Уолтер коснулся её колена.
- Кандида, вы же совсем ничего не едите.
Форбс Холлэм-младший, красивый, темноволосый молодой человек, сложенный, как регбист, постучал в дверь на тринадцатом этаже отеля "Св.Альбанс" на Майами-Бич. Не дожидаясь ответа, он отпер дверь своим ключом и вошел.
Было четверть шестого пополудни. Жалюзи в комнате были опущены. Везде в беспорядке валялась сброшенная одежда. На ковре лежала пустая бутылка из-под джина. На смятой постели спала Рут Дипалма, лежа лицом вниз; голая рука свесилась с кровати.
Форбс поднял жалюзи, и комнату затопило полуденное солнце. Окна выходили во внутренний двор отеля - здесь цены были ниже. Рут, по существу, занимала этот номер весь сезон бесплатно, хотя считалось, что она готова съехать в любую минуту.
Форбс включил вентилятор и повернул рычажок пульта кондиционера на одно деление. Потом уселся на кровать рядом со спящей девушкой, и рука его скользнула под одеяло.
- Рути, вставай.
Он провел рукой по её телу. Девушка пошевелилась, замурлыкав, перевернулась на спину, и вдруг быстро открыла глаза и уставилась на Форбса. Ему стало ясно, что у неё нет ни малейшего представления, кто он такой. Кожа у девушки была чудесного золотистого оттенка, лицо блестело от какого-то крема - видно, намазалась перед сном. В лучах солнца её выгоревшие волосы казались золотыми. На лице не было ни морщинки, и если они и впрямь появляются от переживаний, то Форбс был убежден, что лицо девушки и в шестьдесят лет останется совершенно гладким.
- Ну, вспомнила? - поинтересовался он, убирая руку.
- Вспомнила. А руку верни на то же место.
- Рути...
Она сдернула простыню. Спала она без ночной рубашки или пижамы.
- Интересно, а что ты собираешься делать во всей этой одежде?
- Рут, уже пять часов. Спать сейчас не время. Не говоря уж о том, что я еле-еле вырвался из офиса на каких-нибудь десять секунд, только чтобы тебя увидеть. - А я выпила таблетку, а то и две. А может даже - целую пригоршню. Я люблю тебя.
- И я люблю тебя.
- Пять часов, говоришь? Нечего меня пугать. И вообще важно не это, а какой сегодня день?
Форбс рассмеялся:
- Вроде - пятница. - Ну, если все ещё пятница... Она снова потянула его за одежду.
- Не будь занудой. Ложись со мной. Я же с утра тебя не видела.
Форбс скинул туфли, но раздеваться не стал, а залез под простыню прямо в одежде и обнял девушку.
- Хочешь узнать, зачем я так рано сорвался из конторы и примчался сюда, рискуя опоздать на самолет нашей фирмы?
- Зачем же?
- Я хочу выяснить наконец, что ты решила. - Я никогда ничего не решаю, - ответила она, пристально глядя на него. - У меня все само решается. Он слегка встряхнул её.
- Ну почему ты не хочешь выйти за меня замуж, Рути?
- Потому что ты всегда один и тот же, если тебе так важна причина.
Он опять рассмеялся:
- Я могу изменяться. - Да, но не очень. И, во-вторых, ты весь в работе. - Но я ненавижу свою работу, - мягко возразил он. - Нет, ты только думаешь, что ненавидишь. И вообще, давай займемся любовью. Хотя мне это не очень хочется. Собственно, я бы с большим удовольствием посмотрела мультики по телевизору. Но согласна даже на секс, лишь бы сменить эту тему!
- Рути, ну не надо, - сказал он, пытаясь помешать ей расстегнуть его рубашку. - Через час мне надо быть в аэропорту Опа-Лока, иначе отец накостыляет мне по шее. Он любит, чтобы все являлись вовремя.
Рут сдвинула за собой две подушки вместе и, откинувшись на спинку кровати, метнула на него рассерженный взгляд.
- Поверишь ли - я совершенно забыла, что ты уезжаешь! Ну, теперь ты согласишься, что я не гожусь в жены чиновнику с блестящей карьерой. Понимаешь, я ведь уже успела проболтаться Фредди и Адриану, что мы поедем в Палм-Бич.
- Куда?
- Фредди познакомился с одной дамой, которая жертвует миллионы для оперного театра. У неё есть несколько замечательных картин Пикассо, Фредди собирается убедить её отдать ему одну из них.
- Какой дурак отдаст Пикассо твоему Фредди!
- Он уже придумал, как это сделать. Уверена, через неделю Пикассо будет у него. И потом я обещала, что мы вернемся вовремя, чтобы поспеть на "праздник души" в Стэнвиче. Там будут какие-то уникальные чудики.
- Какое счастье, что я не пойду туда.
- Ну и свинство же это с твоей стороны! - проворчала Рут. - Бросаешь меня на произвол судьбы. Дай сигаретку.
Пока Форбс рылся в поисках сигарет и спичек, она не отрывала от него глаз.
- Кажется, я начинаю все вспоминать. Вечно ты что-то мне рассказываешь, когда у меня котелок не варит. Ведь в этот уик-энд ты встречаешься с Майклом Шейном.
- Вот видишь? С твоей памятью все в порядке.
Он поднес к её сигарете зажженную спичку. Рут выпустила колечко дыма и посмотрела на молодого человека. - Послушай, Форбс, а не попал ли ты в какой-нибудь переплет, о котором я ничего не знаю?
Тряхнув головой, он отбросил со лба длинные волосы.
- Я же рассказываю тебе о всех своих злоключениях. - Да, в три-четыре часа утра, когда я не в состоянии что-либо воспринимать. Я спросила кое-кого об этом Майкле Шейне, и вот что мне сказали. Слушай. Прежде всего запомни, что он - хитрющий пройдоха, но не такой, как другие. Он может быть не только изворотливым, но и опасным. Но тем-то он и отличается от обычных сорвиголов, что умеет ловчить. Не понимаешь? Это из-за того, что я ещё не в форме - перед завтраком. Вывод вот какой - если у тебя есть что-нибудь, что тебе было бы желательно скрыть от Шейна, не смотри ему в глаза.
- Мы с Шейном играем за одну команду. И пусть враг трепещет.
- Хм.
- Рути, ты всегда так обо мне беспокоишься?
- Я? Беспокоюсь о тебе? Ты, может, не красавец, но зато богатый, образованный, талантливый писатель, у тебя замечательная машина, куча шикарных шмоток, и ещё чудесный, хотя и черствый, как позавчерашний хлеб, папочка. Она смолкла, а потом добавила:
- А удалось тебе все-таки добыть те деньги?
- Рути, это было сто лет назад. А теперь все улетело, как дым. Можешь ты уразуметь, что раз ты волнуешься за меня и за мои деньги, тебе стоит выйти за меня? Вообще это принято - что жены беспокоятся за мужей. Вот девочкам - тем наплевать на своих дружков.
- Ну как я могу за тебя выйти, Форбс? Я же на пять лет старше.
- Я тебя догоню.
- А кроме того, твой отец платит мне еженедельно до тех пор, пока мы не женаты.
Улыбка сбежала у Форбса с лица. Он схватил её за голую руку выше локтя.
- Это правда?
Она с минуту молча смотрела на него, затем покачала головой:
- Нет. Он отпустил её.
- Вообще для меня все твои денежные дела - тайна за семью печатями, но и это не объяснило бы, откуда ты берешь деньги. Мой старик - отчаянный скряга. Ведь все свое состояние он сколотил сам. - Не дождавшись ответа, он сказал: - Ну, ладно, мне пора.
- Нет, постой!
- Нет нет, а да, черт побери, если я хочу сохранить эту работу, - и мы с тобой миллион раз обсуждали это. Если бы я мог не есть, я легко прожил бы на свои писательские гонорары. Три рассказика в полгода - пожалуйста, двести двадцать пять долларов.
- Ты забыл про старый компьютер, - добавила она, постучав пальчиками по его лбу. - Если ты едешь в Опа-Лока на машине, тебе уже давно пора бежать. Если же полетишь на вертолете, то здесь в пяти минутах хода вертодром.
Форбс посмотрел ей в глаза, затем взгляд его скользнул по часам.
- Видишь? - повторила она. - Звони на вертодром. Она сбросила простыню и распростерлась на кровати, не сводя с него глаз.
Форбс выкрикнул "Ура!" и схватил телефон, одновременно другой рукой расстегивая рубашку.
Глава 2
А на следующее утро, на рассвете, в утиной засидке посреди соленого болота в штате Джорджия, Форбс Холлэм-младший угощал дымящимся кофе высокого рыжеволосого частного сыщика, которого звали Майкл Шейн.
Шейн устроился перед входом в засидку, облокотившись на деревянный столик и держа на изгибе левой руки двенадцатизарядную полуавтоматическую винтовку. Поза его была обманчива. Он, словно профессиональный спортсмен, обладал способностью казаться полностью расслабленным, а в следующий миг вдруг резко взрывался. На скамейке в углу засидки покоилась окровавленная тушка селезня, которого Шейн метко подстрелил с первого же выстрела, едва забрезжил рассвет.
- Хотите кофе? - предложил Форбс.
Сыщик взял чашку, поставил на столик и добавил в неё немного бренди из плоской бутылки. Потом протянул бутылку юному Холлэму, который сидел на скамейке, вытянув перед собой ноги. Его дробовик стоял рядом. Форбс ещё не стрелял.
- Может, передумаете и выпьете бренди? - спросил Шейн.
Молодой человек сокрушенно помотал головой.
- Нет, лучше подожду немного. Стыдно признаться, но вчера я перебрал виски.
- И не один вы. Форбс рассмеялся:
- Да, на Бегли просто жутко смотреть! В жизни не видел, чтобы кто-то так быстро пьянел.
Шейн выпрямился. Глаза его сузились. С юго-востока приближалась стая уток. Шейн достал небольшой тонкий манок, приладил его и секунду спустя послышался характерный призывный клич. Стая свернула и начала снижаться. Черный ньюфаундленд, привалившийся к колену Шейна, встрепенулся. Шейн подманивал уток все ближе и ближе. Они уже были ярдах в шестидесяти, когда грянул выстрел из соседней засидки. Утки резко взмыли вверх и полетели назад. Шейн выругался.
- Это дядюшка Джос, - сказал Форбс. - Никогда не может рассчитать расстояние.
Закурив сигарету, Шейн произнес:
- Ваш отец сказал, что вы посвятите меня в случившееся. Сейчас, пожалуй, самое время.
- Наверное, - вздохнул Форбс. - Я понял, что он задумал, когда он определил нас с вами в одну засидку. Я только жду, пока аспирин, наконец, подействует. А что он вам рассказал? - Достаточно, чтобы я уже мог задать пару вопросов. Что это за краска - Т-239?
- Название не значит ровным счетом ничего, мистер Шейн. Буква "Т" берет начало от пигмента - диоксида титана. А номер добавлен лишь для отвода глаз, чтобы лучше смотрелось в рекламе и на этикетке. Это алкилированная, водорастворимая эмульсия совершенно отменного качества. Мы даем твердую гарантию на то, что краска не будет шелушиться и облупливаться на деревянной поверхности в течение трех лет после использования согласно приложенной инструкции. Не знаю, много ли вам известно о бытовой краске...
- Я живу в гостинице.
- Везет же вам! Пожалуй, я все-таки глотну бренди - кофе, похоже, совсем на меня не подействовал.
Сыщик плеснул щедрую порцию бренди в чашку Форбса. Молодой человек продолжил:
- Не представляю, как люди, живущие в собственных домах, ухитряются поддерживать их внешний вид. Отец считает, что современные краски быстро облезают из-за того, что дома стали лучше отапливаться и в них появились приборы - мойки, сушилки, увлажнители, - от которых повышается уровень пара. А пар лезет буквально повсюду. Он проникает сквозь слой краски через самые крохотные щели и вызывает вздутия, которые затем шелушатся. Люди, естественно, думают, что мы производим некачественный товар, что нам это выгодно - чем быстрее облупливается краска, тем больше её у нас купят. Это очень тревожит отца. Когда это кончится? Только при государственном регулировании. При социализме. Так он полагает.
Форбс презрительно фыркнул и отпил кофе с бренди.
- Вкусно, черт возьми. Может, нам стоит добавить пару капель бренди в каждую банку краски, и посмотреть, что из этого выйдет?
Не дождавшись ответа Шейна, он поморщился и продолжил.
- Нет, вообще-то мне сейчас не до шуток. Дело-то и впрямь крайне серьезное. Ведь мы вбухали в Т-239 никак не меньше двух миллионов. А первая фирма, которая станет выпускать не шелушащуюся краску, вмиг завоюет рынок. Поэтому все так и бьются над этим. Так вот, месяцев восемнадцать назад нам удалось придумать новый состав, который блестяще зарекомендовал себя в лабораторных испытаниях. Что, кстати, не обязательно означает, что такой же результат получится после окраски домов. Сейчас мы проводим все необходимые эксперименты, ускорить которые никак нельзя. Сами понимаете: ведь мы, например, красим кедровые доски и оставляем их на длительный срок в самых разных погодных условиях. Так вот и получилось, что изначально белая краска через несколько месяцев пожелтела. Мы разобрались в причине, все исправили, но отец боится повторения неудачи и хочет перестраховаться. Из-за этого мы и влипли. Причем по самые уши. Он потребовал провести ещё одну серию экспериментов, и из-за этого мы можем рассчитывать лишь на то, что в лучшем случае выпустим Т-239 в продажу только в мае будущего года.
- А компания "Юнайтед Стейтс Кемикал" выкрала формулу? - уточнил Шейн.
- Больше, чем формулу. Результаты испытаний. Полтора года - слишком большой срок, чтобы сохранить тайну в любом бизнесе. Им же теперь не надо воспроизводить эксперименты, и они экономят уйму средств и времени. До нас доносились слухи о том, что они собираются выпустить новую сверхпрочную краску с длительной гарантией. Их служба безопасности работает на совесть, но все же нам удалось выкрасть баночку их новой краски. Это оказалась наша Т-239, с незначительными добавками. От одного человека из их экспериментального отдела мы узнали, что краску срочно запустили в серийное производство, даже не удосужившись проверить на прочность. На будущей неделе, во вторник, в утренней программе новостей по каналу "Си-Би-Эс" они собираются возвестить о своем успехе. То есть в итоге они обставили нас на пять месяцев.
Шейн исподволь разглядывал молодого человека, пока тот говорил. Форбсу было лет двадцать пять, и манера разговаривать никак не соответствовала облику служащего фирмы. Форбс то увлекался и излагал существо дела с крайне серьезным видом, то вдруг словно спохватывался, что увлекся, и смущенно разводил руками, а порой ни с того ни с сего и вовсе обезоруживающе улыбался или смеялся. Проведя довольно много времени с Холлэмом-старшим, Шейн знал, что положение юноши в фирме далеко не простое.
Шейн внезапно вскинул ружье наизготовку.
- Утки, - отрывисто бросил он. Форбс потянулся к дробовику, потом махнул рукой и принял прежнюю позу. В стае было пять уток и один селезень. Сначала Шейну показалось, что птицы летят прямо на него. Но постепенно они стали смещаться вправо, пока не оказались вне пределов досягаемости его ружья. Из соседней засидки, в тысяче футов от них, грянули два выстрела, и две утки, изрешеченные дробью, камнем упали вниз.
- Да, папочка не разучился стрелять, - подметил Форбс. - Это наверняка он, а не Уолтер Лэнгорн. Уолтер и под страхом смерти не возьмет в руки дробовик.
- А вы сами что, решили сегодня совсем не стрелять? - поинтересовался Шейн.
- У меня слишком дрожат руки, - словно извиняясь, ответил Форбс. Когда я был мальчишкой, мы все время ездили сюда с отцом. Сейчас мне это уже не так интересно.
Он прихлебнул кофе и добавил:
- Что-то я уже проголодался. Свежий воздух и недостаток сна всегда так на меня действуют. Позвольте, я вам расскажу все до конца, и тогда мы сможем пойти завтракать, не опасаясь косых взглядов. Я хотел открыть вам глаза на компанию "Юнайтед Стейтс Кемикал". Она едва сводит концы с концами. Прибыль у них такая ничтожная, что они практически не платят налогов, и отец не видит причин, почему бы им не слиться с нашей фирмой, к обоюдной выгоде. Они же даже не хотят обсудить это. Штаб-квартира их компании расположена в Бостоне, и целиком принадлежит семье Перкинсов. Но если мы - Голиаф, то они - Давид, а в реальной жизни часто ли случается давидам побеждать голиафов? - Форбс выжидательно посмотрел на Шейна, но сыщик промолчал. Форбс, пожав плечами, продолжил: - Теперь же история с краской дает им прекрасную возможность нас обставить. К тому времени, как мы выпустим Т-239, они захватят ещё десять процентов рынка, их акции возрастут в цене и, возможно, они удержатся на плаву и сохранят самостоятельность. То есть, по большому счету, им эта краска куда важнее, чем нам. Отец ненавидит оставаться на вторых ролях, но в итоге мы, возможно, даже не понесем слишком уж больших убытков. Для "Юнайтед Стейтс Кемикал" же это вопрос жизни или смерти. Я не преувеличиваю.
- А что случится, если до вторника вам удастся разобраться в этом деле? - спросил Шейн.
- Об этом я и собирался вам рассказать, мистер Шейн. Нам нужны настолько веские доказательства, чтобы мы могли в понедельник возбудить против них судебное дело. Папа решил, что следует обратиться к вам. А пригласить вас сюда на уик-энд придумал я. Я решил, что если мы соберем вас здесь вместе с Бегли и должностными лицами фирмы, то у вас появится возможность поговорить со всеми заинтересованными лицами и, возможно, вы на что-то наткнетесь. На мой взгляд, Бегли напрасно согласился принять наше приглашение. Должно быть, рассудил, что если откажется, это будет выглядеть подозрительным. Вы имеете полное право расспрашивать кого угодно о чем угодно. А вечером мы затеем игру в покер, которая продлится всю ночь. Будет прекрасная возможность надавить на кого нужно. Не знаю, - спросил он, слыхали ли вы о так называемых "праздниках души", которыми сейчас многие увлекаются?
- О чем?
- О "праздниках души", - ответил Форбс. - Название и впрямь не слишком удачное. Суть состоит в том, что люди собираются вместе на уик-энд и проводят шестьдесят часов без сна в одном и том же помещении. Поначалу, часов десять-двенадцать, все напоминает обычную вечеринку. Присутствующие мило треплются о том, о сем. Потом вы уже перестаете пускать пыль в глаза, поскольку слишком устали. Тогда начинаются разговоры по душам. Я пару раз побывал на таких сборищах, и ничего особенного из них не вынес, но у меня есть друзья, которые уверяют, что "праздник души" переменил им всю жизнь. Я вовсе не хочу сказать, что мы тут хотим устроить нечто подобное.
- А ваш отец согласился? - полюбопытствовал Шейн.
Форбс издал легкий смешок.
- Отцу я описал это несколько иначе, но ему не раз доводилось принимать участие в круглосуточных заседаниях профсоюзного комитета, и он прекрасно знает, какие удивительные события порой случаются в промежуток времени от двух часов ночи до рассвета. Тогда забывается все, собственное положение, позиции спорящих... Впервые осознаешь, что твои оппоненты - тоже люди.
- В случае с Хэлом Бегли можно, пожалуй, сделать исключение, - сказал Шейн и плеснул себе кофе из вместительного термоса. - Вы уверены, что похищение провернула фирма Бегли?
- Абсолютно. Сам Бегли в этом не участвовал. Вся связь осуществлялась через девушку по имени...
Он прищелкнул пальцами. Шейн подсказал:
- Кандида Морз. - Совершенно верно. В "Юнайтед Стейтс Кемикал" Бегли оформили на три месяца консультантом с ежемесячным окладом в сорок тысяч долларов. Ясное дело - Бегли никакой не консультант, его советы ломаного гроша не стоят. Это деньги пошли на то, чтобы оплатить трехсотстраничный отчет. Наш человек в "Юнайтед Стейтс" скопировал одну страницу. Заголовок наверху был отрезан, в остальном же материал слово в слово повторял девяносто девятую страницу нашего отчета по Т-239, который мы составляли вместе с Уолтером Лэнгорном прошлой весной.
Шейн на секунду задумался.
- А сколько копий вы сделали? - спросил он.
- Ни одной, - мгновенно ответил Форбс. - Мы просто собрали весь материал воедино, чтобы директора на июньском собрании решили, стоит ли финансировать эту разработку. Обычно вся их система секретности меня просто бесит. Скажем, мы работаем над рекламой нового продукта, а это окружается такой завесой тайны, словно мы создаем новую стратегическую ракету. Но в случае с краской подобные меры безопасности были, конечно же, оправданы. Вся документация хранилась в сейфе, а отчет из него извлекали только для членов Совета директоров. Они читали отчет в конторе под бдительным оком мисс Фибе Мак-Гонигл, которая настолько помешана на секретности, что не пропустила бы собственную мать в ванную без надлежащего досмотра. Так что предположение о том, что кто-то посторонний мог проникнуть в контору во внерабочее время и выкрасть отчет из сейфа можно отмести сразу. Здесь поработал кто-то из директоров.
- Сколько людей имели допуск к секретным документам? - поинтересовался Шейн.
- Человек двадцать, не больше, - ответил Форбс. - Вам нужно посмотреть помещение. Кстати, в той части здания нет ни одного множительного аппарата. Это позволяет исключить двоих или троих из числа подозреваемых. Еще один ездил на побережье, когда все это случилось. И так далее. Пожалуй, круг можно сузить до тех лиц, кого мы пригласили сюда на уик-энд.
- Значит, вы надеетесь попытаться расколоть не одного Бегли?
- Совершенно верно. Даже если мы не сумеем воспрепятствовать "Юнайтед Стейтс Кемикал", и они выбросят продукт на рынок, мы должны принять меры, чтобы такая утечка информации не случилась в будущем. Меньшинство из Совета директоров недовольно нынешним руководством фирмы, то есть моим отцом. Т-239 - это его детище, но не будь он таким осторожным и медлительным, мы бы уже наладили её массовый выпуск и продажу. Это ставят ему в вину. С другой стороны, если бы дядя Джос или кто-то из членов оппозиции способствовали бы утечке, надеясь использовать её против отца, отец бы их по стенке размазал. Если бы только суметь вывести их на чистую воду! Вот для этого-то мы и платим вам десять тысяч.
- А чем объяснить, что вы взялись так поздно? Почему не обратились ко мне пару месяцев назад? Для такого дела одного уик-энда недостаточно.
- Мы не хотели выносить сор из избы. Не я один, все с этим согласились. Надеялись, по возможности, избежать огласки.
- Значит, - спросил Шейн, - вы с самого начала были убеждены, что документы передал один из директоров фирмы?
Форбс кивнул.
- Но необязательно ради денег. Вы, конечно, знаете Бегли лучше, чем я, но даже я слышал, что он не брезгует заниматься шантажом.
- Да, - подтвердил Шейн. - Занятие довольно рискованное, но весьма прибыльное.
- Поэтому мы и не могли обратиться в полицию, - со вздохом произнес Форбс. - А много ли вокруг частных сыщиков, способных разобраться в такой запутанной истории? Да ещё и - порядочных? Вы только не обижайтесь, добавил он и улыбнулся.
Шейн улыбнулся в ответ. Молодой человек начинал ему нравиться.
- Что ж, я понимаю ваши затруднения: если Бегли шантажировал одного из ваших людей, вам бы не хотелось, чтобы об этом прознал какой-нибудь пронырливый частный детектив.
- А что делать, мистер Шейн, сами знаете - люди вашей профессии не особенно славятся честностью и надежностью. Но на прошлой неделе отец беседовал с кем-то из фирмы "Питтсбург Плейт Гласс", и в разговоре всплыло ваше имя. Они считают, что вы с Бегли на ножах.
- Мягко сказано.
- Этот человек из Питтсбурга сказал, что вы первый, кому удалось утереть нос Бегли. Отец подумал, что вы согласитесь ещё раз поставить его на колени.
Шейн помотал головой.
- Я вовсе не утер ему нос. Я просто честно отработал свой гонорар. Мой клиент остался доволен, а я нет: Бегли продолжает заниматься своими темными делишками.
- Одну минуту, - прервал Форбс. - Давайте сразу придем к соглашению. Все, что нам нужно от Бегли, это сделка, согласно которой он передает нам одно имя в обмен на обещание с нашей стороны не предпринимать судебного разбирательства. Личность самого Бегли для нас значения не имеет.
- А для меня имеет, - сухо ответил Шейн. - У него очень выгодное положение. Он может одновременно выиграть и проиграть. Даже очевидный провал в деле с "Питтсбург Плейт Гласс" он ухитрился использовать для саморекламы. Ведь Бегли дал понять, что если он согласился добыть какие-то сведения, то добился результата, а средства для достижения этой цели значения не имеют. А хорошая реклама для него - это дурная реклама для меня. Я не знал, что меня наняли для того, чтобы я помог провернуть сделку. Может, вам лучше поискать кого-то другого?
- У нас нет времени! - воскликнул Форбс. - Мне плевать, если вы даже изжарите Бегли на решетке и съедите без горчицы, но для нас важно другое. Посмотрим, чего вам удастся добиться к концу уик-энда.
Шейн на мгновение призадумался.
- А кто занимался расследованием? - спросил он.
- Я. Форбс Холлэм-младший, исполнительный менеджер. Все же это было хоть каким-то отвлечением от моей работы, с которой, по-моему, безо всякого ущерба для дела справилась бы любая уборщица. Но я не представлял, во что это выльется. Я думал, что виновным окажется какой-нибудь лаборант, или клерк, имеющий зуб на отца. Если бы отец поступил в школу бизнеса, то наверняка завалил бы экзамен по искусству общения. Он обожает твердить, что ему наплевать, как к нему относятся, а важны для него лишь дивиденды за квартал. Может, для простого акционера в этом есть своя прелесть, но в нашей фирме моего отца, мягко говоря, недолюбливают. К сожалению, мне не удалось найти человека, который бы явно враждовал с моим отцом и одновременно имел доступ к отчету. Вообще все клонится к тому, что отчет похитил я сам! Да, да, не удивляйтесь. Я составлял его под руководством Уолтера Лэнгорна. Я перекладывал техническую терминологию на нормальный английский язык. После того, как Уолтер внес исправления, я вычитывал рукопись. В один прекрасный день случилось так, что мне вконец осточертела мисс Фибе Мак-Гонигл, помешанная на секретности, и я не сдал рукопись. Как только вы начнете опрашивать наших людей, мистер Шейн, вы быстро выясните, что я не отношусь к нормальным белым воротничкам. Да, верно, я исполнительный менеджер, но всеми фибрами души я пытаюсь откреститься от назойливых требований ставить интересы фирмы превыше всего на свете.
- Кандида, вы же совсем ничего не едите.
Форбс Холлэм-младший, красивый, темноволосый молодой человек, сложенный, как регбист, постучал в дверь на тринадцатом этаже отеля "Св.Альбанс" на Майами-Бич. Не дожидаясь ответа, он отпер дверь своим ключом и вошел.
Было четверть шестого пополудни. Жалюзи в комнате были опущены. Везде в беспорядке валялась сброшенная одежда. На ковре лежала пустая бутылка из-под джина. На смятой постели спала Рут Дипалма, лежа лицом вниз; голая рука свесилась с кровати.
Форбс поднял жалюзи, и комнату затопило полуденное солнце. Окна выходили во внутренний двор отеля - здесь цены были ниже. Рут, по существу, занимала этот номер весь сезон бесплатно, хотя считалось, что она готова съехать в любую минуту.
Форбс включил вентилятор и повернул рычажок пульта кондиционера на одно деление. Потом уселся на кровать рядом со спящей девушкой, и рука его скользнула под одеяло.
- Рути, вставай.
Он провел рукой по её телу. Девушка пошевелилась, замурлыкав, перевернулась на спину, и вдруг быстро открыла глаза и уставилась на Форбса. Ему стало ясно, что у неё нет ни малейшего представления, кто он такой. Кожа у девушки была чудесного золотистого оттенка, лицо блестело от какого-то крема - видно, намазалась перед сном. В лучах солнца её выгоревшие волосы казались золотыми. На лице не было ни морщинки, и если они и впрямь появляются от переживаний, то Форбс был убежден, что лицо девушки и в шестьдесят лет останется совершенно гладким.
- Ну, вспомнила? - поинтересовался он, убирая руку.
- Вспомнила. А руку верни на то же место.
- Рути...
Она сдернула простыню. Спала она без ночной рубашки или пижамы.
- Интересно, а что ты собираешься делать во всей этой одежде?
- Рут, уже пять часов. Спать сейчас не время. Не говоря уж о том, что я еле-еле вырвался из офиса на каких-нибудь десять секунд, только чтобы тебя увидеть. - А я выпила таблетку, а то и две. А может даже - целую пригоршню. Я люблю тебя.
- И я люблю тебя.
- Пять часов, говоришь? Нечего меня пугать. И вообще важно не это, а какой сегодня день?
Форбс рассмеялся:
- Вроде - пятница. - Ну, если все ещё пятница... Она снова потянула его за одежду.
- Не будь занудой. Ложись со мной. Я же с утра тебя не видела.
Форбс скинул туфли, но раздеваться не стал, а залез под простыню прямо в одежде и обнял девушку.
- Хочешь узнать, зачем я так рано сорвался из конторы и примчался сюда, рискуя опоздать на самолет нашей фирмы?
- Зачем же?
- Я хочу выяснить наконец, что ты решила. - Я никогда ничего не решаю, - ответила она, пристально глядя на него. - У меня все само решается. Он слегка встряхнул её.
- Ну почему ты не хочешь выйти за меня замуж, Рути?
- Потому что ты всегда один и тот же, если тебе так важна причина.
Он опять рассмеялся:
- Я могу изменяться. - Да, но не очень. И, во-вторых, ты весь в работе. - Но я ненавижу свою работу, - мягко возразил он. - Нет, ты только думаешь, что ненавидишь. И вообще, давай займемся любовью. Хотя мне это не очень хочется. Собственно, я бы с большим удовольствием посмотрела мультики по телевизору. Но согласна даже на секс, лишь бы сменить эту тему!
- Рути, ну не надо, - сказал он, пытаясь помешать ей расстегнуть его рубашку. - Через час мне надо быть в аэропорту Опа-Лока, иначе отец накостыляет мне по шее. Он любит, чтобы все являлись вовремя.
Рут сдвинула за собой две подушки вместе и, откинувшись на спинку кровати, метнула на него рассерженный взгляд.
- Поверишь ли - я совершенно забыла, что ты уезжаешь! Ну, теперь ты согласишься, что я не гожусь в жены чиновнику с блестящей карьерой. Понимаешь, я ведь уже успела проболтаться Фредди и Адриану, что мы поедем в Палм-Бич.
- Куда?
- Фредди познакомился с одной дамой, которая жертвует миллионы для оперного театра. У неё есть несколько замечательных картин Пикассо, Фредди собирается убедить её отдать ему одну из них.
- Какой дурак отдаст Пикассо твоему Фредди!
- Он уже придумал, как это сделать. Уверена, через неделю Пикассо будет у него. И потом я обещала, что мы вернемся вовремя, чтобы поспеть на "праздник души" в Стэнвиче. Там будут какие-то уникальные чудики.
- Какое счастье, что я не пойду туда.
- Ну и свинство же это с твоей стороны! - проворчала Рут. - Бросаешь меня на произвол судьбы. Дай сигаретку.
Пока Форбс рылся в поисках сигарет и спичек, она не отрывала от него глаз.
- Кажется, я начинаю все вспоминать. Вечно ты что-то мне рассказываешь, когда у меня котелок не варит. Ведь в этот уик-энд ты встречаешься с Майклом Шейном.
- Вот видишь? С твоей памятью все в порядке.
Он поднес к её сигарете зажженную спичку. Рут выпустила колечко дыма и посмотрела на молодого человека. - Послушай, Форбс, а не попал ли ты в какой-нибудь переплет, о котором я ничего не знаю?
Тряхнув головой, он отбросил со лба длинные волосы.
- Я же рассказываю тебе о всех своих злоключениях. - Да, в три-четыре часа утра, когда я не в состоянии что-либо воспринимать. Я спросила кое-кого об этом Майкле Шейне, и вот что мне сказали. Слушай. Прежде всего запомни, что он - хитрющий пройдоха, но не такой, как другие. Он может быть не только изворотливым, но и опасным. Но тем-то он и отличается от обычных сорвиголов, что умеет ловчить. Не понимаешь? Это из-за того, что я ещё не в форме - перед завтраком. Вывод вот какой - если у тебя есть что-нибудь, что тебе было бы желательно скрыть от Шейна, не смотри ему в глаза.
- Мы с Шейном играем за одну команду. И пусть враг трепещет.
- Хм.
- Рути, ты всегда так обо мне беспокоишься?
- Я? Беспокоюсь о тебе? Ты, может, не красавец, но зато богатый, образованный, талантливый писатель, у тебя замечательная машина, куча шикарных шмоток, и ещё чудесный, хотя и черствый, как позавчерашний хлеб, папочка. Она смолкла, а потом добавила:
- А удалось тебе все-таки добыть те деньги?
- Рути, это было сто лет назад. А теперь все улетело, как дым. Можешь ты уразуметь, что раз ты волнуешься за меня и за мои деньги, тебе стоит выйти за меня? Вообще это принято - что жены беспокоятся за мужей. Вот девочкам - тем наплевать на своих дружков.
- Ну как я могу за тебя выйти, Форбс? Я же на пять лет старше.
- Я тебя догоню.
- А кроме того, твой отец платит мне еженедельно до тех пор, пока мы не женаты.
Улыбка сбежала у Форбса с лица. Он схватил её за голую руку выше локтя.
- Это правда?
Она с минуту молча смотрела на него, затем покачала головой:
- Нет. Он отпустил её.
- Вообще для меня все твои денежные дела - тайна за семью печатями, но и это не объяснило бы, откуда ты берешь деньги. Мой старик - отчаянный скряга. Ведь все свое состояние он сколотил сам. - Не дождавшись ответа, он сказал: - Ну, ладно, мне пора.
- Нет, постой!
- Нет нет, а да, черт побери, если я хочу сохранить эту работу, - и мы с тобой миллион раз обсуждали это. Если бы я мог не есть, я легко прожил бы на свои писательские гонорары. Три рассказика в полгода - пожалуйста, двести двадцать пять долларов.
- Ты забыл про старый компьютер, - добавила она, постучав пальчиками по его лбу. - Если ты едешь в Опа-Лока на машине, тебе уже давно пора бежать. Если же полетишь на вертолете, то здесь в пяти минутах хода вертодром.
Форбс посмотрел ей в глаза, затем взгляд его скользнул по часам.
- Видишь? - повторила она. - Звони на вертодром. Она сбросила простыню и распростерлась на кровати, не сводя с него глаз.
Форбс выкрикнул "Ура!" и схватил телефон, одновременно другой рукой расстегивая рубашку.
Глава 2
А на следующее утро, на рассвете, в утиной засидке посреди соленого болота в штате Джорджия, Форбс Холлэм-младший угощал дымящимся кофе высокого рыжеволосого частного сыщика, которого звали Майкл Шейн.
Шейн устроился перед входом в засидку, облокотившись на деревянный столик и держа на изгибе левой руки двенадцатизарядную полуавтоматическую винтовку. Поза его была обманчива. Он, словно профессиональный спортсмен, обладал способностью казаться полностью расслабленным, а в следующий миг вдруг резко взрывался. На скамейке в углу засидки покоилась окровавленная тушка селезня, которого Шейн метко подстрелил с первого же выстрела, едва забрезжил рассвет.
- Хотите кофе? - предложил Форбс.
Сыщик взял чашку, поставил на столик и добавил в неё немного бренди из плоской бутылки. Потом протянул бутылку юному Холлэму, который сидел на скамейке, вытянув перед собой ноги. Его дробовик стоял рядом. Форбс ещё не стрелял.
- Может, передумаете и выпьете бренди? - спросил Шейн.
Молодой человек сокрушенно помотал головой.
- Нет, лучше подожду немного. Стыдно признаться, но вчера я перебрал виски.
- И не один вы. Форбс рассмеялся:
- Да, на Бегли просто жутко смотреть! В жизни не видел, чтобы кто-то так быстро пьянел.
Шейн выпрямился. Глаза его сузились. С юго-востока приближалась стая уток. Шейн достал небольшой тонкий манок, приладил его и секунду спустя послышался характерный призывный клич. Стая свернула и начала снижаться. Черный ньюфаундленд, привалившийся к колену Шейна, встрепенулся. Шейн подманивал уток все ближе и ближе. Они уже были ярдах в шестидесяти, когда грянул выстрел из соседней засидки. Утки резко взмыли вверх и полетели назад. Шейн выругался.
- Это дядюшка Джос, - сказал Форбс. - Никогда не может рассчитать расстояние.
Закурив сигарету, Шейн произнес:
- Ваш отец сказал, что вы посвятите меня в случившееся. Сейчас, пожалуй, самое время.
- Наверное, - вздохнул Форбс. - Я понял, что он задумал, когда он определил нас с вами в одну засидку. Я только жду, пока аспирин, наконец, подействует. А что он вам рассказал? - Достаточно, чтобы я уже мог задать пару вопросов. Что это за краска - Т-239?
- Название не значит ровным счетом ничего, мистер Шейн. Буква "Т" берет начало от пигмента - диоксида титана. А номер добавлен лишь для отвода глаз, чтобы лучше смотрелось в рекламе и на этикетке. Это алкилированная, водорастворимая эмульсия совершенно отменного качества. Мы даем твердую гарантию на то, что краска не будет шелушиться и облупливаться на деревянной поверхности в течение трех лет после использования согласно приложенной инструкции. Не знаю, много ли вам известно о бытовой краске...
- Я живу в гостинице.
- Везет же вам! Пожалуй, я все-таки глотну бренди - кофе, похоже, совсем на меня не подействовал.
Сыщик плеснул щедрую порцию бренди в чашку Форбса. Молодой человек продолжил:
- Не представляю, как люди, живущие в собственных домах, ухитряются поддерживать их внешний вид. Отец считает, что современные краски быстро облезают из-за того, что дома стали лучше отапливаться и в них появились приборы - мойки, сушилки, увлажнители, - от которых повышается уровень пара. А пар лезет буквально повсюду. Он проникает сквозь слой краски через самые крохотные щели и вызывает вздутия, которые затем шелушатся. Люди, естественно, думают, что мы производим некачественный товар, что нам это выгодно - чем быстрее облупливается краска, тем больше её у нас купят. Это очень тревожит отца. Когда это кончится? Только при государственном регулировании. При социализме. Так он полагает.
Форбс презрительно фыркнул и отпил кофе с бренди.
- Вкусно, черт возьми. Может, нам стоит добавить пару капель бренди в каждую банку краски, и посмотреть, что из этого выйдет?
Не дождавшись ответа Шейна, он поморщился и продолжил.
- Нет, вообще-то мне сейчас не до шуток. Дело-то и впрямь крайне серьезное. Ведь мы вбухали в Т-239 никак не меньше двух миллионов. А первая фирма, которая станет выпускать не шелушащуюся краску, вмиг завоюет рынок. Поэтому все так и бьются над этим. Так вот, месяцев восемнадцать назад нам удалось придумать новый состав, который блестяще зарекомендовал себя в лабораторных испытаниях. Что, кстати, не обязательно означает, что такой же результат получится после окраски домов. Сейчас мы проводим все необходимые эксперименты, ускорить которые никак нельзя. Сами понимаете: ведь мы, например, красим кедровые доски и оставляем их на длительный срок в самых разных погодных условиях. Так вот и получилось, что изначально белая краска через несколько месяцев пожелтела. Мы разобрались в причине, все исправили, но отец боится повторения неудачи и хочет перестраховаться. Из-за этого мы и влипли. Причем по самые уши. Он потребовал провести ещё одну серию экспериментов, и из-за этого мы можем рассчитывать лишь на то, что в лучшем случае выпустим Т-239 в продажу только в мае будущего года.
- А компания "Юнайтед Стейтс Кемикал" выкрала формулу? - уточнил Шейн.
- Больше, чем формулу. Результаты испытаний. Полтора года - слишком большой срок, чтобы сохранить тайну в любом бизнесе. Им же теперь не надо воспроизводить эксперименты, и они экономят уйму средств и времени. До нас доносились слухи о том, что они собираются выпустить новую сверхпрочную краску с длительной гарантией. Их служба безопасности работает на совесть, но все же нам удалось выкрасть баночку их новой краски. Это оказалась наша Т-239, с незначительными добавками. От одного человека из их экспериментального отдела мы узнали, что краску срочно запустили в серийное производство, даже не удосужившись проверить на прочность. На будущей неделе, во вторник, в утренней программе новостей по каналу "Си-Би-Эс" они собираются возвестить о своем успехе. То есть в итоге они обставили нас на пять месяцев.
Шейн исподволь разглядывал молодого человека, пока тот говорил. Форбсу было лет двадцать пять, и манера разговаривать никак не соответствовала облику служащего фирмы. Форбс то увлекался и излагал существо дела с крайне серьезным видом, то вдруг словно спохватывался, что увлекся, и смущенно разводил руками, а порой ни с того ни с сего и вовсе обезоруживающе улыбался или смеялся. Проведя довольно много времени с Холлэмом-старшим, Шейн знал, что положение юноши в фирме далеко не простое.
Шейн внезапно вскинул ружье наизготовку.
- Утки, - отрывисто бросил он. Форбс потянулся к дробовику, потом махнул рукой и принял прежнюю позу. В стае было пять уток и один селезень. Сначала Шейну показалось, что птицы летят прямо на него. Но постепенно они стали смещаться вправо, пока не оказались вне пределов досягаемости его ружья. Из соседней засидки, в тысяче футов от них, грянули два выстрела, и две утки, изрешеченные дробью, камнем упали вниз.
- Да, папочка не разучился стрелять, - подметил Форбс. - Это наверняка он, а не Уолтер Лэнгорн. Уолтер и под страхом смерти не возьмет в руки дробовик.
- А вы сами что, решили сегодня совсем не стрелять? - поинтересовался Шейн.
- У меня слишком дрожат руки, - словно извиняясь, ответил Форбс. Когда я был мальчишкой, мы все время ездили сюда с отцом. Сейчас мне это уже не так интересно.
Он прихлебнул кофе и добавил:
- Что-то я уже проголодался. Свежий воздух и недостаток сна всегда так на меня действуют. Позвольте, я вам расскажу все до конца, и тогда мы сможем пойти завтракать, не опасаясь косых взглядов. Я хотел открыть вам глаза на компанию "Юнайтед Стейтс Кемикал". Она едва сводит концы с концами. Прибыль у них такая ничтожная, что они практически не платят налогов, и отец не видит причин, почему бы им не слиться с нашей фирмой, к обоюдной выгоде. Они же даже не хотят обсудить это. Штаб-квартира их компании расположена в Бостоне, и целиком принадлежит семье Перкинсов. Но если мы - Голиаф, то они - Давид, а в реальной жизни часто ли случается давидам побеждать голиафов? - Форбс выжидательно посмотрел на Шейна, но сыщик промолчал. Форбс, пожав плечами, продолжил: - Теперь же история с краской дает им прекрасную возможность нас обставить. К тому времени, как мы выпустим Т-239, они захватят ещё десять процентов рынка, их акции возрастут в цене и, возможно, они удержатся на плаву и сохранят самостоятельность. То есть, по большому счету, им эта краска куда важнее, чем нам. Отец ненавидит оставаться на вторых ролях, но в итоге мы, возможно, даже не понесем слишком уж больших убытков. Для "Юнайтед Стейтс Кемикал" же это вопрос жизни или смерти. Я не преувеличиваю.
- А что случится, если до вторника вам удастся разобраться в этом деле? - спросил Шейн.
- Об этом я и собирался вам рассказать, мистер Шейн. Нам нужны настолько веские доказательства, чтобы мы могли в понедельник возбудить против них судебное дело. Папа решил, что следует обратиться к вам. А пригласить вас сюда на уик-энд придумал я. Я решил, что если мы соберем вас здесь вместе с Бегли и должностными лицами фирмы, то у вас появится возможность поговорить со всеми заинтересованными лицами и, возможно, вы на что-то наткнетесь. На мой взгляд, Бегли напрасно согласился принять наше приглашение. Должно быть, рассудил, что если откажется, это будет выглядеть подозрительным. Вы имеете полное право расспрашивать кого угодно о чем угодно. А вечером мы затеем игру в покер, которая продлится всю ночь. Будет прекрасная возможность надавить на кого нужно. Не знаю, - спросил он, слыхали ли вы о так называемых "праздниках души", которыми сейчас многие увлекаются?
- О чем?
- О "праздниках души", - ответил Форбс. - Название и впрямь не слишком удачное. Суть состоит в том, что люди собираются вместе на уик-энд и проводят шестьдесят часов без сна в одном и том же помещении. Поначалу, часов десять-двенадцать, все напоминает обычную вечеринку. Присутствующие мило треплются о том, о сем. Потом вы уже перестаете пускать пыль в глаза, поскольку слишком устали. Тогда начинаются разговоры по душам. Я пару раз побывал на таких сборищах, и ничего особенного из них не вынес, но у меня есть друзья, которые уверяют, что "праздник души" переменил им всю жизнь. Я вовсе не хочу сказать, что мы тут хотим устроить нечто подобное.
- А ваш отец согласился? - полюбопытствовал Шейн.
Форбс издал легкий смешок.
- Отцу я описал это несколько иначе, но ему не раз доводилось принимать участие в круглосуточных заседаниях профсоюзного комитета, и он прекрасно знает, какие удивительные события порой случаются в промежуток времени от двух часов ночи до рассвета. Тогда забывается все, собственное положение, позиции спорящих... Впервые осознаешь, что твои оппоненты - тоже люди.
- В случае с Хэлом Бегли можно, пожалуй, сделать исключение, - сказал Шейн и плеснул себе кофе из вместительного термоса. - Вы уверены, что похищение провернула фирма Бегли?
- Абсолютно. Сам Бегли в этом не участвовал. Вся связь осуществлялась через девушку по имени...
Он прищелкнул пальцами. Шейн подсказал:
- Кандида Морз. - Совершенно верно. В "Юнайтед Стейтс Кемикал" Бегли оформили на три месяца консультантом с ежемесячным окладом в сорок тысяч долларов. Ясное дело - Бегли никакой не консультант, его советы ломаного гроша не стоят. Это деньги пошли на то, чтобы оплатить трехсотстраничный отчет. Наш человек в "Юнайтед Стейтс" скопировал одну страницу. Заголовок наверху был отрезан, в остальном же материал слово в слово повторял девяносто девятую страницу нашего отчета по Т-239, который мы составляли вместе с Уолтером Лэнгорном прошлой весной.
Шейн на секунду задумался.
- А сколько копий вы сделали? - спросил он.
- Ни одной, - мгновенно ответил Форбс. - Мы просто собрали весь материал воедино, чтобы директора на июньском собрании решили, стоит ли финансировать эту разработку. Обычно вся их система секретности меня просто бесит. Скажем, мы работаем над рекламой нового продукта, а это окружается такой завесой тайны, словно мы создаем новую стратегическую ракету. Но в случае с краской подобные меры безопасности были, конечно же, оправданы. Вся документация хранилась в сейфе, а отчет из него извлекали только для членов Совета директоров. Они читали отчет в конторе под бдительным оком мисс Фибе Мак-Гонигл, которая настолько помешана на секретности, что не пропустила бы собственную мать в ванную без надлежащего досмотра. Так что предположение о том, что кто-то посторонний мог проникнуть в контору во внерабочее время и выкрасть отчет из сейфа можно отмести сразу. Здесь поработал кто-то из директоров.
- Сколько людей имели допуск к секретным документам? - поинтересовался Шейн.
- Человек двадцать, не больше, - ответил Форбс. - Вам нужно посмотреть помещение. Кстати, в той части здания нет ни одного множительного аппарата. Это позволяет исключить двоих или троих из числа подозреваемых. Еще один ездил на побережье, когда все это случилось. И так далее. Пожалуй, круг можно сузить до тех лиц, кого мы пригласили сюда на уик-энд.
- Значит, вы надеетесь попытаться расколоть не одного Бегли?
- Совершенно верно. Даже если мы не сумеем воспрепятствовать "Юнайтед Стейтс Кемикал", и они выбросят продукт на рынок, мы должны принять меры, чтобы такая утечка информации не случилась в будущем. Меньшинство из Совета директоров недовольно нынешним руководством фирмы, то есть моим отцом. Т-239 - это его детище, но не будь он таким осторожным и медлительным, мы бы уже наладили её массовый выпуск и продажу. Это ставят ему в вину. С другой стороны, если бы дядя Джос или кто-то из членов оппозиции способствовали бы утечке, надеясь использовать её против отца, отец бы их по стенке размазал. Если бы только суметь вывести их на чистую воду! Вот для этого-то мы и платим вам десять тысяч.
- А чем объяснить, что вы взялись так поздно? Почему не обратились ко мне пару месяцев назад? Для такого дела одного уик-энда недостаточно.
- Мы не хотели выносить сор из избы. Не я один, все с этим согласились. Надеялись, по возможности, избежать огласки.
- Значит, - спросил Шейн, - вы с самого начала были убеждены, что документы передал один из директоров фирмы?
Форбс кивнул.
- Но необязательно ради денег. Вы, конечно, знаете Бегли лучше, чем я, но даже я слышал, что он не брезгует заниматься шантажом.
- Да, - подтвердил Шейн. - Занятие довольно рискованное, но весьма прибыльное.
- Поэтому мы и не могли обратиться в полицию, - со вздохом произнес Форбс. - А много ли вокруг частных сыщиков, способных разобраться в такой запутанной истории? Да ещё и - порядочных? Вы только не обижайтесь, добавил он и улыбнулся.
Шейн улыбнулся в ответ. Молодой человек начинал ему нравиться.
- Что ж, я понимаю ваши затруднения: если Бегли шантажировал одного из ваших людей, вам бы не хотелось, чтобы об этом прознал какой-нибудь пронырливый частный детектив.
- А что делать, мистер Шейн, сами знаете - люди вашей профессии не особенно славятся честностью и надежностью. Но на прошлой неделе отец беседовал с кем-то из фирмы "Питтсбург Плейт Гласс", и в разговоре всплыло ваше имя. Они считают, что вы с Бегли на ножах.
- Мягко сказано.
- Этот человек из Питтсбурга сказал, что вы первый, кому удалось утереть нос Бегли. Отец подумал, что вы согласитесь ещё раз поставить его на колени.
Шейн помотал головой.
- Я вовсе не утер ему нос. Я просто честно отработал свой гонорар. Мой клиент остался доволен, а я нет: Бегли продолжает заниматься своими темными делишками.
- Одну минуту, - прервал Форбс. - Давайте сразу придем к соглашению. Все, что нам нужно от Бегли, это сделка, согласно которой он передает нам одно имя в обмен на обещание с нашей стороны не предпринимать судебного разбирательства. Личность самого Бегли для нас значения не имеет.
- А для меня имеет, - сухо ответил Шейн. - У него очень выгодное положение. Он может одновременно выиграть и проиграть. Даже очевидный провал в деле с "Питтсбург Плейт Гласс" он ухитрился использовать для саморекламы. Ведь Бегли дал понять, что если он согласился добыть какие-то сведения, то добился результата, а средства для достижения этой цели значения не имеют. А хорошая реклама для него - это дурная реклама для меня. Я не знал, что меня наняли для того, чтобы я помог провернуть сделку. Может, вам лучше поискать кого-то другого?
- У нас нет времени! - воскликнул Форбс. - Мне плевать, если вы даже изжарите Бегли на решетке и съедите без горчицы, но для нас важно другое. Посмотрим, чего вам удастся добиться к концу уик-энда.
Шейн на мгновение призадумался.
- А кто занимался расследованием? - спросил он.
- Я. Форбс Холлэм-младший, исполнительный менеджер. Все же это было хоть каким-то отвлечением от моей работы, с которой, по-моему, безо всякого ущерба для дела справилась бы любая уборщица. Но я не представлял, во что это выльется. Я думал, что виновным окажется какой-нибудь лаборант, или клерк, имеющий зуб на отца. Если бы отец поступил в школу бизнеса, то наверняка завалил бы экзамен по искусству общения. Он обожает твердить, что ему наплевать, как к нему относятся, а важны для него лишь дивиденды за квартал. Может, для простого акционера в этом есть своя прелесть, но в нашей фирме моего отца, мягко говоря, недолюбливают. К сожалению, мне не удалось найти человека, который бы явно враждовал с моим отцом и одновременно имел доступ к отчету. Вообще все клонится к тому, что отчет похитил я сам! Да, да, не удивляйтесь. Я составлял его под руководством Уолтера Лэнгорна. Я перекладывал техническую терминологию на нормальный английский язык. После того, как Уолтер внес исправления, я вычитывал рукопись. В один прекрасный день случилось так, что мне вконец осточертела мисс Фибе Мак-Гонигл, помешанная на секретности, и я не сдал рукопись. Как только вы начнете опрашивать наших людей, мистер Шейн, вы быстро выясните, что я не отношусь к нормальным белым воротничкам. Да, верно, я исполнительный менеджер, но всеми фибрами души я пытаюсь откреститься от назойливых требований ставить интересы фирмы превыше всего на свете.