Что остается из этой истории в «сухом остатке». В 1835 г. П.И. Демидов, после скандальных судебных тяжб во Франции, возвращается в Россию с всемирно известным бриллиантом «Санси». Как человек, имеющий придворный чин егермейстера, Демидов бывает в Зимнем дворце, и как следует из его письма, с «Санси» лично ознакомились Николай I и императрица Александра Федоровна. Однако в это время что-то происходит и интерес к уникальному камню у царской семьи пропадает начисто. Демидов обращается к министру Императорского двора князю П.М. Волконскому с предложением продать камень, на что следует вежливый отказ. Дважды обращается к министру финансов К.Ф. Канкрину. Результат тот же. При этом из приведенных писем совершенно очевидно следует, что инициатором этого отказа мог быть только Николай I, который жестко держал все нити управления державой в своих руках. И конечно, он был осведомлен о попытках П.Н. Демидова продать знаменитый «Санси» Казне, с тем чтобы тот оказался среди коронных драгоценностей Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца.
Мы можем только предполагать, почему Николай Павлович отказался приобрести «Санси». Конечно, с санкции императора и министр Двора князь П.М. Волконский, и министр финансов К.Ф. Канкрин могли без труда «решить проблему». Строя предположения, следует иметь в виду, что Николай I был человеком чести и твердых моральных принципов. Поэтому версия № 1 – российский император не желал приобретать в число коронных бриллиантов знаменитый камень, поскольку за ним тянулся не только кровавый шлейф, но и шлейф судебных процессов во Франции. Версия № 2 – предполагаемый брак П.Н. Демидова с бедной фрейлиной императрицы Александры Федоровны был по сути покупкой молодой красавицы богатым сановником. Сама по себе ситуация мезальянса стандартна для того времени, однако, возможно, Демидов нарушил некие «правила игры». Поэтому на момент попытки продажи камня Демидов был полностью лишен «прямого выхода» на Николая I, получил отказ от министра Двора и министра финансов и поэтому демонстративно подарил бриллиант своей жене Авроре Карловне. В качестве версии № 3 можно предположить, что стороны просто не сошлись в цене. А когда Демидов обратился к Канкрину, о предварительных «торгах» он не упомянул, поскольку в них, так или иначе, участвовал Николай I. Из этих, весьма гипотетических, версий нам кажется более реальной вторая, поскольку в приведенных документах довольно отчетливо проглядывает «человеческий фактор» в форме недовольства Николаем I поведением своего подданного.
В Бриллиантовой комнате Зимнего дворца хранились всемирно известные камни. И к ним не единожды проявлялся интерес. В том числе и научный.
Эта история относится к 1893 г., последнему году жизни Александра III. Тогда, весной 1893 г., директор Дублинского музея наук и искусств Балль обратился к герцогу Эдинбургскому (женатому на сестре императора Александра III, великой княгине Марии Александровне) с просьбой «помочь ему добыть в России положительные сведения о самых замечательных алмазах и других камнях, составляющих Императорскую собственность».166 Герцог Эдинбургский обратился с просьбой помочь ученому к российскому послу в Лондоне, а тот, в свою очередь, вместе с письмом на имя министра Императорского двора гр. И.И. Воронцова-Дашкова выслал в Петербург и запрос Балля.
Как следует из текста записки, ученый желал получить сведения о трех камнях «восточного происхождения» из Бриллиантовой комнаты, или, как он ее называл «Императорской Российской Сокровищницы». Это камни были известны любознательному ирландцу под именами «Орловского» (Orloff), «Шах» (Jhah) и «Столового» (Gable). На тексте записки, видимо, переданной чиновникам Камерального отделения, против каждого из упоминаний об этих камнях имеются карандашные пометы «российского» происхождения.
Так, против бриллианта «Орлов» указаны: «№ 2, 185 кар., 2 395 750 руб.». Это номер бриллианта по описи, его точный вес и стоимость. Следует отметить, что цена камня указана по оценке, сделанной придворными ювелирами в начале 1865 г. Следовательно, к 1893 г., то есть на протяжении 28 лет официальной переоценки коронных камней не проводилось.
Против алмаза «Шах» указывалось: «№ 37,86 кар., 225 000 руб.». Кроме этого, напротив слов Балля о том, что «…некоторые писатели утверждают, что первоначально он весил 95 кар. и что вырезанные на нем имена были уничтожены через позднейшую обработку и шлифовку…», лаконично указывалось: «Неправда».
По поводу третьего камня, названного Балл ем «Столовым», у чиновников Камерального отделения ясности не было. Поэтому на полях появился знак вопроса, а затем приписка: «Сапфир № 345. Рубин № 183». Их можно понять, поскольку и у самого Балля сведения об этом камне носили скорее легендарный характер: «Говорят, что это гладкий камень октогональной формы; другие же важные подробности очень неопределенны и противоречивы, как относительно веса (68 кар.?), так и относительно его происхождения».167
Из других бриллиантов, якобы хранящихся в Бриллиантовой комнате, ученый упоминает еще два камня: ««Полярная звезда» (карандашная помета – стр. 181) и «Красный бриллиант» (карандашная помета – стр. 105). Первый из них был продан г-жею Гаррард княгине Юсуповой; второй, говорят, известен своим цветом».
Как следует из рапорта, составленного чиновниками Камерального отделения и направленного на имя управляющего Кабинетом генерал-лейтенанта Павла Константиновича Гудим-Левковича, они знали о хранимых в Бриллиантовой комнате камнях ничтожно мало. Вероятно, легенды о каких-то камнях имелись, но, видимо, хранители не сочли уместным в официальном документе использовать профессиональные легенды. Поэтому язык документа сух и лапидарен: «В Общем архиве Министерства Императорского двора… никаких исторических сведений не найдено. В делах Камерального отделения тоже ничего нет…». Поэтому в письме к российскому послу в Лондоне только упоминается, что вес алмаза «Орлов» не 1943/4 кар., а 185 кар.
И тем не менее, для того чтобы не разочаровать исследователя, к официальному ответу приложили краткий список из наиболее значительных камней, «заслуживающих внимания по редкости и выдающимся качествам». Мы приведем его полностью168 (см. табл. И).
Возвращаясь к режиму хранения коронных бриллиантов, отметим, что ответственной структурой, обеспечивавшей хранение императорских регалий и коронных драгоценностей, являлся Кабинет Е.И.В. У заведующего Камеральным отделением, хранились ключи и печать от Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца. В регламентирующих документах оговаривалось, что возможная передача драгоценностей от одной императрицы к другой допускается только через Камеральное отделение с соответствующей записью в инвентарных книгах. Поэтому всякое движение императорских регалий и коронных драгоценностей тщательно фиксировались в специальной книге «Описи Коронных бриллиантов». Для передачи драгоценностей «в комнаты» императриц требовалось обязательное «высочайшего Государя Императора соизволение» по докладу министра Императорского двора.
Таблица 11 Список драгоценным камням, находящимся в Российской коллекции Императорских Регалий и Коронных бриллиантов, заслуживающих внимания по редкости и выдающимся качествам
Это положение выполнялось довольно патриархально. Обыкновенным простым карандашом, в соответствующей графе, рукой заведующего Камеральным отделением небрежно вписывалось: «У Ея Императорского Величества». Дата при этом не указывалась. Вместе с тем в «Правилах» 1896 г. оговаривались форс-мажорные ситуации, когда «в экстренных случаях Всеподданнейшие доклады могут быть представлены после исполнения повелений Их Величеств Государынь Императриц». Также указывалось, что любые переделки коронных драгоценностей допускаются только «с Высочайшего соизволения».
В примечании к «Правилам» 1896 г. указывается, что «Книга коронных бриллиантов» ведется в двух частях: в первую вносятся императорские регалии, а во вторую – коронные драгоценности. Дубликаты ключей, на случай пожара, от Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца хранились также у начальника С. – Петербургского Дворцового управления.
Наружная охрана Бриллиантовой комнаты возлагалась на Главный караул Зимнего дворца, который должен был выставлять двух часовых к дверям охраняемой комнаты.
Вход в Бриллиантовую комнату заведующего Камеральным отделением Кабинета Е.И.В. «происходит по мере надобности и в присутствии одного из его помощников и полицмейстера Зимнего дворца или лиц, их временно заменяющих». На случай форс-мажора оговаривалось, что за отсутствием помощника заведующего Камеральным отделением управляющий Кабинетом назначает для входа в Бриллиантовую комнату совместно с заведующим одного из чиновников Кабинета.
Доступ в Бриллиантовую комнату посторонним лицам разрешался не иначе как с позволения министра Императорского двора. При этом заведующему Камеральным отделением позволялось «с разрешения управляющего Кабинетом, под свою ответственность, вводить с собою лиц, лично ему известных, а также ювелиров, оценщиков Кабинета и нужных в том или другом случае рабочих». Кроме профессионалов-ювелиров, десятилетиями сотрудничавших с Камеральной частью, только очень немногие могли похвастаться тем, что побывали в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца.
Инструкциями предписывалось, по возможности, пломбировать все драгоценности и вещи, хранимые в кладовых № 2 и № 3. Коронные драгоценности и бриллианты в Кладовой № 1 не пломбировались, но обо всех «движениях» драгоценностей ежемесячно составлялись специальные записки. При трех кладовых Камерального отделения состояли штатные оценщики: пять оценщиков драгоценных камней, два оценщика мягкой рухляди, один оценщик парчовых изделий и церковных принадлежностей, один оценщик часов, и механических изделий и один оценщик серебряных и золотых изделий.169 Всего 10 чел.
В результате тщательного подбора ювелирных уников, в кладовых Камерального отделения оказались сосредоточены колоссальные ценности. В первой четверти XIX в. эти ценности распределялись по трем кладовым Камерального отделения. Вещи, отнесенные к императорским регалиям, такие как Большая императорская корона (1762 г.), держава (1762 г.) и скипетр (1777 г.) помещались в Кладовой № 1. Туда же помещались уникальные ювелирные изделия «с историей» (мемориальные вещи), они-то и стали основой коллекции «коронных бриллиантов и жемчугов».
Кладовая № 1, в которой хранились императорские регалии и коронные бриллианты, несмотря на особый режим доступа, довольно активно использовалась. Преимущественно это касалось коронных бриллиантов, которые каждая из императриц могла затребовать в «свои комнаты».
Последний раз в истории династии Романовых полная коллекция императорских регалий использовалась 27 апреля 1906 г. во время торжественного приема депутатов Государственной думы в Тронном (Георгиевском) зале Зимнего дворца. Тогда Николай II императорские регалии не надевал, но их выложили на двух столах, поставленных справа и слева от трона: Большая императорская корона, скипетр, держава, Государственное знамя, Государственный меч, Государственная печать и порфира императора. Для этой церемонии часть регалий (Государственный меч, Государственная печать и порфира императора) привезли из Москвы, из Оружейной палаты Московского Кремля, где они хранились с мая 1896 г. На известной фотографии, запечатлевшей этот исторический момент, столы с регалиями хорошо просматриваются. На троне художественно разложена императорская порфира, складки ее расправляла лично императрица Александра Федоровна.
В последующие годы императорские регалии использовались только частями, в том числе и во время празднования 300-летия династии. 29 мая 1913 г. после окончания празднования 300-летия дома Романовых в Камеральную часть сдали запечатанный пакет за № 156, в котором хранилась цепь от ордена Св. Андрея Первозванного.
16 июля 1914 г. в Камеральную часть из Александровского дворца был отправлен ящик под № 1 с коронными бриллиантами, сданный под расписку за № 175.170 В этом ящике находились коронные бриллианты, хранившиеся в комнатах императрицы Александры Федоровны. К этому времени перспектива войны с Германией уже вполне определилась, и чиновники Камерального отделения, перестраховываясь по должности, начали заранее «собирать» коронные драгоценности «из комнат», для того чтобы эвакуировать их в Москву. 19 июля 1914 г. Германия объявила России войну.
Часть императорских регалий востребовали императрица Александра Федоровна и ее дочери 20 июля 1914 г., когда в Зимнем дворце состоялся большой выход по случаю вступления России в войну с Германией. Тогда императорская семья отправилась из Петергофа в Петербург на яхте «Александрия». Как вспоминал один из офицеров: «Государыня с великими княжнами, в тяжелых царских регалиях, в екатерининских цепях и лентах, с массой драгоценностей, в белых платьях, сидели на юте».171 После этого, вплоть до февраля 1917 г., императорские регалии и коронные бриллианты находились в Москве, где хранились в Оружейной палате Московского Кремля.
Описи коронных бриллиантов
Мы можем только предполагать, почему Николай Павлович отказался приобрести «Санси». Конечно, с санкции императора и министр Двора князь П.М. Волконский, и министр финансов К.Ф. Канкрин могли без труда «решить проблему». Строя предположения, следует иметь в виду, что Николай I был человеком чести и твердых моральных принципов. Поэтому версия № 1 – российский император не желал приобретать в число коронных бриллиантов знаменитый камень, поскольку за ним тянулся не только кровавый шлейф, но и шлейф судебных процессов во Франции. Версия № 2 – предполагаемый брак П.Н. Демидова с бедной фрейлиной императрицы Александры Федоровны был по сути покупкой молодой красавицы богатым сановником. Сама по себе ситуация мезальянса стандартна для того времени, однако, возможно, Демидов нарушил некие «правила игры». Поэтому на момент попытки продажи камня Демидов был полностью лишен «прямого выхода» на Николая I, получил отказ от министра Двора и министра финансов и поэтому демонстративно подарил бриллиант своей жене Авроре Карловне. В качестве версии № 3 можно предположить, что стороны просто не сошлись в цене. А когда Демидов обратился к Канкрину, о предварительных «торгах» он не упомянул, поскольку в них, так или иначе, участвовал Николай I. Из этих, весьма гипотетических, версий нам кажется более реальной вторая, поскольку в приведенных документах довольно отчетливо проглядывает «человеческий фактор» в форме недовольства Николаем I поведением своего подданного.
В Бриллиантовой комнате Зимнего дворца хранились всемирно известные камни. И к ним не единожды проявлялся интерес. В том числе и научный.
Эта история относится к 1893 г., последнему году жизни Александра III. Тогда, весной 1893 г., директор Дублинского музея наук и искусств Балль обратился к герцогу Эдинбургскому (женатому на сестре императора Александра III, великой княгине Марии Александровне) с просьбой «помочь ему добыть в России положительные сведения о самых замечательных алмазах и других камнях, составляющих Императорскую собственность».166 Герцог Эдинбургский обратился с просьбой помочь ученому к российскому послу в Лондоне, а тот, в свою очередь, вместе с письмом на имя министра Императорского двора гр. И.И. Воронцова-Дашкова выслал в Петербург и запрос Балля.
Как следует из текста записки, ученый желал получить сведения о трех камнях «восточного происхождения» из Бриллиантовой комнаты, или, как он ее называл «Императорской Российской Сокровищницы». Это камни были известны любознательному ирландцу под именами «Орловского» (Orloff), «Шах» (Jhah) и «Столового» (Gable). На тексте записки, видимо, переданной чиновникам Камерального отделения, против каждого из упоминаний об этих камнях имеются карандашные пометы «российского» происхождения.
Так, против бриллианта «Орлов» указаны: «№ 2, 185 кар., 2 395 750 руб.». Это номер бриллианта по описи, его точный вес и стоимость. Следует отметить, что цена камня указана по оценке, сделанной придворными ювелирами в начале 1865 г. Следовательно, к 1893 г., то есть на протяжении 28 лет официальной переоценки коронных камней не проводилось.
Против алмаза «Шах» указывалось: «№ 37,86 кар., 225 000 руб.». Кроме этого, напротив слов Балля о том, что «…некоторые писатели утверждают, что первоначально он весил 95 кар. и что вырезанные на нем имена были уничтожены через позднейшую обработку и шлифовку…», лаконично указывалось: «Неправда».
По поводу третьего камня, названного Балл ем «Столовым», у чиновников Камерального отделения ясности не было. Поэтому на полях появился знак вопроса, а затем приписка: «Сапфир № 345. Рубин № 183». Их можно понять, поскольку и у самого Балля сведения об этом камне носили скорее легендарный характер: «Говорят, что это гладкий камень октогональной формы; другие же важные подробности очень неопределенны и противоречивы, как относительно веса (68 кар.?), так и относительно его происхождения».167
Из других бриллиантов, якобы хранящихся в Бриллиантовой комнате, ученый упоминает еще два камня: ««Полярная звезда» (карандашная помета – стр. 181) и «Красный бриллиант» (карандашная помета – стр. 105). Первый из них был продан г-жею Гаррард княгине Юсуповой; второй, говорят, известен своим цветом».
Как следует из рапорта, составленного чиновниками Камерального отделения и направленного на имя управляющего Кабинетом генерал-лейтенанта Павла Константиновича Гудим-Левковича, они знали о хранимых в Бриллиантовой комнате камнях ничтожно мало. Вероятно, легенды о каких-то камнях имелись, но, видимо, хранители не сочли уместным в официальном документе использовать профессиональные легенды. Поэтому язык документа сух и лапидарен: «В Общем архиве Министерства Императорского двора… никаких исторических сведений не найдено. В делах Камерального отделения тоже ничего нет…». Поэтому в письме к российскому послу в Лондоне только упоминается, что вес алмаза «Орлов» не 1943/4 кар., а 185 кар.
И тем не менее, для того чтобы не разочаровать исследователя, к официальному ответу приложили краткий список из наиболее значительных камней, «заслуживающих внимания по редкости и выдающимся качествам». Мы приведем его полностью168 (см. табл. И).
Возвращаясь к режиму хранения коронных бриллиантов, отметим, что ответственной структурой, обеспечивавшей хранение императорских регалий и коронных драгоценностей, являлся Кабинет Е.И.В. У заведующего Камеральным отделением, хранились ключи и печать от Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца. В регламентирующих документах оговаривалось, что возможная передача драгоценностей от одной императрицы к другой допускается только через Камеральное отделение с соответствующей записью в инвентарных книгах. Поэтому всякое движение императорских регалий и коронных драгоценностей тщательно фиксировались в специальной книге «Описи Коронных бриллиантов». Для передачи драгоценностей «в комнаты» императриц требовалось обязательное «высочайшего Государя Императора соизволение» по докладу министра Императорского двора.
Таблица 11 Список драгоценным камням, находящимся в Российской коллекции Императорских Регалий и Коронных бриллиантов, заслуживающих внимания по редкости и выдающимся качествам
Это положение выполнялось довольно патриархально. Обыкновенным простым карандашом, в соответствующей графе, рукой заведующего Камеральным отделением небрежно вписывалось: «У Ея Императорского Величества». Дата при этом не указывалась. Вместе с тем в «Правилах» 1896 г. оговаривались форс-мажорные ситуации, когда «в экстренных случаях Всеподданнейшие доклады могут быть представлены после исполнения повелений Их Величеств Государынь Императриц». Также указывалось, что любые переделки коронных драгоценностей допускаются только «с Высочайшего соизволения».
В примечании к «Правилам» 1896 г. указывается, что «Книга коронных бриллиантов» ведется в двух частях: в первую вносятся императорские регалии, а во вторую – коронные драгоценности. Дубликаты ключей, на случай пожара, от Бриллиантовой комнаты Зимнего дворца хранились также у начальника С. – Петербургского Дворцового управления.
Наружная охрана Бриллиантовой комнаты возлагалась на Главный караул Зимнего дворца, который должен был выставлять двух часовых к дверям охраняемой комнаты.
Вход в Бриллиантовую комнату заведующего Камеральным отделением Кабинета Е.И.В. «происходит по мере надобности и в присутствии одного из его помощников и полицмейстера Зимнего дворца или лиц, их временно заменяющих». На случай форс-мажора оговаривалось, что за отсутствием помощника заведующего Камеральным отделением управляющий Кабинетом назначает для входа в Бриллиантовую комнату совместно с заведующим одного из чиновников Кабинета.
Доступ в Бриллиантовую комнату посторонним лицам разрешался не иначе как с позволения министра Императорского двора. При этом заведующему Камеральным отделением позволялось «с разрешения управляющего Кабинетом, под свою ответственность, вводить с собою лиц, лично ему известных, а также ювелиров, оценщиков Кабинета и нужных в том или другом случае рабочих». Кроме профессионалов-ювелиров, десятилетиями сотрудничавших с Камеральной частью, только очень немногие могли похвастаться тем, что побывали в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца.
Инструкциями предписывалось, по возможности, пломбировать все драгоценности и вещи, хранимые в кладовых № 2 и № 3. Коронные драгоценности и бриллианты в Кладовой № 1 не пломбировались, но обо всех «движениях» драгоценностей ежемесячно составлялись специальные записки. При трех кладовых Камерального отделения состояли штатные оценщики: пять оценщиков драгоценных камней, два оценщика мягкой рухляди, один оценщик парчовых изделий и церковных принадлежностей, один оценщик часов, и механических изделий и один оценщик серебряных и золотых изделий.169 Всего 10 чел.
В результате тщательного подбора ювелирных уников, в кладовых Камерального отделения оказались сосредоточены колоссальные ценности. В первой четверти XIX в. эти ценности распределялись по трем кладовым Камерального отделения. Вещи, отнесенные к императорским регалиям, такие как Большая императорская корона (1762 г.), держава (1762 г.) и скипетр (1777 г.) помещались в Кладовой № 1. Туда же помещались уникальные ювелирные изделия «с историей» (мемориальные вещи), они-то и стали основой коллекции «коронных бриллиантов и жемчугов».
Кладовая № 1, в которой хранились императорские регалии и коронные бриллианты, несмотря на особый режим доступа, довольно активно использовалась. Преимущественно это касалось коронных бриллиантов, которые каждая из императриц могла затребовать в «свои комнаты».
Последний раз в истории династии Романовых полная коллекция императорских регалий использовалась 27 апреля 1906 г. во время торжественного приема депутатов Государственной думы в Тронном (Георгиевском) зале Зимнего дворца. Тогда Николай II императорские регалии не надевал, но их выложили на двух столах, поставленных справа и слева от трона: Большая императорская корона, скипетр, держава, Государственное знамя, Государственный меч, Государственная печать и порфира императора. Для этой церемонии часть регалий (Государственный меч, Государственная печать и порфира императора) привезли из Москвы, из Оружейной палаты Московского Кремля, где они хранились с мая 1896 г. На известной фотографии, запечатлевшей этот исторический момент, столы с регалиями хорошо просматриваются. На троне художественно разложена императорская порфира, складки ее расправляла лично императрица Александра Федоровна.
В последующие годы императорские регалии использовались только частями, в том числе и во время празднования 300-летия династии. 29 мая 1913 г. после окончания празднования 300-летия дома Романовых в Камеральную часть сдали запечатанный пакет за № 156, в котором хранилась цепь от ордена Св. Андрея Первозванного.
16 июля 1914 г. в Камеральную часть из Александровского дворца был отправлен ящик под № 1 с коронными бриллиантами, сданный под расписку за № 175.170 В этом ящике находились коронные бриллианты, хранившиеся в комнатах императрицы Александры Федоровны. К этому времени перспектива войны с Германией уже вполне определилась, и чиновники Камерального отделения, перестраховываясь по должности, начали заранее «собирать» коронные драгоценности «из комнат», для того чтобы эвакуировать их в Москву. 19 июля 1914 г. Германия объявила России войну.
Часть императорских регалий востребовали императрица Александра Федоровна и ее дочери 20 июля 1914 г., когда в Зимнем дворце состоялся большой выход по случаю вступления России в войну с Германией. Тогда императорская семья отправилась из Петергофа в Петербург на яхте «Александрия». Как вспоминал один из офицеров: «Государыня с великими княжнами, в тяжелых царских регалиях, в екатерининских цепях и лентах, с массой драгоценностей, в белых платьях, сидели на юте».171 После этого, вплоть до февраля 1917 г., императорские регалии и коронные бриллианты находились в Москве, где хранились в Оружейной палате Московского Кремля.
Описи коронных бриллиантов
Поскольку было место хранения коронных драгоценностей и назначались должностные лица, персонально отвечавшие за их хранение, то, естественно, велся и тщательный учет драгоценных ювелирных изделий.
Первая из известных описей датируется 1727 г. Это был документ, связанный с разделом имущества Екатерины I между ее дочерьми Анной и Елизаветой, составленный после смерти императрицы.172 В описи перечислены всевозможные табакерки из разных материалов, готовальни, часы, зеркала, перстни, золотая посуда и многое другое. В результате «у Ея Величества государни цесаревны Анны Петровны… алмазных вещей на 71 000, в том числе нитка в 28 зернах… в 8000 рублев. Алмазные вещи, которые изволила Ея Высочество носить в девицах, на 15 300. Итого на 85 000». Елизавете Петровне досталось «алмазных вещей на 88 665 р., в том числе четыре нитки персицкого жемчугу в 900 р….нахтыш да зеркало настольное с яшмами и с каменьями. Цена 800 р. серебряной посуды…».173
В последние годы жизни Елизаветы Петровны началось составление «Опись вещам бриллиантовым… яшмовым, изумрудным, жемчугу и прочему». Возглавил эту работу генерал-поручик Н.А. Возжинский. Опись завершили уже при Петре III, 29 декабря 1761 г. Судя по описи, ювелирная коллекция Елизаветы Петровны разделялась по группам: ордена, серьги, перстни, кресты, бриллиантовые звезды, уборы и гарнитуры, часы и веера. Возглавляла список бриллиантовая корона.174 Опись 29 декабря 1761 г. стала первым сводным документом, включавшим императорские драгоценности.
При Екатерине II в 1788 г. начали вести «Книгу приходную вещам, в Кабинете и в Комнате Ея Императорского Величества для подарков хранящимся, августа с 1-го числа 1788 г.». Все ювелирные изделия в этой описи пронумерованы и, естественно, драгоценностям даны очень скупые описания. Так, под № 27 значился «Бриллиантовый солитер, в нем весу 187/16 крат в 15 000 рублей, а по оценке в 22 000 рублей».175 Записи велись в хронологическом порядке, с точным обозначением, от кого вещи поступили, с оценкой их в ассигнациях и с показанием их убыли.
Диадема. Мастерская братьев Дювалей. 1810-е гг.
Шляпка. Мастер Л.Д. Дюваль. 1763 г.
Булавка для волос. Сер. XVIII в.
Шпильки. Мастерская братьев Дювалей. 1780 г.
Кроме этого, в 1789 г. хранитель И.Н. Бартенев и придворный ювелир Л. Пфистерер составили новую опись, названную «Опись Взнесенным в арминтаж Ея Императорского Величества казенным разным… вещам». Именно в эту опись вошло большинство вещей из «Елизаветинского списка» (29 декабря 1761 г.).176
После смерти Екатерины II в ноябре 1796 г. из ее Бриллиантовой комнаты изъяли множество уникальных ювелирных изделий. Весь период правления Павла I они находились в распоряжении самого императора и его жены – императрицы Марии Федоровны. В процессе «изъятия» драгоценностей произвели «инвентаризацию» ювелирных изделий, находившихся в комнатах умершей императрицы. По итогам инвентаризации составили несколько обширных описей с перечислением множества драгоценностей. Мы приведем только произвольно составленный список, в который вошла мизерная часть драгоценностей, хранившихся «в Комнатах» императрицы Екатерины II177 (см. табл. 12).
Таблица 1 2
Некоторые из этих мемориальных предметов сохранились до сего дня и хранятся либо в Бриллиантовой комнате (Галерее драгоценностей) Государственного Эрмитажа, либо в Алмазном фонде Московского Кремля.
После трагических событий марта 1801 г. и воцарения императора Александра I началась передача части ценностей из комнат императрицы Марии Федоровны в Камеральное отделение Кабинета. Процесс в целом завершился к 1803 г. Большая часть ювелирных изделий императрицы Екатерины II поступила в Кладовую № 2 Камерального отделения Кабинета, в которой хранились ювелирные изделия «переменного фонда». Из этого фонда что-то уходило в виде наград или пожалований, что-то покупалось у придворных ювелиров.
Но в Кладовую № 2 Камерального отделения (подробно о ней будет рассказано далее) передали не всю ювелирную коллекцию Екатерины II. Значительная ее часть продолжала оставаться в комнатах императрицы Елизаветы Алексеевны, жены императора Александра I. После ее смерти в 1826 г. все эти вещи оказались в кладовых Камеральной части. Вот некоторые из этих предметов178 (см. табл. 13).
Таблица 1 3
Новая179 систематизированная опись императорских регалий и коронных бриллиантов, названная «Книга коронных брильянтов, брильянтовых вещей и жемчугов», составляется в феврале 1838 г. после декабрьского пожара Зимнего дворца в 1837 г. Тогда утвердили новую форму описи драгоценностей. Несколько позже, после смерти в 1840 г. камер-фрау Пильниковой и вступления в должность камер-фрау А.А. Эллис, составляется новая ведомость, полностью идентичная описи 1838 г. Именно эта книга, составленная в 1838 г., стала первой описной книгой, где приведен весь перечень коронных бриллиантов. Стоимость вещей в описи не обозначалась.
По описям 1838-40 гг. в книге зарегистрированы 649 номеров (предметов было больше, поскольку пара сережек проходила под одним номером. То же правило действовало и для так называемых «уборов», которые проходили одним номером, но подробно при этом расписывались на составные части), но фактически единиц хранения имелось значительно больше.
По книге 1840 г. из внесенных в нее 649 номеров 623 позиции заверены подписью вице-президента Кабинета кн. Гагарина и начальника II Отделения (Камерального отделения) Петухова. Примечательно, что под № 623 проходила «Модель Большого Бриллианта, сделанного из кристалла». Это была копия знаменитого бриллианта, названного позже «Орлов». Копию изготовили специально для императрицы Екатерины II около 1770 г., когда она принимала решение о приобретении этого уникума. Тогда Екатерине II прислали из Голландии хрустальную копию «большого камня армянина Сафраса», хранившегося в одном из банков Амстердама.180
В этом перечне бриллиантов, упоминаются уникальные вещи, часть из них дошла до настоящего времени и экспонируется в витринах исторического зала Алмазного фонда Московского Кремля. Так, под № 5 в рубрике «Большие бриллианты» упоминается «Один бриллиант, весьма большой, ограненный призмами, поднесенный в 1829 году персидским принцем Хорзев Мирзою, доставленный для хранения от г. Министра Императорского двора при письме за № 3802». Далее карандашом приписано «По весу оказался 86 7/16 карата. 225 000 руб.». Этот «весьма большой» бриллиант, известный как алмаз «Шах», – плата за убийство русского драматурга и дипломатического представителя (министра-резидента) в Тегеране А.С. Грибоедова.
В разделе «Бриллиантовые орденские знаки» перечислены 22 вещи. Под № 38 идет коронационная «Большая цепь Ордена Св. Апостола Андрея из 20 штук». В следующей графе идет карандашная запись, согласно которой придворные ювелиры, видимо в 1865 г., оценили цепь в 77 233 руб. Именно эту цепь надевали на себя императоры поверх коронационной мантии в Успенском соборе Московского Кремля. Цепь сохранилась и выставлена в Алмазном фонде.
Наряду с безумно дорогими вещами в этом разделе упоминаются изделия совершенно «смешной» стоимости. Например, серебряная звезда ордена Св. Екатерины стоимостью всего в 4 руб. Следовательно, «рублевая» ценность вещи не всегда играла главенствующую роль. Наверняка у скромной звезды была своя «история», из-за которой она и оказалась в списке государственных, неотчуждаемых бриллиантовых вещей.
Как сказано выше, после № 623 список ценностей, заверенный подписями вице-президента Кабинета кн. Гагарина и начальника II Отделения (Камерального отделения) Петухова, был продолжен.
№ 624, именованный как «Склаваж из 27 рубинов» стоимостью в 33 337 руб., внесен в опись 26 марта 1841 г.181 Далее упоминается, что 5 декабря 1841 г. из Кладовой № 1 придворному ювелиру Волину были выданы «различные драгоценные камни», «выломанные из вещей на сделание диадемы», и уже 2 января 1842 г. под № 629 в список внесена «диадема, составленная из коронных брильянтов и жемчугов», стоимостью в 62 950 руб.
После 1842 г. Список дополнялся только дважды. Первый раз, 5 декабря 1852 г., когда в присутствии члена Кабинета Е.И.В. действительного статского советника Петухова и камер-фрау Эллис придворный ювелир Болин вынул «из букли, значащейся под № 84 из седьмой» несколько бриллиантов, которые «употребили на две части колье в виде подвесок». Кроме «букли» было «потревожено» еще несколько ювелирных изделий. Следует отметить, что, согласно этой записи, несколько изделий «разукомплектовали» для изготовления колье, однако само колье в список коронных бриллиантов в отличие от диадемы (январь 1842 г.), не внесено. Можно не сомневаться в том, что подобные работы могли вестись только с санкции Николая I, а само колье изготовлялось для какого-либо высокоторжественного события в жизни царской семьи.
Второй раз Список дополнили в феврале 1861 г. Тогда в него внесли бриллиантовые вещи, изготовленные для императрицы Марии Александровны в 1856 г. при подготовке к коронации. Это были: «Маленькая бриллиантовая корона, изготовленная для Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Александровны в 1856 г.» (№ 635) стоимостью в 56 008 руб. Примечательно, что в «Списке» помечено, что эта корона и в 1861 г. продолжала находиться в «комнатах у Ея Императорского Величества».
Тогда же в список внесли (№ 636) две «Бриллиантовые цепи ордена Св. Апостола Андрея Первозванного», также изготовленные придворными ювелирами к коронации 1856 г. Эти цепи предназначались для двух императриц: вдовствующей – Александре Федоровне («состоящая из двадцати четырех частей, принадлежащая в Бозе почившей Государыне Императрице Александре Федоровне, сделанная в 1856 г.», стоимостью 16 236 руб.) и царствующей – Марии Александровне («состоящая из двадцати четырех частей, принадлежащая Государыне Императрице Марии Александровне, сделанная в 1856 г.», стоимостью в 18 404 руб.). Следует отметить, что стоимость цепи «действующей» императрицы на 2000 руб. дороже. Тем самым придворные ювелиры очень тактично и сдержанно оттенили ее более высокий статус.
После смерти вдовствующей императрицы Александры Федоровны в список внесли «вещи, оставшиеся после в Бозе почившей Императрицы Александры Федоровны, которые на основании духовного завещания императрицы Марии Федоровны, должны поступить в число коронных бриллиантов» (см. табл. 14).
Таблица 14
Традицию российских императриц «переводить» часть своих личных ювелирных украшений «в число коронных неотчуждаемых бриллиантов» заложила императрица Мария Федоровна (супруга Павла I). Потом этой традиции следовали все российские императрицы, за исключением последней, которая не смогла последовать этой традиции по причине падения династии.
Последняя запись в «Списке» датируется 16 февраля 1861 г., когда в Кладовую № 1 поступили под № 649 25 изумрудов весом 11 3/4 карата на 2761 руб. 50 коп.182 Скорее всего, это были вещи великой княгини Ольги Александровны, королевы Вюртембергской, лично отобранные императрицей Марией Александровной и переданные в Бриллиантовую комнату в качестве коронных драгоценностей.
В 1865 г. старую описную книгу заменили новой, куда и записали коронные драгоценности после их переоценки. Инициатива по «денежной» оценке всех императорских регалий и коронных бриллиантов принадлежала министру Императорского двора В.Ф. Адлербергу. Распоряжение об оценке ценностей состоялось еще в 1863 г., однако его выполнение откладывалось вплоть до октября 1864 г., до смерти камер-фрау А.А. Эллис, отвечавшей за бриллианты с 1840 г.
Для оценки вещей в 1864 г. образовали особую «Оценочную комиссию» во главе с начальником II Отделения (Камерального) Кабинета Е.И.В. Петуховым. В состав комиссии вошли комендант Зимнего дворца Кубе183, начальник Камерального отделения Данилевский и ювелиры-оценщики Кабинета Бутц, Болин и Зефитинген.
Первая из известных описей датируется 1727 г. Это был документ, связанный с разделом имущества Екатерины I между ее дочерьми Анной и Елизаветой, составленный после смерти императрицы.172 В описи перечислены всевозможные табакерки из разных материалов, готовальни, часы, зеркала, перстни, золотая посуда и многое другое. В результате «у Ея Величества государни цесаревны Анны Петровны… алмазных вещей на 71 000, в том числе нитка в 28 зернах… в 8000 рублев. Алмазные вещи, которые изволила Ея Высочество носить в девицах, на 15 300. Итого на 85 000». Елизавете Петровне досталось «алмазных вещей на 88 665 р., в том числе четыре нитки персицкого жемчугу в 900 р….нахтыш да зеркало настольное с яшмами и с каменьями. Цена 800 р. серебряной посуды…».173
В последние годы жизни Елизаветы Петровны началось составление «Опись вещам бриллиантовым… яшмовым, изумрудным, жемчугу и прочему». Возглавил эту работу генерал-поручик Н.А. Возжинский. Опись завершили уже при Петре III, 29 декабря 1761 г. Судя по описи, ювелирная коллекция Елизаветы Петровны разделялась по группам: ордена, серьги, перстни, кресты, бриллиантовые звезды, уборы и гарнитуры, часы и веера. Возглавляла список бриллиантовая корона.174 Опись 29 декабря 1761 г. стала первым сводным документом, включавшим императорские драгоценности.
При Екатерине II в 1788 г. начали вести «Книгу приходную вещам, в Кабинете и в Комнате Ея Императорского Величества для подарков хранящимся, августа с 1-го числа 1788 г.». Все ювелирные изделия в этой описи пронумерованы и, естественно, драгоценностям даны очень скупые описания. Так, под № 27 значился «Бриллиантовый солитер, в нем весу 187/16 крат в 15 000 рублей, а по оценке в 22 000 рублей».175 Записи велись в хронологическом порядке, с точным обозначением, от кого вещи поступили, с оценкой их в ассигнациях и с показанием их убыли.
Диадема. Мастерская братьев Дювалей. 1810-е гг.
Шляпка. Мастер Л.Д. Дюваль. 1763 г.
Булавка для волос. Сер. XVIII в.
Шпильки. Мастерская братьев Дювалей. 1780 г.
Кроме этого, в 1789 г. хранитель И.Н. Бартенев и придворный ювелир Л. Пфистерер составили новую опись, названную «Опись Взнесенным в арминтаж Ея Императорского Величества казенным разным… вещам». Именно в эту опись вошло большинство вещей из «Елизаветинского списка» (29 декабря 1761 г.).176
После смерти Екатерины II в ноябре 1796 г. из ее Бриллиантовой комнаты изъяли множество уникальных ювелирных изделий. Весь период правления Павла I они находились в распоряжении самого императора и его жены – императрицы Марии Федоровны. В процессе «изъятия» драгоценностей произвели «инвентаризацию» ювелирных изделий, находившихся в комнатах умершей императрицы. По итогам инвентаризации составили несколько обширных описей с перечислением множества драгоценностей. Мы приведем только произвольно составленный список, в который вошла мизерная часть драгоценностей, хранившихся «в Комнатах» императрицы Екатерины II177 (см. табл. 12).
Таблица 1 2
Некоторые из этих мемориальных предметов сохранились до сего дня и хранятся либо в Бриллиантовой комнате (Галерее драгоценностей) Государственного Эрмитажа, либо в Алмазном фонде Московского Кремля.
После трагических событий марта 1801 г. и воцарения императора Александра I началась передача части ценностей из комнат императрицы Марии Федоровны в Камеральное отделение Кабинета. Процесс в целом завершился к 1803 г. Большая часть ювелирных изделий императрицы Екатерины II поступила в Кладовую № 2 Камерального отделения Кабинета, в которой хранились ювелирные изделия «переменного фонда». Из этого фонда что-то уходило в виде наград или пожалований, что-то покупалось у придворных ювелиров.
Но в Кладовую № 2 Камерального отделения (подробно о ней будет рассказано далее) передали не всю ювелирную коллекцию Екатерины II. Значительная ее часть продолжала оставаться в комнатах императрицы Елизаветы Алексеевны, жены императора Александра I. После ее смерти в 1826 г. все эти вещи оказались в кладовых Камеральной части. Вот некоторые из этих предметов178 (см. табл. 13).
Таблица 1 3
Новая179 систематизированная опись императорских регалий и коронных бриллиантов, названная «Книга коронных брильянтов, брильянтовых вещей и жемчугов», составляется в феврале 1838 г. после декабрьского пожара Зимнего дворца в 1837 г. Тогда утвердили новую форму описи драгоценностей. Несколько позже, после смерти в 1840 г. камер-фрау Пильниковой и вступления в должность камер-фрау А.А. Эллис, составляется новая ведомость, полностью идентичная описи 1838 г. Именно эта книга, составленная в 1838 г., стала первой описной книгой, где приведен весь перечень коронных бриллиантов. Стоимость вещей в описи не обозначалась.
По описям 1838-40 гг. в книге зарегистрированы 649 номеров (предметов было больше, поскольку пара сережек проходила под одним номером. То же правило действовало и для так называемых «уборов», которые проходили одним номером, но подробно при этом расписывались на составные части), но фактически единиц хранения имелось значительно больше.
По книге 1840 г. из внесенных в нее 649 номеров 623 позиции заверены подписью вице-президента Кабинета кн. Гагарина и начальника II Отделения (Камерального отделения) Петухова. Примечательно, что под № 623 проходила «Модель Большого Бриллианта, сделанного из кристалла». Это была копия знаменитого бриллианта, названного позже «Орлов». Копию изготовили специально для императрицы Екатерины II около 1770 г., когда она принимала решение о приобретении этого уникума. Тогда Екатерине II прислали из Голландии хрустальную копию «большого камня армянина Сафраса», хранившегося в одном из банков Амстердама.180
В этом перечне бриллиантов, упоминаются уникальные вещи, часть из них дошла до настоящего времени и экспонируется в витринах исторического зала Алмазного фонда Московского Кремля. Так, под № 5 в рубрике «Большие бриллианты» упоминается «Один бриллиант, весьма большой, ограненный призмами, поднесенный в 1829 году персидским принцем Хорзев Мирзою, доставленный для хранения от г. Министра Императорского двора при письме за № 3802». Далее карандашом приписано «По весу оказался 86 7/16 карата. 225 000 руб.». Этот «весьма большой» бриллиант, известный как алмаз «Шах», – плата за убийство русского драматурга и дипломатического представителя (министра-резидента) в Тегеране А.С. Грибоедова.
В разделе «Бриллиантовые орденские знаки» перечислены 22 вещи. Под № 38 идет коронационная «Большая цепь Ордена Св. Апостола Андрея из 20 штук». В следующей графе идет карандашная запись, согласно которой придворные ювелиры, видимо в 1865 г., оценили цепь в 77 233 руб. Именно эту цепь надевали на себя императоры поверх коронационной мантии в Успенском соборе Московского Кремля. Цепь сохранилась и выставлена в Алмазном фонде.
Наряду с безумно дорогими вещами в этом разделе упоминаются изделия совершенно «смешной» стоимости. Например, серебряная звезда ордена Св. Екатерины стоимостью всего в 4 руб. Следовательно, «рублевая» ценность вещи не всегда играла главенствующую роль. Наверняка у скромной звезды была своя «история», из-за которой она и оказалась в списке государственных, неотчуждаемых бриллиантовых вещей.
Как сказано выше, после № 623 список ценностей, заверенный подписями вице-президента Кабинета кн. Гагарина и начальника II Отделения (Камерального отделения) Петухова, был продолжен.
№ 624, именованный как «Склаваж из 27 рубинов» стоимостью в 33 337 руб., внесен в опись 26 марта 1841 г.181 Далее упоминается, что 5 декабря 1841 г. из Кладовой № 1 придворному ювелиру Волину были выданы «различные драгоценные камни», «выломанные из вещей на сделание диадемы», и уже 2 января 1842 г. под № 629 в список внесена «диадема, составленная из коронных брильянтов и жемчугов», стоимостью в 62 950 руб.
После 1842 г. Список дополнялся только дважды. Первый раз, 5 декабря 1852 г., когда в присутствии члена Кабинета Е.И.В. действительного статского советника Петухова и камер-фрау Эллис придворный ювелир Болин вынул «из букли, значащейся под № 84 из седьмой» несколько бриллиантов, которые «употребили на две части колье в виде подвесок». Кроме «букли» было «потревожено» еще несколько ювелирных изделий. Следует отметить, что, согласно этой записи, несколько изделий «разукомплектовали» для изготовления колье, однако само колье в список коронных бриллиантов в отличие от диадемы (январь 1842 г.), не внесено. Можно не сомневаться в том, что подобные работы могли вестись только с санкции Николая I, а само колье изготовлялось для какого-либо высокоторжественного события в жизни царской семьи.
Второй раз Список дополнили в феврале 1861 г. Тогда в него внесли бриллиантовые вещи, изготовленные для императрицы Марии Александровны в 1856 г. при подготовке к коронации. Это были: «Маленькая бриллиантовая корона, изготовленная для Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Марии Александровны в 1856 г.» (№ 635) стоимостью в 56 008 руб. Примечательно, что в «Списке» помечено, что эта корона и в 1861 г. продолжала находиться в «комнатах у Ея Императорского Величества».
Тогда же в список внесли (№ 636) две «Бриллиантовые цепи ордена Св. Апостола Андрея Первозванного», также изготовленные придворными ювелирами к коронации 1856 г. Эти цепи предназначались для двух императриц: вдовствующей – Александре Федоровне («состоящая из двадцати четырех частей, принадлежащая в Бозе почившей Государыне Императрице Александре Федоровне, сделанная в 1856 г.», стоимостью 16 236 руб.) и царствующей – Марии Александровне («состоящая из двадцати четырех частей, принадлежащая Государыне Императрице Марии Александровне, сделанная в 1856 г.», стоимостью в 18 404 руб.). Следует отметить, что стоимость цепи «действующей» императрицы на 2000 руб. дороже. Тем самым придворные ювелиры очень тактично и сдержанно оттенили ее более высокий статус.
После смерти вдовствующей императрицы Александры Федоровны в список внесли «вещи, оставшиеся после в Бозе почившей Императрицы Александры Федоровны, которые на основании духовного завещания императрицы Марии Федоровны, должны поступить в число коронных бриллиантов» (см. табл. 14).
Таблица 14
Традицию российских императриц «переводить» часть своих личных ювелирных украшений «в число коронных неотчуждаемых бриллиантов» заложила императрица Мария Федоровна (супруга Павла I). Потом этой традиции следовали все российские императрицы, за исключением последней, которая не смогла последовать этой традиции по причине падения династии.
Последняя запись в «Списке» датируется 16 февраля 1861 г., когда в Кладовую № 1 поступили под № 649 25 изумрудов весом 11 3/4 карата на 2761 руб. 50 коп.182 Скорее всего, это были вещи великой княгини Ольги Александровны, королевы Вюртембергской, лично отобранные императрицей Марией Александровной и переданные в Бриллиантовую комнату в качестве коронных драгоценностей.
В 1865 г. старую описную книгу заменили новой, куда и записали коронные драгоценности после их переоценки. Инициатива по «денежной» оценке всех императорских регалий и коронных бриллиантов принадлежала министру Императорского двора В.Ф. Адлербергу. Распоряжение об оценке ценностей состоялось еще в 1863 г., однако его выполнение откладывалось вплоть до октября 1864 г., до смерти камер-фрау А.А. Эллис, отвечавшей за бриллианты с 1840 г.
Для оценки вещей в 1864 г. образовали особую «Оценочную комиссию» во главе с начальником II Отделения (Камерального) Кабинета Е.И.В. Петуховым. В состав комиссии вошли комендант Зимнего дворца Кубе183, начальник Камерального отделения Данилевский и ювелиры-оценщики Кабинета Бутц, Болин и Зефитинген.