Хиггинс Джек. Ключи от ада

Джек Хиггинс
Ключи от ада

   Все события и персонажи этого романа – вымышленные и не имеют никакого отношения к реальным событиям и людям.

   Джэн и Крис Хевит, которые любят хорошие романы

   Нет ключей от ада – его врата открыты для всех.

Албанская пословица

Глава 1
В Риме...

   Когда Шавасс вошел в Большой зал приемов в британском посольстве, он с удивлением увидел китайскую делегацию, толпившуюся у камина в окружении элиты римского общества. Они выглядели здесь совершенно чужеродно в своих одинаковых синих кителях.
   Чжоу Эньлай сидел в роскошном кресле, наблюдая за происходящим с непроницаемым выражением лица. Посол и его супруга стояли возле него. Первый секретарь посольства как бы случайно приглашал вперед наиболее именитых гостей, чтобы представить их.
   Оркестр играл вальс. Шавасс закурил сигарету и оперся о колонну. Вокруг все было прекрасно, хрустальные канделябры ярко, до последнего уголка, освещали кремовый с золотом зал приемов, и их огни отражались вновь и вновь в бесчисленных зеркалах на стенах.
   Красивые женщины, импозантные мужчины, бальные костюмы, алые и пурпурные одеяния священнослужителей – все это выглядело странно архаично, словно зеркала отражали события давно минувших лет. Пары плавно кружились под звуки прекрасной музыки.
   Он посмотрел через зал на китайцев, и ему показалось, что бледное лицо Чжоу Эньлая выделилось из толпы, и их глаза встретились. Китаец слегка кивнул, будто они знали друг друга, и казалось, его глаза сказали: «Все эти люди обречены – это мой час, и мы оба это знаем».
   Шавасс задрожал, по необъяснимой причине его охватило беспокойство. Какое-то шестое чувство, присущее всем древним людям и унаследованное им от отца-бретонца, предупреждало его об опасности.
   Но все прошло, и танцующие пары закружились снова. Его охватило чувство тревоги – сказывались четверо суток, проведенные им в дороге почти без сна. Он закурил еще одну сигарету и посмотрел на себя в стенное зеркало.
   Темный вечерний костюм был отлично сшит и хорошо подчеркивал широкие плечи и мускулистую фигуру, но кожа щек была слишком натянута на высоких скулах – это он унаследовал от своего отца-француза. И под глазами были темные круги.
   Что тебе сейчас надо, так это выпить,сказал он себе и увидел в зеркало, как позади с террасы через высокую дверь вошла молодая девушка.
   Шавасс медленно обернулся. У нее были широко расставленные глаза и породистый рот. Красивые темные волосы свободно падали на плечи, и белое платье до колен казалось совсем простым. На ней не было никаких украшений. Но этого и не требовалось. Как все настоящие красавицы, она не была красива в общепринятом смысле, дело было совсем в другом. В ее присутствии все остальные женщины казались совсем незаметными.
   Девушка двинулась к бару, и все головы поворачивались ей вслед. Тут же возле нее возник уже слегка подвыпивший полковник итальянских военно-воздушных сил. Шавасс дал ему некоторое время покрутиться вокруг нее, а потом прошел к ней сквозь толпу.
   – А, вот ты где, дорогая, – сказал он по-итальянски. – Я тебя искал повсюду.
   Ее реакция была блистательной. Она обернулась, мгновенно оценила создавшуюся ситуацию и тут же приняла решение.
   Грациозно подошла к нему и поцеловала в щеку.
   – Ты сказал, что уйдешь всего на десять минут. Очень невежливо с твоей стороны.
   Полковник военно-воздушных сил тут же растворился в толпе, и Шавасс улыбнулся.
   – Как насчет бокала шампанского? Полагаю, надо отметить нашу победу.
   – Думаю, что это было бы совсем неплохо, мистер Шавасс, – ответила она на прекрасном английском. – Лучше на террасе, там прохладнее.
   Шавасс взял со столика два бокала шампанского и последовал за ней сквозь толпу, слегка нахмурившись. В самом деле, на террасе было прохладнее, шум от уличного движения доносился едва-едва, а ночной воздух благоухал ароматом жасмина.
   Девушка присела на перила и глубоко вздохнула.
   – Разве не прекрасна эта ночь? – Она повернулась к нему и слегка засмеялась. – Франческа, Франческа Минетти.
   В знак знакомства Шавасс передал ей один из бокалов с шампанским и улыбнулся.
   – Ну, а кто я такой, вы уже знаете.
   Откинувшись назад, Франческа посмотрела вверх на звезды и заговорила так, будто повторяет хорошо выученный урок:
   – Пол Шавасс, родился в Париже в 1928 году, отец француз, мать англичанка. Кончил университеты Сорбонны, Кембриджа и Гарварда. Доктор философии. Современные языки, полиглот. Преподаватель университета до 1954 года. А затем...
   Замолчала и выжидательно посмотрела на него. Шавасс закурил, усталость как рукой сняло.
   – А затем?..
   – Официально вы третий секретарь посольства, но совершенно на него не похожи.
   – Ну и на кого же я похож, по-вашему? – спокойно спросил он.
   – О, я не знаю. На человека, который многое может. – Франческа сделала глоток шампанского и спросила как бы мимоходом: – Ну, а как Албания? Я была удивлена, как кратко и точно вы описали ее. Когда работа с Тираной закончится, в вас уже не будет необходимости.
   Девушка снова засмеялась, запрокинув голову, и в этот момент голос позади произнес:
   – Ну что, Пол, признайся, что ты удивлен?
   Это был Мерчисон, первый секретарь посольства, который, прихрамывая, прошел по террасе. Это был симпатичный современный мужчина с загорелым лицом, на левой стороне пиджака виднелась яркая полоска планок медалей.
   – Скажем так, ей известно обо мне больше, чем я знаю сам.
   – Так и должно быть, – ответил Мерчисон. – Франческа работает в отделе С-2. Она держала с тобой контакт по радио всю последнюю неделю. Одна из наших лучших оперативных работников.
   Шавасс быстро обернулся к ней.
   – Так это вы передали сообщение из Шкодера, предупреждая меня, чтобы я быстро оказался здесь?
   Последовал легкий кивок.
   – Была рада оказаться вам полезной.
   Прежде чем Шавасс смог ответить, Мерчисон крепко взял его за локоть.
   – Теперь не время для эмоций, Пол. Твой босс только что появился и хочет тебя видеть. Вы с Франческой сможете предаться воспоминаниям позже.
   Шавасс улыбнулся и пожал ей руку.
   – Звучит как обещание. Не уходите.
   – Буду ждать здесь, – пообещала она.
   Шавасс повернулся и пошел вслед за Мерчисоном. Они прошли через переполненный зал приемов во входной холл, миновали двух людей в форме, стоящих возле парадной лестницы, и поднялись на второй этаж.
   В длинном коридоре, покрытом толстым ковром, было тихо, и казалось, что музыка доносится сюда из какого-то другого мира. Сделав с полдюжины шагов, мужчины повернули в короткий проход и остановились возле белой двери.
   – Заходи, старина, – сказал Мерчисон. – Постарайся не задерживаться. Через полчаса начнется выступление артистов кабаре. Обещаю, это будет нечто особенное.
   Он повернул назад, звуки его шагов потонули в толстом ковре, а Шавасс постучал в дверь и вошел в комнату.
   Это был небольшой, прекрасно обставленный кабинет, стены окрашены в спокойный зеленый цвет. Молодая женщина, сидящая за столом, что-то писала с деловым видом. Она была полненькая и очень привлекательная, несмотря на то что носила очки в массивной темной оправе.
   Секретарша быстро подняла на него взгляд, и Шавасс ответил улыбкой.
   – Вот и я.
   Джин Фрезер сняла очки, и ее лицо выразило удовольствие.
   – Вы что-то ужасно выглядите. Как там, в Албании?
   – Вымотался, – ответил Шавасс. – Холодно, сыро и вдобавок все прелести всеобщего братства.
   Он присел на краешек стола и достал сигарету из серебряного ящика.
   – Что привело вас и старика сюда? Албанские дела сейчас не так уж важны.
   – Мы были на совещании специалистов НАТО в Бонне. Получив сообщение, что вам удалось удачно оттуда выбраться, шеф решил прилететь в Рим, чтобы на месте заслушать отчет.
   – Не совсем кстати, – сказал Шавасс. – У старого плута наверняка есть задание для меня, не правда ли? Если это так, то боссу придется хорошенько подумать.
   – А почему бы не спросить его самого? – заметила Джин. – Он как раз ждет вас.
   И она кивнула на дверь, обитую зеленым сукном. Шавасс помедлил, потом вздохнул и загасил сигарету в пепельнице.

* * *

   Комната, куда он вошел, тонула в полутьме и освещалась только настольной лампой. У окна стоял человек среднего роста и неопределенного возраста и смотрел на огни Рима. В его темных глазах отражалось раздумье.
   – Вот я и прибыл, – тихо сказал Шавасс.
   Шеф повернулся и окинул его внимательным взором.
   – Рад видеть вас целым и невредимым, Пол. Я слышал, там сложное положение?
   – Да, пожалуй, так.
   Пожилой джентльмен прошел к креслу и опустился в него.
   – Расскажите мне об этом.
   – Об Албании? – Шавасс пожал плечами. – Боюсь, нам там немногое удастся сделать. Никто не может сказать, что албанский народ получил хоть что-нибудь после того, как коммунисты взяли там верх в конце Второй мировой войны, но не может быть и речи о том, чтобы началась контрреволюция. Сигурми – так называется их тайная полиция – повсюду. Она вездесуща.
   – Но вы были там под прикрытием итальянской коммунистической партии, верно?
   – Это не принесло особой пользы. Итальянцы в партии приняли меня очень хорошо, но неприятности начались, как только мы попали в Тирану. Сигурми приставила к каждому из нас персонального агента, и все они настоящие профессионалы. Обойти их очень трудно, и, как только я сделал это, они тут же учуяли и организовали мой отзыв.
   – Ну, а что насчет партии свободы? Насколько она сильна?
   – Вы можете использовать прошедшее время, говоря о ней. Когда мы туда прибыли, там были две ячейки партии: одна – в Тиране, в столице, и другая – в Шкодере. Обе связаны с операциями нашего отдела С-2 здесь, в Риме.
   – А вы попытались установить контакт с ее лидером, этим Луци?
   – Только раз. И как раз в ту ночь, когда мы собирались встретиться, чтобы обсудить обстановку, его накрыла сигурми. И они были там, на месте встречи, поджидая меня.
   – И как вы сумели выкрутиться?
   – Ячейка в Шкодере получила радиограмму от Луци с предупреждением, что полиция оцепила место встречи. Они передали это в отдел С-2 сюда, в Рим. К счастью для меня, там на дежурстве была девушка, которая быстро соображает, – Франческа Минетти.
   – Одна из лучших работников, – сказал шеф. – Я еще расскажу вам о ней.
   – Обратно из Албании я добирался на моторной яхте под названием «Буона Эсперанца». Ею командовал человек по имени Джулио Орсини. Во время войны совсем молодым человеком он служил в итальянском военно-морском флоте и командовал торпедным катером. Его наибольший успех – два наших потопленных эсминца в порту Александрии в 1941 году. Вышел из войны невредимым. А теперь он контрабандист. Много раз ходил в Албанию. У него бабушка оттуда.
   – Насколько я припоминаю начальный план, он должен был ждать три ночи в небольшой бухте около Дурреса. Это примерно в тридцати милях по дороге от Тираны, верно?
   Шавасс кивнул.
   – Когда Франческа Минетти получила сообщение из Шкодера, она воспользовалась случаем и переслала его Орсини на борт яхты. Этот парень оставил за себя матроса, украл машину в Дурресе и поехал прямо в Тирану. Он перехватил меня прямо у входа в отель, когда я отправлялся на встречу с Луци.
   – Но возвращение обратно в бухту было, наверное, очень сложным трюком?
   – Да, были серьезные трудности. Последние десять миль до берега нам пришлось проделать пешком. Но как только мы попали на борт «Буона Эсперанца», все стало гораздо проще. У албанцев нет сильного военного флота. Полдюжины тральщиков да пара морских охотников. «Буона Эсперанца» имеет скорость на десять узлов больше, чем любой из них.
   – Предполагается, что Орсини за это должен быть вознагражден?
   – Думаю, что да.
   Шеф кивнул в знак согласия, открыл папку с отчетом, который составил Шавасс, и полистал его.
   – Так выходит, что мы зря потеряли время в Албании?
   Шавасс кивнул.
   – Боюсь, что так. Вы же знаете, как разворачивались события после 20-го съезда, и теперь китайцы стоят там обеими ногами.
   – Нам есть о чем беспокоиться?
   Шавасс отрицательно покачал головой.
   – Это самая отсталая страна в Европе из тех, где я побывал, а китайцы слишком далеко, чтобы оказать им серьезную помощь.
   – А что там русские сделали с этой военно-морской базой в Валлоне, прежде чем убраться? Говорили, что они хотели создать эдакий Красный Гибралтар на Адриатике.
   – Фирма «Алб-Турист» возила нас на официальную экскурсию на второй день нашего пребывания. Слово «порт» едва ли подходит для того места. Хорошее природное укрытие, но используется только рыбацкими судами. Определенно никаких признаков укрытий для подводных лодок.
   – А что Энвер Ходжа? Вы считаете, он твердо удерживает власть?
   – Несомненно. Мы видели его на военном параде. Очень внушителен, особенно в военной форме. Он несомненно народный герой на данный момент. Бог весть сколько все это продлится.
   Шеф быстрым движением закрыл папку с отчетом, как будто он покончил с этим делом или надолго и решительно отложил его.
   – Хорошая работа, Пол. По крайней мере, мы теперь знаем, где находимся. А вы, наверное, рассчитываете теперь на отпуск, не так ли?
   – Совершенно верно, – сказал Шавасс и выжидательно замолчал.
   Шеф поднялся на ноги, подошел к окну и посмотрел на сверкающий огнями город за Тибром.
   – И что вы собираетесь делать?
   – Провести неделю-другую в Матано, – сказал без колебаний Шавасс. – Это небольшой рыбачий порт недалеко от Бари. Там замечательный пляж, и Джулио Орсини обещал показать мне хорошие места для подводной охоты.
   – Я уверен, что вы с нетерпением ожидаете всего этого, – сказал шеф. – Не так ли?
   – Ну, и я могу надеяться?
   Босс все еще смотрел на ночные огни города, и на его лице блуждала неопределенная улыбка.
   – О да, конечно, Пол, вы получите свой отпуск, но после того, как сделаете небольшую работу для меня.
   Шавасс вздохнул, а шеф вернулся от окна и снова сел за стол.
   – Не печальтесь, она займет немного времени, но вы должны отправиться сейчас, сегодня ночью.
   – Это так необходимо?
   Пожилой человек кивнул.
   – Я договорился о транспорте, но вам необходима помощь. Лучше всего, чтобы это был тот парень, Орсини. Мы хорошо заплатим.
   Шавасс вздохнул, подумав о Франческе Минетти, которая ждала его на террасе, о вкусных вещах и хорошем вине внизу в буфетной. Он вздохнул еще раз и тщательно загасил сигарету.
   – Что я должен сделать?
   Шеф подтолкнул по столу папку.
   – Энрико Ночи, двойной агент, который работал на нас и на албанцев. Поначалу я не возражал против этого, но теперь до него доберутся китайцы.
   – Что совсем не здорово.
   – Но им ничего не удастся. Слишком болезненная для меня утечка информации. Завтра ночью у Бари этого самого Ночи будет ждать катер, чтобы доставить его в Албанию. Все детали здесь.
   Шавасс изучил фотографию. Тяжелое, мясистое лицо, безвольный рот. Человек, которому не везет во всем, к чему прикасаются его руки, кроме, возможно, женщин. У него был вид загорелого пляжного мальчика, что так привлекает некоторых из них.
   – Я должен доставить его сюда?
   – Зачем он здесь нужен? – Шеф отрицательно покачал головой. – Ликвидируйте его, несчастный случай при плавании или что там вам больше нравится. Но все должно быть сделано чисто.
   – Разумеется, – спокойно сказал Шавасс.
   Он просмотрел материалы в папке еще раз, запоминая факты, потом отодвинул ее и поднялся.
   – Я увижу вас в Лондоне?
   Шеф кивнул.
   – Через три недели, Пол. Наслаждайтесь своим отпуском.
   – Благодарю вас.
   Пожилой человек придвинул к себе папку, открыл ее и принялся изучать бумаги, а Шавасс тихо вышел из кабинета.

Глава 2
Прекрасная ночь, чтобы умереть

   Энрико Ночи лежал в темноте, уставившись в потолок, и курил сигарету. Рядом спала женщина, прислонясь к нему теплым бедром. Вот она пошевелилась во сне, повернулась на другой бок, так и не проснувшись.
   Он потянулся за другой сигаретой и тут услышал еле различимый звук, будто что-то просунули в щель почтовою ящика в прихожей. Он выскользнул из-под одеяла, стараясь не разбудить ее, и босиком тихо пошел по кафельному полу к двери.
   На коврике возле входной двери лежал большой светло-желтый конверт. Он взял его на кухню, зажег газовую плиту под кофейником и быстро вскрыл. Внутри был еще один запечатанный конверт меньшего размера, который он должен был взять с собой, и листок с напечатанным на машинке текстом с указанием маршрута. Он запомнил содержание и быстро сжег листок на плите.
   Посмотрел на часы. Вот-вот наступит полночь. Еще было время принять горячую ванну и что-нибудь съесть. Он с удовольствием потянулся. Эта женщина и на самом деле была чем-то особенным. Такой приятный способ провести свой последний вечер здесь, в Италии.
   Он погрузился до подбородка в горячую воду, и маленькая ванная комната почти заполнилась паром, когда открылась дверь и вошла она, зевая и завязывая пояс халата.
   – Иди обратно в постель, дорогой, – сказала она тихо.
   Он ни за что на свете не мог бы вспомнить ее имени.
   – В другой раз, мой ангел. А сейчас мне пора уходить. Сделай яичницу и кофе, как хорошая девочка. Я должен отправляться через двадцать минут.
   Через десять минут он вышел из ванной свежевыбритым, с гладко причесанными темными волосами. На нем был дорогой свитер ручной вязки и легкие брюки. Она накрыла небольшой столик у окна и поставила перед ним тарелку с яичницей.
   Он ел и, отведя в сторону занавеску одной рукой, смотрел на берег моря сквозь огни города Бари. Было тихо и моросил мелкий дождичек, сверкая, как серебряные струи в желтом свете городских фонарей.
   – Ты вернешься? – спросила она.
   – Кто знает, мой ангел, – пожал он плечами. – Кто знает?
   Он закончил пить кофе, пошел в спальню, забрал темно-синий нейлоновый плащ, небольшую парусиновую сумку и вернулся в гостиную. Женщина сидела за столиком, положив на него локти, и держала чашечку кофе. Энрико достал бумажник, вынул из него пару банкнотов и бросил их на стол.
   – Это было чудесно, дорогая, – сказал он и направился к двери.
   – Адрес ты знаешь.
   Когда он закрыл за собой входную дверь и свернул на улицу, было точно половина первого. Дождь стал сильнее, и туман сгустился так, что видимость была ограничена до тридцати – сорока ярдов.
   Энрико быстро пошел по мокрому тротуару, привычно сворачивая с одной улицы на другую, и через десять минут остановился возле маленького черного «фиата». Открыв дверцу автомобиля, поднял уголок коврика и сразу же нашел под ним ключ зажигания. Через несколько мгновений машина уже была далеко.
   Добравшись до окрестностей Бари, он сверился с картой, которая лежала в отделении для перчаток. До его цели – Матано – оставалось около двенадцати километров по дороге, идущей на юг к Бриндизи. Достаточно простой маршрут, если только его немного не задержит туман.
   Парень закурил сигарету и снова двинулся в путь, концентрируя все внимание на ведении машины, потому что туман сгущался. Наконец он был вынужден продвигаться вперед чуть ли не ползком, высунув голову в открытое боковое окно машины, поэтому почти на час опоздал к тому месту, где стоял дорожный указатель, показывающий, что на Матано нужно свернуть налево.
   Ночи ехал по узкой дороге, ощущая сквозь туман запахи моря. Наконец туман начал немного рассеиваться. Он добрался до Матано за пятнадцать минут и проехал тихими улицами по направлению к морю.
   Припарковав машину в переулке около клуба «Тэбу», как значилось в полученных им инструкциях, остаток пути он проделал пешком. На берегу было пустынно и темно и единственным звуком, который слышался у причала, был плеск волн о сваи.
   Он остановился на полпути вниз и в свете единственного фонаря рассмотрел моторный катер, причаленный кормой к пристани. Это было судно длиной в тридцать футов со стальным корпусом. По всей видимости, оно было построено Эйкербуном. Катер имел превосходные очертания и блистал своей сине-зеленой краской. Энрико обратил внимание на название катера «Буона Эсперанца» – добрая надежда, – и легкая ухмылка тронула его губы.
   Он перелез через ограждение на катер и увидел сети, развешанные на корме, все еще сырые после дневной ловли и остро пахнущие рыбой. На палубе было скользко от рыбьей чешуи.
   Где-то вдали приоткрылась дверь ночного кафе, и оттуда вырвалась неясная музыка, и Ночи по необъяснимой причине вдруг охватил озноб. Так случалось всегда, когда он чувствовал, что за ним кто-то наблюдает.
   Это был молодой парень, стройный и мускулистый, с загорелым лицом, которое давно соскучилось по бритве. На нем были хлопчатобумажные брюки и плащ из прорезиненной ткани. Козырек матросского кепи бросал тень на спокойные и ничего не выражающие глаза. Он молча стоял около угла кабины и держал в руке свернутый в бухту канат. Вскоре открылась дверь рубки и появился второй человек.
   Он был по меньшей мере шести футов и трех дюймов ростом, голубая лоцманская куртка обтягивала широкие плечи. На нем была старая офицерская фуражка итальянского военно-морского флота. Золотые галуны поблекли от действия воды и долгого пребывания на соленом воздухе. Лицо его поражало своим уродством. Нос был разбит и приплюснут. От правого глаза до самого подбородка тянулся старый побелевший шрам. Тонкая сигара из тех, что так нравятся датским морякам, была зажата в зубах, и он говорил, не вынимая ее изо рта.
   – Джулио Орсини, хозяин «Буона Эксперанца».
   Ночи вдруг почувствовал облегчение, и напряженность исчезла.
   – Энрико Ночи, – представился он, протянув руку.
   Орсини коротко ее пожал и кивнул своему матросу:
   – Отходим, Карло.
   Он указал большим пальцем через плечо в сторону каюты и сказал:
   – Там в салоне найдется что выпить. Не поднимайтесь наверх, пока я не скажу.
   Пока Ночи шел в каюту, Карло прошел на корму и отдал швартовы. Двигатель взревел, сотрясая тишину, и «Буона Эсперанца» отошла от причала и двинулась в туманное море.
   Салон был теплый и красиво обставленный. Ночи внимательно осмотрелся, поставил парусиновую сумку на столик и налил изрядную дозу виски из бутылки, стоящей в угловом шкафчике. Он жадно выпил, закурил сигарету, потом растянулся на одном из диванов, испытывая блаженство.
   Это куда лучше тех старых лодок, в которых его обычно переправляли в Албанию. Орсини был для него новым лицом, что не явилось неожиданностью. Лица постоянно менялись. Это стало привычным.
   Катер рвался вперед, используя всю мощность двигателей, и легкая улыбка удовлетворения тронула губы Ночи. Если пойдет так и дальше, они высадят его в Дурресе еще до рассвета. А к полудню он будет в Тиране. Еще пять тысяч долларов на его текущий счет в швейцарском банке, а это уже шестое путешествие в Албанию за последние месяцы. Все идет неплохо, но вот рисковать надо поменьше. Нужен отдых после всего этого – длительный отдых.
   Он решил, что поедет на Багамы. Белые пляжи, синие небеса и красивые загорелые девочки, выходящие из моря, чтобы приветствовать его. Они предпочитают американцев. Те так искренни и стараются побольше обо всем узнать.
   Двигатели поперхнулись и вдруг замолкли, и «Буона Эсперанца» тут же сбавила ход и остановилась, осев в волнах носом. Ночи сел и стал прислушиваться, склонив голову набок. Но единственным звуком был плеск воды о корпус катера.
   Это было какое-то шестое чувство, выработанное за годы предательств и двойной службы, и оно предупредило его, что что-то не так. Он спустил ноги на пол, встал, взял сумку, расстегнул ее и вытащил пистолет «беретта». Спустил предохранитель и подошел к подножию трапа в салон. Над ним то открывалась, то закрывалась дверь, слегка поскрипывая в такт качке лодки.
   Он быстро поднялся по трапу, одной рукой придерживаясь за стену, немного выждал, а потом резко поднял голову. Палуба казалась пустынной, морось падала вниз, как серебряная паутина на фоне навигационных огней.
   Энрико вышел наверх, справа от него вспыхнула спичка, и он увидел силуэт человека, который прикуривал, наклонив голову. Пламя осветило дьявольски красивое лицо с глазами, словно черные провалы над высокими скулами. Мужчина отбросил спичку и стоял, выпрямившись и засунув руки в карманы брюк. На нем был толстый рыбацкий свитер, а его темные волосы блестели от влаги.
   – Синьор Ночи? – спокойно спросил он на хорошем итальянском.
   – А вы кто такой, черт подери? – спросил Ночи, вдруг почувствовав холодок внутри.
   – Мое имя – Шавасс, Пол Шавасс.
   Это имя было хорошо знакомо Ночи. У него невольно перехватило в горле, и он начал поднимать свою «беретту». Но тут же стальная рука схватила его за запястье, он выронил оружие и услышал голос Джулио Орсини:
   – Мне кажется, не надо так поступать.
   Карло вышел из темноты слева и стоял в ожидании. Ночи беспомощно смотрел на него, а Шавасс протянул руку.
   – Дайте-ка сюда конверт!
   Ночи достал конверт и передал его Шавассу, стараясь оставаться спокойным, пока тот просматривал его содержимое. Они сейчас не более чем в полумиле от берега, это не расстояние для человека, который плавал с детства, а у Ночи не было никаких иллюзий относительно того, что с ним случится, если он останется на борту.