Страница:
— Если не считать такой мелочи, как форма, — заметил Брейди.
Девушка весело рассмеялась и встала.
— Вы забываете, что вы в театре.
Он прошел вслед за ней за кулисы. Энни открыла дверь бутафорской, зажгла свет и принялась рыться в большой плетеной корзине. Минуты через две она с торжеством обернулась и бросила ему форменный картуз с козырьком.
— Вот — для начала.
На белом металлическом значки была надпись: «Британские Железные дороги». Брейди примерил фуражку и оглядел себя в зеркале. Она была немного великовата, что было даже на руку: девушка подошла и остановилась у него за спиной, через руку у нее был переброшен темный костюм с блестящими форменными пуговицами.
— Вот и все, — оказала она; лицо ее было озорное и возбужденное. На миг она стала похожа на ребенка, которому предложили сыграть в новую, необычайно увлекательную игру.
Брейди повернулся, лицо его было серьезно.
— Что-то мне это не нравится, — оказал он. — Так вы увязнете в этой истории аж по вашу хорошенькую шейку; я не могу на это пойти. К людям, которые помогают сбежавшим преступникам, относятся без всякого снисхождения. Вы поезжайте на этом поезде, как и собирались. А я уж как-нибудь сам доберусь до Лондона.
— Я и так уже замешана в этой истории — хотите вы того или нет, — заявила она решительно. — Мой отец много думал о вас. Когда я приходила, чтобы встретиться с вами в тот день, я поняла, почему — под злостью, и горечью, и обидой еще сохранилось что-то от настоящего Мэттью Брейди.
— Но вам ведь от этого будет только хуже, — возразил он.
— Давайте решим так, — спокойно оказала девушка. — Я помогу вам, и мне ровным счетом наплевать, хотите вы этого или нет.
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением, чуть ли не с восхищением и покачал головой.
— А в вас больше от отца, чем я думал.
Девушка улыбнулась, понимая, что победила.
— Пойдемте отсюда. Я живу совсем рядом, за углом. Мы можем побыть там до отхода поезда. — А как насчет вашей квартирной хозяйки?
— С этим все просто. Она ночует у сестры. Сказала, чтобы я перед отъездом оставила ключ под ковриком.
Она нашла кусок бурой оберточной бумаги, чтобы завернуть униформу, и они вышли через служебный вход и заперли дверь. На улице по-прежнему лил дождь; они прошли по переулку, свернув прямо на главную улицу.
Девушка взяла Брейди под руку, и они шли неспешно, как бы прогуливаясь, мимо залитых светом витрин магазинов. Они сворачивали на боковую улочку, когда из-за угла вывернула полицейская машина; ее слегка занесло на мокрой дороге.
Машина с ревом умчалась в ночь; сирена пронзительно завывала, и Брейди натянуто улыбнулся.
— Они не успокоятся, пока не перевернут этот город вверх дном.
— Они еще не успеют как следует раскачаться, а вы уже будете на пути в Лондон, — спокойно сказала Энни.
Вдоль улицы стояли старинные особнячки викторианской эпохи, перед каждым был маленький садик. Девушка открыла калитку в один из них, и Брейди, идя за ней по дорожке, с недоумением покачал головой. В Энни было нечто неуловимое, что-то, чего он в точности не мог бы определить, что делало ее непохожей ни на одну из женщин, каких он когда-либо знал. Ничто, казалось, не могло поколебать ее самообладания.
Энни открыла парадную дверь и через холл прошла в просторную уютную гостиную. Она включила большой электрический камин и повернулась к Брейди с улыбкой.
— Сначала я соберу свои вещи, а потом приготовлю кофе. Вы тут располагайтесь пока, покурите. У вас такой вид, будто вы можете проспать, по меньшей мере, сутки.
Когда она вышла, Брейди закурил, уселся перед камином и попытался расслабиться. Но тут же понял, что из этого ничего не выйдет. Дождь неумолчно барабанил по стеклу, точно пытаясь войти; он внезапно ощутил какую-то сосущую пустоту внутри — нервное перенапряжение давало себя знать. Пока что он в тепле и в безопасности, но, стоит ему выйти за дверь — и он преступник, беглец, за которым все гонятся.
Брейди вздрогнул и неожиданно почувствовал страх. Он встал и заметил у стены старое пианино. Он открыл его и взял несколько аккордов. Клавиши пожелтели от времени, но инструмент был настроен. Брейди сел и заиграл старые, полузабытые мелодии. Томительные и смутные — отзвук лета, которое ушло и оставило только воспоминания.
Он незаметно переходил от мелодии к мелодии, целиком сосредоточившись на игре, и страх покинул его; через некоторое время он поднял глаза и увидел, что Энни Даннинг стоит рядом с ним.
— Вы очень хорошо играете, мистер Брейди, — сказала она.
— Одно из моих немногих достоинств. Он улыбнулся. — Меня зовут Мэтт.
Девушка тоже улыбнулась, и уголки ее глаз чуть прищурились.
— Сейчас сварю кофе… Мэтт. А вы пока можете переодеться в свою униформу. Я оставила ее для вас на кровати. Первая дверь наверху, направо.
Комната оказалась такой же старомодной, как и остальная часть дома, с громадной кроватью с металлическими спинками и громоздкой викторианской мебелью. Два чемодана стояли на полу у дверей, еще один лежал на кровати рядом с униформой, открытый и пустой. Девушка, видимо, переложила свои вещи, чтобы высвободить место для его твидового костюма и пальто.
Он быстро переоделся и, стоя перед высоким зеркалом в платяном шкафу, внимательно оглядел себя. Из зеркала на него смотрел незнакомец. Сама форма была ему маловата и немного жала под мышками, зато фуражка, напротив, съезжала на глаза, и козырек прикрывал лицо. Брейди аккуратно свернул свой костюм и пальто, уложил их в пустой чемодан и отнес его вниз вместе с другими.
Энни была еще на кухне: он вошел и остановился в дверях, прислонившись к косяку. Она вскоре обернулась, потянувшись за чем-то, и увидела его. Она ахнула от неожиданности и слегка отступила назад, потом рассмеялась.
— Но это же замечательно, Мэтт! Вас просто не узнать.
Он сдвинул фуражку на затылок и усмехнулся.
— Прекрасно. У меня прямо гора с плеч свалилась. Когда мы должны выходить?
Энни внесла нагруженный поднос в гостиную, и он вошел вслед за ней.
— Поезд отходит в самом начале первого. Мы можем занять свое место в любое время, начиная с одиннадцати. Думаю, нам лучше это сделать как можно позже, поближе к двенадцати.
Брейди кивнул, соглашаясь. Девушка протянула ему чашку кофе.
— Это вполне разумно. Сколько времени нам нужно, чтобы дойти до вокзала?
Она пожала плечами.
— Минут десять. Немного больше, если мы пойдем боковыми улочками. Мы пройдем мимо большого отеля; вокзал как раз напротив, на той стороне площади.
— Звучит неплохо, — заметил он. — Если кто-нибудь увидит, как мы идем через площадь, то решит, что я несу ваш багаж из гостиницы.
Она кивнула.
— Я так и подумала.
Они выпили еще по чашке кофе, и Энни унесла поднос на кухню. Брейди закурил еще одну сигарету, откинулся в кресле и попытался расслабиться.
Минут через десять она вернулась, уже в плаще и темном беретике. Он встал и улыбнулся.
— Пора?
Она кивнула.
— Ну как вы?
— Просто себя не чувствую, — сказал он. — Но ничего, как-нибудь продержусь.
Они вышли через заднюю дверь, прошли через маленький темный двор и очутились в узком проулке. Дождь слегка поутих; девушка уверенно шла по улицам, похоже, она здесь прекрасно ориентировалась.
Им никто не попался навстречу. Прошло чуть более четверти часа с тех пор, как они вышли из дома, когда они свернули на узкую улицу, выходившую на центральную площадь.
Брейди нелегко было нести три чемодана. Он остановился у черного входа в отель, чтобы перехватить их поудобнее, потом пошел по мощенной булыжником площади вслед за Энни.
Она шла впереди, спокойно, неторопливо, невозмутимая, уверенная в себе. У главного входа в здание вокзала стояли три полицейские машины. Энни скользнула по ним взглядом и уверенно поднялась по ступенькам в зал ожидания.
Здесь было холодно и уныло, все киоски уже были закрыты на ночь, но привокзальный ресторан еще работал, и в громадном, с полукруглыми сводами зале было на удивление много народу.
Двое полицейских в форме стояли у турникета, внимательно разглядывая каждого, кто проходил мимо них. Энни держала билет наготове.
Какую-нибудь долю секунды контролер проверял его, затем она прошла — и Брейди с чемоданами за ней по пятам.
Поезд уже стоял у перрона, и струйка пара поднималась между колесами паровоза. Спальные вагоны были в конце: ладони Брейди стали влажными от пота, во рту пересохло.
Молодой полицейский, стоявший у входа в вагон, устал. Его рот раздирала зевота, и он прикрыл его рукой, пока Энни проходила мимо него.
Она протянула билет контролеру, стоявшему в ожидании в своей крохотной кабинке, и он быстро пробил его щипчиками.
— Первое купе в следующем вагоне, мисс Даннинг. Номер двенадцать. Не хотите ли чаю утром?
Энни покачала головой:
— Я позавтракаю позже, где-нибудь в городе.
Он вернул ей билет и улыбнулся.
— Мы прибываем на «Кингз-Кросс» в семь часов, но вы можете оставаться в поезде до восьми.
К нему уже подходил другой пассажир, и Энни прошла по коридору, Брейди за ней. Они перешли в соседний вагон. Там было тихо и пусто; Энни быстро открыла дверь купе и вошла.
Брейди опустил чемоданы, снял свою фуражку и прислонился к двери. Лоб его был мокрый от пота, и он тихонько присвистнул.
— Не хотелось бы мне пройти через все это еще раз.
Глаза ее блестели от возбуждения; она ласково обвила его шею руками.
— Я же вам говорила, что это сработает!
Он на мгновение привлек ее к себе, ощущая тепло ее тела — юного, гибкого, полного жизни; через мгновение она осторожно высвободилась.
— Давайте-ка лучше решим, что нам делать дальше, — сказала она как ни в чем но бывало, снимая плащ.
Купе было узкое и тесное, с единственным диванчиком у стены и умывальником в углу у окна. Брейди присел на край дивана и закурил.
— А что я стану делать, если кто-нибудь постучится в дверь?
Энни оглядела купе и улыбнулась.
— Полезете под диван, наверное. Похоже, вам не из чего особенно выбирать.
— А что будет, когда мы приедем в Кингз-Кросс?
Девушка пожала плечами.
— Как только пройдем через турникет, сразу же спустимся в метро. У меня есть квартирка в Кенсингтоне. Мы доберемся туда минут за двадцать. Обычно я живу там с подругой, но на этой неделе она выступает в Глазго.
— А как насчет моей униформы?
— Ну, это просто, — сказала она. — Когда мы будем проходить через контроль, я возьму свое пальто на руку, а под ним будет спрятано ваше. Вы сможете накинуть его, как только мы спустимся в метро. По утрам в это время там всегда толчея. Там можно хоть на голове стоять — никто и не заметит.
Брейди усмехнулся.
— Вы уже все продумали, как я погляжу?
— Надо же кому-нибудь об этом подумать.
Говоря это, она расстегнула молнию на платье и стянула его через голову. Стоя в одной рубашке — спокойно, без всякого стеснения — Энни открыла чемодан. Она достала оттуда красный шелковый халат и накинула его на себя. Стягивая его на талии, она улыбнулась.
— Сегодня ночью он мне пригодится.
Брейди кивнул, и неожиданно собственная голова показалась ему слишком тяжелой для тела. Он поглубже вдохнул в себя воздух и постарался сесть прямо; девушка опустилась перед ним на колени и стала развязывать шнурки у него на ботинках.
— Вам нужно лечь спать, и поскорее, — заметила она.
Брейди расстегнул воротник у горла и снял пиджак. Она сняла с его ног ботинки и подтолкнула его на диван.
— А как же вы? — попробовал возразить он.
— Здесь хватит места для нас обоих, — сказала она и прилегла на диван рядом с ним, накрыв его и себя одеялом.
Брейди слишком устал, чтобы спорить. Он повернулся, увидел ее темноволосую головку рядом с собой на подушке и улыбнулся.
— Вы чудесная девушка, — сказал он тихо.
Она улыбнулась — казалось, внутри у нее зажегся свет; темные глаза просияли. Ни одна женщина никогда еще не улыбалась ему так — вовлекая его в это сияние, обволакивая его.
Он наклонился и поцеловал ее очень бережно, в полураскрытые губы: она уткнулась лицом ему в плечо, и вскоре оба уже спали.
— Это проводник — он будит пассажиров, — объяснила она.
— Мы что — уже приехали? — с удивлением спросил Брейди. Она кивнула; Брейди быстро опустил ноги на пол и обулся. Он чувствовал себя отдохнувшим и свежим, но в желудке у него было пусто: он вдруг с изумлением понял, что не ел ничего, с тех пор, как ушел из тюрьмы.
Они быстро оделись. Когда оба были готовы, девушка приоткрыла дверь и осторожно выглянула в коридор. Она обернулась и кивнула; Брейди подхватил чемоданы и быстро прошел мимо нее.
Когда он шел по коридору, дверь одного из купе открылась; оттуда вышел мужчина с маленьким дорожным чемоданчиком. Брейди приостановился, пропуская его вперед, затем пошел вслед за ним.
У турникета не было полицейских в форме, но Брейди заметил двух высоких мужчин в плащах и мягких фетровых шляпах, прислонившихся к стене у газетного киоска; казалось, они внимательно всматривались в лица всех проходящих пассажиров.
Перед Брейди, чуть впереди, ехал небольшой автокар, нагруженный мешками с почтой; когда он подъехал к барьеру, кто-то открыл для него ворота для транспорта. Брейди не раздумывал. Он прошел за автокаром, в знак благодарности кивнув служащему, стоявшему у ворот, и через зал ожидания к спуску в метро.
Он смешался с потоком людей, спускавшихся вниз, и через некоторое время заметил, что Энни уже с ним рядом. Уже внизу, в вестибюле, он поставил чемоданы в угол, и Энни протянула ему пальто.
— Я возьму билеты, — сказала она и пошла к автоматам.
В вестибюле было полно народу; Брейди быстро накинул пальто и застегнул пояс. Затем, как бы случайно, он снял свою форменную фуражку и вытащил из кармана шапочку от дождя. Он расправил ее и надел; в эту минуту вернулась Энни.
— Все в порядке? — спросила она.
Брейди скомкал картуз носильщика и сунул его в карман.
— Все в порядке, — ответил он и, подхватив чемоданы, пошел вслед за ней к турникету.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Девушка весело рассмеялась и встала.
— Вы забываете, что вы в театре.
Он прошел вслед за ней за кулисы. Энни открыла дверь бутафорской, зажгла свет и принялась рыться в большой плетеной корзине. Минуты через две она с торжеством обернулась и бросила ему форменный картуз с козырьком.
— Вот — для начала.
На белом металлическом значки была надпись: «Британские Железные дороги». Брейди примерил фуражку и оглядел себя в зеркале. Она была немного великовата, что было даже на руку: девушка подошла и остановилась у него за спиной, через руку у нее был переброшен темный костюм с блестящими форменными пуговицами.
— Вот и все, — оказала она; лицо ее было озорное и возбужденное. На миг она стала похожа на ребенка, которому предложили сыграть в новую, необычайно увлекательную игру.
Брейди повернулся, лицо его было серьезно.
— Что-то мне это не нравится, — оказал он. — Так вы увязнете в этой истории аж по вашу хорошенькую шейку; я не могу на это пойти. К людям, которые помогают сбежавшим преступникам, относятся без всякого снисхождения. Вы поезжайте на этом поезде, как и собирались. А я уж как-нибудь сам доберусь до Лондона.
— Я и так уже замешана в этой истории — хотите вы того или нет, — заявила она решительно. — Мой отец много думал о вас. Когда я приходила, чтобы встретиться с вами в тот день, я поняла, почему — под злостью, и горечью, и обидой еще сохранилось что-то от настоящего Мэттью Брейди.
— Но вам ведь от этого будет только хуже, — возразил он.
— Давайте решим так, — спокойно оказала девушка. — Я помогу вам, и мне ровным счетом наплевать, хотите вы этого или нет.
Он посмотрел на нее с некоторым удивлением, чуть ли не с восхищением и покачал головой.
— А в вас больше от отца, чем я думал.
Девушка улыбнулась, понимая, что победила.
— Пойдемте отсюда. Я живу совсем рядом, за углом. Мы можем побыть там до отхода поезда. — А как насчет вашей квартирной хозяйки?
— С этим все просто. Она ночует у сестры. Сказала, чтобы я перед отъездом оставила ключ под ковриком.
Она нашла кусок бурой оберточной бумаги, чтобы завернуть униформу, и они вышли через служебный вход и заперли дверь. На улице по-прежнему лил дождь; они прошли по переулку, свернув прямо на главную улицу.
Девушка взяла Брейди под руку, и они шли неспешно, как бы прогуливаясь, мимо залитых светом витрин магазинов. Они сворачивали на боковую улочку, когда из-за угла вывернула полицейская машина; ее слегка занесло на мокрой дороге.
Машина с ревом умчалась в ночь; сирена пронзительно завывала, и Брейди натянуто улыбнулся.
— Они не успокоятся, пока не перевернут этот город вверх дном.
— Они еще не успеют как следует раскачаться, а вы уже будете на пути в Лондон, — спокойно сказала Энни.
Вдоль улицы стояли старинные особнячки викторианской эпохи, перед каждым был маленький садик. Девушка открыла калитку в один из них, и Брейди, идя за ней по дорожке, с недоумением покачал головой. В Энни было нечто неуловимое, что-то, чего он в точности не мог бы определить, что делало ее непохожей ни на одну из женщин, каких он когда-либо знал. Ничто, казалось, не могло поколебать ее самообладания.
Энни открыла парадную дверь и через холл прошла в просторную уютную гостиную. Она включила большой электрический камин и повернулась к Брейди с улыбкой.
— Сначала я соберу свои вещи, а потом приготовлю кофе. Вы тут располагайтесь пока, покурите. У вас такой вид, будто вы можете проспать, по меньшей мере, сутки.
Когда она вышла, Брейди закурил, уселся перед камином и попытался расслабиться. Но тут же понял, что из этого ничего не выйдет. Дождь неумолчно барабанил по стеклу, точно пытаясь войти; он внезапно ощутил какую-то сосущую пустоту внутри — нервное перенапряжение давало себя знать. Пока что он в тепле и в безопасности, но, стоит ему выйти за дверь — и он преступник, беглец, за которым все гонятся.
Брейди вздрогнул и неожиданно почувствовал страх. Он встал и заметил у стены старое пианино. Он открыл его и взял несколько аккордов. Клавиши пожелтели от времени, но инструмент был настроен. Брейди сел и заиграл старые, полузабытые мелодии. Томительные и смутные — отзвук лета, которое ушло и оставило только воспоминания.
Он незаметно переходил от мелодии к мелодии, целиком сосредоточившись на игре, и страх покинул его; через некоторое время он поднял глаза и увидел, что Энни Даннинг стоит рядом с ним.
— Вы очень хорошо играете, мистер Брейди, — сказала она.
— Одно из моих немногих достоинств. Он улыбнулся. — Меня зовут Мэтт.
Девушка тоже улыбнулась, и уголки ее глаз чуть прищурились.
— Сейчас сварю кофе… Мэтт. А вы пока можете переодеться в свою униформу. Я оставила ее для вас на кровати. Первая дверь наверху, направо.
Комната оказалась такой же старомодной, как и остальная часть дома, с громадной кроватью с металлическими спинками и громоздкой викторианской мебелью. Два чемодана стояли на полу у дверей, еще один лежал на кровати рядом с униформой, открытый и пустой. Девушка, видимо, переложила свои вещи, чтобы высвободить место для его твидового костюма и пальто.
Он быстро переоделся и, стоя перед высоким зеркалом в платяном шкафу, внимательно оглядел себя. Из зеркала на него смотрел незнакомец. Сама форма была ему маловата и немного жала под мышками, зато фуражка, напротив, съезжала на глаза, и козырек прикрывал лицо. Брейди аккуратно свернул свой костюм и пальто, уложил их в пустой чемодан и отнес его вниз вместе с другими.
Энни была еще на кухне: он вошел и остановился в дверях, прислонившись к косяку. Она вскоре обернулась, потянувшись за чем-то, и увидела его. Она ахнула от неожиданности и слегка отступила назад, потом рассмеялась.
— Но это же замечательно, Мэтт! Вас просто не узнать.
Он сдвинул фуражку на затылок и усмехнулся.
— Прекрасно. У меня прямо гора с плеч свалилась. Когда мы должны выходить?
Энни внесла нагруженный поднос в гостиную, и он вошел вслед за ней.
— Поезд отходит в самом начале первого. Мы можем занять свое место в любое время, начиная с одиннадцати. Думаю, нам лучше это сделать как можно позже, поближе к двенадцати.
Брейди кивнул, соглашаясь. Девушка протянула ему чашку кофе.
— Это вполне разумно. Сколько времени нам нужно, чтобы дойти до вокзала?
Она пожала плечами.
— Минут десять. Немного больше, если мы пойдем боковыми улочками. Мы пройдем мимо большого отеля; вокзал как раз напротив, на той стороне площади.
— Звучит неплохо, — заметил он. — Если кто-нибудь увидит, как мы идем через площадь, то решит, что я несу ваш багаж из гостиницы.
Она кивнула.
— Я так и подумала.
Они выпили еще по чашке кофе, и Энни унесла поднос на кухню. Брейди закурил еще одну сигарету, откинулся в кресле и попытался расслабиться.
Минут через десять она вернулась, уже в плаще и темном беретике. Он встал и улыбнулся.
— Пора?
Она кивнула.
— Ну как вы?
— Просто себя не чувствую, — сказал он. — Но ничего, как-нибудь продержусь.
Они вышли через заднюю дверь, прошли через маленький темный двор и очутились в узком проулке. Дождь слегка поутих; девушка уверенно шла по улицам, похоже, она здесь прекрасно ориентировалась.
Им никто не попался навстречу. Прошло чуть более четверти часа с тех пор, как они вышли из дома, когда они свернули на узкую улицу, выходившую на центральную площадь.
Брейди нелегко было нести три чемодана. Он остановился у черного входа в отель, чтобы перехватить их поудобнее, потом пошел по мощенной булыжником площади вслед за Энни.
Она шла впереди, спокойно, неторопливо, невозмутимая, уверенная в себе. У главного входа в здание вокзала стояли три полицейские машины. Энни скользнула по ним взглядом и уверенно поднялась по ступенькам в зал ожидания.
Здесь было холодно и уныло, все киоски уже были закрыты на ночь, но привокзальный ресторан еще работал, и в громадном, с полукруглыми сводами зале было на удивление много народу.
Двое полицейских в форме стояли у турникета, внимательно разглядывая каждого, кто проходил мимо них. Энни держала билет наготове.
Какую-нибудь долю секунды контролер проверял его, затем она прошла — и Брейди с чемоданами за ней по пятам.
Поезд уже стоял у перрона, и струйка пара поднималась между колесами паровоза. Спальные вагоны были в конце: ладони Брейди стали влажными от пота, во рту пересохло.
Молодой полицейский, стоявший у входа в вагон, устал. Его рот раздирала зевота, и он прикрыл его рукой, пока Энни проходила мимо него.
Она протянула билет контролеру, стоявшему в ожидании в своей крохотной кабинке, и он быстро пробил его щипчиками.
— Первое купе в следующем вагоне, мисс Даннинг. Номер двенадцать. Не хотите ли чаю утром?
Энни покачала головой:
— Я позавтракаю позже, где-нибудь в городе.
Он вернул ей билет и улыбнулся.
— Мы прибываем на «Кингз-Кросс» в семь часов, но вы можете оставаться в поезде до восьми.
К нему уже подходил другой пассажир, и Энни прошла по коридору, Брейди за ней. Они перешли в соседний вагон. Там было тихо и пусто; Энни быстро открыла дверь купе и вошла.
Брейди опустил чемоданы, снял свою фуражку и прислонился к двери. Лоб его был мокрый от пота, и он тихонько присвистнул.
— Не хотелось бы мне пройти через все это еще раз.
Глаза ее блестели от возбуждения; она ласково обвила его шею руками.
— Я же вам говорила, что это сработает!
Он на мгновение привлек ее к себе, ощущая тепло ее тела — юного, гибкого, полного жизни; через мгновение она осторожно высвободилась.
— Давайте-ка лучше решим, что нам делать дальше, — сказала она как ни в чем но бывало, снимая плащ.
Купе было узкое и тесное, с единственным диванчиком у стены и умывальником в углу у окна. Брейди присел на край дивана и закурил.
— А что я стану делать, если кто-нибудь постучится в дверь?
Энни оглядела купе и улыбнулась.
— Полезете под диван, наверное. Похоже, вам не из чего особенно выбирать.
— А что будет, когда мы приедем в Кингз-Кросс?
Девушка пожала плечами.
— Как только пройдем через турникет, сразу же спустимся в метро. У меня есть квартирка в Кенсингтоне. Мы доберемся туда минут за двадцать. Обычно я живу там с подругой, но на этой неделе она выступает в Глазго.
— А как насчет моей униформы?
— Ну, это просто, — сказала она. — Когда мы будем проходить через контроль, я возьму свое пальто на руку, а под ним будет спрятано ваше. Вы сможете накинуть его, как только мы спустимся в метро. По утрам в это время там всегда толчея. Там можно хоть на голове стоять — никто и не заметит.
Брейди усмехнулся.
— Вы уже все продумали, как я погляжу?
— Надо же кому-нибудь об этом подумать.
Говоря это, она расстегнула молнию на платье и стянула его через голову. Стоя в одной рубашке — спокойно, без всякого стеснения — Энни открыла чемодан. Она достала оттуда красный шелковый халат и накинула его на себя. Стягивая его на талии, она улыбнулась.
— Сегодня ночью он мне пригодится.
Брейди кивнул, и неожиданно собственная голова показалась ему слишком тяжелой для тела. Он поглубже вдохнул в себя воздух и постарался сесть прямо; девушка опустилась перед ним на колени и стала развязывать шнурки у него на ботинках.
— Вам нужно лечь спать, и поскорее, — заметила она.
Брейди расстегнул воротник у горла и снял пиджак. Она сняла с его ног ботинки и подтолкнула его на диван.
— А как же вы? — попробовал возразить он.
— Здесь хватит места для нас обоих, — сказала она и прилегла на диван рядом с ним, накрыв его и себя одеялом.
Брейди слишком устал, чтобы спорить. Он повернулся, увидел ее темноволосую головку рядом с собой на подушке и улыбнулся.
— Вы чудесная девушка, — сказал он тихо.
Она улыбнулась — казалось, внутри у нее зажегся свет; темные глаза просияли. Ни одна женщина никогда еще не улыбалась ему так — вовлекая его в это сияние, обволакивая его.
Он наклонился и поцеловал ее очень бережно, в полураскрытые губы: она уткнулась лицом ему в плечо, и вскоре оба уже спали.
* * *
Стук в дверь разбудил его, вернул к действительности из глубокого, без сновидений, сна. Энни надевала через голову платье; она быстро обернулась и ободряюще кивнула ему.— Это проводник — он будит пассажиров, — объяснила она.
— Мы что — уже приехали? — с удивлением спросил Брейди. Она кивнула; Брейди быстро опустил ноги на пол и обулся. Он чувствовал себя отдохнувшим и свежим, но в желудке у него было пусто: он вдруг с изумлением понял, что не ел ничего, с тех пор, как ушел из тюрьмы.
Они быстро оделись. Когда оба были готовы, девушка приоткрыла дверь и осторожно выглянула в коридор. Она обернулась и кивнула; Брейди подхватил чемоданы и быстро прошел мимо нее.
Когда он шел по коридору, дверь одного из купе открылась; оттуда вышел мужчина с маленьким дорожным чемоданчиком. Брейди приостановился, пропуская его вперед, затем пошел вслед за ним.
У турникета не было полицейских в форме, но Брейди заметил двух высоких мужчин в плащах и мягких фетровых шляпах, прислонившихся к стене у газетного киоска; казалось, они внимательно всматривались в лица всех проходящих пассажиров.
Перед Брейди, чуть впереди, ехал небольшой автокар, нагруженный мешками с почтой; когда он подъехал к барьеру, кто-то открыл для него ворота для транспорта. Брейди не раздумывал. Он прошел за автокаром, в знак благодарности кивнув служащему, стоявшему у ворот, и через зал ожидания к спуску в метро.
Он смешался с потоком людей, спускавшихся вниз, и через некоторое время заметил, что Энни уже с ним рядом. Уже внизу, в вестибюле, он поставил чемоданы в угол, и Энни протянула ему пальто.
— Я возьму билеты, — сказала она и пошла к автоматам.
В вестибюле было полно народу; Брейди быстро накинул пальто и застегнул пояс. Затем, как бы случайно, он снял свою форменную фуражку и вытащил из кармана шапочку от дождя. Он расправил ее и надел; в эту минуту вернулась Энни.
— Все в порядке? — спросила она.
Брейди скомкал картуз носильщика и сунул его в карман.
— Все в порядке, — ответил он и, подхватив чемоданы, пошел вслед за ней к турникету.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Ее квартира была на третьем этаже старого серого каменного здания, выходившего на тихую площадь рядом с Кенсингтон-Гарденз. Когда Энни открыла дверь, занавеси были задернуты, и в комнате царил полумрак. Она отдернула их и открыла окно.
— Здесь нужно как следует проветрить, — заметила она. — Тут никто не жил уже три или четыре недели.
Брейди поставил чемоданы и закрыл дверь.
— По-моему, тут прекрасно, — оказал он, снимая пальто.
— Вы не очень проголодались? — спросила она.
Брейди усмехнулся.
— Хотите верьте, хотите нет — но я в последний раз ел, еще будучи гостем Ее Величества.
Ее глаза широко раскрылись.
— Вы, наверное, умираете от голода. Почему же вы ничего не сказали, когда мы были у меня в Мэннингеме?
Брейди пожал плечами.
— Тогда у меня на уме было кое-что другое, поважнее.
Девушка улыбнулась.
— Ну, ничего, тут рядом, за углом небольшой магазинчик. Я сейчас сбегаю, посмотрю, что там есть. А вы тут располагайтесь пока. Я скоро.
Когда она ушла, Брейди осмотрел небольшую квартирку. Тут была просторная гостиная, кухня, спальня с двумя узкими кроватями и ванная. Он открыл оба крана и стал раздеваться.
Он лежал, погрузившись по шею в горячую воду, а в комнате полно было пара, когда дверь приотворилась и в щелку просунулась рука с небольшим пакетом, положив его на одну из стеклянных полочек.
— Завтрак будет через пятнадцать минут, — произнес голос Энни, и дверь снова закрылась.
В пакете оказалась дешевая бритва, пачка лезвий и тюбик крема для бритья. Брейди про себя улыбнулся и быстро намылил щеки. Когда он вышел из ванной десять минут спустя — свежевыбритый, причесанный, в твидовом костюме — он впервые за последние месяцы почувствовал себя цивилизованным человеком.
Стол был накрыт на двоих в эркере у окна, и к сахарнице была прислонена газета. Он сел и нетерпеливо развернул ее.
Он был на первой странице, в нижнем правом углу. Тюремные власти не вдавались в детали его побега. Здесь было краткое сообщение об обстоятельствах его дела, предупреждение, что он опасен, и интервью с начальником полиции Мэннингема, который был совершенно уверен, что преступник все еще в городе, и предрекал его скорый арест.
Фотография была переснята из его документов, и он рассматривал ее, слегка нахмурившись, размышляя, есть ли какое-либо сходство между ним и этим тощим, изможденным незнакомцем.
— Не очень-то похоже на вас, — сказала Энни у него за спиной.
— Может быть, это и к лучшему, — ответил он. — Не будут же они до бесконечности искать меня в Мэннингеме.
Она поставила перед ним яичницу с ветчиной и тарелку с целой горой гренок.
— Я не очень-то искусная повариха, — призналась девушка, усаживаясь напротив него. — Надеюсь, это все же удовлетворит ваши заокеанские вкусы.
Брейди широко улыбнулся.
— Лучше и быть не может. Я не был так голоден с тех пор, как еще мальчишкой ранним утром возвращался с рыбалки, с залива.
— А где это было? — спросила она.
— Недалеко от Кейп-Код, — ответил Брейди. — У моего отца была ферма на самом берегу моря.
— Мне всегда хотелось побывать в штатах Новой Англии, — сказала она.
— Пока вы не увидели нашей осени, считайте, что не видели ничего, — сказал Брейди. — На всем белом свете нет ничего подобного.
Они закурили, и он посмотрел за окно, сквозь мелкую сетку дождя на деревья в парке, глядя, как листья кружатся и облетают под легким ветерком и вспоминая о доме.
— Вы хотели бы когда-нибудь вернуться туда? — тихо спросила девушка.
Брейди кивнул.
— Смешно, но я собирался вернуться домой после стройки в Кувейте. Я получил письмо от своего шурина. Он архитектор, глава одной крупной бостонской фирмы. Он хотел, чтобы я работал у них.
— Может быть, вы еще и будете, когда все уладится.
Он повернулся к ней и улыбнулся.
— Быть может, вы и правы, но пока я здесь сижу, протирая свой зад, ничего не изменится. Не лучше ли начать действовать?
— Не глупите.
Она положила ему руку на локоть, успокаивая.
— Вы не сможете долго бродить по Лондону и надеяться, что вас не заметят. Рано или поздно вы завернете за угол и угодите прямехонько в объятия какого-нибудь молодого констебля, обходящего свой участок и жаждущего скорейшего продвижения по службе. И что это вам даст?
— Ну и что же вы предлагаете? — спросил он нетерпеливо.
— Я найму машину на сутки. Это обойдется недорого, и здесь как раз за углом есть гараж. Для вас будет гораздо безопаснее ездить по Лондону, чем ходить по нему пешком.
Он взял ее за руку.
— Я просто не знаю, что бы со мной было без вас.
Девушка покраснела и встала, слегка улыбнувшись.
— Лесть вам ничем не поможет. Если хотите отработать свой завтрак, уберите-ка лучше со стола, пока я схожу, договорюсь насчет машины.
Дверь за ней закрылась. Брейди посидел еще немного, докуривая сигарету и думая об Энни. Он подошел к окну и увидел, как она спускается по ступенькам и идет по тротуару; внезапно внутри у него что-то сжалось, и он понял, как много она теперь значит для него.
Он убрал со стола и как раз закончил мыть посуду, когда она вернулась.
— Быстро вы, — сказал он.
Девушка улыбнулась.
— О, они знают меня. Я уже несколько раз это делала, с тех пор, как поселилась здесь. Кстати, я заехала на Делл-стрит. Это недалеко от Риджентс-Парка. При всех возможных заторах в движении нам понадобится не более двадцати минут, чтобы доехать туда.
Брейди нахмурился и крепко сжал ее руки повыше локтя.
— Вам совершенно не нужно туда ехать. Я даже не представляю, что меня может там ожидать.
— Машина оформлена на мое имя, — спокойно ответила девушка. — И согласно страховке, никто, кроме меня, не имеет права садиться за руль. Я и так уже увязла в этом по уши, Мэтт. Тебе примется привыкнуть к этой мысли.
Брейди вздохнул.
— Ладно, Энни. Ты победила. Поехали.
Машина оказалась маленьким «моррисом» — самое подходящее для запруженных транспортом лондонских улиц; девушка вела ее мастерски, выбирая дорогу среди широкого потока несущихся автомобилей на Бэйсуотер-Роуд и сворачивая на Мэрилибоун-Роуд, ведущую к Риджентс-Парку.
Они без труда отыскали Делл-Стрит — тихий островок неподалеку от парка, высокие особняки викторианской эпохи с собственными участками.
Дом, принадлежавший профессору Сомсу, был поистине внушителен, а строения с плоскими крышами, тянувшиеся за ним, были, казалось, лишь недавно закончены.
Громадные ворота были распахнуты; Энни проехала мимо них и поставила машину в маленьком закоулке, чуть дальше по улице.
Брейди посмотрел через заднее окно на позолоченную доску, висевшую на стене рядом с воротами. Надпись на ней гласила: «Христианская Частная Лечебница» и ниже — «Профессор X. Сомс — Натуропат».
— Полный набор, — заметил Брейди.
Энни кивнула и выключила зажигание.
— Что теперь?
Брейди пожал плечами.
— Я просто войду и спрошу, можно ли поговорить с ним. Сделаю вид, будто я его будущий пациент. Это единственный способ попасть к нему.
— А что потом?
Брейди усмехнулся.
— Надеюсь, он будет благоразумным. Если уж он содержит подобное заведение, скандал ему совсем ни к чему.
Девушка решительно покачала головой.
— Так не пойдет. Его может не оказаться на месте. Он мог вообще куда-нибудь уехать из Лондона.
— Тогда что ты предлагаешь?
Энни пожала плечами.
— Это же очевидно. Я зайду первая и попрошу записать меня на прием. Если он там, ничего страшного не случится. Если нет — мы можем вернуться позднее.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но она мягко прикрыла его рукой, не давая ему сказать ни слова.
— Чем меньше людей тебя увидят, тем лучше.
Она вышла из машины и захлопнула дверцу. Уже уходя, она внезапно остановилась и достала из сумочки ключи от машины.
— Вот, пусть лучше они будут у тебя, — сказала Энни. — На всякий случай, если нужно будет быстро уехать.
Когда она ушла, Брейди закурил и откинулся на спинку сиденья, приготовившись ждать. Она, конечно, была права. Не было никакого смысла просто входить туда, рискуя, что кто-нибудь может узнать его — и все понапрасну. Разумеется, в этом нет никакой опасности, если девушка просто попросит записать ее на прием. По крайней мере, он узнает, на месте Сомс, или нет.
В ящичке для перчаток нашлась старая газета, и он читал ее тщательно, столбец за столбцом, чтобы хоть как-нибудь убить время в ожидании.
Он начал по-настоящему беспокоиться, только когда прошел уже час, а ее все не было. Он закурил еще одну сигарету и в заднее окно посмотрел на ворота, но Энни там не было видно. Брейди выругался и повернулся, чтобы взглянуть на часы на приборном щитке.
Как ни крути, что-то явно пошло не так. Он дал ей еще двадцать минут, потом вышел из машины, запер дверцу и сунул ключи в карман брюк.
Улица была тиха и пустынна; он перешел на ту сторону и вошел в ворота. Все еще моросил мелкий дождь; Брейди прошел по широкой аллее и поднялся по ступеням к парадной двери.
Она открылась от его толчка, и он вошел в уютную, застланную ковром приемную. В одном ее углу стоял низкий современный письменный стол; сидевшая за ним молодая женщина была целиком поглощена разбором картотеки.
Она была в высшей степени привлекательна — с рыжевато-золотистыми волосами, спускавшимися на плечи; на ней был белый медицинский халатик, распахивавшийся у горла, и, когда она наклонялась, он открывал глубокую ложбинку между грудями.
0на подняла на него глаза и заученно улыбнулась.
— Да, сэр?
— Могу я видеть профессора Сомса? — спросил Брейди.
— К сожалению, профессор принимает только тех, кто заранее записан к нему на прием.
— Я понимаю, — ответил Брейди. — Но один мой друг посоветовал мне попробовать обратиться к нему. У меня давно уже неладно с позвоночником, и приступы острой боли случаются вот уже несколько лет, после старой травмы.
— Боюсь, на сегодня у профессора уже все расписано, — сказала девушка. — Впрочем, у нас есть еще несколько прекрасных специалистов-натуропатов.
— Нет, я хотел бы посоветоваться именно с профессором, — сказал Брейди твердо. — Только он может мне помочь. Я убежден в этом, после того, что мне рассказал мой друг.
Девушка вздохнула и что-то записала в блокноте.
— Скажите мне ваше имя, сэр. Я посмотрю, что тут можно сделать.
— Харлоу, — сказал Брейди. — Джордж Харлоу.
Девушка записала, потом повернулась вместе с креслом, расплела свои скрещенные, обтянутые шелковыми чулками ноги и легко встала.
— Пожалуйста, садитесь, мистер Харлоу. Я сию минуту вернусь.
Она прошла через приемную изящно, с уверенной грацией и открыла дверь. Как только дверь за ней закрылась, Брейди усмехнулся и присел на край стола. Если по ней можно судить о характере заведения — лучшего места и не придумаешь.
На столе рядом с ящичком с картотекой лежал раскрытый журнал записи посетителей, и Брейди быстро развернул его к себе и пальцем пробежал по странице. Он нигде не нашел имени Энни; нахмурившись, Брейди опять повернул журнал.
— Здесь нужно как следует проветрить, — заметила она. — Тут никто не жил уже три или четыре недели.
Брейди поставил чемоданы и закрыл дверь.
— По-моему, тут прекрасно, — оказал он, снимая пальто.
— Вы не очень проголодались? — спросила она.
Брейди усмехнулся.
— Хотите верьте, хотите нет — но я в последний раз ел, еще будучи гостем Ее Величества.
Ее глаза широко раскрылись.
— Вы, наверное, умираете от голода. Почему же вы ничего не сказали, когда мы были у меня в Мэннингеме?
Брейди пожал плечами.
— Тогда у меня на уме было кое-что другое, поважнее.
Девушка улыбнулась.
— Ну, ничего, тут рядом, за углом небольшой магазинчик. Я сейчас сбегаю, посмотрю, что там есть. А вы тут располагайтесь пока. Я скоро.
Когда она ушла, Брейди осмотрел небольшую квартирку. Тут была просторная гостиная, кухня, спальня с двумя узкими кроватями и ванная. Он открыл оба крана и стал раздеваться.
Он лежал, погрузившись по шею в горячую воду, а в комнате полно было пара, когда дверь приотворилась и в щелку просунулась рука с небольшим пакетом, положив его на одну из стеклянных полочек.
— Завтрак будет через пятнадцать минут, — произнес голос Энни, и дверь снова закрылась.
В пакете оказалась дешевая бритва, пачка лезвий и тюбик крема для бритья. Брейди про себя улыбнулся и быстро намылил щеки. Когда он вышел из ванной десять минут спустя — свежевыбритый, причесанный, в твидовом костюме — он впервые за последние месяцы почувствовал себя цивилизованным человеком.
Стол был накрыт на двоих в эркере у окна, и к сахарнице была прислонена газета. Он сел и нетерпеливо развернул ее.
Он был на первой странице, в нижнем правом углу. Тюремные власти не вдавались в детали его побега. Здесь было краткое сообщение об обстоятельствах его дела, предупреждение, что он опасен, и интервью с начальником полиции Мэннингема, который был совершенно уверен, что преступник все еще в городе, и предрекал его скорый арест.
Фотография была переснята из его документов, и он рассматривал ее, слегка нахмурившись, размышляя, есть ли какое-либо сходство между ним и этим тощим, изможденным незнакомцем.
— Не очень-то похоже на вас, — сказала Энни у него за спиной.
— Может быть, это и к лучшему, — ответил он. — Не будут же они до бесконечности искать меня в Мэннингеме.
Она поставила перед ним яичницу с ветчиной и тарелку с целой горой гренок.
— Я не очень-то искусная повариха, — призналась девушка, усаживаясь напротив него. — Надеюсь, это все же удовлетворит ваши заокеанские вкусы.
Брейди широко улыбнулся.
— Лучше и быть не может. Я не был так голоден с тех пор, как еще мальчишкой ранним утром возвращался с рыбалки, с залива.
— А где это было? — спросила она.
— Недалеко от Кейп-Код, — ответил Брейди. — У моего отца была ферма на самом берегу моря.
— Мне всегда хотелось побывать в штатах Новой Англии, — сказала она.
— Пока вы не увидели нашей осени, считайте, что не видели ничего, — сказал Брейди. — На всем белом свете нет ничего подобного.
Они закурили, и он посмотрел за окно, сквозь мелкую сетку дождя на деревья в парке, глядя, как листья кружатся и облетают под легким ветерком и вспоминая о доме.
— Вы хотели бы когда-нибудь вернуться туда? — тихо спросила девушка.
Брейди кивнул.
— Смешно, но я собирался вернуться домой после стройки в Кувейте. Я получил письмо от своего шурина. Он архитектор, глава одной крупной бостонской фирмы. Он хотел, чтобы я работал у них.
— Может быть, вы еще и будете, когда все уладится.
Он повернулся к ней и улыбнулся.
— Быть может, вы и правы, но пока я здесь сижу, протирая свой зад, ничего не изменится. Не лучше ли начать действовать?
— Не глупите.
Она положила ему руку на локоть, успокаивая.
— Вы не сможете долго бродить по Лондону и надеяться, что вас не заметят. Рано или поздно вы завернете за угол и угодите прямехонько в объятия какого-нибудь молодого констебля, обходящего свой участок и жаждущего скорейшего продвижения по службе. И что это вам даст?
— Ну и что же вы предлагаете? — спросил он нетерпеливо.
— Я найму машину на сутки. Это обойдется недорого, и здесь как раз за углом есть гараж. Для вас будет гораздо безопаснее ездить по Лондону, чем ходить по нему пешком.
Он взял ее за руку.
— Я просто не знаю, что бы со мной было без вас.
Девушка покраснела и встала, слегка улыбнувшись.
— Лесть вам ничем не поможет. Если хотите отработать свой завтрак, уберите-ка лучше со стола, пока я схожу, договорюсь насчет машины.
Дверь за ней закрылась. Брейди посидел еще немного, докуривая сигарету и думая об Энни. Он подошел к окну и увидел, как она спускается по ступенькам и идет по тротуару; внезапно внутри у него что-то сжалось, и он понял, как много она теперь значит для него.
Он убрал со стола и как раз закончил мыть посуду, когда она вернулась.
— Быстро вы, — сказал он.
Девушка улыбнулась.
— О, они знают меня. Я уже несколько раз это делала, с тех пор, как поселилась здесь. Кстати, я заехала на Делл-стрит. Это недалеко от Риджентс-Парка. При всех возможных заторах в движении нам понадобится не более двадцати минут, чтобы доехать туда.
Брейди нахмурился и крепко сжал ее руки повыше локтя.
— Вам совершенно не нужно туда ехать. Я даже не представляю, что меня может там ожидать.
— Машина оформлена на мое имя, — спокойно ответила девушка. — И согласно страховке, никто, кроме меня, не имеет права садиться за руль. Я и так уже увязла в этом по уши, Мэтт. Тебе примется привыкнуть к этой мысли.
Брейди вздохнул.
— Ладно, Энни. Ты победила. Поехали.
Машина оказалась маленьким «моррисом» — самое подходящее для запруженных транспортом лондонских улиц; девушка вела ее мастерски, выбирая дорогу среди широкого потока несущихся автомобилей на Бэйсуотер-Роуд и сворачивая на Мэрилибоун-Роуд, ведущую к Риджентс-Парку.
Они без труда отыскали Делл-Стрит — тихий островок неподалеку от парка, высокие особняки викторианской эпохи с собственными участками.
Дом, принадлежавший профессору Сомсу, был поистине внушителен, а строения с плоскими крышами, тянувшиеся за ним, были, казалось, лишь недавно закончены.
Громадные ворота были распахнуты; Энни проехала мимо них и поставила машину в маленьком закоулке, чуть дальше по улице.
Брейди посмотрел через заднее окно на позолоченную доску, висевшую на стене рядом с воротами. Надпись на ней гласила: «Христианская Частная Лечебница» и ниже — «Профессор X. Сомс — Натуропат».
— Полный набор, — заметил Брейди.
Энни кивнула и выключила зажигание.
— Что теперь?
Брейди пожал плечами.
— Я просто войду и спрошу, можно ли поговорить с ним. Сделаю вид, будто я его будущий пациент. Это единственный способ попасть к нему.
— А что потом?
Брейди усмехнулся.
— Надеюсь, он будет благоразумным. Если уж он содержит подобное заведение, скандал ему совсем ни к чему.
Девушка решительно покачала головой.
— Так не пойдет. Его может не оказаться на месте. Он мог вообще куда-нибудь уехать из Лондона.
— Тогда что ты предлагаешь?
Энни пожала плечами.
— Это же очевидно. Я зайду первая и попрошу записать меня на прием. Если он там, ничего страшного не случится. Если нет — мы можем вернуться позднее.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но она мягко прикрыла его рукой, не давая ему сказать ни слова.
— Чем меньше людей тебя увидят, тем лучше.
Она вышла из машины и захлопнула дверцу. Уже уходя, она внезапно остановилась и достала из сумочки ключи от машины.
— Вот, пусть лучше они будут у тебя, — сказала Энни. — На всякий случай, если нужно будет быстро уехать.
Когда она ушла, Брейди закурил и откинулся на спинку сиденья, приготовившись ждать. Она, конечно, была права. Не было никакого смысла просто входить туда, рискуя, что кто-нибудь может узнать его — и все понапрасну. Разумеется, в этом нет никакой опасности, если девушка просто попросит записать ее на прием. По крайней мере, он узнает, на месте Сомс, или нет.
В ящичке для перчаток нашлась старая газета, и он читал ее тщательно, столбец за столбцом, чтобы хоть как-нибудь убить время в ожидании.
Он начал по-настоящему беспокоиться, только когда прошел уже час, а ее все не было. Он закурил еще одну сигарету и в заднее окно посмотрел на ворота, но Энни там не было видно. Брейди выругался и повернулся, чтобы взглянуть на часы на приборном щитке.
Как ни крути, что-то явно пошло не так. Он дал ей еще двадцать минут, потом вышел из машины, запер дверцу и сунул ключи в карман брюк.
Улица была тиха и пустынна; он перешел на ту сторону и вошел в ворота. Все еще моросил мелкий дождь; Брейди прошел по широкой аллее и поднялся по ступеням к парадной двери.
Она открылась от его толчка, и он вошел в уютную, застланную ковром приемную. В одном ее углу стоял низкий современный письменный стол; сидевшая за ним молодая женщина была целиком поглощена разбором картотеки.
Она была в высшей степени привлекательна — с рыжевато-золотистыми волосами, спускавшимися на плечи; на ней был белый медицинский халатик, распахивавшийся у горла, и, когда она наклонялась, он открывал глубокую ложбинку между грудями.
0на подняла на него глаза и заученно улыбнулась.
— Да, сэр?
— Могу я видеть профессора Сомса? — спросил Брейди.
— К сожалению, профессор принимает только тех, кто заранее записан к нему на прием.
— Я понимаю, — ответил Брейди. — Но один мой друг посоветовал мне попробовать обратиться к нему. У меня давно уже неладно с позвоночником, и приступы острой боли случаются вот уже несколько лет, после старой травмы.
— Боюсь, на сегодня у профессора уже все расписано, — сказала девушка. — Впрочем, у нас есть еще несколько прекрасных специалистов-натуропатов.
— Нет, я хотел бы посоветоваться именно с профессором, — сказал Брейди твердо. — Только он может мне помочь. Я убежден в этом, после того, что мне рассказал мой друг.
Девушка вздохнула и что-то записала в блокноте.
— Скажите мне ваше имя, сэр. Я посмотрю, что тут можно сделать.
— Харлоу, — сказал Брейди. — Джордж Харлоу.
Девушка записала, потом повернулась вместе с креслом, расплела свои скрещенные, обтянутые шелковыми чулками ноги и легко встала.
— Пожалуйста, садитесь, мистер Харлоу. Я сию минуту вернусь.
Она прошла через приемную изящно, с уверенной грацией и открыла дверь. Как только дверь за ней закрылась, Брейди усмехнулся и присел на край стола. Если по ней можно судить о характере заведения — лучшего места и не придумаешь.
На столе рядом с ящичком с картотекой лежал раскрытый журнал записи посетителей, и Брейди быстро развернул его к себе и пальцем пробежал по странице. Он нигде не нашел имени Энни; нахмурившись, Брейди опять повернул журнал.