Страница:
Это был крупный самец (или мужчина?), покрытый густой серой шерстью. Сочетание людских и звериных черт представляло собой пугающее и отвратительное зрелище. Передние лапы были длиннее задних и намного мускулистее. Если проводить аналогии, то волколака можно сравнить с обитателями Африки – гиенами. Различие было только в размерах и строении морды. Практически у нападавшего волколака было человеческое лицо, только вытянутое вперед и снабженное ужасного вида пастью. Кроме того, густая шерсть придавала дополнительное сходство с животным, но в общем вид у него был самый что ни на есть противный.
Выждав момент, когда разъяренный зверь прыгнет, Владимир выхватил меч, отступил в сторону и рубанул с разворота, стремясь одним движением снести лохматую голову. Движения его были точны и быстры, настолько быстры, что в момент удара со стороны казалось, будто фигура ведьмака теряла свои очертания, превращаясь в полупрозрачный силуэт. Человеческий глаз не успевал заметить движение, фиксируя лишь начальную и конечную стадию, отчего и возникал эффект «смазанности».
Участь оборотня была предрешена, удар был рассчитан и отработан, но непостижимым образом детище Веледара изменило траекторию полета, как будто законы тяготения и инерции враз перестали существовать. В другое время Владимир, наверное, был бы удивлен такими трюками, но в данный момент удивляться стало некогда.
Остановившись в воздухе, волколак не упал на землю, а невероятным образом, не касаясь лапами земли, развернулся вокруг своей оси и, не снижая скорости, обрушился на ведьмака со спины Удар тяжелого тела, полученный к тому же в спину, откуда нападения Владимир не ожидал, свалил его на землю. Длинные когти оборотня прошли сквозь слабенькую серебряную кольчугу и глубоко впились в плечи, причиняя ведьмаку нешуточную боль. Падая на землю, Владимир услышал около самого уха, как громко клацнула клыками смертоносная пасть волколака. Шею и лицо обдало его горячее, смрадное дыхание: зверь чуть-чуть не дотянулся до вожделенной плоти. Было понятно, что со второй попытки подобного промаха уже не будет. Прижатый к земле ведьмак был беспомощен, так как волколак его держал крепко, глубоко вонзив когти и придавив своим немаленьким весом. Шансов на спасение практически не оставалось. Владимир лежал, уткнувшись лицом в холодную ночную траву, беспомощно сжимая в руках серебряный меч, который при падении он поднял над головой, надеясь, что каким-нибудь чудом ему удастся вывернуться, но чуда не случилось. Вытянувшись в струнку, лишенный возможности пошевелиться, он отстраненно подумал о том, как глупо обрывается его жизнь. Только в страшном сне ему мог привидеться такой финал. Ведь оборотень для такого опытного ведьмака, как Владимир, противником был шутейным, а тут поди как обернулось! Обида подкатывала к горлу тяжелым комом, на глазах помимо воли выступила скупая слезинка.
Чувствуя, что победа на его стороне, волколак задрал морду кверху и испустил оглушающий вой, в котором угадывались торжество победителя и радость зверя, собирающегося перегрызть врагу горло. Наверное, от избытка чувств он еще глубже запустил когти, предчувствуя, как будет рвать это тело, которое еще мгновение назад было для него опасно, а теперь превратилось в добычу, лежит и не дергается.
Впоследствии Владимир так и не сумел вспомнить, что его больше взбесило – наглый, самоуверенный вой тупой, почти безмозглой твари или когти, медленно рвущие его тело. Но так или иначе, он предпринял отчаянную попытку если не убить, то хотя бы испортить зверю его триумф. Перевернуться на спину ведьмак не мог, любое его движение надежно блокировалось волколаком, но вытянутые над головой руки с мечом оставались свободными. Резко согнув руки в локтях, Владимир ударил мечом назад, за спину. Видеть он не мог, бил вслепую, надеясь причинить оборотню хоть какой-нибудь ущерб. Свистнуло длинное, узкое лезвие, рассекая воздух. На самом излете, когда казалось, что все, выпад не удался, руки Владимира ощутили удар. Есть! Еще не видя, он понял: нанесенная рана не может быть пустяковой – уж больно глубоко вошло лезвие, да и железная хватка когтей как-то сразу ослабла. В следующее мгновение, превозмогая боль, Владимир вывернулся из-под волколака, с ходу разрубая пространство перед собой. В принципе оборотень к тому моменту был уже мертвым. Первый удар, нанесенный наобум, оказался для него роковым. Острый серебряный клинок самым концом перерубил зверю горло, оборвав его победный вой. Вторым ударом ведьмак снес лохматую голову, злорадно подметив удивленно-обиженное выражение налитых кровью глаз.
Кровь, хлынувшая из перерубленных артерий, окатила лежащего на земле ведьмака горячей волной, но обессиленному Владимиру было не до эстетики. Глубокие раны на спине кровоточили, голова раскалывалась от страшной боли, вызванной сильнейшим ударом о землю, перед глазами проплывали радужные круги. Да еще внезапно накатившая рвота сгибала тело пополам, не давая собраться с силами.
Как и любой ведьмак, Владимир умел лечить различные хвори, понимал природу болезни, умел готовить лечебные снадобья. Естественно, он имел при себе все необходимые отвары и зелья, но они находились в сумке, сумка была приторочена к седлу, а коня он привязал в лесу, подальше от того места, где предполагал встретиться с оборотнем. В общем, как ни крути, добираться до сумки придется самостоятельно, потому что помощи в ночном лесу ждать не от кого.
Кое-как собравшись с силами, ведьмак встал на ноги, преодолевая головокружение и тошноту, медленно побрел в сторону леса, опираясь на меч, словно старик на клюку. Его сейчас заботило только одно: не свалиться по дороге. Поэтому обращение мертвого оборотня в человека он смотреть не стал, резонно рассудив, что мертвый волколак никуда не убежит, и какая разница, увидит ли он истинное лицо зверя сейчас или несколько позднее? Стараясь не упасть, ведьмак упрямо шел к цели, ставшей неожиданно далекой, но где-то глубоко в мозгу билась радостная мысль – он выжил!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Выждав момент, когда разъяренный зверь прыгнет, Владимир выхватил меч, отступил в сторону и рубанул с разворота, стремясь одним движением снести лохматую голову. Движения его были точны и быстры, настолько быстры, что в момент удара со стороны казалось, будто фигура ведьмака теряла свои очертания, превращаясь в полупрозрачный силуэт. Человеческий глаз не успевал заметить движение, фиксируя лишь начальную и конечную стадию, отчего и возникал эффект «смазанности».
Участь оборотня была предрешена, удар был рассчитан и отработан, но непостижимым образом детище Веледара изменило траекторию полета, как будто законы тяготения и инерции враз перестали существовать. В другое время Владимир, наверное, был бы удивлен такими трюками, но в данный момент удивляться стало некогда.
Остановившись в воздухе, волколак не упал на землю, а невероятным образом, не касаясь лапами земли, развернулся вокруг своей оси и, не снижая скорости, обрушился на ведьмака со спины Удар тяжелого тела, полученный к тому же в спину, откуда нападения Владимир не ожидал, свалил его на землю. Длинные когти оборотня прошли сквозь слабенькую серебряную кольчугу и глубоко впились в плечи, причиняя ведьмаку нешуточную боль. Падая на землю, Владимир услышал около самого уха, как громко клацнула клыками смертоносная пасть волколака. Шею и лицо обдало его горячее, смрадное дыхание: зверь чуть-чуть не дотянулся до вожделенной плоти. Было понятно, что со второй попытки подобного промаха уже не будет. Прижатый к земле ведьмак был беспомощен, так как волколак его держал крепко, глубоко вонзив когти и придавив своим немаленьким весом. Шансов на спасение практически не оставалось. Владимир лежал, уткнувшись лицом в холодную ночную траву, беспомощно сжимая в руках серебряный меч, который при падении он поднял над головой, надеясь, что каким-нибудь чудом ему удастся вывернуться, но чуда не случилось. Вытянувшись в струнку, лишенный возможности пошевелиться, он отстраненно подумал о том, как глупо обрывается его жизнь. Только в страшном сне ему мог привидеться такой финал. Ведь оборотень для такого опытного ведьмака, как Владимир, противником был шутейным, а тут поди как обернулось! Обида подкатывала к горлу тяжелым комом, на глазах помимо воли выступила скупая слезинка.
Чувствуя, что победа на его стороне, волколак задрал морду кверху и испустил оглушающий вой, в котором угадывались торжество победителя и радость зверя, собирающегося перегрызть врагу горло. Наверное, от избытка чувств он еще глубже запустил когти, предчувствуя, как будет рвать это тело, которое еще мгновение назад было для него опасно, а теперь превратилось в добычу, лежит и не дергается.
Впоследствии Владимир так и не сумел вспомнить, что его больше взбесило – наглый, самоуверенный вой тупой, почти безмозглой твари или когти, медленно рвущие его тело. Но так или иначе, он предпринял отчаянную попытку если не убить, то хотя бы испортить зверю его триумф. Перевернуться на спину ведьмак не мог, любое его движение надежно блокировалось волколаком, но вытянутые над головой руки с мечом оставались свободными. Резко согнув руки в локтях, Владимир ударил мечом назад, за спину. Видеть он не мог, бил вслепую, надеясь причинить оборотню хоть какой-нибудь ущерб. Свистнуло длинное, узкое лезвие, рассекая воздух. На самом излете, когда казалось, что все, выпад не удался, руки Владимира ощутили удар. Есть! Еще не видя, он понял: нанесенная рана не может быть пустяковой – уж больно глубоко вошло лезвие, да и железная хватка когтей как-то сразу ослабла. В следующее мгновение, превозмогая боль, Владимир вывернулся из-под волколака, с ходу разрубая пространство перед собой. В принципе оборотень к тому моменту был уже мертвым. Первый удар, нанесенный наобум, оказался для него роковым. Острый серебряный клинок самым концом перерубил зверю горло, оборвав его победный вой. Вторым ударом ведьмак снес лохматую голову, злорадно подметив удивленно-обиженное выражение налитых кровью глаз.
Кровь, хлынувшая из перерубленных артерий, окатила лежащего на земле ведьмака горячей волной, но обессиленному Владимиру было не до эстетики. Глубокие раны на спине кровоточили, голова раскалывалась от страшной боли, вызванной сильнейшим ударом о землю, перед глазами проплывали радужные круги. Да еще внезапно накатившая рвота сгибала тело пополам, не давая собраться с силами.
Как и любой ведьмак, Владимир умел лечить различные хвори, понимал природу болезни, умел готовить лечебные снадобья. Естественно, он имел при себе все необходимые отвары и зелья, но они находились в сумке, сумка была приторочена к седлу, а коня он привязал в лесу, подальше от того места, где предполагал встретиться с оборотнем. В общем, как ни крути, добираться до сумки придется самостоятельно, потому что помощи в ночном лесу ждать не от кого.
Кое-как собравшись с силами, ведьмак встал на ноги, преодолевая головокружение и тошноту, медленно побрел в сторону леса, опираясь на меч, словно старик на клюку. Его сейчас заботило только одно: не свалиться по дороге. Поэтому обращение мертвого оборотня в человека он смотреть не стал, резонно рассудив, что мертвый волколак никуда не убежит, и какая разница, увидит ли он истинное лицо зверя сейчас или несколько позднее? Стараясь не упасть, ведьмак упрямо шел к цели, ставшей неожиданно далекой, но где-то глубоко в мозгу билась радостная мысль – он выжил!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пробуждение было тяжелым. Плохо понимая, где он на данный момент находится, Володя не сразу открыл глаза, искренне опасаясь увидеть вокруг все тот же лес, затянутую туманом поляну, окровавленный труп существа, едва не прервавшего его линию жизни. Все так же не открывая глаз, он украдкой, стыдясь самого себя за малодушие, быстро ощупал плечи, шею, подавляя в себе страх обнаружить свежие следы когтей.
Слава богу, пронесло! Беглый осмотр тела никаких повреждений не выявил. Володя с облегчением вздохнул, убедившись, что все произошедшее в ночном лесу просто чрезвычайно реалистичный сон. Так сказать, с эффектом присутствия. Только придя к такому оптимистичному выводу, он рискнул открыть глаза.
Так и есть – он дома, на своем диване, мокрый от пота, но самое главное, живой и невредимый. Рядышком, уютно свернувшись калачиком, посапывала Иришка, чуть слышно тикал будильник, напоминая о том, что до подъема осталось два с половиной часа. За окном, во дворе, зашлась лаем и тут же угомонилась какая-то приблудная собачонка. Вокруг все свое, родное, и нет никакого колдовства, вурдалаков, оборотней.
Осторожно, стараясь не разбудить мирно спящую подружку, Володя выбрался из-под одеяла и, шлепая по полу босыми ступнями, прошел на кухню, плотно притворив за собой дверь. Не зажигая свет, достал из пачки сигарету, чиркнул дешевенькой китайской зажигалкой, прикурил. Терпкий аромат табака успокаивал нервы, а стоящая на улице непроглядная темень и практически полная тишина настраивали на философский лад.
Уже не в первый раз вот так, проснувшись среди ночи в холодном, липком поту, Владимир пытался проанализировать свои дикие, фантасмагорические сновидения. Нет, он не был ни психоаналитиком, ни толкователем снов. Просто однажды ему по чистой случайности в руки попала книга, где довольно подробно, в доступной форме объяснялась природа сновидений. Автора книги он, конечно, не помнил, но насчет привязок ночных видений к дневной реальности уяснил четко. Обычно все, что касается его снов, стройно вписывалось в рамки прочитанной им теории, но в последнюю неделю эта методика явно дала сбой. Как ни пытался Володя привязать свои, мягко скажем, странноватые сны к реалиям дневной жизни, ничего путного у него не выходило. Ну каким боком обычный таксист-бомбила имел отношение к тем потокам крови, которые проливались в его снах практически еженощно? Да и ладно бы мочил людей, хотя, конечно, тоже вариантик не радостный, но ведь убивал он исключительно таких тварей, которых в природе и не существовало вовсе. Если кратко резюмировать его сновидения за последнюю неделю, можно предположить, что он просматривает длинный фильм ужасов, где оборотни и ожившие мертвецы служат обязательным элементом сценария. Причем разнообразие нечисти, мест действия и способов ведения боя сделало бы честь любому голливудскому режиссеру, получившему Оскара за лучшую «страшилку». Действительно, за всю неделю повторений ни разу не было. Всегда новые противники, один другого мерзопакостней, другая одежда, оружие, даже времена, стоящие на дворе, и те разные. Неизменным оставалось лишь одно – Владимир всегда охотился на «детей ночи».
Конечно, началась вся эта свистопляска не с бухты-барахты, и Володя со стопроцентной уверенностью знал причины своих ночных «кошмариков». Просто не хватало духу признаться, что все его странности не что иное, как расплата за не совсем корректное поведение. Да что уж играть словами – за откровенное скотство, проявленное им по отношению к другому человеку или, если быть точным, по отношению к телу покойного пассажира. В глубине души он уже давно раскаялся в том неблаговидном поступке, успокаивая себя только тем, что в его действиях не было злого умысла либо корысти. Если подойти к той ситуации не предвзято, можно предположить, что, окажись на его месте другой человек, в девяти случаях из десяти он повел бы себя так же, а возможно, еще более неприглядно. А получилось вот что…
Неделю назад, ранним сентябрьским утром, Владимир Зорин, промышляющий частным извозом, выгнал из гаража свою старенькую «шаху», служившую ему верой и правдой уже не первый год. Как всегда, путь его лежал на железнодорожный вокзал, где, собственно, и находилась его рабочая «точка». В среде бомбил «пятачок» у вокзала всегда считался местом хлебным, позволяющим без особого напряга сшибать по меркам этого провинциального города довольно неплохие деньги. Отсюда проистекала нехитрая истина – места там хватало далеко не всем желающим. Соответственно количество и состав таксистской братии строго регламентировался крепкого вида ребятами, получающими за эти охранные функции небольшой процент с заработков водил.
В свое время, а именно в девяносто четвертом, завод, где имел счастье работать Володя, накрылся медным тазом по причине полной неконкурентоспособности выпускаемой продукции. Без работы тогда остались полторы тысячи человек. В их числе был и Владимир. Оставшись без средств к существованию, он, в отличие от многих своих собратьев по увольнению, не стал впадать по этому поводу в депрессию, не кинулся в мутные воды спекуляции или, как ее стали называть, частнопредпринимательской деятельности. Вместо этого, здраво прикинув свои силы и таланты, он решил обратиться за помощью к своему бывшему однокласснику Степке Одинцову, давно уже состоящему в местной преступной группировке, по-новомодному в «бригаде».
Занимались эти «конкретные» пацаны тем промыслом, который довольно хорошо описан в Уголовном кодексе в виде статей, как на подбор тяжелых, с длительными сроками лишения свободы. Одной из статей дохода «бригады» было оказание некого подобия охранных услуг таксистам, проще говоря, они были «крышей». Из повседневных разговоров Володя знал, что за работу на самых доходных «точках» города приходилось отстегивать «братве», и влезть на эти самые «точки» человеку со стороны было нереально. Небольшая кучка таксистов не допускала чужаков на «рыбные места», используя для защиты своих интересов «крышующую» их «бригаду». Как раз по поводу теплого местечка для себя и собирался побазарить Владимир со своим одноклассником, поскольку имел во владении «копейку» и желание попробовать свои силы на поприще извоза.
Долго искать Степку не пришлось, благо жил он рядом, на соседней улице. В результате совместного распития литра грузинского коньяка не самой большой паршивости уже через неделю Владимир получил свою «делянку» на вокзале, где и работал по сей день. За эти непростые годы он поменял свою «копейку» на более презентабельную «шаху», оброс знакомствами в среде бандитов и пасущихся на том же вокзале ментов. Нельзя сказать, чтоб извоз приносил очень уж солидные доходы, но Володя не бедствовал, на жизнь и маленькие мужские радости ему хватало.
В то памятное утро, неспешно крутя баранку, Володя и подумать не мог, какие сюрпризы ему готовит судьба. Очень многие современные люди, несмотря на торжество научно-технического прогресса и всеобщую просвещенность, так же как и их предки столетия назад, продолжают верить в приметы, в большом количестве дошедшие до наших дней. К этой несознательной категории граждан относился и Володя. Причем он не верил ни в Бога, ни в черта, ни в существование неких сверхъестественных сил, считая их пережитками, а вот в приметы верил. Возможно, такой перекос в мировоззрении был вызван советской системой воспитания, помноженной на генетическую память предков, так до конца и не ставших добрыми христианами, но отрицание одних мистических явлений совершенно не мешало верить в другие. Более того, к старым приметам, вроде черных кошек, регулярно добавляются новые, зачастую непосредственно связанные с профессиональной деятельностью определенных социальных групп. В случае с Владимиром такой новоиспеченной приметой, имеющей хождение только в кругу таксистов, была возможность подцепить по пути к «точке» первого клиента, совмещая дорогу на работу и заработок. Если такое случалось, то, по мнению таксистов, день должен быть необычайно прибыльным и спокойным. Откуда пошла такая уверенность, теперь уже, наверное, не знает никто, но, как и остальные водилы города, Володя воспрял духом, когда увидал на пустынной по раннему утру дороге голосующего дедка. Фортуна явно поворачивалась к нему лицом, а не каким-нибудь другим, менее привлекательным местом.
Лихо выкрутив руль и на ходу услужливо распахивая дверцу, Володя затормозил аккурат около потенциального клиента:
– Куда, отец, едем?
Вместо ответа дедок упал на переднее сиденье, с трудом переведя дыхание, посмотрел на Володю с нескрываемым интересом.
– На вокзал.– Голос у деда был какой-то больной, сиплый.– Если можно, быстрее, я опаздываю.
Старик полез в карман, достал оттуда носовой платок и вытер пот, обильно проступивший на лбу. Присмотревшись к своему нежданному пассажиру, Володя начал сомневаться в правильности своих действий. Видок-то у деда был – краше в гроб кладут! Впалые щеки с нездоровым румянцем, хриплое, прерывистое дыхание, но что больше всего настораживало, так это глаза. Было что-то пугающее и необычное в этом взгляде. Что конкретно его настораживало, Володя так и не успел понять: дед потупил взор, но чувство тревоги, вызванное его пристальным взглядом, отнюдь не уменьшилось.
Проклиная себя последними словами за то, что купился на респектабельную внешность дедка, Володя погнал на вокзал, желая одного – довезти пассажира живым и побыстрее с ним расстаться. А тем временем, немного отдышавшись, старик снова полез в карман, выудив на белый свет шикарный бумажник из крокодиловой кожи. Не спеша и совершенно не таясь, он раскрыл портмоне, предоставив Владимиру возможность рассмотреть его содержимое. Невольно кинув косой взгляд на финансовые запасы клиента, Вова удивленно присвистнул: в бумажнике покоилась толстенная пачка ассигнаций со скромной надписью «Одна тысяча рублей» каждая! По самым скромным прикидкам там было примерно пятьдесят-семьдесят «штук».
– Кучеряво ты, отец, живешь! – Впечатляющая сумма невольно вызвала в голосе Володи уважительные интонации.– Только с такими деньгами надо поаккуратнее. Мало ли у нас отморозков? Стукнут по голове, бабки выгребут, и хрен концов найдешь, да и то если жив останешься.
– Да мне, Володенька, бояться уже нечего.– Дед был сама невозмутимость.– Мельче нет, но мне сдачи и не надо. – С этими словами он протянул тысячную бумажку. – Бери, деньги настоящие, не рисованные.
Услышав, как незнакомец называет его по имени, Володя внутренне встрепенулся. В чудеса он не верил, а значит, старикан как-то разузнал его имя. В голове крутилась назойливая мыслишка: что, собственно, от него деду понадобилось? Откуда узнал имя и не специально ли он его поджидал в такую рань? Не нравилось парню то, что сейчас происходило в его машине, не укладывалось это в обыкновенную схему общения с клиентом. Было что-то в этом странноватом дедке загадочное, а загадок Володя не любил, считая их потенциально опасными. Правда, несколько успокаивал тот факт, что платить клиент не отказывался, проявляя завидную щедрость, даже от сдачи отказывается. Прикинув про себя, что надо брать, когда дают, Володя протянул руку к хрустящей зеленой бумажке, и в момент, когда пальцы ее коснулись, старик повел себя неожиданно. Быстрым движением он обхватил своими холодными, как у мертвеца, пальцами ладонь Владимира. Все получилось так быстро, что не ожидавший подобной выходки Владимир даже не догадался возмутиться. Едва он ощутил на своем запястье холодные пальцы деда, с ним случилось нечто странное: по руке словно пропустили ток высокого напряжения. Испугаться Володя не успел, так как в то же мгновение словно бы провалился в темноту, отключившись от всего происходящего.
Он не знал, как долго находился без сознания, но когда очнулся, то увидел удручающую картину. Нет, с машиной и им самим ничего страшного не произошло. Видимо, организм, попав в опасную ситуацию, сам, без участия мозга, приткнул автомобиль на обочину. Даже двигатель оказался заглушён. Самочувствие также было в пределах нормы, но вот пассажир…
Дедок сидел на своем месте, привалясь плечом к дверке, и все было бы ничего, но по его приоткрытым глазам было ясно видно, что жизнь покинула это бренное тело. Такие повороты сюжета совершенно не вписывались в планы Володи. Чего-чего, а уж что ожидать от общения с родной милицией, он знал не понаслышке. Бывали, знаете ли, случаи! Поэтому сдачу тела правоохранительным органам водила отмел сразу. Перспектива попасть в ментовский обезьянник абсолютно не радовала. Ведь даже если не пришьют какую статью, по допросам затаскают, а если, не дай бог, дедок в каком криминале замазан, то запросто можно попутно на срок раскрутиться. Нет, милиция отпадала однозначно.
Внезапно его посетила простая до гениальности мысль – выкинуть к чертовой матери тело, и по газам! Поразившись простоте решения проблемы, он даже вылез из машины, собираясь вытащить тело, как в этот момент мимо проскочил КамАЗ, обдав Володю вонючим дымом. Появление грузовика заставило его задуматься над тем, правильно ли он делает, пытаясь избавиться от тела именно в этом месте. Ведь после обнаружения неопознанного трупа менты в первую очередь допросят тех, кто постоянно курсирует по данному маршруту. А таких людей наберется не мало. Это и водители автобусов, и братья таксисты, да хотя бы взять этот КамАЗ. Рано или поздно кто-нибудь обязательно вспомнит, что видел припаркованную в этом месте «шаху», и при этом, может быть, и запомнил номер. Нет, тело нужно скидывать в другом, более безопасном месте. Владимир, изъездивший город вдоль и поперек, как никто другой знал места, где можно было бы без свидетелей избавиться от нежданной обузы. Быстро сев за руль, он завел двигатель, круто, по-полицейски развернулся и погнал в сторону рабочих окраин, где находились дачные участки. Именно там, не глуша мотор, он быстро вытащил начавшее коченеть тело и сбросил его на обочину, под откос. Запрыгнув в машину, Володя ударил по газам, стремясь как можно быстрее покинуть это мрачное место. На всем обратном пути ему не попалось ни одной машины, и это позволяло надеяться на то, что его вылазка останется незамеченной. Конечно, рано или поздно тело найдут, но привязать его к Владимиру уже вряд ли удастся.
В целом все закончилось относительно неплохо. Дедовская «штука» уютно лежала в кармане. Свидетелей происшествия вроде бы не было. Короче, живи да радуйся, ан нет. На душе у Володи было неспокойно от того, как он поступил с телом. Ну привык он относиться к покойникам с должным уважением, осуждая вандализм на кладбищах и прочие выходки уродов, считающих себя то ли сатанистами, то ли еще кем. А тут и сам отличился, выбросив безобидного в принципе деда, лишив положенного погребения. Одним словом, нехорошо обошелся с человеком.
От этих мыслей он вдруг почувствовал острое желание приложиться к бутылочке. Владимир не был алкоголиком, пил в меру, не разгоняясь на несколько дней, но вот сейчас ощутил потребность напиться вдрызг. Такого с ним еще никогда не было. Даже когда от него уходила горячо любимая супруга, и то он не топил горе в вине, а сейчас чувствовал, что ему надо забыться. К тому же еще одна причина провоцировала на выпивку. Дело в том, что, переживая по поводу деда, Владимир как-то не сразу заметил признаки начинающейся простуды. Его знобило, бросая то в жар, то в холод, во рту стоял противный привкус, глаза слезились. В таком состоянии и думать было нечего про работу. Исходя из этого, он заскочил в круглосуточный магазин, где отоварился бутылкой водки «Немиров», банкой селедки в горчице и двумя лимонами.
Подъехав к своему гаражу, Володя был несколько удивлен тем, что, несмотря на довольно ранний час, в гараже торчал сосед, подняв капот своей видавшей виды «Волги». Увидев Володю, Петрович подошел, приветливо кивнул, показывая, что руки грязные:
– Здорово, Вован. Ты чего не на работе?
– Да вот приболел… – Меньше всего хотел сейчас Владимир вести пустые разговоры.– А ты-то чего не спишь?
На морщинистом лице Петровича появилось страдальческое выражение:
– Собрался я с шуряком на рыбалку, а эта падла,– он выразительно кивнул в сторону «волжанки»,– ни в какую заводиться не хочет. Чего уж я только ни делал, все без толку. Слушай, может, ты посмотришь? – В голосе Петровича обозначилась надежда.– Там, может, делов на копейку, да я не разбираюсь.
Про себя Владимир немного злорадно подумал, что откуда тебе, всю жизнь замполитом прослужившему, разбираться в технике, но вслух он сказал другое:
– Извини, Петрович, сегодня не могу. Честное слово. Трясет всего, до дома бы дойти, не свалиться.
Наверное, вид у него сейчас был не самый лучший, поскольку Петрович, извинившись, отошел, а зная, что он человек прилипчивый, Володя не предполагал так быстро от него избавиться. Между тем самочувствие его ухудшалось на глазах. К сильному ознобу добавились одышка и головокружение. Поднимаясь к себе на третий этаж, Володя был вынужден дважды остановиться для отдыха.
Войдя в квартиру, он, не раздеваясь, рухнул в кресло, натуженно дыша и обливаясь холодным потом. В голове неотступно засела мысль, что он стал жертвой неведомой инфекции, подцепленной им от покойного пассажира. Как будто специально по радио передавали последние известия, где диктор подробно и с некоторым смаком рассказывал об эпидемии птичьего гриппа, поразившей страны Азии.
«Вот я попал! – Мысли в больной голове приобрели четкое направление.– Пол-Китая вымирает, лекарств от этой заразы нет, а я еще жалел это старого козла! Точно ведь, когда он сел в машину, по нему было видно, что он сильно болен. Правда, он не чихал, но кто знает, может, этот вирус мутировал, может, он просто так распространяется, И в больницу бежать бесполезно, только закроют под замок и будут смотреть, как я медленно загибаюсь. Что же делать?»
Ответ на этот извечный русский вопрос он нашел в не менее традиционном русском напитке. С хрустом свинтив с бутылки пробку, Владимир наплескал в стакан на два пальца водки, махом опрокинул, не почувствовав вкуса. Тут же процедура была повторена, на этот раз с закуской, как положено. Попав в желудок, водка начала оказывать свое медикаментозное воздействие. Спустя пять минут Володя почувствовал себя значительно лучше: тошнота отступила, ноющая головная боль прошла, да и озноб пошел на убыль. Решив не останавливаться на достигнутом, не мелочась, хлопнул еще полстакана, чувствуя, как по жилам разливаются благодатное тепло и приятная слабость. Откинувшись на спинку кресла, парень закурил, выпуская дым кольцами. Из репродуктора лилась спокойная музыка, настраивающая на лирический лад. Невольно мысли Володи скользнули на тему более приятную, чем размышления о птичьем гриппе. Он вспомнил, что сегодня его должна навестить Ирина, которая в последний месяц прочно заняла место подруги, обосновавшись в его квартире почти как у себя дома. Она, конечно, была девушкой милой во всех отношениях, но Владимир, успевший вкусить всех прелестей законного брака, в роли своей жены ее не видел. Просто она устраивала его как женщина и ничего более. Возможно, со временем что-то такое и наклюнется, но и это не факт. Пожив свободным человеком, он не собирался по новой вешать на себя хомут супружества.
Слава богу, пронесло! Беглый осмотр тела никаких повреждений не выявил. Володя с облегчением вздохнул, убедившись, что все произошедшее в ночном лесу просто чрезвычайно реалистичный сон. Так сказать, с эффектом присутствия. Только придя к такому оптимистичному выводу, он рискнул открыть глаза.
Так и есть – он дома, на своем диване, мокрый от пота, но самое главное, живой и невредимый. Рядышком, уютно свернувшись калачиком, посапывала Иришка, чуть слышно тикал будильник, напоминая о том, что до подъема осталось два с половиной часа. За окном, во дворе, зашлась лаем и тут же угомонилась какая-то приблудная собачонка. Вокруг все свое, родное, и нет никакого колдовства, вурдалаков, оборотней.
Осторожно, стараясь не разбудить мирно спящую подружку, Володя выбрался из-под одеяла и, шлепая по полу босыми ступнями, прошел на кухню, плотно притворив за собой дверь. Не зажигая свет, достал из пачки сигарету, чиркнул дешевенькой китайской зажигалкой, прикурил. Терпкий аромат табака успокаивал нервы, а стоящая на улице непроглядная темень и практически полная тишина настраивали на философский лад.
Уже не в первый раз вот так, проснувшись среди ночи в холодном, липком поту, Владимир пытался проанализировать свои дикие, фантасмагорические сновидения. Нет, он не был ни психоаналитиком, ни толкователем снов. Просто однажды ему по чистой случайности в руки попала книга, где довольно подробно, в доступной форме объяснялась природа сновидений. Автора книги он, конечно, не помнил, но насчет привязок ночных видений к дневной реальности уяснил четко. Обычно все, что касается его снов, стройно вписывалось в рамки прочитанной им теории, но в последнюю неделю эта методика явно дала сбой. Как ни пытался Володя привязать свои, мягко скажем, странноватые сны к реалиям дневной жизни, ничего путного у него не выходило. Ну каким боком обычный таксист-бомбила имел отношение к тем потокам крови, которые проливались в его снах практически еженощно? Да и ладно бы мочил людей, хотя, конечно, тоже вариантик не радостный, но ведь убивал он исключительно таких тварей, которых в природе и не существовало вовсе. Если кратко резюмировать его сновидения за последнюю неделю, можно предположить, что он просматривает длинный фильм ужасов, где оборотни и ожившие мертвецы служат обязательным элементом сценария. Причем разнообразие нечисти, мест действия и способов ведения боя сделало бы честь любому голливудскому режиссеру, получившему Оскара за лучшую «страшилку». Действительно, за всю неделю повторений ни разу не было. Всегда новые противники, один другого мерзопакостней, другая одежда, оружие, даже времена, стоящие на дворе, и те разные. Неизменным оставалось лишь одно – Владимир всегда охотился на «детей ночи».
Конечно, началась вся эта свистопляска не с бухты-барахты, и Володя со стопроцентной уверенностью знал причины своих ночных «кошмариков». Просто не хватало духу признаться, что все его странности не что иное, как расплата за не совсем корректное поведение. Да что уж играть словами – за откровенное скотство, проявленное им по отношению к другому человеку или, если быть точным, по отношению к телу покойного пассажира. В глубине души он уже давно раскаялся в том неблаговидном поступке, успокаивая себя только тем, что в его действиях не было злого умысла либо корысти. Если подойти к той ситуации не предвзято, можно предположить, что, окажись на его месте другой человек, в девяти случаях из десяти он повел бы себя так же, а возможно, еще более неприглядно. А получилось вот что…
Неделю назад, ранним сентябрьским утром, Владимир Зорин, промышляющий частным извозом, выгнал из гаража свою старенькую «шаху», служившую ему верой и правдой уже не первый год. Как всегда, путь его лежал на железнодорожный вокзал, где, собственно, и находилась его рабочая «точка». В среде бомбил «пятачок» у вокзала всегда считался местом хлебным, позволяющим без особого напряга сшибать по меркам этого провинциального города довольно неплохие деньги. Отсюда проистекала нехитрая истина – места там хватало далеко не всем желающим. Соответственно количество и состав таксистской братии строго регламентировался крепкого вида ребятами, получающими за эти охранные функции небольшой процент с заработков водил.
В свое время, а именно в девяносто четвертом, завод, где имел счастье работать Володя, накрылся медным тазом по причине полной неконкурентоспособности выпускаемой продукции. Без работы тогда остались полторы тысячи человек. В их числе был и Владимир. Оставшись без средств к существованию, он, в отличие от многих своих собратьев по увольнению, не стал впадать по этому поводу в депрессию, не кинулся в мутные воды спекуляции или, как ее стали называть, частнопредпринимательской деятельности. Вместо этого, здраво прикинув свои силы и таланты, он решил обратиться за помощью к своему бывшему однокласснику Степке Одинцову, давно уже состоящему в местной преступной группировке, по-новомодному в «бригаде».
Занимались эти «конкретные» пацаны тем промыслом, который довольно хорошо описан в Уголовном кодексе в виде статей, как на подбор тяжелых, с длительными сроками лишения свободы. Одной из статей дохода «бригады» было оказание некого подобия охранных услуг таксистам, проще говоря, они были «крышей». Из повседневных разговоров Володя знал, что за работу на самых доходных «точках» города приходилось отстегивать «братве», и влезть на эти самые «точки» человеку со стороны было нереально. Небольшая кучка таксистов не допускала чужаков на «рыбные места», используя для защиты своих интересов «крышующую» их «бригаду». Как раз по поводу теплого местечка для себя и собирался побазарить Владимир со своим одноклассником, поскольку имел во владении «копейку» и желание попробовать свои силы на поприще извоза.
Долго искать Степку не пришлось, благо жил он рядом, на соседней улице. В результате совместного распития литра грузинского коньяка не самой большой паршивости уже через неделю Владимир получил свою «делянку» на вокзале, где и работал по сей день. За эти непростые годы он поменял свою «копейку» на более презентабельную «шаху», оброс знакомствами в среде бандитов и пасущихся на том же вокзале ментов. Нельзя сказать, чтоб извоз приносил очень уж солидные доходы, но Володя не бедствовал, на жизнь и маленькие мужские радости ему хватало.
В то памятное утро, неспешно крутя баранку, Володя и подумать не мог, какие сюрпризы ему готовит судьба. Очень многие современные люди, несмотря на торжество научно-технического прогресса и всеобщую просвещенность, так же как и их предки столетия назад, продолжают верить в приметы, в большом количестве дошедшие до наших дней. К этой несознательной категории граждан относился и Володя. Причем он не верил ни в Бога, ни в черта, ни в существование неких сверхъестественных сил, считая их пережитками, а вот в приметы верил. Возможно, такой перекос в мировоззрении был вызван советской системой воспитания, помноженной на генетическую память предков, так до конца и не ставших добрыми христианами, но отрицание одних мистических явлений совершенно не мешало верить в другие. Более того, к старым приметам, вроде черных кошек, регулярно добавляются новые, зачастую непосредственно связанные с профессиональной деятельностью определенных социальных групп. В случае с Владимиром такой новоиспеченной приметой, имеющей хождение только в кругу таксистов, была возможность подцепить по пути к «точке» первого клиента, совмещая дорогу на работу и заработок. Если такое случалось, то, по мнению таксистов, день должен быть необычайно прибыльным и спокойным. Откуда пошла такая уверенность, теперь уже, наверное, не знает никто, но, как и остальные водилы города, Володя воспрял духом, когда увидал на пустынной по раннему утру дороге голосующего дедка. Фортуна явно поворачивалась к нему лицом, а не каким-нибудь другим, менее привлекательным местом.
Лихо выкрутив руль и на ходу услужливо распахивая дверцу, Володя затормозил аккурат около потенциального клиента:
– Куда, отец, едем?
Вместо ответа дедок упал на переднее сиденье, с трудом переведя дыхание, посмотрел на Володю с нескрываемым интересом.
– На вокзал.– Голос у деда был какой-то больной, сиплый.– Если можно, быстрее, я опаздываю.
Старик полез в карман, достал оттуда носовой платок и вытер пот, обильно проступивший на лбу. Присмотревшись к своему нежданному пассажиру, Володя начал сомневаться в правильности своих действий. Видок-то у деда был – краше в гроб кладут! Впалые щеки с нездоровым румянцем, хриплое, прерывистое дыхание, но что больше всего настораживало, так это глаза. Было что-то пугающее и необычное в этом взгляде. Что конкретно его настораживало, Володя так и не успел понять: дед потупил взор, но чувство тревоги, вызванное его пристальным взглядом, отнюдь не уменьшилось.
Проклиная себя последними словами за то, что купился на респектабельную внешность дедка, Володя погнал на вокзал, желая одного – довезти пассажира живым и побыстрее с ним расстаться. А тем временем, немного отдышавшись, старик снова полез в карман, выудив на белый свет шикарный бумажник из крокодиловой кожи. Не спеша и совершенно не таясь, он раскрыл портмоне, предоставив Владимиру возможность рассмотреть его содержимое. Невольно кинув косой взгляд на финансовые запасы клиента, Вова удивленно присвистнул: в бумажнике покоилась толстенная пачка ассигнаций со скромной надписью «Одна тысяча рублей» каждая! По самым скромным прикидкам там было примерно пятьдесят-семьдесят «штук».
– Кучеряво ты, отец, живешь! – Впечатляющая сумма невольно вызвала в голосе Володи уважительные интонации.– Только с такими деньгами надо поаккуратнее. Мало ли у нас отморозков? Стукнут по голове, бабки выгребут, и хрен концов найдешь, да и то если жив останешься.
– Да мне, Володенька, бояться уже нечего.– Дед был сама невозмутимость.– Мельче нет, но мне сдачи и не надо. – С этими словами он протянул тысячную бумажку. – Бери, деньги настоящие, не рисованные.
Услышав, как незнакомец называет его по имени, Володя внутренне встрепенулся. В чудеса он не верил, а значит, старикан как-то разузнал его имя. В голове крутилась назойливая мыслишка: что, собственно, от него деду понадобилось? Откуда узнал имя и не специально ли он его поджидал в такую рань? Не нравилось парню то, что сейчас происходило в его машине, не укладывалось это в обыкновенную схему общения с клиентом. Было что-то в этом странноватом дедке загадочное, а загадок Володя не любил, считая их потенциально опасными. Правда, несколько успокаивал тот факт, что платить клиент не отказывался, проявляя завидную щедрость, даже от сдачи отказывается. Прикинув про себя, что надо брать, когда дают, Володя протянул руку к хрустящей зеленой бумажке, и в момент, когда пальцы ее коснулись, старик повел себя неожиданно. Быстрым движением он обхватил своими холодными, как у мертвеца, пальцами ладонь Владимира. Все получилось так быстро, что не ожидавший подобной выходки Владимир даже не догадался возмутиться. Едва он ощутил на своем запястье холодные пальцы деда, с ним случилось нечто странное: по руке словно пропустили ток высокого напряжения. Испугаться Володя не успел, так как в то же мгновение словно бы провалился в темноту, отключившись от всего происходящего.
Он не знал, как долго находился без сознания, но когда очнулся, то увидел удручающую картину. Нет, с машиной и им самим ничего страшного не произошло. Видимо, организм, попав в опасную ситуацию, сам, без участия мозга, приткнул автомобиль на обочину. Даже двигатель оказался заглушён. Самочувствие также было в пределах нормы, но вот пассажир…
Дедок сидел на своем месте, привалясь плечом к дверке, и все было бы ничего, но по его приоткрытым глазам было ясно видно, что жизнь покинула это бренное тело. Такие повороты сюжета совершенно не вписывались в планы Володи. Чего-чего, а уж что ожидать от общения с родной милицией, он знал не понаслышке. Бывали, знаете ли, случаи! Поэтому сдачу тела правоохранительным органам водила отмел сразу. Перспектива попасть в ментовский обезьянник абсолютно не радовала. Ведь даже если не пришьют какую статью, по допросам затаскают, а если, не дай бог, дедок в каком криминале замазан, то запросто можно попутно на срок раскрутиться. Нет, милиция отпадала однозначно.
Внезапно его посетила простая до гениальности мысль – выкинуть к чертовой матери тело, и по газам! Поразившись простоте решения проблемы, он даже вылез из машины, собираясь вытащить тело, как в этот момент мимо проскочил КамАЗ, обдав Володю вонючим дымом. Появление грузовика заставило его задуматься над тем, правильно ли он делает, пытаясь избавиться от тела именно в этом месте. Ведь после обнаружения неопознанного трупа менты в первую очередь допросят тех, кто постоянно курсирует по данному маршруту. А таких людей наберется не мало. Это и водители автобусов, и братья таксисты, да хотя бы взять этот КамАЗ. Рано или поздно кто-нибудь обязательно вспомнит, что видел припаркованную в этом месте «шаху», и при этом, может быть, и запомнил номер. Нет, тело нужно скидывать в другом, более безопасном месте. Владимир, изъездивший город вдоль и поперек, как никто другой знал места, где можно было бы без свидетелей избавиться от нежданной обузы. Быстро сев за руль, он завел двигатель, круто, по-полицейски развернулся и погнал в сторону рабочих окраин, где находились дачные участки. Именно там, не глуша мотор, он быстро вытащил начавшее коченеть тело и сбросил его на обочину, под откос. Запрыгнув в машину, Володя ударил по газам, стремясь как можно быстрее покинуть это мрачное место. На всем обратном пути ему не попалось ни одной машины, и это позволяло надеяться на то, что его вылазка останется незамеченной. Конечно, рано или поздно тело найдут, но привязать его к Владимиру уже вряд ли удастся.
В целом все закончилось относительно неплохо. Дедовская «штука» уютно лежала в кармане. Свидетелей происшествия вроде бы не было. Короче, живи да радуйся, ан нет. На душе у Володи было неспокойно от того, как он поступил с телом. Ну привык он относиться к покойникам с должным уважением, осуждая вандализм на кладбищах и прочие выходки уродов, считающих себя то ли сатанистами, то ли еще кем. А тут и сам отличился, выбросив безобидного в принципе деда, лишив положенного погребения. Одним словом, нехорошо обошелся с человеком.
От этих мыслей он вдруг почувствовал острое желание приложиться к бутылочке. Владимир не был алкоголиком, пил в меру, не разгоняясь на несколько дней, но вот сейчас ощутил потребность напиться вдрызг. Такого с ним еще никогда не было. Даже когда от него уходила горячо любимая супруга, и то он не топил горе в вине, а сейчас чувствовал, что ему надо забыться. К тому же еще одна причина провоцировала на выпивку. Дело в том, что, переживая по поводу деда, Владимир как-то не сразу заметил признаки начинающейся простуды. Его знобило, бросая то в жар, то в холод, во рту стоял противный привкус, глаза слезились. В таком состоянии и думать было нечего про работу. Исходя из этого, он заскочил в круглосуточный магазин, где отоварился бутылкой водки «Немиров», банкой селедки в горчице и двумя лимонами.
Подъехав к своему гаражу, Володя был несколько удивлен тем, что, несмотря на довольно ранний час, в гараже торчал сосед, подняв капот своей видавшей виды «Волги». Увидев Володю, Петрович подошел, приветливо кивнул, показывая, что руки грязные:
– Здорово, Вован. Ты чего не на работе?
– Да вот приболел… – Меньше всего хотел сейчас Владимир вести пустые разговоры.– А ты-то чего не спишь?
На морщинистом лице Петровича появилось страдальческое выражение:
– Собрался я с шуряком на рыбалку, а эта падла,– он выразительно кивнул в сторону «волжанки»,– ни в какую заводиться не хочет. Чего уж я только ни делал, все без толку. Слушай, может, ты посмотришь? – В голосе Петровича обозначилась надежда.– Там, может, делов на копейку, да я не разбираюсь.
Про себя Владимир немного злорадно подумал, что откуда тебе, всю жизнь замполитом прослужившему, разбираться в технике, но вслух он сказал другое:
– Извини, Петрович, сегодня не могу. Честное слово. Трясет всего, до дома бы дойти, не свалиться.
Наверное, вид у него сейчас был не самый лучший, поскольку Петрович, извинившись, отошел, а зная, что он человек прилипчивый, Володя не предполагал так быстро от него избавиться. Между тем самочувствие его ухудшалось на глазах. К сильному ознобу добавились одышка и головокружение. Поднимаясь к себе на третий этаж, Володя был вынужден дважды остановиться для отдыха.
Войдя в квартиру, он, не раздеваясь, рухнул в кресло, натуженно дыша и обливаясь холодным потом. В голове неотступно засела мысль, что он стал жертвой неведомой инфекции, подцепленной им от покойного пассажира. Как будто специально по радио передавали последние известия, где диктор подробно и с некоторым смаком рассказывал об эпидемии птичьего гриппа, поразившей страны Азии.
«Вот я попал! – Мысли в больной голове приобрели четкое направление.– Пол-Китая вымирает, лекарств от этой заразы нет, а я еще жалел это старого козла! Точно ведь, когда он сел в машину, по нему было видно, что он сильно болен. Правда, он не чихал, но кто знает, может, этот вирус мутировал, может, он просто так распространяется, И в больницу бежать бесполезно, только закроют под замок и будут смотреть, как я медленно загибаюсь. Что же делать?»
Ответ на этот извечный русский вопрос он нашел в не менее традиционном русском напитке. С хрустом свинтив с бутылки пробку, Владимир наплескал в стакан на два пальца водки, махом опрокинул, не почувствовав вкуса. Тут же процедура была повторена, на этот раз с закуской, как положено. Попав в желудок, водка начала оказывать свое медикаментозное воздействие. Спустя пять минут Володя почувствовал себя значительно лучше: тошнота отступила, ноющая головная боль прошла, да и озноб пошел на убыль. Решив не останавливаться на достигнутом, не мелочась, хлопнул еще полстакана, чувствуя, как по жилам разливаются благодатное тепло и приятная слабость. Откинувшись на спинку кресла, парень закурил, выпуская дым кольцами. Из репродуктора лилась спокойная музыка, настраивающая на лирический лад. Невольно мысли Володи скользнули на тему более приятную, чем размышления о птичьем гриппе. Он вспомнил, что сегодня его должна навестить Ирина, которая в последний месяц прочно заняла место подруги, обосновавшись в его квартире почти как у себя дома. Она, конечно, была девушкой милой во всех отношениях, но Владимир, успевший вкусить всех прелестей законного брака, в роли своей жены ее не видел. Просто она устраивала его как женщина и ничего более. Возможно, со временем что-то такое и наклюнется, но и это не факт. Пожив свободным человеком, он не собирался по новой вешать на себя хомут супружества.