Хиллерман Тони. Охота на Барсука

   — Можно на этом основании предположить, что наша шахта находится здесь? — спросил Чи.
   — Д-да, — ответила Пи-Джей, снова вглядываясь в распечатку. — Что ж, надо решить, представляет ли это достаточный интерес, чтобы завтра вертолет сделал крюк в несколько километров для более тщательного обследования.
   — Нам бы это здорово помогло, — заметил Чи.
   — Поговорю с пилотами. Если там достаточно высокий уровень радиации, нам в любом случае следует отметить это место на карте.
   — А для меня в кабине место найдется?
   — Вы хромаете, — с сомнением произнесла Пи-Джей. — Что у вас с лодыжкой?
   — Растяжение, — ответил Чи. — Но оно почти прошло.
   — Я дам вам знать, — все с тем же сомнением сказала Пи-Джей. — Оставьте номер, по которому я смогу вечером с вами связаться. Если решим обследовать, я вам позвоню.
 
   На этот раз Чи повезло — он вовремя подсуетился.. Пи-Джей позвонила, как и обещала. Да, они пересмотрят график на завтра и дополнительно обследуют русло Готик-Крик. Чи может лететь. В два сорок пополудни ему нужно быть у топливозаправщика. Он в это время будет ждать вертолет на том же месте, где Чи видел машину в прошлый раз, — у дороги, ведущей к дому Тиммза на месе Каса-дель-Эко.
   — Спасибо, — ответил Чи. — Я туда приеду. И приехал.
   Пилот Том Макиссек, мужчина лет шестидесяти с обветренным загорелым лицом, представил Чи второму пилоту Грегу Демоссу, который был помоложе, и Джессу, бортмеханику. Все трое выглядели усталыми и грязными, отклонение от маршрута их не очень-то радовало.
   — Мы пытаемся обнаружить вход в заброшенную угольную шахту мормонов, — объяснил Чи. — По нашим расчетам, он расположен сравнительно высоко в стене каньона. Скорее всего, на каком-нибудь выступе. А наверху могут быть развалины надшахтных сооружений, куда снизу поднимали уголь.
   Макиссек кивнул и посмотрел на «Полароид» в руке у Чи.
   — Мне говорили, теперь эти штуки делают много лучше. — Он вручил Чи пакет на случай, если его будет тошнить, шлемофон и объяснил, как пользоваться переговорным устройством. — Сядете справа за Демоссом, это обеспечит прекрасный обзор справа, зато слева и прямо по курсу почти ничего видно не будет. Если ваша шахта находится на восточной стороне, лучшая возможность ее углядеть — когда мы пойдем по руслу ручья на север к реке.
   — Ясно, — ответил Чи.
   — Обычно мы держимся в пятидесяти метрах от поверхности, так что приборы охватывают полосу шириной сто метров. В каньонах, бывает, опускаемся пониже, но редко ниже пятнадцати метров. Если заметите что-то для себя интересное, крикните. Я смогу на минуту зависнуть, чтоб вы успели поснимать. — Макиссек запустил винты. — Да, вот еще что, — теперь его голос раздавался в наушниках. — Здесь в нас несколько раз стреляли. То ли местные решили, будто мы вертолет из флотилии Черных Коммандос, которые хотят завоевать мир, то ли мы распугиваем их овец. Кто знает? А в этом каньоне нас не обстреляют?
   Чи с минуту подумал и ответил как на духу:
   — Едва ли.
   Они взлетели — столб пыли, рев двигателей, глухой стук винта.
   От полета в памяти у Чи мало что осталось, однако запомнившиеся картины были яркими: разноцветное плоскогорье, изрезанное гигантским лабиринтом каньонов, которые все в конце концов выводили к узкому зеленому поясу реки Сан-Хуан. Сотни и сотни километров причудливых форм из камня, завершающиеся на севере голубовато-зеленой горной грядой. Косые лучи послеполуденного солнца превращали ландшафт в узор из ярко-красных скал и глубоких теней.
   Когда вертолет спустился в каньон Готик-Крик, голос пилота в наушниках сообщил, что до места, где датчики обнаружили на дне каньона полосы радиации, около трех километров.
   — Будем через несколько минут, — сказал Макиссек. — Дайте знать, если заметите что интересное.
   Чи, уткнувшись лбом в органическое стекло иллюминатора, смотрел, как стены из скальной породы медленно уплывают назад. Чи отметил, что со дна каньона вверх идет ступенчатая выемка, на которой вперемежку растут чамыш, раковые шейки и чахлые от безводья кустики лебеды. Выемка загибала в сторону широкого черноватого выхода угольного пласта. И тут, буквально в нескольких метрах вперед по курсу, Чи заметил то, что надеялся увидеть.
   — Впереди — отверстие в угольном пласте, — сообщил Макиссек. — Думаете, то самое, что вы ищете?
   — Вполне возможно, — ответил Чи.
   Вертолет проплыл мимо, и Чи сделал несколько снимков.
   — Обратили внимание на то, что наверху? На месе? — спросил Макиссек.
   — Можете чуть-чуть подняться? Я хочу снять.
   Вертолет поднялся. Почти над самым отверстием находилось каменное строение с остатками крыши. Часть стен обрушилась, а посредине возвышался пирамидальный остов из сосновых бревен.
   — Ну, — поинтересовался Максиссек, — довольны?
   — Все, спасибо, — отозвался Чи.
   — Огорчу вас — еще не все, — возразил Макиссек. — Нам предстоит спуститься до Сан-Хуана, потом вернуться да еще облететь месу, чтобы все нанести на карту.
   — Сколько это займет?
   — Час и тридцать четыре минуты — шесть километров на север, затем крутой разворот с набором высоты и шесть километров на юг, еще один крутой разворот с набором высоты, и снова шесть километров на север. И так до тех пор, пока не покроем весь квадрат.
   — А завтра, — продолжил бортмеханик, — возвращаемся и начинаем обрабатывать соседний квадрат. Скука смертная, разве кто для разнообразия начнет в нас палить.

Глава восьмая

   Позавтракав, Джо Липхорн убрал тарелки, налил себе вторую кружку кофе и разложил на кухонном столе карту. Он изучал ее, когда гравий перед домом заскрипел под шинами автомобиля. Джо отодвинул занавеску, и его взгляду предстал пыльный темно-зеленый пикап «додж-рэм». Грузовичок он видел впервые, но из кабины вылез Рой Гершвин. Липхорн открыл дверь, провел его на кухню и спросил:
   — Что привело вас в Уиндоу-Рок в эдакую рань?
   — Вчера вечером мне угрожал по телефону какой-то мужчина, — ответил Гершвин. — Сказал, что они до меня доберутся.
   — Кто? И за что?
   Гершвин тяжело опустился на стул и вытянул под столом длинные ноги. Вид у него был встревоженный и сердитый.
   — Не знаю я кто. Голос вроде знакомый, но, по-моему, он чем-то прикрывал рот. Или нарочно шепелявил. Думаю, из этих, из стражей. Во всяком случае, он заявил: им известно, что я на них стучу, и за это они со мной поквитаются.
   — Не зря вы, похоже, волновались из-за этих типов, — заметил Липхорн. — Налью-ка я вам кофе.
   — Не хочу я кофе, — сказал Гершвин. — Хочу знать, чего вы такого сделали, что так мне напортили.
   — Что сделал? — Липхорн отвел носик кофейника от чистой кружки и налил себе. — Давайте поглядим. Поначалу я обдумал, как выполнить вашу просьбу, и ничего путного не придумал — так и так выходило плохо. Выбора не было: либо сказать судье, что узнал имена от вас, либо угодить в тюрьму за неуважение к суду. — Он уселся за стол напротив Гершвина и отхлебнул кофе. — Вот я и отправился в окрестности Блаффа потолковать с тамошними об этих ребятах. Узнал кое-что о каждом, а больше всего о Джори. Решил проверить, может, кто из них дома. Джори и был дома.
   — Покончил с собой, да? Значит, это вы обнаружили тело.
   Липхорн кивнул.
   — В газете писали, он оставил записку. Правда?
   — Ага, — согласился Липхорн и подумал, как отвечать Гершвину, когда тот спросит, что было в записке. Но Гершвин не спросил.
   — Тогда почему… — начал Гершвин, но сам себя оборвал и произнес: — В газете писали, что он оставил признание. Назвал имена двух других. Правда?
   Липхорн снова кивнул.
   — Тогда непонятно, с чего эти стражи вдруг валят вину на меня, — сердито заметил он, наградив Липхорна таким же сердитым взглядом.
   — Загадка, — сказал тот. — Думаете, подозревают, что вы хорошо знали план ограбления и его выдали?
   — Каким образом? Когда я ходил на их сборища, кто-то непременно принимался болтать — нужно-де что-нибудь учинить. Чтоб привлечь внимание к их маленькой революции. Но про ограбление никто ни разу не заикнулся.
   Липхорн снова отхлебнул кофе и выжидательно посмотрел на Гершвина.
   Гершвин грохнул кулаком о стол:
   — Черт побери, почему копы не могут их взять? Имена известны, где живут — тоже. Ну почему они не могут с этим покончить?
   — Не знаю, — ответил Липхорн. — На тамошние каньоны и десяти тысяч копов не хватит.
   — Пожалуй. Пожалуй, я глупости говорю. — Рой покачал головой. — Если честно, мне страшно. Тот тип, что вчера утром побывал на заправке в Блаффе, с таким же успехом мог наведаться и ко мне. Я мог бы уже быть покойником. Вы не слышали, полицейские обложили бандитов? Поняли, где их искать?
   Липхорн отрицательно покачал головой.
   — Знал бы, что обложили, мог хотя бы вздремнуть. А то я совсем не сплю, — пожаловался Гершвин. — Сижу всю ночь в темноте с ружьем на коленях. — Он умоляюще посмотрел на Липхорна. — Готов спорить, вы что-то знаете. С вашими-то старыми связями в полиции и ФБР.
   — Последнее, что до меня дошло, в основном общеизвестно. Угнанный грузовик бросили на месе южнее реки Сан-Хуан, там и пытаются выйти на след грабителей. К югу от Блаффа и дальше, во владениях «Энет филд»…
   Его прервал телефонный звонок. Он взял телефон со стола и произнес:
   — Липхорн слушает.
   — Мы таки нашли эту шахту, — сообщил Чи, которого так и распирало от радости.
   — Да ну! Где?
   — Карта у вас под рукой?
   — Минутку. — Липхорн придвинул карту и вооружился карандашом. — Давай.
   — Отверстие метрах в десяти ниже края каньона, не больше. В тридцати-сорока метрах от дна, выходит на довольно широкий уступ. На месе над отверстием — развалины. Постройка, судя по всему, была совсем не маленькая. И вероятно, остов какого-то подъемника. Все ложится один к одному, потому что со дна каньона отверстия не видно. До него по стене метров двадцать пять, да еще и уступ скрывает.
   — Как ты ее нашел?
   — Проще простого. Полетал на вертолете Агентства по охране окружающей среды.
   — Это далеко от места, где бросили грузовик?
   — Километра три к северу, а то и меньше.
   Липхорн пометил нужное место маленьким аккуратным крестиком и взглянул на Гершвина.
   — О чем он сообщил? — спросил Гершвин.
   Липхорн жестом попросил его немного потерпеть и сказал в трубку:
   — ФБР в известность поставил?
   — Сейчас собираюсь связаться с капитаном Ларго, — ответил Чи. — Пусть сам объясняет федералам.
   — Они что-то обнаружили? — спросил Гершвин, когда Липхорн кончил разговор.
   Тот ответил не сразу:
   — Может, да, а может, нет. Искали заброшенную шахту, в которой можно укрыться.
   — Старую угольную шахту, — сказал Гершвин. — Да их тут навалом. Думаете, я могу на это положиться? Спокойно спать?
   Липхорн пожал плечами:
   — Хотите спросить, готов ли я собственной жизнью поручиться за вашу безопасность?
   — Ага, — произнес Гершвин. — Это я и хотел спросить. — Он поднялся, взял шляпу и бросил взгляд на карту. — Ладно, катись оно все к черту. Вы уж простите, Джо, что я вот так к вам нагрянул. До конца облавы переезжаю в мотель.
 
   Сержант Джим Чи всегда ощущал неловкость, являясь к капитану Ларго. Когда он, прихрамывая, вошел в его загроможденный кабинет, это чувство стало еще острее. Выруливая на стоянку полицейских машин резервации навахо, Чи заметил два фэбээровских лакированных черных седана «форд-таурус». Взаимодействие сержанта с этим крупнейшим в мире правоохранительным ведомством нередко бывало далеко не безоблачным. Да и голос капитана, вызвавшего его утром по телефону, звучал резче обычного.
   — Чи, — приказал он, — приезжай. Живо.
   Чи кивнул спецагенту Кэботу и второму отлично одетому мужчине, который сидел за письменным столом напротив капитана, молча опустился на указанный Ларго стул и положил трость на колени.
   — С агентом Кэботом ты знаком, — сказал капитан. — А этот джентльмен — агент Смайт. — Агент и Чи пробормотали, что рады познакомиться, и кивнули друг другу. — Я пытаюсь им объяснить, почему ты считаешь, что Айронхенда и Бейкера стоит поискать в найденной тобой шахте. Они говорят, что уже обшарили каждую шахту на этой месе, и хотят знать, где находится та, которую ты нашел: вдруг они ее проглядели.
   Чи объяснил, стараясь как можно точней определить расстояние от выхода шахты в каньон до реки Сан-Хуан.
   — Вы обнаружили ее с вертолета? — спросил Кэбот.
   — Да, — ответил Чи.
   — А вам известно, что мы запретили полеты частных машин над этим районом? — продолжал Кэбот.
   — Я об этом догадывался. А то бы желающие получить обещанную вами щедрую награду налетели стаями и перекрыли все небо.
   Наступила пауза. Кэбот подыскивал ответ на этот не очень тонкий намек — в 1998 году Бюро выставило себя на посмешище. Тогда оно, не успев предложить награду в 250 000 долларов, тут же вежливо попросило толпы съехавшихся охотников за наградой завернуть назад. Охотники не послушались. Кэбот решил оставить выпад Чи без внимания.
   — Я хочу знать название компании, которая эксплуатирует вертолет.
   — Компания тут ни при чем, — ответил Чи. — Вертолет принадлежит федеральному правительству.
   Кэбот не сумел скрыть удивления:
   — Какой службе?
   — Министерству энергетики.
   — И чем же оно там занимается?
   Чи решил для себя, что и сам спецагент Кэбот, и его манера вести разговор, а может быть, и то, что получает он как минимум в два раза больше, чем Чи, не вызывают у него особой симпатии.
   — Понятия не имею, — сказал он. — Как я понял, оно сдало вертолет в аренду АООС.
   — Ставлю вопрос по-другому, — произнес Кэбот. — Чем занимаются там сотрудники Агентства по охране окружающей среды?
   — Наносят на карту старые шахты, которые могут представлять экологическую опасность, — ответил Чи. — Разве Бюро про это не знает?
   Кэбот привык задавать вопросы, а не отвечать на них. Он растерялся и бросил взгляд на капитана Ларго. Чи тоже покосился на Ларго. Не очень умело спрятанная ухмылка подсказала Чи — капитан понимает, что затеял сержант, и не имеет ничего против.
   — Разумеется, знает, — ответил Кэбот, слегка покраснев. Чи кивнул и выжидательно замолк. Кэбот опять бросил
   взгляд на Ларго, но внимание капитана привлекло что-то, происходившее за окном.
   — Сержант Чи, — сказал Кэбот, — объясните, пожалуйста, почему вы считаете, что именно в этой шахте могут скрываться преступники, ограбившие казино «Юта»?
   Этой минуты Чи боялся больше всего. Он уже представлял себе насмешливо-ироническое выражение, с каким Кэбот будет слушать рассказ про то, как на эту мысль Чи натолкнула легенда племени юта о человеке, который мог в один прыжок взлететь со дна каньона на месу. Набрав полные легкие воздуха, он начал. Торопливо изложил связь нынешнего Айрон-хенда с легендарным, поведал о том, как индейцы навахо не сумели поймать злодея, и о предположении, что, раз тот на языке юта звался Барсук, то мог, подобно этому зверю, скрываться в норе с двумя выходами. Как и следовало ожидать, рассказ Чи позабавил Кэбота и его напарника. Капитан Ларго не нашел в рассказе ничего забавного и сидел с кислым выражением на лице. Чи поймал себя на том, что сбивается на скороговорку:
   — Тут кстати подвернулось АООС с их съемкой. Я попросил взять меня в вертолет — и вот она, как на ладони. Старый вход над уступом высоко в стене каньона, а на месе над ним — развалины шахтной постройки. Все сходится, — завершил Чи. — Я посоветовал капитану Ларго проверить шахту.
   — Можете описать, как выглядят развалины? — спросил Кэбот.
   — У меня есть снимки, — ответил Чи и вручил Кэботу две фотографии.
   Кэбот взглянул на них и передал напарнику.
   — Это та, которая тебя заинтересовала? — спросил он.
   — Она самая, — ответил Смайт. — Мы обнаружили ее в тот же день, когда нашли грузовик. Отправили туда команду и обыскали развалины — заодно со всеми другими строениями на месе.
   — Что-нибудь нашли? — спросил Кэбот, который, ясное дело, уже знал ответ.
   Смайт ухмыльнулся:
   — Помет грызунов, сломанное оборудование, три бутылки из-под местного вина со старыми этикетками — и никаких следов того, что за последние годы там кто-то побывал.
   Кэбот с улыбкой вернул Чи снимки, сказав:
   — Может, еще пригодятся — наклеите в альбом.
 
   Джо Липхорн рано лег спать, как делал это всю жизнь. Профессор Луиза Буребонетт возвратилась поздно — Джо разбудил звук хлопнувшей автомобильной дверцы. Лежа, он слышал, как она поговорила с Конрадом Бисенти, вошла в дом, проследовала в отведенную ей комнату и закрыла дверь. Все затихло. Он попробовал разобраться в чувствах, какие вызывало у него присутствие в комнате Эммы посторонней женщины, но не смог. Когда он открыл глаза, в лицо ему било солнце, а кофейник утробно урчал, возвещая, что кофе готов. Было утро.
   Луиза взбалтывала у плиты яйца.
   — Знаю, вы любите яичницу-болтушку, — сказала она. — Всегда ее заказываете.
   — Верно, — заметил Джо, подумав, что любит и болтушку, и глазунью, а иногда и яйца-пашот. Он налил кофе в чашки и сел за стол.
   — Удачный был день, — заявила Луиза, подавая ему яичницу. — Старик индеец из интерната для престарелых в Кортезе поведал нам новую версию легенды о переселении юта. А как у вас?
   — Заходил Гершвин.
   — Вот как? И что ему было нужно?
   — По правде говоря, я так и не понял.
   — А сам он сказал, что ему нужно?
   — Сообщил, что ему угрожали по телефону, обвиняли в негласном сотрудничестве с полицией. Сказал, что ему страшно, да оно и видно было. Сказал, что до конца облавы переберется в мотель.
   — В мотеле ему могут выставить крупный счет, — заметила Луиза. — Та парочка, как я понимаю, скрывается еще с девяносто восьмого года. ФБР, я слышала, уже не настаивает на том, что их нет в живых.
   — Угу, — согласился Липхорн.
   Он жевал чуть пережаренную, на его вкус, яичницу и пытался понять, чем именно насторожил его приход Гершвина.
   — У вас голова другим занята, — сказала Луиза. — Преступлением?
   — Пожалуй. Формально это дело меня не касается, но кое-что в нем ставит в тупик.
   Луиза съела на завтрак всего один тост и принялась убираться вокруг плиты.
   — Отправляюсь на юг, во Флагстафф, — сказала она. — Запишу еще одну чудесную легенду, которая переходила от поколения к поколению легко, как воздух. На днях извлеку ее из моего компьютера и забальзамирую в первом же научном журнале, который захочет ее напечатать.
   — Непохоже, чтобы вам так уж не терпелось сделать это, — заметил Липхорн. — Может, легенда подождет с денек, а вы съездите со мной?
   Луиза оттирала в раковине сковородку. Не выпуская ее из рук, она обернулась:
   — Куда? И чем займемся?
   Липхорн подумал, как лучше объяснить.
   — Вообще-то тем самым, чем я порой занимаюсь, когда мне нужно кое в чем разобраться. Я еду куда-нибудь, выхожу из машины, прогуливаюсь или просто сажусь на камень и жду — вдруг придет озарение. Когда приходит, когда нет.
   По лицу профессора Буребонетт было видно, что ей предложение понравилось.
   — Как ученому-социологу, мне бы, пожалуй, хотелось понаблюдать, как вы это делаете, — заявила она.
   Они сели в пикап Липхорна и поехали на юг. Справа от дороги поднимались песчаниковые утесы, впереди, над скалами, клубились пронизанные утренним солнцем облака.
   — Что вас тревожит? — спросила Луиза.
   — Я позвонил в Кортез одной старой знакомой. Раньше она работала в банке, который обслуживает казино «Юта». Я сказал, что, на мой взгляд, четыреста с лишним тысяч украденных долларов многовато будет. Она ответила, что для вечера пятницы — дня получки — в самый раз.
   — Вот это да! — заметила Луиза. — Вы, навахо, мудро поступили, наотрез отказавшись играть в азартные игры.
   — Мудро, — согласился Липхорн.
   — С другой стороны, в старину, когда юты крали у вас лошадей, им приходилось спускаться за ними с гор. Теперь же вы сами едете к ним и отдаете наличные.
   Липхорн кивнул.
   — Я ей объяснил, что, по моему разумению, почти вся сумма должна была состоять из мелких купюр — двадцаток, десяток, пятерок и долларовых бумажек. Она сказала, что я попал в точку. Тогда я спросил, сколько это будет на вес.
   — На вес? Вот уж не думала, что купюры что-то весят.
   — Она ответила, что если за среднее взять десятку, то украдено сорок пять тысяч купюр. Весят они сорок семь килограммов и пятнадцать граммов.
   — Невероятно. Так сразу, не задумываясь?
   — Ну, нет, ей пришлось посчитать. Деньги, по ее словам, банк получает упакованными в пачки по столько-то купюр в каждой. Пачки взвешивают, чтобы проверить, не пристала ли бумажка-другая к чьим-то липким пальчикам.
   Луиза покачала головой.
   — Сколько всего на свете, о чем мы, ученые головы, даже не слышали. — Она замолчала, задумавшись. — Каким образом эти сведения заставляют вас подозревать, что Гершвин приходил неспроста?
   — Женщина, которой я позвонил, в свое время была управляющей банком, где держал свои деньги Эверетт Джори. Я попросил ее просветить меня о состоянии его финансов. Она ответила, что, раз Джори мертв и его счета временно заморожены, она, так уж и быть, намекнет мне на общее положение дел. У Джори, по ее словам, два счета — текущий и срочный. На первом имеется «некоторая сумма», а на втором лежат несколько тысяч долларов. Плюс хорошая кредитная история.
   — В таком случае какого черта… Ах да, он ведь сказал, что это для помощи их маленькой революции, верно? Тогда все понятно. Но непонятно другое — как вы узнали, в каком банке он хранил деньги.
   — Чековая книжка Джори лежала у него на столе. Луиза ухмыльнулась:
   — Очень кстати.
   Липхорн хихикнул:
   — Ну, может, мне понадобилось чуть вытянуть ящик, самую малость. А затем я спросил знакомую, уж не в том же ли банке держит деньги и мой старый приятель Рой Гершвин. Оказалось, раньше держал, но, разозлившись на них прошлой весной, когда ему отказали в займе, сменил банк. А не знает она случаем, как у него с платежеспособностью? Она рассмеялась: еще прошлой весной было неважно, и с тех пор дела вряд ли пошли лучше. Я спросил почему, и она сказала, что Гершвину могут не продлить аренды на самое большое его пастбище. В федеральном суде как раз идет тяжба по этому делу. Я взял и позвонил в Денвер секретарю окружного суда. Он перезвонил и сообщил — дело спорное, а истец умер.
   Наступило молчание. Липхорн свернул налево.
   — Пересекаем седловину Вашингтона, — заметил он. — Названа в честь губернатора территории Нью-Мексико, который считал, что в этом краю полно золота и серебра и одним из первых уверовал в пользу этнических чисток. Это он послал сюда Кита Карсона, мексиканских испанцев из Нью-Мексико и индейцев-юта, чтобы они с нами разделались — раз и навсегда. Несколько лет назад Совет Племени добился у губернатора согласия на переименование, но все по-прежнему называют ее седловиной Вашингтона. Видимо, это доказывает, что мы, на-вахо, не помним зла. Мы терпимые.
   — А я — нет, — заявила Луиза. — Мне надоело ждать, когда вы назовете имя умершего истца.
   — Бьюсь об заклад, вы уже догадались.
   — Эверетт Джори?
   — В точку. Правда, любопытно?
   — Еще бы. Дайте-ка подумать. Это ведь могло быть мотивом преступления?
   — И вполне основательным, на мой взгляд.
   — Сколько же во всем этом иронии, если только «ирония» тут подходящее слово, — заметила Луиза. — Напоминает эпизод из фильма про диких животных. Львы убивают зебру, а затем являются шакалы и канюки и пользуются добычей. Только на сей раз мистер Тиммз хочет надуть страховую компанию, а мистер Гершвин — прекратить тяжбу.
   — Не очень-то лестно для рода человеческого. Луиза все еще казалась задумчивой.
   — Держу пари, вы лично знакомы с этим секретарем суда. Угадала? Позвони ему я, меня бы несколько раз отфутболили от одного служащего к другому, а самый последний заявил бы, что не может разглашать информацию. — В голосе Луизы появились возмущенные нотки. — Ох уж эти вездесущие бывшие однокашники и сослуживцы! Ну, признавайтесь, знакомы вы с ним или нет?
   — Признаюсь, — сдался Липхорн. — Но ведь в нашем безлюдном краю мир особенно тесен. Проработали бы с мое в полиции, так знали бы чуть не каждого, кто так или иначе связан с защитой правопорядка.
   — Пожалуй, — сказала Луиза. — Значит, он ответил, что пойдет наведет для вас справки?
   — По-моему, просто нажал на нужные клавиши, и на экране его компьютера выскочило: Джори, Эверетт. Истец. И список фигурирующих под его именем исковых заявлений. Секретарь сообщил, что среди прочих Джори преследовал по суду и нашего мистера Тиммза. Обвинил его, что тот нарушает права соседей-арендаторов, без положенного разрешения используя под аэродром государственную землю.
   — Однако. Очень мило. Представитель Министерства обороны назвал бы это сопутствующим разрушением.
   — В данном случае — сопутствующей выгодой, — отозвался Липхорн.
   — Но как быть с предсмертной запиской?