Брэнд улыбнулся, когда Верена наградила брата пылающим злостью взглядом.
– И не надо так на меня смотреть, – сказал Джеймс. – Если ты достаточно доверяешь ему, чтобы сообщить о моих досадных промахах и последовавших за ними неприятностях, можно рассказать и обо всем остальном. – И, чуть помолчав, добавил: – Мне бы не хотелось, чтобы что-то выплыло наружу потом, поставив под удар наше сотрудничество.
Раскрасневшаяся Верена разглядывала свои туфли. Наконец, после молчания, показавшегося вечностью, сказала:
– Ладно. Но, по-моему, твой совет неудачен.
Брэнд ждал.
Верена немного повернула кресло, чтобы сидеть точно напротив Брэндона, хотя и избегала его взгляда.
– Это очень трудно, но я... лучше уж ты узнаешь это от нас. Моя семья... Ланздауны...
Красивые часы на камине тикали, отмечая уходящие секунды, Брэндон ждал.
Верена вздохнула и начала снова:
– Как ты знаешь, некоторые люди добывают средства к существованию своим умом. Ну, так вот, моего отца считают очень умным.
Джеймс сокрушенно покачал головой:
– Верена! Хочешь, я расскажу?
– А я что делаю? – с вызовом спросила она.
– Ты намекаешь. Давай выкладывай. Если не ты, это сделает министерство внутренних дел.
– Министерство... ты думаешь, там знают?
– Конечно, знают.
– Великолепно. – Сделав глубокий вдох, она, наконец, встретилась с Брэндоном взглядом. – Мой отец – французский граф.
Только и всего?
Брэндон нахмурился, потом сказал:
– У моего деда ирландский титул. Он разводил лошадей и был очень...
– Нет, нет, – сказала Верена, ломая пальцы. – Ты не понимаешь. Мой отец иногда французский граф.
Брэндон помолчал.
– Иногда?
– А иногда он – русский аристократ.
– Как-то раз он был итальянским князем, – с готовностью подсказал Джеймс. – Это была его коронная роль.
– Ему всегда шел красный цвет, – заметила Верена, не смея взглянуть на Брэндона.
Джеймс был прав – настало время раскрыть все карты. И лучше сейчас, чем потом, когда она окончательно потеряет голову. Разумеется, она знает, что теперь ее ждет. Недоумение, за которым последует недоверие. Комок подступил к горлу Верены.
Хрипловатый голос Брэндона прервал ее размышления.
– Понятно. Ваш отец... – Он потер лоб. – Боже мой.
– Наш отец – сегодня французский граф, завтра – русский аристократ, в зависимости от обстоятельств. И это у него очень хорошо получается, – заявил Джеймс.
Брэнд медленно кивнул. Вопросительно посмотрел на Джеймса, потом на Верену.
– А вы двое?
Верена нахмурилась:
– Что – мы двое?
– Вы тоже граф и графиня? Или русские князь и княгиня?
– Разумеется, нет! – горячо воскликнула Верена.
Джеймс хмыкнул:
– Верена слишком упряма, чтобы принимать участие в подобных возмутительных розыгрышах, а я никогда не мог достигнуть высот отца в этом деле. Довольствуюсь своим ремеслом.
– Ремеслом?
Джеймс мгновение колебался.
– Карты.
– А, – отозвался Брэндон. – Стало быть, это у вас семейное.
У Верены перехватило дыхание. Ей показалось, что Брэндон едва сдерживает улыбку. Но не может этого быть. Его гордость не потерпит отношений с такими мошенниками.
Но когда она украдкой взглянула на Брэндона, то увидела в его глазах смех и тепло.
– Вообще-то вы не слишком меня удивили. Я уже заметил ваши способности за карточным столом.
– И вас это не волнует?
– Нисколько.
Действительно, подумала Верена. Их не связывают серьезные отношения, и он может извлечь выгоду из ее сомнительных связей, поскольку его это никак не коснется. Верена вздохнула.
– Теперь вы знаете все.
– Все?
Что еще можно сказать? Тут вмешался Джеймс:
– Вам бы понравился наш старик. Он – гений.
– В самом деле?
– Да. Вы убедились бы в этом, увидев его за работой.
– Не сомневаюсь, – сказал Брэндон. – И скоро мне представится такая возможность?
– Боже, нет. Родители сейчас во Франции. Без сомнения, извлекают выгоду из царящего там хаоса.
– Теперь вы знаете все наши секреты, – сказала Верена. За четыре года, прожитые в маленьком доме на Кингз-стрит, она ни одной живой душе не раскрыла их тайны, о которых сейчас рассказала Брэндону.
Не раскрыла потому, что знала образ жизни Ланздаунов. Как только джинна выпускали из бутылки, надо было двигаться в путь. Ланздаун пришел, увидел, победил, а затем ускользнул, прежде чем все открылось и обрушилось ему на голову.
Грустно, когда рассказ о своих родных можно приравнять к исповеди. И как обычно, только Ланздаунам есть в чём «исповедаться».
Но возможно, она слишком чувствительна. Возможно, у каждого есть свои тайны. Она пытливо посмотрела на Брэндона. В чем он мог бы признаться? В том, что страстно и безумно влюблен в нее?
Это было бы славно. Славно или печально? Сердце Верены болезненно сжалось.
– Ну? – спросил Джеймс, глядя на Брэндона. – Наше признание не изменило вашего решения? Все еще хотите связать свое будущее с нами?
– Еще больше, чем прежде. Мне просто не терпится начать. – Блеснули в улыбке зубы, синие глаза потеплели. – Надо внести в жизнь хоть какое-то разнообразие. А то что-то скучно.
– Разнообразие? – Верена нахмурилась. – Вы сами не знаете, что говорите. Порой я думала о том, что было бы очень неплохо поскучать.
– Скука хороша, когда она человеку по душе, – согласился Брэндон. – Но когда ее тебе навязывают, ты ловишь себя на том, что готов на что угодно, лишь бы разбить эти оковы.
Джеймс посмотрел на него с полным пониманием:
– Значит, решено. Ну и что будем делать с заварушкой, в которую угодили?
– Первым делом нужно обеспечить безопасность Верены, – вкрадчиво произнес Брэндон.
Она напряглась.
– Что?
Джеймс спрятал ухмылку:
– Вы теряете время, Сент-Джон.
– Она не должна находиться здесь, – еще более решительно заявил он. – Дело может принять опасный оборот. Особенно теперь, когда в него вмешалось министерство внутренних дел.
– И они знают, что мы здесь, – заметил Джеймс.
– Они упомянули о Верене. Не уверен, что они знают про вас.
– Узнают, – заметила Верена. Кто он такой, чтобы выдвигать подобные требования? – Думаю, они следят за домом.
Брэндон кивнул.
У Верены упало сердце. Боже, как же все это ей ненавистно. Как похоже на жизнь с родителями – всегда быть начеку, не раскроют ли их, всегда быть готовыми сбежать под покровом ночи.
Годы тренировок приучили ее, что этот момент неизбежен. В шкафу у нее до сих пор стоит дорожная сумка с вещами на случай, если придется уезжать ночью.
Она не заглядывала в эту сумку четыре года и уже не помнила, что в ней, но вид аккуратно застегнутой сумки придавал уверенности, помогал чувствовать себя защищенной.
И теперь она поняла почему. Если ты родился Ланздауном, то это на всю жизнь.
– У меня есть одна проблема в связи с образом жизни отца, – сказал Джеймс. – Если ты однажды хоть чуть-чуть нарушил закон, то навсегда остаешься под подозрением.
Брэндон кивнул:
– Вполне вероятно. Сначала они хотели обвинить в потере списка Уичэма, чтобы скрыть собственную небрежность. А потом, узнав историю Верены, переключили внимание на нее.
– Да, – согласился Джеймс, – если они потеряли нечто важное, непременно станут искать козла отпущения.
– Если мы не обнаружим преступников первыми, – вставила Верена.
– Для этого необходимо найти список, – сказал Брэндон.
Верена права, необходимо найти способ выманить злоумышленника из укрытия.
Брэндон откинул волосы со лба.
– Джеймс, как только мы надежно спрячем Верену, мы с вами... /
Верена встала, глаза ее засверкали.
– Вы с Джеймсом? Послушайте, Сент-Джон, мы в этом деле вместе. Куда вы, туда и я.
– В этом деле у вас нет права голоса. Наше предприятие небезопасно, и этим все сказано.
Джеймс с одобрением посмотрел на Брэнда:
– Две минуты партнерства, и вы уже отдаете приказы. Мне это нравится.
– Еще бы, – бросила Верена, – тебе-то он никаких приказов не отдает.
– Верена, будь благоразумна, – запротестовал Джеймс. – Не строй из себя жеманную барышню.
– Я ничего не строю. – Она сложила руки на груди. – Я участвую в деле, хочет того Сент-Джон или нет. Если только он не свяжет и не запрет меня в чулане, я пойду с вами.
Брэнд в задумчивости потер подбородок и вздохнул.
– Тогда даете слово, что не станете подвергать себя опасности?
– Нет.
Верена постучала пальцами по подбородку.
– Нам необходим план. Что, если мы притворимся, будто нашли список?
Джеймс нахмурился:
– И что дальше?
Мысль Брэндона лихорадочно заработала.
– Погоди, Джеймс. Она дело говорит. Если преступник поверит, что мы нашли список, нам останется только сидеть и ждать. Он вынужден будет действовать, опасаясь, что мы передадим список министерству внутренних дел. Шах, – произнес Брэндон.
– Нет, – возразила Верена, сияя фиалковыми глазами. – Шах и мат.
– Я понял! – воскликнул Джеймс. – Блестяще!
Верена ответила брату насмешливым взглядом.
– Не прикидывайся удивленным.
– Извини, – усмехнулся он.
– Это совсем нетрудно. Нам известен размер списка. Кроме того, преступник будет думать, что он уже у нас... будет надеяться.
Брэндон задумчиво кивнул:
– Мы можем использовать листок примерно такой же величины, но показывать его только на расстоянии.
Джеймс радостно потер ладони.
– Мы потребуем обменять его на письма... место встречи назначим. Таким образом, мы сможем контролировать ситуацию, вернуть мои письма, а главное – выяснить, кто стоит за этой аферой со списком.
Дерзкий план. Но, слава Богу, в обмене Верена не будет участвовать. Брэнд испытал облегчение.
– Нам понадобятся карета и резвые лошади, – сказал Джеймс. – Я привез свои лучшие пистолеты, но Верене тоже понадобится парочка.
– Разумеется, – спокойно согласилась она, словно предложение вооружиться было для нее самым обычным делом.
– Минуточку, – произнес Брэнд. – Одно дело – мы с Джеймсом встретимся с преступником, но совсем другое – привлекать к открытой встрече с противником вас.
Верена нахмурилась:
– Не вижу в этом ничего особенного.
– Напрасно. Этот человек – убийца. Я не хочу, чтобы вы испытывали судьбу.
Верена в изумлении уставилась на Брэндона. Он понял, о чем она сейчас думает. Ведь он не может ей ничего запрещать, как человек посторонний.
Или может? Потому что не совсем посторонний. Но это известно только ему и ей.
– Верена, я этого не допущу.
– Не вам это решать.
– Джеймс, скажите хоть вы ей.
Джеймс поднял руки:
– Зная ее темперамент, я лучше промолчу.
Черт побери. Брэндон бросил взгляд на Верену.
– Это опасно.
– Это было опасно с того самого момента, как Хамфорду передали список, а я, считая его просто добродушным старичком, любителем рассказывать забавные истории и критиковать правительство, пригласила его на ужин.
На скулах Брэндона заходили желваки. Ну как ее вразумить? Он мрачно посмотрел на Джеймса:
– Насколько я понимаю, вы позволите сестре пойти навстречу опасности.
Джеймс пожал плечами:
– Она никогда не слушала моих советов.
– Совершенно верно. – Верена вздернула подбородок. – Если мое участие тревожит вас, Сент-Джон, можете уходить. Мы с Джеймсом справимся и без вас.
Брэндон попал в ловушку. Он не может уйти, бросив Верену на произвол судьбы.
– Прекрасно, – мрачно заявил он. – Полагаю, мы можем начать немедленно.
– Что будем делать? – спросил Джеймс.
– Вести себя так, словно уже нашли этот треклятый список.
Верена кивнула:
– Поскольку преступника мы не знаем, придется убеждать в этом всех и каждого – слуг, родных, прохожих.
Брэндону показалось, что это несложно.
– А что с министерством? Мы скажем им правду?
– Нет, – ответила Верена. – Скажете, что список у меня, но где я его прячу, вам неизвестно.
– Мне не хотелось бы их обманывать, – заявил Брэндон.
Их взгляды скрестились, Верена нахмурилась.
– Кто убил Хамфорда?
– Неизвестно, – пожал плечами Брэндон.
– Вот именно. А кто знал, что список был у Хамфорда?
Министерство внутренних дел. Брэндон потер лоб. Боже, узел с каждой минутой затягивается все туже. Джеймс ругнулся.
– Об этом я не подумал. Надо поступить так, как предлагает Верена. Притвориться, будто список у нас в кармане.
– Нам понадобится тайник, – сказала Верена. – Пусть это будет один из ящиков моего письменного стола.
Брэндон нахмурился:
– Зачем нам нужен тайник для несуществующей бумаги? Просто притворимся, что он у нас есть.
Верена даже не удостоила Сент-Джона взглядом.
– Если мы хоть немного отойдем от избранной линии поведения, преступник сообразит, что это обман.
И тогда кого-нибудь убьют. Они понимали, что играют с огнем. Встретившись с Вереной глазами, Брэндон представил ее в постели, вспомнил ее кожу цвета сливок, пылающую от страсти, полуприкрытые глаза, когда она в экстазе прошептала его имя. Тело Брэндона моментально напряглось.
Что с ним творится?
Надо думать о чем-нибудь другом. И он представил себе Хамфорда. Перерезанное удавкой горло, капли крови на мостовой. Рядом с этим домом. Рядом с Вереной. Брэндону пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы усидеть на месте.
– Верена, не...
– Брэндон. – Она не повысила голоса, не сделала угрожающего жеста. Но в ее тоне он услышал предостережение.
– Я не могу, – сказал он, – участвовать в осуществлении этого плана, если вы собираетесь подвергать себя опасности.
Глаза Верены сверкнули, но прежде чем она успела ответить, вмешался Джеймс:
– Прошу прощения, но вы, кажется, забыли, что в деле участвуем мы трое. Нам нужно работать всем вместе, если мы хотим разоблачить убийцу Хамфорда.
Брэнд оторвал взгляд от Верены.
– И я о том же. Если вам нужна моя помощь, пообещайте оберегать свою сестру от опасности. Я буду править каретой, а вы – сидеть внутри. Зачем же ей ехать с нами?
– Верена, он прав. Ты будешь нас отвлекать.
– Ох! – Верена подбоченилась. – Даже не знаю, кто из вас злит меня больше. Я вполне способна вам помочь, и вы это знаете. Великолепно стреляю, умею обращаться с лошадьми!
– Знаю, но я буду волноваться за тебя и...
– Отец позволил бы мне поехать. Он никогда не оставлял меня вне игры.
Джеймс застыл при этих словах.
– Да, конечно, но я не отец.
– Верена, мы только хотим защитить вас, – сказал Брэндон.
Ее глаза сверкнули презрением.
– Я не нуждаюсь в защите. Я иду на дело – с вами или без вас.
Брэндон вздохнул.
Верена скрестила руки на груди, стиснула зубы. Джеймс откашлялся, переводя взгляд с сестры на Брэндона.
– Э... прошу прощения, что вмешиваюсь, но, может, мы продолжим поиски списка?
Верена пожала плечами:
– Зачем?
– Министерство потребует список. Не думаю, что их удовлетворит объяснение, будто мы притворялись.
Верена закусила губу.
– Ты прав. Мы займемся этим попозже. Хотя все разрешится, как только... – Верена умолкла, глядя на Джеймса.
Они обменялись взглядами. Брэндон, хмурясь, выпрямился в кресле. Они что-то скрывают.
Но через мгновение Верена как ни в чем не бывало договорила:
– Как только мы схватим преступника.
Джеймс потер руки:
– Знаешь, Верена, по-моему, у нас все получится. Брэндон поднялся. Он потом спросит Верену, а сейчас ему есть чем заняться.
– Значит, решено. С этого момента мы действуем так, будто список у нас.
Верена кивнула.
– Когда преступник сделает ответный ход?
Джеймс нахмурился:
– Я бы дал ему два-три дня. Теперь он будет осторожен. Он не может позволить себе рисковать.
– Надеюсь, вы правы, – сказал Брэндон. Можно было добавить кое-что еще, но время пока не настало. Он кивнул Джеймсу и вышел.
В холле Брэндон остановился. Черт, ему совсем не нравился принятый план. Но что делать, придется его поддержать. Иначе Верена с Джеймсом продолжат без него, и будь он проклят, если оставит Верену в одиночестве расхлебывать эту кашу.
– Сейчас-сейчас, – весело сказал Гербертс, неся Брэндону пальто. – Уже уходите?
Брэндон взял у дворецкого пальто и надел.
Гербертс поспешил открыть дверь, посторонился и жестом указал на выход.
Брэндон вышел за порог и остановился. Нашарил в кармане монетку и, обернувшись, бросил дворецкому.
Гербертс, очень довольный, поймал ее:
– Вот черт! За что вы мне ее дали?
– Чтобы ты приглядывал за своей госпожой.
– Вы хотите, чтобы я, это, подглядывал в замочную скважину? Это, конечно, можно, только многого так не увидишь, разве что как леди Уэстфорт беседует со своим братом, мистером Ланздауном, и чаще всего о погоде.
– Бога ради... – Брэндон не знал, то ли смеяться, то ли плакать. – Я не хочу, чтобы ты шпионил за ней, недотепа. Хочу, чтобы примечал все необычное. Если увидишь, что что-то не так, сразу же пошли за мной. – Он достал визитную карточку и подал ее дворецкому. – Понял?
Гербертс взял карточку и, прищурив один глаз, воззрился на нее.
– Думаю, беды не будет, ежели я буду держать ухо востро, ведь это мой долг. – Внезапно улыбка пропала. – Постойте-ка, сударь! Вы думаете, что-то случится? Что-нибудь нехорошее?
Брэндон кивнул. Он не допустит, чтобы даже волос упал с головы Верены. Может, она и колючая, и по природе своей авантюристка, но она принадлежит ему, знает она об этом или нет. А Сент-Джоны всегда заботятся о своей собственности.
Брэндон нахмурился. Уж не познакомиться ли ему с родными Верены? Со всеми, если это возможно. Интересно, подумал он, где их искать? В Тайберне, или в эту пору они отдыхают за границей, в Бастилии?
– Твоя госпожа – очень необычная женщина.
– Это уж точно. – Дворецкий почесал нос и подмигнул. – Не бойтесь, я буду следить за ней день и ночь. Как ястреб.
Именно это Брэндону и требовалось. Он махнул рукой на прощание и через несколько секунд уже садился в свой фаэтон.
В гостиной царило молчание. Верена едва сдерживала слезы при взгляде на дверь.
Спустя какое-то время Джеймс тихо произнес:
– Прости меня.
Верена молча кивнула. У них не было выбора. Как только они получат письма Джеймса, им придется покинуть Лондон. Верена обвела взглядом гостиную. Здесь ее дом. Другого у нее нет.
– Ты, наверное, вернешься в Италию? Джеймс кивнул:
– Чтобы закончить со своими инвестициями. Поедешь со мной?
Ей было все равно, куда ехать.
– Наверное, нужно сообщить обо всем отцу... – Голос ее дрогнул, она зажала рот ладонью, чтобы сдержать рыдания.
Джеймс наклонился к сестре, взял ее ладони в свои.
– Мне жаль, что другого выхода нет.
Верена была в отчаянии. Она высвободила руки, вытерла глаза.
– А что нам делать? В министерстве внутренних дел знают, что я – Ланздаун, и вскоре догадаются, что ты тоже здесь, если уже не догадались. Они ни за что не поверят, что у нас нет пропавшего списка.
– Особенно после того, как мы станем притворяться, будто он у нас. Сент-Джон прав, – с тяжелым вздохом произнес Джеймс. – Кто-то должен заплатить за проклятый список, и это будет один из нас.
– Брэндон считает, что может нам помочь.
– Не нам, а тебе. – Джеймс нахмурился. – Верена, что для тебя Сент-Джон?
Что он для нее? Добрый, заботливый, хоть и грубоватый. Неотразим и ужасно упрям.
Трудно сказать, но, возможно, она могла бы привязаться к нему. Гораздо сильнее, чем того требовала безопасность.
На короткое время она позволила себе забыть, что между ними лежит пропасть. Больше это не повторится.
Верена через силу улыбнулась брату.
– Что для меня Сент-Джон? Разве что друг.
Именно друг. И не больше. В ее жизни нет места для такого мужчины. Он слишком хорош для нее. Верена отбросила неприятные мысли. Сейчас нужно помочь Джеймсу. Все остальное не важно.
– Идем, – сказала Верена, с деланным энтузиазмом потирая руки. – Нас ждет работа.
Глава 20
Через несколько часов после ухода из дома леди Уэстфорт Брэндон поймал себя на том, что все еще обдумывает их план. План ему нравился все меньше и меньше, хотя ничего другого он придумать не мог. Нужно вывести из игры шантажиста. И побыстрее, пока не пострадал кто-нибудь еще.
Но будь он проклят, если оставит Верену одну в этом доме с охраной в лице полусумасшедшего дворецкого и безмозглого лакея. Скоро Брэндон Сент-Джон вернется в Уэстфорт-Хаус.
Дома он нашел встревоженного Пула. Дворецкий пристально всмотрелся в хозяина:
– Сэр, как вы себя чувствуете? Ваш голос...
– Вернулся ко мне. – Брэндон принюхался. Корица, лимон и другие восхитительные запахи проникали в холл из гостиной. Брэндон хмыкнул.
Пул помог ему снять пальто.
– Надеюсь, вы не возражаете, но я знал, что вы не станете класть горчичник, поэтому распорядился приготовить ромовый пунш. Горячий ромовый пунш творит чудеса с больным горлом.
Брэндон надеялся, что пунш поможет превратить плохой план в хороший.
– Тогда я выпью два стакана. – Горло и в самом деле болело. В результате напряженной беседы с Вереной и ее упрямым братцем он охрип еще больше.
– Пока вас не было, заезжали мистер Чейз и мистер Девон Сент-Джоны, – сказал Пул, аккуратно перебрасывая пальто Брэндона через руку. – Они спрашивали, сможете ли вы присоединиться к ним за ужином в «Уайтсе» в половине одиннадцатого. Мне... Боже! Что случилось?
Обернувшись, Брэнд поймал изумленный взгляд дворецкого, устремленный на пальто.
– В чем дело?
– Ваши пуговицы, сэр! Они исчезли.
Брэнд схватил пальто. Пальто из тонкой шотландской шерсти с несколькими пелеринами само по себе было дорогим пустячком. Но еще большую ценность и красоту ему придавали два ряда больших латунных пуговиц. Теперь не осталось ни одной.
– Проклятый вор! Я придушу Гербертса!
– Сэр?
– Это дворецкий леди Уэстфорт, Гербертс. Питает слабость к блестящим предметам.
У Пула глаза полезли на лоб.
– К блестящим предметам? Как сорока?
– Только он покрупнее сороки. И гораздо хитрее.
– Дворецкий-вор! – Пул открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. – Полагаю, вы преувеличиваете.
– Очень бы хотелось. – Он вернул пальто дворецкому. – Пока повесь его, а я потом верну пуговицы.
Пул смотрел на пальто, трясясь от гнева.
– Может, я сам схожу за пуговицами и скажу этому типу несколько ласковых слов?
Интересно, не с довеском ли в виде кулачной драки, подумалось Брэндону. Любопытно было бы посмотреть.
В конце концов, Пул на добрых два стоуна тяжелее Гербертса.
Брэндон с неохотой покачал головой:
– Нет, спасибо, Пул.
Можно представить себе реакцию Верены, если бы Пул завязал драку с Гербертсом. У Брэндона создалось впечатление, что она любит этого чудака.
– Очень хорошо, сэр. Если вы не хотите, я не пойду. – Пул снова перекинул пальто через руку. – Прошу вас отведать пунша. Это мой собственный рецепт.
Брэнд кивнул. От запаха просто слюнки текли, так что напоминать дважды не требовалось. Он вошел в гостиную, где в камине горел огонь, а над ним висел чайник с живительным напитком. Брэндон налил себе пунша в металлическую кружку, от которой пошел насыщенный ароматом корицы пар.
Брэнд сделал маленький глоток, чтобы не обжечь язык. Жидкость омыла горло и теплым озерцом заплескалась в желудке. Какое это было наслаждение!
Он опустился в мягкое кресло и положил ноги на низенький столик перед ним. Брэндон пил пунш и размышлял над опасностями, которые таились в отношениях с независимой женщиной. И не просто независимой... была в Верене какая-то особая уверенность в себе, которой он никогда раньше не встречал не только у женщин, но даже у мужчин.
И объяснялось это не только ее жизнью в одиночестве последние четыре года. А возможно, еще и воспитанием. Каково это, иметь столь яркое детство?
Он подумал о собственной юности, о любви, тепле и безопасности. У него было все самое лучшее, тогда как у Верены... у нее была любовь. Он понял это, увидев, как они с Джеймсом смотрят друг на друга. Но ей постоянно грозила опасность.
И Брэндону до боли захотелось ее защитить.
Детство оставило в ее душе неизгладимый след, замужество, если судить по тому немногому, чтобы было известно Брэндону об Уэстфорте, тоже не стало тихой гаванью. Она нуждалась в человеке, способном преодолеть преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Человеке, которого она согласилась бы впустить в свою жизнь и позволила бы заботиться о ней...
Брэнд выпрямился в кресле. Боже, о чем он думает? Единственный способ оградить Верену от окружающих ее опасностей... Он стиснул зубы. Жениться на ней. Но он не способен на этот шаг. Ему все быстро надоедает. В том числе и женщины.
Разумеется, он знает Верену всего две недели. И провел в ее обществе несколько часов. Но за это время его интерес к ней не уменьшился ни на йоту. Лишь усилился.
Но это, видимо, потому, что они с Вереной участвуют в захватывающих поисках списка Хамфорда. Как только список будет найден, все чувства, которые он к ней испытывает, угаснут... как это всегда бывало.
– И не надо так на меня смотреть, – сказал Джеймс. – Если ты достаточно доверяешь ему, чтобы сообщить о моих досадных промахах и последовавших за ними неприятностях, можно рассказать и обо всем остальном. – И, чуть помолчав, добавил: – Мне бы не хотелось, чтобы что-то выплыло наружу потом, поставив под удар наше сотрудничество.
Раскрасневшаяся Верена разглядывала свои туфли. Наконец, после молчания, показавшегося вечностью, сказала:
– Ладно. Но, по-моему, твой совет неудачен.
Брэнд ждал.
Верена немного повернула кресло, чтобы сидеть точно напротив Брэндона, хотя и избегала его взгляда.
– Это очень трудно, но я... лучше уж ты узнаешь это от нас. Моя семья... Ланздауны...
Красивые часы на камине тикали, отмечая уходящие секунды, Брэндон ждал.
Верена вздохнула и начала снова:
– Как ты знаешь, некоторые люди добывают средства к существованию своим умом. Ну, так вот, моего отца считают очень умным.
Джеймс сокрушенно покачал головой:
– Верена! Хочешь, я расскажу?
– А я что делаю? – с вызовом спросила она.
– Ты намекаешь. Давай выкладывай. Если не ты, это сделает министерство внутренних дел.
– Министерство... ты думаешь, там знают?
– Конечно, знают.
– Великолепно. – Сделав глубокий вдох, она, наконец, встретилась с Брэндоном взглядом. – Мой отец – французский граф.
Только и всего?
Брэндон нахмурился, потом сказал:
– У моего деда ирландский титул. Он разводил лошадей и был очень...
– Нет, нет, – сказала Верена, ломая пальцы. – Ты не понимаешь. Мой отец иногда французский граф.
Брэндон помолчал.
– Иногда?
– А иногда он – русский аристократ.
– Как-то раз он был итальянским князем, – с готовностью подсказал Джеймс. – Это была его коронная роль.
– Ему всегда шел красный цвет, – заметила Верена, не смея взглянуть на Брэндона.
Джеймс был прав – настало время раскрыть все карты. И лучше сейчас, чем потом, когда она окончательно потеряет голову. Разумеется, она знает, что теперь ее ждет. Недоумение, за которым последует недоверие. Комок подступил к горлу Верены.
Хрипловатый голос Брэндона прервал ее размышления.
– Понятно. Ваш отец... – Он потер лоб. – Боже мой.
– Наш отец – сегодня французский граф, завтра – русский аристократ, в зависимости от обстоятельств. И это у него очень хорошо получается, – заявил Джеймс.
Брэнд медленно кивнул. Вопросительно посмотрел на Джеймса, потом на Верену.
– А вы двое?
Верена нахмурилась:
– Что – мы двое?
– Вы тоже граф и графиня? Или русские князь и княгиня?
– Разумеется, нет! – горячо воскликнула Верена.
Джеймс хмыкнул:
– Верена слишком упряма, чтобы принимать участие в подобных возмутительных розыгрышах, а я никогда не мог достигнуть высот отца в этом деле. Довольствуюсь своим ремеслом.
– Ремеслом?
Джеймс мгновение колебался.
– Карты.
– А, – отозвался Брэндон. – Стало быть, это у вас семейное.
У Верены перехватило дыхание. Ей показалось, что Брэндон едва сдерживает улыбку. Но не может этого быть. Его гордость не потерпит отношений с такими мошенниками.
Но когда она украдкой взглянула на Брэндона, то увидела в его глазах смех и тепло.
– Вообще-то вы не слишком меня удивили. Я уже заметил ваши способности за карточным столом.
– И вас это не волнует?
– Нисколько.
Действительно, подумала Верена. Их не связывают серьезные отношения, и он может извлечь выгоду из ее сомнительных связей, поскольку его это никак не коснется. Верена вздохнула.
– Теперь вы знаете все.
– Все?
Что еще можно сказать? Тут вмешался Джеймс:
– Вам бы понравился наш старик. Он – гений.
– В самом деле?
– Да. Вы убедились бы в этом, увидев его за работой.
– Не сомневаюсь, – сказал Брэндон. – И скоро мне представится такая возможность?
– Боже, нет. Родители сейчас во Франции. Без сомнения, извлекают выгоду из царящего там хаоса.
– Теперь вы знаете все наши секреты, – сказала Верена. За четыре года, прожитые в маленьком доме на Кингз-стрит, она ни одной живой душе не раскрыла их тайны, о которых сейчас рассказала Брэндону.
Не раскрыла потому, что знала образ жизни Ланздаунов. Как только джинна выпускали из бутылки, надо было двигаться в путь. Ланздаун пришел, увидел, победил, а затем ускользнул, прежде чем все открылось и обрушилось ему на голову.
Грустно, когда рассказ о своих родных можно приравнять к исповеди. И как обычно, только Ланздаунам есть в чём «исповедаться».
Но возможно, она слишком чувствительна. Возможно, у каждого есть свои тайны. Она пытливо посмотрела на Брэндона. В чем он мог бы признаться? В том, что страстно и безумно влюблен в нее?
Это было бы славно. Славно или печально? Сердце Верены болезненно сжалось.
– Ну? – спросил Джеймс, глядя на Брэндона. – Наше признание не изменило вашего решения? Все еще хотите связать свое будущее с нами?
– Еще больше, чем прежде. Мне просто не терпится начать. – Блеснули в улыбке зубы, синие глаза потеплели. – Надо внести в жизнь хоть какое-то разнообразие. А то что-то скучно.
– Разнообразие? – Верена нахмурилась. – Вы сами не знаете, что говорите. Порой я думала о том, что было бы очень неплохо поскучать.
– Скука хороша, когда она человеку по душе, – согласился Брэндон. – Но когда ее тебе навязывают, ты ловишь себя на том, что готов на что угодно, лишь бы разбить эти оковы.
Джеймс посмотрел на него с полным пониманием:
– Значит, решено. Ну и что будем делать с заварушкой, в которую угодили?
– Первым делом нужно обеспечить безопасность Верены, – вкрадчиво произнес Брэндон.
Она напряглась.
– Что?
Джеймс спрятал ухмылку:
– Вы теряете время, Сент-Джон.
– Она не должна находиться здесь, – еще более решительно заявил он. – Дело может принять опасный оборот. Особенно теперь, когда в него вмешалось министерство внутренних дел.
– И они знают, что мы здесь, – заметил Джеймс.
– Они упомянули о Верене. Не уверен, что они знают про вас.
– Узнают, – заметила Верена. Кто он такой, чтобы выдвигать подобные требования? – Думаю, они следят за домом.
Брэндон кивнул.
У Верены упало сердце. Боже, как же все это ей ненавистно. Как похоже на жизнь с родителями – всегда быть начеку, не раскроют ли их, всегда быть готовыми сбежать под покровом ночи.
Годы тренировок приучили ее, что этот момент неизбежен. В шкафу у нее до сих пор стоит дорожная сумка с вещами на случай, если придется уезжать ночью.
Она не заглядывала в эту сумку четыре года и уже не помнила, что в ней, но вид аккуратно застегнутой сумки придавал уверенности, помогал чувствовать себя защищенной.
И теперь она поняла почему. Если ты родился Ланздауном, то это на всю жизнь.
– У меня есть одна проблема в связи с образом жизни отца, – сказал Джеймс. – Если ты однажды хоть чуть-чуть нарушил закон, то навсегда остаешься под подозрением.
Брэндон кивнул:
– Вполне вероятно. Сначала они хотели обвинить в потере списка Уичэма, чтобы скрыть собственную небрежность. А потом, узнав историю Верены, переключили внимание на нее.
– Да, – согласился Джеймс, – если они потеряли нечто важное, непременно станут искать козла отпущения.
– Если мы не обнаружим преступников первыми, – вставила Верена.
– Для этого необходимо найти список, – сказал Брэндон.
Верена права, необходимо найти способ выманить злоумышленника из укрытия.
Брэндон откинул волосы со лба.
– Джеймс, как только мы надежно спрячем Верену, мы с вами... /
Верена встала, глаза ее засверкали.
– Вы с Джеймсом? Послушайте, Сент-Джон, мы в этом деле вместе. Куда вы, туда и я.
– В этом деле у вас нет права голоса. Наше предприятие небезопасно, и этим все сказано.
Джеймс с одобрением посмотрел на Брэнда:
– Две минуты партнерства, и вы уже отдаете приказы. Мне это нравится.
– Еще бы, – бросила Верена, – тебе-то он никаких приказов не отдает.
– Верена, будь благоразумна, – запротестовал Джеймс. – Не строй из себя жеманную барышню.
– Я ничего не строю. – Она сложила руки на груди. – Я участвую в деле, хочет того Сент-Джон или нет. Если только он не свяжет и не запрет меня в чулане, я пойду с вами.
Брэнд в задумчивости потер подбородок и вздохнул.
– Тогда даете слово, что не станете подвергать себя опасности?
– Нет.
Верена постучала пальцами по подбородку.
– Нам необходим план. Что, если мы притворимся, будто нашли список?
Джеймс нахмурился:
– И что дальше?
Мысль Брэндона лихорадочно заработала.
– Погоди, Джеймс. Она дело говорит. Если преступник поверит, что мы нашли список, нам останется только сидеть и ждать. Он вынужден будет действовать, опасаясь, что мы передадим список министерству внутренних дел. Шах, – произнес Брэндон.
– Нет, – возразила Верена, сияя фиалковыми глазами. – Шах и мат.
– Я понял! – воскликнул Джеймс. – Блестяще!
Верена ответила брату насмешливым взглядом.
– Не прикидывайся удивленным.
– Извини, – усмехнулся он.
– Это совсем нетрудно. Нам известен размер списка. Кроме того, преступник будет думать, что он уже у нас... будет надеяться.
Брэндон задумчиво кивнул:
– Мы можем использовать листок примерно такой же величины, но показывать его только на расстоянии.
Джеймс радостно потер ладони.
– Мы потребуем обменять его на письма... место встречи назначим. Таким образом, мы сможем контролировать ситуацию, вернуть мои письма, а главное – выяснить, кто стоит за этой аферой со списком.
Дерзкий план. Но, слава Богу, в обмене Верена не будет участвовать. Брэнд испытал облегчение.
– Нам понадобятся карета и резвые лошади, – сказал Джеймс. – Я привез свои лучшие пистолеты, но Верене тоже понадобится парочка.
– Разумеется, – спокойно согласилась она, словно предложение вооружиться было для нее самым обычным делом.
– Минуточку, – произнес Брэнд. – Одно дело – мы с Джеймсом встретимся с преступником, но совсем другое – привлекать к открытой встрече с противником вас.
Верена нахмурилась:
– Не вижу в этом ничего особенного.
– Напрасно. Этот человек – убийца. Я не хочу, чтобы вы испытывали судьбу.
Верена в изумлении уставилась на Брэндона. Он понял, о чем она сейчас думает. Ведь он не может ей ничего запрещать, как человек посторонний.
Или может? Потому что не совсем посторонний. Но это известно только ему и ей.
– Верена, я этого не допущу.
– Не вам это решать.
– Джеймс, скажите хоть вы ей.
Джеймс поднял руки:
– Зная ее темперамент, я лучше промолчу.
Черт побери. Брэндон бросил взгляд на Верену.
– Это опасно.
– Это было опасно с того самого момента, как Хамфорду передали список, а я, считая его просто добродушным старичком, любителем рассказывать забавные истории и критиковать правительство, пригласила его на ужин.
На скулах Брэндона заходили желваки. Ну как ее вразумить? Он мрачно посмотрел на Джеймса:
– Насколько я понимаю, вы позволите сестре пойти навстречу опасности.
Джеймс пожал плечами:
– Она никогда не слушала моих советов.
– Совершенно верно. – Верена вздернула подбородок. – Если мое участие тревожит вас, Сент-Джон, можете уходить. Мы с Джеймсом справимся и без вас.
Брэндон попал в ловушку. Он не может уйти, бросив Верену на произвол судьбы.
– Прекрасно, – мрачно заявил он. – Полагаю, мы можем начать немедленно.
– Что будем делать? – спросил Джеймс.
– Вести себя так, словно уже нашли этот треклятый список.
Верена кивнула:
– Поскольку преступника мы не знаем, придется убеждать в этом всех и каждого – слуг, родных, прохожих.
Брэндону показалось, что это несложно.
– А что с министерством? Мы скажем им правду?
– Нет, – ответила Верена. – Скажете, что список у меня, но где я его прячу, вам неизвестно.
– Мне не хотелось бы их обманывать, – заявил Брэндон.
Их взгляды скрестились, Верена нахмурилась.
– Кто убил Хамфорда?
– Неизвестно, – пожал плечами Брэндон.
– Вот именно. А кто знал, что список был у Хамфорда?
Министерство внутренних дел. Брэндон потер лоб. Боже, узел с каждой минутой затягивается все туже. Джеймс ругнулся.
– Об этом я не подумал. Надо поступить так, как предлагает Верена. Притвориться, будто список у нас в кармане.
– Нам понадобится тайник, – сказала Верена. – Пусть это будет один из ящиков моего письменного стола.
Брэндон нахмурился:
– Зачем нам нужен тайник для несуществующей бумаги? Просто притворимся, что он у нас есть.
Верена даже не удостоила Сент-Джона взглядом.
– Если мы хоть немного отойдем от избранной линии поведения, преступник сообразит, что это обман.
И тогда кого-нибудь убьют. Они понимали, что играют с огнем. Встретившись с Вереной глазами, Брэндон представил ее в постели, вспомнил ее кожу цвета сливок, пылающую от страсти, полуприкрытые глаза, когда она в экстазе прошептала его имя. Тело Брэндона моментально напряглось.
Что с ним творится?
Надо думать о чем-нибудь другом. И он представил себе Хамфорда. Перерезанное удавкой горло, капли крови на мостовой. Рядом с этим домом. Рядом с Вереной. Брэндону пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы усидеть на месте.
– Верена, не...
– Брэндон. – Она не повысила голоса, не сделала угрожающего жеста. Но в ее тоне он услышал предостережение.
– Я не могу, – сказал он, – участвовать в осуществлении этого плана, если вы собираетесь подвергать себя опасности.
Глаза Верены сверкнули, но прежде чем она успела ответить, вмешался Джеймс:
– Прошу прощения, но вы, кажется, забыли, что в деле участвуем мы трое. Нам нужно работать всем вместе, если мы хотим разоблачить убийцу Хамфорда.
Брэнд оторвал взгляд от Верены.
– И я о том же. Если вам нужна моя помощь, пообещайте оберегать свою сестру от опасности. Я буду править каретой, а вы – сидеть внутри. Зачем же ей ехать с нами?
– Верена, он прав. Ты будешь нас отвлекать.
– Ох! – Верена подбоченилась. – Даже не знаю, кто из вас злит меня больше. Я вполне способна вам помочь, и вы это знаете. Великолепно стреляю, умею обращаться с лошадьми!
– Знаю, но я буду волноваться за тебя и...
– Отец позволил бы мне поехать. Он никогда не оставлял меня вне игры.
Джеймс застыл при этих словах.
– Да, конечно, но я не отец.
– Верена, мы только хотим защитить вас, – сказал Брэндон.
Ее глаза сверкнули презрением.
– Я не нуждаюсь в защите. Я иду на дело – с вами или без вас.
Брэндон вздохнул.
Верена скрестила руки на груди, стиснула зубы. Джеймс откашлялся, переводя взгляд с сестры на Брэндона.
– Э... прошу прощения, что вмешиваюсь, но, может, мы продолжим поиски списка?
Верена пожала плечами:
– Зачем?
– Министерство потребует список. Не думаю, что их удовлетворит объяснение, будто мы притворялись.
Верена закусила губу.
– Ты прав. Мы займемся этим попозже. Хотя все разрешится, как только... – Верена умолкла, глядя на Джеймса.
Они обменялись взглядами. Брэндон, хмурясь, выпрямился в кресле. Они что-то скрывают.
Но через мгновение Верена как ни в чем не бывало договорила:
– Как только мы схватим преступника.
Джеймс потер руки:
– Знаешь, Верена, по-моему, у нас все получится. Брэндон поднялся. Он потом спросит Верену, а сейчас ему есть чем заняться.
– Значит, решено. С этого момента мы действуем так, будто список у нас.
Верена кивнула.
– Когда преступник сделает ответный ход?
Джеймс нахмурился:
– Я бы дал ему два-три дня. Теперь он будет осторожен. Он не может позволить себе рисковать.
– Надеюсь, вы правы, – сказал Брэндон. Можно было добавить кое-что еще, но время пока не настало. Он кивнул Джеймсу и вышел.
В холле Брэндон остановился. Черт, ему совсем не нравился принятый план. Но что делать, придется его поддержать. Иначе Верена с Джеймсом продолжат без него, и будь он проклят, если оставит Верену в одиночестве расхлебывать эту кашу.
– Сейчас-сейчас, – весело сказал Гербертс, неся Брэндону пальто. – Уже уходите?
Брэндон взял у дворецкого пальто и надел.
Гербертс поспешил открыть дверь, посторонился и жестом указал на выход.
Брэндон вышел за порог и остановился. Нашарил в кармане монетку и, обернувшись, бросил дворецкому.
Гербертс, очень довольный, поймал ее:
– Вот черт! За что вы мне ее дали?
– Чтобы ты приглядывал за своей госпожой.
– Вы хотите, чтобы я, это, подглядывал в замочную скважину? Это, конечно, можно, только многого так не увидишь, разве что как леди Уэстфорт беседует со своим братом, мистером Ланздауном, и чаще всего о погоде.
– Бога ради... – Брэндон не знал, то ли смеяться, то ли плакать. – Я не хочу, чтобы ты шпионил за ней, недотепа. Хочу, чтобы примечал все необычное. Если увидишь, что что-то не так, сразу же пошли за мной. – Он достал визитную карточку и подал ее дворецкому. – Понял?
Гербертс взял карточку и, прищурив один глаз, воззрился на нее.
– Думаю, беды не будет, ежели я буду держать ухо востро, ведь это мой долг. – Внезапно улыбка пропала. – Постойте-ка, сударь! Вы думаете, что-то случится? Что-нибудь нехорошее?
Брэндон кивнул. Он не допустит, чтобы даже волос упал с головы Верены. Может, она и колючая, и по природе своей авантюристка, но она принадлежит ему, знает она об этом или нет. А Сент-Джоны всегда заботятся о своей собственности.
Брэндон нахмурился. Уж не познакомиться ли ему с родными Верены? Со всеми, если это возможно. Интересно, подумал он, где их искать? В Тайберне, или в эту пору они отдыхают за границей, в Бастилии?
– Твоя госпожа – очень необычная женщина.
– Это уж точно. – Дворецкий почесал нос и подмигнул. – Не бойтесь, я буду следить за ней день и ночь. Как ястреб.
Именно это Брэндону и требовалось. Он махнул рукой на прощание и через несколько секунд уже садился в свой фаэтон.
В гостиной царило молчание. Верена едва сдерживала слезы при взгляде на дверь.
Спустя какое-то время Джеймс тихо произнес:
– Прости меня.
Верена молча кивнула. У них не было выбора. Как только они получат письма Джеймса, им придется покинуть Лондон. Верена обвела взглядом гостиную. Здесь ее дом. Другого у нее нет.
– Ты, наверное, вернешься в Италию? Джеймс кивнул:
– Чтобы закончить со своими инвестициями. Поедешь со мной?
Ей было все равно, куда ехать.
– Наверное, нужно сообщить обо всем отцу... – Голос ее дрогнул, она зажала рот ладонью, чтобы сдержать рыдания.
Джеймс наклонился к сестре, взял ее ладони в свои.
– Мне жаль, что другого выхода нет.
Верена была в отчаянии. Она высвободила руки, вытерла глаза.
– А что нам делать? В министерстве внутренних дел знают, что я – Ланздаун, и вскоре догадаются, что ты тоже здесь, если уже не догадались. Они ни за что не поверят, что у нас нет пропавшего списка.
– Особенно после того, как мы станем притворяться, будто он у нас. Сент-Джон прав, – с тяжелым вздохом произнес Джеймс. – Кто-то должен заплатить за проклятый список, и это будет один из нас.
– Брэндон считает, что может нам помочь.
– Не нам, а тебе. – Джеймс нахмурился. – Верена, что для тебя Сент-Джон?
Что он для нее? Добрый, заботливый, хоть и грубоватый. Неотразим и ужасно упрям.
Трудно сказать, но, возможно, она могла бы привязаться к нему. Гораздо сильнее, чем того требовала безопасность.
На короткое время она позволила себе забыть, что между ними лежит пропасть. Больше это не повторится.
Верена через силу улыбнулась брату.
– Что для меня Сент-Джон? Разве что друг.
Именно друг. И не больше. В ее жизни нет места для такого мужчины. Он слишком хорош для нее. Верена отбросила неприятные мысли. Сейчас нужно помочь Джеймсу. Все остальное не важно.
– Идем, – сказала Верена, с деланным энтузиазмом потирая руки. – Нас ждет работа.
Глава 20
Поразительно, как незначительный случай может засесть в голове. Не могу забыть день, когда потерял 50 фунтов, поставив на лошадь по кличке Невезучий. В основном потому, что жена напоминает мне об этом по меньшей мере три раза в день.
Герцог Уэксфорд – графу Грейли у магазина модистки на Бонд-стрит, где они ожидали своих жен
Через несколько часов после ухода из дома леди Уэстфорт Брэндон поймал себя на том, что все еще обдумывает их план. План ему нравился все меньше и меньше, хотя ничего другого он придумать не мог. Нужно вывести из игры шантажиста. И побыстрее, пока не пострадал кто-нибудь еще.
Но будь он проклят, если оставит Верену одну в этом доме с охраной в лице полусумасшедшего дворецкого и безмозглого лакея. Скоро Брэндон Сент-Джон вернется в Уэстфорт-Хаус.
Дома он нашел встревоженного Пула. Дворецкий пристально всмотрелся в хозяина:
– Сэр, как вы себя чувствуете? Ваш голос...
– Вернулся ко мне. – Брэндон принюхался. Корица, лимон и другие восхитительные запахи проникали в холл из гостиной. Брэндон хмыкнул.
Пул помог ему снять пальто.
– Надеюсь, вы не возражаете, но я знал, что вы не станете класть горчичник, поэтому распорядился приготовить ромовый пунш. Горячий ромовый пунш творит чудеса с больным горлом.
Брэндон надеялся, что пунш поможет превратить плохой план в хороший.
– Тогда я выпью два стакана. – Горло и в самом деле болело. В результате напряженной беседы с Вереной и ее упрямым братцем он охрип еще больше.
– Пока вас не было, заезжали мистер Чейз и мистер Девон Сент-Джоны, – сказал Пул, аккуратно перебрасывая пальто Брэндона через руку. – Они спрашивали, сможете ли вы присоединиться к ним за ужином в «Уайтсе» в половине одиннадцатого. Мне... Боже! Что случилось?
Обернувшись, Брэнд поймал изумленный взгляд дворецкого, устремленный на пальто.
– В чем дело?
– Ваши пуговицы, сэр! Они исчезли.
Брэнд схватил пальто. Пальто из тонкой шотландской шерсти с несколькими пелеринами само по себе было дорогим пустячком. Но еще большую ценность и красоту ему придавали два ряда больших латунных пуговиц. Теперь не осталось ни одной.
– Проклятый вор! Я придушу Гербертса!
– Сэр?
– Это дворецкий леди Уэстфорт, Гербертс. Питает слабость к блестящим предметам.
У Пула глаза полезли на лоб.
– К блестящим предметам? Как сорока?
– Только он покрупнее сороки. И гораздо хитрее.
– Дворецкий-вор! – Пул открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. – Полагаю, вы преувеличиваете.
– Очень бы хотелось. – Он вернул пальто дворецкому. – Пока повесь его, а я потом верну пуговицы.
Пул смотрел на пальто, трясясь от гнева.
– Может, я сам схожу за пуговицами и скажу этому типу несколько ласковых слов?
Интересно, не с довеском ли в виде кулачной драки, подумалось Брэндону. Любопытно было бы посмотреть.
В конце концов, Пул на добрых два стоуна тяжелее Гербертса.
Брэндон с неохотой покачал головой:
– Нет, спасибо, Пул.
Можно представить себе реакцию Верены, если бы Пул завязал драку с Гербертсом. У Брэндона создалось впечатление, что она любит этого чудака.
– Очень хорошо, сэр. Если вы не хотите, я не пойду. – Пул снова перекинул пальто через руку. – Прошу вас отведать пунша. Это мой собственный рецепт.
Брэнд кивнул. От запаха просто слюнки текли, так что напоминать дважды не требовалось. Он вошел в гостиную, где в камине горел огонь, а над ним висел чайник с живительным напитком. Брэндон налил себе пунша в металлическую кружку, от которой пошел насыщенный ароматом корицы пар.
Брэнд сделал маленький глоток, чтобы не обжечь язык. Жидкость омыла горло и теплым озерцом заплескалась в желудке. Какое это было наслаждение!
Он опустился в мягкое кресло и положил ноги на низенький столик перед ним. Брэндон пил пунш и размышлял над опасностями, которые таились в отношениях с независимой женщиной. И не просто независимой... была в Верене какая-то особая уверенность в себе, которой он никогда раньше не встречал не только у женщин, но даже у мужчин.
И объяснялось это не только ее жизнью в одиночестве последние четыре года. А возможно, еще и воспитанием. Каково это, иметь столь яркое детство?
Он подумал о собственной юности, о любви, тепле и безопасности. У него было все самое лучшее, тогда как у Верены... у нее была любовь. Он понял это, увидев, как они с Джеймсом смотрят друг на друга. Но ей постоянно грозила опасность.
И Брэндону до боли захотелось ее защитить.
Детство оставило в ее душе неизгладимый след, замужество, если судить по тому немногому, чтобы было известно Брэндону об Уэстфорте, тоже не стало тихой гаванью. Она нуждалась в человеке, способном преодолеть преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Человеке, которого она согласилась бы впустить в свою жизнь и позволила бы заботиться о ней...
Брэнд выпрямился в кресле. Боже, о чем он думает? Единственный способ оградить Верену от окружающих ее опасностей... Он стиснул зубы. Жениться на ней. Но он не способен на этот шаг. Ему все быстро надоедает. В том числе и женщины.
Разумеется, он знает Верену всего две недели. И провел в ее обществе несколько часов. Но за это время его интерес к ней не уменьшился ни на йоту. Лишь усилился.
Но это, видимо, потому, что они с Вереной участвуют в захватывающих поисках списка Хамфорда. Как только список будет найден, все чувства, которые он к ней испытывает, угаснут... как это всегда бывало.