Ходжсон Вильям. Пираты-призраки

   ГЛАВА 3
   ЧЕЛОВЕК НА ГРОТ-МАЧТЕ
   Это случилось во время первой вахты, сразу, как пробили шесть склянок. Я был на носу, сидел на крыше люка. Главная палуба была пуста. Ночь выдалась чрезвычайно тихая, ветер упал почти до полного штиля, так что на корабле царили тишина и покой.
   Вдруг я услышал голос второго помощника:
   - Эй, на грот-мачте! Кто там на вантах?
   Я поднял голову и прислушался. Последовала напряженная пауза, затем снова раздался голос второго помощника. Чувствовалось, что еще секунда и он выйдет из себя.
   - Ты что, оглох, черт тебя побери?! Какого дьявола ты залез туда? Спускайся!
   Я поднялся на ноги и подошел к борту с наветренной стороны. Оттуда мне был виден ют. Второй помощник стоял там у трапа по правому борту. Похоже, он разглядывал что-то на реях, скрытое от меня топселями. Я всматривался в темноту, а он тем временем продолжал сыпать проклятиями:
   - Гром и молния, чертов салага, быстро вниз, я тебе сказал!
   Он в ярости метался, раз за разом повторяя свой приказ. Но ответом ему была тишина. Я двинулся на корму. Что же случилось? Кто залез на мачту? Неужели нашелся идиот, сделавший это без приказа? Мне сразу вспомнилась таинственная фигура, которую видели Тамми и я. Что же увидел второй помощник? Или кого? Я заторопился было к нему, но в ту секунду раздался пронзительный свисток - это помощник капитана вызывал на палубу подвахтенных, и я, развернувшись, помчался в кубрик, чтобы побыстрее разбудить их. Еще минута, и вот я уже бежал на корму вместе с остальными выполнять приказания второго помощника.
   Его голос остановил нас на полпути.
   - Быстро на грот-мачту, несколько человек, и разберитесь, кто там наверху. Надо узнать, что задумал этот идиот!
   - Есть, слушаюсь, сэр! - откликнулось несколько матросов, и двое первых прыгнули на ванты с наветренной стороны. Я последовал за ними, потом бросились и остальные; но помощник капитана закричал, чтобы ктонибудь поднялся на реи с другого борта - на тот случай, если этот тип попытается спуститься с подветренной стороны.
   Поднимаясь по вантам, я услышал, как второй помощник приказывает Тамми, дежурившему на рынде, спуститься на главную палубу и вместе с другим практикантом держать под наблюдением носовые и кормовые штанги.
   - Он может спуститься по одному из них, если мы загоним его в угол. Я слышал, как он объясняет. - Если что увидите, сразу кричите мне.
   Тамми топтался на месте.
   - Что такое? - спросил второй помощник.
   - Ничего, сэр, - сказал Тамми и спустился на главную палубу.
   Первый матрос достиг путенс-вант, он высунул голову над марсом, оценивая обстановку перед тем, как решиться на дальнейшие действия.
   - Что-нибудь видишь, Джок? - спросил тот матрос, что лез следом за ним и чуть впереди меня.
   - Нет, - ответил коротко Джок. Потом он перебрался через марс и исчез из виду.
   Парень передо мной поднялся выше. Он добрался до вант футтокса и остановился, чтобы перевести дыхание и прокашляться. Я был рядом, почти касался его башмаков, и он обратился ко мне:
   - Из-за чего весь шум? Кого он увидел? За кем гоняемся?
   Я ответил, что не знаю, и он подтянулся и перебрался на ванты стеньги. Я последовал за ним. Парни, поднимающиеся с другого борта, были на нашем уровне. Прямо под ногами я мог разглядеть на главной палубе Тамми и его товарища - они оба смотрели вверх.
   Ребятки слегка нервничали, хотя и старались не показывать этого; я склонен думать, что всех охватило любопытство и, возможно, в какой-то степени осознание того, что во всем этом кроется нечто странное.
   Один из матросов высказал предположение:
   - Наверно, кто-то хотел прокатиться, не закатив; прятался где-нибудь в трюме, а теперь вылез наружу.
   Я тут же ухватился за эту мысль. Возможно... Однако так же быстро я и отбросил ее. Я вспомнил, как та первая фигура шагнула через борт. Новое предположение никак не объясняло тот случай. Меня одновременно одолевали и беспокойство, и любопытство. На этот раз я лично ничего не видел. Но что мог заметить второй помощник? Я мысленно вернулся к тому происшествию, когда Тамми и я заметили кого-то у кормовой лебедки. Тогда второй помощник не сумел ничего разглядеть. Я снова вернулся к версии о прятавшемся в трюме пассажире. Во всяком случае этим можно хоть что-то объяснить. Было бы...
   Ход моих мыслей оказался неожиданно прерван. Один из матросов что-то кричал, размахивая руками.
   - Я вижу его! Я вижу его! - Он показывал вверх.
   - Где? - спросил висевший надо мной матрос. - Где?
   Я смотрел во все глаза. Я ощущал облегчение. "Всетаки это не призрак", - подумал я. Я повертел головой, осматривая реи над нами, однако ничего не увидел, ничего, кроме теней и пятен света.
   Снизу с палубы донесся голос второго помощника. Он кричал:
   - Ну что, поймали его?
   - Еще нет, сэр! - крикнул тот матрос, что был ниже всех на вантах.
   - Мы видим его, сэр, - добавил Квойн.
   - Я не вижу! - сказал я.
   - Да вон же он, смотри! - сказал он.
   Мы достигли уже брам-стеньги, и Квойн показывал на бом-брам-рей.
   - Ты болван, Квойн! Болван самый настоящий.
   Голос звучал сверху. Это говорил Джок. Раздался взрыв хохота.
   Теперь я видел Джока. Он стоял на вантах чуть ниже верхнего рея. Он вырвался далеко вперед, пока мы возились на марсе.
   - Ты болван, Квойн, - повторил он. - Похоже, что и помощник капитана такая же бестолочь.
   Он начал спускаться.
   - Ну что, никого не нашел? - спросил я.
   - Нет, - ответил он коротко.
   Когда мы вернулись на палубу, помощник капитана спустился с юта. Он подошел к нам, ожидая наших сообщений.
   - Поймали его? - спросил он с уверенностью.
   - Там никого не оказалось, - сказал я.
   - Что?! - вскричал он. - Вы что-то скрываете от меня, - продолжал он сердито, переводя взгляд с одного матроса на другого. - Выкладывайте живо. Кто это был?
   - Ничего мы не скрываем, - ответил я за всех матросов. - Там наверху никого нет.
   Второй помощник оглядел нас по очереди.
   - Что же, я идиот, по-вашему? - зло спросил он.
   Ответом ему было красноречивое молчание.
   - Я видел его собственными глазами, - продолжал он. - Спросите Тамми, он тоже видел. Он был под самым марсом, когда я его засек. Ошибки быть не может. А вы мне говорите, будто его там нет.
   - И все же это правда, сэр, - ответил я. - Джок поднялся до самого верха мачты.
   Помощник капитана не сразу нашел что ответить; он отошел на несколько шагов к юту и осмотрел грот-мачту снизу вверх. Затем он обратился к двум практикантам:
   - А вы двое? Вы уверены, что не прозевали его, когда он спускался с мачты?
   - Уверены, сэр, - в один голос ответили они.
   Я услышал, как он пробормотал себе под нос:
   - И правда, я бы и сам заметил, если бы он слез.
   Прерывая его раздумье, я задал вопрос:
   - Так кого именно вы видели, сэр?
   Он строго взглянул на меня и сказал:
   - Не знаю.
   Прошло несколько минут; мы молча стояли, обступив помощника капитана и ожидая, когда он даст команду разойтись. Неожиданно он воскликнул:
   - Святые угодники! Как я раньше об этом не подумал!
   Он повернулся и начал пристально разглядывать каждого из нас.
   - Все здесь? - спросил он.
   - Да, сэр, - мы ответили хором. Я заметил, что он пересчитывает нас. Затем он снова заговорил:
   - Всем оставаться на месте. Тамми, бегом в свою каюту и проверь - все ли практиканты в койках или кого-то нет. Вернешься и доложишь. Поторопись, приятель!
   Тамми умчался. Помощник обратился ко второму практиканту:
   - А ты слетай в кубрик, пересчитай подвахтенных и потом сразу сюда, понятно?
   Не успел парнишка исчезнуть за палубной рубкой, как вернулся Тамми после своего визита в их каюту, чтобы сообщить второму помощнику, что два других практиканта спят в своих койках. После чего второй помощник поручил ему заглянуть в каюты судового плотника и парусного мастера, чтобы узнать, у себя они или нет.
   Пока Тамми выполнял приказ, пришел второй парнишка и доложил, что все матросы в кубрике и мирно спят.
   - Ты уверен? - спросил у него второй помощник.
   - Так точно, сэр, - ответил он.
   Второй помощник взмахнул рукой.
   - Сходи и посмотри, у себя ли стюард, - сказал он отрывисто. Было заметно, что он ужасно озадачен.
   Я подумал: "Тебе еще предстоит кое-что узнать, господин помощник капитана!" Затем я принялся про себя рассуждать, к какому выводу он придет.
   Через несколько секунд вернулся Тамми с сообщением, что столяр, парусный мастер и доктор давно уже спят.
   Второй помощник что-то пробормотал и велел ему спуститься в кают-компанию: первый и третий помощники капитана, случайно, не отсутствуют на своих койках?
   Тамми отправился вниз, но приостановился.
   - Может, мне заглянуть и в каюту капитана, сэр, если уж я туда направляюсь? - спросил он.
   - Нет! - сказал второй помощник. - Делай, что тебе ведено, а затем возвращайся. Если уж кому и придется идти к Старику, так это мне самому.
   - Слушаюсь, сэр, - сказал Тамми и умчался на ют.
   Пока он бегал, другой посыльный подошел и доложил, что буфетчик был у себя и потребовал объяснений, какого черта практикант делает в его каюте.
   Второй помощник ничего не говорил с минуту. Затем он повернулся к нам и сказал, что все свободны и могут идти в кубрик.
   Когда мы удалялись всей толпой, переговариваясь вполголоса, Тамми спустился с юта и подошел ко второму помощнику. Я слышал, как он сказал, что оба помощника были в своих койках и спали. Затем он добавил, как будто припомнив:
   - И капитан тоже спит.
   - Мне кажется, я говорил тебе... - начал второй помощник.
   - Я не входил в его каюту, - сказал Тамми. - Просто дверь была открыта...
   Второй помощник двинулся на корму. До меня донесся отрывок замечания, с которым он обратился к Тамми:
   - ...все на месте. Я не знаю...
   Он поднялся на ют, и я не услышал продолжения.
   Я задержался на секунду, потом поспешил вслед за остальными. Когда мы приближались к баку, раздался один удар рынды, и мы, разбудив подвахтенных, поведали им, какую встряску только что получили.
   - Да он просто накачался, - заметил один из матросов.
   - На него не похоже, - сказал другой. - Скорей, закемарил на юте, и ему во сне любимая теща явилась, проведала зятька!
   Это предположение вызвало среди матросов смех; я поймал себя на том, что улыбаюсь вместе с остальными, хотя уж у кого у кого, а у меня не было ни малейших оснований разделять их беззаботное настроение.
   - Знаешь, я все-таки думаю, что это кто-то прятавшийся в трюме, - донесся голос Квойна, того матроса, который уже раньше высказывал это предположение; он обращался к матросу по имени Стаббинс - невысокому мрачноватому парню.
   - Как бы не так! - возразил Стаббинс. - Если уж он тайком пробрался на корабль, какого черта он будет лазить по реям.
   - Кто знает, - сказал первый.
   - Мне почему-то не верится, что это трюмный пассажир, - вмешался я. Что ему понадобилось на мачте? Мне кажется, его скорее привлекла бы кладовка нашего буфетчика.
   - Вот здесь ты прав, ей-богу, - сказал Стаббинс. Он раскурил трубку и стал неторопливо посасывать ее.
   - И все-таки мне не понятно, - заметил он, помолчав секунду.
   - Мне тоже, - сказал я, после чего на какое-то время замолчал, следя за течением разговора.
   Вскоре мой взгляд упал на Вильямса, того парня, что рассказывал мне о "тенях". Он сидел на своей койке, покуривая и явно не желая присоединяться к общей беседе.
   Я подошел к нему и спросил:
   - А ты что думаешь об этом, Вильямс? Как считаешь, второй помощник действительно видел что-то?
   Он взглянул на меня с какой-то мрачной подозрительностью, но ничего не сказал.
   Я почувствовал легкое раздражение, но постирался скрыть это. Через некоторое время я снова заговорил с ним:
   - Знаешь, Вильямс, я начинаю понимать, что ты имел в виду тогда ночью, когда говорил мне о тенях.
   - Что ты хочешь сказать? - спросил он, вытащит изо рта трубку.
   - То, что слышишь, - сказал я. - И в самом деле, теней слишком много.
   Он приподнялся и, вытянув вперед руку с трубкой, наклонился ко мне. По его глазам было видно, что его охватило волнение.
   - Так ты видел... - начал он, заглядывая мне в глаза; он преодолевал внутреннее сопротивление, желая высказаться.
   - Ну, - подталкивал я.
   Наверно, с минуту он боролся сам с собой, пытаясь что-то сказать. Затем выражение его лица резко изменилось, и вместо сомнения и еще чего-то менее определенного оно выражало довольно мрачную решимость. Он заговорил:
   - Что бы там ни было, а я все равно получу свои суточные все до единого пенса, есть тут тени или нет - мне плевать.
   Я посмотрел на него в изумлении.
   - Какая связь между суточными и тем, что происходит на борту?
   Он, кивнув с какой-то непреклонной решимостью, сказал:
   - Послушай.
   Я ждал. Он показал рукой в сторону кормы.
   - Команда списалась.
   - Во Фриско, ты имеешь в виду? - спросил я.
   - Ну да, - ответил он. - И никто не получил всех тех денег, что причитались каждому из нас. Я один остался.
   Я понял внезапно, к чему он клонит.
   - Ты думаешь... - Поколебавшись, я закончил: - Они все тоже видели тени?
   Он кивнул, но ничего не сказал.
   - И все они сбежали?
   Он снова кивнул и начал выбивать пепел из трубки, постукивая ею о спинку койки.
   - А офицеры, а капитан? - спросил я.
   - Все новые, - сказал он и встал со своей койки: ему пора было заступать на вахту - пробило восемь склянок.
   ГЛАВА 4
   КТО-ТО БАЛУЕТСЯ С ПАРУСОМ
   Была пятница, когда второй помощник загнал ночную вахту на реи искать человека под клотиком гротмачты; в течение пяти дней почти все разговоры на корабле крутились вокруг этого случая; хотя никто, за исключением Вильямса, Тамми и меня, казалось, не воспринимал происшедшее всерьез. Возможно, не стоит исключать из их числа и Квойна, который при малейшей возможности продолжал настаивать, что у нас в трюме прячется "заяц". Что же касается второго помощника, то он, по-моему, тоже начал понимать, что дело было куда более серьезным и менее понятным, чем ему поначалу казалось. Я знал, что ему приходится держать при себе догадки и предположения, касавшиеся природы случившегося, поскольку Старик и первый помощник безжалостно высмеяли его, услышав историю про "домового" на борту. Я узнал об этом от Тамми, который подслушал, как они изводили его насмешками в течение всей второй полувахты вечером следующего дня. Так, он поведал мне не одну еще вещь, которая доказывала, на" только второй помощник обеспокоен своей неспособностью донять загадочное появление и исчезновение человека, увиденного им на вантах мачты. Он заставил Тамми подробнейшим образом пересказать все, что тот мог вспомнить о фигуре, которую мы видели около кормовой лебедки. Самое интересное, что в его поведении не было ни тени насмешки, ни намека на какое-либо недоверие словам Тамми; он крайне серьезно все выслушал, а потом задал массу вопросов. Я более чем уверен, что в его голове рождалось единственно возможное объяснение. Хотя, видит Бог, выглядело оно совершенно невероятным и абсолютно невозможным.
   В среду вечером, после пяти дней, наполненных бесконечными разговорами, о которых я упоминал, произошло событие, вселившее еще больший страх в тех, включая и меня самого, кто уже все понял... Однако я вполне допускаю, что те из матросов, которые не знали ничего о тенях, не увидели особых причин для беспокойства в событии, о котором я собираюсь сейчас рассказать. Хотя и они были в достаточной степени удивлены и озадачены, а возможно, даже и испытали легкий мистический ужас. Слишком много необъяснимого было в том происшествии, несмотря на всю его заурядность и естественность. Суть его сводилась всего лишь к тому, что один из парусов неожиданно распустился, правда этому сопутствовали поистине значимые детали - значимые в свете того, что знали Тамми, я и второй помощник.
   Семь склянок и чуть позже еще одна были отбиты вахтенным, первой вахты, и нашу смену подняли с коек, чтобы сменить их. Большинство парней спрыгнули уже на пол и, сидя на своих сундучках, натягивали на себя робы.
   Внезапно в дверном проеме кубрика появилась голова одного из практикантов сменяющейся вахты. Он сказал:
   - Старший помощник хочет знать, кто из вас, парни, закреплял фор-бом-брамсель?
   - Зачем это ему? - поинтересовался один из матросов.
   - Подветренный край распустился и болтается, - сказал практикант. - И он приказывает тому, кто крепил его, сразу, как только он заступит на вахту, лезть наверх и привести все в порядок.
   - Приказывает? В любом случае это не я, - ответил матрос. - Спроси других.
   - В чем дело? - полюбопытствовал Пламмер, слезая со своей койки.
   Практикант повторил вопрос старшего помощника.
   Матрос зевнул и потянулся.
   - Постой-ка, - пробормотал он, одной рукой почесывая затылок, а второй отыскивая свои брюки. - Кто крепил брамсель, говоришь? - Он засунул ноги в брюки и поднялся. - Да Том, кто же еще?
   Получив ответ, посыльный ушел.
   - Эй! Приятель! - закричал Стаббинс Тому - матросу второго класса. Вставай, ленивый дьявол! Первый помощник только что присылал посыльного с тем, чтобы узнать, кто крепил фор-бом-брамсель? Парус весь раздуло, и он говорит, чтобы ты залез наверх и подвязал его.
   Том спрыгнул с койки и начал быстро одеваться.
   - Раздуло? - сказал он.. - Ветра-то совсем не было, да и потом я хорошо заделал концы, на несколько узлов.
   - Может, попался гнилой сезень, который и развязался, - предположил Стаббинс. - В любом случае тебе лучше поторопиться, сейчас как раз пробьет восемь склянок.
   Через минуту раздались удары рынды, и мы двинулись толпой на ют на перекличку. Как только были зачитаны все имена, старпом наклонился ко второму помощнику и что-то сказал ему. После чего второй помощник крикнул:
   - Том!
   - Здесь, сэр! - ответил Том.
   - Это ты закреплял фор-бом-брамсель во время прошлой вахты?
   - Так точно, сэр.
   - Как случилось, что парус распустился?
   - Не могу знать, сэр.
   - Так вот, давай бегом наверх и принайтовь его к рею. И смотри, чтобы на этот раз все было сделано как надо.
   - Слушаюсь, сэр, - сказал Том и последовал за остальными матросами на носовую часть. Достигнув фокмачты, он перелез на ванты и начал неторопливо взбираться на нее. Я отчетливо видел его, поскольку луна, хотя и стареющая, была очень ясной и яркой.
   Я подошел к наветренному борту, облокотился на поручни, наблюдая за ним, начал набивать трубку. Другие матросы, как палубная вахта, так и подвахтенные, ушли на бак, поэтому на какое-то время мне показалось, что я один остался на главной палубе. Однако через минуту выяснилось, что я ошибаюсь; продолжая раскуривать трубку, я вдруг заметил Вильямса, лондонского парня, он появился из-за рубки, поднял голову и посмотрел на Тома, который поднимался все выше и выше. Я несколько удивился его поведению, поскольку знал, что у него и еще трех матросов шла в полном разгаре "покерная баталия" и Вильямс выиграл уже больше шестидесяти фунтов табаку. Насколько помнится, я открыл уже было рот, чтобы окликнуть его и спросить, почему он бросил играть, но вдруг мне на память пришел наш самый первый разговор с ним. Я вспомнил его слова о том, что паруса всегда раздувало по ночам. Я вспомнил, с каким особенным и абсолютно непонятным мне тогда ударением произнес он эти два слова; и вспомнив это, я ощутил страх. Мне сразу же стала ясна абсурдность ситуации: парус, пусть даже плохо закрепленный, не раздулся бы при той ясной и тихой погоде, что стояла в ту ночь. Меня удивило, что я не сразу понял это. Паруса не раздуваются в безветренную погоду при спокойном море. Я отошел от поручня и двинулся навстречу Вильямсу. Он знал или, по крайней мере, догадывался о каких-то вещах, мне абсолютно неизвестных тогда. Том поднимался все выше - что ждало его там?
   Вильямс повернулся и, заметив меня, сказал:
   - Бог мой, опять это началось!
   - Что? - спросил я, хотя и уже догадывался о том, что он имеет в виду.
   - Опять эти паруса, - ответил он, показывая в направлении фор-бом-брамселя.
   Я бросил быстрый взгляд на фок-мачту. Весь подветренный край верхнего паруса трепыхался по воздуху, от мачты до конца рея. Чуть ниже был виден Том, он как раз перебирался на ванты брам-стеньги.
   Вильямс снова заговорил:
   - Вот так мы потеряли двоих. Все чудовищно схоже.
   - Двоих матросов? - воскликнул я.
   - Вот именно, - выдавил он из себя.
   - Что-то не понимаю, - продолжал я. - Ничего подобного мне слышать не приходилось.
   - А кто тебе мог об этом рассказать? - спросил он.
   Я оставил его вопрос без внимания, так как мои мысли были заняты немного другим, а именно - что же мне предпринять?
   - Я все-таки лучше пойду на ют и расскажу второму помощнику все, что знаю, - сказал я. - Он и сам видел кое-что, чему не нашел объяснения и... и в любом случае что-то надо делать в такой ситуации. Если б второй помощник знал обо всем...
   - Чушь! - оборвал меня Вильямс. - Он обозвал бы тебя круглым идиотом. Не лезь на рожон, лучше помалкивай.
   Я стоял в нерешительности. То, что говорил Вильямс, было чистой правдой, и я не знал, что делать. Я был убежден, что там наверху таится какая-то опасность; однако, если б у меня потребовали представить доказательства тому, мне было бы это трудно сделать. Хотя сам я был абсолютно уверен в их существовании! Я вдруг подумал, а не смог бы я, не представляя себе формы, которую примет опасность, предотвратить ее, присоединившись к Тому на рее? Эта мысль пришла мне в тот момент, когда я смотрел на клотик фок-мачты. Том уже достиг паруса. Он перегнулся через рей, стараясь дотянуться до провисшего края парусины. И тут я увидел, как фор-бом-брамсель резко вздулся и опал, как будто поймав внезапный сильный порыв ветра.
   - Разрази меня гром... - возбужденно произнес Вильямс, но затем резко осекся. На наших глазах парус выгнулся рывком в другую сторону и, очевидно, сбил Тома с рея.
   - О боже! - воскликнул я. - Он исчез!
   На мгновение мои глаза застлало пеленой; я слышал, как кричал Вильямс, но что он кричал, я не понимал. Затем, так же неожиданно, пелена спала, и я снова мог видеть происходящее.
   Вильямс показывал пальцем куда-то вверх, и, подняв глаза, я увидел что-то черное, раскачивающееся под реем. Вильямс еще что-то выкрикнул и бросился к фокмачте. Я уловил лишь окончание фразы:
   -...сезень...
   Я тут же сообразил, что Тому удалось, падая, ухватиться за конец крепежного сезня, и кинулся следом за Вильямсом, к нему на помощь.
   Я уловил звук топающих ног внизу на палубе и затем голос второго помощника. Он спрашивал, какого черта здесь происходит, но в тот момент не счел нужным отвечать ему. Нельзя было терять ни секунды. Я помнил, что некоторые сезни были совсем ветхими, и если Том не ухватится за что-нибудь на рее под собой, он в любой момент рискует сорваться. Я добрался до марса и быстро залез на него. Вильямс был чуть впереди меня. Менее чем за полминуты я добрался до брам-рея. Вильямс находился выше, на бом-брам-рее. Я продвинулся по своему рею, пока не оказался прямо под Томом; затем я крикнул ему, пусть разожмет руки, я подхвачу его. Он не отвечал, и я заметил, что он висит как-то странно: тело обмякло, сезень сжат только одной рукой.
   С бом-брам-рея донесся голос Вильямса. Он кричал, чтобы я перебирался к нему и помог подтянуть Тома наверх. Когда я дополз до него, он сообщил, что сезень захлестнулся петлей на запястье парня. Я перегнулся через рей и посмотрел вниз, напрягая зрение. Все было именно так, как описал Вильямс, и я представил себе, что еще бы чуть-чуть, и парень нашел бы свою смерть. Вам, наверно, это покажется странным, но даже в тот момент меня не оставляла мысль о том, насколько слабым был ветер. Я помнил, с какой неистовой силой обрушился парус на беднягу.
   Все это время я без остановки работал руками, разматывая бык-гордень, потом взял конец каната, завязал его булинем вокруг сезня и стал опускать петлю, пока она не охватила плечи парня. Затем я потянул за канат, затягивая петлю у него под мышками. Еще минута, и он был поднят на рей. В неровном лунном свете я разглядел большой синяк у него на лбу - очевидно, след от удара нижней кромки паруса, сбившего Тома с рея.
   Мы стояли, с трудом переводя дыхание, и тут до нас донесся откуда-то снизу голос второго помощника. Вильямс глянул вниз, затем повернулся ко мне и издал короткий хриплый смешок.
   - Ну-ну! - сказал он.
   - В чем дело? - быстро спросил я.
   Он дернул головой, показывая вбок и вниз. Я развернулся, ухватившись одной рукой за штаг и придерживая второй рукой потерявшего сознание матроса. Только тогда я смог посмотреть вниз. Сначала я ничего не увидел. Затем снова раздался голос второго помощника:
   - Эй, кто там на рее? Какого черта вас туда занесло?
   Теперь я видел его. Он стоял там, где начинались ванты брам-стеньги, с наветренной стороны, лицо его было обращено вверх - он оглядывал оснастку и реи. В лунном свете оно виделось мне расплывчатым, бледным овалом.
   Он повторил свой вопрос.
   Я отозвался:
   - Здесь Вильямс и я, сэр. С нами Том, он сорвался с рея.
   Я замолчал. Он начал подниматься. С вант подветренной стороны донесся неясный гул - переговаривались матросы.
   Вскоре второй помощник присоединился ь нам.
   - Ну, так что стряслось? - зло поинтересовался он. - В чем дело?
   Он нагнулся, вглядываясь в лицо Тома. Я начал было объяснять, но он остановил меня:
   - Он что - мертв?
   - Нет, сэр, - сказал я. - Думаю, что нет, но бедняга едва не разбился. Он висел на сезне, когда мы добрались сюда. Парус сбил его с рея.
   - Что? - сказал он резко.
   - Ветер надул парус, и тот сбросил его...
   - Какой ветер? - прервал он меня. - Что ты несешь? Ветра и в помине нет. - Он перенес тяжесть тела на другую ногу. - Что ты хочешь этим сказать?