Страница:
Дождь прекратился, зато усилился ветер, поднялись волны. В таких условиях пребывание на пляже никак нельзя было счесть приятным времяпрепровождением, просто кара за тяжкие грехи.
Пришлось вернуться домой, и Пупсик принялся капризничать.
— Говорил же — в горы поедем! В Закопане или в Щирке в такую погоду можно посидеть в кафе, поиграть в бридж, а тут что? Холодина страшная, да ещё дождь! Чем заняться?
— Три года назад ты бы знал, чем заняться! — помимо воли вырвались жалкие слова.
— Значит, старею.
— Не правда. Но можно съездить в Гданьск.
В Гданьске, ясное дело, мы прежде всего прошвырнулись по магазинам с янтарём, и в одном я увидела такое, от чего ёкнуло сердце. Янтарные бусы, но какие! Двухметровая нить малюсеньких янтариков, миллиметра в три, не больше, зеленоватых, светлых, почти прозрачных. Отлично отполированные, они так сверкали и переливались, что больно было глазам. При виде этого чуда душу мою охватило страстное желание сделать самой нечто подобное, ведь соорудила же я в Болгарии бусы из крохотных раковинок. Но вот только как отполировать и продырявить эти кусочки янтаря, даже если и наберу столько?
Поинтересовалась у владельца магазина, тот попытался отделаться от меня ничего не значащими общими словами, но не на ту напал. Понял, что так просто не отвертится, и выдал тайну золотого ключика.
— В принципе бусинки — это отходы производства. Остаются после того, как большой кусок отполируют и распилят на пластины. А если возникнет необходимость, то дополнительно отполируют в так называемом полировочном барабане, по-другому нельзя. Что? Дырочки? Ну, это не проблема.
Для кого как. Не говоря уже о том, что я понятия не имела о существовании полировочного барабана и не представляла, как он выглядит.
Мой благоверный тем временем осматривал более крупные изделия и интересовался ценами. Очень увлечённо осматривал, вон, даже глаза разгорелись. В магазин вошли двое иностранцев и приобрели два кулона, две брошки, браслет и кольцо, все в серебре. У бабы глаза горели не хуже, чем у Пупсика, и по ней было видно — будь её воля, скупила бы всю лавочку.
Иностранцы удалились, и хозяин вернулся к нам.
— Не так давно была тут одна американка, — доверительно сообщил он, видно уже подружившись с нами. — Купила медальон, знаете такие, на серебряной цепочке. Очень интересный медальон, из цельного кусочка янтаря, причём отчётливо просматривается в нем с самого краю малюсенькая мушка. Чудо! И что пани думает? Приходит через несколько дней и просит перенести мушку в серёдку медальона, чтобы симметрично было — Кретинка!
— Вот именно! Никакого представления об янтаре у этих американцев!
— И что вы ей ответили?
— Я ей ответил: «Уважаемая леди, эта мушка сидит в этом месте уже десятки миллионов лет, и нет такой силы, чтобы переместила её на другое». Знаете, как после этого она зауважала мушку?
Пупсик подключился к беседе:
— Кажется, кроме нас, только немцы разбираются в янтаре?
— Да, немцы разбираются, и даже очень неплохо. Они умеют выбрать лучшие изделия. Больше всего их интересуют как раз такие, с мушками, с травками. И очень много вывозят их.
С этого дня Пупсик перестал капризничать. Наутро он разбудил меня в шесть часов, воспылав внезапной страстью к морским прогулкам на рассвете. К счастью, нам не пришлось собирать в темноте камешки и засохшее гуано, поскольку дождя не было, ветер стих и не нагонял тучи, так что солнце получило возможность взойти в нормальное время. На берегу кое-где темнели кучки засохших водорослей; если покопаться, в них изредка попадались довольно невзрачные крупинки янтаря.
— Я разочарован! — торжественно объявил Пупсик. — Будучи вождём краснокожих, утверждаю: сегодня мы здесь первые, до нас не было ни души, разве что были да испарились. А где янтарь?!
Я высказала предположение — возможно, в районе Советского Союза. До границы было довольно далеко, не хотелось переться пешком, поэтому мы вернулись на шоссе к машине и, проехав немного, обнаружили несколько домиков и дорогу к морю. Точнее, некое подобие дороги. Почему-то в данном случае мы проявили редкое единодушие и свернули на эту трассу. Подпрыгивая на корнях могучих сосен и проваливаясь то и дело в ямы, мы наконец потеряли терпение, бросили машину и устремились через дюну пешком. Форсировав её, обнаружили по ту сторону рыбачий порт.
Судя по карте, все это — домики и оба порта, морской и на заливе, называлось Новая Корчма. Не углядев никакой корчмы, мы порасспрашивали местное население и узнали, что посёлок называется проще — Пески. В морском порту пограничный контроль потребовал у нас документы. В те благословенные времена каждый гражданин ПНР обязан был всегда иметь при себе документы, забреди он даже в дикую пущу И у нас документы тоже оказались с собой, пограничники ознакомились с ними и отпустили на волю Теперь можно спокойно отправляться на прогулку.
Мы двинулись по пляжу на восток, оставив сзади несколько вытянутых на песок рыбачьих лодок. Отсюда до границы было три с половиной километра и ни живой души в пределах видимости. Можно сказать, девственная территория, по которой не ступала нога человека. И ни одного янтарика! Вот уже явственно стала видна пограничная сетка. Мой драгоценный пёсик примеривался было закапризничать, как мы углядели чёрную полосу перспективного мусора. И, Езус-Мария, на самом её краю лежал кусок янтаря! Нет, не потрясающих размеров, всего-то с лесной орех или, может, с грецкий, но Пупсик бросился на него, как дикий зверь, глаза опять нехорошо разгорелись, а щеки запылали лихорадочным румянцем.
Я поспешила обогнать его, пока он не наложил лапу на все:
— А вон тот, чур, мой! Не трожь!
Короче говоря, в мгновение ока мы стали обладателями четырех кусочков янтаря, вполне удовлетворивших наши скромные потребности и казавшихся нам огромными. Главное, получилось по справедливости: два ему и два мне. И вдобавок насобирали на этом Эльдорадо целую пригоршню мелких янтарных осколков. Впрочем, не таких уж мелких, некоторые были с горошину. В Сопоте ничего подобного и в глаза не видели.
— Они что, как грибы? — поинтересовался Пупсик, подозрительно глядя на море. — Есть места, где они водятся, а есть и такие, где не бывает?
— Откуда мне знать? — рассеянно отвечала я. — Гляди-ка, до русских уже рукой подать.
Русские наблюдали за нами с пограничной вышки. Не думаю, что им это доставляло особое удовольствие, но других развлечений не было. На этом и кончились, собственно, наши успехи. Развернувшись, мы двинулись обратно.
В Морской Кринице мы жили уже несколько дней. В местном магазине работала продавщица исключительной красоты, но этот факт не сразу дошёл до меня. Я как-то не обратила внимания, что Пупсик не только охотно, но и по собственной инициативе отправляется за продуктами, причём этот процесс отнимает у него чрезвычайно много времени. Дошло до меня лишь в тот день, когда я битый час не могла дождаться сигарет.
— Никак ты лично принимал участие в сборе табака! — едко заметила я, выхватывая у него из рук пачку. — В этой лавчонке очередей не бывает. А может, неожиданно выбросили полендвицу?
— Нет! — ответило моё бракованное счастье. — Просто было любопытно, о чем говорят в магазине. Знаешь, тут что-то готовится, обстановка какая-то тревожная.
О, это уже интересно!
— Поясни.
Пупсик не привык слушаться, он всегда командует. Вот и теперь аккуратно положил на комод сетку с покупками, не спеша снял куртку и повесил в шкаф, выглянул зачем-то в тёмное окно, взял термос, взвесил в руках и, открутив крышку, вылил остатки чая в стакан. Лишь после этого присел к столу и стал рассказывать:
— Из того, что там болтали, я понял — мы оказались на самом кончике какого-то янтароносного пояса, так сказать золотой жилы. Насчёт русских ты права, если уж в этих местах море выбрасывает янтарь, то чаще всего в их стороне, в районе Лесничувки. А пески..
— Пески знаю. Что ещё за лески?
— Да не Лески, а Лесничувка. Посёлок так называется. Мы там были, помнишь, где пограничный пост. Так вот там обычно и собирают самый обильный урожай. А главное, они знают, когда именно…
— Кто знает?
— Рыбаки.
— Откуда знают?
— Слушай, я ведь не на допросе. Смени тон! Не знаю откуда. И сюда наезжают искатели аж из Стегны, но местные их всегда опережают. На всякие хитрости идут — создают препятствия и ставят преграды.
— Преграды? — удивилась я. — На шоссе?
— Да нет! Те пробираются по дюнам, лесными тропинками, вот они и… Помнишь ямы, на которые мы наткнулись? Ещё пришлось возвращаться. Так вот. их нарочно вырыли песковцы. чтобы враги не пробрались. А где можно проехать, подкладывали цепи с шипами, ведь те в основном на мотоциклах добираются. Правда, конкуренты уже учёные — прихватывают запасные покрышки. Но уж если оба колёса… Вот они и готовят месть!
— Езус-Мария! Дикий Запад! Какую ещё месть? Естественно, Пупсик задумался, глядя в чёрное окно. Я набралась терпения.
— Слушай, заварила бы чайку. Я купил…
— Заварю, но ты сначала доскажи до конца. Так что же готовится?
— Неплохо бы и пообедать. Приготовишь?
— Если не перестанешь меня злить, ничего не приготовлю! Разве что нам светит ужин. Поскольку на море шторм и свежей рыбки не достать, хозяйка обещала выставить маринованного угря.
— Не шутишь? — обрадовался Пупсик. — Обожаю угрей! Под него очень хорошо пойдёт рюмочка яжембяка. И ещё…
Я понимала, что мы здорово уклонились от темы, но и самой хотелось есть. При одном слове «ужин» в желудке так и засосало.
Питались мы в своей комнате. Я огляделась. Надо расчистить место, негде поставить тарелки, придётся убрать со стола посторонние предметы, а это непросто сделать. Наше временное жилище меблировано было скудно, можно сказать, жили по-спартански: две кровати, шкаф, комодик с выдвижными ящиками, стол, три стула, одно кресло, стоячая вешалка и больше ничего. Ощущался явный недостаток в горизонтальных плоскостях. И в самом деле, куда убирать стаканы, термос, продукты, тарелки, книжки, газеты, добытый янтарь и черт знает что ещё? Маленького столика и узкого комодика явно не хватало. Утешало то соображение, что мы все-таки находимся в лучших условиях, чем курортники в разгар сезона, тогда в комнату набивалось как минимум по три человека.
Перчатки, сигареты и атлас автомобильных дорог я затолкала в ящики комодика. Теперь можно и стол накрыть. Пупсик вежливо ждал, позволяя себе только незначительную критику и внося коррективы в мои действия. Я предложила ему самому подключиться, ведь, судя по всему, его пока не разбил паралич. Он перестал критиковать и даже выставил на стол бутылку. Подумав, симметрично расставил два бокала.
За едой я вернулась к теме:
— Ну так что это за кровная месть? Нападут на чужаков из засады с ножами или дело ограничится банальным мордобоем? И пожалуйста, не увиливай, отвечай как человек, мне интересно.
Прямого ответа я не получила. Отрешённо глядя в окно, Пупсик заговорил:
— Янтарь сейчас в цене. И немцы его покупают, и американцы. Магазины принимают все, что приносят. Да и здесь один такой берет даже крошку, изготовляет янтарную наливку на спирту. Вроде целебная. А другой скупает для умельцев-художников, идёт на сувениры и ювелирные украшения. Вот интересно, как они взялись за ювелирные изделия, если серебро у нас регламентировано? Сдаётся мне, тут пахнет афёрой, наверняка действуют мошенники.
Я возразила:
— На серебро установлены квоты, законные. Это во-первых. А во-вторых, какое тебе дело до мошенников?
В ответ Пупсик загадочно заметил:
— В жизни разное бывает… — И, словно очнувшись, поспешил свернуть на другое:
— Да нет, не думаю, что здесь разыграется битва, но кто знает? Хотя до поджога домов и порчи лодок дело вряд ли дойдёт, милиция не допустит.
Странно, с чего это он так обеспокоен судьбами людей? Совсем на него не похоже. Я поинтересовалась:
— Тебе наверняка удалось вычислить зачинщиков? Или их правильнее называть главарями?
— Вроде бы удалось…
— После одного подслушанного разговора? — не поверила я.
— А кто тебе сказал, что после одного? В лавчонке мне и раньше удавалось кое-что слышать..
И вот тут-то меня как что кольнуло. В конце концов, ходить я тоже умею, а в лавчонку пускали всех. Ну я и застукала своего благоверного за конфиденциальной беседой с красавицей продавщицей. И как любая нормальная женщина, устроила ему нечто вроде скандала. Струхнув немного, он выдал, что главным врагом песковских диверсантов является как раз брат красотки, так что в ходе бесед с нею можно не только разузнать все подробности планируемых акций, но и в какой-то степени попытаться разрядить обстановку. Главный зачинщик, упомянутый братишка, человек невероятно ожесточённый, не знающий удержу в своих эмоциях, может прислушаться к словам сестры Похоже, я тогда ещё не совсем избавилась от прежнего чувства к мужу, ибо поверила ему, однако все же заметила:
— Будь твоя продавщица старой, толстой и косоглазой, наверняка ты избрал бы другой источник информации. Хотя… тогда она тебе порассказала бы ещё больше! Так о чем конкретно идёт речь?
— Планируется нанесение тяжких телесных повреждений. Хотя, возможно, планами все и ограничится. Не стану хвалиться, но, кажется, мне удалось её немного напугать.
И я опять съехидничала:
— Да что ты говоришь! Тогда это наверняка впервые в твоей жизни. Удалось напугать молодую и красивую даму…
На всякий случай покупки впредь я решила делать сама. В магазинчике оказалась уже вечером, перед закрытием. И представьте, тоже удалось кое-что подслушать! Ветер явно стихал, море успокаивалось, и трое рыбаков договаривались, кто из них куда отправится с рассветом. Двое намеревались ставить сети, третьему же вменялось в обязанность временно забыть про треску и заняться янтарём. Разговаривали рыбаки вполголоса, но у меня пока со слухом все в порядке. И я отчётливо слышала, как они порешили — один поедет по шоссе в Пески, доберётся до тамошнего порта, а вернётся пешком по пляжу. До порта проедет свободно, песочники сами себе западнёй не устроят, колючек не набросают, так что к морю проскочит. Обратно, значит, по пляжу…
— Завтра просыпаемся в полшестого! — решительно заявила я по возвращении. — Они уверены — завтра пойдёт янтарь, не знаю почему, но уверены. Одни из них двинутся от Крыницы, другие со стороны Песков. Мы с тобой должны оказаться в серёдке.
А Пупсик весь извёлся, поджидая меня, возражать он и не собирался. Оказывается, только что хозяйка сообщила ему, что, видимо, сегодня и завтра нам придётся ограничиться скромной едой, ибо свежей рыбы не ожидается, так что извините. Муж намерен отправиться за янтарём, рыба пока откладывается. А если мы категорически возражаем, она может попытаться перекупить у кого-нибудь из тех рыбаков, которые все-таки займутся своими прямыми обязанностями. Пупсик сказал, чтобы не беспокоились, нас устроит и скромная еда.
И в самом деле, нам тоже было сейчас не до рыбки.
— Давно мечтал хоть разок взглянуть, как идёт янтарь. — откровенничал Пупсик. — Вот и подворачивается случай. Последняя возможность, ведь нам осталось… ага, всего три дня, ну четыре в крайнем случае. Мой отпуск кончается.
— Мы можем сюда приехать и в следующий отпуск. — предложила я.
— Рано пока говорить о следующем, ещё ничего не известно. Хочу именно теперь увидеть!
Я испытала какое-то неприятное чувство, услышав, что о следующем отпуске ещё не известно, однако не стала ничего выяснять.
— Мне бы тоже хотелось, — вместо этого ответила я, — только гарантировать тебе, что в эту ночь двинется янтарь, не могу.
— Тогда какого черта ты меня сюда привезла? — взорвался мой благоверный.
— Ты что, спятил? Силой я тебя, что ли, сюда затащила?
Мы чуть было не поссорились в очередной раз. На меня взвалили ответственность за янтарь, а Пупсику, как всегда, не терпелось удовлетворить своё желание. А если не будет янтаря, вся вина на мне. Я видела, он с трудом заставил себя не раздувать скандала.
Ночью, кажется, ни один из нас глаз не сомкнул. С трудом дождались утра Судя по всему, высшие силы решили пойти нам навстречу.
На пляж мы проникли через знакомый проход в дюнах и оказались в излюбленном месте. Солнце уже просматривалось над верхушками дюн. так что было достаточно светло. Вокруг ничего особенного не происходило. Море мирно плескалось, никакого янтаря вокруг не наблюдалось, но немного правее, в сторону Песков, на берегу что-то темнело, а ещё дальше мелькали какие-то фигуры. Мы устремились в том направлении, и оказалось — по пляжу мечутся как минимум четыре конкурента.
— Холеррра! — рявкнул мой сладкий пёсик. — Надо было встать пораньше. То есть прийти пораньше, встали мы достаточно рано, это ты вечно копаешься.
— Во-первых, не правда, — возмутилась я. — А во-вторых, приди мы раньше, черта с два бы увидели, ведь в темноте много не насобираешь. Вспомни, как мы были тут первый раз.
— Ничего подобного! Сегодня солнце светит, увидели бы.
— Успокойся, коханый. Все равно эти люди опередили бы нас, ведь им ближе добираться.
Но Пупсик не желал успокаиваться
— Кажется, я начинаю понимать тех, кто подкладывает цепи с шипами.
— При чем тут цепи? Наверняка большинство добирается пешком, плевать им на цепи.
И тут, словно опровергая меня, мимо промчались два мотоцикла, а вслед за ними и третий. Глубоко разобиженные, убеждённые, что вот здесь лежали куски янтаря, которые у нас из-под носа увели другие, мы поплелись на восток. Если уж сегодня не удастся ничего найти, может, хоть увидим, как другие находят?
И увидели!
Незаметно мы одолели два километра, вот уже и Пески видать, вот можно различить лодки на берегу. Казалось, там с каждым нашим шагом все прибывало народу. Интересно, чего они столпились на одном месте?
И тут вдруг совсем недалеко от нас рыбаки полезли в воду Сначала один, за ним второй, третий. Езус-Мария, это в ноябре-то! Правда, на них были резиновые комбинезоны по грудь, на подтяжках. Каждый держал в руках длинный шест, на конце которого болтался мешок из сетки. И этими сетками рыбаки принялись что-то зачерпывать в море, тащили на берег и там вываливали, опять заходили в море и опять выносили на берег чёрные кучки какого-то хлама. Присаживались на корточки перед кучами и выбирали из них куски янтаря. Некоторые куски поблёскивали в солнечных лучах, их было видно даже нам, в отдалении, других мы не могли разглядеть, но рыбаки уверенно вытягивали и их.
Число рыбаков с сетками все увеличивалось. Вот уже рядом с нами орудовало не меньше восьми, а сколько ещё виднелось по соседству!
Ошеломлённые, мы не двигались с места, не решаясь подойти ближе, чтобы рассмотреть все досконально. А вдруг подумают, что мы хотим польститься на чужую собственность?
— Интересно, откуда они вылавливают этот мусор? — пробормотал донельзя заинтригованный Пупсик. — Может, ты видишь?
— Да нет, вижу только воду. И тоже ничего не понимаю. А они, похоже, видят. Погоди-ка, они что-то говорят. Пошли послушаем.
И в самом деле, двое рыбаков громко переговаривались, показывая на что-то в море. Наверное, на третьего, который слишком далеко зашёл в воду, вот отпрянул, потому что волна накрыла его по шею. И опять мы не могли понять, с какой стати забрался на глубину. Ему-то наверняка было ясно зачем.
И нам стало ясно, когда один из рыбаков закинул свой огромный сачок буквально у нас под носом. В спокойной воде мы разглядели нечто вроде чёрного пятна. Вот, оказывается, за чем охота! Пятно — это мусор с кусочками янтаря! Я изо всех сил вытаращила глаза, разглядывая воду там, где волна чуть с головой не накрыла рыбака. Да, точно, там что-то темнеет, может, просто более глубокое место?
— Вон где надо бы зачерпнуть! — произнёс кто-то рядом со мной, обращаясь к коллеге, кивнув на рискового рыбака.
— Туда не подойти, — вздохнул коллега. — Разве что пододвинется чуток.
— Может, ночью?
— К вечеру обещали ветер…
Мы жадно подслушивали, ошиваясь поблизости. Тут к шеренге искателей янтаря пристроились с правого фланга новенькие — парень и девушка. Парень был в комбинезоне. Видно, профессионал, потому как сразу же попытался зачерпнуть из того, дальнего пятна. Сделал две попытки, но обе неудачные, слишком там было глубоко. И тут девушка отколола нечто такое, от чего я так и застыла. А именно: спешно принялась сдирать с себя одежду. Мой Пупсик тоже застыл, не сводя глаз со странной девицы. Некоторые из рыбаков прервали свои занятия и принялись наблюдать за этим необычным стриптизом.
А девушка в мгновение ока разделась, оставшись в трусиках и бюстгальтере. При желании их можно было назвать пляжным бикини. Выхватив сетку из рук парня, она вошла в воду. Тут уж, наверное, абсолютно все побережье уставилось на неё. А девица как ни в чем не бывало преодолела прибрежное мелководье, зашла глубже, немного проплыла, потом опять зашлёпала по мелководью. Дальше шла тёмная полоса.
Восемь раз возвращалась за новой добычей бесстрашная моржиха, каждый раз вываливая на берег полную сетку. Парень уже не пытался удержать её от новых заплывов, принявшись копаться в мусоре. Продолжалось это долго. Видимо, девицу согревал жар истинного энтузиазма.
Но вот вся вода стала одного цвета, полоса исчезла и девушка выбралась на берег. В мгновение ока обтёрлась, оделась и не мешкая присоединилась к своему спутнику. Оба быстро разбирали большую чёрную кучу.
Тем временем на пляже рядом с ними собралась целая толпа. Рыбаки с самого начала смеялись и отпускали шуточки по поводу моржихи, но я, похоже, от волнения оглохла, ибо до меня только теперь стали доходить их комментарии: ничего не скажешь, смелая баба, но стоило ли так стараться и рисковать своим здоровьем? Нет, не все время пялились они на девушку, сами тоже занимались работой, ненадолго отвлекаясь, но вот теперь подтянулись ближе. Видно, любопытство заело. Мы с Пупсиком тоже подтянулись.
— Горячая деваха! — заметил Пупсик. — Эх, жаль…
Язык прикусил в последний момент, мне показалось — даже зубы клацнули. Мог бы и не стараться, я все равно поняла, что он собирался сказать. Одно из двух: либо «жаль, что не я с ней», либо «жаль, что я не могу вот так же залезть в студёное море». Ага, ещё возможен вариант. «Жаль, что Иоанна тут околачивается, а то бы живо охмурил красотку». Меня не устраивал ни один вариант из трех.
— Чего тебе жалко? — невинно поинтересовалась я.
У него хватило ума не отвечать на мой вопрос.
— Знаешь, сколько денег она вытащила из моря? — увильнул Пупсик. — Слышала, говорят, отобрали с парнем килограммов пятьдесят, не меньше, может, и больше. Если в среднем считать по тысяче за килограмм, ведь это же минимум пятьдесят тысяч злотых!
— А откуда ты знаешь цену на янтарь? — поразилась я.
— Так, узнал из любопытства. Если совсем мелкий — по двести злотых идёт, а большие куски и по три тысячи тянут. А у них, посмотри, сколько крупного! Целое состояние заработать вот так, из ничего, за пару часов! На всю жизнь хватит.
— Ну, не скажи. Ты бы столько поплескался в ледяной водице! «Из ничего»!
Девушке и её парню никто не помогал разбирать кучу. Но никто и не мешал, хотя их окружала довольно плотная толпа, несколько десятков глаз с завистью наблюдали за ними. А парочка знай себе набивала янтарём бесконечные сумки и пакеты. Сколько же там было громадных кусков!
Рыбак, который рядом с нами вытряхивал содержимое своей сетки, веско заметил:
— Сдвинулся свежий пласт, и его сразу подбросило к нам, так что не успел искрошиться.
Повернувшись к нему, я невольно отметила его незаурядную внешность, но не до рыбака было. Внезапно кто-то простонал:
— О Езус! Отродясь такого не видел!
И резко нагнулся над кучей, углядев там что-то из ряда вон выходяшее.
— А ну отвали! — прикрикнула на него девушка. — Не твоё!
— Ну чего ты, посмотреть нельзя? — обиделся тот. — Я же не убегаю с ним! Господи, никогда не видел такой мухи!
Рыбак успел поднять кусок янтаря и рассматривал, не веря глазам своим. Вырвав у него из рук свою собственность, девушка тоже глянула и буквально застыла. Толпа разом навалилась, круг зевак сомкнулся, каждому захотелось посмотреть на редкую находку. Мне тоже, но, поскольку я оказалась за спинами любопытных, пробиться поближе так и не удалось. Впрочем, владелица редкости никому не позволила её коснуться, поспешно сунув в торбу.
— Ну чего теперь пялиться? — резко крикнула она. — Как в море лезть, так не нашлось охотника, хотя никто не запрещал. А теперь точно шакалы накинулись! На своё любуйтесь.
— Интересно, что же там такое? — пробормотал Пупсик.
— Ты что, оглох? Рыбак сказал — муха, — не очень уверенно ответила я.
— Холера, так и не удалось посмотреть.
Тут в толпе прорезалась щель, я рванулась вперёд, но кто-то успел раньше, я попятилась и наступила на ногу типу, который навалился на меня сзади. Я извинилась, хотя моей вины не было, да и тип мог бы так нахально не напирать. Он не обратил внимания ни на отдавленную ногу, ни на мои извинения — все его внимание было сосредоточено на находках моржихи. Поскольку сама девица явно не располагала к расспросам, любопытные вцепились в рыбака, успевшего рассмотреть редкий дар моря. Признаться, толку от него было немного.
Пришлось вернуться домой, и Пупсик принялся капризничать.
— Говорил же — в горы поедем! В Закопане или в Щирке в такую погоду можно посидеть в кафе, поиграть в бридж, а тут что? Холодина страшная, да ещё дождь! Чем заняться?
— Три года назад ты бы знал, чем заняться! — помимо воли вырвались жалкие слова.
— Значит, старею.
— Не правда. Но можно съездить в Гданьск.
В Гданьске, ясное дело, мы прежде всего прошвырнулись по магазинам с янтарём, и в одном я увидела такое, от чего ёкнуло сердце. Янтарные бусы, но какие! Двухметровая нить малюсеньких янтариков, миллиметра в три, не больше, зеленоватых, светлых, почти прозрачных. Отлично отполированные, они так сверкали и переливались, что больно было глазам. При виде этого чуда душу мою охватило страстное желание сделать самой нечто подобное, ведь соорудила же я в Болгарии бусы из крохотных раковинок. Но вот только как отполировать и продырявить эти кусочки янтаря, даже если и наберу столько?
Поинтересовалась у владельца магазина, тот попытался отделаться от меня ничего не значащими общими словами, но не на ту напал. Понял, что так просто не отвертится, и выдал тайну золотого ключика.
— В принципе бусинки — это отходы производства. Остаются после того, как большой кусок отполируют и распилят на пластины. А если возникнет необходимость, то дополнительно отполируют в так называемом полировочном барабане, по-другому нельзя. Что? Дырочки? Ну, это не проблема.
Для кого как. Не говоря уже о том, что я понятия не имела о существовании полировочного барабана и не представляла, как он выглядит.
Мой благоверный тем временем осматривал более крупные изделия и интересовался ценами. Очень увлечённо осматривал, вон, даже глаза разгорелись. В магазин вошли двое иностранцев и приобрели два кулона, две брошки, браслет и кольцо, все в серебре. У бабы глаза горели не хуже, чем у Пупсика, и по ней было видно — будь её воля, скупила бы всю лавочку.
Иностранцы удалились, и хозяин вернулся к нам.
— Не так давно была тут одна американка, — доверительно сообщил он, видно уже подружившись с нами. — Купила медальон, знаете такие, на серебряной цепочке. Очень интересный медальон, из цельного кусочка янтаря, причём отчётливо просматривается в нем с самого краю малюсенькая мушка. Чудо! И что пани думает? Приходит через несколько дней и просит перенести мушку в серёдку медальона, чтобы симметрично было — Кретинка!
— Вот именно! Никакого представления об янтаре у этих американцев!
— И что вы ей ответили?
— Я ей ответил: «Уважаемая леди, эта мушка сидит в этом месте уже десятки миллионов лет, и нет такой силы, чтобы переместила её на другое». Знаете, как после этого она зауважала мушку?
Пупсик подключился к беседе:
— Кажется, кроме нас, только немцы разбираются в янтаре?
— Да, немцы разбираются, и даже очень неплохо. Они умеют выбрать лучшие изделия. Больше всего их интересуют как раз такие, с мушками, с травками. И очень много вывозят их.
С этого дня Пупсик перестал капризничать. Наутро он разбудил меня в шесть часов, воспылав внезапной страстью к морским прогулкам на рассвете. К счастью, нам не пришлось собирать в темноте камешки и засохшее гуано, поскольку дождя не было, ветер стих и не нагонял тучи, так что солнце получило возможность взойти в нормальное время. На берегу кое-где темнели кучки засохших водорослей; если покопаться, в них изредка попадались довольно невзрачные крупинки янтаря.
— Я разочарован! — торжественно объявил Пупсик. — Будучи вождём краснокожих, утверждаю: сегодня мы здесь первые, до нас не было ни души, разве что были да испарились. А где янтарь?!
Я высказала предположение — возможно, в районе Советского Союза. До границы было довольно далеко, не хотелось переться пешком, поэтому мы вернулись на шоссе к машине и, проехав немного, обнаружили несколько домиков и дорогу к морю. Точнее, некое подобие дороги. Почему-то в данном случае мы проявили редкое единодушие и свернули на эту трассу. Подпрыгивая на корнях могучих сосен и проваливаясь то и дело в ямы, мы наконец потеряли терпение, бросили машину и устремились через дюну пешком. Форсировав её, обнаружили по ту сторону рыбачий порт.
Судя по карте, все это — домики и оба порта, морской и на заливе, называлось Новая Корчма. Не углядев никакой корчмы, мы порасспрашивали местное население и узнали, что посёлок называется проще — Пески. В морском порту пограничный контроль потребовал у нас документы. В те благословенные времена каждый гражданин ПНР обязан был всегда иметь при себе документы, забреди он даже в дикую пущу И у нас документы тоже оказались с собой, пограничники ознакомились с ними и отпустили на волю Теперь можно спокойно отправляться на прогулку.
Мы двинулись по пляжу на восток, оставив сзади несколько вытянутых на песок рыбачьих лодок. Отсюда до границы было три с половиной километра и ни живой души в пределах видимости. Можно сказать, девственная территория, по которой не ступала нога человека. И ни одного янтарика! Вот уже явственно стала видна пограничная сетка. Мой драгоценный пёсик примеривался было закапризничать, как мы углядели чёрную полосу перспективного мусора. И, Езус-Мария, на самом её краю лежал кусок янтаря! Нет, не потрясающих размеров, всего-то с лесной орех или, может, с грецкий, но Пупсик бросился на него, как дикий зверь, глаза опять нехорошо разгорелись, а щеки запылали лихорадочным румянцем.
Я поспешила обогнать его, пока он не наложил лапу на все:
— А вон тот, чур, мой! Не трожь!
Короче говоря, в мгновение ока мы стали обладателями четырех кусочков янтаря, вполне удовлетворивших наши скромные потребности и казавшихся нам огромными. Главное, получилось по справедливости: два ему и два мне. И вдобавок насобирали на этом Эльдорадо целую пригоршню мелких янтарных осколков. Впрочем, не таких уж мелких, некоторые были с горошину. В Сопоте ничего подобного и в глаза не видели.
— Они что, как грибы? — поинтересовался Пупсик, подозрительно глядя на море. — Есть места, где они водятся, а есть и такие, где не бывает?
— Откуда мне знать? — рассеянно отвечала я. — Гляди-ка, до русских уже рукой подать.
Русские наблюдали за нами с пограничной вышки. Не думаю, что им это доставляло особое удовольствие, но других развлечений не было. На этом и кончились, собственно, наши успехи. Развернувшись, мы двинулись обратно.
* * *
Темнело рано, что неизбежно привело к сокращению прогулок на свежем воздухе, и вечерами оставалось излишне много свободного времени.В Морской Кринице мы жили уже несколько дней. В местном магазине работала продавщица исключительной красоты, но этот факт не сразу дошёл до меня. Я как-то не обратила внимания, что Пупсик не только охотно, но и по собственной инициативе отправляется за продуктами, причём этот процесс отнимает у него чрезвычайно много времени. Дошло до меня лишь в тот день, когда я битый час не могла дождаться сигарет.
— Никак ты лично принимал участие в сборе табака! — едко заметила я, выхватывая у него из рук пачку. — В этой лавчонке очередей не бывает. А может, неожиданно выбросили полендвицу?
— Нет! — ответило моё бракованное счастье. — Просто было любопытно, о чем говорят в магазине. Знаешь, тут что-то готовится, обстановка какая-то тревожная.
О, это уже интересно!
— Поясни.
Пупсик не привык слушаться, он всегда командует. Вот и теперь аккуратно положил на комод сетку с покупками, не спеша снял куртку и повесил в шкаф, выглянул зачем-то в тёмное окно, взял термос, взвесил в руках и, открутив крышку, вылил остатки чая в стакан. Лишь после этого присел к столу и стал рассказывать:
— Из того, что там болтали, я понял — мы оказались на самом кончике какого-то янтароносного пояса, так сказать золотой жилы. Насчёт русских ты права, если уж в этих местах море выбрасывает янтарь, то чаще всего в их стороне, в районе Лесничувки. А пески..
— Пески знаю. Что ещё за лески?
— Да не Лески, а Лесничувка. Посёлок так называется. Мы там были, помнишь, где пограничный пост. Так вот там обычно и собирают самый обильный урожай. А главное, они знают, когда именно…
— Кто знает?
— Рыбаки.
— Откуда знают?
— Слушай, я ведь не на допросе. Смени тон! Не знаю откуда. И сюда наезжают искатели аж из Стегны, но местные их всегда опережают. На всякие хитрости идут — создают препятствия и ставят преграды.
— Преграды? — удивилась я. — На шоссе?
— Да нет! Те пробираются по дюнам, лесными тропинками, вот они и… Помнишь ямы, на которые мы наткнулись? Ещё пришлось возвращаться. Так вот. их нарочно вырыли песковцы. чтобы враги не пробрались. А где можно проехать, подкладывали цепи с шипами, ведь те в основном на мотоциклах добираются. Правда, конкуренты уже учёные — прихватывают запасные покрышки. Но уж если оба колёса… Вот они и готовят месть!
— Езус-Мария! Дикий Запад! Какую ещё месть? Естественно, Пупсик задумался, глядя в чёрное окно. Я набралась терпения.
— Слушай, заварила бы чайку. Я купил…
— Заварю, но ты сначала доскажи до конца. Так что же готовится?
— Неплохо бы и пообедать. Приготовишь?
— Если не перестанешь меня злить, ничего не приготовлю! Разве что нам светит ужин. Поскольку на море шторм и свежей рыбки не достать, хозяйка обещала выставить маринованного угря.
— Не шутишь? — обрадовался Пупсик. — Обожаю угрей! Под него очень хорошо пойдёт рюмочка яжембяка. И ещё…
Я понимала, что мы здорово уклонились от темы, но и самой хотелось есть. При одном слове «ужин» в желудке так и засосало.
Питались мы в своей комнате. Я огляделась. Надо расчистить место, негде поставить тарелки, придётся убрать со стола посторонние предметы, а это непросто сделать. Наше временное жилище меблировано было скудно, можно сказать, жили по-спартански: две кровати, шкаф, комодик с выдвижными ящиками, стол, три стула, одно кресло, стоячая вешалка и больше ничего. Ощущался явный недостаток в горизонтальных плоскостях. И в самом деле, куда убирать стаканы, термос, продукты, тарелки, книжки, газеты, добытый янтарь и черт знает что ещё? Маленького столика и узкого комодика явно не хватало. Утешало то соображение, что мы все-таки находимся в лучших условиях, чем курортники в разгар сезона, тогда в комнату набивалось как минимум по три человека.
Перчатки, сигареты и атлас автомобильных дорог я затолкала в ящики комодика. Теперь можно и стол накрыть. Пупсик вежливо ждал, позволяя себе только незначительную критику и внося коррективы в мои действия. Я предложила ему самому подключиться, ведь, судя по всему, его пока не разбил паралич. Он перестал критиковать и даже выставил на стол бутылку. Подумав, симметрично расставил два бокала.
За едой я вернулась к теме:
— Ну так что это за кровная месть? Нападут на чужаков из засады с ножами или дело ограничится банальным мордобоем? И пожалуйста, не увиливай, отвечай как человек, мне интересно.
Прямого ответа я не получила. Отрешённо глядя в окно, Пупсик заговорил:
— Янтарь сейчас в цене. И немцы его покупают, и американцы. Магазины принимают все, что приносят. Да и здесь один такой берет даже крошку, изготовляет янтарную наливку на спирту. Вроде целебная. А другой скупает для умельцев-художников, идёт на сувениры и ювелирные украшения. Вот интересно, как они взялись за ювелирные изделия, если серебро у нас регламентировано? Сдаётся мне, тут пахнет афёрой, наверняка действуют мошенники.
Я возразила:
— На серебро установлены квоты, законные. Это во-первых. А во-вторых, какое тебе дело до мошенников?
В ответ Пупсик загадочно заметил:
— В жизни разное бывает… — И, словно очнувшись, поспешил свернуть на другое:
— Да нет, не думаю, что здесь разыграется битва, но кто знает? Хотя до поджога домов и порчи лодок дело вряд ли дойдёт, милиция не допустит.
Странно, с чего это он так обеспокоен судьбами людей? Совсем на него не похоже. Я поинтересовалась:
— Тебе наверняка удалось вычислить зачинщиков? Или их правильнее называть главарями?
— Вроде бы удалось…
— После одного подслушанного разговора? — не поверила я.
— А кто тебе сказал, что после одного? В лавчонке мне и раньше удавалось кое-что слышать..
И вот тут-то меня как что кольнуло. В конце концов, ходить я тоже умею, а в лавчонку пускали всех. Ну я и застукала своего благоверного за конфиденциальной беседой с красавицей продавщицей. И как любая нормальная женщина, устроила ему нечто вроде скандала. Струхнув немного, он выдал, что главным врагом песковских диверсантов является как раз брат красотки, так что в ходе бесед с нею можно не только разузнать все подробности планируемых акций, но и в какой-то степени попытаться разрядить обстановку. Главный зачинщик, упомянутый братишка, человек невероятно ожесточённый, не знающий удержу в своих эмоциях, может прислушаться к словам сестры Похоже, я тогда ещё не совсем избавилась от прежнего чувства к мужу, ибо поверила ему, однако все же заметила:
— Будь твоя продавщица старой, толстой и косоглазой, наверняка ты избрал бы другой источник информации. Хотя… тогда она тебе порассказала бы ещё больше! Так о чем конкретно идёт речь?
— Планируется нанесение тяжких телесных повреждений. Хотя, возможно, планами все и ограничится. Не стану хвалиться, но, кажется, мне удалось её немного напугать.
И я опять съехидничала:
— Да что ты говоришь! Тогда это наверняка впервые в твоей жизни. Удалось напугать молодую и красивую даму…
На всякий случай покупки впредь я решила делать сама. В магазинчике оказалась уже вечером, перед закрытием. И представьте, тоже удалось кое-что подслушать! Ветер явно стихал, море успокаивалось, и трое рыбаков договаривались, кто из них куда отправится с рассветом. Двое намеревались ставить сети, третьему же вменялось в обязанность временно забыть про треску и заняться янтарём. Разговаривали рыбаки вполголоса, но у меня пока со слухом все в порядке. И я отчётливо слышала, как они порешили — один поедет по шоссе в Пески, доберётся до тамошнего порта, а вернётся пешком по пляжу. До порта проедет свободно, песочники сами себе западнёй не устроят, колючек не набросают, так что к морю проскочит. Обратно, значит, по пляжу…
— Завтра просыпаемся в полшестого! — решительно заявила я по возвращении. — Они уверены — завтра пойдёт янтарь, не знаю почему, но уверены. Одни из них двинутся от Крыницы, другие со стороны Песков. Мы с тобой должны оказаться в серёдке.
А Пупсик весь извёлся, поджидая меня, возражать он и не собирался. Оказывается, только что хозяйка сообщила ему, что, видимо, сегодня и завтра нам придётся ограничиться скромной едой, ибо свежей рыбы не ожидается, так что извините. Муж намерен отправиться за янтарём, рыба пока откладывается. А если мы категорически возражаем, она может попытаться перекупить у кого-нибудь из тех рыбаков, которые все-таки займутся своими прямыми обязанностями. Пупсик сказал, чтобы не беспокоились, нас устроит и скромная еда.
И в самом деле, нам тоже было сейчас не до рыбки.
— Давно мечтал хоть разок взглянуть, как идёт янтарь. — откровенничал Пупсик. — Вот и подворачивается случай. Последняя возможность, ведь нам осталось… ага, всего три дня, ну четыре в крайнем случае. Мой отпуск кончается.
— Мы можем сюда приехать и в следующий отпуск. — предложила я.
— Рано пока говорить о следующем, ещё ничего не известно. Хочу именно теперь увидеть!
Я испытала какое-то неприятное чувство, услышав, что о следующем отпуске ещё не известно, однако не стала ничего выяснять.
— Мне бы тоже хотелось, — вместо этого ответила я, — только гарантировать тебе, что в эту ночь двинется янтарь, не могу.
— Тогда какого черта ты меня сюда привезла? — взорвался мой благоверный.
— Ты что, спятил? Силой я тебя, что ли, сюда затащила?
Мы чуть было не поссорились в очередной раз. На меня взвалили ответственность за янтарь, а Пупсику, как всегда, не терпелось удовлетворить своё желание. А если не будет янтаря, вся вина на мне. Я видела, он с трудом заставил себя не раздувать скандала.
Ночью, кажется, ни один из нас глаз не сомкнул. С трудом дождались утра Судя по всему, высшие силы решили пойти нам навстречу.
На пляж мы проникли через знакомый проход в дюнах и оказались в излюбленном месте. Солнце уже просматривалось над верхушками дюн. так что было достаточно светло. Вокруг ничего особенного не происходило. Море мирно плескалось, никакого янтаря вокруг не наблюдалось, но немного правее, в сторону Песков, на берегу что-то темнело, а ещё дальше мелькали какие-то фигуры. Мы устремились в том направлении, и оказалось — по пляжу мечутся как минимум четыре конкурента.
— Холеррра! — рявкнул мой сладкий пёсик. — Надо было встать пораньше. То есть прийти пораньше, встали мы достаточно рано, это ты вечно копаешься.
— Во-первых, не правда, — возмутилась я. — А во-вторых, приди мы раньше, черта с два бы увидели, ведь в темноте много не насобираешь. Вспомни, как мы были тут первый раз.
— Ничего подобного! Сегодня солнце светит, увидели бы.
— Успокойся, коханый. Все равно эти люди опередили бы нас, ведь им ближе добираться.
Но Пупсик не желал успокаиваться
— Кажется, я начинаю понимать тех, кто подкладывает цепи с шипами.
— При чем тут цепи? Наверняка большинство добирается пешком, плевать им на цепи.
И тут, словно опровергая меня, мимо промчались два мотоцикла, а вслед за ними и третий. Глубоко разобиженные, убеждённые, что вот здесь лежали куски янтаря, которые у нас из-под носа увели другие, мы поплелись на восток. Если уж сегодня не удастся ничего найти, может, хоть увидим, как другие находят?
И увидели!
Незаметно мы одолели два километра, вот уже и Пески видать, вот можно различить лодки на берегу. Казалось, там с каждым нашим шагом все прибывало народу. Интересно, чего они столпились на одном месте?
И тут вдруг совсем недалеко от нас рыбаки полезли в воду Сначала один, за ним второй, третий. Езус-Мария, это в ноябре-то! Правда, на них были резиновые комбинезоны по грудь, на подтяжках. Каждый держал в руках длинный шест, на конце которого болтался мешок из сетки. И этими сетками рыбаки принялись что-то зачерпывать в море, тащили на берег и там вываливали, опять заходили в море и опять выносили на берег чёрные кучки какого-то хлама. Присаживались на корточки перед кучами и выбирали из них куски янтаря. Некоторые куски поблёскивали в солнечных лучах, их было видно даже нам, в отдалении, других мы не могли разглядеть, но рыбаки уверенно вытягивали и их.
Число рыбаков с сетками все увеличивалось. Вот уже рядом с нами орудовало не меньше восьми, а сколько ещё виднелось по соседству!
Ошеломлённые, мы не двигались с места, не решаясь подойти ближе, чтобы рассмотреть все досконально. А вдруг подумают, что мы хотим польститься на чужую собственность?
— Интересно, откуда они вылавливают этот мусор? — пробормотал донельзя заинтригованный Пупсик. — Может, ты видишь?
— Да нет, вижу только воду. И тоже ничего не понимаю. А они, похоже, видят. Погоди-ка, они что-то говорят. Пошли послушаем.
И в самом деле, двое рыбаков громко переговаривались, показывая на что-то в море. Наверное, на третьего, который слишком далеко зашёл в воду, вот отпрянул, потому что волна накрыла его по шею. И опять мы не могли понять, с какой стати забрался на глубину. Ему-то наверняка было ясно зачем.
И нам стало ясно, когда один из рыбаков закинул свой огромный сачок буквально у нас под носом. В спокойной воде мы разглядели нечто вроде чёрного пятна. Вот, оказывается, за чем охота! Пятно — это мусор с кусочками янтаря! Я изо всех сил вытаращила глаза, разглядывая воду там, где волна чуть с головой не накрыла рыбака. Да, точно, там что-то темнеет, может, просто более глубокое место?
— Вон где надо бы зачерпнуть! — произнёс кто-то рядом со мной, обращаясь к коллеге, кивнув на рискового рыбака.
— Туда не подойти, — вздохнул коллега. — Разве что пододвинется чуток.
— Может, ночью?
— К вечеру обещали ветер…
Мы жадно подслушивали, ошиваясь поблизости. Тут к шеренге искателей янтаря пристроились с правого фланга новенькие — парень и девушка. Парень был в комбинезоне. Видно, профессионал, потому как сразу же попытался зачерпнуть из того, дальнего пятна. Сделал две попытки, но обе неудачные, слишком там было глубоко. И тут девушка отколола нечто такое, от чего я так и застыла. А именно: спешно принялась сдирать с себя одежду. Мой Пупсик тоже застыл, не сводя глаз со странной девицы. Некоторые из рыбаков прервали свои занятия и принялись наблюдать за этим необычным стриптизом.
А девушка в мгновение ока разделась, оставшись в трусиках и бюстгальтере. При желании их можно было назвать пляжным бикини. Выхватив сетку из рук парня, она вошла в воду. Тут уж, наверное, абсолютно все побережье уставилось на неё. А девица как ни в чем не бывало преодолела прибрежное мелководье, зашла глубже, немного проплыла, потом опять зашлёпала по мелководью. Дальше шла тёмная полоса.
Восемь раз возвращалась за новой добычей бесстрашная моржиха, каждый раз вываливая на берег полную сетку. Парень уже не пытался удержать её от новых заплывов, принявшись копаться в мусоре. Продолжалось это долго. Видимо, девицу согревал жар истинного энтузиазма.
Но вот вся вода стала одного цвета, полоса исчезла и девушка выбралась на берег. В мгновение ока обтёрлась, оделась и не мешкая присоединилась к своему спутнику. Оба быстро разбирали большую чёрную кучу.
Тем временем на пляже рядом с ними собралась целая толпа. Рыбаки с самого начала смеялись и отпускали шуточки по поводу моржихи, но я, похоже, от волнения оглохла, ибо до меня только теперь стали доходить их комментарии: ничего не скажешь, смелая баба, но стоило ли так стараться и рисковать своим здоровьем? Нет, не все время пялились они на девушку, сами тоже занимались работой, ненадолго отвлекаясь, но вот теперь подтянулись ближе. Видно, любопытство заело. Мы с Пупсиком тоже подтянулись.
— Горячая деваха! — заметил Пупсик. — Эх, жаль…
Язык прикусил в последний момент, мне показалось — даже зубы клацнули. Мог бы и не стараться, я все равно поняла, что он собирался сказать. Одно из двух: либо «жаль, что не я с ней», либо «жаль, что я не могу вот так же залезть в студёное море». Ага, ещё возможен вариант. «Жаль, что Иоанна тут околачивается, а то бы живо охмурил красотку». Меня не устраивал ни один вариант из трех.
— Чего тебе жалко? — невинно поинтересовалась я.
У него хватило ума не отвечать на мой вопрос.
— Знаешь, сколько денег она вытащила из моря? — увильнул Пупсик. — Слышала, говорят, отобрали с парнем килограммов пятьдесят, не меньше, может, и больше. Если в среднем считать по тысяче за килограмм, ведь это же минимум пятьдесят тысяч злотых!
— А откуда ты знаешь цену на янтарь? — поразилась я.
— Так, узнал из любопытства. Если совсем мелкий — по двести злотых идёт, а большие куски и по три тысячи тянут. А у них, посмотри, сколько крупного! Целое состояние заработать вот так, из ничего, за пару часов! На всю жизнь хватит.
— Ну, не скажи. Ты бы столько поплескался в ледяной водице! «Из ничего»!
Девушке и её парню никто не помогал разбирать кучу. Но никто и не мешал, хотя их окружала довольно плотная толпа, несколько десятков глаз с завистью наблюдали за ними. А парочка знай себе набивала янтарём бесконечные сумки и пакеты. Сколько же там было громадных кусков!
Рыбак, который рядом с нами вытряхивал содержимое своей сетки, веско заметил:
— Сдвинулся свежий пласт, и его сразу подбросило к нам, так что не успел искрошиться.
Повернувшись к нему, я невольно отметила его незаурядную внешность, но не до рыбака было. Внезапно кто-то простонал:
— О Езус! Отродясь такого не видел!
И резко нагнулся над кучей, углядев там что-то из ряда вон выходяшее.
— А ну отвали! — прикрикнула на него девушка. — Не твоё!
— Ну чего ты, посмотреть нельзя? — обиделся тот. — Я же не убегаю с ним! Господи, никогда не видел такой мухи!
Рыбак успел поднять кусок янтаря и рассматривал, не веря глазам своим. Вырвав у него из рук свою собственность, девушка тоже глянула и буквально застыла. Толпа разом навалилась, круг зевак сомкнулся, каждому захотелось посмотреть на редкую находку. Мне тоже, но, поскольку я оказалась за спинами любопытных, пробиться поближе так и не удалось. Впрочем, владелица редкости никому не позволила её коснуться, поспешно сунув в торбу.
— Ну чего теперь пялиться? — резко крикнула она. — Как в море лезть, так не нашлось охотника, хотя никто не запрещал. А теперь точно шакалы накинулись! На своё любуйтесь.
— Интересно, что же там такое? — пробормотал Пупсик.
— Ты что, оглох? Рыбак сказал — муха, — не очень уверенно ответила я.
— Холера, так и не удалось посмотреть.
Тут в толпе прорезалась щель, я рванулась вперёд, но кто-то успел раньше, я попятилась и наступила на ногу типу, который навалился на меня сзади. Я извинилась, хотя моей вины не было, да и тип мог бы так нахально не напирать. Он не обратил внимания ни на отдавленную ногу, ни на мои извинения — все его внимание было сосредоточено на находках моржихи. Поскольку сама девица явно не располагала к расспросам, любопытные вцепились в рыбака, успевшего рассмотреть редкий дар моря. Признаться, толку от него было немного.