- Я хочу вас проинформировать, что мое ясновидение продолжает
действовать и до сих пор. Я пришла к выводу, что записная книжка Тадеуша
не является единственным его достоянием и что он должен был иметь еще
какие-то материалы и где-то их скрывать.
- Очень интересно, - ядовито сказал прокурор, когда я остановилась
для того, чтобы набрать воздуха.
Я полностью проигнорировала его замечание.
- И я стала размышлять; где? И в процессе этого размышления я
оказалась в квартире покойного, которую хорошо знаю, потому что была там
когда-то...
Не слишком вдаваясь в разграничение фантазии и действительности, я
рассказала им о моем драматическом видении, оборвавшемся вместе с криком
Алиции, после чего замолчала.
Представители власти сидели неподвижно с очень странным выражением на
лицах, и я подумала, что они, по-видимому, считают меня не совсем
нормальной, но мне было уже все равно.
- Да... - медленно проговорил капитан. - И можно узнать, откуда вы
все это знаете?
- По-моему, во вступительной части моего рассказа я достаточно ясно
об этом сказала, - холодно ответила я, и внезапно все внутри у меня
перевернулось. Я поняла смысл этого вопроса! - Боже милостивый! -
закричала я, срываясь с места. - Не хотите же вы сказать, что все это
правда?!
- Да нет, что вы! - немедленно сказал прокурор, делая какое-то резкое
движение. - Это все только ваше воображение? Я вас правильно понял?
- Да, - тихо сказала я, садясь обратно. - Боже мой, я надеюсь, что
это все только мое воображение!..
- Да; разумеется, большое спасибо, - поспешно сказал капитан. - Вы
еще что-то хотите нам сказать?
Я была уже не в состоянии разговаривать, поэтому только покачала
головой. Потом я догадалась, что они ждут, когда я уйду. И я ушла,
проклиная идиотского дьявола последними словами.
Унылая атмосфера в бюро сохранялась до ухода Витека. Представители
права покинули мастерскую еще раньше, почти сразу же после моего к ним
визита.
Кто первый вынул первую поллитровку, не имею понятия. Не знаю также,
кто решил, что поминки должны пройти именно в этот день. Возможно, этому
способствовало общее унылое настроение. Во всяком случае, в наш отдел
неожиданно заглянул Стефан.
- Ну, чего ждете? - буркнул он. - Там уже летят тосты. Пошли, за
здоровье покойника!..
Угощение состояло из французской булки, килограмма сальтисона и
огромного количества водки. Кофе в нашей мастерской было всегда. Несколько
человек должны были уйти, но большинство осталось. После первого выпитого
литра нам все еще было грустно, и все трезво и рассудительно обсуждали
ситуацию, мешая в одну кучу будущий упадок мастерской и подозрения,
касающиеся Ядвиги. После второго литра мы стали приходить к выводу, что
жить, собственно, можно везде, работать тоже, и нам не остается ничего
другого, как только интенсивно наслаждаться жизнью, а после третьего -
настроение изменилось уже радикально.
Кто-то включил радио, которое как раз передавало танцевальную музыку.
Одновременно Влодек принялся играть на губной гармошке, сначала протяжно,
а потом все более и более отрывисто. Водка лилась рекой, перемешиваясь с
кофе, Лешек бросился танцевать с криком:
- Живем лишь раз! Братья и сестры, мы танцуем на вулкане!
В этот момент я должна была выйти из комнаты, потому что услышала
телефонный звонок. Я была, пожалуй, самая трезвая из всех, так как не
могла много пить по причине сердечного недомогания, о чем страшно
сожалела. Но я без труда поддерживала царящую здесь атмосферу.
На другом конце провода оказался Витек, у которого была
очаровательная привычка проверять, что делается в мастерской во
внеслужебное время. С огромным трудом я убедила его, что здесь остались
несколько человек, которые трудятся в поте лица. Когда я вернулась в
комнату, поминки были уже в разгаре.
Лешек дикими скачками носился по комнате, ударяясь о столы и шкафы,
это должно было означать, что он танцует чарльстон.
- Уберите это! - вопил он. - Заберите эту мебель! Для меня нет
никаких преград! Я орел!
Почему звуки чарльстона превратили его именно в орла, было совершенно
неясно, тем более, что в его облике эта метаморфоза никак не проявлялась
Моника и Веслав танцевали твист, причем Веслав умел его танцевать, а
Моника - нет. Лешек внезапно изменил свое амплуа и заявил, что теперь он -
умирающий лебедь, причем его странные выкрутасы тоже несколько изменяли
характер. С очаровательными телодвижениями он выплыл в коридор и проплыл
по нему аж до комнаты Ирены, где замер, распластавшись на стуле, издавая
время от времени какой-то жуткий скрежет, который должен был изображать
лебединое пение.
Влодек сидел на шкафу с чертежами и, не обращая внимания на
конкуренцию Польского радио, ужасно играл на губной гармошке оберек
[польский народный танец]. Алиция, будучи сильно навеселе, требовала,
чтобы он сыграл польку, потому что она должна ее станцевать. Я
присоединилась к ней, но Влодек запротестовал, между одним и другим звуком
объясняя нам, что в губной гармошке нет какой-то тональности, необходимой
ему для того, чтобы сыграть польку. Это объяснение нас не удовлетворило.
- Играй польку, а то я разобью тебе башку, - пригрозила я, беря в
руки чашку с остатками кофе.
Влодек продолжал играть оберек, делая вид, что не слышит, поэтому я
почувствовала себя вынужденной выполнить свою угрозу и выплеснула на него
остатки кофе, добавив еще воды из вазочки с цветами.
- Мегера! - оскорбленно сказал Влодек, слегка отряхнулся от кофейной
гущи и продолжал играть оберек.
Алиция смотрела на все это с большим интересом.
- Раз она вылила, тогда и я! - заявила она решительно, взяла со стола
большую вазу с цветами и выплеснула все ее содержимое на Влодека. Музыкант
обиделся, слез со шкафа и выбросил губную гармошку в окно.
Стефан стоял около другого шкафа с чертежами и, бормоча какие-то
проклятия, выковыривал из сальтисона кусочки языка, с отвращением бросая
за спину все остальное. Анка с Анджеем и Моника с Веславом упорно
танцевали твист подо все, что звучало из радиоприемника. Алиция решила
отказаться от польки, вытащила Каспера в коридор, и они оба ринулись в
направлении входной двери, рыча мазурку страшными голосами. Рышард, до сих
пор меланхолично сидевший около стола, внезапно очнулся, как будто услышал
звонок будильника, вытащил меня из комнаты, и мы последовали их примеру.
Мы влетели в комнату Ирены в тот момент, когда первая пара уже
поворачивала от двери. Одновременно умирающий лебедь, то есть Лешек,
сорвался со стула, на котором испускал дух, и оказался в самом центре
сумасшедшей мазурки. Совершенно ошеломленный, он хотел попятиться, но
получил удар со стороны Рышарда, упал на Алицию с Каспером, и вся компания
повалилась на столик Ирены. Маленький, легкий столик, стоящий на тонких
изящных ножках и имеющий ящики только с одной стороны, не выдержал такого
удара, затрещал, заскрежетал и рухнул.
Это произвело такой шум, что в комнату Ирены немедленно сбежался
весь развеселившийся персонал мастерской. Живописная группа издавая
радостные стоны, поднималась с пола, на котором остался только Лешек и
стол с разбитым стеклом и выломанной ногой. Было видно, что этот столик,
несмотря на свой изящный и легкомысленный вид, был сработан прочно, потому
что ничего больше не отвалилось, не открылся ни один замок, ящики остались
на своих местах, и только откуда-то из середины вылетел на пол какой-то
ключ.
Не далее как два дня назад получил широкую известность вопрос о
таинственном запирании конференц-зала, потом долго были разбирательства с
ключом от двери кабинета, и после этих двух дней ключ для нас стал не
только огромной сенсацией, но как бы и символом преступления.
Поэтому ничего странного не было в том, что все теперь замерли,
утихли и онемели, вглядываясь в хорошо известный нам ключ, который вылетел
из запертого стола Ирены. Неизвестно, сколько времени пребывали бы мы в
состоянии живой картины, если бы входная дверь внезапно не открылась и в
ней не появился капитан.
Он остановился и тоже застыл, пораженный, по всей вероятности,
странной картиной, которая предстала перед его глазами. Он открыл было
рот, но слова замерли у него на губах. Он посмотрел поочередно на всех
нас, на Лешека, а затем на лежащий посреди пола ключ.
- Сокол! - внезапно сказал Лешек, у которого в голове, видимо, все
по-прежнему перемешивалось с орнитологией.
Вырванный из оцепенения, капитан подошел к ключу, вынул из кармана
носовой платок и с его помощью, не касаясь пальцами, осторожно, поднял
ключ с пола.
- Откуда он взялся? - резко спросил он.
- Его прислало провидение! - очаровательно ответил Лешек и наконец
поднялся на нетвердые ноги.
- Он вылетел из стола? - с живым интересом спросил Веслав, глядя на
меня.
- А может быть, у кого-то из кармана? - неуверенно предположила
Моника.
- Итак? - повторил капитан так же резко, как до этого. - Что здесь
было? Что здесь вообще происходит, хотел бы я знать?
- Поминки, - любезно объяснила ему Алиция. - Мы справляли поминки...
Капитан смотрел на нас взглядом, полным страшной тоски. Он немного
поколебался, видимо раздумывая, можно ли что-то выяснить у такого
количества пьяных. Но в то же время трудно было не предположить, что после
протрезвления никто ни о чем не будет помнить.
- Прошу не двигаться, - приказал он, вошел в кабинет, оставив за
собой широко открытую дверь, и, не спуская с нас взгляда, поднял
телефонную трубку. Аппарат Ирены лежал на полу в виде мелких осколков.
Капитан вызвал подкрепление и вернулся. Он внимательно присмотрелся к
послушно старающимся держаться неподвижно участникам поминок и повернулся
ко мне.
- Вы тоже пьяны?
- Нет, - с сожалением ответила я. - После употребления алкоголя мне
бывает нехорошо. Боюсь, что сейчас я совершенно трезвая.
- Слава Богу, - буркнул он, потом тяжело вздохнул и добавил: - Прошу
вас рассказать, что тут произошло.
- Мы танцевали мазурку в две пары. Лешек умирал на стуле и ожил в
самый неподходящий момент, в связи с чем все повалились друг на друга и на
столик. Результат вы видите.
- Что это за ключ и откуда он тут взялся?
- По всей вероятности, это ключ от какой-то из внутренних дверей, вы
же знаете наши замки...
В заботливо оборудованной когда-то первым директором мастерской все
было оригинально. Лампы, сделанные на заказ во Вроцлаве, специально для
нас спроектированная мебель, электрическое освещение и, разумеется,
необычные замки. У ключей от этих замков часть с зубчиками была не
плоской, а треугольной, а та часть, за которую держат, была не круглой с
дыркой посредине, а восьмиугольной и тоже плоской. Все было не так, как
везде, поэтому не было и сомнений, для чего предназначался этот ключ.
- Откуда он сейчас взялся, я не могу объяснить... - продолжала я. -
Есть только две возможности: или вылетел из этого стола, или у кого-то из
кармана. Сомневаюсь, что он мог находиться в телефонном аппарате.
- А если из кармана, то у кого?
Я посмотрела на сослуживцев.
- Здесь валялись пять человек, остальные прибежали позже. Алиция,
Рышард, Каспер, Лешек и я.
Взгляд капитана скользнул по нашим лицам и остановился на Рышарде. Ну
да, выводы из расследований должны были быть такими же, как и у меня.
Каспер отпадает, из потенциальных владельцев ключа остался только
Рышард...
Рышард, до сих пор стоявший спокойно, внезапно начал рыться в
карманах и вытянул оттуда связку ключей. Он их все осмотрел и спрятал
назад.
- Ни одного ключа у меня не было, - заявил он решительно и без
всякого смысла, вопреки только что произведенной демонстрации.
- Хорошо, хорошо, - ответил капитан немного нетерпеливо. - Прошу всех
вернуться в комнату. Здесь нельзя ничего трогать.
- А в чем дело? - гневно закричала Моника. - Вы уже забрали Ядвигу, и
вам все еще мало? Вы что, предполагаете, будто его душили сразу пять
человек?
- Нет, нам вполне достаточно одного. Прошу всех вернуться в комнату!
Через пятнадцать минут здесь уже находилась вся техническая группа и
прокурор, а запертые в комнате сотрудники мастерской приканчивали остатки
алкоголя.
Через какое-то время меня вызвали в приемную. Около разбитого стола
Ирены стояли несколько обеспокоенных человек. Стол был уже распотрошен,
ящики вынуты, они лежали в куче под стеной, а кипа документов у другой.
Я посмотрела на все это и с ужасом сказала:
- Панове, что вы делаете? Ирена завтра скончается на месте.
- Что вы можете рассказать об этом столе? - решительно спросил
капитан.
- О чем вы говорите? Не понимаю...
- Я прошу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об этом столе.
Откуда он взялся, когда и что с ним происходило... Не знаю, что еще...
Я несколько удивилась, но начала рассказывать историю этого
неодушевленного предмета.
- Он был сделан на заказ. Не знаю когда, наверное, есть какие-то
квитанции. Был спроектирован, как и вся наша мебель, бывшим нашим
директором и Витеком. Он весьма уникален, другого такого же не найти. Речь
шла о том, чтобы он мог быть соединен со столиком для пишущей машинки,
который по этой причине имел только две ножки, а не четыре. Когда он
сложен и отцеплен, то лежит вон на том шкафу, потому что здесь очень
тесно. Сзади у этого стола есть петли именно для этого соединения, вот
здесь, видите? Наверху лежало стекло. Ирена запирала его очень
основательно, чтобы у нее ничего не стащили. Не знаю, кто его делал,
наверное, какая-то мебельная фабрика. Витек наверняка знал...
- Это все?
- Ничего больше я вспомнить не могу.
- Откуда мог вылететь этот ключ? Как вы думаете? Из ящика?
- Если они заперты, то это исключено. У них была такая планка... ведь
вы сами видите? После запирания в них не оставалось щелей, в чем мы не раз
убеждались. Невозможно было даже поднять замок.
- Нам тоже так показалось. И тем не менее, откуда?
- Вот уж не знаю.
- Надо разобрать его на составные части, - хмуро сказал прокурор.
Я подумала, что, может, это и лучше, потому что отсутствие стола в
этом случае можно будет свалить на следственные власти, и нам удастся уйти
живыми и-з рук Ирены. Я с интересом приглядывалась к акции по уничтожению
нашего имущества, проводимой очень осторожно и методично.
Это продолжалось не слишком долго. Сразу после снятия верхней крышки
открылось что-то странное, на что дилетант даже не обратил бы внимания. А
я обратила, по той простой причине, что неоднократно собственноручно
накладывала эту часть, служащую столиком для машинки. Под крышкой стола
было углубление, в которое вставлялась крышка столика, и там должно было
быть достаточно места, чтобы всем этим маневрировать. Места было даже
слишком достаточно.
Когда он просто стоял, в нормальном состоянии с крышкой наверху, это
было совершенно незаметно. Но теперь можно было заметить, что между
крышкой и доской с углублением находилось место, в которое можно было
всунуть плоский ключ. Разумеется, в тот момент, когда весь стол рухнул,
ключ имел полное право вылететь.
Да, если ключа не было в кармане ни у кого из нас, то это было
единственное место, в котором он мог находиться! Я подумала, что через
минуту, наверное, сойду с ума, потому что человек, который лучше всех
знает этот стол и мог таким образом его использовать, была Ирена. Откуда
тут взялась Ирена, которая с самого начала имела алиби?
- Дактилоскопия, - тихо проворчал капитан прокурору. - Хоть раз мы
получили ключ, с которого, может быть, удастся что-то снять.
- Если он держал его за этот плоский конец, - с сомнением проговорил
прокурор, - а если иначе...
- Должен был так держать, вот посмотрите... Только так мог его
всунуть... Нет, думаю, нам удастся это сделать, подождем результатов.
Внезапно они вспомнили обо мне.
- У нас к вам, собственно, есть совсем другое дело. Может быть,
пройдем в конференц-зал...
- А откуда вы здесь появились в такое время? - с интересом спросила я
капитана. - Ведь вас здесь уже не было?
- Из-за вас. Мы звонили вам сначала домой, а потом сюда. Кто-то
сказал, что вы здесь, но не хотел позвать вас к телефону.
- Да, скорей всего, вы попали не на самого трезвого человека.
В конференц-зале они какое-то время наблюдали за мной какими-то
особенными взглядами. Я снова почувствовала легкое беспокойство.
- Может быть, вы, наконец, скажете нам правду? Как вам пришла в
голову мысль о тайнике в квартире жертвы?
Я почувствовала гораздо большее беспокойство.
- Клянусь вам, что я сказала правду. Я вообразила это себе. Думаю,
что в тех видениях, в которых я вам признаюсь (я уже почти начинаю
чувствовать отвращение к ним), я принимала подсознательно во внимание
профессию Тадеуша. И сама я более-менее знакома с санитарным
оборудованием. Это была единственная возможность. Умоляю вас, скажите ради
Бога, неужели и это совпало?!
- Совпало, - холодно ответил капитан. - Ничего подобного у меня еще в
жизни не случалось, ведь это совершенный абсурд! Но совпало с одной
разницей: не было там никакой коробочки из-под какао, просто пластиковый
пакет.
- И что?.. - спросила я замирающим голосом.
- И теперь у нас уже нет никаких сомнений, но сначала мы хотели бы
выяснить некоторые подробности. Кто получил первую награду на вашем
внутреннем конкурсе красоты для мужчин?
Разных вопросов я могла ожидать, но только не такого! Я ошеломленно
смотрела на них, пытаясь собраться с мыслями.
- Сейчас, - в отчаянии сказала я. - Панове, имейте жалость! Я
понимаю, что иногда я была для вас невыносима, но ваша месть несоразмерна!
Что это значит?
- Я спрашиваю, кто получил первую награду в конкурсе красоты? Это,
по-моему, звучит понятно?
- Марек, - все еще ошеломленно ответила я. - Но какое это имеет
отношение?!
- Да так, ерунда. Вам знакома эта подпись?
Они вынули откуда-то и показали мне фрагмент письма, на котором
виднелась неразборчивая каракуля. Я замерла, глядя на него, и у меня
перехватило дыхание.
- Да, - тихо ответила я через минуту.
- Может быту вы знаете, кому она принадлежит?
- Неважно, - так же тихо ответила я. - Этого человека нет в Польше,
прошло уже полгода...
- В таком случае, может быть, имеет значение, с кем он переписывался?
- Со мной...
- Мы так и предполагали. Разумеется, на основе ясновидения. В такой
же степени, в какой ясновидением являются ваши озарения, касающиеся
тайников в квартирах ваших покойных сослуживцев...
Бомба разорвалась. Молния ударила прямо в меня. Следственные власти
совершили супероткрытие. Я была сообщницей Тадеуша и отдала ему это
письмо, чтобы он мог шантажировать невинную жертву. Поэтому я предвидела
его смерть, поэтому знала о тайнике... Интересно, что еще я сделала? Уж не
убила ли его?
Прокурор для меня потерян. Даже вся преисподняя, полная
наиспособнейших дьяволов, ничем мне уже не поможет. Как я могу им хоть
что-нибудь доказать?!
- Безнадежно, - сказала я, подавленная до последней степени. - У меня
есть только один-единственный свидетель. Может быть, Ирена еще помнит,
что около Нового года исчезло адресованное мне письмо?
- Вы знаете об афере, описанной в этом письме?
- Не знаю. Знаю. Нет, не так. Более-менее что-то знаю, но мало. Не
знаю, что описано в этом письме, потому что никогда его не читала.
- Вы, надеюсь, знаете, что сокрытие сведений о преступнике тоже
является преступлением?
- Ну так отдайте меня под суд! Только перед этим скажите, кто, черт
побери, этот преступник?
Внезапно из центральной комнаты донеслись испуганные крики и какой-то
грохот. Капитан в бешенстве сорвался с места и выскочил из конференц-зала.
Прокурор, до этого смотревший в окно, резко повернулся ко мне.
- Прошу вас, скажите, наконец, правду!..
- Я сказала правду. Даю вам честное слово. Спросите у Ирены, ну я не
знаю, сделайте что-нибудь! Это чушь собачья насчет укрывания преступника,
я не хочу, чтобы вы предполагали нечто подобное! Вы считаете меня его
сообщницей? Это полная глупость!..
- Разве вы не понимаете, что все указывает именно на это? Что вы
только притворяетесь?
- Чушь! - отчаянно крикнула я. - Если бы все было так, я всего этого
не говорила бы! Сидела бы тихо!..
Капитан вернулся еще более разгневанный. Совершенно игнорируя меня,
они собрались и поспешно ушли. Я осталась сидеть, всеми силами стараясь
найти какие-то ужасные слова, которыми смогла бы навек проклясть
ненавистное воображение...
Поздним вечером позвонил прокурор.
- Прошу прощения... - только и сказал он. - Вы должны меня
извинить...
Первыми на работу пришли Влодек и Стефан и совместно с пани Глебовой
уничтожили следы вчерашних поминок. Остальные подтягивались постепенно,
мучимые жуткой головной болью после вечернего пьянства. Каспер не пришел
вообще, не было также Витека, что все восприняли с глубоким облегчением.
Нам было совершенно достаточно ужасного скандала, который устроил Збышек,
успевший увидеть остатки вчерашнего пиршества. Ирена ни слова не сказала
относительно стола, но производила впечатление чем-то взволнованной и
подавленной.
Следственные власти появились около полудня и потребовали собрать
весь персонал в одном помещении.
- Что будет, господи! - стонал Лешек, все время держась руками за
голову. - Пусть они от меня сегодня не требуют слишком много!..
- Прошу вашего внимания! - сказал капитан, когда мы все уже
разместились в центральной комнате. - Я чувствую себя обязанным сообщить
вам определенную информацию. Это не совсем согласуется с нормальным ходом
расследования, но мы приняли во внимание, что это дело создает
определенные служебные проблемы, несомненно для всех важные.
- Не понимаю, о чем он говорит, - недовольно проворчала Моника. -
Совсем как Витек. Пусть выражается ясней.
- Сейчас скажу ясней, - ответил капитан, до которого донеслось ее
ворчание. - Пани Ядвига освобождена. Задержан же руководитель вашей
мастерской, который, после тщательного расследования, оказался
преступником. Это все, благодарю вас.
Наступило долгое молчание. Отупевший персонал вытаращенными глазами
смотрел на дверь, за которой исчез представитель власти. Потом тишина
взорвалась диким шумом!
- Он сошел с ума! Сошел с ума!!! - ревел Стефан. - Угробил
мастерскую!!!
- Но это невозможно, зачем он это сделал?! Скажите мне, зачем?! -
раздраженно спрашивала Моника, хватая всех по очереди за рукав и
безуспешно добиваясь ответа.
Алиция, издавая какие-то радостные звуки, скакала по комнате. Влодек,
смертельно бледный, старался ее задержать, выкрикивая какие-то упреки по
ее адресу. Лешек со стоном раскачивался на стуле.
- ...преступником... - бормотал он. - Руководитель мастерской -
преступником...
- Это невозможно, - ошеломленно сказал Януш. - Неужели это правда?
Невозможно!
- Но как они узнали? - заинтересованно допытывался Веслав. - Как они
узнали; как пришли к этому?
Я пошла к Ирене, сидящей около маленького столика.
- Пани Ирена, они были вчера у вас!
- Были, - жестко ответила Ирена. - Я всегда говорю правду, - и
внезапно начала горько плакать. - Такой стыд, пани Иоанна, такой стыд!..
Руководитель мастерской! Директор!
Веслав первый, а за ним и все остальные вдруг вспомнили, что здесь
присутствую я. Автор представления! Тесным кольцом они обступили нас, меня
и плачущую Ирену, категорически требуя объяснений.
- Отстаньте от меня! - в бешенстве заорала я. - Я знаю столько же,
сколько и вы! Нет, больше! Знаю, что была сообщницей Тадеуша, убийцы и еще
нескольких других чудовищ! Идите все, к черту!
- Почему вы плачете, пани Ирена?! Вы знали?.. Иоанна, скажите же
что-нибудь не будьте свиньей!
- Скажи правду, в чем там дело? - усиленно допытывался Януш. -
Иранский конкурс?..
Я кивнула головой.
- Марек им рассказал. Марек знал. Тадеуш тоже...
В этот момент я вспомнила, что ведь это пропавшее письмо ко мне
тайна, что никто об этом не должен даже догадываться, что я уже сама не
знаю, что могу здесь объяснить, а чего нет, и поэтому снова прицепилась к
Ирене.
- Пани Ирена, они уже раньше догадались, а вы им подтвердили! О чем
они вас спрашивали?
Ирена, все еще плача, начала рассказывать о вчерашнем вечернем
допросе, к счастью, настолько хаотично, что понять можно было не все.
- Сначала о вас, вы знаете, я тогда так огорчилась!.. Когда это
письмо исчезло... Пришли вечером, очень поздно... Потом сказали мне, что
все уже знают, и тогда я должна была им сказать, что вспомнила, когда вы
прошли мимо меня два раза в одну сторону... Он тоже прошел, и я совершенно
об этом забыла...
- После того как убил? Он должен был слышать те голоса...
- Должен был слышать! - гневно заявил Збышек. - Теперь уж нечего
скрывать. Он ведь сидел вместе со мной!
С огромным трудом, при помощи плачущей Ирены, мы смогли разобраться
в действиях Витека в эти решающие минуты. Я принесла из отдела наш график
отсутствия.
Витек и Збышек сидели в кабинете, а из конференц-зала доносились
голоса Тадеуша и умоляющей его Ядвиги. Витек вышел первыми Збышек за ним,
через минуту Витек вернулся. По-видимому, тогда он принес с собой дырокол.
Ирена, заглянув в кабинет, увидела его за столом. А потом Витек снова
прошел мимо нее, идя в кабинет, хотя несколькими минутами раньше был там и
не выходил.
У потрясенной убийством Ирены в голове все перемешалось, и она
забыла об этом его двойном возвращении. Только когда я прошла мимо нее
аналогичным образом, выйдя из кабинета через конференц-зал, она вспомнила
действовать и до сих пор. Я пришла к выводу, что записная книжка Тадеуша
не является единственным его достоянием и что он должен был иметь еще
какие-то материалы и где-то их скрывать.
- Очень интересно, - ядовито сказал прокурор, когда я остановилась
для того, чтобы набрать воздуха.
Я полностью проигнорировала его замечание.
- И я стала размышлять; где? И в процессе этого размышления я
оказалась в квартире покойного, которую хорошо знаю, потому что была там
когда-то...
Не слишком вдаваясь в разграничение фантазии и действительности, я
рассказала им о моем драматическом видении, оборвавшемся вместе с криком
Алиции, после чего замолчала.
Представители власти сидели неподвижно с очень странным выражением на
лицах, и я подумала, что они, по-видимому, считают меня не совсем
нормальной, но мне было уже все равно.
- Да... - медленно проговорил капитан. - И можно узнать, откуда вы
все это знаете?
- По-моему, во вступительной части моего рассказа я достаточно ясно
об этом сказала, - холодно ответила я, и внезапно все внутри у меня
перевернулось. Я поняла смысл этого вопроса! - Боже милостивый! -
закричала я, срываясь с места. - Не хотите же вы сказать, что все это
правда?!
- Да нет, что вы! - немедленно сказал прокурор, делая какое-то резкое
движение. - Это все только ваше воображение? Я вас правильно понял?
- Да, - тихо сказала я, садясь обратно. - Боже мой, я надеюсь, что
это все только мое воображение!..
- Да; разумеется, большое спасибо, - поспешно сказал капитан. - Вы
еще что-то хотите нам сказать?
Я была уже не в состоянии разговаривать, поэтому только покачала
головой. Потом я догадалась, что они ждут, когда я уйду. И я ушла,
проклиная идиотского дьявола последними словами.
Унылая атмосфера в бюро сохранялась до ухода Витека. Представители
права покинули мастерскую еще раньше, почти сразу же после моего к ним
визита.
Кто первый вынул первую поллитровку, не имею понятия. Не знаю также,
кто решил, что поминки должны пройти именно в этот день. Возможно, этому
способствовало общее унылое настроение. Во всяком случае, в наш отдел
неожиданно заглянул Стефан.
- Ну, чего ждете? - буркнул он. - Там уже летят тосты. Пошли, за
здоровье покойника!..
Угощение состояло из французской булки, килограмма сальтисона и
огромного количества водки. Кофе в нашей мастерской было всегда. Несколько
человек должны были уйти, но большинство осталось. После первого выпитого
литра нам все еще было грустно, и все трезво и рассудительно обсуждали
ситуацию, мешая в одну кучу будущий упадок мастерской и подозрения,
касающиеся Ядвиги. После второго литра мы стали приходить к выводу, что
жить, собственно, можно везде, работать тоже, и нам не остается ничего
другого, как только интенсивно наслаждаться жизнью, а после третьего -
настроение изменилось уже радикально.
Кто-то включил радио, которое как раз передавало танцевальную музыку.
Одновременно Влодек принялся играть на губной гармошке, сначала протяжно,
а потом все более и более отрывисто. Водка лилась рекой, перемешиваясь с
кофе, Лешек бросился танцевать с криком:
- Живем лишь раз! Братья и сестры, мы танцуем на вулкане!
В этот момент я должна была выйти из комнаты, потому что услышала
телефонный звонок. Я была, пожалуй, самая трезвая из всех, так как не
могла много пить по причине сердечного недомогания, о чем страшно
сожалела. Но я без труда поддерживала царящую здесь атмосферу.
На другом конце провода оказался Витек, у которого была
очаровательная привычка проверять, что делается в мастерской во
внеслужебное время. С огромным трудом я убедила его, что здесь остались
несколько человек, которые трудятся в поте лица. Когда я вернулась в
комнату, поминки были уже в разгаре.
Лешек дикими скачками носился по комнате, ударяясь о столы и шкафы,
это должно было означать, что он танцует чарльстон.
- Уберите это! - вопил он. - Заберите эту мебель! Для меня нет
никаких преград! Я орел!
Почему звуки чарльстона превратили его именно в орла, было совершенно
неясно, тем более, что в его облике эта метаморфоза никак не проявлялась
Моника и Веслав танцевали твист, причем Веслав умел его танцевать, а
Моника - нет. Лешек внезапно изменил свое амплуа и заявил, что теперь он -
умирающий лебедь, причем его странные выкрутасы тоже несколько изменяли
характер. С очаровательными телодвижениями он выплыл в коридор и проплыл
по нему аж до комнаты Ирены, где замер, распластавшись на стуле, издавая
время от времени какой-то жуткий скрежет, который должен был изображать
лебединое пение.
Влодек сидел на шкафу с чертежами и, не обращая внимания на
конкуренцию Польского радио, ужасно играл на губной гармошке оберек
[польский народный танец]. Алиция, будучи сильно навеселе, требовала,
чтобы он сыграл польку, потому что она должна ее станцевать. Я
присоединилась к ней, но Влодек запротестовал, между одним и другим звуком
объясняя нам, что в губной гармошке нет какой-то тональности, необходимой
ему для того, чтобы сыграть польку. Это объяснение нас не удовлетворило.
- Играй польку, а то я разобью тебе башку, - пригрозила я, беря в
руки чашку с остатками кофе.
Влодек продолжал играть оберек, делая вид, что не слышит, поэтому я
почувствовала себя вынужденной выполнить свою угрозу и выплеснула на него
остатки кофе, добавив еще воды из вазочки с цветами.
- Мегера! - оскорбленно сказал Влодек, слегка отряхнулся от кофейной
гущи и продолжал играть оберек.
Алиция смотрела на все это с большим интересом.
- Раз она вылила, тогда и я! - заявила она решительно, взяла со стола
большую вазу с цветами и выплеснула все ее содержимое на Влодека. Музыкант
обиделся, слез со шкафа и выбросил губную гармошку в окно.
Стефан стоял около другого шкафа с чертежами и, бормоча какие-то
проклятия, выковыривал из сальтисона кусочки языка, с отвращением бросая
за спину все остальное. Анка с Анджеем и Моника с Веславом упорно
танцевали твист подо все, что звучало из радиоприемника. Алиция решила
отказаться от польки, вытащила Каспера в коридор, и они оба ринулись в
направлении входной двери, рыча мазурку страшными голосами. Рышард, до сих
пор меланхолично сидевший около стола, внезапно очнулся, как будто услышал
звонок будильника, вытащил меня из комнаты, и мы последовали их примеру.
Мы влетели в комнату Ирены в тот момент, когда первая пара уже
поворачивала от двери. Одновременно умирающий лебедь, то есть Лешек,
сорвался со стула, на котором испускал дух, и оказался в самом центре
сумасшедшей мазурки. Совершенно ошеломленный, он хотел попятиться, но
получил удар со стороны Рышарда, упал на Алицию с Каспером, и вся компания
повалилась на столик Ирены. Маленький, легкий столик, стоящий на тонких
изящных ножках и имеющий ящики только с одной стороны, не выдержал такого
удара, затрещал, заскрежетал и рухнул.
Это произвело такой шум, что в комнату Ирены немедленно сбежался
весь развеселившийся персонал мастерской. Живописная группа издавая
радостные стоны, поднималась с пола, на котором остался только Лешек и
стол с разбитым стеклом и выломанной ногой. Было видно, что этот столик,
несмотря на свой изящный и легкомысленный вид, был сработан прочно, потому
что ничего больше не отвалилось, не открылся ни один замок, ящики остались
на своих местах, и только откуда-то из середины вылетел на пол какой-то
ключ.
Не далее как два дня назад получил широкую известность вопрос о
таинственном запирании конференц-зала, потом долго были разбирательства с
ключом от двери кабинета, и после этих двух дней ключ для нас стал не
только огромной сенсацией, но как бы и символом преступления.
Поэтому ничего странного не было в том, что все теперь замерли,
утихли и онемели, вглядываясь в хорошо известный нам ключ, который вылетел
из запертого стола Ирены. Неизвестно, сколько времени пребывали бы мы в
состоянии живой картины, если бы входная дверь внезапно не открылась и в
ней не появился капитан.
Он остановился и тоже застыл, пораженный, по всей вероятности,
странной картиной, которая предстала перед его глазами. Он открыл было
рот, но слова замерли у него на губах. Он посмотрел поочередно на всех
нас, на Лешека, а затем на лежащий посреди пола ключ.
- Сокол! - внезапно сказал Лешек, у которого в голове, видимо, все
по-прежнему перемешивалось с орнитологией.
Вырванный из оцепенения, капитан подошел к ключу, вынул из кармана
носовой платок и с его помощью, не касаясь пальцами, осторожно, поднял
ключ с пола.
- Откуда он взялся? - резко спросил он.
- Его прислало провидение! - очаровательно ответил Лешек и наконец
поднялся на нетвердые ноги.
- Он вылетел из стола? - с живым интересом спросил Веслав, глядя на
меня.
- А может быть, у кого-то из кармана? - неуверенно предположила
Моника.
- Итак? - повторил капитан так же резко, как до этого. - Что здесь
было? Что здесь вообще происходит, хотел бы я знать?
- Поминки, - любезно объяснила ему Алиция. - Мы справляли поминки...
Капитан смотрел на нас взглядом, полным страшной тоски. Он немного
поколебался, видимо раздумывая, можно ли что-то выяснить у такого
количества пьяных. Но в то же время трудно было не предположить, что после
протрезвления никто ни о чем не будет помнить.
- Прошу не двигаться, - приказал он, вошел в кабинет, оставив за
собой широко открытую дверь, и, не спуская с нас взгляда, поднял
телефонную трубку. Аппарат Ирены лежал на полу в виде мелких осколков.
Капитан вызвал подкрепление и вернулся. Он внимательно присмотрелся к
послушно старающимся держаться неподвижно участникам поминок и повернулся
ко мне.
- Вы тоже пьяны?
- Нет, - с сожалением ответила я. - После употребления алкоголя мне
бывает нехорошо. Боюсь, что сейчас я совершенно трезвая.
- Слава Богу, - буркнул он, потом тяжело вздохнул и добавил: - Прошу
вас рассказать, что тут произошло.
- Мы танцевали мазурку в две пары. Лешек умирал на стуле и ожил в
самый неподходящий момент, в связи с чем все повалились друг на друга и на
столик. Результат вы видите.
- Что это за ключ и откуда он тут взялся?
- По всей вероятности, это ключ от какой-то из внутренних дверей, вы
же знаете наши замки...
В заботливо оборудованной когда-то первым директором мастерской все
было оригинально. Лампы, сделанные на заказ во Вроцлаве, специально для
нас спроектированная мебель, электрическое освещение и, разумеется,
необычные замки. У ключей от этих замков часть с зубчиками была не
плоской, а треугольной, а та часть, за которую держат, была не круглой с
дыркой посредине, а восьмиугольной и тоже плоской. Все было не так, как
везде, поэтому не было и сомнений, для чего предназначался этот ключ.
- Откуда он сейчас взялся, я не могу объяснить... - продолжала я. -
Есть только две возможности: или вылетел из этого стола, или у кого-то из
кармана. Сомневаюсь, что он мог находиться в телефонном аппарате.
- А если из кармана, то у кого?
Я посмотрела на сослуживцев.
- Здесь валялись пять человек, остальные прибежали позже. Алиция,
Рышард, Каспер, Лешек и я.
Взгляд капитана скользнул по нашим лицам и остановился на Рышарде. Ну
да, выводы из расследований должны были быть такими же, как и у меня.
Каспер отпадает, из потенциальных владельцев ключа остался только
Рышард...
Рышард, до сих пор стоявший спокойно, внезапно начал рыться в
карманах и вытянул оттуда связку ключей. Он их все осмотрел и спрятал
назад.
- Ни одного ключа у меня не было, - заявил он решительно и без
всякого смысла, вопреки только что произведенной демонстрации.
- Хорошо, хорошо, - ответил капитан немного нетерпеливо. - Прошу всех
вернуться в комнату. Здесь нельзя ничего трогать.
- А в чем дело? - гневно закричала Моника. - Вы уже забрали Ядвигу, и
вам все еще мало? Вы что, предполагаете, будто его душили сразу пять
человек?
- Нет, нам вполне достаточно одного. Прошу всех вернуться в комнату!
Через пятнадцать минут здесь уже находилась вся техническая группа и
прокурор, а запертые в комнате сотрудники мастерской приканчивали остатки
алкоголя.
Через какое-то время меня вызвали в приемную. Около разбитого стола
Ирены стояли несколько обеспокоенных человек. Стол был уже распотрошен,
ящики вынуты, они лежали в куче под стеной, а кипа документов у другой.
Я посмотрела на все это и с ужасом сказала:
- Панове, что вы делаете? Ирена завтра скончается на месте.
- Что вы можете рассказать об этом столе? - решительно спросил
капитан.
- О чем вы говорите? Не понимаю...
- Я прошу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об этом столе.
Откуда он взялся, когда и что с ним происходило... Не знаю, что еще...
Я несколько удивилась, но начала рассказывать историю этого
неодушевленного предмета.
- Он был сделан на заказ. Не знаю когда, наверное, есть какие-то
квитанции. Был спроектирован, как и вся наша мебель, бывшим нашим
директором и Витеком. Он весьма уникален, другого такого же не найти. Речь
шла о том, чтобы он мог быть соединен со столиком для пишущей машинки,
который по этой причине имел только две ножки, а не четыре. Когда он
сложен и отцеплен, то лежит вон на том шкафу, потому что здесь очень
тесно. Сзади у этого стола есть петли именно для этого соединения, вот
здесь, видите? Наверху лежало стекло. Ирена запирала его очень
основательно, чтобы у нее ничего не стащили. Не знаю, кто его делал,
наверное, какая-то мебельная фабрика. Витек наверняка знал...
- Это все?
- Ничего больше я вспомнить не могу.
- Откуда мог вылететь этот ключ? Как вы думаете? Из ящика?
- Если они заперты, то это исключено. У них была такая планка... ведь
вы сами видите? После запирания в них не оставалось щелей, в чем мы не раз
убеждались. Невозможно было даже поднять замок.
- Нам тоже так показалось. И тем не менее, откуда?
- Вот уж не знаю.
- Надо разобрать его на составные части, - хмуро сказал прокурор.
Я подумала, что, может, это и лучше, потому что отсутствие стола в
этом случае можно будет свалить на следственные власти, и нам удастся уйти
живыми и-з рук Ирены. Я с интересом приглядывалась к акции по уничтожению
нашего имущества, проводимой очень осторожно и методично.
Это продолжалось не слишком долго. Сразу после снятия верхней крышки
открылось что-то странное, на что дилетант даже не обратил бы внимания. А
я обратила, по той простой причине, что неоднократно собственноручно
накладывала эту часть, служащую столиком для машинки. Под крышкой стола
было углубление, в которое вставлялась крышка столика, и там должно было
быть достаточно места, чтобы всем этим маневрировать. Места было даже
слишком достаточно.
Когда он просто стоял, в нормальном состоянии с крышкой наверху, это
было совершенно незаметно. Но теперь можно было заметить, что между
крышкой и доской с углублением находилось место, в которое можно было
всунуть плоский ключ. Разумеется, в тот момент, когда весь стол рухнул,
ключ имел полное право вылететь.
Да, если ключа не было в кармане ни у кого из нас, то это было
единственное место, в котором он мог находиться! Я подумала, что через
минуту, наверное, сойду с ума, потому что человек, который лучше всех
знает этот стол и мог таким образом его использовать, была Ирена. Откуда
тут взялась Ирена, которая с самого начала имела алиби?
- Дактилоскопия, - тихо проворчал капитан прокурору. - Хоть раз мы
получили ключ, с которого, может быть, удастся что-то снять.
- Если он держал его за этот плоский конец, - с сомнением проговорил
прокурор, - а если иначе...
- Должен был так держать, вот посмотрите... Только так мог его
всунуть... Нет, думаю, нам удастся это сделать, подождем результатов.
Внезапно они вспомнили обо мне.
- У нас к вам, собственно, есть совсем другое дело. Может быть,
пройдем в конференц-зал...
- А откуда вы здесь появились в такое время? - с интересом спросила я
капитана. - Ведь вас здесь уже не было?
- Из-за вас. Мы звонили вам сначала домой, а потом сюда. Кто-то
сказал, что вы здесь, но не хотел позвать вас к телефону.
- Да, скорей всего, вы попали не на самого трезвого человека.
В конференц-зале они какое-то время наблюдали за мной какими-то
особенными взглядами. Я снова почувствовала легкое беспокойство.
- Может быть, вы, наконец, скажете нам правду? Как вам пришла в
голову мысль о тайнике в квартире жертвы?
Я почувствовала гораздо большее беспокойство.
- Клянусь вам, что я сказала правду. Я вообразила это себе. Думаю,
что в тех видениях, в которых я вам признаюсь (я уже почти начинаю
чувствовать отвращение к ним), я принимала подсознательно во внимание
профессию Тадеуша. И сама я более-менее знакома с санитарным
оборудованием. Это была единственная возможность. Умоляю вас, скажите ради
Бога, неужели и это совпало?!
- Совпало, - холодно ответил капитан. - Ничего подобного у меня еще в
жизни не случалось, ведь это совершенный абсурд! Но совпало с одной
разницей: не было там никакой коробочки из-под какао, просто пластиковый
пакет.
- И что?.. - спросила я замирающим голосом.
- И теперь у нас уже нет никаких сомнений, но сначала мы хотели бы
выяснить некоторые подробности. Кто получил первую награду на вашем
внутреннем конкурсе красоты для мужчин?
Разных вопросов я могла ожидать, но только не такого! Я ошеломленно
смотрела на них, пытаясь собраться с мыслями.
- Сейчас, - в отчаянии сказала я. - Панове, имейте жалость! Я
понимаю, что иногда я была для вас невыносима, но ваша месть несоразмерна!
Что это значит?
- Я спрашиваю, кто получил первую награду в конкурсе красоты? Это,
по-моему, звучит понятно?
- Марек, - все еще ошеломленно ответила я. - Но какое это имеет
отношение?!
- Да так, ерунда. Вам знакома эта подпись?
Они вынули откуда-то и показали мне фрагмент письма, на котором
виднелась неразборчивая каракуля. Я замерла, глядя на него, и у меня
перехватило дыхание.
- Да, - тихо ответила я через минуту.
- Может быту вы знаете, кому она принадлежит?
- Неважно, - так же тихо ответила я. - Этого человека нет в Польше,
прошло уже полгода...
- В таком случае, может быть, имеет значение, с кем он переписывался?
- Со мной...
- Мы так и предполагали. Разумеется, на основе ясновидения. В такой
же степени, в какой ясновидением являются ваши озарения, касающиеся
тайников в квартирах ваших покойных сослуживцев...
Бомба разорвалась. Молния ударила прямо в меня. Следственные власти
совершили супероткрытие. Я была сообщницей Тадеуша и отдала ему это
письмо, чтобы он мог шантажировать невинную жертву. Поэтому я предвидела
его смерть, поэтому знала о тайнике... Интересно, что еще я сделала? Уж не
убила ли его?
Прокурор для меня потерян. Даже вся преисподняя, полная
наиспособнейших дьяволов, ничем мне уже не поможет. Как я могу им хоть
что-нибудь доказать?!
- Безнадежно, - сказала я, подавленная до последней степени. - У меня
есть только один-единственный свидетель. Может быть, Ирена еще помнит,
что около Нового года исчезло адресованное мне письмо?
- Вы знаете об афере, описанной в этом письме?
- Не знаю. Знаю. Нет, не так. Более-менее что-то знаю, но мало. Не
знаю, что описано в этом письме, потому что никогда его не читала.
- Вы, надеюсь, знаете, что сокрытие сведений о преступнике тоже
является преступлением?
- Ну так отдайте меня под суд! Только перед этим скажите, кто, черт
побери, этот преступник?
Внезапно из центральной комнаты донеслись испуганные крики и какой-то
грохот. Капитан в бешенстве сорвался с места и выскочил из конференц-зала.
Прокурор, до этого смотревший в окно, резко повернулся ко мне.
- Прошу вас, скажите, наконец, правду!..
- Я сказала правду. Даю вам честное слово. Спросите у Ирены, ну я не
знаю, сделайте что-нибудь! Это чушь собачья насчет укрывания преступника,
я не хочу, чтобы вы предполагали нечто подобное! Вы считаете меня его
сообщницей? Это полная глупость!..
- Разве вы не понимаете, что все указывает именно на это? Что вы
только притворяетесь?
- Чушь! - отчаянно крикнула я. - Если бы все было так, я всего этого
не говорила бы! Сидела бы тихо!..
Капитан вернулся еще более разгневанный. Совершенно игнорируя меня,
они собрались и поспешно ушли. Я осталась сидеть, всеми силами стараясь
найти какие-то ужасные слова, которыми смогла бы навек проклясть
ненавистное воображение...
Поздним вечером позвонил прокурор.
- Прошу прощения... - только и сказал он. - Вы должны меня
извинить...
Первыми на работу пришли Влодек и Стефан и совместно с пани Глебовой
уничтожили следы вчерашних поминок. Остальные подтягивались постепенно,
мучимые жуткой головной болью после вечернего пьянства. Каспер не пришел
вообще, не было также Витека, что все восприняли с глубоким облегчением.
Нам было совершенно достаточно ужасного скандала, который устроил Збышек,
успевший увидеть остатки вчерашнего пиршества. Ирена ни слова не сказала
относительно стола, но производила впечатление чем-то взволнованной и
подавленной.
Следственные власти появились около полудня и потребовали собрать
весь персонал в одном помещении.
- Что будет, господи! - стонал Лешек, все время держась руками за
голову. - Пусть они от меня сегодня не требуют слишком много!..
- Прошу вашего внимания! - сказал капитан, когда мы все уже
разместились в центральной комнате. - Я чувствую себя обязанным сообщить
вам определенную информацию. Это не совсем согласуется с нормальным ходом
расследования, но мы приняли во внимание, что это дело создает
определенные служебные проблемы, несомненно для всех важные.
- Не понимаю, о чем он говорит, - недовольно проворчала Моника. -
Совсем как Витек. Пусть выражается ясней.
- Сейчас скажу ясней, - ответил капитан, до которого донеслось ее
ворчание. - Пани Ядвига освобождена. Задержан же руководитель вашей
мастерской, который, после тщательного расследования, оказался
преступником. Это все, благодарю вас.
Наступило долгое молчание. Отупевший персонал вытаращенными глазами
смотрел на дверь, за которой исчез представитель власти. Потом тишина
взорвалась диким шумом!
- Он сошел с ума! Сошел с ума!!! - ревел Стефан. - Угробил
мастерскую!!!
- Но это невозможно, зачем он это сделал?! Скажите мне, зачем?! -
раздраженно спрашивала Моника, хватая всех по очереди за рукав и
безуспешно добиваясь ответа.
Алиция, издавая какие-то радостные звуки, скакала по комнате. Влодек,
смертельно бледный, старался ее задержать, выкрикивая какие-то упреки по
ее адресу. Лешек со стоном раскачивался на стуле.
- ...преступником... - бормотал он. - Руководитель мастерской -
преступником...
- Это невозможно, - ошеломленно сказал Януш. - Неужели это правда?
Невозможно!
- Но как они узнали? - заинтересованно допытывался Веслав. - Как они
узнали; как пришли к этому?
Я пошла к Ирене, сидящей около маленького столика.
- Пани Ирена, они были вчера у вас!
- Были, - жестко ответила Ирена. - Я всегда говорю правду, - и
внезапно начала горько плакать. - Такой стыд, пани Иоанна, такой стыд!..
Руководитель мастерской! Директор!
Веслав первый, а за ним и все остальные вдруг вспомнили, что здесь
присутствую я. Автор представления! Тесным кольцом они обступили нас, меня
и плачущую Ирену, категорически требуя объяснений.
- Отстаньте от меня! - в бешенстве заорала я. - Я знаю столько же,
сколько и вы! Нет, больше! Знаю, что была сообщницей Тадеуша, убийцы и еще
нескольких других чудовищ! Идите все, к черту!
- Почему вы плачете, пани Ирена?! Вы знали?.. Иоанна, скажите же
что-нибудь не будьте свиньей!
- Скажи правду, в чем там дело? - усиленно допытывался Януш. -
Иранский конкурс?..
Я кивнула головой.
- Марек им рассказал. Марек знал. Тадеуш тоже...
В этот момент я вспомнила, что ведь это пропавшее письмо ко мне
тайна, что никто об этом не должен даже догадываться, что я уже сама не
знаю, что могу здесь объяснить, а чего нет, и поэтому снова прицепилась к
Ирене.
- Пани Ирена, они уже раньше догадались, а вы им подтвердили! О чем
они вас спрашивали?
Ирена, все еще плача, начала рассказывать о вчерашнем вечернем
допросе, к счастью, настолько хаотично, что понять можно было не все.
- Сначала о вас, вы знаете, я тогда так огорчилась!.. Когда это
письмо исчезло... Пришли вечером, очень поздно... Потом сказали мне, что
все уже знают, и тогда я должна была им сказать, что вспомнила, когда вы
прошли мимо меня два раза в одну сторону... Он тоже прошел, и я совершенно
об этом забыла...
- После того как убил? Он должен был слышать те голоса...
- Должен был слышать! - гневно заявил Збышек. - Теперь уж нечего
скрывать. Он ведь сидел вместе со мной!
С огромным трудом, при помощи плачущей Ирены, мы смогли разобраться
в действиях Витека в эти решающие минуты. Я принесла из отдела наш график
отсутствия.
Витек и Збышек сидели в кабинете, а из конференц-зала доносились
голоса Тадеуша и умоляющей его Ядвиги. Витек вышел первыми Збышек за ним,
через минуту Витек вернулся. По-видимому, тогда он принес с собой дырокол.
Ирена, заглянув в кабинет, увидела его за столом. А потом Витек снова
прошел мимо нее, идя в кабинет, хотя несколькими минутами раньше был там и
не выходил.
У потрясенной убийством Ирены в голове все перемешалось, и она
забыла об этом его двойном возвращении. Только когда я прошла мимо нее
аналогичным образом, выйдя из кабинета через конференц-зал, она вспомнила