Страница:
Очень важна первая фраза. От неё зависит весь настрой дальнейших переговоров. Она у него заготовлена. Нужен лишь правильный тон. И он сразу пускает в ход один из главных козырей:
- У меня есть план, как вам спастись.
- Это что, сдаться, что ли? - Сиплый голос звучит насмешливо.
- Не так все просто, как тебе кажется. Начнем по порядку: у вас нет выхода. Отсюда не уйти. Сейчас 13.00. До темноты ещё далеко. Штурмовать вас мы можем начать в любую минуту. Учтите, на вас клеймо: кроме двух охранников в пункте обмена, вы нашего парня убили. И теперь вряд ли мои ребята оставят кого-либо из вас в живых, если начнется штурм. Я и так их еле сдерживаю.
- Пусть твои суки только сунутся. Напугал ежа голой ..., - истерично прокричал подскочивший к окну Григорьев.
Пожалуй, он взвинчен больше остальных и больше их опасен. Уломать человека в таком реактивном психическом состоянии будет нелегко, - подумал он, а вслух произнес примирительно:
- Никто и не пугает. Я лишь объясняю обстановку.
- Да какой же смысл сдаваться, если на нас, сам говоришь, три трупа. Все равно ведь вышка. А так весело уйдем, с музыкой!
- А вот в этом и весь фокус. Каждый отвечает за свое. Может быть, их замочил Корзубый? Может, на нем и охранники и наш парень?
Купцов, глуповато хлопая глазами, раскрыл было рот, но Седякин решительно отодвинул его в сторону. Он все отлично понял, в его глазах мелькнула надежда. Но так просто он сдаваться не хотел.
- Послушай, начальник, все равно мне никакого смысла сдаваться нет. С моими рваными легкими я и пяти лет в зоне не протяну.
Аргумент серьезный, и надо было немедленно парировать.
- Там жизнь кончится через пять лет, а здесь сразу. К тому же ты парень лихой и всегда можешь сделать ноги. Все же шанс, а сейчас у тебя никаких шансов. - Что-то влице Седякина изменилось. Надо дожимать.
- Да что ты, Кощей, его слушаешь! Он тебе лапшу на уши вешает. Взять живыми хочет и медаль себе на одно место повесить. Ато их у него мало! Дай я его кончу. Посмотрю, какого цвета у него мозги. - Это Григорьев, от него можно всего ждать. Боже мой, до чего же противен этот холодок, пробежавший по спине при виде направленного прямо в лоб ствола карабина!
- Ну, не балуй! Это мы всегда успеем. - Седякин отводит ствол в сторону и подталкивает Григорьева в глубь комнаты. - Стой здесь и следи за дверью.
Да, Григорьев явно мешает, и надо попробовать его нейтрализовать.
- Ты, Петр, особенно не гоношись! Хоть мать пожалей. Она тут на площади вместе с сестрой и Дмитрием. Говорить с тобой хотят.
- А вот тут твоя ошибка, начальник. Мать после смерти отца только сопли распускать умеет. ИМитьку-чистоплюя видеть не хочу. Говорить мне с ними не о чем.
Да, тут явный прокол! Но кто же знал, что парень совсем с орбиты слетел? - подумал Кондратов.
- Начальник, объясни, какая тебе тут польза?
- А у меня положение пиковое. Если будет штурм, то могут погибнуть мои люди. Яза них отвечаю. А если даже они сработают чисто и останутся невредимыми, то вас живыми не оставят: уж очень они злы на вас. И я их не осуждаю. Но с меня и за таких, как вы, спросят: почему живыми не взял? Для нас это брак в работе. Так что в любом случае я буду нести ответственность.
- Послушай, подполковник, а кто даст гарантию, что вы нас не перестреляете, когда мы выйдем на открытое место?
- Да ты сам подумай, дурья башка. Как мы вас перестреляем на глазах у десятка людей, если вы без оружия сдаваться выйдете? Не сидеть же вместо вас в тюрьме за превышение власти.
Главарь явно клюнул - это подполковнику совершенно ясно. Идея свалить все на Корзубого ему пришлась по душе. Но он не понимает, что баллистическая экспертиза и показания свидетелей помогут установить объективную картину. И следствие выяснит, кто из них что делал. А потом уж сами, голубчики, начнут друг друга засыпать, выгораживая себя. Но главное, чтобы они сейчас решились сдаться.
- Ладно, начальник, иди к своим людям. Дай нам минут пять-десять подумать. Выходить будем по одному.
Подполковник повернулся и пошел. Как трудно заставить себя не спешить. Но надо. Иначе можно спровоцировать: они могут инстинктивно начать стрелять по бегущему человеку. Ну вот и спасительный угол дома. Уф, пронесло мимо. На этот раз мимо.
Он достал платок и вытер разом вспотевший лоб. Его подчиненные смотрят вопросительно: они ждут сигнала. Как медленно течет время! Люди, стоявшие поодаль в толпе, зашумели, вытянули головы в сторону дома. Подполковник всмотрелся в проем окна. Первым вылез Купцов. Он бросил в сторону пистолет и, подняв руки, медленно пошел через площадь. На его испуганном лице застыла виноватая улыбка. Он прошел полпути, когда, убедившись, что Купцова не пристрелили, появился Седякин. Он аккуратно положил на асфальт наган и пистолет. И неторопливо, стараясь казаться независимым, двинулся вперед. Купцов был уже шагах в десяти от них, когда один за одним раздались два выстрела. Всех любопытствующих словно ветром сдуло с открытого пространства. Купцов и Седякин лежали неподвижно. Каждому пуля попала точно в затылок. Подполковник теперь знал, кто убил его сотрудника. Мать Григорьева закричала и забилась в рыданиях, словно это её сына убили вот так, на глазах людей. Дмитрий обнял мать и, прижав к себе, отвел в сторону.
Оставшись один, Григорьев уж точно не сдастся: ему терять нечего. Петька и сам не смог бы объяснить, почему он застрелил своих сообщников. Конечно, они клятвенно обещали валить все на Корзубого, но он в это особенно не верил. Ну а главное - это была сумка, набитая теперь уже никчемными и бесполезными для него долларами. Он сходил с ума, метался по комнате. Осознание невозможности реально завладеть этой бешеной суммой денег и вызвало дикую злобу и ненависть несостоявшегося богача Григорьева ко всем, ко всему. Теперь ему оставалось одно: убивать и убивать, пока милицейский снайпер не прикончит его самого.
Ах, черт! Как все неудачно сложилось, - думал Кондратов. - С психопатами всегда сложно иметь дело: они непредсказуемы. Но один - это уже не трое. Не зря я распинался перед ними. Теперь надо вносить корректировку в план: один не сможет контролировать одновременно и окно, и дверь. Угруппы захвата появились новые варианты.
Он увидел идущего к нему брата Григорьева. Тот попросил:
- Разреши, начальник, мне потолковать с Петькой. Тебе не удалось, может, я договориться сумею.
Этого делать никак нельзя. Он может взять родственника в заложники, и тогда все осложнится, - промелькнуло в голове у подполковника. Но, не давая ему опомниться, Дмитрий перескочил через каменную кладку ограды и решительно направился к дому. Кондратов остановил своих подчиненных, готовых ринуться вслед и задержать Дмитрия: теперь уже поздно. Все замерли с тревогой, ожидая выстрела. Но все было тихо. Подойдя к дому, Дмитрий схватился за окно, подтянулся и по-солдатски ловко перекинул свое тело через подоконник.
Время стояло на месте. Выстрел, раздавшийся из дома, больно ударил по нервам. Подполковник приподнялся и попытался что-то увидеть в окне. Из проема высунулся Дмитрий и призывно махнул рукой. Подполковник со своими ребятами бросились к дому.
Труп Петра лежал посреди комнаты. У него была прострелена грудь. На левом виске темнела большая ссадина. Подполковник бросил быстрый взгляд на Дмитрия. Болезненно морщась, тот массировал пальцы на правой руке... И подполковник, словно уверяя себя и своих ребят, сделал категоричное заключение:
- Явное самоубийство!
Стараясь не встречаться с ним взглядом, Дмитрий отвернулся. Кондратов подошел и тронул его за плечо... Дмитрий вздрогнул, махнул рукой и машинально направился к окну. Подполковник хотел напомнить ему про дверь, но не решился, и Дмитрий, выпрыгнув из окна, пошел через площадь туда, где остались его мать и сестра...
Кондратов, достав сигарету, закурил. Банда в целом ликвидирована. Конечно, жалко, что никого не взяли живым. Ну все равно показаний на Туза никто бы из них не дал: что эти простые исполнители могли знать? Остается ещё пятый член их бригады - Осипов, по кличке Пастух: тот пока в бегах. По этому направлению розыска на самого Туза мы не вышли. Хорошо хоть раскрыли вооруженное нападение на пункт обмена. Эта победа пойдет на счет их отдела. Работу по группировке Туза надо будет продолжить. Ну а Пастуха объявим в розыск. Может быть, когда его удастся задержать, получим хоть какие-нибудь показания о верхушке группировки.
Но его надежды были напрасны: Пастуха тоже не удастся взять живым.
Глава 12
МАСКАРАД
В поезде было жарко, но Пастух не мог снять пиджак, так как боялся, что соседи по купе заметят стволы в его карманах. К тому же он не хотел привлекать внимание пассажиров к татуировкам, синевшим на его предплечьях. Денег было в обрез, надо бы уже здесь, в вагоне, чем-нибудь поживиться. Напротив него сидел молодой мужчина. Когда проводница пришла взять билеты и получить деньги за постельное белье, тот достал из кармана портмоне, где рядом с визитными карточками Пастух заметил толстую пачку крупных банкнот. Визитки, небрежный жест, которым этот пассажир вынул, расплачиваясь, крупную купюру и не передал её прямо проводнице, а бросил на столик, весь его облик и манера держаться говорили: Видите, я с деньгами, а вы?
Ну что же, очень хорошо. Его и раскрутим! Пастух по опыту знал, что такие заносчивые людишки на самом деле слабаки, легко ломаются при первом на них нажиме. Он таких в зоне видел много.
Заметив, как этот лох плотоядно ласкал глазами стройную фигуру молодой проводницы, Пастух уже знал, как будет действовать. Выждав, пока проводница соберет билеты и раздаст белье, он прошел в вагон-ресторан и, истратив почти все свои деньги на шампанское и конфеты, прямиком отправился в купе проводницы.
Пастух мог сыграть, когда это было нужно, рубаху-парня.
- Ну что, девочки, потрудились на славу, а теперь почему бы нам не отметить мой день рождения. - Заметив отчуждение и недоверие к так внезапно нагрянувшему непрошеному гостю, легко сменил залихватский тон на жалостливый. - Девчонки, у меня действительно день рождения, а тут командировка. Всегда дома с мамой эту дату отмечаем. Мама расстроилась и, провожая меня, дала с собой шампанское и коробку конфет. Отметь, говорит, с какими-нибудь красивыми девушками. А то все со мной старой сидишь. Все ругается, что не женюсь.
Болтая, Пастух следил за реакцией проводниц, намеренно ввернув в разговор то, что не женат, да и мифическую родительницу называл не грубым словом мать, а уважительно - мама. Это должно было сыграть свою роль. И, заметив помягчевший взгляд молодой проводницы, он, уже не обращая внимания на отчужденность сорокалетней её напарницы, начал открывать шампанское, словно дело уже было решено. Этим он отрезал им путь к отступлению: ведь раз гость открыл шампанское, то не нести же его назад, надо хотя бы для уважения выпить.
Через полчаса в купе проводниц царило веселье. Пастух был в ударе. Он сыпал шутками и анекдотами, одновременно успевая по отдельным словам и репликам составить представление о своих спутницах. Лучше всего для его плана подходила молодая: кокетлива, легко идет на контакт, стремится к развлечениям, а опыта житейского маловато. Одна её фраза чего стоила: Я и с мужем развелась, чтобы, пока молодая, людей посмотреть и себя показать. Да и мир увидеть надо, пока есть возможность.
Ну что же, будут и у тебя приключения. По крайней мере, сегодня, подумал Пастух и приступил к выполнению своего плана.
- Да что мы, девчонки, так сидим? Там у меня в купе дружок едет. Он глаз на одну из вас явно положил. Пойду-ка я за ним схожу, веселей будет. И, не дожидаясь согласия, вышел.
С лохом из купе он повел себя напористо и решительно, не давая опомниться.
- Слушай, мужик, я тут девок-проводниц разогрел, а молодая, оказывается, на тебя внимание обратила. Позови, говорит, твоего соседа по купе, он, говорит, красивый мужчина и солидный человек. Ну что ж, я не гордый, уступлю её тебе, а сам займусь той, что постарше. Тебя, кстати, как зовут? Сеня! Вот что, Семен, как насчет выпить, а то мое они уже все вылакали?
Пастух не ошибся. Такие самовлюбленные типы легко верят, что могут заинтересовать женщину с первого взгляда до такой степени, что она сама к нему направит посыльного с приглашением. У Семена оказалась с собой бутылка коньяка, и пир разгорелся. Молодуха и в самом деле клюнула на солидного пассажира - между ними начался отчаянный флирт.
На огонек в купе заглянул подвыпивший пассажир из последнего купе и, выставив бутылку водки, стал полноправным участником застолья. Это было на руку Пастуху. Если лох раньше времени хватится пропавших денег, то пусть будет побольше подозреваемых. Уже было за полночь, когда пассажир из дальнего купе наконец ушел. Молодуха вышла следом, пригласив пошептаться свою подругу. Пастух, прислушавшись, уловил, что Семену должно подфартить, так как та уговаривает напарницу переночевать в соседнем вагоне. Та неохотно, но согласилась.
Молодуха одна вернулась в купе. Момент назрел, надо было действовать решительно и быстро. Семен в предчувствии быстрой победы выпил больше, чем ему следовало. Речь его была замедленна, жесты неуверенны. Пиджак лоха лежал рядом на сиденье, и Пастух заметил, как время от времени Семен проводил рукой по оттопыренному карману, убеждаясь, что портмоне на месте.
Пастух спланировал сложную комбинацию, но все получилось гораздо проще. Семену приспичило идти в туалет, и он какое-то мгновение колебался, брать ли с собой пиджак. Но потом, справедливо рассудив, что этот жест недоверия может обидеть его новых друзей, оставил его в купе. Да и чего бояться: их же здесь двое.
Как только он вышел из купе, Пастух грубо начал тискать молодуху, уговаривая бросить этого женоподобного мужичонку ради его сильного мужского тела. Вырвавшись, она выскочила из купе. Этого ему только и надо было. Его натренированные карточной игрой и карманными кражами пальцы быстро извлекли бумажник. Наугад он вытянул большую часть из пачки стотысячных банкнот и вернул портмоне на место. Все это заняло считанные секунды.
В купе вошли Семен и молодуха. На Пастуха она не смотрела. Он отметил, как Семен первым делом незаметно проверил, на месте ли бумажник, и успокоился, нащупав его.
Ничего, ему там на первое время хватит, а потом друзья выручат, подумал Пастух. Он никогда не воровал все деньги сразу, справедливо полагая, что человек предпочтет не тащиться с заявлением в милицию, если у него есть на что доехать до гостиницы и дать телеграмму родным.
Допив водку, Пастух с видимой досадой хлопнул Семена по плечу.
- Везет тебе, земляк. Такую деваху отхватил. Ну ладно, я не в обиде: по Сеньке и шапка.
Пастух вышел из купе, и замок за ним захлопнулся. Семену сейчас будет не до проверки бумажника, до города же, куда направлялся Пастух, оставалось чуть более четырех часов. Поезд прибывал рано, в пять утра. Он ещё успеет пару часиков поспать. Интересно, как его встретит Надька? А может быть, Балабон уже вернулся, и он застанет его дома. Хотя сроку вроде у него ещё два года. Но если даже Балабон вернулся, он примет его как гостя на пару деньков. Ведь не рассказала же ему Надька, что его кореш по зоне переспал с ней в первый же вечер. Впрочем, какой Балабон ему кореш? Так, шестерка на побегушках. Когда Пастух освобождался, Балабон сам сказал, что если тот будет в том приволжском городке, то может остановиться в его доме. Почему тогда Пастух не поехал сразу в Москву, а сошел с поезда в этом городе, он и сам толком не знал. Видимо, предчувствовал приключение после стольких лет воздержания. Надька оказалась ладной симпатичной бабенкой без всяких выкрутасов. Ничуть не удивившись приезду приятеля Балабона по зоне, она накормила гостя, поднесла пару стопок водки и отправила в душ, выйдя из которого он увидел, что постель постелена на двоих. Утром после ночных утех с изголодавшимся в местах лишения свободы мужиком наконец-то спросила про мужа:
- Как там мой дурак?
- А почему дурак?
- Да потому, что сам ко мне ненасытных самцов посылает. За последний год ты четвертый гость будешь.
Вот оно что! А я-то думал! - Пастух прикинул и понял, кто мог побывать здесь до него. - Говорил же этому Балабону: не умеешь передергивать, не садись играть в карты. Проиграл, видимо, жену в очко. Ну, а мне Надьку подставил в знак благодарности за то, что защищал его в зоне от беспредела. Хотя все, может быть, ещё проще: дурак - он везде дурак. С его глупостью и доверчивостью Балабон мог давать адрес жены просто так, лишь бы заслужить к себе хорошее отношение товарищей по несчастью. Как бы то ни было, но Пастух тогда взревновал. Уж не влюбился ли он с голодухи? И не остаться ли ему здесь навсегда?
Но через три дня он все же уехал в Москву. Весь год он, удивляясь себе, помнил о жене Балабона. Ивот сейчас, когда надо было идти в бега, он выбрал именно этот город на Волге: надо же, как эта баба запала ему в душу!
Поезд подошел к перрону. Пастух прошествовал к выходу. Заспанная и помятая молодуха вышла из купе, где храпел её избранник, чтобы открыть дверь для выходящих на этой крупной станции. Проходя мимо, Пастух ей подмигнул, но она хмуро отвела глаза. Подкачал, видно, Сеня! Небось уснул с перепоя быстро или ещё того хуже: не смог себя по-мужски проявить. Вот баба и недовольна осталась. Жалеет, наверное, что не меня с собой оставила. Ну ничего, я свое уже сегодня наверстаю.
С этой приятной мыслью он соскочил с подножки и пошел к выходу в город, опасливо оглядываясь, нет ли поблизости сотрудников милиции, которые могут опознать его по ориентировке. А то, что его уже ищут, онне сомневался, особенно не надеясь на воровскую солидарность своих сообщников. Наверняка их уже взяли, и они раскололись.
Пастух не знал, что трое из них как раз в этот момент были окружены в старом купеческом доме и что скоро некому будет давать против него показания. На вокзальной площади он сел в такси. Благодаря украденным у лоха почти трем лимонам, он мог позволить себе немного пошиковать.
Интересно, конечно, было бы посмотреть скандал, когда этот Сеня, обнаружив пропажу, предъявит претензии проводнице, а может быть, и её напарнице. А что ещё смешнее, наедет на того дядьку из крайнего купе, любителя выпить в случайной компании. Но смешнее всего, что молодуха и удовольствия не получила, а её в краже денег обвинят. Мысль о женщине, отдавшей предпочтение другому, показалась Пастуху настолько забавной, что он злорадно хохотнул, но, заметив пристальный взгляд водителя, сделал вид, что поперхнулся и закашлялся.
Проявив на всякий случай осторожность, доехал не до Надькиного дома, а остановил машину в самом начале улицы. Расплатившись с шофером, сделал вид, что идет в противоположную от нужного ему дома сторону, и лишь когда такси исчезло за поворотом, направился по нужному адресу. Он хотел застать женщину до ухода на работу.
И это хорошо, что он поспешил, так как столкнулся с Надькой прямо возле подъезда дома. Он обрадованно схватил её за локоть.
- Ты куда так рано? Твой ткацкий станок не убежит, а я вот могу и исчезнуть.
Но женщина не приняла его шутливого тона, хотя сразу узнала.
- А, старый знакомый пожаловал. Ну что же, пойдем, проводи меня до автобуса. Тут недалеко.
- А в чем, собственно, дело? Ты что, не можешь позвонить на работу и отпроситься?
- Да, не могу и не хочу. Очень прошу, давай отойдем отсюда, а то муж сейчас может выйти. Еще увидит меня с тобой. Скандала не оберешься. Он у меня строгий, баловаться не дает.
- Балабон, что ли, вернулся?
- Да нет больше Степана. Сообщили вскоре после твоего отъезда, что повесился он там в зоне. Обидели его сильно, вот и повесился. - Женщина горестно вздохнула.
Значит, без меня его защитить было некому. Небось опять, дурак, сел за карты, удачу дразнить. Ну и доигрался, - подумал Пастух. Он уже без внимания слушал рассказ женщины, что, узнав о смерти мужа, она решила связать свою судьбу с мастером цеха, где когда-то работал Степан. Тот часто захаживал к ней после осуждения своего сменщика за хулиганство. А три месяца назад овдовел, вот они и расписались.
Подошел автобус, и Надежда, на какое-то мгновение вспомнив дни и ночи безудержной страсти, испытанной с этим человеком, заговорщицки ему улыбнулась и дотронулась до руки, как бы говоря:Не обижайся. Этот прощальный жест несколько утешил Пастуха, напомнив ему, что тогда, год назад, он был на высоте и женщина не забыла его мужских подвигов. Но все же он остался у разбитого корыта, ему даже негде было ночевать сегодня, не то что скрыться и переждать несколько дней. Конечно, можно было бы у вокзала или гостиницы найти проститутку, заплатить ей за ночь и по крайней мере на несколько часов иметь крышу над головой. Но беда в том, что все эти шлюхи с их притонами состоят на учете в милиции, и того гляди менты нагрянут с проверкой и заметут его по собственной же глупости.
Нет, лучше всего ближе к вечеру завалиться в ресторан, там среди публики подобрать себе телку из порядочных, попавших туда на какой-нибудь юбилей или день рождения. На приезжего командированного, да ещё разведенного хорошо клюют незанятые женщины. И ночлег на несколько дней обеспечен, и такая крыша будет достаточно надежна. Можно прокантоваться так с недельку, а там видно будет.
Беспокоила только мысль, что двух с половиной миллионов надолго не хватит и придется идти на новое дело. Но это потом, а сейчас задача номер один - найти надежное укрытие. Из всех вариантов он выбрал ресторанное знакомство и, чтобы убить время до вечера, направился в ближайший видеосалон, где в темноте зала можно было и всласть выспаться.
Все четверо сообщников Пастуха в это время были уже мертвы. Ему же фартило все последние дни. Повезло и на этот раз. Войдя в ресторан, Пастух начал осматриваться по сторонам в поисках свободного места и тут... Как говорится, на ловца и зверь бежит. От столика в углу ему приветственно махал сразу обеими руками Илюшка Дудин, с которым когда-то вместе они в зоне парились. Так, шантрапа мелкая, за наезд со смертельным исходом в колонию попал. Но старался себя бывалым показать, к лидерам ближе держался, больше, чем другие, блатными повадками и словечками сорил. Все намекал, что хотя и сидит за наезд, но и за ним кое-какие дела водятся. Все, конечно, понимали, что завирает, и всерьез его не воспринимали. Так Илья Дудин на побегушках весь срок и отбыл.
И вот на тебе, в первый же вечер в этом городе Пастух так удачно на него наткнулся. Дудин был с приятелем. У того дочь родилась, и он пригласил своего сменщика, чтобы угостить. Как-никак, а тот за него три дня подряд отпахал, пока он в родильном доме дежурил. Сидели скромно. А тут как раз Пастух и зашел. Дудин прямо-таки зашелся от радости. Кинулся к нему с почтением, подвел к столику, усадил, заказал ещё бутылку водки и закуску для нового гостя. И гордо поглядывал в зал, дескать, все видят, с кем он, Дудин, дружбу водит. Словно в этом зале все знали, что Осипов - знаменитый уголовник и в авторитетах ходит.
Возбужденный встречей, Дудин лебезил перед Пастухом и испуганно осекся, когда чуть сдуру не ляпнул, что вместе в зоне баланду хлебали. Осипов вовремя сумел разговор повернуть и как бы невзначай дал понять, что с Дудиным в отпуске время проводили. Боясь ошибиться, не сказал, на юге или в местном доме отдыха. Кто знает, может, этот Дудин дальше своей области не выезжал.
Но Дудин, демонстрируя понятливость, сразу подхватил мысль и начал расписывать, как вместе с Толиком был на юге и как весело с девочками Люсей и Таней время проводили. Когда Дудин его Толиком назвал, Пастух слегка поморщился, но опять сменил тему разговора. Кто знает, куда заведет Дудина его воображение. А Дудин, не замечая пренебрежения Осипова, продолжал пускать пыль в глаза, хотел даже ещё заказ сделать, благо не за его счет гуляли. Но Осипов остановил его, сказав, что приехал в командировку и ему ещё надо устроиться в гостинице. Как он и рассчитывал, Дудин сам и вылез с предложением остановиться у него, благо жена и дочь летом живут в пригороде у тещи. Осипов как бы нехотя согласился. Так удачно был решен вопрос с жильем.
Дудин жил на окраине города, и они приехали к нему на такси. Дом был покосившийся и облезлый, под стать хозяину.
Перед сном Дудин, безмерно радуясь почетному гостю, вынул из заначки четвертинку, выпил её почти всю сам и пьяно стал хвастаться, что чтит уголовные традиции и готовит опасное дело. Он бы его давно провернул, да в городе нет настоящего напарника. А вот теперь они с Пастухом это дело сделают наверняка. Но когда Осипов спросил, что за дело, Дудин осекся. Ни о каком деле он и отродясь не думал. Нравилось ему себя за бывалого уголовника выдавать. Может быть, потому, что, затюканный женой, не уважаемый за пустобрехство на работе своими же шоферами, он стремился хоть в воображении убедить если не окружающих, то себя, что на самом деле живет двойной опасной жизнью и в той, второй жизни, удачлив исмел. Но никто об этом просто пока не знает.
Но вопрос Пастуха был задан, и надо было отвечать. И тут Дудин вспомнил, что недалеко от тещиного дома есть магазин, куда поздно приезжают инкассаторы. Он сам это видел, когда забежал в бакалейный отдел за солью перед самым закрытием. Вот и бухнул, не зная, куда это его выведет, что за инкассаторской сумкой давно охотится.
- У меня есть план, как вам спастись.
- Это что, сдаться, что ли? - Сиплый голос звучит насмешливо.
- Не так все просто, как тебе кажется. Начнем по порядку: у вас нет выхода. Отсюда не уйти. Сейчас 13.00. До темноты ещё далеко. Штурмовать вас мы можем начать в любую минуту. Учтите, на вас клеймо: кроме двух охранников в пункте обмена, вы нашего парня убили. И теперь вряд ли мои ребята оставят кого-либо из вас в живых, если начнется штурм. Я и так их еле сдерживаю.
- Пусть твои суки только сунутся. Напугал ежа голой ..., - истерично прокричал подскочивший к окну Григорьев.
Пожалуй, он взвинчен больше остальных и больше их опасен. Уломать человека в таком реактивном психическом состоянии будет нелегко, - подумал он, а вслух произнес примирительно:
- Никто и не пугает. Я лишь объясняю обстановку.
- Да какой же смысл сдаваться, если на нас, сам говоришь, три трупа. Все равно ведь вышка. А так весело уйдем, с музыкой!
- А вот в этом и весь фокус. Каждый отвечает за свое. Может быть, их замочил Корзубый? Может, на нем и охранники и наш парень?
Купцов, глуповато хлопая глазами, раскрыл было рот, но Седякин решительно отодвинул его в сторону. Он все отлично понял, в его глазах мелькнула надежда. Но так просто он сдаваться не хотел.
- Послушай, начальник, все равно мне никакого смысла сдаваться нет. С моими рваными легкими я и пяти лет в зоне не протяну.
Аргумент серьезный, и надо было немедленно парировать.
- Там жизнь кончится через пять лет, а здесь сразу. К тому же ты парень лихой и всегда можешь сделать ноги. Все же шанс, а сейчас у тебя никаких шансов. - Что-то влице Седякина изменилось. Надо дожимать.
- Да что ты, Кощей, его слушаешь! Он тебе лапшу на уши вешает. Взять живыми хочет и медаль себе на одно место повесить. Ато их у него мало! Дай я его кончу. Посмотрю, какого цвета у него мозги. - Это Григорьев, от него можно всего ждать. Боже мой, до чего же противен этот холодок, пробежавший по спине при виде направленного прямо в лоб ствола карабина!
- Ну, не балуй! Это мы всегда успеем. - Седякин отводит ствол в сторону и подталкивает Григорьева в глубь комнаты. - Стой здесь и следи за дверью.
Да, Григорьев явно мешает, и надо попробовать его нейтрализовать.
- Ты, Петр, особенно не гоношись! Хоть мать пожалей. Она тут на площади вместе с сестрой и Дмитрием. Говорить с тобой хотят.
- А вот тут твоя ошибка, начальник. Мать после смерти отца только сопли распускать умеет. ИМитьку-чистоплюя видеть не хочу. Говорить мне с ними не о чем.
Да, тут явный прокол! Но кто же знал, что парень совсем с орбиты слетел? - подумал Кондратов.
- Начальник, объясни, какая тебе тут польза?
- А у меня положение пиковое. Если будет штурм, то могут погибнуть мои люди. Яза них отвечаю. А если даже они сработают чисто и останутся невредимыми, то вас живыми не оставят: уж очень они злы на вас. И я их не осуждаю. Но с меня и за таких, как вы, спросят: почему живыми не взял? Для нас это брак в работе. Так что в любом случае я буду нести ответственность.
- Послушай, подполковник, а кто даст гарантию, что вы нас не перестреляете, когда мы выйдем на открытое место?
- Да ты сам подумай, дурья башка. Как мы вас перестреляем на глазах у десятка людей, если вы без оружия сдаваться выйдете? Не сидеть же вместо вас в тюрьме за превышение власти.
Главарь явно клюнул - это подполковнику совершенно ясно. Идея свалить все на Корзубого ему пришлась по душе. Но он не понимает, что баллистическая экспертиза и показания свидетелей помогут установить объективную картину. И следствие выяснит, кто из них что делал. А потом уж сами, голубчики, начнут друг друга засыпать, выгораживая себя. Но главное, чтобы они сейчас решились сдаться.
- Ладно, начальник, иди к своим людям. Дай нам минут пять-десять подумать. Выходить будем по одному.
Подполковник повернулся и пошел. Как трудно заставить себя не спешить. Но надо. Иначе можно спровоцировать: они могут инстинктивно начать стрелять по бегущему человеку. Ну вот и спасительный угол дома. Уф, пронесло мимо. На этот раз мимо.
Он достал платок и вытер разом вспотевший лоб. Его подчиненные смотрят вопросительно: они ждут сигнала. Как медленно течет время! Люди, стоявшие поодаль в толпе, зашумели, вытянули головы в сторону дома. Подполковник всмотрелся в проем окна. Первым вылез Купцов. Он бросил в сторону пистолет и, подняв руки, медленно пошел через площадь. На его испуганном лице застыла виноватая улыбка. Он прошел полпути, когда, убедившись, что Купцова не пристрелили, появился Седякин. Он аккуратно положил на асфальт наган и пистолет. И неторопливо, стараясь казаться независимым, двинулся вперед. Купцов был уже шагах в десяти от них, когда один за одним раздались два выстрела. Всех любопытствующих словно ветром сдуло с открытого пространства. Купцов и Седякин лежали неподвижно. Каждому пуля попала точно в затылок. Подполковник теперь знал, кто убил его сотрудника. Мать Григорьева закричала и забилась в рыданиях, словно это её сына убили вот так, на глазах людей. Дмитрий обнял мать и, прижав к себе, отвел в сторону.
Оставшись один, Григорьев уж точно не сдастся: ему терять нечего. Петька и сам не смог бы объяснить, почему он застрелил своих сообщников. Конечно, они клятвенно обещали валить все на Корзубого, но он в это особенно не верил. Ну а главное - это была сумка, набитая теперь уже никчемными и бесполезными для него долларами. Он сходил с ума, метался по комнате. Осознание невозможности реально завладеть этой бешеной суммой денег и вызвало дикую злобу и ненависть несостоявшегося богача Григорьева ко всем, ко всему. Теперь ему оставалось одно: убивать и убивать, пока милицейский снайпер не прикончит его самого.
Ах, черт! Как все неудачно сложилось, - думал Кондратов. - С психопатами всегда сложно иметь дело: они непредсказуемы. Но один - это уже не трое. Не зря я распинался перед ними. Теперь надо вносить корректировку в план: один не сможет контролировать одновременно и окно, и дверь. Угруппы захвата появились новые варианты.
Он увидел идущего к нему брата Григорьева. Тот попросил:
- Разреши, начальник, мне потолковать с Петькой. Тебе не удалось, может, я договориться сумею.
Этого делать никак нельзя. Он может взять родственника в заложники, и тогда все осложнится, - промелькнуло в голове у подполковника. Но, не давая ему опомниться, Дмитрий перескочил через каменную кладку ограды и решительно направился к дому. Кондратов остановил своих подчиненных, готовых ринуться вслед и задержать Дмитрия: теперь уже поздно. Все замерли с тревогой, ожидая выстрела. Но все было тихо. Подойдя к дому, Дмитрий схватился за окно, подтянулся и по-солдатски ловко перекинул свое тело через подоконник.
Время стояло на месте. Выстрел, раздавшийся из дома, больно ударил по нервам. Подполковник приподнялся и попытался что-то увидеть в окне. Из проема высунулся Дмитрий и призывно махнул рукой. Подполковник со своими ребятами бросились к дому.
Труп Петра лежал посреди комнаты. У него была прострелена грудь. На левом виске темнела большая ссадина. Подполковник бросил быстрый взгляд на Дмитрия. Болезненно морщась, тот массировал пальцы на правой руке... И подполковник, словно уверяя себя и своих ребят, сделал категоричное заключение:
- Явное самоубийство!
Стараясь не встречаться с ним взглядом, Дмитрий отвернулся. Кондратов подошел и тронул его за плечо... Дмитрий вздрогнул, махнул рукой и машинально направился к окну. Подполковник хотел напомнить ему про дверь, но не решился, и Дмитрий, выпрыгнув из окна, пошел через площадь туда, где остались его мать и сестра...
Кондратов, достав сигарету, закурил. Банда в целом ликвидирована. Конечно, жалко, что никого не взяли живым. Ну все равно показаний на Туза никто бы из них не дал: что эти простые исполнители могли знать? Остается ещё пятый член их бригады - Осипов, по кличке Пастух: тот пока в бегах. По этому направлению розыска на самого Туза мы не вышли. Хорошо хоть раскрыли вооруженное нападение на пункт обмена. Эта победа пойдет на счет их отдела. Работу по группировке Туза надо будет продолжить. Ну а Пастуха объявим в розыск. Может быть, когда его удастся задержать, получим хоть какие-нибудь показания о верхушке группировки.
Но его надежды были напрасны: Пастуха тоже не удастся взять живым.
Глава 12
МАСКАРАД
В поезде было жарко, но Пастух не мог снять пиджак, так как боялся, что соседи по купе заметят стволы в его карманах. К тому же он не хотел привлекать внимание пассажиров к татуировкам, синевшим на его предплечьях. Денег было в обрез, надо бы уже здесь, в вагоне, чем-нибудь поживиться. Напротив него сидел молодой мужчина. Когда проводница пришла взять билеты и получить деньги за постельное белье, тот достал из кармана портмоне, где рядом с визитными карточками Пастух заметил толстую пачку крупных банкнот. Визитки, небрежный жест, которым этот пассажир вынул, расплачиваясь, крупную купюру и не передал её прямо проводнице, а бросил на столик, весь его облик и манера держаться говорили: Видите, я с деньгами, а вы?
Ну что же, очень хорошо. Его и раскрутим! Пастух по опыту знал, что такие заносчивые людишки на самом деле слабаки, легко ломаются при первом на них нажиме. Он таких в зоне видел много.
Заметив, как этот лох плотоядно ласкал глазами стройную фигуру молодой проводницы, Пастух уже знал, как будет действовать. Выждав, пока проводница соберет билеты и раздаст белье, он прошел в вагон-ресторан и, истратив почти все свои деньги на шампанское и конфеты, прямиком отправился в купе проводницы.
Пастух мог сыграть, когда это было нужно, рубаху-парня.
- Ну что, девочки, потрудились на славу, а теперь почему бы нам не отметить мой день рождения. - Заметив отчуждение и недоверие к так внезапно нагрянувшему непрошеному гостю, легко сменил залихватский тон на жалостливый. - Девчонки, у меня действительно день рождения, а тут командировка. Всегда дома с мамой эту дату отмечаем. Мама расстроилась и, провожая меня, дала с собой шампанское и коробку конфет. Отметь, говорит, с какими-нибудь красивыми девушками. А то все со мной старой сидишь. Все ругается, что не женюсь.
Болтая, Пастух следил за реакцией проводниц, намеренно ввернув в разговор то, что не женат, да и мифическую родительницу называл не грубым словом мать, а уважительно - мама. Это должно было сыграть свою роль. И, заметив помягчевший взгляд молодой проводницы, он, уже не обращая внимания на отчужденность сорокалетней её напарницы, начал открывать шампанское, словно дело уже было решено. Этим он отрезал им путь к отступлению: ведь раз гость открыл шампанское, то не нести же его назад, надо хотя бы для уважения выпить.
Через полчаса в купе проводниц царило веселье. Пастух был в ударе. Он сыпал шутками и анекдотами, одновременно успевая по отдельным словам и репликам составить представление о своих спутницах. Лучше всего для его плана подходила молодая: кокетлива, легко идет на контакт, стремится к развлечениям, а опыта житейского маловато. Одна её фраза чего стоила: Я и с мужем развелась, чтобы, пока молодая, людей посмотреть и себя показать. Да и мир увидеть надо, пока есть возможность.
Ну что же, будут и у тебя приключения. По крайней мере, сегодня, подумал Пастух и приступил к выполнению своего плана.
- Да что мы, девчонки, так сидим? Там у меня в купе дружок едет. Он глаз на одну из вас явно положил. Пойду-ка я за ним схожу, веселей будет. И, не дожидаясь согласия, вышел.
С лохом из купе он повел себя напористо и решительно, не давая опомниться.
- Слушай, мужик, я тут девок-проводниц разогрел, а молодая, оказывается, на тебя внимание обратила. Позови, говорит, твоего соседа по купе, он, говорит, красивый мужчина и солидный человек. Ну что ж, я не гордый, уступлю её тебе, а сам займусь той, что постарше. Тебя, кстати, как зовут? Сеня! Вот что, Семен, как насчет выпить, а то мое они уже все вылакали?
Пастух не ошибся. Такие самовлюбленные типы легко верят, что могут заинтересовать женщину с первого взгляда до такой степени, что она сама к нему направит посыльного с приглашением. У Семена оказалась с собой бутылка коньяка, и пир разгорелся. Молодуха и в самом деле клюнула на солидного пассажира - между ними начался отчаянный флирт.
На огонек в купе заглянул подвыпивший пассажир из последнего купе и, выставив бутылку водки, стал полноправным участником застолья. Это было на руку Пастуху. Если лох раньше времени хватится пропавших денег, то пусть будет побольше подозреваемых. Уже было за полночь, когда пассажир из дальнего купе наконец ушел. Молодуха вышла следом, пригласив пошептаться свою подругу. Пастух, прислушавшись, уловил, что Семену должно подфартить, так как та уговаривает напарницу переночевать в соседнем вагоне. Та неохотно, но согласилась.
Молодуха одна вернулась в купе. Момент назрел, надо было действовать решительно и быстро. Семен в предчувствии быстрой победы выпил больше, чем ему следовало. Речь его была замедленна, жесты неуверенны. Пиджак лоха лежал рядом на сиденье, и Пастух заметил, как время от времени Семен проводил рукой по оттопыренному карману, убеждаясь, что портмоне на месте.
Пастух спланировал сложную комбинацию, но все получилось гораздо проще. Семену приспичило идти в туалет, и он какое-то мгновение колебался, брать ли с собой пиджак. Но потом, справедливо рассудив, что этот жест недоверия может обидеть его новых друзей, оставил его в купе. Да и чего бояться: их же здесь двое.
Как только он вышел из купе, Пастух грубо начал тискать молодуху, уговаривая бросить этого женоподобного мужичонку ради его сильного мужского тела. Вырвавшись, она выскочила из купе. Этого ему только и надо было. Его натренированные карточной игрой и карманными кражами пальцы быстро извлекли бумажник. Наугад он вытянул большую часть из пачки стотысячных банкнот и вернул портмоне на место. Все это заняло считанные секунды.
В купе вошли Семен и молодуха. На Пастуха она не смотрела. Он отметил, как Семен первым делом незаметно проверил, на месте ли бумажник, и успокоился, нащупав его.
Ничего, ему там на первое время хватит, а потом друзья выручат, подумал Пастух. Он никогда не воровал все деньги сразу, справедливо полагая, что человек предпочтет не тащиться с заявлением в милицию, если у него есть на что доехать до гостиницы и дать телеграмму родным.
Допив водку, Пастух с видимой досадой хлопнул Семена по плечу.
- Везет тебе, земляк. Такую деваху отхватил. Ну ладно, я не в обиде: по Сеньке и шапка.
Пастух вышел из купе, и замок за ним захлопнулся. Семену сейчас будет не до проверки бумажника, до города же, куда направлялся Пастух, оставалось чуть более четырех часов. Поезд прибывал рано, в пять утра. Он ещё успеет пару часиков поспать. Интересно, как его встретит Надька? А может быть, Балабон уже вернулся, и он застанет его дома. Хотя сроку вроде у него ещё два года. Но если даже Балабон вернулся, он примет его как гостя на пару деньков. Ведь не рассказала же ему Надька, что его кореш по зоне переспал с ней в первый же вечер. Впрочем, какой Балабон ему кореш? Так, шестерка на побегушках. Когда Пастух освобождался, Балабон сам сказал, что если тот будет в том приволжском городке, то может остановиться в его доме. Почему тогда Пастух не поехал сразу в Москву, а сошел с поезда в этом городе, он и сам толком не знал. Видимо, предчувствовал приключение после стольких лет воздержания. Надька оказалась ладной симпатичной бабенкой без всяких выкрутасов. Ничуть не удивившись приезду приятеля Балабона по зоне, она накормила гостя, поднесла пару стопок водки и отправила в душ, выйдя из которого он увидел, что постель постелена на двоих. Утром после ночных утех с изголодавшимся в местах лишения свободы мужиком наконец-то спросила про мужа:
- Как там мой дурак?
- А почему дурак?
- Да потому, что сам ко мне ненасытных самцов посылает. За последний год ты четвертый гость будешь.
Вот оно что! А я-то думал! - Пастух прикинул и понял, кто мог побывать здесь до него. - Говорил же этому Балабону: не умеешь передергивать, не садись играть в карты. Проиграл, видимо, жену в очко. Ну, а мне Надьку подставил в знак благодарности за то, что защищал его в зоне от беспредела. Хотя все, может быть, ещё проще: дурак - он везде дурак. С его глупостью и доверчивостью Балабон мог давать адрес жены просто так, лишь бы заслужить к себе хорошее отношение товарищей по несчастью. Как бы то ни было, но Пастух тогда взревновал. Уж не влюбился ли он с голодухи? И не остаться ли ему здесь навсегда?
Но через три дня он все же уехал в Москву. Весь год он, удивляясь себе, помнил о жене Балабона. Ивот сейчас, когда надо было идти в бега, он выбрал именно этот город на Волге: надо же, как эта баба запала ему в душу!
Поезд подошел к перрону. Пастух прошествовал к выходу. Заспанная и помятая молодуха вышла из купе, где храпел её избранник, чтобы открыть дверь для выходящих на этой крупной станции. Проходя мимо, Пастух ей подмигнул, но она хмуро отвела глаза. Подкачал, видно, Сеня! Небось уснул с перепоя быстро или ещё того хуже: не смог себя по-мужски проявить. Вот баба и недовольна осталась. Жалеет, наверное, что не меня с собой оставила. Ну ничего, я свое уже сегодня наверстаю.
С этой приятной мыслью он соскочил с подножки и пошел к выходу в город, опасливо оглядываясь, нет ли поблизости сотрудников милиции, которые могут опознать его по ориентировке. А то, что его уже ищут, онне сомневался, особенно не надеясь на воровскую солидарность своих сообщников. Наверняка их уже взяли, и они раскололись.
Пастух не знал, что трое из них как раз в этот момент были окружены в старом купеческом доме и что скоро некому будет давать против него показания. На вокзальной площади он сел в такси. Благодаря украденным у лоха почти трем лимонам, он мог позволить себе немного пошиковать.
Интересно, конечно, было бы посмотреть скандал, когда этот Сеня, обнаружив пропажу, предъявит претензии проводнице, а может быть, и её напарнице. А что ещё смешнее, наедет на того дядьку из крайнего купе, любителя выпить в случайной компании. Но смешнее всего, что молодуха и удовольствия не получила, а её в краже денег обвинят. Мысль о женщине, отдавшей предпочтение другому, показалась Пастуху настолько забавной, что он злорадно хохотнул, но, заметив пристальный взгляд водителя, сделал вид, что поперхнулся и закашлялся.
Проявив на всякий случай осторожность, доехал не до Надькиного дома, а остановил машину в самом начале улицы. Расплатившись с шофером, сделал вид, что идет в противоположную от нужного ему дома сторону, и лишь когда такси исчезло за поворотом, направился по нужному адресу. Он хотел застать женщину до ухода на работу.
И это хорошо, что он поспешил, так как столкнулся с Надькой прямо возле подъезда дома. Он обрадованно схватил её за локоть.
- Ты куда так рано? Твой ткацкий станок не убежит, а я вот могу и исчезнуть.
Но женщина не приняла его шутливого тона, хотя сразу узнала.
- А, старый знакомый пожаловал. Ну что же, пойдем, проводи меня до автобуса. Тут недалеко.
- А в чем, собственно, дело? Ты что, не можешь позвонить на работу и отпроситься?
- Да, не могу и не хочу. Очень прошу, давай отойдем отсюда, а то муж сейчас может выйти. Еще увидит меня с тобой. Скандала не оберешься. Он у меня строгий, баловаться не дает.
- Балабон, что ли, вернулся?
- Да нет больше Степана. Сообщили вскоре после твоего отъезда, что повесился он там в зоне. Обидели его сильно, вот и повесился. - Женщина горестно вздохнула.
Значит, без меня его защитить было некому. Небось опять, дурак, сел за карты, удачу дразнить. Ну и доигрался, - подумал Пастух. Он уже без внимания слушал рассказ женщины, что, узнав о смерти мужа, она решила связать свою судьбу с мастером цеха, где когда-то работал Степан. Тот часто захаживал к ней после осуждения своего сменщика за хулиганство. А три месяца назад овдовел, вот они и расписались.
Подошел автобус, и Надежда, на какое-то мгновение вспомнив дни и ночи безудержной страсти, испытанной с этим человеком, заговорщицки ему улыбнулась и дотронулась до руки, как бы говоря:Не обижайся. Этот прощальный жест несколько утешил Пастуха, напомнив ему, что тогда, год назад, он был на высоте и женщина не забыла его мужских подвигов. Но все же он остался у разбитого корыта, ему даже негде было ночевать сегодня, не то что скрыться и переждать несколько дней. Конечно, можно было бы у вокзала или гостиницы найти проститутку, заплатить ей за ночь и по крайней мере на несколько часов иметь крышу над головой. Но беда в том, что все эти шлюхи с их притонами состоят на учете в милиции, и того гляди менты нагрянут с проверкой и заметут его по собственной же глупости.
Нет, лучше всего ближе к вечеру завалиться в ресторан, там среди публики подобрать себе телку из порядочных, попавших туда на какой-нибудь юбилей или день рождения. На приезжего командированного, да ещё разведенного хорошо клюют незанятые женщины. И ночлег на несколько дней обеспечен, и такая крыша будет достаточно надежна. Можно прокантоваться так с недельку, а там видно будет.
Беспокоила только мысль, что двух с половиной миллионов надолго не хватит и придется идти на новое дело. Но это потом, а сейчас задача номер один - найти надежное укрытие. Из всех вариантов он выбрал ресторанное знакомство и, чтобы убить время до вечера, направился в ближайший видеосалон, где в темноте зала можно было и всласть выспаться.
Все четверо сообщников Пастуха в это время были уже мертвы. Ему же фартило все последние дни. Повезло и на этот раз. Войдя в ресторан, Пастух начал осматриваться по сторонам в поисках свободного места и тут... Как говорится, на ловца и зверь бежит. От столика в углу ему приветственно махал сразу обеими руками Илюшка Дудин, с которым когда-то вместе они в зоне парились. Так, шантрапа мелкая, за наезд со смертельным исходом в колонию попал. Но старался себя бывалым показать, к лидерам ближе держался, больше, чем другие, блатными повадками и словечками сорил. Все намекал, что хотя и сидит за наезд, но и за ним кое-какие дела водятся. Все, конечно, понимали, что завирает, и всерьез его не воспринимали. Так Илья Дудин на побегушках весь срок и отбыл.
И вот на тебе, в первый же вечер в этом городе Пастух так удачно на него наткнулся. Дудин был с приятелем. У того дочь родилась, и он пригласил своего сменщика, чтобы угостить. Как-никак, а тот за него три дня подряд отпахал, пока он в родильном доме дежурил. Сидели скромно. А тут как раз Пастух и зашел. Дудин прямо-таки зашелся от радости. Кинулся к нему с почтением, подвел к столику, усадил, заказал ещё бутылку водки и закуску для нового гостя. И гордо поглядывал в зал, дескать, все видят, с кем он, Дудин, дружбу водит. Словно в этом зале все знали, что Осипов - знаменитый уголовник и в авторитетах ходит.
Возбужденный встречей, Дудин лебезил перед Пастухом и испуганно осекся, когда чуть сдуру не ляпнул, что вместе в зоне баланду хлебали. Осипов вовремя сумел разговор повернуть и как бы невзначай дал понять, что с Дудиным в отпуске время проводили. Боясь ошибиться, не сказал, на юге или в местном доме отдыха. Кто знает, может, этот Дудин дальше своей области не выезжал.
Но Дудин, демонстрируя понятливость, сразу подхватил мысль и начал расписывать, как вместе с Толиком был на юге и как весело с девочками Люсей и Таней время проводили. Когда Дудин его Толиком назвал, Пастух слегка поморщился, но опять сменил тему разговора. Кто знает, куда заведет Дудина его воображение. А Дудин, не замечая пренебрежения Осипова, продолжал пускать пыль в глаза, хотел даже ещё заказ сделать, благо не за его счет гуляли. Но Осипов остановил его, сказав, что приехал в командировку и ему ещё надо устроиться в гостинице. Как он и рассчитывал, Дудин сам и вылез с предложением остановиться у него, благо жена и дочь летом живут в пригороде у тещи. Осипов как бы нехотя согласился. Так удачно был решен вопрос с жильем.
Дудин жил на окраине города, и они приехали к нему на такси. Дом был покосившийся и облезлый, под стать хозяину.
Перед сном Дудин, безмерно радуясь почетному гостю, вынул из заначки четвертинку, выпил её почти всю сам и пьяно стал хвастаться, что чтит уголовные традиции и готовит опасное дело. Он бы его давно провернул, да в городе нет настоящего напарника. А вот теперь они с Пастухом это дело сделают наверняка. Но когда Осипов спросил, что за дело, Дудин осекся. Ни о каком деле он и отродясь не думал. Нравилось ему себя за бывалого уголовника выдавать. Может быть, потому, что, затюканный женой, не уважаемый за пустобрехство на работе своими же шоферами, он стремился хоть в воображении убедить если не окружающих, то себя, что на самом деле живет двойной опасной жизнью и в той, второй жизни, удачлив исмел. Но никто об этом просто пока не знает.
Но вопрос Пастуха был задан, и надо было отвечать. И тут Дудин вспомнил, что недалеко от тещиного дома есть магазин, куда поздно приезжают инкассаторы. Он сам это видел, когда забежал в бакалейный отдел за солью перед самым закрытием. Вот и бухнул, не зная, куда это его выведет, что за инкассаторской сумкой давно охотится.