В тот момент, когда лодка-победитель причалила к берегу, молодой парнишка пробился через толпу зрителей и взволнованно заговорил с Карлом по-португальски.
Карл выслушал его, чуть приподняв брови, потом смиренно пожимая плечами, повернулся к Моргане.
— Так я и знал, что это случится. Я должен вернуться в больницу. Боюсь, что вынужден оставить тебя на милость Фелипе.
— Для меня это удовольствие,— пробормотал Фелипе (совершенно неискренне, решила Моргана).
Карл улыбнулся и поклонился:
— Ауфвидерзеен, фройляйн медсестра.
— Ауфвидерзеен, герр доктор,— ответила в тон ему Моргана, решив, что не позволит загадочному маркизу испортить ей настроение. Когда Карл ушел, она обменялась с Фелипе несколькими быстрыми словами по-португальски и почувствовала, что непринужденная уверенность, которую она всегда испытывала, находясь рядом с Карлом, куда-то улетучивается. Она повернулась к Фелипе с неохотой, однако неохота эта была окрашена ощущением счастья и каким-то совершенно необъяснимым томлением, которое только усилилось от прикосновения его пальцев, когда он под локоть повел ее к победившей лодке.
— Вы, несомненно, огорчены уходом нашего благородного доктора, но обещаю вскоре возвратить вас вашим спутникам.
Значит, он не намерен оставаться с нею надолго, решила Моргана. Она с удивлением обнаружила, что странные чувства, которые испытывала всего секунду назад, куда-то исчезли, осталось только же лание присоединиться к Несте и остальным.
— Я не хотела бы затруднять вас, сеньор, вежливо ответила она, быстро взглянув ему в лицо Ей хотелось отыскать на нем желание избавиться от нее как можно скорее, но взор ее наткнулся на все ту же отчужденную любезность, за которой ничего нельзя было различить.
— Для меня это удовольствие, сеньорита. Легким прикосновением он направил ее к берегу, где смуглый коренастый молодой человек стоял в окружении толпы, принимая возбужденные поздравления.
Когда Фелипе подошел, молодой победитель стянул с головы ярко-красную трикотажную шапочку и низко поклонился. Фелипе обратился к нему по-португальски, и глаза молодого человека засветились радостью от того, что сеньор подошел лично поздравить его.
И снова Моргана испытала резкий укол неприязни, как бывало всегда, когда люди преклонялись перед ним, словно перед особой королевской крови. Молодой рыбак поднял на нее восхищенный взгляд и, что-то пробормотав, снова поклонился — на этот раз — ей.
— Хуано приносит вам свою благодарность за то, что вы поставили на его лодку,— перевел Фелипе в ответ на ее недоумение по поводу сказанного.
Моргана улыбнулась рыбаку, но ничего не ответила, поскольку это значило бы, что Фелипе будет переводить, а она не собиралась предоставлять ему возможность напомнить ей о пользе изучения португальского языка. Молчаливый ответ, казалось, удовлетворил Хуано: он снова расплылся в улыбке и взглядом выразил восхищение прелестной английской сеньорите, настолько сильное, что Моргана не решилась взглянуть на Фелипе, опасаясь увидеть на его лице знакомую насмешку. Но когда он заговорил, насмешка-таки прозвучала в его голосе.
— Похоже, на нашего Хуано ваша светлая кожа и рыжие волосы произвели глубокое впечатление. Но не надо кружить его глупую голову улыбками: у него есть девушка, и характер у нее отчаянный.
Моргана кинула на него неприязненный взгляд: пусть даже Хуано увидит его и поймет, что на Хуамасе есть один человек, который не считает сеньора идеалом.
— Я уверена, что это маловероятно,— ответила она чопорно-вежливо.— И вообще у меня волосы не рыжие.
Зоркие темные глаза скользнули по ее волосам, которые в ярком солнечном свете имели явный бронзовый оттенок, но он не стал продолжать этот разговор, а обратился снова к Хуано, а потом повел ее присоединяться к компании гостей сеньоры Акуарас. Почему-то Моргана ощутила разочарование, причины которого никак не могла понять.
Досадуя на себя, она подошла к Несте и, улыбнувшись ей, села рядом.
— Не устали, мисс Брутон?
— Конечно нет.— Неста взглянула на нее с теплой симпатией.— Нравится?
— Очень. Только бедного Карла вызвали в больницу.
— И вам пришлось остаться с Фелипе.— Ее глаза озорно сверкнули.— А я-то думаю: почему вы так притихли?
Моргана пожала плечами:
— Ну, не совсем. Просто я никогда не чувствую себя с ним легко, как с Карлом.
Тут на берегу начался следующий этап праздника, и они принялись следить за другими конкурсами. Выдавались призы за лучшую сельскохозяйственную продукцию с ферм из глубины острова, потом была демонстрация верховой езды… Но все время Моргана не забывала о присутствии привлекательного темноволосого мужчины, сидевшего рядом с Селестиной Акуарас, который постоянно наклонял к ней голову и негромко о чем-то рассказывал. После окончания верховой езды к Моргане подошли Марита с Мануэлем. Сегодня Марита была очаровательна в шуршащем снежно-белом наряде, и было видно, что Мануэль тоже так считает.
— Мы идем на лотерею цветов,— доверительно прошептала Марита, нагибаясь к Моргане.— Вы пойдете с нами?
Моргана встала:
— С удовольствием.
Внимательные темные глаза сеньоры Акуарас придирчиво осмотрели дочь, хотя было совершенно очевидно, что Мануэль получает полное одобрение. Однако непринужденная атмосфера праздника, видимо, не вполне соответствовала ее понятиям о благопристойности.
— Мы идем показать мисс Кэрол лотерею цветов,— объяснила Марита, и сеньора Акуарас одобрительно кивнула и улыбнулась Моргане, видимо, сочтя и ее «экскорт» в день праздника достаточным. Так был найден компромисс между ее собственными воспоминаниями юности (побеги от дуэний в день праздников) и нежеланием оставить молодых наедине, пусть даже в преддверии помолвки.
Они не сразу добрались до павильона цветов. И дело было не в том, что тот действительно находился на другом конце заливчика. Расстояние было не столь велико, но Марита и Мануэль все время останавливались, чтобы поздороваться с друзьями и познакомить их с Морганой, и под конец ее голова опять переполнилась многочисленными португальскими именами.
Они вошли в шатер. Ароматы тысячи цветов были необыкновенно сильными и кружили голову. Цветы были повсюду — в больших закрытых корзинах с дыркой в крышке, куда можно было просунуть руку и выбрать цветок. Вдоль стен лежали груды всевозможных призов, как на ярмарке в Англии, где их можно было выиграть, ловко бросив обруч.
Чуть поодаль она заметила черноволосую голову Фелипе де Альвиро Риальта, который разговаривал с немолодой сеньорой, следившей за порядком на лотерее. Как бы ей хотелось, чтобы его здесь не было! Но возможность скрыться отсутствовала, как и предлог отказаться. Можно было бы только сказать правду: что она не хочет вытаскивать цветок на глазах у Фелипе, потому что наверняка в них будет насмешка. Придется утешать себя мыслью, что он их не заметит, но при этом знать наверняка, что это маловероятно. Кажется, Фелипе всегда все замечает, особенно тогда, когда бы вам этого не хотелось.
Марита подвела ее к одной из закрытых корзин.
Возле каждой стояла девушка в нарядном костюме, чтобы вручить подарок, соотвествующий полученному цветку. Ни Марита, ни Мануэль не заметили Фелипе.
— Вы будете выбирать первой? — предложила Марита, но Моргана покачала головой.
— Я бы хотела посмотреть, как это надо делать.
Марита охотно кивнула:
— Хорошо.
Подойдя к корзине, она повернулась спиной и потянулась к ней левой рукой. Дежурная девушка помогла ей найти отверстие в крышке — и вот уже рука Мариты показалась обратно с огромным золотистым цветком гибискуса.
Она мило надула губки и кинула сверкающий взгляд на Мануэля.
— Очень обидно. Я надеялась на розу, но… Она разочарованно пожала плечами, но с удовольствием получила яркий вышитый шарфик, хотя у нее, наверное, было их множество. С другой стороны, к призам в лотерее всегда особое отношение.
— Ну, теперь ваша очередь,— весело предложила она Моргане.— Вы должны взять первый цветок, до которого дотронетесь.
Не успела Моргана послушаться, как кто-то что-то сказал по-португальски, и Марита повернулась, быстро отвечая на том же языке. Все молодые люди, бывшие в компании сеньоры Акуарас, пришли в павильон, во главе с Ренато и его сестрой.
— Похоже, мы успели увидеть, как мисс Кэрол выберет свой цветок,— сказал он, не спуская с нее смеющихся темных глаз.
Быстро осмотревшись, чтобы определить, здесь ли еще Фелипе, и не заметив его, Моргана более спокойно подошла к корзине. Она была уверена, что в обществе веселых молодых португальцев она не растеряется, какой бы цветок ей ни достался.
Ей помогли просунуть руку в отверстие корзины. Когда ее пальцы прикоснулись к толстому жесткому стеблю, она, памятуя о наставлении Мариты, взяла первый попавшийся цветок, вытащила руку — и услышала, как все окружающие ахнули:
— Ум роса!
Даже произнесенные по-португальски эти слова нельзя было не понять. Ее растерянность еще усилилась, когда за ее спиной новый голос проговорил:
— Не бойтесь, сеньорита. Это еще не конец света.
Она медленно повернулась: Фелипе наблюдал за нею с почти злой насмешкой. Потом он перевел взгляд на огромную красную розу, которую она едва держала в слабо сжатых пальцах.
— Похоже, судьба не ответила на ваши мольбы,— прибавил он, и в голосе его тоже слышна была насмешка.
— Да, похоже,— ответила Моргана, стараясь казаться спокойной.
— Вы говорите загадками,— вмешалась Марита.— Как это судьба не ответила? — У вас — роза.
— Разве ты не помнишь, что сеньорита — англичанка?— невозмутимо объяснил Фелипе.
Марита озорно засмеялась, обращаясь к Моргане:
— Но ведь и англичане целуются, разве не так, мисс Кэрол?
— Не на людях,— ответила Моргана, надеясь, что это выведет ее из затруднения.
— Португальцы тоже этого не делают,— сказал Мануэль. Он тоже улыбался, но не обидно.— Но эта роза — часть праздника.
— А бьехо,— сказала ничего не понимающая девушка-португалка, обращаясь к Моргане.
— Поцелуй,— перевела Марита с озорной улыбкой.— Немало людей сочтет это за честь, а, Ренато?
Очень привлекательный Ренато поклонился и сказал что-то по-португальски, не оставив Моргане сомнений относительно того, как он к этому отнесется. Она ничего против него не имела, но не хотела никого целовать, а делать это на людях — значило пойти вопреки всему, что она считала правильным. Ее природная скромность восставала при одной мысли об этом. Она никогда не раздавала легких поцелуев и не видела, почему должна сделать это сейчас. Кроме того, насмешка во взгляде Фелипе только усилила ее решимость не сдаваться. Она покачала головой.
— Извините. Я не имею ничего против кого-то из вас, но я просто не могу целоваться при всех.
С этими словами она кинула розу по направлению к корзинке, надеясь, что этим все решится, но Фелипе стремительно протянул руку и поймал цветок. С презрительным полупоклоном он вручил ей розу.
— Где же британская отвага, о которой мы так наслышаны?
Эти слова оказались последней каплей. Они разожгли в ней таящуюся ярость, так что она едва понимала, что делает — и что намерена сделать.
Быстрым гневным движением она повернулась и выхватила розу у него из руки. Ее обычно улыбающиеся губы сердито сжались, в глазах пылала ярость. Так он хочет унизить ее…
С таким движением, словно намеревалась его ударить, она резко протянула руки, собираясь быстро поцеловать его в щеку и столь же быстро отступить.
Может, всему причиной было изумление во взгляде маркиза, но он повернул голову, и ее губы коснулись не его щеки, а его губ.
Моргана быстро отдернула голову, чувствуя, что щеки ее пылают. Удивление Фелипе, из-за которого он, наверное, и повернул голову так неожиданно, теперь уступило место привычной насмешливой улыбке. Пытаясь отодвинуться от него, она заметила, что его изящные пальцы с жестокой силой сжали ее талию. Он снова владел положением, и, наверное, она поняла, почему он так сделал. Теперь она уже начала осознавать, какой чудовищный поступок совершила.
— Я польщен, сеньорита,— пробормотал он. В голосе его слышалась такая же насмешка, как и та, что читалась в глазах.
Он отпустил ее талию, и Моргана поспешно отошла, надеясь, что по ее улыбке не скажешь, с каким трудом она далась Моргане.
— Ну что, все довольны? — весело спросила она, решив, что так легче всего будет скрыть смущение.
— Я убит горем,— комично пожаловался Ренато, и Моргана позволила ему вовлечь ее в разговор. С ним было легко, и это позволило ей выйти из того неловкого положения, в котором ей совершенно не хотелось оставаться.
Однако позже, когда Моргана успокоилась и смогла думать о происшедшем достаточно объективно, она с изумлением поняла, что задним числом происшедшее не кажется ей столь уж неприятным. В тот момент она знала только, что ее снедает неудержимое желание предпринять что-то решительное, что всех повергнет в изумление — и причинит серьезную неприятность некоему Фелипе де Альвиро Риальта.
Вскоре она ускользнула от Ренато и незаметно покинула компанию. Это оказалось достаточно легко. Последнее, что она увидела, выскальзывая из павильона цветов, была Селестина, с улыбкой говорившая что-то Фелипе, и его внимательно склоненное лицо. Он уже явно забыл о существовании некоей Морганы Кэрол. Несмотря на бушевавшую в ней ярость, Моргана вздохнула, сама не понимая почему и не желая задумываться над этим.
Обедали они снова в «Дескани», и на этот раз разноцветные фонарики уже горели. Музыка по-прежнему мягко вздыхала в садах, но теперь к ней присоединился стройный молодой человек с бархатистым голосом, который ходил между столиками, напевая романтические португальские песни с необыкновенной искренностью. Возможно, он действительно был искренен в тот момент — может, он думал о какой-нибудь темноглазой сеньорите, дожидающейся за решетчатым окошком или прислушивающейся к его голосу в тени соседних деревьев. Как бы то ни было, его плавно льющийся голос заставил юные парочки смотреть друг на друга повлажневшими глазами, и даже Моргана начала улыбаться. Но тут она поймала на себе ироничный взгляд Фелипе и поняла, что он смеется над тем, как она поддалась романтической атмосфере.
Позже они смотрели на португальские танцы, а потом сами посетители ресторана вышли на площадку, кружась под радостную мелодичную музыку. В шуме разговора, шедшего вокруг, Моргана чуть наклонилась к Несте.
— А что мне делать, если кто-нибудь меня пригласит? — прошептала она.— Я не знаю этих португальских танцев.
— Если вас кто-то пригласит, то он, вероятно, примет это во внимание, так что не отказывайтесь, — прошептала в ответ Неста.
И когда Ренато ее пригласил, Моргана послушалась совета и не стала отказываться. Ритм был простой, напоминающий вальс. Она быстро усвоила простые движения и начала получать удовольствие от танца. Ноги у нее были легкие, и она всегда с удовольствием танцевала в свободное время, но, к сожалению, Филипп не слишком любил это занятие. Ренато кружил ее, шепча, как она подозревала, довольно смелые слова, но поскольку они были португальские, она не знала наверняка, что именно он говорит. Хотя веселый вызов, горевший в его глазах, позволял ей догадываться.
Он вернул ее к столику разгоревшуюся и смеющуюся, и почти сразу же ее пригласил кто-то еще, и она снова унеслась в танце, встретив одобрительную улыбку Несты. Неста велела ей наслаждаться жизнью, и сегодня Моргана намеревалась именно так и делать, несмотря на то, что не могла удержаться, чтобы время от времени не посмотреть туда, где темноволосая португальская красавица улыбалась мужчине, источавшему почти роковую притягательность.
Снова усевшись за столик, Моргана, не оборачиваясь, почувствовала, что позади нее остановился Фелипе. Она поднялась на ноги, не осмеливаясь поднять глаза, когда он обнял ее: это слишком живо напомнило ей о случившемся в павильоне цветов.
Танцевал он прекрасно. Его высокое тело ловко двигалось в танце, но Моргана ощутила какую-то сдержанность. Видимо, даже танцуя, он оставался маркизом де Альвиро Риальта. И ее движения, обычно такие плавные и непринужденные, стали чопорными и неловкими, так что танец не доставил ей удовольствия. Она прекрасно знала, что танцует плохо, и злилась на себя за это, но никак не могла успокоиться. Не было никаких сомнений, что он пригласил ее только из чувства долга. И досадное воспоминание о лотерее цветов тоже не способствовало непринужденности.
Она хотела получать удовольствие от танца — неожиданно стало так важно насладиться им. Она испытала жгучее желание погрузиться в ритм и забыть о страшном напоминании, внезапно вставшем перед нею.
Так мало времени, доносился до нее суровый шепот. Наслаждайся тем, что осталось. Но когда Фелипе привел ее обратно к столику с вежливыми словами благодарности, она поняла, что удовольствие от праздника пропало. Волшебство покинуло ее, оставив только ощущение усталости и одиночества. Даже приветливая улыбка Несты не умерила боли и тяжести в душе.
Моргана со вздохом опустилась на стул и даже не вздрогнула, когда знакомый голос мягко произнес у нее за спиной:
— Столько забот, либхен?
Когда Карл обошел ее и заглянул в глаза, Моргана даже не спросила, как он сумел вернуться. Главное было, что он — здесь.
— Потанцуй со мной, Карл,— взмолилась она срывающимся голосом.— Помоги мне забыть.
Он не стал спрашивать, что именно. Наверное, понимал, что некоторые гнетущие мысли не произносят вслух. Он без слов взял ее за руку и помог подняться на ноги, но во взгляде его читалось сочувственное понимание.
Музыканты еще отдыхали, и она не сразу поняла, зачем Карл пошел к оркестру и что именно сказал ему по-португальски.
Дирижер с улыбкой кивнул и вместо протяжной португальской мелодии с ее обольстительными интонациями в воздухе заплясала звенящая радость венского вальса.
— Танцуй, либхен,— прошептал Карл.— Танцуй — и забудь.
— Ты даже не спрашиваешь, что я хочу забыть.
— Может, когда-нибудь расскажешь. А до тех пор я не буду спрашивать. Я знаю, как это бывает.
— Спасибо, Карл.
В чуть слышном голосе была такая благодарность, что он только с улыбкой покачал головой и чуть улыбнулся. Но в звенящей радости музыки его улыбка окрепла.
— Танцуй, либхен,— еще раз повторил он.— Танцуй и забудь. Разве можно печалиться под музыку из Вены?
С сумасшедшей бесшабашностью Моргана послушалась его, раскачиваясь и крутясь под магический ритм другого века, пока все мысли не исчезли. Она не заметила, что все остальные перестали танцевать и смотрели, как высокий светловолосый мужчина и его стройная партнерша танцуют так, словно дух старой Вены посетил сад на далеком португальском острове.
7
Карл выслушал его, чуть приподняв брови, потом смиренно пожимая плечами, повернулся к Моргане.
— Так я и знал, что это случится. Я должен вернуться в больницу. Боюсь, что вынужден оставить тебя на милость Фелипе.
— Для меня это удовольствие,— пробормотал Фелипе (совершенно неискренне, решила Моргана).
Карл улыбнулся и поклонился:
— Ауфвидерзеен, фройляйн медсестра.
— Ауфвидерзеен, герр доктор,— ответила в тон ему Моргана, решив, что не позволит загадочному маркизу испортить ей настроение. Когда Карл ушел, она обменялась с Фелипе несколькими быстрыми словами по-португальски и почувствовала, что непринужденная уверенность, которую она всегда испытывала, находясь рядом с Карлом, куда-то улетучивается. Она повернулась к Фелипе с неохотой, однако неохота эта была окрашена ощущением счастья и каким-то совершенно необъяснимым томлением, которое только усилилось от прикосновения его пальцев, когда он под локоть повел ее к победившей лодке.
— Вы, несомненно, огорчены уходом нашего благородного доктора, но обещаю вскоре возвратить вас вашим спутникам.
Значит, он не намерен оставаться с нею надолго, решила Моргана. Она с удивлением обнаружила, что странные чувства, которые испытывала всего секунду назад, куда-то исчезли, осталось только же лание присоединиться к Несте и остальным.
— Я не хотела бы затруднять вас, сеньор, вежливо ответила она, быстро взглянув ему в лицо Ей хотелось отыскать на нем желание избавиться от нее как можно скорее, но взор ее наткнулся на все ту же отчужденную любезность, за которой ничего нельзя было различить.
— Для меня это удовольствие, сеньорита. Легким прикосновением он направил ее к берегу, где смуглый коренастый молодой человек стоял в окружении толпы, принимая возбужденные поздравления.
Когда Фелипе подошел, молодой победитель стянул с головы ярко-красную трикотажную шапочку и низко поклонился. Фелипе обратился к нему по-португальски, и глаза молодого человека засветились радостью от того, что сеньор подошел лично поздравить его.
И снова Моргана испытала резкий укол неприязни, как бывало всегда, когда люди преклонялись перед ним, словно перед особой королевской крови. Молодой рыбак поднял на нее восхищенный взгляд и, что-то пробормотав, снова поклонился — на этот раз — ей.
— Хуано приносит вам свою благодарность за то, что вы поставили на его лодку,— перевел Фелипе в ответ на ее недоумение по поводу сказанного.
Моргана улыбнулась рыбаку, но ничего не ответила, поскольку это значило бы, что Фелипе будет переводить, а она не собиралась предоставлять ему возможность напомнить ей о пользе изучения португальского языка. Молчаливый ответ, казалось, удовлетворил Хуано: он снова расплылся в улыбке и взглядом выразил восхищение прелестной английской сеньорите, настолько сильное, что Моргана не решилась взглянуть на Фелипе, опасаясь увидеть на его лице знакомую насмешку. Но когда он заговорил, насмешка-таки прозвучала в его голосе.
— Похоже, на нашего Хуано ваша светлая кожа и рыжие волосы произвели глубокое впечатление. Но не надо кружить его глупую голову улыбками: у него есть девушка, и характер у нее отчаянный.
Моргана кинула на него неприязненный взгляд: пусть даже Хуано увидит его и поймет, что на Хуамасе есть один человек, который не считает сеньора идеалом.
— Я уверена, что это маловероятно,— ответила она чопорно-вежливо.— И вообще у меня волосы не рыжие.
Зоркие темные глаза скользнули по ее волосам, которые в ярком солнечном свете имели явный бронзовый оттенок, но он не стал продолжать этот разговор, а обратился снова к Хуано, а потом повел ее присоединяться к компании гостей сеньоры Акуарас. Почему-то Моргана ощутила разочарование, причины которого никак не могла понять.
Досадуя на себя, она подошла к Несте и, улыбнувшись ей, села рядом.
— Не устали, мисс Брутон?
— Конечно нет.— Неста взглянула на нее с теплой симпатией.— Нравится?
— Очень. Только бедного Карла вызвали в больницу.
— И вам пришлось остаться с Фелипе.— Ее глаза озорно сверкнули.— А я-то думаю: почему вы так притихли?
Моргана пожала плечами:
— Ну, не совсем. Просто я никогда не чувствую себя с ним легко, как с Карлом.
Тут на берегу начался следующий этап праздника, и они принялись следить за другими конкурсами. Выдавались призы за лучшую сельскохозяйственную продукцию с ферм из глубины острова, потом была демонстрация верховой езды… Но все время Моргана не забывала о присутствии привлекательного темноволосого мужчины, сидевшего рядом с Селестиной Акуарас, который постоянно наклонял к ней голову и негромко о чем-то рассказывал. После окончания верховой езды к Моргане подошли Марита с Мануэлем. Сегодня Марита была очаровательна в шуршащем снежно-белом наряде, и было видно, что Мануэль тоже так считает.
— Мы идем на лотерею цветов,— доверительно прошептала Марита, нагибаясь к Моргане.— Вы пойдете с нами?
Моргана встала:
— С удовольствием.
Внимательные темные глаза сеньоры Акуарас придирчиво осмотрели дочь, хотя было совершенно очевидно, что Мануэль получает полное одобрение. Однако непринужденная атмосфера праздника, видимо, не вполне соответствовала ее понятиям о благопристойности.
— Мы идем показать мисс Кэрол лотерею цветов,— объяснила Марита, и сеньора Акуарас одобрительно кивнула и улыбнулась Моргане, видимо, сочтя и ее «экскорт» в день праздника достаточным. Так был найден компромисс между ее собственными воспоминаниями юности (побеги от дуэний в день праздников) и нежеланием оставить молодых наедине, пусть даже в преддверии помолвки.
Они не сразу добрались до павильона цветов. И дело было не в том, что тот действительно находился на другом конце заливчика. Расстояние было не столь велико, но Марита и Мануэль все время останавливались, чтобы поздороваться с друзьями и познакомить их с Морганой, и под конец ее голова опять переполнилась многочисленными португальскими именами.
Они вошли в шатер. Ароматы тысячи цветов были необыкновенно сильными и кружили голову. Цветы были повсюду — в больших закрытых корзинах с дыркой в крышке, куда можно было просунуть руку и выбрать цветок. Вдоль стен лежали груды всевозможных призов, как на ярмарке в Англии, где их можно было выиграть, ловко бросив обруч.
Чуть поодаль она заметила черноволосую голову Фелипе де Альвиро Риальта, который разговаривал с немолодой сеньорой, следившей за порядком на лотерее. Как бы ей хотелось, чтобы его здесь не было! Но возможность скрыться отсутствовала, как и предлог отказаться. Можно было бы только сказать правду: что она не хочет вытаскивать цветок на глазах у Фелипе, потому что наверняка в них будет насмешка. Придется утешать себя мыслью, что он их не заметит, но при этом знать наверняка, что это маловероятно. Кажется, Фелипе всегда все замечает, особенно тогда, когда бы вам этого не хотелось.
Марита подвела ее к одной из закрытых корзин.
Возле каждой стояла девушка в нарядном костюме, чтобы вручить подарок, соотвествующий полученному цветку. Ни Марита, ни Мануэль не заметили Фелипе.
— Вы будете выбирать первой? — предложила Марита, но Моргана покачала головой.
— Я бы хотела посмотреть, как это надо делать.
Марита охотно кивнула:
— Хорошо.
Подойдя к корзине, она повернулась спиной и потянулась к ней левой рукой. Дежурная девушка помогла ей найти отверстие в крышке — и вот уже рука Мариты показалась обратно с огромным золотистым цветком гибискуса.
Она мило надула губки и кинула сверкающий взгляд на Мануэля.
— Очень обидно. Я надеялась на розу, но… Она разочарованно пожала плечами, но с удовольствием получила яркий вышитый шарфик, хотя у нее, наверное, было их множество. С другой стороны, к призам в лотерее всегда особое отношение.
— Ну, теперь ваша очередь,— весело предложила она Моргане.— Вы должны взять первый цветок, до которого дотронетесь.
Не успела Моргана послушаться, как кто-то что-то сказал по-португальски, и Марита повернулась, быстро отвечая на том же языке. Все молодые люди, бывшие в компании сеньоры Акуарас, пришли в павильон, во главе с Ренато и его сестрой.
— Похоже, мы успели увидеть, как мисс Кэрол выберет свой цветок,— сказал он, не спуская с нее смеющихся темных глаз.
Быстро осмотревшись, чтобы определить, здесь ли еще Фелипе, и не заметив его, Моргана более спокойно подошла к корзине. Она была уверена, что в обществе веселых молодых португальцев она не растеряется, какой бы цветок ей ни достался.
Ей помогли просунуть руку в отверстие корзины. Когда ее пальцы прикоснулись к толстому жесткому стеблю, она, памятуя о наставлении Мариты, взяла первый попавшийся цветок, вытащила руку — и услышала, как все окружающие ахнули:
— Ум роса!
Даже произнесенные по-португальски эти слова нельзя было не понять. Ее растерянность еще усилилась, когда за ее спиной новый голос проговорил:
— Не бойтесь, сеньорита. Это еще не конец света.
Она медленно повернулась: Фелипе наблюдал за нею с почти злой насмешкой. Потом он перевел взгляд на огромную красную розу, которую она едва держала в слабо сжатых пальцах.
— Похоже, судьба не ответила на ваши мольбы,— прибавил он, и в голосе его тоже слышна была насмешка.
— Да, похоже,— ответила Моргана, стараясь казаться спокойной.
— Вы говорите загадками,— вмешалась Марита.— Как это судьба не ответила? — У вас — роза.
— Разве ты не помнишь, что сеньорита — англичанка?— невозмутимо объяснил Фелипе.
Марита озорно засмеялась, обращаясь к Моргане:
— Но ведь и англичане целуются, разве не так, мисс Кэрол?
— Не на людях,— ответила Моргана, надеясь, что это выведет ее из затруднения.
— Португальцы тоже этого не делают,— сказал Мануэль. Он тоже улыбался, но не обидно.— Но эта роза — часть праздника.
— А бьехо,— сказала ничего не понимающая девушка-португалка, обращаясь к Моргане.
— Поцелуй,— перевела Марита с озорной улыбкой.— Немало людей сочтет это за честь, а, Ренато?
Очень привлекательный Ренато поклонился и сказал что-то по-португальски, не оставив Моргане сомнений относительно того, как он к этому отнесется. Она ничего против него не имела, но не хотела никого целовать, а делать это на людях — значило пойти вопреки всему, что она считала правильным. Ее природная скромность восставала при одной мысли об этом. Она никогда не раздавала легких поцелуев и не видела, почему должна сделать это сейчас. Кроме того, насмешка во взгляде Фелипе только усилила ее решимость не сдаваться. Она покачала головой.
— Извините. Я не имею ничего против кого-то из вас, но я просто не могу целоваться при всех.
С этими словами она кинула розу по направлению к корзинке, надеясь, что этим все решится, но Фелипе стремительно протянул руку и поймал цветок. С презрительным полупоклоном он вручил ей розу.
— Где же британская отвага, о которой мы так наслышаны?
Эти слова оказались последней каплей. Они разожгли в ней таящуюся ярость, так что она едва понимала, что делает — и что намерена сделать.
Быстрым гневным движением она повернулась и выхватила розу у него из руки. Ее обычно улыбающиеся губы сердито сжались, в глазах пылала ярость. Так он хочет унизить ее…
С таким движением, словно намеревалась его ударить, она резко протянула руки, собираясь быстро поцеловать его в щеку и столь же быстро отступить.
Может, всему причиной было изумление во взгляде маркиза, но он повернул голову, и ее губы коснулись не его щеки, а его губ.
Моргана быстро отдернула голову, чувствуя, что щеки ее пылают. Удивление Фелипе, из-за которого он, наверное, и повернул голову так неожиданно, теперь уступило место привычной насмешливой улыбке. Пытаясь отодвинуться от него, она заметила, что его изящные пальцы с жестокой силой сжали ее талию. Он снова владел положением, и, наверное, она поняла, почему он так сделал. Теперь она уже начала осознавать, какой чудовищный поступок совершила.
— Я польщен, сеньорита,— пробормотал он. В голосе его слышалась такая же насмешка, как и та, что читалась в глазах.
Он отпустил ее талию, и Моргана поспешно отошла, надеясь, что по ее улыбке не скажешь, с каким трудом она далась Моргане.
— Ну что, все довольны? — весело спросила она, решив, что так легче всего будет скрыть смущение.
— Я убит горем,— комично пожаловался Ренато, и Моргана позволила ему вовлечь ее в разговор. С ним было легко, и это позволило ей выйти из того неловкого положения, в котором ей совершенно не хотелось оставаться.
Однако позже, когда Моргана успокоилась и смогла думать о происшедшем достаточно объективно, она с изумлением поняла, что задним числом происшедшее не кажется ей столь уж неприятным. В тот момент она знала только, что ее снедает неудержимое желание предпринять что-то решительное, что всех повергнет в изумление — и причинит серьезную неприятность некоему Фелипе де Альвиро Риальта.
Вскоре она ускользнула от Ренато и незаметно покинула компанию. Это оказалось достаточно легко. Последнее, что она увидела, выскальзывая из павильона цветов, была Селестина, с улыбкой говорившая что-то Фелипе, и его внимательно склоненное лицо. Он уже явно забыл о существовании некоей Морганы Кэрол. Несмотря на бушевавшую в ней ярость, Моргана вздохнула, сама не понимая почему и не желая задумываться над этим.
Обедали они снова в «Дескани», и на этот раз разноцветные фонарики уже горели. Музыка по-прежнему мягко вздыхала в садах, но теперь к ней присоединился стройный молодой человек с бархатистым голосом, который ходил между столиками, напевая романтические португальские песни с необыкновенной искренностью. Возможно, он действительно был искренен в тот момент — может, он думал о какой-нибудь темноглазой сеньорите, дожидающейся за решетчатым окошком или прислушивающейся к его голосу в тени соседних деревьев. Как бы то ни было, его плавно льющийся голос заставил юные парочки смотреть друг на друга повлажневшими глазами, и даже Моргана начала улыбаться. Но тут она поймала на себе ироничный взгляд Фелипе и поняла, что он смеется над тем, как она поддалась романтической атмосфере.
Позже они смотрели на португальские танцы, а потом сами посетители ресторана вышли на площадку, кружась под радостную мелодичную музыку. В шуме разговора, шедшего вокруг, Моргана чуть наклонилась к Несте.
— А что мне делать, если кто-нибудь меня пригласит? — прошептала она.— Я не знаю этих португальских танцев.
— Если вас кто-то пригласит, то он, вероятно, примет это во внимание, так что не отказывайтесь, — прошептала в ответ Неста.
И когда Ренато ее пригласил, Моргана послушалась совета и не стала отказываться. Ритм был простой, напоминающий вальс. Она быстро усвоила простые движения и начала получать удовольствие от танца. Ноги у нее были легкие, и она всегда с удовольствием танцевала в свободное время, но, к сожалению, Филипп не слишком любил это занятие. Ренато кружил ее, шепча, как она подозревала, довольно смелые слова, но поскольку они были португальские, она не знала наверняка, что именно он говорит. Хотя веселый вызов, горевший в его глазах, позволял ей догадываться.
Он вернул ее к столику разгоревшуюся и смеющуюся, и почти сразу же ее пригласил кто-то еще, и она снова унеслась в танце, встретив одобрительную улыбку Несты. Неста велела ей наслаждаться жизнью, и сегодня Моргана намеревалась именно так и делать, несмотря на то, что не могла удержаться, чтобы время от времени не посмотреть туда, где темноволосая португальская красавица улыбалась мужчине, источавшему почти роковую притягательность.
Снова усевшись за столик, Моргана, не оборачиваясь, почувствовала, что позади нее остановился Фелипе. Она поднялась на ноги, не осмеливаясь поднять глаза, когда он обнял ее: это слишком живо напомнило ей о случившемся в павильоне цветов.
Танцевал он прекрасно. Его высокое тело ловко двигалось в танце, но Моргана ощутила какую-то сдержанность. Видимо, даже танцуя, он оставался маркизом де Альвиро Риальта. И ее движения, обычно такие плавные и непринужденные, стали чопорными и неловкими, так что танец не доставил ей удовольствия. Она прекрасно знала, что танцует плохо, и злилась на себя за это, но никак не могла успокоиться. Не было никаких сомнений, что он пригласил ее только из чувства долга. И досадное воспоминание о лотерее цветов тоже не способствовало непринужденности.
Она хотела получать удовольствие от танца — неожиданно стало так важно насладиться им. Она испытала жгучее желание погрузиться в ритм и забыть о страшном напоминании, внезапно вставшем перед нею.
Так мало времени, доносился до нее суровый шепот. Наслаждайся тем, что осталось. Но когда Фелипе привел ее обратно к столику с вежливыми словами благодарности, она поняла, что удовольствие от праздника пропало. Волшебство покинуло ее, оставив только ощущение усталости и одиночества. Даже приветливая улыбка Несты не умерила боли и тяжести в душе.
Моргана со вздохом опустилась на стул и даже не вздрогнула, когда знакомый голос мягко произнес у нее за спиной:
— Столько забот, либхен?
Когда Карл обошел ее и заглянул в глаза, Моргана даже не спросила, как он сумел вернуться. Главное было, что он — здесь.
— Потанцуй со мной, Карл,— взмолилась она срывающимся голосом.— Помоги мне забыть.
Он не стал спрашивать, что именно. Наверное, понимал, что некоторые гнетущие мысли не произносят вслух. Он без слов взял ее за руку и помог подняться на ноги, но во взгляде его читалось сочувственное понимание.
Музыканты еще отдыхали, и она не сразу поняла, зачем Карл пошел к оркестру и что именно сказал ему по-португальски.
Дирижер с улыбкой кивнул и вместо протяжной португальской мелодии с ее обольстительными интонациями в воздухе заплясала звенящая радость венского вальса.
— Танцуй, либхен,— прошептал Карл.— Танцуй — и забудь.
— Ты даже не спрашиваешь, что я хочу забыть.
— Может, когда-нибудь расскажешь. А до тех пор я не буду спрашивать. Я знаю, как это бывает.
— Спасибо, Карл.
В чуть слышном голосе была такая благодарность, что он только с улыбкой покачал головой и чуть улыбнулся. Но в звенящей радости музыки его улыбка окрепла.
— Танцуй, либхен,— еще раз повторил он.— Танцуй и забудь. Разве можно печалиться под музыку из Вены?
С сумасшедшей бесшабашностью Моргана послушалась его, раскачиваясь и крутясь под магический ритм другого века, пока все мысли не исчезли. Она не заметила, что все остальные перестали танцевать и смотрели, как высокий светловолосый мужчина и его стройная партнерша танцуют так, словно дух старой Вены посетил сад на далеком португальском острове.
7
После праздника Лорензито снова вернулся к обычному состоянию благодушного веселья. Устыдившись малодушию, чуть не заставившему поддаться черным мыслям, Моргана снова напомнила себе о решении не тратить оставшееся ей время на сожаления и обвинения.
Неста отдыхала на кушетке в гостиной, а Моргана сидела подле нее, то читая, то стараясь отвлечь свои мысли от Фелипе. Она знала, что Несте ее общество нужно не меньше, чем медицинские процедуры, и только это помогало ей подавить упреки совести, напоминавшей, что нужно больше работать. У нее было время мечтать в перерывах между чтением, бездумно оглядывать милую комнату или смотреть в сад, лежавший за открытым окном. А еще у нее было время думать о Фелипе де Альвиро Риальта, хотя она сама не могла понять, почему ей так хочется. Наверное, просто из чувства противоречия.
Шум машины дал ей новую пищу для размышлений. Она встала, гоня прочь мысли о Фелипе, но это оказалось не так легко. Моргана ощутила непонятное томление, увидев в окно, как к ним направляется высокий мужчина. Солнце сверкало на его темных волосах.
— Бом диас, сеньорас,— приветствовал он их, когда Тереза ввела его в комнату.
— Доброе утро, Фелипе,— отозвалась Неста, а Моргана пробормотала что-то невнятное: она никак не могла забыть обстоятельства их последней встречи.— Выпьете с нами шоколада?
Поблагодарив ее, он отказался, объяснив, что должен будет сразу же вернуться в «Паласио», где у него ленч с гостями. Потом, посмотрев на женщин, он спросил у Несты:
— У вас ничего не запланировано на послезавтра?
Неста покачала головой, и темные глаза Фелипе устремились на Моргану.
— А у вас, мисс Кэрол?
Моргана недоумевала, к чему эти расспросы, но тем не менее покачала головой.
— Естественно, я должна заниматься мисс Брутон,— осторожно ответила она,— но, кроме этого у меня никаких дел.
— Это хорошо.— Он снова перевел взгляд на Несту.— Я обещал свозить мисс Кэрол в глубь острова. Я надеюсь, что вы тоже сможете сопровождать нас.
Моргана вспомнила об этом слишком поздно. Она готова была прикусить себе язычок: надо же было предоставить ему такой удобный случай! Если бы она вовремя догадалась, с какой целью он приехал, то, возможно, придумала бы какой-нибудь предлог. Правда, это означало бы лишить Несту развлечения, в котором та явно нуждается. Пожалуй, она даже рада, что не успела придумать предлога для отказа.
— Я с удовольствием поеду,— не колеблясь, согласилась Неста.— И я уверена, что Моргана — тоже,— легко добавила она, прекрасно зная, как ее юная медсестра относится к этому смуглому привлекательному мужчине.
Видимо, Фелипе тоже знал. С почти нескрываемой иронией он заметил:
— По-моему, вам это будет интересно, мисс Кэрол.
— Почему вы так думаете? — откликнулась Моргана, как всегда, возмущенная его хладнокровной самоуверенностью.
— А как же иначе, сеньорита,— невозмутимо ответил Фелипе.— Разве вы не намеревались не останавливаться на поверхностном облике Хуамасы? Нельзя узнать остров, не побывав в самой глубинке.
Моргана признала поражение.
— Я буду рада принять ваше приглашение, сеньор,— проговорила она напряженным голосом, стараясь не выдать своего нежелания.
— Очень рад.— В отстраненном любезном голосе не слышно было торжества.— Надо позаботиться, чтобы ваше пребывание на Хуамасе было приятным,— добавил он.— Хотя, несомненно, вы сочтете жару несколько утомительной.
— Я нисколько не нахожу ее утомительной. Моргана была рада, что может возразить ему, не кривя душой. Наверное, это было заметно, потому что Неста постаралась поскорее спрятать улыбку.
Он вскоре ушел, ничем не напомнив ей об эпизоде в павильоне цветов. Очевидно, решила Моргана, он решил о нем забыть. Можно подумать, что она — нашалившее дитя: о ее поступке не будут напоминать и все ей простят.
Она неохотно проводила его до дверей, оставив Несту отдыхать на кушетке. Когда они вышли на яркое солнце, он взглянул на нее с высоты своего роста, и Моргана снова невольно напряглась, встретив его проницательный взгляд.
— Так вам не досаждает жара?
— Ничуть.— Она кинула на него вызывающий взгляд, требуя, чтобы он воздержался от комментариев.— Скорее, она мне нравится. Сеньора Акуарас сказала, что, по ее мнению, мне подходит жизнь в тропиках.
Моргана тут же пожалела о своих словах. Гораздо лучше было бы пробормотать что-нибудь ни к чему не обязывающее, не вовлекая его в дальнейший разговор. А так она вполне открыта для его дальнейших слов, будут ли они презрительными или какими-нибудь другими.
— Вот как? — Он посмотрел на нее, и взгляд его темных глаз был необыкновенно зорким.— Возможно, это и так, несмотря на то, что у вас типично английская внешность.
— Я не виновата, что у меня английская внешность.
Будучи врожденно вежливой, она сразу же пожалела об этих словах. Они прозвучали почти грубо, но что-то в его отношении все время вызывало в ней чувство протеста. Она почувствовала, что снова ощетинилась. Он слишком уверен в себе со своей бессознательной властностью и мрачной притягательностью. И в то же время, несмотря на мятежные мысли, она огорчилась, увидев на его лице выражение холодной отчужденности. Мгновение ей казалось, что он сейчас отвесит сухой поклон и направится к машине, но вместо этого уголки его губ приподнялись в удивительно грустной улыбке.
— Похоже, каждый всегда должен сказать что-то неуместное. Вы так яростно независимы, а мне все время хочется нанести удар по этой независимости. Это странно, не правда ли?
Моргана бросила на него изумленный взгляд, не зная, как отнестись к его словам, но тут же быстро опустила глаза.
— Извините,— пробормотала она.— Я была очень невежлива.
— Были,— любезно согласился он.— Но, возможно, вас спровоцировали.
Моргана быстро подняла голову.
— Меня совершенно определенно спровоцировали, сеньор,— откликнулась она, решив не уступать хотя бы сейчас.
Одна темная бровь приподнялась в уже знакомой насмешке.
— Я это признаю.— Голос его чуть поддразнивал, но на этот раз она не возмутилась.— Мы не будем по этому поводу ссориться. К тому же мне было бы приятно, если бы вы обращались ко мне по имени. От этих бесконечных «сеньоров» ужасно устаешь.
Моргана снова изумилась. Опустив глаза, она стала рассматривать свои руки.
— Я попробую, сень… Фелипе,— поспешно поправилась она, увидев, как темная бровь опять поднимается при ее ошибке. Как это он не понимает, что его трудно звать по имени, когда он держится так отчужденно, словно простым смертным вроде Морганы Кэрол до него далеко!
Неста отдыхала на кушетке в гостиной, а Моргана сидела подле нее, то читая, то стараясь отвлечь свои мысли от Фелипе. Она знала, что Несте ее общество нужно не меньше, чем медицинские процедуры, и только это помогало ей подавить упреки совести, напоминавшей, что нужно больше работать. У нее было время мечтать в перерывах между чтением, бездумно оглядывать милую комнату или смотреть в сад, лежавший за открытым окном. А еще у нее было время думать о Фелипе де Альвиро Риальта, хотя она сама не могла понять, почему ей так хочется. Наверное, просто из чувства противоречия.
Шум машины дал ей новую пищу для размышлений. Она встала, гоня прочь мысли о Фелипе, но это оказалось не так легко. Моргана ощутила непонятное томление, увидев в окно, как к ним направляется высокий мужчина. Солнце сверкало на его темных волосах.
— Бом диас, сеньорас,— приветствовал он их, когда Тереза ввела его в комнату.
— Доброе утро, Фелипе,— отозвалась Неста, а Моргана пробормотала что-то невнятное: она никак не могла забыть обстоятельства их последней встречи.— Выпьете с нами шоколада?
Поблагодарив ее, он отказался, объяснив, что должен будет сразу же вернуться в «Паласио», где у него ленч с гостями. Потом, посмотрев на женщин, он спросил у Несты:
— У вас ничего не запланировано на послезавтра?
Неста покачала головой, и темные глаза Фелипе устремились на Моргану.
— А у вас, мисс Кэрол?
Моргана недоумевала, к чему эти расспросы, но тем не менее покачала головой.
— Естественно, я должна заниматься мисс Брутон,— осторожно ответила она,— но, кроме этого у меня никаких дел.
— Это хорошо.— Он снова перевел взгляд на Несту.— Я обещал свозить мисс Кэрол в глубь острова. Я надеюсь, что вы тоже сможете сопровождать нас.
Моргана вспомнила об этом слишком поздно. Она готова была прикусить себе язычок: надо же было предоставить ему такой удобный случай! Если бы она вовремя догадалась, с какой целью он приехал, то, возможно, придумала бы какой-нибудь предлог. Правда, это означало бы лишить Несту развлечения, в котором та явно нуждается. Пожалуй, она даже рада, что не успела придумать предлога для отказа.
— Я с удовольствием поеду,— не колеблясь, согласилась Неста.— И я уверена, что Моргана — тоже,— легко добавила она, прекрасно зная, как ее юная медсестра относится к этому смуглому привлекательному мужчине.
Видимо, Фелипе тоже знал. С почти нескрываемой иронией он заметил:
— По-моему, вам это будет интересно, мисс Кэрол.
— Почему вы так думаете? — откликнулась Моргана, как всегда, возмущенная его хладнокровной самоуверенностью.
— А как же иначе, сеньорита,— невозмутимо ответил Фелипе.— Разве вы не намеревались не останавливаться на поверхностном облике Хуамасы? Нельзя узнать остров, не побывав в самой глубинке.
Моргана признала поражение.
— Я буду рада принять ваше приглашение, сеньор,— проговорила она напряженным голосом, стараясь не выдать своего нежелания.
— Очень рад.— В отстраненном любезном голосе не слышно было торжества.— Надо позаботиться, чтобы ваше пребывание на Хуамасе было приятным,— добавил он.— Хотя, несомненно, вы сочтете жару несколько утомительной.
— Я нисколько не нахожу ее утомительной. Моргана была рада, что может возразить ему, не кривя душой. Наверное, это было заметно, потому что Неста постаралась поскорее спрятать улыбку.
Он вскоре ушел, ничем не напомнив ей об эпизоде в павильоне цветов. Очевидно, решила Моргана, он решил о нем забыть. Можно подумать, что она — нашалившее дитя: о ее поступке не будут напоминать и все ей простят.
Она неохотно проводила его до дверей, оставив Несту отдыхать на кушетке. Когда они вышли на яркое солнце, он взглянул на нее с высоты своего роста, и Моргана снова невольно напряглась, встретив его проницательный взгляд.
— Так вам не досаждает жара?
— Ничуть.— Она кинула на него вызывающий взгляд, требуя, чтобы он воздержался от комментариев.— Скорее, она мне нравится. Сеньора Акуарас сказала, что, по ее мнению, мне подходит жизнь в тропиках.
Моргана тут же пожалела о своих словах. Гораздо лучше было бы пробормотать что-нибудь ни к чему не обязывающее, не вовлекая его в дальнейший разговор. А так она вполне открыта для его дальнейших слов, будут ли они презрительными или какими-нибудь другими.
— Вот как? — Он посмотрел на нее, и взгляд его темных глаз был необыкновенно зорким.— Возможно, это и так, несмотря на то, что у вас типично английская внешность.
— Я не виновата, что у меня английская внешность.
Будучи врожденно вежливой, она сразу же пожалела об этих словах. Они прозвучали почти грубо, но что-то в его отношении все время вызывало в ней чувство протеста. Она почувствовала, что снова ощетинилась. Он слишком уверен в себе со своей бессознательной властностью и мрачной притягательностью. И в то же время, несмотря на мятежные мысли, она огорчилась, увидев на его лице выражение холодной отчужденности. Мгновение ей казалось, что он сейчас отвесит сухой поклон и направится к машине, но вместо этого уголки его губ приподнялись в удивительно грустной улыбке.
— Похоже, каждый всегда должен сказать что-то неуместное. Вы так яростно независимы, а мне все время хочется нанести удар по этой независимости. Это странно, не правда ли?
Моргана бросила на него изумленный взгляд, не зная, как отнестись к его словам, но тут же быстро опустила глаза.
— Извините,— пробормотала она.— Я была очень невежлива.
— Были,— любезно согласился он.— Но, возможно, вас спровоцировали.
Моргана быстро подняла голову.
— Меня совершенно определенно спровоцировали, сеньор,— откликнулась она, решив не уступать хотя бы сейчас.
Одна темная бровь приподнялась в уже знакомой насмешке.
— Я это признаю.— Голос его чуть поддразнивал, но на этот раз она не возмутилась.— Мы не будем по этому поводу ссориться. К тому же мне было бы приятно, если бы вы обращались ко мне по имени. От этих бесконечных «сеньоров» ужасно устаешь.
Моргана снова изумилась. Опустив глаза, она стала рассматривать свои руки.
— Я попробую, сень… Фелипе,— поспешно поправилась она, увидев, как темная бровь опять поднимается при ее ошибке. Как это он не понимает, что его трудно звать по имени, когда он держится так отчужденно, словно простым смертным вроде Морганы Кэрол до него далеко!