там и отошла в мир иной, то с чего бы ей хоть на секунду поверить лживым сплетням миссис Хопкинсон? Здесь Филипс здорово прокололся, но я, к сожалению, догадался об этом только намного позже. Что невольно возвращает меня к вечеру накануне убийства. Вы все прекрасно помните, что там произошло. В результате вслух высказанного предположения миссис Хопкинсон, что Филипс женатый человек, мисс Дэнвил пришла в такое сильное расстройство, что мистер Петигрю счел необходимым как можно доходчивей и наглядней доказать ей, что миссис Филипс давно мертва. Причем как можно скорее. Он показал ей письмо, в котором черным по белому было сказано, что миссис Сара Эмили Филипс скончалась в сентябре 1931 года.
Произведенный этим письмом эффект был весьма бурным и довольно удивительным.
- Да уж, весьма удивительным,- подтвердил Петигрю.
- Полагаю, совсем нетрудно догадаться, что в тот момент творилось в ее бедной головке. Впервые за все время она осознала, что покойная миссис Филипс была ее старой знакомой Сарой Филипс. Более того, к своему глубочайшему изумлению, мисс Дэнвил вдруг узнала, что ее знакомая считалась мертвой в то самое время, когда они обе находились в одном и том же месте. Конечно, ей было известно далеко не все, что знаем сейчас мы, однако вполне достаточно, чтобы понять: что-то здесь не так и что, поощряя мисс Браун выйти замуж за этого человека, она помогает совершению какого-то страшного злодеяния. Естественно, ее первым порывом было как можно скорее сказать ей об этом.
Петигрю печально покачал головой:
- А поскольку мисс Браун в тот момент в Марсет-Бей не было, она решила поделиться своим открытием со мной, но, увы, я не захотел слушать.
- Да, это так. Теперь насчет Филипса. Когда мистер Петигрю показывал мисс Дэнвил то письмо, Филипса в зале не было. Он будто специально появился там как раз во время ее бурной эмоциональной вспышки после того, как глупая выходка пьяного Рикеби, наложившись на недавний шок, окончательно добила ее и привела к нервному срыву. Именно тогда ему впервые стало известно о пребывании мисс Дэнвил в доме для умалишенных в то же время, что и его покойная жена. Для него это, должно быть, стало серьезным ударом. Но не смертельным. Это ему пришлось испытать несколько позже тем же вечером, когда миссис Хопкинсон явилась к нему, чтобы принести свои извинения за то, что невольно оболгала его. Вы помните ее точные слова, сказанные нам об этом? "Я сказала ему прямо в лицо, что говорила о нем раньше, и что теперь знаю, что была не права, и что мисс Дэнвил знает об этом тоже". Я так и слышу вопрос Филипса: "Откуда ей стало известно?" Ответ прост: из показанного ей мистером Петигрю письма нотариуса покойной миссис Филипс, официально подтверждавшего факт ее смерти. Можно только представить себе, какие мысли обуревали Филипса, когда он в тот вечер лег спать... Он, само собой разумеется, знал, что в том письме практически наверняка указана та дата смерти, которую он в свое время записал в налоговой декларации, а теперь ему также стало известно, что мисс Дэнвил была единственным человеком, знавшим, что эта дата заведомо ложная. Соответственно, она неизбежно сообщит о своем открытии мисс Браун, и если он немедленно не найдет способ устранить ее еще до того, как она сумеет встретиться с мисс Браун, то прощай прекрасная перспектива выгодной женитьбы, вместо которой его, скорее всего, будет ожидать долгое тюремное заключение за лжесвидетельство в суде.
Впрочем, пока ему определенно везло. На следующее утро мисс Дэнвил чувствовала себя слишком плохо, чтобы с кем-нибудь говорить, однако ближе к полудню она все-таки пришла на работу и даже попыталась рассказать что-то мистеру Петигрю, но он не захотел выслушивать ее откровения. Филипс точно знал, когда можно было ожидать мисс Браун, так как она по телеграфу сообщила ему о времени своего прибытия. А благодаря Буду и другим "заговорщикам" он также до минуты знал, когда мисс Дэнвил можно застать одну в подсобке и когда в этой части коридора практически никого не бывает. Через окошко своего офиса он видел, как пришла мисс Браун, затем незаметно проскользнул в ее кабинет и о чем-то с ней побеседовал. Этим он убивал сразу двух зайцев: убедился, что она пока ничего не знает о событиях предыдущего вечера, и лишил ее возможности повидаться с мисс Дэнвил. Оттуда он направился прямо в подсобку, то есть в следующую дверь налево. Когда чайник начал закипать, он уже поджидал мисс Дэнвил с канцелярским шилом в руке. Если она и вскрикнула от удара, свист чайника наверняка заглушил крик. Филипс нанес ей всего один удар, поскольку у него было очень мало времени, но этого оказалось вполне достаточно. Затем он поспешил назад в свой офис, заперев дверь подсобки.
Маллет внезапно остановился и яростно подергал себя за кончики усов.
- Полагаю, это все,- сказал он.
На какой-то момент в комнате воцарилось гробовое молчание. Затем снова настала очередь Петигрю.
- Да, это все,- задумчиво протянул он.- Все в отношении бедолаги Филипса и его мотивов. Кстати, как вы считаете, он планировал избавиться от мисс Браун после того, как они поженились бы и она застраховала бы свою жизнь?
- Трудно сказать, но лично мне кажется, такое более чем вероятно,ответил Маллет.- Признавая правоту такой хорошо известной поговорки, как "аппетит приходит во время еды", я бы сказал, что иметь в качестве мужа удачливого убийцу, на мой взгляд, весьма опасно... особенно если он заинтересован в страховании жизни.
- Да, и кроме того, ему также очень хотелось вернуть себе те пятьсот фунтов, которые он так и не успел получить,- заметил он и, чуть помолчав, добавил: - Кстати, а мисс Браун уже знает о его аресте?
- Нет, сэр,- с готовностью ответил Джеллаби.
- Боюсь, это станет для нее тяжелым ударом.
Петигрю вдруг обратил внимание, что Маллет как-то странно на него смотрит.
- Тяжелым ударом - это слишком мягко сказано, мистер Петигрю,- сказал он.- Мне кажется, лучше всего было бы, если бы об этом ей сообщили лично вы. Вам наверняка повезет больше.
- Черт побери ваше нахальство!- выразительно произнес Петигрю и, встав со стула, быстро вышел из здания полицейского участка.
Глава 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда Петигрю вошел в свой кабинет в управлении, первое, что неприятно бросилось ему в глаза,- это до боли знакомые кипы новых ждущих немедленного рассмотрения бумаг - их было три или четыре - на его письменном столе. Не говоря уж о куче аккуратно напечатанных записок, в которых мисс Браун сообщала ему о звонках от различных людей, желавших срочно переговорить с ним, как только он вернется из командировки. Положенная отдельно записка, предусмотрительно напечатанная жирным красным шрифтом, извещала его, что с ним как можно скорее хочет встретиться сам старший инспектор, чтобы обсудить важный, совершенно не терпящий отлагательства вопрос. Петигрю отодвинул все это в сторону и сел за стол, положив подбородок на руки и тупо уставившись на противоположную стену. Так он неподвижно сидел в течение целых десяти минут.
Любой, кому довелось бы его тогда увидеть, без колебаний сказал бы, что он просто глубоко задумался, хотя на самом деле все это время его мозг не был занят ничем особенным. Вообще ничем особенным, как при любых других обычных обстоятельствах его жизни. Более того, сейчас ему казалось, что, не сумев вовремя решить поставленную перед ним проблему, его мозг будто нарочно объявил забастовку. Петигрю всегда гордился своей способностью к честному и, если потребуется, безжалостному самоанализу. И вот теперь, когда его мозг не сумел проявить себя в должной мере, он никак не мог заставить себя проанализировать чувства, которые не давали ему покоя в глубине его сознания. Бередить их было бы слишком болезненно и весьма неприятно, поэтому сейчас ему куда легче было просто сидеть, бесцельно глазея на голую стену своего кабинета, и ни о чем не думать.
Наконец он резко выпрямился, откинулся на спинку стула. Широко зевнув, бросил взгляд на часы, с удивлением увидел, что уже довольно поздно, затем торопливо, будто испугавшись, что может передумать, нажал на кнопку электрического звонка на своем столе.
- Наверное, лучше скорее покончить с этим и забыть,- пробормотал он.
В кабинет вошла мисс Браун, вежливо поздоровалась, как всегда, села на привычное место по другую сторону стола, достала блокнот для стенографических записей и остро отточенный карандаш. А ведь это мог быть самый обычный рабочий день, подумалось Петигрю с невольным сожалением о тех далеких беззаботных днях, когда он был еще новичком в Марсет-Бей. Она выглядела привычно аккуратной, собранной и, во всяком случае, не более бледной, чем тогда, когда он уезжал в Истбери.
- Можете отложить свой блокнот и карандаш, мисс Браун,- начал он тоном, прозвучавшим намного строже, чем предполагалось.- Боюсь, у меня для вас не совсем приятные новости.
Она бросила на него быстрый взгляд, и снова, как тогда, ее поразительные глаза, казалось, полностью изменили лицо.
- Для меня?- недоверчиво спросила она.
- Да. Дело в том, что не далее как сегодня утром ваш... э-э... мистер Филипс был арестован.
Ее самообладание просто великолепно, подумал Петигрю, потому что, кроме резкого глубокого вдоха, она никак не проявила свои чувства.
- Его арестовали за убийство мисс Дэнвил.
- Да. Конечно же. За что же еще,- произнесла она спокойно, почти шепотом, и отвела от Петигрю свои необычайные глаза, и ему стало ясно, что она разговаривает не столько с ним, сколько сама с собой.
- Боюсь, для вас это будет потрясением,- немного выждав, продолжил он.
В целом мисс Браун восприняла его сообщение весьма сдержанно, за что он был искренне ей признателен. Петигрю уже пришлось испытать на себе столько женских всплесков в Марсет-Бей, что их хватило бы ему на всю оставшуюся жизнь. И в то же время в глубине души он испытывал смутное чувство разочарования. Должна же она проявить хоть какие-то эмоции! Иначе все выглядит слишком неестественно! Он был готов к чему угодно, только не к этому чуть ли не олимпийскому спокойствию! Где-то в глубине его рассудка вдруг всплыло одно театральное выражение, которое ему когда-то случайно довелось услышать: "Сцена прошла на удивление гладко".
Мисс Браун продолжала тихо говорить, и ему вдруг показалось, что она тщательно подбирает слова:
- Да, потрясение... думаю, для всех нас. Мы... мы ведь все хорошо его знали. Но все, что угодно, намного лучше, чем позволить убийце бедняжки мисс Дэнвил,- впервые за все время ее голос чуть дрогнул,- остаться безнаказанным. Такого я бы просто не смогла пережить.
- А знаете, мне кажется, вы просто необыкновенная молодая женщина!- не сумев скрыть осуждения, воскликнул Петигрю.- Ведь как-никак, а этот человек был...
Петигрю резко умолк, злясь на самого себя за то, что позволил себе вслух произнести слова, которые совершенно не хотел говорить. Впрочем, они, кажется, ничуть не задели мисс Браун.
- Я не любила его, вам это прекрасно известно, мистер Петигрю,- ясно и отчетливо сказала она.- Никогда.
- Да, не любили, согласен,- все тем же резким тоном продолжил он.- Но при этом вы собирались выйти за него замуж, и мне казалось...
"Боже мой, в какую глупую авантюру я сам себя затаскиваю!" - с чувством безнадежного отчаяния подумал он.
- Нет, я вовсе не хотела выйти за него замуж,- твердо и уверенно возразила она.- Это он хотел жениться на мне, что, согласитесь, далеко не одно и то же.
Петигрю откинулся на спинку стула.
- Это весьма интересно,- произнес он самым холодным, почти официальным тоном, вызванным столь неожиданным признанием.- И когда же вы, позвольте поинтересоваться, пришли к решению отказать ему?
- Я никогда не принимала твердого решения давать ему свое согласие,ровным голосом заметила мисс Браун.- Хотя только после смерти мисс Дэнвил я окончательно поняла, что никогда не смогу выйти за него замуж.
- И что это может значить?- "Господи, как бы мне хотелось не испытывать такого ощущения, будто ведешь перекрестный допрос опасного свидетеля, не имея адекватных инструкций!" - подумал Петигрю, но тем не менее продолжал: Вы хотите сказать, что все это время знали, кто ее убил?
- Разумеется, нет!- быстро ответила она.- Ни в коем случае. Каким образом? Откуда? Просто после ее смерти Томас стал каким-то... ну, каким-то совсем другим. Сейчас я, конечно, все понимаю, но тогда это было для меня настоящим шоком. Раньше он был спокойным, рассудительным, по-своему ласковым и вдруг, вроде бы ни с того ни с сего, превратился в нетерпеливого, алчного и властного человека. Он попытался заставить меня венчаться немедленно, делал вид, будто искренне сожалеет о безвременной и трагической смерти мисс Дэнвил, но мне было ясно, что на самом деле он ничего подобного не чувствует. У меня вдруг появилось острое ощущение, что через его внешнюю оболочку проступает нечто вульгарное, грязное... Вам когда-нибудь доводилось видеть, как стрекоза выбирается из своей личинки? Так случилось и со мной, только в обратном порядке. Я просто поняла, что чуть не совершила самую ужасную ошибку в своей жизни... К которой меня почему-то изо всех сил подталкивала и бедняжка мисс Дэнвил!
- Именно потому, что она раньше вас поняла эту ужасную ошибку, ее и убили,- заметил Петигрю.
Мисс Браун, казалось, не слышала его слов, продолжая развивать свою мысль в одном направлении и разговаривая, скорее, не с ним, а с самой собой:
- Частично эти изменения были вызваны мной. Думаю, за последние три недели я стала намного взрослее. Поняла, насколько же глупой я была все это время. По-настоящему глупой по отношению к Тому Филипсу, глупой по отношению к мисс Дэнвил, глупой по отношению ко многим другим вещам.
Какой чудесный у нее голос, когда она говорит вот так, от души, подумал Петигрю. Такой же необыкновенный, как и ее глаза... Странно, что он никогда не замечал этого раньше. Во многом именно по этой причине, хотя другие не исключались тоже, ему захотелось, чтобы она продолжала говорить.
- Многим другим вещам? Каким?
Простой вопрос Петигрю вызвал у нее странную реакцию. От былой собранности и четкости выражения мыслей не осталось и следа. Мисс Браун выглядела неуверенной и даже смущенной. Уставившись на носки своих туфель, она, почему-то покраснев, невнятно пробормотала:
- К любви... замужеству... вообще всему... Сейчас все это уже не имеет никакого значения.
Она встала, чтобы уйти.
- Подождите минутку,- попросил ее Петигрю, тоже вставая со стула.- Мне хотелось бы выяснить кое-что еще, чего я до сих пор никак не могу понять. Буквально перед моим отъездом в Истбери вы сказали мне, что собираетесь присоединить свои оставшиеся отпускные дни к рождественским каникулам, после которых вряд ли сюда вернетесь. Я, само собой разумеется, подумал, что это связано с вашим намерением выйти замуж. Теперь это выглядит совсем иначе. Так почему же вы так хотели уехать отсюда?
- Я не хотела оставаться здесь без мисс Дэнвил,- грустно ответила она.
- Это было единственной причиной?
- Разве одного этого недостаточно? Разве для этого обязательно нужна какая-нибудь иная причина?
Наконец-то мисс Браун начала заметно терять над собой контроль: в ее голосе зазвучали явные нотки отчаяния, лицо сильно побледнело, глаза наполнились слезами, готовыми вот-вот хлынуть по щекам... Двумя широкими шагами Петигрю обошел стол и встал прямо напротив нее:
- Значит, этой причиной был я? Вы хотели уехать из-за меня?
Он взял ее за руку. Карандаш, который она не успела положить в блокнот, нелепо торчал между их переплетенными пальцами.
- Пожалуйста! Пожалуйста, не надо!- чуть не плача, проговорила она.- Вы сделаете мне только хуже. Прошу вас, отпустите меня!
- Элинор, послушайте,- быстро заговорил он.- Я не молод, я не очень привлекателен, я неудачник, я своенравен и по-своему причудлив, я люблю глупые розыгрыши и не против хорошо выпить, я абсолютно не гожусь в мужья любой женщине, не говоря уж о девушке вашего возраста, но, черт побери, будь я проклят, если допущу, чтобы хоть кто-нибудь считал, будто вы сбежали отсюда только потому, что я был к вам равнодушен! Я хочу вас и хочу, чтобы вы были здесь. Если вы отсюда уедете, то уедете с моим проклятьем на вашу голову, и я торжественно обещаю вам, что использую все свои обширные связи в министерстве труда, чтобы вас немедленно направили на гражданские работы в какой-нибудь самый захудалый госпиталь для безнадежных алкоголиков. Итак, что вы на это скажете?
- Фрэнк,- через некоторое, и довольно значительное, время спросила Элинор Браун,- когда вы впервые поняли, что любите меня?
- Честно говоря, точно не знаю. Думаю, когда инспектор Маллет недавно поделился со мной чем-то своим. Вот тогда-то я и призадумался...
Мисс Браун засмеялась тихим довольным смехом.
- Значит, это инспектор Маллет сказал вам, что меня зовут Элинор?спросила она.
- Нет, не он. Вообще-то этот страшный секрет открыл мне инспектор Джеллаби. Наши полицейские просто чудо, как вы считаете?
Внезапно зазвонил телефон. Мисс Браун сняла трубку.
- Это старший инспектор,- сказала она Петигрю.- Он требует вас к себе. Немедленно. Что ему ответить?
- Скажите ему,- со счастливой улыбкой проговорил Петигрю,- чтобы он катился... к своим взрывателям...
- Да, это действительно нечто новое,- задумчиво произнес он.- Ну и как все это работает?
- Как часы,- ответил Маллет.- А конкретно вот как. Филипс женат на мадам, у которой имеются свои собственные деньги,- небольшие, но стабильные, очевидно, где-то около ста или ста пятидесяти фунтов в год. Она делает завещание в его пользу. Какое-то время спустя она сходит с ума, и ее помещают в Чоквуд.
- В качестве добровольного пациента,- вставил Петигрю.- Официально ее не зарегистрировали, иначе Совет управления неизбежно узнал бы о ее состоянии, и тогда трагическая неразбериха просто никогда бы не могла произойти.
- Само собой разумеется. Итак, она отправляется в Чоквуд, частную клинику, существующую в основном на благотворительные пожертвования, где для тех, чье материальное благосостояние оставляет желать лучшего, плата за пребывание снижена до, так сказать, разумных пределов.- Он повернулся к Петигрю: - Сэр, а вы можете сказать, что происходит с ее деньгами, пока она там находится?
- Могу. За этим следит специальный отдел во Дворце правосудия. Филипс должен был обратиться туда с просьбой сделать его получателем доходов своей жены. Иного способа для этого просто не существует. Но для этого ему пришлось бы каждый год отсылать туда заверенный финансовый отчет, подтверждающий, что полученные им средства были использованы на ее содержание - что само по себе для человека его типа, надо полагать, просто оскорбительно,- ну и конечно же он никак не мог даже трогать ее капитал, пока она все еще жива.
- Пока она все еще жива. Именно так. Так вот, в сентябре 1931 года, испытывая, как и многие другие люди в тот период, сильную нужду в деньгах, Филипс придумывает, а затем претворяет в жизнь хитрую схему, как кратчайшим путем добраться до капиталов жены: надо убедить всех, что она уже умерла!
- Мистер Петигрю, а представление такого документа удовлетворило бы упомянутый вами отдел?
- Конечно. Регистратура завещаний является неотъемлемой частью национальной системы правосудия. Свой своего не кусает. Хотел бы также заметить, что ему наверняка пришлось бы еще раз давать письменные показания под присягой, но что такое лишняя клятва или даже две для нашего Филипса?
- Очень хорошо,- продолжил Маллет.- Затем через два с половиной года она умирает на самом деле, и все его проблемы, казалось бы, уже позади. Собственно, произошло только то, что он прибрал к рукам ее состояние намного раньше, чем того требовал закон. Но вот незадача: к его глубочайшему сожалению, одной из пациенток этой клиники, причем именно в это время, как назло, оказалась не кто иная, как... наша мисс Дэнвил.
Годы спустя Филипс встречает в Марсет-Бей другую молодую девушку, у которой имеются относительно небольшие, но свои собственные средства, и решает, что вторая женитьба открывает перед ним новые перспективы. Все вроде бы идет без сучка без задоринки, однако случилось так, что одной из ближайших подруг этой молодой леди в Марсет-Бей оказалась та самая мисс Дэнвил. У нее, образно говоря, далеко не самая лучшая память, если только ее случайно что-нибудь не подстегивает, и она, вполне очевидно, никак не связывает его с миссис Филипс, с которой встречалась в Чоквуде, если, конечно, она вообще ее помнит. Филипс, в свою очередь, не имеет ни малейшего понятия о том, что мисс Дэнвил вообще там была.
- Но он говорил нам совсем не это,- возразил Джеллаби.
- Да, совсем не это. Он сказал нам настолько явную ложь, что я был уже почти готов его подозревать. Если мисс Дэнвил сказала ему, что была в доме для умалишенных вместе с его женой, которая, скорее всего, там и отошла в мир иной, то с чего бы ей хоть на секунду поверить лживым сплетням миссис Хопкинсон? Здесь Филипс здорово прокололся, но я, к сожалению, догадался об этом только намного позже. Что невольно возвращает меня к вечеру накануне убийства. Вы все прекрасно помните, что там произошло. В результате вслух высказанного предположения миссис Хопкинсон, что Филипс женатый человек, мисс Дэнвил пришла в такое сильное расстройство, что мистер Петигрю счел необходимым как можно доходчивей и наглядней доказать ей, что миссис Филипс давно мертва. Причем как можно скорее. Он показал ей письмо, в котором черным по белому было сказано, что миссис Сара Эмили Филипс скончалась в сентябре 1931 года.
Произведенный этим письмом эффект был весьма бурным и довольно удивительным.
- Да уж, весьма удивительным,- подтвердил Петигрю.
- Полагаю, совсем нетрудно догадаться, что в тот момент творилось в ее бедной головке. Впервые за все время она осознала, что покойная миссис Филипс была ее старой знакомой Сарой Филипс. Более того, к своему глубочайшему изумлению, мисс Дэнвил вдруг узнала, что ее знакомая считалась мертвой в то самое время, когда они обе находились в одном и том же месте. Конечно, ей было известно далеко не все, что знаем сейчас мы, однако вполне достаточно, чтобы понять: что-то здесь не так и что, поощряя мисс Браун выйти замуж за этого человека, она помогает совершению какого-то страшного злодеяния. Естественно, ее первым порывом было как можно скорее сказать ей об этом.
Петигрю печально покачал головой:
- А поскольку мисс Браун в тот момент в Марсет-Бей не было, она решила поделиться своим открытием со мной, но, увы, я не захотел слушать.
- Да, это так. Теперь насчет Филипса. Когда мистер Петигрю показывал мисс Дэнвил то письмо, Филипса в зале не было. Он будто специально появился там как раз во время ее бурной эмоциональной вспышки после того, как глупая выходка пьяного Рикеби, наложившись на недавний шок, окончательно добила ее и привела к нервному срыву. Именно тогда ему впервые стало известно о пребывании мисс Дэнвил в доме для умалишенных в то же время, что и его покойная жена. Для него это, должно быть, стало серьезным ударом. Но не смертельным. Это ему пришлось испытать несколько позже тем же вечером, когда миссис Хопкинсон явилась к нему, чтобы принести свои извинения за то, что невольно оболгала его. Вы помните ее точные слова, сказанные нам об этом? "Я сказала ему прямо в лицо, что говорила о нем раньше, и что теперь знаю, что была не права, и что мисс Дэнвил знает об этом тоже". Я так и слышу вопрос Филипса: "Откуда ей стало известно?" Ответ прост: из показанного ей мистером Петигрю письма нотариуса покойной миссис Филипс, официально подтверждавшего факт ее смерти. Можно только представить себе, какие мысли обуревали Филипса, когда он в тот вечер лег спать... Он, само собой разумеется, знал, что в том письме практически наверняка указана та дата смерти, которую он в свое время записал в налоговой декларации, а теперь ему также стало известно, что мисс Дэнвил была единственным человеком, знавшим, что эта дата заведомо ложная. Соответственно, она неизбежно сообщит о своем открытии мисс Браун, и если он немедленно не найдет способ устранить ее еще до того, как она сумеет встретиться с мисс Браун, то прощай прекрасная перспектива выгодной женитьбы, вместо которой его, скорее всего, будет ожидать долгое тюремное заключение за лжесвидетельство в суде.
Впрочем, пока ему определенно везло. На следующее утро мисс Дэнвил чувствовала себя слишком плохо, чтобы с кем-нибудь говорить, однако ближе к полудню она все-таки пришла на работу и даже попыталась рассказать что-то мистеру Петигрю, но он не захотел выслушивать ее откровения. Филипс точно знал, когда можно было ожидать мисс Браун, так как она по телеграфу сообщила ему о времени своего прибытия. А благодаря Буду и другим "заговорщикам" он также до минуты знал, когда мисс Дэнвил можно застать одну в подсобке и когда в этой части коридора практически никого не бывает. Через окошко своего офиса он видел, как пришла мисс Браун, затем незаметно проскользнул в ее кабинет и о чем-то с ней побеседовал. Этим он убивал сразу двух зайцев: убедился, что она пока ничего не знает о событиях предыдущего вечера, и лишил ее возможности повидаться с мисс Дэнвил. Оттуда он направился прямо в подсобку, то есть в следующую дверь налево. Когда чайник начал закипать, он уже поджидал мисс Дэнвил с канцелярским шилом в руке. Если она и вскрикнула от удара, свист чайника наверняка заглушил крик. Филипс нанес ей всего один удар, поскольку у него было очень мало времени, но этого оказалось вполне достаточно. Затем он поспешил назад в свой офис, заперев дверь подсобки.
Маллет внезапно остановился и яростно подергал себя за кончики усов.
- Полагаю, это все,- сказал он.
На какой-то момент в комнате воцарилось гробовое молчание. Затем снова настала очередь Петигрю.
- Да, это все,- задумчиво протянул он.- Все в отношении бедолаги Филипса и его мотивов. Кстати, как вы считаете, он планировал избавиться от мисс Браун после того, как они поженились бы и она застраховала бы свою жизнь?
- Трудно сказать, но лично мне кажется, такое более чем вероятно,ответил Маллет.- Признавая правоту такой хорошо известной поговорки, как "аппетит приходит во время еды", я бы сказал, что иметь в качестве мужа удачливого убийцу, на мой взгляд, весьма опасно... особенно если он заинтересован в страховании жизни.
- Да, и кроме того, ему также очень хотелось вернуть себе те пятьсот фунтов, которые он так и не успел получить,- заметил он и, чуть помолчав, добавил: - Кстати, а мисс Браун уже знает о его аресте?
- Нет, сэр,- с готовностью ответил Джеллаби.
- Боюсь, это станет для нее тяжелым ударом.
Петигрю вдруг обратил внимание, что Маллет как-то странно на него смотрит.
- Тяжелым ударом - это слишком мягко сказано, мистер Петигрю,- сказал он.- Мне кажется, лучше всего было бы, если бы об этом ей сообщили лично вы. Вам наверняка повезет больше.
- Черт побери ваше нахальство!- выразительно произнес Петигрю и, встав со стула, быстро вышел из здания полицейского участка.
Глава 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Когда Петигрю вошел в свой кабинет в управлении, первое, что неприятно бросилось ему в глаза,- это до боли знакомые кипы новых ждущих немедленного рассмотрения бумаг - их было три или четыре - на его письменном столе. Не говоря уж о куче аккуратно напечатанных записок, в которых мисс Браун сообщала ему о звонках от различных людей, желавших срочно переговорить с ним, как только он вернется из командировки. Положенная отдельно записка, предусмотрительно напечатанная жирным красным шрифтом, извещала его, что с ним как можно скорее хочет встретиться сам старший инспектор, чтобы обсудить важный, совершенно не терпящий отлагательства вопрос. Петигрю отодвинул все это в сторону и сел за стол, положив подбородок на руки и тупо уставившись на противоположную стену. Так он неподвижно сидел в течение целых десяти минут.
Любой, кому довелось бы его тогда увидеть, без колебаний сказал бы, что он просто глубоко задумался, хотя на самом деле все это время его мозг не был занят ничем особенным. Вообще ничем особенным, как при любых других обычных обстоятельствах его жизни. Более того, сейчас ему казалось, что, не сумев вовремя решить поставленную перед ним проблему, его мозг будто нарочно объявил забастовку. Петигрю всегда гордился своей способностью к честному и, если потребуется, безжалостному самоанализу. И вот теперь, когда его мозг не сумел проявить себя в должной мере, он никак не мог заставить себя проанализировать чувства, которые не давали ему покоя в глубине его сознания. Бередить их было бы слишком болезненно и весьма неприятно, поэтому сейчас ему куда легче было просто сидеть, бесцельно глазея на голую стену своего кабинета, и ни о чем не думать.
Наконец он резко выпрямился, откинулся на спинку стула. Широко зевнув, бросил взгляд на часы, с удивлением увидел, что уже довольно поздно, затем торопливо, будто испугавшись, что может передумать, нажал на кнопку электрического звонка на своем столе.
- Наверное, лучше скорее покончить с этим и забыть,- пробормотал он.
В кабинет вошла мисс Браун, вежливо поздоровалась, как всегда, села на привычное место по другую сторону стола, достала блокнот для стенографических записей и остро отточенный карандаш. А ведь это мог быть самый обычный рабочий день, подумалось Петигрю с невольным сожалением о тех далеких беззаботных днях, когда он был еще новичком в Марсет-Бей. Она выглядела привычно аккуратной, собранной и, во всяком случае, не более бледной, чем тогда, когда он уезжал в Истбери.
- Можете отложить свой блокнот и карандаш, мисс Браун,- начал он тоном, прозвучавшим намного строже, чем предполагалось.- Боюсь, у меня для вас не совсем приятные новости.
Она бросила на него быстрый взгляд, и снова, как тогда, ее поразительные глаза, казалось, полностью изменили лицо.
- Для меня?- недоверчиво спросила она.
- Да. Дело в том, что не далее как сегодня утром ваш... э-э... мистер Филипс был арестован.
Ее самообладание просто великолепно, подумал Петигрю, потому что, кроме резкого глубокого вдоха, она никак не проявила свои чувства.
- Его арестовали за убийство мисс Дэнвил.
- Да. Конечно же. За что же еще,- произнесла она спокойно, почти шепотом, и отвела от Петигрю свои необычайные глаза, и ему стало ясно, что она разговаривает не столько с ним, сколько сама с собой.
- Боюсь, для вас это будет потрясением,- немного выждав, продолжил он.
В целом мисс Браун восприняла его сообщение весьма сдержанно, за что он был искренне ей признателен. Петигрю уже пришлось испытать на себе столько женских всплесков в Марсет-Бей, что их хватило бы ему на всю оставшуюся жизнь. И в то же время в глубине души он испытывал смутное чувство разочарования. Должна же она проявить хоть какие-то эмоции! Иначе все выглядит слишком неестественно! Он был готов к чему угодно, только не к этому чуть ли не олимпийскому спокойствию! Где-то в глубине его рассудка вдруг всплыло одно театральное выражение, которое ему когда-то случайно довелось услышать: "Сцена прошла на удивление гладко".
Мисс Браун продолжала тихо говорить, и ему вдруг показалось, что она тщательно подбирает слова:
- Да, потрясение... думаю, для всех нас. Мы... мы ведь все хорошо его знали. Но все, что угодно, намного лучше, чем позволить убийце бедняжки мисс Дэнвил,- впервые за все время ее голос чуть дрогнул,- остаться безнаказанным. Такого я бы просто не смогла пережить.
- А знаете, мне кажется, вы просто необыкновенная молодая женщина!- не сумев скрыть осуждения, воскликнул Петигрю.- Ведь как-никак, а этот человек был...
Петигрю резко умолк, злясь на самого себя за то, что позволил себе вслух произнести слова, которые совершенно не хотел говорить. Впрочем, они, кажется, ничуть не задели мисс Браун.
- Я не любила его, вам это прекрасно известно, мистер Петигрю,- ясно и отчетливо сказала она.- Никогда.
- Да, не любили, согласен,- все тем же резким тоном продолжил он.- Но при этом вы собирались выйти за него замуж, и мне казалось...
"Боже мой, в какую глупую авантюру я сам себя затаскиваю!" - с чувством безнадежного отчаяния подумал он.
- Нет, я вовсе не хотела выйти за него замуж,- твердо и уверенно возразила она.- Это он хотел жениться на мне, что, согласитесь, далеко не одно и то же.
Петигрю откинулся на спинку стула.
- Это весьма интересно,- произнес он самым холодным, почти официальным тоном, вызванным столь неожиданным признанием.- И когда же вы, позвольте поинтересоваться, пришли к решению отказать ему?
- Я никогда не принимала твердого решения давать ему свое согласие,ровным голосом заметила мисс Браун.- Хотя только после смерти мисс Дэнвил я окончательно поняла, что никогда не смогу выйти за него замуж.
- И что это может значить?- "Господи, как бы мне хотелось не испытывать такого ощущения, будто ведешь перекрестный допрос опасного свидетеля, не имея адекватных инструкций!" - подумал Петигрю, но тем не менее продолжал: Вы хотите сказать, что все это время знали, кто ее убил?
- Разумеется, нет!- быстро ответила она.- Ни в коем случае. Каким образом? Откуда? Просто после ее смерти Томас стал каким-то... ну, каким-то совсем другим. Сейчас я, конечно, все понимаю, но тогда это было для меня настоящим шоком. Раньше он был спокойным, рассудительным, по-своему ласковым и вдруг, вроде бы ни с того ни с сего, превратился в нетерпеливого, алчного и властного человека. Он попытался заставить меня венчаться немедленно, делал вид, будто искренне сожалеет о безвременной и трагической смерти мисс Дэнвил, но мне было ясно, что на самом деле он ничего подобного не чувствует. У меня вдруг появилось острое ощущение, что через его внешнюю оболочку проступает нечто вульгарное, грязное... Вам когда-нибудь доводилось видеть, как стрекоза выбирается из своей личинки? Так случилось и со мной, только в обратном порядке. Я просто поняла, что чуть не совершила самую ужасную ошибку в своей жизни... К которой меня почему-то изо всех сил подталкивала и бедняжка мисс Дэнвил!
- Именно потому, что она раньше вас поняла эту ужасную ошибку, ее и убили,- заметил Петигрю.
Мисс Браун, казалось, не слышала его слов, продолжая развивать свою мысль в одном направлении и разговаривая, скорее, не с ним, а с самой собой:
- Частично эти изменения были вызваны мной. Думаю, за последние три недели я стала намного взрослее. Поняла, насколько же глупой я была все это время. По-настоящему глупой по отношению к Тому Филипсу, глупой по отношению к мисс Дэнвил, глупой по отношению ко многим другим вещам.
Какой чудесный у нее голос, когда она говорит вот так, от души, подумал Петигрю. Такой же необыкновенный, как и ее глаза... Странно, что он никогда не замечал этого раньше. Во многом именно по этой причине, хотя другие не исключались тоже, ему захотелось, чтобы она продолжала говорить.
- Многим другим вещам? Каким?
Простой вопрос Петигрю вызвал у нее странную реакцию. От былой собранности и четкости выражения мыслей не осталось и следа. Мисс Браун выглядела неуверенной и даже смущенной. Уставившись на носки своих туфель, она, почему-то покраснев, невнятно пробормотала:
- К любви... замужеству... вообще всему... Сейчас все это уже не имеет никакого значения.
Она встала, чтобы уйти.
- Подождите минутку,- попросил ее Петигрю, тоже вставая со стула.- Мне хотелось бы выяснить кое-что еще, чего я до сих пор никак не могу понять. Буквально перед моим отъездом в Истбери вы сказали мне, что собираетесь присоединить свои оставшиеся отпускные дни к рождественским каникулам, после которых вряд ли сюда вернетесь. Я, само собой разумеется, подумал, что это связано с вашим намерением выйти замуж. Теперь это выглядит совсем иначе. Так почему же вы так хотели уехать отсюда?
- Я не хотела оставаться здесь без мисс Дэнвил,- грустно ответила она.
- Это было единственной причиной?
- Разве одного этого недостаточно? Разве для этого обязательно нужна какая-нибудь иная причина?
Наконец-то мисс Браун начала заметно терять над собой контроль: в ее голосе зазвучали явные нотки отчаяния, лицо сильно побледнело, глаза наполнились слезами, готовыми вот-вот хлынуть по щекам... Двумя широкими шагами Петигрю обошел стол и встал прямо напротив нее:
- Значит, этой причиной был я? Вы хотели уехать из-за меня?
Он взял ее за руку. Карандаш, который она не успела положить в блокнот, нелепо торчал между их переплетенными пальцами.
- Пожалуйста! Пожалуйста, не надо!- чуть не плача, проговорила она.- Вы сделаете мне только хуже. Прошу вас, отпустите меня!
- Элинор, послушайте,- быстро заговорил он.- Я не молод, я не очень привлекателен, я неудачник, я своенравен и по-своему причудлив, я люблю глупые розыгрыши и не против хорошо выпить, я абсолютно не гожусь в мужья любой женщине, не говоря уж о девушке вашего возраста, но, черт побери, будь я проклят, если допущу, чтобы хоть кто-нибудь считал, будто вы сбежали отсюда только потому, что я был к вам равнодушен! Я хочу вас и хочу, чтобы вы были здесь. Если вы отсюда уедете, то уедете с моим проклятьем на вашу голову, и я торжественно обещаю вам, что использую все свои обширные связи в министерстве труда, чтобы вас немедленно направили на гражданские работы в какой-нибудь самый захудалый госпиталь для безнадежных алкоголиков. Итак, что вы на это скажете?
- Фрэнк,- через некоторое, и довольно значительное, время спросила Элинор Браун,- когда вы впервые поняли, что любите меня?
- Честно говоря, точно не знаю. Думаю, когда инспектор Маллет недавно поделился со мной чем-то своим. Вот тогда-то я и призадумался...
Мисс Браун засмеялась тихим довольным смехом.
- Значит, это инспектор Маллет сказал вам, что меня зовут Элинор?спросила она.
- Нет, не он. Вообще-то этот страшный секрет открыл мне инспектор Джеллаби. Наши полицейские просто чудо, как вы считаете?
Внезапно зазвонил телефон. Мисс Браун сняла трубку.
- Это старший инспектор,- сказала она Петигрю.- Он требует вас к себе. Немедленно. Что ему ответить?
- Скажите ему,- со счастливой улыбкой проговорил Петигрю,- чтобы он катился... к своим взрывателям...