Страница:
– Скряга! Нужно было соглашаться на мои условия! – захихикал Граз.
Я покосился на выскочившие из пещеры фигуры в белых комбинезонах, с электрошокерами в руках, и с мрачным удовлетворением констатировал, что самые дурные предчувствия вновь сбылись. На одеждах этих молодчиков стояло хорошо знакомое мне красное клеймо Имперского медицинского корпуса – змея и чаша, а полустертые от времени слова «Трансплантология. Хирургическое отделение» навеяли воспоминания о том, как я попал под скальпель взбесившегося механического хирурга. Лишь чудо спасло меня от его стальных клешней, да еще капитан разведбата, успевший его деактивировать. Тогда компьютерный вирус поразил не одного только киберхирурга, а разом все механизмы базы.
– А ты, как я погляжу, ничему не удивляешься, в отличие от своих товарищей. Похвально, хоть и весьма странно, – сказал мне крокодил, смело вышагивая когтистыми лапами по засохшему веществу.
От белизны и вязкости не осталось и следа – оно почти мгновенно застыло вокруг нас. Пока его подручные в буквальном смысле выковыривали пленных из этой массы, Граз, нависнув над моим распластанным телом, с гнусной усмешкой достал из-за спины обоюдоострый изогнутый кинжал и деловито полоснул по моей одежде. Отвратительной шершавой лапой он откинул в стороны разрезанные куски и провел когтями по коже.
– Хорош товар! – восхитилось чудище, облизнув раздвоенным языком губы. – Чувствую приятное щекотание денег. Оба глаза целы и невредимы. Тело со шрамами, но оч-чень приличное…
– Зря радуешься! – притворно зевнув, я пристально посмотрел в его вертикальные зрачки. – Печень ни к черту, селезенка с почкой барахлят…
– У тебя две почки! – грубо оборвал меня крокодил, вмиг сбросив маску добродушия. – Попадешь в операционную, шутник, тогда посмотрим, сколько в тебе останется веселья и храбрости…
– Что делать с этими? – спросил один из молодчиков в белых комбинезонах, кивнув на наших бывших конвоиров. – Они тоже пригодятся?
– Разумеется, санитар! В хозяйстве все сгодится! Места хватит для всех. Ох, уж эти мне борцы за справедливость! Все эти революции… Не будем лукавить, одни слова, да и только!
– Ну ты и сволочь, Граз! Паскуда! Дай мне только добраться до тебя… – Главарь партизан яростно извивался, безуспешно пытаясь освободить руки. Путы, которыми его связали, были рассчитаны на сопротивление и не таких субъектов, ведь это был танковый трос из углеродного волокна. – Я отрежу тебе яйца, клянусь Мардуком!
– Заткнись, пока тебе самому что-нибудь не отрезали! – рявкнул санитар и ударил его электрическим разрядом под ребра.
– Вы еще пожалеете!
Чтобы поднять беснующегося Джанго, пришлось задействовать шестерых санитаров. Они, ловко подхватив его устройством, похожим на раскладные носилки, закрепили поперек тела ремни и, поднатужившись, подняли с камней. Один из партизан гнусаво затянул жалобную песнь смерти, пока его не избили электрическими хлыстами. Теперь мои недавние конвоиры сами оказались в моем положении и ничем не напоминали прежних высокомерных борцов за справедливость. Куда только подевалась их храбрость?..
Обстановка базы не отличалась изысканностью. Это был обычный военный объект, вырубленный прямо в скалах. Из ржавых труб валил пар, на стенах висели старые агитационные плакаты. В общем, ничем не примечательное место, полное призраков прошлого. Теперь тут расположились другие, на мой взгляд, не менее опасные обитатели, не горевшие желанием себя широко афишировать. С каждой секундой надежда на побег становилась все призрачней. Но… Я вспомнил горгона – одну забавную ящерицу с Эпилона, которая могла неподвижно сидеть на ветке целую неделю, подкарауливая жертву. Она наносила один-единственный, зато смертоносный удар ядовитым языком, легко убивая существ, которые были в тысячу раз больше и тяжелее горгона. Сравнение понятно? Буду ждать подходящего случая. Если, конечно, он представится…
Во внутренних переходах стояли неряшливого вида охранники, похожие на тех, что везли нас сюда. В руках у них были не ржавые хлопушки, а самые настоящие лучеметы с многогранным клеймом Империи на рукоятях. Эти парни недвусмысленно делали нам неприличные жесты и проводили ладонью по горлу.
Из жутко скрипящих дверей выскочил взъерошенный старикашка самого что ни на есть простоватого и добродушного вида. Смешно хлопая слезящимися глазами, он с жадностью принялся осматривать пленных и, словно добрый доктор, сочувственно цокать языком.
– Ах, как неаккуратно сработано, герр Граз! Как нестерильно… – причитал старичок, стягивая с холеных ладоней перчатки, заляпанные подозрительными бурыми пятнами. – Вас и не узнать в этом наряде, герр Джанго! Какая встреча, а главное, неожиданная для нас обоих, да? Тоже решили пожертвовать собой ради науки? Гут! Похвальное стремление… весьма похвальное…
Джанго замычал, стараясь выплюнуть кляп, но доктор уже утратил к нему интерес.
Осматривая каждого из нас, он делал кое у кого на плечах отметки светящимся карандашом. Некоторых осматривать даже не пожелал, просто проходил мимо, брезгливо скривив губы. Для него это было, словно поход вдоль мясных лавок в воскресный день.
– А это кто? – Старичок ткнул карандашом в мою сторону и выжидательно посмотрел на Граза. – С виду так просто кусок жил, покрытый шрамами и кровоподтеками. Дам за него не больше одной унии талана…
Мерзкий старикан неуклюже слукавил, и Граз его с ходу раскусил – зеленый был еще тот торгаш и сам мог кого угодно обжулить. Было ясно как божий день, что доктор пытается сбить цену. Крокодил, приняв добродушный и простоватый вид, стал, как заправский барыга, расхваливать меня на все лады. Старикан облизывал растрескавшиеся губы и изредка кивал.
– А вдруг он только с виду здоровый?
– Обижаете, Док! Зубы на месте, почки, легкие, печень, желудок – все при нем. Это не житель Нимба, а, как сказали пленные, высокопоставленный инопланетник. Голову даю на отсечение, что всю жизнь он пил фильтрованную воду, а ел исключительно деликатесы! Посмотрите сами! Разве его глаза не прекрасны? Ах, доктор, начинаю искренне сожалеть, что человеческие органы мне не подходят…
– Довольно, довольно, герр Граз. С вами совершенно невозможно торговаться, – всплеснул руками доктор. – Однако же покупаю себе в убыток. Две унии талана! Когда вы прибегаете к своим грязным ухищрениям и без всякой совести тянете из меня деньги, я, как совершенно неискушенный в торговле человек, не могу тягаться с вами в красноречии и даре убеждения…
Хитро глянув на меня, Док снизошел до веселого подмигивания желтым глазом с алыми прожилками. На меня это произвело отталкивающее и зловещее впечатление. Его добродушная речь могла обмануть разве что законченного кретина с ай-кью, как у оладьи. Я пообещал себе, что улыбнусь только тогда, когда увижу всю местную братию болтающейся с петлей на шее. Их отрубленные головы на кольях меня тоже устраивали – как вариант.
– Вот, к примеру, вы считаете себя большим знатоком трансплантологии, любезный друг?
– Таковым себя никогда не считал, – буркнул крокодил. – Все это пустая трата времени!
– Даже так? Отчего же? – наигранно удивился доктор. – Все эти годы доверия и дружбы… а вы говорите такие гадости! И что же именно вам не нравится в трансплантологии?
– Я считаю, что добротные электронные имплантаты и искусно сделанные протезы лучше этих биологических штучек доноров.
– А вот тут, дорогой мой, вы в корне не правы! Что хорошего от этого железного мусора, когда натуральная вещь и лучше приживается, и надежнее функционирует? Доноров ничем не заменишь! Помните об этом…
– Ну-ну… – надулся крокодил, изображая обиду.
– Впрочем, довольно трепа!
Старичок подошел ко мне и поставил светящийся крест на плече, да еще и поинтересовался язвительно:
– Не мешает? Никакого беспокойства не испытываете, любезный друг?
– Надеюсь спросить у вас то же, когда вырежу его вам на лбу!
– Что это с ним? Шутник или просто безумец? – опешил старикан. – Нервы играют?
– Шутник, – буркнул Граз, вычищая ножом грязь из-под когтей.
– Ах, шутник?! – понятливо хихикнул Док. – Это хорошо. Очень хорошо! Ну-с, идемте, господа, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях…
Дюжие охранники отвязали нас друг от друга. Один из пленников тут же бросился бежать, но с потолка сверкнула короткая молния и попала в беглеца. Тот, взвизгнув, упал на пол, проехав по инерции пару метров носом вниз.
– Не нужно бежать, не нужно. Да и куда? Вы хоть знаете, что обитает во тьме пещер? По вашим расширенным зрачкам вижу, что знаете… – зло улыбнулся доктор, глянув на моего побледневшего соседа. – А вот вы, Шутник, похоже, нет. Все это очень и очень странно! – забеспокоился он, подивившись моему рассеянному взгляду. – Что с вами? Заболели? Или удачно притворяетесь? Может быть, он смертельно болен, коль ведет себя так неадекватно, Граз? Выясните это, черт бы вас подрал! Я плачу за него деньги!
Граз вразвалочку подошел ко мне, презрительно сплюнул на пол и без замаха ударил под дых. От боли я согнулся пополам, не в силах вздохнуть.
– Что вы делаете, негодяй? Перестаньте немедленно! – взвизгнул доктор.
Зеленая рептилия довольно ухмыльнулась, не обращая на причитания никакого внимания.
– По-моему, он притворяется. Реакция у него вполне адекватная…
– С ума сошли?! Не смейте портить мое имущество!
Граз с трудом успокоил разбушевавшегося доктора, которого чуть сердечный приступ не хватанул, – уверив, что ничего страшного со мной не случилось. Подумаешь, слегка ткнули кулаком.
– Вы, трое, с крестами – за мной, – скомандовал доктор, имея в виду сделанные им пометки.
Он вместе с Гразом направился вперед по коридору, а я и еще двое пленников, одним из которых был капрал Браун, поплелись следом в сопровождении пары десятков головорезов.
Так мы дошли до массивных дверей. Стоило нам войти в ярко освещенный морг – а иначе его никак и назвать было нельзя, – душевное спокойствие покинуло одного из моих спутников. Он с воплями страха кинулся было бежать, но ремни охранников с шелестом обхватили дергающееся тело, а в рот ему всунули губку.
– Уж лучше бы это был ты, Шутник! – заметно расстроился Граз.
На мой неискушенный взгляд, место, куда нас привели, не излучало ничего, кроме мерзости. Оно было пропитано человеческой болью, ужасом и страданиями. Это был склад человеческих и нечеловеческих органов, плавающих в прозрачных сосудах с зеленоватой жидкостью. Множество стеклянных колб было заполнено выпотрошенными человеческими трупами с хирургическими швами. Разрезы были тонкие, а швы ужасно небрежные, сделанные второпях.
– Нравится? – поинтересовался доктор, любовно оглаживая сосуд, в котором плавало сердце. – Эта дамочка тоже не верила, что я смогу завладеть ее сердцем. Можете представить ее удивление, когда она увидела его в моих руках?
– Мерзость, – сказал я. – Вам доставляет удовольствие хвалиться своими достижениями?
– Настоящая плоть всегда в цене, потому что ее трудно достать. Я вам расскажу забавный случай из собственной практики. Дело было вот как…
– Доктор! Над нами в третий раз пролетает разведывательный коптер. Сбить его? – Вошедший охранник робко переминался у порога, ожидая приказа.
– Конечно, нет, идиот! Хочешь привлечь их внимание? Да через пять минут здесь все будет кишеть людьми полковника! Граз, на чем я остановился?
– На забавном случае из вашей практики. Вы хотели рассказать поучительную байку, которую только что придумали…
– Теперь поздно! Я сбился с мысли…
– Но, доктор Крамп, они могут нащупать нас сканерами!
– Пусть попробуют. Стрелять только в случае нападения, не раньше!
– Так значит, Крамп? – хмыкнул я. – Я думал, вы доктор Менгеле. Был такой деятель…
– Я знаю, кем был доктор Менгеле! – взвился старичок и гневно направил на меня ухоженный ноготь. – Лучше бы вам помалкивать и держать себя в рамочках. Ваши шутки переходят всякие границы. Граз! Прикажите заняться летучей калошей и увести ее подальше отсюда. Шутника и остальных готовьте к операции. Я слишком долго ждал и не намерен лишать себя удовольствия.
Зыркнув злобными глазками, Док направился к выходу. Проходя мимо дергающегося пленника, потрепал его по щеке:
– Этот будет первым. Терпеть не могу слабаков. Капрал полковника вторым, а Шутник третьим. Пусть понаблюдает за процессом, быть может, научится держать язык за зубами.
Обернувшись ко мне, он широко улыбнулся, в то время как его глаза оставались пусты:
– Выше нос, мой искрометный дружок. Веселый пациент – счастливый пациент!
– Вы меня с кем-то спутали. Ваши дружки доедают падаль в канаве! Своими мерзостями вам меня не удивить. Я и раньше встречал сумасшедших.
Оглядывая стеллажи, полные сосудов с плавающими человеческими тканями, я решил: все обитатели базы должны умереть. Никакой пощады и милосердия к ним.
На мои слова Док лишь фыркнул и обратился к Гразу:
– Предвкушение операции нагнало на меня аппетит, и я решил немного подкрепиться. Что сегодня в столовой?
– Повар приготовил чудные котлеты из пустынной лисицы и восхитительный картофель с золотой корочкой, – причмокнул уже успевший отдать распоряжение насчет коптера Граз, огладив объемистое брюхо.
– Надеюсь, для его же блага, он не подаст мясо недельной давности? Если узнаю, что картофель купили у Кривого Джо, который собирает его со своей грядки неподалеку от взорванной станции ядерного синтеза, пощады не ждите!
– Обижаете, Док! Все свежее и чистое! Стал бы я связываться с этим падальщиком…
– Ради выгоды вы собственную мать продадите! Если мои подозрения оправдаются, отрежу вашему повару вторую ногу и поджарю на медленном огне. Догадываетесь, герр хитрец, кому ее придется съесть? Гут. Приглядывайте за этими господами и развлеките их чем-нибудь…
– Пленных накормить?
– Спятили? – не на шутку удивился хирург-монстр. – Вычищай потом их кишки. Вскоре им уже ничего не понадобится. Вы забываете, что я принимаю пациентов только с пустыми желудками. – Щелкнув холеными пальцами, Крамп, окруженный свитой мрачных санитаров, удалился.
Капрал Браун побледнел и глухо пробормотал:
– Нам конец…
– Выше нос, – шепнул я. – У вашего полковника есть стратолеты, оснащенные феромоновыми датчиками?
– Есть, – всхлипнул капрал. – Только маловероятно, что ради нас он поднимет их в воздух. У нас не хватает горючего…
– Как сказать. Если не ради нас, то ради ракет он точно поднимет свой зад…
Полчаса нас мучили водными процедурами – смывали грязь с помощью пожарного шланга. Вошедший в камеру Граз приказал сковать меня наручниками и, усилив охрану, повел в святая святых базы.
Операционная оказалась не совсем такой, какой я себе ее представлял. За исключением чистых инструментов, здесь царила госпожа антисанитария. Операционный стол находился на небольшом возвышении в центре комнаты. Там в поте лица трудился Док, кромсая одного из пленных. Жертва была скована зажимами. Хирург деловито изъял из разреза печень и передал старенькому дроиду-санитару. Эта кибернетическая машина аккуратно помещала органы в жидкий азот. С жужжанием смыкались створки криобокса, а ему на смену приходил другой. Адский конвейер работал как часы, собирая обильный урожай человеческих страданий.
Док, на секунду оторвавшись от операции, бросил на меня взгляд:
– Садись, Шутник. Потерпи немного. Надеюсь, не торопишься вне очереди?
Я ничего не сказал. Лишь с отвращением отвернулся, когда увидел, как он вытаскивает кишки из бедолаги. Тот был под наркозом. Мне стало жаль парня. Насвистывая сквозь белую маску простенькую мелодию, садист доктор шустро делал разрезы. Дроид-санитар только и успевал подставлять новые боксы, куда и отправлялись курящиеся паром окровавленные органы. Когда бедолага донор был уже мертв, доктор Крамп устало опустил окровавленный скальпель. Сняв маску, счастливо улыбнулся:
– Как видите, работаем не покладая рук, и все это ради страждущего человечества.
– Скорее, ради его денег.
– Ох, простите глупого маразматичного старика, конечно же, ради денег. Давайте поговорим о деньгах. Какую сумму вы желаете пожертвовать на развитие медицины? Только не говорите, что забыли бумажник в других брюках. Если желаете сохранить органы при себе, никогда не пользуйтесь бесплатной медицинской помощью! Говорю вам это со всей ответственностью. Не бойтесь вражеского солдата – опасайтесь лечащего врача. Поверьте на слово, он вдвойне опаснее.
Он остановился рядом со мной, демонстративно стянул окровавленные перчатки и, медленно скомкав, швырнул мне в лицо. Потом дружелюбно потрепал меня по щеке.
– Итак, о чем поговорим, мистер большой кошелек? Пытки на скорую руку дали интересные результаты. Пленные в один голос утверждают, что вы большой человек, если разговаривали с полковником и остались после это в живых. Он отправил вас с особой миссией и, более того, выделил свою драгоценную технику, над которой этот скряга трясется, словно старая дева над невинностью. Я хочу узнать о вашей сделке. Постарайтесь ничего не упустить. Тогда я могу и отложить операцию. Будьте паинькой и скажите мне все, что я хочу знать…
– А не пошел бы ты в задницу? – ответил я.
Охранники яростно дернулись, но Крамп сделал им знак оставаться на месте.
– Вы начинаете меня раздражать своим упрямством, герр наглец. Очень жаль, что у нас не получается нормального диалога. Вы только что потеряли единственный шанс уцелеть. Пусть призрачный, но все же шанс. Ладно, как хотите. Как бы потом не пожалели о своем решении.
В комнату ввели капрала Брауна. Тот дико заорал, увидев своего распотрошенного, вывернутого наизнанку сослуживца, и стал вырываться из рук охранников-санитаров. Те, привычно скинув на пол истерзанное тело, начали деловито приковывать нового донора на место трупа.
Док, как и прежде, стал делать один за другим быстрые надрезы, пока капрал не умер, когда его сердце изъяли из грудной клетки жадные руки. Санитары смачивали лоб Крампа ватными тампонами, чутко реагируя на малейшее движение его глаз и рук. Для доктора тело жертвы было чем-то вроде музыкального инструмента, на котором он играл свою дьявольскую мелодию.
– Вы думаете, что я чудовище, а ведь это не так! – покосился на меня доктор. – Возьмем к примеру, вашего дружка полковника…
– Он мне не дружок.
– Позвольте закончить. Так вот тот же полковник убивает мирное население десятками тысяч каждый месяц, в то время как я – максимум дюжину. И то в лучшем случае, при хорошем улове. И, прошу заметить, ничто не пропадает даром. Органы идут в дело ради спасения остальных. Почему, стоит одному человеку убить другого, как его тут же называют убийцей, а того, кто убьет миллион, величают полководцем? По-моему, это несправедливо.
– Кто вам дал право судить, кому жить, а кому нет? Не судите и не судимы будете.
Док неожиданно застыл, а потом в ярости швырнул в стену звякнувший скальпель. Санитары встрепенулись и удивленно переглянулись.
Бешено вращая глазами, Крамп заорал:
– Да что же это, черт бы их всех подрал! У этого рак! Черт! Черт! Как можно работать с этими отбросами, когда у них даже взять толком нечего? Проклятая порода! Проклятая планета! Посмотрите сами, с чем приходится иметь дело? Ни на что не годная падаль!
Успокоившись, Крамп уселся рядом со мной и доверительно сообщил:
– Знали бы вы, как я устал от этой планеты. Если бы я только мог улететь отсюда навсегда, то сделал бы это, не раздумывая. Я устал работать с низкосортным материалом, которым побрезгует даже самая паршивая из клиник центральных миров. У вас ведь есть корабль, способный решить все мои проблемы, так?
– А не пошел бы ты в задницу? – вновь сказал я.
Крамп вскочил и яростно крикнул санитарам:
– Тащите его на стол!
Те быстро выполнили его команду. Схватили меня, уложили на стол, прижали зажимами и только после этого сняли наручники.
– Ты глупец! За твою глупость и несговорчивость я лишаю тебя наркоза! – брызжа слюной, вопил доктор. – Я достаточно терпеливый человек, но терпение мое лопнуло. Постараюсь начать не с самых главных органов, чтобы твои мучения продлились целую вечность! А главное, герр упрямец, я оставлю твой рот открытым, дабы насладиться воплями боли! Посмотрим, хватит ли у тебе храбрости шутить, когда я начну вынимать из тебя кишки!
Док с безумным смехом нацепил забрызганную кровью маску и взял в руку скальпель. Санитары быстро содрали с меня остатки куртки и протерли кожу ватными тампонами, щедро пропитанными антисептической жидкостью. Блестящий скальпель коснулся моей кожи. Сжав зубы, я презрительно смотрел маньяку в глаза, считая про себя секунды.
– Так как насчет корабля? Спрашиваю в последний раз!
Я насмешливо посоветовал:
– Смотри не промахнись. Тебя еще раз послать в задницу?
Док от такой наглости лишился дара речи. Наступил долгий миг тишины, когда я мог слышать дыхание людей и капание воды из крана в дальнем углу комнаты. Гневно засопев, Крамп, не раздумывая больше, сделал широкий замах и воткнул скальпель по самый черенок… себе в руку. Вопль старикана звонким эхом отразился от стен. Очнувшись от ступора, санитары кинулись к хозяину. Док, отчаянно визжа и ругаясь, скрипел на всех зубами. Боль и унижение душили его. Прибежавший на шум Граз со своими головорезами в удивлении переводил взгляд с меня на ругающегося доктора. Он никак не мог взять в толк, что же именно тут произошло. Этот вопрос не худо было бы задать мне, но все были слишком заняты пораненной рукой хирурга.
– Вы в порядке?
– Конечно же, не в порядке, кретин! Разве не видно, что мне больно и я истекаю кровью?
– Нам убить донора? – осторожно спросил один из помощников.
– Да… то есть нет! Его-то за что? – прохрипел старикан, впившись безумными глазами в мое спокойное лицо. – Наверное, я просто устал… вот и дал маху…
– Дали маху?! – расхохотался Граз. – Док, вы меня, право слово, удивляете. На моей памяти это первый раз, когда рука великого хирурга дрогнула…
– Замолчите, пока сами не оказались на столе! Ваш острый язык не помешало бы укоротить наполовину! Зеленые потроха тоже иногда пользуются спросом!
– Нет, мои потроха вам никому не толкнуть, даже бесплатно!
– Тогда я из них сделаю консервы, а из вашей шкуры сошью себе сапоги!
Разбушевавшийся доктор медленно остывал.
Обиженный Граз навис надо мной и тихо поинтересовался:
– Ну, как тебе здесь лежится, Шутник? Маленькая отсрочка порой хуже самого убийства, не так ли? Я повидал на своем веку достаточное количество неудачников… Каждый из них ломался после первого надреза и был готов ради спасения своей жизни мать родную сдать с потрохами…
– Возможно. Что вы сделали с остальными пленниками?
– О, они пока в полном порядке в отличие от тебя, но очень скоро займут твое место.
– Хватит болтать с донором!
К нам подошел Крамп с перевязанным запястьем и дрожащей рукой достал из ванночки с антисептической жидкостью новый скальпель.
– Мне даже как-то неловко перед вами за досадный инцидент, – признался он мне. – На секунду я решил отложить операцию до лучших времен, но потом, к счастью, передумал. Списывайте это на шок.
– С кем не бывает, – сказал я. – Главное, чтобы это не повторялось слишком часто…
Мысленно сконцентрировавшись, я послал всесокрушающий молниеносный импульс в мозг доктора. У того вмиг остекленели глаза. Сжав скальпель, он неожиданно ударил им в ухмыляющуюся зеленую рожу Граза. Зарычав и забулькав, тот с изумлением уставился на Крампа. Из разреза толчками потекла зеленая кровь, заливая брюхо Граза. В этот момент потолок базы содрогнулся и покрылся трещинами. Вдали раздался вопль боли и грохот, словно рухнувшая стена мгновенно придавила крикуна. В операционной вспыхнула паника. Все бросились бежать к выходу. Кафельные плитки отлетали от стен, захламляя помещение осколками и крошками старого раствора. Сказать, что нападение на базу застало всех врасплох, значит, ничего не сказать.
Вскоре в содрогающемся помещении остались только я и доктор. Он, повинуясь моему мысленному приказу, пошатываясь, подошел ко мне и снял с моих рук и ног зажимы. Люди полковника напали очень кстати, но все равно слишком долго копались. Из-за их нерасторопности меня чуть не разрезали на части. Если бы все эти помощники налегли на меня разом, то я ничего не смог бы им противопоставить. Моей ментальной энергии едва хватило на одного человека, и я ощущал себя, словно выжатый досуха лимон.
– Располагайтесь поудобнее, герр доктор. Самое время устроить маленькую операцию. К сожалению, анестезия закончилась, так что не обессудьте… придется немного потерпеть.
Доктор-маньяк нервно начал расстегивать комбинезон. Дождавшись, пока он устроится на моем месте, я взял из его руки скальпель и склонился над дрожащим чучелом. Прижав к его вспотевшей коже кончик скальпеля – на счету которого были сотни зверски умерщвленных жертв, – я вырезал у него на лбу кровавые линии крест-накрест. Помещение разорвал бешеный крик боли, и отчаяние бьющегося маньяка-убийцы затопило меня удушливой волной страданий. Теперь доктор приобщился к тем, кого так долго мучил на своем адском столе. Воистину, мысли этого существа были полны кровавых подробностей и воспоминаний, от которых любого нормального человека вывернет наизнанку. По моему глубокому убеждению, он не мог принадлежать к роду человеческому, поэтому я без всякой жалости еще поднажал. Жалость здесь была неуместна.
Я покосился на выскочившие из пещеры фигуры в белых комбинезонах, с электрошокерами в руках, и с мрачным удовлетворением констатировал, что самые дурные предчувствия вновь сбылись. На одеждах этих молодчиков стояло хорошо знакомое мне красное клеймо Имперского медицинского корпуса – змея и чаша, а полустертые от времени слова «Трансплантология. Хирургическое отделение» навеяли воспоминания о том, как я попал под скальпель взбесившегося механического хирурга. Лишь чудо спасло меня от его стальных клешней, да еще капитан разведбата, успевший его деактивировать. Тогда компьютерный вирус поразил не одного только киберхирурга, а разом все механизмы базы.
– А ты, как я погляжу, ничему не удивляешься, в отличие от своих товарищей. Похвально, хоть и весьма странно, – сказал мне крокодил, смело вышагивая когтистыми лапами по засохшему веществу.
От белизны и вязкости не осталось и следа – оно почти мгновенно застыло вокруг нас. Пока его подручные в буквальном смысле выковыривали пленных из этой массы, Граз, нависнув над моим распластанным телом, с гнусной усмешкой достал из-за спины обоюдоострый изогнутый кинжал и деловито полоснул по моей одежде. Отвратительной шершавой лапой он откинул в стороны разрезанные куски и провел когтями по коже.
– Хорош товар! – восхитилось чудище, облизнув раздвоенным языком губы. – Чувствую приятное щекотание денег. Оба глаза целы и невредимы. Тело со шрамами, но оч-чень приличное…
– Зря радуешься! – притворно зевнув, я пристально посмотрел в его вертикальные зрачки. – Печень ни к черту, селезенка с почкой барахлят…
– У тебя две почки! – грубо оборвал меня крокодил, вмиг сбросив маску добродушия. – Попадешь в операционную, шутник, тогда посмотрим, сколько в тебе останется веселья и храбрости…
– Что делать с этими? – спросил один из молодчиков в белых комбинезонах, кивнув на наших бывших конвоиров. – Они тоже пригодятся?
– Разумеется, санитар! В хозяйстве все сгодится! Места хватит для всех. Ох, уж эти мне борцы за справедливость! Все эти революции… Не будем лукавить, одни слова, да и только!
– Ну ты и сволочь, Граз! Паскуда! Дай мне только добраться до тебя… – Главарь партизан яростно извивался, безуспешно пытаясь освободить руки. Путы, которыми его связали, были рассчитаны на сопротивление и не таких субъектов, ведь это был танковый трос из углеродного волокна. – Я отрежу тебе яйца, клянусь Мардуком!
– Заткнись, пока тебе самому что-нибудь не отрезали! – рявкнул санитар и ударил его электрическим разрядом под ребра.
– Вы еще пожалеете!
Чтобы поднять беснующегося Джанго, пришлось задействовать шестерых санитаров. Они, ловко подхватив его устройством, похожим на раскладные носилки, закрепили поперек тела ремни и, поднатужившись, подняли с камней. Один из партизан гнусаво затянул жалобную песнь смерти, пока его не избили электрическими хлыстами. Теперь мои недавние конвоиры сами оказались в моем положении и ничем не напоминали прежних высокомерных борцов за справедливость. Куда только подевалась их храбрость?..
Обстановка базы не отличалась изысканностью. Это был обычный военный объект, вырубленный прямо в скалах. Из ржавых труб валил пар, на стенах висели старые агитационные плакаты. В общем, ничем не примечательное место, полное призраков прошлого. Теперь тут расположились другие, на мой взгляд, не менее опасные обитатели, не горевшие желанием себя широко афишировать. С каждой секундой надежда на побег становилась все призрачней. Но… Я вспомнил горгона – одну забавную ящерицу с Эпилона, которая могла неподвижно сидеть на ветке целую неделю, подкарауливая жертву. Она наносила один-единственный, зато смертоносный удар ядовитым языком, легко убивая существ, которые были в тысячу раз больше и тяжелее горгона. Сравнение понятно? Буду ждать подходящего случая. Если, конечно, он представится…
Во внутренних переходах стояли неряшливого вида охранники, похожие на тех, что везли нас сюда. В руках у них были не ржавые хлопушки, а самые настоящие лучеметы с многогранным клеймом Империи на рукоятях. Эти парни недвусмысленно делали нам неприличные жесты и проводили ладонью по горлу.
Из жутко скрипящих дверей выскочил взъерошенный старикашка самого что ни на есть простоватого и добродушного вида. Смешно хлопая слезящимися глазами, он с жадностью принялся осматривать пленных и, словно добрый доктор, сочувственно цокать языком.
– Ах, как неаккуратно сработано, герр Граз! Как нестерильно… – причитал старичок, стягивая с холеных ладоней перчатки, заляпанные подозрительными бурыми пятнами. – Вас и не узнать в этом наряде, герр Джанго! Какая встреча, а главное, неожиданная для нас обоих, да? Тоже решили пожертвовать собой ради науки? Гут! Похвальное стремление… весьма похвальное…
Джанго замычал, стараясь выплюнуть кляп, но доктор уже утратил к нему интерес.
Осматривая каждого из нас, он делал кое у кого на плечах отметки светящимся карандашом. Некоторых осматривать даже не пожелал, просто проходил мимо, брезгливо скривив губы. Для него это было, словно поход вдоль мясных лавок в воскресный день.
– А это кто? – Старичок ткнул карандашом в мою сторону и выжидательно посмотрел на Граза. – С виду так просто кусок жил, покрытый шрамами и кровоподтеками. Дам за него не больше одной унии талана…
Мерзкий старикан неуклюже слукавил, и Граз его с ходу раскусил – зеленый был еще тот торгаш и сам мог кого угодно обжулить. Было ясно как божий день, что доктор пытается сбить цену. Крокодил, приняв добродушный и простоватый вид, стал, как заправский барыга, расхваливать меня на все лады. Старикан облизывал растрескавшиеся губы и изредка кивал.
– А вдруг он только с виду здоровый?
– Обижаете, Док! Зубы на месте, почки, легкие, печень, желудок – все при нем. Это не житель Нимба, а, как сказали пленные, высокопоставленный инопланетник. Голову даю на отсечение, что всю жизнь он пил фильтрованную воду, а ел исключительно деликатесы! Посмотрите сами! Разве его глаза не прекрасны? Ах, доктор, начинаю искренне сожалеть, что человеческие органы мне не подходят…
– Довольно, довольно, герр Граз. С вами совершенно невозможно торговаться, – всплеснул руками доктор. – Однако же покупаю себе в убыток. Две унии талана! Когда вы прибегаете к своим грязным ухищрениям и без всякой совести тянете из меня деньги, я, как совершенно неискушенный в торговле человек, не могу тягаться с вами в красноречии и даре убеждения…
Хитро глянув на меня, Док снизошел до веселого подмигивания желтым глазом с алыми прожилками. На меня это произвело отталкивающее и зловещее впечатление. Его добродушная речь могла обмануть разве что законченного кретина с ай-кью, как у оладьи. Я пообещал себе, что улыбнусь только тогда, когда увижу всю местную братию болтающейся с петлей на шее. Их отрубленные головы на кольях меня тоже устраивали – как вариант.
– Вот, к примеру, вы считаете себя большим знатоком трансплантологии, любезный друг?
– Таковым себя никогда не считал, – буркнул крокодил. – Все это пустая трата времени!
– Даже так? Отчего же? – наигранно удивился доктор. – Все эти годы доверия и дружбы… а вы говорите такие гадости! И что же именно вам не нравится в трансплантологии?
– Я считаю, что добротные электронные имплантаты и искусно сделанные протезы лучше этих биологических штучек доноров.
– А вот тут, дорогой мой, вы в корне не правы! Что хорошего от этого железного мусора, когда натуральная вещь и лучше приживается, и надежнее функционирует? Доноров ничем не заменишь! Помните об этом…
– Ну-ну… – надулся крокодил, изображая обиду.
– Впрочем, довольно трепа!
Старичок подошел ко мне и поставил светящийся крест на плече, да еще и поинтересовался язвительно:
– Не мешает? Никакого беспокойства не испытываете, любезный друг?
– Надеюсь спросить у вас то же, когда вырежу его вам на лбу!
– Что это с ним? Шутник или просто безумец? – опешил старикан. – Нервы играют?
– Шутник, – буркнул Граз, вычищая ножом грязь из-под когтей.
– Ах, шутник?! – понятливо хихикнул Док. – Это хорошо. Очень хорошо! Ну-с, идемте, господа, чувствуйте себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях…
Дюжие охранники отвязали нас друг от друга. Один из пленников тут же бросился бежать, но с потолка сверкнула короткая молния и попала в беглеца. Тот, взвизгнув, упал на пол, проехав по инерции пару метров носом вниз.
– Не нужно бежать, не нужно. Да и куда? Вы хоть знаете, что обитает во тьме пещер? По вашим расширенным зрачкам вижу, что знаете… – зло улыбнулся доктор, глянув на моего побледневшего соседа. – А вот вы, Шутник, похоже, нет. Все это очень и очень странно! – забеспокоился он, подивившись моему рассеянному взгляду. – Что с вами? Заболели? Или удачно притворяетесь? Может быть, он смертельно болен, коль ведет себя так неадекватно, Граз? Выясните это, черт бы вас подрал! Я плачу за него деньги!
Граз вразвалочку подошел ко мне, презрительно сплюнул на пол и без замаха ударил под дых. От боли я согнулся пополам, не в силах вздохнуть.
– Что вы делаете, негодяй? Перестаньте немедленно! – взвизгнул доктор.
Зеленая рептилия довольно ухмыльнулась, не обращая на причитания никакого внимания.
– По-моему, он притворяется. Реакция у него вполне адекватная…
– С ума сошли?! Не смейте портить мое имущество!
Граз с трудом успокоил разбушевавшегося доктора, которого чуть сердечный приступ не хватанул, – уверив, что ничего страшного со мной не случилось. Подумаешь, слегка ткнули кулаком.
– Вы, трое, с крестами – за мной, – скомандовал доктор, имея в виду сделанные им пометки.
Он вместе с Гразом направился вперед по коридору, а я и еще двое пленников, одним из которых был капрал Браун, поплелись следом в сопровождении пары десятков головорезов.
Так мы дошли до массивных дверей. Стоило нам войти в ярко освещенный морг – а иначе его никак и назвать было нельзя, – душевное спокойствие покинуло одного из моих спутников. Он с воплями страха кинулся было бежать, но ремни охранников с шелестом обхватили дергающееся тело, а в рот ему всунули губку.
– Уж лучше бы это был ты, Шутник! – заметно расстроился Граз.
На мой неискушенный взгляд, место, куда нас привели, не излучало ничего, кроме мерзости. Оно было пропитано человеческой болью, ужасом и страданиями. Это был склад человеческих и нечеловеческих органов, плавающих в прозрачных сосудах с зеленоватой жидкостью. Множество стеклянных колб было заполнено выпотрошенными человеческими трупами с хирургическими швами. Разрезы были тонкие, а швы ужасно небрежные, сделанные второпях.
– Нравится? – поинтересовался доктор, любовно оглаживая сосуд, в котором плавало сердце. – Эта дамочка тоже не верила, что я смогу завладеть ее сердцем. Можете представить ее удивление, когда она увидела его в моих руках?
– Мерзость, – сказал я. – Вам доставляет удовольствие хвалиться своими достижениями?
– Настоящая плоть всегда в цене, потому что ее трудно достать. Я вам расскажу забавный случай из собственной практики. Дело было вот как…
– Доктор! Над нами в третий раз пролетает разведывательный коптер. Сбить его? – Вошедший охранник робко переминался у порога, ожидая приказа.
– Конечно, нет, идиот! Хочешь привлечь их внимание? Да через пять минут здесь все будет кишеть людьми полковника! Граз, на чем я остановился?
– На забавном случае из вашей практики. Вы хотели рассказать поучительную байку, которую только что придумали…
– Теперь поздно! Я сбился с мысли…
– Но, доктор Крамп, они могут нащупать нас сканерами!
– Пусть попробуют. Стрелять только в случае нападения, не раньше!
– Так значит, Крамп? – хмыкнул я. – Я думал, вы доктор Менгеле. Был такой деятель…
– Я знаю, кем был доктор Менгеле! – взвился старичок и гневно направил на меня ухоженный ноготь. – Лучше бы вам помалкивать и держать себя в рамочках. Ваши шутки переходят всякие границы. Граз! Прикажите заняться летучей калошей и увести ее подальше отсюда. Шутника и остальных готовьте к операции. Я слишком долго ждал и не намерен лишать себя удовольствия.
Зыркнув злобными глазками, Док направился к выходу. Проходя мимо дергающегося пленника, потрепал его по щеке:
– Этот будет первым. Терпеть не могу слабаков. Капрал полковника вторым, а Шутник третьим. Пусть понаблюдает за процессом, быть может, научится держать язык за зубами.
Обернувшись ко мне, он широко улыбнулся, в то время как его глаза оставались пусты:
– Выше нос, мой искрометный дружок. Веселый пациент – счастливый пациент!
– Вы меня с кем-то спутали. Ваши дружки доедают падаль в канаве! Своими мерзостями вам меня не удивить. Я и раньше встречал сумасшедших.
Оглядывая стеллажи, полные сосудов с плавающими человеческими тканями, я решил: все обитатели базы должны умереть. Никакой пощады и милосердия к ним.
На мои слова Док лишь фыркнул и обратился к Гразу:
– Предвкушение операции нагнало на меня аппетит, и я решил немного подкрепиться. Что сегодня в столовой?
– Повар приготовил чудные котлеты из пустынной лисицы и восхитительный картофель с золотой корочкой, – причмокнул уже успевший отдать распоряжение насчет коптера Граз, огладив объемистое брюхо.
– Надеюсь, для его же блага, он не подаст мясо недельной давности? Если узнаю, что картофель купили у Кривого Джо, который собирает его со своей грядки неподалеку от взорванной станции ядерного синтеза, пощады не ждите!
– Обижаете, Док! Все свежее и чистое! Стал бы я связываться с этим падальщиком…
– Ради выгоды вы собственную мать продадите! Если мои подозрения оправдаются, отрежу вашему повару вторую ногу и поджарю на медленном огне. Догадываетесь, герр хитрец, кому ее придется съесть? Гут. Приглядывайте за этими господами и развлеките их чем-нибудь…
– Пленных накормить?
– Спятили? – не на шутку удивился хирург-монстр. – Вычищай потом их кишки. Вскоре им уже ничего не понадобится. Вы забываете, что я принимаю пациентов только с пустыми желудками. – Щелкнув холеными пальцами, Крамп, окруженный свитой мрачных санитаров, удалился.
Капрал Браун побледнел и глухо пробормотал:
– Нам конец…
– Выше нос, – шепнул я. – У вашего полковника есть стратолеты, оснащенные феромоновыми датчиками?
– Есть, – всхлипнул капрал. – Только маловероятно, что ради нас он поднимет их в воздух. У нас не хватает горючего…
– Как сказать. Если не ради нас, то ради ракет он точно поднимет свой зад…
Полчаса нас мучили водными процедурами – смывали грязь с помощью пожарного шланга. Вошедший в камеру Граз приказал сковать меня наручниками и, усилив охрану, повел в святая святых базы.
Операционная оказалась не совсем такой, какой я себе ее представлял. За исключением чистых инструментов, здесь царила госпожа антисанитария. Операционный стол находился на небольшом возвышении в центре комнаты. Там в поте лица трудился Док, кромсая одного из пленных. Жертва была скована зажимами. Хирург деловито изъял из разреза печень и передал старенькому дроиду-санитару. Эта кибернетическая машина аккуратно помещала органы в жидкий азот. С жужжанием смыкались створки криобокса, а ему на смену приходил другой. Адский конвейер работал как часы, собирая обильный урожай человеческих страданий.
Док, на секунду оторвавшись от операции, бросил на меня взгляд:
– Садись, Шутник. Потерпи немного. Надеюсь, не торопишься вне очереди?
Я ничего не сказал. Лишь с отвращением отвернулся, когда увидел, как он вытаскивает кишки из бедолаги. Тот был под наркозом. Мне стало жаль парня. Насвистывая сквозь белую маску простенькую мелодию, садист доктор шустро делал разрезы. Дроид-санитар только и успевал подставлять новые боксы, куда и отправлялись курящиеся паром окровавленные органы. Когда бедолага донор был уже мертв, доктор Крамп устало опустил окровавленный скальпель. Сняв маску, счастливо улыбнулся:
– Как видите, работаем не покладая рук, и все это ради страждущего человечества.
– Скорее, ради его денег.
– Ох, простите глупого маразматичного старика, конечно же, ради денег. Давайте поговорим о деньгах. Какую сумму вы желаете пожертвовать на развитие медицины? Только не говорите, что забыли бумажник в других брюках. Если желаете сохранить органы при себе, никогда не пользуйтесь бесплатной медицинской помощью! Говорю вам это со всей ответственностью. Не бойтесь вражеского солдата – опасайтесь лечащего врача. Поверьте на слово, он вдвойне опаснее.
Он остановился рядом со мной, демонстративно стянул окровавленные перчатки и, медленно скомкав, швырнул мне в лицо. Потом дружелюбно потрепал меня по щеке.
– Итак, о чем поговорим, мистер большой кошелек? Пытки на скорую руку дали интересные результаты. Пленные в один голос утверждают, что вы большой человек, если разговаривали с полковником и остались после это в живых. Он отправил вас с особой миссией и, более того, выделил свою драгоценную технику, над которой этот скряга трясется, словно старая дева над невинностью. Я хочу узнать о вашей сделке. Постарайтесь ничего не упустить. Тогда я могу и отложить операцию. Будьте паинькой и скажите мне все, что я хочу знать…
– А не пошел бы ты в задницу? – ответил я.
Охранники яростно дернулись, но Крамп сделал им знак оставаться на месте.
– Вы начинаете меня раздражать своим упрямством, герр наглец. Очень жаль, что у нас не получается нормального диалога. Вы только что потеряли единственный шанс уцелеть. Пусть призрачный, но все же шанс. Ладно, как хотите. Как бы потом не пожалели о своем решении.
В комнату ввели капрала Брауна. Тот дико заорал, увидев своего распотрошенного, вывернутого наизнанку сослуживца, и стал вырываться из рук охранников-санитаров. Те, привычно скинув на пол истерзанное тело, начали деловито приковывать нового донора на место трупа.
Док, как и прежде, стал делать один за другим быстрые надрезы, пока капрал не умер, когда его сердце изъяли из грудной клетки жадные руки. Санитары смачивали лоб Крампа ватными тампонами, чутко реагируя на малейшее движение его глаз и рук. Для доктора тело жертвы было чем-то вроде музыкального инструмента, на котором он играл свою дьявольскую мелодию.
– Вы думаете, что я чудовище, а ведь это не так! – покосился на меня доктор. – Возьмем к примеру, вашего дружка полковника…
– Он мне не дружок.
– Позвольте закончить. Так вот тот же полковник убивает мирное население десятками тысяч каждый месяц, в то время как я – максимум дюжину. И то в лучшем случае, при хорошем улове. И, прошу заметить, ничто не пропадает даром. Органы идут в дело ради спасения остальных. Почему, стоит одному человеку убить другого, как его тут же называют убийцей, а того, кто убьет миллион, величают полководцем? По-моему, это несправедливо.
– Кто вам дал право судить, кому жить, а кому нет? Не судите и не судимы будете.
Док неожиданно застыл, а потом в ярости швырнул в стену звякнувший скальпель. Санитары встрепенулись и удивленно переглянулись.
Бешено вращая глазами, Крамп заорал:
– Да что же это, черт бы их всех подрал! У этого рак! Черт! Черт! Как можно работать с этими отбросами, когда у них даже взять толком нечего? Проклятая порода! Проклятая планета! Посмотрите сами, с чем приходится иметь дело? Ни на что не годная падаль!
Успокоившись, Крамп уселся рядом со мной и доверительно сообщил:
– Знали бы вы, как я устал от этой планеты. Если бы я только мог улететь отсюда навсегда, то сделал бы это, не раздумывая. Я устал работать с низкосортным материалом, которым побрезгует даже самая паршивая из клиник центральных миров. У вас ведь есть корабль, способный решить все мои проблемы, так?
– А не пошел бы ты в задницу? – вновь сказал я.
Крамп вскочил и яростно крикнул санитарам:
– Тащите его на стол!
Те быстро выполнили его команду. Схватили меня, уложили на стол, прижали зажимами и только после этого сняли наручники.
– Ты глупец! За твою глупость и несговорчивость я лишаю тебя наркоза! – брызжа слюной, вопил доктор. – Я достаточно терпеливый человек, но терпение мое лопнуло. Постараюсь начать не с самых главных органов, чтобы твои мучения продлились целую вечность! А главное, герр упрямец, я оставлю твой рот открытым, дабы насладиться воплями боли! Посмотрим, хватит ли у тебе храбрости шутить, когда я начну вынимать из тебя кишки!
Док с безумным смехом нацепил забрызганную кровью маску и взял в руку скальпель. Санитары быстро содрали с меня остатки куртки и протерли кожу ватными тампонами, щедро пропитанными антисептической жидкостью. Блестящий скальпель коснулся моей кожи. Сжав зубы, я презрительно смотрел маньяку в глаза, считая про себя секунды.
– Так как насчет корабля? Спрашиваю в последний раз!
Я насмешливо посоветовал:
– Смотри не промахнись. Тебя еще раз послать в задницу?
Док от такой наглости лишился дара речи. Наступил долгий миг тишины, когда я мог слышать дыхание людей и капание воды из крана в дальнем углу комнаты. Гневно засопев, Крамп, не раздумывая больше, сделал широкий замах и воткнул скальпель по самый черенок… себе в руку. Вопль старикана звонким эхом отразился от стен. Очнувшись от ступора, санитары кинулись к хозяину. Док, отчаянно визжа и ругаясь, скрипел на всех зубами. Боль и унижение душили его. Прибежавший на шум Граз со своими головорезами в удивлении переводил взгляд с меня на ругающегося доктора. Он никак не мог взять в толк, что же именно тут произошло. Этот вопрос не худо было бы задать мне, но все были слишком заняты пораненной рукой хирурга.
– Вы в порядке?
– Конечно же, не в порядке, кретин! Разве не видно, что мне больно и я истекаю кровью?
– Нам убить донора? – осторожно спросил один из помощников.
– Да… то есть нет! Его-то за что? – прохрипел старикан, впившись безумными глазами в мое спокойное лицо. – Наверное, я просто устал… вот и дал маху…
– Дали маху?! – расхохотался Граз. – Док, вы меня, право слово, удивляете. На моей памяти это первый раз, когда рука великого хирурга дрогнула…
– Замолчите, пока сами не оказались на столе! Ваш острый язык не помешало бы укоротить наполовину! Зеленые потроха тоже иногда пользуются спросом!
– Нет, мои потроха вам никому не толкнуть, даже бесплатно!
– Тогда я из них сделаю консервы, а из вашей шкуры сошью себе сапоги!
Разбушевавшийся доктор медленно остывал.
Обиженный Граз навис надо мной и тихо поинтересовался:
– Ну, как тебе здесь лежится, Шутник? Маленькая отсрочка порой хуже самого убийства, не так ли? Я повидал на своем веку достаточное количество неудачников… Каждый из них ломался после первого надреза и был готов ради спасения своей жизни мать родную сдать с потрохами…
– Возможно. Что вы сделали с остальными пленниками?
– О, они пока в полном порядке в отличие от тебя, но очень скоро займут твое место.
– Хватит болтать с донором!
К нам подошел Крамп с перевязанным запястьем и дрожащей рукой достал из ванночки с антисептической жидкостью новый скальпель.
– Мне даже как-то неловко перед вами за досадный инцидент, – признался он мне. – На секунду я решил отложить операцию до лучших времен, но потом, к счастью, передумал. Списывайте это на шок.
– С кем не бывает, – сказал я. – Главное, чтобы это не повторялось слишком часто…
Мысленно сконцентрировавшись, я послал всесокрушающий молниеносный импульс в мозг доктора. У того вмиг остекленели глаза. Сжав скальпель, он неожиданно ударил им в ухмыляющуюся зеленую рожу Граза. Зарычав и забулькав, тот с изумлением уставился на Крампа. Из разреза толчками потекла зеленая кровь, заливая брюхо Граза. В этот момент потолок базы содрогнулся и покрылся трещинами. Вдали раздался вопль боли и грохот, словно рухнувшая стена мгновенно придавила крикуна. В операционной вспыхнула паника. Все бросились бежать к выходу. Кафельные плитки отлетали от стен, захламляя помещение осколками и крошками старого раствора. Сказать, что нападение на базу застало всех врасплох, значит, ничего не сказать.
Вскоре в содрогающемся помещении остались только я и доктор. Он, повинуясь моему мысленному приказу, пошатываясь, подошел ко мне и снял с моих рук и ног зажимы. Люди полковника напали очень кстати, но все равно слишком долго копались. Из-за их нерасторопности меня чуть не разрезали на части. Если бы все эти помощники налегли на меня разом, то я ничего не смог бы им противопоставить. Моей ментальной энергии едва хватило на одного человека, и я ощущал себя, словно выжатый досуха лимон.
– Располагайтесь поудобнее, герр доктор. Самое время устроить маленькую операцию. К сожалению, анестезия закончилась, так что не обессудьте… придется немного потерпеть.
Доктор-маньяк нервно начал расстегивать комбинезон. Дождавшись, пока он устроится на моем месте, я взял из его руки скальпель и склонился над дрожащим чучелом. Прижав к его вспотевшей коже кончик скальпеля – на счету которого были сотни зверски умерщвленных жертв, – я вырезал у него на лбу кровавые линии крест-накрест. Помещение разорвал бешеный крик боли, и отчаяние бьющегося маньяка-убийцы затопило меня удушливой волной страданий. Теперь доктор приобщился к тем, кого так долго мучил на своем адском столе. Воистину, мысли этого существа были полны кровавых подробностей и воспоминаний, от которых любого нормального человека вывернет наизнанку. По моему глубокому убеждению, он не мог принадлежать к роду человеческому, поэтому я без всякой жалости еще поднажал. Жалость здесь была неуместна.