Была полночь и дородное тело моей спутницы очаровательно лоснилось в лунном свете. Мы сошлись на том месте, где прежде возвышался алтарь. Пока Ванесса ублажала меня, я думал о том, что Уильям Уайкем стал викарием Уолберсвика в 1382 году - в том же самом году, когда его тезка и двойник начал действовать в Винчестере. Мои губы соприкоснулись с губами моего двойника и ее просунул правую руку в промежуток между ее пухлыми бедрами. Ее щель была влажна и когда я извлек руку обратно, я увидел на ней красное пятно менструальной крови. Холт потянула меня вниз, мы рухнули и покатились по траве.
- Но ни лживым лицемерам, - вещал я, в то время как Ванесса облизывала мой окровавленный палец, - ни тем, кто взыскует нечто иное, нежели мудрость, мы не можем открыться, и пусть их ложная премудрость обратится против них, в то время как наша сокровищница пребудет нетронутой и не потревоженной, пока не настанет время явится Льву.
Тут я вынужден был прерваться, поскольку Холт страстно поцеловала меня в губы и просунула язык в мой рот. Я чуть не задохнулся, когда ее мясистые формы навалились на меня. Следом за этим я ощутил ее язык у себя на груди, затем на животе и я понял куда неумолимо приближаются мои губы. Она приласкала ежик моих лобковых волос, затем облизала мой член вдоль его длины и вскоре головка его очутилась у нее в полости рта, в то время как ее пальцы сжались вокруг его основания.
- Для нас сие есть вся сущность и смысл наших правил, - вещал я, ? которые заключаются в том, что изучению и запоминанию должна быть подвергнута каждая буква и знак в видимом мире; посему те, кто подобны нам и те, кто нам сочувствуют, и кто сделали Сатанинскую Библию правилом своей жизни, и предметом и мерилом своей веры, откроют, что в ней содержится весь мир. И речь не о том, чтобы лишь помнить ее наизусть, но о том, чтобы прилагать и применять содержащееся в ней истинное знание во все времена и века жизни мира сего.
Ванесса вогнулась надо мной, она двигала головой то вверх, то вниз, массируя мой мужской стержень. Я схватил девицу за жирные ляжки попытался развернуть ее в другую сторону. Поначалу Холт сопротивлялась, но вскоре я уже прижимал ее пизду к моим губам, и струйки менструальной крови стекали по моему подбородку. Скоро, очень скоро я окроплю ее моим молоком. Девица, как я и предполагал, приподняла голову и продолжила охаживать мой прибор при помощи одних только пальцев. Я засосал ее разбухший клитор в рот и она зарычала от удовольствия. Я представил себе Ванессу с моим членом, направленным ей прямо в лицо словно ствол пистолета. Я должен был окропить этот лик, эти врата души, который в людском представлении является воплощением личности.
Я почувствовал, как все мое тело наполняется силой оргазма, как напряжение растет у меня в паху и как белая слизь, воплощение жизни, уже отравленной ядом смерти, вырывается из моего мочеиспускательного канала и брызжет Ванессе прямо в откормленную ряшку. На какое-то мгновение я почувствовал, как она навалилась на меня всей массой своих обширных телес, но в следующее мгновение суккуб куда-то исчез. Наконец, после продолжительной борьбы мне удалось изгнать Демоницу! Я заснул на сырой траве и когда чьи-то сильные руки схватили меня за щиколотки, я еще ничего не соображал.
- Боже праведный! - воскликнул коп. - Он не только с голой задницей, у него еще все лицо в крови!
Я знал, что попал в затруднительную ситуацию, и мне вряд ли поверят, если я начну объяснять, что только что изгнал Демоницу туда, откуда она явилась. Поэтому я ограничился тем, что рассказал как путешествовал автостопом и женщина, посадившая меня в машину, вытащила пистолет, приставила его к моему виску, а затем заставила меня вылезти с ней из машины посреди кладбища и вылизать ее, чего ни один мужчина в здравом уме не стал бы делать, поскольку у нее как раз были критические дни. Наконец она заставила меня проглотить наркотик, чем и объясняется то, что я спал в момент, когда меня обнаружили. Мне показалось, что арестовавшего меня констебля этот рассказ не показался особенно убедительным. Однако я воспользовался положенным мне телефонным звонком, чтобы предупредить Сайиду Нафишах о моем положении. Ее семья наверняка сможет привести в действие нужные пружины, чтобы меня выпустили на свободу.
Меня отвезли обратно в Лондон и в полчетвертого ночи выпустили под залог, внесенный Сайидой. Перед тем, как свалиться в постель, мне предстояло разобраться только с одни последним дельцем. Мэри-Энн отвела меня по улицам Уайтчэппеля на Бакс-роу. Мы поцеловались и вскоре Николс уже положила руку на мою ширинку. Я чувствовал, что меня сотрясает мелкая дрожь, когда она извлекла оттуда мой отросток и изучила его при свете луны. Затем моя спутница задрала юбку и я и с силой вогнал свой член в черную дыру ее пизды. Затем я вернулся обратно в свою квартиру на Брик-лэйн, в то время как Нафишах скрылась во тьме ночной.
Я очнулся в незнакомой постели. Рядом никого не было. Я встал и открыл шторы. Лоджии, лоджии, ряды лоджий - спальный район. В комнате почти ничего не было: гардероб с весьма странным подбором одежды да несколько эстампов на алхимические сюжеты на стенах. В гостиной - ряд предметов явно чернокнижного толка и книги, книги, книги. Бегло пробежав взглядом по корешкам, я успел различить труды Элифаса Леви, Папюса и Юлиуса Эволы. Из названий книг явствовало, что их авторы писали на эзотерические темы, о чем свидетельствовал и тот факт, что немногие известные мне имена принадлежали прославленным оккультистам. Среди прочих были там и произведения Алистера Кроули, мадам Блаватской и Дион Форчьюн. Я закрыл глаза и наугад взял книгу с полки. Мне попалась "Тайна Запада" Дмитрия Мережковского, которая в те времена еще была китайской грамотой для моего неискушенного глаза.
Я быстро просмотрел содержимое досье, находившихся в выдвижных ящиках. В первых трех содержались документы, относившиеся к истории и ритуалам группы, зарегистрированной под официальным названием "Общество Любителей Древности Южного Лондона", хотя оно действовало и под множеством других имен, например "Ложа Черной Завесы и Белого Света". В документах часто встречалось имя одного человека, которого я отлично знал, но, тем не менее, я оказался абсолютно не подготовлен к шоку, ждавшему меня, когда я заглянул в последний, нижний ящик. Дело в том, что человек этот не просто носил то же имя, что и я - он был тождественной со мной личностью. Я уставился на мое собственное свидетельство о рождении - документ, который мог получить только я сам при достижении совершеннолетия. На свидетельстве старомодным почерком было начертано имя, которое я никогда не предавал огласке: Джеффри Реджинальд Томпсон.
Я швырнул обратно в ящик пачку бумаг, направился к телефону, взял трубку и набрал мой собственный номер. Пока лондонские АТС пощелкивали, осуществляя соединение, я поднял связку ключей, которая лежала возле записной книжки. Я перебирал их, слушая мой собственный голос на автоответчике. Когда звуковой сигнал сообщил мне, что на пленке имеется достаточно места, чтобы оставить сообщение, я почувствовал поднимающуюся во мне волну гнева,
- Ты скоро сдохнешь, ты, мешок с говном, вообразивший себя режиссером экспериментального кино. Я родился, как и ты, в Лондоне, но, в отличие от тебя, я по-прежнему почитаю предания наших ирландских предков-друидов. Я убью тебя одним враждебным и смертоносным порывом моей магической Силы!
Затем я вернулся обратно в постель. Я мало спал в последнее время, поэтому мне хотелось воспользоваться возможностью. Я поставил будильник, зная, что, проснувшись через два часа, я буду чувствовать себя еще хуже, чем сейчас.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Я проспал звонок будильника, поэтому меня разбудила Нафишах. Она проникла в квартиру при помощи ключа, который я дал ей предыдущим вечером. Нафишах швырнула в меня одежду и вызвала такси. Мы вихрем промчались через центр города, пересекли реку и направились к вокзалу Ватерлоо, чудом поспев на поезд. Мне очень хотелось есть и пить, и Сайида принесла мне из вагона-ресторана кофе и булочку с сыром. Я чувствовал себя ужасно, но меня утешала мысль, что все произошло в точном соответствии с тем, как мы планировали. Нафишах набросила вуаль перед тем, как сойти с поезда, что, впрочем, было лишено всякого смысла, поскольку на станции в Винчестере нас уже поджидал вражеский наймит.
Винчестер некогда был столицей Англии, но ныне превратился в сонный городок, известный исключительно благодаря его частной школе, основанной Уильямом из Уайкема в 1382-ом году. Местный кафедральный собор является местом захоронения Вильгельма Руфуса, сына Вильгельма Завоевателя, которого застрелил из лука Уолтер Тайрелл в Ньюфоресте. Каждому Посвященному известно, что это был не "несчастный случай", а тщательно организованное человеческое жертвоприношение. Сегодня те, кто по-прежнему предан этой традиции, переживут ужасное потрясение, когда узнают, что я заменил их божественную жертву существом совсем иного рода. Наймит отвез нас к подножию холма Святой Екатерины, где мы проследовали по тропинке к лабиринту, прорытому в торфе на его вершине. Вокруг лабиринта, имевшего один только выход, собрались тридцать человек, одетых в белые простыни. Они воображали, что очень похожи на бардов Горседда, хотя гораздо сильнее смахивали на членов Ку-клукс-клана. Мы поприветствовали друг друга и мне тоже вручили комплект простыней, в который мне полагалось нарядиться. Как только я укутал себя в постельное белье, кто-то громко ударил в гонг, и сборище погрузилось в молчание.
- Жертва в христианских утопиях совершается следующим образом, возвестил главный Друид. - Хох вопрошает собрание, кто из присутствующих желает принести себя в жертву Богу во имя своих собратьев. Избранная жертва помещается на четвертый стол с соблюдением всех церемоний и обязательным вознесением молитв. Стол подвешивается на четырех канатах, проходящих через четыре шкива, закрепленных под куполом храма. Совершив это, все громким голосом взывают к Господнему милосердию, дабы тот принял в жертву не неразумную тварь, как заведено среди язычников, но человека. Затем Хох повелевает тянуть за канаты и жертва поднимается под самый купол, где становится предметом пылкого поклонения. Священники, проживающие при храме, кормят ее через маленькое окошечко, но есть ей дозволяют лишь самую малость, пока она не будет принесена в жертву, дабы искупить грехи Государства. Избранная же девица же поститься и молиться, взывая к Всевышнему, дабы Тот принял ее добровольную жертву. И после двадцати или тридцати дней, когда умериться гнев Господень, жертва превращается в священнослужительницу или же иногда, хотя и не часто, возвращается на землю внешним путем, предназначенным для таких случаев. После этого к таковой девице относятся неизменно с великой благосклонностью и почестями, ибо она готова была предать себя смерти во имя Кельтского дела. Но Богу не угодна смерть невинных.
- Нет! - откликнулся хор. - Богу не угодна смерть невинных, но нам угодна, ибо Мать наша Земля должна быть оплодотворена кровью одной из дочерей своих!
- Истинно! - возопил Верховный друид. - Ибо мы почитаем не Бога латинов, а богов отцов наших, прикрываясь в течение столетий угодным им фасадом Кельтской Церкви! Кровь должна пролиться и она прольется, дабы кельтская нация могла возродиться к новой жизни!
- Кровь! Кровь! Кровь! - взвыл хор.
Затем собравшиеся друиды пропели гимн Любви, гимн Мудрости и гимны всем другим добродетелям, и каждый из гимнов они исполнили под руководством хранителя соответствующей добродетели. Затем каждый взял себе по женщине, из числа тех, что появились из соседней рощи, и танцевали с ними грациозно и ловко под ясным голубым небом. Длинные волосы женщин были аккуратно заплетены и собраны в узел на макушке, и только один локон оставляли они свободным. А когда мужчины скинули свои капюшоны, то стало видно, что у них от волос оставлено только по одному локону, вся же остальная голова обрита наголо.
- Солнце - отец наш, - возгласил Верховный друид, как только танец прекратился и прозвучал второй удар гонга, - а земля - наша мать. Воздух нечистая часть небесной сферы, ибо весь огонь порождается солнцем. Море пот земли или же жидкость, возникающая в результате ее тления и излившаяся из ее утробы, и она же - брачные узы, связующие воздух и землю, так же как кровь связует плоть живых тварей с их душою. Весь мир - огромное животное, внутри которого мы обитаем точно так же, как глисты обитающие внутри нас. Мы не питаем ни малейших сомнений в бессмертии наших душ, каковые, как мы верим, становятся после нашей смерти добрыми ангелами или же злыми, в зависимости от того, каким было их поведение в этой жизни. Ибо всякая вещь ищет свое подобие. Зло и грех происходят от влечения к небытию, ибо первопричиной греха является нехватка Силы, Мудрости или Воли. Тот, кто знает добро и имеет силы творить его, обязан обладать также и Волей, дабы не впасть в грех.
Сайиду Нафишах вывели в центр лабиринта и повелели ей раздеться. Пока ее вели обнаженной через лабиринт, в центре которого располагалась виселица, со всех сторон раздавались недоуменные крики. Толпа ожидала увидеть Пенелопу Брэйд, отец которой решился отдать свою единственную ночь, чтобы та стала могущественной сущностью в мире духов. Во время общего замешательства я ускользнул в рощу, где сбросил с себя простыни и помчался вниз по склону горы.
- Это же Сайида Нафишах! - закричал кто-то. - Мы не можем принести эту девицу в жертву, ее отец не давал нам такого разрешения, а он - очень влиятельный человек.
- Вы правы! - возопил Верховный друид. - Все церемония погублена, потому что у нас не остается времени, чтобы приготовить замену, поскольку до астрологической конъюнкции остается шесть минут!
Я пробирался через кустарник и перемахивал через изгороди. Я знал, что друиды порвут меня на клочья, если поймают. Добравшись до проезжей дороги я начал голосовать. Машин было немного, но мне повезло - примерно пятая остановилась и подкинула меня до самого Уимблдона. Для того, чтобы добраться до Тернем Грин на метро, мне пришлось пересесть всего один раз. Пенелопа Брэйд поджидала меня в моей квартире. Я дал ей детальный отчет о связях ее отца с язычниками. Я подвергал себя сильному риску, отправившись в Уолберсвик, чтобы изгнать демона, овладевшего моей возлюбленной, но все обошлось к лучшему, и девушка, которую я спас от пламени ада, приняла мое предложение и согласилась выйти за меня замуж.
***
Я закрыл глаза и слегка расслабился, а когда я открыл их снова, Ванесса исчезла. Вместо нее напротив меня сидел мужчина, в котором я узнал доктора Джеймса Брэйда. Он был моим повелителем - человеком, от которого я пытался скрыться всю свою жизнь. Я проследовал за Брэйдом, мы сели в автомобиль и поехали в кабинет доктора в Белгравии.
- Плоховато выглядите, - дружелюбно сказал Брэйд. - Витаминчиков бы вам вколоть.
- Я не хочу убивать ее, - рыдал я, пока меня пристегивали ремнями к операционному столу. - Почему я должен ее зарезать?!
- У вас нет выбора, - сказал доктор, выкручивая мне руку. - Вы думаете, что вырвались из-под контроля, но каждый эпизод в вашей печальной истории запрограммирован нами.
- Не понимаю!
- Это следующая стадия наших экспериментов по контролю над сознанием, принялся объяснять хирург. - Мы хотим научить наших пациентов сознательно активировать различные личности, которые мы создали в их мозгу. Овладев этим умением, они с легкостью справятся с любой ситуацией, возникшей в ходе ведения ими шпионской деятельности.
- Но у меня нет склонности к совершению убийств, - простонал я.
- Какая чушь! - рявкнул Брэйд. - Неужели вы не знакомы с так называемой миметической теорией возникновения желания?
- Нет.
- Мы ценим вещи, - принялся разъяснять доктор, - потому что их желают другие люди. Мы усваиваем систему ценностей, подражая другим, - короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе, сколько желаем походить на ближних. Но если мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить конец этому конфликту, необходим суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется покой. В вас мы запрограммировали личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание моей дочери. Это неизбежно приведет к конфликту между вами и Пенелопой, и конфликт этот вы сможете разрешить только через ритуальное человеческое жертвоприношение!
- Но это ужасно! - простонал я. - Это же так ужасно!
- Ничего ужасного, - настаивал Брэйд. - Этот акт разом окупит все вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы не упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!
- Ни за что! - вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось беспамятство, которое продолжалось то ли несколько недель, то ли несколько месяцев.
- Но ни лживым лицемерам, - вещал я, в то время как Ванесса облизывала мой окровавленный палец, - ни тем, кто взыскует нечто иное, нежели мудрость, мы не можем открыться, и пусть их ложная премудрость обратится против них, в то время как наша сокровищница пребудет нетронутой и не потревоженной, пока не настанет время явится Льву.
Тут я вынужден был прерваться, поскольку Холт страстно поцеловала меня в губы и просунула язык в мой рот. Я чуть не задохнулся, когда ее мясистые формы навалились на меня. Следом за этим я ощутил ее язык у себя на груди, затем на животе и я понял куда неумолимо приближаются мои губы. Она приласкала ежик моих лобковых волос, затем облизала мой член вдоль его длины и вскоре головка его очутилась у нее в полости рта, в то время как ее пальцы сжались вокруг его основания.
- Для нас сие есть вся сущность и смысл наших правил, - вещал я, ? которые заключаются в том, что изучению и запоминанию должна быть подвергнута каждая буква и знак в видимом мире; посему те, кто подобны нам и те, кто нам сочувствуют, и кто сделали Сатанинскую Библию правилом своей жизни, и предметом и мерилом своей веры, откроют, что в ней содержится весь мир. И речь не о том, чтобы лишь помнить ее наизусть, но о том, чтобы прилагать и применять содержащееся в ней истинное знание во все времена и века жизни мира сего.
Ванесса вогнулась надо мной, она двигала головой то вверх, то вниз, массируя мой мужской стержень. Я схватил девицу за жирные ляжки попытался развернуть ее в другую сторону. Поначалу Холт сопротивлялась, но вскоре я уже прижимал ее пизду к моим губам, и струйки менструальной крови стекали по моему подбородку. Скоро, очень скоро я окроплю ее моим молоком. Девица, как я и предполагал, приподняла голову и продолжила охаживать мой прибор при помощи одних только пальцев. Я засосал ее разбухший клитор в рот и она зарычала от удовольствия. Я представил себе Ванессу с моим членом, направленным ей прямо в лицо словно ствол пистолета. Я должен был окропить этот лик, эти врата души, который в людском представлении является воплощением личности.
Я почувствовал, как все мое тело наполняется силой оргазма, как напряжение растет у меня в паху и как белая слизь, воплощение жизни, уже отравленной ядом смерти, вырывается из моего мочеиспускательного канала и брызжет Ванессе прямо в откормленную ряшку. На какое-то мгновение я почувствовал, как она навалилась на меня всей массой своих обширных телес, но в следующее мгновение суккуб куда-то исчез. Наконец, после продолжительной борьбы мне удалось изгнать Демоницу! Я заснул на сырой траве и когда чьи-то сильные руки схватили меня за щиколотки, я еще ничего не соображал.
- Боже праведный! - воскликнул коп. - Он не только с голой задницей, у него еще все лицо в крови!
Я знал, что попал в затруднительную ситуацию, и мне вряд ли поверят, если я начну объяснять, что только что изгнал Демоницу туда, откуда она явилась. Поэтому я ограничился тем, что рассказал как путешествовал автостопом и женщина, посадившая меня в машину, вытащила пистолет, приставила его к моему виску, а затем заставила меня вылезти с ней из машины посреди кладбища и вылизать ее, чего ни один мужчина в здравом уме не стал бы делать, поскольку у нее как раз были критические дни. Наконец она заставила меня проглотить наркотик, чем и объясняется то, что я спал в момент, когда меня обнаружили. Мне показалось, что арестовавшего меня констебля этот рассказ не показался особенно убедительным. Однако я воспользовался положенным мне телефонным звонком, чтобы предупредить Сайиду Нафишах о моем положении. Ее семья наверняка сможет привести в действие нужные пружины, чтобы меня выпустили на свободу.
Меня отвезли обратно в Лондон и в полчетвертого ночи выпустили под залог, внесенный Сайидой. Перед тем, как свалиться в постель, мне предстояло разобраться только с одни последним дельцем. Мэри-Энн отвела меня по улицам Уайтчэппеля на Бакс-роу. Мы поцеловались и вскоре Николс уже положила руку на мою ширинку. Я чувствовал, что меня сотрясает мелкая дрожь, когда она извлекла оттуда мой отросток и изучила его при свете луны. Затем моя спутница задрала юбку и я и с силой вогнал свой член в черную дыру ее пизды. Затем я вернулся обратно в свою квартиру на Брик-лэйн, в то время как Нафишах скрылась во тьме ночной.
Я очнулся в незнакомой постели. Рядом никого не было. Я встал и открыл шторы. Лоджии, лоджии, ряды лоджий - спальный район. В комнате почти ничего не было: гардероб с весьма странным подбором одежды да несколько эстампов на алхимические сюжеты на стенах. В гостиной - ряд предметов явно чернокнижного толка и книги, книги, книги. Бегло пробежав взглядом по корешкам, я успел различить труды Элифаса Леви, Папюса и Юлиуса Эволы. Из названий книг явствовало, что их авторы писали на эзотерические темы, о чем свидетельствовал и тот факт, что немногие известные мне имена принадлежали прославленным оккультистам. Среди прочих были там и произведения Алистера Кроули, мадам Блаватской и Дион Форчьюн. Я закрыл глаза и наугад взял книгу с полки. Мне попалась "Тайна Запада" Дмитрия Мережковского, которая в те времена еще была китайской грамотой для моего неискушенного глаза.
Я быстро просмотрел содержимое досье, находившихся в выдвижных ящиках. В первых трех содержались документы, относившиеся к истории и ритуалам группы, зарегистрированной под официальным названием "Общество Любителей Древности Южного Лондона", хотя оно действовало и под множеством других имен, например "Ложа Черной Завесы и Белого Света". В документах часто встречалось имя одного человека, которого я отлично знал, но, тем не менее, я оказался абсолютно не подготовлен к шоку, ждавшему меня, когда я заглянул в последний, нижний ящик. Дело в том, что человек этот не просто носил то же имя, что и я - он был тождественной со мной личностью. Я уставился на мое собственное свидетельство о рождении - документ, который мог получить только я сам при достижении совершеннолетия. На свидетельстве старомодным почерком было начертано имя, которое я никогда не предавал огласке: Джеффри Реджинальд Томпсон.
Я швырнул обратно в ящик пачку бумаг, направился к телефону, взял трубку и набрал мой собственный номер. Пока лондонские АТС пощелкивали, осуществляя соединение, я поднял связку ключей, которая лежала возле записной книжки. Я перебирал их, слушая мой собственный голос на автоответчике. Когда звуковой сигнал сообщил мне, что на пленке имеется достаточно места, чтобы оставить сообщение, я почувствовал поднимающуюся во мне волну гнева,
- Ты скоро сдохнешь, ты, мешок с говном, вообразивший себя режиссером экспериментального кино. Я родился, как и ты, в Лондоне, но, в отличие от тебя, я по-прежнему почитаю предания наших ирландских предков-друидов. Я убью тебя одним враждебным и смертоносным порывом моей магической Силы!
Затем я вернулся обратно в постель. Я мало спал в последнее время, поэтому мне хотелось воспользоваться возможностью. Я поставил будильник, зная, что, проснувшись через два часа, я буду чувствовать себя еще хуже, чем сейчас.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Я проспал звонок будильника, поэтому меня разбудила Нафишах. Она проникла в квартиру при помощи ключа, который я дал ей предыдущим вечером. Нафишах швырнула в меня одежду и вызвала такси. Мы вихрем промчались через центр города, пересекли реку и направились к вокзалу Ватерлоо, чудом поспев на поезд. Мне очень хотелось есть и пить, и Сайида принесла мне из вагона-ресторана кофе и булочку с сыром. Я чувствовал себя ужасно, но меня утешала мысль, что все произошло в точном соответствии с тем, как мы планировали. Нафишах набросила вуаль перед тем, как сойти с поезда, что, впрочем, было лишено всякого смысла, поскольку на станции в Винчестере нас уже поджидал вражеский наймит.
Винчестер некогда был столицей Англии, но ныне превратился в сонный городок, известный исключительно благодаря его частной школе, основанной Уильямом из Уайкема в 1382-ом году. Местный кафедральный собор является местом захоронения Вильгельма Руфуса, сына Вильгельма Завоевателя, которого застрелил из лука Уолтер Тайрелл в Ньюфоресте. Каждому Посвященному известно, что это был не "несчастный случай", а тщательно организованное человеческое жертвоприношение. Сегодня те, кто по-прежнему предан этой традиции, переживут ужасное потрясение, когда узнают, что я заменил их божественную жертву существом совсем иного рода. Наймит отвез нас к подножию холма Святой Екатерины, где мы проследовали по тропинке к лабиринту, прорытому в торфе на его вершине. Вокруг лабиринта, имевшего один только выход, собрались тридцать человек, одетых в белые простыни. Они воображали, что очень похожи на бардов Горседда, хотя гораздо сильнее смахивали на членов Ку-клукс-клана. Мы поприветствовали друг друга и мне тоже вручили комплект простыней, в который мне полагалось нарядиться. Как только я укутал себя в постельное белье, кто-то громко ударил в гонг, и сборище погрузилось в молчание.
- Жертва в христианских утопиях совершается следующим образом, возвестил главный Друид. - Хох вопрошает собрание, кто из присутствующих желает принести себя в жертву Богу во имя своих собратьев. Избранная жертва помещается на четвертый стол с соблюдением всех церемоний и обязательным вознесением молитв. Стол подвешивается на четырех канатах, проходящих через четыре шкива, закрепленных под куполом храма. Совершив это, все громким голосом взывают к Господнему милосердию, дабы тот принял в жертву не неразумную тварь, как заведено среди язычников, но человека. Затем Хох повелевает тянуть за канаты и жертва поднимается под самый купол, где становится предметом пылкого поклонения. Священники, проживающие при храме, кормят ее через маленькое окошечко, но есть ей дозволяют лишь самую малость, пока она не будет принесена в жертву, дабы искупить грехи Государства. Избранная же девица же поститься и молиться, взывая к Всевышнему, дабы Тот принял ее добровольную жертву. И после двадцати или тридцати дней, когда умериться гнев Господень, жертва превращается в священнослужительницу или же иногда, хотя и не часто, возвращается на землю внешним путем, предназначенным для таких случаев. После этого к таковой девице относятся неизменно с великой благосклонностью и почестями, ибо она готова была предать себя смерти во имя Кельтского дела. Но Богу не угодна смерть невинных.
- Нет! - откликнулся хор. - Богу не угодна смерть невинных, но нам угодна, ибо Мать наша Земля должна быть оплодотворена кровью одной из дочерей своих!
- Истинно! - возопил Верховный друид. - Ибо мы почитаем не Бога латинов, а богов отцов наших, прикрываясь в течение столетий угодным им фасадом Кельтской Церкви! Кровь должна пролиться и она прольется, дабы кельтская нация могла возродиться к новой жизни!
- Кровь! Кровь! Кровь! - взвыл хор.
Затем собравшиеся друиды пропели гимн Любви, гимн Мудрости и гимны всем другим добродетелям, и каждый из гимнов они исполнили под руководством хранителя соответствующей добродетели. Затем каждый взял себе по женщине, из числа тех, что появились из соседней рощи, и танцевали с ними грациозно и ловко под ясным голубым небом. Длинные волосы женщин были аккуратно заплетены и собраны в узел на макушке, и только один локон оставляли они свободным. А когда мужчины скинули свои капюшоны, то стало видно, что у них от волос оставлено только по одному локону, вся же остальная голова обрита наголо.
- Солнце - отец наш, - возгласил Верховный друид, как только танец прекратился и прозвучал второй удар гонга, - а земля - наша мать. Воздух нечистая часть небесной сферы, ибо весь огонь порождается солнцем. Море пот земли или же жидкость, возникающая в результате ее тления и излившаяся из ее утробы, и она же - брачные узы, связующие воздух и землю, так же как кровь связует плоть живых тварей с их душою. Весь мир - огромное животное, внутри которого мы обитаем точно так же, как глисты обитающие внутри нас. Мы не питаем ни малейших сомнений в бессмертии наших душ, каковые, как мы верим, становятся после нашей смерти добрыми ангелами или же злыми, в зависимости от того, каким было их поведение в этой жизни. Ибо всякая вещь ищет свое подобие. Зло и грех происходят от влечения к небытию, ибо первопричиной греха является нехватка Силы, Мудрости или Воли. Тот, кто знает добро и имеет силы творить его, обязан обладать также и Волей, дабы не впасть в грех.
Сайиду Нафишах вывели в центр лабиринта и повелели ей раздеться. Пока ее вели обнаженной через лабиринт, в центре которого располагалась виселица, со всех сторон раздавались недоуменные крики. Толпа ожидала увидеть Пенелопу Брэйд, отец которой решился отдать свою единственную ночь, чтобы та стала могущественной сущностью в мире духов. Во время общего замешательства я ускользнул в рощу, где сбросил с себя простыни и помчался вниз по склону горы.
- Это же Сайида Нафишах! - закричал кто-то. - Мы не можем принести эту девицу в жертву, ее отец не давал нам такого разрешения, а он - очень влиятельный человек.
- Вы правы! - возопил Верховный друид. - Все церемония погублена, потому что у нас не остается времени, чтобы приготовить замену, поскольку до астрологической конъюнкции остается шесть минут!
Я пробирался через кустарник и перемахивал через изгороди. Я знал, что друиды порвут меня на клочья, если поймают. Добравшись до проезжей дороги я начал голосовать. Машин было немного, но мне повезло - примерно пятая остановилась и подкинула меня до самого Уимблдона. Для того, чтобы добраться до Тернем Грин на метро, мне пришлось пересесть всего один раз. Пенелопа Брэйд поджидала меня в моей квартире. Я дал ей детальный отчет о связях ее отца с язычниками. Я подвергал себя сильному риску, отправившись в Уолберсвик, чтобы изгнать демона, овладевшего моей возлюбленной, но все обошлось к лучшему, и девушка, которую я спас от пламени ада, приняла мое предложение и согласилась выйти за меня замуж.
***
Я закрыл глаза и слегка расслабился, а когда я открыл их снова, Ванесса исчезла. Вместо нее напротив меня сидел мужчина, в котором я узнал доктора Джеймса Брэйда. Он был моим повелителем - человеком, от которого я пытался скрыться всю свою жизнь. Я проследовал за Брэйдом, мы сели в автомобиль и поехали в кабинет доктора в Белгравии.
- Плоховато выглядите, - дружелюбно сказал Брэйд. - Витаминчиков бы вам вколоть.
- Я не хочу убивать ее, - рыдал я, пока меня пристегивали ремнями к операционному столу. - Почему я должен ее зарезать?!
- У вас нет выбора, - сказал доктор, выкручивая мне руку. - Вы думаете, что вырвались из-под контроля, но каждый эпизод в вашей печальной истории запрограммирован нами.
- Не понимаю!
- Это следующая стадия наших экспериментов по контролю над сознанием, принялся объяснять хирург. - Мы хотим научить наших пациентов сознательно активировать различные личности, которые мы создали в их мозгу. Овладев этим умением, они с легкостью справятся с любой ситуацией, возникшей в ходе ведения ими шпионской деятельности.
- Но у меня нет склонности к совершению убийств, - простонал я.
- Какая чушь! - рявкнул Брэйд. - Неужели вы не знакомы с так называемой миметической теорией возникновения желания?
- Нет.
- Мы ценим вещи, - принялся разъяснять доктор, - потому что их желают другие люди. Мы усваиваем систему ценностей, подражая другим, - короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе, сколько желаем походить на ближних. Но если мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить конец этому конфликту, необходим суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется покой. В вас мы запрограммировали личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание моей дочери. Это неизбежно приведет к конфликту между вами и Пенелопой, и конфликт этот вы сможете разрешить только через ритуальное человеческое жертвоприношение!
- Но это ужасно! - простонал я. - Это же так ужасно!
- Ничего ужасного, - настаивал Брэйд. - Этот акт разом окупит все вложения, сделанные в мои исследования! Как бы вы не упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!
- Ни за что! - вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось беспамятство, которое продолжалось то ли несколько недель, то ли несколько месяцев.