Ильин Андрей. До последней капли (Законник - 2)

   Последними пересматривали книги. Каждую обложку.
   Ни-че-го!
   - Будет, - сказал Сан Саныч. - Пора подводить итоги. Дискеты здесь нет. А если и есть, то найти ее мы не в состоянии. Продолжать поиски бессмысленно. Мы лишь в третий раз перещупаем то, что уже щупали дважды. Надо признать, что мы проиграли. Или ты имеешь на этот счет другое мнение?
   Борис досадливо отбросил в сторону толстый том.
   - Сколько нам, на твой опытный взгляд, потребуется времени на приборку? Борис оглядел комнату.
   - Если на капитальную, чтобы комар носа не подточил - часа полтора. Если с поправкой на профнепригодность хозяина квартиры - можно не убираться. Вся мебель стоит там, где стояла, все вещи лежат на своих местах. А на мелочи он внимания не обратит.
   - Тогда уходим сейчас?
   - Тогда уходим.
   Они проиграли не отдельный бой, они проиграли всю войну. Им нечем было противостоять напору преступников. Они остались безоружными против превосходящих сил атакующего противника. Они не смогли вернуть то единственное средство, которое могло перевесить чашу весов военной удачи в их сторону.
   Они были обречены.
   Их должны были убить если не сегодня, то завтра.
   Затирая за собой возможные следы, остановились возле входной двери.
   - Я первый, - показал Борис. - Ты следом.
   На лестничной клетке было спокойно. Но все равно постояли, прижавшись ушами к замочным скважинам, еще минут пятнадцать.
   Тихо!
   Открыли дверь. Вышли не таясь - не в кино, чтобы протискиваться в чуть приоткрытые двери и по-пластунски красться вдоль стен. Теперь изображать злоумышленников было глупо и опасно. Теперь надо было действовать открыто и нагло, чтобы если кто что и заметил, ничего бы дурного не заподозрил. Уверенность в отличие от робости подозрений не вызывает.
   В крайнем случае можно уверенно наврать, что они дальние родственники вот этому самому жильцу, который на время отъезда поселил их у себя. Или вообще сказать, что жилец скоропостижно, двадцать минут назад, помер и теперь, согласно новому ордеру, жильцы они. Будем знакомы.
   Замки Борис закрыл так же, как они и были закрыты до их визита. На два оборота.
   - Всё. Пошли, - махнул он, сделав шаг к лестнице.
   Но вдруг остановился. И еще раз посмотрел на дверь.
   - Ты что-то забыл? - спросил глазами Сан Саныч.
   Борис не ответил. Он вновь подошел к уже осмотренной квартире.
   И вытащил шило.
   - Ты что? Решил с досады нахулиганить? Обивку ободрать? - тихо спросил Сан Саныч.
   - Ага, обивку, - ответил Борис и ткнул шилом в пузырящийся на двери дерматин.
   И еще раз ткнул.
   И еще.
   И еще сто раз через каждые два-три сантиметра.
   Черт его знает, что заставило Бориса в последний момент изменить свое решение и вновь, уже с лестницы, вернуться к осмотренной квартире. Словно кто-то под руку его подтолкнул. Под ту, в которой было зажато шило.
   Может, интуиция. Может, случай. Но вернее всего, опыт. Тот, который говорит, что если хочешь что-то отыскать, то начинай искать не за порогом, а до него, лучше даже от самых дальних границ объекта. Чтобы охват побольше был. В точности как у рыбаков: надеясь иметь богатый улов - распускай самый длинный трал. С самыми мелкими ячейками.
   Немало огородов и дорожек, ведущих в чужие дома, перекопал за время работы сыскарем Борис. А тут поначалу маху дал. Пошел по пути наименьшего сопротивления. Поторопился от посторонних глаз за дверью спрятаться. И только когда в самой квартире ничего не нашел - спохватился. Вспомнил о том самом пороге. И вернулся.
   Почему бы в самом деле бывшему хозяину квартиры не устроить тайник не внутри, а снаружи своего жилища? Кому придет в голову искать его там, где он сам просится в руки. Истина старая, еще в классической литературе описанная: если желаешь надежно припрятать какую-нибудь особо ценную вещицу - оставь эту вещицу на самом видном месте. И тогда ее не заметят.
   Борис споро ощупывал шилом невидимую ему поверхность, фиксируя на лезвии ногтем каждое новое расстояние от дерматина до двери.
   - Есть! - напряженно сказал Борис.
   - Что есть? - переспросил Полковник.
   - Не знаю что, но оно на полсантиметра выступает над поверхностью двери.
   - А форма?
   - Квадрат. Примерно десять на десять сантиметров.
   - Квадрат? - заволновался Сан Саныч. - Похоже. Очень похоже. Просто один к одному! Неужели нашли? - и на радостях ткнул Бориса кулаком под ребра. - Нашли ведь!
   - Потише резвись. И вытащи бритву. Я дверь буду резать.
   - Может, не резать? Может, аккуратней? Без следов, - насторожился Сан Саныч.
   - Некогда аккуратней. И потом, о чем ты говоришь? Какой, к дьяволу, след? Мы же не внутри квартиры. Мало ли кто мог ободрать чужую дверь. Бритву давай!
   Борис раскрыл опасную бритву и полоснул по дерматину. И еще раз - по утеплителю. Протиснул в узкую прорезь руку. Напрягся.
   - Ну?
   - Баранки гну!
   Где-то на верхних этажах хлопнула дверь.
   - Быстрее! - поторопил Сан Саныч.
   Теперь, когда долгожданная добыча была уже почти в руках, не хотелось лишаться ее из-за случайного пустяка.
   Борис резко выдернул руку из разреза и сунул ее в карман.
   По лестнице вниз стучали шаги.
   - Уходим! - потянул его за руку вниз Сан Саныч.
   - Погоди! - приостановился Борис. - Тут еще одно дельце есть, - и, дотянувшись, наотмашь и крест-накрест резанул еще одну дверь. Для маскировки. Чтобы не думали, что хулиганов интересовала одна-единственная дверь.
   - Ты бы еще весь подъезд испакостил, - проворчал Сан Саныч.
   - И испакостил бы, кабы время было. Ветераны побежали вниз.
   - Вот ведь паразиты, - услышали они голоса на площадке, где только что были. - Взяли двери изрезали. Кому они мешали! Сколько раз предлагал поставить замок на подъезд.
   - Не замки надо ставить, а ловить и драть их как Сидоровых коз. А лучше уши обрывать и при входе в подъезд на ниточках развешивать. Чтобы неповадно было.
   - Ну ты скажешь тоже - уши.
   - А что, я бы так и сделал... Ветераны, словно нашкодившие школьники, выскочили во двор.
   - Куда рвем? - крикнул на ходу Сан Саныч.
   - Сигай налево. Во дворы. Там не догонят.
   И пыхтя, переваливаясь и подгоняя друг друга, старики потрусили к ближайшей арке. Как будто кто-то мог покуситься на их уши. Как будто кто-то мог признать в двух почтенного возраста пенсионерах дворовых хулиганов.
   - Ух! Все. Я больше не могу, - сказал Борис.
   - Я тоже, - признался Сан Саныч. И удачно сбежавшие с места преступления ветераны без сил упали на первую же скамейку.
   - Ты чего побежал? - спросил, отдуваясь, Полковник.
   - Чего, чего? Там же народ спускался.
   - Дурак ты, Борис. Кто бы на нас подумал? Постояли бы вместе с ними перед испорченными дверями, повздыхали, посетовали на нынешнюю молодежь. Потом бы спросили какой-нибудь адрес и пошли себе спокойненько. Что ты с места сорвался как ошпаренный?
   - А ты чего?
   - Потому что ты первый побежал.
   - Я первый? Ты себя не видел. Полудурок старый. Так бежал, что собственный живот чуть не обогнал.
   - Я?
   - Ты.
   - А ты...
   - Ладно, старый, - поднял руки вверх Сан Саныч. - Капитулирую. И признаю свою вину. Во всем. Даже в том, что не совершал. Сегодня на твоей улице праздник. Сегодня ты герой дня. Глумись надо мной, как душе твоей будет угодно. Все стерплю. Скажешь - на колени по такому случаю перед тобой бухнусь. В знак особой признательности.
   - Денежное вознаграждение было бы, конечно, предпочтительней. Но в крайнем случае согласен и на коленки, - милостиво согласился Борис.
   - Будут коленки. И прочие возможные в рамках двухмесячной пенсии вознаграждения, - пообещал Сан Саныч. - Показывай. Не томи.
   Борис заговорщически подмигнул. Вытащил из кармана изъятый им из-за обивки предмет. И раскрыл ладонь.
   На руке лежала толстая металлическая табличка с выгравированным на ней порядковым номером квартиры.
   С давным-давно проржавевшей цифрой 39.
   Глава 42
   - Все, - сказал Сан Саныч. - Теперь точно все! Можешь приклепать эту табличку на свой могильный камень. Тем более он не за горами.
   - Ни черта не понимаю! - расстроился Борис.
   - Чего непонятного? Ты оказался банальным подъездным хулиганом обивки бритвой полосуешь, таблички вот с дверей добропорядочных граждан отдираешь. Резвишься, думая, что по причине твоего уже неразумного возраста тебе с рук сойдут твои безобразные художества. В общем, типичный балбес-переросток из неблагополучной семьи.
   - А если без ерничества? Если серьезно?
   - А если серьезно - то сидим мы в дерьме по самое горло. И не сегодня-завтра начнем хлебать. Пока не потопнем. До смерти.
   Без той дискеты мы не жильцы. А искать ее больше негде. Вся надежда была на этот адресок.
   - Может, ее здесь и не было?
   - Может, и не было. А может, ее до нас нашли. Более удачливые конкуренты.
   - И что же теперь?
   - Сушить весла. И плыть по течению. Тут недалеко...
   - Может, они еще где-нибудь есть?
   - Есть. Одна точно. У генерала. Борис обреченно покачал головой.
   - Генерал высоко сидит. До него нам не допрыгнуть. Пупки по дороге развяжутся.
   - Может, и не допрыгнуть. Но идти больше некуда. Этот адресат последний.
   Борис внимательно взглянул в лицо Сан Санычу.
   - Ты что-то придумал?
   - Ничего я не придумал. Кроме банального попрошайничества. Может, он поймет, что нам и так жить осталось недолго. Поверит, что о сути предмета осведомлен я единственный. Может, ему будет довольно одного меня? Зачем ему все жизни?
   - Может, и поймет, - вздохнул Борис. - Но вряд ли. Генералы понимают только маршалов. Значит, пойдешь? - еще раз спросил Борис.
   - Пойду!
   - А нам как быть? Ждать у моря погоды?
   - Наверное, ждать. Ничего другого не остается. На самый крайний случай я вам оставлю свои подробные показания. Обо всем и обо всех. От самого начала до самого конца. Кроме пионерского лагеря. Если я не вернусь, попробуйте с ними поторговаться. Попробуйте выторговать хотя бы Марину с дочкой.
   - Попробуем. Чего ж не попробовать. Только вряд ли чего добьемся.
   - Если не выторгуете жизнь, так хоть погромче хлопните напоследок дверью. Передайте все то, что я вспомню и напишу, журналистам. Свалить они их с постов не свалят, но, может, хоть перышки пощиплют. Ничего другого я предложить не могу. К сожалению.
   - Может, передумаешь? Может, не будешь напрасно бисер перед лампасами метать?
   - Я бы передумал. Я бы не метал. Если бы это касалось одного меня. А так - не могу.
   - Когда пойдешь?
   - Завтра. Сегодня все напишу, завтра тебе передам. И завтра же пойду.
   - Ну что ж. Это твое решение. Удерживать тебя силой я не могу, сказал Борис. - Жаль, что так все получилось.
   - Жаль, - согласился Сан Саныч, вставая и уходя прочь. Все дальше и дальше.
   - Эй, Полковник, - крикнул ему вдогонку Борис.
   - Что еще? - обернулся Сан Саныч.
   - Спасибо тебе.
   - За что?
   - За эти последние недели. За драку. За возвращение в молодость. И, наверное, даже за смерть. За такую смерть. Не в богадельне, не в казенной постели, где до тебя тихо испустили дух полета человек. За смерть в бою! Конечно, хорошо было бы еще пожить. Но если умирать - то только так. Ты меня понимаешь?
   - Понимаю.
   - Тогда счастливо тебе, Полковник. И удачи!
   Глава 43
   - Генерал! Я прошу у вас аудиенции, - сказал Полковник по телефону.
   - Кто это? Сан Саныч? Ты? Отчего ж так официально? Мы вроде бы не чужие. Можно сказать, не один пуд соли в ведомственной столовке скушали.
   - Оттого и официально, что дело официальное.
   - Ну, тогда заходи ко мне в приемную. Я распоряжусь. Ты по какому поводу?
   - По поводу переданной вам дискеты. И смерти Михася.
   - Дискеты? И смерти? Знаешь, давай сделаем так - здесь на службе у меня действительно суетливо, если я и смогу с тобой встретиться, то лишь на несколько минут. А вот после работы - хоть на всю ночь. Считай меня в полном твоем распоряжении. Поговорим. Повспоминаем. Коньячку попьем. Ты не против?
   - Где и когда?
   - В восемнадцать ноль-ноль. У бюро пропусков. Я вышлю за тобой машину.
   В восемнадцать ноль-ноль машина была у крыльца.
   - Давай, Саныч, забирайся, - распахнул дверцу генерал.
   - Куда мы?
   - На дачу. Дома у меня ремонт. Грязь и бардак. Там нормально не расслабиться.
   Машина, мягко приседая на рессорах, катила по асфальту. Из города. Гаишники ее не останавливали. Они знали начальственные номера наизусть.
   - Ну, как живешь? - спросил генерал.
   - Живу, - ответил Сан Саныч. - Пока. Генерал усмехнулся и замолчал. До самой дачи.
   - Машину подгонишь завтра с утра. К восьми, - приказал генерал водителю. - Ты не против, Полковник, погостить у меня до утра?
   Сан Саныч неопределенно пожал плечами.
   Зашли внутрь. Дача была скромненькая. По нынешним-то воровским временам.
   - Располагайся. Вон кресло. Вон холодильник и бар. Уничтожай все, на что глаз упадет. Не стесняйся.
   - Я не коньяк сюда пришел пить. И не икру лопать.
   - Даже так? Ну, тогда рассказывай, зачем пришел. - Генерал упал в кресло напротив.
   - За дискетой.
   - За дискетой? За какой дискетой?
   - За той, которую я вам передал. Из рук в руки.
   - Да брось ты! Не помню такого. Убей, не помню.
   - Убил бы. Но мне не смерть ваша нужна, а дискета.
   - Может, ты чего-нибудь путаешь? По старости. Может, ты не мне давал, и не дискету, и вовсе даже не давал?
   - Мне нужна дискета, которую мне передал покойный Иван Степанович и которую я передал вам в надежде на определенные следственные действия по заключенной в ней информации.
   Генерал расстегнул китель, отбросил в стороны полы.
   - Ладно, давай откровенно. Чтобы время не тянуть. Дискету я тебе не отдам. Даже если бы я очень захотел ее отдать. Это дело вышло за рамки моей компетенции. Если я пойду тебе на уступки - я подставлю под удар свою голову. А ей цена не маленькая. Единственно, чем я тебе могу помочь, - это из уважения к нашему совместному прошлому устроить тебя до конца дней в один очень закрытый пансион. Роскошеств там не обещаю, но нормальный уход и питание до самой смерти - вполне.
   - А как же все остальные?
   - Остальные - это остальные. А ты - это ты.
   - Я не могу принимать решение, не имея гарантий в отношении моих товарищей. Я требую...
   - Он требует! Не смеши меня! Что ты можешь требовать? Какие гарантии? Взгляни на себя. Ты немощный старик. Тебе утку через каждые полчаса надо подносить, чтобы штаны не намокли. А ты - "требую"!
   Спустись на землю. Твои требования остались в прошлом. Сейчас даже я не могу себе позволить ничего требовать. С ними, - задрал генерал палец к потолку, - с позиции силы не разговаривают. Только просьбы.
   - Ну и что, удовлетворяют?
   - Кого?
   - Просьбы удовлетворяют?
   - Удовлетворяют. В полной мере. Ты это хотел услышать? Может, хватит из себя бескорыстного героя корчить? Ты думаешь, я очень рад принесенной тобой дискете? Думаешь, от восторга в ладоши хлопаю? Так вот, смею тебя уверить, - нет. Я из-за нее в такой переплет попал, что не знаю, как выпутаться. Мне теперь в пору не о благополучии думать - о сохранении жизни. Знал бы, еще тогда ее, проклятую, спалил, а пепел тебя сожрать заставил. Чтобы ты нормальных людей не баламутил и под удар вместо себя не подставлял.
   - Ее и сейчас сжечь не поздно.
   - Сейчас поздно. Сейчас все обо всем знают. Теперь я могу только торговаться за жизнь. И за соответствующее материальное вознаграждение. Потому что просто так, задарма, рисковать не хочу. Вот такую свинью ты мне подсунул. Жирнущую. Так что о милосердии к сединам теперь можешь не взывать. И на совесть не давить. Мне мой китель к телу ближе ваших пенсионных пиджачков! Уяснил?
   - Как будто, - ответил Сан Саныч. Прав был Борис - сторговаться не получится. Потому что торговаться нечем.
   - Вот что я тебе скажу, генерал. Сволочь ты. Первостатейная!
   - А это как угодно. Если тебе так легче - можешь считать меня сволочью.
   Сан Саныч поднялся, прекращая разговор.
   - Куда это ты собрался? - ухмыльнулся генерал.
   - Домой.
   - Хочешь не спросясь покинуть давший тебе приют кров? Не выйдет. Нет тебе хода отсюда. Не могу я теперь оставить тебя без присмотра. Мало ли каких дров ты, по старческому маразму, надумаешь наломать. Мне рисковать нельзя.
   - Угрожаете?
   - Трезво рассуждаю. До тех пор, пока я не урегулирую свои отношения с известными лицами, тебе, Полковник, придется находиться на моих глазах. Или...
   - Или что?
   - Или то! Самое!
   - Михась тоже попал под "или"?
   - Михась, равно как и все прочие, попал под тебя. Как под танк. Кто просил тебя втягивать их в свои дела? Если себя не жалко, почему о других не думал?
   - Значит, Михася ты?!
   - Не я. Они. Но я, естественно, не протестовал. Вы сами вынесли себе приговор. Своей чрезмерной любознательностью. Что им делать, как не избавляться от вас по одному? Длинные, любопытствующие носы отсекают вместе с шеями!
   - Следующий я?
   - Ты последний. Ты свидетель. Ты мне нужен. Против них. Если вдруг дело дойдет до драки.
   - А если я откажусь?
   - Вот тогда и будет "или". Только не такое, как ты ожидаешь. Я запру тебя в следственном изоляторе по подозрению в соучастии в массовом убийстве на территории бывшего пионерского лагеря "Смена". До времени изолирую. И еще пару надзирателей приставлю, чтобы ты глупостей не наделал.
   - Хотите удержать меня силой?
   - Полусилой. Силы для тебя много. Как и чести.
   Сан Саныч пошел к двери.
   - Не делай глупостей, - чуть громче, чем обычно, сказал генерал.
   В руке у него отсветил вороненой сталью табельный "Макаров".
   - Будете стрелять?
   - Буду! А потом вызову оперативников и оформлю проникновение в чужое жилище с целью ограбления.
   Сан Саныч сделал еще шаг. Сзади клацнул затвор.
   - Замри!
   - Опусти пистолет. Несолидно генералу оружием баловаться, - раздался голос. Голос Бориса.
   Он стоял снаружи, за приоткрытым окном. Генерал удивленно приподнял бровь.
   - Так ты, Полковник, не один?
   - А мы всегда вместе, - ответил Борис. - Саныч, забери у него пушку, а то мне надо в комнату зайти. Он генерал сугубо канцелярский, с оружием обращаться не умеет, еще бабахнет по неосторожности.
   - Ну вы придурки, - удивился генерал, небрежно отбрасывая пистолет. Устроили оперетку и думаете, что чего-то добились? Ну посижу я так с часок или три, а потом спецбригаду вызову.
   - Не вызовешь, - сказал Борис. - Потому что эта бригада тебе еще более опасна, чем нам.
   Генерал только головой покачал. Словно имел дело с неразумными, не ведающими что творят детьми.
   - На что вы надеетесь, пенсионеры?
   - Вот на это, - ответил Борис. - Слышь, Саныч, не в таких коробках твои дискеты хранятся?
   В руках у Бориса была квадратная, десять на десять, запаянная с одного конца металлическая коробка. Такая же, как была когда-то в распоряжении Полковника.
   - Где ты ее нашел? - не сдержавшись, ахнул Сан Саныч.
   - Там, где теперь уж точно нет. Ты был прав, когда предполагал, что Иван Степанович не ограничится передачей в надежные руки одной только дискеты. Рук было несколько. Он страховался. Он не хотел доверяться случайности. Ну что, генерал, поторгуемся?
   Генерал нервно заелозил на кресле.
   - О чем нам торговаться? Разве что-то изменилось?
   - Все изменилось. В корне. Теперь у нас есть то же, что и у тебя. Теперь наши шансы равны.
   - Вы хотите сказать, что будете публиковать имеющуюся у вас информацию? Но это глупо. Вас сомнут.
   - Мы не будем публиковать информацию. Вовсе нет. Мы будем шантажировать этой информацией твоих новых хозяев. От твоего имени.
   - То есть?
   - Вот сейчас, отсюда, мы позвоним по некоторым взятым наугад телефонам и скажем, что вы не согласны с ранее оговоренной ценой, что вы запрашиваете больше. Много больше. Пусть они решат, что вас обуяла жадность. Что договориться с вами затруднительно.
   Или изобразим из вас борца за идею, который ни на какие компромиссы идти не желает. Но желает торжества закона и справедливости.
   Или позвоним одним, предлагая информационный компромат против других.
   Или...
   В любом случае они быстро установят телефон, с которого прозвучал неприятный для них звонок, и убедятся, что находится он не где-то вообще, а непосредственно здесь, на вашей персональной, куда не так-то легко проникнуть постороннему, даче. И еще смогут легко узнать, что сегодня вы отдыхаете на ней.
   Какие они после всего этого сделают выводы?
   - Чушь, - рассмеялся генерал. - Я всегда смогу с ними договориться. Смогу объяснить, что произошло.
   - Может быть, и сможете. Но после. Когда информация уже пойдет гулять по городам и весям. Вы думаете, они вам это простят? Хотя бы одно то, что вы тянули время?
   Вы думаете, что вы успеете объясниться? Оправдаться? Что у вас будет время для конфиденциальных встреч?
   Ведь они абсолютно уверены, что дискета осталась одна. Значит, откуда может исходить утечка информации?
   С вами нянькаются только до тех пор, пока вы молчите. Ваша персональная цена без способной заговорить дискеты - копейка в базарный день. И даже меньше - когда информация выпорхнет наружу. Как только они узнают, что вы утратили монополию на тайну, - торговля кончится. И, как говорится в старинных романах, заговорят кинжалы.
   Я правильно все излагаю?
   - Вы блефуете! У вас нет дискеты. У вас есть только оболочка, замотал головой генерал.
   - Полноте. Разве мы похожи на шулеров? У вас есть в доме компьютер? Хотя, впрочем, он не нужен. Я успел просмотреть информацию. И даже кое-что запомнить. Например, дело номер 27. Депутат Абрамов В.П. Изнасилование несовершеннолетней в городе Ростове в 1971 году. Присвоение казенных средств в 1979-м. Сокрытие преступления в... Или небезызвестный всем нам Семушкин Г.А... Или...
   - Довольно. Что вы хотите?
   - Другую дискету. До пары.
   - Но это лишь вдвое усугубит ваше положение.
   - Зато вдвое облегчит ваше, генерал. Вы расскажете, что подверглись нападению отъявленных, в нашем лице, хулиганов, которые в рукопашной борьбе отобрали принадлежавшую вам дискету. Для пущей убедительности мы оставим на вашем теле следы многочисленных побоев и пыток. Я лично оставлю. С превеликим удовольствием. И Сан Саныч тоже.
   - Но меня все равно вычистят.
   - Если бы вы были простым пенсионером, то да. Непременно. Но облеченного властью генерала, я думаю, трогать не будут. Зачем им лишнюю пыль поднимать? Ведь без информации вы опасны не больше, чем упавший вчера кирпич. Им дискета нужна, а не ваша одиозная личность.
   Они будут гоняться за нами. С вашей помощью. Они охотятся за владельцами информации. А не за всеми подряд. Неужели непонятно?
   Изымая дискету, мы принимаем удар на себя, тем выводя из-под него вас.
   Но мы не настаиваем. Мы можем оставить все как есть. И действовать по одиночке. Как кому заблагорассудится.
   И потому я снова спрашиваю: есть ли у вас в доме компьютер? Потому что обзванивать клиентов с любого другого телефона наименее выгодно, чем с вашего, генерал.
   - Зачем вам дискета?
   - Затем же, зачем и вам. Для облегчения быта пенсионеров. И отдачи памяти погибшим в бою товарищам. Мы слишком пострадали во всех этих околобоевых действиях, чтобы не потребовать взамен хоть какой-то компенсации. Только в отличие от вас у нас аппетиты пенсионные. С нами сторговаться будет легче. Вы даже можете выступить посредником. Чтобы получить комиссионные. Ведь комиссионные - это лучше, чем ничего?
   - Мои гарантии?
   - Отсутствие у вас дискеты. Более надежных гарантий быть не может.
   Борис бил наверняка. Не было у генерала другого выхода, как согласиться. Вернее, был, но неприемлемый для него - застрелиться, не перенеся позора капитуляции.
   Дискета била дискету. Информация уравновешивала информацию.
   - Черт с вами. Берите! - хорошо поставленным командным басом заорал генерал. - Что б вас разодрало! Идиоты старые!
   - Только без истерики. Проигрывать надо со вкусом и чувством собственного достоинства. Если не знаете как, смотрите хронику второй мировой войны, посвященную капитуляции Сталинградской группировки немцев. Там все очень художественно показано. Учитесь у великих неудачников.
   И еще одно маленькое одолжение. На прощание. Не будете ли вы столь любезны отдать приказ охране о беспрепятственном нашем прохождении за территорию ведомственных дач. На вашей личной машине. А то мне, признаться, пришлось испачкать штанишки, пока я сюда до вас, заборы преодолевая, добирался.
   И не соблаговолите ли завернуть руки за спину, чтобы нам удобней было вас связать. Очень не хотелось бы до момента, пока мы не достигнем безопасного места, иметь дело с вашими, отправленными нам вдогонку, держимордами.
   Заранее благодарен...
   В лесу, на давно неезженной проселочной дороге, где Борис оставил автомобиль, на котором приехал, ветераны остановились.
   - Ну что, Полковник, струхнул? - спросил, открывая дверцу генеральской "Волги", Борис.
   - Не без того.
   - И правильно. Впредь неповадно будет без приказа и необходимости голой грудью на пулеметы лезть. На то артиллерия имеется. Тяжелая. Хорошо, я подоспел. А то погиб бы смертью храбрых, но глупых.
   - Как тебе удалось? - спросил все еще пораженный случившимся Сан Саныч.
   - Молча, Полковник. Молча. Кто ищет, тот всегда найдет.
   - Ты имеешь в виду дискету?
   - Я имею в виду выход. Выход из создавшегося положения. Ну что, сел? Тогда поехали.
   - И все-таки, где ты ее нашел? - еще раз поинтересовался Сан Саныч.
   - Что нашел?
   - Что, что? Дискету! Ну, хватит интриговать. Не томи.
   - Нетерпеливый ты какой, Полковник. Прямо как курсант в краткосрочном увольнении. Все тебе до чего-то докопаться хочется.