Алисия Холлидей
Семь способов отшить бойфренда
Эта книга посвящается Синди Хвон – потрясающему человеку.
А также Лейни Дайан Рич, Мишель Кунна и Барбаре Феррер – без них я бы давно уже сошла с ума.
И наконец, как всегда, Джадду, Коннору и Лорен – за то, что любят меня даже тогда, когда я невменяема.
Дорогой читатель!
Спасибо, что согласились на новое сумасбродное приключение вместе со мной! Надеюсь, вы приятно проведете время с Шейн, Энни, Ужасным Беном и другими героями. Если хотите получить информацию о других моих книгах, почитать мой онлайн-журнал «Нарочно не придумаешь» или подписаться на мою персональную рассылку, то добро пожаловать на интернет-сайт www. alesiaholliday. com.
Приятного чтения!
Алисия
Глава 1
Отчаяние – если вам это интересно – имеет в точности такой же запах, как согревающее масло для тела с ароматом маракуйи. Фруктовый, с легким оттенком прогорклости.
Созерцая шестьдесят четыре коробки с пузырьками ядовито-пурпурного цвета, я мучительно сожалела о своем решении перебраться в Нью-Йорк (кстати, не первый раз). По завершении дневного сеанса самоанализа – и самокритики – мне понадобился конкретный ответ на Насущный вопрос.
– Солстис! [1]Откуда у нас шестьдесят четыре коробки этой бурды? Я ведь просила заказать шестьдесят четыре флакона.
Солстис неторопливо вошла в тесную подсобку, грациозно пробираясь между штабелями коробок и стеллажами, заваленными шелковым бельем. Взглянула на меня, закусив губу и недоуменно моргая.
Солстис (настоящее имя – Сьюзен) – моя помощница. (Уроженцы Среднего Запада часто берут себе новые имена, когда перебираются в большой город. Не понимаю зачем. Что это – имидж, символизирующий амбиции? Или взрослый вариант детской игры в принцессу?)
Она заправила голубую прядь волос за проколотое во многих местах ухо. Конечно, не стоит судить о книге по обложке, но со своим пирсингом и татуировками Солстис похожа на гибрид готки и хиппи. Как ни странно, ей это к лицу.
– Э-э… чего? Какой бурды?
Я тяжело вздохнула, моля Господа ниспослать мне терпения – или, по крайней мере, достаточно самообладания, чтобы удержаться от порыва схватить ее за воротник вышитой бисером блузки.
– Той самой! Согревающего масла для тела с запахом маракуйи. От «Дримглоу». [2]Ты разве не заметила, когда принимала заказ, что товара чуть больше, чем обычно?
Солстис лениво окинула взглядом коробки.
– Ах да. Ну… Лапуля, я же была занята, когда их привезли. Разговаривала по телефону. Зачем ты заказала так много?
– Я не… я же сказала… ладно, проехали! – Я раздраженно потерла виски, пытаясь утешить себя надеждой, что компания «Дримглоу» примет возврат.
Иначе мы лет пять будем продавать это масло. Для человека, который живет мечтой о собственном бутике, я и без того совершила достаточно промахов. Одна только акция «Купи белье себе и своему любимцу» чего стоила. Провалилась с треском – по-видимому, наряжать своих собачек любят лишь богатые знаменитости, А на моем банковском счете осталось семь долларов и тридцать четыре цента. Маловато, чтобы хоть немного приблизиться к осуществлению своих грез.
К счастью, миссис П. была в отпуске, и я надеялась успеть исправить свои ошибки, пока маленькая и стремительная как ураган хозяйка магазина «Сенсьюэлити» [3]не вернулась к работе. В свои семьдесят три эта дамочка обладала гигантским запасом энергии, мне было не угнаться за ней, даже выпив тройной латте.
Тут раздался звон колокольчиков над парадной дверью.
– При-ивет, милые! А вот и я! Соскучились?
Улыбаясь, Солстис кинулась встречать миссис П. Наверное, хотела поскорее сообщить ей о свалившемся нам на голову изобилии. Стиснув зубы, я мысленно досчитала до десяти и поплелась следом. Было ужасно неприятно сознавать, что я опять подвела ее. Ведь миссис П. успела стать для меня почти родным человеком.
Однако как бы безнадежно я ни тонула во фруктовом зловонии отчаяния, стоило посмотреть на витрину – и на моем лице заиграла улыбка. Четыре года моей жизни ушли на превращение бутика «Сенсьюэлити» в покупательский рай, где можно было подобрать белье из самых разных тканей самых разных расцветок, уникальные подарки и еще много полезного. Тщательно выверенный ассортимент товаров был призван помочь занятой современной женщине в раскрытии ее чувственности. Стены, выкрашенные в теплый и насыщенный оттенок персикового цвета; тщательно подобранное ненавязчивое освещение, похожее на расслабляющий свет свечей. И все для того, чтобы покупательницам было приятно находиться в нашем магазине и любоваться своим отражением в зеркале.
(Да, вы правы – это описание смахивает на наш вебсайт. Можете подать на меня в суд – дизайнер сайта тоже я.)
Работа в этом месте больше всех прежних приближала меня к воплощению мечты о собственном деле. И мне не хотелось терять ее. По крайней мере, пока не появится возможность прямо отсюда перебраться в собственный магазин.
– Ай-ай-ай! Наша Шейн опять витает в облаках. Либо придумывает новую рекламную акцию, от которой мой магазин станет еще более популярным, либо ей сильно повезло этой ночью! – Голос начальницы прервал мои размышления.
Они с Солстис захихикали, а у меня запылали уши. Миссис П. пребывала в возрасте моей бабушки, но контраст между бабушкиной домашней простотой и городским изяществом миссис П. был подобен различию между яблоком и яблочным мартини.
Никаких домашних халатов. Моя работодательница была ходячим седовласым олицетворением шика. Сегодня она облачилась в сапфирово-синий блузон из тончайшего газа и изумрудно-зеленое платье. Когда врачи запретили ей носить каблуки, миссис П. заказала несколько дюжин пар мягкой обуви оригинального дизайна. В этот раз на ней были туфли с узором в виде павлиньих перьев из стразов Сваровски.
Я грустно окинула взглядом свои джинсы и простенькую майку на лямках, задаваясь вопросом, когда же наконец тонкий вкус, присущий мне во всем, что касается бизнеса, распространится и на мой индивидуальный стиль. А точнее – когда у меня вообще появится свой стиль?
– У Шейн не бывает бурных ночей, миссис П. В нашем магазине сосредоточен весь смысл ее жизни! – заявила Солстис, вызвав у меня непроизвольное содрогание. – Мне бы ее внешность – я бы целыми днями крутила романы.
Я подошла к лучшей в мире начальнице и крепко обняла, сердито посмотрев через ее плечо на Солстис.
– Как дела во Флориде? Ваша сестра в Сант-Августине, наверное, была вам рада?
Обняв меня в ответ, миссис П. рассмеялась:
– Если честно – думаю, она больше всего обрадовалась моему отъезду. На два года младше меня, а ведет себя как старуха! Я всего-то и хотела – побродить немного по городу и посмотреть форт. А для нее это целый марш-бросок. – Она поставила на прилавок свою огромную сумку.
Лучистые глаза тем временем сканировали помещение на предмет изменений, проблем или, на худой конец, какой-нибудь мелкой соринки.
Я хитро улыбнулась:
– Хм… Побродить немного? Наверное, часов десять? Под палящим солнцем Флориды…
Миссис П. старательно отводила взгляд, но я видела, как уголки ее губ подрагивают от сдерживаемой улыбки.
– Ну… Наверное, ей не очень понравилось наблюдать, как аллигаторы на крокодильей ферме жадно рвут на куски свой обед. Да еще и в стоградусную [4]жару… Теперь меня не пригласят еще как минимум несколько лет.
– А зачем, собственно, ехать во Флориду в сентябре? Говорят, там лучше всего зимой, – поинтересовалась Солстис и отошла от двери, пропуская трех покупательниц.
Они оказались туристками – каждая судорожно сжимала в руках фотоаппарат и пакеты с покупками. Я смотрела на них несколько свысока – как-никак уже целых четыре года живу в Нью-Йорке.
Как ни велик был соблазн уклониться от обсуждения проблемы с заказом, использовав покупательниц как предлог, я все же решила проявить ответственность. И позвала миссис П. в подсобку.
– Солстис, останься, пожалуйста, и помоги дамам, хорошо?
– Да, конечно, – ответила она, лениво направляясь к женщине, у которой было больше всего пакетов.
Пусть Солстис и похожа на инопланетянку, зато у нее поразительный талант вытягивать деньги из покупательниц. Поэтому она и работает помощницей управляющего – то есть моей помощницей.
Прошмыгнув мимо меня с сумкой в руках, миссис П. рассеянно огляделась.
– Так. Э-э… Шейн, нужно поговорить. Боюсь, у нас большая проблема.
– Да, знаю. Прихожу сегодня на работу, а коробки уже здесь. Только не волнуйтесь, я во всем разберусь. Уверена – «Дримглоу» примут товар назад. Мы ведь ничего не открывали и возвращать будем сразу, а не через восемь месяцев. Я…
Она озадаченно перебила меня:
– «Дримглоу»? О чем ты?
– О масле для тела. Нам доставили шестьдесят четыре коробки вместо шестидесяти четырех флаконов. Сожалею – очевидно, какая-то путаница с заказом. – Я никогда, ни при каких обстоятельствах не жаловалась миссис П. на Солстис.
Я главная – значит, и отвечать мне.
«Во всяком случае, так считает хорошая Шейн, – подумалось мне. – Плохая Шейн хочет усесться на пол и громко крикнуть, что она ни в чем не виновата. А для полноты картины можно подрыгать ногами и постучать ими по полу. Наверное, так стремится проявить себя мой подавленный внутренний ребенок…»
Выкинув из головы глупости из области популярной психологии, я сосредоточила все внимание на миссис П.
Но хозяйка лишь небрежно махнула рукой:
– А, ерунда. Со мной столько раз такое случалось – я уже и со счету сбилась. Нет, я о другой проблеме – действительно важной. Моей милой Лиззи требуется помощь.
– Лиззи? Вашей племяннице? – спросила я.
Той самой Лиззи, что своей страстью скупать модные шмотки утирала нос голливудским звездам и поп-принцессам?
Я была наслышана о племяннице миссис П., но не имела счастья быть знакомой с ней лично. И ничуть не страдала от этого. Что у меня общего со светской львицей, владеющей трастовым фондом?
Начальница уселась на стул, предварительно сбросив с него стопку ярко-синих атласных подвязок.
– Да, моей единственной племяннице. Дочери младшего брата. Боюсь, она попала в пренеприятнейшую историю.
Я примостилась на уголок стола и внимательно взглянула на миссис П.
– Что случилось?
Та печально вздохнула:
– Лиззи связалась с ужасным человеком, а теперь, бедняжка, не может порвать с ним. Девочка слишком чувствительна, боится прямых конфликтов.
Лиззи Уинстед-Смит, случайно виденная мной на «Шестой странице», [5]по тонкости чувств едва ли превосходила безработную модель на распродаже коллекционных образцов. Но в присутствии ее тетушки об этом упоминать не стоило.
– Э-э… очень жаль, что ей не повезло с мужчиной, но… м-м… не совсем понимаю, при чем здесь я?
– Ты должна это исправить, – произнесла миссис П. с улыбкой, восседая на краешке стула, будто величавая птица.
Я была в шоке. На момент последнего прочтения в моем контракте ничего не говорилось о личной жизни племянницы миссис П. Разбирательства по поводу избыточной поставки масла с ароматом маракуйи? Да, безусловно, это входило в мои обязанности. А вот помогать Лиззи избавиться от плохого парня… Нет, такое не по мне.
Я попыталась тактично объясниться:
– Э-э… Не уверена, что правильно вас поняла.
Миссис П. тихонько поцокала языком.
– Не прикидывайся. Конечно, ты поняла. Я ведь все знаю. Ты – антисваха.
А я-то, глупая, сочла масло для тела единственным поводом для беспокойства…
Созерцая шестьдесят четыре коробки с пузырьками ядовито-пурпурного цвета, я мучительно сожалела о своем решении перебраться в Нью-Йорк (кстати, не первый раз). По завершении дневного сеанса самоанализа – и самокритики – мне понадобился конкретный ответ на Насущный вопрос.
– Солстис! [1]Откуда у нас шестьдесят четыре коробки этой бурды? Я ведь просила заказать шестьдесят четыре флакона.
Солстис неторопливо вошла в тесную подсобку, грациозно пробираясь между штабелями коробок и стеллажами, заваленными шелковым бельем. Взглянула на меня, закусив губу и недоуменно моргая.
Солстис (настоящее имя – Сьюзен) – моя помощница. (Уроженцы Среднего Запада часто берут себе новые имена, когда перебираются в большой город. Не понимаю зачем. Что это – имидж, символизирующий амбиции? Или взрослый вариант детской игры в принцессу?)
Она заправила голубую прядь волос за проколотое во многих местах ухо. Конечно, не стоит судить о книге по обложке, но со своим пирсингом и татуировками Солстис похожа на гибрид готки и хиппи. Как ни странно, ей это к лицу.
– Э-э… чего? Какой бурды?
Я тяжело вздохнула, моля Господа ниспослать мне терпения – или, по крайней мере, достаточно самообладания, чтобы удержаться от порыва схватить ее за воротник вышитой бисером блузки.
– Той самой! Согревающего масла для тела с запахом маракуйи. От «Дримглоу». [2]Ты разве не заметила, когда принимала заказ, что товара чуть больше, чем обычно?
Солстис лениво окинула взглядом коробки.
– Ах да. Ну… Лапуля, я же была занята, когда их привезли. Разговаривала по телефону. Зачем ты заказала так много?
– Я не… я же сказала… ладно, проехали! – Я раздраженно потерла виски, пытаясь утешить себя надеждой, что компания «Дримглоу» примет возврат.
Иначе мы лет пять будем продавать это масло. Для человека, который живет мечтой о собственном бутике, я и без того совершила достаточно промахов. Одна только акция «Купи белье себе и своему любимцу» чего стоила. Провалилась с треском – по-видимому, наряжать своих собачек любят лишь богатые знаменитости, А на моем банковском счете осталось семь долларов и тридцать четыре цента. Маловато, чтобы хоть немного приблизиться к осуществлению своих грез.
К счастью, миссис П. была в отпуске, и я надеялась успеть исправить свои ошибки, пока маленькая и стремительная как ураган хозяйка магазина «Сенсьюэлити» [3]не вернулась к работе. В свои семьдесят три эта дамочка обладала гигантским запасом энергии, мне было не угнаться за ней, даже выпив тройной латте.
Тут раздался звон колокольчиков над парадной дверью.
– При-ивет, милые! А вот и я! Соскучились?
Улыбаясь, Солстис кинулась встречать миссис П. Наверное, хотела поскорее сообщить ей о свалившемся нам на голову изобилии. Стиснув зубы, я мысленно досчитала до десяти и поплелась следом. Было ужасно неприятно сознавать, что я опять подвела ее. Ведь миссис П. успела стать для меня почти родным человеком.
Однако как бы безнадежно я ни тонула во фруктовом зловонии отчаяния, стоило посмотреть на витрину – и на моем лице заиграла улыбка. Четыре года моей жизни ушли на превращение бутика «Сенсьюэлити» в покупательский рай, где можно было подобрать белье из самых разных тканей самых разных расцветок, уникальные подарки и еще много полезного. Тщательно выверенный ассортимент товаров был призван помочь занятой современной женщине в раскрытии ее чувственности. Стены, выкрашенные в теплый и насыщенный оттенок персикового цвета; тщательно подобранное ненавязчивое освещение, похожее на расслабляющий свет свечей. И все для того, чтобы покупательницам было приятно находиться в нашем магазине и любоваться своим отражением в зеркале.
(Да, вы правы – это описание смахивает на наш вебсайт. Можете подать на меня в суд – дизайнер сайта тоже я.)
Работа в этом месте больше всех прежних приближала меня к воплощению мечты о собственном деле. И мне не хотелось терять ее. По крайней мере, пока не появится возможность прямо отсюда перебраться в собственный магазин.
– Ай-ай-ай! Наша Шейн опять витает в облаках. Либо придумывает новую рекламную акцию, от которой мой магазин станет еще более популярным, либо ей сильно повезло этой ночью! – Голос начальницы прервал мои размышления.
Они с Солстис захихикали, а у меня запылали уши. Миссис П. пребывала в возрасте моей бабушки, но контраст между бабушкиной домашней простотой и городским изяществом миссис П. был подобен различию между яблоком и яблочным мартини.
Никаких домашних халатов. Моя работодательница была ходячим седовласым олицетворением шика. Сегодня она облачилась в сапфирово-синий блузон из тончайшего газа и изумрудно-зеленое платье. Когда врачи запретили ей носить каблуки, миссис П. заказала несколько дюжин пар мягкой обуви оригинального дизайна. В этот раз на ней были туфли с узором в виде павлиньих перьев из стразов Сваровски.
Я грустно окинула взглядом свои джинсы и простенькую майку на лямках, задаваясь вопросом, когда же наконец тонкий вкус, присущий мне во всем, что касается бизнеса, распространится и на мой индивидуальный стиль. А точнее – когда у меня вообще появится свой стиль?
– У Шейн не бывает бурных ночей, миссис П. В нашем магазине сосредоточен весь смысл ее жизни! – заявила Солстис, вызвав у меня непроизвольное содрогание. – Мне бы ее внешность – я бы целыми днями крутила романы.
Я подошла к лучшей в мире начальнице и крепко обняла, сердито посмотрев через ее плечо на Солстис.
– Как дела во Флориде? Ваша сестра в Сант-Августине, наверное, была вам рада?
Обняв меня в ответ, миссис П. рассмеялась:
– Если честно – думаю, она больше всего обрадовалась моему отъезду. На два года младше меня, а ведет себя как старуха! Я всего-то и хотела – побродить немного по городу и посмотреть форт. А для нее это целый марш-бросок. – Она поставила на прилавок свою огромную сумку.
Лучистые глаза тем временем сканировали помещение на предмет изменений, проблем или, на худой конец, какой-нибудь мелкой соринки.
Я хитро улыбнулась:
– Хм… Побродить немного? Наверное, часов десять? Под палящим солнцем Флориды…
Миссис П. старательно отводила взгляд, но я видела, как уголки ее губ подрагивают от сдерживаемой улыбки.
– Ну… Наверное, ей не очень понравилось наблюдать, как аллигаторы на крокодильей ферме жадно рвут на куски свой обед. Да еще и в стоградусную [4]жару… Теперь меня не пригласят еще как минимум несколько лет.
– А зачем, собственно, ехать во Флориду в сентябре? Говорят, там лучше всего зимой, – поинтересовалась Солстис и отошла от двери, пропуская трех покупательниц.
Они оказались туристками – каждая судорожно сжимала в руках фотоаппарат и пакеты с покупками. Я смотрела на них несколько свысока – как-никак уже целых четыре года живу в Нью-Йорке.
Как ни велик был соблазн уклониться от обсуждения проблемы с заказом, использовав покупательниц как предлог, я все же решила проявить ответственность. И позвала миссис П. в подсобку.
– Солстис, останься, пожалуйста, и помоги дамам, хорошо?
– Да, конечно, – ответила она, лениво направляясь к женщине, у которой было больше всего пакетов.
Пусть Солстис и похожа на инопланетянку, зато у нее поразительный талант вытягивать деньги из покупательниц. Поэтому она и работает помощницей управляющего – то есть моей помощницей.
Прошмыгнув мимо меня с сумкой в руках, миссис П. рассеянно огляделась.
– Так. Э-э… Шейн, нужно поговорить. Боюсь, у нас большая проблема.
– Да, знаю. Прихожу сегодня на работу, а коробки уже здесь. Только не волнуйтесь, я во всем разберусь. Уверена – «Дримглоу» примут товар назад. Мы ведь ничего не открывали и возвращать будем сразу, а не через восемь месяцев. Я…
Она озадаченно перебила меня:
– «Дримглоу»? О чем ты?
– О масле для тела. Нам доставили шестьдесят четыре коробки вместо шестидесяти четырех флаконов. Сожалею – очевидно, какая-то путаница с заказом. – Я никогда, ни при каких обстоятельствах не жаловалась миссис П. на Солстис.
Я главная – значит, и отвечать мне.
«Во всяком случае, так считает хорошая Шейн, – подумалось мне. – Плохая Шейн хочет усесться на пол и громко крикнуть, что она ни в чем не виновата. А для полноты картины можно подрыгать ногами и постучать ими по полу. Наверное, так стремится проявить себя мой подавленный внутренний ребенок…»
Выкинув из головы глупости из области популярной психологии, я сосредоточила все внимание на миссис П.
Но хозяйка лишь небрежно махнула рукой:
– А, ерунда. Со мной столько раз такое случалось – я уже и со счету сбилась. Нет, я о другой проблеме – действительно важной. Моей милой Лиззи требуется помощь.
– Лиззи? Вашей племяннице? – спросила я.
Той самой Лиззи, что своей страстью скупать модные шмотки утирала нос голливудским звездам и поп-принцессам?
Я была наслышана о племяннице миссис П., но не имела счастья быть знакомой с ней лично. И ничуть не страдала от этого. Что у меня общего со светской львицей, владеющей трастовым фондом?
Начальница уселась на стул, предварительно сбросив с него стопку ярко-синих атласных подвязок.
– Да, моей единственной племяннице. Дочери младшего брата. Боюсь, она попала в пренеприятнейшую историю.
Я примостилась на уголок стола и внимательно взглянула на миссис П.
– Что случилось?
Та печально вздохнула:
– Лиззи связалась с ужасным человеком, а теперь, бедняжка, не может порвать с ним. Девочка слишком чувствительна, боится прямых конфликтов.
Лиззи Уинстед-Смит, случайно виденная мной на «Шестой странице», [5]по тонкости чувств едва ли превосходила безработную модель на распродаже коллекционных образцов. Но в присутствии ее тетушки об этом упоминать не стоило.
– Э-э… очень жаль, что ей не повезло с мужчиной, но… м-м… не совсем понимаю, при чем здесь я?
– Ты должна это исправить, – произнесла миссис П. с улыбкой, восседая на краешке стула, будто величавая птица.
Я была в шоке. На момент последнего прочтения в моем контракте ничего не говорилось о личной жизни племянницы миссис П. Разбирательства по поводу избыточной поставки масла с ароматом маракуйи? Да, безусловно, это входило в мои обязанности. А вот помогать Лиззи избавиться от плохого парня… Нет, такое не по мне.
Я попыталась тактично объясниться:
– Э-э… Не уверена, что правильно вас поняла.
Миссис П. тихонько поцокала языком.
– Не прикидывайся. Конечно, ты поняла. Я ведь все знаю. Ты – антисваха.
А я-то, глупая, сочла масло для тела единственным поводом для беспокойства…
Глава 2
Правило № 1.
Клиент ни в коем случае не должен разглашать тайну своего безболезненного разрыва с любимым человеком.
Я была крайне изумлена, услышав заявление миссис П.
– Как вы узнали? К тому же… это ведь несерьезно, вроде хобби. И я давно уже ничем таким не занимаюсь. С меня довольно.
– Вот как? Конечно, я наслышана о твоих подвигах. Как утверждает твоя подруга Энни, ты, можно сказать, сделала карьеру, убеждая несчастных обманутых мужчин в том, что идея разрыва с подругами принадлежит им самим. И все это – на благо девушек. Чтобы они имели возможность избежать конфликта, неизбежного в случае расставания по их инициативе.
– Ну, знаете… карьера – это сильно сказано…
МисенсП. погрозила мне пальчиком:
– Не прибедняйся. Я знаю о том парне, из школы, разбившем бейсбольной битой твой автомобиль, когда ты надумала с ним расстаться.
Я вздрогнула от одного воспоминания об этом. И стала оправдываться:
– Мне очень нравилась та машина. В конце концов, антисвахой я стала в целях самозащиты. Мужика довольно легко убедить в том, что ты ему надоела, и тогда все проходит гладко.
Миссис П. фыркнула и расхохоталась:
– Да, но при одном условии: если ты готова пережить унижение. Ведь окружающие будут считать тебя брошенной.
Я равнодушно пожала плечами:
– Пожалуй, это единственный подводный камень в моей теории. Зато она позволяет избежать возможных травм при разрыве с парнем, который весит на сто фунтов больше вас. По-моему, ради этого можно и потерпеть немного.
Миссис П. кольнула меня суровым взглядом и поджала губы.
– Судишь по своему опыту, Шейн? Наверное, однажды какой-то мужчина поднял на тебя руку?
– На меня? Нет-нет. Чисто теоретические рассуждения, – ответила я, отводя взгляд.
Впрочем, со мной такого действительно не случалось. Как и с матерью Энни во время ее регулярных попыток выгнать мужа из дома. Никогда.
Почти никогда…
Миссис П. хмыкнула, прервав мои размышления.
– Солстис сказала, тебе хватило двух дней, чтобы избавить ее от идиота, который называл себя Смоги.
Она встала, приблизилась и положила руку мне на плечо:
– Ты должна помочь Лиззи. Не могу видеть свою девочку несчастной. Еще один разрыв, в память о добрых старых временах, – и можешь со спокойной душой уходить в отставку.
– Да, конечно… Правда, последний раз, когда я помогла подруге расстаться с парнем, та вдруг передумала и решила выйти за него замуж; как вы думаете, кого не пригласили на свадьбу? – Тот случай стал для меня хорошим уроком: никогда, ни при каких обстоятельствах не вмешивайтесь в личную жизнь друзей.
И если вы считаете парня своей подруги козлом, держите свое мнение при себе. Даже если на новогодней вечеринке он приставал к вам. Я снова содрогнулась от воспоминаний об этом, и еще о том, как полгода спустя получила известие о разводе Джоселин. Наверное, заработала немало очков плохой кармы.
Однако мои аргументы, похоже, не произвели впечатления на миссис П.
– Это все мелочи, дорогая. Моей Лиззи в самом деле необходима помощь, а ты эксперт в данном вопросе. Если поможешь ей избавиться от этого Ужасного Бена, я… я… заплачу тебе! Четыреста… нет, пятьсот долларов. – Она сияла.
К сожалению, миссис П. известно, что деньги никогда не бывают для меня лишними. Ведь именно она подписывает мне чеки на получение зарплаты – и суммы, указанные в них, весьма скромны. Я бы не назвала это скупостью… но слово «бережливость» имеет особый смысл для миссис П.
– Э-э… пожалуй, ничего страшного не случится, если я просто поговорю с ней, – произнесла я, теряя решимость. – Но денег не возьму, пока не буду уверена, что смогу помочь. Честно говоря, мне вообще не хотелось бы брать с вас плату за услугу такого рода. Может быть…
Залившись румянцем, хозяйка перебила:
– Идет! Но я обязательно заплачу. Это ведь не входит в твои обязанности. Если не получится – ты всегда можешь вернуть мне деньги. Гарантия результата, так сказать. – И, забрав сумочку, направилась к двери, добавив на ходу: – Я позвоню Лиззи и велю ей как можно скорее явиться в магазин. Спасибо огромное, Шейн. Ты моя спасительница!
С этими словами начальница удалилась, А я с тихим стоном опустилась на освободившийся стул. «Угораздило же ввязаться в это дело, черт побери! Теперь у меня два выхода: либо заставить Ужасного Бена расстаться с полоумной шопоголичкой Лиззи, либо вернугь деньги, – подумала я и разразилась истерическим хохотом. – Гарантия – куда теперь денешься?»
В дверях подсобки вновь показалось лицо миссис П.
– Да, кстати: ты должна уложиться в тридцать дней. До нашей с Лиззи поездки в Прованс. Еще раз спасибо!
Тридцать дней? Превосходно. Замечательно. В конце концов, если не выйдет по-хорошему, я всегда успею утонить этого Бена в масле для тела и спрятать труп. Ничего сложного, правда?
– Шутишь? Ты согласилась?! Неужели случай с Чедом и Джоселин так ничему тебя и не научил? – Энни смотрела на меня как на сумасшедшую.
Ее кудрявые рыжие волосы торчали в разные стороны, будто присоединяясь к негодованию хозяйки.
Наверное, и подруга, и ее локоны были правы. Я переехала жить в дом семьи Энни еще старшеклассницей, когда умерла моя бабушка. Вряд ли найдется на белом: свете человек, знающий меня лучше ее.
Я откинулась на разноцветные, не сочетающиеся между собой подушки, беспорядочно наваленные на бирюзовой, обитой бархатом кушетке, купленной на барахолке.
– Знаю, знаю. Но у нее было такое беспомощное лицо и… Что мне, по-твоему, было делать?
С кухни донесся смех нашего соседа Мишеля, который открывал уже вторую, если не третью, бутылку вина за вечер.
– Все правильно, И пятьсот баксов тоже не помешают, – заметил он.
Мишель Ланье (мне очень нравилось нараспев произносить это имя: Мише-эль Аанье-э…) был полным энтузиазма начинающим модельером. А кроме того – высоким красавцем с бесподобными зелеными очами и волнистыми темными волосами, из тех, чье присутствие неизбежно волнует, внушая смутное чувство опасности. Едва заметный французский акцент, унаследованный от матери – уроженки Парижа, усиливал его шарм. Когда Мишель отправлялся со мной в бар или но магазинам, женщины сверлили мне спину завистливыми взглядами.
Чертовски приятное ощущение.
– Заткнись, а то всем расскажу, как ты глотаешь вино прямо из бутылок с отвинчивающимися пробками! – огрызнулась я, пряча улыбку.
Фаррен, любовник Мишеля, его сосед по квартире, а также соучастник в подтрунивании надо мной, захихикал:
– У тебя совесть есть? Разве можно быть такой жестокой? Он ведь этого не переживет. Что подумают его друзья из школы модельеров? Ужас. Пожалуй, отберут у него удостоверение голубого.
Я подняла бровь, изображая удивление:
– Так у вас еще и удостоверения есть?
Фаррен был восходящей звездой «мыльных опер». (Ах, прошу прощения – дневных сериалов.) Ростом он ненамного выше меня (а во мне примерно пять футов и восемь дюймов.) Зато у него шелковистые золотисто-каштановые волосы и точеное лицо – из тех, что мы обычно видим лишь у мраморных скульптур в музеях или на афишах лучших гей-клубов города. Не повезло женщинам… зато как повезло Мишелю! Они с Фарреном были вместе уже пять лет. Лично мне ни с кем не удавалось сохранить такие долгие отношения – за исключением разве что пса по кличке Искрящийся Мысок, жившего у меня, когда я была маленькой девочкой. (Да, странная кличка для собаки. Повлияла детская увлеченность балетом. О подробностях лучше не спрашивайте.)
Помимо этого, Фаррен обладал редким качеством – какой-то изящной сдержанностью, которая оказывала поистине магическое воздействие на окружающих. Рядом с ним любой человек мгновенно обретал спокойствие, заражаясь светлой безмятежностью. А еще от него очень приятно пахло. (Однажды, после нескольких безуспешных попыток заняться «йогой для самых отъявленных тупиц», я стала умолять Фаррена поделиться своей сокровенной тайной. Но тот лишь смущенно улыбнулся, произнес какие-то ласковые слова и пошел по своим делам.)
Энни спихнула с кофейного столика ноги Фаррена и приступила к вскрытию коробок с китайской едой, продолжая выражать свое неодобрение.
– Ты приняла неверное решение, Шейн. Знаешь, как говорят? Не плюй в колодец, из которого пьешь. А если у тебя не получится? Если расчудесная племянница Лиззи окажется стервой и превратит твою жизнь в ад? – Откинув со лба локоны, подруга уставилась на меня. – Что тогда? А?
Я потянулась к открытой коробке с жареным вегетарианским рисом.
– С каких пор ты стала такой подозрительной?
Тяжело вздохнув, Энни оставила в покое пакетики с соевым соусом и горчицей, которые неистово вскрывала.
– Извини. Просто мне сегодня светило незабываемое свидание – минимум девять с половиной баллов по десятибалльной шкале. Точнее, по ШУТ. А я все испортила. Точнее, Ник все испортил… Заявился в самый неподходящий момент и стал вести себя как мой парень.
Вошел Мишель. Он нес настоящие фужеры – не какие-нибудь пластиковые стаканы, которые мы обычно использовали в таких случаях, – и только что открытую бутылку шираза.
– Прости мое невежество, но я полагал, что он и есть твой парень, cheri. [6]И кто же это потянул на девять с половиной баллов по Шкале Увлажненности Трусиков? Неужели в ваш магазин забрел сам Эван Макгрегор?
Энни показала ему язык.
– Нет, этот красавчик не принадлежит к числу знаменитостей. А Ник не мой парень. Мы просто иногда встречались, – ответила она.
Мишель плюхнулся на кушетку рядом с Фарреном и протянул ему фужер с вином.
– «Иногда» значит «на протяжении последних шести недель»? Когда, наконец, ты признаешься сама себе, что вы с милашкой Ником уже стали парой?
Я подцепила палочками очередную порцию риса.
– Перестань, Мишель. Не сегодня. Энни западает исключительно на плохих парней. А Ник – хороший, поэтому он ее ни капли не возбуждает.
Энни прищурилась и смерила меня презрительным взглядом.
– Представьте себе, за шесть недель Ник ни разу не поцеловал меня! Даже не пытался. Он просто жалеет меня, потому что я толстая. И, если мне не изменяет память, мы сейчас обсуждаем твои проблемы, а не мои. У тебя уже готов план, как поссорить Лиззи с Ужасным Беном?
– Ты не толстая. Ты роскошная! – возразил Фаррен. – Небесный ангел, богиня плодородия, спустившаяся в ад, где правят бал костлявые тела…
Мы одновременно посмотрели на него – с немалым удивлением.
– Я был сегодня на прослушивании. Внебродвейская постановка… «Вожделение Офелии»… – порозовев, смущенно пояснил он.
Мы обе закатили глаза, будто говоря «о Боже», не сговариваясь.
Энни покачала головой в знак несогласия.
– Нашел богиню! Я лишь нераскаянная отступница диет. И посему нахожусь в самом низу социальной лестницы Нью-Йорка. Где-то рядом с крысами из метро.
Я вздохнула. Опять твердить ей, что четырнадцатый размер не является признаком полноты, было бы абсолютно бесполезно. Правильнее всего было вернуться к прежней теме разговора.
– Плана пока нет. Для начала надо встретиться с Лиззи, выяснить, что за фрукт ее парень. Что-то вроде «интервью с клиентом», – сказала я, посмеиваясь над высокопарностью собственных слов.
Фаррен и Мишель посмотрели друг на друга… на меня… и вновь друг на друга.
– Ты подумал о том же, о чем и я? – спросил Фаррен.
– Определенно, – ответил Мишель и повернулся ко мне.
У него было очень серьезное лицо.
– Шейн, ты, кажется, произнесла слово «клиент»?
– Ну… «клиент» – это, конечно, громко сказано. Но ведь надо пообщаться с женщиной, которая просит меня… уговорить ее парня порвать с ней. Мы поговорим, а потом я…
– Они встречаются, – сказал Мишель.
– Они говорят, – добавил Фаррен.
– Как на приеме у консультанта… – произнесли они дуэтом.
– У платного консультанта, – подытожил Мишель, многозначительно кивнув.
Меня уже начало утомлять созерцание говорящих голов-близнецов.
– Ладно, сдаюсь. О чем вы?
– Знаешь, Шейн… Мишель хочет поработать стилистом – то бишь консультантом по модной одежде – чтобы скопить денег на собственный бизнес. Мы много раз обсуждали это; уже придумали рекламу и как будем искать клиентов… в общем, все как следует обмозговали, – начал Фаррен, ерзая в кресле.
– Точно, – добавил Мишель. – Почему бы и тебе не попробовать?
Я смотрела на них, переводя взгляд то на одного, то на другого, но ничего не понимала.
– Что «попробовать»? У меня самой даже туфли к костюму как правило не подходят. Какой из меня стилист?
Мишель хлопнул себя по лбу, а Фаррен раздраженно закатил глаза. Даже у Энни на лице отразилась досада.
– Да не стилист, балда! – рявкнул на меня Мишель. – Не стилист, а консультант по расставаниям. Будешь работать с посторонними людьми, и не придется разрываться между дружбой и делом. Заработаешь денег и откроешь свой бутик.
Энни потягивала вино, задумчиво глядя в пустоту. Потом вдруг с воодушевленным видом отставила фужер в сторону.
– Знаешь, эта идея так безумна… что может сработать! Сколько тебе пообещала твоя начальница? Пятьсот? Можешь установить минимальную ставку в пятьсот долларов – за самый простой случай. И повышать оплату по уровням сложности, – произнесла она. – Подождите, схожу за ручкой и бумагой.
Энни метнулась в спальню, сопровождаемая моим изумленным взглядом. И тут же примчалась обратно, потрясая блокнотом и ручкой.
– С ума сошла? – возмутилась я. – Только что ругала меня за то, что я связалась с Лиззи и Ужасным Беном, а теперь предлагаешь открыть консультацию?
Я была крайне изумлена, услышав заявление миссис П.
– Как вы узнали? К тому же… это ведь несерьезно, вроде хобби. И я давно уже ничем таким не занимаюсь. С меня довольно.
– Вот как? Конечно, я наслышана о твоих подвигах. Как утверждает твоя подруга Энни, ты, можно сказать, сделала карьеру, убеждая несчастных обманутых мужчин в том, что идея разрыва с подругами принадлежит им самим. И все это – на благо девушек. Чтобы они имели возможность избежать конфликта, неизбежного в случае расставания по их инициативе.
– Ну, знаете… карьера – это сильно сказано…
МисенсП. погрозила мне пальчиком:
– Не прибедняйся. Я знаю о том парне, из школы, разбившем бейсбольной битой твой автомобиль, когда ты надумала с ним расстаться.
Я вздрогнула от одного воспоминания об этом. И стала оправдываться:
– Мне очень нравилась та машина. В конце концов, антисвахой я стала в целях самозащиты. Мужика довольно легко убедить в том, что ты ему надоела, и тогда все проходит гладко.
Миссис П. фыркнула и расхохоталась:
– Да, но при одном условии: если ты готова пережить унижение. Ведь окружающие будут считать тебя брошенной.
Я равнодушно пожала плечами:
– Пожалуй, это единственный подводный камень в моей теории. Зато она позволяет избежать возможных травм при разрыве с парнем, который весит на сто фунтов больше вас. По-моему, ради этого можно и потерпеть немного.
Миссис П. кольнула меня суровым взглядом и поджала губы.
– Судишь по своему опыту, Шейн? Наверное, однажды какой-то мужчина поднял на тебя руку?
– На меня? Нет-нет. Чисто теоретические рассуждения, – ответила я, отводя взгляд.
Впрочем, со мной такого действительно не случалось. Как и с матерью Энни во время ее регулярных попыток выгнать мужа из дома. Никогда.
Почти никогда…
Миссис П. хмыкнула, прервав мои размышления.
– Солстис сказала, тебе хватило двух дней, чтобы избавить ее от идиота, который называл себя Смоги.
Она встала, приблизилась и положила руку мне на плечо:
– Ты должна помочь Лиззи. Не могу видеть свою девочку несчастной. Еще один разрыв, в память о добрых старых временах, – и можешь со спокойной душой уходить в отставку.
– Да, конечно… Правда, последний раз, когда я помогла подруге расстаться с парнем, та вдруг передумала и решила выйти за него замуж; как вы думаете, кого не пригласили на свадьбу? – Тот случай стал для меня хорошим уроком: никогда, ни при каких обстоятельствах не вмешивайтесь в личную жизнь друзей.
И если вы считаете парня своей подруги козлом, держите свое мнение при себе. Даже если на новогодней вечеринке он приставал к вам. Я снова содрогнулась от воспоминаний об этом, и еще о том, как полгода спустя получила известие о разводе Джоселин. Наверное, заработала немало очков плохой кармы.
Однако мои аргументы, похоже, не произвели впечатления на миссис П.
– Это все мелочи, дорогая. Моей Лиззи в самом деле необходима помощь, а ты эксперт в данном вопросе. Если поможешь ей избавиться от этого Ужасного Бена, я… я… заплачу тебе! Четыреста… нет, пятьсот долларов. – Она сияла.
К сожалению, миссис П. известно, что деньги никогда не бывают для меня лишними. Ведь именно она подписывает мне чеки на получение зарплаты – и суммы, указанные в них, весьма скромны. Я бы не назвала это скупостью… но слово «бережливость» имеет особый смысл для миссис П.
– Э-э… пожалуй, ничего страшного не случится, если я просто поговорю с ней, – произнесла я, теряя решимость. – Но денег не возьму, пока не буду уверена, что смогу помочь. Честно говоря, мне вообще не хотелось бы брать с вас плату за услугу такого рода. Может быть…
Залившись румянцем, хозяйка перебила:
– Идет! Но я обязательно заплачу. Это ведь не входит в твои обязанности. Если не получится – ты всегда можешь вернуть мне деньги. Гарантия результата, так сказать. – И, забрав сумочку, направилась к двери, добавив на ходу: – Я позвоню Лиззи и велю ей как можно скорее явиться в магазин. Спасибо огромное, Шейн. Ты моя спасительница!
С этими словами начальница удалилась, А я с тихим стоном опустилась на освободившийся стул. «Угораздило же ввязаться в это дело, черт побери! Теперь у меня два выхода: либо заставить Ужасного Бена расстаться с полоумной шопоголичкой Лиззи, либо вернугь деньги, – подумала я и разразилась истерическим хохотом. – Гарантия – куда теперь денешься?»
В дверях подсобки вновь показалось лицо миссис П.
– Да, кстати: ты должна уложиться в тридцать дней. До нашей с Лиззи поездки в Прованс. Еще раз спасибо!
Тридцать дней? Превосходно. Замечательно. В конце концов, если не выйдет по-хорошему, я всегда успею утонить этого Бена в масле для тела и спрятать труп. Ничего сложного, правда?
– Шутишь? Ты согласилась?! Неужели случай с Чедом и Джоселин так ничему тебя и не научил? – Энни смотрела на меня как на сумасшедшую.
Ее кудрявые рыжие волосы торчали в разные стороны, будто присоединяясь к негодованию хозяйки.
Наверное, и подруга, и ее локоны были правы. Я переехала жить в дом семьи Энни еще старшеклассницей, когда умерла моя бабушка. Вряд ли найдется на белом: свете человек, знающий меня лучше ее.
Я откинулась на разноцветные, не сочетающиеся между собой подушки, беспорядочно наваленные на бирюзовой, обитой бархатом кушетке, купленной на барахолке.
– Знаю, знаю. Но у нее было такое беспомощное лицо и… Что мне, по-твоему, было делать?
С кухни донесся смех нашего соседа Мишеля, который открывал уже вторую, если не третью, бутылку вина за вечер.
– Все правильно, И пятьсот баксов тоже не помешают, – заметил он.
Мишель Ланье (мне очень нравилось нараспев произносить это имя: Мише-эль Аанье-э…) был полным энтузиазма начинающим модельером. А кроме того – высоким красавцем с бесподобными зелеными очами и волнистыми темными волосами, из тех, чье присутствие неизбежно волнует, внушая смутное чувство опасности. Едва заметный французский акцент, унаследованный от матери – уроженки Парижа, усиливал его шарм. Когда Мишель отправлялся со мной в бар или но магазинам, женщины сверлили мне спину завистливыми взглядами.
Чертовски приятное ощущение.
– Заткнись, а то всем расскажу, как ты глотаешь вино прямо из бутылок с отвинчивающимися пробками! – огрызнулась я, пряча улыбку.
Фаррен, любовник Мишеля, его сосед по квартире, а также соучастник в подтрунивании надо мной, захихикал:
– У тебя совесть есть? Разве можно быть такой жестокой? Он ведь этого не переживет. Что подумают его друзья из школы модельеров? Ужас. Пожалуй, отберут у него удостоверение голубого.
Я подняла бровь, изображая удивление:
– Так у вас еще и удостоверения есть?
Фаррен был восходящей звездой «мыльных опер». (Ах, прошу прощения – дневных сериалов.) Ростом он ненамного выше меня (а во мне примерно пять футов и восемь дюймов.) Зато у него шелковистые золотисто-каштановые волосы и точеное лицо – из тех, что мы обычно видим лишь у мраморных скульптур в музеях или на афишах лучших гей-клубов города. Не повезло женщинам… зато как повезло Мишелю! Они с Фарреном были вместе уже пять лет. Лично мне ни с кем не удавалось сохранить такие долгие отношения – за исключением разве что пса по кличке Искрящийся Мысок, жившего у меня, когда я была маленькой девочкой. (Да, странная кличка для собаки. Повлияла детская увлеченность балетом. О подробностях лучше не спрашивайте.)
Помимо этого, Фаррен обладал редким качеством – какой-то изящной сдержанностью, которая оказывала поистине магическое воздействие на окружающих. Рядом с ним любой человек мгновенно обретал спокойствие, заражаясь светлой безмятежностью. А еще от него очень приятно пахло. (Однажды, после нескольких безуспешных попыток заняться «йогой для самых отъявленных тупиц», я стала умолять Фаррена поделиться своей сокровенной тайной. Но тот лишь смущенно улыбнулся, произнес какие-то ласковые слова и пошел по своим делам.)
Энни спихнула с кофейного столика ноги Фаррена и приступила к вскрытию коробок с китайской едой, продолжая выражать свое неодобрение.
– Ты приняла неверное решение, Шейн. Знаешь, как говорят? Не плюй в колодец, из которого пьешь. А если у тебя не получится? Если расчудесная племянница Лиззи окажется стервой и превратит твою жизнь в ад? – Откинув со лба локоны, подруга уставилась на меня. – Что тогда? А?
Я потянулась к открытой коробке с жареным вегетарианским рисом.
– С каких пор ты стала такой подозрительной?
Тяжело вздохнув, Энни оставила в покое пакетики с соевым соусом и горчицей, которые неистово вскрывала.
– Извини. Просто мне сегодня светило незабываемое свидание – минимум девять с половиной баллов по десятибалльной шкале. Точнее, по ШУТ. А я все испортила. Точнее, Ник все испортил… Заявился в самый неподходящий момент и стал вести себя как мой парень.
Вошел Мишель. Он нес настоящие фужеры – не какие-нибудь пластиковые стаканы, которые мы обычно использовали в таких случаях, – и только что открытую бутылку шираза.
– Прости мое невежество, но я полагал, что он и есть твой парень, cheri. [6]И кто же это потянул на девять с половиной баллов по Шкале Увлажненности Трусиков? Неужели в ваш магазин забрел сам Эван Макгрегор?
Энни показала ему язык.
– Нет, этот красавчик не принадлежит к числу знаменитостей. А Ник не мой парень. Мы просто иногда встречались, – ответила она.
Мишель плюхнулся на кушетку рядом с Фарреном и протянул ему фужер с вином.
– «Иногда» значит «на протяжении последних шести недель»? Когда, наконец, ты признаешься сама себе, что вы с милашкой Ником уже стали парой?
Я подцепила палочками очередную порцию риса.
– Перестань, Мишель. Не сегодня. Энни западает исключительно на плохих парней. А Ник – хороший, поэтому он ее ни капли не возбуждает.
Энни прищурилась и смерила меня презрительным взглядом.
– Представьте себе, за шесть недель Ник ни разу не поцеловал меня! Даже не пытался. Он просто жалеет меня, потому что я толстая. И, если мне не изменяет память, мы сейчас обсуждаем твои проблемы, а не мои. У тебя уже готов план, как поссорить Лиззи с Ужасным Беном?
– Ты не толстая. Ты роскошная! – возразил Фаррен. – Небесный ангел, богиня плодородия, спустившаяся в ад, где правят бал костлявые тела…
Мы одновременно посмотрели на него – с немалым удивлением.
– Я был сегодня на прослушивании. Внебродвейская постановка… «Вожделение Офелии»… – порозовев, смущенно пояснил он.
Мы обе закатили глаза, будто говоря «о Боже», не сговариваясь.
Энни покачала головой в знак несогласия.
– Нашел богиню! Я лишь нераскаянная отступница диет. И посему нахожусь в самом низу социальной лестницы Нью-Йорка. Где-то рядом с крысами из метро.
Я вздохнула. Опять твердить ей, что четырнадцатый размер не является признаком полноты, было бы абсолютно бесполезно. Правильнее всего было вернуться к прежней теме разговора.
– Плана пока нет. Для начала надо встретиться с Лиззи, выяснить, что за фрукт ее парень. Что-то вроде «интервью с клиентом», – сказала я, посмеиваясь над высокопарностью собственных слов.
Фаррен и Мишель посмотрели друг на друга… на меня… и вновь друг на друга.
– Ты подумал о том же, о чем и я? – спросил Фаррен.
– Определенно, – ответил Мишель и повернулся ко мне.
У него было очень серьезное лицо.
– Шейн, ты, кажется, произнесла слово «клиент»?
– Ну… «клиент» – это, конечно, громко сказано. Но ведь надо пообщаться с женщиной, которая просит меня… уговорить ее парня порвать с ней. Мы поговорим, а потом я…
– Они встречаются, – сказал Мишель.
– Они говорят, – добавил Фаррен.
– Как на приеме у консультанта… – произнесли они дуэтом.
– У платного консультанта, – подытожил Мишель, многозначительно кивнув.
Меня уже начало утомлять созерцание говорящих голов-близнецов.
– Ладно, сдаюсь. О чем вы?
– Знаешь, Шейн… Мишель хочет поработать стилистом – то бишь консультантом по модной одежде – чтобы скопить денег на собственный бизнес. Мы много раз обсуждали это; уже придумали рекламу и как будем искать клиентов… в общем, все как следует обмозговали, – начал Фаррен, ерзая в кресле.
– Точно, – добавил Мишель. – Почему бы и тебе не попробовать?
Я смотрела на них, переводя взгляд то на одного, то на другого, но ничего не понимала.
– Что «попробовать»? У меня самой даже туфли к костюму как правило не подходят. Какой из меня стилист?
Мишель хлопнул себя по лбу, а Фаррен раздраженно закатил глаза. Даже у Энни на лице отразилась досада.
– Да не стилист, балда! – рявкнул на меня Мишель. – Не стилист, а консультант по расставаниям. Будешь работать с посторонними людьми, и не придется разрываться между дружбой и делом. Заработаешь денег и откроешь свой бутик.
Энни потягивала вино, задумчиво глядя в пустоту. Потом вдруг с воодушевленным видом отставила фужер в сторону.
– Знаешь, эта идея так безумна… что может сработать! Сколько тебе пообещала твоя начальница? Пятьсот? Можешь установить минимальную ставку в пятьсот долларов – за самый простой случай. И повышать оплату по уровням сложности, – произнесла она. – Подождите, схожу за ручкой и бумагой.
Энни метнулась в спальню, сопровождаемая моим изумленным взглядом. И тут же примчалась обратно, потрясая блокнотом и ручкой.
– С ума сошла? – возмутилась я. – Только что ругала меня за то, что я связалась с Лиззи и Ужасным Беном, а теперь предлагаешь открыть консультацию?