Ходжсон Вильям. Пираты-призраки

   Второй помощник прокричал что-то неразборчивое и бросился к трапу. С главной палубы донесся топот бегущих ног и голоса вахтенных. Потом я услышал голос капитана:
   - Принесите еще фонарей! Больше фонарей! - закричал он и громко выругался.
   Последовала общая сумятица, продлившаяся с минуту, затем послышалось металлическое щелканье собачки на шестерне, и по этому звуку я понял, что матросы накручивают фалы на кабестан. Отдельные слова долетали до моего слуха. Раздавался голос Старика, он, похоже, спрашивал у кого-то:
   - ...а вся эта вода?
   - Понятия не имею, - раздался в ответ голос второго помощника.
   Какое-то время ночь была наполнена звуком щелкающих собачек на кабестане, скрипящего бейфута и гулкой дрожью канатов. Затем снова раздался голос второго помощника, доложившего:
   - Похоже, все в порядке, сэр.
   Я не успел расслышать ответ капитана, поскольку в то мгновение мне в спину дохнуло каким-то ледяным дыханием. Я резко повернулся и увидел нечто выглядывающее из-за гакаборта. Свет фонаря, висевшего над компасом, отражался в двух стеклянных глазах, поблескивающих жутким тигриным блеском. Но, кроме глаз, я ничего более рассмотреть не мог. Я оцепенел от ужаса. Глаза горели в нескольких шагах от меня. Собрав остатки мужества, я бросился к компасу, и схватил фонарь, и, мгновенно развернувшись, направил его луч на незваного гостя. Эта тварь - или как ее еще назвать? - почти перелезла через поручни, но теперь, остановленная светом, с какой-то змеиной гибкостью отпрянула назад. Она скользнула обратно за борт, в морс, и исчезла из виду. В моем сознании остались два злобных глаза и влажный блеск некоего бесформенного тела. Еще секунду я стоял, потрясенный увиденным, а затем, сорвавшись с места, понесся что было сил к спуску с юта. Я спрыгнул с трапа, при приземлении потерял равновесие и грохнулся задом о палубу. В левой руке я по-прежнему сжимал фонарь. Мое появление, сопровождаемое диким воплем, который я издал при падении, весьма напугало находящихся рядом с кабестаном матросов, и несколько человек даже обратились в бегство. Потом, конечно, они разобрались, в чем дело.
   Откуда-то с носа прибежали капитан и второй помощник.
   - Какого черта? - прокричал второй помощник, остановившись передо мной. - Что происходит, почему ты не у штурвала?
   Он буквально пожирал меня глазами. Я поднялся и попытался ответить ему, но потрясение мое было слишком велико.
   - Я... Там... Там... - Это все, что я смог выдавить из себя.
   - Проклятье! - закричал зло второй помощник. - Марш к штурвалу!
   Я не сдвинулся с места.
   - Ты слышал или нет, черт тебя подери! - орал второй помощник.
   - Слышал, сэр, но... - начал я.
   - Марш на ют, Джессоп! - приказал он.
   Что мне еще оставалось делать? Я пошел, решив для себя, что объясню ему все, как только представится возможность. Наверху трапа я остановился. Я не собирался возвращаться к штурвалу в одиночку. Снизу донесся голос капитана - он расспрашивал своего помощника об инциденте.
   Второй помощник ответил не сразу. Прежде он повернулся к матросам, которые явно не торопились расходиться, и довольно резко произнес:
   - Все свободны, ребята!
   Я слышал, как вахтенные двинулись на бак. Они негромко переговаривались между собой. И только когда матросы ушли, второй помощник ответил на вопрос капитана. Он не мог знать, что я находился совсем рядом и слышу их разговор.
   - Это Джессоп. Похоже, он опять что-то увидел. Но команда не должна знать ничего об этом - все и так уже изрядно перепуганы.
   - Верно, - послышался голос капитана.
   Они поднялись по трапу, и я отбежал на несколько шагов.
   - А здесь почему нет фонарей, мистер Тулипсон? - спросил удивленно капитан.
   - Я думал, что здесь они не потребуются, - ответил второй помощник. Затем он добавил что-то об экономии керосина.
   - Повесьте, - решительно сказал Старик.
   - Будет исполнено, - ответил помощник и крикнул вахтенному на рынде принести на ют пару ламп.
   Затем они оба перешли на корму, где и наткнулись на меня, стоявшего под застекленным люком.
   - Что ты тут делаешь, почему не на штурвале? - строго спросил меня Старик.
   К тому времени я немного пришел в себя.
   - Я вернусь туда, только если штурвал будет хорошо освещен, - сказал я.
   Капитан грозно топнул ногой, и второй помощник поспешил вмешаться.
   - Отставить, Джессоп! - воскликнул он. - Так не пойдет, парень. Давай-ка быстро к штурвалу и чтобы больше никаких споров.
   Тут вмешался капитан.
   - Подождите! Что тебя пугает, Джессоп?
   - Я видел нечто совершенно непонятное, сэр; оно перелезло через бор т...
   - А! - воскликнул он, останавливая меня торопливым жестом. - Ты сядь, а то тебя всего дрожь бьет.
   Я опустился на скамейку. Как отметил капитан, меня действительно трясло, и в моей руке мотался из стороны в сторону фонарь, снятый с компаса, - пятно света плясало на досках палубы.
   - Итак, - продолжил он, - расскажи нам, что же произошло.
   И я рассказал им все, что видел. Пока я говорил, вахтенный принес лампы и привязал их к вантам - одну с правого, другую с левого борта.
   - Повесь еще один фонарь над гиком, - приказал капитан пареньку, когда тот закончил привязывать первые две лампы. - И поживей!
   - Есть, сэр, - ответил практикант и побежал выполнять приказание.
   Когда оно было выполнено, капитан заметил:
   - Теперь ты можешь смело возвращаться к штурвалу - на корме стало совсем светло.
   Я поднялся, поблагодарил его и пошел к штурвалу. Вернув на прежнее место фонарь, я взялся за рулевое колесо. Время от времени я с замиранием сердца оглядывался через плечо, и только когда пробили четыре склянки и меня пришли менять, я облегченно вздохнул.
   Дабы избежать расспросов о своем внезапном появлении у подножия трапа на спуске с юта, я не потел в кубрик, а долго бродил, раскурив трубку, по главной палубе. Теперь я не особо нервничал, потому что на вантах с каждого борта висело по две лампы, и еще пара фонарей стояла на запасных стеньгах под фальшбортом.
   Все же, несмотря на обилие света, мне показалось, что где-то после того, как пробили пять склянок, из-за поручней чуть дальше к корме от талрепов фок-мачты высунулась голова. Я сорвал с вант ближайший фонарь и направил туда его свет, но ничего не обнаружил. Однако глаза этого монстра навечно запечатлелись в моем сознании. Позже, когда я вспоминал их, у меня на душе становилось совсем гадко. Со временем я понял, какими жестокими были они... Бывает такой взгляд - тяжелый и непроницаемый. Дважды в течение одной и той же вахты я испытал схожие ощущения, только во второй раз это мерзкое видение исчезло еще до того, как я успел дотянуться до фонаря. А затем раздалось восемь склянок, и настала наша очередь быть подвахтенными.
   ГЛАВА 14
   ОГРОМНЫЙ КОРАБЛЬ-ПРИЗРАК
   Без четверти четыре, когда нас снова вызвали на палубу, матрос, прибежавший будить нашу вахту, принес тревожные новости.
   - Топпин исчез, точно под воду ушел! - сообщил он. - Первый раз со мной такое, от ужаса аж волосы на голове шевелятся. По палубе ходить опасно, что угодно может случиться.
   - Кто, говоришь, пропал? - спросил Пламмер, выбираясь из койки; он резко сел и скинул ноги на пол.
   - Топпин, один из практикантов, - объяснил матрос. - Всю вахту только тем и занимались, что искали его. И все еще ищем... Только никогда не найдем, - закончил он с какой-то мрачной уверенностью.
   - Ну, не надо зарекаться, - сказал Квойн. - Может, парень дрыхнет где-нибудь в уголке.
   - На него не похоже, - возразил матрос. - Я тебе говорю, мы перевернули все вверх дном. Его нет на этой чертовой посудине!
   - А где его в последний раз видели? - спросил я. - Кто-то же должен хоть что-то вспомнить, правда?
   - На юте он был, стоял на рынде, - объяснил матрос. - Старикан чуть не вытряс душу из второго помощника, а потом из парня на штурвале. Но они говорят, "то ничего не знают.
   - Что значит ничего? - не понимал я. - Совсем ничего?
   Он ответил:
   - Похоже, паренек исчез в одно мгновение: вот он есть, и вот его нет. И они оба божатся, что не слышали ни малейшего звука. Короче, сгинул беззвучно и бесследно.
   Я сел на свой сундучок и потянулся за ботинками.
   Прежде чем я успел снова что-то спросить, матрос продолжил:
   - Послушайте, парни. Если дела пойдут так и дальше, что же нас всех ждет?
   - Ад, - как-то очень просто сказал Пламмер.
   - Даже не хочется думать об этом, - сказал Квойн.
   - Но придется! - сказал матрос. - Всем нам нужно хорошенько подумать, черт возьми. Я уже поговорил со своими; наша вахта созрела.
   - Созрела для чего? - спросил я.
   - Для того, чтобы поговорить с капитаном, черт его дери, - сказал он, погрозив мне пальцем. - Пусть разворачивает это корыто и ведет в ближайший порт, а тебя предупреждаю, будь посговорчивес.
   Я открыл было рот, чтобы объяснить ему, что до порта нам не добраться, пусть даже мы уговорим капитана, но потом вспомнил, что парень не имеет ни малейшего представления о многих вещах, которые были известны мне. Поэтому вместо объяснений я сказал ему:
   - Предположим, капитан откажется.
   - Тогда придется его заставить, черт возьми! - ответил он.
   - А когда доберемся до порта, тогда что? - спросил я. - Тебя же сразу посадят за решетку за мятеж на борту.
   - Пусть лучше сажают за решетку, - сказал он. - За решеткой спокойней, чем здесь!
   Гул одобрения пронесся по кубрику, затем наступило минутное молчание - матросы обдумывали создавшееся положение.
   Голос Джаскетта нарушил тишину.
   - Поначалу мне даже в голову не приходило, что на корабле могут быть призраки... - начал он, но Пламмер перебил его:
   - Нельзя, ребята, чтоб дело дошло до драки. Так и вздернуть могут опосля, да к тому же они не такие уж сволочи.
   - Что правда, то правда, - согласились все, кто был в кубрике, включая пришедшего матроса.
   - Только все равно будет кипеж, - сказал он. - Надо гнать посудину в ближайший порт - и точка!
   С этим никто не спорил: чуть позже пробили восемь склянок, и мы высыпали на палубу.
   Сразу после общей переклички, во время которой возникла неловкая пауза, когда было произнесено имя Топпина, ко мне подошел Тамми. Остальные матросы направились на бак, и, как я догадывался, темой их разговора будет разработка плана воздействия на капитана, с тем чтобы заставить его свернуть с курса и направить корабль в ближайший порт... Бедняги!
   Я стоял, облокотившись на поручни, у вант фок-мачты и таращился на воду; тогда-то Тамми и подошел ко мне. С минуту он молчал, когда же наконец заговорил, голос его заметно дрожал:
   - Джессоп, чем же все это кончится? Это же кошмар какой-то. И все-таки я уверен, что-то можно сделать, как ты считаешь?
   Я не ответил. Меня не покидало чувство отчаяния, и я полагал, что для своего спасения мы не можем сделать ничего.
   - Неужели мы не можем ничего предпринять? - повторял Тамми и тряс меня за руку. - Я согласен на что угодно, только бы не это. Нас уничтожают одного за другим!
   Я молчал и задумчиво смотрел на воду. Я не мог ничего придумать. Мысли, приходящие мне в голову, были одна безумнее другой.
   - Ты слышишь меня? - спросил он, чуть не плача.
   - Да, слышу, - ответил я. - Но что я могу поделать? Ничего!
   - Ничего? - воскликнул он. - Ничего? Ты хочешь сказать, что нам только остается, что опустить руки и ждать, когда нас всех истребят?
   - Мы сделали все, что в наших силах, - сказал я. - Я не знаю, что еще можно предпринять, разве что запираться в кубрике с наступлением темноты.
   - Хоть это, - сказал он. - А иначе скоро просто некому будет запираться или вообще что-либо делать!
   - А если ночью поднимется ветер? - спросил я. - С корабля все реи и мачты снесет за борт.
   - Один черт, все равно никто не полезет наверх, - возразил он. - Кроме того, можно убавлять парусов сразу же, как начинает темнеть. Я тебе повторяю, что если дальше сидеть сложа руки, то еще пару дней - и на борту этой посудины не останется ни одной живой души.
   - Ты не кричи, - предупредил я его. - А то Старик услышит.
   Но паренек был на взводе и не слушал моих советов.
   - А я буду, буду кричать. Пусть он послушает. Я решил сам подойти к нему и все высказать.
   Он ненадолго замолчал, а потом продолжил:
   - Почему матросы бездействуют? Они должны повлиять на Старика, заставить его повернуть к берегу. Они должны...
   - Ради всех святых, замолчи, идиот! - Я не на шутку рассердился. Что толку просто трепать языком? Смотри, напросишься на неприятности.
   - Мне все равно, - сказал он. - Только я не собираюсь подыхать здесь.
   - Послушай, - сказал я. - Ведь я говорил тебе: нам не добраться до берега.
   - Это только твои предположения, - возразил Тамми. - У тебя нет доказательств.
   - Согласен, - сказал я. - Есть доказательства или нет доказательств, это не меняет дела: капитан посадит нас на рифы, если попытается подойти к берегу.
   - Пусть посадит, не страшно, - сказал он. - Это даже к лучшему! Лучше налететь на рифы, чем болтаться здесь в море, дожидаясь, пока тебя утащат за борт или скинут с рея вниз головой!
   - Послушай, Тамми, - снова начал я, но в эту секунду его позвал второй помощник, и ему пришлось уйти.
   Когда он вернулся, я нервно расхаживал по палубе перед грот-мачтой. Он присоединился ко мне и спустя минуту возобновил свои безумные речи.
   - Послушай, Тамми, - повторил я. - От этих твоих разговоров не будет ровно никакого толку. Что случилось, то случилось, в этом нет чьей-то вины, и тут ничего не поделаешь. Или давай поговорим спокойно или иди трепаться с кем-нибудь другим.
   Он согласился. Мы перешли на левый борт. Я перегнулся через поручни и посмотрел на воду - в следующую секунду меня уже трясло, точно в лихорадке; не отрывая глаз от воды, я вытянул руку и, поймав Тамми за локоть прошептал:
   - Бог ты мой! Смотри!
   - Что там такое? - спросил он и тоже заглянул за борт.
   Увиденное нами воистину впечатляло: в толще воды висел выпуклый диск сероватого цвета, на глубине примерно в несколько футов. После нескольких секунд напряженного созерцания мы разглядели под ним довольно четкие очертания рея, о еще ниже - такелаж и оснастку огромной мачты. Вскоре мне стало казаться, что я различаю в глубине среди подводных теней широченную палубу и корпус огромного корабля.
   - Боже мой! - только и смог прошептать Тамми.
   Но через какое-то время он издал короткий возглас, как будто его осенила какая-то догадка, и, спрыгнув с перекладины, помчался на нос. Совсем скоро он вернулся и сообщил мне, что чуть левее бушприта в море в нескольких футах от поверхности воды виднеется клотик еще одной огромной мачты.
   Пока он отсутствовал, я, словно безумный, пожирал глазами гигантскую черную мачту, торчавшую из морской бездны. Постепенно я различил трос, бегущий вдоль бом-брам-стеньги, а потом, приглядевшись, уже совсем четко увидел поднятый на мачте парус.
   Но сильнее всего меня пронизывало леденящим страхом от осознания того, что там под водой, среди снастей, происходит какое-то движение. Временами мне казалось, что я в буквальном смысле вижу движущиеся в воде фигуры. В какой-то момент - я готов был поклясться в этом - я увидел, как кто-то идет по рею бом-брам-стеньги от конца рея к мачте, как будто взобравшись туда по боковой шкаторине паруса. Тогда-то и возникло у меня чудовищное подозрение, что море под нашим кораблем кишит какими-то тварями.
   Похоже, что, забыв об осторожности и увлекшись, я слишком сильно перегнулся через поручни, потому как вдруг почувствовал, что валюсь за борт. Я взмахнул рукой в отчаянии, схватился за брас и, спасибо Всевышнему, удержался на перекладине. И почти в ту же секунду мне показалось а сейчас я совершенно уверен в этом - что поверхность воды над погруженным клотиком пошла рябью, и я увидел на фоне борта какую-то тень, стремительно мелькнувшую в воздухе; тогда же я не успел ничего понять. В следующее мгновение Тамми издал душераздирающий крик и повалился головой вперед через поручни. В моем мозгу мелькнула сумасшедшая мысль, что он прыгает в воду, и я бросился к нему. Поймав его за пояс брюк, я втянул его обратно на палубу. Он не переставая вопил и вырывался, и я вынужден был придавить его собой, поскольку боялся, что одними руками в том состоянии, в котором находился сам, мне не удержать его. Честно говоря, в тот момент мне и в голову не приходило, что его поведением руководит какая-то посторонняя сила; мне представлялось, что он вырывается лишь с одной целью - сигануть за борт. Но теперь я понимаю: на Тамми набросился призрак, и я видел его. Тогда же я был слишком растерян, и думал только об одном - удержать парня, поэтому остальное совершенно ускользнуло от моего внимания.
   Сейчас, вспоминая все это, я должен отметить, что при дневном свете призрак был заметен только на фоне белой палубы в виде едва различимого сероватого облачка, прилипшего к Тамми.
   А сверху на пареньке сидел я, взмокший, запыхавшийся и не на шутку перепуганный; Тамми неистово вопил и отбивался, как сумасшедший, - я боялся, что не смогу удержать его.
   Потом до моего слуха донесся крик второго помощника и топот ног, бегущих по палубе. Несколькими секундами позже сразу несколько рук вцепились в меня, отрывая от парня.
   - Трусливый подонок! - выкрикнул кто-то.
   - Держите его! Держите! - кричал я. - А то он бросится за борт!
   После этого они вроде как сообразили, что я не занимаюсь избиением младенца, и отпустили меня. Я поднялся на ноги. Двое матросов продолжали держать Тамми.
   - Что с ним случилось? - потребовал ответа второй помощник. - Что тут произошло?
   - Парень спятил, не иначе, - сказал я.
   - С чего ты взял? - спросил второй помощник.
   Прежде чем я успел ответить, Тамми неожиданно прекратил сопротивление и растянулся в изнеможении на палубе.
   - Хлопнулся в обморок, - сказал Пламмер сочувственно. Он смотрел на меня с недоумением и каким-то подозрением. - В чем тут дело? Что это нашло на паренька?
   - Отведите его на корму, пусть отлежится в каюте! - приказал второй помощник. Я сообразил, что он хотел бы избежать лишних расспросов. Он, похоже, догадался, что произошло нечто такое, о чем лучше не распространяться перед всей командой.
   Пламмер нагнулся, чтобы поднять практиканта. Второй помощник остановил его.
   - Оставить, Пламмер. Джессоп, ты отнесешь его. - Он повернулся к остальным матросам. - Всем разойтись.
   Матросы двинулись на бак, взволнованно переговариваясь друг с другом.
   Я поднял паренька и отнес на корму. Второй помощник сказал:
   - В каюту его не заноси. Положи парня на шканцах. Я послал его приятеля за коньяком.
   Когда принесли коньяк, мы влили в Тамми несколько глотков и быстро привели его в чувство. Он приподнялся и начал обеспокоенно озираться.
   - Что со мной? - спросил он, потом, увидев второго помощника, воскликнул: - Я потерял сознание, сэр, верно?
   - Теперь с тобой все в порядке, парень, - успокоил его второй помощник. - Тебе немного нездоровилось, и поэтому сейчас тебе лучше пойти и полежать.
   - Я чувствую себя превосходно, - возразил Тамми. - Зачем...
   - Делай, что "обе говорят! - перебил второй помощник. - Не люблю, когда приходится дважды повторять! Если понадобится, я пришлю за тобой.
   Тамми встал и, слегка покачиваясь, побрел в каюту. Мне кажется, он был все-таки рад возможности отдохнуть.
   - Ну, выкладывай, Джессоп, - сказал второй помощник, поворачиваясь ко мне. - Из-за чего весь этот шум? Давай, не стесняйся!
   Я открыл рот, но не успел и слова сказать, как он, взмахнув рукой, остановил меня.
   - Одну минутку, Джессоп, - сказал он. - Ветер, наконец-то!
   Взлетев по трапу на ют, он отдал штурвальному приказания. Затем спустился обратно и закричал:
   - Брасопить фок по правому борту! - потом он повернулся ко мне: Позже доскажешь, сейчас некогда.
   - Слушаюсь, сэр, - ответил я и побежал помогать другим парням на брасах.
   Мы развернули реи к ветру, действуя канатами с правого борта, и второй помощник сразу же послал нескольких вахтенных распускать паруса. После этого он подозвал меня.
   - Ну, рассказывай, Джессоп.
   Я рассказал ему об огромном корабле-призраке и о том, что произошло с Тамми. Второй помощник, не дожидаясь конца моего рассказа, стрелой бросился к борту, чтобы своими глазами убедиться в правоте моих слов. Он наклонился через поручни и посмотрел в море. Я тоже подошел и встал рядом; но поверхность воды покрылась рябью от поднявшегося ветра, и ничего не было видно.
   - Бесполезно, - заметил он через некоторое время. - Лучше отойти от борта, пока мы не привлекли внимания всех остальных. Отнеси-ка эти фалы к кормовому кабестану.
   С того момента и до конца вахты мы были загружены работой - ставили паруса. Я чертовски устал, и когда услышал наконец бой склянок, чуть ли ни бегом отправился в кубрик, где проглотил торопливо завтрак и завалился спать.
   В полдень, когда мы заступили на дневную вахту, я первым делом заглянул за борт, но в море не было никаких следов гигантского корабля. Второй помощник занял меня работой на все четыре часа, заставив плести шпигованный мат, а Тамми было поручено закончить начатый им линь. Уходя, он велел мне присматривать за пареньком. Но парень к этому времени уже полностью пришел в себя, в этом у меня сомнений не было, хотя я и заметил одну особенность - в высшей степени примечательную! - за всю вахту он не проронил почти ни слова. В четыре часа мы сменились; в кубрике шла раздача чая.
   Пробили четыре склянки; мы снова вышли на палубу, и я увидел, что легкий ветер, подгоняющий нас в течение дня, стих и мы едва продвигаемся вперед. Солнце висело низко над горизонтом, небо было чистым. Пару раз, осматривая горизонт, я натыкался взглядом на странное колебание воздуха, схожее с тем, что предшествовало появлению тумана; более того, в обоих случаях я видел реально тонкую дымку, поднимающуюся, очевидно, из океана. Она наблюдалась на небольшом расстоянии слева по борту; в остальном море выглядело мирным и спокойным; и хотя я напрягал зрение, вглядываясь в воду, мне не удалось обнаружить никаких признаков того огромного призрачного корабля, что днем раньше так напугал меня.
   Сразу после шести склянок прозвучал приказ убрать на ночь паруса. Мы спустили брамселя, марселя и затем три нижних прямых паруса. Вскоре после этого по кораблю прополз слух, что в эту ночь, начиная с восьмичасовой вахты, впередсмотрящий выставляться не будет. Естественно, эта новость породила массу толков среди матросов, особенно после второго сообщения, что вроде как двери кубрика должны быть закрыты и заперты с наступлением темноты и никому не разрешается выходить на палубу.
   - А как же со штурвалом, без руля пойдем? - раздался голос Пламмера.
   - Такого не может быть, - ответил кто-то из матросов. - Из офицеров кто-то же обязан находиться на юте, так что составим ему компанию.
   Кроме этих замечаний, в целом команда единодушно одобрила принятые капитаном меры. Все очень надеялись, что все именно так и будет.
   Как сказал один из матросов:
   - Похоже, братцы, сегодня не случится такого, что к утру мы не досчитаемся кого-нибудь из нас, так что давайте по койкам и скоротаем эту ночь.
   Вскоре после этого пробили восемь склянок.
   ГЛАВА 15
   ПИРАТЫ-ПРИЗРАКИ
   В тот момент, когда раздались удары рынды, я находился в кубрике, разговаривая с четырьмя матросами из другой вахты. Вдруг откуда-то с кормы донеслись громкие крики, а чуть позже - гулкие удары: кто-то колотил по доскам палубы железной рукоятью от кабестана. Я мгновенно вскочил на ноги и бросился к выходу на левый борт вместе с четырьмя другими матросами. Мы выскочили наружу; над морем сгущались сумерки, но они не помешали мне увидеть ужасное, таинственное зрелище. По всей длине фальшборта наблюдалось странное движение: что-то серое волной накатывалось на корабль, перехлестывалось через борт и растекалось по палубам. Я смотрел, и на моих глазах вдруг вся эта серая колеблющаяся масса превратилась в огромную толпу людей весьма странного вида. Они выглядели совершенно нереальными, невозможными; у меня было такое впечатление, что на нас нахлынули полчища обитателей какого-то фантастического призрачного мира. Мой бог! Мне показалось, что я схожу с ума. Они окружали нас плотной стеной; это были жаждущие крови, наполненные жизненной силой тени. Из толпы матросов, направлявшихся на корму, повидимому на перекличку, в вечерний воздух взметнулись громкие отчаянные крики.
   - На вантах! - завопил кто-то; но когда я поднял взгляд на реи, то увидел, что эти мерзкие твари добрались уже и дотуда.
   - Господи Иисусе! - раздался вопль какого-то матроса и тут же оборвался. Я бросил взгляд вниз на палубу - по ней катались два тела. Они походили на два больших кома из неопределенной массы, которая дергалась и извивалась на досках палубы. Твари буквально задавили матросов своими телами. До меня доносились придушенные вскрики я прерывистое дыхание несчастных. Двое стоявших рядом со мной матросов сорвались с места, перескочили через люк и взлетели на бак по трапу правого борта, но почти в ту же секунду несколько серых фигур метнулись наверх по трапу другого борта. Я услышал, как сверху, с бака, раздались крики тех двоих матросов, заглушаемые звуками отчаянной схватки. Я лихорадочно оглядывался, отыскивая, куда бы спрятаться. Я озирался по сторонам, теряя надежду, а затем в два прыжка достиг загончика, где содержались свиньи, и перелез с него на крышу палубной надстройки. Я бросился плашмя на крышу и замер, переводя дыхание.
   Мне вдруг показалось, что вокруг как-то все резко потемнело, и я с величайшей осторожностью приподнял голову. Я увидел, что корабль обволакивают огромные клубы тумана, а затем футах в шести от меня разглядел чью-то фигуру, лежавшую лицом вниз. Это был Тамми. Благодаря сокрывшему нас туману, я почувствовал себя в большей безопасности и решился подползти к нему. У него перехватило дыхание от ужаса, когда я дотронулся до него, но увидев, что это я, он задрожал и начал всхлипывать, точно малое дитя.