- Ах, ты, блядь! - закричал боевик.
И, разбив подростку челюсть кастетом, прибавил. - Это научит тебя давать только полноправным представителям пролетариата!
Руки, державшие подростка за запястья и плечи, отпустились, и парень сразу же сдулся, как проткнутый воздушный шар. Хотя он уже и так был без сознания, но его еще диким образом и отпинали.
- Отступаем! Все уходят! - скомандовал кто-то, и через две минуты боевая группа была в фургончике.
По следующему адресу, который посетили боевики, никого не оказалось и, сломав кувалдами входную дверь, они разворотили туалет и стереосистему класса "хай-энд". Последняя жертва встретила своих бывших товарищей с ружьем и боевая группа в ужасе ретировалась.
- Вернитесь и забейте эту блядь! - приказал Смит своим лезущим в фургончик последователям.
- Мы не будем нападать на сумасшедшего с ружьем! - запротестовали они.
Мартин был в возмущении. Это было настоящим вызовом его авторитету. Кадры отказывались выполнять приказ! Он собирался его повторить, как пуля разбила лобовое стекло и засела в металле в нескольких сантиметрах от головы командира.
- Сваливаем! - заорал Смит водителю.
Фургончик вылетел из Редхилла. Боевики более или менее справились со своей задачей. Попадание в две цели из трех, да еще с такой смертоносной точностью - счет совсем недурной! Тем не менее, Мартин решил больше не сопровождать своих последователей на спецзадания. Было глупо рисковать своей жизнью и здоровьем, когда судьба всего движения лежала на его плечах. Смит хладнокровно признал, что ему необходимо пойти на высшую жертву и сдерживать свои импульсивные ребяческие порывы. Пролетарские массы полагались на его политическое руководство, необходимое для победы коммунизма. И ради них Смит должен был сделать все, что возможно для сохранения своей жизни!
Стив Драммонд и Патриция Гуд смотрели друг на друга поверх стаканчиков с кофе и "Биг Маков". Для влюбленной пары даже "Макдональдс" на Оксфорд Стрит может превратиться в романтическую декорацию.
- Что ты хочешь делать? - спросил Стив и куснул свой гамбургер.
- А-а, я не знаю, - вздохнула Патриция. - Да все что угодно, лишь бы быть с тобой.
- На Кингс Кроссе показывают два фильма Джона Уотерса подряд. - Сообщил Драммонд. - Я бы с удовольствием сходил.
- Ладно, - согласилась Гуд. - Пойдем в кино. Но сначала я хочу, чтобы ты доел "Биг Мак". Я тебе еще шоколада купила. Я обожаю смотреть на тебя, когда ты ешь шоколад, мне кажется, ты от этого становишься счастливым, ну прямо как ребенок.
- Ты мне всегда сладости покупаешь, - возразил Драммонд. - Это сумасшествие: сама же ты их не ешь.
- Я сахар не люблю, а ты - любишь, - оправдывалась Патриция. - Нет ничего плохого в том, чтобы иногда баловать себя.
- Хорошо, - вставил Стив. - Я не жалуюсь. Я просто волнуюсь, что если все так будет продолжаться, то я растолстею.
- А фильм когда заканчивается? - Гуд дипломатично сменила тему. - Я хочу лечь спать не слишком поздно.
- К полуночи все кончится, - заверил ее Драммонд. - А потом мы на такси доедем до тебя. Меня всегда подмывает трахаться после этих старых фильмов с Дивайн.
- Стив, я хочу, чтобы ты это понял твердо, - сказала Патриция. - Я правильная католическая девушка. Я знаю, что я тебе позволяла несколько раз у меня оставаться, но это не значит, что я позволю тебе пойти дальше. Я не собираюсь терять свою девственность до тех пор, пока я не выйду замуж.
Драммонд подавил стон. Какого черта его угораздило влюбиться в католичку, и этого после того, как он с собственной семьей разругался по поводу веры? Его мать полюбила бы Патрицию, если только они когда-либо встретились. Именно мамочка и благословила нашего анархиста ирландской кровью. Отец Стива был католическим выкрестом из англикан. Драммонд благодарил свою счастливую звезду за то, что он родился в Лондоне, где ему было относительно легко вырваться из-под тоскливого влияния папства. Когда Стив впервые отказался посещать мессу, мать попробовала воззвать к его чувству семейной солидарности. Но Драммонд довел до сведения семьи, что его ничуть не волнуют ни Кевины, ни Мики из родного Килдара. Семья тогда заявила, что он еще о своих словах пожалеет. Кровь гуще воды, как говорится, но в случае Стива оказалось, что в его венах текла могучая Темза, а не Римский католицизм. Будь проклят национализм! Драммонд был анархистом, он знал, что у рабочего класса нет родины. Тем не менее, он любил Лондон, это был не просто лучший город в мире, это было единственное место, которое мог облюбовать себе для жительства утонченный человек типа лидера Классовой Справедливости!
Вики Дуглас проявила гораздо большие способности к внедрению в националистические круги, чем Быстрый Ник Картер. Перед тем как прийти к лесбийскому сепаратизму она несколько раз встречала лидера Классовой Справедливости. Когда она впервые услышала его выступление, она подумала, что он - женоненавистник. Стоячие овации, которые устраивали Нику мужчины-активисты во всех местах, где тот выступал на собраниях Классовой Справедливости, подтолкнули Дуглас к разрыву с анархизмом и переходу в лагерь борцов за женскую эмансипацию. По понятиям Вики, Картер был обыкновенный хуй, которого свержение капитализма интересовало лишь потому, что у патриархата будет больше шансов выжить в том случае, если мужчины смогут подняться над классовыми различиями, которые их разъединяют. Освобождение человечества не имело ничего общего с разновидностью анархо-радикализма, которую исповедовал бывший лидер Классовой Справедливости. Его политика преследует глубоко личные интересы, прикрытые для виду тонким слоем альтруизма!
Когда Картер начал появляться в националистических кругах, именно Вики первой увидела в нем угрозу безопасности. Ее не удивляло то, что Ник обратился к фашизму в зрелом возрасте. Мужчинам свойственно более открыто выражать свои реакционные взгляды, по мере того как они стареют. Вики никогда не играла серьезной роли в анархизме, однако, ей пришлось обезопасить себя, выставив его стукачом до того, как у него самого появилась возможность на нее настучать. И хотя Дуглас имела преимущество, поскольку была надежно прикрыта, она не могла рисковать сейчас, когда ее планы были так близки к осуществлению.
Вики потребовалось три года на то, чтобы по-настоящему приблизиться к Чингиз И-Гунну. С самого начала Дуглас знала, что Гунн - мазохист. Однако Вики затратила много сил, прежде чем высший жрец Церкви Адольфа Гитлера поверил ей настолько, чтобы открыто давать волю своим страстям извращенца в ее присутствии. Хотя не надо было быть семи пядей по лбу, чтобы понять, как у Чингиза дела обстояли на самом деле. Вики знала, что все мужики пассивные зануды, которые любят одеваться в женскую одежду и торчат оттого, что кто-то стегает их пучком колючек. Но так как мужчины боятся своих собственных желаний, они пытаются доказать, что они активные - а это неизбежно приводит к жестокому обращению с женщинами. Именно этим объясняется все те жестокости и насилия, которые совершались на протяжении столетий анти-полом.
После нескольких лет тяжелой работы Дуглас поставила Гунна в ту позу, в которой она и хотела его видеть - на колени. А сама она возвышалась над этим жалким образчиком мужской посредственности. И хотя Чингиз был одет в короткое платье французской служанки, этот наряд не сделал его красивее. На самом деле он выглядел просто хуево, потому что швы его чулок были перекручены, а косметика, наляпанная на лице, размазалась.
- Прочитай это! - приказала Вики, протягивая Гунну лист бумаги, на котором было написана фраза.
- Я - говно, - нараспев произнес Чингиз, - последнее, самое настоящее говно.
- Произнеси это убедительно! - изрыгнула Дуглас и носком своего "Доктора Мартенса" ударила Чингиза по яйцам.
Чингиз взвыл и на этот раз повторил с большим чувством фразу, которую он при первой попытке запорол. Неожиданно он понял, что Вики имела в виду. Его извращенные взгляды уходили корнями в патриархальное общество, и поэтому вся его политическая платформа была абсолютно не в пизду кобыле. Основной конфликт современного мира не расовый, а половой. Гунн решил, что он соберет всю свою паству и сообщит им, что уходит с поста лидера Церкви Адольфа Гитлера. Дуглас займет его место и тут же распустит организацию только для того, чтобы вновь открыть ее под названием Церковь Валери Соланас. В качестве благодарности за содействие, Чингизу разрешат присоединиться к Мужскому Вспомогательному Подразделению. После этого он сможет расслабиться, присесть и насладиться зрелищем того, как мужской пол постепенно сдаст свои позиции и уйдет в полное забвение.
Группа Объединенного Действия Ютов проводила собрание в ратуше Хакни. Снова ряды крайне левых и ультраправых стояли напротив друг друга, и только тонкая синяя цепь полицейских между ним не давала вспыхнуть по-настоящему серьезным беспорядкам. Число демонстрантов с каждой стороны, однако, сильно сократилось из-за того, что за несколько недель до того у кенотафа многие бойцы получили ранения. Кроме этого Ист-Энд являлся центром сквоттерской анархии, а этих крутых ребят невозможно было мобилизовать на поддержку национализма ни под каким видом.
- Нет папству! Скинем деревянные колодки! - выло пятьдесят фашистов-активистов, которые протестовали против убийства британских солдат сепаратистскими трусами из Кента.
- Белые, красные и голубые, срать мы на вас хотели! - слажено пела сотня или типа того сторонников Спартаковской Рабочей Группы и Лиги Рабочих.
Казалось, что этот приятный вечер не кончится ничем особенным: после взаимных оскорблений участники пропустят пару-другую пинт в соседнем пабе и разойдутся по домам. Нацистов было, по крайней мере, в два раза меньше, но они чувствовали себя хозяевами, наверняка зная, что полиция оградит их от находившихся в большинстве левых. Обе стороны были уверены в том, что можно будет без труда раструбить о своей победе, поскольку никто, кроме их противников не подвергнет сомнению ту абсолютно предвзятую информацию о событиях, которую в скором времени опубликуют газеты каждой из партий.
Но ни фашисты, ни троцкисты не рассчитывали на появление заново родившейся Классовой Справедливости. Это была не банда Стива Драммонда, разбавленная программа которой была тусклой имитацией изначально экстремистских целей анархистов. Вместо этого Майк Армилус маршировал во главе разношерстной колонны сквоттеров, прощелыг и законченных неудачников, которые демонстрировали полный спектр того уличного мусора, что стекается в лондонский Джиро Бороу со всех концов Европы, Северной Америки и даже из далеких стран-антиподов.
Шагавший в ногу с Армилусом почетный караул в отменном прикиде резко контрастировал с безликой массой, которая за ним следовала. Король Анархии надел свои пурпурные, измазанные говном одежды, и ни один нацист или красный не знал, как понимать транспарант со словами "НИ НАЦИОНАЛИЗМ, НИ ТРЕХСТОРОННОСТЬ", увлекаемый вперед этим неотвратимым потоком. Масса люмпенов пенилась о стены магазинов и домов - и в течение нескольких секунд было непонятно, не затопит ли она ютских или британских националистов.
Потом какой-то крутой бычара передал Армилусу черный флаг. Если последователи Армилуса уже выглядели довольно дико, то сам он, казалось, намного превзошел их в дикости... И дело было вовсе не в одежде или прическе - ведь одет он был как обыкновенный скин - дело было в том, что он орал, как охваченный многоступенчатым оргазмом участник незатейливой вечеринки с групповым сексом, размахивая при этом черным флагом в сторону фашистов. Глаза Майка светились тем всепроницающим огнем, который свойственен человеку, поднявшемуся над мелкими условностями буржуазной нормы.
Орды анархистов наступали; в считанные секунды фашистских демонстрантов превратили в кровавое месиво, в пятьдесят мешков вывихнутых и сломанных костей, брошенных гнить в канавы. Увидев, что их противники полностью уничтожены, красные издали вопль ликования, который тут же и умер в сотне их глоток. Армилус указал своим черным флагом на студентов-активистов, охранявших вход в ратушу. Полицейское оцепление расступилось - полицейские не стали рисковать здоровьем и жизнью, чтобы защитить стайку троцкистов от наступающей массы анархистов.
Отряд Классовой Справедливости выскочил на ступеньки и ворвался в ратушу. Первая волна смела троцкистов, и следовавшим за ними товарищам не оставалось ничего другого, как топтать красных сапогом. Внутри ратуши спикер Группы Объединенного Действия Ютов собирал пожертвования для Борцов За Свободу Кента - запрещенного боевого крыла организации, которую он представлял. Майк Армилус с почетным караулом прорвались сквозь зал и ворвались на сцену. Спикера бесцеремонно скинули в первый ряд аудитории.
- На хуй национализм! - заорал Армилус. - Я за то, чтобы насрать на британский стяг, но давайте тогда уже и насрем на Уота Тайлера, он не герой рабочего класса, он был членом ордена тамплиеров, и этот факт все собравшиеся здесь должны знать!
Пока Майк это говорил, почетный караул сжигал ютский и британский флаги. В это время быки следили за тем, чтобы националисты все до последнего оставались на своих местах и выслушивали убийственную критику, направленную против любой отстойной идеологии. Когда Майк закончил, его место заняла товарищ по партии.
- Вы говорите об освобождении ютов, - возмущалась она, - а как насчет женской эмансипации? Большинство здесь вовсе не из Кента, все вы - обычные лондонские леваки! Вы не стали бы поддерживать британскую организацию, выступающую против контрацепции и абортов по желанию, почему же вы поддерживаете кентских реакционеров?
Закончив выступление, анархисты разнесли аудиторию, а потом вывалили из здания на улицу и набросились на полицейских.
ТРИ
Стив Драммонд игнорировал Классовую Справедливость. Вот уже несколько месяцев как Патриция Гуд стала его основной заботой и затмила все революционные прожекты. Хотя во многих отношениях у Стива и на политическом фронте дела шли неплохо. Он улучшил отношения с Быстрым Ником Картером и Майком Армилусом. Классовая Справедливость функционировала сейчас так, как Драммонд изначально намеревался. Организация начала играть роль центра, вокруг которого перегруппировывались классовые силы. Несмотря на то, что постоянное членство оставалось на уровне двадцати человек - изначальные базовые кадры из Стоук Невингтон плюс отделение Спартаковской Рабочей Группы из Редхилла, перешедшее в ряды Классовой Справедливости, - через группу проходило большое количество бывших троцкистов, переходящих от догматического марксизма к свободному либертарианству. И хотя подавляющее большинство обретало постоянное политическое прибежище в таких организациях как Свобода, Невидимое Знамя или Движение Организованной Активности, именно Классовая Справедливость давала им возможность перехода от статичности к анархии.
Никто не мог подвергнуть сомнению то, что Стив с честью провел переговоры между враждующими группами Классовой Справедливости. Стив закрепил за собой контроль над именем и этим смог удержать тираж газеты на отметке тридцать пять тысяч. Картер и Армилус переименовали свое объединение в Союз Нигилистов и работали среди люмпенов, поддержки которых Драммонд и не искал. По количеству членов нигилисты оставили далеко позади Классовую Справедливость, но противовесом этому был тот факт, что им не удалось напечатать ничего, кроме пилотного номера своей газеты, в то время как ребята Стива выпускали номер КС каждые шесть недель!
Драммонд провел этот день с Гуд. Стив никак не мог понять, почему эта девушка заимела над ним такую власть, но ведь если он когда-нибудь это поймет, то - конец прекрасному роману! Патриция целовалась и обнималась, но полностью отказывалась дать Стиву то, чего ему хотелось больше всего пенетрационный секс. Хотя влюбленные миловались в постели, как голубки, почти битый час, Драммонду никак не удавалось залезть в трусики Гуд. Патриция разрешала сколько угодно играть со своими сиськами, но ее пизда оставалась вне зоны досягаемости.
Стив собирался вставать. Намечалось собрание Классовой Справедливости, которое он не желал пропускать. В качестве уступки Картеру и Армилусу Драммонд согласился на то, что любой из них, или их представители могут посещать собрания Классовой Справедливости и вербовать там любые люмпен элементы, которым больше интересует насилие, чем соперничество с организованными левыми. Драммонд чувствовал себя обязанным лично контролировать эти посиделки, дабы Армилус не начал рекрутировать людей по праву принадлежащих организации Стива - например, квалифицированных рабочих или студентов.
Патриция заснула. Стив воспользовался представившейся возможностью и просунул руку под эластичную резинку ее трусов. Средний палец Драммонда миновал ее волосяной покров и был уже в считанных миллиметрах от клитора, как вдруг Патриция внезапно проснулась.
- Нет, нет, нет, нет, - яростно запротестовала она и вынула его руку из своих трусов.
- Почему нет? - поинтересовался Драммонд.
- Потому что, - объяснила она, - я - не такая, как все. Я католичка, и тебе придется подождать того времени, когда мы поженимся, прежде чем я позволю тебе всякие ширли-мырли.
- Тогда может вместо этого ты мне сдрочишь? - заныл Стив.
- Ладно, - согласилась его подруга, - но не надейся на то, что я буду делать это при каждой встрече. У тебя совершенно гипертрофированное половое влечение, и мы вместе должны работать над тем, чтобы его сдерживать.
Драммонд не стал оспаривать смехотворное заявление Гуд по поводу его сексуальности. Вместо этого он, чтобы дать своей подруге больше пространства для маневра во время процедуры, швырнул одеяла на пол. К тому времени как Патриция схватилась за его хуй, тот был уже как мачта.
- Расслабься, птичка моя! - голос Драммонда звучал на несколько октав выше обычного.
Гуд еще не до конца освоила технику заката солнца вручную. У нее была склонность так крепко сжимать амурный мускул в руке, что когда она водила ею вверх и вниз, то Стиву казалось, что кожа вот-вот лопнет.
- Выбери легкий и приятный ритм, - инструктировал Стив. - Вот так, движения должны быть плавными, и что бы ни происходило: не снижай скорости!
Прошло совсем немного времени после того, как Патриция начала, как Стив почувствовал бурление любовных соков внутри своей мошонки. Он понял, что через несколько секунд он извергнет семя.
- О, дорогая, мне так хорошо, я сейчас кончу! - замычал он.
Гуд тут же выпустила генетический насос Драммонда из ладони.
- Не останавливайся! - воскликнул Стив.
- Не хочу, чтобы я вся заляпалась в твоей сперме! - возмутилась Патриция. - Это мерзко, к тому же ты должен научиться контролировать свое половое влечение.
Стива потянулся было вниз, чтобы "добить" себя самостоятельно, но Патриция шлепнула его по руке.
- Но я должен кончить! - всхлипывал Стив.
- Ты должен научиться себя контролировать! - мяукала Патриция. - Вот, у меня в сумке есть шоколад, съешь-ка его вместо всего этого!
В мгновение ока Гуд развернула батончик "Марс" и сунула конфетку Драммонду в рот. И тут же она уселась на лоно своего возлюбленного, дабы перевозбужденный анархист не смог довести себя до победного конца. Стенания Стива оказались тщетными, потому что его рот настолько забило шоколадом, что ничего из того, что он лепетал, нельзя было разобрать.
Чингиз И-Гунн наслаждался унизительным обращением, выпавшим на долю всех членов Мужского Вспомогательного Подразделения. От одной мысли о том, что Вики Дуглас сделает, когда вернется разбираться с запертыми в комнату рабами, у него вставал член. Гунн мечтал, как его выберут для того, чтобы вычищать языком Викину пизду, а после того, как он исполнит свою миссию с таким энтузиазмом, что госпожа испытает оргазм, его высекут лошадиным кнутом, потому что он не смог выполнить задание с надлежащим пиететом. Он просто с ума спятил, посвятив двадцать лет своей жизни поклонению Гитлеру. Было бы гораздо лучше все это время простоять на коленях перед Дуглас, или какой-нибудь другой амазонкой, но такой же строгой.
Дуглас была идеальной госпожой, она обладала грацией ангела и нравом, который бы шокировал самого Сатану. Со своей стороны Вики относилась к выкрутасам Мужского Вспомогательного Подразделения без малейшего энтузиазма. Все до последнего эти мудилы клялись в полной поддержке Общества Умерщвления Мужчин, но было совершенно очевидно, что им больше интересовало вылизывание унитазов и порка кнутами до потери сознания, чем полезная, хотя и вспомогательная роль, предоставляемая им в деле искоренения мужского пола.
- Сестры! - разорялась Вики перед собравшимися вокруг приспешницами. Мужчина - это биологическая ошибка, ходячий выкидыш, незаконченная женщина. Настал час нанести удар по этим недоженщинам, по этому анти-полу, по этим безответственным хуям, которые не в состоянии постичь мир вокруг себя! Сейчас, когда мы вступаем на путь искоренения мужского пола, мы не должны чувствовать сострадания!
- Да, да, - с энтузиазмом закричала конгрегация Церкви Валери Соланас.
- Сестры, - трубила Дуглас, - враг среди нас! Мужское Вспомогательное Подразделение, создание которого мы санкционировали, на самом деле представляет угрозу нашему проекту. Его члены больше заинтересованы в том, чтобы мы и дальше потакали их мазохистским наклонностям, нежели в том, чтобы оказать ищущим захватывающие переживания женщинам помощь в искоренении Легионов Анти-Пола!
- Позор, позор, - ревели сестры. - Смерть им, смерть!
- Совершенно верно! - завизжала Вики, - они должны умереть и умереть ужасно! Я их связала и заперла во внутренней комнате на ферме. Я их буду выводить одного за другим на крышу, а вы все встанете внизу и будете ловить этих ублюдков на штыки!
- Урррра! - завопили сестры.
В качестве первой жертвы Дуглас выбрала Чингиз И-Гунна. С руками, связанными за спиной, она вывела его вверх по лестнице. Каждая из сестер вооружилась чешским карабином - "Моделью 52" калибра 7.62. Изначально карабины приобрел Спортклуб Тор 33, а потом они были проданы Церкви Адольфа Гитлера, в то время, когда предельно законспирированная неонацистская организация обновляла свой арсенал. Это несколько необычное оружие имело скользящий затвор с дульной подачей. Помимо всего прочего это был первый чехословацкий карабин, оснащенный под советским влиянием неотстегивающимся штыком. Во всем остальном, несмотря на обильное использование штамповки, дизайн получился не особо примечательным, и оружие, впервые появившись в 1952 году, к началу семидесятых уже было снято с вооружения чешской армии. Несмотря на это, сестры были убеждены в том, что в твердых как сталь от внутренней убежденности руках боевиков Церкви Валери Соланас это оружие окажется достаточно мощным для того, чтобы уничтожить мужской пол.
Вики подождала, пока сестры построятся на лужайке, и после этого столкнула И-Гунна с крыши. Тина Лиа, подняв оружие вверх, бросилась вперед. В тот миг, когда его живот был пропорот штыком Тины, Чингиз подумал о том, что он всегда считал тело той субстанцией, которую необходимо беречь. В садомазохистских играх принято делать все, что угодно с поверхностью тела, но не протыкать ее. Гунн не любил, когда во время секса проливается кровь, особенно его собственная.
Тина пошатнулась под тяжестью тела Гунна и через пару секунд упала. Сестры визжали, свистели, хлопали и топали ногами. Лиа, матерясь, выползла из-под трупа Гунна. Ее камуфляж был испачкан кровью. Вики направилась за следующим мужиком, а две сестры подняли останки Гунна и бросили их на кучу компоста.
Дженет Скинер покинула стройные ряды женщин, намереваясь насадить на штык следующую жертву, но не успела, и с тяжелым, глухим звуком мужское тело упало перед ней на траву. Вместе с подбежавшей Шэрон Тэйлор, они прикладами карабинов переломали все кости, принадлежавшие этому обрюзгшему экземпляру Анти-Пола. Пока Дженет и Шэрон веселились, Вики пошла за очередным обреченным членом Мужского Вспомогательного Подразделения, ряды которого таяли на глазах.
Понимание тех исторических сил, которые приведут капитализм к гибели, отражалось в классовом сознании, быстро развивавшемся у Сортирного Рулона Бэйтса. После того как он узнал, что Индустриальная Лига внесла его в черный список, а также после избиения, понесенного от рук Англо-Саконского Движения, этот, в прошлом не интересовавшийся политикой рабочий, решительно полевел. И, поскольку Классовая Справедливость служила центром перегруппировки сил пролетариата, не было ничего удивительного в том, что первый контакт с организованным рабочим движением произошел у Бэйтса на собрании этой печально известной анархо-коммунистической секты.
Сортирный Рулон прибыл на место в семь тридцать, потому что именно на это время было назначено начало собрания. Но, не являясь закаленным завсегдатаем политических сходок, Бэйтс еще не понял, что анархистские мероприятия никогда не начинаются вовремя по той причине, что приверженцы данного направления рассматривают пунктуальность как черту авторитарную. Естественный ход событий привлек Сортирного Рулона к Стиву Драммонду. Он около часа провел с генералиссимусом Классовой Справедливости за выпивкой и трепом.
И, разбив подростку челюсть кастетом, прибавил. - Это научит тебя давать только полноправным представителям пролетариата!
Руки, державшие подростка за запястья и плечи, отпустились, и парень сразу же сдулся, как проткнутый воздушный шар. Хотя он уже и так был без сознания, но его еще диким образом и отпинали.
- Отступаем! Все уходят! - скомандовал кто-то, и через две минуты боевая группа была в фургончике.
По следующему адресу, который посетили боевики, никого не оказалось и, сломав кувалдами входную дверь, они разворотили туалет и стереосистему класса "хай-энд". Последняя жертва встретила своих бывших товарищей с ружьем и боевая группа в ужасе ретировалась.
- Вернитесь и забейте эту блядь! - приказал Смит своим лезущим в фургончик последователям.
- Мы не будем нападать на сумасшедшего с ружьем! - запротестовали они.
Мартин был в возмущении. Это было настоящим вызовом его авторитету. Кадры отказывались выполнять приказ! Он собирался его повторить, как пуля разбила лобовое стекло и засела в металле в нескольких сантиметрах от головы командира.
- Сваливаем! - заорал Смит водителю.
Фургончик вылетел из Редхилла. Боевики более или менее справились со своей задачей. Попадание в две цели из трех, да еще с такой смертоносной точностью - счет совсем недурной! Тем не менее, Мартин решил больше не сопровождать своих последователей на спецзадания. Было глупо рисковать своей жизнью и здоровьем, когда судьба всего движения лежала на его плечах. Смит хладнокровно признал, что ему необходимо пойти на высшую жертву и сдерживать свои импульсивные ребяческие порывы. Пролетарские массы полагались на его политическое руководство, необходимое для победы коммунизма. И ради них Смит должен был сделать все, что возможно для сохранения своей жизни!
Стив Драммонд и Патриция Гуд смотрели друг на друга поверх стаканчиков с кофе и "Биг Маков". Для влюбленной пары даже "Макдональдс" на Оксфорд Стрит может превратиться в романтическую декорацию.
- Что ты хочешь делать? - спросил Стив и куснул свой гамбургер.
- А-а, я не знаю, - вздохнула Патриция. - Да все что угодно, лишь бы быть с тобой.
- На Кингс Кроссе показывают два фильма Джона Уотерса подряд. - Сообщил Драммонд. - Я бы с удовольствием сходил.
- Ладно, - согласилась Гуд. - Пойдем в кино. Но сначала я хочу, чтобы ты доел "Биг Мак". Я тебе еще шоколада купила. Я обожаю смотреть на тебя, когда ты ешь шоколад, мне кажется, ты от этого становишься счастливым, ну прямо как ребенок.
- Ты мне всегда сладости покупаешь, - возразил Драммонд. - Это сумасшествие: сама же ты их не ешь.
- Я сахар не люблю, а ты - любишь, - оправдывалась Патриция. - Нет ничего плохого в том, чтобы иногда баловать себя.
- Хорошо, - вставил Стив. - Я не жалуюсь. Я просто волнуюсь, что если все так будет продолжаться, то я растолстею.
- А фильм когда заканчивается? - Гуд дипломатично сменила тему. - Я хочу лечь спать не слишком поздно.
- К полуночи все кончится, - заверил ее Драммонд. - А потом мы на такси доедем до тебя. Меня всегда подмывает трахаться после этих старых фильмов с Дивайн.
- Стив, я хочу, чтобы ты это понял твердо, - сказала Патриция. - Я правильная католическая девушка. Я знаю, что я тебе позволяла несколько раз у меня оставаться, но это не значит, что я позволю тебе пойти дальше. Я не собираюсь терять свою девственность до тех пор, пока я не выйду замуж.
Драммонд подавил стон. Какого черта его угораздило влюбиться в католичку, и этого после того, как он с собственной семьей разругался по поводу веры? Его мать полюбила бы Патрицию, если только они когда-либо встретились. Именно мамочка и благословила нашего анархиста ирландской кровью. Отец Стива был католическим выкрестом из англикан. Драммонд благодарил свою счастливую звезду за то, что он родился в Лондоне, где ему было относительно легко вырваться из-под тоскливого влияния папства. Когда Стив впервые отказался посещать мессу, мать попробовала воззвать к его чувству семейной солидарности. Но Драммонд довел до сведения семьи, что его ничуть не волнуют ни Кевины, ни Мики из родного Килдара. Семья тогда заявила, что он еще о своих словах пожалеет. Кровь гуще воды, как говорится, но в случае Стива оказалось, что в его венах текла могучая Темза, а не Римский католицизм. Будь проклят национализм! Драммонд был анархистом, он знал, что у рабочего класса нет родины. Тем не менее, он любил Лондон, это был не просто лучший город в мире, это было единственное место, которое мог облюбовать себе для жительства утонченный человек типа лидера Классовой Справедливости!
Вики Дуглас проявила гораздо большие способности к внедрению в националистические круги, чем Быстрый Ник Картер. Перед тем как прийти к лесбийскому сепаратизму она несколько раз встречала лидера Классовой Справедливости. Когда она впервые услышала его выступление, она подумала, что он - женоненавистник. Стоячие овации, которые устраивали Нику мужчины-активисты во всех местах, где тот выступал на собраниях Классовой Справедливости, подтолкнули Дуглас к разрыву с анархизмом и переходу в лагерь борцов за женскую эмансипацию. По понятиям Вики, Картер был обыкновенный хуй, которого свержение капитализма интересовало лишь потому, что у патриархата будет больше шансов выжить в том случае, если мужчины смогут подняться над классовыми различиями, которые их разъединяют. Освобождение человечества не имело ничего общего с разновидностью анархо-радикализма, которую исповедовал бывший лидер Классовой Справедливости. Его политика преследует глубоко личные интересы, прикрытые для виду тонким слоем альтруизма!
Когда Картер начал появляться в националистических кругах, именно Вики первой увидела в нем угрозу безопасности. Ее не удивляло то, что Ник обратился к фашизму в зрелом возрасте. Мужчинам свойственно более открыто выражать свои реакционные взгляды, по мере того как они стареют. Вики никогда не играла серьезной роли в анархизме, однако, ей пришлось обезопасить себя, выставив его стукачом до того, как у него самого появилась возможность на нее настучать. И хотя Дуглас имела преимущество, поскольку была надежно прикрыта, она не могла рисковать сейчас, когда ее планы были так близки к осуществлению.
Вики потребовалось три года на то, чтобы по-настоящему приблизиться к Чингиз И-Гунну. С самого начала Дуглас знала, что Гунн - мазохист. Однако Вики затратила много сил, прежде чем высший жрец Церкви Адольфа Гитлера поверил ей настолько, чтобы открыто давать волю своим страстям извращенца в ее присутствии. Хотя не надо было быть семи пядей по лбу, чтобы понять, как у Чингиза дела обстояли на самом деле. Вики знала, что все мужики пассивные зануды, которые любят одеваться в женскую одежду и торчат оттого, что кто-то стегает их пучком колючек. Но так как мужчины боятся своих собственных желаний, они пытаются доказать, что они активные - а это неизбежно приводит к жестокому обращению с женщинами. Именно этим объясняется все те жестокости и насилия, которые совершались на протяжении столетий анти-полом.
После нескольких лет тяжелой работы Дуглас поставила Гунна в ту позу, в которой она и хотела его видеть - на колени. А сама она возвышалась над этим жалким образчиком мужской посредственности. И хотя Чингиз был одет в короткое платье французской служанки, этот наряд не сделал его красивее. На самом деле он выглядел просто хуево, потому что швы его чулок были перекручены, а косметика, наляпанная на лице, размазалась.
- Прочитай это! - приказала Вики, протягивая Гунну лист бумаги, на котором было написана фраза.
- Я - говно, - нараспев произнес Чингиз, - последнее, самое настоящее говно.
- Произнеси это убедительно! - изрыгнула Дуглас и носком своего "Доктора Мартенса" ударила Чингиза по яйцам.
Чингиз взвыл и на этот раз повторил с большим чувством фразу, которую он при первой попытке запорол. Неожиданно он понял, что Вики имела в виду. Его извращенные взгляды уходили корнями в патриархальное общество, и поэтому вся его политическая платформа была абсолютно не в пизду кобыле. Основной конфликт современного мира не расовый, а половой. Гунн решил, что он соберет всю свою паству и сообщит им, что уходит с поста лидера Церкви Адольфа Гитлера. Дуглас займет его место и тут же распустит организацию только для того, чтобы вновь открыть ее под названием Церковь Валери Соланас. В качестве благодарности за содействие, Чингизу разрешат присоединиться к Мужскому Вспомогательному Подразделению. После этого он сможет расслабиться, присесть и насладиться зрелищем того, как мужской пол постепенно сдаст свои позиции и уйдет в полное забвение.
Группа Объединенного Действия Ютов проводила собрание в ратуше Хакни. Снова ряды крайне левых и ультраправых стояли напротив друг друга, и только тонкая синяя цепь полицейских между ним не давала вспыхнуть по-настоящему серьезным беспорядкам. Число демонстрантов с каждой стороны, однако, сильно сократилось из-за того, что за несколько недель до того у кенотафа многие бойцы получили ранения. Кроме этого Ист-Энд являлся центром сквоттерской анархии, а этих крутых ребят невозможно было мобилизовать на поддержку национализма ни под каким видом.
- Нет папству! Скинем деревянные колодки! - выло пятьдесят фашистов-активистов, которые протестовали против убийства британских солдат сепаратистскими трусами из Кента.
- Белые, красные и голубые, срать мы на вас хотели! - слажено пела сотня или типа того сторонников Спартаковской Рабочей Группы и Лиги Рабочих.
Казалось, что этот приятный вечер не кончится ничем особенным: после взаимных оскорблений участники пропустят пару-другую пинт в соседнем пабе и разойдутся по домам. Нацистов было, по крайней мере, в два раза меньше, но они чувствовали себя хозяевами, наверняка зная, что полиция оградит их от находившихся в большинстве левых. Обе стороны были уверены в том, что можно будет без труда раструбить о своей победе, поскольку никто, кроме их противников не подвергнет сомнению ту абсолютно предвзятую информацию о событиях, которую в скором времени опубликуют газеты каждой из партий.
Но ни фашисты, ни троцкисты не рассчитывали на появление заново родившейся Классовой Справедливости. Это была не банда Стива Драммонда, разбавленная программа которой была тусклой имитацией изначально экстремистских целей анархистов. Вместо этого Майк Армилус маршировал во главе разношерстной колонны сквоттеров, прощелыг и законченных неудачников, которые демонстрировали полный спектр того уличного мусора, что стекается в лондонский Джиро Бороу со всех концов Европы, Северной Америки и даже из далеких стран-антиподов.
Шагавший в ногу с Армилусом почетный караул в отменном прикиде резко контрастировал с безликой массой, которая за ним следовала. Король Анархии надел свои пурпурные, измазанные говном одежды, и ни один нацист или красный не знал, как понимать транспарант со словами "НИ НАЦИОНАЛИЗМ, НИ ТРЕХСТОРОННОСТЬ", увлекаемый вперед этим неотвратимым потоком. Масса люмпенов пенилась о стены магазинов и домов - и в течение нескольких секунд было непонятно, не затопит ли она ютских или британских националистов.
Потом какой-то крутой бычара передал Армилусу черный флаг. Если последователи Армилуса уже выглядели довольно дико, то сам он, казалось, намного превзошел их в дикости... И дело было вовсе не в одежде или прическе - ведь одет он был как обыкновенный скин - дело было в том, что он орал, как охваченный многоступенчатым оргазмом участник незатейливой вечеринки с групповым сексом, размахивая при этом черным флагом в сторону фашистов. Глаза Майка светились тем всепроницающим огнем, который свойственен человеку, поднявшемуся над мелкими условностями буржуазной нормы.
Орды анархистов наступали; в считанные секунды фашистских демонстрантов превратили в кровавое месиво, в пятьдесят мешков вывихнутых и сломанных костей, брошенных гнить в канавы. Увидев, что их противники полностью уничтожены, красные издали вопль ликования, который тут же и умер в сотне их глоток. Армилус указал своим черным флагом на студентов-активистов, охранявших вход в ратушу. Полицейское оцепление расступилось - полицейские не стали рисковать здоровьем и жизнью, чтобы защитить стайку троцкистов от наступающей массы анархистов.
Отряд Классовой Справедливости выскочил на ступеньки и ворвался в ратушу. Первая волна смела троцкистов, и следовавшим за ними товарищам не оставалось ничего другого, как топтать красных сапогом. Внутри ратуши спикер Группы Объединенного Действия Ютов собирал пожертвования для Борцов За Свободу Кента - запрещенного боевого крыла организации, которую он представлял. Майк Армилус с почетным караулом прорвались сквозь зал и ворвались на сцену. Спикера бесцеремонно скинули в первый ряд аудитории.
- На хуй национализм! - заорал Армилус. - Я за то, чтобы насрать на британский стяг, но давайте тогда уже и насрем на Уота Тайлера, он не герой рабочего класса, он был членом ордена тамплиеров, и этот факт все собравшиеся здесь должны знать!
Пока Майк это говорил, почетный караул сжигал ютский и британский флаги. В это время быки следили за тем, чтобы националисты все до последнего оставались на своих местах и выслушивали убийственную критику, направленную против любой отстойной идеологии. Когда Майк закончил, его место заняла товарищ по партии.
- Вы говорите об освобождении ютов, - возмущалась она, - а как насчет женской эмансипации? Большинство здесь вовсе не из Кента, все вы - обычные лондонские леваки! Вы не стали бы поддерживать британскую организацию, выступающую против контрацепции и абортов по желанию, почему же вы поддерживаете кентских реакционеров?
Закончив выступление, анархисты разнесли аудиторию, а потом вывалили из здания на улицу и набросились на полицейских.
ТРИ
Стив Драммонд игнорировал Классовую Справедливость. Вот уже несколько месяцев как Патриция Гуд стала его основной заботой и затмила все революционные прожекты. Хотя во многих отношениях у Стива и на политическом фронте дела шли неплохо. Он улучшил отношения с Быстрым Ником Картером и Майком Армилусом. Классовая Справедливость функционировала сейчас так, как Драммонд изначально намеревался. Организация начала играть роль центра, вокруг которого перегруппировывались классовые силы. Несмотря на то, что постоянное членство оставалось на уровне двадцати человек - изначальные базовые кадры из Стоук Невингтон плюс отделение Спартаковской Рабочей Группы из Редхилла, перешедшее в ряды Классовой Справедливости, - через группу проходило большое количество бывших троцкистов, переходящих от догматического марксизма к свободному либертарианству. И хотя подавляющее большинство обретало постоянное политическое прибежище в таких организациях как Свобода, Невидимое Знамя или Движение Организованной Активности, именно Классовая Справедливость давала им возможность перехода от статичности к анархии.
Никто не мог подвергнуть сомнению то, что Стив с честью провел переговоры между враждующими группами Классовой Справедливости. Стив закрепил за собой контроль над именем и этим смог удержать тираж газеты на отметке тридцать пять тысяч. Картер и Армилус переименовали свое объединение в Союз Нигилистов и работали среди люмпенов, поддержки которых Драммонд и не искал. По количеству членов нигилисты оставили далеко позади Классовую Справедливость, но противовесом этому был тот факт, что им не удалось напечатать ничего, кроме пилотного номера своей газеты, в то время как ребята Стива выпускали номер КС каждые шесть недель!
Драммонд провел этот день с Гуд. Стив никак не мог понять, почему эта девушка заимела над ним такую власть, но ведь если он когда-нибудь это поймет, то - конец прекрасному роману! Патриция целовалась и обнималась, но полностью отказывалась дать Стиву то, чего ему хотелось больше всего пенетрационный секс. Хотя влюбленные миловались в постели, как голубки, почти битый час, Драммонду никак не удавалось залезть в трусики Гуд. Патриция разрешала сколько угодно играть со своими сиськами, но ее пизда оставалась вне зоны досягаемости.
Стив собирался вставать. Намечалось собрание Классовой Справедливости, которое он не желал пропускать. В качестве уступки Картеру и Армилусу Драммонд согласился на то, что любой из них, или их представители могут посещать собрания Классовой Справедливости и вербовать там любые люмпен элементы, которым больше интересует насилие, чем соперничество с организованными левыми. Драммонд чувствовал себя обязанным лично контролировать эти посиделки, дабы Армилус не начал рекрутировать людей по праву принадлежащих организации Стива - например, квалифицированных рабочих или студентов.
Патриция заснула. Стив воспользовался представившейся возможностью и просунул руку под эластичную резинку ее трусов. Средний палец Драммонда миновал ее волосяной покров и был уже в считанных миллиметрах от клитора, как вдруг Патриция внезапно проснулась.
- Нет, нет, нет, нет, - яростно запротестовала она и вынула его руку из своих трусов.
- Почему нет? - поинтересовался Драммонд.
- Потому что, - объяснила она, - я - не такая, как все. Я католичка, и тебе придется подождать того времени, когда мы поженимся, прежде чем я позволю тебе всякие ширли-мырли.
- Тогда может вместо этого ты мне сдрочишь? - заныл Стив.
- Ладно, - согласилась его подруга, - но не надейся на то, что я буду делать это при каждой встрече. У тебя совершенно гипертрофированное половое влечение, и мы вместе должны работать над тем, чтобы его сдерживать.
Драммонд не стал оспаривать смехотворное заявление Гуд по поводу его сексуальности. Вместо этого он, чтобы дать своей подруге больше пространства для маневра во время процедуры, швырнул одеяла на пол. К тому времени как Патриция схватилась за его хуй, тот был уже как мачта.
- Расслабься, птичка моя! - голос Драммонда звучал на несколько октав выше обычного.
Гуд еще не до конца освоила технику заката солнца вручную. У нее была склонность так крепко сжимать амурный мускул в руке, что когда она водила ею вверх и вниз, то Стиву казалось, что кожа вот-вот лопнет.
- Выбери легкий и приятный ритм, - инструктировал Стив. - Вот так, движения должны быть плавными, и что бы ни происходило: не снижай скорости!
Прошло совсем немного времени после того, как Патриция начала, как Стив почувствовал бурление любовных соков внутри своей мошонки. Он понял, что через несколько секунд он извергнет семя.
- О, дорогая, мне так хорошо, я сейчас кончу! - замычал он.
Гуд тут же выпустила генетический насос Драммонда из ладони.
- Не останавливайся! - воскликнул Стив.
- Не хочу, чтобы я вся заляпалась в твоей сперме! - возмутилась Патриция. - Это мерзко, к тому же ты должен научиться контролировать свое половое влечение.
Стива потянулся было вниз, чтобы "добить" себя самостоятельно, но Патриция шлепнула его по руке.
- Но я должен кончить! - всхлипывал Стив.
- Ты должен научиться себя контролировать! - мяукала Патриция. - Вот, у меня в сумке есть шоколад, съешь-ка его вместо всего этого!
В мгновение ока Гуд развернула батончик "Марс" и сунула конфетку Драммонду в рот. И тут же она уселась на лоно своего возлюбленного, дабы перевозбужденный анархист не смог довести себя до победного конца. Стенания Стива оказались тщетными, потому что его рот настолько забило шоколадом, что ничего из того, что он лепетал, нельзя было разобрать.
Чингиз И-Гунн наслаждался унизительным обращением, выпавшим на долю всех членов Мужского Вспомогательного Подразделения. От одной мысли о том, что Вики Дуглас сделает, когда вернется разбираться с запертыми в комнату рабами, у него вставал член. Гунн мечтал, как его выберут для того, чтобы вычищать языком Викину пизду, а после того, как он исполнит свою миссию с таким энтузиазмом, что госпожа испытает оргазм, его высекут лошадиным кнутом, потому что он не смог выполнить задание с надлежащим пиететом. Он просто с ума спятил, посвятив двадцать лет своей жизни поклонению Гитлеру. Было бы гораздо лучше все это время простоять на коленях перед Дуглас, или какой-нибудь другой амазонкой, но такой же строгой.
Дуглас была идеальной госпожой, она обладала грацией ангела и нравом, который бы шокировал самого Сатану. Со своей стороны Вики относилась к выкрутасам Мужского Вспомогательного Подразделения без малейшего энтузиазма. Все до последнего эти мудилы клялись в полной поддержке Общества Умерщвления Мужчин, но было совершенно очевидно, что им больше интересовало вылизывание унитазов и порка кнутами до потери сознания, чем полезная, хотя и вспомогательная роль, предоставляемая им в деле искоренения мужского пола.
- Сестры! - разорялась Вики перед собравшимися вокруг приспешницами. Мужчина - это биологическая ошибка, ходячий выкидыш, незаконченная женщина. Настал час нанести удар по этим недоженщинам, по этому анти-полу, по этим безответственным хуям, которые не в состоянии постичь мир вокруг себя! Сейчас, когда мы вступаем на путь искоренения мужского пола, мы не должны чувствовать сострадания!
- Да, да, - с энтузиазмом закричала конгрегация Церкви Валери Соланас.
- Сестры, - трубила Дуглас, - враг среди нас! Мужское Вспомогательное Подразделение, создание которого мы санкционировали, на самом деле представляет угрозу нашему проекту. Его члены больше заинтересованы в том, чтобы мы и дальше потакали их мазохистским наклонностям, нежели в том, чтобы оказать ищущим захватывающие переживания женщинам помощь в искоренении Легионов Анти-Пола!
- Позор, позор, - ревели сестры. - Смерть им, смерть!
- Совершенно верно! - завизжала Вики, - они должны умереть и умереть ужасно! Я их связала и заперла во внутренней комнате на ферме. Я их буду выводить одного за другим на крышу, а вы все встанете внизу и будете ловить этих ублюдков на штыки!
- Урррра! - завопили сестры.
В качестве первой жертвы Дуглас выбрала Чингиз И-Гунна. С руками, связанными за спиной, она вывела его вверх по лестнице. Каждая из сестер вооружилась чешским карабином - "Моделью 52" калибра 7.62. Изначально карабины приобрел Спортклуб Тор 33, а потом они были проданы Церкви Адольфа Гитлера, в то время, когда предельно законспирированная неонацистская организация обновляла свой арсенал. Это несколько необычное оружие имело скользящий затвор с дульной подачей. Помимо всего прочего это был первый чехословацкий карабин, оснащенный под советским влиянием неотстегивающимся штыком. Во всем остальном, несмотря на обильное использование штамповки, дизайн получился не особо примечательным, и оружие, впервые появившись в 1952 году, к началу семидесятых уже было снято с вооружения чешской армии. Несмотря на это, сестры были убеждены в том, что в твердых как сталь от внутренней убежденности руках боевиков Церкви Валери Соланас это оружие окажется достаточно мощным для того, чтобы уничтожить мужской пол.
Вики подождала, пока сестры построятся на лужайке, и после этого столкнула И-Гунна с крыши. Тина Лиа, подняв оружие вверх, бросилась вперед. В тот миг, когда его живот был пропорот штыком Тины, Чингиз подумал о том, что он всегда считал тело той субстанцией, которую необходимо беречь. В садомазохистских играх принято делать все, что угодно с поверхностью тела, но не протыкать ее. Гунн не любил, когда во время секса проливается кровь, особенно его собственная.
Тина пошатнулась под тяжестью тела Гунна и через пару секунд упала. Сестры визжали, свистели, хлопали и топали ногами. Лиа, матерясь, выползла из-под трупа Гунна. Ее камуфляж был испачкан кровью. Вики направилась за следующим мужиком, а две сестры подняли останки Гунна и бросили их на кучу компоста.
Дженет Скинер покинула стройные ряды женщин, намереваясь насадить на штык следующую жертву, но не успела, и с тяжелым, глухим звуком мужское тело упало перед ней на траву. Вместе с подбежавшей Шэрон Тэйлор, они прикладами карабинов переломали все кости, принадлежавшие этому обрюзгшему экземпляру Анти-Пола. Пока Дженет и Шэрон веселились, Вики пошла за очередным обреченным членом Мужского Вспомогательного Подразделения, ряды которого таяли на глазах.
Понимание тех исторических сил, которые приведут капитализм к гибели, отражалось в классовом сознании, быстро развивавшемся у Сортирного Рулона Бэйтса. После того как он узнал, что Индустриальная Лига внесла его в черный список, а также после избиения, понесенного от рук Англо-Саконского Движения, этот, в прошлом не интересовавшийся политикой рабочий, решительно полевел. И, поскольку Классовая Справедливость служила центром перегруппировки сил пролетариата, не было ничего удивительного в том, что первый контакт с организованным рабочим движением произошел у Бэйтса на собрании этой печально известной анархо-коммунистической секты.
Сортирный Рулон прибыл на место в семь тридцать, потому что именно на это время было назначено начало собрания. Но, не являясь закаленным завсегдатаем политических сходок, Бэйтс еще не понял, что анархистские мероприятия никогда не начинаются вовремя по той причине, что приверженцы данного направления рассматривают пунктуальность как черту авторитарную. Естественный ход событий привлек Сортирного Рулона к Стиву Драммонду. Он около часа провел с генералиссимусом Классовой Справедливости за выпивкой и трепом.