Страница:
Наряду с этим существовали и наивные надежды на то, что, каким бы ни оказался грядущий «крестовый поход», в итоге восторжествуют лучшие качества немцев, и станет возможна подлинная германо-русская дружба. Интересное мнение на этот счет высказал известный военный теоретик генерал-лейтенант Н. Н. Головин: «Мы верим в могучие силы русского народа и знаем, что Россия создана не случайным капризом кого-то или чего-то, но непреложной совокупностью этнических, экономических, географических и духовных условий нашей тысячелетней истории… Придут немецкие врачи, инженеры, архитекторы, агрономы… Что же, такой период Россия уже однажды пережила, сумев переварить своей культурой иностранцев, делая из них таких же русских, как и мы»[134].
Б. А. Смысловский также воспринимал вторжение Германии на территорию СССР как неизбежное, закономерное и оправданное явление. Разумеется, работая продолжительное время в разведке, он не мог не знать, какие цели преследовало военно-политическое руководство Третьего рейха, идя на широкомасштабный вооруженный конфликт с Советским Союзом: идея завоевания «жизненного пространства» на Востоке со всеми вытекающими отсюда последствиями, думается, не являлась для него тайной за семью печатями. Смысловский, однако, не изменил свою принципиальную мировоззренческую позицию, которая заключалась в следующем:
«Русский народ не может сбросить с себя коммунистического ига без посторонней внешней помощи. Каждый русский военный эмигрант должен принять участие в вооруженном столкновении Германии с СССР, несмотря на цели, преследуемые германской политикой.
Германская армия на своих штыках не несет России национального правительства, но зато несет уничтожение советской власти, которая уже 24 года убивает тело и дух русского народа. Биологическая сила русского народа, по сравнению с тою же силой германского народа, настолько велика, что нам, русским, не приходится опасаться, что немцы нас проглотят и переварят»[135].
Исходя из соображений подобного рода, многие эмигранты охотно предоставляли свои услуги абверу и СД. Отечественный исследователь Л. Ф. Соцков в этой связи отмечает, что «многие эмигрантские организации связывали надежды на свое политическое будущее» с Германией и Японией, «как неизбежными противниками СССР в будущей войне. Совпадение интересов не могло не привести к обоюдному желанию установления более тесных контактов»[136].
Вместе с тем, вопрос степени сотрудничества со спецслужбами враждебных по отношению к СССР государств каждый эмигрант, пошедший на коллаборацию, часто решал сам. Большинство эмигрантских организаций стремилось не афишировать свои контакты с разведкой.
НТСНП и разведслужбы Германии
Наиболее активной организацией правого тока, поставлявшей эмигрантские кадры для вооруженной, идеологической и разведывательно-диверсионной борьбы с советской властью, являлся уже упомянутый Национально-трудовой союз нового поколения (его членов именовали «новопоколенцами» или «солидаристами»). Американский историк А. Даллин охарактеризовал «новопоколенцев» как «решительную и хорошо организованную группу», которая «смогла внедриться практически во все германские структуры, связанные с русским вопросом… Но русские национальные интересы, как их видел НТС, взяли вверх над приспособленчеством, что привело к конфликту с гестапо и аресту руководителей НТС»[137].
Это мнение в целом пересекается с официальной позицией «новопоколенцев»: «Национально-трудовой союз (солидаристы) сыграли в этом периоде исключительно важную роль. Эта организация, как и все эмигрантские организации в гитлеровской Европе, сохранила, уйдя в подполье, свою структуру… Почти все руководство солидаристов было брошено в тюрьмы и концлагеря, многие там и погибли»[138].
Б. А. Смысловский на восточном фронте. 1943 г.
И. Л. Солоневич в 1948 г. попытался оспорить это заявление: «Здесь в каждой строчке по вранью: а) никакие эмигрантские организации не были запрещены – ни РНСД полковника Скалона, ни РОВС генерала Лампе, ни РНСУВ генерала Туркула; не были запрещены и солидаристы… Солидаристы ни в какое подполье не уходили: статьи их вождей под их, вождей, полными именами печатались в берлинском “Новом слове” – тоже, подумаешь, подполье! Солидаристы просто-напросто были единственной партией, которая с немцами пошла… Таким образом, солидаристам удалось закрепить за собою монополию немецкой поддержки, каковой монополией они попытались воспользоваться для того, чтобы устранить всех конкурентов»[139].
Поскольку очень значительное число членов НТСНП оказалось в военные годы в подчинении Б. А. Хольмстон-Смысловского, будет уместно остановиться на истории этой организации подробнее.
К середине 1920-х гг. вокруг лидеров российской эмигрантской молодежи начали активно создаваться целые объединения радикально настроенных молодых граждан, не желающих пассивно взирать на происходящие в СССР события. Юные эмигранты ставили перед собой цель принять непосредственное участие в борьбе с «красной чумой». В 1924 г. в Югославии образовался Союз русской национальной молодежи. Осенью 1928 г. председателем его правления был избран казачий офицер В. М. Байдалаков (председатель НТС в 1934–1954 гг.). Параллельно с этим в Болгарии в 1927 г. возник Национальный союз русской молодежи (НСРМ), за три года объединивший большую часть русских центров в этой стране[140].
1 июля 1930 г. представители молодежных организаций съехались на свой первый учредительный съезд в Белграде. Туда прибыли идеологи и руководители русской молодежи из Франции (герцог С. Н. Лейхтенбергский и Ф. Бострем), Болгарии (А. А. Браунер), Голландии (В. С. Трегубов), Югославии (В. М. Байдалаков, Б. Соколов, А. И. Занкевич, М. Н. Хлопин). В ходе работы съезда было принято единодушное решение об объединении всех молодежных групп в единую организацию под названием Национальный союз русской молодежи, а результаты заседаний нашли отражение в «Идеологических положениях», где были обобщены мысли и взгляды участников съезда[141].
Вспоминая этот период, соратник Хольмстон-Смысловского Ю. В. Сербин отмечал, что руководители НТС «сумели поддерживать у русской молодежи, этой искательницы вечной правды, активный дух, любовь к России, мечту об изменении политической структуры своей Родины и даже объективное участие в низвержении коммунистической головки. “Игра в солдатики” их интересовала мало»[142].
С 25 по 28 декабря 1931 г. в Белграде прошел II съезд НСРМ. В нем приняли участие председатель Исполнительно бюро В. М. Байдалаков, члены Исполнительно бюро А. И. Занкевич и М. Н. Хлопин, а также делегаты от отделов НСРМ из семи стран: Бельгии (М. Д. Каратаев), Югославии (М. А. Георгиевский), Болгарии (Ф. А. Мельник), Польши (А. Э. Вюрглер), Литвы (Я. Федоров), Чехословакии (К. Д. Вергун); Францию представлял председатель Совета герцог С. Н. Лейхтенбергский. На съезде была принята политическая программа организации (изменившей, исходя из новых политических задач, свое название на Национальный союз нового поколения – НСНП), а одним из важнейших стал вопрос ведения на территории СССР повстанческой борьбы для свержения советской власти и установления политического строя на основе «солидаризма». Как пишет историк М. В. Назаров, в 1931 г. была сформулирована цель НСНП – «Национальная Революция, которая может быть организована лишь силами народа изнутри России, а не извне. Для этого Союз должен утвердиться на родине, создав сеть подпольных групп»[143].
По воспоминаниям В. М. Байдалакова, «новопоколенцы» установили контакты со всеми эмигрантскими объединениями, проводившими активную борьбу с большевиками, независимо от их общественно-политических воззрений. Рабочие связи, в частности, были установлены с Русским общевоинским союзом, Братством русской правды, «Крестьянской Россией»[144].
Однако, как показали дальнейшие события, контакты с организациями, напрямую занимавшимися переброской людей в Россию, оказались малоэффективными. У лидеров НСНП возникли обоснованные сомнения в способности старшего поколения эмигрантов вести борьбу в этом направлении. Гибель на границе первых членов союза П. И. Ирошникова и М. М. Флоровского подвигла руководство НСНП к тому, чтобы самим искать нелегальные пути в СССР[145].
Как и другие правые организации русского зарубежья, НСНП в 1930-х гг. считал террор одним из успешных методов борьбы с коммунистами. О том, как следовало бороться в России, давались указания в «Страничке агитатора-инструктора № 5», служившие руководством к действию для членов боевой организации НСНП:
«1. Организацией – система разрозненных пятерок и троек, цепь незнакомых друг с другом бойцов.
2. Пропагандой – показать другим, что народ – сила.
3. Террором – система казней должна убрать наиболее вредных для Национальной Революции людей.
Все виды работы должны вестись отдельно, совершенно самостоятельными группами. Этого требует конспирация»[146].
Как утверждают авторы брошюры «НТС: Мысль и дело 1930–2000», члены союза никаких террористических актов не совершали, кроме одной диверсии – подрыва в 1937 г. на аэродроме Ле Бурже под Парижем ангара, где стояли боевые самолеты, предназначенные для отправки республиканцам во время гражданской войны в Испании[147].
Вполне возможно, что именно так и было, однако не стоит в этой связи исключать факты планирования «активных акций революционного порядка». К примеру, в приговоре Военной коллегии Верховного суда Союза ССР по делу М. А. Георгиевского (секретаря Исполнительного бюро НСНП (НТСНП) в 1932–1941 гг., арестованного сотрудниками «СМЕРШ») говорилось, что союз готовил террористический акт во время первомайской демонстрации в Москве в 1937 г. Террористы-смертники Г. С. Околович и А.Г Колков должны были, проникнув на Красную площадь, забросать боевыми гранатами первых лиц советского государства. Идеолог НТСНП обвинялся и в подготовке теракта в отношении представителей СССР в Лиге Наций, для чего он в 1936 г. якобы выезжал во Францию, где знакомился с подобранными исполнителями акции. По-видимому, подобные обвинения являются плодом воображения чекистов. В то же время полностью отбрасывать версию о разработке данной операции в недрах НСНП не следует, учитывая непримиримый антисоветский характер организации (заявлявшей в 1933 г., что «в борьбе с большевиками – цель оправдывает средства»)[148].
15 апреля 1934 г. в Белграде открылся III съезд НСНП, продолжавшийся пять дней. На съезд прибыли делегаты из Бельгии, Болгарии, Польши, Франции, Чехословакии, Эстонии и Югославии. В Совет съезда входили: председатель Совета и Исполнительного бюро В. М. Байдалаков, А. А. Браунер, К. Д. Вергун, А. Э. Вюрглер, генеральный секретарь Исполнительного бюро М. А. Георгиевский, Д. М. Завжалов, К. И. Коновалов, М. Н. Хлопин и М. Д. Пепескул. По мнению исследователя А. В. Окорокова, одним из важных моментов работы съезда было принятие нового Устава, «носившего явно авторитарный характер и сближавшего организацию с популярными в то время фашистскими… движениями»[149].
Впрочем, в одной из статей главного редактора журнала «Посев» Льва Рара отмечалось, что «в Союзе никогда не было ни форменных рубах, ни специальных приветствий, ни чеканных возгласов. На открытых выступлениях союзные ораторы старались убедить логикой, задушевным подходом». Вместе с тем, Рар обращает внимание на идеологическое воздействие фашизма на НТС. Хотя он и влиял на организацию, пишет автор, но глубинной сути ее мировоззрения не затрагивал[150].
Русский эмигрант, беллетрист и эссеист Владимир Варшавский, изучавший этот вопрос, высказывался по поводу данной проблемы следующим образом. Он заострил внимание на увлеченности членов НТС «фашистской романтикой», предопределившей, на его взгляд, на чьей стороне будут солидаристы в случае войны Западной Европы против Советского Союза. «Солидаризм есть фашизм. Так думали до войны и сами солидаристы, их друзья и их противники – подчеркивает Варшавский. – «Идеологические искания раннего НТС, особенно в области социальной и экономической, не могли не проходить и проходили под влиянием фашизма, казавшегося тогда многим “новым словом” в общественном строительстве». Тем не менее, писатель пришел к выводу, что НТС не стал фашистской организацией, так как внутри него «царила искренняя любовь к свободе», указывавшая на христианское направление, лежащее в основе идеологии «новопоколенцев»[151].
В книге «Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское освободительное движение», написанной бывшим сотрудником отдела «1 С» штаба группы армий «Центр» капитаном вермахта В. К. Штрик-Штрикфельдтом, мы находим такую сентенцию: «НТС следовал политическому курсу, среднему между либерализмом и умеренным дирижизмом. Руководство НТС, мировоззренчески принимая взгляды русских философов Бердяева, Лосского[152] и Франка и опираясь также на разработанный Генрихом Пешем (он исходил из католического социального учения) солидаризм, искало новых форм организации общественного и экономического порядка, отвечавших политическим требованиям новой, свободной России»[153].
Подобное суждение нам представляется несколько ошибочным. Не отрицая того, что идеи русских философов наложили отпечаток на идеологическую программу НТС и существовали внутри организации в качестве тенденций, принимаемых одними членами и отвергаемых другими, все-таки центральный политический вектор тогдашних энтээсовцев лежал ближе к праворадикальной плоскости, чем к либеральной (не надо забывать, что либерализм в Европе 1930-х – первой половине 1940-х гг. казался абсолютно архаичной, вымирающей идеологией).
Екатерина Андреева, сравнив фашистскую идеологию и программу НТС, обнаружила у них ряд схожих черт: «И та, и другая критически настроены к либеральной демократии и капитализму, обе отвергают коммунизм. Обе стоят за авторитарную власть, цель которой – национальная и социальная интеграция через посредство единой партии и правящей группы». Есть лишь один нюанс, в котором НТС расходился с «фашистским мироощущением» – это антиклерикальный, атеистический характер фашизма, в то время как программа энтээсовцев не лишена нравственных начал христианства, придавала большое значение личной свободе человека[154].
Однако, вопреки распространенному мнению, фашизм вовсе не был враждебен христианству[155]. Более того, ряд праворадикальных течений, которых принято именовать «фашистскими», прямо называли себя христианскими (например партия бельгийских нацистов Леона Дегрелля именовалась «Христос-Царь» – «Christos-Rex»). Историк М. В. Назаров, интервьюируя в 1990 г. председателя НТС Е. Р. Романова, коснулся вопроса о корпоративных государствах Европы в 1930-х гг., применительно к тому, каких взглядов в то время придерживались солидаристы. В ходе беседы Назаров высказал мысль о том, что «одни корпоративные государства строились на христианском нравственном фундаменте – как в Испании и Португалии, другие – на языческом, как в Италии, а в Германии – и на расистском»[156].
Андреева, к слову, отмечает, что на НТС «оказал влияние португальский фашизм» (который, как известно, опирался на католицизм)[157]. Аналогичного мнения придерживается болгарский специалист Цветана Кесева. Идеология НТС, по ее мнению, оформилась под сильным влиянием португальского лидера Салазара[158].
В небесспорных, но весьма информативных воспоминаниях бывшего члена совета и Исполнительного бюро НТС Д. В. Брунста отмечается: «В период 1936–1937 гг. в НТС начинается увлечение фашизмом, который в то время начинает играть в Европе все большую роль… У фашизма было много слов, заманчивых для НТС, и этими словами НТС все сильнее увлекался… Издавались специальные брошюры о фашизме итальянском, о португальском Салазаре, о гитлеровских организациях. Хотя мы и не называли себя фашистами (а в эмиграции были и такие) и многие из нас относились к нему все-таки настороженно, налет фашизма в НТС был очень силен, – идеологически мы себя считали в одном лагере с этим новым национально-социальным движением, так мы понимали фашизм тогда.
Увлечение фашизмом в НТС носило отнюдь не только идеологический характер. Центр НТС давно уже пытался завязать сношения с фашистами разных стран – для получения средств на антисоветскую борьбу. Особенно активную деятельность в этом развил М. А. Георгиевский, секретарь Исполнительного бюро.
Как крупный успех расценивалось то, что агенты НТС проникли в Испанию и начали переговоры с представителями франкистских властей. Такие же попытки делались с итальянскими фашистами»[159].
Однако эти переговоры оказались неудачными, и руководству НТСНП пришлось искать себе новых покровителей.
Отметим и такой примечательный факт. В январе 1939 г. в Харбине прошел IV съезд Всероссийской фашистской партии. Имя В. М. Байдалакова встречалось в списке почетных членов съезда, входивших в состав президиума. Помимо председателя НТСНП, в президиум входили Мицуру Тоиями, капитан Онозаки, Ю. Штрейхер, маркиз Паулучи, Р. Дуйос, К. Рибера, атаман Г. М. Семенов, генерал В. Кислицын, генерал А. В. Туркул[160].
Все это, на наш взгляд, позволяет отнести довоенную организацию «новопоколенцев» к числу организаций профашистского толка.
Во второй половине 1930-х гг. союз (сменивший в 1936 г. свое название на «Национально-Трудовой Союз Нового Поколения» – НТСНП) все активней нацеливался на переброску своих людей в СССР. Несмотря на потери (летом 1935 г. трое членов НТС – И. Кобылкин, Е. Перелядов и Б. Олейников – по каналам Братства русской правды нелегально пересекли советско-маньчжурскую границу, были арестованы и позднее расстреляны в Иркутске), организация настойчиво искала пути проникновения «за чертополох». В 1937 г. глава отдела НТСНП в Польше А. Э. Вюрглер, по согласованию с М. А. Георгиевским, наладил связи с представителями русского отделения II разведывательного отдела Генерального штаба Войска Польского Р. Врагой и Б. Н. Ильяшевичем[161].
По договоренности с польской разведкой, члены НТСНП обязаны были собирать и предоставлять интересующую информацию об обстановке в Советском Союзе. В свою очередь, польская сторона брала на себя вопросы, связанные с подготовкой разведчиков. Как вспоминал бывший член НТС Е. И. Дивнич, «у нас появился альянс с враждебными Советскому Союзу польскими правительственными кругами и польским генеральным штабом. Они милостиво согласились подготавливать членов НТС к начальному переходу советской границы, снабжать поддельными документами и паспортами»[162].
Для подготовки энтээсовцев было создано несколько школ, где они обучались разведывательному ремеслу. Одна из них находилась под Варшавой, и там, по словам члена НТС М. Н. Бржестовского, занятия проводили бывшие царские офицеры. В школе изучалась топография, советская терминология, разные приемы, позволяющие разведчику не навлечь на себя подозрение, проводились переходы на 60–80 км. При школе находился «штаб похода союза на родину», который возглавлял Г. С. Околович. Ему помогали два консультанта – В. В. Бранд (бывший член НСЗРиС и Братства русской правды, редактор еженедельника «Меч») и А. Э. Вюрглер[163].
Первая оперативная команда в составе трех групп попыталась пересечь польско-советскую границу в конце августа 1938 г. Но пройти по «зеленой дорожке» удалось не всем: советские пограничники убили В. Н. Бабкина, С. А. Спицу и Н. Гурского. Успешно миновали кордон только А. Г. Колков и Г. С. Околович, которые, проведя в РСФСР четыре месяца, вернулись обратно в Польшу[164].
В последующем НТСНП продолжил засылку других групп. Всего же с 1932 по 1940 гг. в СССР были заброшены около 50 человек[165] (по данным К. М. Александрова, Исполнительное бюро совета союза пыталось перебросить через границу до 15 групп, насчитывавших более 30 человек[166]).
Надо сказать, что советские органы госбезопасности были неплохо осведомлены о деятельности НТСНП и его контактах с организациями, которые занимались засылкой агентуры. К примеру, в ориентировке 3-го и 10-го отделов ГУГБ НКВД СССР № 3/10306/29053 о подрывной деятельности Российского фашистского союза (от 19 апреля 1939 г.) говорилось: «Последнее время среди фашистской белой эмиграции и фашистских разведок ряда стран наблюдается стремление к организованному объединению белой эмиграции в целях активизации и согласования их действий, направленных против Советского Союза. В этом направлении РФС ведет значительную работу, стремясь объединить основные белоэмигрантские организации (НТСНП, РОВС и др.)»[167].
Это мнение в целом пересекается с официальной позицией «новопоколенцев»: «Национально-трудовой союз (солидаристы) сыграли в этом периоде исключительно важную роль. Эта организация, как и все эмигрантские организации в гитлеровской Европе, сохранила, уйдя в подполье, свою структуру… Почти все руководство солидаристов было брошено в тюрьмы и концлагеря, многие там и погибли»[138].
И. Л. Солоневич в 1948 г. попытался оспорить это заявление: «Здесь в каждой строчке по вранью: а) никакие эмигрантские организации не были запрещены – ни РНСД полковника Скалона, ни РОВС генерала Лампе, ни РНСУВ генерала Туркула; не были запрещены и солидаристы… Солидаристы ни в какое подполье не уходили: статьи их вождей под их, вождей, полными именами печатались в берлинском “Новом слове” – тоже, подумаешь, подполье! Солидаристы просто-напросто были единственной партией, которая с немцами пошла… Таким образом, солидаристам удалось закрепить за собою монополию немецкой поддержки, каковой монополией они попытались воспользоваться для того, чтобы устранить всех конкурентов»[139].
Поскольку очень значительное число членов НТСНП оказалось в военные годы в подчинении Б. А. Хольмстон-Смысловского, будет уместно остановиться на истории этой организации подробнее.
К середине 1920-х гг. вокруг лидеров российской эмигрантской молодежи начали активно создаваться целые объединения радикально настроенных молодых граждан, не желающих пассивно взирать на происходящие в СССР события. Юные эмигранты ставили перед собой цель принять непосредственное участие в борьбе с «красной чумой». В 1924 г. в Югославии образовался Союз русской национальной молодежи. Осенью 1928 г. председателем его правления был избран казачий офицер В. М. Байдалаков (председатель НТС в 1934–1954 гг.). Параллельно с этим в Болгарии в 1927 г. возник Национальный союз русской молодежи (НСРМ), за три года объединивший большую часть русских центров в этой стране[140].
1 июля 1930 г. представители молодежных организаций съехались на свой первый учредительный съезд в Белграде. Туда прибыли идеологи и руководители русской молодежи из Франции (герцог С. Н. Лейхтенбергский и Ф. Бострем), Болгарии (А. А. Браунер), Голландии (В. С. Трегубов), Югославии (В. М. Байдалаков, Б. Соколов, А. И. Занкевич, М. Н. Хлопин). В ходе работы съезда было принято единодушное решение об объединении всех молодежных групп в единую организацию под названием Национальный союз русской молодежи, а результаты заседаний нашли отражение в «Идеологических положениях», где были обобщены мысли и взгляды участников съезда[141].
Вспоминая этот период, соратник Хольмстон-Смысловского Ю. В. Сербин отмечал, что руководители НТС «сумели поддерживать у русской молодежи, этой искательницы вечной правды, активный дух, любовь к России, мечту об изменении политической структуры своей Родины и даже объективное участие в низвержении коммунистической головки. “Игра в солдатики” их интересовала мало»[142].
С 25 по 28 декабря 1931 г. в Белграде прошел II съезд НСРМ. В нем приняли участие председатель Исполнительно бюро В. М. Байдалаков, члены Исполнительно бюро А. И. Занкевич и М. Н. Хлопин, а также делегаты от отделов НСРМ из семи стран: Бельгии (М. Д. Каратаев), Югославии (М. А. Георгиевский), Болгарии (Ф. А. Мельник), Польши (А. Э. Вюрглер), Литвы (Я. Федоров), Чехословакии (К. Д. Вергун); Францию представлял председатель Совета герцог С. Н. Лейхтенбергский. На съезде была принята политическая программа организации (изменившей, исходя из новых политических задач, свое название на Национальный союз нового поколения – НСНП), а одним из важнейших стал вопрос ведения на территории СССР повстанческой борьбы для свержения советской власти и установления политического строя на основе «солидаризма». Как пишет историк М. В. Назаров, в 1931 г. была сформулирована цель НСНП – «Национальная Революция, которая может быть организована лишь силами народа изнутри России, а не извне. Для этого Союз должен утвердиться на родине, создав сеть подпольных групп»[143].
По воспоминаниям В. М. Байдалакова, «новопоколенцы» установили контакты со всеми эмигрантскими объединениями, проводившими активную борьбу с большевиками, независимо от их общественно-политических воззрений. Рабочие связи, в частности, были установлены с Русским общевоинским союзом, Братством русской правды, «Крестьянской Россией»[144].
Однако, как показали дальнейшие события, контакты с организациями, напрямую занимавшимися переброской людей в Россию, оказались малоэффективными. У лидеров НСНП возникли обоснованные сомнения в способности старшего поколения эмигрантов вести борьбу в этом направлении. Гибель на границе первых членов союза П. И. Ирошникова и М. М. Флоровского подвигла руководство НСНП к тому, чтобы самим искать нелегальные пути в СССР[145].
Как и другие правые организации русского зарубежья, НСНП в 1930-х гг. считал террор одним из успешных методов борьбы с коммунистами. О том, как следовало бороться в России, давались указания в «Страничке агитатора-инструктора № 5», служившие руководством к действию для членов боевой организации НСНП:
«1. Организацией – система разрозненных пятерок и троек, цепь незнакомых друг с другом бойцов.
2. Пропагандой – показать другим, что народ – сила.
3. Террором – система казней должна убрать наиболее вредных для Национальной Революции людей.
Все виды работы должны вестись отдельно, совершенно самостоятельными группами. Этого требует конспирация»[146].
Как утверждают авторы брошюры «НТС: Мысль и дело 1930–2000», члены союза никаких террористических актов не совершали, кроме одной диверсии – подрыва в 1937 г. на аэродроме Ле Бурже под Парижем ангара, где стояли боевые самолеты, предназначенные для отправки республиканцам во время гражданской войны в Испании[147].
Вполне возможно, что именно так и было, однако не стоит в этой связи исключать факты планирования «активных акций революционного порядка». К примеру, в приговоре Военной коллегии Верховного суда Союза ССР по делу М. А. Георгиевского (секретаря Исполнительного бюро НСНП (НТСНП) в 1932–1941 гг., арестованного сотрудниками «СМЕРШ») говорилось, что союз готовил террористический акт во время первомайской демонстрации в Москве в 1937 г. Террористы-смертники Г. С. Околович и А.Г Колков должны были, проникнув на Красную площадь, забросать боевыми гранатами первых лиц советского государства. Идеолог НТСНП обвинялся и в подготовке теракта в отношении представителей СССР в Лиге Наций, для чего он в 1936 г. якобы выезжал во Францию, где знакомился с подобранными исполнителями акции. По-видимому, подобные обвинения являются плодом воображения чекистов. В то же время полностью отбрасывать версию о разработке данной операции в недрах НСНП не следует, учитывая непримиримый антисоветский характер организации (заявлявшей в 1933 г., что «в борьбе с большевиками – цель оправдывает средства»)[148].
15 апреля 1934 г. в Белграде открылся III съезд НСНП, продолжавшийся пять дней. На съезд прибыли делегаты из Бельгии, Болгарии, Польши, Франции, Чехословакии, Эстонии и Югославии. В Совет съезда входили: председатель Совета и Исполнительного бюро В. М. Байдалаков, А. А. Браунер, К. Д. Вергун, А. Э. Вюрглер, генеральный секретарь Исполнительного бюро М. А. Георгиевский, Д. М. Завжалов, К. И. Коновалов, М. Н. Хлопин и М. Д. Пепескул. По мнению исследователя А. В. Окорокова, одним из важных моментов работы съезда было принятие нового Устава, «носившего явно авторитарный характер и сближавшего организацию с популярными в то время фашистскими… движениями»[149].
Впрочем, в одной из статей главного редактора журнала «Посев» Льва Рара отмечалось, что «в Союзе никогда не было ни форменных рубах, ни специальных приветствий, ни чеканных возгласов. На открытых выступлениях союзные ораторы старались убедить логикой, задушевным подходом». Вместе с тем, Рар обращает внимание на идеологическое воздействие фашизма на НТС. Хотя он и влиял на организацию, пишет автор, но глубинной сути ее мировоззрения не затрагивал[150].
Русский эмигрант, беллетрист и эссеист Владимир Варшавский, изучавший этот вопрос, высказывался по поводу данной проблемы следующим образом. Он заострил внимание на увлеченности членов НТС «фашистской романтикой», предопределившей, на его взгляд, на чьей стороне будут солидаристы в случае войны Западной Европы против Советского Союза. «Солидаризм есть фашизм. Так думали до войны и сами солидаристы, их друзья и их противники – подчеркивает Варшавский. – «Идеологические искания раннего НТС, особенно в области социальной и экономической, не могли не проходить и проходили под влиянием фашизма, казавшегося тогда многим “новым словом” в общественном строительстве». Тем не менее, писатель пришел к выводу, что НТС не стал фашистской организацией, так как внутри него «царила искренняя любовь к свободе», указывавшая на христианское направление, лежащее в основе идеологии «новопоколенцев»[151].
В книге «Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское освободительное движение», написанной бывшим сотрудником отдела «1 С» штаба группы армий «Центр» капитаном вермахта В. К. Штрик-Штрикфельдтом, мы находим такую сентенцию: «НТС следовал политическому курсу, среднему между либерализмом и умеренным дирижизмом. Руководство НТС, мировоззренчески принимая взгляды русских философов Бердяева, Лосского[152] и Франка и опираясь также на разработанный Генрихом Пешем (он исходил из католического социального учения) солидаризм, искало новых форм организации общественного и экономического порядка, отвечавших политическим требованиям новой, свободной России»[153].
Подобное суждение нам представляется несколько ошибочным. Не отрицая того, что идеи русских философов наложили отпечаток на идеологическую программу НТС и существовали внутри организации в качестве тенденций, принимаемых одними членами и отвергаемых другими, все-таки центральный политический вектор тогдашних энтээсовцев лежал ближе к праворадикальной плоскости, чем к либеральной (не надо забывать, что либерализм в Европе 1930-х – первой половине 1940-х гг. казался абсолютно архаичной, вымирающей идеологией).
Екатерина Андреева, сравнив фашистскую идеологию и программу НТС, обнаружила у них ряд схожих черт: «И та, и другая критически настроены к либеральной демократии и капитализму, обе отвергают коммунизм. Обе стоят за авторитарную власть, цель которой – национальная и социальная интеграция через посредство единой партии и правящей группы». Есть лишь один нюанс, в котором НТС расходился с «фашистским мироощущением» – это антиклерикальный, атеистический характер фашизма, в то время как программа энтээсовцев не лишена нравственных начал христианства, придавала большое значение личной свободе человека[154].
Однако, вопреки распространенному мнению, фашизм вовсе не был враждебен христианству[155]. Более того, ряд праворадикальных течений, которых принято именовать «фашистскими», прямо называли себя христианскими (например партия бельгийских нацистов Леона Дегрелля именовалась «Христос-Царь» – «Christos-Rex»). Историк М. В. Назаров, интервьюируя в 1990 г. председателя НТС Е. Р. Романова, коснулся вопроса о корпоративных государствах Европы в 1930-х гг., применительно к тому, каких взглядов в то время придерживались солидаристы. В ходе беседы Назаров высказал мысль о том, что «одни корпоративные государства строились на христианском нравственном фундаменте – как в Испании и Португалии, другие – на языческом, как в Италии, а в Германии – и на расистском»[156].
Андреева, к слову, отмечает, что на НТС «оказал влияние португальский фашизм» (который, как известно, опирался на католицизм)[157]. Аналогичного мнения придерживается болгарский специалист Цветана Кесева. Идеология НТС, по ее мнению, оформилась под сильным влиянием португальского лидера Салазара[158].
В небесспорных, но весьма информативных воспоминаниях бывшего члена совета и Исполнительного бюро НТС Д. В. Брунста отмечается: «В период 1936–1937 гг. в НТС начинается увлечение фашизмом, который в то время начинает играть в Европе все большую роль… У фашизма было много слов, заманчивых для НТС, и этими словами НТС все сильнее увлекался… Издавались специальные брошюры о фашизме итальянском, о португальском Салазаре, о гитлеровских организациях. Хотя мы и не называли себя фашистами (а в эмиграции были и такие) и многие из нас относились к нему все-таки настороженно, налет фашизма в НТС был очень силен, – идеологически мы себя считали в одном лагере с этим новым национально-социальным движением, так мы понимали фашизм тогда.
Увлечение фашизмом в НТС носило отнюдь не только идеологический характер. Центр НТС давно уже пытался завязать сношения с фашистами разных стран – для получения средств на антисоветскую борьбу. Особенно активную деятельность в этом развил М. А. Георгиевский, секретарь Исполнительного бюро.
Как крупный успех расценивалось то, что агенты НТС проникли в Испанию и начали переговоры с представителями франкистских властей. Такие же попытки делались с итальянскими фашистами»[159].
Однако эти переговоры оказались неудачными, и руководству НТСНП пришлось искать себе новых покровителей.
Отметим и такой примечательный факт. В январе 1939 г. в Харбине прошел IV съезд Всероссийской фашистской партии. Имя В. М. Байдалакова встречалось в списке почетных членов съезда, входивших в состав президиума. Помимо председателя НТСНП, в президиум входили Мицуру Тоиями, капитан Онозаки, Ю. Штрейхер, маркиз Паулучи, Р. Дуйос, К. Рибера, атаман Г. М. Семенов, генерал В. Кислицын, генерал А. В. Туркул[160].
Все это, на наш взгляд, позволяет отнести довоенную организацию «новопоколенцев» к числу организаций профашистского толка.
Во второй половине 1930-х гг. союз (сменивший в 1936 г. свое название на «Национально-Трудовой Союз Нового Поколения» – НТСНП) все активней нацеливался на переброску своих людей в СССР. Несмотря на потери (летом 1935 г. трое членов НТС – И. Кобылкин, Е. Перелядов и Б. Олейников – по каналам Братства русской правды нелегально пересекли советско-маньчжурскую границу, были арестованы и позднее расстреляны в Иркутске), организация настойчиво искала пути проникновения «за чертополох». В 1937 г. глава отдела НТСНП в Польше А. Э. Вюрглер, по согласованию с М. А. Георгиевским, наладил связи с представителями русского отделения II разведывательного отдела Генерального штаба Войска Польского Р. Врагой и Б. Н. Ильяшевичем[161].
По договоренности с польской разведкой, члены НТСНП обязаны были собирать и предоставлять интересующую информацию об обстановке в Советском Союзе. В свою очередь, польская сторона брала на себя вопросы, связанные с подготовкой разведчиков. Как вспоминал бывший член НТС Е. И. Дивнич, «у нас появился альянс с враждебными Советскому Союзу польскими правительственными кругами и польским генеральным штабом. Они милостиво согласились подготавливать членов НТС к начальному переходу советской границы, снабжать поддельными документами и паспортами»[162].
Для подготовки энтээсовцев было создано несколько школ, где они обучались разведывательному ремеслу. Одна из них находилась под Варшавой, и там, по словам члена НТС М. Н. Бржестовского, занятия проводили бывшие царские офицеры. В школе изучалась топография, советская терминология, разные приемы, позволяющие разведчику не навлечь на себя подозрение, проводились переходы на 60–80 км. При школе находился «штаб похода союза на родину», который возглавлял Г. С. Околович. Ему помогали два консультанта – В. В. Бранд (бывший член НСЗРиС и Братства русской правды, редактор еженедельника «Меч») и А. Э. Вюрглер[163].
Первая оперативная команда в составе трех групп попыталась пересечь польско-советскую границу в конце августа 1938 г. Но пройти по «зеленой дорожке» удалось не всем: советские пограничники убили В. Н. Бабкина, С. А. Спицу и Н. Гурского. Успешно миновали кордон только А. Г. Колков и Г. С. Околович, которые, проведя в РСФСР четыре месяца, вернулись обратно в Польшу[164].
В последующем НТСНП продолжил засылку других групп. Всего же с 1932 по 1940 гг. в СССР были заброшены около 50 человек[165] (по данным К. М. Александрова, Исполнительное бюро совета союза пыталось перебросить через границу до 15 групп, насчитывавших более 30 человек[166]).
Надо сказать, что советские органы госбезопасности были неплохо осведомлены о деятельности НТСНП и его контактах с организациями, которые занимались засылкой агентуры. К примеру, в ориентировке 3-го и 10-го отделов ГУГБ НКВД СССР № 3/10306/29053 о подрывной деятельности Российского фашистского союза (от 19 апреля 1939 г.) говорилось: «Последнее время среди фашистской белой эмиграции и фашистских разведок ряда стран наблюдается стремление к организованному объединению белой эмиграции в целях активизации и согласования их действий, направленных против Советского Союза. В этом направлении РФС ведет значительную работу, стремясь объединить основные белоэмигрантские организации (НТСНП, РОВС и др.)»[167].