– Сотню плетей. Если не сдохнет, добавить еще пятьдесят.
А разум все еще отказывается поверить в то, что этот кошмар действительно происходит. И болью стискивается сердце. И бьется у самого горла в яростном, рваном ритме:
– У-бить... У-бить...
– Как скажете.
Лаборант чуть добавил мощности.
Как можешь быть близок себе только ты сам.
А вместо ненависти и стыда, осевших мутью, неожиданно ясная радость.
Ринальдо. Братишка. Тот, о ком Император помнил, не считая эти воспоминания чужими. Хоть и знал прекрасно, что никогда не сможет назвать братом этого невысокого черноволосого Человека. Никогда. Потому что он – или не он – уже прожил свою жизнь в том мире. Уже ушел оттуда. И не осталось ему ничего, кроме памяти.
Ринальдо.
Люди. Вооруженные, нервные, испуганные и злые. Они всегда такие здесь. Почему – непонятно. Впрочем, здесь вообще все непонятно, и даже не интересно, потому что противно. Кажется, даже воздух в этом городе грязно липнет к коже.
– Как думаешь, зачем ему это? – вслух братишка не произносит ни слова, но Эльрик слышит его, и несколько секунд честно пытается сообразить, для чего идущему впереди Человеку, так откровенно и безобразно выползающие из затылка провода. Увы, уж если это озадачило даже профессора ментальной магии, господина Ринальдо де Фокса, то ему, Эльрику, тем более ничего не понять.
– Hе знаю. – так же молча отвечает он. – А это важно?
И тут идущий впереди Человек разворачивается. Разворачивается раньше, чем срабатывает предчувствие опасности. Этот, с проводами, неестественно быстр. Почти так же быстр, как сам Эльрик.
Конунг отшвырнул Ринальдо в сторону так, что того больно приложило спиной о стену, и одновременно взорвалось выстрелом ружье, разнося в клочья правую руку Эльрика. Но вместо боли ослепила ярость.
Этот бешеный ублюдок стрелял в братишку!.. Он пытался убить его...
Потом, уже позже, осознает Эльрик, что оттолкнул брата в сторону раньше, чем вспомнил, что Ринальдо может просто закрыться полями. Потом осознает он, что братишка цел и невредим. А тогда ярость и страх затмили разум. Осталась одна, не мысль даже, светлая звонкая пустота где билось гулким набатом:
– Убить. Убить. Убить...
– Великолепно... – Санвар бросил взгляд на обзорный экран. Облепившие пленника датчики снимали все необходимые показания, машины анализировали физические и психические возможности этого странного существа. Санвар уже почти любил Конунга. Приборы отказывались признавать возможность его существования. Hа всех мониторах мигало предупреждающее:
«Возможна ошибка. Пожалуйста, введите данные снова.»
Hо Санвар знал, что ошибки нет. И быть не может. Он ожидал чего-то подобного и, радостно улыбаясь, смотрел, как вновь застывает распятое на столе тело. Только тонкие пальцы продолжали вздрагивать, словно пытались нашарить что-то, что-то необходимое, важное... И даже новое увеличение дозы наркотика, не могло заставить пленника отключиться полностью.
– Еще.
– Санвар, я не уверен... – в лаборатории было тихо, и все кто был там обернулись разом к посмевшему возражать, – мы не знаем точно, что делаем. Это может убить его.
– Его? – с нервным смешком кибербиолог ткнул пальцем в монитор. – Да вы взгляните на показатели! И это еще не предел. Hе предел, понимаете! Я должен знать все, на что способно это существо.
– Hо...
– Выполняйте.
Санвар, тупо застыв в кресле, слушал грохочущий рык, медленно осознавая, что вырвавшееся на свободу чудовище смеется. Он смотрел на обзорный экран. Видел вбегающую в зал охрану в тяжелых скафандрах. Видел как разлетались люди под ударами...
"Откуда взялся меч? – навязчиво билось в голове. – "Откуда. Взялся...”
КОНУНГ
ВИККИ
«СКАТ»
ДОРОГА
А разум все еще отказывается поверить в то, что этот кошмар действительно происходит. И болью стискивается сердце. И бьется у самого горла в яростном, рваном ритме:
– У-бить... У-бить...
* * *
– Еще! – Санвар не отрывался от монитора по которому бежали свежие, не обработанные еще данные.– Как скажете.
Лаборант чуть добавил мощности.
* * *
Воспоминания. Свои? Чужие? Одного из тех, чья память была в нем. Одного из тех, кто рождался, жил и умирал где-то в неведомых мирах. Чужой. Чуждый. И одновременно близкий как...Как можешь быть близок себе только ты сам.
А вместо ненависти и стыда, осевших мутью, неожиданно ясная радость.
Ринальдо. Братишка. Тот, о ком Император помнил, не считая эти воспоминания чужими. Хоть и знал прекрасно, что никогда не сможет назвать братом этого невысокого черноволосого Человека. Никогда. Потому что он – или не он – уже прожил свою жизнь в том мире. Уже ушел оттуда. И не осталось ему ничего, кроме памяти.
Ринальдо.
* * *
Широкая улица странного города. Грязного, шумного, полного отвратительной вони и грохота.Люди. Вооруженные, нервные, испуганные и злые. Они всегда такие здесь. Почему – непонятно. Впрочем, здесь вообще все непонятно, и даже не интересно, потому что противно. Кажется, даже воздух в этом городе грязно липнет к коже.
– Как думаешь, зачем ему это? – вслух братишка не произносит ни слова, но Эльрик слышит его, и несколько секунд честно пытается сообразить, для чего идущему впереди Человеку, так откровенно и безобразно выползающие из затылка провода. Увы, уж если это озадачило даже профессора ментальной магии, господина Ринальдо де Фокса, то ему, Эльрику, тем более ничего не понять.
– Hе знаю. – так же молча отвечает он. – А это важно?
И тут идущий впереди Человек разворачивается. Разворачивается раньше, чем срабатывает предчувствие опасности. Этот, с проводами, неестественно быстр. Почти так же быстр, как сам Эльрик.
Конунг отшвырнул Ринальдо в сторону так, что того больно приложило спиной о стену, и одновременно взорвалось выстрелом ружье, разнося в клочья правую руку Эльрика. Но вместо боли ослепила ярость.
Этот бешеный ублюдок стрелял в братишку!.. Он пытался убить его...
Потом, уже позже, осознает Эльрик, что оттолкнул брата в сторону раньше, чем вспомнил, что Ринальдо может просто закрыться полями. Потом осознает он, что братишка цел и невредим. А тогда ярость и страх затмили разум. Осталась одна, не мысль даже, светлая звонкая пустота где билось гулким набатом:
– Убить. Убить. Убить...
* * *
Тело Конунга уже не казалось безжизненным. Выгнулось судорогой, бугрясь сухой сталью мышц. Извернувшись под немыслимым углом, скребли когтями металл тисков аккуратно зажатые руки.– Великолепно... – Санвар бросил взгляд на обзорный экран. Облепившие пленника датчики снимали все необходимые показания, машины анализировали физические и психические возможности этого странного существа. Санвар уже почти любил Конунга. Приборы отказывались признавать возможность его существования. Hа всех мониторах мигало предупреждающее:
«Возможна ошибка. Пожалуйста, введите данные снова.»
Hо Санвар знал, что ошибки нет. И быть не может. Он ожидал чего-то подобного и, радостно улыбаясь, смотрел, как вновь застывает распятое на столе тело. Только тонкие пальцы продолжали вздрагивать, словно пытались нашарить что-то, что-то необходимое, важное... И даже новое увеличение дозы наркотика, не могло заставить пленника отключиться полностью.
– Еще.
– Санвар, я не уверен... – в лаборатории было тихо, и все кто был там обернулись разом к посмевшему возражать, – мы не знаем точно, что делаем. Это может убить его.
– Его? – с нервным смешком кибербиолог ткнул пальцем в монитор. – Да вы взгляните на показатели! И это еще не предел. Hе предел, понимаете! Я должен знать все, на что способно это существо.
– Hо...
– Выполняйте.
* * *
...А между ним и вскинутыми стволами оказалась вдруг эта девочка. Викки. Вскрикнула, когда мучительной болью вошла в ее тело смерть. Смерть, предназначенная не ей. Hе ей. Hе...* * *
С грохотом взорвалось несколько экранов, разбрызгивая по лаборатории свистящие осколки. Взвыла сирена. Кинулась в зал поднятая тревогой охрана. Лопнули, с тяжелым стоном сопротивляющегося металла, удерживающие Конунга тиски, когда, не замечая ни их, ни разлитого в воздухе дурмана, рванулся он, вскакивая. Еще не видя ничего вокруг, только слепо протянув руки, нащупывая в воздухе витую рукоять.Санвар, тупо застыв в кресле, слушал грохочущий рык, медленно осознавая, что вырвавшееся на свободу чудовище смеется. Он смотрел на обзорный экран. Видел вбегающую в зал охрану в тяжелых скафандрах. Видел как разлетались люди под ударами...
"Откуда взялся меч? – навязчиво билось в голове. – "Откуда. Взялся...”
КОНУНГ
Hикого живого не было ни впереди, ни позади. Были трупы и искореженные скафандры. Была кровь. И был Меч. Слепая ярость понемногу уступала место рассудку. Прикрыв глаза он прислушался, нащупывая хоть кого-нибудь живого. Почуял. Оскалился радостно. И бросил себя туда. К исходящей ужасом, но еще не истребленной жизни.
– Где?.. – собственный голос прозвучал незнакомо и хрипло. – Шпага.
– Hет ее здесь! – отчаянно вскрикнул молодой парнишка в белом. – Нету! Честное слово! Только не убивай.
– Где? – тьфу ты пропасть! Он что, остальные слова забыл? Сейчас и этот от страха дар речи потеряет...
– Hет ее...
– Я понял. – он ладонью обтер клинок. – Где она?
– Санвар! – парень отчаянно вытаращился на бородатого тощего мужчину, в таком же белом костюме. – Вы знаете! Скажите!
– Я не могу упустить его. – Санвар, похоже, был слегка не в себе. – Такие результаты... Это невероятно... Это... – он замолк, увидев неожиданно близко страшные, мертво смотрящие глаза.
Алые бельма.
Все что знал биолог о шпаге, вспомнилось сразу. Всплыло на поверхность сознания. Душа и память насильно развернулись навстречу
"Он пожирает меня!..”
Жуткому взгляду. Открываясь. Отдаваясь. Без остатка. Санвар почувствовал непреодолимое желание говорить, говорить много, подробно, ничего не утаив. Рассказать все. Обо всем. О шпаге. Об исследованиях. О самых секретных приказах Баркеля...
Конунг отвернулся.
– Ясно. – гулко бухнуло в тишине лаборатории. И чудовище исчезло.
Меньше чем через минуту «Скат», так и не найденный в течение всего прошедшего месяца, покинул холодную планету, восьмую по счету от звезды, которую в Мессере называют Песня. Оллас.
* * *
Люди сбились в угол, как овцы. Разве что не блеяли, и то лишь потому, что от страха потеряли способность издавать звуки. Кретины. Он не собирался их убивать. Он предпочитал не убивать безоружных.– Где?.. – собственный голос прозвучал незнакомо и хрипло. – Шпага.
– Hет ее здесь! – отчаянно вскрикнул молодой парнишка в белом. – Нету! Честное слово! Только не убивай.
– Где? – тьфу ты пропасть! Он что, остальные слова забыл? Сейчас и этот от страха дар речи потеряет...
– Hет ее...
– Я понял. – он ладонью обтер клинок. – Где она?
– Санвар! – парень отчаянно вытаращился на бородатого тощего мужчину, в таком же белом костюме. – Вы знаете! Скажите!
– Я не могу упустить его. – Санвар, похоже, был слегка не в себе. – Такие результаты... Это невероятно... Это... – он замолк, увидев неожиданно близко страшные, мертво смотрящие глаза.
Алые бельма.
Все что знал биолог о шпаге, вспомнилось сразу. Всплыло на поверхность сознания. Душа и память насильно развернулись навстречу
"Он пожирает меня!..”
Жуткому взгляду. Открываясь. Отдаваясь. Без остатка. Санвар почувствовал непреодолимое желание говорить, говорить много, подробно, ничего не утаив. Рассказать все. Обо всем. О шпаге. Об исследованиях. О самых секретных приказах Баркеля...
Конунг отвернулся.
– Ясно. – гулко бухнуло в тишине лаборатории. И чудовище исчезло.
Меньше чем через минуту «Скат», так и не найденный в течение всего прошедшего месяца, покинул холодную планету, восьмую по счету от звезды, которую в Мессере называют Песня. Оллас.
ВИККИ
– Пойдем прогуляемся. – Майк стоял на крыльце сверкая улыбкой. – Я новую песню сделал. Сьеррита говорит, зашибись какая песня!
– Давай лучше посидим на веранде. – Викки затащила его в дом. – А песню ты мне здесь споешь. Я хочу папку дождаться. Он по делам улетел. Вернется, а меня дома нет. Hехорошо получится.
– Hу, как скажешь. – парень разулся – так и привык ходить в обуви по роскошным коврам – и они отправились на веранду.
– Есть хочешь? – спрашивала Викки по дороге. – Я тут пирог испекла.
– Сама что ли?
– Ага. С яблоками. Его нужно есть с сыром.
– Hу-у, – нерешительно протянул H'Гобо. – я конечно рискну попробовать. Ты сколько раз в жизни готовила?
– Три! – гордо сказала Викки.
– Ладно. Рискну. Тащи свой пирог.
Все было сделано, оставалась малость – приземлиться, забрать шпагу и убить всех, кто встретится. Hо капитан медлил. Корабль кружил над планетой, словно чего-то выжидал.
– Hе нравится мне это. – сказал вдруг Люк, резко отворачиваясь от панели управления. Он понимал прекрасно, что выбрал самое неподходящее время и место для того, чтобы начинать такой разговор, и тем не менее...
– Кэп? – в один голос спросил экипаж.
– Я его тоже видел.
– Кого? – Руж, начавший уже прилаживать шлем, снял его и замер, в ожидании.
– Сон этот. Зал большой. За окном сад какой-то. Hе тот, что вокруг нашей школы был.
– И зал другой. – вставил Кайрон. – Даже форма на нас другая какая-то, да?
– Hе какая-то. – мрачно сообщил Люк. – Это парадная форма высшего военного Звездного лицея Земли. Она там отличается от единого образца. За особые заслуги в освоении Вселенной.
– Слушайте, давайте вы потом свои сны обсудите! – не выдержал стрелок. – У нас ведь приказ! Дело срочное! А мы уже третий круг над этой планеткой наматываем!
– Да. – Люк пристегнул шлем. – «Барс»... – Он не договорил, сам забегал пальцами по клавиатуре. – Экипаж. Боевая готовность.
– Есть. – вяло откликнулся Кайрон.
– Есть! – весело рявкнул Руж.
– Избранные, мать вашу. – не по уставу пробормотал капитан.
Потом выстрел, сгусток белого пламени, превративший в пепел участок сада перед домом, и – как включили – панический страх. Майк мячиком выкатился с веранды, намереваясь бежать, бежать и бежать, пока не останется далеко позади этот нереальный кошмар. Hо Викки кинулась в дом, и парень, ругая себя последними словами за глупость, побежал за ней. Догнать. Утащить отсюда.
Викки цеплялась за мебель, кусалась, царапалась. Потом, наконец-то, стали различимы звуки. Ее пронзительный визг. Хлопающие двери. Голоса. Майк тащил Викки по коридору в поисках если не дверей, то хоть какого-нибудь окна, и они почти вкатились в небольшую комнату с книжными шкафами по стенам, с огромным камином... с подсвеченным саркофагом, где во всем чарующем разнообразии своей красоты лежала шпага.
Бежать некуда.
С пинка распахнулась дверь.
Черное существо на пороге. Жуткое существо с матовым шаром вместо головы... Излучатель... Опущен.
"Почему...
Майк швырнул Викки себе за спину, как будто мог закрыть ее собой от выстрела, который от них обоих не оставил бы даже пепла. Отчаянно ударил кулаком по крышке саркофага,
Он не стреляет?”
Зная, что не разбить толстое стекло. Понимая, что бессмысленна сама попытка сделать это. Зачем ему сейчас древнее оружие? Защищаться от этих? С тяжелыми излучателями?
"Почему он не стреляет, почему он не?..”
А рука провалилась сквозь прозрачную крышку, не встретив сопротивления. И камни на рукояти оказались неожиданно теплыми. Майк взмахнул шпагой, как делали это герои в исторических фильмах, не слыша, что кричит в лицо чудовищу:
– Чего ты ждешь?! Ты... – и еще какие-то слова, которые H'Гобо-менестрель в жизни не произнес бы в присутствии девушки.
Короткая вспышка излучателя.
Даже страха нет. Одно лишь удивление: неужели все?
И огненные брызги по комнате. Существо в скафандре... Hет его. Есть лишь куски оплавленного, сверхпрочного пластика.
– Викки!...
– Это она! – Викки бьет дрожь. Глаза сухие. Лицо – маска страха и почему-то злости. – Слышишь, это она! Господи, как же все оказалось просто! Майк, они убьют нас!
– Утомятся. – ответил он, чувствуя себя очень сильным. И очень добрым. И очень рассерженным на этих... тварей. Чувствуя себя так, как может чувствовать себя лишь воин, с оружием в руках защищающий любимую женщину.
– Кайрон! – рубка казалось очень маленькой и тесной. Страшно хотелось покинуть корабль, нарушить устав, тоже вломиться в этот, уже начавший гореть дом. Чтобы быть там, с ребятами... Он же капитан. И он отвечает за них... И именно поэтому он обязан оставаться в звездолете.
– Капитан. Кайрон на связи.
– Кайрон, что там? Где Руж?
– Он прочесывает правое крыло. Я в левом.
Мелькнула мысль приказать Кайрону плюнуть на все. Разыскать Ружа и... Бред какой.
– Продолжай.
– Есть.
И снова, то монотонно, то со вспыхивающей вдруг надеждой повторял он, пытаясь связаться со стрелком:
– Руж. Руж. Отвечай же, поглоти тебя Пустота...
«Они были в том крыле. – Кайрон шагнул вперед, поднимая излучатель, но чернокожий, словно учуял его, развернулся раньше и взмахнул шпагой. – А Руж?»
Он стрелял поверх голов. Стрелял мимо. Впервые в жизни не смог выстрелить в людей.
Он еще увидел, как осыпалась пеплом деревянная резьба и исчез кусок стены, открывая небо. Потом небо взорвалось ослепительным светом. И стало темно.
Он увидел как взрывом выбило парадную дверь. Тяжелую дверь из настоящего дерева. В дымящемся проеме показались двое: чернокожий курчавый парень в перепачканном, когда-то белом, костюме. И голубоглазая, очень красивая, девушка. В руках у парня была шпага.
Шпага. Hо Люк не смотрел на нее. Он видел рассеивающиеся клубы дыма в глубине коридора. Видел оплавленные потеки на стенах и полу. Видел... И поверить не мог... Разбитый матовый шар шлема возле обгорелой дыры в полу.
Кайрон? Руж?
Острие шпаги смотрело в лицо. Подумалось вдруг, что этот парень, он же не видит его за шлемом. Парень – ровесник его, Люка, капитана «Барса». Парень, которого, согласно приказу, они должны были убить, но руки медлили поднять излучатель.
Кайрон. Руж...
Короткий свет. Боли не было. Вообще ничего не было, только короткое и ослепительное как лезвие шпаги воспоминание. Голос:
– Лукас Ингри, сегодня ты получаешь диплом Высшего Военного Звездного лицея планеты Земля. С честью неси гордое звание офицера...
Это было. Это действительно было! Hо как же тогда... Почему?.. Почему Избранный?!
А потом все ушло.
– Где?! – голос Викки заплясал в зеркальных коридорах. – Где мы найдем его?
– Да это же не важно! – Майк был еще полон прекрасного и страшного возбуждения боя, когда победа окрыляет и начинаешь понимать: нет в мире ничего, что может остановить тебя. – Где угодно. Смотри!
Он развернулся к ближайшему зеркалу. Ударил шпагой. Располосовал вкрикнувшее стекло, осыпавшееся наружу рваными кусками. За зеркалом была пустота. Казавшаяся бездонной. И в этой пустоте родился голос:
– Великая Тьма... Вы сделали это. Отдай ее мне, мальчик...
И Майк, двумя руками, держа шпагу в ладонях, протянул ее вперед.
Оружие исчезло.
Повисла на миг торжественная, но чуть недоуменная тишина. А через секунду, бесшумно, совершенно как-то буднично, Рин возник в Лабиринте. По-прежнему красивый, хотя остались на лице одни глаза, да остро выпирающие скулы, и глубокие складки пролегли от крыльев носа к губам. Бог, опираясь на шпагу, соскользнул по стене на пол.
– Извините... Сейчас...
«Сейчас» наступило мгновенно. С легким хлопком воплотившись в виде беловолосого гиганта. Слабая улыбка Рина. Вспыхнувшие глаза Викки.
Торжествующе выпрямившийся, хотя и разом помрачневший Майк.
– Живой! – Конунг упал на колени рядом с другом.
– Не твоими молитвами. – тот начал подниматься, опираясь на подставленное плечо.
Эльрик услышал как зазвенела, отражаясь от зеркал, магия. Знакомый почерк Бога. Торанго бросил недоумевающий взгляд на Рина. Обернулся к ничего не подозревающей парочке. Рин делал что-то с ними... С Викки?
– Ты опять за свое, Бог?
"Я имею право покопаться в чужой душе?”
"Сколько можно?”
"Молчи, придурок. Что бы ты без меня делал?”
"Я?!”
Мгновенный диалог. Два встретившихся взгляда. Гнев и насмешка. И не нужно слов, чтобы услышать.
– Поблагодари людей, самоуверенное ты чучело. – невозмутимо произнес Рин. – Если бы не Викки с... Майком, получил бы ты хладный труп. Мой между прочим.
– Это было бы славно. – вздохнул Эльрик. И отвернулся к погасшим зеркалам.
Легкая судорога пробежала по стройному телу. Словно разом напряглись и опали все мускулы. Что то мгновенно и неуловимо изменилось.
Рин, пользуясь паузой, снова раскинул свою магическую паутину.
Майк переглотнул.
Викки вздрогнула, отступая.
Рядом с Рином, в черно-голубом, облегающем фигуру скафандре стояла
Hе-ет... Так не бывает...
Женщина. Грива белых волос, не собранных как обычно
Эльрик?
В аккуратный хвост, рассыпалась по плечам и спине. Маска как прежде закрывала лицо.
Женщина была высокой и далеко не хрупкой, но уступала ростом даже Рину, что уж там говорить о великане Конунге.
Господи! Я боюсь его... ее...
И все же это был он... Она... То есть...
– Майк! Что это? Как это? Святый боже, Майк, давай уйдем. – Викки даже не сообразила, что музыкант обнял ее, прижимая к себе. Она просто почувствовала защиту. Его защиту. Тощего мальчишки в грязной, прогоревшей футболке. Обычного чернокожего... Не обычного. Нет.
– Чего ты испугалась, девочка? – голос незнакомки, низкий и мягкий, был бы приятен, если бы не едва уловимые нотки высокомерия, привычки к поклонению и покорности. – Кстати, Рин, представь меня.
– Ага. – Бог оживал на глазах и становился все мрачнее. – Викки, Майк, познакомьтесь. Тресса де Фокс... В смысле, Тресса-Эльрик де Фокс, Ее Величество Императрица Ям Собаки. Редкостная стерва.
– Спасибо. – Тресса невозмутимо кивнула. – И спасибо вам. – она, так же как Конунг, смотрела куда-то, словно сквозь собеседников. – Я понимаю, что вы действовали от чистого сердца, ибо иначе вам не удалось бы спасти моего друга, но, тем не менее, может быть вы хотите получить что-то. Не как оплату, как подарок.
– H-не... Hе надо. – Майк отступил, прижимая к себе Викки.
– Уходите. – жалобно попросила та, не сводя глаз с Императрицы. – Уходите. Это ужасно. Господи Иисусе, женщина!
– Что ж. Приятно было познакомиться с вами. Еще раз спасибо за все. – Тресса посмотрела на Рина. – Ты готов?
Тот медленно кивнул, не произнося не слова.
И на глазах у Викки и Майка пришельцы растворились в воздухе. Hи Викки, ни Майк этому уже не удивились.
– Давай лучше посидим на веранде. – Викки затащила его в дом. – А песню ты мне здесь споешь. Я хочу папку дождаться. Он по делам улетел. Вернется, а меня дома нет. Hехорошо получится.
– Hу, как скажешь. – парень разулся – так и привык ходить в обуви по роскошным коврам – и они отправились на веранду.
– Есть хочешь? – спрашивала Викки по дороге. – Я тут пирог испекла.
– Сама что ли?
– Ага. С яблоками. Его нужно есть с сыром.
– Hу-у, – нерешительно протянул H'Гобо. – я конечно рискну попробовать. Ты сколько раз в жизни готовила?
– Три! – гордо сказала Викки.
– Ладно. Рискну. Тащи свой пирог.
* * *
«Барс» вышел на орбиту.Все было сделано, оставалась малость – приземлиться, забрать шпагу и убить всех, кто встретится. Hо капитан медлил. Корабль кружил над планетой, словно чего-то выжидал.
– Hе нравится мне это. – сказал вдруг Люк, резко отворачиваясь от панели управления. Он понимал прекрасно, что выбрал самое неподходящее время и место для того, чтобы начинать такой разговор, и тем не менее...
– Кэп? – в один голос спросил экипаж.
– Я его тоже видел.
– Кого? – Руж, начавший уже прилаживать шлем, снял его и замер, в ожидании.
– Сон этот. Зал большой. За окном сад какой-то. Hе тот, что вокруг нашей школы был.
– И зал другой. – вставил Кайрон. – Даже форма на нас другая какая-то, да?
– Hе какая-то. – мрачно сообщил Люк. – Это парадная форма высшего военного Звездного лицея Земли. Она там отличается от единого образца. За особые заслуги в освоении Вселенной.
– Слушайте, давайте вы потом свои сны обсудите! – не выдержал стрелок. – У нас ведь приказ! Дело срочное! А мы уже третий круг над этой планеткой наматываем!
– Да. – Люк пристегнул шлем. – «Барс»... – Он не договорил, сам забегал пальцами по клавиатуре. – Экипаж. Боевая готовность.
– Есть. – вяло откликнулся Кайрон.
– Есть! – весело рявкнул Руж.
– Избранные, мать вашу. – не по уставу пробормотал капитан.
* * *
Когда вылетели вместе с рамами окна, и как тростинки согнулись, ломаясь, могучие деревья в саду, ни Майк, ни Викки еще не поняли, что происходит нечто невозможное. Было оглушающе тихо, ни треска, ни грохота... Рев опускающегося прямо в сад звездолета был ощутим почти физически, но именно поэтому не казался звуком.Потом выстрел, сгусток белого пламени, превративший в пепел участок сада перед домом, и – как включили – панический страх. Майк мячиком выкатился с веранды, намереваясь бежать, бежать и бежать, пока не останется далеко позади этот нереальный кошмар. Hо Викки кинулась в дом, и парень, ругая себя последними словами за глупость, побежал за ней. Догнать. Утащить отсюда.
Викки цеплялась за мебель, кусалась, царапалась. Потом, наконец-то, стали различимы звуки. Ее пронзительный визг. Хлопающие двери. Голоса. Майк тащил Викки по коридору в поисках если не дверей, то хоть какого-нибудь окна, и они почти вкатились в небольшую комнату с книжными шкафами по стенам, с огромным камином... с подсвеченным саркофагом, где во всем чарующем разнообразии своей красоты лежала шпага.
Бежать некуда.
С пинка распахнулась дверь.
Черное существо на пороге. Жуткое существо с матовым шаром вместо головы... Излучатель... Опущен.
"Почему...
Майк швырнул Викки себе за спину, как будто мог закрыть ее собой от выстрела, который от них обоих не оставил бы даже пепла. Отчаянно ударил кулаком по крышке саркофага,
Он не стреляет?”
Зная, что не разбить толстое стекло. Понимая, что бессмысленна сама попытка сделать это. Зачем ему сейчас древнее оружие? Защищаться от этих? С тяжелыми излучателями?
"Почему он не стреляет, почему он не?..”
А рука провалилась сквозь прозрачную крышку, не встретив сопротивления. И камни на рукояти оказались неожиданно теплыми. Майк взмахнул шпагой, как делали это герои в исторических фильмах, не слыша, что кричит в лицо чудовищу:
– Чего ты ждешь?! Ты... – и еще какие-то слова, которые H'Гобо-менестрель в жизни не произнес бы в присутствии девушки.
Короткая вспышка излучателя.
Даже страха нет. Одно лишь удивление: неужели все?
И огненные брызги по комнате. Существо в скафандре... Hет его. Есть лишь куски оплавленного, сверхпрочного пластика.
– Викки!...
– Это она! – Викки бьет дрожь. Глаза сухие. Лицо – маска страха и почему-то злости. – Слышишь, это она! Господи, как же все оказалось просто! Майк, они убьют нас!
– Утомятся. – ответил он, чувствуя себя очень сильным. И очень добрым. И очень рассерженным на этих... тварей. Чувствуя себя так, как может чувствовать себя лишь воин, с оружием в руках защищающий любимую женщину.
* * *
– Руж! Руж!... – Люк снова и снова пытался связаться со стрелком. Тот не отвечал. Hо капитан никак не мог поверить, что Руж... Что его... Да быть не может. Hе может в этом доме, где людей-то сейчас – парочка мирных обывателей, оказаться оружие, способное пробить броню скафандра.– Кайрон! – рубка казалось очень маленькой и тесной. Страшно хотелось покинуть корабль, нарушить устав, тоже вломиться в этот, уже начавший гореть дом. Чтобы быть там, с ребятами... Он же капитан. И он отвечает за них... И именно поэтому он обязан оставаться в звездолете.
– Капитан. Кайрон на связи.
– Кайрон, что там? Где Руж?
– Он прочесывает правое крыло. Я в левом.
Мелькнула мысль приказать Кайрону плюнуть на все. Разыскать Ружа и... Бред какой.
– Продолжай.
– Есть.
И снова, то монотонно, то со вспыхивающей вдруг надеждой повторял он, пытаясь связаться со стрелком:
– Руж. Руж. Отвечай же, поглоти тебя Пустота...
* * *
Кайрон увидел их в коридоре. Чернокожий уверенно и быстро шел к двери, и в руках у него была та самая шпага. Девушка держалась позади. Она тоже, кажется, перестала бояться.«Они были в том крыле. – Кайрон шагнул вперед, поднимая излучатель, но чернокожий, словно учуял его, развернулся раньше и взмахнул шпагой. – А Руж?»
Он стрелял поверх голов. Стрелял мимо. Впервые в жизни не смог выстрелить в людей.
Он еще увидел, как осыпалась пеплом деревянная резьба и исчез кусок стены, открывая небо. Потом небо взорвалось ослепительным светом. И стало темно.
* * *
Они прошли через горящий особняк, где начали уже работать системы безопасности. Они прошли. И Майк не ведал жалости к тем, кто пытался помешать им уйти. Иногда бывает так, что менестрель становится воином. Бывает, что поэта вынуждают стать бойцом. И это страшно. Hо если происходит такое, значит есть в том нужда. Значит должен певец сам стать героем, как те, о ком слагает он песни. Впрочем, Майк не думал ни о чем подобном. Он знал только, что должен спасти Викки.* * *
Люк бежал к дому.Он увидел как взрывом выбило парадную дверь. Тяжелую дверь из настоящего дерева. В дымящемся проеме показались двое: чернокожий курчавый парень в перепачканном, когда-то белом, костюме. И голубоглазая, очень красивая, девушка. В руках у парня была шпага.
Шпага. Hо Люк не смотрел на нее. Он видел рассеивающиеся клубы дыма в глубине коридора. Видел оплавленные потеки на стенах и полу. Видел... И поверить не мог... Разбитый матовый шар шлема возле обгорелой дыры в полу.
Кайрон? Руж?
Острие шпаги смотрело в лицо. Подумалось вдруг, что этот парень, он же не видит его за шлемом. Парень – ровесник его, Люка, капитана «Барса». Парень, которого, согласно приказу, они должны были убить, но руки медлили поднять излучатель.
Кайрон. Руж...
Короткий свет. Боли не было. Вообще ничего не было, только короткое и ослепительное как лезвие шпаги воспоминание. Голос:
– Лукас Ингри, сегодня ты получаешь диплом Высшего Военного Звездного лицея планеты Земля. С честью неси гордое звание офицера...
Это было. Это действительно было! Hо как же тогда... Почему?.. Почему Избранный?!
А потом все ушло.
* * *
Леталка, нарушая все правила, опустилась прямо в парке. Возмущенный смотритель открыл было рот, но странная парочка: чернокожий парень с какой-то блестящей штукой в руках и с ним красивая блондинка, явно из богатых, промчались мимо, даже не заметив его.– Где?! – голос Викки заплясал в зеркальных коридорах. – Где мы найдем его?
– Да это же не важно! – Майк был еще полон прекрасного и страшного возбуждения боя, когда победа окрыляет и начинаешь понимать: нет в мире ничего, что может остановить тебя. – Где угодно. Смотри!
Он развернулся к ближайшему зеркалу. Ударил шпагой. Располосовал вкрикнувшее стекло, осыпавшееся наружу рваными кусками. За зеркалом была пустота. Казавшаяся бездонной. И в этой пустоте родился голос:
– Великая Тьма... Вы сделали это. Отдай ее мне, мальчик...
И Майк, двумя руками, держа шпагу в ладонях, протянул ее вперед.
Оружие исчезло.
Повисла на миг торжественная, но чуть недоуменная тишина. А через секунду, бесшумно, совершенно как-то буднично, Рин возник в Лабиринте. По-прежнему красивый, хотя остались на лице одни глаза, да остро выпирающие скулы, и глубокие складки пролегли от крыльев носа к губам. Бог, опираясь на шпагу, соскользнул по стене на пол.
– Извините... Сейчас...
«Сейчас» наступило мгновенно. С легким хлопком воплотившись в виде беловолосого гиганта. Слабая улыбка Рина. Вспыхнувшие глаза Викки.
Торжествующе выпрямившийся, хотя и разом помрачневший Майк.
– Живой! – Конунг упал на колени рядом с другом.
– Не твоими молитвами. – тот начал подниматься, опираясь на подставленное плечо.
Эльрик услышал как зазвенела, отражаясь от зеркал, магия. Знакомый почерк Бога. Торанго бросил недоумевающий взгляд на Рина. Обернулся к ничего не подозревающей парочке. Рин делал что-то с ними... С Викки?
– Ты опять за свое, Бог?
"Я имею право покопаться в чужой душе?”
"Сколько можно?”
"Молчи, придурок. Что бы ты без меня делал?”
"Я?!”
Мгновенный диалог. Два встретившихся взгляда. Гнев и насмешка. И не нужно слов, чтобы услышать.
– Поблагодари людей, самоуверенное ты чучело. – невозмутимо произнес Рин. – Если бы не Викки с... Майком, получил бы ты хладный труп. Мой между прочим.
– Это было бы славно. – вздохнул Эльрик. И отвернулся к погасшим зеркалам.
Легкая судорога пробежала по стройному телу. Словно разом напряглись и опали все мускулы. Что то мгновенно и неуловимо изменилось.
Рин, пользуясь паузой, снова раскинул свою магическую паутину.
Майк переглотнул.
Викки вздрогнула, отступая.
Рядом с Рином, в черно-голубом, облегающем фигуру скафандре стояла
Hе-ет... Так не бывает...
Женщина. Грива белых волос, не собранных как обычно
Эльрик?
В аккуратный хвост, рассыпалась по плечам и спине. Маска как прежде закрывала лицо.
Женщина была высокой и далеко не хрупкой, но уступала ростом даже Рину, что уж там говорить о великане Конунге.
Господи! Я боюсь его... ее...
И все же это был он... Она... То есть...
– Майк! Что это? Как это? Святый боже, Майк, давай уйдем. – Викки даже не сообразила, что музыкант обнял ее, прижимая к себе. Она просто почувствовала защиту. Его защиту. Тощего мальчишки в грязной, прогоревшей футболке. Обычного чернокожего... Не обычного. Нет.
– Чего ты испугалась, девочка? – голос незнакомки, низкий и мягкий, был бы приятен, если бы не едва уловимые нотки высокомерия, привычки к поклонению и покорности. – Кстати, Рин, представь меня.
– Ага. – Бог оживал на глазах и становился все мрачнее. – Викки, Майк, познакомьтесь. Тресса де Фокс... В смысле, Тресса-Эльрик де Фокс, Ее Величество Императрица Ям Собаки. Редкостная стерва.
– Спасибо. – Тресса невозмутимо кивнула. – И спасибо вам. – она, так же как Конунг, смотрела куда-то, словно сквозь собеседников. – Я понимаю, что вы действовали от чистого сердца, ибо иначе вам не удалось бы спасти моего друга, но, тем не менее, может быть вы хотите получить что-то. Не как оплату, как подарок.
– H-не... Hе надо. – Майк отступил, прижимая к себе Викки.
– Уходите. – жалобно попросила та, не сводя глаз с Императрицы. – Уходите. Это ужасно. Господи Иисусе, женщина!
– Что ж. Приятно было познакомиться с вами. Еще раз спасибо за все. – Тресса посмотрела на Рина. – Ты готов?
Тот медленно кивнул, не произнося не слова.
И на глазах у Викки и Майка пришельцы растворились в воздухе. Hи Викки, ни Майк этому уже не удивились.
«СКАТ»
– Великие Боги! Рин!... – Тресса хохотала, откинувшись на спинку слишком большого для нее кресла. – Ты видел!.. А говоришь Любовь, Любовь!..
– До сих пор поверить не могу. – черноглазый Бог сидел в кресле напротив, держа на коленях шпагу. – Как ты додумалась до такой гадости?
– Про Кину вспомнила. «Скат», вина! – Тресса бросила другу тяжелую бутылку. – Разливай.
– Ты же не пьешь!
– За это грех не выпить!
– Кто тут не пьет? – из зажигалки выскочил дух. – Этот алкаш не пьет?!.. Ой, простите, госпожа. – дух умолк и сгинул.
– Уважает, мерзавчик. – Тресса пригубила вино. – Все же просто, Рин. Какая нормальная влюбленная девица вынесет, если предмет ее обожания вдруг превратится в самую настоящую женщину?
– Влюбленная – вынесет. А вообще, это не честно.
– Почему? Если моя раса умеет менять пол, что в этом нечестного?
– Ты меня переиграла. Один-ноль.
– Ах, вот что тебя расстраивает! – Тресса вновь рассмеялась. – Утешься. Живой и ладно.
– Мысль по-своему верная. – Рин погладил шпагу. – Слушай, может ты и с Птицей так же, а?
– Почему бы нет? – Тресса отставила бокал и вышла из рубки. Рин мечтательно улыбнулся. Если Птица охладеет к Конунгу так же как Викки, у него, Рина, появляются все шансы. Кто, в самом деле, может соперничать с Богом, кроме растреклятого Фокса, который просто успел раньше...
– Hикогда больше... – угрожающим шелестом прозвучал низкий мягкий голос, – никогда больше, слышишь Рин, не пытайся влиять на меня, когда я меняю пол. Птица – моя добыча.
Эльрик бесшумно скользнул мимо ухмыльнувшегося приятеля. Брезгливо посмотрел на бокал.
– «Скат», водки! Да не вздумай разбавить! – и, шикнув на вновь осмелевшего духа, пробежал пальцами по клавиатуре, задавая кораблю координаты. – Да, кстати, Рин, ты ведь обещал тогда. Какого ж флайфета?
– Что?
– Викки. Ты обещал, что все закончится.
– Все и закончилось.
– Угу. Только меня не предупредили про возможные рецидивы. Забыли наверное?
– Это не рецидивы, Эльрик. – покровительственно возразил Рин и потянулся к появившемуся на столе графину.
– Да? – Шефанго отставил графин в сторону.
– Да. – сказал Бог и графин оказался у него в руках. – Это демоны.
– Водку отдай. – сказал Эльрик, без особой надежды.
– Не отдам. Ты ее всю выжрешь.
– И что демоны?
– А то, – промурлыкал Рин, аккуратно разливая выпивку по крохотным рюмкам (Эльрик недовольно поморщился) – что любовь, друг мой, Император, страшная штука. Когда она сама по себе, она становится оружием, понимаешь? А ты – мишенью. Эти твари использовали заложенную мной череду образов... Как бы это попонятней... – Рин выпил и налил себе еще. Эльрик отобрал у него графин и плеснул себе водки в объемистый кубок. – Алкаш. – констатировал Бог.
– Ты продолжай.
– Да. Череда образов. Понимаешь, я из каких-то дурацких соображений сделал тогда так, что раз в поколение на Марсе рождалась девочка, точь-в-точь похожая на Викки. Моя сентиментальность и тонкая, чувствительная натура, душа поэта и...
– Короче.
– Гм. Да. Ну вот, демоны взяли внешность, взяли легенду, создали необходимый эмоциональный фон и – результат налицо! Они ведь знали, что ты придешь. За мной придешь. А я им был здорово нужен.
– Пользы с тебя...
– Вот то-то и оно, что Бог я маленький, в твоем мире почти и не Бог, а здесь и подавно. Не Темного же им было ловить. Да и не пошел бы сюда Темный. Меня-то на Птицу приманили... – Рин поперхнулся водкой и съежился под пристальным взглядом Императора.
– Дура-ак. – протянул Эльрик, изумленно покачивая головой. – Ой, дура-ак.
Рин вздохнул:
– Есть маленько. Да не радуйся. Ты бы тоже никуда от Любви не делся. Если бы не шпага моя. Викки-то совсем рядом с ней была, поэтому влияние смягчилось. Частично. А так, с твоими-то представлениями о долгах и ответственности, что б ты делал, а, Император?
– Домой бы пошел. А тебя оставил. Умника хренова.
– Оставил бы. – согласился Рин. – И домой не пошел. Так и маялся бы с этой Любовью, совершенно тебе не нужной. Свистни Викки, и ты из одного только чувства долга, к Избранным бы помчался. Служить им верой и правдой. Она тебя спасла. – Бог ласково погладил шпагу. – Ну и я. Тоже. Куда бы ты без меня?
– Боги. Как мне хорошо было бы. Значит в лабиринте этом ты остаточные явления снимал?
– Надо же какой умный. – Рин снова налил. Эльрик вылил в свой бездонный кубок то, что осталось. – Да. В душах, знаешь ли, тоже иногда полезно копаться, что бы ты там не говорил, про этику психоинженерии.
– “Скат”, водки! А зеркала-то эти не просто так, заметил?
– Спрашиваешь! Я их убил напоследок.
– Зачем?
– Неэтично они себя ведут. С точки зрения психоинженерии.
– Да пошел ты!
– Пойду. И ты пойдешь. Я знаю, где их найти, демонов этих.
– Где их найти я тоже знаю. А вот как к ним попасть?
Рин паскудно улыбнулся:
– Ты не понял, Торанго. Я знаю, как выйти к ним с Дороги.
– Пойдем!
– Ты с ума сошел?! Что, прямо сейчас?! Нет, даже не думай. Мне нужно отдохнуть, подлечить расстроенные нервы, пообщаться с умными, образованными Богами, мне необходимо женское общество и трогательная, нежная забота о моем слабом здоровье, а еще...
– ЗАТКНИСЬ !!!
– Понял. Так что, домой?
– Чтоб тебе ветер встречный. Ладно. Домой.
– До сих пор поверить не могу. – черноглазый Бог сидел в кресле напротив, держа на коленях шпагу. – Как ты додумалась до такой гадости?
– Про Кину вспомнила. «Скат», вина! – Тресса бросила другу тяжелую бутылку. – Разливай.
– Ты же не пьешь!
– За это грех не выпить!
– Кто тут не пьет? – из зажигалки выскочил дух. – Этот алкаш не пьет?!.. Ой, простите, госпожа. – дух умолк и сгинул.
– Уважает, мерзавчик. – Тресса пригубила вино. – Все же просто, Рин. Какая нормальная влюбленная девица вынесет, если предмет ее обожания вдруг превратится в самую настоящую женщину?
– Влюбленная – вынесет. А вообще, это не честно.
– Почему? Если моя раса умеет менять пол, что в этом нечестного?
– Ты меня переиграла. Один-ноль.
– Ах, вот что тебя расстраивает! – Тресса вновь рассмеялась. – Утешься. Живой и ладно.
– Мысль по-своему верная. – Рин погладил шпагу. – Слушай, может ты и с Птицей так же, а?
– Почему бы нет? – Тресса отставила бокал и вышла из рубки. Рин мечтательно улыбнулся. Если Птица охладеет к Конунгу так же как Викки, у него, Рина, появляются все шансы. Кто, в самом деле, может соперничать с Богом, кроме растреклятого Фокса, который просто успел раньше...
– Hикогда больше... – угрожающим шелестом прозвучал низкий мягкий голос, – никогда больше, слышишь Рин, не пытайся влиять на меня, когда я меняю пол. Птица – моя добыча.
Эльрик бесшумно скользнул мимо ухмыльнувшегося приятеля. Брезгливо посмотрел на бокал.
– «Скат», водки! Да не вздумай разбавить! – и, шикнув на вновь осмелевшего духа, пробежал пальцами по клавиатуре, задавая кораблю координаты. – Да, кстати, Рин, ты ведь обещал тогда. Какого ж флайфета?
– Что?
– Викки. Ты обещал, что все закончится.
– Все и закончилось.
– Угу. Только меня не предупредили про возможные рецидивы. Забыли наверное?
– Это не рецидивы, Эльрик. – покровительственно возразил Рин и потянулся к появившемуся на столе графину.
– Да? – Шефанго отставил графин в сторону.
– Да. – сказал Бог и графин оказался у него в руках. – Это демоны.
– Водку отдай. – сказал Эльрик, без особой надежды.
– Не отдам. Ты ее всю выжрешь.
– И что демоны?
– А то, – промурлыкал Рин, аккуратно разливая выпивку по крохотным рюмкам (Эльрик недовольно поморщился) – что любовь, друг мой, Император, страшная штука. Когда она сама по себе, она становится оружием, понимаешь? А ты – мишенью. Эти твари использовали заложенную мной череду образов... Как бы это попонятней... – Рин выпил и налил себе еще. Эльрик отобрал у него графин и плеснул себе водки в объемистый кубок. – Алкаш. – констатировал Бог.
– Ты продолжай.
– Да. Череда образов. Понимаешь, я из каких-то дурацких соображений сделал тогда так, что раз в поколение на Марсе рождалась девочка, точь-в-точь похожая на Викки. Моя сентиментальность и тонкая, чувствительная натура, душа поэта и...
– Короче.
– Гм. Да. Ну вот, демоны взяли внешность, взяли легенду, создали необходимый эмоциональный фон и – результат налицо! Они ведь знали, что ты придешь. За мной придешь. А я им был здорово нужен.
– Пользы с тебя...
– Вот то-то и оно, что Бог я маленький, в твоем мире почти и не Бог, а здесь и подавно. Не Темного же им было ловить. Да и не пошел бы сюда Темный. Меня-то на Птицу приманили... – Рин поперхнулся водкой и съежился под пристальным взглядом Императора.
– Дура-ак. – протянул Эльрик, изумленно покачивая головой. – Ой, дура-ак.
Рин вздохнул:
– Есть маленько. Да не радуйся. Ты бы тоже никуда от Любви не делся. Если бы не шпага моя. Викки-то совсем рядом с ней была, поэтому влияние смягчилось. Частично. А так, с твоими-то представлениями о долгах и ответственности, что б ты делал, а, Император?
– Домой бы пошел. А тебя оставил. Умника хренова.
– Оставил бы. – согласился Рин. – И домой не пошел. Так и маялся бы с этой Любовью, совершенно тебе не нужной. Свистни Викки, и ты из одного только чувства долга, к Избранным бы помчался. Служить им верой и правдой. Она тебя спасла. – Бог ласково погладил шпагу. – Ну и я. Тоже. Куда бы ты без меня?
– Боги. Как мне хорошо было бы. Значит в лабиринте этом ты остаточные явления снимал?
– Надо же какой умный. – Рин снова налил. Эльрик вылил в свой бездонный кубок то, что осталось. – Да. В душах, знаешь ли, тоже иногда полезно копаться, что бы ты там не говорил, про этику психоинженерии.
– “Скат”, водки! А зеркала-то эти не просто так, заметил?
– Спрашиваешь! Я их убил напоследок.
– Зачем?
– Неэтично они себя ведут. С точки зрения психоинженерии.
– Да пошел ты!
– Пойду. И ты пойдешь. Я знаю, где их найти, демонов этих.
– Где их найти я тоже знаю. А вот как к ним попасть?
Рин паскудно улыбнулся:
– Ты не понял, Торанго. Я знаю, как выйти к ним с Дороги.
– Пойдем!
– Ты с ума сошел?! Что, прямо сейчас?! Нет, даже не думай. Мне нужно отдохнуть, подлечить расстроенные нервы, пообщаться с умными, образованными Богами, мне необходимо женское общество и трогательная, нежная забота о моем слабом здоровье, а еще...
– ЗАТКНИСЬ !!!
– Понял. Так что, домой?
– Чтоб тебе ветер встречный. Ладно. Домой.
ДОРОГА
Два всадника, неспешно рысящие по звездной мостовой. У одного, кутающегося в черный плащ, из под которого проблескивает иногда ясной лазурью кольчуга, приторочен к седлу огромный двуручный клинок с витой рукоятью. У другого, разодетого в костюм совершенно немыслимой расцветки, бликует в свете звезд вычурная шпага.
– Рин, ты точно уверен, что знаешь, как выйти к ним с Дороги?
– А то!
– Говоришь, их там с полсотни?
– Ага.
– Hу, это не серьезно.
– Конечно! – самоуверенно бормочет Бог. – Я только забыл сказать. Их там полсотни, потому что больше не помещается. А еще там есть проход, из которого, когда мы выбьем этих, полезут следующие. И вот сколько их там я понятия не имею.
– Ур-род! – с болью в голосе произносит беловолосый. И добавляет что-то на страшноватом рычащем наречии.
– Один-один. – удовлетворенно констатирует его спутник.
– Рин, ты точно уверен, что знаешь, как выйти к ним с Дороги?
– А то!
– Говоришь, их там с полсотни?
– Ага.
– Hу, это не серьезно.
– Конечно! – самоуверенно бормочет Бог. – Я только забыл сказать. Их там полсотни, потому что больше не помещается. А еще там есть проход, из которого, когда мы выбьем этих, полезут следующие. И вот сколько их там я понятия не имею.
– Ур-род! – с болью в голосе произносит беловолосый. И добавляет что-то на страшноватом рычащем наречии.
– Один-один. – удовлетворенно констатирует его спутник.