Страница:
Через полчаса изумлённая учительница вышла из класса, удивлена она была так, что глаза лезли на лоб.
— Вы знаете, он действительно все выучил, — в полном ошеломлении призналась она. — Может быть, раньше он только притворялся? Я поставила ему тройку. Ничего не понимаю…
Бог весть в который раз я благословила в душе отцовские гены моих детей. Они и впрямь имели способности к иностранным языкам.
Разумеется, к опечаткам это никакого отношения не имеет.
В августе, когда было ещё страшно жарко, Каролина возмечтала увидеть Евро-Диснейленд под Парижем, и моя невестка решила с ней поехать. Ни с того ни с сего я пожелала к ним присоединиться. Побросала все дела, сорвалась с места и поехала. Глупо, ничего не скажешь.
Глупость проявилась в первую очередь в дорожных сборах. Вместо того, чтобы взять сумку с багажом и другую, лёгкую, на каждый день, я впихнула все вместе и потом должна была таскать с собой здоровенный баул размером с платяной шкаф. Я была зла сама на себя, как собака.
По дороге ничего особенного не происходило, с гостиницами нам повезло — дважды попадались очень хорошие, удобные и приятные, со свободными номерами, автостраду в стадии землеустроительных работ Ивоне удалось преодолеть, и на третий день мы остановились в Реймсе, где я решила обязательно осмотреть собор. Девочки мои закапризничали, им хотелось поскорее добраться до места, мне, впрочем, тоже, но, коль скоро мы были в Реймсе, не осмотреть собор было бы нелепо.
— Я только посмотрю снаружи, — пообещала я, — внутрь не полезу.
Ивона сдалась, направилась к собору и объехала его вокруг.
— Ну и на кой вам любоваться строительными лесами? — с упрёком спросила она.
Что поделать, собор был на ремонте, и мне пришлось махнуть на него рукой. Доехали мы до этого Евро-Диснейленда, гостиницу выбрали по картинке в проспекте. И там начался ад земной. Всюду кишели дикие, невероятные толпы. Количество детей превосходило всякое воображение, но ведь, в конце концов, вся катавасия и была выдумана специально для детей, так что с этим пришлось смириться. Ивона с Каролиной помчались регистрироваться к портье, я с час караулила машину и добро в ней, с большим интересом наблюдая за сценами, какие разыгрывались вокруг. Мы получили двухкомнатный номер, было ещё рано, потому что от Реймса до Парижа близко, и мы сразу же отправились развлекаться.
Погода испортилась, подул ветер, набежали тучи и стал накрапывать дождик. Подумаешь, моросит — эка невидаль.
Когда Ивона с Каролиной пошли кататься на карусели, дождь полил сильнее. Они были под козырьком, я стояла снаружи, таращилась на них, и мне даже не приходило в голову обернуться, а между тем сразу позади меня продавали жёлтые пелеринки от дождя. Их заметила только Ивона, она пробралась сквозь толпу, купила три штуки, мы их нацепили — и дождь немедленно прекратился.
Настоящий ливень хлынул, когда мы оказались в лабиринте Алисы в Стране Чудес. Лабиринт на то и лабиринт, чтобы из него нельзя было запросто выбраться. Он создан под открытым небом, стенки в нем из густейшей стриженой живой изгороди, пролезть сквозь них невозможно, по аллейкам текли потоки по щиколотку, с неба лил форменный водопад, а Каролина сатанински хихикала, заводя нас в тупики. Наконец мы все-таки выбрались из лабиринта, и тут ливень кончился, как ножом отрезало.
Тем не менее вода под ногами хлюпала. Пытаясь обходить самые глубокие лужи, я шла за девочками, не отдавая себе отчёта в том, куда бреду. И вдруг я оказалась в какой-то очереди, которая уже зашла за оградительный барьерчик и явно направлялась в какое-то здание.
Мне уже хотелось отдохнуть. Я смертельно устала и не собиралась впутываться ни в какие головоломные мероприятия, хитроумные развлечения и потрясающие забавы. Я сразу заявила, что ни на какие «американские горки» и «повороты смерти» не полезу, могу поплавать на кораблике по озеру — и на том конец. Мне бы спокойно посидеть на лавочке, бездумно пялясь на окружающий мир — и ладно. Я ведь затем и удрала из Варшавы. Посмотреть со стороны на всю эту красоту — и с меня хватит, большей радости не требуется. А тут вдруг оказывается, что я стою в очереди и собираюсь принять участие в какой-то чертовщине!
Я здорово забеспокоилась.
— Что тут такое будет? — подозрительно спросила я. — Куда мы лезем?
— Космическое путешествие! — робко пояснила Каролина.
— Путешествуйте без меня! Нужен мне ваш космос, как свинье парик.
— Теперь уже поздно, мамуля. Вам отсюда не выбраться, — обрадовала меня Ивона.
Я подчинилась, потому что выбраться оттуда действительно было невозможно. Очередь двигалась довольно быстро, и вскоре нас впустили в маленький кинозал с огромным экраном во всю стену. Велели пристегнуться, как в самолёте. Предчувствия у меня возникали — одно хуже другого. Из громкоговорителя прозвучало обнадёживающее напутствие капитана космического корабля:
— Это ваше первое путешествие в космос. Моё тоже…
Билетёрша, которая нас рассаживала, поскорей удрала и заперла за собой двери.
Каким образом это достигалось, понятия не имею, только весь кинозал с огромной скоростью вдруг ринулся вперёд. Перед нами раскрылись ворота шлюза, показался вроде как порог, а за ним — пропасть, и мы ка-а-ак рухнем мордой вниз! Однако в последний момент все-таки спаслись и полетели вверх, в этот самый космос, попали в метеоритный поток, метеориты со всех сторон ударяли в кресло, с диким визгом все вместе неслось вперёд, мы резко тормозили, внезапно меняли направление полёта, влетали в какую-то туманность или черт знает что ещё, ка-ра-ул!!! Я закрыла глаза и изо всех сил цеплялась за подлокотники, чтобы не врезаться лицом в спину парня, который сидел передо мной, с одной стороны над ухом дико визжали Ивона и Каролина, с другой стороны — чужие люди, весь кинозал вопил не своим голосом во всю глотку. Мать моя родная!!!
Это было хуже, чем «американские горки». Пока меня швыряло из стороны в сторону космическими потрясениями, я в душе давала себе торжественные клятвы никуда больше не лезть. Время от времени я приоткрывала один глаз и как можно скорее снова его зажмуривала. Этот ужас длился шесть минут, а я готова была поклясться, что час, после чего, когда мы уже приземлились и все облегчённо вздохнули, перед нами показался поезд, едущий наперерез. Каким чудом мы избежали катастрофы, не знаю, потому что я снова закрыла глаза.
Ивона с Каролиной слетали в космос ещё раз.
— По второму разу впечатление меньше, — делилась потом Ивона. — Можно выдержать с открытыми глазами.
Каролина стремилась использовать своё пребывание здесь на полную катушку, и мы пошли к пиратам.
Пираты пиратами, но где-то же они должны жить. Оказалось — в пещерах. Поначалу все выглядело вполне невинно, я вошла туда безропотно, хотя и недоверчиво, и вскоре выяснилось, что назад поворачивать нельзя, надо идти вперёд до конца. Дневной свет пропал ко всем чертям, какие-то жалкие лучинки не позволяли разглядеть, что у тебя под ногами: то горка, то ямка, то какие-то колдобины, кошмар какой-то… Вела эта дорога в огромную пещеру, оттуда виднелся пиратский притон со множеством людей, все они ели и пили, мне тоже страшно захотелось есть, но в трактир не пускали. Надо было выстоять очередь к лодкам, проплыть на лодке и только потом выбраться из пиратских катакомб. В лодку я села покорно.
Ну вот, наконец-то спокойное развлечение, подумалось мне, когда я прикинула размеры лодки и увидела, что вода возле неё неглубокая.
Лодка пошла вперёд и не успела я оглянуться, как она стала въезжать вверх по крутому склону! Иисус-Мария, я обернулась и посмотрела вниз в полном ужасе. А если канаты оборвутся? Они так угрожающе скрипели… Канаты не оборвались, зато с горки мы ухнули вниз почти отвесно. Вот вам и спокойное развлечение. Потом мы все-таки выбрались на ровную поверхность, лодочка поплыла нормально, только слегка ударяясь о скалистые берега.
Картины пиратской жизни были очень хороши: то груда сокровищ, то пьяная баба, то висельник в стадии полного разложения, то скелет, то бандит, который всаживает нож в другого бандита, — словом, все, как полагается. Я надеялась, что нас вывезут наружу и тогда не надо будет брести по пещерам, спотыкаясь на каждом шагу, но нет, мы доехали до того самого места, где садились в лодку. Я покорилась своей участи и решила стоически выдержать всю экскурсию до конца, и моё терпение было вознаграждено: от пристани до выхода пришлось сделать всего пару шагов.
Из этой экскурсии мы прежде всего вынесли волчий голод. И сразу же рядом обнаружили прелестный бар, свободные столики стояли под зонтиками на свежем воздухе, народу — ни души, и мы уселись, поздравляя друг друга с удачей. В тишине и покое мы вкушали поздний обед — или ранний ужин, — и оказалось, что мы успели в последний момент, потому что в разгар обеда на бар обрушилась толпа людей, и у стойки началась давка, весьма напоминающая жанровые сценки в бывшем Советском Союзе. Поистине нам повезло.
Покончив с Замком Ужасов, экскурсией на кораблике по озеру, фейерверком, парадом сказок и кое-какими другими аттракционами, мы вернулись в конце концов в гостиницу, где объявились развлечения иного рода.
Каролина приклеилась к телевизору, там показывали мультфильм «Русалочка», а мы с Ивоной пошли в бар выпить вина. Пить вино во Франции прямо-таки обязательное удовольствие. После нашего обеда-ужина есть нам больше не хотелось, что было к лучшему.
В ресторане отеля еды никакой не подавали, зато там скакали табуны детей. Часть играла в баре на полу. Был уже, слава Богу, первый час ночи, и эти дети, несомненно, воспитывались без комплексов.
Историю ребёнка без комплексов мне рассказали буквально через несколько часов после происшествия, поскольку свидетелем его была моя хорошая знакомая.
Она ехала в трамвае, рядом расположилась мать с маленьким ребёнком. Напротив сидела женщина в светлом пальто. Ребёнок вёл себя отвратительно, вертелся, пинал женщину ногами, пачкая её светлое пальто. Женщина вежливо попросила мамашу слегка укротить своего неугомонного отпрыска.
— Я, знаете ли, воспитываю ребёнка без комплексов, — высокомерно ответила оскорблённая мать, а чадо по-прежнему продолжало пинать даму.
При этих словах какой-то пан не выдержал, подошёл, плюнул на мамашу и сказал:
— Меня, знаете ли, тоже воспитывали без комплексов.
Что было дальше, не знаю, только весь трамвай ему зааплодировал.
Вот такие бескомплексные детишки и катались по полу в баре в первом часу ночи.
На следующий день какая-то пара вздумала поужинать в этом ресторане, так им принесли кофе, кока-колу и чипсы. Кажется, подали ещё и кукурузные палочки. Посетители за столиком устроили страшный скандал, чему трудно удивляться. Наученные горьким опытом предыдущего дня, мы избавились от забот, утром быстренько съездив автобусом-экспрессом в Париж и привезя оттуда огромные сандвичи, которые в один присест и не съесть-то. Разумеется, мы ездили в Париж не за сандвичами, а за какими-то учебниками для Каролины, сандвичи подвернулись под руку между делом.
Утром в гостинице не хватило припасов на завтрак постояльцам, остались только рогалики, масло и джем. Не знаю, как в других гостиницах, но в нашем отёле, дорогостоящем и высокого класса, сервис явно оказался не на высоте. До сих пор не понимаю, почему все было так скверно организовано.
Точно так же выглядела ситуация и на территории самого парка. Баров там было кот наплакал, в изобилии предлагали только кока-колу, мороженое, фруктовые соки и поп-корн. Питание для взрослых оказалось вне закона. Все рестораны сгруппировали у выхода, а не каждому в разгар веселья захочется тащиться туда пообедать или поужинать. Вечером голодная толпа чуть не дралась у стойки бара за жареную картошку. В первый раз, в том баре у пиратов, нам просто неслыханно повезло.
С другой стороны, постояльцы этой гостиницы, должно быть, соответственно зарекомендовали себя, так как там были введены всякие строгости. За пользование телефоном в номере требовалось заранее внести залог в размере пятисот франков, за пользование баром в номере — тоже. Мы такими средствами располагали, но не пошли ни на какие залоги по очень простой причине: пропить и прозвонить пятьсот франков в течение двух дней, которые мы к тому же проведём в основном вне гостиницы, явно не реально, а стоять потом в длиннющей очереди внизу, чтобы получить обратно неистраченную сумму, нам не хотелось. Удовольствие могло продлиться и два часа, а времени было жаль.
На обратной дороге машина моей невестки начала барахлить. Точнее говоря, это была машина моего сына, а может, даже собаки, потому что багажник «форда» Каро считала своей собственностью. Таинственная сила поглощала из радиатора воду, что, впрочем, можно было заметить уже в начале нашего путешествия.
Я по-прежнему все занудствовала по поводу старинных городов на Рейне, пытаясь вспомнить, где стоял на мосту архиепископ во время первого крестового похода, в Могунце или в Кобленце. Наконец, я накаркала нам пребывание в Кобленце. Сразу за городом нам пришлось остановиться в гостинице, потому что радиатор повёл себя, как гейзер. Ивона в панике позвонила Ежи, тот велел немедленно сдать машину в ремонт. Станции техобслуживания «фордов» в Кобленце на каждом шагу, мы поехали туда утром, нам обещали отремонтировать машину к завтрашнему дню и даже доставить её к гостинице за свой счёт.
Девочки поддались моему занудству, мы купили план города и отправились, руководствуясь им, осматривать старый Кобленц.
Старина стариной, однако вместо многовековых руин мы безошибочно вышли на суперсовременный торговый центр, весьма привлекательный.
— Мама, вы замечательный гид! — похвалила меня Ивона. — Ходить с вами на экскурсии сплошное удовольствие.
Верные себе немцы, как обещали, так и сделали: на следующий день машина была готова.
Кстати, архиепископ стоял все-таки на мосту в Могунце.
Все это вместе взятое — наше путешествие в Диснейленд и авария Марии — в конце концов вынудило меня купить машину. Иначе не обойдёшься, хотя бы из-за скачек. Не можем же мы с Марией обе остаться безлошадными. С ипподрома совершенно невозможно выбраться, а такси по радиовызову не всегда знает, как проехать к директорской ложе. В результате остаёшься ни с чем. Я прекрасно донимаю, что трехкилометровая прогулка пешком три раза в неделю мне очень даже не повредила бы, но у меня мало времени, поэтому пришлось купить машину.
Приобретя маленькую «тойоту», я немедленно отправилась в Данию. В путешествии в Париж мне приходилось приноравливаться к капризам невестки и внучки, а эти юные стервозины меня постоянно погоняли. Я даже не удивлялась. Ивоне до смерти надоели пробки на автострадах, она мечтала поскорее добраться до места, Каролина рвалась к вожделенным развлечениям, я сама на их месте точно так же спешила бы, но я-то мечтала просто отдохнуть, а спешка мне очень мешала, не давая расслабиться. Поэтому я решила отправиться одна и делать в этой поездке все, что хочу.
Оказалось, что прежние особенности всех моих путешествий совершенно не изменились. Атмосферные пакости только приобрели иной характер. Они уже знали, что в ночную тьму я не дам себя загнать, время года не обещало гололедицы, поэтому природа выделила мне солнце, бьющее прямо в глаза. Приближаясь к Щецину, я почти два часа совершенно ничего не видела: в очках плохо, без очков ещё хуже, причём солнце не яркое, а словно размытое, сунься какая-нибудь живая тварь под колёса, я бы наверняка без зазрения совести её переехала.
Меня это рассердило, и я свернула на Варнемюнде, отказавшись от запланированного Любека. Трассу через Данию я знала прекрасно, и не объяснить причин, заставивших меня сунуться в самый центр Копенгагена, вместо того, чтобы его объехать; видать, меня сердцем туда потянуло, потому что Копенгаген я люблю. После чего, тоже черт знает почему, я свернула перед Неррепортом, а не после.
Что я вытворяла, чтобы выбраться в конце концов на автостраду до Хиллеред, — ни в сказке сказать, ни пером описать. Почему-то при каждой попытке сменить направление я безошибочно попадала в Шарлоттенлунд. Скачек в тот день не было. После третьей попытки я капитулировала, махнула мимо входа на скачки и двинулась в Биркеред обычным путём, как если бы возвращалась с поезда.
Увы, не суждено мне было… В Клампенборге я съехала на автостраду в Хельсингер, хотя вовсе не собиралась этого делать, свернула к Биркереду с северной стороны, выбралась на шоссе и двинулась обратно. Я не сомневалась, что я уже в Биркереде, только в совершенно незнакомом мне месте. Хочешь смейся, хочешь плачь, потому что уже стало темнеть, откуда-то взялся лес, а я никакого леса в Биркереде не встречала! За лесом появились постройки, не то дом отдыха, не то пансионат, словом, какие-то дома, и кругом совершенно безлюдно. Смотрю, в чистом поле прогуливается дама средних лет, я подрулила, задала ей вопрос — очень вежливо — насчёт дороги. Дама словно оглохла, идёт себе дальше, на меня внимания не обращает. Я снова развернулась…
Остановившись на площадке перед каким-то особняком, я уже всерьёз стала задумываться, не расположиться ли тут на ночь, когда подошёл некий симпатичный человек и спросил, не нужна ли мне помощь. Ещё как нужна! Я без труда объяснила ему, что мне надо, в критических ситуациях иностранные слова сами просятся мне на язык, мужчина расхохотался, потом ушёл, попросив меня минутку подождать. Вскоре он вынес ксерокопию карты, на которой сам проложил для меня дорогу. Оказалось, что я попала на территорию сумасшедшего дома…
Я ничего не выдумала, такие вот ихние Белые Столбы, куда теперь стали принимать и политических беженцев-шизофреников из разных стран. По карте, которую мне дали, я без труда добралась до торгового центра в Биркереде, откуда до дома Алиции я могла бы дойти в египетской тьме и с завязанными глазами.
Я проявила среднюю степень самоотверженности. В собственном саду у Алиции росли яблони, и я до сих пор не могу на яблоки смотреть, потому что от всей души возненавидела эти наиполезнейшие фрукты на свете. Они все попадали с веток, часть лежала на площадке перед домом, остальные под деревьями. Алиция поехала в Борнхольм, я осталась с яблоками. Весь день я провела, разъезжая по Биркереду и ища, нет ли где мусорных свалок, на следующий день стала разъезжать и потихоньку подбрасывать пакеты с яблоками в разные места. Я ликвидировала все подчистую, пособирала те, что осыпались под деревья, и с облегчением вздохнула, после чего оказалось, что начинают опадать яблоки поздних сортов…
Я взбунтовалась и жертвовать собой перестала. Зато на этом самом участке, который Алиция приобрела по недоразумению, я повырезала весь разросшийся бамбук. Он оскорблял мои эстетические чувства.
Наводнение в Копенгагене мы проспали, но буря чувствовалась даже у нас, поэтому я засомневалась насчёт даты отъезда, поскольку не было другого пути, кроме как паромом. Алиция смеялась над моими опасениями вплоть до самой трагической минуты.
— Может, тебе и впрямь лучше переждать. — сказала она мне, когда я вернулась из Шарлоттенлунда. — Пусть шторм уляжется. Паром-то затонул.
— Ты что, шутишь? — ошеломлённо спросила я.
— Ну что ты… Правда, утонул.
Как раз случилась катастрофа с «Эстонией». Три дня потрясённая Скандинавия жила этим событием, телевидение показывало разные кошмарные сцены, а мы с ужасом смотрели. Ясно было, что теперь переправа будет организована гораздо надёжнее, не бывает так, чтобы одна катастрофа следовала за другой, следующий паром раньше, чем через двадцать лет, не утонет, но я ничего с собой поделать не могла: впала в истерику, и все тут. Мне приснилась спасательная шлюпка, одна из тех, которые переворачивались, подминая тонущих и отправляя их на дно. Это меня окончательно добило.
— Плевать я хотела на все сроки, — энергично высказалась я. — Не поеду, пока этот чёртов ветер не утихнет. На себя я давно рукой махнула, а новую машину жалко.
В результате я поплыла не по морю, а словно по тарелке супа. К тому же через Редби и Путтгартен, на том участке, где в момент отплытия от одного берега уже виден другой. Короче говоря, с мерами безопасности я несколько переборщила.
Однако, прежде чем это случилось, я снова кое-что ляпнула некстати. Похоже, мне надо раз и навсегда заткнуть пасть, чтобы ненароком чего не накаркать.
— Я так по-дурацки всегда здесь путаю дорогу, что, того и гляди, прозеваю Редби и заеду в Копенгаген, — поделилась я с Алицией своими опасениями.
Именно это и случилось. Я снова ехала против солнца, задумалась, пропустила дорожные указатели и опомнилась только в предместьях Копенгагена. К счастью, опомнилась я вовремя, чтобы выбраться через пригороды на нужное шоссе. Потом я уже внимательно следила за дорожными знаками и в Гедсер не укатила.
Слава Богу, дорога на Любек и Гамбург достаточно прямая и заблудиться на ней невозможно, но, как только появлялись хоть малейшие к тому предпосылки, я их радостно использовала. Для разнообразия я пропустила Берлин и обнаружила, что еду в Ганновер. Конечно, можно было двинуть и туда, почему бы и нет, но пора было возвращаться домой и осматривать всю Германию я не собиралась. Так что пришлось поворачивать обратно.
Наступила зловредная темнота, я переночевала в гостинице неподалёку от Гамбурга, понятия не имею, где именно, во всяком случае автострада на Берлин была где-то рядышком, и на следующее утро я двинулась в нужном направлении. Ехала я себе с величайшим удовольствием в сторону Свецко, солнце наконец-то было позади, и при таких замечательных условиях я напоролась на транспортную пробку. Прежде чем я успела сообразить, что делаю, я свернула на обочину, намереваясь эту пробку объехать.
А пробка-то растянулась на девятнадцать километров до самой границы. Я потому утверждаю с такой точностью, что там был столбик с указателем, сколько километров осталось до границы. Съехав с шоссе, я вынуждена была блуждать по каким-то градам и весям, пока не подкатила к придорожному трактиру. Там я наткнулась на типа, который сидел с автомобильным атласом в руках.
— Простите, вы не подскажете, где мы находимся? — вежливо спросила я у него.
Он и сам искал ответ на этот вопрос, а тут аккурат нашёл это место на карте и пытался установить, как бы пробраться на погранично-пропускной пункт в Костшине. Я заверила его, что от Костшиня до Познани он без труда доедет по прямой. Откуда мне было знать, что я ненароком обманула беднягу, потому что из Костшиня сделали объезд через Шамотулы. С этим мужиком я ехала до самого Костшиня, там в очереди в таможне простояла битый час и поинтересовалась у пограничника, в чем дело.
— Сам не знаю, — мученическим голосом ответил он. — У них вроде как праздники, вот они и попёрли к нам. Со вчерашнего дня эта напасть…
До Варшавы я добралась в третьем часу дня, но через город ехала дольше, чем из Познани до Варшавы. Я добровольно влилась в пробку, отнесясь к ней почти с нежностью: огромное удовольствие мне доставляла мысль, что эти улицы я знаю, как свои пять пальцев, и никакие стрелки, намалёванные на асфальте, не выкинут меня в нежелательный ряд.
Пользуясь случаем, могу сказать, что моё отношение к ремням безопасности окончательно определилось. Я отношусь к ярым противникам этого правила безопасности, и то, что это правило неукоснительно выполняют во всех странах мира, на меня ни малейшего влияния не оказывало. Ремни безопасности этой самой безопасности вовсе не гарантируют, это клинический случай, когда бабушка надвое сказала. Иногда ремни спасают, а иногда — совсем наоборот. Я лично знаю массу примеров, которые друг друга уравновешивают, извольте, могу поделиться.
Две дамы выехали маленьким «фиатом», причём хозяйка как раз приобрела ремни безопасности. Приятельницы собирались торжественно прокатиться в машине, обновив защитное приспособление, но заболтались и забыли пристегнуть ремни. Они попали в катастрофу: врезались в автобус, а сзади их «поцеловал» грузовик. Габариты «фиатика» при этом слегка изменились, измерения, внесённые в милицейский протокол, гласили, что они составили семьдесят четыре сантиметра. С дамочками ничего не случилось, потому что в момент первого столкновения они через дверцы вылетели с обеих сторон на проезжую часть и отделались парой синяков. А что было бы, если бы они пристегнули ремни?..
— Вы знаете, он действительно все выучил, — в полном ошеломлении призналась она. — Может быть, раньше он только притворялся? Я поставила ему тройку. Ничего не понимаю…
Бог весть в который раз я благословила в душе отцовские гены моих детей. Они и впрямь имели способности к иностранным языкам.
Разумеется, к опечаткам это никакого отношения не имеет.
* * *
Я все ещё сижу в доме моих детей, которые сегодня должны вернуться. Как раз приехали ассенизаторы и выкачивают выгребную яму. Обоих псов пришлось запереть в доме. Каро бурно протестовала, укусила Покера, тот заплакал. Собаки грызутся между собой, и я чуть ли не каждую минуту должна их разнимать. Что за текст выйдет из-под моего пера?!.. Если меня кто-нибудь ещё раз спросит, как я пишу, ей-богу, буду стрелять без предупреждения!* * *
К последним событиям в нашей семье относятся два путешествия.В августе, когда было ещё страшно жарко, Каролина возмечтала увидеть Евро-Диснейленд под Парижем, и моя невестка решила с ней поехать. Ни с того ни с сего я пожелала к ним присоединиться. Побросала все дела, сорвалась с места и поехала. Глупо, ничего не скажешь.
Глупость проявилась в первую очередь в дорожных сборах. Вместо того, чтобы взять сумку с багажом и другую, лёгкую, на каждый день, я впихнула все вместе и потом должна была таскать с собой здоровенный баул размером с платяной шкаф. Я была зла сама на себя, как собака.
По дороге ничего особенного не происходило, с гостиницами нам повезло — дважды попадались очень хорошие, удобные и приятные, со свободными номерами, автостраду в стадии землеустроительных работ Ивоне удалось преодолеть, и на третий день мы остановились в Реймсе, где я решила обязательно осмотреть собор. Девочки мои закапризничали, им хотелось поскорее добраться до места, мне, впрочем, тоже, но, коль скоро мы были в Реймсе, не осмотреть собор было бы нелепо.
— Я только посмотрю снаружи, — пообещала я, — внутрь не полезу.
Ивона сдалась, направилась к собору и объехала его вокруг.
— Ну и на кой вам любоваться строительными лесами? — с упрёком спросила она.
Что поделать, собор был на ремонте, и мне пришлось махнуть на него рукой. Доехали мы до этого Евро-Диснейленда, гостиницу выбрали по картинке в проспекте. И там начался ад земной. Всюду кишели дикие, невероятные толпы. Количество детей превосходило всякое воображение, но ведь, в конце концов, вся катавасия и была выдумана специально для детей, так что с этим пришлось смириться. Ивона с Каролиной помчались регистрироваться к портье, я с час караулила машину и добро в ней, с большим интересом наблюдая за сценами, какие разыгрывались вокруг. Мы получили двухкомнатный номер, было ещё рано, потому что от Реймса до Парижа близко, и мы сразу же отправились развлекаться.
Погода испортилась, подул ветер, набежали тучи и стал накрапывать дождик. Подумаешь, моросит — эка невидаль.
Когда Ивона с Каролиной пошли кататься на карусели, дождь полил сильнее. Они были под козырьком, я стояла снаружи, таращилась на них, и мне даже не приходило в голову обернуться, а между тем сразу позади меня продавали жёлтые пелеринки от дождя. Их заметила только Ивона, она пробралась сквозь толпу, купила три штуки, мы их нацепили — и дождь немедленно прекратился.
Настоящий ливень хлынул, когда мы оказались в лабиринте Алисы в Стране Чудес. Лабиринт на то и лабиринт, чтобы из него нельзя было запросто выбраться. Он создан под открытым небом, стенки в нем из густейшей стриженой живой изгороди, пролезть сквозь них невозможно, по аллейкам текли потоки по щиколотку, с неба лил форменный водопад, а Каролина сатанински хихикала, заводя нас в тупики. Наконец мы все-таки выбрались из лабиринта, и тут ливень кончился, как ножом отрезало.
Тем не менее вода под ногами хлюпала. Пытаясь обходить самые глубокие лужи, я шла за девочками, не отдавая себе отчёта в том, куда бреду. И вдруг я оказалась в какой-то очереди, которая уже зашла за оградительный барьерчик и явно направлялась в какое-то здание.
Мне уже хотелось отдохнуть. Я смертельно устала и не собиралась впутываться ни в какие головоломные мероприятия, хитроумные развлечения и потрясающие забавы. Я сразу заявила, что ни на какие «американские горки» и «повороты смерти» не полезу, могу поплавать на кораблике по озеру — и на том конец. Мне бы спокойно посидеть на лавочке, бездумно пялясь на окружающий мир — и ладно. Я ведь затем и удрала из Варшавы. Посмотреть со стороны на всю эту красоту — и с меня хватит, большей радости не требуется. А тут вдруг оказывается, что я стою в очереди и собираюсь принять участие в какой-то чертовщине!
Я здорово забеспокоилась.
— Что тут такое будет? — подозрительно спросила я. — Куда мы лезем?
— Космическое путешествие! — робко пояснила Каролина.
— Путешествуйте без меня! Нужен мне ваш космос, как свинье парик.
— Теперь уже поздно, мамуля. Вам отсюда не выбраться, — обрадовала меня Ивона.
Я подчинилась, потому что выбраться оттуда действительно было невозможно. Очередь двигалась довольно быстро, и вскоре нас впустили в маленький кинозал с огромным экраном во всю стену. Велели пристегнуться, как в самолёте. Предчувствия у меня возникали — одно хуже другого. Из громкоговорителя прозвучало обнадёживающее напутствие капитана космического корабля:
— Это ваше первое путешествие в космос. Моё тоже…
Билетёрша, которая нас рассаживала, поскорей удрала и заперла за собой двери.
Каким образом это достигалось, понятия не имею, только весь кинозал с огромной скоростью вдруг ринулся вперёд. Перед нами раскрылись ворота шлюза, показался вроде как порог, а за ним — пропасть, и мы ка-а-ак рухнем мордой вниз! Однако в последний момент все-таки спаслись и полетели вверх, в этот самый космос, попали в метеоритный поток, метеориты со всех сторон ударяли в кресло, с диким визгом все вместе неслось вперёд, мы резко тормозили, внезапно меняли направление полёта, влетали в какую-то туманность или черт знает что ещё, ка-ра-ул!!! Я закрыла глаза и изо всех сил цеплялась за подлокотники, чтобы не врезаться лицом в спину парня, который сидел передо мной, с одной стороны над ухом дико визжали Ивона и Каролина, с другой стороны — чужие люди, весь кинозал вопил не своим голосом во всю глотку. Мать моя родная!!!
Это было хуже, чем «американские горки». Пока меня швыряло из стороны в сторону космическими потрясениями, я в душе давала себе торжественные клятвы никуда больше не лезть. Время от времени я приоткрывала один глаз и как можно скорее снова его зажмуривала. Этот ужас длился шесть минут, а я готова была поклясться, что час, после чего, когда мы уже приземлились и все облегчённо вздохнули, перед нами показался поезд, едущий наперерез. Каким чудом мы избежали катастрофы, не знаю, потому что я снова закрыла глаза.
Ивона с Каролиной слетали в космос ещё раз.
— По второму разу впечатление меньше, — делилась потом Ивона. — Можно выдержать с открытыми глазами.
Каролина стремилась использовать своё пребывание здесь на полную катушку, и мы пошли к пиратам.
Пираты пиратами, но где-то же они должны жить. Оказалось — в пещерах. Поначалу все выглядело вполне невинно, я вошла туда безропотно, хотя и недоверчиво, и вскоре выяснилось, что назад поворачивать нельзя, надо идти вперёд до конца. Дневной свет пропал ко всем чертям, какие-то жалкие лучинки не позволяли разглядеть, что у тебя под ногами: то горка, то ямка, то какие-то колдобины, кошмар какой-то… Вела эта дорога в огромную пещеру, оттуда виднелся пиратский притон со множеством людей, все они ели и пили, мне тоже страшно захотелось есть, но в трактир не пускали. Надо было выстоять очередь к лодкам, проплыть на лодке и только потом выбраться из пиратских катакомб. В лодку я села покорно.
Ну вот, наконец-то спокойное развлечение, подумалось мне, когда я прикинула размеры лодки и увидела, что вода возле неё неглубокая.
Лодка пошла вперёд и не успела я оглянуться, как она стала въезжать вверх по крутому склону! Иисус-Мария, я обернулась и посмотрела вниз в полном ужасе. А если канаты оборвутся? Они так угрожающе скрипели… Канаты не оборвались, зато с горки мы ухнули вниз почти отвесно. Вот вам и спокойное развлечение. Потом мы все-таки выбрались на ровную поверхность, лодочка поплыла нормально, только слегка ударяясь о скалистые берега.
Картины пиратской жизни были очень хороши: то груда сокровищ, то пьяная баба, то висельник в стадии полного разложения, то скелет, то бандит, который всаживает нож в другого бандита, — словом, все, как полагается. Я надеялась, что нас вывезут наружу и тогда не надо будет брести по пещерам, спотыкаясь на каждом шагу, но нет, мы доехали до того самого места, где садились в лодку. Я покорилась своей участи и решила стоически выдержать всю экскурсию до конца, и моё терпение было вознаграждено: от пристани до выхода пришлось сделать всего пару шагов.
Из этой экскурсии мы прежде всего вынесли волчий голод. И сразу же рядом обнаружили прелестный бар, свободные столики стояли под зонтиками на свежем воздухе, народу — ни души, и мы уселись, поздравляя друг друга с удачей. В тишине и покое мы вкушали поздний обед — или ранний ужин, — и оказалось, что мы успели в последний момент, потому что в разгар обеда на бар обрушилась толпа людей, и у стойки началась давка, весьма напоминающая жанровые сценки в бывшем Советском Союзе. Поистине нам повезло.
Покончив с Замком Ужасов, экскурсией на кораблике по озеру, фейерверком, парадом сказок и кое-какими другими аттракционами, мы вернулись в конце концов в гостиницу, где объявились развлечения иного рода.
Каролина приклеилась к телевизору, там показывали мультфильм «Русалочка», а мы с Ивоной пошли в бар выпить вина. Пить вино во Франции прямо-таки обязательное удовольствие. После нашего обеда-ужина есть нам больше не хотелось, что было к лучшему.
В ресторане отеля еды никакой не подавали, зато там скакали табуны детей. Часть играла в баре на полу. Был уже, слава Богу, первый час ночи, и эти дети, несомненно, воспитывались без комплексов.
Историю ребёнка без комплексов мне рассказали буквально через несколько часов после происшествия, поскольку свидетелем его была моя хорошая знакомая.
Она ехала в трамвае, рядом расположилась мать с маленьким ребёнком. Напротив сидела женщина в светлом пальто. Ребёнок вёл себя отвратительно, вертелся, пинал женщину ногами, пачкая её светлое пальто. Женщина вежливо попросила мамашу слегка укротить своего неугомонного отпрыска.
— Я, знаете ли, воспитываю ребёнка без комплексов, — высокомерно ответила оскорблённая мать, а чадо по-прежнему продолжало пинать даму.
При этих словах какой-то пан не выдержал, подошёл, плюнул на мамашу и сказал:
— Меня, знаете ли, тоже воспитывали без комплексов.
Что было дальше, не знаю, только весь трамвай ему зааплодировал.
Вот такие бескомплексные детишки и катались по полу в баре в первом часу ночи.
На следующий день какая-то пара вздумала поужинать в этом ресторане, так им принесли кофе, кока-колу и чипсы. Кажется, подали ещё и кукурузные палочки. Посетители за столиком устроили страшный скандал, чему трудно удивляться. Наученные горьким опытом предыдущего дня, мы избавились от забот, утром быстренько съездив автобусом-экспрессом в Париж и привезя оттуда огромные сандвичи, которые в один присест и не съесть-то. Разумеется, мы ездили в Париж не за сандвичами, а за какими-то учебниками для Каролины, сандвичи подвернулись под руку между делом.
Утром в гостинице не хватило припасов на завтрак постояльцам, остались только рогалики, масло и джем. Не знаю, как в других гостиницах, но в нашем отёле, дорогостоящем и высокого класса, сервис явно оказался не на высоте. До сих пор не понимаю, почему все было так скверно организовано.
Точно так же выглядела ситуация и на территории самого парка. Баров там было кот наплакал, в изобилии предлагали только кока-колу, мороженое, фруктовые соки и поп-корн. Питание для взрослых оказалось вне закона. Все рестораны сгруппировали у выхода, а не каждому в разгар веселья захочется тащиться туда пообедать или поужинать. Вечером голодная толпа чуть не дралась у стойки бара за жареную картошку. В первый раз, в том баре у пиратов, нам просто неслыханно повезло.
С другой стороны, постояльцы этой гостиницы, должно быть, соответственно зарекомендовали себя, так как там были введены всякие строгости. За пользование телефоном в номере требовалось заранее внести залог в размере пятисот франков, за пользование баром в номере — тоже. Мы такими средствами располагали, но не пошли ни на какие залоги по очень простой причине: пропить и прозвонить пятьсот франков в течение двух дней, которые мы к тому же проведём в основном вне гостиницы, явно не реально, а стоять потом в длиннющей очереди внизу, чтобы получить обратно неистраченную сумму, нам не хотелось. Удовольствие могло продлиться и два часа, а времени было жаль.
На обратной дороге машина моей невестки начала барахлить. Точнее говоря, это была машина моего сына, а может, даже собаки, потому что багажник «форда» Каро считала своей собственностью. Таинственная сила поглощала из радиатора воду, что, впрочем, можно было заметить уже в начале нашего путешествия.
Я по-прежнему все занудствовала по поводу старинных городов на Рейне, пытаясь вспомнить, где стоял на мосту архиепископ во время первого крестового похода, в Могунце или в Кобленце. Наконец, я накаркала нам пребывание в Кобленце. Сразу за городом нам пришлось остановиться в гостинице, потому что радиатор повёл себя, как гейзер. Ивона в панике позвонила Ежи, тот велел немедленно сдать машину в ремонт. Станции техобслуживания «фордов» в Кобленце на каждом шагу, мы поехали туда утром, нам обещали отремонтировать машину к завтрашнему дню и даже доставить её к гостинице за свой счёт.
Девочки поддались моему занудству, мы купили план города и отправились, руководствуясь им, осматривать старый Кобленц.
Старина стариной, однако вместо многовековых руин мы безошибочно вышли на суперсовременный торговый центр, весьма привлекательный.
— Мама, вы замечательный гид! — похвалила меня Ивона. — Ходить с вами на экскурсии сплошное удовольствие.
Верные себе немцы, как обещали, так и сделали: на следующий день машина была готова.
Кстати, архиепископ стоял все-таки на мосту в Могунце.
Все это вместе взятое — наше путешествие в Диснейленд и авария Марии — в конце концов вынудило меня купить машину. Иначе не обойдёшься, хотя бы из-за скачек. Не можем же мы с Марией обе остаться безлошадными. С ипподрома совершенно невозможно выбраться, а такси по радиовызову не всегда знает, как проехать к директорской ложе. В результате остаёшься ни с чем. Я прекрасно донимаю, что трехкилометровая прогулка пешком три раза в неделю мне очень даже не повредила бы, но у меня мало времени, поэтому пришлось купить машину.
Приобретя маленькую «тойоту», я немедленно отправилась в Данию. В путешествии в Париж мне приходилось приноравливаться к капризам невестки и внучки, а эти юные стервозины меня постоянно погоняли. Я даже не удивлялась. Ивоне до смерти надоели пробки на автострадах, она мечтала поскорее добраться до места, Каролина рвалась к вожделенным развлечениям, я сама на их месте точно так же спешила бы, но я-то мечтала просто отдохнуть, а спешка мне очень мешала, не давая расслабиться. Поэтому я решила отправиться одна и делать в этой поездке все, что хочу.
Оказалось, что прежние особенности всех моих путешествий совершенно не изменились. Атмосферные пакости только приобрели иной характер. Они уже знали, что в ночную тьму я не дам себя загнать, время года не обещало гололедицы, поэтому природа выделила мне солнце, бьющее прямо в глаза. Приближаясь к Щецину, я почти два часа совершенно ничего не видела: в очках плохо, без очков ещё хуже, причём солнце не яркое, а словно размытое, сунься какая-нибудь живая тварь под колёса, я бы наверняка без зазрения совести её переехала.
Меня это рассердило, и я свернула на Варнемюнде, отказавшись от запланированного Любека. Трассу через Данию я знала прекрасно, и не объяснить причин, заставивших меня сунуться в самый центр Копенгагена, вместо того, чтобы его объехать; видать, меня сердцем туда потянуло, потому что Копенгаген я люблю. После чего, тоже черт знает почему, я свернула перед Неррепортом, а не после.
Что я вытворяла, чтобы выбраться в конце концов на автостраду до Хиллеред, — ни в сказке сказать, ни пером описать. Почему-то при каждой попытке сменить направление я безошибочно попадала в Шарлоттенлунд. Скачек в тот день не было. После третьей попытки я капитулировала, махнула мимо входа на скачки и двинулась в Биркеред обычным путём, как если бы возвращалась с поезда.
Увы, не суждено мне было… В Клампенборге я съехала на автостраду в Хельсингер, хотя вовсе не собиралась этого делать, свернула к Биркереду с северной стороны, выбралась на шоссе и двинулась обратно. Я не сомневалась, что я уже в Биркереде, только в совершенно незнакомом мне месте. Хочешь смейся, хочешь плачь, потому что уже стало темнеть, откуда-то взялся лес, а я никакого леса в Биркереде не встречала! За лесом появились постройки, не то дом отдыха, не то пансионат, словом, какие-то дома, и кругом совершенно безлюдно. Смотрю, в чистом поле прогуливается дама средних лет, я подрулила, задала ей вопрос — очень вежливо — насчёт дороги. Дама словно оглохла, идёт себе дальше, на меня внимания не обращает. Я снова развернулась…
Остановившись на площадке перед каким-то особняком, я уже всерьёз стала задумываться, не расположиться ли тут на ночь, когда подошёл некий симпатичный человек и спросил, не нужна ли мне помощь. Ещё как нужна! Я без труда объяснила ему, что мне надо, в критических ситуациях иностранные слова сами просятся мне на язык, мужчина расхохотался, потом ушёл, попросив меня минутку подождать. Вскоре он вынес ксерокопию карты, на которой сам проложил для меня дорогу. Оказалось, что я попала на территорию сумасшедшего дома…
Я ничего не выдумала, такие вот ихние Белые Столбы, куда теперь стали принимать и политических беженцев-шизофреников из разных стран. По карте, которую мне дали, я без труда добралась до торгового центра в Биркереде, откуда до дома Алиции я могла бы дойти в египетской тьме и с завязанными глазами.
* * *
Не стану тут говорить лишнего по поводу новой недвижимости Алиции, чтобы её не сердить. Алицию, конечно, а не недвижимость. По страшному недоразумению, Алиция приобрела льготный участок с домиком, после чего оказалось, что, во-первых, участок вовсе ей не принадлежит, право собственности распространяется только на домик, а во-вторых, она обязана ухаживать за этим участком строго определённым образом. Стричь живую изгородь и газоны, выращивать полезные растения, чистить дорожки перед домиком и участком, выпалывать сорняки и ещё черт знает что! К тому же этим участком она владеет как бы незаконно, поскольку у неё уже есть дом с садом, а такие участки предназначены исключительно для людей, живущих в городских квартирах. Её вроде как перепутали с деверем, братом Торкильда, фамилия-то одна…Я проявила среднюю степень самоотверженности. В собственном саду у Алиции росли яблони, и я до сих пор не могу на яблоки смотреть, потому что от всей души возненавидела эти наиполезнейшие фрукты на свете. Они все попадали с веток, часть лежала на площадке перед домом, остальные под деревьями. Алиция поехала в Борнхольм, я осталась с яблоками. Весь день я провела, разъезжая по Биркереду и ища, нет ли где мусорных свалок, на следующий день стала разъезжать и потихоньку подбрасывать пакеты с яблоками в разные места. Я ликвидировала все подчистую, пособирала те, что осыпались под деревья, и с облегчением вздохнула, после чего оказалось, что начинают опадать яблоки поздних сортов…
Я взбунтовалась и жертвовать собой перестала. Зато на этом самом участке, который Алиция приобрела по недоразумению, я повырезала весь разросшийся бамбук. Он оскорблял мои эстетические чувства.
Наводнение в Копенгагене мы проспали, но буря чувствовалась даже у нас, поэтому я засомневалась насчёт даты отъезда, поскольку не было другого пути, кроме как паромом. Алиция смеялась над моими опасениями вплоть до самой трагической минуты.
— Может, тебе и впрямь лучше переждать. — сказала она мне, когда я вернулась из Шарлоттенлунда. — Пусть шторм уляжется. Паром-то затонул.
— Ты что, шутишь? — ошеломлённо спросила я.
— Ну что ты… Правда, утонул.
Как раз случилась катастрофа с «Эстонией». Три дня потрясённая Скандинавия жила этим событием, телевидение показывало разные кошмарные сцены, а мы с ужасом смотрели. Ясно было, что теперь переправа будет организована гораздо надёжнее, не бывает так, чтобы одна катастрофа следовала за другой, следующий паром раньше, чем через двадцать лет, не утонет, но я ничего с собой поделать не могла: впала в истерику, и все тут. Мне приснилась спасательная шлюпка, одна из тех, которые переворачивались, подминая тонущих и отправляя их на дно. Это меня окончательно добило.
— Плевать я хотела на все сроки, — энергично высказалась я. — Не поеду, пока этот чёртов ветер не утихнет. На себя я давно рукой махнула, а новую машину жалко.
В результате я поплыла не по морю, а словно по тарелке супа. К тому же через Редби и Путтгартен, на том участке, где в момент отплытия от одного берега уже виден другой. Короче говоря, с мерами безопасности я несколько переборщила.
Однако, прежде чем это случилось, я снова кое-что ляпнула некстати. Похоже, мне надо раз и навсегда заткнуть пасть, чтобы ненароком чего не накаркать.
— Я так по-дурацки всегда здесь путаю дорогу, что, того и гляди, прозеваю Редби и заеду в Копенгаген, — поделилась я с Алицией своими опасениями.
Именно это и случилось. Я снова ехала против солнца, задумалась, пропустила дорожные указатели и опомнилась только в предместьях Копенгагена. К счастью, опомнилась я вовремя, чтобы выбраться через пригороды на нужное шоссе. Потом я уже внимательно следила за дорожными знаками и в Гедсер не укатила.
Слава Богу, дорога на Любек и Гамбург достаточно прямая и заблудиться на ней невозможно, но, как только появлялись хоть малейшие к тому предпосылки, я их радостно использовала. Для разнообразия я пропустила Берлин и обнаружила, что еду в Ганновер. Конечно, можно было двинуть и туда, почему бы и нет, но пора было возвращаться домой и осматривать всю Германию я не собиралась. Так что пришлось поворачивать обратно.
Наступила зловредная темнота, я переночевала в гостинице неподалёку от Гамбурга, понятия не имею, где именно, во всяком случае автострада на Берлин была где-то рядышком, и на следующее утро я двинулась в нужном направлении. Ехала я себе с величайшим удовольствием в сторону Свецко, солнце наконец-то было позади, и при таких замечательных условиях я напоролась на транспортную пробку. Прежде чем я успела сообразить, что делаю, я свернула на обочину, намереваясь эту пробку объехать.
А пробка-то растянулась на девятнадцать километров до самой границы. Я потому утверждаю с такой точностью, что там был столбик с указателем, сколько километров осталось до границы. Съехав с шоссе, я вынуждена была блуждать по каким-то градам и весям, пока не подкатила к придорожному трактиру. Там я наткнулась на типа, который сидел с автомобильным атласом в руках.
— Простите, вы не подскажете, где мы находимся? — вежливо спросила я у него.
Он и сам искал ответ на этот вопрос, а тут аккурат нашёл это место на карте и пытался установить, как бы пробраться на погранично-пропускной пункт в Костшине. Я заверила его, что от Костшиня до Познани он без труда доедет по прямой. Откуда мне было знать, что я ненароком обманула беднягу, потому что из Костшиня сделали объезд через Шамотулы. С этим мужиком я ехала до самого Костшиня, там в очереди в таможне простояла битый час и поинтересовалась у пограничника, в чем дело.
— Сам не знаю, — мученическим голосом ответил он. — У них вроде как праздники, вот они и попёрли к нам. Со вчерашнего дня эта напасть…
До Варшавы я добралась в третьем часу дня, но через город ехала дольше, чем из Познани до Варшавы. Я добровольно влилась в пробку, отнесясь к ней почти с нежностью: огромное удовольствие мне доставляла мысль, что эти улицы я знаю, как свои пять пальцев, и никакие стрелки, намалёванные на асфальте, не выкинут меня в нежелательный ряд.
Пользуясь случаем, могу сказать, что моё отношение к ремням безопасности окончательно определилось. Я отношусь к ярым противникам этого правила безопасности, и то, что это правило неукоснительно выполняют во всех странах мира, на меня ни малейшего влияния не оказывало. Ремни безопасности этой самой безопасности вовсе не гарантируют, это клинический случай, когда бабушка надвое сказала. Иногда ремни спасают, а иногда — совсем наоборот. Я лично знаю массу примеров, которые друг друга уравновешивают, извольте, могу поделиться.
Две дамы выехали маленьким «фиатом», причём хозяйка как раз приобрела ремни безопасности. Приятельницы собирались торжественно прокатиться в машине, обновив защитное приспособление, но заболтались и забыли пристегнуть ремни. Они попали в катастрофу: врезались в автобус, а сзади их «поцеловал» грузовик. Габариты «фиатика» при этом слегка изменились, измерения, внесённые в милицейский протокол, гласили, что они составили семьдесят четыре сантиметра. С дамочками ничего не случилось, потому что в момент первого столкновения они через дверцы вылетели с обеих сторон на проезжую часть и отделались парой синяков. А что было бы, если бы они пристегнули ремни?..