Хмелевская Иоанна. Убить меня

   Шоссе по-прежнему было пустым, но делать нечего, и я потихоньку потащилась вперед. И тут меня догнал фургончик, развозивший продукты по окрестным магазинам. Очень кстати! Сдвинувшись вправо, я пропустила юркую машину и поехала следом, стараясь не отставать от нее. Если кретин опять захочет отколоть номер, пусть долбанет фургончик.
   Все прошло спокойно, мы без приключений доехали до магазинчика в Песках, где я, воспользовавшись случаем, немного подождала и тут же купила только что доставленную колбасу и ветчину. Надо же и о местных кошках подумать, которых я успела приручить. Правда, голодными их не назовешь, рыбы в поселке хватало, но не мешало побаловать скотинку и чем-то вкусненьким.
   А кретин тот больше не появлялся.

***

   Туман наполз еще с вечера. Рваными полосами он стлался по дороге, окутывал дома и деревья в саду. Голодные кошки привидениями выскакивали из туманной полутьмы.
   К утру все вокруг было затянуто густым молоком. Немного развиднелось к полудню, но затем туман снова сгустился. Ветер утих, море умолкло.
   На пляж я съехала на тарахтелке Вальдемара. Собственно, это транспортное средство, прозванное «булкой», было у нас общим. Самоделка состояла в основном из колес, на которые была поставлена кабина из плексигласа. Впрочем, может, это был не плексиглас вовсе, а что-то еще. Главное, он укрывал сидящего внутри от ветра и дождя. Ездить на тарахтелке было трудно и жутко неудобно, я то и дело испускала жалобные стоны, отбивая себе все, что можно. Но только эта штуковина могла преодолевать дюны и ездить по мокрому песку.
   Направо или налево? Нет, слева полно опрокинутых лодок, канатных бухт, ящиков и всякого другого барахла. Сейчас я ничего этого не видела, но знала – добро это никуда не делось. Решено, еду направо.
   Заблудиться в густом тумане даже я не могла. Если у тебя с одной стороны море, а с другой – высокие дюны, то даже при желании не заблудишься. Да и море просматривалось в тумане, во всяком случае, я отличала воду от мокрого песка. Вчера и позавчера дул нужный ветер, и во мне зародилась надежда.
   Внезапно в той стороне, где море, я увидела какое-то темное пятно. Точно, пятно! Неужели драгоценный янтарный хлам? С облегчением остановив «булку», я вылезла и дальше двинулась пешком, прихватив сачок на длинной палке. Двинулась – громко сказано, я еле передвигала ноги, а сачок волокла за собой по песку, прочерчивая им извилистую линию.
   Окружающий меня туман словно бы дрогнул, распался на куски и поплыл волнами. Попеременно я оказывалась то в грязном молоке, то в такой же грязной сметане. Но вот туман совсем исчез, впереди метров сто открытого моря, а на нем желанный мусор. Даже отсюда было видно, как поблескивают кусочки янтаря.
   Прав был Вальдемар, пошел янтарь! Вон, чуть дальше, полоса пошире, а еще дальше и просто настоящая помойка, только мне до нее ни в жизнь не добраться, хотя снаряжение на мне было самое подходящее: сапоги до бедер, резиновый комбинезон и длинная непромокаемая куртка с капюшоном.
   Туман вокруг совсем рассеялся, и я могла рассмотреть море до самого горизонта. Сердце замерло. Везде на поверхности воды лежали настоящие янтарные сокровища, но видит око… Ну да ладно, я не жадная. Даже не стала вылавливать ближайшую полоску янтарного хлама, до которой без труда могла дотянуться своим сачком. Успею. Сначала соберу то, что за ночь вынесло на песок. Вон сколько кругом сокровищ! Среди черного мусора из морских водорослей и всякого прочего хлама то и дело выглядывали кусочки янтаря. И даже довольно крупные, по моим представлением. Вон размером с горошинки, а там – уже побольше, с фасоль. А вот и не меньше сливы.
   Я огляделась – нет ли конкурентов, хотя какие могут быть конкуренты в такой туман? Но представьте – конкуренты были. Вернее, один конкурент. Какой-то мужчина спускался с дюны, направляясь явно в мою сторону. Не рыбак и не искатель янтаря. На нем даже не было длинных сапог, обычные кроссовки. И сачка у него не было, разве что на совсем короткой ручке, отсюда не разглядишь. Ну, в таком виде он много не наловит. Ладно, я сама по себе. Иду, никого не трогаю, ищу янтарь.
   Я уже и в самом деле собралась заняться янтарной охотой, как вдруг что-то заставило меня опять оглянуться и внимательнее вглядеться в фигуру мужчины на дюне. Вырисовывающийся в тумане силуэт, движения… Когда-то я видела очень похожие, и именно здесь, на этом пляже. Ну да, тот самый капитан дальнего плавания, про которого я рассказывала Гурскому. И которого мне напомнил убийца со стоянки в Зволле! Господи, как же его звали? Не убийцу, конечно, а рыбака из моего далекого прошлого (никаким капитаном он, конечно, не был, это я просто Гурскому лапшу на уши вешала). Самый обычный рыбак. Как же его звали… Вспомнила! Терличак! О боже, но Терличака я видела лет тридцать назад, и он уже тогда был не молод. Не встал же он из гроба, чтобы теперь ползать по дюнам и пугать меня?
   Я еще раз глянула на незнакомца. Кем бы он ни был, направлялся явно ко мне.
   В панике я едва не бросилась прочь.
   А память работала как заведенная, вышвыривая на поверхность все новые и новые воспоминания. Тогда, тридцать лет назад, был в Песках красавец рыбак. Настоящий красавец, которым просто нельзя было не залюбоваться. Стройный, высокий, отлично сложенный и в то же время сильный как бык. Своей тяжеленной сеткой для вылавливания янтаря он размахивал, точно пушинкой, и забрасывал ее в море дальше всех. Атлетическая фигура, мужественное лицо, правильные черты. И этот Терличак до самой старости сохранил стройную фигуру, которой я любовалась и в следующие свои приезды в Пески. Но это вовсе не он шляется сейчас по дюнам, а убийца Нелтье ван Эйк и того парня! А теперь добрался и до меня!
   Страх мой вдруг куда-то пропал. Возможно, сказалась янтарная лихорадка, которая охватила меня с новой силой. С этой болезнью мало что сравнится на свете. Но жизнь мерзавцу я все же благоразумно решила осложнить – вошла в воду и занялась добычей янтарного мусора. Закинула сачок – он достал лишь до краешка черной полосы. Еще шажок вперед, все в порядке – под ногами дно.
   На мне были резиновый комбинезон и непромокаемая куртка. Правда, мочить куртку в мои планы не входило. В карманах лежали портмоне, ключ от зажигания, какие-то документы и мобильник. По опыту зная, что мобильники не любят морской воды, я быстро переложила все в верхний карман куртки, а телефон сжала в руке.
   Негодяй спешил ко мне по пляжу. Туман опять сгустился, видимость ухудшилась. Тогда, отчаянно шагнув еще дальше в море, я позвонила Вальдемару. Еще успела подумать: если он рубит дрова во дворе и не услышит меня – убью! Хотя, скорее всего, не успею, сначала убьют меня.
   Вальдемар отозвался сразу.
   – Пане Владку, никаких возражений! Примерно в километре от границы огромная янтарная куча! И на берег порядочно выбросило. Пошел янтарь, как мы и предполагали! Тот, что поближе, я отбираю, остальное мне не по силам. А тут еще какой-то тип у меня за спиной. И если не поторопитесь, бог вас покарает.
   Вальдемар не тратил времени на пустые разговоры.
   – Точнее – где пани?
   – В воде. Метрах в пятидесяти от нашей «булки», ее бросила на берегу.
   – А что за тип?
   – Кажется, убийца, но из-за тумана не могу хорошенько разглядеть.
   – Оставайтесь в море. Сейчас буду.
   Я знала – перед янтарем Вальдемар не устоит, а вот относительно убийцы у меня такой уверенности не было. Янтарь – дело всей его жизни.
   Я послушно осталась в море. Берег опять утонул в молочной завесе, да он меня уже перестал интересовать. Осторожно попробовала ногой дно – вроде еще песок. Ну, была не была! Самые драгоценные мелочи в верхнем кармане, не намокнут, а остальное – неважно. И, размахнувшись изо всех сил, я в упоении забросила сачок как можно дальше.
   Прежде чем я успела вытащить сачок с мусором, появился Вальдемар.

***

   Двух суток Сомсу Унгеру вполне хватило на то, чтобы полностью ознакомиться с обстановкой. Он больше не думал ни о каких несчастных случаях, махнул рукой на тонкости в ликвидации старой перечницы. Автокатастрофа или меткий выстрел – и конец затянувшейся погоне за свидетельницей.
   Для начала он испробовал автокатастрофу. Ему был известен каждый шаг перечницы, так что подгадать было нетрудно. Арендованная «тойота» не бросалась в глаза. Он уже убедился, что в Польше «тойот», наверное, больше, чем в самой Японии.
   Участок шоссе из Криницы до Песков в будние дни совсем пустынный, кабанов действительно уйма, и как она ни на одного не наткнулась? Другие же сталкиваются, а этой… этой просто поразительно везет! Такое отличное место выбрал, подстерег заразу перед крутым поворотом на пустынном шоссе. Надо же было появиться проклятому автобусу! И откуда он, холера, взялся? По расписанию обязан был проехать здесь уже четверть часа назад, так нет же, ездит когда вздумается!
   Поджидать следующую оказию у Сомса уже не было сил, и он затаился поблизости от домика, в котором эта выдра поселилась. Он знал, что под вечер она обязательно выйдет кормить ораву кошек. Дурацкое занятие, но ему на руку. Баба не изменила своей привычке, вышла, но еще раньше наполз проклятый туман. Поди разбери, кто там – человек, собака, корова. Просто расплывчатое пятно.
   На следующий день он уже не знал, как относиться к туману – радоваться или проклинать. С одной стороны, стрелять без толку, разве что ткнуть дулом пистолета ей в бок. Но в том-то и дело, что старая грымза, хоть и была поразительно глупа, однако проявляла осторожность, в чем он убедился еще в Варшаве. Вроде бы ведет самый беззаботный образ жизни – и в то же время очень ловко скрывается. Да еще вечно окружена людьми, во всяком случае в одиночку ему почти не попадалась.
   Собаки у хозяина ее дома нет, зато соседи с обеих сторон держат настоящих волчищ. Да таких бдительных! Облаивают всякого, кто посмеет показаться рядом. Начинал один пес, другой подхватывал, и лаем наполнялась вся округа. И почему эти псины не облаивают кошек? Это же прямая собачья обязанность.

***

   Конечно же, Соме Унгер не мог этого знать.
   – Что пани сделала с моей Салли – ума не приложу, – жаловался мне один сосед. – Была собака как собака, а с появлением пани перестала лаять на кошек. Когда появляется пани с десятком кошек…
   – Иногда их бывает четырнадцать, – поправила я.
   – …так Салли садится и смотрит, как пани с ними возится. И даже не гавкнет!
   – Все мои подопечные кошки привиты, мы с ветеринаром позаботились, к тому же охотятся на мышей. Собачка ваша умная, знает, что для ее хозяев опасно, а что нет.
   Собаку с другой стороны я подкупила с помощью ребрышек от жареной грудинки. А девчонкам этого соседа подарила чудесного котеночка. Так что между нами царило полное согласие, а этот недоумок хотел, чтобы собаки без толку облаивали друг друга и моих кошек!

***

   Итак, из-за тумана нельзя было издали попасть в идиотку. Но зато в самый туман эту странную бабу понесло на пляж. Грех было не воспользоваться такой оказией! Соме уже знал, что на пляже старая дура выберет самый уединенный участок.
   Соме держался в отдалении, чтобы не дай бог не спугнуть кретинку. Потерять ее он не боялся. Странно, правда, что рыбаки в такую погоду вышли в море. Соме не знал, что рыбе туман не помеха.
   Но погодка как на заказ – в пятидесяти шагах ничего не разглядеть. Машину Соме Унгер оставил перед дюнами, в стороне от того места, где свернула на пляж баба на своем драндулете. Он вылез из машины, взобрался на дюнную гряду и двинулся вдоль пляжа, напряженно вглядываясь в пустынный берег. Внезапно белое марево рассеялось, и в прорехе он заметил фигуру – у самой кромки воды.
   Хорошо, что он уже видел бабу сегодня, иначе ни за что не узнал бы ее в этой странной бесформенной фигуре. Что это на ней? Ведь никогда не носила брюк, а сейчас вроде бы натянула. Или это такие длинные сапоги до бедер, прикрытые сверху курткой? Черт знает, что за наряд, и на голове нечто несусветное. Шапка, наверное, такая. Еще бы бороду прицепила, обезьяна несчастная…
   Соме едва верил своей удаче. Лучших обстоятельств и не придумать! И хотя он не имел ни малейшего представления о поисках янтаря, но понял – эта чокнутая что-то обнаружила в воде, так как осторожно шагнула в море. Правда, перед этим огляделась и его наверняка заметила. Но даже не сделала попытки убежать. То, что плавало в море, похоже, сейчас интересовало ее больше всего. Только бы не вылезала из воды!
   Судьба явно ему сегодня улыбалась, поскольку баба, словно услышав его пожелание, сделала еще несколько маленьких шажков от берега. Но тут плотная пелена снова скрыла дичь.
   Соме двигался по песку, ничего не видя перед собой. Баба должна быть где-то левей. В море? Или уже выползла на берег? Внезапно кроссовок коснулась пена. Он остановился и начал крутить головой, напрягая зрение, но никого не увидел. Тогда он осторожно двинулся влево по самому краешку песчаного пляжа.
   Тут-то он и обнаружил цель. Баба по-прежнему торчала в воде, чучело чучелом, в нескольких метрах от берега. Чем это она там занимается? Господи, никак делает гимнастику.
   Спятила небось, ну да это ее дело. Его она не видит, к берегу стоит спиной.
   И Соме решительно шагнул в море. Вот вода уже ему по колено. Он шагнул глубже. Вымокнет до пояса, но удачного момента не упустит, вряд ли еще так повезет. Подтолкнуть мерзавку в спину, немного попридержать в воде… Даже стрелять не надо. В такую погодку утонуть – пара пустяков.
   Вода все поднималась, хорошо, что он заранее вынул пистолет из внутреннего кармана, вдруг понадобится. Хотя бы для того, чтобы немного бабу оглушить. Еще каких-то два шага…
   Туман не только ограничивает видимость, он и звуки поглощает. Но Соме все же услышал какой-то жуткий рев, с бешеной скоростью приближающийся к нему. И только этот рев, который наверняка был слышен и в России, и во всей Скандинавии, помешал убийце толкнуть свою жертву в набегавшую волну.

***

   Услышав знакомый рев мотоцикла Вальдемара, я обернулась, и у меня все же захватило дух. Чуть ли не вплотную за мной стоял человек со стоянки в Зволле, и лицо у него было такое же недоброе, как и тогда.
   Нет, не дано мне понять себя. Никогда не знаю, что сделаю в следующий момент. Возможно, мне полагалось если не упасть в обморок, то хотя бы оцепенеть от страха. Я же с упреком поинтересовалась у негодяя:
   – Котик, неужели ты умеешь только злиться?
   Разбрызгивая воду, Вальдемар въехал на мелководье, бросил мотоцикл и ринулся к нам, размахивая над головой багром. Моя изящная сетка-сачок на легкой, почти невесомой ручке выглядела игрушкой в сравнении с мощным рыбацким багром, увенчанным на конце острым крюком. Страшное оружие, с каким смело можно идти в бой. Я ничуточки не сомневалась, что Вальдемар пустит его в ход.
   Мерзавец тоже не сомневался. На секунду остолбенев, он рванулся в сторону и в мгновение ока оказался у брошенного мотоцикла. Ясно, собирался дать деру.
   Будь это нормальный мотоцикл, так бы оно и случилось. Но откуда негодяю знать, что перед ним чудо техники с удивительными свойствами. У него и стартера-то нет. И вообще, из необходимых каждому заурядному мотоциклу элементов этот был оснащен лишь двигателем и колесами. Ездить на нем мог только хозяин.
   Господь вознаградил меня за все перенесенные испытания. Минуты, которые негодяй потратил на то, чтобы понять, что же такое перед ним, я смело отношу к самым счастливым в моей жизни.
   Не найдя педали, убийца не стал медлить, бросил непонятное устройство и растворился в тумане. Вальдемар, тоже с истинным наслаждением наблюдавший за попыткой угнать его детище, довольно сказал:
   – Теперь пани сама убедилась, что я могу быть спокоен за мотоцикл. Его никто не украдет.
   – Пане Владку, вон там! – Я обернулась к морю и ткнула пальцем в черную гору.
   Других слов и не требовалось. Вальдемар тотчас двинулся к сокровищам, забросив на плечо свой багор с натянутой сетью. Я же поспешила к берегу, с трудом волоча сачок, полный черного мусора.
   Что значит хобби! В данном случае лучше слово «страсть», куда как уместнее. Непреодолимая страсть к янтарю заставила меня забыть об опасности, забыть, что минуту назад находилась на волосок от смерти. Негодяй явно намеревался утопить меня, и утопил бы, не появись Вальдемар в последний момент.
   Ладно, подумаю об этом после. А пока я в полном восторге разглядывала поблескивающие кусочки янтаря среди черного мусора.

***

   Как же Роберт Гурский проклинал этот чертов туман! Ни зги не видно, того и гляди сорвется вся операция. Люди потеряли в тумане друг друга, осталось всего четверо из группы захвата – трое полицейских и один пограничник.
   В лесу еще туда-сюда, там плавали лишь обрывки белесого месива, но у воды туман уплотнился до состояния густого киселя. В лесу-то и заметили неизвестного мужчину, который мгновенно растворился в тумане. Утешала мысль: преступнику туман тоже мешает, вряд ли он станет стрелять.

***

   Гурский очень рассчитывал на помощь Вальдемара. Зная невыносимое легкомыслие свидетельницы, инспектор на всякий случай подключил к операции хозяина домика, в котором поселилась пани Хмелевская. Коротко проинформировав Вальдемара о преступнике и опасности, угрожавшей его давней знакомой, он вручил рыбаку сотовый телефон и обязал охранять несносную бабу, желательно без ее ведома. Гурский не просчитался. С такой задачей лучше всего мог справиться рыбак, знавший окрестности как свои пять пальцев. Гурский также попросил Вальдемара ненавязчиво намекнуть приятелям-односельчанам о необходимости немедленно сообщить, если в округе появится чужак.
   Все эти меры оправдались на следующий же день. Вальдемар вызвонил их на пляж. Первым делом полицейские наткнулись на «булку», от которой к морю вели уже едва заметные следы. А вскоре следы и вовсе исчезли. Группа захвата не успела решить, куда двигаться дальше, как раздался рев мотоцикла.
   Гурский не сомневался – Соме Унгер где-то тут, на расстоянии вытянутой руки. Приманка, несмотря на все предостережения и увещевания, добровольно совала голову в петлю. Не приманка, а настоящая подставная утка!
   Успел ли Вальдемар? А вдруг все они опоздали и сейчас наткнутся на бездыханное тело? Нет, не может быть! Надо набраться выдержки. Они схватят убийцу раньше, чем он успеет совершить очередное злодеяние. Гурский нутром чуял, что Соме Унгер торопится, а спешка, как известно, никогда ни к чему путному не приводила.
   Гурский с двумя полицейскими буквально вслепую спешил туда, где, по его представлениям, должны были находиться и свидетельница, и убийца. Еще пару сотрудников он отправил в лес. И именно из леса поступил первый сигнал. Человек!

***

   Соме Унгер не уставал клясть себя. Опять он допустил промах. Эта зараза, этот божий одуванчик перехитрила его, ее охраняли.
   Хуже того, зараза его узнала! Ясно как день – узнала. И еще сказала что-то очень странное, непонятное, хотя польский он знает превосходно.
   Соме предпочел не терять время даром и бросился прочь от гиганта со здоровенной дубиной, которая уже опускалась ему на голову. Только вот почему мотоцикл не завелся? Ведь он собственными глазами видел, как этот громила на нем примчался.
   Ну да ладно. Никуда ей не деться, вон какой туман, погони можно не опасаться, а попозже он невидимкой подкрадется и пристрелит эту гадину. Теперь терять нечего, и думать о случайной гибели бабы просто смешно. Самому бы поскорее унести ноги.
   И преступник, перемахнув через дюны, скрылся в лесу. Неизвестно, сколько еще охранников пронырливой бабы бродит по пляжу.
   Но вот чего Соме совсем не ожидал, так это встречи с пограничником, на которого наткнулся на лесной просеке, тянувшейся вдоль береговой линии. Сохранив хладнокровие (как-никак граница в двух шагах!), злодей спокойно протянул документы на имя Яна Ковалика. И страшно изумился, когда в следующий миг на его запястьях защелкнулись наручники.
   Не веря в поражение, Соме пытался убедить себя, что еще не все кончено. Безумная надежда теплилась в нем – но лишь до той секунды, пока он не вспомнил, что фальшивых документов у него не осталось, а в качестве запасных в кармане лежат настоящие!

***

   С пляжа нас турнули пограничники, поскольку мы вплотную подобрались к границе. К счастью, мы собрали почти все, что принесло море. Вальдемар вытаскивал мусорные кучи на берег, а я рылась в них как одержимая. На пару мы успели перебрать весь морской хлам. К тому же начинало смеркаться. Что ж, денек выдался удачный! Вальдемар то и дело вытаскивал из кармана кусище янтаря в полкило весом и любовался им. Такие и в самом деле редко попадаются. Вальдемар даже высказался в том духе, что почаще бы я на хвосте убийц приводила – ведь о янтаре сообщила только потому, что мне угрожала опасность. Так, шутя и поддразнивая друг дружку, добрались мы до причала, где нас уже ждал Гурский.
   – Роберт! – обрадовалась я. – Вы оказались правы, этот тип из Зволле все-таки отловил меня. Представьте, в море! Но, как видите, ничего мне не сделал. Думаете, он из-за меня сюда приехал?
   А вы видите его в этой компании? – в свою очередь поинтересовался Гурский, подведя меня к группе из семи человек, столпившихся на крыльце пограничного поста.
   – Вижу, вон стоит. Подойти, пальцем ткнуть? Куртка на нем тогда была другая, а так – все то же. И лицо, и выражение на лице. Эх, не любит он меня!
   – Учтите, он хорошо знает польский.
   – Ой, холера! – смутилась я. Вальдемар тоже счел нужным сказать несколько слов:
   – Вот этот пан полез в море за пани Иоанной и чуть было ее не толкнул. Она стояла к нему спиной, но тут аккурат я приехал…
   – А ведь я была права, – снова заговорила я, – тогда, на стоянке, он мне кого-то напомнил. Так вот, он действительно очень похож на одного мужчину, которого я знала в далекой молодости. Наверное, помер давно. Ну а Юрек…
   Надо же, чуть было не вырвалось, хорошо, вовремя спохватилась. Ведь бестактно в присутствии преступника именовать главу голландской следственной группы Юреком-Вагоном. Вот только интересно, как Юрек-Вагон привлечет к ответственности человека, который столько времени и выглядел иначе, и фамилию носил другую?
   – Ну, чего стоим? – нетерпеливо спросила я. – Ждем, когда приедут голландцы?
   – Это он поедет в Голландию. А пани может отправляться домой.

***

   Инспектор Рейкееваген пребывал на седьмом небе от счастья. У него в руках был Соме Унгер собственной персоной! Но мало того, он получил доступ к его деньгам. Отыскались похищенные миллионы!
   Однако не так просто было доказать, что исчезнувший Мейер ван Вейн и схваченный на месте преступления Соме Унгер – одно лицо. Дело в отпечатках пальцев.
   Соме Унгер – настоящее имя Альберт Хаухер – был наполовину поляком, наполовину голландцем. Гражданство же имел немецкое. На месте преступлений этот человек не оставил ни единого отпечатка. Складывалось впечатление, будто он жил, не снимая перчаток. Ван Вейн оставлял отпечатки пальцев, Соме Унгер – никогда. Зато следы перчаток обнаружены были в большом количестве. Остались они и в автомашине Эвы Томпкинс, и на чеке бензоколонки, и на дверях гаража Марселя Ляпуэна, и на пистолете, отобранном у убийцы. Впрочем, и в момент захвата те же самые перчатки были у него на руках. А следы перчаток – это же не отпечатки пальцев! Но самое главное – отпечатки Альберта Хаухера, снятые после ареста, даже близко не совпадали с отпечатками Мейера ван Вейна. Вот это был удар так удар!
   Зубы! Инспектор ухватился за возможность идентифицировать преступника по зубам. Но и зубы не оправдали его надежд. Полиция отыскала зубного врача Мейера ван Вейна. Он принимал адвоката раза два за пятнадцать лет, причем никаких серьезных следов врачебного вмешательства на зубах пациента не осталось. Так, мелочи, не стоящие внимания. Не было даже необходимости делать рентген. Зубы Мейера-Сомса пребывали в идеальном состоянии, даже удивительно, что в наше время еще встречаются особи с такими зубами. Зубы Альберта Хаухера тоже были в полном порядке.
   Итак, идентифицировать Сомса Унгера как Мейера ван Вейна по отпечаткам пальцев или зубам было нельзя. Что уж говорить о внешности, которая даже близко не совпадала. Примчавшаяся из Америки Янтье Паркер с сомнением качала головой, разглядывая арестанта.
   – Нет, не он это, – наконец заявила она. – Я знала Мейера не хуже Нелтье, этот человек совсем не похож на него. Мейер всегда производил на меня впечатление человека… мягкого, что ли, и внешне, и по характеру. Вот рост, пожалуй, такой же, а все остальное – другое.
   Из Штутгарта вызвали Наталью Штернер.
   – Боже, но ведь это не Торн! – воскликнула пылкая женщина. – Хотя… если хорошенько присмотреться, чем-то он немного напоминает прежнего Торна, с которым я познакомилась пять лет назад. Но потом он раздобрел… И потому я его и разлюбила, то есть я хотела сказать – мы стали друзьями. Он столько раз давал мне дельные советы, и вообще, я не встречала больше такого блестящего юриста.
   Другого мнения придерживалась служанка покойной Нелтье.
   – Сдается мне… Я и ошибаться могу, ведь лицо у этого совсем другое, по лицу я бы его не опознала, да и фигура – дай бог каждому. Но вот припоминаю, когда он полюбился хозяйке… то есть когда госпожа ван Эйк взяла его себе в адвокаты, фигурой он был в точности такой же. Мужик – загляденье, а вот потом как-то растолстел… В животе и, как бы сказать, в заднице… И в последние годы совсем не походил на того, что полиция мне показала. А на того, прежнего, этот очень даже похож! И фигура, и ухватки. Быстрый, прямой, прямо юноша молоденький…