Хиггинс Джек. Темная сторона острова

   Она быстро тронула машину с места, рассеивая толпу, и лихо свернула в узкую боковую улицу.
   – А куда мы едем? – спросил он.
   – В отель за вашими вещами. А потом я заберу вас на виллу. Меня ждет Оливер.
   Вывернув на площадь, она остановилась перед отелем и было собралась выйти из машины, но Ломакс положил свою руку на ее.
   – Нет, только я один.
   Выйдя и подойдя к другой стороне машины, он сказал:
   – Мне нужно время, чтобы все обдумать.
   Она мрачно взглянула на него:
   – Как хотите.
   – А ты собираешься взять с собой Янни?
   Она утвердительно кивнула.
   – Думаю, так будет лучше.
   Он улыбнулся и взъерошил волосы на голове мальчика.
   – Мы найдем тебе другую собачку, Янни!
   Он прошел между столиками и уже подошел к двери, но Катина окликнула его. Обернувшись, Ломакс увидел, что она расстегивает замок висевшей у нее на шее цепочки.
   Она бросила ее, и та – сверкнула на солнце, словно жидкое золото. Он поймал ее и сразу зажал в руке, потому что знал, что это такое.
   – Я возвращаю вам ваше мужество, – сказала она и быстро отъехала прочь.
   Он вошел в прохладную полутьму, зная, что Анна с испуганным лицом следит за ним из полуоткрытой двери кухни, и ступеньки лестницы, ведущей наверх, показались ему бесконечными.
   Придя в свою комнату, он плотно закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, посмотрел на сжатую руку – по обе стороны ладони свешивались концы золотой цепочки. Немного погодя он медленно разжал ладонь и увидел на ней маленькую бронзовую монету с изображением Ахилла.
   «Как давно это было, – подумал он. – Черт знает как давно». Закурив сигарету, он лег навзничь на кровать и устремил невидящий взор в прошлое.

Часть вторая
Ночной пришелец

Глава 5
Под покровом темноты

   Ломакс проснулся от грома запущенных дизелей. Он лежал на койке, глядя на стальной потолок, и когда вспомнил, где находится, легкая улыбка появилась на его лице.
   Но тут что-то скрипнуло, и он приподнялся на локте. Алексиас, развалившись в складном парусиновом кресле, смотрел на него.
   Улыбнувшись, грек вынул сигарету изо рта.
   – Оказывается, ты разговариваешь во сне, дружище. Ты знал об этом?
   – Только этого мне не хватало, – ответил Ломакс. – Может, знаешь, как от этого избавиться?
   Грек, кивнув, поднялся с кресла. Это был громадный мужчина грозного вида, которому давно уже следовало побриться. Его огромные плечи просто выпирали из-под синего бушлата.
   – Я так думаю, что, может быть, ты слишком уж долго играешь в эти игры, – сказал он, передавая Ломаксу сигарету и зажигая для него спичку.
   – А как же все мы?
   Грек не успел ответить, занавеска отодвинулась, и появился сержант Бойд с двумя чашками кофе. Он передал одну Алексиасу, а другую Ломаксу, который, отпив немного, состроил гримасу:
   – Здесь все отдает подводной лодкой. Прямо не знаю, как они это выносят.
   Бойд был надежный северянин с ленточкой военной медали, аккуратно пришитой над его левым карманом, прямо под крылышками авиакомпании САС.
   – Мы только что всплыли на поверхность, – сказал он. – Командир Свенсон просил передать, чтобы вы были готовы выйти через пятнадцать минут.
   – Все снаряжение готово?
   Бойд кивнул.
   – Мне надо было чем-нибудь занять себя. Так и не мог заснуть. Никогда не могу спать в таких случаях.
   – А как себя чувствуете?
   – По поводу работы? – Бойд пожал плечами. – Обычная вещь. Разве нет?
   Ломакс покачал головой.
   – Нет особых причин для волнений. Нам в последнее время частенько приходилось делать такую работу, не так ли? И мы не вечны, вы же знаете.
   – Так же, как и сама война, – ответил Бойд. – Каждый раз у нас шансов пятьдесят на пятьдесят. Даже я настолько хорошо знаю математику.
   – Не уверен, – возразил Ломакс. – Это совсем другой случай. На Крите человек может долго скрываться в горах, но Кирос – небольшой остров.
   – Но мы и раньше бывали на малых островах. К тому же у нас есть Алексиас, он нам все покажет. И все будет в порядке.
   Алексиас улыбнулся, на фоне небритого лица сверкнули зубы.
   – Конечно, все будет хорошо. Вам не о чем беспокоиться.
   – А кто сказал, что я беспокоюсь? – Ломакс спустил ноги с койки. – Вы оба займитесь поклажей, а я буду наверху через пять минут.
   Когда они ушли, он еще посидел на краю койки, допивая отвратительный кофе, после которого ничего не оставалось, как только закурить сигарету.
   Он очень устал, вот что было плохо. Просто чертовски устал, и это притупляло его восприятие. После такого дела он определенно нуждается в отдыхе. Месяца в Александрии вполне хватило бы, но ему уже целый год обещают это. Он надел куртку из овчины и вышел из каюты.
   Пройдя через пост управления лодкой, он поднялся по трапу в боевую рубку. Над ним распростерлось ночное небо, усыпанное сверкающими звездами, он вдохнул свежий морской воздух и сразу же почувствовал себя лучше.
   Загасив сигарету, Ломакс подошел к Свенсону, осматривавшему берег в бинокль ночного видения.
   – Как дела?
   – Пока все идет гладко, – ответил Свенсон.
   Они продвигались между многочисленными беспорядочно разбросанными острыми скалами и маленькими островками. Ломакс тихонько присвистнул:
   – Мне кажется, проходить здесь слишком рискованно.
   – Нам выбирать не приходится, – отозвался Свенсон. – Ведь вы сами хотели подойти именно к этой стороне острова, и, по крайней мере, у нас тут есть хоть какое-то прикрытие от их радара. Мне говорили, что здешняя гавань буквально забита их военными катерами. Хотите взглянуть?
   Ломакс взял бинокль ночного видения, и немедленно из темноты перед ним возникли острые скалы и белая полоса прибоя.
   Свенсон проговорил что-то в переговорную трубу и, когда обернулся, обнажил зубы в улыбке.
   – Уже близко. Как вы себя чувствуете?
   – Прекрасно. Об этом можете не беспокоиться.
   – Ну конечно, вы же проделывали такие вещи много раз, разве нет? Должен вам признаться, мне понравился ваш сержант.
   – Мы работаем вместе уже два года, – ответил Ломакс. – Крит, Родос, да и по всему Эгейскому морю. Он разбирается в подрывном деле лучше всех, кого я когда-либо знал. До войны был подрывником в шахте в Йоркшире. Ему хотели дать отсрочку от призыва, но он отказался.
   – А как у него с языками?
   – Немножко понимает по-гречески и по-немецки, но это не имеет значения. Я сам бегло говорю на двух этих языках.
   – Это интересно, – удивился Свенсон. – А чем вы занимались, прежде чем началась эта свалка?
   – Университет, журналистика. Немного пописывал, – неопределенно отозвался Ломакс. – Я еще не выбрал окончательно.
   – Война, война, проклятая война, – процитировал Свенсон чьи-то строки. – Я вас хорошо понимаю. Я учился на третьем курсе медицинского, а теперь посмотрите на меня.
   Они были уже совсем близко от берега, и он взглянул на единственную на острове большую гору, которая черным силуэтом вырисовывалась на ночном небе.
   – А что, местные люди действительно считают, что Ахилл похоронен на вершине этой горы?
   Ломакс кивнул.
   – Так говорят. Там, наверху, еще и монастырь Святого Антония.
   – Похоже, вы хорошо знаете эти места.
   – Не совсем. Вот почему мы берем с собой Алексиаса. Он здесь родился и вырос. Без него мы не сможем выполнить свое задание.
   – Он выглядит довольно грозно, – заметил Свенсон. – Вы с ним давно работаете вместе?
   Ломакс покачал головой.
   – Он работал с группой на юге Крита. Разведка отобрала его специально для этой операции.
   – А как вы после будете выбираться отсюда?
   – Должна подключиться специальная морская служба. Пришлют греческую шлюпку, и мы будем выдавать себя за рыбаков. За это отвечает парень по имени Сомес.
   – Я его хорошо знаю. – Свенсон поморщился. – Лучше, если бы это был Джеррис.
   – Переживем.
   – Я тут как-то на той неделе говорил с одним парнем в баре в Шепхерде, и он сказал, что Оливер Ван Хорн все еще там живет. Что немцы его не тронули. Это верно?
   – Я знаю. Он приехал сюда перед самой войной из-за туберкулеза. Я не думаю, что он причинил немцам какие-то неприятности, и они позволили ему остаться жить на острове, это для них неплохая реклама. Вы читали его книги?
   Свенсон кивнул.
   – Одну или две. У него прекрасные типы, прямо как у Сомерсета Моэма.
   – Хотел бы я иметь хоть половину его таланта, – прочувствованно проговорил Ломакс.
   Свенсон снова поднес к глазам бинокль, потом наклонился к что-то коротко сказал в переговорную трубку.
   Подводная лодка начала сбавлять ход, и он обернулся:
   – Боюсь, что дальше нам идти нельзя. Вашу лодку подготовили к спуску через передний люк. Ваш сержант и грек ждут внизу.
   – Спасибо за помощь, – сказал Ломакс.
   Они обменялись коротким рукопожатием. Надувная лодка была уже на воде, и когда Ломакс подошел, Бойд спустился в нее, а за ним и Алексиас.
   Трое матросов с проклятиями еле удерживали лодку за лини, а один из них даже поскользнулся на выпуклом мокром корпусе подводной лодки и упал.
   Старшина передал Бойду упакованные автоматы и переносную рацию и обратился к Ломаксу:
   – На вашем месте я надел бы рацию на плечи, чтобы не потерять. При переходе через линию прибоя будет большая болтанка.
   – Полезное предупреждение, – поблагодарил Бонд.
   Ломакс продел руки под лямки тяжелой упаковки и аккуратно застегнул пряжки.
   – Готовы к отходу, сэр? – спросил старшина.
   – Самое время, старшина.
   Он немного выждал, выбирая момент, и, когда лодку подняло на волне, шагнул в нее и сразу же сел. Матросы отпустили лини, и тут же прилив подхватил лодку и погнал ее прочь от подводной лодки к берегу.
   Ветер крепчал, и на волнах появились белые барашки. Ломакс потянулся к веслу, но лодка, накренившись, зачерпнула воды. Лишь найдя правильное положение, он начал грести.
   Сквозь завесу брызг все яснее проступали зловещие очертания острых скал, о которые разбивался прибой.
   Вода все время переливалась через борт, и Бонд непрестанно ругался, а Алексиас, глубоко погружая весло в воду, напрягая всю свою громадную силу, старался держать шлюпку в нужном направлении. Тут их подняло на высокой волне, и Ломакс увидел цепь скал не далее чем в сотне ярдов.
   На какое-то мгновение они зависли на этой высоте, а потом их бросило между двух громадных скал. Их закрутило в водовороте, и вдруг послышался глухой шлепающий звук, будто лодка ударилась дном.
   Вода превратилась в белую шипящую пену, высоко вздымающуюся в воздух, прибой подхватил лодку и опустил ее на большую плоскую скалу.
   Ломакса выбросило через корму в бурлящую воду, и он, упав на колени, инстинктивно схватился за рацию. Он едва успел нащупать лямки, как его настигла другая волна.
   Он изо всех сил стремился подняться на ноги, и Бойд, протянув к нему руки, пытался пройти через бурлящую воду к нему на помощь. Им удалось вцепиться друг в друга, и тут еще одна громадная волна, перехлестнув через рифы, снова сбила их с ног.
   Ломакс невольно отпустил из рук лямки рации и схватился за Бойда. Пальцы его свободной руки отчаянно цеплялись за гальку берега, в то время как волна с громким шипящим звуком отступила назад.
   Он с трудом поднялся на ноги, не отпуская Бойда, и тут рядом появился Алексиас. Кипящая вода достигала им до пояса и бурлила вокруг, а когда она отступила, все трое, спотыкаясь, вышли за линию острых скал. И через мгновение они были уже в безопасности на белой полоске пляжа у подножия горы.
   Ломакс тяжело опустился на песок спиной к скале. Бойд сел около него:
   – Все в порядке, сэр?
   Ломакс кивнул.
   – Да, кажется, пронесло.
   – Еле спас оружие. Хорошо, что мы привязали его, – облегченно вздохнул Бойд.
   – Да, но боюсь, что наша рация вышла из строя.
   Зубы Бойда светились в темноте.
   – Не беспокойтесь об этом. По крайней мере, теперь у вас не будет искушения воспользоваться ею, особенно когда этого нельзя делать.
   Алексиас присел на корточки рядом с ними.
   – Хорошо, что мне удалось схватить лодку.
   Он открыл клапаны и начал давить на нее. Послышалось шипение выходящего воздуха.
   – Хорошо, что у тебя такие сильные руки, – сказал ему Ломакс. – Все это оказалось куда труднее, чем я предполагал.
   Алексиас посмотрел на вздымающуюся над зубчатыми скалами белую пену и задумчиво произнес:
   – С этой стороны острова море как женщина. Никогда не знаешь, что она сделает в следующий момент. Еще мальчишкой в жаркие летние ночи, когда вода как черное стекло, я заплывал в море с этого пляжа.
   – Ну, мы все целы, не считая рации, и это главное, – резюмировал Ломакс. – Далеко отсюда до фермы твоего брата?
   – Около двух миль, и идти будет легко.
   – Чем скорее мы попадем туда, тем лучше. – Ломакс поднялся на ноги. – Судя по сведениям разведки, даже на этой стороне острова патруль появляется каждый час.
   Они поспешно засыпали оболочку лодки песком и камнями, Бойд раздал автоматы, и они тут же двинулись в путь – Алексиас впереди, а Ломакс замыкал шествие.
   Он, тихо ругаясь, тяжело ступал по глубокому песку. Но вскоре они вышли на узкую тропу, которая круто поднималась в горы.
   Алексиас, предостерегающе подняв руку, осторожно продвинулся вперед и выглянул за кромку откоса. Мгновение спустя они быстро пересекли плато, поросшее низкой выгоревшей травой, и начали подниматься по усыпанному валунами склону.
   В течение получаса не было сказано ни одного слова, и когда они пересекли отрог горы, то увидели внизу, в небольшой долине, дом, окруженный оливковой рощей.
   Алексиас немного подождал, а потом начал спускаться напрямик, не обращая никакого внимания на шедшую зигзагами вниз дорожку.
   В доме было темно, и они спрятались за забором. Ломакс посмотрел на часы. Было почти девять, и он нахмурился.
   – Они, должно быть, рано ложатся спать.
   Алексиас пожал плечами.
   – У них нелегкая жизнь, у этих людей.
   – Может быть, – сказал Ломакс и повернулся к Бойду: – Нам надо сохранять осторожность. Вы обойдете дом и возьмете на себя переднюю сторону, а я в случае чего прикрою Алексиаса с этой стороны.
   Бойд скользнул в темноту, и они выждали пару минут, прежде чем двинуться с места. Ломакс опустился на одно колено возле лошадиной кормушки у амбара, а Алексиас, пройдя через двор, поднявшись на крыльцо, осторожно открыл дверь и вошел в дом.
   Где-то в стойле беспокойно забилась лошадь, а вдали глухо залаяла собака. Ветерок бросил в лицо Ломакса пыль, и он вытерся тыльной стороной руки. Его глаза сузились, и он думал о том, что происходит там, в доме.
   Потом чуть слышно, но зловеще скрипнула дверь амбара, и кто-то тихо приказал по-гречески:
   – Положите оружие и поднимите руки!
   Это был голос женщины, которая, несмотря на необычные обстоятельства, казалась на удивление спокойной. Он положил автомат на лошадиную кормушку и повернулся к ней.
   Ему в грудь смотрел ствол ружья. Он увидел, что это всего-навсего молодая девушка, чья голова едва ли доставала ему до плеча.
   – Что вы здесь делаете? – спросила она. – Кто вы?
   Он спокойно отвел ствол ружья в сторону.
   – В этом нет необходимости. Я друг. Британский офицер. Я ищу Николи Павло. Он дома?
   Она подалась вперед, ее лицо белело в темноте. Когда она заговорила, ее тон заметно изменился:
   – Нет, его здесь нет.
   – Понимаю. А могу я спросить, кто ты?
   – Катина Павло, его дочь.
   Со стороны крыльца раздался тихий свист, и он взял автомат.
   – Давайте войдем в дом. Думаю, вас ждет там неожиданность.
   Она прошла за ним, и когда они поднялись на крыльцо, в дверях показался Бойд.
   – В доме никого нет. Но в печи горит огонь и лампа еще теплая.
   Он увидел девушку и удивленно спросил:
   – А это кто?
   – Дочь хозяина. Пряталась в амбаре.
   Он прошел за Бондом на кухню с каменным полом и побеленными стенами. Дальше располагалась жилая комната, очень просто обставленная. В очаге горели дрова, и в углу находилась деревянная лестница, ведущая на чердак.
   Алексиас зажигал лампу, стоящую на столе в середине комнаты. Он вставил стекло и обернулся. Какое-то время они с девушкой смотрели друг на друга, а потом она, выпустив из рук ружье, бросилась к нему в объятия.
   Он поднял ее и закружил в воздухе.
   – Катина, моя маленькая Катина! Как же ты выросла.
   Он опустил ее на пол и, держа за плечи, спросил:
   – А где твой отец?
   Лицо молодой девушки побледнело, вытянулось, глаза стали грустными. Она медленно покачала головой, не в силах сказать ни слова, и улыбка сошла с лица Павло.
   – Что такое, Катина? Ну!
   Когда она заговорила, ее голос казался хриплым и неестественным.
   – Его убили. Они расстреляли его на главной площади на прошлой неделе.
   И она заплакала, горькие рыдания сотрясали маленькое тело, а Алексиас притянул ее к себе, слепо глядя в пространство перед собой. Потом провел ее через комнату в кухню, волоча ноги, словно старик, и дверь за ним тихо закрылась.

Глава 6
Готовность к убийству

   Когда минут через двадцать Алексиас вернулся в комнату, Ломакс и Бойд сидели перед жарко пышущим огнем, раздетые до пояса, а от их одежды, развешанной на веревках, валил пар.
   Грек тяжело опустился на стул и механически потянулся за сигаретой. Казалось, он сразу стал на целых десять лет старше, его глаза, устремленные в пламя, были исполнены боли.
   Немного погодя он громко вздохнул:
   – Он был хорошим человеком, мой брат. Слишком хорошим для того пути, который он избрал.
   Ломакс дал ему огня.
   – А что случилось?
   – Они поймали его, когда он пытался повредить военный катер в гавани.
   – Он был один? – с удивлением спросил Бойд.
   Алексиас кивнул.
   – Кирос маленький остров. Здесь просто не может выжить организованное сопротивление. Вот почему два года назад я ушел на Крит. Николи хотел идти со мной, но один из нас должен был остаться. Здесь ферма и Катина, о которой надо заботиться, особенно теперь, когда умерла ее мать.
   – А как она сейчас? – спросил Ломакс.
   – Катина? – отозвался Алексиас. – Ничего, это была минутная слабость. Она отважная девочка. Сейчас она готовит нам кофе и что-нибудь на ужин.
   – А что она собирается делать? – спросил Бойд. – Ей же нельзя жить здесь одной. Она ведь еще совсем дитя.
   – Она живет у моей жены. У меня на набережной есть небольшой бар, «Кораблик». Пока что Катина ездит сюда каждый день на повозке и смотрит за хозяйством. Она уже собиралась уезжать, когда заметила нас, спускающихся по виноградникам.
   – Она знает, зачем мы здесь?
   Алексиас покачал головой.
   – Сейчас нет. Я скажу ей позже. Она может оказаться нам очень полезной.
   – А как вы считаете, смерть вашего брата может как-то повлиять на наши дела?
   – Очень немного, – ответил Алексиас. – Но это значит, что я теперь должен устанавливать контакты кое с кем из местных людей сам. После ужина мы с Катиной съездим в город.
   – Но это, наверное, опасно, – сказал Бойд.
   Алексиас возразил:
   – На Киросе нет комендантского часа, и кафе на набережной всегда переполнены далеко за полночь. Немцы могут изменить многое, но только не наш образ жизни.
   В этот момент вошла Катина и поставила на стол поднос.
   Она обернулась, откинув со лба прядь волос.
   – Боюсь, что здесь совсем немного – козий сыр и оливки, но зато хлеб совсем свежий. Моя тетушка испекла его утром, когда я уезжала.
   – Но это все так прекрасно выглядит, – сказал Джой Бойд, и она, краснея, налила четыре чашки кофе.
   Ломакс у огня надевал рубашку и свитер, и когда повернулся, увидел ее стоящей позади себя с чашкой кофе.
   Она смущенно улыбнулась:
   – К сожалению, сахара нет.
   На ее миловидном бледном лице под глазами темнели круги. Черные волосы были забраны назад и аккуратно перевязаны лентой. Из-за ее усталого вида и совсем не детского взгляда, какой он встречал в последнее время довольно часто, трудно было определить, сколько ей лет – шестнадцать или семнадцать.
   Он улыбнулся и отхлебнул кофе.
   – Совсем неплохой кофе. А почему ты сама не выпьешь?
   Она отрицательно покачала головой.
   – Моя тетушка ждет меня к ужину.
   На ней было полинявшее, застиранное и перешитое платье и старомодная мужская куртка, на два размера больше, чем надо, перехваченная в узкой талии поясом.
   Ломакс легонько провел пальцем по воротнику куртки:
   – Шотландский твид. Где ты это достала?
   Она вспыхнула, и он с сожалением понял, что задел ее самолюбие.
   – Новую одежду здесь раздобыть совсем невозможно, – ответила она. – Эту куртку мне дал мой друг, мистер Ван Хорн.
   – А вы знакомы с Оливером Ван Хорном? – с удивлением спросил Ломакс.
   – На Киросе каждый знает мистера Ван Хорна. Он прекрасный человек.
   – Он все еще живет на своей вилле за городом? – спросил Алексиас.
   Она кивнула.
   – Немцы его не беспокоят. С тех пор, как умер старый доктор Дуплас, мистер Ван Хорн занял его место. Здесь, на острове, он единственный врач.
   – А я и забыл, что он изучал медицину в молодые годы. Вот что еще роднит его с Сомерсетом Моэмом. Я много бы дал, чтобы встретиться с ним.
   – Кто знает, может быть, вы и встретитесь, – сказал Алексиас, отрезая себе кусок сыра. – Катина, я хочу с тобой проехать в город. Как ты думаешь, это безопасно?
   Она согласно кивнула.
   – В такую теплую ночь на улицах должно быть полно народа.
   Алексиас повернулся к Ломаксу.
   – Я вернусь рано утром. Мне надо кое-что уладить. А вы с Бойдом можете спать здесь, на чердаке.
   – Я иду запрягать лошадь, – перебила его Катина. – Если я задержусь, тетя Сара будет беспокоиться.
   Дверь за ней закрылась, а Ломакс надел китель и взял бинокль ночного видения.
   – Пойду помогу ей, а потом посмотрю вокруг.
   Алексиас налил себе еще кофе и подошел поближе к огню. От его овчинной куртки сразу же повалил пар.
   – Буду готов минут через пять. Дайте только немного обсохнуть.
   Пока Бойд налегал на хлеб и сыр, Ломакс, пройдя через кухню, вышел на крыльцо, пересек двор и остановился в дверях амбара.
   На балке висела старая масляная лампа, и в ее свете Катина Павло запрягала лошадь. Под его ногами скрипнули доски пола, и она тут же схватилась за ружье, которое было прислонено к стене возле нее.
   Увидев его, она облегченно вздохнула:
   – Это вы, капитан Ломакс.
   – Так твой дядюшка сообщил тебе мое имя?
   Она кивнула.
   – А вы моложе, чем я вас представляла. Гораздо моложе.
   Он слегка нахмурился.
   – Боюсь, что я не совсем тебя понимаю.
   – Даже на Киросе слышали о Ночном Пришельце, – объяснила она. – И о том, что вы совершили на Крите. В прошлом месяце во всех кафе только и было разговоров, как вы похитили немецкого генерала на Родосе и тайно вывезли его в Египет. Даже немцы не смогли удержать это в секрете.
   – Все эти истории обыкновенно раздуваются – запомни это.
   Она перебросила вожжи через голову лошади и быстро закрепила хомут.
   – А ваш греческий очень хорош, даже слишком хорош для иностранца.
   Он усмехнулся:
   – Я еще мальчиком провел пять лет в Афинах. Мой отец работал там в британском посольстве.
   – Понимаю.
   Она начала выводить лошадь из стойла, и Ломакс поспешил к ней:
   – Помочь тебе?
   Она кивнула:
   – Повозка там, в углу. Если можно, прикатите ее сюда.
   Он без труда подкатил легкую двуколку, и она задом завела лошадь между двух оглоблей. Он привычно укрепил упряжь с одной стороны, а она – с другой.
   Когда они закончили запрягать, она улыбнулась.
   – А вы и раньше занимались этим делом?
   Он кивнул.
   – Мой дед был фермером. И мальчишкой мне тоже хотелось быть, как он.
   – А теперь?
   Он пожал плечами.
   – Не думаю, что на то, чему я научился на войне, будет спрос, когда она кончится.
   – Но все, что происходит с нами теперь, не в счет, – возразила она. – Ни для кого из нас. У нас говорят – время, о котором не стоит вспоминать. Вот и война – как кошмарный сон, от которого ничего не останется, когда придет утро.
   В ее голосе была подкупающая прямота, и в мягком, рассеянном свете лампы ее лицо уже не казалось усталым и она вся светилась молодостью. В какое-то мгновение ему захотелось сказать, что жизнь не всегда бывает такой, какой ей следовало быть, но он не осмелился.
   – Будем надеяться, что ты права, – запнувшись, проговорил он.
   Она доверчиво кивнула:
   – Если я не права, то жизнь вообще ничего не стоит.
   Он промолчал и закурил сигарету, а потом вышел за двуколкой из амбара. Небо теплой и благоуханной ночи, словно черный бархат, было усыпано алмазами.
   Они стояли рядом, касаясь друг друга плечами, и она радостно вздохнула.
   – В такую ночь, как эта, забываешь о войне. О, я могла бы показать вам здесь так много, будь сейчас мир.
   – Если бы я был английским туристом, приехавшим на корабле из Афин? – хмыкнул он. – И с чего бы мы начали?
   – Конечно же, с гробницы Ахилла. Мы могли бы посмотреть ее при лунном свете, а потом на рассвете, когда в горах еще лежит туман. Вы в жизни не видели ничего более красивого.
   – Если быть там вместе с тобой, то удовольствие гарантировано, – галантно заметил он и посмотрел на пик, чернеющий на фоне ночного неба.
   – Там, наверху, монастырь Святого Антония, не так ли?
   Он услышал ее вздох и заметил, как она вся напряглась. Она обернулась и посмотрела на него.