Страница:
– Он мог испробовать маску, чтобы сильнее запугать жертву. Если это так, если он надел маску только однажды, это может означать, что подонок только начинает вырабатывать свой почерк.
– Какая воодушевляющая перспектива! – воскликнул Мэтт.
– Боюсь, что она реальна. Он убивает, потому что ему нравится убивать, и каждый следующий опыт обогащает его новыми идеями на будущее. – У Бишопа был такой вид, будто он читал лекцию перед многочисленной аудиторией. – Возможно, мы никогда не узнаем, что вызвало у него эту манию, что толкнуло его к воплощению фантазий в реальность, но, что бы им ни двигало, это «нечто», безусловно, становится все более сильным и изощренным. Первая жертва не подверглась физическим истязаниям, хотя мы можем предположить, что он долго ее терроризировал перед тем, как перерезал ей горло. Вторая жертва… то ли она оказала сопротивление (и небезуспешно), то ли он сознательно решил позволить себе устроить кровавую баню, просто чтобы распробовать на вкус, что это такое.
– Господи помилуй! – вырвалось у Мэтта.
– Любопытно, что, побаловав себя «большой кровью», он совершил куда более тихое убийство и при этом надел маску, как видно, специально рассчитанную на то, чтобы запугать свою жертву. Он был явно утомлен после убийства миссис Джеймсон, но в то же время не удовлетворен.
Мэтт издал короткий смешок и в ответ на удивленный взгляд Бишопа объяснил:
– Бедняжка Айви, должно быть, ни разу за всю свою жизнь не удовлетворила мужчину – даже в момент смерти.
Бишоп сухо усмехнулся:
– Она как-то выпадает из ряда других жертв, вам не кажется?
Мэтт откинулся в кресле и нахмурился.
– Да, она выделяется. Вы считаете, что это может что-то значить?
– Меня бы это не удивило. Остальным жертвам было от пятнадцати до тридцати двух, Джеймсон значительно старше. Другие жертвы были привлекательными женщинами, Джеймсон – нет. Она единственная была убита в своем доме, и, возможно, она сама впустила убийцу в дом. И еще один момент: хотя бедняжка Рэм-зи была расчленена, очевидно, в приступе буйного гнева, необходимо отметить, что сначала он ее убил, в то время как Джеймсон умерла, оказывая отчаянное сопротивление. Именно по этой причине место преступления выглядело как настоящая бойня.
– Значит, можно допустить, что у него была особая причина ненавидеть Айви, поэтому он ее и выбрал. Вы это имели в виду?
– Такую возможность исключить нельзя. Можно предположить, что остальные три жертвы были выбраны по признаку внешней привлекательности и уязвимости, но Джеймсон под эту категорию не подходит. Хуже не будет, если вы попытаетесь разузнать и вычислить, что за этим стоит.
Мэтт кивнул:
– Идет. Я пошлю своих людей еще раз опросить соседей, родственников и знакомых. Правда, дело это нелегкое и результатов придется подождать, потому что Айви была сущей ведьмой, и число ее врагов примерно равняется числу знакомых.
– А как насчет пропавших предметов с тел первых трех жертв? Вы что-нибудь установили?
– Да, похоже, вы были правы… и я не могу простить себе того, что не поинтересовался этим раньше.
Бишоп невозмутимо пожал плечами:
– Это не имеет особого значения, пока у вас не появится реальный подозреваемый. В любом случае установление пропавших предметов скорее всего не прояснит личность убийцы и не подскажет, где его искать. Эти вещи могут разве что забить пару лишних гвоздей в крышку его гроба, но не раньше, чем его арестуют.
– Если его когда-нибудь арестуют, – с безысходностью в голосе добавил Мэтт, но тут же одолел минутную слабость. – Мы не можем быть твердо уверены в результатах, но вчера вечером и сегодня с утра я разослал своих людей вторично опросить семьи, а также обыскать дом Джилл Керквуд. Бекки Смит, по словам ее матери, никогда не расставалась с золотой цепочкой: ее не нашли на теле, и дома в шкатулке с украшениями ее не было. Мать Айви утверждает, что на службу в церковь она всегда надевала брошку с павлиньим пером, но в доме ее нет – исчезла бесследно. Добавьте к этому пропавшее с места преступления белье Дианы Рэмзи, и логика подскажет нам, что у Джилл Керквуд он тоже что-то взял, хотя мы не представляем, что бы это могло быть.
– Трофеи, – задумчиво протянул Бишоп. – Он наверняка хранит эти вещи. Скорее всего в ящике комода или в коробке.
– Вы верно заметили – это поможет. Если мы его поймаем, – вздохнул Мэтт.
– Вы его поймаете. Убийца совершил принципиальную ошибку: он действует на ограниченном пространстве, в тесном маленьком сообществе. Рано или поздно вы выявите реальную связь между убийцей и одной из его жертв.
– Рано или поздно, – повторил Мэтт. – Сколько же крови он еще прольет, прежде чем мы установим связь?
Но лучше всего было то, думал он, что они никогда, ни за что на свете не догадаются, где он собирается заарканить свою следующую жертву. В самом безопасном месте. В священном убежище.
Церковные колокола зазвонили, и он улыбнулся.
– Честное слово, мне следует попробовать еще раз.
Губы Бена непроизвольно сжались, но его голос прозвучал довольно спокойно:
– Ты пыталась вчера, когда Мэтт вернулся в контору, и обнаружила, что он все еще тебя блокирует. Разве сегодня что-нибудь изменилось?
– Бен, он не может блокировать меня до бесконечности. Рано или поздно я сумею пробиться. Честно говоря, мне хотелось бы поскорее. Разве ты не хочешь, чтобы все это кончилось?
– Конечно, хочу! Просто… у тебя это отнимает слишком много сил, Кэсси.
– Только когда я действительно вступаю в контакт. – Она упрямо посмотрела на него. – Проводить «зондирование» вовсе не трудно. Ты же понимаешь, нам необходимо знать, выслеживает ли он кого-нибудь еще, собирается ли в скором времени снова убить.
– Кэсси…
– Хотя бы один раз я хочу сообщить Мэтту нечто более конструктивное, чем местонахождение очередного тела.
Бен обнял ее и крепко притянул к себе.
– Я знаю.
Она прижалась к нему щекой и обхватила обеими руками за талию. Ей хотелось спросить, понимает ли Бен хоть в отдаленной степени, что после смерти ее матери он первый человек, предлагающий ей найти утешение в своих объятиях.
– Не будет у нас ни минуты покоя, пока он бродит на свободе.
– Знаю.
– К тому же я на все готова, лишь бы избавиться от этой проклятой мелодии, – добавила Кэсси.
– Все еще жужжит?
– Угу. – Она осторожно высвободилась из его объятий. – Стоит мне отвлечься хоть на минуту, как она возвращается.
– Вспомни, что это за песня, и сразу от нее избавишься.
– Да, наверное. – Кэсси тряхнула головой. – Ладно, неважно, мне просто надо на чем-нибудь сосредоточиться. Ну что, начнем?
Бен решил больше не возражать, видя, что это бесполезно. Они оставили Макса в кухне наслаждаться очередной костью из воловьих жил, а сами прошли в гостиную. Кэсси удобно устроилась на диване, но при первой же попытке сконцентрироваться и вступить в контакт с сознанием убийцы она наткнулась на преграду, которую не смогла преодолеть.
– Черт! – Кэсси нахмурилась, вид у нее был встревоженный.
– Ты же говорила, что он не может блокировать тебя до бесконечности, – напомнил ей Бен.
– Да, говорила. Но блокировка кажется совершенно непробиваемой. – Она подняла руку и потерла лоб. – Чертова музыка!
– Ты часто слышишь навязчивые мелодии?
– Нет. Почти никогда. – Внезапно Кэсси уставилась на него в страшной тревоге. – Почти никогда. Когда человек лишен музыкального слуха, он редко думает о музыке. А этот мотивчик напоминает о музыкальной шкатулке. Я уже давным-давно не слышала, как играет музыкальная шкатулка.
Не успел Бен ответить на это, как зазвонил телефон. Кэсси пришлось встать с дивана, чтобы снять трубку, так как телефон стоял на приставном столике у стены.
– Алло?
Бен увидел, как напряглось ее лицо, пока она выслушивала собеседника. Через минуту Кэсси осторожно положила трубку на рычаг, точно та была из тонкого хрусталя. Бен вскочил и бросился к ней.
– Кэсси?
– Ошиблись номером, – глухо сказала она. Бен положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
– Я тебе не верю. Что тебе сказали?
– Ничего особенного. – Кэсси невесело рассмеялась. – Помнишь, ты мне сам говорил, что меня ждут телефонные звонки от встревоженных и подозрительно настроенных граждан? Это был один из них. Но ты не волнуйся, мне случалось выслушивать кое-что почище. Поверь, меня называли не только ведьмой.
– Черт побери! – Бен снова крепко обнял ее. – Да, я ожидал, что звонки будут, но большинство здешних жителей – люди вполне разумные, Кэсси. Они просто напуганы. Они запаниковали.
– Я понимаю. Честное слово, я в порядке.
Бен слегка отстранился, чтобы можно было ее поцеловать. Он собирался просто утешить ее, но этот первый «утешительный» поцелуй стремительно перерос в нечто большее. Его руки скользнули у нее по спине и оказались на бедрах, он еще крепче притянул ее к себе, и приглушенный стон наслаждения вырвался из груди Кэсси.
Она слегка смутилась, когда он поднял голову и улыбнулся ей. Проникающий прямо в душу взгляд потемневших от страсти глаз лучше всяких слов подсказал ей, что он полон желания. Впрочем, существовали и другие бесспорные признаки, которые Кэсси явственно ощущала, так что слова были не нужны.
– А я не забыл тебя предупредить, что у меня тоже есть проблемы? – спросил Бен. – Вот, например, мне никак не удается держать руки от тебя подальше. – При этом его руки беспрерывно двигались.
Кэсси откашлялась, но ее голос все равно звучал хрипло.
– Нет, ты ничего такого не говорил. Но я сама заметила. Еще вчера вечером.
– Как я уже говорил раньше, несмотря на мою толстую броню, от тебя трудно что-нибудь скрыть. Она задумалась над его словами и не сразу ответила:
– Если честно, я этому даже рада. Сказать, что я несведуща в этих делах, значило бы ничего не сказать. Тебе это отлично известно. Поэтому я очень рада, что ты не заставляешь меня теряться в догадках.
– По-моему, между нами царит полная ясность, – усмехнулся Бен.
– Все дело в том, что я такая неопытная? – с любопытством спросила Кэсси.
– Все дело в том, что мне не удается держать руки от тебя подальше. – Он наградил ее еще одним жадным поцелуем и проговорил, не отрываясь от ее губ: – Я рад, что ты передумала насчет нас. Не знаю, как долго я еще смог бы терпеть.
Кэсси обняла его за шею, приподнявшись на цыпочках, чтобы быть с ним вровень. Так она полнее ощущала все его тело.
– А я рада, что не умею читать твои мысли. Я думаю, это к лучшему.
– Почему? – спросил он, водя губами по ее шее.
– Неважно.
Бен поднял голову и посмотрел на нее.
– Почему? – повторил он с любопытством. Теперь Кэсси смутилась до слез.
– Скажем так – мне очень нелегко понять, что ты вообще во мне нашел.
– Если ты имеешь в виду свое тяжкое наследие, то я не знаю, почему ты вообще решила, будто это может меня оттолкнуть. Каждый совершеннолетний человек несет на себе тот или иной груз прошлого. Во всяком случае, должен нести. – Бен пожал плечами и шутливо добавил: – Видит бог, ты даже не поинтересовалась, какой груз несу я.
Кэсси обрадовалась, что он заговорил об эмоциональной стороне дела; ей не хотелось объяснять, что ее ставит в тупик та плотская страсть, которую он, несомненно, испытывал к ней.
– А что, он очень тяжел? – спросила она, стараясь уклониться от обсуждения чисто сексуальных аспектов.
– О, у меня все, как в книжках пишут. Классический случай. Деспотичный отец, инфантильная мать, не имевшая ни малейшего представления о родительских обязанностях. – В общем, ничего интересного. – Он по-прежнему говорил нарочито небрежно, почти легкомысленно.
– Мне кажется, несмотря на это, ты все-таки вырос, повзрослел и выглядишь совсем неплохо, – сказала она, перебирая пальцами его волосы.
– И все же… я возвел все эти стены.
– По-моему, тебя они волнуют гораздо больше, чем меня, – рассеянно заметила Кэсси, мысленно спрашивая себя, сильно ли расстроится Макс, если они снова поднимутся наверх и лягут в постель.
– Надеюсь, что это добрый знак, а не дурной.
На эти слова Кэсси отвечать не пришлось, потому что Бен снова ее поцеловал, и если ее ответ оказался еще более страстным, чем можно было ожидать, то лишь потому, что разговор о грузе прошлого и о стенах напомнил ей о судьбе, которой она не могла избежать.
Когда телефон зазвонил снова, Кэсси чуть не выругалась вслух, а Бен так и сделал. На этот раз трубку снял он – с явной решимостью дать отпор, если это потребуется.
– Я не помешал? – спросил Мэтт и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Ладно, неважно. Извини, что вторгаюсь в твою личную жизнь, но у нас по городу бродит убийца. Надеюсь, ты не забыл.
– Я не забыл, – сказал Бен. – В чем дело?
– Есть пара любопытных моментов. Я думаю, нам надо собраться всем вместе и все обсудить. Вы с Кэсси сможете приехать в контору?
Бен поборол искушение сказать «нет». Или хотя бы «не сейчас». Держа Кэсси в объятиях, ощущая всем телом ее гибкое, стройное, податливое тело, трудно было думать о чем-то еще.
– Бен?
Вспомнив о своем профессиональном долге и о том, что убийца знает, кто такая Кэсси, и представляет страшную угрозу для нее, Бен ответил:
– Мы сейчас же выезжаем.
– Будь осторожен на дороге. Гололедица страшная.
– Буду.
Когда он повесил трубку, Кэсси спросила со вздохом:
– Труба зовет?
– Да, черт побери. – Бен прижал ее к себе еще на минуту, а потом тихонько отступил на шаг. И, не будучи экстрасенсом, можно было заметить, как ему не хочется выпускать ее из рук. – Мэтт хочет с нами поговорить. Надеюсь, у него действительно важные новости.
– Я возьму куртку, – снова вздохнула Кэсси.
– Привет, Ханна. Что случилось?
– Кэт и Донна берут на себя подготовительную группу во время проповеди, так что я свободна. Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– Что-то мне ничего в голову не приходит. Вот разве что… не могла бы ты прибрать здесь вместо меня, а я пока сбегаю наверх и проверю, в порядке ли орган.
– Конечно, я все сделаю.
– Ну спасибо. Увидимся наверху.
Оставшись одна в полуподвальном помещении, Ханна собрала все учебники и спрятала их в шкаф, расставила по местам стулья и подобрала оброненную кем-то пару перчаток. Это были мужские перчатки – черные, из тонкой кожи. Отличного качества. Ханна повертела их в руках, раздумывая, что хорошо было бы подарить такую же пару Джо на день рождения в будущем месяце. Обычно он не носил перчаток, но…
Два пальца были чем-то испачканы. Это было что-то влажное, ее собственные пальцы окрасились в розовый цвет. Ханна ощутила смутную тревогу. Наверное, это всего лишь краска или… что-то в этом роде.
Звук, раздавшийся в дверях, заставил ее обернуться. Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди.
– Что это у тебя там? – спросил он.
– Нет. Мне очень жаль.
На этот раз дислокация изменилась: Кэсси и Бен заняли место на кожаном диване, а Бишоп расположился на одном из стульев для посетителей в кабинете шерифа. Она только что предприняла еще одну безуспешную попытку вступить в контакт с убийцей.
– Все-таки стоило попробовать, – пожал плечами Мэтт.
– Я потом попробую еще раз, – пообещала Кэсси. Он кивнул:
– Ну, как я уже говорил, мы считаем, что у нас есть кое-что новенькое об убийце. Он у нас коллекционер – собирает трофеи. И мы не исключаем, что убийство Айви Джеймсон было мотивированным: она его разозлила. Мы собираем список тех, кому Айви успела насолить незадолго до смерти, но он так велик, что теперь наша главная задача – свести его до минимума.
Музыка, назойливо звучавшая в голове у Кэсси, не давала ей сосредоточиться. Сделав над собой усилие, она сказала:
– Мэтт, помнишь, что я тебе вчера рассказывала насчет Люси Шоу? О том, что она мне говорила?
– Да, я помню. Она назвала кого-то дьяволом.
– Что ты думаешь на этот счет?
Он поднял бровь:
– Не знаю, что и сказать. У нее тихое помешательство, Кэсси, и это продолжается уже больше десяти лет.
– Как насчет ее сына?
– А что?
Кэсси раздраженно потерла рукой лоб, прогоняя надоедливую мелодию.
– У него… он имеет отношение к какой-либо из жертв?
– Расселл? Насколько мне известно – нет.
Словно размышляя вслух, она проговорила:
– Вчера я не смогла увидеть его запястий… но руки, мне кажется, похожи.
Бен безотрывно следил за ней.
– Но ты сказала, что ничего не смогла разобрать в голове у Люси, кроме мысли о котятах.
– Да, это верно. У меня всего лишь предчувствие. – Кэсси ответила на его взгляд, озадаченно хмурясь. – Я что-то пропустила, я это точно знаю. А после встречи с Люси и с ее сыном меня это «что-то» серьезно беспокоит. Я что-то такое видела… что-то важное… но не придала этому значения. Или просто не поняла.
Бен посмотрел на шерифа.
– Ты знаешь, кто лечащий врач Люси Шоу?
– Я думаю, Док Манро. А что?
– Он будет в церкви?
Мэтт отрицательно покачал головой:
– С самого утра Док занимался вскрытием, так что теперь, надо думать, он сидит у себя в кабинете и накачивается неразбавленным виски. Что я должен у него спросить?
– Пытался ли Расселл Шоу когда-нибудь совершить самоубийство.
Мэтт посмотрел на нее с сомнением, но все-таки потянулся к телефону.
Бишоп, уже слышавший историю Люси Шоу накануне, обратился к Кэсси:
– Серийные убийцы редко страдают клиническими психическими расстройствами, так что вряд ли он мог унаследовать душевную болезнь от своей матери.
Кэсси мрачно взглянула на него:
– Я вовсе не об этом думаю.
– А о чем же?
– С тех самых пор, как Бен рассказал мне о ней, я все спрашивала себя, чем вызвана болезнь Люси. А теперь, повстречавшись с ней лично, я не думаю, что у нее болезнь Альцгеймера или еще что-то в этом роде. Я думаю, с ней что-то произошло: она пережила какой-то шок, в буквальном смысле разрушивший ее разум.
– Например, мысль о том, что ее родной сын оказался психопатом?
– Не исключено. – Кэсси снова потерла лоб.
– Опять эта музыка?
– Да, черт бы ее побрал.
– Музыка? – спросил Бишоп, по-прежнему не спуская с нее глаз. – У вас в голове звучит музыка?
– Да, но я еще не сошла с ума, так что не радуйтесь прежде времени.
Мэтт повесил трубку и сказал:
– Док обещал проверить свои записи. Он, правда, поворчал насчет конфиденциальности и врачебной этики, но, если он найдет то, что мы ищем, – обязательно перезвонит.
– И давно вы слышите эту музыку? – не отставал Бишоп от Кэсси.
Она пожала плечами:
– Время от времени со вчерашнего утра.
– С тех пор, как вы проснулись после последнего контакта с убийцей? – уточнил Бишоп. – И он вас застал в своем сознании?
Кэсси кивнула, не понимая, куда он клонит.
– Да. С тех самых пор.
Сначала она услыхала музыку. Приглушенный мешком, надетым ей на голову, тренькающий звук все-таки достиг ее ушей, и она догадалась, что это музыкальная шкатулка. Да, это была музыкальная шкатулка, и она играла мелодию… из «Лебединого озера». А на фоне музыки слышался другой звук, приглушенный гул, который был ей знаком, только она никак не могла вспомнить, что это такое.
Едва она успела об этом подумать, как раздался новый звук: тихое шарканье подошв по неровному полу. Она с ужасом поняла, что она здесь не одна. Он был совсем рядом.
Инстинктивно, в приступе животной паники она рванула ремень, которым были связаны ее руки, но освободиться не сумела, только причинила себе боль. И привлекла его внимание.
– Ну что, оклемалась?
– Прошу вас, – услыхала она свой собственный дрожащий голос, – пожалуйста, отпустите меня. Не надо…
Мешок был сорван с ее головы, она заморгала, ослепленная внезапным потоком света. Поначалу она увидела только голые лампочки, свисающие с потолка, а на другом конце комнаты – какие-то громоздкие агрегаты с маленьким смотровым окошком, через которое был виден огонь.
Огонь?
– Рад, что ты очухалась.
Его голос показался ей жизнерадостным до нелепости. Она подняла голову, разглядела его лицо и не ощутила ничего, кроме недоумения.
– Ты?!
– Обожаю этот первый момент удивления, – сказал он, потом наклонился и изо всех сил ударил ее по лицу грубой, похожей на лопату ладонью. – И первый момент страха.
– Он пока что не обладает телепатическими способностями, – возразила Кэсси, – как же он может посылать мне сигналы?
– Возможно, он ничего и не посылает. Может, он просто прокручивает в голове эту музыку – как другие люди читают стихи наизусть, или считают овец, или повторяют таблицу умножения, – чтобы изгнать нежелательные мысли. Может быть, все это время вы с ним контактировали, а он таким образом не впускал.
– Такое возможно? – спросил ее Бен.
– Я не знаю. – Кэсси нахмурилась. – Полагаю, что да. Возможно, это хитрый ход, чтобы меня не впускать, не затрачивая при этом особых усилий, отвлекая меня музыкой.
– Означает ли это, что теперь тебе удастся пробиться? – спросил Мэтт.
– Я могу попробовать.
Она попробовала, но попытка вновь оказалась безуспешной, а механическая музыка все настойчивей билась в ее мозгу.
– Он прочно защищен, – сказала она со вздохом, открывая глаза. – И я этого не понимаю. Как он сумел сделать это так быстро, ведь он совсем недавно понял, что я представляю для него угрозу.
В этот момент зазвонил телефон, и Мэтт мгновенно снял трубку. Он сказал «Алло», потом несколько раз повторил: «Да… да…» Глаза у него прищурились. Разговор оказался коротким, и, когда он повесил трубку, отрывисто поблагодарив собеседника, его лицо помрачнело.
– В чем дело? – спросил Бен.
– Расселл Шоу никогда не пытался покончить с собой, насколько известно Доку Манро.
– Но? – не отставал Бен, услышав колебание в голосе друга.
– Но его сын пытался. Майк Шоу вскрыл себе вены двенадцать лет назад, когда ему было всего четырнадцать.
– Его сын? – удивилась Кэсси. – Значит, у Люси Шоу есть внук?
– Да. Его мать умерла родами; Майка воспитали Расселл и Люси. До недавнего времени он жил с ними вместе, но в прошлом году перебрался в один из домиков у старой фабрики – это примерно в миле от города.
– Я каким-то образом могла с ним встретиться? – спросила Кэсси у Бена.
– Вряд ли ты могла с ним разминуться, – мрачно ответил Бен, – хотя скорее всего не обратила на него внимания. Майк Шоу работает в первую смену за стойкой бара в аптеке.
– Я с ним разговаривал, – сообщил Бишоп. – Меня поразило, что он испытывает нездоровый интерес к убийствам.
– В воскресенье у него должен быть выходной, – задумчиво проговорила Кэсси, припомнив, что по воскресеньям аптека не работает.
– И еще один – на неделе. – Бен взглянул на Мэтта и многозначительно поднял бровь. – Мы можем узнать, был ли он на работе в пятницу, когда пропала Диана Рэмзи?
– Да запросто, как только служба в церкви закончится и его босс вернется домой, но… – Мэтт торопливо перебрал папки с делами у себя на столе и открыл одну из них. – Кажется, я припоминаю… Черт! Вот оно.
– Что? – быстро спросил Бен.
– Майк Шоу – это один из тех, с кем, по свидетельству матери Айви Джеймсон, у Айви вышла крупная размолвка за несколько дней до того, как она была убита. Айви зашла в аптеку перекусить, и, похоже, ей не понравилось, как Майк варит кофе. Она закатила ему настоящую головомойку – одна только Айви так умела – в присутствии его босса и полудюжины посетителей.
– Можно предположить, что его это, наверное, сильно расстроило, – дипломатично заметил Бишоп.
– Он подходит по возрасту, – добавил Бен. – И физически очень силен.
– Итак, – подвел итог Мэтт. – Допустим, мы узнали, что в пятницу у него был выходной. Это дает нам достаточно оснований, чтобы обыскать его дом? Судья Хэйес подпишет ордер, Бен?
– На таких основаниях? Да, – ответил Бен. – Он подпишет ордер.
– Какая воодушевляющая перспектива! – воскликнул Мэтт.
– Боюсь, что она реальна. Он убивает, потому что ему нравится убивать, и каждый следующий опыт обогащает его новыми идеями на будущее. – У Бишопа был такой вид, будто он читал лекцию перед многочисленной аудиторией. – Возможно, мы никогда не узнаем, что вызвало у него эту манию, что толкнуло его к воплощению фантазий в реальность, но, что бы им ни двигало, это «нечто», безусловно, становится все более сильным и изощренным. Первая жертва не подверглась физическим истязаниям, хотя мы можем предположить, что он долго ее терроризировал перед тем, как перерезал ей горло. Вторая жертва… то ли она оказала сопротивление (и небезуспешно), то ли он сознательно решил позволить себе устроить кровавую баню, просто чтобы распробовать на вкус, что это такое.
– Господи помилуй! – вырвалось у Мэтта.
– Любопытно, что, побаловав себя «большой кровью», он совершил куда более тихое убийство и при этом надел маску, как видно, специально рассчитанную на то, чтобы запугать свою жертву. Он был явно утомлен после убийства миссис Джеймсон, но в то же время не удовлетворен.
Мэтт издал короткий смешок и в ответ на удивленный взгляд Бишопа объяснил:
– Бедняжка Айви, должно быть, ни разу за всю свою жизнь не удовлетворила мужчину – даже в момент смерти.
Бишоп сухо усмехнулся:
– Она как-то выпадает из ряда других жертв, вам не кажется?
Мэтт откинулся в кресле и нахмурился.
– Да, она выделяется. Вы считаете, что это может что-то значить?
– Меня бы это не удивило. Остальным жертвам было от пятнадцати до тридцати двух, Джеймсон значительно старше. Другие жертвы были привлекательными женщинами, Джеймсон – нет. Она единственная была убита в своем доме, и, возможно, она сама впустила убийцу в дом. И еще один момент: хотя бедняжка Рэм-зи была расчленена, очевидно, в приступе буйного гнева, необходимо отметить, что сначала он ее убил, в то время как Джеймсон умерла, оказывая отчаянное сопротивление. Именно по этой причине место преступления выглядело как настоящая бойня.
– Значит, можно допустить, что у него была особая причина ненавидеть Айви, поэтому он ее и выбрал. Вы это имели в виду?
– Такую возможность исключить нельзя. Можно предположить, что остальные три жертвы были выбраны по признаку внешней привлекательности и уязвимости, но Джеймсон под эту категорию не подходит. Хуже не будет, если вы попытаетесь разузнать и вычислить, что за этим стоит.
Мэтт кивнул:
– Идет. Я пошлю своих людей еще раз опросить соседей, родственников и знакомых. Правда, дело это нелегкое и результатов придется подождать, потому что Айви была сущей ведьмой, и число ее врагов примерно равняется числу знакомых.
– А как насчет пропавших предметов с тел первых трех жертв? Вы что-нибудь установили?
– Да, похоже, вы были правы… и я не могу простить себе того, что не поинтересовался этим раньше.
Бишоп невозмутимо пожал плечами:
– Это не имеет особого значения, пока у вас не появится реальный подозреваемый. В любом случае установление пропавших предметов скорее всего не прояснит личность убийцы и не подскажет, где его искать. Эти вещи могут разве что забить пару лишних гвоздей в крышку его гроба, но не раньше, чем его арестуют.
– Если его когда-нибудь арестуют, – с безысходностью в голосе добавил Мэтт, но тут же одолел минутную слабость. – Мы не можем быть твердо уверены в результатах, но вчера вечером и сегодня с утра я разослал своих людей вторично опросить семьи, а также обыскать дом Джилл Керквуд. Бекки Смит, по словам ее матери, никогда не расставалась с золотой цепочкой: ее не нашли на теле, и дома в шкатулке с украшениями ее не было. Мать Айви утверждает, что на службу в церковь она всегда надевала брошку с павлиньим пером, но в доме ее нет – исчезла бесследно. Добавьте к этому пропавшее с места преступления белье Дианы Рэмзи, и логика подскажет нам, что у Джилл Керквуд он тоже что-то взял, хотя мы не представляем, что бы это могло быть.
– Трофеи, – задумчиво протянул Бишоп. – Он наверняка хранит эти вещи. Скорее всего в ящике комода или в коробке.
– Вы верно заметили – это поможет. Если мы его поймаем, – вздохнул Мэтт.
– Вы его поймаете. Убийца совершил принципиальную ошибку: он действует на ограниченном пространстве, в тесном маленьком сообществе. Рано или поздно вы выявите реальную связь между убийцей и одной из его жертв.
– Рано или поздно, – повторил Мэтт. – Сколько же крови он еще прольет, прежде чем мы установим связь?
* * *
Движения на дорогах было мало: накануне вечером шел дождь со снегом, с утра небо обложили тучи – все это было ему на руку. И он не сомневался, что они окажутся не готовы к столь скорому развитию событий: это тоже к лучшему.Но лучше всего было то, думал он, что они никогда, ни за что на свете не догадаются, где он собирается заарканить свою следующую жертву. В самом безопасном месте. В священном убежище.
Церковные колокола зазвонили, и он улыбнулся.
* * *
Проведя в постели почти все воскресное утро, они встали только около десяти, да и то лишь потому, что Макс настойчиво напомнил о своем присутствии. Но только после того, как поздний завтрак был съеден, а посуда убрана, Кэсси неохотно вернулась к наболевшему:– Честное слово, мне следует попробовать еще раз.
Губы Бена непроизвольно сжались, но его голос прозвучал довольно спокойно:
– Ты пыталась вчера, когда Мэтт вернулся в контору, и обнаружила, что он все еще тебя блокирует. Разве сегодня что-нибудь изменилось?
– Бен, он не может блокировать меня до бесконечности. Рано или поздно я сумею пробиться. Честно говоря, мне хотелось бы поскорее. Разве ты не хочешь, чтобы все это кончилось?
– Конечно, хочу! Просто… у тебя это отнимает слишком много сил, Кэсси.
– Только когда я действительно вступаю в контакт. – Она упрямо посмотрела на него. – Проводить «зондирование» вовсе не трудно. Ты же понимаешь, нам необходимо знать, выслеживает ли он кого-нибудь еще, собирается ли в скором времени снова убить.
– Кэсси…
– Хотя бы один раз я хочу сообщить Мэтту нечто более конструктивное, чем местонахождение очередного тела.
Бен обнял ее и крепко притянул к себе.
– Я знаю.
Она прижалась к нему щекой и обхватила обеими руками за талию. Ей хотелось спросить, понимает ли Бен хоть в отдаленной степени, что после смерти ее матери он первый человек, предлагающий ей найти утешение в своих объятиях.
– Не будет у нас ни минуты покоя, пока он бродит на свободе.
– Знаю.
– К тому же я на все готова, лишь бы избавиться от этой проклятой мелодии, – добавила Кэсси.
– Все еще жужжит?
– Угу. – Она осторожно высвободилась из его объятий. – Стоит мне отвлечься хоть на минуту, как она возвращается.
– Вспомни, что это за песня, и сразу от нее избавишься.
– Да, наверное. – Кэсси тряхнула головой. – Ладно, неважно, мне просто надо на чем-нибудь сосредоточиться. Ну что, начнем?
Бен решил больше не возражать, видя, что это бесполезно. Они оставили Макса в кухне наслаждаться очередной костью из воловьих жил, а сами прошли в гостиную. Кэсси удобно устроилась на диване, но при первой же попытке сконцентрироваться и вступить в контакт с сознанием убийцы она наткнулась на преграду, которую не смогла преодолеть.
– Черт! – Кэсси нахмурилась, вид у нее был встревоженный.
– Ты же говорила, что он не может блокировать тебя до бесконечности, – напомнил ей Бен.
– Да, говорила. Но блокировка кажется совершенно непробиваемой. – Она подняла руку и потерла лоб. – Чертова музыка!
– Ты часто слышишь навязчивые мелодии?
– Нет. Почти никогда. – Внезапно Кэсси уставилась на него в страшной тревоге. – Почти никогда. Когда человек лишен музыкального слуха, он редко думает о музыке. А этот мотивчик напоминает о музыкальной шкатулке. Я уже давным-давно не слышала, как играет музыкальная шкатулка.
Не успел Бен ответить на это, как зазвонил телефон. Кэсси пришлось встать с дивана, чтобы снять трубку, так как телефон стоял на приставном столике у стены.
– Алло?
Бен увидел, как напряглось ее лицо, пока она выслушивала собеседника. Через минуту Кэсси осторожно положила трубку на рычаг, точно та была из тонкого хрусталя. Бен вскочил и бросился к ней.
– Кэсси?
– Ошиблись номером, – глухо сказала она. Бен положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе.
– Я тебе не верю. Что тебе сказали?
– Ничего особенного. – Кэсси невесело рассмеялась. – Помнишь, ты мне сам говорил, что меня ждут телефонные звонки от встревоженных и подозрительно настроенных граждан? Это был один из них. Но ты не волнуйся, мне случалось выслушивать кое-что почище. Поверь, меня называли не только ведьмой.
– Черт побери! – Бен снова крепко обнял ее. – Да, я ожидал, что звонки будут, но большинство здешних жителей – люди вполне разумные, Кэсси. Они просто напуганы. Они запаниковали.
– Я понимаю. Честное слово, я в порядке.
Бен слегка отстранился, чтобы можно было ее поцеловать. Он собирался просто утешить ее, но этот первый «утешительный» поцелуй стремительно перерос в нечто большее. Его руки скользнули у нее по спине и оказались на бедрах, он еще крепче притянул ее к себе, и приглушенный стон наслаждения вырвался из груди Кэсси.
Она слегка смутилась, когда он поднял голову и улыбнулся ей. Проникающий прямо в душу взгляд потемневших от страсти глаз лучше всяких слов подсказал ей, что он полон желания. Впрочем, существовали и другие бесспорные признаки, которые Кэсси явственно ощущала, так что слова были не нужны.
– А я не забыл тебя предупредить, что у меня тоже есть проблемы? – спросил Бен. – Вот, например, мне никак не удается держать руки от тебя подальше. – При этом его руки беспрерывно двигались.
Кэсси откашлялась, но ее голос все равно звучал хрипло.
– Нет, ты ничего такого не говорил. Но я сама заметила. Еще вчера вечером.
– Как я уже говорил раньше, несмотря на мою толстую броню, от тебя трудно что-нибудь скрыть. Она задумалась над его словами и не сразу ответила:
– Если честно, я этому даже рада. Сказать, что я несведуща в этих делах, значило бы ничего не сказать. Тебе это отлично известно. Поэтому я очень рада, что ты не заставляешь меня теряться в догадках.
– По-моему, между нами царит полная ясность, – усмехнулся Бен.
– Все дело в том, что я такая неопытная? – с любопытством спросила Кэсси.
– Все дело в том, что мне не удается держать руки от тебя подальше. – Он наградил ее еще одним жадным поцелуем и проговорил, не отрываясь от ее губ: – Я рад, что ты передумала насчет нас. Не знаю, как долго я еще смог бы терпеть.
Кэсси обняла его за шею, приподнявшись на цыпочках, чтобы быть с ним вровень. Так она полнее ощущала все его тело.
– А я рада, что не умею читать твои мысли. Я думаю, это к лучшему.
– Почему? – спросил он, водя губами по ее шее.
– Неважно.
Бен поднял голову и посмотрел на нее.
– Почему? – повторил он с любопытством. Теперь Кэсси смутилась до слез.
– Скажем так – мне очень нелегко понять, что ты вообще во мне нашел.
– Если ты имеешь в виду свое тяжкое наследие, то я не знаю, почему ты вообще решила, будто это может меня оттолкнуть. Каждый совершеннолетний человек несет на себе тот или иной груз прошлого. Во всяком случае, должен нести. – Бен пожал плечами и шутливо добавил: – Видит бог, ты даже не поинтересовалась, какой груз несу я.
Кэсси обрадовалась, что он заговорил об эмоциональной стороне дела; ей не хотелось объяснять, что ее ставит в тупик та плотская страсть, которую он, несомненно, испытывал к ней.
– А что, он очень тяжел? – спросила она, стараясь уклониться от обсуждения чисто сексуальных аспектов.
– О, у меня все, как в книжках пишут. Классический случай. Деспотичный отец, инфантильная мать, не имевшая ни малейшего представления о родительских обязанностях. – В общем, ничего интересного. – Он по-прежнему говорил нарочито небрежно, почти легкомысленно.
– Мне кажется, несмотря на это, ты все-таки вырос, повзрослел и выглядишь совсем неплохо, – сказала она, перебирая пальцами его волосы.
– И все же… я возвел все эти стены.
– По-моему, тебя они волнуют гораздо больше, чем меня, – рассеянно заметила Кэсси, мысленно спрашивая себя, сильно ли расстроится Макс, если они снова поднимутся наверх и лягут в постель.
– Надеюсь, что это добрый знак, а не дурной.
На эти слова Кэсси отвечать не пришлось, потому что Бен снова ее поцеловал, и если ее ответ оказался еще более страстным, чем можно было ожидать, то лишь потому, что разговор о грузе прошлого и о стенах напомнил ей о судьбе, которой она не могла избежать.
Когда телефон зазвонил снова, Кэсси чуть не выругалась вслух, а Бен так и сделал. На этот раз трубку снял он – с явной решимостью дать отпор, если это потребуется.
– Я не помешал? – спросил Мэтт и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Ладно, неважно. Извини, что вторгаюсь в твою личную жизнь, но у нас по городу бродит убийца. Надеюсь, ты не забыл.
– Я не забыл, – сказал Бен. – В чем дело?
– Есть пара любопытных моментов. Я думаю, нам надо собраться всем вместе и все обсудить. Вы с Кэсси сможете приехать в контору?
Бен поборол искушение сказать «нет». Или хотя бы «не сейчас». Держа Кэсси в объятиях, ощущая всем телом ее гибкое, стройное, податливое тело, трудно было думать о чем-то еще.
– Бен?
Вспомнив о своем профессиональном долге и о том, что убийца знает, кто такая Кэсси, и представляет страшную угрозу для нее, Бен ответил:
– Мы сейчас же выезжаем.
– Будь осторожен на дороге. Гололедица страшная.
– Буду.
Когда он повесил трубку, Кэсси спросила со вздохом:
– Труба зовет?
– Да, черт побери. – Бен прижал ее к себе еще на минуту, а потом тихонько отступил на шаг. И, не будучи экстрасенсом, можно было заметить, как ему не хочется выпускать ее из рук. – Мэтт хочет с нами поговорить. Надеюсь, у него действительно важные новости.
– Я возьму куртку, – снова вздохнула Кэсси.
* * *
– Эбби? – Ханна Пэйн заглянула с порога в один из классов и увидела, как Эбби собирает учебники, оставленные ее учениками из воскресной школы.– Привет, Ханна. Что случилось?
– Кэт и Донна берут на себя подготовительную группу во время проповеди, так что я свободна. Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– Что-то мне ничего в голову не приходит. Вот разве что… не могла бы ты прибрать здесь вместо меня, а я пока сбегаю наверх и проверю, в порядке ли орган.
– Конечно, я все сделаю.
– Ну спасибо. Увидимся наверху.
Оставшись одна в полуподвальном помещении, Ханна собрала все учебники и спрятала их в шкаф, расставила по местам стулья и подобрала оброненную кем-то пару перчаток. Это были мужские перчатки – черные, из тонкой кожи. Отличного качества. Ханна повертела их в руках, раздумывая, что хорошо было бы подарить такую же пару Джо на день рождения в будущем месяце. Обычно он не носил перчаток, но…
Два пальца были чем-то испачканы. Это было что-то влажное, ее собственные пальцы окрасились в розовый цвет. Ханна ощутила смутную тревогу. Наверное, это всего лишь краска или… что-то в этом роде.
Звук, раздавшийся в дверях, заставил ее обернуться. Сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди.
– Что это у тебя там? – спросил он.
* * *
– Не получается? – спросил Мэтт.– Нет. Мне очень жаль.
На этот раз дислокация изменилась: Кэсси и Бен заняли место на кожаном диване, а Бишоп расположился на одном из стульев для посетителей в кабинете шерифа. Она только что предприняла еще одну безуспешную попытку вступить в контакт с убийцей.
– Все-таки стоило попробовать, – пожал плечами Мэтт.
– Я потом попробую еще раз, – пообещала Кэсси. Он кивнул:
– Ну, как я уже говорил, мы считаем, что у нас есть кое-что новенькое об убийце. Он у нас коллекционер – собирает трофеи. И мы не исключаем, что убийство Айви Джеймсон было мотивированным: она его разозлила. Мы собираем список тех, кому Айви успела насолить незадолго до смерти, но он так велик, что теперь наша главная задача – свести его до минимума.
Музыка, назойливо звучавшая в голове у Кэсси, не давала ей сосредоточиться. Сделав над собой усилие, она сказала:
– Мэтт, помнишь, что я тебе вчера рассказывала насчет Люси Шоу? О том, что она мне говорила?
– Да, я помню. Она назвала кого-то дьяволом.
– Что ты думаешь на этот счет?
Он поднял бровь:
– Не знаю, что и сказать. У нее тихое помешательство, Кэсси, и это продолжается уже больше десяти лет.
– Как насчет ее сына?
– А что?
Кэсси раздраженно потерла рукой лоб, прогоняя надоедливую мелодию.
– У него… он имеет отношение к какой-либо из жертв?
– Расселл? Насколько мне известно – нет.
Словно размышляя вслух, она проговорила:
– Вчера я не смогла увидеть его запястий… но руки, мне кажется, похожи.
Бен безотрывно следил за ней.
– Но ты сказала, что ничего не смогла разобрать в голове у Люси, кроме мысли о котятах.
– Да, это верно. У меня всего лишь предчувствие. – Кэсси ответила на его взгляд, озадаченно хмурясь. – Я что-то пропустила, я это точно знаю. А после встречи с Люси и с ее сыном меня это «что-то» серьезно беспокоит. Я что-то такое видела… что-то важное… но не придала этому значения. Или просто не поняла.
Бен посмотрел на шерифа.
– Ты знаешь, кто лечащий врач Люси Шоу?
– Я думаю, Док Манро. А что?
– Он будет в церкви?
Мэтт отрицательно покачал головой:
– С самого утра Док занимался вскрытием, так что теперь, надо думать, он сидит у себя в кабинете и накачивается неразбавленным виски. Что я должен у него спросить?
– Пытался ли Расселл Шоу когда-нибудь совершить самоубийство.
Мэтт посмотрел на нее с сомнением, но все-таки потянулся к телефону.
Бишоп, уже слышавший историю Люси Шоу накануне, обратился к Кэсси:
– Серийные убийцы редко страдают клиническими психическими расстройствами, так что вряд ли он мог унаследовать душевную болезнь от своей матери.
Кэсси мрачно взглянула на него:
– Я вовсе не об этом думаю.
– А о чем же?
– С тех самых пор, как Бен рассказал мне о ней, я все спрашивала себя, чем вызвана болезнь Люси. А теперь, повстречавшись с ней лично, я не думаю, что у нее болезнь Альцгеймера или еще что-то в этом роде. Я думаю, с ней что-то произошло: она пережила какой-то шок, в буквальном смысле разрушивший ее разум.
– Например, мысль о том, что ее родной сын оказался психопатом?
– Не исключено. – Кэсси снова потерла лоб.
– Опять эта музыка?
– Да, черт бы ее побрал.
– Музыка? – спросил Бишоп, по-прежнему не спуская с нее глаз. – У вас в голове звучит музыка?
– Да, но я еще не сошла с ума, так что не радуйтесь прежде времени.
Мэтт повесил трубку и сказал:
– Док обещал проверить свои записи. Он, правда, поворчал насчет конфиденциальности и врачебной этики, но, если он найдет то, что мы ищем, – обязательно перезвонит.
– И давно вы слышите эту музыку? – не отставал Бишоп от Кэсси.
Она пожала плечами:
– Время от времени со вчерашнего утра.
– С тех пор, как вы проснулись после последнего контакта с убийцей? – уточнил Бишоп. – И он вас застал в своем сознании?
Кэсси кивнула, не понимая, куда он клонит.
– Да. С тех самых пор.
* * *
Голова у нее болела. На голову было надето что-то, закрывавшее лицо, какая-то темная ткань. На мгновение ее охватил страх задохнуться, вытеснивший все остальные мысли, но потом она сообразила, что руки у нее связаны за спиной. Она сидела на чем-то холодном и твердом, а за спиной у нее… Она несколько раз сжала и разжала пальцы, пытаясь угадать на ощупь, и поняла, что это выступающая труба – холодная и намертво вмурованная в стену. Ее запястья обхватывали трубу с двух сторон и были связаны, как ей показалось, поясным ремнем. Его невозможно было ослабить, хотя она пыталась. И тут…Сначала она услыхала музыку. Приглушенный мешком, надетым ей на голову, тренькающий звук все-таки достиг ее ушей, и она догадалась, что это музыкальная шкатулка. Да, это была музыкальная шкатулка, и она играла мелодию… из «Лебединого озера». А на фоне музыки слышался другой звук, приглушенный гул, который был ей знаком, только она никак не могла вспомнить, что это такое.
Едва она успела об этом подумать, как раздался новый звук: тихое шарканье подошв по неровному полу. Она с ужасом поняла, что она здесь не одна. Он был совсем рядом.
Инстинктивно, в приступе животной паники она рванула ремень, которым были связаны ее руки, но освободиться не сумела, только причинила себе боль. И привлекла его внимание.
– Ну что, оклемалась?
– Прошу вас, – услыхала она свой собственный дрожащий голос, – пожалуйста, отпустите меня. Не надо…
Мешок был сорван с ее головы, она заморгала, ослепленная внезапным потоком света. Поначалу она увидела только голые лампочки, свисающие с потолка, а на другом конце комнаты – какие-то громоздкие агрегаты с маленьким смотровым окошком, через которое был виден огонь.
Огонь?
– Рад, что ты очухалась.
Его голос показался ей жизнерадостным до нелепости. Она подняла голову, разглядела его лицо и не ощутила ничего, кроме недоумения.
– Ты?!
– Обожаю этот первый момент удивления, – сказал он, потом наклонился и изо всех сил ударил ее по лицу грубой, похожей на лопату ладонью. – И первый момент страха.
* * *
– А эта музыка не может исходить от него? – спросил Бишоп.– Он пока что не обладает телепатическими способностями, – возразила Кэсси, – как же он может посылать мне сигналы?
– Возможно, он ничего и не посылает. Может, он просто прокручивает в голове эту музыку – как другие люди читают стихи наизусть, или считают овец, или повторяют таблицу умножения, – чтобы изгнать нежелательные мысли. Может быть, все это время вы с ним контактировали, а он таким образом не впускал.
– Такое возможно? – спросил ее Бен.
– Я не знаю. – Кэсси нахмурилась. – Полагаю, что да. Возможно, это хитрый ход, чтобы меня не впускать, не затрачивая при этом особых усилий, отвлекая меня музыкой.
– Означает ли это, что теперь тебе удастся пробиться? – спросил Мэтт.
– Я могу попробовать.
Она попробовала, но попытка вновь оказалась безуспешной, а механическая музыка все настойчивей билась в ее мозгу.
– Он прочно защищен, – сказала она со вздохом, открывая глаза. – И я этого не понимаю. Как он сумел сделать это так быстро, ведь он совсем недавно понял, что я представляю для него угрозу.
В этот момент зазвонил телефон, и Мэтт мгновенно снял трубку. Он сказал «Алло», потом несколько раз повторил: «Да… да…» Глаза у него прищурились. Разговор оказался коротким, и, когда он повесил трубку, отрывисто поблагодарив собеседника, его лицо помрачнело.
– В чем дело? – спросил Бен.
– Расселл Шоу никогда не пытался покончить с собой, насколько известно Доку Манро.
– Но? – не отставал Бен, услышав колебание в голосе друга.
– Но его сын пытался. Майк Шоу вскрыл себе вены двенадцать лет назад, когда ему было всего четырнадцать.
– Его сын? – удивилась Кэсси. – Значит, у Люси Шоу есть внук?
– Да. Его мать умерла родами; Майка воспитали Расселл и Люси. До недавнего времени он жил с ними вместе, но в прошлом году перебрался в один из домиков у старой фабрики – это примерно в миле от города.
– Я каким-то образом могла с ним встретиться? – спросила Кэсси у Бена.
– Вряд ли ты могла с ним разминуться, – мрачно ответил Бен, – хотя скорее всего не обратила на него внимания. Майк Шоу работает в первую смену за стойкой бара в аптеке.
– Я с ним разговаривал, – сообщил Бишоп. – Меня поразило, что он испытывает нездоровый интерес к убийствам.
– В воскресенье у него должен быть выходной, – задумчиво проговорила Кэсси, припомнив, что по воскресеньям аптека не работает.
– И еще один – на неделе. – Бен взглянул на Мэтта и многозначительно поднял бровь. – Мы можем узнать, был ли он на работе в пятницу, когда пропала Диана Рэмзи?
– Да запросто, как только служба в церкви закончится и его босс вернется домой, но… – Мэтт торопливо перебрал папки с делами у себя на столе и открыл одну из них. – Кажется, я припоминаю… Черт! Вот оно.
– Что? – быстро спросил Бен.
– Майк Шоу – это один из тех, с кем, по свидетельству матери Айви Джеймсон, у Айви вышла крупная размолвка за несколько дней до того, как она была убита. Айви зашла в аптеку перекусить, и, похоже, ей не понравилось, как Майк варит кофе. Она закатила ему настоящую головомойку – одна только Айви так умела – в присутствии его босса и полудюжины посетителей.
– Можно предположить, что его это, наверное, сильно расстроило, – дипломатично заметил Бишоп.
– Он подходит по возрасту, – добавил Бен. – И физически очень силен.
– Итак, – подвел итог Мэтт. – Допустим, мы узнали, что в пятницу у него был выходной. Это дает нам достаточно оснований, чтобы обыскать его дом? Судья Хэйес подпишет ордер, Бен?
– На таких основаниях? Да, – ответил Бен. – Он подпишет ордер.