Страница:
Итак, следует приступить к осуществлению разработанной мною тактики. Дорога вьётся между скалами, низко лететь они не могли из-за гор, вертолёту надо подняться повыше, чтобы иметь в поле зрения порядочный участок дороги. Коль скоро я выехала за пределы карты, на карте они меня не обнаружат.
Ещё какое-то время я мчалась с опасностью для жизни, больше глядя назад, в небо, чем вперёд, на дорогу. Поняв, что вертолёт вот-вот появится и что больше нельзя рисковать, я выбрала нависающую лад дорогой скалу и спряталась в её густую тень.
В этот самый момент из-за скал выплыл вертолёт, а за ним второй. Видно, у них там паника и смятение, они совсем сдурели, раз ведут себя так глупо. Зачем посылать сразу оба вертолёта? Ведь им придётся одновременно спуститься на заправку, когда кончится бензин.
С оглушительным рёвом пролетели они над моей головой и проследовали дальше, видимо, вдоль дороги. Я немедленно воспользовалась этим и рванулась вперёд с одной мыслью: найти следующую подходящую тень.
Успев проехать два поворота, я опять остановилась под скалой. Вертолёты возвращались, они шли низко, и через минуту их опять скрыли скалы. Установив зеркальце так, чтобы в нем отражалось небо, я двинулась дальше. Ехать теперь было намного легче, видимо, наихудший участок дороги был перед самой резиденцией. А я ещё думала, не лучше ли было ехать ночью! Ночью, не включая фар и мотора!
Я успела проехать довольно большой кусок пороги; к счастью, меня все время со стороны вертолётов прикрывала ехала. Когда шум моторов усилился, я второпях втиснулась в какое-то жутко узкое место и все время думала о том, что зад машины торчит и что придётся выбираться отсюда задом наперёд. Интересно, когда пилоты догадаются подняться повыше? Тогда мне не двинуться с места. И ещё, хотелось бы знать, на сколько времени у них хватит горючего?
Когда вертолёты пролетели вперёд и скрылись из глаз, я задом выехала из укрытия и помчалась дальше. А может, они выискивают в пропасти мои бренные останки?
Не знаю, что они себе думали, но я ехала и ехала, а их все ещё не было слышно. Звук появился внезапно, и тон его стал другим. Я присмотрела себе прекрасную густую тень и удобно в ней разместилась. Видимо, бандиты немного успокоились, поразмыслили и применили другую тактику. Оба вертолёта поднялись очень высоко и принялись кружить надо мной. Печально смотрела я на них и думала, сколько же теперь мне придётся ждать…
Сорок пять минут стояла я и, куря сигарету за сигаретой, старалась представить себя на их месте. Что бы я сделала в таком случае? Пожалуй, я полетела бы как можно дальше вперёд, потому что неизвестно, может, я рекордсменка по вождению машин и успела проехать эту головоломную трассу в рекордный срок. А потом я на одном вертолёте поднялась бы как можно выше, а на втором полетела бы над дорогой как можно ниже. И тут уж никуда не денешься, я должна была бы сама себя найти.
Видимо, они пришли к подобному выводу, так как оба вертолёта полетели вперёд. Теперь вместо шоссе передо мной было такое, что трудно назвать дорогой, скорее всего, это была ослиная тропа. Видимо, это была очень старая дорога, и у неё было то преимущество, что она не шла но мостам и эстакадам, а спускалась в ущелья и вилась по склонам, которые неплохо прикрывали меня от вертолётов.
Я доехала до перекрёстка. Если быть точной, это не был настоящий перекрёсток, просто к моей дороге подошла другая. Если бы я ехала в противоположном направлении, я бы назвала это развилкой. Я не знала, что делать: продолжать ехать вперёд или под углом вернуться назад, — и, подумав, выбрала первое. Наверняка присоединившаяся дорога вела в Паранагуа, а ведь целью моего путешествия была Куритиба.
Появились вертолёты, я спряталась в тень, вертолёты улетели, я продолжила свой путь. В общем, настоящая игра в прятки. При таких темпах я имела шансы добраться до Куритибы месяца через два. Как мне хотелось, чтобы скорее спустились сумерки, а потом наступила романтичная звёздная ночь, и я смогла бы ехать, не включая фар. Но, видно, не суждено мне было испытать это.
Вертолёты надолго застряли где-то впереди, и мне удалось проехать беспрепятственно одиннадцать километров. Потом они пролетели надо мной, я опять переждала их в укрытии, и удалились в направлении резиденции. Меня это несколько удивило, я думала, что у них ещё должен оставаться бензин, ведь в прятки мы играли всего каких-то два с половиной часа. Я продолжала беспрепятственно двигаться вперёд. Теперь дорога шла до ущелью, и на отдельных участках мне удавалось развить головокружительную скорость до пятидесяти километров в час. Но только на отдельных участках. Потом опять пошли повороты. Один, второй… Хорошо, что я притормозила перед третьим, потому что сразу за ним посреди дороги громоздилась куча камней.
Куча — это ещё пустяки. Гораздо хуже было то, что на ней преспокойненько сидели патлатый и толстяк.
Нетрудно было понять, что произошло. Убедившись, что впереди меня нет — дорога шла вниз и, видимо, хорошо просматривалась на большом расстоянии, — бандиты связались по рации с руководством, два вертолёта вернулись домой, а руководство — патлатый и толстяк — прилетели на третьем. Насыпали кучу камней на дороге, спрятали где-нибудь поблизости свой вертолёт, чтобы он не летал и не спугнул меня, и спокойно поджидали. И, как видно, дождались.
Я не сделала попытки задавить их машиной, я вообще ничего не сделала. Я сдалась без сопротивления. Единственное, что я себе позволила, произнести длинную фразу на родном языке, но здесь приводить её не буду.
— Рады видеть вас, мадемуазель, — галантно приветствовал меня патлатый. — Изволили отправиться на экскурсию?
— Ага. Я выехала вам навстречу. Обожаю ездить на автомашине по горным дорогам. Такие живописные окрестности…
— О, да! Вся Бразилия живописна. Но вас наверняка утомила экскурсия и, думаю, вы предпочтёте вернуться домой другим путём.
Тем временем толстяк с глупо-счастливым выражением на лице что-то говорил в микрофон. Через минуту послышался шум вертолёта. Я лихорадочно пыталась придумать что-нибудь, чтобы вернуться в резиденцию на машине — мне хотелось ещё раз проехать по этой дороге и получше запомнить её на всякий случай.
— Я совсем не устала, — пыталась я протестовать. — И охотно продолжила бы экскурсию. Давно мне не доводилось водить такой прекрасной машины до такой прекрасной дороге.
Не удержавшись, патлатый бросил взгляд на внушительную выбоину на самой середине дороги, на краю которой я оставила машину. Да и вся дорога, если можно так выразиться, состояла из таких выбоин вперемежку с каменными глыбами самых разнообразных форм и размеров, так что моему вкусу можно было только удивляться. Но как известно, о вкусах не спорят.
— А может быть, мадемуазель собиралась покинуть нас навсегда? — спросил он с притворным беспокойством. — Ведь такая прекрасная дорога так и манит ехать по ней без конца… А какой утратой было бы это для нас!
— Ещё бы, конечно, утрата, — согласилась я. — Для любого человека моё отсутствие — утрата и большое несчастье. Я прекрасно знаю, насколько ценно моё общество, и я отнюдь не собиралась лишать вас его навсегда. А куда ведёт эта прекрасная дорога?
— Никуда, — ответствовал патлатый. — В горы и бездорожье.
— Ах, я обожаю горы и бездорожье, — попробовала было я продолжить разговор, но в этот момент появился вертолёт. Садиться ему было негде, он повис над нами и спустил верёвочную лестницу.
— Ни за что на свете! — вскричала я при виде её. — Никакая сила не заставит меня подняться по этой верёвке! Только через мой труп!
Не очень логично это прозвучало, но, видимо, достаточно впечатляюще. Вряд ли они были заинтересованы в том, чтобы транспортировать мой труп. Да и живое существо, отчаянно вырывающееся, тоже нелегко поднять по этой лестнице. А по всему было видно, что сопротивляться я намерена отчаянно.
— Вы что, предпочитаете автомашину? — удивился толстяк.
— Предпочитаю! И вообще не против провести в автомашине всю оставшуюся жизнь.
Ещё какое-то время они пытались склонять меня к занятию гимнастикой, но безуспешно. Вот он, желанный предлог отказаться от вертолёта! Понятно, что в случае необходимости я вскарабкалась бы по этой верёвке хоть десять раз, хотя мне это и не доставило бы удовольствия. По-моему, панический страх перед верёвочной лестницей я изобразила достаточно убедительно.
— Ну что ж, садитесь, — отчаявшись, согласился патлатый. — Но вести машину вы не будете. Вы слишком устали, мадемуазель, и немного взволнованы.
Вёл машину толстяк, а мне позволили сесть рядом с ним. Патлатый поместился на заднем сиденье, а над нами летел вертолёт — там, где мог, а где не мог, поднимался повыше. Может, они боялись, что на каком-нибудь опасном повороте я вытолкну толстяка из машины и опять попытаюсь бежать. Интересно, как бы я бежала, задом, что ли, ведь на опасном повороте развернуться невозможно.
Остаток этого, так прекрасно начатого дня я посвятила решению новой проблемы: как испортить вертолёты…
Заключалось это в том, что каждый день минимум по часу я дотошно и скрупулёзно обследовала вертолёты, стоявшие на террасе. Я общупала все, что можно, залезала в кабину и пыталась открутить какие-то гайки, нажимала на кнопки на пульте управления, включала радио и все, что можно было включить. Вместо одного часового при вертолётах теперь постоянно дежурило двое, и они пытались мне всячески помешать. Поначалу мне недвусмысленно давали понять, чтобы я убиралась куда подальше, но я не реагировала на подобные выпады и продолжала с удвоенной энергией ковыряться в механизмах. Применять ко мне насилие им, видимо, было запрещено, поэтому они ограничивались тем, что следовали за мной по пятам и время от времени вежливо, но решительно отбирали у меня очередной винтик.
Вдоволь наиздевавшись над охраной и возбудив в бандитах как можно больше подозрений, я отправлялась отдыхать под пальму с видом на Европу, откуда возвращалась лишь к обеду. Когда я была уверена, что за мной никто не следит, тайком пробиралась к бухте, где по-прежнему стояла яхта. Я узнала, что на яхте есть рулевая рубка, а в ней — удобное кресло за рулём, или как оно там называется, — такое колесо. Бинокль помог мне обнаружить место, куда, по всей вероятности, втыкается ключик, когда надо взвести мотор. Или двигатель?
После обеда мы обычно отправлялись в игорный дом. Я не скрывала своей страсти к игре, да мне бы это и не удалось, но старалась не терять самообладания и не слишком увлекаться. Я приучила моих бандитов к тому, что, выиграв, я прекращаю игру и мы возвращаемся. В моем распоряжении был вертолёт и обе моторные лодки, находившиеся в постоянном движении. Чёрные бандиты отправляли меня обратно сразу же, как только я выражала желание уехать. Разумеется, я предпочитала пользоваться вертолётом, продолжая упорно демонстрировать свою нелюбовь к воде. Вернувшись в резиденцию, я сразу же отправлялась спать и больше нигде не показывалась.
У меня возник план, очень рискованный, но единственный, суливший кое-какие надежды на успех. На первый взгляд он представлялся чистой авантюрой и поэтому должен был удаться. С помощью английского словаря я проштудировала пособие для яхтсмена-любителя и узнала множество интересных вещей. Правда, в справочнике речь шла о небольших моторках, но там упоминались и такие большие яхты, как та, что стояла в бухте. По мере чтения мой план приобретал все более чёткие очертания.
На сей раз я решила бежать на яхте. В этом месте проходит пояс экваториальных спокойных широт, где мореплавателю не угрожают никакие циклоны и смерчи, так что спокойно можно добраться до Африки, от которой меня отделяют, если верить атласу, какие-то пять тысяч километров по прямой линии. Правда, прямая линия не получалась, потому что мне пришлось бы тогда прихватить на севере-востоке кусок материка, но, даже если учесть, что придётся огибать этот торчащий кусок Бразилии, выходило не больше шести тысяч километров. Сидя под пальмой, я произвела необходимые расчёты.
В справочнике содержалось много полезных сведений. Я узнала, например, что существуют полицейские яхты, развивающие скорость до сорока узлов. От этих узлов мне ещё в самом начале чтения стало нехорошо. Я никогда не могла понять, что это такое. В словаре говорилось, что узел — это морская миля в час, календарик Дома книги в свою очередь сообщал, что морская миля равняется тысяче восьмистам пятидесяти двум метрам и скольким-то там сантиметрам. Я ещё помнила таблицу умножения, и мне удалось вычислить, что яхты экстра-класса выжимают семьдесят четыре километра в час. Что моя яхта принадлежит к экстра-классу, я ни минуты не сомневалась, да и патлатый упомянул об этом на конференции.
Далее из того же учебника я узнала неприятную новость, что мотор на такой яхте расходует от тридцати до пятидесяти литров горючего в час. Мне трудно было перестроиться на такую форму расчёта, я привыкла рассчитывать горючее на каждые сто километров, но ничего не поделаешь, пришлось опять приняться за арифметику. Исходные данные: шесть тысяч километров расстояния и семьдесят в час, — значит, до Африки плыть свыше восьмидесяти пяти часов. Ну, пусть девяносто. Значит, мне надо четыре тысячи пятьсот литров бензина.
Я напрягла своё воображение и попыталась представить это количество бензина. Обычная ванна вмещает в себя около трехсот литров воды и даже триста пятьдесят, если её наполнить до краёв. Значит, мне надо иметь в запасе около двенадцати ванн бензина. Да этой яхте двенадцать ванн запросто поместятся!
Может быть, глупо исчислять в ваннах расход бензина, но в этом нагромождении чуждых для меня понятий и определений мне просто необходимо было выискать что-то понятное я близкое, иначе я совсем бы запуталась. Кстати, а как заправляют яхту? Яхта, стоявшая в бухте, наверняка заправлена горючим, раз она готова отплыть в любую минуту, но вот изберётся ли там двенадцать ванн?
Мне никогда в жизни не только не приходилось управлять яхтой, но и плыть на ней в качестве пассажира. Предприятие, конечно, рискованное. Моё исчезновение будет обнаружено быстро, в этом я не сомневалась, но рассчитывала, что искать меня будут не там, где надо. Кому придёт в голову, что я попытаюсь одна пересечь Атлантический океан, даже если они не очень верили в мою водобоязнь?
Чтобы меня не смогли догнать, мне надо иметь в запасе хотя бы одни сутки форы. Как добиться этого? Сделать вид, что я бежала в другом направлении и другим способом. Что бы такое придумать? Увести «ягуар» или вертолёт и где-нибудь их спрятать? Что касается вертолётов, то они могли сколько угодно подозревать меня и стерегли их как зеницу ока, но я-то знала, что пилотаж и я — понятия несовместимые. Может, при других обстоятельствах и под руководством инструктора я и попробовала бы, но теперь… А вот «ягуар» — дело другое. Машину они не охраняли, ограничившись тем, что спрятали ключи и посадили сторожа в диспетчерской. Подъёмный мост был постоянно поднят, а шлагбаум опущен. Сторож — бандит в белом костюме — весь день сидел в диспетчерской, на ночь же уходил, предварительно заперев двери.
Пожалуй, самое лучшее — столкнуть «ягуар» в пропасть в каком-нибудь труднодоступном месте. Нет, не столкнуть, ведь он может рухнуть со страшным шумом да ещё вдобавок загореться. Надо просто потихоньку уехать и спрятать его в каком-нибудь укромном месте, где-нибудь под скалой. Пусть потом машину обнаружат, главное, чтобы на первых порах её нигде не было.
Кроме того, я решила ещё демонстративно готовиться к побегу пешим образом, хотя я никогда в жизни не занималась скалолазанием и не имела представления, какое снаряжение необходимо для этого вида спорта. Рюкзак? Канаты? Какие-то железки для вбивания в скалы. А что ещё?
Подумав, пришла к выводу: подойдёт все, что угодно. Даже лучше, если я буду выглядеть легкомысленной авантюристкой, которая, не зная броду, суётся в воду. Пусть поищут мои бренные останки в ущельях и пропастях. Надеясь при этом, что я не совсем мертва и что перед смертью им удастся вытянуть из меня тайну.
Зубило я похитила из гаража на глазах у толстяка. Он недоверчиво наблюдал за мной, когда я копалась в инструментах, делая вид, что не замечаю его. Потом не выдержал.
— Зачем это вам? — спросил он. — И вообще, чего вы здесь ищете?
Притворно вздрогнув «от неожиданности», я, запинаясь, пробормотала:
— Мне нужны инструменты. Я буду ваять.
— Будете… что делать?
— Ваять. Я намерена высечь в скале скульптуру. Чтобы оставить вам память о себе. Я всегда была натурой артистической, а в настоящее время на меня снизошло вдохновение.
Толстяк оторопел и не нашёлся, что ответить. Я же, прихватив ещё и молоток, гордо удалилась.
С причала для моторных лодок я стащила связку каната. Повесив его на шею, как хомут, я продефилировала чуть ли не по всей резиденции, чтобы «случайно» встретить патлатого, хотя чёртов канат был страшно тяжёлым. Как бежать в горы с такой тяжестью — не представляю.
Затем я потребовала бумаги и карандашей, чтобы набросать эскизы будущего шедевра. Все требуемое было доставлено. Подозрительное отношение ко мне окружающих возрастало, но теперь к нему примешивалось опасение, не спятила ли я.
Всего час ушёл у меня на то, чтобы испещрить путаными линиями громадный лист бристоля. Имела я право выполнить задуманную скульптуру в сюрреалистической манере? Затем начались поиски подходящей скалы. С этой целью я совершала вылазки в ближайшие окрестности, не очень стараясь скрываться от своих преследователей. Первые два дня они ходили за мной по пятам, потом им надоело, и они махнули рукой. Думаю, у них не выдержали нервы, потому что я тщательно обмеряла все встреченные по дороге более или менее подходящие небольшие скалы и отдельно стоящие гранитные глыбы. Размеры со скал я снимала с помощью портновского сантиметра, привлекая к этому занятию следящих за мной бандитов. Однажды, дав одному из них в руки концы сантиметра, я велела ему обойти скалу с другой стороны, что тот и сделал, только чудом не свалившись в пропасть. Это был один из сотрудников высшего персонала, в белом костюме. Правда, после этого костюм уже не был белым. Не удивительно, что желающих сопровождать меня в прогулках становилось все меньше.
Истинной целью моих прогулок было найти подходящее место, где можно было бы спрятать «ягуар» или столкнуть его в пропасть, по возможности бесшумно. Поэтому «гуляла» я в основном в сторону дороги, по которой бежала. Такое место мне удалось найти, и даже не очень далеко. Доехать туда можно было за несколько минут, затем с опасностью для жизни съехать с дороги и взобраться на горный склон, на редкость пологий в этом месте, и там спрятать машину под нависавшим выступом скалы. Это место я изучила очень тщательно. Операция могла удаться, но ничто не гарантировало, что автомашина не сорвётся со склона, когда я буду ехать в укрытие. Я постаралась запомнить каждый камешек на этом участке дороги, так как операцию намерена была провести ночью.
Первую стадию подготовки к побегу я сочла законченной и решила, что настало время вплотную заняться яхтой. Необходимо было побывать на ней, причём я имела право сделать это только один раз, так как не могла допустить, чтобы и возле яхты выставили охрану. Свой интерес к яхте я должна была скрыть во что бы то ни стало.
Я дождалась очередного отъезда патлатого и последовавшего затем обычного падения дисциплины. Из-под пальмы с видом на Европу я прямиком направилась к бухте, спустилась по стальной лесенке и оказалась на причале. Сначала я ознакомилась с воротами, ведущими в коридор, по которому можно было пройти до самого дома. Это были фундаментальные стальные ворота, раздвижные, разумеется. Я подумала, что неплохо было бы их как-нибудь заблокировать — не сейчас, конечно, а перед самым побегом. Это весьма затруднило бы выход к заливу. Техническая сторона дела не представляла особых трудностей: достаточно затолкать что-нибудь в нижние направляющие рельсы, по которым сдвигались половинки ворот, или вбить в стену рядом с воротами какой-нибудь крюк. Нет, крюка бесшумно не вобьёшь, лучше натолкать вниз камней и немного цемента.
Оставив пока ворота в покое, я занялась яхтой. Она была пришвартована у причала, но палуба её приходилась намного ниже, и я не знала, как мне поступить: прыгать с причала на палубу или подождать прилива, когда яхта поднимется. Вспомнив, что высшей точки прилив достигнет в полночь и, значит, ждать придётся долго, я чуть было не полезла по причальному канату, но вовремя нашла более простой способ — металлические скобы, вбитые в скалу. По ним я и спустилась на палубу яхты.
Первое ощущение — корабль слишком большой для меня одной. А что делать? Вздохнув, я приступила к знакомству с ним.
На самом верху находилась рулевая рубка, которую я решила оставить напоследок. Перед ней из палубы немного под углом высовывался стальной шест неизвестного мне назначения. Немного подумав, я решила, что это солнечные часы, которые помогают рулевому держать правильный курс. Несколько ступенек вели вниз, в застеклённый, роскошно меблированный салон. В его баре я обнаружила много бутылок с алкогольными напитками и минеральной водой. Спустившись ещё ниже, я обнаружила санузел, две каюты и несколько, по всей вероятности хозяйственных, помещений. Очень порадовали меня большие запасы продовольствия и напитков. И не только потому, что освобождали меня от необходимости запасаться всем этим, — наличие провианта подтверждало факт полной готовности яхты к отплытию.
Ближе к носу обнаружилась ещё одна лесенка, ведущая вниз. Сойдя по ней, я оказалась под салоном, открыла следующую дверь и поспешила закрыть её, невольно закрыв глаза. Там находилось машинное отделение, то есть нечто совершенно мне чуждое, непонятное и страшное. После недолгой борьбы с собой я все же открыла вначале дверь, потом глаза и недоверчиво осмотрелась, стараясь выявить аналогию с автомобильным мотором.
Сверхъестественные умственные усилия, которые наверняка не прошли для меня бесследно, привели к выводу, что здесь, по всей вероятности, два двигателя. Впрочем, не уверена, в дизелях я ничего не понимаю. Что касается остальных механизмов, мне так и не удалось постичь их назначение, я поспешила покинуть страшное помещение и направилась в рулевую рубку. Здесь дело пошло не намного лучше. Что касается обнаруженного в бинокль места, куда следует вставить ключик, чтобы завести мотор, то оно все-таки оставило у меня сомнения. Полное же смятение в моей душе вызвало кошмарное количество приборов — всех этих стрелок, часов, ручек, кнопок, рукояток, рычагов, клавишей и пр. Надо попытаться разобраться в них. Для начала исключу, пожалуй, те приборы, над которыми виднеются надписи вроде «AMP» и "V" — в область электричества я никогда в жизни не сунусь. Заинтересовали меня указатели с надписями «tank» и «tank reserve». Оба стояли на «full» — полный. Значит, и основной, и запасной баки полны. Но вот наберётся ли там двенадцать ванн? ..
Мне показалось, что среди множества приборов мне удалось распознать термометр. Он был похож на указатель температуры мотора в автомашине, у него была красная полоска и буква "С". Таких термометров было две штуки. Блямбу над зажиганием я после некоторого колебания решила считать компасом, а два рычага с правой стороны — педалями газа, хотя, может, называют их совсем не так. Оба они стояли на нуле, я попробовала — их можно было переводить вперёд и назад, причём в каждое положение они проходили через три зубчика, и у каждого последнего зубчика стояла надпись «max». Я решила, что это означает максимальную скорость.
Все остальное буду познавать во время пути, а вот как быть с моторами? Ведь ночью шум дизельного мотора слышен далеко, хорошо бы вывести яхту из бухты, не включая мотора. Упираясь изо всех сил ногами, я попробовала потянуть за канат на корме, и мне показалось, что яхта слегка сдвинулась. При этом я обнаружила, что за кормой яхты прикреплён какой-то странный треугольный железный ящик — ничего подобного не упоминалось в моем пособии. Ящик этот почти весь находился под водой, видна была только его верхняя часть. Эта непонятная деталь встревожила меня, но отцеплять её я не решилась.
На скалу я взобралась по скобам, число которых уменьшилось. Это обстоятельство напомнило мне, что после полуночи начнётся отлив. Он может мне помочь. Затем я обследовала бухточку, пройдя до её выхода в море. Вдоль скалы там тянулось что-то вроде полочки, по которой хотя и с трудом, но можно было пройти. Я решила потащить за канат свою лайбу до конца полочки, потом мне надо будет свернуть вправо, потом влево, и я выплыву в океан. Если бы меня было две, провернуть эту операцию не составило бы никакого труда: вторая стояла бы по другую сторону бухточки и в нужный момент тянула бы за другой канат. К сожалению, раздвоение следовало исключить. Я внимательно осмотрела — невооружённым глазом и в бинокль — скалу напротив. Там тоже было подобие полочки. Что ж, стоит попытаться, когда настанет время. Может, и получится, если использовать отлив.
Ещё какое-то время я мчалась с опасностью для жизни, больше глядя назад, в небо, чем вперёд, на дорогу. Поняв, что вертолёт вот-вот появится и что больше нельзя рисковать, я выбрала нависающую лад дорогой скалу и спряталась в её густую тень.
В этот самый момент из-за скал выплыл вертолёт, а за ним второй. Видно, у них там паника и смятение, они совсем сдурели, раз ведут себя так глупо. Зачем посылать сразу оба вертолёта? Ведь им придётся одновременно спуститься на заправку, когда кончится бензин.
С оглушительным рёвом пролетели они над моей головой и проследовали дальше, видимо, вдоль дороги. Я немедленно воспользовалась этим и рванулась вперёд с одной мыслью: найти следующую подходящую тень.
Успев проехать два поворота, я опять остановилась под скалой. Вертолёты возвращались, они шли низко, и через минуту их опять скрыли скалы. Установив зеркальце так, чтобы в нем отражалось небо, я двинулась дальше. Ехать теперь было намного легче, видимо, наихудший участок дороги был перед самой резиденцией. А я ещё думала, не лучше ли было ехать ночью! Ночью, не включая фар и мотора!
Я успела проехать довольно большой кусок пороги; к счастью, меня все время со стороны вертолётов прикрывала ехала. Когда шум моторов усилился, я второпях втиснулась в какое-то жутко узкое место и все время думала о том, что зад машины торчит и что придётся выбираться отсюда задом наперёд. Интересно, когда пилоты догадаются подняться повыше? Тогда мне не двинуться с места. И ещё, хотелось бы знать, на сколько времени у них хватит горючего?
Когда вертолёты пролетели вперёд и скрылись из глаз, я задом выехала из укрытия и помчалась дальше. А может, они выискивают в пропасти мои бренные останки?
Не знаю, что они себе думали, но я ехала и ехала, а их все ещё не было слышно. Звук появился внезапно, и тон его стал другим. Я присмотрела себе прекрасную густую тень и удобно в ней разместилась. Видимо, бандиты немного успокоились, поразмыслили и применили другую тактику. Оба вертолёта поднялись очень высоко и принялись кружить надо мной. Печально смотрела я на них и думала, сколько же теперь мне придётся ждать…
Сорок пять минут стояла я и, куря сигарету за сигаретой, старалась представить себя на их месте. Что бы я сделала в таком случае? Пожалуй, я полетела бы как можно дальше вперёд, потому что неизвестно, может, я рекордсменка по вождению машин и успела проехать эту головоломную трассу в рекордный срок. А потом я на одном вертолёте поднялась бы как можно выше, а на втором полетела бы над дорогой как можно ниже. И тут уж никуда не денешься, я должна была бы сама себя найти.
Видимо, они пришли к подобному выводу, так как оба вертолёта полетели вперёд. Теперь вместо шоссе передо мной было такое, что трудно назвать дорогой, скорее всего, это была ослиная тропа. Видимо, это была очень старая дорога, и у неё было то преимущество, что она не шла но мостам и эстакадам, а спускалась в ущелья и вилась по склонам, которые неплохо прикрывали меня от вертолётов.
Я доехала до перекрёстка. Если быть точной, это не был настоящий перекрёсток, просто к моей дороге подошла другая. Если бы я ехала в противоположном направлении, я бы назвала это развилкой. Я не знала, что делать: продолжать ехать вперёд или под углом вернуться назад, — и, подумав, выбрала первое. Наверняка присоединившаяся дорога вела в Паранагуа, а ведь целью моего путешествия была Куритиба.
Появились вертолёты, я спряталась в тень, вертолёты улетели, я продолжила свой путь. В общем, настоящая игра в прятки. При таких темпах я имела шансы добраться до Куритибы месяца через два. Как мне хотелось, чтобы скорее спустились сумерки, а потом наступила романтичная звёздная ночь, и я смогла бы ехать, не включая фар. Но, видно, не суждено мне было испытать это.
Вертолёты надолго застряли где-то впереди, и мне удалось проехать беспрепятственно одиннадцать километров. Потом они пролетели надо мной, я опять переждала их в укрытии, и удалились в направлении резиденции. Меня это несколько удивило, я думала, что у них ещё должен оставаться бензин, ведь в прятки мы играли всего каких-то два с половиной часа. Я продолжала беспрепятственно двигаться вперёд. Теперь дорога шла до ущелью, и на отдельных участках мне удавалось развить головокружительную скорость до пятидесяти километров в час. Но только на отдельных участках. Потом опять пошли повороты. Один, второй… Хорошо, что я притормозила перед третьим, потому что сразу за ним посреди дороги громоздилась куча камней.
Куча — это ещё пустяки. Гораздо хуже было то, что на ней преспокойненько сидели патлатый и толстяк.
Нетрудно было понять, что произошло. Убедившись, что впереди меня нет — дорога шла вниз и, видимо, хорошо просматривалась на большом расстоянии, — бандиты связались по рации с руководством, два вертолёта вернулись домой, а руководство — патлатый и толстяк — прилетели на третьем. Насыпали кучу камней на дороге, спрятали где-нибудь поблизости свой вертолёт, чтобы он не летал и не спугнул меня, и спокойно поджидали. И, как видно, дождались.
Я не сделала попытки задавить их машиной, я вообще ничего не сделала. Я сдалась без сопротивления. Единственное, что я себе позволила, произнести длинную фразу на родном языке, но здесь приводить её не буду.
— Рады видеть вас, мадемуазель, — галантно приветствовал меня патлатый. — Изволили отправиться на экскурсию?
— Ага. Я выехала вам навстречу. Обожаю ездить на автомашине по горным дорогам. Такие живописные окрестности…
— О, да! Вся Бразилия живописна. Но вас наверняка утомила экскурсия и, думаю, вы предпочтёте вернуться домой другим путём.
Тем временем толстяк с глупо-счастливым выражением на лице что-то говорил в микрофон. Через минуту послышался шум вертолёта. Я лихорадочно пыталась придумать что-нибудь, чтобы вернуться в резиденцию на машине — мне хотелось ещё раз проехать по этой дороге и получше запомнить её на всякий случай.
— Я совсем не устала, — пыталась я протестовать. — И охотно продолжила бы экскурсию. Давно мне не доводилось водить такой прекрасной машины до такой прекрасной дороге.
Не удержавшись, патлатый бросил взгляд на внушительную выбоину на самой середине дороги, на краю которой я оставила машину. Да и вся дорога, если можно так выразиться, состояла из таких выбоин вперемежку с каменными глыбами самых разнообразных форм и размеров, так что моему вкусу можно было только удивляться. Но как известно, о вкусах не спорят.
— А может быть, мадемуазель собиралась покинуть нас навсегда? — спросил он с притворным беспокойством. — Ведь такая прекрасная дорога так и манит ехать по ней без конца… А какой утратой было бы это для нас!
— Ещё бы, конечно, утрата, — согласилась я. — Для любого человека моё отсутствие — утрата и большое несчастье. Я прекрасно знаю, насколько ценно моё общество, и я отнюдь не собиралась лишать вас его навсегда. А куда ведёт эта прекрасная дорога?
— Никуда, — ответствовал патлатый. — В горы и бездорожье.
— Ах, я обожаю горы и бездорожье, — попробовала было я продолжить разговор, но в этот момент появился вертолёт. Садиться ему было негде, он повис над нами и спустил верёвочную лестницу.
— Ни за что на свете! — вскричала я при виде её. — Никакая сила не заставит меня подняться по этой верёвке! Только через мой труп!
Не очень логично это прозвучало, но, видимо, достаточно впечатляюще. Вряд ли они были заинтересованы в том, чтобы транспортировать мой труп. Да и живое существо, отчаянно вырывающееся, тоже нелегко поднять по этой лестнице. А по всему было видно, что сопротивляться я намерена отчаянно.
— Вы что, предпочитаете автомашину? — удивился толстяк.
— Предпочитаю! И вообще не против провести в автомашине всю оставшуюся жизнь.
Ещё какое-то время они пытались склонять меня к занятию гимнастикой, но безуспешно. Вот он, желанный предлог отказаться от вертолёта! Понятно, что в случае необходимости я вскарабкалась бы по этой верёвке хоть десять раз, хотя мне это и не доставило бы удовольствия. По-моему, панический страх перед верёвочной лестницей я изобразила достаточно убедительно.
— Ну что ж, садитесь, — отчаявшись, согласился патлатый. — Но вести машину вы не будете. Вы слишком устали, мадемуазель, и немного взволнованы.
Вёл машину толстяк, а мне позволили сесть рядом с ним. Патлатый поместился на заднем сиденье, а над нами летел вертолёт — там, где мог, а где не мог, поднимался повыше. Может, они боялись, что на каком-нибудь опасном повороте я вытолкну толстяка из машины и опять попытаюсь бежать. Интересно, как бы я бежала, задом, что ли, ведь на опасном повороте развернуться невозможно.
Остаток этого, так прекрасно начатого дня я посвятила решению новой проблемы: как испортить вертолёты…
* * *
Через несколько дней жизнь вошла в обычную колею. К одиннадцати я спускалась на завтрак, после завтрака загорала у бассейна. Не купалась, а только пользовалась душами. Потом отправлялась в гараж, любовалась «ягуаром», если он был там, а если не было, осматривала помещение. Ключей от машины нигде не было видно. Потом шла отравлять жизнь охранникам.Заключалось это в том, что каждый день минимум по часу я дотошно и скрупулёзно обследовала вертолёты, стоявшие на террасе. Я общупала все, что можно, залезала в кабину и пыталась открутить какие-то гайки, нажимала на кнопки на пульте управления, включала радио и все, что можно было включить. Вместо одного часового при вертолётах теперь постоянно дежурило двое, и они пытались мне всячески помешать. Поначалу мне недвусмысленно давали понять, чтобы я убиралась куда подальше, но я не реагировала на подобные выпады и продолжала с удвоенной энергией ковыряться в механизмах. Применять ко мне насилие им, видимо, было запрещено, поэтому они ограничивались тем, что следовали за мной по пятам и время от времени вежливо, но решительно отбирали у меня очередной винтик.
Вдоволь наиздевавшись над охраной и возбудив в бандитах как можно больше подозрений, я отправлялась отдыхать под пальму с видом на Европу, откуда возвращалась лишь к обеду. Когда я была уверена, что за мной никто не следит, тайком пробиралась к бухте, где по-прежнему стояла яхта. Я узнала, что на яхте есть рулевая рубка, а в ней — удобное кресло за рулём, или как оно там называется, — такое колесо. Бинокль помог мне обнаружить место, куда, по всей вероятности, втыкается ключик, когда надо взвести мотор. Или двигатель?
После обеда мы обычно отправлялись в игорный дом. Я не скрывала своей страсти к игре, да мне бы это и не удалось, но старалась не терять самообладания и не слишком увлекаться. Я приучила моих бандитов к тому, что, выиграв, я прекращаю игру и мы возвращаемся. В моем распоряжении был вертолёт и обе моторные лодки, находившиеся в постоянном движении. Чёрные бандиты отправляли меня обратно сразу же, как только я выражала желание уехать. Разумеется, я предпочитала пользоваться вертолётом, продолжая упорно демонстрировать свою нелюбовь к воде. Вернувшись в резиденцию, я сразу же отправлялась спать и больше нигде не показывалась.
У меня возник план, очень рискованный, но единственный, суливший кое-какие надежды на успех. На первый взгляд он представлялся чистой авантюрой и поэтому должен был удаться. С помощью английского словаря я проштудировала пособие для яхтсмена-любителя и узнала множество интересных вещей. Правда, в справочнике речь шла о небольших моторках, но там упоминались и такие большие яхты, как та, что стояла в бухте. По мере чтения мой план приобретал все более чёткие очертания.
На сей раз я решила бежать на яхте. В этом месте проходит пояс экваториальных спокойных широт, где мореплавателю не угрожают никакие циклоны и смерчи, так что спокойно можно добраться до Африки, от которой меня отделяют, если верить атласу, какие-то пять тысяч километров по прямой линии. Правда, прямая линия не получалась, потому что мне пришлось бы тогда прихватить на севере-востоке кусок материка, но, даже если учесть, что придётся огибать этот торчащий кусок Бразилии, выходило не больше шести тысяч километров. Сидя под пальмой, я произвела необходимые расчёты.
В справочнике содержалось много полезных сведений. Я узнала, например, что существуют полицейские яхты, развивающие скорость до сорока узлов. От этих узлов мне ещё в самом начале чтения стало нехорошо. Я никогда не могла понять, что это такое. В словаре говорилось, что узел — это морская миля в час, календарик Дома книги в свою очередь сообщал, что морская миля равняется тысяче восьмистам пятидесяти двум метрам и скольким-то там сантиметрам. Я ещё помнила таблицу умножения, и мне удалось вычислить, что яхты экстра-класса выжимают семьдесят четыре километра в час. Что моя яхта принадлежит к экстра-классу, я ни минуты не сомневалась, да и патлатый упомянул об этом на конференции.
Далее из того же учебника я узнала неприятную новость, что мотор на такой яхте расходует от тридцати до пятидесяти литров горючего в час. Мне трудно было перестроиться на такую форму расчёта, я привыкла рассчитывать горючее на каждые сто километров, но ничего не поделаешь, пришлось опять приняться за арифметику. Исходные данные: шесть тысяч километров расстояния и семьдесят в час, — значит, до Африки плыть свыше восьмидесяти пяти часов. Ну, пусть девяносто. Значит, мне надо четыре тысячи пятьсот литров бензина.
Я напрягла своё воображение и попыталась представить это количество бензина. Обычная ванна вмещает в себя около трехсот литров воды и даже триста пятьдесят, если её наполнить до краёв. Значит, мне надо иметь в запасе около двенадцати ванн бензина. Да этой яхте двенадцать ванн запросто поместятся!
Может быть, глупо исчислять в ваннах расход бензина, но в этом нагромождении чуждых для меня понятий и определений мне просто необходимо было выискать что-то понятное я близкое, иначе я совсем бы запуталась. Кстати, а как заправляют яхту? Яхта, стоявшая в бухте, наверняка заправлена горючим, раз она готова отплыть в любую минуту, но вот изберётся ли там двенадцать ванн?
Мне никогда в жизни не только не приходилось управлять яхтой, но и плыть на ней в качестве пассажира. Предприятие, конечно, рискованное. Моё исчезновение будет обнаружено быстро, в этом я не сомневалась, но рассчитывала, что искать меня будут не там, где надо. Кому придёт в голову, что я попытаюсь одна пересечь Атлантический океан, даже если они не очень верили в мою водобоязнь?
Чтобы меня не смогли догнать, мне надо иметь в запасе хотя бы одни сутки форы. Как добиться этого? Сделать вид, что я бежала в другом направлении и другим способом. Что бы такое придумать? Увести «ягуар» или вертолёт и где-нибудь их спрятать? Что касается вертолётов, то они могли сколько угодно подозревать меня и стерегли их как зеницу ока, но я-то знала, что пилотаж и я — понятия несовместимые. Может, при других обстоятельствах и под руководством инструктора я и попробовала бы, но теперь… А вот «ягуар» — дело другое. Машину они не охраняли, ограничившись тем, что спрятали ключи и посадили сторожа в диспетчерской. Подъёмный мост был постоянно поднят, а шлагбаум опущен. Сторож — бандит в белом костюме — весь день сидел в диспетчерской, на ночь же уходил, предварительно заперев двери.
Пожалуй, самое лучшее — столкнуть «ягуар» в пропасть в каком-нибудь труднодоступном месте. Нет, не столкнуть, ведь он может рухнуть со страшным шумом да ещё вдобавок загореться. Надо просто потихоньку уехать и спрятать его в каком-нибудь укромном месте, где-нибудь под скалой. Пусть потом машину обнаружат, главное, чтобы на первых порах её нигде не было.
Кроме того, я решила ещё демонстративно готовиться к побегу пешим образом, хотя я никогда в жизни не занималась скалолазанием и не имела представления, какое снаряжение необходимо для этого вида спорта. Рюкзак? Канаты? Какие-то железки для вбивания в скалы. А что ещё?
Подумав, пришла к выводу: подойдёт все, что угодно. Даже лучше, если я буду выглядеть легкомысленной авантюристкой, которая, не зная броду, суётся в воду. Пусть поищут мои бренные останки в ущельях и пропастях. Надеясь при этом, что я не совсем мертва и что перед смертью им удастся вытянуть из меня тайну.
Зубило я похитила из гаража на глазах у толстяка. Он недоверчиво наблюдал за мной, когда я копалась в инструментах, делая вид, что не замечаю его. Потом не выдержал.
— Зачем это вам? — спросил он. — И вообще, чего вы здесь ищете?
Притворно вздрогнув «от неожиданности», я, запинаясь, пробормотала:
— Мне нужны инструменты. Я буду ваять.
— Будете… что делать?
— Ваять. Я намерена высечь в скале скульптуру. Чтобы оставить вам память о себе. Я всегда была натурой артистической, а в настоящее время на меня снизошло вдохновение.
Толстяк оторопел и не нашёлся, что ответить. Я же, прихватив ещё и молоток, гордо удалилась.
С причала для моторных лодок я стащила связку каната. Повесив его на шею, как хомут, я продефилировала чуть ли не по всей резиденции, чтобы «случайно» встретить патлатого, хотя чёртов канат был страшно тяжёлым. Как бежать в горы с такой тяжестью — не представляю.
Затем я потребовала бумаги и карандашей, чтобы набросать эскизы будущего шедевра. Все требуемое было доставлено. Подозрительное отношение ко мне окружающих возрастало, но теперь к нему примешивалось опасение, не спятила ли я.
Всего час ушёл у меня на то, чтобы испещрить путаными линиями громадный лист бристоля. Имела я право выполнить задуманную скульптуру в сюрреалистической манере? Затем начались поиски подходящей скалы. С этой целью я совершала вылазки в ближайшие окрестности, не очень стараясь скрываться от своих преследователей. Первые два дня они ходили за мной по пятам, потом им надоело, и они махнули рукой. Думаю, у них не выдержали нервы, потому что я тщательно обмеряла все встреченные по дороге более или менее подходящие небольшие скалы и отдельно стоящие гранитные глыбы. Размеры со скал я снимала с помощью портновского сантиметра, привлекая к этому занятию следящих за мной бандитов. Однажды, дав одному из них в руки концы сантиметра, я велела ему обойти скалу с другой стороны, что тот и сделал, только чудом не свалившись в пропасть. Это был один из сотрудников высшего персонала, в белом костюме. Правда, после этого костюм уже не был белым. Не удивительно, что желающих сопровождать меня в прогулках становилось все меньше.
Истинной целью моих прогулок было найти подходящее место, где можно было бы спрятать «ягуар» или столкнуть его в пропасть, по возможности бесшумно. Поэтому «гуляла» я в основном в сторону дороги, по которой бежала. Такое место мне удалось найти, и даже не очень далеко. Доехать туда можно было за несколько минут, затем с опасностью для жизни съехать с дороги и взобраться на горный склон, на редкость пологий в этом месте, и там спрятать машину под нависавшим выступом скалы. Это место я изучила очень тщательно. Операция могла удаться, но ничто не гарантировало, что автомашина не сорвётся со склона, когда я буду ехать в укрытие. Я постаралась запомнить каждый камешек на этом участке дороги, так как операцию намерена была провести ночью.
Первую стадию подготовки к побегу я сочла законченной и решила, что настало время вплотную заняться яхтой. Необходимо было побывать на ней, причём я имела право сделать это только один раз, так как не могла допустить, чтобы и возле яхты выставили охрану. Свой интерес к яхте я должна была скрыть во что бы то ни стало.
Я дождалась очередного отъезда патлатого и последовавшего затем обычного падения дисциплины. Из-под пальмы с видом на Европу я прямиком направилась к бухте, спустилась по стальной лесенке и оказалась на причале. Сначала я ознакомилась с воротами, ведущими в коридор, по которому можно было пройти до самого дома. Это были фундаментальные стальные ворота, раздвижные, разумеется. Я подумала, что неплохо было бы их как-нибудь заблокировать — не сейчас, конечно, а перед самым побегом. Это весьма затруднило бы выход к заливу. Техническая сторона дела не представляла особых трудностей: достаточно затолкать что-нибудь в нижние направляющие рельсы, по которым сдвигались половинки ворот, или вбить в стену рядом с воротами какой-нибудь крюк. Нет, крюка бесшумно не вобьёшь, лучше натолкать вниз камней и немного цемента.
Оставив пока ворота в покое, я занялась яхтой. Она была пришвартована у причала, но палуба её приходилась намного ниже, и я не знала, как мне поступить: прыгать с причала на палубу или подождать прилива, когда яхта поднимется. Вспомнив, что высшей точки прилив достигнет в полночь и, значит, ждать придётся долго, я чуть было не полезла по причальному канату, но вовремя нашла более простой способ — металлические скобы, вбитые в скалу. По ним я и спустилась на палубу яхты.
Первое ощущение — корабль слишком большой для меня одной. А что делать? Вздохнув, я приступила к знакомству с ним.
На самом верху находилась рулевая рубка, которую я решила оставить напоследок. Перед ней из палубы немного под углом высовывался стальной шест неизвестного мне назначения. Немного подумав, я решила, что это солнечные часы, которые помогают рулевому держать правильный курс. Несколько ступенек вели вниз, в застеклённый, роскошно меблированный салон. В его баре я обнаружила много бутылок с алкогольными напитками и минеральной водой. Спустившись ещё ниже, я обнаружила санузел, две каюты и несколько, по всей вероятности хозяйственных, помещений. Очень порадовали меня большие запасы продовольствия и напитков. И не только потому, что освобождали меня от необходимости запасаться всем этим, — наличие провианта подтверждало факт полной готовности яхты к отплытию.
Ближе к носу обнаружилась ещё одна лесенка, ведущая вниз. Сойдя по ней, я оказалась под салоном, открыла следующую дверь и поспешила закрыть её, невольно закрыв глаза. Там находилось машинное отделение, то есть нечто совершенно мне чуждое, непонятное и страшное. После недолгой борьбы с собой я все же открыла вначале дверь, потом глаза и недоверчиво осмотрелась, стараясь выявить аналогию с автомобильным мотором.
Сверхъестественные умственные усилия, которые наверняка не прошли для меня бесследно, привели к выводу, что здесь, по всей вероятности, два двигателя. Впрочем, не уверена, в дизелях я ничего не понимаю. Что касается остальных механизмов, мне так и не удалось постичь их назначение, я поспешила покинуть страшное помещение и направилась в рулевую рубку. Здесь дело пошло не намного лучше. Что касается обнаруженного в бинокль места, куда следует вставить ключик, чтобы завести мотор, то оно все-таки оставило у меня сомнения. Полное же смятение в моей душе вызвало кошмарное количество приборов — всех этих стрелок, часов, ручек, кнопок, рукояток, рычагов, клавишей и пр. Надо попытаться разобраться в них. Для начала исключу, пожалуй, те приборы, над которыми виднеются надписи вроде «AMP» и "V" — в область электричества я никогда в жизни не сунусь. Заинтересовали меня указатели с надписями «tank» и «tank reserve». Оба стояли на «full» — полный. Значит, и основной, и запасной баки полны. Но вот наберётся ли там двенадцать ванн? ..
Мне показалось, что среди множества приборов мне удалось распознать термометр. Он был похож на указатель температуры мотора в автомашине, у него была красная полоска и буква "С". Таких термометров было две штуки. Блямбу над зажиганием я после некоторого колебания решила считать компасом, а два рычага с правой стороны — педалями газа, хотя, может, называют их совсем не так. Оба они стояли на нуле, я попробовала — их можно было переводить вперёд и назад, причём в каждое положение они проходили через три зубчика, и у каждого последнего зубчика стояла надпись «max». Я решила, что это означает максимальную скорость.
Все остальное буду познавать во время пути, а вот как быть с моторами? Ведь ночью шум дизельного мотора слышен далеко, хорошо бы вывести яхту из бухты, не включая мотора. Упираясь изо всех сил ногами, я попробовала потянуть за канат на корме, и мне показалось, что яхта слегка сдвинулась. При этом я обнаружила, что за кормой яхты прикреплён какой-то странный треугольный железный ящик — ничего подобного не упоминалось в моем пособии. Ящик этот почти весь находился под водой, видна была только его верхняя часть. Эта непонятная деталь встревожила меня, но отцеплять её я не решилась.
На скалу я взобралась по скобам, число которых уменьшилось. Это обстоятельство напомнило мне, что после полуночи начнётся отлив. Он может мне помочь. Затем я обследовала бухточку, пройдя до её выхода в море. Вдоль скалы там тянулось что-то вроде полочки, по которой хотя и с трудом, но можно было пройти. Я решила потащить за канат свою лайбу до конца полочки, потом мне надо будет свернуть вправо, потом влево, и я выплыву в океан. Если бы меня было две, провернуть эту операцию не составило бы никакого труда: вторая стояла бы по другую сторону бухточки и в нужный момент тянула бы за другой канат. К сожалению, раздвоение следовало исключить. Я внимательно осмотрела — невооружённым глазом и в бинокль — скалу напротив. Там тоже было подобие полочки. Что ж, стоит попытаться, когда настанет время. Может, и получится, если использовать отлив.