Страница:
– Где Дотти? – тихо спросил он.– Ты видела ее с тех пор, как я ушел?
Мэй моргнула и закрыла глаза.
– Не видела,– отсутствующим тоном прошептала она.– Я тебя ждала, Рыжик. Выпила еще чуть-чуть для храбрости, и ждала…– она обхватила Шейна руками за шею и приоткрыла пухлые губы.– Пусть они уйдут, ладно? Пошли их к чертям и положи меня в постель, Рыжик.
Она потянулась вверх с неожиданной силой и впилась ему в губы. Сержант Григгс негодующе хрюкнул и захлопнул дверь.
Шейн с трудом оторвался от нее и усмехнулся.
– Помоги мне втащить ее внутрь, Тим,– сказал он.– Она не может стоять на ногах, а весу в ней, как видишь, достаточно.
Рурк подошел ближе. Вдвоем они пронесли Мэй через уютно освещенную гостиную в спальню с незаправленной постелью. Как только ее голова коснулась подушки, она повернулась на бок и тихонько захрапела.
В тот момент, когда они вышли из квартиры и Шейн захлопнул за собой дверь, в коридоре появилась группа технических экспертов во главе с фотографом.
– Отвезти тебя в офис, Тим, или у тебя есть время, чтобы пропустить рюмочку? – спросил Шейн, сев за руль.
Рурк взглянул на часы.
– Можно пропустить и полдюжины,– сказал он.– Прежде чем сесть за статью, я хочу еще раз связаться с Григгсом и поговорить с Ральфом, если мне разрешат.
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
Мэй моргнула и закрыла глаза.
– Не видела,– отсутствующим тоном прошептала она.– Я тебя ждала, Рыжик. Выпила еще чуть-чуть для храбрости, и ждала…– она обхватила Шейна руками за шею и приоткрыла пухлые губы.– Пусть они уйдут, ладно? Пошли их к чертям и положи меня в постель, Рыжик.
Она потянулась вверх с неожиданной силой и впилась ему в губы. Сержант Григгс негодующе хрюкнул и захлопнул дверь.
Шейн с трудом оторвался от нее и усмехнулся.
– Помоги мне втащить ее внутрь, Тим,– сказал он.– Она не может стоять на ногах, а весу в ней, как видишь, достаточно.
Рурк подошел ближе. Вдвоем они пронесли Мэй через уютно освещенную гостиную в спальню с незаправленной постелью. Как только ее голова коснулась подушки, она повернулась на бок и тихонько захрапела.
В тот момент, когда они вышли из квартиры и Шейн захлопнул за собой дверь, в коридоре появилась группа технических экспертов во главе с фотографом.
– Отвезти тебя в офис, Тим, или у тебя есть время, чтобы пропустить рюмочку? – спросил Шейн, сев за руль.
Рурк взглянул на часы.
– Можно пропустить и полдюжины,– сказал он.– Прежде чем сесть за статью, я хочу еще раз связаться с Григгсом и поговорить с Ральфом, если мне разрешат.
ГЛАВА 9
Шейн остановил машину у небольшого бара рядом с редакцией «Ньюс», где ему часто приходилось встречаться с Рурком. Миновав стойку и поздоровавшись с барменом, они уселись за свободным столиком в дальнем конце зала. Немедленно появившийся официант принес бурбон с водой для репортера и двойной коньяк со льдом для Шейна. Шейн пригубил коричневую жидкость и удовлетворенно кивнул.
– Будь добр, приятель: повторяй в таком темпе, в каком мы будем пить,– обратился он к официанту.
Вынув сигарету из нагрудного кармана, детектив закурил и выпустил дым через ноздри.
– Ну, Тим, к каким выводам ты пришел? – спросил он.
– Ни к каким,– репортер одним глотком осушил свой бокал.– Я вообще не могу понять, что случилось в квартире у Ларсонов. Куда пропала Дороти? Неужели, позвонив тебе, она помчалась за Ральфом в безумной надежде остановить его?
– Предварительно залив кровью всю ванную?
– Но у нее и в самом деле могло случиться кровотечение из носа. Или соседский мальчишка порезал себе палец, и она перевязывала его.
– Палец…– Шейн задумчиво отхлебнул глоток коньяка.– Если она направилась к Эймсу, то до него она не добралась. Слушай, а у них есть вторая машина?
– Нет, то есть… нет, в самом деле нет. Ральф недавно говорил об этом. Кстати, это одна из причин, по которой он решил поработать на Эймса: ему требовались деньги на вторую машину.
– А чем он занимался на службе у Эймса? Добывал скандальные новости?
Рурк пожал плечами.
– Само собой. Похоже на твою работу: везде разнюхивать и выслеживать. Шляешься по ночным клубам или собираешь слухи и сплетни в барах – все, что может пригодиться такому мусорщику, как Эймс. Я не особенно удивлюсь, если выяснится, что у Эймса было еще два-три парня, занимавшихся такой же работой. Получал он достаточно и имел возможность хорошо платить за услуги.
– Сколько?
– Ты имеешь в виду, сколько он платил своим работникам?
– Нет, сколько он сам получал?
Рурк задумчиво поскреб подбородок. К столику подошел официант и поставил новые бокалы.
– Трудно сказать,– наконец признался репортер.– У меня никогда не было собственной колонки новостей, но прикинуть можно. По самым примерным подсчетам – от тридцати до пятидесяти тысяч в год. Может, и больше.
– Следовательно, у него вряд ли могли возникнуть финансовые затруднения?
– Конечно, он сорил деньгами направо и налево, но долгов у него, скорее всего не было. Ральфу и другим ребятам он платил сущие крохи. Правда, есть еще секретарь…
– Я тут задумался над одной репликой Марка Эймса,– сказал Шейн.– По его словам, многие люди будут спать спокойнее, когда узнают, что Эймс умер. Может быть, он имел в виду, что его нежно любимый брат занимался еще и шантажем?
– Не обязательно шантажем. Эймса боялись и ненавидели многие. Он не стеснялся печатать пикантные подробности разных клубных вечеринок, которые разрушили не одну карьеру. Иными словами, в его положении и впрямь нетрудно было заниматься вымогательством, но я ни разу не слышал обвинений в его адрес. Думаю, он, наслаждался властью над многими высокопоставленными людьми. Ему доставляло садистское удовольствие наблюдать, как они со дня на день ждут появления очередной грязной истории с их участием.
– Многие люди будут спать спокойнее…– проворчал Шейн.
– Без сомнения, но какое это имеет отношение к исчезновению Дороти Ларсон?
– Черт меня побери, если я знаю.– Шейн залпом выпил свой коньяк.– Я знаю лишь, что все снова безнадежно запуталось. Может быть, здесь простое совпадение, но имеющее ничего общего со смертью Эймса. Но если Дороти не объявится в самое ближайшее время и не объяснит, где она была, то придется вплотную заняться деталями и мотивами, которые не лежат на поверхности. Например, Ральф мог тайно шантажировать какую-либо из жертв Эймса, а Эймс узнал об этом… Не веришь? Может быть, у Ральфа был иной мотив, о котором знает его жена. А, черт с ним! – Шейн с досадой ущипнул себя за мочку уха.– Не люблю строить теории на пустом месте. В конце концов, Дороти Ларсон могла отправиться ночевать к матери. Ее мать живет здесь?
– Не знаю. Григгс должен проверить всех друзей и родственников Ларсонов.
– Да, Григгс очень аккуратный и неглупый коп. Но все-таки меня что-то гнетет.– Шейн покрутил свой бокал.– Что-то, связанное с убийством в запертой комнате. Так, ерунда,– но хотелось бы понять, что именно. Потом эта кровь в ванной… Понимаешь, во мне с каждой минутой крепло подозрение, что дела обстоят не так, как кажется с первого взгляда. Не знаю, как это объяснить.
Шейн сердито потер лоб. Тимоти Рурк сидел, выпрямившись на стуле, и внимательно вглядывался в его лицо.
За годы службы у Рурка выработалось чувство глубокого уважения к «подозрениям» рыжеволосого детектива.
– Ну, Майк,– подбадривающе сказал он.– Что за подозрение?
– Я и сам хотел бы знать. Засело в голове и не отпускает. Что-то было не в порядке в кабинете у Эймса. Вернее, там чего-то не хватало.– Шейн пожал плечами, поднял голову и взглянул на подошедшего официанта.– Мне больше не приноси.
Он положил на стол банкноту. Рурк осушил свой бокал и тяжело вздохнул.
– Мне пора в офис, надо поработать над статьей,– сказал он.– Ты поедешь домой?
– Люси, должно быть, все ногти себе обкусала, дожидаясь меня. Она ведь пока ничего не знает.
Распрощавшись с Рурком возле бара, Шейн сел в машину и глубоко задумался. Прошло целых три минуты, прежде чем он включил зажигание.
Вопреки своим словам Шейн не поехал в отель, где его ждала Люси. Затормозив перед зданием полицейского управления Майами, он припарковал автомобиль на стоянке возле знака «Только для машин полиции». Он вошел через боковую дверь, свернул налево, поднялся вверх на один лестничный пролет и постучался в дверь служебного кабинета.
Сержант Григгс сидел за письменным столом и просматривал рапорты. Нахмурившись, он с явным неудовольствием посмотрел на Шейна, который опустился на ближайший стул.
– Я был уверен, что ты дрыхнешь,– кисло заметил он.– Той босоногой девице было явно безразлично, с кем спать.
Шейн добродушно усмехнулся.
– Ты все-таки лжец,– сказал он.– Разумеется, ты зашел к ней в квартиру, чтобы расспросить ее про Ларсонов, но не смог разбудить ее. Девочка крепко напилась.
– Ну как, твои ребята что-нибудь раскопали?
– Ничего,– Григгс устало махнул рукой.– Ничего хорошего. Никаких заслуживающих внимания отпечатков пальцев. Все, что нам удалось выяснить… в общем, она спешно начала укладывать веши в чемодан, но затем кто-то ей помешал, либо она почему-то передумала. Никто из живущих в доме не видел, как она уходила. Никто, черт побери, не видел, как Ральф Ларсон вошел в дом сегодня вечером и вышел с револьвером. У них, должно быть, глаза на заднице растут.
– Как насчет родственников и близких друзей Ларсонов?
– Ларсон утверждает, что у них нет родственников в городе. Этот парень либо отличный актер, либо он совсем помешался. Похоже, исчезновение жены беспокоит его в сто раз больше, чем какое-то обвинение в убийстве,– Григтс желчно усмехнулся.– До него так и не дошло, что ему грозит электрический стул. Этот молодой идиот гордится своим подвигом.
– Вы уже получили акт медэкспертизы по Эймсу?
– Да. Он где-то здесь, вместе с показаниями свидетелей,– Григтс быстро просмотрел листки.– Ничего интересного; а какого дьявола ты ожидал? Эймс мертв. Убит пулей из револьвера тридцать восьмого калибра, которая прошла сквозь сердце. Баллистики подтвердили, что пуля выпущена из револьвера Ларсона, который ты у него отобрал. Смерть наступила мгновенно, примерно за полчаса до осмотра тела. Необычных отпечатков пальцев в кабинете не обнаружено. Все. Дело можно было закрывать, Ральфа Ларсона сажать в камеру по обвинению в убийстве первой степени, но тут его проклятая жена исчезает, предварительно залив кровью всю ванную.
– Это ее кровь? – с интересом спросил Шейн.
– Откуда я знаю? Когда найдем ее, тогда и сравним. Типично женская выходка: запутать уже оконченное дело. Сначала подтолкнула мужа к убийству, а потом удрала и спутала нам все карты.
– Женщины – они все такие,– сочувственно заметил Шейн.– Понятия не имею, к чему мужчинам иметь с ними дело? Без них мир был бы гораздо проще.
– Не спорю, Майк, но откуда бы в таком случае брались дети?
– Об этом я не подумал. Послушай, ты вроде бы говорил, что показания свидетелей у тебя?
– Да. Впрочем, ты их уже слышал.
– Можно взглянуть на показания Шустера? – спросил Шейн.– Меня там интересует одно место.
– Адвокат из Нью-Йорка? Сейчас посмотрим.
Григгс перелистал бумажки, извлек два скрепленных листка и протянул их детективу.
Шейн быстро просмотрел первую страницу, перешел ко второй и остановился, перечитывая абзац в самом конце. Затем он медленно кивнул, возвратил листки и задумчиво ущипнул себя за мочку уха. Григгс недоуменно, но с интересом наблюдал за ним.
Им ни разу не приходилось совместно работать над делом; к тому же у Григгса, как у истинного полицейского, выработалась стойкая профессиональная неприязнь к частным детективам. Но сержант был отлично осведомлен о длинном списке ошеломительных успехов Шейна. Многие из дел, удачно проведенных Шейном, расследовались на территории его полицейского участка, а Григгс был не из тех, кто с ходу отвергает чужую помощь.
– Тебе удалось найти что-то, что я пропустил? – проворчал он.
– Не знаю,– ответил Шейн.– Меня постоянно тревожит какая-то деталь, и я вот-вот вспомню ее. Давай посмотрим показания Ральфа Ларсона.
Григтс молча вынул листки и передал их детективу. Шейн снова быстро пробежал глазами отпечатанные строчки и остановился на последней части признания убийцы. Вздохнув, он положил листки на стол и взглянул на Григгса.
– Похоже, мы оба кое-что упустили,– сказал он.– Где сейчас находится тело Эймса?
– В морге. Оттуда его заберет семья, когда придет срок похорон. Шейн наклонился вперед.
– Ты умный парень, сержант. На твоем месте я бы потребовал провести патологоанатомическую экспертизу.
– Посмертное вскрытие? За каким дьяволом? Мы прекрасно знаем, отчего он умер и в какое время.
– Разве?
– Ты что, совсем очумел? Ты же сам там присутствовал. Ты – наш главный свидетель.
Шейн откинулся на спинку стула, полуприкрыв глаза.
– Мы знаем, что Ральф Ларсон выстрелил ему в сердце из револьвера тридцать восьмого калибра,– сказал он.– Это случилось примерно за минуту до того, как я ворвался в комнату. По заключению медицинского эксперта, смерть наступила мгновенно. Сколько времени прошло между выстрелом и началом обследования?
– Ты и сам должен помнить. Минут двадцать, максимум – полчаса. Между прочим, согласно твоим же показаниям.
– Проверь их, если хочешь, но, по-моему, я сказал так: мне показалось, что он мертв, но близко я не походил. Я взял у Ральфа револьвер, и в эту секунду ворвались копы. Гриффин сразу же взял меня на прицел, а Пауэрс осмотрел тело. А ведь Пауэрс новичок, сержант, он мало что смыслит. Если разобраться, то единственным человеком, подходившим близко к трупу до прибытия медэксперта, был Пауэрс. Я не хочу его ни в чем упрекнуть, но опыта у него
маловато. Важно было точно определить состояние Эймса именно в тот момент, а этого никто не сделал.
– К черту! – взорвался Григгс.– Ты что, хочешь мне доказать, будто Эймса могли убить раньше?
Шейн энергично кивнул.
– Поэтому я и хочу, чтобы ты распорядился о патологоанатомическом обследовании.
– Катись к дьяволу! – бушевал Григгс.– Пуля тридцать восьмого калибра, в самое сердце! Что тебе еще нужно?
– После выстрела прошло целых полчаса,– напомнил Шейн.– Осмотр был проведен поверхностно, и это можно понять. Все, что мы знали… вернее, думали, что знаем, это время и способ убийства. У медэксперта не было веских оснований, чтобы вдаваться в подробности. Но теперь я убежден: посмертное вскрытие необходимо.
– Надо мной будет смеяться все полицейское управление!
– Может быть. Но с другой стороны, у тебя есть шанс прослыть одним из самых сообразительных копов во Флориде. Давай на минутку отвлечемся от загадочного исчезновения Дороти Ларсон, брошенного чемодана и следов крови в ванной,– быстро продолжал Шейн.– Давай отбросим мистику и взглянем на показания Шустера и Ларсона.
Он повернул листки текстом к Григгсу.
– Сначала прочти показания Шустера, предпоследний абзац на второй странице. Там сказано: «Я вернулся в свою комнату и закрыл дверь». А теперь начало последнего абзаца: «Я услышал сильный шум внизу, затем кто-то пробежал по коридору». Так?
Григгс, нахмурившись, прочел написанное и кивнул.
– Дверь в комнату Шустера находилась в конце коридора,– подчеркнул Шейн.– Он услышал, как Ральф бежит по коридору. Не логично ли будет предположить, что Уэсли Эймс тоже слышал шум и крики?
– Вероятно. Никто и не говорит, что он не слышал. Правда, он уже не мог ничего подтвердить.
– За него кое-что подтвердил сам Ларсон. Прочитай конец его показаний: «Он сидел в своем кресле, смотрел на меня и не говорил ни слова, даже в тот момент, когда я прицелился в него». Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Вероятно, он был очень хладнокровен. Вспомни: за полчаса до этого он смеялся Ральфу в лицо в ответ на угрозы.
– Я-то помню,– мрачно сказал Шейн.– Одно дело – смеяться в лицо безоружному человеку, и совсем другое – сидеть в кресле и не делать ни одного движения, когда тебе собираются влепить пулю в сердце.
Подумай об этом. Полчаса назад он попросту вышвырнул Ларсона из дома, не испугавшись его угроз, но угрозы-то он запомнил, верно? О'кей. Через полчаса он слышит шум и крики внизу… Ральф Ларсон кричит, поднос падает, шаги в коридоре приближаются к его кабинету. Что же он делает? Ничего. Он даже не поднялся с кресла. Сидел, молчал, улыбался… и в результате получил пулю в сердце. К какому выводу можно прийти?
– Может, его накачали наркотиками, или что-нибудь в этом роде? – предположил Григгс.
– На столе стояла чашка с остатками кофе,– напомнил Шейн.– Само собой, никто и не подумал направить на анализ ее содержимое. Если он находился под действием наркотиков, то посмертное вскрытие быстро докажет это. Я хочу лишь сказать, сержант, что некоторые вопросы пока что остаются без ответов. И если к тому моменту, когда представитель защиты в суде потребует доказательств, у тебя будут точные ответы, то ты не прогадаешь.
– Хорошо,– медленно сказал Григгс.– Похоже, ты дал мне верный совет. В любом случае это никому не может повредить…
Григгс встал и протянул руку.
– Если вскрытие обнаружит что-нибудь интересное, я сразу же позвоню тебе,– великодушно добавил он.
– Спасибо, сержант,– сказал Шейн.– Сам понимаешь, я заинтересован в успехе расследования. Звони мне в любое время.
Они обменялись рукопожатием. Григгс вновь сел за стол, а Шейн вышел из полицейского управления и направился к стоянке для служебных машин.
– Будь добр, приятель: повторяй в таком темпе, в каком мы будем пить,– обратился он к официанту.
Вынув сигарету из нагрудного кармана, детектив закурил и выпустил дым через ноздри.
– Ну, Тим, к каким выводам ты пришел? – спросил он.
– Ни к каким,– репортер одним глотком осушил свой бокал.– Я вообще не могу понять, что случилось в квартире у Ларсонов. Куда пропала Дороти? Неужели, позвонив тебе, она помчалась за Ральфом в безумной надежде остановить его?
– Предварительно залив кровью всю ванную?
– Но у нее и в самом деле могло случиться кровотечение из носа. Или соседский мальчишка порезал себе палец, и она перевязывала его.
– Палец…– Шейн задумчиво отхлебнул глоток коньяка.– Если она направилась к Эймсу, то до него она не добралась. Слушай, а у них есть вторая машина?
– Нет, то есть… нет, в самом деле нет. Ральф недавно говорил об этом. Кстати, это одна из причин, по которой он решил поработать на Эймса: ему требовались деньги на вторую машину.
– А чем он занимался на службе у Эймса? Добывал скандальные новости?
Рурк пожал плечами.
– Само собой. Похоже на твою работу: везде разнюхивать и выслеживать. Шляешься по ночным клубам или собираешь слухи и сплетни в барах – все, что может пригодиться такому мусорщику, как Эймс. Я не особенно удивлюсь, если выяснится, что у Эймса было еще два-три парня, занимавшихся такой же работой. Получал он достаточно и имел возможность хорошо платить за услуги.
– Сколько?
– Ты имеешь в виду, сколько он платил своим работникам?
– Нет, сколько он сам получал?
Рурк задумчиво поскреб подбородок. К столику подошел официант и поставил новые бокалы.
– Трудно сказать,– наконец признался репортер.– У меня никогда не было собственной колонки новостей, но прикинуть можно. По самым примерным подсчетам – от тридцати до пятидесяти тысяч в год. Может, и больше.
– Следовательно, у него вряд ли могли возникнуть финансовые затруднения?
– Конечно, он сорил деньгами направо и налево, но долгов у него, скорее всего не было. Ральфу и другим ребятам он платил сущие крохи. Правда, есть еще секретарь…
– Я тут задумался над одной репликой Марка Эймса,– сказал Шейн.– По его словам, многие люди будут спать спокойнее, когда узнают, что Эймс умер. Может быть, он имел в виду, что его нежно любимый брат занимался еще и шантажем?
– Не обязательно шантажем. Эймса боялись и ненавидели многие. Он не стеснялся печатать пикантные подробности разных клубных вечеринок, которые разрушили не одну карьеру. Иными словами, в его положении и впрямь нетрудно было заниматься вымогательством, но я ни разу не слышал обвинений в его адрес. Думаю, он, наслаждался властью над многими высокопоставленными людьми. Ему доставляло садистское удовольствие наблюдать, как они со дня на день ждут появления очередной грязной истории с их участием.
– Многие люди будут спать спокойнее…– проворчал Шейн.
– Без сомнения, но какое это имеет отношение к исчезновению Дороти Ларсон?
– Черт меня побери, если я знаю.– Шейн залпом выпил свой коньяк.– Я знаю лишь, что все снова безнадежно запуталось. Может быть, здесь простое совпадение, но имеющее ничего общего со смертью Эймса. Но если Дороти не объявится в самое ближайшее время и не объяснит, где она была, то придется вплотную заняться деталями и мотивами, которые не лежат на поверхности. Например, Ральф мог тайно шантажировать какую-либо из жертв Эймса, а Эймс узнал об этом… Не веришь? Может быть, у Ральфа был иной мотив, о котором знает его жена. А, черт с ним! – Шейн с досадой ущипнул себя за мочку уха.– Не люблю строить теории на пустом месте. В конце концов, Дороти Ларсон могла отправиться ночевать к матери. Ее мать живет здесь?
– Не знаю. Григгс должен проверить всех друзей и родственников Ларсонов.
– Да, Григгс очень аккуратный и неглупый коп. Но все-таки меня что-то гнетет.– Шейн покрутил свой бокал.– Что-то, связанное с убийством в запертой комнате. Так, ерунда,– но хотелось бы понять, что именно. Потом эта кровь в ванной… Понимаешь, во мне с каждой минутой крепло подозрение, что дела обстоят не так, как кажется с первого взгляда. Не знаю, как это объяснить.
Шейн сердито потер лоб. Тимоти Рурк сидел, выпрямившись на стуле, и внимательно вглядывался в его лицо.
За годы службы у Рурка выработалось чувство глубокого уважения к «подозрениям» рыжеволосого детектива.
– Ну, Майк,– подбадривающе сказал он.– Что за подозрение?
– Я и сам хотел бы знать. Засело в голове и не отпускает. Что-то было не в порядке в кабинете у Эймса. Вернее, там чего-то не хватало.– Шейн пожал плечами, поднял голову и взглянул на подошедшего официанта.– Мне больше не приноси.
Он положил на стол банкноту. Рурк осушил свой бокал и тяжело вздохнул.
– Мне пора в офис, надо поработать над статьей,– сказал он.– Ты поедешь домой?
– Люси, должно быть, все ногти себе обкусала, дожидаясь меня. Она ведь пока ничего не знает.
Распрощавшись с Рурком возле бара, Шейн сел в машину и глубоко задумался. Прошло целых три минуты, прежде чем он включил зажигание.
Вопреки своим словам Шейн не поехал в отель, где его ждала Люси. Затормозив перед зданием полицейского управления Майами, он припарковал автомобиль на стоянке возле знака «Только для машин полиции». Он вошел через боковую дверь, свернул налево, поднялся вверх на один лестничный пролет и постучался в дверь служебного кабинета.
Сержант Григгс сидел за письменным столом и просматривал рапорты. Нахмурившись, он с явным неудовольствием посмотрел на Шейна, который опустился на ближайший стул.
– Я был уверен, что ты дрыхнешь,– кисло заметил он.– Той босоногой девице было явно безразлично, с кем спать.
Шейн добродушно усмехнулся.
– Ты все-таки лжец,– сказал он.– Разумеется, ты зашел к ней в квартиру, чтобы расспросить ее про Ларсонов, но не смог разбудить ее. Девочка крепко напилась.
– Ну как, твои ребята что-нибудь раскопали?
– Ничего,– Григгс устало махнул рукой.– Ничего хорошего. Никаких заслуживающих внимания отпечатков пальцев. Все, что нам удалось выяснить… в общем, она спешно начала укладывать веши в чемодан, но затем кто-то ей помешал, либо она почему-то передумала. Никто из живущих в доме не видел, как она уходила. Никто, черт побери, не видел, как Ральф Ларсон вошел в дом сегодня вечером и вышел с револьвером. У них, должно быть, глаза на заднице растут.
– Как насчет родственников и близких друзей Ларсонов?
– Ларсон утверждает, что у них нет родственников в городе. Этот парень либо отличный актер, либо он совсем помешался. Похоже, исчезновение жены беспокоит его в сто раз больше, чем какое-то обвинение в убийстве,– Григтс желчно усмехнулся.– До него так и не дошло, что ему грозит электрический стул. Этот молодой идиот гордится своим подвигом.
– Вы уже получили акт медэкспертизы по Эймсу?
– Да. Он где-то здесь, вместе с показаниями свидетелей,– Григтс быстро просмотрел листки.– Ничего интересного; а какого дьявола ты ожидал? Эймс мертв. Убит пулей из револьвера тридцать восьмого калибра, которая прошла сквозь сердце. Баллистики подтвердили, что пуля выпущена из револьвера Ларсона, который ты у него отобрал. Смерть наступила мгновенно, примерно за полчаса до осмотра тела. Необычных отпечатков пальцев в кабинете не обнаружено. Все. Дело можно было закрывать, Ральфа Ларсона сажать в камеру по обвинению в убийстве первой степени, но тут его проклятая жена исчезает, предварительно залив кровью всю ванную.
– Это ее кровь? – с интересом спросил Шейн.
– Откуда я знаю? Когда найдем ее, тогда и сравним. Типично женская выходка: запутать уже оконченное дело. Сначала подтолкнула мужа к убийству, а потом удрала и спутала нам все карты.
– Женщины – они все такие,– сочувственно заметил Шейн.– Понятия не имею, к чему мужчинам иметь с ними дело? Без них мир был бы гораздо проще.
– Не спорю, Майк, но откуда бы в таком случае брались дети?
– Об этом я не подумал. Послушай, ты вроде бы говорил, что показания свидетелей у тебя?
– Да. Впрочем, ты их уже слышал.
– Можно взглянуть на показания Шустера? – спросил Шейн.– Меня там интересует одно место.
– Адвокат из Нью-Йорка? Сейчас посмотрим.
Григгс перелистал бумажки, извлек два скрепленных листка и протянул их детективу.
Шейн быстро просмотрел первую страницу, перешел ко второй и остановился, перечитывая абзац в самом конце. Затем он медленно кивнул, возвратил листки и задумчиво ущипнул себя за мочку уха. Григгс недоуменно, но с интересом наблюдал за ним.
Им ни разу не приходилось совместно работать над делом; к тому же у Григгса, как у истинного полицейского, выработалась стойкая профессиональная неприязнь к частным детективам. Но сержант был отлично осведомлен о длинном списке ошеломительных успехов Шейна. Многие из дел, удачно проведенных Шейном, расследовались на территории его полицейского участка, а Григгс был не из тех, кто с ходу отвергает чужую помощь.
– Тебе удалось найти что-то, что я пропустил? – проворчал он.
– Не знаю,– ответил Шейн.– Меня постоянно тревожит какая-то деталь, и я вот-вот вспомню ее. Давай посмотрим показания Ральфа Ларсона.
Григтс молча вынул листки и передал их детективу. Шейн снова быстро пробежал глазами отпечатанные строчки и остановился на последней части признания убийцы. Вздохнув, он положил листки на стол и взглянул на Григгса.
– Похоже, мы оба кое-что упустили,– сказал он.– Где сейчас находится тело Эймса?
– В морге. Оттуда его заберет семья, когда придет срок похорон. Шейн наклонился вперед.
– Ты умный парень, сержант. На твоем месте я бы потребовал провести патологоанатомическую экспертизу.
– Посмертное вскрытие? За каким дьяволом? Мы прекрасно знаем, отчего он умер и в какое время.
– Разве?
– Ты что, совсем очумел? Ты же сам там присутствовал. Ты – наш главный свидетель.
Шейн откинулся на спинку стула, полуприкрыв глаза.
– Мы знаем, что Ральф Ларсон выстрелил ему в сердце из револьвера тридцать восьмого калибра,– сказал он.– Это случилось примерно за минуту до того, как я ворвался в комнату. По заключению медицинского эксперта, смерть наступила мгновенно. Сколько времени прошло между выстрелом и началом обследования?
– Ты и сам должен помнить. Минут двадцать, максимум – полчаса. Между прочим, согласно твоим же показаниям.
– Проверь их, если хочешь, но, по-моему, я сказал так: мне показалось, что он мертв, но близко я не походил. Я взял у Ральфа револьвер, и в эту секунду ворвались копы. Гриффин сразу же взял меня на прицел, а Пауэрс осмотрел тело. А ведь Пауэрс новичок, сержант, он мало что смыслит. Если разобраться, то единственным человеком, подходившим близко к трупу до прибытия медэксперта, был Пауэрс. Я не хочу его ни в чем упрекнуть, но опыта у него
маловато. Важно было точно определить состояние Эймса именно в тот момент, а этого никто не сделал.
– К черту! – взорвался Григгс.– Ты что, хочешь мне доказать, будто Эймса могли убить раньше?
Шейн энергично кивнул.
– Поэтому я и хочу, чтобы ты распорядился о патологоанатомическом обследовании.
– Катись к дьяволу! – бушевал Григгс.– Пуля тридцать восьмого калибра, в самое сердце! Что тебе еще нужно?
– После выстрела прошло целых полчаса,– напомнил Шейн.– Осмотр был проведен поверхностно, и это можно понять. Все, что мы знали… вернее, думали, что знаем, это время и способ убийства. У медэксперта не было веских оснований, чтобы вдаваться в подробности. Но теперь я убежден: посмертное вскрытие необходимо.
– Надо мной будет смеяться все полицейское управление!
– Может быть. Но с другой стороны, у тебя есть шанс прослыть одним из самых сообразительных копов во Флориде. Давай на минутку отвлечемся от загадочного исчезновения Дороти Ларсон, брошенного чемодана и следов крови в ванной,– быстро продолжал Шейн.– Давай отбросим мистику и взглянем на показания Шустера и Ларсона.
Он повернул листки текстом к Григгсу.
– Сначала прочти показания Шустера, предпоследний абзац на второй странице. Там сказано: «Я вернулся в свою комнату и закрыл дверь». А теперь начало последнего абзаца: «Я услышал сильный шум внизу, затем кто-то пробежал по коридору». Так?
Григгс, нахмурившись, прочел написанное и кивнул.
– Дверь в комнату Шустера находилась в конце коридора,– подчеркнул Шейн.– Он услышал, как Ральф бежит по коридору. Не логично ли будет предположить, что Уэсли Эймс тоже слышал шум и крики?
– Вероятно. Никто и не говорит, что он не слышал. Правда, он уже не мог ничего подтвердить.
– За него кое-что подтвердил сам Ларсон. Прочитай конец его показаний: «Он сидел в своем кресле, смотрел на меня и не говорил ни слова, даже в тот момент, когда я прицелился в него». Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Вероятно, он был очень хладнокровен. Вспомни: за полчаса до этого он смеялся Ральфу в лицо в ответ на угрозы.
– Я-то помню,– мрачно сказал Шейн.– Одно дело – смеяться в лицо безоружному человеку, и совсем другое – сидеть в кресле и не делать ни одного движения, когда тебе собираются влепить пулю в сердце.
Подумай об этом. Полчаса назад он попросту вышвырнул Ларсона из дома, не испугавшись его угроз, но угрозы-то он запомнил, верно? О'кей. Через полчаса он слышит шум и крики внизу… Ральф Ларсон кричит, поднос падает, шаги в коридоре приближаются к его кабинету. Что же он делает? Ничего. Он даже не поднялся с кресла. Сидел, молчал, улыбался… и в результате получил пулю в сердце. К какому выводу можно прийти?
– Может, его накачали наркотиками, или что-нибудь в этом роде? – предположил Григгс.
– На столе стояла чашка с остатками кофе,– напомнил Шейн.– Само собой, никто и не подумал направить на анализ ее содержимое. Если он находился под действием наркотиков, то посмертное вскрытие быстро докажет это. Я хочу лишь сказать, сержант, что некоторые вопросы пока что остаются без ответов. И если к тому моменту, когда представитель защиты в суде потребует доказательств, у тебя будут точные ответы, то ты не прогадаешь.
– Хорошо,– медленно сказал Григгс.– Похоже, ты дал мне верный совет. В любом случае это никому не может повредить…
Григгс встал и протянул руку.
– Если вскрытие обнаружит что-нибудь интересное, я сразу же позвоню тебе,– великодушно добавил он.
– Спасибо, сержант,– сказал Шейн.– Сам понимаешь, я заинтересован в успехе расследования. Звони мне в любое время.
Они обменялись рукопожатием. Григгс вновь сел за стол, а Шейн вышел из полицейского управления и направился к стоянке для служебных машин.
ГЛАВА 10
Майкл Шейн вновь припарковал автомобиль возле бокового входа в отель, предвкушая бурное объяснение с Люси Гамильтон.
Он поднялся вверх по лестнице, миновал лифтовый холл и пошел по коридору, на ходу вынимая из кармана ключи. Дверь отворилась почти беззвучно; в прихожей горел свет. Но, вопреки ожиданиям детектива, Люси не бросилась ему навстречу с нетерпеливыми расспросами.
Шейн медленно прошел в гостиную. Поднос с бокалами стоял на столе, там же, где Шейн оставил его, когда подошел к телефону. Закрытые бутылки со спиртным стояли рядом. Шейн пожал плечами, повернулся, и тут же его лицо озарилось широкой улыбкой.
Люси спала, свернувшись клубочком на диване. Туфли она сбросила на пол, подсунула под щеку левую ладонь, и дыхание ее было глубоким и спокойным, как у ребенка, уложенного матерью в постель после вечерней молитвы и полностью уверенного в том, что все его желания скоро сбудутся.
Шейн неслышно подошел к дивану и встал у изголовья, глядя на свою спящую секретаршу. Его улыбка стала еще шире, когда он увидел книжку, которую Люси обронила на пол. Это был «Последний шанс Майкла Шейна», роман Бретта Холлидея, в основу которого легло одно из ранних дел Шейна. В романе рассказывалось о первой встрече Шейна с Люси Гамильтон в Новом Орлеане, вскоре после того, как умерла его жена. В то время Люси проходила как одна из главных подозреваемых по делу об убийстве, и никто не мог предположить, что она когда-нибудь станет секретаршей у частного детектива.
Шейн наклонился, раскрыв книгу на заложенной странице. Это была 169-я страница: тот момент, когда Шейн предлагает Люси рискнуть и использовать последний шанс, чтобы подтвердить невероятную догадку детектива и раскрыть дело. Он обращался к ней «Люсиль», а она сказал ему: «Мне кажется, Майкл, я знаю вас лучше, чем любого другого мужчину»,– и, казалось, голос ее звенел и глаза сияли так же, как и много лет назад, в Нью-Орлеане.
Шейн положил книгу на стол рядом с подносом, сел в кресло и плеснул в пустой бокал немного коньяку.
Да, много воды утекло и великое множество событий произошло с того дня в Нью-Орлеане, когда Люси Гамильтон впервые связала с ним свою судьбу. Шейн отхлебнул из бокала и подумал, не сожалеет ли теперь Люси о своем решении. У них были хорошие времена и плохие времена, но в результате их отношения переросли в прочную дружбу, которая была так близка к браку, как они сами того желали.
Шейн повернул голову и снова взглянул на Люси: она сонно приоткрыла глаза и смотрела на него, не меняя позы.
– Кажется, я заснула, да? – хриплым шепотом спросила она.– Я читала книжку, Майк, и на меня нахлынули воспоминания…– она опять закрыла глаза, улыбнулась и потянулась всем телом.
Затем она резко села и сунула ноги в туфли.
– Это все шампанское, что я выпила вечером,– рассудительно сказала она.– Тебе не следовало давать мне так много пить, ты же знаешь мои возможности.
– За выпивку платил Рурк,– напомнил Шейн. Люси моргнула и нахмурилась.
– Так что же случилось, Майкл? – спросила она.– Вы с Тимом выбежали из дома, чтобы остановить Ларсона. Я позвонила в полицию, как ты и сказал, а потом стала ждать. Что же произошло?
– Мы опоздали всего лишь на минуту. Уэсли Эймс убит, а Ральф Ларсон арестован по обвинению в убийстве.
– О Господи! – вырвалось у нее.– Какой ужас! Конечно, я с ним не знакома, но все это так ужасно.
Шейн сочувственно кивнул.
– Убийства вообще неприятная штука,– заметил он.– Ты не хочешь выпить, милая? Когда нам позвонили, я как раз собирался сделать «К. и К.»
Люси зябко передернула плечами и потерла виски.
– Пожалуй, шампанское уже выветрилось,– сказала она.– Рюмка коньяка со льдом и большой бокал содовой мне не повредят. А потом ты расскажешь мне про Ральфа Ларсона и Уэсли Эймса. Но сначала я войду в ванную, уложу волосы и умоюсь. Я вся растрепана и выгляжу, наверное, как шлюха.
Шейн рассмеялся.
– Когда ты спала на диване, ты выглядела, как невинное дитя.
Он пошел на кухню за кубиками льда и бутылкой содовой. Телефон в гостиной снова зазвонил.
Люси выбежала из ванной, но Шейн уже стоял возле аппарата с подносом в руках.
– Боюсь, милая, этой ночью нам не дадут спокойно выпить,– сказал он.– Наше счастье, если звонит Дороти Ларсон.
– А почему? – поинтересовалась Люси. Шейн вспомнил, что еще не успел ей рассказать о последних событиях в квартире Ларсонов. Поставив поднос на стол, он поднял трубку.
– Здесь человек, который очень хочет вас видеть, мистер Шейн,– сказал ночной портье.– Он говорит, что пришел по важному делу.
– Как его зовут?
– Мистер Шустер из Нью-Йорка Он говорит, вы с ним уже встречались.
– Пусть поднимется ко мне,– Шейн положил трубку и повернулся к Люси, пощипывая себя за мочку уха.– Это адвокат Шустер из Нью-Йорка. Он был в доме у Эймса и дожидался, когда хозяин соизволит принять его. Но хозяина убили. Не знаю, чего он хочет от меня, но сейчас он будет здесь.
Шейн пожал плечами и наполнил бокал щедрой порцией коньяка, добавив три кубика льда. В этот момент раздался звонок в дверь.
– Я открою,– Шейн направился к входной двери и через мгновение посторонился, пропуская в прихожую тучную фигуру Алонсо Дж. Шустера.
Адвокат с достоинством кивнул. Шейн заметил, что держится он значительно более прямо, чем раньше, а его глаза за стеклами очков в роговой оправе никак не отражают следов недавней попойки.
– Заходите, мистер Шустер. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами,– Шейн запер дверь и махнул рукой в направлении Люси, которая удобно устроилась в кресле с бокалом в руке.– Это моя секретарша, Люси Гамильтон. Люси, это мистер Шустер.
– Очень польщен,– пробормотал Шустер тоном, противоречащим его словам. Затем он повернулся к Шейну и покачал головой.– Прошу вас, давайте обойдемся без выпивки. Мистер Шейн, я пришел сюда в надежде обсудить с вами один очень конфиденциальный вопрос личного характера. Он имеет жизненно важное значение,– Шустер кашлянул.– Покинув дом Эймса, я навел справки на ваш счет и получил заверения, что вы являетесь известным в здешних местах и весьма компетентным частым детективом. Я хотел бы проконсультироваться с вами; мой вопрос входит в сферу ваших профессиональных интересов.
Адвокат замолчал и с сомнением взглянул на Люси, а также на батарею рюмок и бокалов. Шейн расхохотался, взял его под локоть и бережно усадил в кресло.
– Мы нигде не сможем поговорить более конфиденциально, чем здесь,– сказал он.– Мисс Гамильтон – это бронированный сейф, уверяю вас. Кстати, если вы измените мнение насчет выпивки, то дайте мне знать в любой момент.
Детектив налил себе рюмку коньяку и уселся на стул напротив Шустера.
– Признаться, я думал, что, переночевав в отеле, вы рассчитывали улететь в Нью-Йорк первым же рейсом,– сказал он.
– Я действительно остановился в отеле на Третьей Авеню и забронировал себе билет до Нью-Йорка на девять утра. Но я не могу покинуть Майами до тех пор, пока дела находятся в таком положении, как сейчас. Сначала, в тот момент, когда я узнал о смерти мистера Эймса, мне показалось, что в определенном смысле моя миссия выполнена… что я могу со спокойным сердцем возвратиться в Нью-Йорк и сообщить моему клиенту… э – э – э… сообщить ему, что все в порядке.
Однако вскоре меня посетила неприятная мысль. Смерть мистера Эймса не в полной мере разрешает ту проблему, для обсуждения которой я прибыл. Возникает вопрос: кто унаследует его личные бумаги? Какие будут сделаны распоряжения по поводу имущества? Будет ли его вдова, или, предположим, его секретарь, продолжать публикации в колонке новостей? Кто будет осуществлять контроль над публикациями?
– Каким образом эти вопросы касаются вас и вашего клиента? – холодно спросил Шейн.
Шустер вздохнул, поправил очки и поудобнее устроился в кресле. Поискав в нагрудном кармане пиджака, он извлек толстую сигару. Затем он щелкнул зажигалкой, поднес язычок пламени к кончику сигары и выпустил клуб дыма. Казалось, ему трудно было начать свою речь.
– Я приехал, сюда с неприятным поручением,– наконец, сказал он.– В номере отеля у меня в чемоданчике лежит конверт: двадцать пять тысяч долларов наличными. Я был уполномочен вручить эти деньги Уэсли Эймсу в обмен на документы, которые, будучи опубликованными, нанесли бы смертельный удар по моему влиятельному клиенту. Я противник вымогательства и шантажа в любой форме. Самая мысль о подобных делах мне отвратительна, но в данном случае у меня не было выбора. Я вынужден был действовать в интересах своего клиента и совершить обмен. Эймс умер. Я уверен, что документы находятся в его кабинете; каждый, кто вступит во владение его частными бумагами, в скором времени обнаружит их. Если я завтра вернусь в Нью-Йорк без этих документов, то я не выполню поручения своего клиента. Поэтому-то я и пришел к вам, мистер Шейн.
– Нельзя ли высказаться более ясно?
– Мне кажется, вы способны возвратить эти документы сейчас, пока никто их не нашел и не успел осознать их ценность. Местная полиция полностью вам доверяет, так что вам не составит труда войти в кабинет убитого под каким-либо предлогом. Бумаги должны лежать под рукой, вероятно, в ящике стола. Мы договорились с Эймсом заранее, и он должен был отдать их мне сегодня вечером.
Он поднялся вверх по лестнице, миновал лифтовый холл и пошел по коридору, на ходу вынимая из кармана ключи. Дверь отворилась почти беззвучно; в прихожей горел свет. Но, вопреки ожиданиям детектива, Люси не бросилась ему навстречу с нетерпеливыми расспросами.
Шейн медленно прошел в гостиную. Поднос с бокалами стоял на столе, там же, где Шейн оставил его, когда подошел к телефону. Закрытые бутылки со спиртным стояли рядом. Шейн пожал плечами, повернулся, и тут же его лицо озарилось широкой улыбкой.
Люси спала, свернувшись клубочком на диване. Туфли она сбросила на пол, подсунула под щеку левую ладонь, и дыхание ее было глубоким и спокойным, как у ребенка, уложенного матерью в постель после вечерней молитвы и полностью уверенного в том, что все его желания скоро сбудутся.
Шейн неслышно подошел к дивану и встал у изголовья, глядя на свою спящую секретаршу. Его улыбка стала еще шире, когда он увидел книжку, которую Люси обронила на пол. Это был «Последний шанс Майкла Шейна», роман Бретта Холлидея, в основу которого легло одно из ранних дел Шейна. В романе рассказывалось о первой встрече Шейна с Люси Гамильтон в Новом Орлеане, вскоре после того, как умерла его жена. В то время Люси проходила как одна из главных подозреваемых по делу об убийстве, и никто не мог предположить, что она когда-нибудь станет секретаршей у частного детектива.
Шейн наклонился, раскрыв книгу на заложенной странице. Это была 169-я страница: тот момент, когда Шейн предлагает Люси рискнуть и использовать последний шанс, чтобы подтвердить невероятную догадку детектива и раскрыть дело. Он обращался к ней «Люсиль», а она сказал ему: «Мне кажется, Майкл, я знаю вас лучше, чем любого другого мужчину»,– и, казалось, голос ее звенел и глаза сияли так же, как и много лет назад, в Нью-Орлеане.
Шейн положил книгу на стол рядом с подносом, сел в кресло и плеснул в пустой бокал немного коньяку.
Да, много воды утекло и великое множество событий произошло с того дня в Нью-Орлеане, когда Люси Гамильтон впервые связала с ним свою судьбу. Шейн отхлебнул из бокала и подумал, не сожалеет ли теперь Люси о своем решении. У них были хорошие времена и плохие времена, но в результате их отношения переросли в прочную дружбу, которая была так близка к браку, как они сами того желали.
Шейн повернул голову и снова взглянул на Люси: она сонно приоткрыла глаза и смотрела на него, не меняя позы.
– Кажется, я заснула, да? – хриплым шепотом спросила она.– Я читала книжку, Майк, и на меня нахлынули воспоминания…– она опять закрыла глаза, улыбнулась и потянулась всем телом.
Затем она резко села и сунула ноги в туфли.
– Это все шампанское, что я выпила вечером,– рассудительно сказала она.– Тебе не следовало давать мне так много пить, ты же знаешь мои возможности.
– За выпивку платил Рурк,– напомнил Шейн. Люси моргнула и нахмурилась.
– Так что же случилось, Майкл? – спросила она.– Вы с Тимом выбежали из дома, чтобы остановить Ларсона. Я позвонила в полицию, как ты и сказал, а потом стала ждать. Что же произошло?
– Мы опоздали всего лишь на минуту. Уэсли Эймс убит, а Ральф Ларсон арестован по обвинению в убийстве.
– О Господи! – вырвалось у нее.– Какой ужас! Конечно, я с ним не знакома, но все это так ужасно.
Шейн сочувственно кивнул.
– Убийства вообще неприятная штука,– заметил он.– Ты не хочешь выпить, милая? Когда нам позвонили, я как раз собирался сделать «К. и К.»
Люси зябко передернула плечами и потерла виски.
– Пожалуй, шампанское уже выветрилось,– сказала она.– Рюмка коньяка со льдом и большой бокал содовой мне не повредят. А потом ты расскажешь мне про Ральфа Ларсона и Уэсли Эймса. Но сначала я войду в ванную, уложу волосы и умоюсь. Я вся растрепана и выгляжу, наверное, как шлюха.
Шейн рассмеялся.
– Когда ты спала на диване, ты выглядела, как невинное дитя.
Он пошел на кухню за кубиками льда и бутылкой содовой. Телефон в гостиной снова зазвонил.
Люси выбежала из ванной, но Шейн уже стоял возле аппарата с подносом в руках.
– Боюсь, милая, этой ночью нам не дадут спокойно выпить,– сказал он.– Наше счастье, если звонит Дороти Ларсон.
– А почему? – поинтересовалась Люси. Шейн вспомнил, что еще не успел ей рассказать о последних событиях в квартире Ларсонов. Поставив поднос на стол, он поднял трубку.
– Здесь человек, который очень хочет вас видеть, мистер Шейн,– сказал ночной портье.– Он говорит, что пришел по важному делу.
– Как его зовут?
– Мистер Шустер из Нью-Йорка Он говорит, вы с ним уже встречались.
– Пусть поднимется ко мне,– Шейн положил трубку и повернулся к Люси, пощипывая себя за мочку уха.– Это адвокат Шустер из Нью-Йорка. Он был в доме у Эймса и дожидался, когда хозяин соизволит принять его. Но хозяина убили. Не знаю, чего он хочет от меня, но сейчас он будет здесь.
Шейн пожал плечами и наполнил бокал щедрой порцией коньяка, добавив три кубика льда. В этот момент раздался звонок в дверь.
– Я открою,– Шейн направился к входной двери и через мгновение посторонился, пропуская в прихожую тучную фигуру Алонсо Дж. Шустера.
Адвокат с достоинством кивнул. Шейн заметил, что держится он значительно более прямо, чем раньше, а его глаза за стеклами очков в роговой оправе никак не отражают следов недавней попойки.
– Заходите, мистер Шустер. Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами,– Шейн запер дверь и махнул рукой в направлении Люси, которая удобно устроилась в кресле с бокалом в руке.– Это моя секретарша, Люси Гамильтон. Люси, это мистер Шустер.
– Очень польщен,– пробормотал Шустер тоном, противоречащим его словам. Затем он повернулся к Шейну и покачал головой.– Прошу вас, давайте обойдемся без выпивки. Мистер Шейн, я пришел сюда в надежде обсудить с вами один очень конфиденциальный вопрос личного характера. Он имеет жизненно важное значение,– Шустер кашлянул.– Покинув дом Эймса, я навел справки на ваш счет и получил заверения, что вы являетесь известным в здешних местах и весьма компетентным частым детективом. Я хотел бы проконсультироваться с вами; мой вопрос входит в сферу ваших профессиональных интересов.
Адвокат замолчал и с сомнением взглянул на Люси, а также на батарею рюмок и бокалов. Шейн расхохотался, взял его под локоть и бережно усадил в кресло.
– Мы нигде не сможем поговорить более конфиденциально, чем здесь,– сказал он.– Мисс Гамильтон – это бронированный сейф, уверяю вас. Кстати, если вы измените мнение насчет выпивки, то дайте мне знать в любой момент.
Детектив налил себе рюмку коньяку и уселся на стул напротив Шустера.
– Признаться, я думал, что, переночевав в отеле, вы рассчитывали улететь в Нью-Йорк первым же рейсом,– сказал он.
– Я действительно остановился в отеле на Третьей Авеню и забронировал себе билет до Нью-Йорка на девять утра. Но я не могу покинуть Майами до тех пор, пока дела находятся в таком положении, как сейчас. Сначала, в тот момент, когда я узнал о смерти мистера Эймса, мне показалось, что в определенном смысле моя миссия выполнена… что я могу со спокойным сердцем возвратиться в Нью-Йорк и сообщить моему клиенту… э – э – э… сообщить ему, что все в порядке.
Однако вскоре меня посетила неприятная мысль. Смерть мистера Эймса не в полной мере разрешает ту проблему, для обсуждения которой я прибыл. Возникает вопрос: кто унаследует его личные бумаги? Какие будут сделаны распоряжения по поводу имущества? Будет ли его вдова, или, предположим, его секретарь, продолжать публикации в колонке новостей? Кто будет осуществлять контроль над публикациями?
– Каким образом эти вопросы касаются вас и вашего клиента? – холодно спросил Шейн.
Шустер вздохнул, поправил очки и поудобнее устроился в кресле. Поискав в нагрудном кармане пиджака, он извлек толстую сигару. Затем он щелкнул зажигалкой, поднес язычок пламени к кончику сигары и выпустил клуб дыма. Казалось, ему трудно было начать свою речь.
– Я приехал, сюда с неприятным поручением,– наконец, сказал он.– В номере отеля у меня в чемоданчике лежит конверт: двадцать пять тысяч долларов наличными. Я был уполномочен вручить эти деньги Уэсли Эймсу в обмен на документы, которые, будучи опубликованными, нанесли бы смертельный удар по моему влиятельному клиенту. Я противник вымогательства и шантажа в любой форме. Самая мысль о подобных делах мне отвратительна, но в данном случае у меня не было выбора. Я вынужден был действовать в интересах своего клиента и совершить обмен. Эймс умер. Я уверен, что документы находятся в его кабинете; каждый, кто вступит во владение его частными бумагами, в скором времени обнаружит их. Если я завтра вернусь в Нью-Йорк без этих документов, то я не выполню поручения своего клиента. Поэтому-то я и пришел к вам, мистер Шейн.
– Нельзя ли высказаться более ясно?
– Мне кажется, вы способны возвратить эти документы сейчас, пока никто их не нашел и не успел осознать их ценность. Местная полиция полностью вам доверяет, так что вам не составит труда войти в кабинет убитого под каким-либо предлогом. Бумаги должны лежать под рукой, вероятно, в ящике стола. Мы договорились с Эймсом заранее, и он должен был отдать их мне сегодня вечером.