Страница:
Бренда
Она работала официанткой в «Лэнд Марк» и была первой американкой, с которой я переспал. В отеле мы виделись всего несколько раз, но я был достаточно обаятелен и настойчив, чтобы привести ее в свой номер, и, наконец, пополнить список любовных побед сексом с американкой. На следующий день после этого большого события русских артистов выселили из дорого казино в небольшой отель в другой части города, и я больше не видел свою новую подругу.
В первые дни моих скитаний я часто вспоминал эту девушку. Ежедневно околачивался около места ее работы и моего бывшего проживания, но у Бренды был отпуск, и поэтому приходилось снова и снова возвращаться ночевать в парк к знакомым бомжам, которые учили меня основам бездомной жизни. Учили так успешно, что в какой-то момент сами и украли рюкзак с остатками моей приличной одежды. К моменту, когда я застал Бренду в «Лэнд Марке», я два месяца питался попкорном (пока меня еще пускали в казино) и объедками с задних дворов ресторанов (когда пускать перестали), изредка мылся в чужих бассейнах, резво перепрыгивая через ограды, и был счастлив, когда находил под ногами несколько центов или хороший окурок.
Поначалу Бренда не узнала меня, а когда я подошел поближе, отшатнулась, потому что от меня воняло козлом, белая майка безвозвратно почернела, а джинсы напоминали ни разу не стиранные рабочие штаны грузчика. Даже странно, что в таком виде мне позволяли гулять по туристическому центру Америки; в Москве сразу пресекли бы такие дела: порядочных граждан было принято ограждать от бомжей.
Первое, что сделала девушка, когда поняла, кто стоит перед ней, – дала мне поесть. Каждая нота во вкусовой гамме того гамбургера отражалась у меня на лице целым взрывом эмоций. На ломаном английском я рассказал подруге о своих мытарствах, и она совершенно обалдела, когда услышала, что я ночую на скамейке в парке, а моюсь в чужих бассейнах. Растущее подозрение в моем сумасшествии я укрепил, сказав, что решил остаться здесь навсегда. Вернее, не сказав, а кое-как попытавшись объяснить на пальцах. Поняв, наконец, мои сумбурные жесты, Бренда очень выразительно покрутила пальцем у виска. Тем не менее, несмотря на мое сумасшествие, предложила пожить у нее дома.
Впервые с момента отъезда московских друзей я оказался у кого-то в гостях. Помылся, наконец постирал одежду в стиральной машине, выбрил щеки женской бритвой для ног. Мы снова переспали, и я осознал, что больше на улице жить не буду.
Бренда жила в дешевых апартаментах в пригороде Лас-Вегаса. Каждое утро она уезжала в отель, а я выходил на охоту в поисках разовой работы. Занимался всем, что удавалось найти: кому-то с одного места на другое переставлю шкаф; кому-то подстригу газонокосилкой лужайку, и получу пять долларов за два часа, хотя мексиканец, работающий с фирмой, те же деньги получит за час; кому-то машину вымою.
Однажды познакомился с хозяйкой одного маленького отеля, и она разрешила мне раз в неделю подметать по ночам улицу. По ночам, потому что у меня не было разрешения на работу, и у отеля могли возникнуть неприятности. Жара стояла такая, что даже ночью у меня не прекращалось ощущение, что кожа вот-вот лопнет, но я все равно упорно подметал этот тротуар, потому что быть без денег в Америке могут позволить себе только совсем уж опустившиеся люди. И каждый раз, когда я приходил домой без гроша, Бренда затевала скандал.
Как это часто бывает в едва начавшихся оформляться отношениях между мужчиной и женщиной, уже через неделю после моего счастливого обретения своего угла, между мной и подругой возникли первые ссоры на почве моего безденежья.
Дело усугублялось тем, что в квартирке Бренды постоянно толклось огромное количество странных маргиналов, и все наши конфликты происходили, как на сцене, на глазах у ее многочисленных приятелей. Кроме того, на этой квартире не только активно употреблялись, но и продавались наркотики. Тогда меня это страшно поразило и напугало. До этого в Москве я никогда не видел даже травки и не употреблял ничего крепче алкоголя. Не буду строить из себя святого, в будущем, прожив в Америке несколько лет и привыкнув к местным реалиям, я попробую многое, в том числе и наркотики (не зря Лас-Вегас называют «городом греха»), но тогда я отказался даже подходить к тому, что вдыхали и курили гости Бренды. Естественно, своим отказом разделить кайф со всеми я вбил еще один клин между собой и американской подругой.
Вообще, у Бренды я чувствовал себя очень неуютно. Ощущение, что ты торчишь посреди чужой гостиной, как гвоздь в стене, и все на тебя натыкаются, не из самых приятных. Я всех раздражал, как непрошенный гость с другого полушария, который пытается жить в городе для сверхбогатых, не имея денег даже на еду и одежду. Из-за проблем с английским, не обладая достаточным словарным запасом, чтобы адекватно объяснить свои мысли, я тосковал еще больше. Я все время ощущал свою ненужность, неприкаянность, одиночество, и часто ловил себя на том, что пытаюсь казаться незаметнее, забиться куда-нибудь в уголок, прикинуться кучей мусора, и не отсвечивать.
В первые дни моих скитаний я часто вспоминал эту девушку. Ежедневно околачивался около места ее работы и моего бывшего проживания, но у Бренды был отпуск, и поэтому приходилось снова и снова возвращаться ночевать в парк к знакомым бомжам, которые учили меня основам бездомной жизни. Учили так успешно, что в какой-то момент сами и украли рюкзак с остатками моей приличной одежды. К моменту, когда я застал Бренду в «Лэнд Марке», я два месяца питался попкорном (пока меня еще пускали в казино) и объедками с задних дворов ресторанов (когда пускать перестали), изредка мылся в чужих бассейнах, резво перепрыгивая через ограды, и был счастлив, когда находил под ногами несколько центов или хороший окурок.
Поначалу Бренда не узнала меня, а когда я подошел поближе, отшатнулась, потому что от меня воняло козлом, белая майка безвозвратно почернела, а джинсы напоминали ни разу не стиранные рабочие штаны грузчика. Даже странно, что в таком виде мне позволяли гулять по туристическому центру Америки; в Москве сразу пресекли бы такие дела: порядочных граждан было принято ограждать от бомжей.
Первое, что сделала девушка, когда поняла, кто стоит перед ней, – дала мне поесть. Каждая нота во вкусовой гамме того гамбургера отражалась у меня на лице целым взрывом эмоций. На ломаном английском я рассказал подруге о своих мытарствах, и она совершенно обалдела, когда услышала, что я ночую на скамейке в парке, а моюсь в чужих бассейнах. Растущее подозрение в моем сумасшествии я укрепил, сказав, что решил остаться здесь навсегда. Вернее, не сказав, а кое-как попытавшись объяснить на пальцах. Поняв, наконец, мои сумбурные жесты, Бренда очень выразительно покрутила пальцем у виска. Тем не менее, несмотря на мое сумасшествие, предложила пожить у нее дома.
Впервые с момента отъезда московских друзей я оказался у кого-то в гостях. Помылся, наконец постирал одежду в стиральной машине, выбрил щеки женской бритвой для ног. Мы снова переспали, и я осознал, что больше на улице жить не буду.
Бренда жила в дешевых апартаментах в пригороде Лас-Вегаса. Каждое утро она уезжала в отель, а я выходил на охоту в поисках разовой работы. Занимался всем, что удавалось найти: кому-то с одного места на другое переставлю шкаф; кому-то подстригу газонокосилкой лужайку, и получу пять долларов за два часа, хотя мексиканец, работающий с фирмой, те же деньги получит за час; кому-то машину вымою.
Однажды познакомился с хозяйкой одного маленького отеля, и она разрешила мне раз в неделю подметать по ночам улицу. По ночам, потому что у меня не было разрешения на работу, и у отеля могли возникнуть неприятности. Жара стояла такая, что даже ночью у меня не прекращалось ощущение, что кожа вот-вот лопнет, но я все равно упорно подметал этот тротуар, потому что быть без денег в Америке могут позволить себе только совсем уж опустившиеся люди. И каждый раз, когда я приходил домой без гроша, Бренда затевала скандал.
Как это часто бывает в едва начавшихся оформляться отношениях между мужчиной и женщиной, уже через неделю после моего счастливого обретения своего угла, между мной и подругой возникли первые ссоры на почве моего безденежья.
Дело усугублялось тем, что в квартирке Бренды постоянно толклось огромное количество странных маргиналов, и все наши конфликты происходили, как на сцене, на глазах у ее многочисленных приятелей. Кроме того, на этой квартире не только активно употреблялись, но и продавались наркотики. Тогда меня это страшно поразило и напугало. До этого в Москве я никогда не видел даже травки и не употреблял ничего крепче алкоголя. Не буду строить из себя святого, в будущем, прожив в Америке несколько лет и привыкнув к местным реалиям, я попробую многое, в том числе и наркотики (не зря Лас-Вегас называют «городом греха»), но тогда я отказался даже подходить к тому, что вдыхали и курили гости Бренды. Естественно, своим отказом разделить кайф со всеми я вбил еще один клин между собой и американской подругой.
Вообще, у Бренды я чувствовал себя очень неуютно. Ощущение, что ты торчишь посреди чужой гостиной, как гвоздь в стене, и все на тебя натыкаются, не из самых приятных. Я всех раздражал, как непрошенный гость с другого полушария, который пытается жить в городе для сверхбогатых, не имея денег даже на еду и одежду. Из-за проблем с английским, не обладая достаточным словарным запасом, чтобы адекватно объяснить свои мысли, я тосковал еще больше. Я все время ощущал свою ненужность, неприкаянность, одиночество, и часто ловил себя на том, что пытаюсь казаться незаметнее, забиться куда-нибудь в уголок, прикинуться кучей мусора, и не отсвечивать.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента