Страница:
5. Управление безопасности под руководством подполковника Тензорова.
Достаточно взглянуть на структуру КОНР, чтобы понять, что его деятельность развивалась совсем не по тем направлениям "шпионажа, диверсии и террора", о которых твердят советские историки. По версии Тишкова. Власов видел свою первоочередную задачу в том, чтобы помочь немцам еще нещаднее эксплуатировать русских рабочих в немецком плену:
Власов предложил... более эффективные меры. Для увеличения производительности труда русских рабочих на германских предприятиях надо было, по его мнению, уменьшать паек и предоставлять худшие помещения тем, кто не выполняет норму{869}.
Автор усматривает в этом "еще один яркий штрих к общей картине предательства интересов советского народа, совершенного Власовым". Новые меры принуждения, предложенные Власовым, касались, как утверждает Тишков, не только восточных рабочих, но и военнопленных. Пропагандисты РОА, пишет он, выдавали гестапо коммунистов, политработников и вообще всех антифашистски настроенных военнопленных, пользовались тяжелым положением военнопленных, чтобы обманом, угрозами или силой заставить их перейти на сторону врага. Разумеется, тут же подчеркивается, что "подавляющее большинство советских людей, оказавшихся в немецком плену, стойко переносили издевательства, пытки, шли на смерть, но оставались верными своей родине"{870}.
Тишков и Титов занимаются явной подтасовкой фактов. Советский Союз был единственным государством в мире (о Японии мы не говорим), объявившим сдачу своих солдат в плен тяжким преступлением. С советской точки зрения, сам факт сдачи в плен превращал их в предателей Родины. Нам известно, как обошлась с ними советская власть после войны{871}. Немногим отличалось и отношение к восточным рабочим: хотя большинство их было принуждено к работе в Германии насильственными и даже жестокими методами, советское правительство обвиняло их в "сотрудничестве с оккупантами" и обращалось с ними как с "фашистскими пособниками"{872}. В качестве примера можно привести историю с лагерем восточных рабочих Круппамюле, находившимся на восточной границе Верхней Силезии. 20 января 1945 года к этому лагерю, населенному русскими и украинцами, подошли советские танки. То, что произошло затем, описано в русской зарубежной прессе. Завидев бегущих им навстречу соотечественников, советские танкисты прекратили движение. В одном из танков открылся люк, высунулся командир. Не выходя из танка, он приказал всем обитателям лагеря собраться на лагерной площади. Когда большинство жителей лагеря, в основном женщины и девушки, старики и дети, собрались, танки вдруг открыли по ним огонь из пулеметов. Люди в панике бросились бежать - их настигали танки, давили гусеницами. В считанные минуты было уничтожено несколько сот человек{873}.
О том, что это был не единичный. - хотя и особо вопиющий - случай, свидетельствует стенограмма совещания в ставке Гитлера 27 января 1945 года. Гитлеру было доложено, что кроме добровольцев "советские убивают также русских рабочих, работавших на нас. У нас есть доказательства"{874}. Лишь незначительная часть восточных рабочих - 15-20% - получила после войны разрешение вернуться в родные места, большинство же было депортировано либо подвергнуто другим наказаниям{875}.
В свете такого отношения советского правительства к шести-семи миллионам восточных рабочих и полутора миллионам военнопленных странно обвинять Власова в плохом обращении с этими людьми. Но сочувствие Тишкова и Титова советским людям, оказавшимся в руках у немцев, в данном случае не только неправомерно, оно еще и безосновательно, так как в действительности Власов с самого начала обратил все внимание и заботу к соотечественникам. К своим заслугам КОНР вполне мог бы причислить заботу о судьбе этих брошенных всеми, живших в нищете людей, которых собственное правительство считало предателями.
Забота власовцев о восточных рабочих ярко проявилась еще на заре Освободительного движения. Так, в июне 1943 года полковник Боярский заявил протест против того, что "три миллиона русских рабочих в Германии" вынуждены носить, как он выразился, "еврейскую звезду" (нашивку со знаком "Ост"). С союзниками, заявил он, так не обращаются{876}. Полковник Мальцев, в марте 1944 года осматривавший вместе с капитаном Бычковым и старшим лейтенантом Антилевским целый ряд лагерей восточных рабочих в окрестностях Берлина, направил в немецкие учреждения жалобы на состояние лагерей и добился улучшения - пусть только в местных масштабах{877}. Полковник Кромиади, который в декабре 1944 года вместе с начальником личной охраны Власова капитаном М. В. Каштановым и лейтенантом В. Мельниковым выступал с речами от газеты "Воля народа" в городах верхнесилезского промышленного бассейна (Като-вице, Сосновец, Гливице и Лабанда), ознакомился с ужасающими условиями, в которых жили восточные рабочие{878}. Имея полномочия от Власова и КОНР, да и сам обладая достаточным авторитетом, Кромиади обратился в немецкие инстанции с требованием улучшить положение рабочих и добился успеха. Но КОНР поставил перед собой более широкую цель - добиться того, чтобы положение восточных рабочих вообще не зависело от немецких властей. Вскоре после создания Комитета были предприняты шаги по улучшению положения рабочих на основе договоренностей. Начальник гражданского управления Комитета генерал-майор Закутный рассказал об этом в интервью с корреспондентом газеты "Воля народа", опубликованном б декабря 1944 года{879}.
Прежде всего, КОНР требовал отмены тех ограничений, которые распространялись только на рабочих из России, не касаясь рабочих, мобилизованных из Западной Европы, и тем самым являлись безусловно дискриминационными. Так, было выдвинуто требование, чтобы "остовцам", как и другим рабочим из "союзных и дружественных стран", предоставили право свободного передвижения в нерабочее время, в том числе право пользования общественным транспортом и такими заведениями, как кино и рестораны. КОНР потребовал также отмены знака "0ст" и замены его национальными знаками различия. Остальные требования касались материального положения восточных рабочих: улучшения снабжения продуктами питания, одеждой и предметами первой необходимости, особенно для детей, организации ремонтных и пошивочных мастерских и, наконец, введение справедливой налоговой системы по семьям. Медицинское управление разработало целую систему мероприятий по охране матерей и младенцев, обеспечению сирот, инвалидов труда и членов семей солдат РОА{880}. Особое внимание предполагалось уделить детям и молодежи, которые до сих пор были фактически предоставлены самим себе. Предусматривалась организация детских садов, введение школьного обучения для детей школьного возраста.
25 ноября 1944 года в Троппау состоялся конгресс по объединению молодежной работы на основе Пражского манифеста под руководством КОНР{881}. Организационный комитет Союза молодежи народов России (СМНР) с энтузиазмом приступил к работе. Комитет стремился заинтересовать идеями Освободительного движения юношей и девушек разного возраста и оказать им духовную и материальную поддержку. К работе Союза предполагалось привлечь не только молодых людей в лагерях восточных рабочих, но и армейскую молодежь и военнопленных. Предусматривалось проведение спортивных мероприятий и вечеринок, посещение кино и концертов, лекции и экскурсии. Предполагалось в кратчайший срок - до марта 1945 года - открыть курсы по подготовке молодежных руководителей в Айзе-нерце. Вене и Карлсбаде.
Важной целью гражданского управления КОНР являлась реорганизация управления лагерей восточных рабочих, прежде всего путем привлечения надежных людей из рядов русских рабочих в лагерную администрацию. Тогда восточные рабочие были бы окончательно избавлены от произвола немецких учреждений. Выдвигалось требование ввести в организации Немецкого Рабочего фронта полномочных представителей КОНР для защиты интересов восточных рабочих и расширить институт уполномоченных КОНР на отдельные лагеря, а также на промышленные и сельскохозяйственные учреждения{882}. На верхнем уровне эти представители должны были выполнять также функции служащих загса с правом оформлять браки, разводы, рождения и смерть и решать вопросы опеки.
Но главной заботой гражданского управления были вопросы благосостояния восточных рабочих в Германии, крайне стесненных в правовом и социальном отношении. Этими вопросами занималось также Общество Красного Креста, присоединившееся к КОНР. Хотя в первую очередь Красный Крест, естественно, занимался делами РОА, совместно с военно-санитарным отделом армии организуя лазареты, санитарные поезда и передвижные медпункты, он также принимал меры по обслуживанию гражданских беженцев из районов СССР, инвалидов, больных, детей и военнопленных, которые были лишены всяких прав. Большие надежды возлагались на создание центральной поисковой службы с собственным печатным органом с целью розыска пропавших родственников и воссоединения семей. С 18 ноября 1944 года в газете "Воля народа" была введена регулярная рубрика по розыску родственников. В центральном справочном бюро были собраны сотни тысяч адресов{883}.
Провозглашение Пражского манифеста и деятельность КОНР вызвали большой отклик среди миллионов русских, находившихся на территории рейха. Это нашло отражение не только в личных и коллективных письменных изъявлениях поддержки, но прежде всего в том, что множество русских предлагали помощь в поддержку общего дела{884}. Офицеры и солдаты РОА жертвовали свое жалованье, эксплуатируемые немцами восточные рабочие - свои скудные сбережения. Даже многие военнопленные стремились внести свою лепту. Пожертвования приняли вскоре такой размах, что на их основе была создана так называемая Народная помощь, призванная помогать соотечественникам, в особенности раненым. Одним из проявлений деятельности Народной помощи стала раздача рождественских подарков детям восточных рабочих в берлинских лагерях в 1944 году, в которой приняли участие Власов и генералитет РОА, а также члены КОНР и немецкие друзья Освободительного движения{885}. Отец Александр Киселев отслужил рождественскую службу, затем на празднике выступали русские артисты и детям были вручены художественные поделки русских умельцев, сласти и игрушки, изготовленные в лагерях советскими военнопленными.
Генерал-майор Закутный с самого начала понимал, что программу гражданского управления КОНР невозможно выполнить без помощи немцев. Он сам и его помощники поддерживали постоянную связь с соответствующими немецкими учреждениями (Главным управлением СС, службой безопасности рейха, гестапо, Немецким Рабочим фронтом, министерством продовольствия рейха); в очень трудных условиях сотрудникам КОНР удавалось добиться определенных уступок. О деятельности КОНР по охране прав русских в Германии свидетельствует такой пример: уже 23 ноября 1944 года имперский министр Альфред Розенберг, который не был принципиальным противником "власовской акции", но хотел подчинить ее своей политике раздробления России, послал жалобу относительно трех основных требований Власова: о равноправии восточных рабочих с другими иностранными рабочими, о свободе передвижения и отмене знака "0ст". Требования эти, как заявил Розенберг, "разумеется", были отклонены{886}. Однако 8 января 1945 года доктор Крёгер имел беседу с рейхсфюрером СС Гиммлером, и тот " выразил полное понимание пожеланий генерала Власова со временем отменить" все дискриминационные установления, касающиеся восточных рабочих{887}. Гиммлер согласился уравнять русских в правах с другими иностранными рабочими (французами, бельгийцами, голландцами) "в области снабжения и вознаграждения за работу", даже если при этом окажется необходимым "сократить жалованье других иностранных рабочих". Правда, учитывая пожелание гестапо, он возразил против отмены отличительного знака для русских, но предложил заменить его другим, "не носящим дискриминационного характера", например, "значком или чем-нибудь вроде того, что можно было бы считать национальным символом борьбы против большевизма". Образцы такого значка для русских, украинцев и белоруссов были уже представлены в "Воле народа" 20 ноября 1944 года. Рейхсмаршал Геринг, с которым Власов имел длительную беседу в Каринхалле 2 февраля 1945 года, тоже проявил полное понимание его требований{888}. Геринг с обезоруживающей наивностью признал, что в отношении русских "были по неведению совершены грубейшие ошибки". Сам он, например, полагал раньше, что "каждый русский воспринимает нагайку как совершенно обычное явление, что он так воспитан и без нагайки от него никакой работы не дождешься". Признав теперь ошибочность своих взглядов, Геринг, будучи ответственным за выполнение четырехлетнего плана, выразил полную готовность пойти навстречу требованиям Власова о равноправии русских "в оплате труда, снабжении и прочих бытовых вопросах" с прочими иностранцами и обещал отдать соответствующие распоряжения.
Уместно задать вопрос о результатах этих многосторонних усилий, хотя, конечно, в этот момент - когда до конца войны оставалось совсем немного они могли иметь скорее символическое, чем практическое значение. Однако некоторые из требований КОНР были столь обоснованы, что даже немцы не могли не признать их. Поэтому, хотя и не без трудностей, ряд улучшений удалось провести в жизнь, например, увеличение пищевых рационов восточных рабочих до рационов рабочих из западноевропейских стран; повышение денежных выплат; улучшение снабжения одеждой и предметами обихода; улучшение медицинского обслуживания и т.д.{889} Была признана также необходимость в изменении методов обращения с русскими. Гестапо выпустило грозный циркуляр, в котором начальникам лагерей и другим немцам в случаях оскорбительного отношения к подчиненным им восточным рабочим или превышений полномочий, например, при расхищении предназначенных для них продуктов питания, угрожало немедленное снятие с работы и даже, при особо серьезных нарушениях, отправка в концлагерь. В качестве эксперимента была организована передвижная комиссия, куда вошли по одному представителю от КОНР и Главного управления СС, а также представитель Рабочего фронта с правом совещательного голоса. Комиссия провела инспекцию ряда лагерей восточных рабочих в районе Берлина и в двух случаях сообщила о нарушениях, допущенных немецкими комендантами. Как сказал в своем интервью 6 декабря 1944 года генерал-майор Закутный, уже в самом начале работы комиссии несколько комендантов были сняты с работы или наказаны каким-то другим способом. Так что в этом вопросе русские добились успеха, но другие требования выполнялись с большим трудом или же вовсе не выполнялись. Например, председатель организационного комитета Союза молодежи Дьячков, выступая с докладом 22 марта 1945 года, воззвал к помощи президиума КОНР, так как немецкие учреждения, несмотря на все его усилия, вот уже три месяца тянут с решением по вопросу о Союзе молодежи{890}. По его мнению, это было связано с принципиально иной - по сравнению с другими союзами молодежи в Германии - организационной формой предполагаемого Союза: здесь предусматривался принцип выборности снизу, а не "принцип вождизма", причем центром воспитательной работы должна была стать ячейка. Представители организационного комитета, не ожидая немецкого разрешения, сами приступили к работе в лагерях в отдельных районах Германии.
Крайне сложно проходили также переговоры с Немецким Рабочим фронтом о введении туда полномочных представителей КОНР{891}. Переговоры вел Юрий Константинович Майер, прекрасно говоривший по-немецки и хорошо знавший обстановку. Рабочий фронт, руководитель которого доктор Лей совершенно не понимал целей власовского движения, был готов принять только тех представителей, которых назначит сам и которые будут зависеть от него. Но русские не соглашались ни на какие компромиссы. Власов, которому были нужны настоящие защитники прав восточных рабочих, дал инструкции добиваться во время переговоров полной независимости уполномоченных КОНР. Дело двигалось с большими трудностями. Наконец, на русско-немецкой конференции 4 марта 1945 года, в которой принимали участие представители Главного управления СС и министерства иностранных дел Германии, представитель Рабочего фронта Менде заявил о готовности признать требования КОНР о полномочных представителях, ввести этих людей в свой аппарат и предоставить им беспрепятственный допуск в лагеря восточных рабочих. Правда, из списка в 114 человек допуск к работе 16 марта получили только 16, в том числе Рипуленко, Баратов, Хромов, Лихтенбергский, Ругтешель, Ковалевский, Баснин, Волконский, Ешчиковский, Оглоблев, Фогт. Эта система действовала удовлетворительно только в некоторых районах (Тироль - Вораль-берг, Халле Мерсебург и Судеты).
Организация министерства продовольствия рейха, которая отвечала за восточных рабочих, занятых в сельском хозяйстве, напротив, проявила полную готовность пойти навстречу требованиям КОНР, и решение о привлечении к работе уполномоченных прошло без всяких трудностей. Однако проведению этого решения в жизнь помешал приближавшийся конец войны.
Таким образом, хотя усилия гражданского управления КОНР не всегда приводили к успеху, они не были напрасны. Результаты эти не были оформлены, к огорчению русских, в официальном документе{892}, но постоянный представитель Гиммлера у Власова доктор Крёгер в одном из своих посланий заверял генерала в полной поддержке со стороны Главного управления СС в осуществлении пожеланий КОНР по улучшению положения восточных рабочих. В аналогичном послании, направленном доктором Штаденом генерал-майору Закутному, подытоживались результаты прежних переговоров и выражалась надежда Главного управления СС, что удастся преодолеть сопротивление гестапо в вопросе по отмене знака "Ост" и удовлетворительно решить вопрос о свободе передвижения для восточных рабочих.
Кроме шести миллионов восточных рабочих на территории рейха находились также советские военнопленные, число которых оценивалось в полтора миллиона. Эта группа подчинялась военным властям (а с июля 1944 года Главному управлению СС), и возможности прямого вмешательства здесь были крайне ограничены, тем не менее КОНР занимался также и военнопленными. Так, именно благодаря КОНР 14 января 1945 года состоялась "торжественная церемония", на которой присутствовали начальник Главного управления СС обергруппенфюрер Бергер и генерал Власов: первая большая группа пленных офицеров и солдат Красной армии была освобождена и переведена на положение рабочих - гражданских лиц{893}?.
В лагерях военнопленных КОНР обладал обширными полномочиями. Здесь была разрешена пропаганда идей Пражского манифеста, и это дало советским авторам основания утверждать, что Власов лишь ухудшал трудное положение военнопленных и что пропагандисты РОА доносили в гестапо на не угодных им пленных. Чтобы увидеть, насколько далеко это утверждение от истины, стоит обратиться к брошюре "Формы и методы устной пропаганды", изданной начальником отдела пропаганды среди военнопленных полковником Спиридоновым{894}. Из брошюры следует, что пропагандисты не имели никаких полномочий в отношении военнопленных. Пункт 1 гласит: "Пропагандист не имеет ничего общего с политруком в Красной армии", то есть не имеет права вмешиваться в военные или гражданские дела. В пункте 2 говорится:
Пропагандист не доносчик... он должен отказываться от поручений гестапо и не должен предлагать свои услуги соответствующим органам... В своей работе он должен руководствоваться методом убеждения, а не доносом.
Только в случае непосредственной опасности он имеет право сообщить о "враждебных действиях, но не о враждебных мыслях", да и то лишь своему прямому начальству. Руководители Освободительного движения вообще верили в то, что сумеют отказаться от махинаций, связанных с пропагандой, и при распространении идей Пражского манифеста предполагали твердо придерживаться принципа правды. "Маленькая правда лучше большой лжи", - пишет Спиридонов. И добавляет:
Не нужно давать невыполнимые обещания. Идеи Освободительного движения настолько отражают интересы народов России, что не нуждаются в приукрашивании. Необходимо лишь их широкое распространение и точное объяснение.
Так может говорить лишь тот, кто полностью уверен в своем деле.
На практике пропагандисты РОА, имевшие офицерские звания и обладавшие в ряде случаев большей властью, чем немецкий персонал, становились попросту инстанцией для приема пожеланий и жалоб военнопленных{895}. Если пропагандисты, например, сообщали об отсутствии духовной жизни в лагерях военнопленных, КОНР старался увеличить распространение газет в лагерях, создавать возможность слушать радиопередачи и устраивать библиотеки. 10 января 1945 года газета "Воля народа" опубликовала настоятельную просьбу присылать для этой цели любые книги, журналы, учебники и альманахи на всех языках народов России{896}. Прежде чем приняться за работу, пропагандисты РОА всегда знакомились с состоянием лагеря, и жалобы военнопленных тут же находили отражение в отчетах, предназначенных для служб вермахта. Таким образом пропагандисты могли содействовать улучшению условий в лагерях. В общем и целом КОНР сыграл положительную роль в улучшении быта военнопленных. Это косвенно подтверждается также свидетельством из советского источника. Один офицер Красной армии, летом 1945 года в лагере Ландау добивавшийся от пленных добровольного возвращения в СССР, сказал, пытаясь завоевать доверие военнослужащих власовской армии: "Освободительный комитет принес большую пользу, так как он вырвал из немецкого плена тысячи солдат. В этом, конечно, его большая заслуга и за это мы ему благодарны"*{897}.
Итак, за короткое время своего существования КОНР стал партнером, с которым Германия не могла не считаться. Немцы, привыкшие обращаться с миллионными массами русских, как им заблагорассудится, столкнулись с учреждением, которое ограничило их власть. У бесправных и беззащитных русских появился влиятельный защитник, отстаивающий их жизненные интересы. Тем самым были созданы совершенно новые отношения. Правда, за пять месяцев своей деятельности КОНР не сумел охватить всех соотечественников, находившихся по эту сторону фронта, но он к этому стремился. Напомним также, что урегулирование условий жизни русских в Германии составляло лишь побочную задачу Освободительного движения, основной целью которого было изменение политических условий в России. Но даже если взглянуть на Русское освободительное движение только с гуманитарной точки зрения и посмотреть, каких успехов оно добилось в смысле облегчения судьбы миллионов восточных рабочих и военнопленных, его существование и тогда следовало бы считать оправданным в моральном и политическом отношении.
Послесловие
В сборнике статей Ильи Эренбурга "Война" есть статья "Нет тыла", датированная 4 ноября 1941 года. Автор пишет:
Это война - не гражданская война. Это отечественная война. Это война за Россию. Нет ни одного русского против нас. Нет ни одного русского, который стоял бы за немцев{898}.
Это утверждение хорошо иллюстрирует методы советской пропаганды: ведь к моменту написания этой статьи в плен были взяты миллионы красноармейцев! Именно Эренбургу принадлежит заслуга выражения в яркой запоминающейся форме известной догмы о том, что советские солдаты верны "своей социалистической родине" и "своей партии", что "советский патриотизм" и "глубочайшая преданность Коммунистической партии" стали причиной "массового героизма" в годы войны. Не случайно совсем недавно директор Института военной истории Министерства обороны СССР генерал-лейтенант Жилин возносил безудержную хвалу статьям Эренбурга{899}.
Впрочем, информацию о том, что миллионы советских солдат сдались в плен немецким оккупантам и в войне, известной в СССР под названием "Великая Отечественная", от одного до двух миллио-новЗ из них вступили в вооруженную борьбу с "социалистической родиной" на стороне врага, утаить было довольно трудно. Это явление настолько невероятно и не имеет прецедентов в военной истории, что первоначально его объясняли лишь физическими лишениями советских военнопленных в немецком плену. Но к тому моменту, когда казаки и русские получили возможность, наряду с представителями народов Средней Азии и Закавказья, вступать в организованные немцами добровольческие формирования, условия в лагерях для военнопленных значительно улучшились, и им незачем было идти в Восточные войска, чтобы спастись от голода. Кроме того, немцы придавали большое значение строгому соблюдению принципа добровольности. Поэтому можно говорить о стихийном движении, вызванном если не активным сопротивлением сталинскому режиму, то по крайней мере полным равнодушием к коммунистической системе, что, по советской доктрине, было не менее тяжким преступлением. Люди меняли фронт по разным причинам, но главной и неизменной было разочарование в "советской социалистической системе", самой бесчеловечной из всех, существовавших в истории человечества{900}.
Достаточно взглянуть на структуру КОНР, чтобы понять, что его деятельность развивалась совсем не по тем направлениям "шпионажа, диверсии и террора", о которых твердят советские историки. По версии Тишкова. Власов видел свою первоочередную задачу в том, чтобы помочь немцам еще нещаднее эксплуатировать русских рабочих в немецком плену:
Власов предложил... более эффективные меры. Для увеличения производительности труда русских рабочих на германских предприятиях надо было, по его мнению, уменьшать паек и предоставлять худшие помещения тем, кто не выполняет норму{869}.
Автор усматривает в этом "еще один яркий штрих к общей картине предательства интересов советского народа, совершенного Власовым". Новые меры принуждения, предложенные Власовым, касались, как утверждает Тишков, не только восточных рабочих, но и военнопленных. Пропагандисты РОА, пишет он, выдавали гестапо коммунистов, политработников и вообще всех антифашистски настроенных военнопленных, пользовались тяжелым положением военнопленных, чтобы обманом, угрозами или силой заставить их перейти на сторону врага. Разумеется, тут же подчеркивается, что "подавляющее большинство советских людей, оказавшихся в немецком плену, стойко переносили издевательства, пытки, шли на смерть, но оставались верными своей родине"{870}.
Тишков и Титов занимаются явной подтасовкой фактов. Советский Союз был единственным государством в мире (о Японии мы не говорим), объявившим сдачу своих солдат в плен тяжким преступлением. С советской точки зрения, сам факт сдачи в плен превращал их в предателей Родины. Нам известно, как обошлась с ними советская власть после войны{871}. Немногим отличалось и отношение к восточным рабочим: хотя большинство их было принуждено к работе в Германии насильственными и даже жестокими методами, советское правительство обвиняло их в "сотрудничестве с оккупантами" и обращалось с ними как с "фашистскими пособниками"{872}. В качестве примера можно привести историю с лагерем восточных рабочих Круппамюле, находившимся на восточной границе Верхней Силезии. 20 января 1945 года к этому лагерю, населенному русскими и украинцами, подошли советские танки. То, что произошло затем, описано в русской зарубежной прессе. Завидев бегущих им навстречу соотечественников, советские танкисты прекратили движение. В одном из танков открылся люк, высунулся командир. Не выходя из танка, он приказал всем обитателям лагеря собраться на лагерной площади. Когда большинство жителей лагеря, в основном женщины и девушки, старики и дети, собрались, танки вдруг открыли по ним огонь из пулеметов. Люди в панике бросились бежать - их настигали танки, давили гусеницами. В считанные минуты было уничтожено несколько сот человек{873}.
О том, что это был не единичный. - хотя и особо вопиющий - случай, свидетельствует стенограмма совещания в ставке Гитлера 27 января 1945 года. Гитлеру было доложено, что кроме добровольцев "советские убивают также русских рабочих, работавших на нас. У нас есть доказательства"{874}. Лишь незначительная часть восточных рабочих - 15-20% - получила после войны разрешение вернуться в родные места, большинство же было депортировано либо подвергнуто другим наказаниям{875}.
В свете такого отношения советского правительства к шести-семи миллионам восточных рабочих и полутора миллионам военнопленных странно обвинять Власова в плохом обращении с этими людьми. Но сочувствие Тишкова и Титова советским людям, оказавшимся в руках у немцев, в данном случае не только неправомерно, оно еще и безосновательно, так как в действительности Власов с самого начала обратил все внимание и заботу к соотечественникам. К своим заслугам КОНР вполне мог бы причислить заботу о судьбе этих брошенных всеми, живших в нищете людей, которых собственное правительство считало предателями.
Забота власовцев о восточных рабочих ярко проявилась еще на заре Освободительного движения. Так, в июне 1943 года полковник Боярский заявил протест против того, что "три миллиона русских рабочих в Германии" вынуждены носить, как он выразился, "еврейскую звезду" (нашивку со знаком "Ост"). С союзниками, заявил он, так не обращаются{876}. Полковник Мальцев, в марте 1944 года осматривавший вместе с капитаном Бычковым и старшим лейтенантом Антилевским целый ряд лагерей восточных рабочих в окрестностях Берлина, направил в немецкие учреждения жалобы на состояние лагерей и добился улучшения - пусть только в местных масштабах{877}. Полковник Кромиади, который в декабре 1944 года вместе с начальником личной охраны Власова капитаном М. В. Каштановым и лейтенантом В. Мельниковым выступал с речами от газеты "Воля народа" в городах верхнесилезского промышленного бассейна (Като-вице, Сосновец, Гливице и Лабанда), ознакомился с ужасающими условиями, в которых жили восточные рабочие{878}. Имея полномочия от Власова и КОНР, да и сам обладая достаточным авторитетом, Кромиади обратился в немецкие инстанции с требованием улучшить положение рабочих и добился успеха. Но КОНР поставил перед собой более широкую цель - добиться того, чтобы положение восточных рабочих вообще не зависело от немецких властей. Вскоре после создания Комитета были предприняты шаги по улучшению положения рабочих на основе договоренностей. Начальник гражданского управления Комитета генерал-майор Закутный рассказал об этом в интервью с корреспондентом газеты "Воля народа", опубликованном б декабря 1944 года{879}.
Прежде всего, КОНР требовал отмены тех ограничений, которые распространялись только на рабочих из России, не касаясь рабочих, мобилизованных из Западной Европы, и тем самым являлись безусловно дискриминационными. Так, было выдвинуто требование, чтобы "остовцам", как и другим рабочим из "союзных и дружественных стран", предоставили право свободного передвижения в нерабочее время, в том числе право пользования общественным транспортом и такими заведениями, как кино и рестораны. КОНР потребовал также отмены знака "0ст" и замены его национальными знаками различия. Остальные требования касались материального положения восточных рабочих: улучшения снабжения продуктами питания, одеждой и предметами первой необходимости, особенно для детей, организации ремонтных и пошивочных мастерских и, наконец, введение справедливой налоговой системы по семьям. Медицинское управление разработало целую систему мероприятий по охране матерей и младенцев, обеспечению сирот, инвалидов труда и членов семей солдат РОА{880}. Особое внимание предполагалось уделить детям и молодежи, которые до сих пор были фактически предоставлены самим себе. Предусматривалась организация детских садов, введение школьного обучения для детей школьного возраста.
25 ноября 1944 года в Троппау состоялся конгресс по объединению молодежной работы на основе Пражского манифеста под руководством КОНР{881}. Организационный комитет Союза молодежи народов России (СМНР) с энтузиазмом приступил к работе. Комитет стремился заинтересовать идеями Освободительного движения юношей и девушек разного возраста и оказать им духовную и материальную поддержку. К работе Союза предполагалось привлечь не только молодых людей в лагерях восточных рабочих, но и армейскую молодежь и военнопленных. Предусматривалось проведение спортивных мероприятий и вечеринок, посещение кино и концертов, лекции и экскурсии. Предполагалось в кратчайший срок - до марта 1945 года - открыть курсы по подготовке молодежных руководителей в Айзе-нерце. Вене и Карлсбаде.
Важной целью гражданского управления КОНР являлась реорганизация управления лагерей восточных рабочих, прежде всего путем привлечения надежных людей из рядов русских рабочих в лагерную администрацию. Тогда восточные рабочие были бы окончательно избавлены от произвола немецких учреждений. Выдвигалось требование ввести в организации Немецкого Рабочего фронта полномочных представителей КОНР для защиты интересов восточных рабочих и расширить институт уполномоченных КОНР на отдельные лагеря, а также на промышленные и сельскохозяйственные учреждения{882}. На верхнем уровне эти представители должны были выполнять также функции служащих загса с правом оформлять браки, разводы, рождения и смерть и решать вопросы опеки.
Но главной заботой гражданского управления были вопросы благосостояния восточных рабочих в Германии, крайне стесненных в правовом и социальном отношении. Этими вопросами занималось также Общество Красного Креста, присоединившееся к КОНР. Хотя в первую очередь Красный Крест, естественно, занимался делами РОА, совместно с военно-санитарным отделом армии организуя лазареты, санитарные поезда и передвижные медпункты, он также принимал меры по обслуживанию гражданских беженцев из районов СССР, инвалидов, больных, детей и военнопленных, которые были лишены всяких прав. Большие надежды возлагались на создание центральной поисковой службы с собственным печатным органом с целью розыска пропавших родственников и воссоединения семей. С 18 ноября 1944 года в газете "Воля народа" была введена регулярная рубрика по розыску родственников. В центральном справочном бюро были собраны сотни тысяч адресов{883}.
Провозглашение Пражского манифеста и деятельность КОНР вызвали большой отклик среди миллионов русских, находившихся на территории рейха. Это нашло отражение не только в личных и коллективных письменных изъявлениях поддержки, но прежде всего в том, что множество русских предлагали помощь в поддержку общего дела{884}. Офицеры и солдаты РОА жертвовали свое жалованье, эксплуатируемые немцами восточные рабочие - свои скудные сбережения. Даже многие военнопленные стремились внести свою лепту. Пожертвования приняли вскоре такой размах, что на их основе была создана так называемая Народная помощь, призванная помогать соотечественникам, в особенности раненым. Одним из проявлений деятельности Народной помощи стала раздача рождественских подарков детям восточных рабочих в берлинских лагерях в 1944 году, в которой приняли участие Власов и генералитет РОА, а также члены КОНР и немецкие друзья Освободительного движения{885}. Отец Александр Киселев отслужил рождественскую службу, затем на празднике выступали русские артисты и детям были вручены художественные поделки русских умельцев, сласти и игрушки, изготовленные в лагерях советскими военнопленными.
Генерал-майор Закутный с самого начала понимал, что программу гражданского управления КОНР невозможно выполнить без помощи немцев. Он сам и его помощники поддерживали постоянную связь с соответствующими немецкими учреждениями (Главным управлением СС, службой безопасности рейха, гестапо, Немецким Рабочим фронтом, министерством продовольствия рейха); в очень трудных условиях сотрудникам КОНР удавалось добиться определенных уступок. О деятельности КОНР по охране прав русских в Германии свидетельствует такой пример: уже 23 ноября 1944 года имперский министр Альфред Розенберг, который не был принципиальным противником "власовской акции", но хотел подчинить ее своей политике раздробления России, послал жалобу относительно трех основных требований Власова: о равноправии восточных рабочих с другими иностранными рабочими, о свободе передвижения и отмене знака "0ст". Требования эти, как заявил Розенберг, "разумеется", были отклонены{886}. Однако 8 января 1945 года доктор Крёгер имел беседу с рейхсфюрером СС Гиммлером, и тот " выразил полное понимание пожеланий генерала Власова со временем отменить" все дискриминационные установления, касающиеся восточных рабочих{887}. Гиммлер согласился уравнять русских в правах с другими иностранными рабочими (французами, бельгийцами, голландцами) "в области снабжения и вознаграждения за работу", даже если при этом окажется необходимым "сократить жалованье других иностранных рабочих". Правда, учитывая пожелание гестапо, он возразил против отмены отличительного знака для русских, но предложил заменить его другим, "не носящим дискриминационного характера", например, "значком или чем-нибудь вроде того, что можно было бы считать национальным символом борьбы против большевизма". Образцы такого значка для русских, украинцев и белоруссов были уже представлены в "Воле народа" 20 ноября 1944 года. Рейхсмаршал Геринг, с которым Власов имел длительную беседу в Каринхалле 2 февраля 1945 года, тоже проявил полное понимание его требований{888}. Геринг с обезоруживающей наивностью признал, что в отношении русских "были по неведению совершены грубейшие ошибки". Сам он, например, полагал раньше, что "каждый русский воспринимает нагайку как совершенно обычное явление, что он так воспитан и без нагайки от него никакой работы не дождешься". Признав теперь ошибочность своих взглядов, Геринг, будучи ответственным за выполнение четырехлетнего плана, выразил полную готовность пойти навстречу требованиям Власова о равноправии русских "в оплате труда, снабжении и прочих бытовых вопросах" с прочими иностранцами и обещал отдать соответствующие распоряжения.
Уместно задать вопрос о результатах этих многосторонних усилий, хотя, конечно, в этот момент - когда до конца войны оставалось совсем немного они могли иметь скорее символическое, чем практическое значение. Однако некоторые из требований КОНР были столь обоснованы, что даже немцы не могли не признать их. Поэтому, хотя и не без трудностей, ряд улучшений удалось провести в жизнь, например, увеличение пищевых рационов восточных рабочих до рационов рабочих из западноевропейских стран; повышение денежных выплат; улучшение снабжения одеждой и предметами обихода; улучшение медицинского обслуживания и т.д.{889} Была признана также необходимость в изменении методов обращения с русскими. Гестапо выпустило грозный циркуляр, в котором начальникам лагерей и другим немцам в случаях оскорбительного отношения к подчиненным им восточным рабочим или превышений полномочий, например, при расхищении предназначенных для них продуктов питания, угрожало немедленное снятие с работы и даже, при особо серьезных нарушениях, отправка в концлагерь. В качестве эксперимента была организована передвижная комиссия, куда вошли по одному представителю от КОНР и Главного управления СС, а также представитель Рабочего фронта с правом совещательного голоса. Комиссия провела инспекцию ряда лагерей восточных рабочих в районе Берлина и в двух случаях сообщила о нарушениях, допущенных немецкими комендантами. Как сказал в своем интервью 6 декабря 1944 года генерал-майор Закутный, уже в самом начале работы комиссии несколько комендантов были сняты с работы или наказаны каким-то другим способом. Так что в этом вопросе русские добились успеха, но другие требования выполнялись с большим трудом или же вовсе не выполнялись. Например, председатель организационного комитета Союза молодежи Дьячков, выступая с докладом 22 марта 1945 года, воззвал к помощи президиума КОНР, так как немецкие учреждения, несмотря на все его усилия, вот уже три месяца тянут с решением по вопросу о Союзе молодежи{890}. По его мнению, это было связано с принципиально иной - по сравнению с другими союзами молодежи в Германии - организационной формой предполагаемого Союза: здесь предусматривался принцип выборности снизу, а не "принцип вождизма", причем центром воспитательной работы должна была стать ячейка. Представители организационного комитета, не ожидая немецкого разрешения, сами приступили к работе в лагерях в отдельных районах Германии.
Крайне сложно проходили также переговоры с Немецким Рабочим фронтом о введении туда полномочных представителей КОНР{891}. Переговоры вел Юрий Константинович Майер, прекрасно говоривший по-немецки и хорошо знавший обстановку. Рабочий фронт, руководитель которого доктор Лей совершенно не понимал целей власовского движения, был готов принять только тех представителей, которых назначит сам и которые будут зависеть от него. Но русские не соглашались ни на какие компромиссы. Власов, которому были нужны настоящие защитники прав восточных рабочих, дал инструкции добиваться во время переговоров полной независимости уполномоченных КОНР. Дело двигалось с большими трудностями. Наконец, на русско-немецкой конференции 4 марта 1945 года, в которой принимали участие представители Главного управления СС и министерства иностранных дел Германии, представитель Рабочего фронта Менде заявил о готовности признать требования КОНР о полномочных представителях, ввести этих людей в свой аппарат и предоставить им беспрепятственный допуск в лагеря восточных рабочих. Правда, из списка в 114 человек допуск к работе 16 марта получили только 16, в том числе Рипуленко, Баратов, Хромов, Лихтенбергский, Ругтешель, Ковалевский, Баснин, Волконский, Ешчиковский, Оглоблев, Фогт. Эта система действовала удовлетворительно только в некоторых районах (Тироль - Вораль-берг, Халле Мерсебург и Судеты).
Организация министерства продовольствия рейха, которая отвечала за восточных рабочих, занятых в сельском хозяйстве, напротив, проявила полную готовность пойти навстречу требованиям КОНР, и решение о привлечении к работе уполномоченных прошло без всяких трудностей. Однако проведению этого решения в жизнь помешал приближавшийся конец войны.
Таким образом, хотя усилия гражданского управления КОНР не всегда приводили к успеху, они не были напрасны. Результаты эти не были оформлены, к огорчению русских, в официальном документе{892}, но постоянный представитель Гиммлера у Власова доктор Крёгер в одном из своих посланий заверял генерала в полной поддержке со стороны Главного управления СС в осуществлении пожеланий КОНР по улучшению положения восточных рабочих. В аналогичном послании, направленном доктором Штаденом генерал-майору Закутному, подытоживались результаты прежних переговоров и выражалась надежда Главного управления СС, что удастся преодолеть сопротивление гестапо в вопросе по отмене знака "Ост" и удовлетворительно решить вопрос о свободе передвижения для восточных рабочих.
Кроме шести миллионов восточных рабочих на территории рейха находились также советские военнопленные, число которых оценивалось в полтора миллиона. Эта группа подчинялась военным властям (а с июля 1944 года Главному управлению СС), и возможности прямого вмешательства здесь были крайне ограничены, тем не менее КОНР занимался также и военнопленными. Так, именно благодаря КОНР 14 января 1945 года состоялась "торжественная церемония", на которой присутствовали начальник Главного управления СС обергруппенфюрер Бергер и генерал Власов: первая большая группа пленных офицеров и солдат Красной армии была освобождена и переведена на положение рабочих - гражданских лиц{893}?.
В лагерях военнопленных КОНР обладал обширными полномочиями. Здесь была разрешена пропаганда идей Пражского манифеста, и это дало советским авторам основания утверждать, что Власов лишь ухудшал трудное положение военнопленных и что пропагандисты РОА доносили в гестапо на не угодных им пленных. Чтобы увидеть, насколько далеко это утверждение от истины, стоит обратиться к брошюре "Формы и методы устной пропаганды", изданной начальником отдела пропаганды среди военнопленных полковником Спиридоновым{894}. Из брошюры следует, что пропагандисты не имели никаких полномочий в отношении военнопленных. Пункт 1 гласит: "Пропагандист не имеет ничего общего с политруком в Красной армии", то есть не имеет права вмешиваться в военные или гражданские дела. В пункте 2 говорится:
Пропагандист не доносчик... он должен отказываться от поручений гестапо и не должен предлагать свои услуги соответствующим органам... В своей работе он должен руководствоваться методом убеждения, а не доносом.
Только в случае непосредственной опасности он имеет право сообщить о "враждебных действиях, но не о враждебных мыслях", да и то лишь своему прямому начальству. Руководители Освободительного движения вообще верили в то, что сумеют отказаться от махинаций, связанных с пропагандой, и при распространении идей Пражского манифеста предполагали твердо придерживаться принципа правды. "Маленькая правда лучше большой лжи", - пишет Спиридонов. И добавляет:
Не нужно давать невыполнимые обещания. Идеи Освободительного движения настолько отражают интересы народов России, что не нуждаются в приукрашивании. Необходимо лишь их широкое распространение и точное объяснение.
Так может говорить лишь тот, кто полностью уверен в своем деле.
На практике пропагандисты РОА, имевшие офицерские звания и обладавшие в ряде случаев большей властью, чем немецкий персонал, становились попросту инстанцией для приема пожеланий и жалоб военнопленных{895}. Если пропагандисты, например, сообщали об отсутствии духовной жизни в лагерях военнопленных, КОНР старался увеличить распространение газет в лагерях, создавать возможность слушать радиопередачи и устраивать библиотеки. 10 января 1945 года газета "Воля народа" опубликовала настоятельную просьбу присылать для этой цели любые книги, журналы, учебники и альманахи на всех языках народов России{896}. Прежде чем приняться за работу, пропагандисты РОА всегда знакомились с состоянием лагеря, и жалобы военнопленных тут же находили отражение в отчетах, предназначенных для служб вермахта. Таким образом пропагандисты могли содействовать улучшению условий в лагерях. В общем и целом КОНР сыграл положительную роль в улучшении быта военнопленных. Это косвенно подтверждается также свидетельством из советского источника. Один офицер Красной армии, летом 1945 года в лагере Ландау добивавшийся от пленных добровольного возвращения в СССР, сказал, пытаясь завоевать доверие военнослужащих власовской армии: "Освободительный комитет принес большую пользу, так как он вырвал из немецкого плена тысячи солдат. В этом, конечно, его большая заслуга и за это мы ему благодарны"*{897}.
Итак, за короткое время своего существования КОНР стал партнером, с которым Германия не могла не считаться. Немцы, привыкшие обращаться с миллионными массами русских, как им заблагорассудится, столкнулись с учреждением, которое ограничило их власть. У бесправных и беззащитных русских появился влиятельный защитник, отстаивающий их жизненные интересы. Тем самым были созданы совершенно новые отношения. Правда, за пять месяцев своей деятельности КОНР не сумел охватить всех соотечественников, находившихся по эту сторону фронта, но он к этому стремился. Напомним также, что урегулирование условий жизни русских в Германии составляло лишь побочную задачу Освободительного движения, основной целью которого было изменение политических условий в России. Но даже если взглянуть на Русское освободительное движение только с гуманитарной точки зрения и посмотреть, каких успехов оно добилось в смысле облегчения судьбы миллионов восточных рабочих и военнопленных, его существование и тогда следовало бы считать оправданным в моральном и политическом отношении.
Послесловие
В сборнике статей Ильи Эренбурга "Война" есть статья "Нет тыла", датированная 4 ноября 1941 года. Автор пишет:
Это война - не гражданская война. Это отечественная война. Это война за Россию. Нет ни одного русского против нас. Нет ни одного русского, который стоял бы за немцев{898}.
Это утверждение хорошо иллюстрирует методы советской пропаганды: ведь к моменту написания этой статьи в плен были взяты миллионы красноармейцев! Именно Эренбургу принадлежит заслуга выражения в яркой запоминающейся форме известной догмы о том, что советские солдаты верны "своей социалистической родине" и "своей партии", что "советский патриотизм" и "глубочайшая преданность Коммунистической партии" стали причиной "массового героизма" в годы войны. Не случайно совсем недавно директор Института военной истории Министерства обороны СССР генерал-лейтенант Жилин возносил безудержную хвалу статьям Эренбурга{899}.
Впрочем, информацию о том, что миллионы советских солдат сдались в плен немецким оккупантам и в войне, известной в СССР под названием "Великая Отечественная", от одного до двух миллио-новЗ из них вступили в вооруженную борьбу с "социалистической родиной" на стороне врага, утаить было довольно трудно. Это явление настолько невероятно и не имеет прецедентов в военной истории, что первоначально его объясняли лишь физическими лишениями советских военнопленных в немецком плену. Но к тому моменту, когда казаки и русские получили возможность, наряду с представителями народов Средней Азии и Закавказья, вступать в организованные немцами добровольческие формирования, условия в лагерях для военнопленных значительно улучшились, и им незачем было идти в Восточные войска, чтобы спастись от голода. Кроме того, немцы придавали большое значение строгому соблюдению принципа добровольности. Поэтому можно говорить о стихийном движении, вызванном если не активным сопротивлением сталинскому режиму, то по крайней мере полным равнодушием к коммунистической системе, что, по советской доктрине, было не менее тяжким преступлением. Люди меняли фронт по разным причинам, но главной и неизменной было разочарование в "советской социалистической системе", самой бесчеловечной из всех, существовавших в истории человечества{900}.