Хофф Бенджамен. Дао Винни-Пуха

   — Высшее, чем что? — спросил Пух.
   — Не знаю, Пух. Я долго и старательно думал над этим, но так ничего и не придумал.
   — Если бы люди действительно были Высшими Животными, — сказал Пух, — они, наверно, навели бы порядок в мире.
   — Вот именно, — согласился я.

   В течение многих столетий человек так Усовершенствовал свой мозг, что он стал непреодолимой преградой между ним и окружающим миром, в котором действуют естественные законы. Мозг все время так напряженно думает, что быстро изнашивается, размягчается и слабеет. Такой мозг, даже если он развит очень хорошо, неэффективен. Он мечется взад-вперед и не может сосредоточиться на том, о чем ему надо думать в настоящий момент. Мчась в автомобиле по запруженной городской магистрали, он воображает, что находится в бакалейном отделе, и размышляет над списком необходимых покупок. А потом удивляется, растет число несчастных случаев на дорогах.
   Когда живешь в согласии с принципом «У Вэй», несчастных случаев на дорогах практически не бывает. Затруднения время от времени возникают, но в конце концов они разрешаются. И не нужно изо всех сил стараться их преодолеть, нужно просто дать им возможность разрешиться самим — как это случилось, например, во время поисков Козявки. Козявкой, как вы помните, звали для краткости Сашку-Букашку. Однажды, по дороге через куст можжевельника, он потерялся. Как и почему это произошло, никто не видел.
   Были организованы Поиски, руководимые и направляемые, естественно, Кроликом. Все до одного были включены в состав поисковой группы и прямо с ног сбились, разыскивая Козявку. Единственным, кто не участвовал в суматохе, был, разумеется, Пух.
 

   — Ой! — пискнул кто-то.
   «Странно, — подумал Пух. — Я сказал „Ой!", а сам не ойкал!»
   — Спасите, — сказал тоненький, писклявый голосок.
   «Это опять я, — подумал Пух. — Со мной случился Несчастный Случай, и я упал в колодец, и голос у меня стал писклявый и разговаривает сам собой, потому что я что-то себе повредил. Плохо дело!»
   — Спасите-помогите! — снова пискнул Голосок.
   — Ну вот, пожалуйста! Я не собирался этого говорить, а вот говорю! Значит, это Очень Несчастный Случай!
   Тут Пух решил проверить, сможет ли он сказать то, что собирается, и громко произнес:
   — Очень Несчастный Случай с Медвежонком Пухом.
   — Пух! — пискнул Голосок.
   — Это Пятачок! — крикнул Пух радостно. — Где ты, Пятачок?
   — Внизу, меня придавило, — сказал Пятачок придавленным голосом.
   — Придавило? Чем?

 
   И когда, наконец, вопрос с внутренним голосом был выяснен...
 

   — Пух! — закричал Пятачок. — Там кто-то лезет по твоей спине!
   — Я так и думал, — сказал Пух.
   — Это Козявка! — крикнул Пятачок.

 
   С теми, кто идет Путем Пуха, подобное случается сплошь и рядом. Все, что должно быть сделано, делается в должное время и должным образом. Объяснить, почему так происходит, невозможно, можно только продемонстрировать на каком-нибудь примере вроде вышеприведенного. По крайней мере, так бывает в том случае, если вы действуете в соответствии с естественным ходом событий, а не препятствуете ему, возомнив, что знаете лучший путь. Все, что должно произойти, произойдет своим чередом, если только вы не помешаете этому. Впоследствии, оглянувшись назад, вы и сами признаете это и поймете, что, как бы вы ни старались, лучше У вас все равно не получилось бы, а если бы вы старались вовсю и приложили максимум усилий, то лишь испортили бы все.
   Другим примером, подтверждающим, что все складывается наилучшим образом само собой, может служить празднование дня рождения Иа-Иа, организованное Пухом и Пятачком.
   Когда Пух узнал, что у Иа день рождения, то подумал, что надо что-нибудь ему подарить. Он пошел домой, чтобы захватить для Иа-Иа горшок с медом, а по дороге встретил Пятачка и рассказал ему об этом. Пятачок решил, что подарит Иа воздушный шарик, который остался у него с его собственного дня рождения. Пока Пятачок бегал за шариком, Пух успел взять горшок с медом и теперь нес его Иа-Иа. Но очень скоро он почувствовал, что сильно проголодался, и решил, что пора подкрепиться.
 

   Он сел на землю и снял крышку со своего горшка.
   — Как хорошо, что я взял его с собой, — сказал он. — Немало медведей в такой жаркий день и не подумали бы захватить с собой то, чем можно немножко подкрепиться!..
   — А теперь подумаем, — сказал он, в последний раз облизав донышко горшка, — подумаем, куда же это я собирался идти. Ах да, кИа.
   Винни-Пух не спеша встал. И тут он вдруг все вспомнил. Он же съел Подарок!

 
   Или, по крайней мере, большую его часть. Но, на счастье, у него оставался сам горшок. И поскольку он как раз проходил мимо Дремучего Леса, то решил зайти к Сове, чтобы она написала поздравление для Иа. Ведь горшок, хоть и пустой, был и сам по себе очень недурен.
 

   Тем временем Пятачок успел сбегать к себе домой и, захватив воздушный шарик для Иа-Иа, понесся во весь дух, крепко прижимая воздушный шарик к груди, чтобы его не унесло ветром. Пятачок ужасно спешил, чтобы поспеть к Иа-Иа раньше Пуха; ему хотелось первым преподнести ослику подарок, будто он, Пятачок, сам вспомнил про его день рождения, без всякой подсказки. Он так спешил и так задумался о том, как Иа-Иа обрадуется подарку, что совсем не глядел себе под ноги... И вдруг его нога попала в мышиную норку, и бедный Пятачок полетел носом вниз:
   БУМ!!!

 
   М-да... После того, как Пятачок шлепнулся на воздушный шарик Иа-Иа, тот стал уже не совсем... и даже совсем не...
 

   — Воздушный шар? — сказал Иа-Иа. — Ты сказал — воздушный шар? Это такие большие, красивые, яркие, их еще надувают? Песни-пляски, гоп-гоп-гоп и тру-ля-ля?
   — Нуда, но только... понимаешь... я очень огорчен... понимаешь... когда я бежал, чтобы поскорее принести тебе его, я упал.
   — Ай-ай, как жаль! Ты, наверно, слишком быстро бежал. Я надеюсь, ты не ушибся, маленький Пятачок?
   — Нет, спасибо, но он... он... Ох, Иа, он лопнул. Наступило очень долгое молчание.
   — Мой шарик? — наконец спросил Иа-Иа. Пятачок кивнул.
   — Мой деньрожденный подарок?
   — Да, Иа, — сказал Пятачок, слегка хлюпая носом. — Вот он. Поздравляю тебя с днем рождения.
   И он подал Иа-Иа резиновую тряпочку.
   — Это он? — спросил Иа, очень удивленный. Пятачок кивнул.
   — Мой подарок? Пятачок снова кивнул.
   — Шарик?

 
   В этот момент появился Винни-Пух.
 

   — Я принес тебе подарочек, — сказал он радостно.
   — Есть у меня подарочек, — отвечал Иа-Иа.
   Тем временем Пух перебрался через ручей и подошел к Иа-Иа. Пятачок сидел немного поодаль, хлюпая носом.
   — Вот он, — объявил Пух. — Это — Очень Полезный Горшок. А на нем знаешь чего написано? «Поздравляю с днем рождения, желаю всего-всего хорошего. Твой Пух». Вот сколько всего написано! И в него можно класть что хочешь. Держи.

 
   Вскоре Иа-Иа обнаружил, что воздушный шарик, который был теперь намного меньше Пятачка, в любой момент легко входит в Очень Полезный Горшок и с такой же легкостью выходит из него. С обычным неуправляемым воздушным шаром это было бы абсолютно невозможно.
 

   — Мне очень приятно, — радостно сказал Пух, — что я догадался подарить тебе Полезный Горшок, куда можно класть какие хочешь вещи!
   — А мне очень приятно, — радостно сказал Пятачок, — что я догадался подарить тебе такую Вещь, которую можно класть в этот Полезный Горшок!
   Но Иа-Иа ничего не слышал. Ему было не до того: он то клал свой шар в горшок, то вынимал его обратно, и видно было, что он совершенно счастлив!

 
   Таким образом, все сложилось как нельзя лучше.
   На высшей ступени «У Вэй» человек действует инстинктивно, не задумываясь. Как сказал Чжуан-цзы, ум, усвоивший принцип «У Вэй», «течет, как вода, отражает, как зеркало, и повторяет, как эхо».
 

   Совсем как Пух.
   — Кхм, кхм. Повторяю: совсем как Пух.
   — А? — сказал Пух, внезапно просыпаясь и падая со стула. — Кто как совсем?
   — Что течет, как вода, отражает, как зеркало, и повторяет, как эхо?
   — А, загадка! — сказал Пух. — Сколько попыток ты мне даешь?
   — Ну, не знаю... Там будет видно.
   — Что же это может быть? — пробормотал Пух. — Течет, как вода...

 
   Соблюдая принцип «У Вэй», вы будете согласовывать свои действия с обстоятельствами и прислушиваться к тому, что подсказывает вам ваша интуиция. Вы будете рассуждать примерно следующим образом: «Еще не время делать это» или: «Лучше, наверное, сделать это вот так...» Люди начнут говорить, что вы обладаете Шестым чувством или каким-то секретом, тогда как на самом деле вы просто поступаете в соответствии с обстоятельствами. Что вполне естественно. Странно, когда люди поступают иначе.
   И что самое удобное — вам не надо постоянно ломать голову над каверзными вопросами и принимать мучительные решения. Решения приходят сами.
   Винни-Пух, к примеру, мучился однажды над проблемой: к кому пойти в гости? Он мог пойти к Иа-Иа, которого не видел со вчерашнего дня, или к Сове, которую видел позавчера, или же к Кенге и Ру, с которыми не виделся уже совсем давно. И какое же решение он принял? Он уселся на камень посреди реки и спел песенку. Затем он поднялся, еще немного побродил, размышляя, не зайти ли к Кролику, пока не очутился у дверей собственного дома. Он зашел к себе, подкрепился и пошел к Пятачку.
   Это и значит идти Путем Пуха. Никаких проблем. Ни суеты, ни маяты...
 

   — Ручей? — спросил Пух.
   — Что — ручей?
   — Отгадка. Ручей течет, как вода, отражает, как зеркало...
   — Но он не повторяет, как эхо.
   — Нет, повторяет, — возразил Пух.
   — Ну, в общем-то ты недалек от истины...
   — Дай мне еще немного времени, — попросил Пух.

 
   Иллюстрацией применения принципа «У Вэй» в решении конфликтов может служить китайское искусство кулачного боя «тайцзицюань», в ходе которого боец стремится вымотать противника, направляя его энергию либо в сторону от себя, либо на нападающего, тем самым ослабляя его боевой дух и способность к сопротивлению. Силу побеждают, не противопоставляя ей другую силу, а поддаваясь ей.
 

   — Течет, как вода, отражает, как зеркало... — бормотал Пух, шагая из угла в угол.
   — Ты слишком усердно думаешь, Пух, — сказал я. — Я подскажу тебе немного, — может быть, это поможет.
   — Хорошо бы, — сказал Пух. — А то эта загадка уже начинает мне надоедать.
   — Так слушай. Чтобы решить ее, нужно дать своим мыслям течь свободно и отражать все окружающее. Понятно?
   — Нет.
   — Ну тогда я не знаю, как еще тебе помочь.
   — Дай подумать... Течет, как вода... — завел он опять.

 
   Принцип «У Вэй» проявляется в единоборстве «тайцзицюань» подобно тому, как ведет себя плавающая пробка, если ее ударить. Чем сильнее по ней бьешь, тем глубже она погружается; чем глубже она погружается, тем выше выпрыгивает обратно. Так, не тратя энергии, пробка может довести вас до полного изнеможения. Принцип «У Вэй» учит нейтрализовать силу, а не вступать с ней в борьбу, тушить огонь водой, а не огнем же, как это зачастую делается.
 

   — Знаю! — воскликнул Пух. — Это пробка!
   — Отгадка?
   — Да. Повторяет, как эхо! — с триумфом произнес он.
   — Но разве она течет, как вода, и что-нибудь отражает?
   — М-да... — сказал он. — Не подходит.
   — Знаешь, — сказал я, — я подскажу тебе ответ, чтобы ты не мучился: это Путь Пуха.
   — Где? — спросил Пух.
   — Отгадка: Путь Пуха.
   — А-а... — протянул он. И добавил: — Это не очень интересная загадка.
   — Так загадай интересную сам.
   — С удовольствием, — сказал Пух. — Что это такое: все белое с черным и в то же время красное?
   — Вот уж не думал, что ты эту загадку загадаешь.
   — Ты что, знаешь ее? — удивился он.
   — Разумеется. Всем давным-давно известно, что это газета.
   — А вот и нет, — сказал Пух.
   — Нет? Тогда, может быть, стыдливая зебра?
   — Нет.
   — Тогда... Уж прямо не знаю, что.
   — Сдаешься? — спросил Пух с надеждой.
   — Сдаюсь. Что белое с черным и в то же время красное ?
   — Пингвин, пережарившийся на солнце!
   — Дурацкая загадка, — сказал я.
   — Ну уж, по крайней мере, поумнее твоей, — парировал он.
   — Хорошо. Тогда вот тебе другая загадка. Это будет уже нечто противоположное Пути Пуха. Кто бегает целый день, и все без толку?
   — Кролик?
   — Ну, в частности, и Кролик. А вообще...
   — А-а, знаю. Это...

   Но об этом в следующей главе.

Скоробуды

   Кролик несся по опушке Дремучего Леса, с каждой минутой все больше чувствуя важность своей задачи, и наконец он прибежал к дереву, в котором жил Кристофер Робин.
   Он постучал в дверь.
   Он раза два окликнул Кристофера Робина.
   Потом он отошел немного назад и, заслонив лапкой глаза от солнца, еще покричал, глядя на верхушку.
   Потом он зашел с другой стороны и опять покричал: «Эй!», и «Слушай!», и «Это Кролик!», но ничего не произошло. Тогда он замолчал и прислушался, и все замолчало и прислушалось вместе с ним, и в освещенном солнцем Лесу стало тихо-тихо, а потом вдруг где-то в невероятной вышине запел жаворонок.
   — Обидно, — сказал Кролик, — он ушел.
   Он снова повернулся к зеленой двери, просто так, для порядка, и собрался уже идти, чувствуя, что утро совершенно испорчено, как вдруг заметил на земле листок бумаги. В листке торчала булавка; очевидно, он упал с двери.
   — Ага, — сказал Кролик, снова приходя в хороше настроение. — Мне опять письмо! Вот что там говорилось:
   УШОЛ
   СКОРОБУДУ
   ПАДИЛАМ
   СКОРОБУДУ
   К. Р.

 
   Кролик не знал, кто такой Скоробуд (даром, что сам был одним из них), и пошел спросить об этом у Совы. Сова, однако, тоже не знала. Зато знаем мы с вами, и, я думаю, многие другие. Одного из них очень точно описал Чжуан-цзы:
 

   Одному человеку не нравился вид собственных следов и собственной тени, и он решил от них сбежать. Но чем дальше он убегал, тем больше появлялось следов, а тень и не думала отставать от него. Решив, что бежит слишком медленно, человек все ускорял и ускорял свой бег, пока, наконец, совершенно не выдохся, упал и умер. Если бы он спокойно стоял на месте, то не было бы и следов. Если бы он отдохнул в тени дерева, то его собственная тень исчезла бы.

 
   Создается впечатление, что от Скоробудов просто некуда скрыться. В любой мало-мальски приличный день в парке вам обязательно попадется несколько Скоробудов, пыхтящих вдоль по дорожке. А стоит вам разложить на траве скромный завтрак, как вдруг, откуда ни возьмись, налетит подобная парочка и обязательно все растопчет.
   Но в густой тени под деревьями вы, как правило, можете чувствовать себя в относительной безопасности, так как Скоробуды предпочитают носиться по асфальту и бетону, подражая недолговечным автомобилям, для которых эти покрытия и предназначены. Вдыхая выхлопные газы машин, виляющих по автостраде, чтобы не сбить их, Скоробуды радостно делятся друг с другом впечатлениями от вылазки за город. У них это называется «отдыхать на лоне природы».
   Активность у Скоробуда принимает форму страсти. Если вы спросите, что его интересует в жизни, он тут же выдаст вам целый список:
   — Прыжки с парашютом, теннис, бег трусцой, бадминтон, лыжи, плавание, водные лыжи.
   — И это все?
   — Гм, — отвечает Скоробуд, отдуваясь после очередного забега, — я думаю, да.
   — А гонками за автомобилем вы никогда не увлекались?
   — За автомобилем?.. Нет, не приходилось.
   — А рукопашным боем с аллигаторами?
   — Нет, тоже не занимался, но всегда хотелось попробовать.
   — А как насчет скоростного спуска по лестнице на роликах?
   — Вы знаете, это как-то не приходило мне в голову.
   — А как же ваша активность, о которой вы говорили?
   Тут Скоробуд задумывается.
   — Послушайте, — говорит он, — вам кажется, что мне чего-то не хватает'? М-да... Может быть, я действительно начинаю сдавать?
   Пока еще нет, но...
   Скоробуд-спортсмен (одна из наиболее распространенных разновидностей) видит смысл жизни в достижении физического совершенства. Но он почему-то считает, что набирать его надо извне, а не развивать изнутри. И вследствие этого он смешивает спорт с работой. Он работает во время работы, работает во время занятий спортом, и даже когда он играет, он работает. Работа, только работа, ни минуты отдыха, что постепенно доводит его до отупения, а со временем — и до могилы.
 
   А вот и Кролик.
   — Привет, Кролик. Что нового?
   — Я только что от Совы, — отвечает слегка запыхавшийся Кролик.
   — То-то ты так долго пропадал.
   — Да, понимаете, Сове непременно нужно было рассказать мне историю про своего двоюродного дедушку Филберта.
   — Ах, вот оно что.
   — Но как бы там ни было, а необработанного куска дерева Сова тоже не видела. Она предположила, что, может быть, Ру играет с ним. Поэтому на обратном пути я забежал к Кенге, но у них никого не было дома.
   — Они вместе с Тигрой отрабатывают прыжки в Лесу, — сказал я.
   — Да? Ну, тогда я побежал.
   — Не стоит беспокоиться, Кролик. Ведь...
 
   Ну вот куда его опять понесло, спрашивается? И в этом весь Кролик. Ни сна, ни отдыха.
   Несомненно одно: если хочешь быть здоров, беззаботен и доволен жизнью, присмотрись к тому, что делает Скоробуд, и делай прямо противоположное. Вот, кстати, еще один экземпляр: нервно вышагивает взад и вперед, позвякивая мелочью в карманах и поминутно поглядывая на часы. Стоит только понаблюдать за ним, и уже чувствуешь себя уставшим. У Скоробуда-хроника такой вид, будто он всегда куда-то устремлен — по крайней мере в чисто физическом, пространственном смысле. Он никогда не гуляет просто так — у него на это нет времени.
 

   — Но беседа не состоялась, — сказал Иа. — Не было обмена мнениями. Ты сказал «Здорово» и промчался дальше. Пока я обдумывал свою реплику, твой хвост мелькнул шагов за сто отсюда на холме. Я хотел было сказать: «Что? Что?» — но понял, конечно, что уже поздно.
   — Ну, я очень спешил.
   — Должен говорить сперва один, потом другой, — продолжал Иа. — По порядку. Иначе это нельзя считать беседой. «Здорово!» — «Что? Что?». На мой взгляд, такой обмен репликами ничего не дает. Особенно если, когда приходит ваша очередь говорить, вы видите только хвост собеседника. И то еле-еле.

 
   Скоробуд вечно куда-нибудь спешит, и похоже, вся его жизнь проходит под знаком отсутствия:
 
   УШЕЛ
   СКОРО БУДУ
   ПО ДЕЛАМ
   СКОРО БУДУ
 
   А вообще-то правильнее было бы написать это следующим образом:
 
   СКОРО УЙДУ
   НЕ БУДУ СОВСЕМ
   ПО ДЕЛАМ
   СКОРО НЕ БУДУ
 
   Скоробуду не сидится на одном месте. Ему обязательно надо бежать туда, где его нет.
 

   — Вот то-то и оно, — сказал Кролик. — Куда?
   — Ну, может быть, он ищет что-нибудь?
   — Что? — спросил Кролик.
   — Я как раз собирался это сказать, — сказал Пух. Потом он добавил: — Ну, может быть, он ищет эту... эту...

 
   Награду, наверное. Вся наша скоробудовская наука, религия и деловая этика испокон веков внушали нам, что всех нас ожидает где-то впереди Великая Награда и, чтобы быть достойными ее, мы должны всю жизнь работать, работать и работать, как заведенные. Она то ли хранится на небесах, то ли спрятана за еще не открытой молекулой, то ли ждет нас в правительственном номере отеля, но она всегда чуть впереди нас — вот тут, за утлом, с другой стороны земного шара; как обогнешь Луну, так сразу за ближайшей звездочкой...
 

   — Ух! — сказал Пух, приземлившись на пятую точку.
   — Вот что бывает, когда засыпаешь на краю письменного стола, — сказал я. — Просыпаешься на полу.
   — Но это даже к лучшему, — сказал Пух.
   — В каком смысле?
   — В том смысле, что мне приснился ужасный кошмар, — сказал он, протирая глаза.
   — Дану?
   — Да. Мне приснилось, будто я нашел горшок с медом.
   — Разве это так ужасно?
   — Он от меня убегал, — объяснил Пух. — Горшки не должны вести себя так. Они должны спокойно стоять на месте.
   — Да, пожалуй, ты прав.
   — А этот горшок все время куда-то уезжал от меня, когда я протягивал к нему лапу, — пожаловался Пух.
   — Кошмар! — сказал я. И добавил, чтобы его утешить: — Но такие сны снятся очень многим.
   — Да? — удивился Пух. — Об убегающих горшках?
   — О чем-нибудь вроде этого. Они бывают у людей довольно часто, и в этом нет ничего удивительного. Удивительно то, что некоторые и наяву занимаются чем-то подобным.
   — Зачем? — спросил Пух.
   — Не знаю. Наверное, им больше нечем заняться.
   — Не вижу в этом ничего занятного, — сказал Пух.
   И он прав. Живя с постоянной мыслью о том, что ожидает его «за ближайшим поворотом» или «ступенькой выше», человек пребывает в ненормальном состоянии; он никогда не успокоится и не будет счастлив. Лишь очень немногим удается достичь покоя и счастья, остальные сходят с дистанции на полпути, падая без сил на обочине и проклиная весь белый свет. На самом же деле его не за что проклинать, потому что он-то как раз и указывает правильный путь. Те, кто вечно ждет награды «где-то там за горизонтом»...
   — Прожигают в своей жизни большую дырку, — закончил Пух.
   — Что-что?
   — Я сказал, что они прожигают в своей жизни большую дырку.
   — А... Нуда. И не только в своей.
   — Опять Кролик, — сказал Пух.
   — А, вот вы где, — сказал Кролик.
   — Вот мы здесь, — сказал Пух.
   — Да, вот мы, — подтвердил я.
   — А ты вон где, — обратился Пух к Кролику.
   — Да, вот я здесь, — ответил Кролик нетерпеливо. — Но к делу. Ру показал мне свои кубики и другие деревяшки, с которыми он играет. Они все обработаны и отшлифованы, а некоторые даже покрашены. Впрочем, этого и следовало ожидать, — добавил он, задумчиво поглаживая баки. — Значит, методом исключения, остается только Иа-Иа. Необработанная деревяшка должна быть у него.
   — Кролик, — попытался вставить я, — не спеши. Ты увидишь...
   — Да-да, я увижу Иа-Иа и спрошу его, что ему об этом известно. Да, это именно то, что теперь следует предпринять. Несомненно.
   — Кролик убежал, — сказал Пух.

 
   Оглядываясь назад, мы видим, что первыми Скоробудами в нашей части света были пуритане, воевавшие с природой не на
   жизнь, а на смерть, и всё впустую. Они буквально умирали с голоду, пока более мудрые коренные жители не научили их хозяйствовать на земле. Необходимо чередование, говорили они: сначала возделываешь почву, потом даешь ей отдохнуть; в этом году выращиваешь урожай, на следующий год выжидаешь. Но пуритане относились к подобной практике с недоверием и никак не хотели признать необходимость второй половины цикла. В результате непрерывного насилия, совершаемого над некогда плодородной землей на протяжении двух-трех столетий, и последующего окончательного ее истощения синтетическими стимуляторами плодородия мы теперь едим яблоки, имеющие вкус картона, груши, напоминающие пеностирол, а вместо апельсинов — теннисные мячики. А каких иных плодов можно ожидать от земли, которой не дают свободно отдохнуть? Грех, как говорится, жаловаться, но факт остается фактом.
 
   — Послушай, Пух, а ты почему бездельничаешь?
   — Потому что денек выдался на редкость хороший.
   — Да, это верно, но...
   — Зачем портить его?
   — Но ты мог бы заняться каким-нибудь Очень Важным Делом, — сказал я.
   — Я и так занят важным делом, — сказал Пух.
   — Вот как? Каким же?
   — Я слушаю.
   — Слушаешь? Что?
   — Птиц. И вон ту белку.
   — И что же они тебе говорят?
   — Они говорят, сегодня выдался на редкость хороший денек.
   — Но ты это и без них знаешь.
   — Всегда приятно убедиться, что кто-то еще думает так же, как и ты, — объяснил Пух.
   — Но ты мог бы провести это время с пользой для себя, — сказал я. — Пополнить свои знания — послушать радио, например.
   — Слушать вот эту коробочку?
   — Ну да. А как ты иначе узнаешь, что происходит в мире?
   — Пойду и спрошу кого-нибудь.
   — Хм... Я все-таки включу его. Послушай.
   «Тридцать тысяч человек погибли в результате авиационной катастрофы, произошедшей сегодня утром над центральной частью Лос-Анджелеса», — объявило радио.
   — Ну, и что ценного это говорит тебе о мире? — спросил Пух.
   — М-да... Пожалуй, ты прав. Выключим его. А что теперь говорят птицы?
   — Что денек выдался хороший, — сказал Пух.
   И это истинная правда, хотя Скоробуды, например, слишком озабочены своими делами, чтобы почувствовать это. Кстати, насчет постоянной озабоченности...
 
   Тупоголовые приверженцы упомянутой выше Непобедимой Вездесущей Религии были неспособны оценить красоту рек и озер с прозрачной водой и бескрайних лесных просторов, открывшихся им на новом континенте. Куда там, — и этот зеленый рай, и люди, жившие в полной гармонии с ним, воспринимались пришельцами как нечто чуждое и опасное, стоящее на пути к завоеванию Великой Награды. На уме у них было только одно: как бы раз и навсегда подчинить это себе. Даже петь пуритане не любили...