- Ах, вот в чем дело. - Лицо Форбса просветлело. - Это все ерунда. Рут просто ошиблась.
- О какой сумме шла речь? Мне сказали, что о восьми сотнях.
- Да, верно. В прошлом году отец дал мне немного денег на покрытие расходов, связанных с одной аварией. Водитель сбил пешехода и скрылся. Указали на меня. Но я вовсе никого не сбивал. И в тот раз восьми сотен у меня не оказалось. Мы встречались с Рут всего несколько месяцев. Она думала, что раз я катаюсь на "ягуаре", служу в богатой фирме и живу среди роскоши, то у меня денег куры не клюют, и я могу разбрасывать стодолларовые бумажки, пока она не велит мне остановиться. Теперь она знает, что это не так. Сама убедилась, как трудно мне занять у кого-нибудь денег, поскольку все считают меня некредитоспособным. Я уже начал было подумывать, не продать ли "ягуар". Мне не хотелось, чтобы отец узнал о моих затруднениях. Но Джос все ему рассказал. Отец сперва рассвирепел, но потом поостыл и сказал, что все уладит. Но тут Рути сообщила, что все обошлось и так тревога оказалась ложной.
Шейн пригубил бренди и запил его ледяной водой.
- Это зимние неприятности. А что случилось весной?
Форбс глубоко вздохнул.
- Так и знал, что вы об этом спросите. Это было гораздо хуже. До сих пор, стоит вспомнить - мурашки по телу бегут. Тогда мне понадобились уже десять тысяч.
- Опять на аборт?
- Майк, у вас превратное мнение о Рут. Я не сержусь, просто объясняю. Я был таким болваном, что написал ей письмо, в котором брал на себя полную ответственность за ребенка. Ей ничего не стоило заставить меня жениться на ней, или выплатить огромные отступные. Моя мать в то время тяжело болела, а такие новости могли доконать её. Господи, да я же просто мечтаю жениться на Рут! Это она не хочет выходить за меня. Нет, те десять тысяч были нужны на покрытие другого моего греха. Я продулся в покер.
- Многовато для покера, - голос Шейна звучал ровно, но пальцы резко сдавили ножку рюмки с бренди.
- Сам знаю, - понуро отозвался Форбс. - Мы играли всю ночь и потом ещё целый день. Как на "празднике души". Было время, когда я выигрывал тысяч четырнадцать.
- Кто выиграл больше всех?
- Некий Лу Джонсон из Нью-Йорка. Я хочу вам кое-что объяснить, Майк. Когда-нибудь я сочиню повесть обо всех этих людях. Я имею в виду друзей Рут. На эту тему никто ещё не писал. Они, как перекати-поле, - Форбс неопределенно махнул рукой. - Никогда не знают, куда их занесет завтра. Среди них много способных людей, только они не хотят ничего делать. Мне они по душе. Так вот, когда я в пух и прах проигрался, я был здорово пьян. Но уже начав играть, я решил, что выдержу до конца, чего бы это мне не стоило - мне это нужно было для книги, понимаете? Ну и конечно, я рассчитывал на мать. Я знал, что несколько тысяч она мне возместит, она всегда меня выручала. Увы, неделю спустя она скончалась.
Форбс прикрыл глаза.
- Господи, опять я размечтался, - глухо промолвил он. - Никогда мне не написать эту книгу.
- Если напишете, пришлите мне экземпляр, - сухо произнес Шейн. - А чем занимается Лу Джонсон?
- Ищет средства для финансирования каких-то театров. Очень обходительный господин, хотя есть в нем что-то пугающее.
- Еще бы, - усмехнулся Шейн. - В противном случае ему не удалось бы вас обчистить.
- Возможно, вы правы. Жаль, что я был таким дуралеем.
- Если бы ваша мать не умерла, она дала бы вам эти десять тысяч?
- Нет. Но их устроила бы и меньшая сумма. В конце концов, они скостили мне долг наполовину.
- Как это случилось?
- Джонсон подослал ко мне двух молодчиков. Один держал меня, а второй мутузил. Потом они менялись. Я плохо переношу боль. Так уж повелось. В общем, кончилось дело тем, что они согласились зайти через неделю и получить пять тысяч.
- К кому вы обратились в первую очередь?
- К Уолтеру. Я знал, что у него есть деньги. В залог я предложил ему закладную на землю, доставшуюся мне от матушки. Но он отказался. Я уверен, что это дело рук отца. Потом и сам отец отказал мне под самым неопределенным предлогом. Тогда я придумал повод и смотался на побережье, где провел несколько недель. Возможно, до сих пор оставался бы там, если бы не узнал, что Джонсона арестовали в Нью-Йорке из-за чего-то, связанного с наркотиками. Тогда я решил вернуться и очень рад теперь, что так поступил. Те молодчики больше никогда не появлялись.
Шейн заметил, что в бар вошла Кандида и остановилась в нерешительности. Он помахал ей рукой. Кандида чуть помялась, словно боролась с собой, потом подошла.
- Мне казалось, что пару часов назад мы с вами распрощались, Майк? заметила она.
- Да, но я решил подождать и удостовериться, что ты и в самом деле останешься дома. Ты знакома с Форбсом Холлэмом?
- Нет, - спокойно сказала она. - Кандида Морз. Рада вас видеть, мистер Форбс.
Форбс резко выпрямился
- Так это вы та самая Кандида Морз, которая работает вместе с Хэлом Бегли? Я почему-то ожидал, что вы выглядите иначе.
Шейн подозвал официанта.
- Она уверяет, что работает не ради денег, а потому, что это доставляет ей удовольствие. Что будешь пить, Кандида?
- Спасибо, ничего. Мне вообще не следовало сюда заходить, но любопытство пересилило. Вы, конечно, обсуждаете наше дело?
- Что же еще?
Они уселись за столик. Шейн заказал ещё по одной порции бренди для себя и Форбса.
- Форбс только что рассказал мне, как его вынудили спешно достать пять тысяч баксов в апреле прошлого года. Теперь - следующий вопрос. Кто за этим стоял?
Кандида пристально посмотрела на него, потом повернулась к официанту:
- Пожалуй, я выпью виски с содовой.
- Никто за этим не стоял, Майк! - запротестовал Форбс. - Я сам вечно влипаю в такие истории, по собственной глупости.
- Но только не тогда, - возразил Шейн. - Наверняка у них была крапленая колода. Слишком уж точно все было рассчитано. Кандида, ты знаешь нью-йоркского шулера по имени Лу Джонсон?
- Я не знаю ни одного нью-йоркского шулера.
- А когда вы заключили контракт с "Юнайтед Стейтс Кемикал"? - невинным тоном осведомился Шейн.
Пытаясь выиграть время на размышление, Кандида потянулась за сигаретой. Шейн любезно поднес зажженную спичку.
- Я не хочу вам помогать, Майк. Возможно, я и так уже наговорила лишнего, но теперь буду держать язык за зубами.
- Думаю, что это случилось в начале, или в середине марта, - ответил на собственный вопрос Шейн. - Ответь, Кандида, почему, услышав мой телефонный разговор с Холлэмом-старшим, ты прямехонько отправилась в "Св.Альбанс" и битый час ждала, пока появится Рут? Хотела дать ей денег, чтобы она уехала из города?
- Мисс Морз, так вы знакомы с моей Рути? - изумленно воскликнул Форбс.
Кандида суетливо сгребла со стола спички и сигареты и бросила в сумочку.
- Да, зря я пришла сюда, - процедила она. - Виски ждать не буду. Сами выпьете. Спокойной ночи.
- Нет, погоди, - остановил её Шейн. - Есть маленькая вероятность ... совсем маленькая, что тебя тут тоже подставили. Когда умерла ваша мать, Форбс?
- Второго апреля.
- То есть, через неделю после злополучной игры в покер. Кандида уже прощупывала, не собирается ли Уолтер Лэнгорн менять работу. Джоса Деспарда уже заманили в ловушку. Какая из этих трех операций привела к успеху и позволила Бегли заполучить досье Т-239 - я до сих пор не знаю. Когда к вам нагрянули молодчики от Лу Джонсона, Форбс? Наверно, числа двадцатого. И вдруг, двадцать третьего апреля с вас уже пять тысяч не требуют. Совершенно невозможно, что причиной этого могло стать задержание самого Джонсона в Нью-Йорке, да к тому же по другому делу. Нет, долг они бы из вас выколотили, как пить дать. Любые другие варианты попросту абсурдны.
Форбс утвердительно кивнул.
- Мне кажется, я знаю, что случилось, Майк. Я пытался гнать эти мысли из головы. Скорее всего, отец выкупил мои долговые расписки. После истории с абортом он провел со мной очередную нравоучительную беседу и заявил примерно следующее: если я ещё хоть раз влипну в подобную передрягу, выкарабкиваться из неё я буду сам, без его помощи. Но он прекрасно понимал, что со мной сделают, если я не расплачусь с тем карточным долгом. Поквитались бы со мной жестоко, а в таких делах сами знаете, могут и не рассчитать. Отец хотел, чтобы я осознал, что жизнь не медовый пряник, но безусловно не хотел, чтобы меня забили до смерти.
Официант принес заказанные напитки и Шейн попросил его подключить телефон.
- Ничего не хочешь рассказать, Кандида?
Кандида пригубила виски, не удостоив сыщика ответом. Официант принес телефонный аппарат и подключил в ближайшую розетку. Шейн назвал телефонистке номер в Вашингтоне. Форбс наклонился вперед.
- Могу вам заранее сказать, что отцу не понравится, если вы спросите его об этом.
- Очень жаль.
Несколько секунд спустя в трубке послышался голос Холлэма-старшего.
- Шейн! - воскликнул он, когда телефонистка назвала, кто ему звонит.
- Камильи не пожелал меня арестовывать, - объяснил Шейн. - Он предпочел подать в отставку. Но я звоню по другому делу, мистер Холлэм. Оно связано с вашим сыном.
- Не хочу ничего слушать! - отрезал Холлэм. - Вы лишились всякого права задавать вопросы кому-либо из членов моей семьи или представителей компании.
- Да, в размахе вам не откажешь, - покачал головой Шейн. - Форбс рядом со мной. Хотите поговорить с ним?
- Передайте ему трубку.
Форбс дрожащей рукой взял трубку, словно опасаясь, что она укусит его за ухо.
- Отец, помнишь эти дурацкие расписки, из-за которых я так мучился весной? Мы хотели только выяснить, не ты ли...
Отец оборвал его. Из трубки послышались раздраженные восклицания, разобрать которые Шейн не мог.
- Извини, па, - ответил Форбс, - но если ты их выкупил, то...
Трубка опять яростно затрещала, потом послышался резкий щелчок. Разговор был окончен. Форбс озадаченно уставился на телефонный аппарат.
- Он запретил мне говорить с вами. Он сейчас вылетает сюда. Говорит, что вы просто вымогаете деньги.
- Он сам предложил мне восемь тысяч, чтобы я прекратил заниматься этим делом, - сказал Шейн. - Вряд ли кто переплюнет столь щедрое предложение. Чуть помолчав, он продолжил. - Я задам вам один вопрос, Форбс, на который вы должны ответить только "да" или "нет". Вы продали досье Кандиде?
- Нет.
Голос Форбса прозвучал не слишком убежденно, словно вопрос не имел для него особого значения. Сделав изрядный глоток виски, Форбс вдруг взорвался:
- С какой стати он запрещает мне говорить с вами?! Не можете же вы просто...
- Он не хочет, чтобы ваши показания могли потом использовать против вас, - ответил Шейн. - Я убежден, что рано или поздно мы докажем, что Лу Джонсон или кто-то из его окружения получили эти пять тысяч. Тогда, если окажется, что заплатил им не ваш отец, подозрение неминуемо падет на вас. Хотя не исключено, что здесь замешан кто-то третий, кого мы пока не знаем, но кто на самом деле похитил досье и организовал эту игру в покер, чтобы подставить вас.
- Нет, это ерунда.
- Думаю, Кандида не пожалела бы тридцати или даже сорока тысяч долларов, чтобы заполучить эти материалы. В таком случае для неё сумма в пять тысяч долларов была бы сущим пустяком.
Форбс посмотрел на льдинку в своем стакане, потом помотал головой.
- Джонсон дружил с Рути. Она знала, что он остановился в этой гостинице. Она и посоветовала нам сыграть в покер. Более того...
- Что? - спросил Шейн.
- Кажется, именно Рут предложила не ограничивать ставки, и вот тогда-то и начались неприятности. Я не вполне в этом уверен, но кто знает, может, она и получала от Джонсона отчисления - она отказывалась говорить мне, откуда берет средства к существованию. Тогда, если кто-то и впрямь меня подставил, Рут должна знать, кто именно. Завтра утром спросим её.
Шейн осушил свой стакан и поднялся.
- Пожалуй, нам лучше спросить её сейчас. Утром она может оказаться за сотни миль отсюда.
- Она спит.
- Или нет. Когда я её видел, вид у неё был вконец измученный. В таком состоянии снотворное может сразу не подействовать. Ты идешь с нами, Кандида?
- Конечно, иначе вы меня сразу заподозрите в дурном умысле.
Шейн расплатился с официантом, оставив ему щедрые чаевые, и догнал Форбса и Кандиду уже у лифта, обменявшись по дороге многозначительным взглядом с Хэлбутом. В лифте все хранили молчание. На двенадцатом этаже Форбс провел их к номеру Рут.
Шейн постучал. Никто не отозвался.
- Постучите еще, - велел Шейн. - Я возьму ключ.
- У меня есть ключ.
Форбс отомкнул дверь.
- Рути? - окликнул он. Потом повернулся к Шейну.
- Я же говорил вам, что она спит.
- Может быть, мы разбудим ее?
Шейн включил свет. Номер ничем не отличался от большинства других номеров в Майами-Бич - те же низкие потолки, светло-зеленые крашеные стены, стандартная современная мебель, неприметная и довольно безликая. Рут Дипалма оказалась не слишком аккуратным постояльцем. Ее вещи и одежда были разбросаны повсюду. Брючки и скомканная рубашка валялись на середине ковра. Сандалии, трусики и лифчик цепочкой устлали пол по дороге в ванную. На ковре возле влажного полотенца остался отпечаток мокрой босой ступни. На столике у кровати стояли стакан с водой и открытый флакончик с таблетками. Рядом в беспорядке перемешались вывалившиеся из пачки сигареты, долларовые банкноты и всякая всячина из раскрытой сумочки девушки.
Сама Рут спала лицом вниз на кровати. Дыхание её было тяжелым. Девушка была совершенно нагая - лишь поясница была чуть прикрыта уголком простыни.
- Мы зря теряем время, - сказал Форбс. - Она и впрямь заснула не сразу, но теперь её и пушками не разбудишь.
Шейн вдруг резко рванулся вперед, и в два шага очутился у постели спящей. Он прикоснулся к губам Рут, потом, опустившись на колено, потрогал пульс на свисавшей к полу руке. Несколько секунд он не мог нащупать пульс. Дыхание девушки становилось все более и более прерывистым. Наконец, Шейну удалось уловить биение пульса. Удары были слабыми и нерегулярными.
Шейн схватил телефонную трубку, сбросив на пол сумочку. - Срочно пришлите врача! - выкрикнул он, когда телефонистка ответила.
Глава 17
Рут умерла той же ночью, в половине второго. Шейн, Форбс и Кандида сидели в свободном номере напротив номера Рут. Хэлбут кивком вызвал Шейна в коридор.
- Черт побери, Майк, - голос Хэлбута звенел от напряжения. - Врачи утверждают, что приди мы на пятнадцать минут раньше - её можно было бы спасти. Все ведь при ней было - здоровье, красота, молодость, друзья... Почему так случается?
Шейн закурил сигарету.
- Думаешь, это самоубийство?
- Похоже на то. Подождем результатов вскрытия. Либо самоубийство, либо несчастный случай - перебрала спиртного и приняла слишком много разных таблеток. На прошлой неделе в больницу Сан-Суси доставили одну такую. Хотя, когда Рут входила в гостиницу, мне вовсе не показалось, что она под мухой.
- Она весь уик-энд глотала всякую дрянь, чтобы не уснуть, - задумчиво промолвил Шейн.
Хэлбут выругался.
- Я ведь и вправду был очень привязан к этой малышке, Майк, - со вздохом добавил он.
Шейн вошел в номер Рут. Тело девушки на кровати было накрыто простыней. Реаниматор из больницы упаковывал оборудование, а местный врач, молодой человек с изможденным лицом и проплешинами на макушке, закончив писать в карте, закрыл чемоданчик. Рубашка Рут по-прежнему валялась на ковре.
Шейн обратился к врачу:
- Меня зовут Майк Шейн. Я частный сыщик. Эта девушка имеет отношение к расследованию, которое я сейчас провожу. Я понимаю, что точную причину её смерти вы назвать не в состоянии, но хотя бы предположить что-то вы можете?
- Нет, Шейн, сами знаете, так не принято. Подождите результатов аутопсии.
И врач отправился в ванную, чтобы помыть руки. Вернувшись в комнату, опять нос к носу столкнулся с ожидающим его Шейном.
- Господи, неужели вам это настолько важно? - раздосадованно спросил врач.
- Чертовски важно.
Врач застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и затянул узел на галстуке. Потом подошел к кровати, отвернул угол простыни и приподнял левую руку мертвой девушки. Шейн увидел несколько тонких, красноватых шрамов, паутинкой разбегавшихся на запястье.
- Тоже - попытка самоубийства? - спросил Шейн.
- Думаю, что да. Этим шрамам несколько лет. Я не знаю эту девушку, она никогда ко мне не обращалась. Похоже, она приняла летальную дозу барбитурата. Признаков алкогольной интоксикации нет. Теперь судите сами: склянка со снотворным наполовину пуста, на запястье шрамы... Хотя я был бы спокойнее, если бы она оставила записку. Все так привыкли к таблеткам, что порой могут утратить осторожность.
Он посмотрел на лицо Рут. Лицо было безмятежным, умиротворенным, совершенно таким же, как при жизни.
- Поскольку я не знаю, что творилось у неё в голове, - продолжал врач, - то считаю, что это в равной степени может быть как самоубийство, так и несчастный случай. Взгляните на комнату, на её сумочку. Видно, что за порядком она не слишком следила, но значит ли это, что она способна сбиться со счета и проглотить слишком много таблеток?
Он примолк. Потом опять заговорил:
- К черту! Я не в состоянии вам помочь. Поговорите лучше с патологоанатомом. Я пойду спать.
Он прикрыл лицо Рут простыней. Шейн поблагодарил врача и, стоя у изголовья кровати, проводил взглядом реаниматора, который выкатил тележку с приборами в коридор. В комнату заглянул Хэлбут, увидел озабоченное лицо Шейна и, ни слова не говоря, вышел вместе с врачом.
Оставшись наедине с мертвой девушкой, Шейн приступил к осмотру комнаты, пытаясь по разбросанным в беспорядке вещам составить хоть какое-то представление о том, какой была Рут Дипалма при жизни. Он нашел одну-единственную книгу, дешевое издание наставлений протестантского проповедника, адресованных одиноким и обездоленным людям. Судя по затрепанному виду, книжку читали много раз.
Всякие мелочи, которые были раскиданы на столике, кто-то уложил в сумочку. Шейн вытряхнул содержимое сумочки на стол и внимательно осмотрел каждый предмет. Убедившись, что предмет не скрывает в себе никакой тайны, Шейн тут же возвращал его в сумочку. Наконец, перед ним осталась лишь коробочка для таблеток причудливой формы, в виде довольно плоского диска. Таблетки располагались по окружности в ячейках, пронумерованных с первой по двадцатую.
Шейн долго разглядывал коробочку, потом упрятал её в карман и вышел в коридор, где Хэлбут продолжал расспрашивать молодого врача.
Шейн вернулся в комнату, где оставалась Кандида. Девушка курила, перекинув ногу через подлокотник кресла. Услышав шаги, она вскинула голову. Лицо её ничего не выражало.
- Что говорят врачи?
Шейн плеснул себе бренди. Форбс в одиночестве стоял на террасе, облокотившись на перила, и смотрел на океан. Во всей позе угадывалось крайнее напряжение.
Не повышая голоса, Шейн окликнул:
- Форбс, идите сюда. Нам надо кое-что обсудить.
Форбс повернулся. Глаза у него были покрасневшие и припухшие.
- Что?
- Зайдите и сядьте.
Форбс повиновался. Двигался он неуверенно.
- В одном ваш отец прав, - сказал Шейн, - пора вам учиться отвечать за свои поступки. Возможно, вы ещё не осознаете, но сейчас вы оказались в самой худшей передряге за все время.
- Что вы имеете в виду? - вызывающе спросил Форбс.
- Сейчас вы очень расстроены из-за того, что ваша девушка умерла. Мне её тоже очень жаль, поверьте, но она, похоже, оказалась втянута в нечистую игру. Кандида, ты по-прежнему будешь настаивать, что до сегодняшнего вечера не была знакома с Форбсом?
- Так и есть.
- Что ж, возможно, ты сумеешь меня убедить, если не будешь так скрытничать. Дело вот в чем: похоже, что несколько лет назад Рут пыталась покончить с собой - у неё все запястье в шрамах.
- Она попала в аварию на машине, - вставил Форбс.
- Послушайте, Форбс, - терпеливо произнес Шейн. - Если у вас есть хоть капля здравого смысла, то не перебивайте и дослушайте, что я скажу. Она могла солгать, чтобы объяснить происхождение шрамов. Но я клоню к тому, что врач видит в случившемся повторную попытку самоубийства, только на сей раз успешную. Возможно, вскрытие это подтвердит. Я же на девяносто девять процентов уверен, что, ложась спать, она собиралась проснуться. И вот почему.
Он протянул Кандиде круглую плоскую коробочку.
- Знаешь, что это такое? Это из её сумочки.
- Противозачаточные пилюли, - уверенно сказала Кандида. - Их продают кому угодно, не только замужним.
- А теперь посмотри повнимательнее.
Кандида взяла коробочку в руки и повертела её.
- Здесь не хватает сегодняшней пилюли! - взволнованно заметила она.
- И что из этого? - спросил Форбс.
- А вот что, - ответил Шейн. - При приеме таких пилюль важно не пропустить ни одного дня. Только тогда гарантируется противозачаточный эффект. Подобные упаковки делают для забывчивых женщин. При начале нового цикла женщина принимает пилюлю, поворачивает колесико на календарную дату и фиксирует его. И так каждый день, чтобы знать, когда принимать очередную пилюлю.
- Не понимаю, причем тут какие-то пилюли, - недоуменно пробормотал Форбс.
- Да пошевелите же мозгами, черт побери! - не выдержал Шейн. - Рут лежит в постели. Она решила покончить с собой, следовательно, понимает, что ей не придется вставать утром и проживать ещё один долгий день. Тогда зачем ей понадобилось принимать сегодняшнюю пилюлю? Такие пилюли предназначены только для тех женщин, у которых есть будущее. И не пытайтесь убедить меня, что Рут выпила таблетку по привычке. Это было на неё не похоже.
- Вы считаете, что это был несчастный случай?
- Не исключено, - ответил Шейн. - Но я так не думаю. Во-первых, она не была пьяна, она просто устала. Во-вторых... Впрочем, послушайте одну из версий. Вы, Форбс, были с ней, когда она отходила ко сну. Войдя в номер, она налила воды в стакан, и приняла пару таблеток снотворного. Потом пошла в душ, а вы тем временем вылили воду. Она вернулась в комнату. "Я приняла свои таблетки?" "Кажется, нет - ведь стакан пустой." И Рут глотает ещё две таблетки. Напряженный уик-энд завершился, и мысли её то и дело возвращаются к самым интересным событиям. Ложась в постель, она оживленно рассказывает о прошедшем дне, и машинально тянется к снотворному. Вот вам ещё пара таблеток. Затем следует долгий прощальный поцелуй. "До завтра, Рути. Не забудь принять свои таблетки."
Форбс внезапно вскочил, потом снова опустился в кресло. Шейн некоторое время не сводил с него глаз, потом повернулся к Кандиде.
- Тут пришла ты. Ты сказала, что у Форбса крупные неприятности из-за старого карточного долга, и Рут может ему помочь, если уедет из города на несколько дней. Рут согласилась - она на все готова, чтобы выручить своего дружка. Ты дала ей пятьсот долларов. В её сумочке отдельно от других денег лежали десять пятидесятидолларовых бумажек. А других денег было всего девять с половиной долларов. Потом ты принесла ей воды, чтобы запить ещё пару таблеток. Или даже три таблетки. Нет, ей надо было перебить действие бензедрина. Так что четыре.
- Чушь собачья! - бросила Кандида, мотая головой. - И вы сами это прекрасно знаете.
- Вовсе нет. К тому же я просто выстраиваю логические версии. Возможно, ты не расплачивалась с Рут за то, что она подстроила ту игру в покер, но на сегодняшний день все указывает на обратное. Дай она подобные показания, это стоило бы "Юнайтед Стейтс Кемикал" двух миллионов монет, а Хэл Бегли вообще пошел бы по миру. Ты - честолюбивая девушка, Кандида, может даже чересчур честолюбивая. Победа или поражение, шумный успех или разоблачение - все зависело от того, проснется ли утром Рут. Когда она спросила, принимала ли она снотворное, тебе было бы проще простого сказать, что - нет.
- Ничего подобного. К тому же, такого и не было.
Шейн нехорошо засмеялся
- А вы, Форбс? Вы только что поцапались с отцом. Если я докажу, что вы продали Кандиде досье, он в два счета вышибет вас из фирмы, да ещё и вычеркнет из завещания.
- Мне плевать.
- Я вам не верю. - Шейн закурил сигарету. - Рабство отменили сотню лет назад. Если вам и в самом деле работа ни к чему, увольняйтесь. Сами говорите, похвастаться вам нечем. Если все это сложить воедино, то любой окружной прокурор тут же решит, что перед ним типичный избалованный отпрыск богатеньких родителей, которому ничего не стоит подсунуть пару лишних таблеток девушке, которая представляет для него опасность.
Форбс с вызовом взглянул на Шейна, но глаза его были напуганы.
- Итак, кто из вас двоих это сделал? - спросил Шейн. - Возможность была у обоих. У обоих также имелся мотив.
Кандида, сузив глаза, посмотрела на Форбса.
- Не позвольте ему запугать вас, Форбс. Если дела и впрямь так плохи, то нам обоим понадобится адвокат.
- У вас не будет времени посоветоваться с адвокатом, - сказал Шейн. Лучше поговорите со мной. Я не легавый. Подписывать вам ничего не придется, а на слово мне могут и не поверить.
- Нет уж, теперь-то я вам не доверюсь.
- Даю вам время до семи утра. В пять минут восьмого я иду к окружному прокурору и выкладываю ему всю подноготную. А прокуроры не те люди, которые могут смириться с неясностью - загадок в деле быть не должно. Если прокурор уцепится за версию заговора с целью убийства, то вам не отвертеться. Главное для него - доказать, что досье похитил Форбс. Дальше уже все просто. Джейк Фитч расскажет про расписание и про шкафчик в раздевалке. Мы точно установим время, когда передали сверток, потом побеседуем с Лу Джонсоном и выясним, когда с ним расплатились. Если досье передали двадцать третьего апреля, а Джонсон получил деньги в тот же вечер, или на следующий день, какие доказательства, по-вашему, могут ещё потребоваться для суда присяжных?
- О какой сумме шла речь? Мне сказали, что о восьми сотнях.
- Да, верно. В прошлом году отец дал мне немного денег на покрытие расходов, связанных с одной аварией. Водитель сбил пешехода и скрылся. Указали на меня. Но я вовсе никого не сбивал. И в тот раз восьми сотен у меня не оказалось. Мы встречались с Рут всего несколько месяцев. Она думала, что раз я катаюсь на "ягуаре", служу в богатой фирме и живу среди роскоши, то у меня денег куры не клюют, и я могу разбрасывать стодолларовые бумажки, пока она не велит мне остановиться. Теперь она знает, что это не так. Сама убедилась, как трудно мне занять у кого-нибудь денег, поскольку все считают меня некредитоспособным. Я уже начал было подумывать, не продать ли "ягуар". Мне не хотелось, чтобы отец узнал о моих затруднениях. Но Джос все ему рассказал. Отец сперва рассвирепел, но потом поостыл и сказал, что все уладит. Но тут Рути сообщила, что все обошлось и так тревога оказалась ложной.
Шейн пригубил бренди и запил его ледяной водой.
- Это зимние неприятности. А что случилось весной?
Форбс глубоко вздохнул.
- Так и знал, что вы об этом спросите. Это было гораздо хуже. До сих пор, стоит вспомнить - мурашки по телу бегут. Тогда мне понадобились уже десять тысяч.
- Опять на аборт?
- Майк, у вас превратное мнение о Рут. Я не сержусь, просто объясняю. Я был таким болваном, что написал ей письмо, в котором брал на себя полную ответственность за ребенка. Ей ничего не стоило заставить меня жениться на ней, или выплатить огромные отступные. Моя мать в то время тяжело болела, а такие новости могли доконать её. Господи, да я же просто мечтаю жениться на Рут! Это она не хочет выходить за меня. Нет, те десять тысяч были нужны на покрытие другого моего греха. Я продулся в покер.
- Многовато для покера, - голос Шейна звучал ровно, но пальцы резко сдавили ножку рюмки с бренди.
- Сам знаю, - понуро отозвался Форбс. - Мы играли всю ночь и потом ещё целый день. Как на "празднике души". Было время, когда я выигрывал тысяч четырнадцать.
- Кто выиграл больше всех?
- Некий Лу Джонсон из Нью-Йорка. Я хочу вам кое-что объяснить, Майк. Когда-нибудь я сочиню повесть обо всех этих людях. Я имею в виду друзей Рут. На эту тему никто ещё не писал. Они, как перекати-поле, - Форбс неопределенно махнул рукой. - Никогда не знают, куда их занесет завтра. Среди них много способных людей, только они не хотят ничего делать. Мне они по душе. Так вот, когда я в пух и прах проигрался, я был здорово пьян. Но уже начав играть, я решил, что выдержу до конца, чего бы это мне не стоило - мне это нужно было для книги, понимаете? Ну и конечно, я рассчитывал на мать. Я знал, что несколько тысяч она мне возместит, она всегда меня выручала. Увы, неделю спустя она скончалась.
Форбс прикрыл глаза.
- Господи, опять я размечтался, - глухо промолвил он. - Никогда мне не написать эту книгу.
- Если напишете, пришлите мне экземпляр, - сухо произнес Шейн. - А чем занимается Лу Джонсон?
- Ищет средства для финансирования каких-то театров. Очень обходительный господин, хотя есть в нем что-то пугающее.
- Еще бы, - усмехнулся Шейн. - В противном случае ему не удалось бы вас обчистить.
- Возможно, вы правы. Жаль, что я был таким дуралеем.
- Если бы ваша мать не умерла, она дала бы вам эти десять тысяч?
- Нет. Но их устроила бы и меньшая сумма. В конце концов, они скостили мне долг наполовину.
- Как это случилось?
- Джонсон подослал ко мне двух молодчиков. Один держал меня, а второй мутузил. Потом они менялись. Я плохо переношу боль. Так уж повелось. В общем, кончилось дело тем, что они согласились зайти через неделю и получить пять тысяч.
- К кому вы обратились в первую очередь?
- К Уолтеру. Я знал, что у него есть деньги. В залог я предложил ему закладную на землю, доставшуюся мне от матушки. Но он отказался. Я уверен, что это дело рук отца. Потом и сам отец отказал мне под самым неопределенным предлогом. Тогда я придумал повод и смотался на побережье, где провел несколько недель. Возможно, до сих пор оставался бы там, если бы не узнал, что Джонсона арестовали в Нью-Йорке из-за чего-то, связанного с наркотиками. Тогда я решил вернуться и очень рад теперь, что так поступил. Те молодчики больше никогда не появлялись.
Шейн заметил, что в бар вошла Кандида и остановилась в нерешительности. Он помахал ей рукой. Кандида чуть помялась, словно боролась с собой, потом подошла.
- Мне казалось, что пару часов назад мы с вами распрощались, Майк? заметила она.
- Да, но я решил подождать и удостовериться, что ты и в самом деле останешься дома. Ты знакома с Форбсом Холлэмом?
- Нет, - спокойно сказала она. - Кандида Морз. Рада вас видеть, мистер Форбс.
Форбс резко выпрямился
- Так это вы та самая Кандида Морз, которая работает вместе с Хэлом Бегли? Я почему-то ожидал, что вы выглядите иначе.
Шейн подозвал официанта.
- Она уверяет, что работает не ради денег, а потому, что это доставляет ей удовольствие. Что будешь пить, Кандида?
- Спасибо, ничего. Мне вообще не следовало сюда заходить, но любопытство пересилило. Вы, конечно, обсуждаете наше дело?
- Что же еще?
Они уселись за столик. Шейн заказал ещё по одной порции бренди для себя и Форбса.
- Форбс только что рассказал мне, как его вынудили спешно достать пять тысяч баксов в апреле прошлого года. Теперь - следующий вопрос. Кто за этим стоял?
Кандида пристально посмотрела на него, потом повернулась к официанту:
- Пожалуй, я выпью виски с содовой.
- Никто за этим не стоял, Майк! - запротестовал Форбс. - Я сам вечно влипаю в такие истории, по собственной глупости.
- Но только не тогда, - возразил Шейн. - Наверняка у них была крапленая колода. Слишком уж точно все было рассчитано. Кандида, ты знаешь нью-йоркского шулера по имени Лу Джонсон?
- Я не знаю ни одного нью-йоркского шулера.
- А когда вы заключили контракт с "Юнайтед Стейтс Кемикал"? - невинным тоном осведомился Шейн.
Пытаясь выиграть время на размышление, Кандида потянулась за сигаретой. Шейн любезно поднес зажженную спичку.
- Я не хочу вам помогать, Майк. Возможно, я и так уже наговорила лишнего, но теперь буду держать язык за зубами.
- Думаю, что это случилось в начале, или в середине марта, - ответил на собственный вопрос Шейн. - Ответь, Кандида, почему, услышав мой телефонный разговор с Холлэмом-старшим, ты прямехонько отправилась в "Св.Альбанс" и битый час ждала, пока появится Рут? Хотела дать ей денег, чтобы она уехала из города?
- Мисс Морз, так вы знакомы с моей Рути? - изумленно воскликнул Форбс.
Кандида суетливо сгребла со стола спички и сигареты и бросила в сумочку.
- Да, зря я пришла сюда, - процедила она. - Виски ждать не буду. Сами выпьете. Спокойной ночи.
- Нет, погоди, - остановил её Шейн. - Есть маленькая вероятность ... совсем маленькая, что тебя тут тоже подставили. Когда умерла ваша мать, Форбс?
- Второго апреля.
- То есть, через неделю после злополучной игры в покер. Кандида уже прощупывала, не собирается ли Уолтер Лэнгорн менять работу. Джоса Деспарда уже заманили в ловушку. Какая из этих трех операций привела к успеху и позволила Бегли заполучить досье Т-239 - я до сих пор не знаю. Когда к вам нагрянули молодчики от Лу Джонсона, Форбс? Наверно, числа двадцатого. И вдруг, двадцать третьего апреля с вас уже пять тысяч не требуют. Совершенно невозможно, что причиной этого могло стать задержание самого Джонсона в Нью-Йорке, да к тому же по другому делу. Нет, долг они бы из вас выколотили, как пить дать. Любые другие варианты попросту абсурдны.
Форбс утвердительно кивнул.
- Мне кажется, я знаю, что случилось, Майк. Я пытался гнать эти мысли из головы. Скорее всего, отец выкупил мои долговые расписки. После истории с абортом он провел со мной очередную нравоучительную беседу и заявил примерно следующее: если я ещё хоть раз влипну в подобную передрягу, выкарабкиваться из неё я буду сам, без его помощи. Но он прекрасно понимал, что со мной сделают, если я не расплачусь с тем карточным долгом. Поквитались бы со мной жестоко, а в таких делах сами знаете, могут и не рассчитать. Отец хотел, чтобы я осознал, что жизнь не медовый пряник, но безусловно не хотел, чтобы меня забили до смерти.
Официант принес заказанные напитки и Шейн попросил его подключить телефон.
- Ничего не хочешь рассказать, Кандида?
Кандида пригубила виски, не удостоив сыщика ответом. Официант принес телефонный аппарат и подключил в ближайшую розетку. Шейн назвал телефонистке номер в Вашингтоне. Форбс наклонился вперед.
- Могу вам заранее сказать, что отцу не понравится, если вы спросите его об этом.
- Очень жаль.
Несколько секунд спустя в трубке послышался голос Холлэма-старшего.
- Шейн! - воскликнул он, когда телефонистка назвала, кто ему звонит.
- Камильи не пожелал меня арестовывать, - объяснил Шейн. - Он предпочел подать в отставку. Но я звоню по другому делу, мистер Холлэм. Оно связано с вашим сыном.
- Не хочу ничего слушать! - отрезал Холлэм. - Вы лишились всякого права задавать вопросы кому-либо из членов моей семьи или представителей компании.
- Да, в размахе вам не откажешь, - покачал головой Шейн. - Форбс рядом со мной. Хотите поговорить с ним?
- Передайте ему трубку.
Форбс дрожащей рукой взял трубку, словно опасаясь, что она укусит его за ухо.
- Отец, помнишь эти дурацкие расписки, из-за которых я так мучился весной? Мы хотели только выяснить, не ты ли...
Отец оборвал его. Из трубки послышались раздраженные восклицания, разобрать которые Шейн не мог.
- Извини, па, - ответил Форбс, - но если ты их выкупил, то...
Трубка опять яростно затрещала, потом послышался резкий щелчок. Разговор был окончен. Форбс озадаченно уставился на телефонный аппарат.
- Он запретил мне говорить с вами. Он сейчас вылетает сюда. Говорит, что вы просто вымогаете деньги.
- Он сам предложил мне восемь тысяч, чтобы я прекратил заниматься этим делом, - сказал Шейн. - Вряд ли кто переплюнет столь щедрое предложение. Чуть помолчав, он продолжил. - Я задам вам один вопрос, Форбс, на который вы должны ответить только "да" или "нет". Вы продали досье Кандиде?
- Нет.
Голос Форбса прозвучал не слишком убежденно, словно вопрос не имел для него особого значения. Сделав изрядный глоток виски, Форбс вдруг взорвался:
- С какой стати он запрещает мне говорить с вами?! Не можете же вы просто...
- Он не хочет, чтобы ваши показания могли потом использовать против вас, - ответил Шейн. - Я убежден, что рано или поздно мы докажем, что Лу Джонсон или кто-то из его окружения получили эти пять тысяч. Тогда, если окажется, что заплатил им не ваш отец, подозрение неминуемо падет на вас. Хотя не исключено, что здесь замешан кто-то третий, кого мы пока не знаем, но кто на самом деле похитил досье и организовал эту игру в покер, чтобы подставить вас.
- Нет, это ерунда.
- Думаю, Кандида не пожалела бы тридцати или даже сорока тысяч долларов, чтобы заполучить эти материалы. В таком случае для неё сумма в пять тысяч долларов была бы сущим пустяком.
Форбс посмотрел на льдинку в своем стакане, потом помотал головой.
- Джонсон дружил с Рути. Она знала, что он остановился в этой гостинице. Она и посоветовала нам сыграть в покер. Более того...
- Что? - спросил Шейн.
- Кажется, именно Рут предложила не ограничивать ставки, и вот тогда-то и начались неприятности. Я не вполне в этом уверен, но кто знает, может, она и получала от Джонсона отчисления - она отказывалась говорить мне, откуда берет средства к существованию. Тогда, если кто-то и впрямь меня подставил, Рут должна знать, кто именно. Завтра утром спросим её.
Шейн осушил свой стакан и поднялся.
- Пожалуй, нам лучше спросить её сейчас. Утром она может оказаться за сотни миль отсюда.
- Она спит.
- Или нет. Когда я её видел, вид у неё был вконец измученный. В таком состоянии снотворное может сразу не подействовать. Ты идешь с нами, Кандида?
- Конечно, иначе вы меня сразу заподозрите в дурном умысле.
Шейн расплатился с официантом, оставив ему щедрые чаевые, и догнал Форбса и Кандиду уже у лифта, обменявшись по дороге многозначительным взглядом с Хэлбутом. В лифте все хранили молчание. На двенадцатом этаже Форбс провел их к номеру Рут.
Шейн постучал. Никто не отозвался.
- Постучите еще, - велел Шейн. - Я возьму ключ.
- У меня есть ключ.
Форбс отомкнул дверь.
- Рути? - окликнул он. Потом повернулся к Шейну.
- Я же говорил вам, что она спит.
- Может быть, мы разбудим ее?
Шейн включил свет. Номер ничем не отличался от большинства других номеров в Майами-Бич - те же низкие потолки, светло-зеленые крашеные стены, стандартная современная мебель, неприметная и довольно безликая. Рут Дипалма оказалась не слишком аккуратным постояльцем. Ее вещи и одежда были разбросаны повсюду. Брючки и скомканная рубашка валялись на середине ковра. Сандалии, трусики и лифчик цепочкой устлали пол по дороге в ванную. На ковре возле влажного полотенца остался отпечаток мокрой босой ступни. На столике у кровати стояли стакан с водой и открытый флакончик с таблетками. Рядом в беспорядке перемешались вывалившиеся из пачки сигареты, долларовые банкноты и всякая всячина из раскрытой сумочки девушки.
Сама Рут спала лицом вниз на кровати. Дыхание её было тяжелым. Девушка была совершенно нагая - лишь поясница была чуть прикрыта уголком простыни.
- Мы зря теряем время, - сказал Форбс. - Она и впрямь заснула не сразу, но теперь её и пушками не разбудишь.
Шейн вдруг резко рванулся вперед, и в два шага очутился у постели спящей. Он прикоснулся к губам Рут, потом, опустившись на колено, потрогал пульс на свисавшей к полу руке. Несколько секунд он не мог нащупать пульс. Дыхание девушки становилось все более и более прерывистым. Наконец, Шейну удалось уловить биение пульса. Удары были слабыми и нерегулярными.
Шейн схватил телефонную трубку, сбросив на пол сумочку. - Срочно пришлите врача! - выкрикнул он, когда телефонистка ответила.
Глава 17
Рут умерла той же ночью, в половине второго. Шейн, Форбс и Кандида сидели в свободном номере напротив номера Рут. Хэлбут кивком вызвал Шейна в коридор.
- Черт побери, Майк, - голос Хэлбута звенел от напряжения. - Врачи утверждают, что приди мы на пятнадцать минут раньше - её можно было бы спасти. Все ведь при ней было - здоровье, красота, молодость, друзья... Почему так случается?
Шейн закурил сигарету.
- Думаешь, это самоубийство?
- Похоже на то. Подождем результатов вскрытия. Либо самоубийство, либо несчастный случай - перебрала спиртного и приняла слишком много разных таблеток. На прошлой неделе в больницу Сан-Суси доставили одну такую. Хотя, когда Рут входила в гостиницу, мне вовсе не показалось, что она под мухой.
- Она весь уик-энд глотала всякую дрянь, чтобы не уснуть, - задумчиво промолвил Шейн.
Хэлбут выругался.
- Я ведь и вправду был очень привязан к этой малышке, Майк, - со вздохом добавил он.
Шейн вошел в номер Рут. Тело девушки на кровати было накрыто простыней. Реаниматор из больницы упаковывал оборудование, а местный врач, молодой человек с изможденным лицом и проплешинами на макушке, закончив писать в карте, закрыл чемоданчик. Рубашка Рут по-прежнему валялась на ковре.
Шейн обратился к врачу:
- Меня зовут Майк Шейн. Я частный сыщик. Эта девушка имеет отношение к расследованию, которое я сейчас провожу. Я понимаю, что точную причину её смерти вы назвать не в состоянии, но хотя бы предположить что-то вы можете?
- Нет, Шейн, сами знаете, так не принято. Подождите результатов аутопсии.
И врач отправился в ванную, чтобы помыть руки. Вернувшись в комнату, опять нос к носу столкнулся с ожидающим его Шейном.
- Господи, неужели вам это настолько важно? - раздосадованно спросил врач.
- Чертовски важно.
Врач застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и затянул узел на галстуке. Потом подошел к кровати, отвернул угол простыни и приподнял левую руку мертвой девушки. Шейн увидел несколько тонких, красноватых шрамов, паутинкой разбегавшихся на запястье.
- Тоже - попытка самоубийства? - спросил Шейн.
- Думаю, что да. Этим шрамам несколько лет. Я не знаю эту девушку, она никогда ко мне не обращалась. Похоже, она приняла летальную дозу барбитурата. Признаков алкогольной интоксикации нет. Теперь судите сами: склянка со снотворным наполовину пуста, на запястье шрамы... Хотя я был бы спокойнее, если бы она оставила записку. Все так привыкли к таблеткам, что порой могут утратить осторожность.
Он посмотрел на лицо Рут. Лицо было безмятежным, умиротворенным, совершенно таким же, как при жизни.
- Поскольку я не знаю, что творилось у неё в голове, - продолжал врач, - то считаю, что это в равной степени может быть как самоубийство, так и несчастный случай. Взгляните на комнату, на её сумочку. Видно, что за порядком она не слишком следила, но значит ли это, что она способна сбиться со счета и проглотить слишком много таблеток?
Он примолк. Потом опять заговорил:
- К черту! Я не в состоянии вам помочь. Поговорите лучше с патологоанатомом. Я пойду спать.
Он прикрыл лицо Рут простыней. Шейн поблагодарил врача и, стоя у изголовья кровати, проводил взглядом реаниматора, который выкатил тележку с приборами в коридор. В комнату заглянул Хэлбут, увидел озабоченное лицо Шейна и, ни слова не говоря, вышел вместе с врачом.
Оставшись наедине с мертвой девушкой, Шейн приступил к осмотру комнаты, пытаясь по разбросанным в беспорядке вещам составить хоть какое-то представление о том, какой была Рут Дипалма при жизни. Он нашел одну-единственную книгу, дешевое издание наставлений протестантского проповедника, адресованных одиноким и обездоленным людям. Судя по затрепанному виду, книжку читали много раз.
Всякие мелочи, которые были раскиданы на столике, кто-то уложил в сумочку. Шейн вытряхнул содержимое сумочки на стол и внимательно осмотрел каждый предмет. Убедившись, что предмет не скрывает в себе никакой тайны, Шейн тут же возвращал его в сумочку. Наконец, перед ним осталась лишь коробочка для таблеток причудливой формы, в виде довольно плоского диска. Таблетки располагались по окружности в ячейках, пронумерованных с первой по двадцатую.
Шейн долго разглядывал коробочку, потом упрятал её в карман и вышел в коридор, где Хэлбут продолжал расспрашивать молодого врача.
Шейн вернулся в комнату, где оставалась Кандида. Девушка курила, перекинув ногу через подлокотник кресла. Услышав шаги, она вскинула голову. Лицо её ничего не выражало.
- Что говорят врачи?
Шейн плеснул себе бренди. Форбс в одиночестве стоял на террасе, облокотившись на перила, и смотрел на океан. Во всей позе угадывалось крайнее напряжение.
Не повышая голоса, Шейн окликнул:
- Форбс, идите сюда. Нам надо кое-что обсудить.
Форбс повернулся. Глаза у него были покрасневшие и припухшие.
- Что?
- Зайдите и сядьте.
Форбс повиновался. Двигался он неуверенно.
- В одном ваш отец прав, - сказал Шейн, - пора вам учиться отвечать за свои поступки. Возможно, вы ещё не осознаете, но сейчас вы оказались в самой худшей передряге за все время.
- Что вы имеете в виду? - вызывающе спросил Форбс.
- Сейчас вы очень расстроены из-за того, что ваша девушка умерла. Мне её тоже очень жаль, поверьте, но она, похоже, оказалась втянута в нечистую игру. Кандида, ты по-прежнему будешь настаивать, что до сегодняшнего вечера не была знакома с Форбсом?
- Так и есть.
- Что ж, возможно, ты сумеешь меня убедить, если не будешь так скрытничать. Дело вот в чем: похоже, что несколько лет назад Рут пыталась покончить с собой - у неё все запястье в шрамах.
- Она попала в аварию на машине, - вставил Форбс.
- Послушайте, Форбс, - терпеливо произнес Шейн. - Если у вас есть хоть капля здравого смысла, то не перебивайте и дослушайте, что я скажу. Она могла солгать, чтобы объяснить происхождение шрамов. Но я клоню к тому, что врач видит в случившемся повторную попытку самоубийства, только на сей раз успешную. Возможно, вскрытие это подтвердит. Я же на девяносто девять процентов уверен, что, ложась спать, она собиралась проснуться. И вот почему.
Он протянул Кандиде круглую плоскую коробочку.
- Знаешь, что это такое? Это из её сумочки.
- Противозачаточные пилюли, - уверенно сказала Кандида. - Их продают кому угодно, не только замужним.
- А теперь посмотри повнимательнее.
Кандида взяла коробочку в руки и повертела её.
- Здесь не хватает сегодняшней пилюли! - взволнованно заметила она.
- И что из этого? - спросил Форбс.
- А вот что, - ответил Шейн. - При приеме таких пилюль важно не пропустить ни одного дня. Только тогда гарантируется противозачаточный эффект. Подобные упаковки делают для забывчивых женщин. При начале нового цикла женщина принимает пилюлю, поворачивает колесико на календарную дату и фиксирует его. И так каждый день, чтобы знать, когда принимать очередную пилюлю.
- Не понимаю, причем тут какие-то пилюли, - недоуменно пробормотал Форбс.
- Да пошевелите же мозгами, черт побери! - не выдержал Шейн. - Рут лежит в постели. Она решила покончить с собой, следовательно, понимает, что ей не придется вставать утром и проживать ещё один долгий день. Тогда зачем ей понадобилось принимать сегодняшнюю пилюлю? Такие пилюли предназначены только для тех женщин, у которых есть будущее. И не пытайтесь убедить меня, что Рут выпила таблетку по привычке. Это было на неё не похоже.
- Вы считаете, что это был несчастный случай?
- Не исключено, - ответил Шейн. - Но я так не думаю. Во-первых, она не была пьяна, она просто устала. Во-вторых... Впрочем, послушайте одну из версий. Вы, Форбс, были с ней, когда она отходила ко сну. Войдя в номер, она налила воды в стакан, и приняла пару таблеток снотворного. Потом пошла в душ, а вы тем временем вылили воду. Она вернулась в комнату. "Я приняла свои таблетки?" "Кажется, нет - ведь стакан пустой." И Рут глотает ещё две таблетки. Напряженный уик-энд завершился, и мысли её то и дело возвращаются к самым интересным событиям. Ложась в постель, она оживленно рассказывает о прошедшем дне, и машинально тянется к снотворному. Вот вам ещё пара таблеток. Затем следует долгий прощальный поцелуй. "До завтра, Рути. Не забудь принять свои таблетки."
Форбс внезапно вскочил, потом снова опустился в кресло. Шейн некоторое время не сводил с него глаз, потом повернулся к Кандиде.
- Тут пришла ты. Ты сказала, что у Форбса крупные неприятности из-за старого карточного долга, и Рут может ему помочь, если уедет из города на несколько дней. Рут согласилась - она на все готова, чтобы выручить своего дружка. Ты дала ей пятьсот долларов. В её сумочке отдельно от других денег лежали десять пятидесятидолларовых бумажек. А других денег было всего девять с половиной долларов. Потом ты принесла ей воды, чтобы запить ещё пару таблеток. Или даже три таблетки. Нет, ей надо было перебить действие бензедрина. Так что четыре.
- Чушь собачья! - бросила Кандида, мотая головой. - И вы сами это прекрасно знаете.
- Вовсе нет. К тому же я просто выстраиваю логические версии. Возможно, ты не расплачивалась с Рут за то, что она подстроила ту игру в покер, но на сегодняшний день все указывает на обратное. Дай она подобные показания, это стоило бы "Юнайтед Стейтс Кемикал" двух миллионов монет, а Хэл Бегли вообще пошел бы по миру. Ты - честолюбивая девушка, Кандида, может даже чересчур честолюбивая. Победа или поражение, шумный успех или разоблачение - все зависело от того, проснется ли утром Рут. Когда она спросила, принимала ли она снотворное, тебе было бы проще простого сказать, что - нет.
- Ничего подобного. К тому же, такого и не было.
Шейн нехорошо засмеялся
- А вы, Форбс? Вы только что поцапались с отцом. Если я докажу, что вы продали Кандиде досье, он в два счета вышибет вас из фирмы, да ещё и вычеркнет из завещания.
- Мне плевать.
- Я вам не верю. - Шейн закурил сигарету. - Рабство отменили сотню лет назад. Если вам и в самом деле работа ни к чему, увольняйтесь. Сами говорите, похвастаться вам нечем. Если все это сложить воедино, то любой окружной прокурор тут же решит, что перед ним типичный избалованный отпрыск богатеньких родителей, которому ничего не стоит подсунуть пару лишних таблеток девушке, которая представляет для него опасность.
Форбс с вызовом взглянул на Шейна, но глаза его были напуганы.
- Итак, кто из вас двоих это сделал? - спросил Шейн. - Возможность была у обоих. У обоих также имелся мотив.
Кандида, сузив глаза, посмотрела на Форбса.
- Не позвольте ему запугать вас, Форбс. Если дела и впрямь так плохи, то нам обоим понадобится адвокат.
- У вас не будет времени посоветоваться с адвокатом, - сказал Шейн. Лучше поговорите со мной. Я не легавый. Подписывать вам ничего не придется, а на слово мне могут и не поверить.
- Нет уж, теперь-то я вам не доверюсь.
- Даю вам время до семи утра. В пять минут восьмого я иду к окружному прокурору и выкладываю ему всю подноготную. А прокуроры не те люди, которые могут смириться с неясностью - загадок в деле быть не должно. Если прокурор уцепится за версию заговора с целью убийства, то вам не отвертеться. Главное для него - доказать, что досье похитил Форбс. Дальше уже все просто. Джейк Фитч расскажет про расписание и про шкафчик в раздевалке. Мы точно установим время, когда передали сверток, потом побеседуем с Лу Джонсоном и выясним, когда с ним расплатились. Если досье передали двадцать третьего апреля, а Джонсон получил деньги в тот же вечер, или на следующий день, какие доказательства, по-вашему, могут ещё потребоваться для суда присяжных?