Мы забыли сказать, что одну из комнат дома донны Инасии занимал ее племянник священник Инасио Ногейра де Лима. После того как Ногейру де Лима посвятили в суть дела, он тоже одобрил план, предложенный теткой.
   Договорившись со стариком Домингосом, донна Инасия привела Тирадентиса на улицу Латоэйрос примерно часов в десять вечера 6 мая, еще раз попросив хозяина оказать максимум внимания постояльцу.
   Между тем во дворце Луиса де Васконселос царила паника. Взбешенный исчезновением Тирадентиса, вице-король грозился посадить всех за решетку, если прапорщику удастся скрыться. По дорогам и тропинкам, выходящим из города, разослали патрулей. Солдаты день и ночь дефилировали по улицам Рио-де-Жанейро. Срочно вызвав к себе доверенное лицо Барбасены, вице-король приказал доносчику любыми способами раздобыть сведения, у кого скрывается глава заговорщиков, пригрозив в противном случае самым суровым наказанием. Раба Тирадентиса, продолжавшего терпеливо ожидать хозяина в доме на улице Сан-Педро, немедленно арестовали.
   Тирадентис и не подозревал, какую тревогу вызвало в вице-королевском дворце его исчезновение. На другое утро после переезда в дом к старику Домингосу Тирадентис попросил его сходить к Миранде и сообщить о его новом адресе. Домингос несколько раз заходил к Миранде, но все безрезультатно. Как впоследствии выяснилось, после разговора с Тирадентисом Миранда обнаружил и за собой слежку. Решив убраться от греха подальше, он тут же выехал в Марапику, не имея возможности предупредить Тирадентиса, так как еще не знал адреса прапорщика. На второй день, потеряв надежду установить контакт с Мирандой, Тирадентис попросил хозяина позвать племянника донны Инасии, сказав, что хочет видеть его как можно быстрее. Священник Ногейра де Лима немедленно откликнулся на просьбу прапорщика. Тирадентис поручил ему увидеться с полковником Силверио дос Рейсом и спросить, нет ли каких новостей.
   Ногейра де Лима, выполняя поручение Тирадентиса, пришлось трижды наведываться в дом, где жил полковник, и только на третий раз он застал Силверио. Узнав, зачем к нему пожаловал священник, Силверио наказал передать Тирадентису, что дела идут из рук вон плохо.
   – Но куда же пропал прапорщик, почему он сам не пришел ко мне? Неужто его нет в Рио? Какие у него планы? – засыпал священника вопросами Силверио.
   – Сын мой, я ничего не знаю относительно планов Тирадентиса, – ответил Инасио Ногейра де Лима и распрощался с полковником.
   Возвратившись к Тирадентису, падре Инасио подробно передал разговор с Силверио и от себя добавил, что, по его мнению, Тирадентису не следовало бы слишком доверять этому другу, проявляющему столь чрезмерное любопытство.
   – Вы не заметили, падре, – с тревогой спросил Тирадентис, – полковник Силверио не пошел вслед за вами, когда вы направились из его дома сюда, к Домингосу?
   Ногейра де Лима засмеялся.
   – Он при всем желании не смог бы этого сделать. Я застал его одетым лишь в халат и туфли.
   Тирадентис заметно успокоился.
   – Вот и прекрасно. Если вас не затруднит, падре, мне хотелось бы встретиться с вами завтра в любое время дня.
   Обещав навестить Тирадентиса, священник ушел. Однако выполнить обещание не смог, так как 10 мая при выходе из церкви «Сеньора Масдос-Оменс» после окончания утренней мессы Инасио Ногейра де Лима был задержан солдатами вице-короля. Доставленного во дворец арестованного не только допросили, но и подвергли пыткам. Священник Ногейра де Лима пыток не выдержал и согласился указать, где скрывается прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер. Во время допроса Ногейры присутствовал доносчик из Вила-Рики. Узнав секрет местонахождения Тирадентиса, вице-король немедленно отдал приказ подготовить необходимое число солдат для ареста государственного преступника. Вечером отряд под командованием прапорщика Франсиско Перейры Видигала направился на улицу Латоэйрос, окружил дом мастера Домингоса. Увидев вооруженных солдат, первой мыслью у Тирадентиса было сопротивляться, но потом, поняв бессмысленность борьбы с целым отрядом, решил подчиниться приказу прапорщика Видигала. Солдаты произвели в доме тщательный обыск и затем отвели арестованного в каземат.

13. СУДИЛИЩЕ

   Арестовав Тирадентиса, вице-король Луис де Васконселос немедленно направил депешу губернатору Минаса виконту де Барбасена.
   Через несколько дней в Рио-де-Жанейро солдаты вице-короля арестовали также мастера Домингоса, полковника Силверио, Мануэла Жоакина де Са Пинто, Франсиско Шавьера и многих из тех, к кому в последние дни заходил Тирадентис, с кем он беседовал, кто оказывал ему какую-либо поддержку и помощь. Задержанных отправляли в тюрьмы на острове Кобрас и на остров Виллегайнон.
   Между тем в Вила-Рике, где еще ничего не знали о судьбе Тирадентиса, среди заговорщиков продолжала царить паника, усилившаяся после распространившегося слуха, что планы организации заговора каким-то образом попали в руки губернатору виконту де Варбасена. Некоторые из заговорщиков стали убеждать Гонзагу добиться свидания с губернатором и, раскрыв всю правду, попросить прощения. Но против такого шага выступила жена Алваренги Пейшото, которая, пристыдив заговорщиков, заявила, что сама она предпочитает умереть, чем стать свидетельницей позора и капитуляции перед поработителями. Пожалуй, единственным человеком, проявившим твердость духа, оказался викарий Карлос Корреа. Он послал из своего местечка записку к Алваренге Пейшото и подполковнику Франсиско де Паула, требуя решительных действий, невзирая на то, что планы заговорщиков известны губернатору. В этой записке Карлос Корреа писал: «Будет лучше, будет гораздо лучше умереть со шпагой в руке, чем быть раздавленным, как букашка, в пыли». Однако совету викария никто не последовал.
   Несмотря на договоренность, существовавшую между заговорщиками, в случае провала ничего не говорить, большинство решило при аресте взвалить всю вину на Тирадентиса. В этой нервозной обстановке спокойнее всех выглядел Гонзага. Он заявил, что не считает себя виновным в преступлении, так как не совершил никаких противозаконных действий. Теоретические изыскания в области юриспруденции, утверждал Гонзага, не могут служить мотивом для преследований. Как мы уже говорили, викарий Карлос Корреа предложил подполковнику Франсиско де Паула начать действовать, чтобы не умереть «раздавленным. как букашка, в пыли». Однако бывший «главнокомандующий вооруженных сил» заговорщиков не решился применить оружие для защиты товарищей, а думал лишь о спасении собственной персоны. Нет, он не превратил свой дом в неприступную крепость, не помчался на коне в изгнание, чтобы в одиночестве скорбеть там о загубленном идеале. Он решил идти по дорожке, протоптанной подполковником Базилио де Бритто Мальейро до Лаго и его собратом Памплоной. 17 мая 1789 года подполковник Франсиско де Паула Фрейре де Андраде написал донос на своих товарищей по заговору, в котором обвинял Тирадентиса, Алваренгу, викария Карлоса Корреа, священника Ролима, полковника Домингоса Виейру и других. Донос кончался так: «Вашего превосходительства самый смиренный подданный Франсиско де Паула Фрейре де Андраде».
   Прослышав, что многие строчат покаянные письма властям, полковник из Сан-Жоан-дел-Рей Оливейро Лопес решил также написать маленький доносик и направил Барбасене письмо, сообщая, что одним из заговорщиков является полковник Силверио дос Рейс.
   17 мая, в тот день, когда подполковник Франсиско де Паула писал свой донос губернатору, виконт де Барбасена вызвал полковника Франсиско Антонио Рабело, отдав приказ арестовать ряд людей, упомянутых в полученных доносах. Кроме того, Барбасена приказал патрулировать все выезды из Вила-Рики и вести тщательное наблюдение за улицами.
   Проболтался ли полковник о расположении Барбасены, или кто-то подслушал разговор – неизвестно. Однако ночью, еще до того, как полковник Франсиско Антонио Рабело отправился с солдатами выполнять приказ губернатора, какой-то человек, закутанный в плащ, в шляпе, надвинутой на глаза, пробирался темными улицами Вила-Рики, стучась именно в те дома, которые принадлежали заговорщикам. Когда незнакомцу открывали дверь, он вполголоса давал совет немедленно уничтожать все документы, связанные с заговором, и, если возможно, не теряя времени, бежать из города, так как над заговорщиками нависла угроза ареста. Убеждая в необходимости покинуть Вила-Рику, таинственный незнакомец сообщал всем об аресте Тирадентиса.
   Тем не менее на следующее утро в Вила-Рике не наблюдалось никакого волнения. Внешне жизнь в столице капитании шла прежним размеренным ритмом, если не считать того, что время от времени по улицам проезжали вооруженные солдаты.
   22 мая в доме Клаудио Мануэла да Коста собрались несколько заговорщиков, в том числе Гонзага. Когда Гонзагу спросили, как быть дальше, поэт посоветовал сохранять спокойствие и не волноваться. «Сам же я, – сказал Гонзага, – сейчас же, вернувшись домой, прежде чем лечь спать, уделю некоторое время сочинению стихов». Однако спокойствие Гонзаги не передалось его друзьям, и все разошлись, как и собрались, очень встревоженными.
   Холодным туманным утром горожане, проснувшись, увидели дом Гонзаги окруженным военными под командованием полковника Франсиско Антонио Рабело С быстротой молнии по городу разнеслась весть об аресте поэта.
   Полковник подошел вместе с солдатами к двери дома Гонзаги, когда еще не рассвело. Постучал один раз, второй, третий, с небольшими интервалами. Гонзага, видимо, еще не ложился спать и слышал стук в дверь, но открыл не сразу, а когда, наконец, решился, увидел перед собой фигуру военного.
   – Господин судья, – сказал полковник, войдя в дом, – вы арестованы по приказу виконта де Барбасена.
   У Гонзаги закружилась голова, и он сел на лавку.
   Полковник огдал приказ солдатам занять дом Гонзаги, но ничего в нем не трогать. Затем велел поэту следовать за ним, предварительно взяв с собой вещи, которые могут потребоваться Гонзаге в тюрьме, а также деньги.
   Гонзагу вывели из дому, связали руки и конец веревки приторочили к седлу лошади, на которой сидел солдат.
   – Пошел! – приказал полковник. И необычная процессия медленно двинулась в путь по направлению в Рио-де-Жанейро.
   Впереди солдат на лошади, а сзади на веревке брел со связанными руками поэт Томас Антонио Гонзага.
   После ареста Гонзаги наступила очередь кума Тирадентиса полковника Домингоса Виейры. В то время ему перевалило за шестьдесят пять лет, и он почти не мог двигаться из-за сильных ревматических болей.
   Примерно одновременно с Домингосом сержант-мор Васконселос, личный враг Клаудио Мануэла да Коста, арестовал поэта, лежавшего больным в постели. Отправив Клаудио за решетку, сержант-мор тщательно обыскал дом и присвоил все найденное в нем золото. Затем сержант-мор направил своих подручных за город, где находилась семья Клаудио, и они, выполняя приказ сержанта-мора, убили многих родственников поэта и захватили большое количество золота, собранного для нужд заговорщиков.
   В камерах Вила-Рики заключенных подвергали пыткам и другим варварским методам допроса, вырывая нужные властям показания. Барбасена проявлял необычайную активность и 12 июля издал указ о создании следственной комиссии. Она немедленно принялась за дело. Всего в Вила-Рике арестовали сначала тридцать два человека.
   После первого допроса поэта Клаудио пытками довели до такого состояния, что он покончил с собой, повесившись в камере.
   Власти стремились собрать как можно больше улик, подтверждающих вину заговорщиков. В конце мая солдаты произвели налет на аптеку, около моста Росарио, принадлежавшую Тирадентису. Тщательно обыскав помещение, они конфисковали много книг, в основном медицинского содержания.
   Перед лицом опасности сразу же раскрылись сильные и слабые стороны заговорщиков. Трусами оказались подполковник Франсиско де Паула, полковник Оливейра Лопес и старый кум Тирадентиса, который, уже находясь в тюремной камере, также написал донос на товарищей. Хорошо держался полковник Алваренга Пейшото. Из тюрьмы он посылал бодрые письма и стихотворения, посвященные жене. Поэт Клаудио предпочел гибель смирению перед врагами.
   Но наибольшую твердость духа и стойкость характера, образец гражданского мужества и пример не только своим товарищам по несчастью, но и многим грядущим поколениям бразильцев показывал вдохновитель заговорщиков прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис.
   Находясь в мрачном каземате тюрьмы на острове Кобрас, Тирадентис размышлял о судьбе товарищей, о народе Бразилии, о будущем, которое ожидает землю его многострадальной родины. И еще его мучила одна мысль: кто же оказался предателем, в ком он мог так жестоко ошибиться? Тирадентис неоднократно задавал этот вопрос тюремщикам, но они лишь хохотали в ответ и ничего не говорили. Однако в один из дней, когда караульный принес похлебку и Тирадентис снова, в который уже раз, спросил, кто донес португальским властям, стражник, запирая дверь, бросил через плечо всего лишь два слова:
   – Полковник Силверио.
   Тирадентис подозревал это. Он не решался даже мысленно бросить упрек, не то что обвинение кому-либо из единомышленников в Вила-Рике или Рио-де-Жанейро. Силверио же Тирадентис не причислял к заговорщикам. Он никогда не доверял этому человеку.
   Уже потом, во время процесса, раскрылась вся подлость действий Силверио дос Рейс. Мысль о доносе возникла у Силверио в тот самый момент, когда он услышал от сержанта-мора Луиса Вас де Толедо Пицы про существующий заговор. Поговорив затем с Тирадентисом, Силверио, не останавливаясь, проследовал в Вила-Рику и направился прямо во дворец к Барбасене. Силверио рассчитывал использовать в своих целях секрет заговорщиков и ценой доноса заслужить расположение и также освободиться от долга королевской казне.
   Барбасена послал Силверио с письмом к вице-королю в Рио-де-Жанейро, и после этого доносчик регулярно поставлял сведения о Тирадентисе Луису де Васконселос. Священник Ногейра де Лима, выполнив поручение Тирадентиса и выходя от Силверио, столкнулся в дверях дома с сыном мастера Пауло Лоуренсо, который затем рассказал Силверио, где живет священник Ногейра де Лима. Силверио немедленно помчался с доносом к вице-королю. Мы знаем, как развивались дальнейшие события. Не желая сразу раскрывать карты, вице-король решил запутать следы и, арестовывая всех лиц, с которыми встречался Тирадентис, приказал задержать и Силверио. Однако это было сделано только для виду, и надежды Силверио получить королевское вознаграждение за предательство полностью оправдались.
 
   Расследование по делу заговорщиков велось одновременно в Минасе и Рио-де-Жанейро. Причем в столице вице-королевства по приказу Луиса де Васконселос еще за три дня до ареста Тирадентиса уже назначили писца и судью для ведения предстоящего процесса. Но на первом этапе основное расследование велось в Вила-Рике. Волна террора и насилия прокатилась по всей территории Минаса. Аресты производились по любому доносу; дома, фазенды подвергались бесчисленным обыскам. Солдаты врывались в квартиры и от имени властей шарили по комодам в поисках ценных предметов. Награбленное отбирали потом офицеры, но никогда ничего не попадало в казну. Конфисковывались рабы и даже одежда. Время от времени по дороге из Вила-Рики в Рио солдаты вели группы арестованных.
   Вице-король, недовольный действиями Барбасены, метал громы и молнии. Луис де Васконселос хотел закончить подготовку к процессу как можно быстрее, а его племянник отправлял из Вила-Рики новых и новых арестованных, предварительно подолгу занимаясь снятием допросов в казематах столицы капитании Минас. Подготовка процесса вызвала столкновение различных интересов. Судьи, назначенные для ведения процесса Тирадентиса, делали попытки оправдать замешанных в заговоре коллег, с которыми вместе когда-то учились в университете Португалии. Личные же враги заговорщиков спешили воспользоваться создавшимся положением и отомстить за все неприятности, причиненные им кем-либо из арестованных. Приближенные Барбасены выбирали себе жертвы.
   Как мы уже говорили, некоторые из заговорщиков, очутившись в тяжелом положении, не проявили должной твердости духа и оказались не на высоте положения. Так, например, бывший студент университета в Коимбре, Домингос Видал Барбоза, племянник полковника Оливейро Лопеса, во время предварительного допроса в Вила-Рике струсил и пытался свалить всю вину на Алвареса Масиела. Он рассказал о встречах Жозе Жоакина да Майя с Томасом Джефферсоном и от себя приплел, что Жозе Жоакин да Майя намеревался еще раз встретиться с американским консулом. Узнав из допроса Домингоса Видала Барбозы о встрече в Ниме, Барбасена очень серьезно отнесся к такому сообщению и 30 июня 1789 года потребовал от судьи в Вила-Рике еще раз детально допросить Домингоса Видала Барбозу и выяснить все подробности контактов бразильских студентов в Португалии с представителями иностранных держав.
   Вице-король получил несколько доносов из Вила-Рики, в которых обвинялся не кто иной, как сам виконт де Барбасена. Правда, ему не приписывали участия в заговоре, а вменяли в вину якобы мягкое отношение к некоторым арестованным, например, к подполковнику Франсиско де Паула, Алваресу Масиелу, сержанту-мору Толедо Пице и к Гонзаге.
   Военным помощником Барбасены являлся подполковник Жоан Карлос Ферран, дядя невесты Гонзаги Марии Доротеи. Анонимный доносчик из Вила-Рики утверждал, что Барбасена, уступая просьбе Феррана, не собирается арестовывать Гонзагу. Однако к тому времени, когда донос пришел к вице-королю, Гонзагу не только арестовали, но и доставили в Рио-де-Жанейро.
   В свою очередь, Барбасена пребывал в чрезвычайно скверном настроении, считая себя обойденным. Он рассчитывал быть центральной фигурой на процессе Тирадентиса, поскольку, по его словам, основная заслуга в раскрытии заговора принадлежала ему, Барбасене. Желая нейтрализовать возможные действия губернатора Минаса, вице-король направил несколько подразделений из Рио в Вила-Рику, Сан-Жоан-дел-Рей и Игрежа-Нова Верные же Барбасене войска перевели из Вила-Рики в Рио. Таким образом, губернатор Минаса теперь все время находился под наблюдением войск, присланных из Рио и непосредственно подчиненных вице-королю, а не губернатору.
   22 мая 1789 года в крепости на острове Кобрас Тирадентиса подвергли первому допросу. После того как судья Жозе Педро Машадо Коэльо Торрес и писец Марселино Перейра Клетто исполнили все формальности, они велели ответить Тирадентису, знает ли он, за что был подвергнут аресту. Тирадентис в то время принял решение полностью отрицать существование заговора и поэтому ответил, что не знает мотивов, по которым его бросили в темницу.
   Сразу же после первого допроса власти начали конфискацию всего имущества, принадлежащего Тирадентису. Из списков конфискованных вещей, подшитых к делу процесса, видно усердие судебных чиновников, не забывших конфисковать в пользу государственной казны все до единого предмета из имущества Тирадентиса.
   27 мая судебные власти учинили второй допрос Тирадентису. На этом этапе Тирадентис, видимо, еще надеялся спасти революцию. Он не знал о многочисленных арестах, произведенных в Вила-Рике, Рио-де-Жанейро и других городах. Он не знал, что многие свидетели, многие арестованные заговорщики наперебой старались всю вину взвалить на Тирадентиса.
   30 мая состоялся третий допрос. Как и во время предыдущих допросов, Тирадентис продолжал категорически отрицать сам факт подготовки заговора, и лишь 18 января 1790 года, когда после полугодового перерыва состоялся четвертый допрос Тнрадентиса, прапорщик дал другие показания, признавшись, что он действительно готовил заговор, добавив, что отрицал это во время первых трех допросов не из-за стремления уйти от ответственности, а не желая причинять кому-либо страдания. И через несколько дней, во время пятого допроса, так и не назвав ничьих фамилий, Тирадентис подчеркнул, что только он несет ответственность за подготовку заговора и никто другой в этом не виновен.
   Отведя арестованного в камеру после пятого допроса, ни тюремщики, ни судьи больше года не входили в каменный мешок, куда заточили Тирадентиса. Судьи работали не спеша, желая произвести как можно более сильное впечатление на население вице-королевства. При чтении протоколов допроса арестованных сразу же бросается в глаза, что роль центрального обвиняемого с самого начала отводилась Тирадентису. После того как все документы следствия переслали в Лиссабон, королева Мария, прочитав их, убедилась, что без Тирадентиса не было бы заговора.
   9 июня 1790 года в Бразилию прибыл новый вице-король принц Резенде. Специальным приказом королевы ему поручалось заняться процессом заговорщиков из Вила-Рики. К моменту приезда нового вице-короля расследование уже закончилось, но потом почти полгода ожидали письма от королевы Марии и приезда судьи, специально назначенного властями португальской короны для ведения процесса. После долгого перерыва с Тирадентиса опять начали снимать показания. Всего ему было учинено одиннадцать допросов. Последний из них состоялся 15 июля 1791 года. Во время последнего допроса Тирадентис решительно заявил, что он является единственным лицом, на кого падает ответственность за организацию предполагавшегося переворота. «Никто, – говорил Тирадентис, – без моего ведома и согласия не предпринимал никаких действий».

14. КАЗНЬ

   В ночь с 16 на 17 апреля 1792 года содержавшихся в разных тюрьмах заключенных перевезли в так называемую общественную тюрьму. Зал заседания тюрьмы специально оборудовали для предстоящей церемонии зачтения приговора.
   Еще 17 апреля утром принц Резенде и канцлер Васконселос Коутиньо вызвали администратора тюрьмы и дали подробные распоряжения относительно того, как украсить и подготовить зал приговоров тюрьмы, кому разрешить присутствовать при зачтении обвинительного приговора и как провести церемонию закрытия процесса.
   Администратору приказали задрапировать все стены помещения от потолка до пола черными тканями и вывесить на них большие серебряные кресты. Ночью в зал пришел Васконселос Коутиньо вместе с двумя помощниками проверить, как выполнены распоряжения вице-короля. У стен стояли вооруженные солдаты. Вокруг здания разместились войска в полной выкладке. Весь день 18-го числа и почти всю ночь в зале заседали судьи, окончательно оформляя документы.
   На рассвете 19 апреля жителей склона горы Санто-Антонио разбудила шумная процессия, поднимавшаяся к тюрьме.
   Она состояла из многочисленных монахов, медленно шагавших вверх по ступенькам, читая при этом громко вслух молитву. Войдя в помещение тюрьмы, они расположились в зале. Через некоторое время сюда ввели заключенных. Со связанными руками, обросшие, похожие на скелеты, молча вошли они в задрапированный черной материей зал. За последним арестованным с ненужным шумом и грохотом закрылась большая дверь. Среди заключенных не видно было участвовавших в заговоре священников и других церковных лиц. По высочайшему приказу королевы всех обвиняемых священнослужителей отправляли в Португалию, где сама королева решила огласить им приговор, оказавшийся довольно мягким по сравнению с приговорами, вынесенными другим обвиняемым.
   Войдя в зал, Тирадентис направился в угол и сел на скамейку, несколько сутулясь под тяжестью надетых на него цепей. В помещении появился сопровождаемый чиновниками, представителями церкви и писцами судья, в обязанность которого входило зачтение приговора. Текст приговора он оглашал в течение двух часов. Основное место в документе уделялось обвиняемому Жоакину Жозе да Силва Шавьеру по прозвищу Тирадентис, приговариваемому к повешению. «Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис, – говорилось в приговоре, – будет казнен. Его проведут к месту казни по улицам города. После смерти у него отрубят голову и затем доставят ее в Вила-Рику, а тело его четвертуют. Имя его, так же как и детей и внуков его, если таковые появятся, будет подвергнуто позору на вечные времена. Имущество его будет конфисковано». Часть арестованных также приговаривалась к смертной казни через повешение. Остальные – к ссылке, в большинстве пожизненной, в африканские колонии Португалии.
   После зачтения документа заключенных не вывели из зала. И несколько часов спустя им было объявлено, что королева высочайшим повелением отменила смертную казнь, заменив ее каторгой. Всем, кроме Тирадентиса. Тирадентис спокойно выслушал свой смертный приговор.
   Фактически вся комедия процесса, суда и зачтения приговора была излишней и никому не нужной, так как потом выяснилось, что декрет королевы Португалии об отмене смертной казни всем, кроме Тирадентиса, составили в Лиссабоне еще 15 октября 1790 года, и документ этот продержали в Рио-де-Жанейро почти 16 месяцев.
   21 апреля 1792 года португальцы объявили праздничным днем во всем вице-королевстве. Жителям Рио-де-Жанейро приказали выйти на улицы и собраться в районе Ларго-де-Кариока и на Кампо-де-Лампадоса, где уже стояла виселица, сооруженная специально для казни Тирадентиса. Войска нарядили в парадную форму. Сбруя лошадей, на которых восседали португальские офицеры, сверкала серебром. К месту казни подтянули артиллерию. Ржали кони, звенело оружие. На казнь Тирадентиса португальцы явились, как на парад.