Хоулден Венди. Брызги шампанского

   В большинстве своем это были факсы от многочисленной армии пресс-агентов Джордан Мэдисон. Во всех был категорический отказ на просьбу об интервью. Не признавая отрицательных ответов, Джейн принялась обзванивать агентов по телефону, но результат оказался тем же.
   – Мисс Мэдисон не дает интервью! – слышала она неизменно.
   Наконец Джейн устало положила трубку, гадая, зачем в таком случае Джордан Мэдисон вообще нужны агенты по связям с прессой. С другой стороны, какой смысл не давать интервью, если никому не известно, что ты не даешь интервью? Джейн вздохнула.
   Она должна любым способом получить этот материал. Яркой обложки и одной большой статьи для номера недостаточно. Вот два интервью – и, можно считать, дело в шляпе. Причем ей следует поторопиться, успеть до возвращения Виктории, иначе та заберет себе все лавры. От этой горестной мысли у Джейн защемило сердце. Она привыкла заведовать редакцией по своему усмотрению; больше того, ей это нравилось. Постепенно и ее подчиненные расшевелились и стали предлагать дельные мысли.
   Зазвонил телефон, предоставляя удобный повод оставить Уну наедине с ее неразрешимой проблемой. Это была Тэлли.
   – Ты не поверишь, как отлично пошло дело! – восторженно воскликнула она. – Отшельники в наш приют просто текут рекой. Недавно у нас даже праздновалась свадьба.
   Джейн отметила, что в голосе подруги не было ни намека на тоску по поводу своего собственного сорвавшегося бракосочетания. По-видимому, в настоящее время у Тэлли не было недостатка в мужчинах.
   – Это будет в ближайшем номере «Хелло!», который выйдет на следующей неделе, – щебетала Тэлли. – Насколько я поняла, какой-то наследник стекольного концерна женился на своем враче-психологе.
   – Только не говори, что это был достопочтенный Ролло Харботтл, – улыбнулась Джейн.
   – Это действительно был он, – изумленно произнесла Тэлли. – Откуда ты его знаешь?
   – Лучше не спрашивай. Значит, женился на своей психичке, да? Это совсем в духе времени. Рада слышать, что он наконец обрел что-то постоянное.
   – Жаль, что тебя здесь не было, – продолжала Тэлли. – Это было настоящее сумасшествие. Организацией занималась мамочка, а ты понимаешь, что это значит. Совершенно бредовая церемония в модернистском духе: жених и невеста, абсолютно голые, вывалянные в грязи, распевали гимны на вершине холма, празднуя восход солнца. Они стояли, – фыркнув, добавила Тэлли, – в середине гигантского изображения мужских и женских половых органов, выложенного из листьев, и обменялись вместо обручальных колец дубовыми веточками.
   Она захихикала.
   – Что еще интересненького у тебя было? – строго спросила Джейн, стараясь не выказывать свое веселье, чтобы ненароком не обидеть Уну оживленными интонациями.
   Художественный редактор по-прежнему смотрела в пустоту, уставившись на дымящиеся руины своей светской жизни.
   – Ну, приют уже заполнен до отказа, и мамочка собирается настроить новых палаток, – сказала Тэлли. – Она говорит, нет более прекрасного зрелища, чем солнце, встающее над рядами вигвамов.
   – Лично мне по утрам хотелось бы видеть что-нибудь другое, – прыснула Джейн, вспоминая о Томе.
   Честное слово, она стала одним из тех маньяков, кто думает о сексе не реже, чем каждые шесть секунд.
   – А у тебя как дела? – спросила Тэлли.
   – Замечательно, – ответила Джейн, не собираясь прямо сейчас распространяться о Томе. Она расскажет подруге обо всем при встрече. – Если честно, у меня во всех отношениях просто блеск, нет, скорее шик! Для полного счастья мне сейчас недостает только Джордан Мэдисон, – пробормотала она, обращаясь скорее к самой себе.
   – Прости, не расслышала?
   – О, да это я так.
   Бедняжка Тэлли, в буквальном смысле застрявшая в средневековых чащах «Маллионза», вряд ли слышала о существовании новой ослепительной, модной и сексуальной звезды Голливуда.
   – Мне просто показалось, что ты упомянула имя Джордан Мэдисон, – как ни в чем не бывало сказала Тэлли.
   – Упомянула, – удивленно подтвердила Джейн. – А ты что, слышала о ней?
   – Ты имеешь в виду ослепительную, модную и сексуальную звезду Голливуда, не так ли? Если честно, я узнала о ее существовании совершенно случайно. Просто сейчас она живет у нас в приюте.
   – Что? – заорала Джейн.
   Тэш, вздрогнув, испуганно уставилась на нее.
   – Они с мамочкой большие подруги. Больше того, Джордан боготворит Джулию. Мамочка помогла ей обнаружить божественное внутри себя, или какую-то другую подобную чушь, когда они вместе чистили уборные в приюте в Калифорнии.
   – Поразительно, что может ждать тебя за крутым поворотом, правда? – Восторг гейзером клокотал в душе Джейн. – О господи, как ты думаешь, можно уговорить Джулию попросить Джордан… – Перейдя на шепот, она объяснила подруге положение дел с очередным номером «Шика». – Мне просто необходимо заполучить интервью с Джордан Мэдисон. От этого зависит моя жизнь, – закончила Джейн. – Да, и не могла бы ты узнать, можно нам будет захватить фотографа?
   «Тот, кто ничего не просит, ничего не получает», – мысленно дерзко добавила она.
   – Хорошо, – ответила Тэлли. – Сейчас Джордан на семинаре, посвященном проблемам духовной общности с деревьями. Но, как только она освободится, я с ней переговорю. Я тебе перезвоню.
   Джейн недоумевала, зачем теряла столько времени на пресс-агентов. Теперь, когда она оглядывалась назад, ей казалось очевидным, что у сумасшедшей хиппи Джулии в телефонной книжке звезд больше, чем в Млечном Пути. В наши дни все настоящие дела совершаются не в конторах, а в психиатрических клиниках, наркологических лечебницах и холистических приютах. Ну почему она раньше не вспомнила о разветвленной сети знакомств Джулии?
   Несмотря на охвативший ее восторг, через какое-то время Джейн снова вернулась к мыслям о Томе. Чем он занимается сейчас? Она знала, что днем он работает. Несколько блаженных минут Джейн посвятила тому, чтобы представить себе Тома, сосредоточенно наморщившего лоб, быстро строчащего размашистым почерком, словно школьник на выпускном экзамене.
   Ровно через час перезвонила Тэлли.
   – Все в порядке, – сказала она. – Никаких проблем.
   – Что? Ты хочешь сказать, Джордан согласна?
   – Она сказала, что с превеликим удовольствием сделает все для подруги Джулии, – заверила ее Тэлли. – Джордан пробудет у нас по крайней мере еще две недели, так что ты можешь приезжать в любое время. И она не имеет ничего против, если ты захватишь с собой фотографа.
   – Боже милосердный!
   В волнении бросив трубку на аппарат, Джейн выскочила из-за стола и пустилась в безумную пляску по комнате. Никогда в жизни она больше не посмеет смеяться над Джулией и ее причудами!
   – Мы получили на обложку Джордан Мэдисон! – воскликнула она. – Хвала всевышнему!
   Торжествующе Молотя кулаками воздух, Джейн выбежала из комнаты, чувствуя себя футболистом, совершающим круг почета по стадиону после победного гола. Она покажет Виктории, на что способна! Это подложит бомбу под все конкурирующие издания. Это укрепит ее репутацию молодого, пробивного редактора, умеющего добиться своего. Переполненная восторгом, Джейн не могла оставаться на работе. Она решила побежать прямо к Тому и сразу обо всем ему рассказать. «Как это прекрасно, – думала она, сбегая вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, – любить и иметь возможность поделиться с близким человеком хорошими новостями».
   Под смешки вернувшихся со съемок фотографов Джейн пронеслась по вестибюлю и выбежала на улицу. Протискиваясь через толпу невероятно высоких школьников-скандинавов, с безучастным видом прогуливавшихся по Карнаби-стрит, она мчалась по Сохо, пересекая узкие улочки, обегая автостоянки и уворачиваясь от прохожих. Джейн перебегала улицы перед гудящими такси, пробиралась между остановившимися на светофорах машинами. Добравшись до «Пышных моделей», она, не теряя времени на то, чтобы постучать в окно, ворвалась в дверь и едва не растянулась во весь рост, спускаясь по лестнице.
   – Том, Том! – возбужденно воскликнула Джейн, врываясь в его комнату. – Том? – повторила она мгновение спустя, уже совершенно в другом мире.
   Потому что Том не работал. И он был не один. Том стоял посреди комнаты, обнимая прекрасную блондинку. И не просто блондинку с длинными ногами и роскошными формами. Том держал в своих объятиях Шампань Ди-Вайн.

26

   Джейн, закутавшись с головой в теплое одеяло, слышала, как постоянно щелкает, включаясь, автоответчик. Кто бы ни звонил, ей было все равно. Она полностью убрала громкость динамика и отключила звонок входной двери. Если бы можно было так отключить всю свою жизнь! Голова раскалывалась от бутылки джина, выпитой вчера вечером. Но муки похмелья были ничто по сравнению с тем, что Джейн испытала, застав Тома вместе с Шампань.
   Джейн не имела понятия, сколько сейчас времени. Ей было все равно. Она просто знала, что отныне каждая секунда каждой минуты каждого часа ее оставшейся жизни будет наполнена черной, неизбывной болью. На одно краткое мгновение мир перед ней раскрылся, как раковина с жемчужиной. Но сейчас от него осталась одна пустая раковина. Джейн снова вернулась в плохой фильм.
   Уставившись в потолок, Джейн гадала, как она могла опять так ошибиться? Почему она не смогла увидеть заранее то, что надвигалось? Правда, Том не давал ей никаких поводов, но все равно она должна была знать, что все кончится плохо. Так бывало всегда. С Ником, с Марком и вот теперь с Томом. И все это в течение нескольких недель! Настоящее счастье замужней жизни, полной любви и доверия, не для нее. Нечего и думать как-то это изменить. Удача навсегда от нее отвернулась.
   В этом нет никаких сомнений. Джейн выругалась про себя. И дело тут не только в неспособности найти хорошего мужчину. Всю ее жизнь искалечила прекрасная блондинка, роскошный альбатрос, впившийся ей в шею туфлями на шестидюймовых шпильках. От Шампань просто невозможно скрыться. Можно перебежать от нее из одного издания в другое, а она тут как тут. Можно приехать к черту на рога в гости к подруге и наткнуться на нее в саду. Можно закопать ее на глубину двести футов под взлетно-посадочной полосой аэродрома, но она все равно выберется из-под земли, чтобы повиснуть на шее у мужчины твоей мечты. Джейн в отчаянии зажмурилась. По какой-то прихоти судьба прочно связала ее с Шампань, и, видно, ей от этого уже никуда не деться. Страшнее воспоминаний об измене Тома были только мысли о будущем, не только лишенном мужчины, но и накрепко связанном с Шампань.
   Джейн не могла прогнать картины увиденного у Тома. Образ его, обнимающего Шампань, казалось, был вытатуирован на внутренней стороне ее век. Она в миллионный раз прокручивала кадры последних десяти секунд, но так и не могла найти никакого объяснения. Почему Том не сообщил ей о том, что у него есть подруга? Во всем остальном он был совершенно откровенен. О боже, она ему поверила!
   Встав, Джейн с раскалывающейся головой, шатаясь, побрела в душ. Но если смыть запах Тома со своих волос было просто, отмыть от воспоминаний о нем ванную и всю квартиру оказалось невозможно. Несмотря на то что он лишь дважды бывал здесь, его присутствие успело прочно закрепиться в самом воздухе, в этих стенах, в вещах. Том ходил по этому полу, сидел в этом кресле, смеялся над ней на этой кухне и, что самое страшное, спал в этой кровати.
   Джейн не могла смотреть на написанное от руки слово, не вспоминая о Томе. Если она слышала по радио хоть одну ноту классической музыки, это вызывало водопад слез. Даже кусок детского мыла в мойке на кухне напоминал ей о белокурых малышах, которые теперь уже никогда не побегут по залитой солнцем аллее.
   Промучившись еще день после того, как она застала Тома и Шампань вместе, Джейн наконец решила искать спасения в работе и отправилась в редакцию «Шика».
 
   Как выяснилось, это была страшная ошибка. Здесь ее тоже настигли жестокие напоминания о том, что Джейн стала жертвой предательства и осталась совсем одна.
   – Мы с моим приятелем просто жутко поругались, – рассказывала Тош, когда Джейн появилась в редакции.
   Она навострила уши. Начало было многообещающим.
   – Он настоящая свинья, – продолжала Тош, обращаясь к Тэш. – Вчера он предложил мне отправиться вместе с ним на Бали.
   – Ну и что тут такого? – спросила Тэш. – Хотя, – добавила она, поднимая брови, – полагаю, Бали и впрямь несколько несовременно. Сейчас все уважающие себя люди ездят на Сардинию. Кажется, я понимаю, что ты имела в виду.
   – Нет-нет, – воскликнула Тош. – Как выяснилось, он пригласил меня на «Щелкунчика»! На этот старый, нудный балет! Ты можешь представить себе что-нибудь более скучное?
   Даже в дамской комнате, куда Джейн то и дело бегала, давая выход неожиданным рыданиям, ей не было спасения. Там все пестрело цветами, присланными в редакцию «Шика». Пышные букеты текли нескончаемым потоком от ищущих благосклонного расположения пресс-агентов, от ищущих благосклонного расположения молодых модельеров и, что было хуже всего, от ищущих благосклонного расположения влюбленных. Роскошные гербарии, обернутые в бумагу, зачахшие веточки в стеклянных вазочках, большущие подсолнечники высотой с дерево, перетянутые бечевкой, тяжелые грозди лилий – бесцеремонно засунутые в раковины, цветы покорно ждали, когда те, кому их подарили, заберут их домой. Поскольку период подношения цветов для Джейн завершился, не успев начаться, вид этих пышных забытых букетов наполнял ее сердце болью. У нее даже мелькнула мысль на время перебраться в мужской туалет.
   Джейн попыталась найти утешение в корректуре интервью с Джордан Мэдисон, положенной ей на стол. Вздохнув, она подписала ее, не читая. Сейчас вкуса в интервью с Мэдисон было не больше, чем в выдохнувшемся шампанском, неделю простоявшем в бокале. Какое теперь это имеет значение?
   – Вчера тебе весь день кто-то названивал, – спохватившись, сказала ей Тиш перед самым обедом. Очевидно, она начисто об этом забыла. – Какой-то мужчина. Но себя он не назвал. Да, и еще только что принесли сигнальный экземпляр. Он на столе у Виктории в кабинете.
   – Какой сигнальный экземпляр? – тупо переспросила Джейн.
   Она ни словом не обмолвилась по поводу таинственного мужчины, не пожелавшего представиться. Ей было все равно.
   – Очередного номера «Шика», разумеется, – усмехнулась Тиш. – С Лили Эйри на обложке. Помнишь? – с издевкой добавила она.
   – Смутно, – ответила Джейн.
   Казалось, это было целую вечность назад. Впрочем, можно и взглянуть, что получилось. Отвлечься, окунувшись в повседневную рутину.
   Забравшись в аквариум Виктории, Джейн с любопытством взглянула на глянцевую обложку, сверкающую под целлофановой оберткой. Она с трудом заставила себя вскрыть упаковку. Та Джейн Бентли, что редактировала этот номер и с радостью отправляла макет в типографию, была молода и полна надежд – совсем другое существо, нежели эта безжизненная развалина, смотревшая сейчас на готовый продукт.
   Обложка действительно знаменовала собой решительный отход от скудной диеты «Шика», состоящей из одних застенчивых дебютанток В сверкающем красном платье, с ярко накрашенными губами, Лили выглядела сексуальной и обаятельной. Интервью с ней получилось живым и остроумным, со множеством умопомрачительно смешных высказываний Лили о киноиндустрии. Читая его в первый раз, Джейн не могла удержаться от смеха. Сейчас, взглянув на обложку, она чуть не расплакалась.
   Джейн не имела понятия, удался ли этот номер. Не станет ли смелое отступление от общепринятых норм катастрофой, которая отбросит журнал на самые дальние полки газетных киосков? Но как она сможет ответить на этот вопрос, если ей не удалось даже распознать под личиной порядочного парня гнусного обманщика?
   Печальные размышления Джейн прервала Тиш.
   – Мне только что звонила секретарша Арчи Фитцгерберта, – сказала она. – После обеда шеф хочет видеть тебя у себя в кабинете.
   Ну вот и все, тупо подумала Джейн. Очевидно, Фитцгерберту хватило одного взгляда на новый номер, чтобы его возненавидеть. Наверное, его вырвало от жуткой простоты журнала. Скорее всего, он посоветует Джейн перейти в «Пентхауз». Итак, она потеряла своего мужчину, а теперь к тому же потеряет работу.
   У нее на столе пронзительно заверещал телефон. Поразительно, но Тиш, словно почувствовав что-то неладное, подошла и сняла трубку. Джейн не тронулась с места. Ей не хотелось говорить ни с кем.
   – Женский голос, – прошептала Тиш, прикрывая ладонью трубку. – Очень импозантный. Переключить на линию Виктории?
   Это Тэлли, с признательностью подумала Джейн. Единственный рассудительный, участливый, сочувствующий голос, который ей сейчас хотелось услышать.
   – Да, пожалуйста, – попросила она Тиш, тяжело опускаясь в массивное кожаное кресло на колесиках.
   Ее облегчение оказалось мимолетным. Это была не Тэлли. Это оказалась Шампань. Та самая женщина, которая, когда Джейн видела ее в последний раз, облепила Тома, как сыпь. Джейн стало тошно от ненависти. Она собралась бросить трубку, но первая фраза Шампань застала ее врасплох.
   – Куда, черт побери, ты в тот день умчалась, словно перепуганный заяц? – просипела Шампань. – Ты даже не поздоровалась. Ужасно невоспитанно, должна я сказать.
   Джейн заскрежетала зубами. Она застала Шампань в объятиях мужчины, которого считала своим возлюбленным! Ей что, следовало за это извиниться? Остаться в гостях и мило поболтать о том о сем?
   – Я была весьма удивлена, увидев тебя там, – зловеще ровным голосом произнесла Джейн.
   – Почему? – изумилась Шампань.
   «Наверное, она считает меня еще глупее, чем я есть на самом деле», – мысленно вскипела Джейн.
   – Разумеется, потому, что я считала, ты все еще в Гэтуике, протестуешь по поводу строительства новой взлетно-посадочной полосы, – огрызнулась она, отчетливо чеканя каждое слово. – Вместе с Пирсом.
   – О! Да, ну, на самом деле произошло некоторое недопонимание, – протрубила Шампань. – Если честно, я здорово лопухнулась. Что касается Пирса, теперь к моему имени прилипла грязь. Ха-ха-ха. Господи, как смешно!
   – Так, – язвительно произнесла Джейн, – значит, у тебя с ним все кончено?
   Бедный Пирс! Несомненно, Шампань отшвырнула его в своей обычной ненавязчивой манере. Остается надеяться, Радость не будет к нему слишком строга.
   – Ну да, точно, – гремела Шампань. – По правде сказать, жаль. Он чертовски замечательный парень. Грязноват немного, конечно, мог бы время от времени мыться. Но жутко обаятельный тип. Больше того, просто великолепный парень! Однако мы с ним разошлись из-за этого проклятого аэродрома. Ха-ха-ха!
   Ее оглушительный смех раскатами грома гудел в раскалывающейся голове Джейн.
   – Что у вас произошло? – спросила она, слишком измученная, чтобы злиться.
   – Все дело было в том, – протрубила Шампань, – что мы отправились туда по совершенно противоположным причинам. Я полагала, эти ребята выступают за строительство новой полосы в Гэтуике, а не против него.
   У Джейн голова пошла кругом.
   – Любой нормальный человек подумал бы то же самое, – нагло заявила Шампань. – Я хочу сказать, расписание полетов в Ниццу просто кошмарное! Количество рейсов нужно увеличить по меньшей мере в четыре раза. Сколько раз мне приходилось лететь в вонючем бизнес-классе, потому что первый класс уже был весь раскуплен! Поэтому, услышав, что Пирс и его шайка протестуют по поводу новой полосы, я подумала: «Да, это отличные ребята!» Нужна не одна, а четыре новых полосы, не говоря уж о самолетах.
   Джейн беззвучно открыла и закрыла рот, словно выброшенный из воды карп.
   – Но, как выяснилось, Пирс и компания на самом деле пытались помешать строительству этой проклятой полосы! – воскликнула Шампань. – Бред какой-то! Не, черт побери, мыслимо! Впрочем, с другой стороны, – добавила она, – я могу их понять.
   – Неужели? – вымолвила Джейн, наконец обретая дар речи.
   – Ну да, – подтвердила Шампань. – Я хочу сказать, никто из них никогда не летал в Ниццу бизнес-классом, поэтому они просто не имеют понятия, какой это полный и беспросветный кошмар! Тут все дело в личном опыте. Так или иначе, я звоню не для того, чтобы говорить с тобой об этом вздоре, – надменно заметила Шампань. – Речь идет кое о чем другом. Нам нужно встретиться. Обязательно. Прямо сейчас. Пообедаем вместе.
   – Зачем? – спросила Джейн. О чем им еще говорить?
   – Потому что у меня есть для тебя просто великолепная новость, – нетерпеливо сказала Шампань. – Потрясающее предложение!
   Джейн нахмурилась. Неужели она имеет в виду menage a trois? ^[39]Или Шампань возьмет Тома под опеку и будет отпускать его на выходные? Или же у нее хватит наглости предложить Джейн отступные?
   Внутренний голос настойчиво подсказывал Джейн решительно отказаться, но суровые обстоятельства, в первую очередь неминуемое увольнение, о котором ей в самое ближайшее время сообщит Арчи Фитцгерберт, недвусмысленно намекали на то, что, если она собирается в обозримом будущем не протянуть ноги от голода, ей не следует отказываться от ослепительных новостей и потрясающих предложений. К тому же, как успела понять Джейн, Шампань – это ее судьба. Нет смысла пытаться от нее ускользнуть.
 
   Собравшись уже уходить на обед с Шампань, Джейн вынуждена была задержаться в редакции: у нее лопнула подкладка пиджака. Чертыхаясь про себя, она склеила разрыв скотчем. Оставалось надеяться, что в ресторане подкладка не распахнется, открывая ее рукоделие. Шампань вряд ли можно считать человеком наблюдательным, но такое и она заметит.
   Опаздывая еще больше после десятиминутного стояния в пробке в такси, Джейн возвестила о своем появлении в ресторане, толкнув вращающуюся дверь не в ту сторону. Шампань пока что не соизволила появиться. Высокомерный официант быстро провел Джейн к заказанному столику. Извиваясь как угорь, он без труда скользил по заполненному залу, в то время как Джейн обнаружила, что может втиснуться в узкое пространство между элегантно одетыми посетителями, только демонстрируя кому-нибудь из них свой зад. Измученно упав на стул, она уставилась невидящим взглядом в меню, отчаянно жалея о том, что пришла сюда.
   Прошло несколько минут, и Джейн, оторвавшись от меню, начала изучать своих соседей. В основном это были тощие женщины, дамы, ежедневно обедающие в ресторане, хотя выглядели они так, словно уже несколько лет не видели сытной еды. Они были настолько худыми, что не рассыпались на части только благодаря швам от пластических операций. Джейн поежилась, увидев высокого жирного мужчину, судя по всему владельца ресторана, обходящего зал и приветствующего ту или иную посетительницу показными поцелуями. Она испугалась, что эти лица, творение рук хирурга, порвутся от прикосновения его губ.
   Время шло. Шампань опаздывала уже больше чем на полчаса, и Джейн начинала испытывать досаду. Она успела расправиться с целой бутылкой газированной минеральной воды, и теперь ей отчаянно хотелось в туалет. Но поскольку Джейн понятия не имела, где он находятся, она со страхом думала о том, что ей снова придется протискиваться между столиками, как потом выяснится, не в том направлении.
   Внезапно ей в нос ударила волна дорогих духов, такая мощная, что она могла бы вскружить головы населению небольшого острова. Официанты, поспешно стерев с лиц ухмылки, подобострастно выпучили глаза. Появилась Шампань, сжимающая в руках Гуччи и кучу коробок и сумок, пестрящих ярлыками самых дорогих магазинов Лондона.
   Джейн встала, давая возможность Шампань ткнуться ей в лицо обеими скулами.
   – Дорогая! – громко заорала та.
   Ее неповторимый голос, как и было рассчитано, возымел должный эффект. По всему залу захрустели шейные позвонки, сводя на нет недельные усилия массажистов: все обернулись, стараясь не пропустить нечто интересное. Убедившись, что на нее обращены взоры достаточного количества человек, Шампань задрала как только можно черную мини-юбку и опустилась на стул.
   Гуччи, зажатый у нее под рукой, подозрительно осмотрелся вокруг, злобно сверкнув своими черными бусинками-глазами.
   – Ну разве он не великолепен? – воскликнула Шампань, хватая пуделя и протягивая его Джейн. – Согласись, у него просто очаровательный ошейник!
   Джейн изумленно вытаращилась на ряд бриллиантов, сверкающих на тощей шее собаки. Она мало что смыслила в экономике, но ошейник, по ее оценкам, вероятно, стоил больше валового национального дохода небольшого восточно-европейского государства.
   – Сегодня у моего Гуччиго день рождения, – объяснила Шампань, опуская Гуччи на стол.
   Тот, не теряя времени, приклеился носом к хлебу, а языком к маслу.
   – Ошейник украшен сорока бриллиантами, – хвастливо объявила Шампань.
   Она заговорщически склонилась к Джейн, открывая ложбинку на груди, настолько глубокую, что два проходящих мимо официанта подпрыгнули, едва не выронив подносы. Четыре тарелки с первым блюдом опасно раскачивались в течение нескольких секунд. Шампань скосила взгляд на Гуччи, к этому времени набросившегося на солонку и перечницу и рассыпавшего их содержимое по скатерти.
   – Он стоит сто тысяч фунтов! – громко прошептала Шампань.
   У Джейн открылся рот.
   – Разумеется, все это держалось в самой страшной тайне, – продолжала Шампань, выпучив глаза, чтобы передать, на какие немыслимые ухищрения ей пришлось пойти. – Я хотела, чтобы Гуччи ни о чем не догадался заранее. Сегодня утром его ждал самый восхитительный сюрприз!