Страница:
– Так, всэ, прыихалы, – водитель остановил маршрутку и повернулся в мою сторону. Я посмотрел в окно, кругом было поле, мы стояли на оживленной южной трассе. – Всэ, кажу, вылазь. – Он обращался к бабке. – Я що тэбэ казав, щоб нормально сэбэ вэла. Вылазь, кажу.
На удивление, бабка его послушала и пошла к выходу, правда, все еще продолжала смеяться и смотрела исключительно на меня. Как только она открыла дверь, смех ее тут же прекратился. Она еще раз посмотрела на меня и сказала:
– Не ходи сегодня на кладбище, оно само придет к тебе, – и медленно закрыла дверь.
– Да йды вжэ, зовсим мэни хлопця запугала, – водитель нажал на газ. – Нэнормальная якась, зразу браты нэ хтив, так на тоби. – Он посмотрел через плечо на меня и добавил: – Да ты нэ бийся, зовсим, бачу, блидый сыдыш.
Просто старая идиотка, таких везде хватает. Погода тем временем продолжала портиться, на улице поднимался ветер, небо становилось черным. А мне еще предстояло искать эту чертову улицу Гагарина. При том, что еще не было даже полудня и мать Обухова, а также Соня скорее всего на работе. Я как раз стал думать, ехать ли сразу в Столицу, если никого не застану дома, или же подождать их в Василькове до вечера, как меня окликнул водитель:
– Ось воно!
Я сразу не сообразил и потому переспросил:
– Что?
– Кладовыщэ, ты ж запытував про нього.
Я посмотрел вправо и увидел надгробия и кресты. Кладбище было довольно-таки большим, оно начиналось за лесопосадкой и тянулось вдоль дороги, от чего его размеры казались еще большими. Где-то здесь похоронен Димка. Оказывается, та злополучная остановка автобуса произошла рядом с этим местом. Действительно, когда в это воскресенье остановился «Икарус» и я прочитал табличку «Васильков 6 км», это означало, что до Василькова шесть километров. Но кладбище начинается сразу перед Васильковом, значит, до него тогда еще ближе.
Мы ехали минут пять, а кладбище все не кончалось. Уже появилась табличка «Васильков», а кресты по правую сторону маршрутки все еще были видны. Наконец, появились первые дома, сначала частные одноэтажные, а затем и обычные панельные пятиэтажки. По лобовому стеклу маршрутки забили первые капли дождя. Они все усиливались и постепенно превратились в сплошной поток воды, начался ливень с сильными порывами ветра. Спереди показался автовокзал. Я приехал в Васильков.
Глава 11
Глава 12
На удивление, бабка его послушала и пошла к выходу, правда, все еще продолжала смеяться и смотрела исключительно на меня. Как только она открыла дверь, смех ее тут же прекратился. Она еще раз посмотрела на меня и сказала:
– Не ходи сегодня на кладбище, оно само придет к тебе, – и медленно закрыла дверь.
– Да йды вжэ, зовсим мэни хлопця запугала, – водитель нажал на газ. – Нэнормальная якась, зразу браты нэ хтив, так на тоби. – Он посмотрел через плечо на меня и добавил: – Да ты нэ бийся, зовсим, бачу, блидый сыдыш.
Просто старая идиотка, таких везде хватает. Погода тем временем продолжала портиться, на улице поднимался ветер, небо становилось черным. А мне еще предстояло искать эту чертову улицу Гагарина. При том, что еще не было даже полудня и мать Обухова, а также Соня скорее всего на работе. Я как раз стал думать, ехать ли сразу в Столицу, если никого не застану дома, или же подождать их в Василькове до вечера, как меня окликнул водитель:
– Ось воно!
Я сразу не сообразил и потому переспросил:
– Что?
– Кладовыщэ, ты ж запытував про нього.
Я посмотрел вправо и увидел надгробия и кресты. Кладбище было довольно-таки большим, оно начиналось за лесопосадкой и тянулось вдоль дороги, от чего его размеры казались еще большими. Где-то здесь похоронен Димка. Оказывается, та злополучная остановка автобуса произошла рядом с этим местом. Действительно, когда в это воскресенье остановился «Икарус» и я прочитал табличку «Васильков 6 км», это означало, что до Василькова шесть километров. Но кладбище начинается сразу перед Васильковом, значит, до него тогда еще ближе.
Мы ехали минут пять, а кладбище все не кончалось. Уже появилась табличка «Васильков», а кресты по правую сторону маршрутки все еще были видны. Наконец, появились первые дома, сначала частные одноэтажные, а затем и обычные панельные пятиэтажки. По лобовому стеклу маршрутки забили первые капли дождя. Они все усиливались и постепенно превратились в сплошной поток воды, начался ливень с сильными порывами ветра. Спереди показался автовокзал. Я приехал в Васильков.
Глава 11
ПОД ДОЖДЕМ
13 апреля. Четверг
Как я понял, автовокзал располагался почти в центре Василькова. Это было типичное совковое двухэтажное обветшалое здание с большими уродливыми окнами и грязно-синей крышей. Перед главным фасадом (если у этой руины вообще был фасад) стояли две коричневого цвета лавки, которые безжалостно заливало из-под дырявого карниза. Сидеть на них зимой холодно, летом жарко, в дождливую погоду просто невозможно, поэтому, для чего их тут поставили, не понятно. Зато когда я вошел внутрь автовокзала, то обнаружил в просторном зале всего лишь один ряд прибитых друг к другу пластиковых сидений. Все они были заняты (кто от дождя прятался, кто своего автобуса ждал, а кто и просто спал, и, похоже, именно не в первый раз в этом месте), а те, кому не хватило сидений, зябко жались по углам автовокзала. Так получилось, что в центре зала оказался я один (даже ряд с сиденьями был в стороне) и все присутствующие с любопытством уставились на меня. Помимо того что у меня не было никакого багажа, так я еще и одет был в полностью светлые тона, что весьма контрастировало с черно-серым одеянием остальной публики и все усиливающимся ливнем на улице. Ни одного приветливого лица я так и не увидел. Постояв нерешительно в центре, я направился к одному работающему окошку кассы. За ним сидела полная женщина лет 45–50.
– Добрый день! – Тетка подняла на меня глаза, но ничего в ответ не сказала. Ну и подавись, сволочь. – Вы не подскажете, как найти улицу Гагарина?
– По-пэршэ, я нэ справочна, а по-другэ, я не розумию росийськои мовы.
– Ну, во-первых, в украинском языке нет никакого слова «справочна», а есть «довидка», а во-вторых, чтобы понимать хоть один язык, нужно жрать поменьше, а то скоро с рабочего места на бульдозере будут вывозить, – с этими словами я развернулся и пошел прочь от окошка, и вообще с автовокзала.
За спиной начиналась вонь, кассирша явно заводила ее охотно поддержавшую и все слышавшую публику:
– Ты подывысь, гавно якэ знайшлось! «Нужно жрать поменьше»…
– Понавчалы на свою голову.
– Хамло такэ! И цэ ж надо, вырядылося в такый дощ!
– Да-а-а-а. Молодежь зараз нияка.
Дальнейших характеристик в свой адрес я не слышал, так как вышел на улицу. Ливень вроде бы превратился просто в сильный дождь, но прекращаться в самое ближайшее время он явно не собирался. Возвращаться обратно в зал автовокзала смысла теперь не было никакого, балаган моего имени там только начался и, похоже, еще не скоро закончится. И если кто-то из присутствующих и решится указать мне улицу Гагарина, то в одночасье станет там изгоем и вынужден будет выйти под дождь вместе со мной.
На небольшой площади перед автовокзалом не было ни одного такси, что само по себе странно, даже если учитывать такую непогоду. В какую сторону мне идти, я решительно не знал. Постояв еще несколько секунд, я двинулся в сторону пятиэтажек, по моему расчету, там должно быть больше прохожих, а потому можно будет у кого-то спросить улицу Гагарина. Хотя живут Обуховы, скорее всего, в частном доме, его дешевле купить, чем квартиру, а денег за ними больших вроде бы не водилось. Я прошел уже около километра, но ни одного прохожего мне так и не попалось. По городу даже машины редко ходили, не то что люди под дождем. К слову, вымок я основательно, с меня просто текло одним потоком, очень жалко было кроссовки, мама купила мне их всего лишь на прошлой неделе, как раз когда я возвращался из Г. в Столицу.
Из подъезда старого четырехэтажного дома выскочила девушка в плаще-накидке и с зонтиком и быстро пошла в моем направлении. Когда она поравнялась со мной, я спросил:
– Извините, вы. – но девушка быстро прошла мимо, даже не замедлив шаг. Я секунду помешкал и тут же ринулся за ней, крича на ходу: – Девушка, подождите! Мне нужна ваша помощь!
Девушка, тварь такая, напротив, только ускорила шаг, и я уже еле поспевал за ней. В конце концов, я не выдержал и побежал. Девушка оказалась весьма симпатичной, с черными короткими волосами и строгими чертами лица. Я схватил ее за локоть и тут же получил зонтиком по лицу. Я успел увернуться, но острие зонтика все равно задело щеку, которая тут же запылала жгучей болью.
– Отпустите меня, я буду кричать!
– Да я вас не держу, мне нужна улица Гагарина, где это?
– Я не знаю! – И она тут же с той же скоростью потопала дальше.
Я остался стоять под дождем, мокрый, с ободранной щекой. Васильков я уже ненавидел. Интересно, здесь все такие истерички? Я развернулся и пошел обратно к пятиэтажкам, только шел уже куда медленнее, от дождя прятаться смысла не было никакого, я промок до нитки. Как только я вновь поравнялся с четырехэтажным домом, из того же подъезда вышел человек, правда, это была уже женщина лет пятидесяти. В руках она тоже держала зонт (хотя чего удивляться, дождь на улице) и также двигалась в моем направлении. Ну что, еще раз рискнуть и получить зонтиком по морде? Я сразу представил свой внешний вид: мокрый, со взлохмаченными волосами и окровавленной щекой, и тут же передумал к ней подходить. Ну, вообще, к черту эту Гагарина, найду какую-то маршрутку и вернусь в Столицу.
Но неожиданно женщина первой обратилась ко мне:
– Молодой человек, у вас щека порезана. С вами все в порядке?
Надо же, может, она тоже неместная?
– Ничего страшного, расцарапал случайно. А вы не подскажите, где здесь улица Гагарина?
– Вы идете в противоположном направлении. Вам вон туда, – и она показала рукой в сторону, откуда я приехал со Столицы.
– Это недалеко от Васильковского кладбища?
– Да, там близко будет. Идите ко мне под зонтик, я проведу вас до магазина. – Я нагнулся к ней под зонтик, но предлагать его понести самому, хотя я был выше ее ростом, не стал, это было бы нагло. – А вы откуда к нам приехали?
– Я со Столицы, к маме своего друга приехал в гости, адрес есть, а города совсем не знаю, еще и под дождь попал.
– А почему к маме друга, а не к самому другу приехали?
– Он умер прошлым летом, вот решил его мать навестить.
– Какой ужас, а как друга звали, может, я знаю?
– Вряд ли, они переехали сюда сравнительно недавно, года два назад.
– И все же как? – Женщина-таки решила выяснить имя Димки. Я посмотрел ей в глаза и за внешне приятной и благовидной улыбкой уловил еле заметное напряжение. Губы женщины по-прежнему улыбались, но глаза, я эти глаза уже точно где то видел! И при этом совсем недавно! Но где?!
– Тимур Мамаев, – я соврал и не сводил глаз с ее лица.
Ее глаза потускнели, улыбка чуть дрогнула, но тут же лицо ее вновь приобрело прежнюю приветливость.
– Нет, этого мальчика я не знаю. Но помню, что прошлым летом на улице, которую вы назвали, умер сын моей знакомой. Подождите, как же его звали? – Она подняла брови кверху, на лбу ее образовались складки, женщина даже чуть замедлила шаг. – Кажется, Дима, а фамилия, О. О. – женщина с выжиданием посмотрела на меня, но я на уловку не поддался. – Обухов, точно! – И лицо ее просияло сначала в радостной улыбке, а затем, как бы вспомнив, что человек все-таки умер, она скорчила сострадательную гримасу.
Кто ты, черт подери, такая и что тебе от меня нужно?! Женщина тем временем взяла меня под локоть и еще ближе придвинулась ко мне.
– Ну и времена сейчас пошли, молодежь умирает. – последнее слово она чуть мелодично протянула, с такой интонацией можно говорить о любви к зефиру, но никак не о смерти молодежи.
– А как вас зовут? – при этом я специально нарочито приветливо улыбнулся.
Женщина тут же улыбнулась мне в ответ:
– О, у меня очень старинное имя. Я совершенно ненавижу отчеств, это старит, поэтому разрешаю всем называть меня просто по имени – Анилегна.
– Анилегна? Первый раз такое имя слышу, весьма странно звучит.
– Знаете, у древних это было весьма распространенное имя, такое же, как, например, сейчас Игорь или Витя – и она с улыбкой посмотрела на меня. Но в ее улыбке я прочитал скорее ухмылку. Игорь или Витя? Она случайно для примера назвала имена моего лучшего друга и мое? – А как вас зовут?
Врать и скрывать свое настоящее имя смысла не было, при этом я стал подозревать, что она про меня знает намного больше, чем могла бы знать просто случайная прохожая.
– У меня не такое редкое имя, как у вас, – Виктор.
– О, у вас старинное латинское имя, оно обозначает «победитель». Вы победитель по жизни?
– Не сказал бы, обычно победители столько проблем не собирают вокруг себя.
– У вас большие проблемы, Виктор, – последнюю фразу Анилегна сказала совсем тихо и явно не в форме вопроса.
В это время мы подошли к большому металлическому ларьку с надписью «Ритуальные услуги». Анилегна направилась к входной двери, при этом совершенно не отпуская мой локоть.
Я замялся:
– Вы, кажется, в магазин собирались.
– Мне, Виктор, нужно именно в этот магазин, извините, я вас не предупредила. Вы чего-то испугались?
– Да нет… Ну хорошо, я пойду, мне ведь нужна улица Гагарина.
– Виктор, я сейчас буду идти мимо нее и вам покажу, где это. Самому вам трудно будет ее найти по такой погоде. Мне только надо купить венок на могилку. И мне не будет страшно одной на кладбище идти, и вам там близко будет, хорошо?
Ничего хорошего я в этом не видел. Женщина, которая вначале мне так понравилась, сейчас стала сильно меня пугать. Помимо того что она знает Обухова, она еще и венок собирается по такой погоде тащить на кладбище. В придачу еще и меня пытается с собой взять «по дороге». С другой стороны, Васильков – городок маленький, и узнать здесь о смерти молодого парня не так уж и сложно. Правда, она сказала, что умер сын подруги, а Обуховы на момент смерти Димки прожили здесь не больше года, но разве за год не можно обрести подругу? А то, что Анилегна покупает венок, ну так что с того, сейчас ведь не ночь, чтобы ее поход на кладбище казался подозрительным. Может, в другой день она занята на работе или сегодня какая-то для нее знаменательная дата.
Анилегна мои раздумья оценила по-своему:
– Виктор, давайте так. Если вы боитесь зайти в ритуальный магазин, вот вам зонтик и подождите меня здесь. Я буду очень скоро. – И прежде чем я успел что-то возразить, она вручила мне зонтик, который я машинально взял. Анилегна скрылась за скрипучей дверью магазинчика, и тут же ее голова высунулась под дождь:
– Виктор, обязательно напомните мне, чтобы я вас напоила чаем, – она мне заговорщицки подмигнула и вновь скрылась в дверях ритуального магазина. Я остался стоять на улице с зонтиком в руках.
Что вообще происходит? Я посреди недели стою под дождем в Василькове возле входа в ритуальный магазин и собираюсь идти… В это время из за спины ко мне кто-то подбежал, резко схватил сзади за мокрый пуловер и потащил в сторону. Я подумал, что меня грабят, резко развернулся и при этом одновременно нагнулся, ожидая удара в голову.
Вместо удара мне закрыли рот маленькой ладонью и быстро с надрывом прошептали:
– Немедленно уходите отсюда! Сейчас же! – Передо мною стояла все та же ненормальная девушка, которая всего двадцать минут назад ударила меня зонтиком по щеке. Зонтик все еще был при ней, правда, в закрытом виде. Видя мое полное замешательство, девушка добавила: – Эта женщина – ведьма. Вам грозит страшная опасность! – с этими словами она взяла меня за руку и потащила быстрыми шагами прочь от ларька.
Я особо сопротивляться не стал, последние слова на меня подействовали, хотя, похоже, нормальных людей в Василькове точно нет. Мы завернули за первый дом и вошли в небольшой каштановый сквер. Только сейчас я заметил, что все еще держу в руках зонтик Анилегны.
– Постойте. Я должен вернуться и отдать этой женщине ее зонтик. И куда вы меня тащите?! – я потянул девушку за руку и заставил ее остановиться. Она посмотрела на меня, как будто я сказал какую-то несусветную глупость.
– Забудьте про зонтик. Если вы сейчас туда вернетесь, вы больше никогда не попадете домой, – девушка говорила весьма пафосно, но в ее словах, надо отдать ей должное, не было фальши, хотя довериться я ей все равно не мог. Она могла быть просто сумасшедшей, да ко всему же именно она еще совсем недавно ударила меня без явной причины зонтиком по лицу. Это доверия к ней не прибавляло. В любом случае, вместо того чтобы без проблем найти улицу Гагарина, я встретил двух ненормальных, да к тому же еще из одного подъезда.
– Идемте туда, – девушка указала рукой на беседку в скверике. Мы направились к беседке. Постепенно начало смеркаться.
Как я понял, автовокзал располагался почти в центре Василькова. Это было типичное совковое двухэтажное обветшалое здание с большими уродливыми окнами и грязно-синей крышей. Перед главным фасадом (если у этой руины вообще был фасад) стояли две коричневого цвета лавки, которые безжалостно заливало из-под дырявого карниза. Сидеть на них зимой холодно, летом жарко, в дождливую погоду просто невозможно, поэтому, для чего их тут поставили, не понятно. Зато когда я вошел внутрь автовокзала, то обнаружил в просторном зале всего лишь один ряд прибитых друг к другу пластиковых сидений. Все они были заняты (кто от дождя прятался, кто своего автобуса ждал, а кто и просто спал, и, похоже, именно не в первый раз в этом месте), а те, кому не хватило сидений, зябко жались по углам автовокзала. Так получилось, что в центре зала оказался я один (даже ряд с сиденьями был в стороне) и все присутствующие с любопытством уставились на меня. Помимо того что у меня не было никакого багажа, так я еще и одет был в полностью светлые тона, что весьма контрастировало с черно-серым одеянием остальной публики и все усиливающимся ливнем на улице. Ни одного приветливого лица я так и не увидел. Постояв нерешительно в центре, я направился к одному работающему окошку кассы. За ним сидела полная женщина лет 45–50.
– Добрый день! – Тетка подняла на меня глаза, но ничего в ответ не сказала. Ну и подавись, сволочь. – Вы не подскажете, как найти улицу Гагарина?
– По-пэршэ, я нэ справочна, а по-другэ, я не розумию росийськои мовы.
– Ну, во-первых, в украинском языке нет никакого слова «справочна», а есть «довидка», а во-вторых, чтобы понимать хоть один язык, нужно жрать поменьше, а то скоро с рабочего места на бульдозере будут вывозить, – с этими словами я развернулся и пошел прочь от окошка, и вообще с автовокзала.
За спиной начиналась вонь, кассирша явно заводила ее охотно поддержавшую и все слышавшую публику:
– Ты подывысь, гавно якэ знайшлось! «Нужно жрать поменьше»…
– Понавчалы на свою голову.
– Хамло такэ! И цэ ж надо, вырядылося в такый дощ!
– Да-а-а-а. Молодежь зараз нияка.
Дальнейших характеристик в свой адрес я не слышал, так как вышел на улицу. Ливень вроде бы превратился просто в сильный дождь, но прекращаться в самое ближайшее время он явно не собирался. Возвращаться обратно в зал автовокзала смысла теперь не было никакого, балаган моего имени там только начался и, похоже, еще не скоро закончится. И если кто-то из присутствующих и решится указать мне улицу Гагарина, то в одночасье станет там изгоем и вынужден будет выйти под дождь вместе со мной.
На небольшой площади перед автовокзалом не было ни одного такси, что само по себе странно, даже если учитывать такую непогоду. В какую сторону мне идти, я решительно не знал. Постояв еще несколько секунд, я двинулся в сторону пятиэтажек, по моему расчету, там должно быть больше прохожих, а потому можно будет у кого-то спросить улицу Гагарина. Хотя живут Обуховы, скорее всего, в частном доме, его дешевле купить, чем квартиру, а денег за ними больших вроде бы не водилось. Я прошел уже около километра, но ни одного прохожего мне так и не попалось. По городу даже машины редко ходили, не то что люди под дождем. К слову, вымок я основательно, с меня просто текло одним потоком, очень жалко было кроссовки, мама купила мне их всего лишь на прошлой неделе, как раз когда я возвращался из Г. в Столицу.
Из подъезда старого четырехэтажного дома выскочила девушка в плаще-накидке и с зонтиком и быстро пошла в моем направлении. Когда она поравнялась со мной, я спросил:
– Извините, вы. – но девушка быстро прошла мимо, даже не замедлив шаг. Я секунду помешкал и тут же ринулся за ней, крича на ходу: – Девушка, подождите! Мне нужна ваша помощь!
Девушка, тварь такая, напротив, только ускорила шаг, и я уже еле поспевал за ней. В конце концов, я не выдержал и побежал. Девушка оказалась весьма симпатичной, с черными короткими волосами и строгими чертами лица. Я схватил ее за локоть и тут же получил зонтиком по лицу. Я успел увернуться, но острие зонтика все равно задело щеку, которая тут же запылала жгучей болью.
– Отпустите меня, я буду кричать!
– Да я вас не держу, мне нужна улица Гагарина, где это?
– Я не знаю! – И она тут же с той же скоростью потопала дальше.
Я остался стоять под дождем, мокрый, с ободранной щекой. Васильков я уже ненавидел. Интересно, здесь все такие истерички? Я развернулся и пошел обратно к пятиэтажкам, только шел уже куда медленнее, от дождя прятаться смысла не было никакого, я промок до нитки. Как только я вновь поравнялся с четырехэтажным домом, из того же подъезда вышел человек, правда, это была уже женщина лет пятидесяти. В руках она тоже держала зонт (хотя чего удивляться, дождь на улице) и также двигалась в моем направлении. Ну что, еще раз рискнуть и получить зонтиком по морде? Я сразу представил свой внешний вид: мокрый, со взлохмаченными волосами и окровавленной щекой, и тут же передумал к ней подходить. Ну, вообще, к черту эту Гагарина, найду какую-то маршрутку и вернусь в Столицу.
Но неожиданно женщина первой обратилась ко мне:
– Молодой человек, у вас щека порезана. С вами все в порядке?
Надо же, может, она тоже неместная?
– Ничего страшного, расцарапал случайно. А вы не подскажите, где здесь улица Гагарина?
– Вы идете в противоположном направлении. Вам вон туда, – и она показала рукой в сторону, откуда я приехал со Столицы.
– Это недалеко от Васильковского кладбища?
– Да, там близко будет. Идите ко мне под зонтик, я проведу вас до магазина. – Я нагнулся к ней под зонтик, но предлагать его понести самому, хотя я был выше ее ростом, не стал, это было бы нагло. – А вы откуда к нам приехали?
– Я со Столицы, к маме своего друга приехал в гости, адрес есть, а города совсем не знаю, еще и под дождь попал.
– А почему к маме друга, а не к самому другу приехали?
– Он умер прошлым летом, вот решил его мать навестить.
– Какой ужас, а как друга звали, может, я знаю?
– Вряд ли, они переехали сюда сравнительно недавно, года два назад.
– И все же как? – Женщина-таки решила выяснить имя Димки. Я посмотрел ей в глаза и за внешне приятной и благовидной улыбкой уловил еле заметное напряжение. Губы женщины по-прежнему улыбались, но глаза, я эти глаза уже точно где то видел! И при этом совсем недавно! Но где?!
– Тимур Мамаев, – я соврал и не сводил глаз с ее лица.
Ее глаза потускнели, улыбка чуть дрогнула, но тут же лицо ее вновь приобрело прежнюю приветливость.
– Нет, этого мальчика я не знаю. Но помню, что прошлым летом на улице, которую вы назвали, умер сын моей знакомой. Подождите, как же его звали? – Она подняла брови кверху, на лбу ее образовались складки, женщина даже чуть замедлила шаг. – Кажется, Дима, а фамилия, О. О. – женщина с выжиданием посмотрела на меня, но я на уловку не поддался. – Обухов, точно! – И лицо ее просияло сначала в радостной улыбке, а затем, как бы вспомнив, что человек все-таки умер, она скорчила сострадательную гримасу.
Кто ты, черт подери, такая и что тебе от меня нужно?! Женщина тем временем взяла меня под локоть и еще ближе придвинулась ко мне.
– Ну и времена сейчас пошли, молодежь умирает. – последнее слово она чуть мелодично протянула, с такой интонацией можно говорить о любви к зефиру, но никак не о смерти молодежи.
– А как вас зовут? – при этом я специально нарочито приветливо улыбнулся.
Женщина тут же улыбнулась мне в ответ:
– О, у меня очень старинное имя. Я совершенно ненавижу отчеств, это старит, поэтому разрешаю всем называть меня просто по имени – Анилегна.
– Анилегна? Первый раз такое имя слышу, весьма странно звучит.
– Знаете, у древних это было весьма распространенное имя, такое же, как, например, сейчас Игорь или Витя – и она с улыбкой посмотрела на меня. Но в ее улыбке я прочитал скорее ухмылку. Игорь или Витя? Она случайно для примера назвала имена моего лучшего друга и мое? – А как вас зовут?
Врать и скрывать свое настоящее имя смысла не было, при этом я стал подозревать, что она про меня знает намного больше, чем могла бы знать просто случайная прохожая.
– У меня не такое редкое имя, как у вас, – Виктор.
– О, у вас старинное латинское имя, оно обозначает «победитель». Вы победитель по жизни?
– Не сказал бы, обычно победители столько проблем не собирают вокруг себя.
– У вас большие проблемы, Виктор, – последнюю фразу Анилегна сказала совсем тихо и явно не в форме вопроса.
В это время мы подошли к большому металлическому ларьку с надписью «Ритуальные услуги». Анилегна направилась к входной двери, при этом совершенно не отпуская мой локоть.
Я замялся:
– Вы, кажется, в магазин собирались.
– Мне, Виктор, нужно именно в этот магазин, извините, я вас не предупредила. Вы чего-то испугались?
– Да нет… Ну хорошо, я пойду, мне ведь нужна улица Гагарина.
– Виктор, я сейчас буду идти мимо нее и вам покажу, где это. Самому вам трудно будет ее найти по такой погоде. Мне только надо купить венок на могилку. И мне не будет страшно одной на кладбище идти, и вам там близко будет, хорошо?
Ничего хорошего я в этом не видел. Женщина, которая вначале мне так понравилась, сейчас стала сильно меня пугать. Помимо того что она знает Обухова, она еще и венок собирается по такой погоде тащить на кладбище. В придачу еще и меня пытается с собой взять «по дороге». С другой стороны, Васильков – городок маленький, и узнать здесь о смерти молодого парня не так уж и сложно. Правда, она сказала, что умер сын подруги, а Обуховы на момент смерти Димки прожили здесь не больше года, но разве за год не можно обрести подругу? А то, что Анилегна покупает венок, ну так что с того, сейчас ведь не ночь, чтобы ее поход на кладбище казался подозрительным. Может, в другой день она занята на работе или сегодня какая-то для нее знаменательная дата.
Анилегна мои раздумья оценила по-своему:
– Виктор, давайте так. Если вы боитесь зайти в ритуальный магазин, вот вам зонтик и подождите меня здесь. Я буду очень скоро. – И прежде чем я успел что-то возразить, она вручила мне зонтик, который я машинально взял. Анилегна скрылась за скрипучей дверью магазинчика, и тут же ее голова высунулась под дождь:
– Виктор, обязательно напомните мне, чтобы я вас напоила чаем, – она мне заговорщицки подмигнула и вновь скрылась в дверях ритуального магазина. Я остался стоять на улице с зонтиком в руках.
Что вообще происходит? Я посреди недели стою под дождем в Василькове возле входа в ритуальный магазин и собираюсь идти… В это время из за спины ко мне кто-то подбежал, резко схватил сзади за мокрый пуловер и потащил в сторону. Я подумал, что меня грабят, резко развернулся и при этом одновременно нагнулся, ожидая удара в голову.
Вместо удара мне закрыли рот маленькой ладонью и быстро с надрывом прошептали:
– Немедленно уходите отсюда! Сейчас же! – Передо мною стояла все та же ненормальная девушка, которая всего двадцать минут назад ударила меня зонтиком по щеке. Зонтик все еще был при ней, правда, в закрытом виде. Видя мое полное замешательство, девушка добавила: – Эта женщина – ведьма. Вам грозит страшная опасность! – с этими словами она взяла меня за руку и потащила быстрыми шагами прочь от ларька.
Я особо сопротивляться не стал, последние слова на меня подействовали, хотя, похоже, нормальных людей в Василькове точно нет. Мы завернули за первый дом и вошли в небольшой каштановый сквер. Только сейчас я заметил, что все еще держу в руках зонтик Анилегны.
– Постойте. Я должен вернуться и отдать этой женщине ее зонтик. И куда вы меня тащите?! – я потянул девушку за руку и заставил ее остановиться. Она посмотрела на меня, как будто я сказал какую-то несусветную глупость.
– Забудьте про зонтик. Если вы сейчас туда вернетесь, вы больше никогда не попадете домой, – девушка говорила весьма пафосно, но в ее словах, надо отдать ей должное, не было фальши, хотя довериться я ей все равно не мог. Она могла быть просто сумасшедшей, да ко всему же именно она еще совсем недавно ударила меня без явной причины зонтиком по лицу. Это доверия к ней не прибавляло. В любом случае, вместо того чтобы без проблем найти улицу Гагарина, я встретил двух ненормальных, да к тому же еще из одного подъезда.
– Идемте туда, – девушка указала рукой на беседку в скверике. Мы направились к беседке. Постепенно начало смеркаться.
Глава 12
БЕГСТВО
13 апреля. Четверг
Скамейки в беседке все были мокрые, ветер приносил через оконные отверстия капли дождя, потому на них мы садиться не стали – не столько из-за боязни еще больше промокнуть (в первую очередь это касалось меня), сколько из-за холода. Я только сейчас почувствовал, как продрог. С необычайной силой захотелось чая, который еще совсем недавно предлагала мне Анилегна.
– Слушайте меня внимательно. Вам грозит опасность, с вами должно произойти что-то страшное. Вы меня понимаете? Вам необходимо сегодня же вернуться домой и быть там как можно дольше, быть может, несколько недель.
Что подразумевала девушка под домом: мамину квартиру в Г. или мою общагу в столице, – я уточнять не стал. Меня интересовал сейчас ряд других вопросов.
– Девушка, вы меня извините, но вы в своем уме? Сначала вы меня бьете на улице зонтиком, затем тащите в эту беседку и рассказываете про некую опасность. Как вы прикажете на все это мне реагировать? Вы даже не сказали, как вас зовут.
– Меня зовут Алиса. – Еще одно колоритное имя, ну хоть не Анилегна, и то уже хорошо. – А верить мне или нет, это уже вам решать. Я только хочу помочь, так как знаю эту женщину. Она разрушает судьбы людей и сейчас на очереди вы.
– «На очереди»? К ней нужно предварительно записываться? – попытка шутки не удалась, Алиса даже не выдавила подобие улыбки.
– Ангелина Заварова – ужасная женщина. В Василькове ее знают исключительно как ведьму и гадалку. За последние пять лет в подъезде, в котором она живет, умерли три человека – две женщины и мужчина. Все они были убиты. Также развелись две семьи. У молодоженов родился неполноценный слепой ребенок. Еще двое детей тяжело заболели, у одного из них совсем недавно обнаружили малокровие. Четыре семьи за последние несколько лет продали свои квартиры и уехали отсюда. Еще одна квартира пустует, так как хозяева не могут продать ее, но и не желают жить в одном подъезде с этой женщиной. И это только в подъезде, где она живет, в остальном доме ситуация почти схожая. Наш дом как будто проклятый, родители запрещают ходить сюда в гости своим детям из других домов, все боятся встретить эту женщину на улице, она приносит людям горе и несчастье. Все, что она говорит, сбывается, а говорит она только чудовищные вещи… – Алиса говорила очень быстро, но, тем не менее, слова не глотала, произносила их четко, похоже, она боялась, что я сейчас плюну на все это и уйду. Я ее перебил:
– Послушайте, о ком вы говорите? Женщина, от которой вы меня только что оттащили, назвалась мне Анилегной, да и никаких особо страшных вещей она мне не рассказывала.
– Анилегна – это перевернутое имя Ангелина. На древнегреческом имя Ангелина обозначает «вестница». Анилегна – это проклятое имя, оно означает «вестница беды». Древние греки, а затем и славяне всегда скрывали настоящие имена своих детей от чужих людей, они боялись сглаза, поэтому у детей всегда было два имени, истинное и публичное. Истинное имя могли знать только посвященные, оно дается при крещении, в повседневной жизни люди пользуются только публичным именем.
– Интересно, а если человек некрещеный?
– Тогда его истинное имя одновременно является и публичным. У такого человека попросту одно имя. – Алиса строго посмотрела на меня. – Вы ведь, надеюсь, крещеный?
– Алиса, у меня дед коммунист. – я начал говорить какую-то ерунду о левых традициях в своей семье, о своей атеистической работе, но все это было не к месту. Лицо у Алисы осунулось и побледнело, она смотрела на меня немигающими глазами и, казалось, совершено не слушала, о чем я говорю.
– Анилегна спрашивала ваше имя?
– Что?
– Эта женщина спросила, как вас зовут?
– Ну, в отличие от вас, да.
– И вы ей сказали правду?
– А что я должен был сказать вежливой женщине, которая, к слову, не била меня зонтиком, а укрыла под ним и согласилась показать дорогу? – я не сдержался от маленького укола Алисе.
– Вы. вы не понимаете. Вы сказали проклятой женщине свое имя. Вы погубили себя. – последние слова Алиса выговорила с трудом, лицо ее начало содрогаться, на нем появились крупные слезы. Она попыталась вытереть слезы рукавом, но они текли не переставая, и она закрыла лицо ладонями.
Тут я не выдержал и вскипел:
– Девушка, а вам-то какого черта обо мне беспокоиться?! «Проклятая женщина», «погубили себя», – я стал откровенно ее передразнивать, – ну даже если вы не сумасшедшая, и эта Ангелина или как там ее, Анилегна, действительно ведьма, вам-то что? Я вообще в ваш городок по другому случаю заехал, у меня своих проблем полно, мне только еще ваших васильковских ведьм не хватает!
Алиса убрала руки от лица и посмотрела на меня заплаканными глазами.
– Я теперь тоже умру. Очень скоро, – сказала она это тихо, еле шевеля губами, но я все расслышал.
– Умрешь, деточка, умрешь, милая, – этот грудной красивый голос нельзя было спутать.
Я резко развернулся. У входа в беседку стояла Анилегна с черным венком и приветливо улыбалась. Ее приятный голос и милая улыбка контрастировали со смыслом сказанного и с теми искусственными цветами, которые она держала в руке.
Дождь немного стих, но все равно был достаточно плотным. И, что удивительно, Анилегна стояла перед нами совершенно с сухой головой, в то время как ее зонтик я держал сейчас в руке.
Алиса схватила меня за руку, и мы вдвоем попятились вглубь беседки. Девушку изрядно трясло, она жалась к моему плечу и никак не могла побороть дрожь. Честно говоря, мне тоже было страшно, но я все еще надеялся, что просто попал на васильковских сумасшедших. В конце концов, я сюда приехал встретиться с матерью Обухова, а не бегать от ведьм.
– Анилегна, извините, что я вас не дождался и забыл вернуть ваш зонтик. Возникли форс-мажорные обстоятельства, но зонтик, вот он, – я облокотил его о мокрую скамейку.
– Витенька, ну что ты. Я совершенно на тебя не сержусь, хотя этот зонтик для меня особенный. Дай мне его сюда, – и Анилегна протянула ко мне руку.
– Не иди к ней, – зашептала мне на ухо Алиса, – умоляю!
– Витенька, ты же видишь, что эта милая девушка больна. У нее глубокое психическое расстройство, я ведь ее знаю уже много лет. Подойди ко мне и дай мне зонтик, – Анилегна сделала шаг вперед и практически полностью закрыла выход из беседки.
– Нет! Не надо, не подходите! – Алиса уже почти кричала, эта женщина явно ее пугала.
– У этой девочки в прошлом году умерла мама, хорошая была женщина. Вот миленькая и не смогла нормально пережить это горе, совсем бедняжка умом тронулась, с этими словами Анилегна сделала еще один шаг вперед, практически уже войдя в беседку.
Глаза! Это те самые глаза! Я вспомнил, где я их видел. В это воскресенье на выходе из метро «Золотые ворота», в тот самый вечер, когда все это началось. Бабка с пустым ведром переходила мне дорогу. Анилегна выглядела намного моложе той древней бабки, но я готов был поклясться, что это был один и тот же человек! Я не знал, как это могло быть, но таких глаз я раньше не встречал. Ярко-серого цвета зрачки с по-старчески пожелтевшими белками.
– Зачем же вы ей говорите, что она скоро умрет? Как-то жестоко по отношению к сиротке, не находите?
Мой вопрос слегка озадачил Анилегну. Она загадочно заулыбалась, ища какое-то оправдание ранее сказанным словам. А я уже окончательно уверовал, что Анилегна если и не ведьма, то, по крайней мере, паршивый человек. И прежде, чем она успела что-либо сказать мне в ответ, я ногой подбросил к своей руке зонтик и со всей силы запустил его в лицо ведьмы. Анилегна, пусть и гадалка, но этого явно не предвидела и лишь в последний момент успела прикрыть лицо руками. Большой зонт плашмя ударил ее по рукам и отлетел на улицу.
Я подхватил за талию Алису и одновременно с ней выпрыгнул в оконный проем беседки. Приземлился я крайне неудачно, умудрившись подвернуть ногу с высоты не больше метра. Алиса совершенно не ожидала, что я выкину ее в окно, а потому и вовсе растянулась во весь рост на мокром асфальте. Как только мы оказались в парке на улице, я схватил Алису за руку, поднял ее с асфальта, и мы как можно быстрее побежали от беседки. У нас за спиной послышалось мерзкое шипение, точно такое же я слышал сегодня утром из черной «Волги», но оборачиваться побоялся.
Пробежав метров двести, я попросил Алису сбавить шаг, у меня сильно болела нога, к тому же я заметно хромал. В конце концов, не будет же пожилая женщина, пусть и ведьма, гнаться за нами через весь парк? Боль становилась все сильнее, и мы с бега перешли на ускоренный шаг.
– Алиса, откуда вы знаете эту женщину?
– Она моя соседка по площадке – живет напротив моей квартиры.
– А ваша мама, она действительно. – я не договорил, по лицу Алисы вновь потекли крупные слезы. – Извините.
Дальше мы шли молча. Дождь стал значительно слабее, на улице потемнело, был уже шестой час. Мы по-прежнему держались с Алисой за руки, но теперь мне было просто приятно. Я еще раз взглянул на нее: черные мокрые волосы прилипли к щеке, а глаза были широко раскрыты – девушка действительно весьма симпатична. Я нарушил молчание:
– Алиса, а куда мы идем? Мне вообще-то нужна улица Гагарина.
– Она предсказала ее смерть, – Алиса, казалось, не услышала моего вопроса, но я не стал ее перебивать. Похоже, ей необходимо было выговориться. – Эта женщина приехала в Васильков пятнадцать лет назад, но жила она до недавнего времени в частном доме. К нам, в нашу пятиэтажку, она переехала позапрошлым летом, с тех пор все эти беды и начались. Люди стали ссориться, семьи разводиться, дети болеть, а некоторые люди стали погибать. Мою маму убили прошлым летом, а эта женщина. – на глазах у Алисы вновь выступили слезы, и я крепче сжал ее ладонь, – эта женщина за неделю предсказала мне ее смерть.
– Каким образом? – голос получился у меня сиплым, и я тихо кашлянул.
– Она позвонила в дверь, хотя мама мне всегда говорила, чтобы я эту женщину никогда не впускала в дом, – Алиса вновь заплакала и уже зашмыгала носом, – а я, я просто не посмотрела в дверной глазок. – Я остановился и вытер своим мокрым рукавом сначала глаза девушки, а затем щеки и нос. Лишь после этого она смогла продолжить. – Я открыла дверь, а на пороге стояла она с пустым ведром.
– Ведро было большое и цинковое?
Алиса с недоумением посмотрела на меня. Я явно ляпнул ненужное.
– Не помню. Какая разница? Она стояла на пороге и не решалась переступить его, хотя я сделала шаг назад, когда открыла дверь. Мне мама рассказывала, что если ведьму не пригласить в дом, она не может перейти порог сама. Анилегна, а тогда она для меня была еще Ангелина Заварова, не дождавшись моего приглашения зайти в дом, сказала из-за порога: «Деточка, тебе открытка пришла. Возьми». И протянула мне открытку. А я. – Алиса вновь начала всхлипывать, – я взяла ее прямо через порог.
Скамейки в беседке все были мокрые, ветер приносил через оконные отверстия капли дождя, потому на них мы садиться не стали – не столько из-за боязни еще больше промокнуть (в первую очередь это касалось меня), сколько из-за холода. Я только сейчас почувствовал, как продрог. С необычайной силой захотелось чая, который еще совсем недавно предлагала мне Анилегна.
– Слушайте меня внимательно. Вам грозит опасность, с вами должно произойти что-то страшное. Вы меня понимаете? Вам необходимо сегодня же вернуться домой и быть там как можно дольше, быть может, несколько недель.
Что подразумевала девушка под домом: мамину квартиру в Г. или мою общагу в столице, – я уточнять не стал. Меня интересовал сейчас ряд других вопросов.
– Девушка, вы меня извините, но вы в своем уме? Сначала вы меня бьете на улице зонтиком, затем тащите в эту беседку и рассказываете про некую опасность. Как вы прикажете на все это мне реагировать? Вы даже не сказали, как вас зовут.
– Меня зовут Алиса. – Еще одно колоритное имя, ну хоть не Анилегна, и то уже хорошо. – А верить мне или нет, это уже вам решать. Я только хочу помочь, так как знаю эту женщину. Она разрушает судьбы людей и сейчас на очереди вы.
– «На очереди»? К ней нужно предварительно записываться? – попытка шутки не удалась, Алиса даже не выдавила подобие улыбки.
– Ангелина Заварова – ужасная женщина. В Василькове ее знают исключительно как ведьму и гадалку. За последние пять лет в подъезде, в котором она живет, умерли три человека – две женщины и мужчина. Все они были убиты. Также развелись две семьи. У молодоженов родился неполноценный слепой ребенок. Еще двое детей тяжело заболели, у одного из них совсем недавно обнаружили малокровие. Четыре семьи за последние несколько лет продали свои квартиры и уехали отсюда. Еще одна квартира пустует, так как хозяева не могут продать ее, но и не желают жить в одном подъезде с этой женщиной. И это только в подъезде, где она живет, в остальном доме ситуация почти схожая. Наш дом как будто проклятый, родители запрещают ходить сюда в гости своим детям из других домов, все боятся встретить эту женщину на улице, она приносит людям горе и несчастье. Все, что она говорит, сбывается, а говорит она только чудовищные вещи… – Алиса говорила очень быстро, но, тем не менее, слова не глотала, произносила их четко, похоже, она боялась, что я сейчас плюну на все это и уйду. Я ее перебил:
– Послушайте, о ком вы говорите? Женщина, от которой вы меня только что оттащили, назвалась мне Анилегной, да и никаких особо страшных вещей она мне не рассказывала.
– Анилегна – это перевернутое имя Ангелина. На древнегреческом имя Ангелина обозначает «вестница». Анилегна – это проклятое имя, оно означает «вестница беды». Древние греки, а затем и славяне всегда скрывали настоящие имена своих детей от чужих людей, они боялись сглаза, поэтому у детей всегда было два имени, истинное и публичное. Истинное имя могли знать только посвященные, оно дается при крещении, в повседневной жизни люди пользуются только публичным именем.
– Интересно, а если человек некрещеный?
– Тогда его истинное имя одновременно является и публичным. У такого человека попросту одно имя. – Алиса строго посмотрела на меня. – Вы ведь, надеюсь, крещеный?
– Алиса, у меня дед коммунист. – я начал говорить какую-то ерунду о левых традициях в своей семье, о своей атеистической работе, но все это было не к месту. Лицо у Алисы осунулось и побледнело, она смотрела на меня немигающими глазами и, казалось, совершено не слушала, о чем я говорю.
– Анилегна спрашивала ваше имя?
– Что?
– Эта женщина спросила, как вас зовут?
– Ну, в отличие от вас, да.
– И вы ей сказали правду?
– А что я должен был сказать вежливой женщине, которая, к слову, не била меня зонтиком, а укрыла под ним и согласилась показать дорогу? – я не сдержался от маленького укола Алисе.
– Вы. вы не понимаете. Вы сказали проклятой женщине свое имя. Вы погубили себя. – последние слова Алиса выговорила с трудом, лицо ее начало содрогаться, на нем появились крупные слезы. Она попыталась вытереть слезы рукавом, но они текли не переставая, и она закрыла лицо ладонями.
Тут я не выдержал и вскипел:
– Девушка, а вам-то какого черта обо мне беспокоиться?! «Проклятая женщина», «погубили себя», – я стал откровенно ее передразнивать, – ну даже если вы не сумасшедшая, и эта Ангелина или как там ее, Анилегна, действительно ведьма, вам-то что? Я вообще в ваш городок по другому случаю заехал, у меня своих проблем полно, мне только еще ваших васильковских ведьм не хватает!
Алиса убрала руки от лица и посмотрела на меня заплаканными глазами.
– Я теперь тоже умру. Очень скоро, – сказала она это тихо, еле шевеля губами, но я все расслышал.
– Умрешь, деточка, умрешь, милая, – этот грудной красивый голос нельзя было спутать.
Я резко развернулся. У входа в беседку стояла Анилегна с черным венком и приветливо улыбалась. Ее приятный голос и милая улыбка контрастировали со смыслом сказанного и с теми искусственными цветами, которые она держала в руке.
Дождь немного стих, но все равно был достаточно плотным. И, что удивительно, Анилегна стояла перед нами совершенно с сухой головой, в то время как ее зонтик я держал сейчас в руке.
Алиса схватила меня за руку, и мы вдвоем попятились вглубь беседки. Девушку изрядно трясло, она жалась к моему плечу и никак не могла побороть дрожь. Честно говоря, мне тоже было страшно, но я все еще надеялся, что просто попал на васильковских сумасшедших. В конце концов, я сюда приехал встретиться с матерью Обухова, а не бегать от ведьм.
– Анилегна, извините, что я вас не дождался и забыл вернуть ваш зонтик. Возникли форс-мажорные обстоятельства, но зонтик, вот он, – я облокотил его о мокрую скамейку.
– Витенька, ну что ты. Я совершенно на тебя не сержусь, хотя этот зонтик для меня особенный. Дай мне его сюда, – и Анилегна протянула ко мне руку.
– Не иди к ней, – зашептала мне на ухо Алиса, – умоляю!
– Витенька, ты же видишь, что эта милая девушка больна. У нее глубокое психическое расстройство, я ведь ее знаю уже много лет. Подойди ко мне и дай мне зонтик, – Анилегна сделала шаг вперед и практически полностью закрыла выход из беседки.
– Нет! Не надо, не подходите! – Алиса уже почти кричала, эта женщина явно ее пугала.
– У этой девочки в прошлом году умерла мама, хорошая была женщина. Вот миленькая и не смогла нормально пережить это горе, совсем бедняжка умом тронулась, с этими словами Анилегна сделала еще один шаг вперед, практически уже войдя в беседку.
Глаза! Это те самые глаза! Я вспомнил, где я их видел. В это воскресенье на выходе из метро «Золотые ворота», в тот самый вечер, когда все это началось. Бабка с пустым ведром переходила мне дорогу. Анилегна выглядела намного моложе той древней бабки, но я готов был поклясться, что это был один и тот же человек! Я не знал, как это могло быть, но таких глаз я раньше не встречал. Ярко-серого цвета зрачки с по-старчески пожелтевшими белками.
– Зачем же вы ей говорите, что она скоро умрет? Как-то жестоко по отношению к сиротке, не находите?
Мой вопрос слегка озадачил Анилегну. Она загадочно заулыбалась, ища какое-то оправдание ранее сказанным словам. А я уже окончательно уверовал, что Анилегна если и не ведьма, то, по крайней мере, паршивый человек. И прежде, чем она успела что-либо сказать мне в ответ, я ногой подбросил к своей руке зонтик и со всей силы запустил его в лицо ведьмы. Анилегна, пусть и гадалка, но этого явно не предвидела и лишь в последний момент успела прикрыть лицо руками. Большой зонт плашмя ударил ее по рукам и отлетел на улицу.
Я подхватил за талию Алису и одновременно с ней выпрыгнул в оконный проем беседки. Приземлился я крайне неудачно, умудрившись подвернуть ногу с высоты не больше метра. Алиса совершенно не ожидала, что я выкину ее в окно, а потому и вовсе растянулась во весь рост на мокром асфальте. Как только мы оказались в парке на улице, я схватил Алису за руку, поднял ее с асфальта, и мы как можно быстрее побежали от беседки. У нас за спиной послышалось мерзкое шипение, точно такое же я слышал сегодня утром из черной «Волги», но оборачиваться побоялся.
Пробежав метров двести, я попросил Алису сбавить шаг, у меня сильно болела нога, к тому же я заметно хромал. В конце концов, не будет же пожилая женщина, пусть и ведьма, гнаться за нами через весь парк? Боль становилась все сильнее, и мы с бега перешли на ускоренный шаг.
– Алиса, откуда вы знаете эту женщину?
– Она моя соседка по площадке – живет напротив моей квартиры.
– А ваша мама, она действительно. – я не договорил, по лицу Алисы вновь потекли крупные слезы. – Извините.
Дальше мы шли молча. Дождь стал значительно слабее, на улице потемнело, был уже шестой час. Мы по-прежнему держались с Алисой за руки, но теперь мне было просто приятно. Я еще раз взглянул на нее: черные мокрые волосы прилипли к щеке, а глаза были широко раскрыты – девушка действительно весьма симпатична. Я нарушил молчание:
– Алиса, а куда мы идем? Мне вообще-то нужна улица Гагарина.
– Она предсказала ее смерть, – Алиса, казалось, не услышала моего вопроса, но я не стал ее перебивать. Похоже, ей необходимо было выговориться. – Эта женщина приехала в Васильков пятнадцать лет назад, но жила она до недавнего времени в частном доме. К нам, в нашу пятиэтажку, она переехала позапрошлым летом, с тех пор все эти беды и начались. Люди стали ссориться, семьи разводиться, дети болеть, а некоторые люди стали погибать. Мою маму убили прошлым летом, а эта женщина. – на глазах у Алисы вновь выступили слезы, и я крепче сжал ее ладонь, – эта женщина за неделю предсказала мне ее смерть.
– Каким образом? – голос получился у меня сиплым, и я тихо кашлянул.
– Она позвонила в дверь, хотя мама мне всегда говорила, чтобы я эту женщину никогда не впускала в дом, – Алиса вновь заплакала и уже зашмыгала носом, – а я, я просто не посмотрела в дверной глазок. – Я остановился и вытер своим мокрым рукавом сначала глаза девушки, а затем щеки и нос. Лишь после этого она смогла продолжить. – Я открыла дверь, а на пороге стояла она с пустым ведром.
– Ведро было большое и цинковое?
Алиса с недоумением посмотрела на меня. Я явно ляпнул ненужное.
– Не помню. Какая разница? Она стояла на пороге и не решалась переступить его, хотя я сделала шаг назад, когда открыла дверь. Мне мама рассказывала, что если ведьму не пригласить в дом, она не может перейти порог сама. Анилегна, а тогда она для меня была еще Ангелина Заварова, не дождавшись моего приглашения зайти в дом, сказала из-за порога: «Деточка, тебе открытка пришла. Возьми». И протянула мне открытку. А я. – Алиса вновь начала всхлипывать, – я взяла ее прямо через порог.