Ильин Андрей. До последней капли (Законник - 2)

   - Ну, значит, все нормально. Ведомость - это серьезно. Да и сами рассудите, кто бы стал вам отдавать не принадлежащие вам деньги? Свои, что ли?
   - Вообще-то, конечно.
   - Ну, вот и тратьте ваши деньги. И ни о чем таком не думайте.
   - Тогда спасибо вам, Полковник.
   - А мне-то за что?
   - Они сказали, что вы хлопотали...
   - Ерунда какая. Так, только адресок подсказал. Если бы вам эти деньги не полагались, никакие бы хлопоты не подействовали. Что вы, наших бюрократов не знаете? Когда они больше положенного давали?
   - Да, что верно, то верно. Но все равно спасибо.
   И почти сразу же, еще трубка не остыла, позвонила соседка по даче.
   - Александр Александрович, тут такое. Тут такое!
   - Пожар, что ли?
   - Хуже! К вам на дачу строителей понаехало, машин, кранов всяких. Мы отродясь столько и не видели. Даже когда элеватор строили. Вчера старую вашу дачку порушили, яму выкопали, а сегодня уже половину первого этажа сложили. Прямо как в сказке. Как по щучьему велению! Может, они чего перепутали? Может, они думают, что это не ваша дача?
   - Все нормально, Марь Иванна. Никакой путаницы нет. Я же предупреждал, что хочу дачку подновить. Вот и подновляю. Вы там посматривайте, чтобы они не халтурили. Особенно когда балкон на третьем этаже крепить будут.
   - На третьем?!
   - Ну да. На четвертый денег не хватило. Я еще пенсию за прошлый месяц не получал.
   - Ой!
   - Что с вами, Марь Иванна?
   - Ничего, Александр Александрович. Что-то в голову вступило. А нельзя у вас старые досочки попросить, забор подновить?
   - А вам его подновлять не надо. Вам новый ставить надо. Скажите строителям, что я просил. Очень. Они поймут. Они ребята отзывчивые. Хоть на вид и суровые. Так и скажите - без этого забора Сан Саныч принимать объект не будет.
   И забор начали строить.
   С квартирой дело обстояло хуже. В первую очередь из-за квалификации наемных работников.
   - Кто ж так раствор кладет? - возмущался Сан Саныч. - Вначале надо стенку смочить, потом выровнять и только потом раствор кидать. Нет, не годится. Переделывай.
   - Я уже три раза переделывал!
   - Ничего. Четвертый переделаешь. В жизни все пригодится. Глядишь, научишься ремеслу, пойдешь на стройку штукатуром, встретишь хорошую девушку... Давай, давай трудись. Завтра надо будет на кухне газовую плиту заменить и электрику, - намечал Сан Саныч фронт работ, - послезавтра...
   Сан Саныч строил планы, которым не суждено было сбыться. Ни завтра, ни послезавтра, ни после послезавтра в квартиру никто не пришел. Строительный бум кончился. Самым неожиданным образом. Просто следующим утром никто не постучал в дверь и не сказал: "Добрый день, Александр Александрович".
   Полковник позвонил дачной соседке.
   - Уехали. Еще вчера уехали. Оставили все как есть и уехали. Даже забор мне не успели доделать.
   - А техника осталась? Бетономешалки, лебедки?
   - Нет, все с собой увезли. Нагнали кучу машин, в кузова погрузили и уехали. Как теперь с забором-то, Александр Александрович? Может, вы, когда в следующий раз приедете, доделаете?
   Ну дает бабуля!
   Дело приобретало дурной оборот. Так просто, за здорово живешь работы никто бы не приостановил. Или они нашли метод, как нейтрализовать заключенную в тайнике информацию, или придумали какой-то иной способ решения проблемы.
   Сан Саныч набрал депутатский телефон. И услышал автоответчик.
   - Добрый день. Депутат Семушкин находится в отъезде. Просим вас передать предназначенную ему информацию после звукового сигнала. О решении, принятом по вашему вопросу, вы сможете узнать у помощников депутата по телефону... Спасибо.
   Сан Саныч перезвонил еще и еще раз. Все тот же автоответчик. Помощники тоже ничего прояснить не смогли.
   - Обращайтесь через автоответчик. Это самый прямой путь.
   Пришлось разговаривать с бездушной техникой.
   - Вас беспокоит полковник в отставке Дронов. Хочу вам как депутату выразить озабоченность замораживанием работ на отдельных строительных объектах, предназначенных для улучшения уровня жизни ветеранов МВД. Прошу разобраться в данном вопросе в возможно более короткие сроки. В противном случае нам придется обращаться за помощью в вышестоящие инстанции.
   Ответ пришлось выслушивать через помощника, который, как в фильмах на историко-революционную тему, зачитал ответную телеграмму вслух.
   - Рад был вас услышать, Александр Александрович. Хочу успокоить ветеранов МВД, сообщить, что строительство было приостановлено в силу не зависящих от нас причин, и заверить в том, что в самое ближайшее время оно будет продолжено. Мне всегда были небезразличны нужды и чаяния ветеранов войны и труда, что нашло отображение в моей программе...
   Миролюбивый тон ответа Сан Саныча не успокоил. Признаком благополучия могло служить только немедленное возвращение строителей на свои рабочие места. Слова - это всегда только слова. За ними, как за дымовой завесой, может скрываться все что угодно.
   Что же могло их заставить приостановить ремонтные работы? Что они придумали такого, о чем не может догадаться Сан Саныч?
   Что?
   Всякое изменение в боевой обстановке, которому пока нет объяснения, следует истолковывать как опасность. Такую мысль не уставал вдалбливать в стриженые головы новобранцев первый его командир, старшина разведроты, и многие командиры после него. Неизвестность - это всегда угроза.
   Резкое изменение в поведении противника может в том числе означать и отход на заранее подготовленные позиции, но может и подготовку к широкомасштабному наступлению. Чаще всего к наступлению. Причем в самом неожиданном месте.
   Даже исчезновение одной-единственной полевой кухни в ближних тылах должно настораживать настоящего разведчика. Даже переставший добавляться в выгребную яму мусор!
   А тут пропажа двух бригад строителей в полном составе, со всей приданной техникой. Полное оголение фронта!
   Ничего, кроме беды, это сулить не могло. Не сегодня-завтра грянет какой-нибудь гром! Не может не грянуть! И только дурак командир или совершенный разгильдяй не использует остаток отпущенного ему времени на проверку и укрепление своей обороны. Только оценивший свою жизнь и жизнь своих товарищей в копейку не проверит оружие и не подтащит поближе к переднему краю побольше боеприпасов.
   Оборона начинается с проверки и приведения в порядок оружия. Только оружие способно продлить век человеческий на войне. Если война начата.
   Только исправное оружие и выкопанные в полный рост окопы.
   Сан Саныч решительно встал и прошел на полуотремонтированную кухню. Он приблизился к раковине и посмотрел на свой старый, прослуживший ему много лет гусак. Гусак был так себе: толще, чем обычный, сваренный в месте перегиба. Но Сан Саныч говорил, что к нему привык, и не снимал, даже когда менял смеситель и раковину.
   Сан Саныч открыл кран с холодной водой. Но хотя он открутил вентиль полностью и хотя гусак был толще обычного, вода из него текла слабо. Гусак следовало прочистить. Сегодня. Дольше тянуть было невозможно.
   Сан Саныч свинтил гусак и спилил верхнюю, изогнутую дугой часть.
   Из гусака выпал ствол.
   В ванной Сан Саныч отвинтил закрашенные гайки, крепящие заглушку в канализационном стояке. И, глубоко засунув в трубу руку, вытянул заплавленный в несколько слоев полиэтиленовой пленки корпус пистолета.
   Все прочие мелкие детали он отыскал в слесарном ящичке, где хранились шурупы, гвозди и прочие железки. Они лежали там внавал среди хлама, и никто никогда бы, если бы не искал специально, не признал в них части боевого оружия.
   Патроны Сан Саныч высыпал из разломанных надвое алюминиевых лыжных палок, хранящихся вместе с лыжами в кладовке.
   Он поставил на место боек, курок, боевую пружину, ввинтил густо смазанный маслом двукратно вороненый, чтобы лучше противостоять влаге, ствол, защелкнул в ручку обойму, взвел затвор.
   Пистолет действовал исправно. Конечно, оружием его, учитывая малые размеры, назвать можно было только условно, но другим Сан Саныч не располагал. В конце концов не от одних только боевых характеристик зависит убойная сила оружия. Но еще и от рук, в которых оно находится. В опытных пальцах и авторучка может быть смертельно опасна.
   Только на свой боевой опыт Сан Санычу и приходилось рассчитывать. И еще на мастерство немецких оружейников. Пистолет был ручной работы. Трофейным. Хотя вряд ли это слово что-то скажет людям, не нюхавшим фронта.
   Снятым с трупа, что ли?
   Нет, взятом на штык. То есть в бою. Из этого пистолета немецкий полковник, захваченный во время разведрейда, чуть не убил Сан Саныча. Но не убил. Не успел.
   Пистолет Сан Саныч взял себе на память и никогда даже не предполагал, что будет использовать его по назначению. Кому нужна эта хлопалка при наличии настоящего оружия? Боевой сувенир провалялся в планшете всю войну и много лет в столе - после. Выйдя на пенсию и лишившись служебного удостоверения, Сан Саныч от греха подальше разобрал пистолет на части, которые спрятал в самых разных местах. Не мог он, фронтовик и разведчик, выбросить с таким изяществом исполненное оружие. Но и не мог, как пекущийся о соблюдении законов работник органов правопорядка, хранить его без соответствующего разрешения. На хранение кусков металлолома разрешение не требовалось.
   Теперь куски соединились. В оружие ближнего (дай Бог с десяти метров в цель попасть) боя.
   Дело оставалось за малым - за противником. Сан Саныч был уверен, что не сегодня, так завтра его враги тем или иным образом проявят себя. Скорее всего они придут сюда, в так и не отремонтированную квартиру. Придут, чтобы раз и навсегда выяснить отношения с ее хозяином. Едва ли они начнут выяснения сразу с рукоприкладства. Но закончат им почти наверняка. Вот на этот случай Сан Санычу и нужно личное оружие. Продержаться до подхода основных сил. Как на фронте.
   Дискета у него, и придут они только сюда!
   Но Сан Саныч ошибся. Враги пришли не в его квартиру. Враги нанесли удар совсем не в том, где ожидалось, месте.
   Глава 11
   Сан Санычу позвонил Прохоров.
   - Здравствуй, Полковник. Не знаю, насколько тебя может заинтересовать моя информация, но у Семена пропала внучка. Вместе со снохой. Они предполагают, что она решила поиграть на нервах супруга и потому, не предупредив, съехала к подругам.
   - Когда они пропали?
   - Двое суток назад.
   Двое суток назад квартиру Сан Саныча покинул последний рабочий.
   - А записки никакой не было? Ну, мол, не могу больше терпеть. Или что-нибудь в этом роде?
   - Нет. Ничего.
   - Подруг обзванивали?
   - Кажется, нет. Ты считаешь, что это серьезно?
   - Трудно сказать. Но лучше предполагать худшее.
   Сан Саныч внутри себя был уверен, что происшедшее - не случайность. Слишком сближены сроки "окончания" ремонта и исчезновения снохи Семена.
   Удар по ближним родственникам - это новый ход преступников! Они должны были действовать именно так. Шантажом против шантажа.
   Сан Саныч позвонил Семену.
   - Я все знаю. Нам необходимо встретиться.
   - Ты знаешь не все. Только что позвонили какие-то неизвестные и сказали, что друзей надо уметь выбирать.
   - Что они сказали точно?
   - Сейчас, постараюсь припомнить. Они спросили, кто у телефона, и сказали - умный человек выбирает друзей, которые не вредят близким.
   - Больше ничего?
   - Больше ничего.
   Это была война. Войска противника перешли границы, которые им переходить не следовало.
   - Это как-то связано с твоим делом?
   - Боюсь, что да.
   - Что мне делать?
   - Установи точное время и место исчезновения снохи и внучки. Кто, где и когда их видел в последний раз? Во что они были одеты? Куда собирались идти? Обзвони, если нет телефонов, обойди всех ее подруг и родственников. Постарайся узнать координаты ее возможных любовников.
   - Но...
   - Когда дело идет о безопасности, соблюдение парадной морали отходит на второй план. У нее, как у любого человека, МОГЛИ быть любовники, и с этими любовниками она МОГЛА податься в бега, прихватив с собой ребенка. Мы должны проверить все возможные варианты. Все. Действуй.
   Сан Саныч работал так, как работал, когда вел официальное расследование. Он делал все то же самое, что делал, если бы к нему обратились по поводу исчезновения подследственного или важного свидетеля. Только делал быстрее и лучше, потому что это дело касалось близких ему людей. И потому, что причиной их несчастий был он сам.
   - Борис! Бросай все дела и дуй на помощь Семену. Боюсь, как бы он, в нынешнем своем состоянии, дров не наломал. И вообще пошуруй там по своей линии. Штучку свою японскую прихвати и на телефон Семена поставь, может, к нему еще позвонят...
   - Михалыч! За тобой координация действий с официальными органами. Постарайся пока не поднимать лишнего шума.
   - Сергей! Предупреди всех наших о возможной угрозе. Только осторожно, без излишней паники. Было бы хорошо, чтобы в ближайшие дни внуки и правнуки не болтались без необходимости по дворам и дискотекам. Лучше бы всего их под благовидным предлогом развезти по дальним родственникам. Можешь придумать какой-нибудь скаутский слет и вывезти всех, гуртом, куда-нибудь на природу. В общем, сообрази сам. Что придумаешь - сообщи мне. Только не по телефону. А если по телефону, то без деталей. Понял?
   - Понял.
   - Анатолий...
   - Михась...
   Вечером позвонил депутат.
   - Здравствуйте, Александр Александрович. Очень жаль, что так получилось. Очень жаль, что возобладала не моя точка зрения. Я ничего не мог поделать. Вы слишком долго тянули время.
   - При чем здесь внуки моих друзей?
   - Ни при чем.
   - Отпустите женщину и ребенка.
   - Это невозможно. Вернее, это невозможно, пока вы продолжаете занимать свои позиции.
   Мы бы не трогали родственников ваших товарищей по службе, если бы родственников имели непосредственно вы. Но вы одиноки. И стары. Я так понимаю, что ваша жизнь, точнее ее небольшой остаток, вам менее ценен, чем ваши принципы. Но ваши принципы не могут быть выше вашего человеколюбия. Ни одна революция не стоит слезы ребенка. И уж тем более ни одна информация не стоила его жизни! Вы согласны?
   - Что вы хотите?
   - Вашего понимания безвыходности сложившегося положения. Вы можете опубликовать имеющиеся в вашем распоряжении документы. И ребенок умрет. На глазах у матери. Которая останется живой. И с этой матерью потом будете разговаривать вы. Я не знаю, как вы сможете объяснить ей ваш выбор. Я не знаю, как она сможет принять то, что каким-то бумажкам предпочли жизнь ее ребенка.
   Вы предпочли!
   Возможно, вы раздуете политический скандал. Возможно, на время подпортите чьи-то карьеры. Но ребенка-то все равно не вернете. С этими политиками вам за одним столом не сидеть и чаи не гонять, а вот со своими друзьями, близкими родственниками, которыми вы так легко манипулировали во имя каких-то своих, не понятных ни им, ни нам целей, придется общаться каждодневно. Как вы сможете смотреть им в глаза? Вы не боитесь остаться один? Разом потеряв всех друзей, но приобретя взамен втрое больше врагов. Вы считаете такой обмен выгодным?
   Тогда объясните - почему?
   Повторю еще раз - я не сторонник подобных методов. Лично я предпочел бы с вами договориться миром. Но музыку заказываю уже не я. Я так же, как и все прочие, подчиняюсь общему решению. Новому условию сделки.
   Ребенок - против информации.
   - А вы не опасаетесь, что я обращусь за помощью в соответствующие органы?
   - Нет. Во-первых, мы имеем определенные рычаги давления на эти органы. Вспомните хотя бы, как звучит моя должность и в какие комиссии я вхожу. Поверьте, что все прочие звучат не менее весомо. Вряд ли кто-нибудь станет портить со всеми нами отношения ради банального случая киднеппинга, который еще надо доказать.
   Во-вторых, любое ваше или ваших друзей появление в соответствующих органах будет истолковано нами как ваш отказ от сотрудничества со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями для заложников. Чем ближе будут подбираться органы к пленникам, тем выше будет вероятность, что они погибнут.
   Кроме того, чрезмерно активная ваша деятельность в данном направлении заставит нас обеспечивать себе дополнительную страховку в виде вновь пропадающих родственников. Мы должны будем, как говорят в армии, постоянно восполнять боевые потери. Мы не можем позволить себе остаться без страховки. Вряд ли вы сможете защитить всех родственников, всех ваших бывших сослуживцев и друзей. И в каждой новой трагедии будете виновны вы. Один только вы!
   Очень жаль, что приходится идти на крайние меры, но иного выхода у нас нет. Иного выхода не оставили вы.
   Поэтому думайте. Мы не торопим. И постарайтесь не поднимать суеты больше, чем вы уже успели поднять. До свидания.
   Сан Саныч, не опуская трубки, на мгновение задумался и тут же набрал номер.
   - Михалыч, по твоему направлению отбой.
   - Почему? Что случилось?
   - Я потом объясню.
   - Но заявление уже пошло в дело.
   - Заявление пусть остается. Но больше никаких действий. Никакого дополнительного проталкивания. Пусть все идет в установленном порядке.
   - А что я скажу Семену?
   - Ничего не говори. Я объяснюсь с ним сам. Следующий звонок пострадавшему.
   - Семен, как дела?
   - Как сажа. Аж в глазах бело!
   - Какие-нибудь новости есть?
   - Есть. Звонили. Дали послушать голос внучки.
   - Что она сказала?
   - Сказала, что их не обижают, но просила как можно скорее их отсюда забрать. Голос Семена задрожал.
   - Я все понял. Сейчас выезжаю к вам. Ничего не предпринимайте.
   На улице Сан Саныч остановил первую попавшуюся машину. О цене он не торговался. Он берег только время.
   Семена Сан Саныч застал на диване с пузырьком валокордина в руке.
   - Не дрейфь, старина. Все будет в порядке.
   Семен ничего не ответил. Только отвернулся лицом к стенке.
   Прав был депутат - не простят Сан Санычу друзья, если по его вине с их близкими случится какая-нибудь беда. Он вообще был во многом прав, этот чертов депутат!
   В соседней комнате кто где сидели съехавшиеся на беду старички.
   - Все, значит, собрались?
   - Все, не все, но собрались. Одного тебя только и ждали. Что ты за хреновину такую заварил на старости лет, что всем нам вместе не расхлебать?
   - Хреновина как хреновина. Одни ценную для них вещь потеряли. Другие нашли. А сторговаться не могут.
   - Хороша торговля!
   - Так и вещь не пустячная.
   - Мы так понимаем, что во все подробности ты нас посвящать не желаешь?
   - Во все - нет. Для вашего же блага. Здесь в самом прямом смысле - кто меньше знает, тот больше живет.
   Ветераны не спорили. И не обижались. Потому что были не просто ветераны, а бывшие спецы. Им своих тайн носить не переносить. Поэтому в чужие они не лезли. Их служба, их образ жизни давно отучили от праздного любопытства. Что положено знать - скажут. А что не положено - лучше не знать.
   - Вкратце ситуация такая: я располагаю информации, которая крайне неудобна одним высокопоставленным особам. Начавшиеся было торговые переговоры зашли в тупик. В ход пошли силовые методы. В связи с тем, что меня ухватить не за что, они взялись за вас.
   - То есть достают тебя через большой круг. Они давят на нас, мы - на тебя, ты - капитулируешь.
   - Совершенно верно.
   - Насколько серьезен противник? Может, так, больше пугает?
   - Лукавить не буду - серьезный. Очень серьезный. Ради получения требуемой вещи они уже прошли через несколько трупов.
   - Один из них Иван?
   - Один из них Иван.
   - И у нас они искали то, что он спрятал у тебя?
   - Да.
   - Ладно, давай дальше.
   - Они готовы обменять это на жизнь, - Сан Саныч кивнул головой в сторону соседней комнаты. - Баш на баш.
   - Врут они. Никакого баш на баш не будет, - покачал головой Толя. Будет по-другому: ты отдашь свое, а взамен ничего не получишь. Зачем им отпускать живыми заложников, которые их видели? Которые могут указать места, где их прятали. Тем более начато дело по их розыску. Нет, равноценного размена не будет.
   - Семен?
   - Согласен. Если трупы уже есть, значит, трупов они не боятся. Отсутствие доказательств их вины им важнее сохранения двух жизней. Пусть даже одна из них принадлежит ребенку. Они не будут оставлять свидетелей. В том числе и тебя, Сан Саныч.
   - Борис?
   - Меня эта ситуация задевает меньше всех. У меня, как и у Саныча, тоже никого нет. Мне трудно советовать другим, когда я почти ничем не рискую.
   - Давай без реверансов.
   - Тогда считаю, что на уступки шантажистам идти бессмысленно. Судя по всему, жизнь людей для них - дешевка. Они получат свое и избавятся от свидетелей, надежно спрятав трупы. Погибшие зависнут в графе "пропавшие без вести". Сами знаете, нет трупов - нет убийства. Дело будет перекладываться со стола на стол, пока не перекочует в архив.
   - Михась?
   - Безнадега. Я допускаю, что они согласились бы на обмен, если бы, к примеру, находились в розыске или были голью перекатной. Тогда трупы им ни к чему - схватил куш пожирнее и в бега. Хоть так от правосудия скрываться, что эдак. Хуже не будет.
   Этим терять есть что. Они легалы. Они живут нормальной жизнью. Имеют семьи, дома, дачи, машины, положение. Бежать им - значит терять все, чего они достигли на данный момент. Они не побегут. Они предпочтут совсем другой сценарий.
   - Значит, торговля невозможна?
   - Невозможна.
   - Это общее мнение? Все согласно кивнули.
   - Тогда что остается делать?
   - Например, обратиться в установленном порядке в МВД.
   - Это уже сделано.
   - Да не просто обратиться, не просто заявление отнести. Нажать на все педали, привлечь лучшие силы и вычислить и уничтожить шантажистов до того, как они смогут причинить вред заложникам. Ну остались же у нас связи в родных пенатах. Неужели нам откажутся помочь? Лично я могу взять на себя прокуратуру.
   - В принципе он прав, другого выхода нет.
   - Согласны.
   - Боюсь, это тоже не выход, - тихо сказал Сан Саныч. - Подобные наши действия они просчитали заранее. Не хочется вас пугать, но на каждый наш шаг, направленный на спасение заложников, они будут отвечать захватом новых жертв. Захватом ваших близких. Вступив на путь шантажа, они не остановятся. Они не захотят оставаться без козырей на руках. А в их возможностях вы могли убедиться сами.
   Все замолчали. Потому что вспомнили об обысках, учиненных в их отсутствие в квартирах.
   - Но если действовать решительно и быстро? Если действовать на упреждение? Откуда они могут узнать о наших действиях?
   - Из сводок и отчетов. Которые каждый день им подают на стол наши бывшие начальники.
   - Ого! Неужели все это так серьезно? - присвистнули ветераны.
   - Более чем.
   - Тогда что предлагаешь ты, Полковник?
   - Сейчас ничего конкретно. Мне надо три дня. Если за это время я не, смогу найти выход из создавшейся ситуации, ничего не останется, как идти на поклон к генералам.
   - А пока?
   - А пока никто ничего не должен знать.
   Связь по телефону условными фразами. И никаких подробностей.
   - Слушают?
   - Слушают! По крайней мере меня - точно. До моего появления - все внимание на родственников. Они сейчас наше самое слабое звено. Не стоит давать в руки шантажистов новые козыри. Нельзя отдавать внуков и детей.
   - Это ясно. С этим мы как-нибудь разберемся. Ты лучше скажи - не требуется ли помощь тебе?
   - Пока нет. Если не справлюсь - позову вас на помощь. Кстати, Борис, как твоя техника? Сработала?
   - Звонок был один. Номер телефона я поймал, адрес постараюсь выяснить. Все прочие переговоры, равно как любые звонки, я буду фиксировать и записывать на пленку. Все, что могу.
   - Сможешь ли ты сообщить мне адрес завтра к утру?
   - Думаю, что смогу даже сегодня к вечеру.
   - Тогда до вечера. Надо нам, как бы случайно, встретиться сегодня, ближе к закрытию, в моем универсаме возле прилавка с морепродуктами.
   Борис молча кивнул головой.
   Глава 12
   Вечером Сан Саныч бродил по универсаму. Перед закрытием он был практически пуст. Организовать близкое наблюдение здесь в это время, чтобы не быть замеченным, было затруднительно. Услышать несколько оброненных на ухо друг другу фраз - невозможно.
   Постепенно Сан Саныч придвинулся к рыбному прилавку.
   - Ба! - услышал он радостный возглас Бориса. - Какая встреча! Кто бы мог подумать! Какими судьбами! - И тише: - Что там еще говорят в таких случаях?
   - Кончай резвиться.
   - Вот решил купить рыбы, чтобы сварить уху, - декламировал Борис, как студент театрального училища, случайно выпущенный на мхатовскую сцену. Никогда не любил уху. А тут полюбил уху. А в ближних магазинах рыбы нет. А в твоем рыба есть. Вот я пришел. Здравствуй.
   - Ты что, решил сорвать аплодисменты?
   - Один хрен, если они за нами следят, в случайные встречи не поверят. Пусть лучше примут за идиотов. Как ты насчет ухи? Хочу угостить тебя ухой! Приходи завтра на уху!
   - Ну ты клоун!
   - Если я клоун, то ты постановщик всей этой клоунады. Между прочим, по твоей вине мне придется сегодня лопать рыбу, от которой у меня изжога. Лучше бы ты назначил встречу в ликероводочном отделе.
   - В ликероводочном - не протолкнуться. А здесь пустота, как в океане.
   - Но все же приходи на уху. Непременно приходи. К сыну. Я у сына буду. Адрес помнишь? Лесная, двадцать пять, один.
   Сына у Бориса не было. Сын Бориса погиб много лет назад при выполнении интернационального долга в одной из дальних командировок. Борис был так же одинок, как Сан Саныч.
   - Придешь?
   - Непременно. От такой ухи только дурак откажется.
   Адрес был установлен.
   Дома Сан Саныч развернул карту города. Лесная улица располагалась в парковом массиве и улицей как таковой не являлась - так, горстка вразнобой разбросанных домов.