Хобб Робин. Безумный корабль (Часть 3)

   - Ничего себе легкое доказательство! - всплеснул руками Бендир. - Да оно же громадное! Всю макушку холма пришлось бы срывать! Или пытаться пробиться сбоку, к бывшему входу... рискуя всю постройку обрушить. Ты видел трещины в стене над воротами? Даже если бы мы разгадали замок и открыли створки, стена немедленно рухнет. Рэйн, это даже не смешно!..
   - Драконица существует, и она жива, - упрямо повторил Рэйн. - И она говорит, что с радостью поможет Малте и ее семье. Подумайте об этом! Подумайте, какого могучего союзника мы могли бы приобрести!
   - Или неимоверно могучего врага, - сердито возразила Янни. - Рэйн, неужели надо в тысячный раз одно и то же тебе повторять? Даже если внутри бревна вправду таится нечто живое, мы не можем его выпустить... а если бы и могли, это было бы величайшим безумием. Ну все! Хватит об этом! Разговору конец! Ты понял меня? Мы это больше обсуждать не будем. Я запрещаю!
   Рэйн приоткрыл рот... Его челюсть ходила ходуном, нижняя губа дрожала прямо как когда-то в детстве, когда он собирался истошным ревом объявить о нанесенной ему обиде. Но Рэйн больше не был ребенком. Он закрыл рот, лязгнув зубами. А потом молча поднялся и направился прочь от стола.
   - Мы еще не кончили говорить! - предостерегла Янни.
   - А я кончил.
   - Нет, ты не кончил. Немедленно вернись за стол и расскажи нам, что именно ты вычитал в пергаментах на сегодняшний день. Я требую!
   Он повернулся к ним лицом. Его глаза налились ледяной тьмой.
   - Требуешь? - спросил он. - Ну тогда и я кое-чего потребую. А то как бы у меня желание не пропало всем этим заниматься. Если так уж не хотите отдать мне драконицу, отсыпьте немножко ваших драгоценных денежек. Потому что я так или иначе все равно помогу той, которую полюбил. Я не собираюсь отправиться в Удачный на бал, взять ее за ручку, потанцевать с ней разок-другой и потом оставить ее как была, без денег и без надежды. Не дождетесь!
   - С каких это пор ты уже перестал быть членом этой семьи? - прорвало Бендира. - Тебя что, задабривать надо, чтобы ты свой долг исполнял? Мы еще платить должны за то, чтобы ты отдал нам частицу того, что от нас же и получил? Да чтоб я сдох - не получится!
   - Ну и сдохни, - холодно ответствовал Рэйн.
   - Рэйн, Рэйн, - Янни старалась не поддаваться чувствам. - Давай говорить прямо. Чего именно ты от нас добиваешься? Что мы можем тебе предложить, чтобы ты похоронил эту бредовую драконью мечту?
   - Мама, я отказываюсь... - начал было Бендир.
   - Тихо, сын! - перебила она. - Выслушай, прежде чем говорить "нет"! - А про себя сотворила молитву, чтобы по этому намеку они не разгадали ее истинный план. Пускай Рэйн поверит, будто все совершилось по его собственной воле. - Так чего ты просишь, сынок?
   Рэйн облизал пересохшие губы... Теперь, когда нужно было вслух выговорить давно приготовленные слова, он почувствовал себя беспомощным и загнанным в угол. Он прокашлялся:
   - Во-первых, простите Вестритам их долг за "Проказницу". Это в любом случае просто формальность, ведь мы уже объявили, что остаток долга станет моим свадебным подарком Малте. Сделайте же это прямо теперь, когда они бьются в нужде! Я не хочу, чтобы она думала, будто мы готовы выжать из ее семьи последние гроши, несмотря на все их несчастья. Пусть она не боится... - Тут его голос заметно охрип. - Пусть она не боится, что ей придется выйти за меня ради денег, хочет она того или нет! Я не хочу, чтобы она таким способом мне досталась! Пусть не опасается, что мы хотим применить право "золота либо крови"...
   - Со временем она обязательно полюбит тебя, Рэйн. Не сомневайся в этом! Сколько невест, с большой неохотой ехавших к нам в Чащобы, со временем...
   - Я не хочу, чтобы она таким способом мне досталась! - упрямо повторил Рэйн.
   - Значит, будем считать, что мы забыли об этом пункте контракта, заверила его мать.
   - Ладно, договорились, - вмешался Бендир. - Считай, долговую расписку мы уже разорвали и выкинули. Так что все-таки ты вычитал в тех свитках?
   Его голос чуть не срывался от сдерживаемой ярости, но Рэйн был неумолим:
   - Еще кое-что...
   - Да чего ж тебе еще не хватает? - ядовито осведомился Бендир. Желаешь, чтобы тебя провозгласили сатрапом Чащоб?
   - Нет. Всего лишь господином над своей собственной жизнью. Я хочу, чтобы у меня была возможность ездить к ней и видеть ее, когда я пожелаю, пока мы наконец не поженимся и она не переедет сюда. Для этого мне нужно определенное денежное содержание, которое я смогу тратить сам, ни с кем не советуясь и никому не давая отчета. Короче, я хочу, чтобы со мной обращались как со взрослым мужчиной. У тебя имелся свой кошелек, когда ты был младше меня!
   - Только потому, что я уже был женат! Вот женишься - и будет у тебя свой доход. Зачем тебе сейчас собственные деньги? Незачем! Слушай, Рэйн, я никогда с тобой не скупердяйничал, да и мама как баловала тебя, так и до сих пор балует сверх всякой меры... Тебе, видно, чем больше даешь, чем больше ты требуешь!
   - Пусть будет так, как ты хочешь, - перебила сына Янни.
   Бендир сперва не поверил своим ушам, потом впал в ярость.
   - Зачем я вообще здесь сижу? - воздев руки, спросил он, обращаясь к потолку. - Моего мнения все равно не спрашивают!
   - Ты здесь для того, чтобы засвидетельствовать, как твой брат даст мне слово. Итак, Рэйн. Мы просим тебя прекратить мечтать о драконах и более не посещать бревно. Ты не будешь принимать участия в определении его участи. Ты будешь исполнять свой долг перед семьей, применяя по нашему требованию свои знания и умения. Ты не будешь ходить в город иначе, как с разрешения моего или твоего брата, и работать там только с нашего одобрения. Взамен мы разрываем контракт на живой корабль "Проказница", выделяем тебе независимое содержание, как взрослому мужчине, и позволяем тебе ездить к возлюбленной, когда только ты пожелаешь. Согласен ли ты с такими условиями?
   Пусть устное, это соглашение было составлено по всем официальным правилам. Глядя на сына, Янни Хупрус воочию видела, как он - ее выучка! мысленно повторяет фразу за фразой, взвешивая, оценивая и запоминая. Вот он посмотрел на брата... Его дыхание участилось. Он потер виски, ни дать ни взять - борясь с собою самим... Условия были, уж что говорить, нелегкими для обеих сторон. Янни многое предложила ему, надеясь, что это окупится...
   Он слишком долго молчал, и она даже испугалась, как бы он не ответил отказом. Но потом он выговорил - торопливо, как будто слова причиняли ему боль:
   - Да. Я согласен.
   Янни с наслаждением выдохнула. Итак, ей все удалось. Рэйн, понятия о том не имея, забрел прямо в ловушку, и ловушка захлопнулась. Янни понадобилось усилие, чтобы побороть дурноту: ведь она сделала такое со своим собственным сыном. "Но это необходимо, - сказала она себе. - Необходимо, а значит, оправдано". Рэйн будет держать слово. Он всегда держал его и будет и впредь. Ибо что такое старинный торговец, у которого нет честного слова?
   - Как носящая звание торговца в этой семье, я твое согласие принимаю. Свидетельствуешь ли ты об этом, Бендир?
   - Свидетельствую, - отозвался он хмуро. В глаза ей он не смотрел. Она задумалась: быть может, он понял, что она только что сотворила, и испытывал отвращение? Или его просто приводили в ужас условия сделки?
   - Тогда, стало быть, и хватит на сегодня об этом. Рэйн, посиди, пожалуйста, еще денек над пергаментами и составь для нас по возможности полный письменный перевод всего, что тебе удалось разобрать. Попрошу тебя указать в нем все новые символы, которые здесь встретились, и подписать, что они, по-твоему, могут означать. Только не сиди сегодня ночью, очень тебя прошу. Сегодня всем нам надо как следует выспаться.
   - Только не мне, - горько пошутил Рэйн. - Я, боюсь, не засну. Вернее, как раз боюсь, что засну и увижу такое... Нет уж, я начну перевод прямо сейчас, мама. Может, к утру уже будет что показать!
   - Смотри не переработайся, - забеспокоилась она. Но он уже подхватил свои пергаменты и нес их к двери. Янни дождалась, покуда он вышел, и поспешно загородила путь Бендиру, тоже устремившемуся к двери. - Погоди! велела она.
   Он мрачно осведомился:
   - Зачем?
   - Затем, что Рэйн больше не может нас слышать, - со всей прямотой сказала она. Это привлекло его внимание. Бендир в изумлении уставился на нее сверху вниз.
   Янни Хупрус долго молчала... Потом набрала полную грудь воздуха и начала говорить:
   - Драконье бревно, Бендир... Надо нам избавиться от него, и как можно скорей. Взломай его. Быть может, ты прав и пора уже Хупрусам обзаводиться своим собственным кораблем. Или, во всяком случае, пускай оно хранится уже распиленным на брусья и доски. И, главное, уничтожь тварь, которая в нем заключена. А иначе как бы нам не потерять твоего брата, Бендир! Бревно, а не Малта - вот корень всех его бед. Оно прямо-таки пожирает его разум... - Она перевела дух. - Я боюсь, как бы он не утонул в чуждых воспоминаниях. Он и так уже идет по узенькой тропинке над пропастью. Надо любым способом держать его подальше от города!
   Бендир озабоченно нахмурился, и у Янни отлегло от сердца. Бендир не притворялся - судьба младшего брата действительно была далеко не безразлична ему. До какой степени не безразлична - явствовало из его следующего вопроса:
   - Взломать бревно? Прямо сейчас, еще прежде, чем он уедет в Удачный на этот их летний бал?.. Ох, мама, нехорошо же получится! Мало ли что он согласился не принимать никакого участия в судьбе бревна! У него сейчас, можно сказать, самое счастливое время в жизни наступает. И что же, все ему отравить? Заставить мучиться и думать, правильно ли он поступил?..
   - Ты прав, сынок. Хорошо. Дождемся, пока он благополучно уедет. Он, наверное, проведет в Удачном уж никак не меньше недели. Вот тогда ты и займешься бревном. И пусть, когда он вернется, дело будет уже сделано ничего не отменить и не исправить. Да, так будет лучше всего.
   - Он же меня будет во всем винить... - По лицу Бендира пробежала темная тень. - Вряд ли наши отношения от этого сильно улучшатся...
   - Нет. Винить он будет меня, - заверила его мать. - Я уж постараюсь, чтобы так оно и случилось.
   ***
   Над гаванью Удачного нависла темная ночь. Совершенный чувствовал это. Ветер переменил направление. Теперь обоняние изваяния улавливало запахи города. Совершенный поднял руку и потрогал нос. Очень осторожно его рука поползла выше, начала ощупывать колючее месиво щепок, где раньше были глаза...
   - Больно? - тихо спросила Янтарь.
   Он немедленно отнял руки от лица.
   - Мы не знаем такой боли, как люди, - заверил он ее. И немного погодя попросил:
   - Расскажи мне о городе. Что ты видишь отсюда?
   - Ну... - Он слышал, как она завозилась на носовой палубе. Прежде она лежала на спине, подремывая, а может, глядя на звезды. Теперь перекатилась на живот. Его доски ощущали тепло ее тела. Она стала рассказывать:
   - Повсюду кругом нас - сплошной лес мачт. Как черная щетина на фоне звезд. На некоторых кораблях горят крохотные огоньки, но не на многих. Зато в городе очень много огней. Они отражаются в воде и...
   - Хотел бы я их увидеть, - пожаловался он тихо. И чуть громче добавил:
   - Я так хотел бы что-нибудь увидеть! Хоть что-нибудь! Но вокруг меня только тьма, Янтарь. Достаточно скверно было валяться слепым там, на берегу, но со временем я вроде как приспособился. А вот здесь, на воде... Я не вижу ни людей, что проходят мимо меня по причалам, ни кораблей, которые становятся рядом. На пристани мог бы разразиться пожар, а я и не знал бы ни о чем, пока не стало бы слишком поздно... Тоже мало радости, но мы ведь скоро отправимся в море! И вы ждете от меня, что я вслепую ринусь в этот простор?.. Я же хочу, чтобы все прошло хорошо. Я правда хочу! Но я очень боюсь, что у меня ничего не получится...
   - Просто доверься нам, - сказала она, но он расслышал беспомощность в ее голосе. - Мы станем твоими глазами, Совершенный. Если нас будет ждать впереди опасность, клянусь, я встану здесь, рядом с тобой, и расскажу тебе обо всем, что нам встретится!
   - Слабое утешение, - помолчав, ответствовал Совершенный. - Боюсь, это слабое утешение.
   - Я понимаю. Но это все, что я могу тебе предложить.
   Он замолчал и прислушался. Волны легонько шлепали по его корпусу. Поскрипывали канаты. Вот прозвучали шаги - кто-то прошел мимо. Вечерние звуки Удачного достигали его слуха... Он стал гадать про себя, сильно ли изменился город с тех пор, когда он последний раз видел его. А ведь перед ним лежала будущность, полная все той же непроницаемой тьмы!..
   - Янтарь, - окликнул он негромко. - Очень трудно оказалось поправить руки Офелии? Насколько сильно они пострадали?
   - Ожоги оказались неглубокими, разве что лишь в нескольких местах. Моим главным затруднением было сохранить пропорции ладоней и пальцев. Поэтому мне пришлось не просто счистить горелое, но попросту переделать обе ее руки. И при этом снять некоторое количество диводрева, совсем не пострадавшего от огня. По-моему, самым трудным для нее было сохранять неподвижность, пока я работала, а для меня - сосредоточиться на том, что я делала, и не думать, что, возможно, причиняю ей боль.
   - Так ей было больно?
   - Как знать?.. Сама она говорила, что нет. Как и ты, она все внушала мне: дескать, живые корабли ощущают боль не так, как мы, люди. И тем не менее я полагаю, что доставила ей массу неприятных минут. Она рассказывала, что снятие стружки вызывает у нее чувство потери. Это была одна из причин, по которой я вернула ей все, что могла, в качестве украшения. Еще она сказала, что после того, как я все закончила, ее руки казались "не правильными"... - Янтарь помолчала. - Помнится, я ужасно расстроилась, ведь я сделала для нее все, что смогла. Однако потом, когда я навестила ее перед отплытием, она утешила меня, сказав, что привыкла к новому виду своих рук и очень ими довольна. Еще она очень хотела, чтобы я изменила ей волосы, но капитан Тенира запретил. Он сказал, они не могли так долго задерживаться в порту. Правду тебе сказать, я даже обрадовалась. Понимаешь, диводрево, оно... с ним очень трудно работать. Я даже сквозь перчатки все время чувствовала, как оно пытается меня затянуть...
   Ее последние слова он попросту не расслышал. Он вдруг воскликнул:
   - Ты могла бы срезать мне бороду!
   - Что?.. - Она вскочила на ноги одним слитным движением, словно потревоженная и взлетающая птица. - О чем ты, Совершенный?
   - Ты могла бы срезать мою бороду, переделать ее и приколотить на место в качестве нового лица. И я бы снова стал видеть!
   - По-моему, это безумная мысль, - сказала Янтарь.
   - Правильно. Безумная мысль сумасшедшего корабля. Нет, Янтарь, все должно получиться! Смотри, сколько тут дерева! - И, подняв руки, он собрал в горсти свою действительно пышную бороду. - Уж на новые-то глаза точно хватит! И ты точно могла бы это сделать!
   - Я не посмею, - ответила она.
   - Почему?
   - А что скажут Альтия с Брэшеном? Одно дело - чуть-чуть подправить руки Офелии. И совсем другое дело - полная переделка твоего лица!
   Он скрестил руки на груди:
   - А какая разница, кто там что скажет? Я что, принадлежу им? Я их раб?
   - Нет, но...
   Он пропустил это "но" мимо ушей.
   - Когда ты "покупала" меня, разве ты не говорила, что это просто формальность для посторонних, уступка принятым правилам? Ты утверждала, что я сам себе хозяин. Всегда, дескать, был и всегда буду. И потому мне сдается, что мне тут и решать!
   - Может, и так. Но соглашаться или нет - зависит уже от меня.
   - А с какой стати тебе отказываться? Ты хочешь, чтобы я так и оставался слепым? - Он почувствовал, как внутри зашевелился гнев. Зашевелился и запросился наружу. Совершенный проглотил его, точно подступившую к горлу желчь. Он знал: злиться на Янтарь бесполезно. Она просто повернется и уйдет.
   - Конечно нет. Я ни в коем случае не желаю этого. Но я очень боюсь и разочаровать тебя, Совершенный. Дело в том, что я никак не могу понять диводрево. Руки говорят мне одно, а сердце - другое. Мне было... очень трудно работать с Офелией. Помнишь, она сказала, что чувствует "не правильность"? А я чувствовала... нечто более тонкое. И очень смахивавшее на святотатство...
   Последнее слово она произнесла совсем тихо. Совершенный отчетливо ощущал смятение резчицы.
   - Для Офелии ты это сделала, - сказал он. - А для меня не хочешь!
   - Есть большая разница, Совершенный. Работая с Офелией, я удаляла поврежденное дерево. А ты говоришь о том, чтобы, наоборот, приделать кусочки диводрева, сделав из них новые глаза. Я же, как ты уже знаешь, не могу понять природу диводрева. Станут ли приделанные части единым целым с тобой, оживут ли они? Или так и останутся приколоченными деревяшками?
   - Тогда сделай со мной то же, что и с ней! - помолчав, проговорил Совершенный. - Ты же можешь стесать мое нынешнее лицо и вырезать вместо него новое!
   Янтарь на это выдохнула несколько слов на непонятном ему языке. Совершенный понятия не имел, молилась она или ругалась. Он чувствовал только, в какой ужас привело ее это предложение.
   - Ты понимаешь хоть, что говоришь? - сказала она. - Мне придется переделывать не только все твое лицо, но и все тело, чтобы соблюсти должные пропорции! Ты представляешь, что это за работа? Я же просто резчица, Совершенный, я не скульптор! - Она вздохнула, ее прямо-таки передернула. Подумай, во что я могу тебя превратить! Я же могу навеки уничтожить твою красоту! И как прикажешь мне после этого жить?
   Он поднес руки к лицу и процарапал скрюченными пальцами по бывшим глазам. И рассмеялся - горько и дерзко.
   - Янтарь, - сказал он, - пойми и ты кое-что. По мне, лучше быть каким угодно уродом, но зрячим! А сейчас я и урод, и слепец. Что вообще ты боишься испортить?
   - Вот именно это я и хотела бы постичь, - ловко вывернулась она. Потом неохотно добавила:
   - Я подумаю. Я буду думать, Совершенный. Дай мне время. И сам не торопись, лучше хорошенько все взвесь...
   Он заметил:
   - Время - мое единственное богатство. Но его зато столько...
   ГЛАВА 27
   ОСНОВАНИЕ КОРОЛЕВСТВА
   Сегодня "Проказница" низко сидела в воде. Ее трюмы были заполнены коллекциями Кеннита. Приятно было нести такой груз. "Наверное, люди похоже чувствуют себя после обильной и вкусной еды", - сонно думал корабль. Проказница почему-то была очень довольна собой, хотя с ее-то усилиями этот груз был связан всего менее. Сокровище было обретено благодаря уму Кеннита... Нет, даже не так. "Не просто уму. Его мудрости", - поправилась она. Ум, изворотливость - этим жил любой второстепенный пират. Кеннит в такие рамки не вписывался. Это был человек с будущим, человек мудрый и прозорливый. Проказница гордилась, что стала его кораблем.
   Последнее плавание живо напоминала ей мирные дни под командованием Ефрона Вестрита. Для начала они причалили в Делипае, и там были высажены на берег рабы. Потом состоялось свидание, причем донельзя таинственно обставленное, с неким кораблем, шедшим на север. С этим кораблем Кеннит передал послания владельцам "Заплатки" и семье капитана Эвери, предлагая договориться о выкупе. Затем Кеннит принялся планомерно объезжать островные гавани, при которых состояли подчиненные ему корабли, так называемые "долевые". С ними шла и "Мариетта".
   В каждом порту, где они останавливались, Кеннит и Соркор отправлялись на берег. Иногда с ними ездили Этта и Уинтроу. Проказнице нравилось, когда Кеннит брал Уинтроу с собой. Возвращаясь, юноша рассказывал ей обо всем, и это было почти так, как если бы она сама там побывала. Давно миновали те дни, когда она больше всего боялась разлучиться с Уинтроу, даже на несколько часов. Сама она полагала, это оттого, что ее собственная личность как бы упрочилась, ведь с момента ее пробуждения минуло уже время. А может, просто ей настолько хотелось участвовать в каждом мгновении жизни Кеннита, что даже насущная потребность в обществе Уинтроу как бы отходила на второй план?
   Она попросила было Кеннита вести свои дела прямо у нее на борту, чтобы она могла за всем наблюдать, но он отказал ей.
   "Ты - моя, - сказал он ей не без ревности. - Вот я и приберегаю твою красоту и твое волшебство только для себя одного, госпожа моя, повелительница морей. Мне нравится, когда другие смотрят на тебя с благоговением и опаской, как на недоступное чудо. И я не хочу, чтобы твоя тайна оказалась нарушена. Пусть любуются и завидуют издалека. Еще не хватало, чтобы люди приходили прямо сюда и, чего доброго, пытались забрать тебя у меня силой или колдовством! Ты моя крепость, Проказница, ты моя твердыня, и никаким чужакам здесь не место!"
   Она запомнила не только каждое его слово, но и интонацию. Она впитывала его речи, как хлеб впитывает мед. Она улыбалась сама себе, понимая, что происходит. Он взялся ухаживать за нею - и победил. Он завоевал ее. С некоторых пор она даже не пыталась взвешивать его слова, выискивая в них несообразия, и не задумывалась об истинности его намерений. Ибо это более не имело никакого значения! Он ведь не выискивал у нее недостатки и упущения. Так с какой стати ей вести счет его порокам?..
   Сейчас она стояла в жалком подобии гавани. Кому вообще и с какой стати пришло в голову тут поселиться, Проказница никак не могла взять в толк. В дальнем конце бухты понемногу оседал в грязь скелет давно разрушенного корабля. Проказница с некоторым усилием припомнила название этого местечка... Кривохожий. Да, кажется, так. Что ж, очень подходящее имечко. Покосившийся причал, продуваемые всеми ветрами домишки на берегу... действительно все какое-то кривоватое. Правда, похоже, в самое последнее время кое-что начало меняться к лучшему. По сторонам улиц появились мостки из свежих желтеньких досочек. Иные из расшатанных лачуг казались вновь выкрашенными. Кто-то даже высадил несколько рядов деревьев - для защиты от ветра. За ними виднелись молодые плодовые деревца. Мальчишка-пастух отгонял от нежной коры саженцев вверенных ему коз. А у причала, среди скопища всевозможных лодчонок, выделялся крупный корабль. "Счастливчик" провозглашала гордая надпись. На мачте реял флаг Ворона. И даже издали было видно, как сияла надраенная медяшка. Так что, пожалуй, было похоже, что зачуханный городишко в самом скором времени из захолустной дыры превратится во вполне осмысленное селение!
   Сонливость разом слетела с нее, когда из самого большого городского строения вышла группа людей и направилась к причалу. Среди этих людей, наверное, был и Кеннит. Проказница в самом деле скоро разглядела его. Он шел первым. Местные, желавшие ему доброго пути, двигались по сторонам или сзади, в зависимости от своего ранга. Соркор держался рядом с капитаном. Этта, высокая и худая, следовала за ним как тень, и с нею Уинтроу.
   На какое-то время все столпились на причале. Потом, после множества поклонов и приветственных жестов, Кенниту окончательно пожелали счастливой дороги. Пока он со своими спутниками спускался по лесенке в гичку, звучали добрые напутствия горожан. Это повторялось в каждом порту, который они посещали. Как же все любили ее капитана!..
   Проказница внимательно наблюдала за шлюпкой, скользившей к ней по спокойной глади портовой воды. Кеннит принарядился для визита на берег. Черные перья на его шляпе покачивал ветерок. Он заметил ее взгляд и приветственно поднял руку, так что серебряные пуговицы на манжете сверкнули на солнце. Он до последней нитки выглядел процветающим морским разбойником. И сидел на носу гички, точно король на троне.
   "Они и обращаются с ним уже как с королем, - поделился с нею Уинтроу после предыдущего подобного визита. - Отдают ему его долю добытого без малейшего намека на недовольство. Но дело не только в том, что они признают его право на часть того, что им приносит пиратство. Они приносят на его суд свои внутренние распри и жалобы! Я видел, как он судил всевозможные дела, начиная от похищения кур и кончая супружескими изменами. Он рисовал планы оборонительных сооружений для городов. Я сам слышал, как он указывал, что им следует построить, а что снести..."
   "Он здравомыслящий и рассудительный человек, - ответила Проказница. Так что ничего удивительного".
   Уинтроу, помнится, фыркнул.
   "Рассудительный? Лишь постольку, поскольку это может способствовать всеобщей к нему любви. Я стоял позади него, слушая, как они высказывают свои жалобы. Он слушает, хмурится, задает вопросы... А потом выносит решение, соответствующее общественному мнению. Даже если ежу ясно, что оно несправедливо! Он на самом деле не судит, Проказница! Он лишь придает весомость их собственным суждениям и дарит им сознание собственной правоты. А потом, наведя такую вот "справедливость", он обходит город, глядя вправо и влево. "Вам нужен колодец, - говорит он, - а то вода у вас скверная". Или: "Разберите вон ту развалюху, пока она сама не сгорела и полгорода не подпалила. Исправьте причал. А еще вон той вдове хорошо бы крышу в доме перекрыть. Вы уж ей обеспечьте!" Сам при этом сорит деньгами, оплачивая все, что сам предложил. И получается, что это его щедроты, а не возврат части того, что он сам только что у них забрал. В итоге все от него в восторге, все готовы его следы целовать..."
   "А по-моему, и правильно готовы. Тебя послушать - он немало добра им делает!"
   "Делать-то делает... - неохотно согласился Уинтроу. - Он дает им деньги, чтобы им проще было быть добрыми к бедным, старым и слабым. Он заставляет их повыше поднимать головы и видеть, что может быть. В том предыдущем городке он велел выстроить такое здание, где их дети могли бы собираться вместе и учиться, благо нашелся человек, хорошо умеющий читать и считать. Кеннит оставил немалую сумму, чтобы заплатить ему за уроки..."
   "И что же тут предосудительного? Не понимаю!"
   "Суть не в том, что он делает. Творит-то он все добрые дела, даже благородные. Но вот цель, о которой я крепко подозреваю... Проказница, он хочет стать королем. Поэтому он так всех и балует. Он берет деньги, которые они ему откладывают из добычи, и покупает им то, что они могли бы сами себе купить. И делает так не потому, что это правильно и хорошо, а просто чтобы они хорошо думали о нем, да и о себе тоже. Чтобы связали это ощущение гордости с его приездами к ним..."