Страница:
Масса, кроме клеящих функций, выполняла еще и роль накопителя и преобразователя световой и тепловой энергии в электрическую. Стены домов всегда чуть теплее окружающего воздуха за счет поступления внутреннего (батареи, плиты и т. п. нагревательные приборы у жильцов) и внешнего (солнечные лучи) тепла. Перепада температур даже на градус было довольно для получения устойчивого рабочего напряжения. В принципе такая микрокамера могла бы работать бесконечно долго, если бы через день, два или месяц, в зависимости от программы, а точнее от состава замазки, не отпадала от стены и не самоликвидировалась путем сметания дворником под видом нарушающего чистоту сора в мусорный бак.
Десять камер обеспечивали Технологу отличный обзор улицы на протяжении нескольких кварталов. И никакие милиционеры и снайперы не помеха. Правда, изображение нельзя было укрупнять или удалять, да и четкость картинки на переноском, размером с коробку от сигарет, мониторе оставляла желать лучшего, но уж тут простите, не до жиру. Не на телестудии. Первая камера, вторая, третья, четвертая…
И снова: первая, вторая, третья… По бесконечному кругу. Четвертая, пятая, шестая…
Пока, если не считать суетливых перемещений милиции и Безопасности, — тишина. Еще двенадцать минут, и можно покидать это не очень-то уютное воронье гнездо.
На десятой минуте в радиусе обзора первой камеры появился президентский «ЗИЛ». Он несся на максимально возможной скорости, странно повиливая из стороны в сторону. Помятые, обгоревшие бока, растрескавшиеся стекла не оставляли сомнений в том, что он только что побывал в серьезной передряге. Но — и это было самым удивительным — он уцелел. Уцелел там, где уцелеть было просто невозможно. Минный заряд был такой мощности, что должен был разделать «членовоз», несмотря на всю его броню, как кузнечный пресс пустую консервную банку. Или заряд рванул раньше положенного срока растратив всю свою мощь на пустое сотрясение воздуха или эту машину выложили дополнительным полуметровым слоем брони? Но как тогда он смог двигаться?
Вторая камера. Все тот же помятый, обгорелый, но не на мгновение не замедляющий своего хода «ЗИЛ».
Все, задавать себе вопросы на тему, как могло случиться то, что не могло случиться никогда, поздно. Теперь надо действовать. Теперь надо доводить до логического конца то, что не смогли сделать другие.
Третья камера.
На все про все осталось не больше минуты. Все остальное — размышления, сомнения, сожаления — после. Сейчас только дело. Технолог загнал в ствол патрон. Это был не просто стандартный патрон, это был патрон, снаряженный Технологом по своей рецептуре. В специально выточенную гильзу он набил двойной заряд пороха с особыми, ведомыми только ему добавками. То, что такой сверхмощный патрон неизбежно повредит внутреннюю поверхность ствола, его волновало мало. Из этой винтовки не надо было палить по рябчикам. Эта винтовка предназначалась для одного-единственного выстрела.
Четвертая камера.
На пятую и шестую камеру Технолог уже не переключался. Теперь его интересовала только девятая и десятая. Покалеченному, хромающему на все четыре ноги «ЗИЛу», если только, конечно, он раньше не развалится, их не миновать. И кроме как туда, куда эти камеры смотрят своими объективами, ему ехать некуда.
Технолог уложил дуло поверх специального штатива-треноги, обеспечивающего неподвижность винтовки при стрельбе по удаленным целям. Снял крышку с объектива оптического прицела. Взглянул в окуляр.
Он увидел только двадцатикратно приближенный фрагмент стены дома. Стык панелей. Только стык и ничего больше. Он закрыл глаза. Три раза полной грудью вдохнул и выдохнул воздух. Еще раз взглянул в объектив.
Отлично. Он различил те детали, которые раньше просто не заметил. Его зрение набирало обороты. Сказался опыт давних занятий на спецтренажерах. Их не учили там обращаться с оружием. Их учили там обращаться с собой, с собственными руками, глазами, легкими. Это было много важнее. При снайперской стрельбе оружие имеет второстепенное значение. Первостепенное — сам стрелок. Если он не умеет владеть своим телом, самая современная винтовка в его руках будет не полезней примитивной первобытной дубины. И наоборот, профессионал, умеющий ладить со своим организмом, способен совершить уникальный выстрел из серийной трехлинейки одна тысяча восемьсот девяносто восьмого года выпуска. Железо, оно всегда только железо, имеющее раз и навсегда устоявшиеся тактико-технические характеристики. Человек — это тоже только человек, на которого в отличие от оружия влияют не только объективные погодные условия — скорость, направление и сила ветра, влажность, тепло, прозрачность воздуха и пр., но еще и состояние организма и психики.
Стрелок, у которого болит живот или зуб, у которого умерла бабушка или который не верит в свое право на выстрел, покажет много худшие результаты, чем он же, но здоровый, сытый и несомневающийся. Именно в таком подходе к стрельбе по живым целям скрыт резерв результативности. Уметь подавлять сомнения, управлять каждым своим органом и организмом в целом и значит быть снайпером. Технолог был хорошим снайпером. По крайней мере в этом виде спорта с ним не смог бы потягаться и олимпийский чемпион по стендовой стрельбе. У чемпиона в последний момент обязательно дрогнула бы душа, а вместе с ней и палец.
Девятая камера.
Еще вдох и еще выдох.
Технолог чувствовал, как выравнивается и почти замирает его пульс, как приливает кровь к зрительным нервам, как расширяются зрачки. Весь его организм сейчас работал на выстрел. Он даже не замечал, как слегка покачивается плита, тело само компенсировало плавные боковые смещения. Его тело помнило давние, преподанные ему в спецучебке уроки. Его тело все еще, даже спустя много лет, боялось болевого наказания за неправильные реакции: за бухающий, так что подпрыгивает мушка винтовки, пульс, за не вовремя сузившиеся зрачки, зачесавшуюся ногу, непроизвольный вздох или чих. Его тело не хотело повторения той сверлящей, ужасной боли и потому все делало правильно. Так, как учили. Перекрестие прицела как приклепанное замерло на единственной, выбранной Технологом точке на бетонной панели дома. Отвернуть его от этой точки теперь мог только сам стрелок. Во всех остальных случаях, как бы ни крутили саму винтовку, или стену, или стрелка, заряженное смертью дуло оставалось бы упертым в цель.
Тренировка завершилась. Технолог был готов к выстрелу!
Десятая камера.
Машина Президента приблизилась к воротам, ведущим во внутренний двор здания областной Администрации. Она не затормозила возле этих ворот, не загудела, требуя открыть их, она врубилась в них на полной скорости, вырывая из стен и асфальта силовой крепеж, раздирая, разбивая и разбрасывая во все стороны металл. Машина сделала то, что и следовало сделать при возникновении нештатной ситуации. Ценой любых потерь как можно скорее доставить пассажира под прикрытие надежных стен.
Заложив крутой вираж, «ЗИЛ» развернулся во внутреннем дворе, притирая заднюю правую дверцу вплотную к крыльцу подъезда. Такое положение обеспечивало быстрый выход пассажира из двери в дверь и одновременно прикрывало его броней автомобиля от открытого для нападения пространства двора и просматриваемой сквозь разбитые ворота улицы. До спасения Президента, если он еще был жив, или переноса его тела в безопасное место, если он погиб, оставались считанные метры и секунды.
Технолог смотрел через объектив прицела все в ту же бетонную стену.
Дверца машины, не та, из которой должен был появиться Президент, а та, из которой должны были выскочить телохранители, открылась. Технолог положил палец на спусковой курок. Телохранители обежали машину и открыли заднюю правую дверь. Из щели показалась голова. Голова Президента. Все-таки он был жив.
Технолог сомкнул зубы. Сжатая его челюстями кнопка пускателя замкнула цепь. Позволить себе выполнить ту же работу руками он не мог. Его руки были намертво зафиксированы на винтовке.
Стена дома плавно вздрогнула и стала медленно оседать. Три этажа только что отстроенного, слава Богу, еще не заселенного панельного дома обрушились в тартара-ры. Но это была не единственная архитектурная жертва, принесенная в угоду заказной смерти. Тридцатью метрами дальше точно так же вздрогнул и осел угол еще одного, стоящего на пути пули, назначенной Президенту, здания. Технолог с помощью десятков килограммов пластиковой взрывчатки расчищал необходимый ему визуальный коридор.
Он все очень правильно рассчитал, Технолог. Но произошло это не благодаря его исключительной гениальности, а скорее игре случая.
Поставив перед собой задачу подготовки дубля Акции, Технолог, вынужденный работать в одиночку, естественно и неизбежно избрал в качестве орудия покушения винтовку с оптическим прицелом. Не имея возможности подробно отсмотреть место будущего Действия, чтобы не всполошить Безопасность или своих новых хозяев, он был вынужден ограничиться картами. Но карты, подробно показывающие расположение домов, улиц и переулков, не давали представления о вертикали. А ему нужна была именно она.
Нет, он не стал ползать по крышам, выясняя, что откуда видно. В противном случае давно был бы схвачен за руку сотрудниками Безопасности, которые точно так же искали и проверяли узкие места городской территории. Мысля в единой плоскости, они непременно «столкнулись бы лбами» не на одном, так на другом подходящем для выстрела чердаке.
Технолог нашел специалиста, который с помощью компьютера создал карту вертикалей, а потом, совместив ее с обычной, выполнил объемно-графический макет города. Он был очень талантлив — этот программист. И настолько же самолюбив. Он хотел работать, но не хотел работать в этой стране, которая не желала платить людям деньги, которых они были достойны. Технолог решил все его проблемы. Комплексно. Он дал работу, посулил за нее большие, равные реальным заслугам, деньги, подтвердив платежеспособность щедрым авансом, и обещал устроить быструю эмиграцию, продемонстрировав соответствующего образца чистый паспорт. Когда компьютерщик догадался, какой заказ он выполняет, отступать было поздно. Единственной возможностью спастись было сделать эту работу хорошо. Угрызения совести программиста не беспокоили. Ему было наплевать на эту, в которой он не собирался жить, страну и еще больше на ее Президента.
Компьютерщик, свободный от догм военной науки, не стал, как это сделал бы всякий «спец», искать удобные места засад, вычерчивая линии от них к точке нахождения Президента. Он все сделал наоборот. Он разбросал вееры линий от мест предполагаемого нахождения Президента. Он пошел не к Президенту, а от него!
В местах, где линии вошли в соприкосновение с землей и домами, он расставил точки. Подавляющее большинство их облепили здания и мостовые, непосредственно прилегающие к трассе движения правительственного кортежа. Все эти точки были известны Безопасности. Все они надежно прикрывались патрулями и снайперами. Но было еще несколько точек, на которые не обратил внимания никто. Это были точки, недоступные прямому взору. Это были точки в реальной жизни, прикрытые монолитом зданий. Но компьютерный макет, в отличие от настоящего города, был условным, и траекториям прямых прозрачные контуры зданий не мешали.
— Что это? — спросил Технолог, указывая на такие, прорезающие здания линии.
— Это векторы соединения точек стояния.
— Почему они проходят сквозь здания?
— Я не закладывал в программу ограничение протяженности линий. Меня интересовали только точки их соприкосновения с городской топографией. В окончательном варианте лишние точки я просто сотру.
— Ничего стирать не надо! — резко возразил Технолог. — Оставьте все как есть. — И внимательно склонился над экраном компьютера.
Ему очень приглянулись эти не ведающие преград прямые линии.
Все прочее — определить местоположение стрелка относительно точки стояния Президента, вычислить «лишние», закрывающие обзор этажи, рассчитать время, обеспечить визуальный контроль за трассой и т. п. — было делом техники. Главным было сломать стереотип мышления, который традиционно привязывал действие к местности, вместо того, чтобы видоизменять местность в зависимости от поставленных целей!
Когда выяснилось, что наибольшую выгоду сулит стрелку висение в воздухе в пяти метрах от стены новоотстроенного дома и в семнадцати от земли. Технолог придумал ход с краном. Он просто перенес рисунок парящего в пространстве человечка с экрана монитора в реальную жизнь. Он сделал то, что никогда бы не пришло ему в голову, не сведи его судьба с программистом.
Однако программиста это обстоятельство не защитило. Он не успел отбыть в далекие края из этой несимпатичной ему страны, потому что его земной век закончился. Вместе с заказанной ему работой. Лично Технологу компьютерщик был очень симпатичен, но это не могло служить поводом для нарушения правил конспирации, одно из которых гласило: о чем знают двое — о том знает и свинья.
Компьютерщик в пьяном виде задохнулся пропаном, забыв закрыть ручки газовой плиты, чем несказанно удивил сослуживцев, никогда до того не замечавших за ним пристрастия к алкоголю. Он так и не смог увидеть живьем плоды своих творческих изысканий.
Их увидел Технолог. Буквально в двух шагах от собственных глаз… через объектив оптического прицела.
Президент высунул голову из-за дверцы машины.
Технолог не спешил. У него был огромный запас времени — еще как минимум пятнадцать секунд.
Обломки зданий рушились вниз, но даже звука их еще не было слышно. Плиты и кирпичи падали бесшумно, как в фантастическом, с замедлением скорости съемки, фильме. Это была завораживающая, сюрреалистическая и в то же время совершенно типичная для направленного взрыва картина. Негромкий хлопок взрывчатки, заложенной не сплошь и рядом, а лишь в «критических» точках опорных конструкций (потому и взрывчатки нужен не вагон, а всего-навсего несколько десятков или того меньше килограммов, если подрывник достаточно опытный), секундное замирание и рассыпание, оседание только что монолитного сооружения на собственный фундамент. Здание разрушает само себя, весом собственных строительных материалов. Взрыв только надламывает хребет силовых конструкций. Мгновение тишины — и вместо десятков метров сложносоединенных железобетонных конструкций — трехметровая груда строительного мусора и чистое небо. И лишь потом, спустя секунды, «включается» основной звук. И еще только через полминуты в небо взметаются клубы пыли.
До этой все застилающей пыли Технолог должен был успеть выстрелить. Ради этих мгновений и затевалась вся игра. И, надо признать, она удалась.
Уже ничто не разделяло Убийцу и его Жертву. Там, где только что стояла монолитная стена, и еще одна стена, и еще один дом, теперь не было ничего. Ничего, кроме пустоты. Кроме воздуха, который не умеет сдерживать полет пуль.
Президент выпрямился в рост.
Технолог повел стволом винтовки, поймал в перекрестие прицела лицо. Его лицо, только слегка растерявшееся и помятое.
Здравствуй, Президент! И прощай!
Обломки зданий достигли земли. Страшный грохот и гул сотряс воздух и барабанные перепонки. Президент, охрана, вышедшие на крыльцо люди инстинктивно оглянулись. Они не могли не оглянуться. Не могли одолеть вековые, на уровне инстинктов, привычки.
Это была последняя возможность, когда Технолог мог… выстрелить и мог попасть. Уже через секунду земля, кран, висящая под его стрелой плита, винтовка и лицо Президента в окуляре прицела должны были вздрогнуть от удара, потрясшего землю. Он это знал точно. Все эти секунды от первого до последнего мгновения, все события, заключенные в них, загодя просчитал компьютерщик. И все свои действия в эти секунды тысячекратно отрепетировал Технолог. Если бы не эти тренировки, он никогда бы не смог исполнить задуманное в такие невозможно сжатые сроки. Человек не умеет мыслить так быстро. Но умеет исполнять заученное ранее действие. Рефлексы быстрее мыслей. И безжалостней.
Технолог увидел глаза Президента. Они смотрели на пуины и сквозь них, и сквозь объектив, и сквозь окуляр прицела в зрачки Технолога. Это были глаза безмерно удивленного человека. Глаза, глядящие в глаза!
Больше тянуть было невозможно. И больше Технолог не тянул. Он сделал то, что должен был сделать, к чему долго готовился, что бесконечно повторял во время репетиционного периода.
Технолог нажал на курок.
Пуля вошла Президенту в переносье и разорвалась внутри черепной коробки. Технолог до последней доли мгновения видел лицо своей жертвы. А потом не видел ничего, кроме кровавого клубка разлетающейся плоти на месте, где только что была человеческая голова.
Президент умер!
Технолог еще успел сбросить с плиты вниз веревку, прежде чем стройплощадку, кран, подвешенную плиту и его самого накрыло облако взметнувшейся пыли. Но теперь пыль не могла помешать сделавшему свою работу Убийце. Теперь она была ему только в помощь. Пристегнув к веревке спусковое устройство, он прыгнул вниз.
Технолога не беспокоили угрызения совести, его беспокоила возможность получения денег. Гонорара за честно исполненную работу.
В первом же переулке он развернул портативную радиостанцию. Теперь, когда убийство состоялось. Технологу было наплевать на режим радиомолчания. Вряд ли его запеленгуют в какофонии звуков, заполнивших эфир. по даже если запеленгуют и вычислят, то перехватить не смогут. Не успеют.
— Десятого вызывает второй. Прошу связь. Подтвео-дите прием.
— На приеме.
— Работа завершена. Необходимо произвести расчет. Согласно договоренности.
— Где и когда?
Место Технолог подобрал идеальное, исключающее случайный выстрел в затылок.
— Через полтора часа. Виадук. Правая сторона. Один человек с посылкой. Посылку упаковать в спортивную сумку. При себе иметь переносную радиостанцию, настроенную на частоту… Прошу подтвердить прием.
— Подтверждаю.
Технолог задвинул антенну и бросил радиостанцию в первый встретившийся на пути мусорный бак. Дальняя радиосвязь ему уже была не нужна.
Он был уверен, что деньги Хозяин даст. Не такая это великая для них сумма, чтобы проявлять скаредность. Но еще более он был уверен, что воспользоваться этими деньгами ему постараются не дать. Оставлять в живых его, который был посвящен во все детали операции, было бы неразумно, даже учитывая успех предприятия. Почти наверняка его попытаются убрать. По крайней мере он, доведись ему оказаться на месте начальства, поступил бы именно так. Но он находился на своем месте и не желал играть в паре со своими друзьями-неприятелями. Он собирался играть на себя и для себя.
За час до условленного срока он был на месте. Вряд ли его бывшие сослуживцы за эти несколько минут успели оборудовать здесь скрытые засады. Еще маловероятней, что они будут сейчас, после покушения, когда город шерстит Безопасность и милиция, задействовать для его устранения масштабные силы. Скорее всего постараются обойтись одним-двумя исполнителями. И скорее всего в момент передачи посылки.
Но только передачи, такой, какой представляют они, не будет. Под чужой выстрел Технолог подставляться не желает. Технолог желает жить долго и безбедно. Как того я заслуживает. ровно в назначенное время на мост поднялся «бухгалтер» с объемистой спортивной сумкой в руке. Никаких шевелений в окрестностях не наблюдалось. Это хорошо, что деньги можно будет получить без толкотни и давки в очереди. Жаль только в ведомости расписаться не удастся.
Технолог отложил бинокль и приблизил к губам радиостанцию ближнего радиуса действия.
— Эй, на мосту, как меня слышите? Человек остановился, приблизил руку к лицу.
— Что мне делать?
— Для начала покажи сумку. Поставь ее на парапет. Поверни. Отойди на три шага. Снова подойди. Подними на вытянутые руки. Выше. Еще выше. Теперь урони. Подними. Расстегни «молнию». Раскрой. Встряхни. Теперь застегни и снова поставь на парапет.
На первый взгляд с сумкой все было в порядке.
— Что дальше?
— Ничего. Стоять. Еще по меньшей мере полчаса. Технолог вышел из укрытия и направился к машине. Эту машину — бортовой не тентованный «КамАЗ» — он приобрел час назад, по-свойски сторговавшись с водителем. Он и сейчас еще пересчитывает причитающиеся ему деньги. Там, в недалеких кустах.
«КамАЗ» по объездному пути Технолог направил, нет, не на виадук, а под него.
— Эй, наверху, ты меня слышишь? Тогда слушай внимательно. Сейчас ты поднимешь сумку, отставишь ее на вытянутую руку к середине моста и будешь держать так, не сходя с места.
— Сколько держать?
— Столько, сколько нужно. И еще, пожалуйста, уясни, любое твое неисполнение моих приказов, равно как любая задержка в их исполнении, будут мною истолковываться как злой умысел и немедленно пресекаться. Физически. Надеюсь, ты меня понял. Ты на этом мосту как вошь на гребешке. Бежать тебе некуда и прятаться негде. Любые возможные импровизации твоих хозяев вряд ли стоят твоей жизни. Подумай об этом.
Технолог вырулил на перпендикулярную виадуку автостраду и влился в общий поток машин. Перед самым мостом он придержал ход.
— Теперь внимание! Действуй строго по моей команде. Подними левую руку, чтобы я видел, что ты меня слышишь. Хорошо.
Мост был в сорока метрах.
— Далее, не опуская багаж, повернись ровно на 180 градусов. Ну!
Сумка зависла над пролегающей под мостом дорогой. Адресат прибыл совсем не с той стороны, откуда его ожидали.
— А теперь на счет два разожми руки. И помни: на счет три я стреляю.
«Бухгалтер» разжал пальцы, и сумка упала в кузов проезжающего внизу «КамАЗа». Сумма была получена, ведомости остались чисты, как бы это ни было неприятно бывшим хозяевам Технолога. Теперь следовало «делать ноги», и очень быстрые. Через десять километров Технолог бросил «КамАЗ», пересел в первую остановившуюся перед ним попутку, а потом, заметая следы, еще, еще и еще в одну. Чем дальше он удалялся от места своих недавних приключений, тем больше он начинал уважать сам себя. За одни сутки он провернул два потенциально невозможных дела. Он убил Президента, остался жив и остался при этом не в накладе.
— Куда едем? — спросил скучающий без разговора очередной водитель.
— В новую и, надеюсь, счастливую жизнь.
Только достигнув «бункера», Технолог позволил себе заняться главным делом. Заняв давно забронированный! номер в заштатной гостинице одного, удаленного на полторы тысячи километров от места событий, городка, он, задернув шторы, включив воду в ванной и включив на полную громкость телевизор, открыл заветную сумку. Он не хотел чтобы шелест пересчитываемых купюр мог услышать хоть кто-нибудь, кроме их непосредственного обладателя. Он был ревнив. И еще он был осторожен. Уже на всю оставшуюся жизнь. На уровне условных рефлексов.
Прежде чем взяться за «молнию», Технолог ощупал сумку с помощью миниатюрного детектора взрывчатых веществ. Его все еще беспокоил легкий, слишком легкий, подозрительно легкий уход из-под опеки хозяев. Он все еще подозревал с их стороны какой-нибудь, замедленного действия, сюрприз.
Нет, сумка не имела взрывчатого наполнителя. Сумка была чиста. Тем не менее Технолог решил проверить каждую пачку денег.
Банкноты, как он и просил, мелкого и среднего достоинства были уложены в плотные, запакованные в полиэтилен стопки. Каждую такую стопку перед вскрытием Технолог осматривал и ощупывал буквально по миллиметрам.
Снова пусто. Никаких посторонних вложений.
Кажется, Технолог начинал верить в благородство своих хозяев. Но все более доверяя хозяевам, он все тщательней проверял их. А заодно и себя. Что-то тревожило его. Что-то не давало ему покоя. Непосредственно здесь, в комнате. Рядом с этими разложенными на столе купюрами и этим орущим на полную громкость телевизором. Что-то, что он никак не мог вычислить.
Может, он просто устал, и поэтому громоподобные звуки хлещущей из кранов воды и бравурные телевизионные мелодии так угнетающе действуют на него. Может, пора перестать перестраховываться. Может, закрыть эти краны, выключить этот чертов телевизор, разрешив себе нормальную человеческую жизнь? Ну или хотя бы переключить ящик на другой канал, где репертуар не так оглушающе жизнерадостен. Может, действительно…
Технолог замер на полумысли. Замер и съежился от нехороших предчувствий.
Он понял, что в этой комнате было не так. Он понял, что ему так активно не нравится.
Ему не нравится телевизионный репертуар! Ему не нравятся передачи, которые транслирует ящик! В стране, где умер Президент, должны звучать совсем другие мелодии. Даже если к власти пришли новые люди, все равно они должны соблюсти нормы приличия. Над гробом с покойником бравурные марши не играют!
Десять камер обеспечивали Технологу отличный обзор улицы на протяжении нескольких кварталов. И никакие милиционеры и снайперы не помеха. Правда, изображение нельзя было укрупнять или удалять, да и четкость картинки на переноском, размером с коробку от сигарет, мониторе оставляла желать лучшего, но уж тут простите, не до жиру. Не на телестудии. Первая камера, вторая, третья, четвертая…
И снова: первая, вторая, третья… По бесконечному кругу. Четвертая, пятая, шестая…
Пока, если не считать суетливых перемещений милиции и Безопасности, — тишина. Еще двенадцать минут, и можно покидать это не очень-то уютное воронье гнездо.
На десятой минуте в радиусе обзора первой камеры появился президентский «ЗИЛ». Он несся на максимально возможной скорости, странно повиливая из стороны в сторону. Помятые, обгоревшие бока, растрескавшиеся стекла не оставляли сомнений в том, что он только что побывал в серьезной передряге. Но — и это было самым удивительным — он уцелел. Уцелел там, где уцелеть было просто невозможно. Минный заряд был такой мощности, что должен был разделать «членовоз», несмотря на всю его броню, как кузнечный пресс пустую консервную банку. Или заряд рванул раньше положенного срока растратив всю свою мощь на пустое сотрясение воздуха или эту машину выложили дополнительным полуметровым слоем брони? Но как тогда он смог двигаться?
Вторая камера. Все тот же помятый, обгорелый, но не на мгновение не замедляющий своего хода «ЗИЛ».
Все, задавать себе вопросы на тему, как могло случиться то, что не могло случиться никогда, поздно. Теперь надо действовать. Теперь надо доводить до логического конца то, что не смогли сделать другие.
Третья камера.
На все про все осталось не больше минуты. Все остальное — размышления, сомнения, сожаления — после. Сейчас только дело. Технолог загнал в ствол патрон. Это был не просто стандартный патрон, это был патрон, снаряженный Технологом по своей рецептуре. В специально выточенную гильзу он набил двойной заряд пороха с особыми, ведомыми только ему добавками. То, что такой сверхмощный патрон неизбежно повредит внутреннюю поверхность ствола, его волновало мало. Из этой винтовки не надо было палить по рябчикам. Эта винтовка предназначалась для одного-единственного выстрела.
Четвертая камера.
На пятую и шестую камеру Технолог уже не переключался. Теперь его интересовала только девятая и десятая. Покалеченному, хромающему на все четыре ноги «ЗИЛу», если только, конечно, он раньше не развалится, их не миновать. И кроме как туда, куда эти камеры смотрят своими объективами, ему ехать некуда.
Технолог уложил дуло поверх специального штатива-треноги, обеспечивающего неподвижность винтовки при стрельбе по удаленным целям. Снял крышку с объектива оптического прицела. Взглянул в окуляр.
Он увидел только двадцатикратно приближенный фрагмент стены дома. Стык панелей. Только стык и ничего больше. Он закрыл глаза. Три раза полной грудью вдохнул и выдохнул воздух. Еще раз взглянул в объектив.
Отлично. Он различил те детали, которые раньше просто не заметил. Его зрение набирало обороты. Сказался опыт давних занятий на спецтренажерах. Их не учили там обращаться с оружием. Их учили там обращаться с собой, с собственными руками, глазами, легкими. Это было много важнее. При снайперской стрельбе оружие имеет второстепенное значение. Первостепенное — сам стрелок. Если он не умеет владеть своим телом, самая современная винтовка в его руках будет не полезней примитивной первобытной дубины. И наоборот, профессионал, умеющий ладить со своим организмом, способен совершить уникальный выстрел из серийной трехлинейки одна тысяча восемьсот девяносто восьмого года выпуска. Железо, оно всегда только железо, имеющее раз и навсегда устоявшиеся тактико-технические характеристики. Человек — это тоже только человек, на которого в отличие от оружия влияют не только объективные погодные условия — скорость, направление и сила ветра, влажность, тепло, прозрачность воздуха и пр., но еще и состояние организма и психики.
Стрелок, у которого болит живот или зуб, у которого умерла бабушка или который не верит в свое право на выстрел, покажет много худшие результаты, чем он же, но здоровый, сытый и несомневающийся. Именно в таком подходе к стрельбе по живым целям скрыт резерв результативности. Уметь подавлять сомнения, управлять каждым своим органом и организмом в целом и значит быть снайпером. Технолог был хорошим снайпером. По крайней мере в этом виде спорта с ним не смог бы потягаться и олимпийский чемпион по стендовой стрельбе. У чемпиона в последний момент обязательно дрогнула бы душа, а вместе с ней и палец.
Девятая камера.
Еще вдох и еще выдох.
Технолог чувствовал, как выравнивается и почти замирает его пульс, как приливает кровь к зрительным нервам, как расширяются зрачки. Весь его организм сейчас работал на выстрел. Он даже не замечал, как слегка покачивается плита, тело само компенсировало плавные боковые смещения. Его тело помнило давние, преподанные ему в спецучебке уроки. Его тело все еще, даже спустя много лет, боялось болевого наказания за неправильные реакции: за бухающий, так что подпрыгивает мушка винтовки, пульс, за не вовремя сузившиеся зрачки, зачесавшуюся ногу, непроизвольный вздох или чих. Его тело не хотело повторения той сверлящей, ужасной боли и потому все делало правильно. Так, как учили. Перекрестие прицела как приклепанное замерло на единственной, выбранной Технологом точке на бетонной панели дома. Отвернуть его от этой точки теперь мог только сам стрелок. Во всех остальных случаях, как бы ни крутили саму винтовку, или стену, или стрелка, заряженное смертью дуло оставалось бы упертым в цель.
Тренировка завершилась. Технолог был готов к выстрелу!
Десятая камера.
Машина Президента приблизилась к воротам, ведущим во внутренний двор здания областной Администрации. Она не затормозила возле этих ворот, не загудела, требуя открыть их, она врубилась в них на полной скорости, вырывая из стен и асфальта силовой крепеж, раздирая, разбивая и разбрасывая во все стороны металл. Машина сделала то, что и следовало сделать при возникновении нештатной ситуации. Ценой любых потерь как можно скорее доставить пассажира под прикрытие надежных стен.
Заложив крутой вираж, «ЗИЛ» развернулся во внутреннем дворе, притирая заднюю правую дверцу вплотную к крыльцу подъезда. Такое положение обеспечивало быстрый выход пассажира из двери в дверь и одновременно прикрывало его броней автомобиля от открытого для нападения пространства двора и просматриваемой сквозь разбитые ворота улицы. До спасения Президента, если он еще был жив, или переноса его тела в безопасное место, если он погиб, оставались считанные метры и секунды.
Технолог смотрел через объектив прицела все в ту же бетонную стену.
Дверца машины, не та, из которой должен был появиться Президент, а та, из которой должны были выскочить телохранители, открылась. Технолог положил палец на спусковой курок. Телохранители обежали машину и открыли заднюю правую дверь. Из щели показалась голова. Голова Президента. Все-таки он был жив.
Технолог сомкнул зубы. Сжатая его челюстями кнопка пускателя замкнула цепь. Позволить себе выполнить ту же работу руками он не мог. Его руки были намертво зафиксированы на винтовке.
Стена дома плавно вздрогнула и стала медленно оседать. Три этажа только что отстроенного, слава Богу, еще не заселенного панельного дома обрушились в тартара-ры. Но это была не единственная архитектурная жертва, принесенная в угоду заказной смерти. Тридцатью метрами дальше точно так же вздрогнул и осел угол еще одного, стоящего на пути пули, назначенной Президенту, здания. Технолог с помощью десятков килограммов пластиковой взрывчатки расчищал необходимый ему визуальный коридор.
Он все очень правильно рассчитал, Технолог. Но произошло это не благодаря его исключительной гениальности, а скорее игре случая.
Поставив перед собой задачу подготовки дубля Акции, Технолог, вынужденный работать в одиночку, естественно и неизбежно избрал в качестве орудия покушения винтовку с оптическим прицелом. Не имея возможности подробно отсмотреть место будущего Действия, чтобы не всполошить Безопасность или своих новых хозяев, он был вынужден ограничиться картами. Но карты, подробно показывающие расположение домов, улиц и переулков, не давали представления о вертикали. А ему нужна была именно она.
Нет, он не стал ползать по крышам, выясняя, что откуда видно. В противном случае давно был бы схвачен за руку сотрудниками Безопасности, которые точно так же искали и проверяли узкие места городской территории. Мысля в единой плоскости, они непременно «столкнулись бы лбами» не на одном, так на другом подходящем для выстрела чердаке.
Технолог нашел специалиста, который с помощью компьютера создал карту вертикалей, а потом, совместив ее с обычной, выполнил объемно-графический макет города. Он был очень талантлив — этот программист. И настолько же самолюбив. Он хотел работать, но не хотел работать в этой стране, которая не желала платить людям деньги, которых они были достойны. Технолог решил все его проблемы. Комплексно. Он дал работу, посулил за нее большие, равные реальным заслугам, деньги, подтвердив платежеспособность щедрым авансом, и обещал устроить быструю эмиграцию, продемонстрировав соответствующего образца чистый паспорт. Когда компьютерщик догадался, какой заказ он выполняет, отступать было поздно. Единственной возможностью спастись было сделать эту работу хорошо. Угрызения совести программиста не беспокоили. Ему было наплевать на эту, в которой он не собирался жить, страну и еще больше на ее Президента.
Компьютерщик, свободный от догм военной науки, не стал, как это сделал бы всякий «спец», искать удобные места засад, вычерчивая линии от них к точке нахождения Президента. Он все сделал наоборот. Он разбросал вееры линий от мест предполагаемого нахождения Президента. Он пошел не к Президенту, а от него!
В местах, где линии вошли в соприкосновение с землей и домами, он расставил точки. Подавляющее большинство их облепили здания и мостовые, непосредственно прилегающие к трассе движения правительственного кортежа. Все эти точки были известны Безопасности. Все они надежно прикрывались патрулями и снайперами. Но было еще несколько точек, на которые не обратил внимания никто. Это были точки, недоступные прямому взору. Это были точки в реальной жизни, прикрытые монолитом зданий. Но компьютерный макет, в отличие от настоящего города, был условным, и траекториям прямых прозрачные контуры зданий не мешали.
— Что это? — спросил Технолог, указывая на такие, прорезающие здания линии.
— Это векторы соединения точек стояния.
— Почему они проходят сквозь здания?
— Я не закладывал в программу ограничение протяженности линий. Меня интересовали только точки их соприкосновения с городской топографией. В окончательном варианте лишние точки я просто сотру.
— Ничего стирать не надо! — резко возразил Технолог. — Оставьте все как есть. — И внимательно склонился над экраном компьютера.
Ему очень приглянулись эти не ведающие преград прямые линии.
Все прочее — определить местоположение стрелка относительно точки стояния Президента, вычислить «лишние», закрывающие обзор этажи, рассчитать время, обеспечить визуальный контроль за трассой и т. п. — было делом техники. Главным было сломать стереотип мышления, который традиционно привязывал действие к местности, вместо того, чтобы видоизменять местность в зависимости от поставленных целей!
Когда выяснилось, что наибольшую выгоду сулит стрелку висение в воздухе в пяти метрах от стены новоотстроенного дома и в семнадцати от земли. Технолог придумал ход с краном. Он просто перенес рисунок парящего в пространстве человечка с экрана монитора в реальную жизнь. Он сделал то, что никогда бы не пришло ему в голову, не сведи его судьба с программистом.
Однако программиста это обстоятельство не защитило. Он не успел отбыть в далекие края из этой несимпатичной ему страны, потому что его земной век закончился. Вместе с заказанной ему работой. Лично Технологу компьютерщик был очень симпатичен, но это не могло служить поводом для нарушения правил конспирации, одно из которых гласило: о чем знают двое — о том знает и свинья.
Компьютерщик в пьяном виде задохнулся пропаном, забыв закрыть ручки газовой плиты, чем несказанно удивил сослуживцев, никогда до того не замечавших за ним пристрастия к алкоголю. Он так и не смог увидеть живьем плоды своих творческих изысканий.
Их увидел Технолог. Буквально в двух шагах от собственных глаз… через объектив оптического прицела.
Президент высунул голову из-за дверцы машины.
Технолог не спешил. У него был огромный запас времени — еще как минимум пятнадцать секунд.
Обломки зданий рушились вниз, но даже звука их еще не было слышно. Плиты и кирпичи падали бесшумно, как в фантастическом, с замедлением скорости съемки, фильме. Это была завораживающая, сюрреалистическая и в то же время совершенно типичная для направленного взрыва картина. Негромкий хлопок взрывчатки, заложенной не сплошь и рядом, а лишь в «критических» точках опорных конструкций (потому и взрывчатки нужен не вагон, а всего-навсего несколько десятков или того меньше килограммов, если подрывник достаточно опытный), секундное замирание и рассыпание, оседание только что монолитного сооружения на собственный фундамент. Здание разрушает само себя, весом собственных строительных материалов. Взрыв только надламывает хребет силовых конструкций. Мгновение тишины — и вместо десятков метров сложносоединенных железобетонных конструкций — трехметровая груда строительного мусора и чистое небо. И лишь потом, спустя секунды, «включается» основной звук. И еще только через полминуты в небо взметаются клубы пыли.
До этой все застилающей пыли Технолог должен был успеть выстрелить. Ради этих мгновений и затевалась вся игра. И, надо признать, она удалась.
Уже ничто не разделяло Убийцу и его Жертву. Там, где только что стояла монолитная стена, и еще одна стена, и еще один дом, теперь не было ничего. Ничего, кроме пустоты. Кроме воздуха, который не умеет сдерживать полет пуль.
Президент выпрямился в рост.
Технолог повел стволом винтовки, поймал в перекрестие прицела лицо. Его лицо, только слегка растерявшееся и помятое.
Здравствуй, Президент! И прощай!
Обломки зданий достигли земли. Страшный грохот и гул сотряс воздух и барабанные перепонки. Президент, охрана, вышедшие на крыльцо люди инстинктивно оглянулись. Они не могли не оглянуться. Не могли одолеть вековые, на уровне инстинктов, привычки.
Это была последняя возможность, когда Технолог мог… выстрелить и мог попасть. Уже через секунду земля, кран, висящая под его стрелой плита, винтовка и лицо Президента в окуляре прицела должны были вздрогнуть от удара, потрясшего землю. Он это знал точно. Все эти секунды от первого до последнего мгновения, все события, заключенные в них, загодя просчитал компьютерщик. И все свои действия в эти секунды тысячекратно отрепетировал Технолог. Если бы не эти тренировки, он никогда бы не смог исполнить задуманное в такие невозможно сжатые сроки. Человек не умеет мыслить так быстро. Но умеет исполнять заученное ранее действие. Рефлексы быстрее мыслей. И безжалостней.
Технолог увидел глаза Президента. Они смотрели на пуины и сквозь них, и сквозь объектив, и сквозь окуляр прицела в зрачки Технолога. Это были глаза безмерно удивленного человека. Глаза, глядящие в глаза!
Больше тянуть было невозможно. И больше Технолог не тянул. Он сделал то, что должен был сделать, к чему долго готовился, что бесконечно повторял во время репетиционного периода.
Технолог нажал на курок.
Пуля вошла Президенту в переносье и разорвалась внутри черепной коробки. Технолог до последней доли мгновения видел лицо своей жертвы. А потом не видел ничего, кроме кровавого клубка разлетающейся плоти на месте, где только что была человеческая голова.
Президент умер!
Технолог еще успел сбросить с плиты вниз веревку, прежде чем стройплощадку, кран, подвешенную плиту и его самого накрыло облако взметнувшейся пыли. Но теперь пыль не могла помешать сделавшему свою работу Убийце. Теперь она была ему только в помощь. Пристегнув к веревке спусковое устройство, он прыгнул вниз.
Технолога не беспокоили угрызения совести, его беспокоила возможность получения денег. Гонорара за честно исполненную работу.
В первом же переулке он развернул портативную радиостанцию. Теперь, когда убийство состоялось. Технологу было наплевать на режим радиомолчания. Вряд ли его запеленгуют в какофонии звуков, заполнивших эфир. по даже если запеленгуют и вычислят, то перехватить не смогут. Не успеют.
— Десятого вызывает второй. Прошу связь. Подтвео-дите прием.
— На приеме.
— Работа завершена. Необходимо произвести расчет. Согласно договоренности.
— Где и когда?
Место Технолог подобрал идеальное, исключающее случайный выстрел в затылок.
— Через полтора часа. Виадук. Правая сторона. Один человек с посылкой. Посылку упаковать в спортивную сумку. При себе иметь переносную радиостанцию, настроенную на частоту… Прошу подтвердить прием.
— Подтверждаю.
Технолог задвинул антенну и бросил радиостанцию в первый встретившийся на пути мусорный бак. Дальняя радиосвязь ему уже была не нужна.
Он был уверен, что деньги Хозяин даст. Не такая это великая для них сумма, чтобы проявлять скаредность. Но еще более он был уверен, что воспользоваться этими деньгами ему постараются не дать. Оставлять в живых его, который был посвящен во все детали операции, было бы неразумно, даже учитывая успех предприятия. Почти наверняка его попытаются убрать. По крайней мере он, доведись ему оказаться на месте начальства, поступил бы именно так. Но он находился на своем месте и не желал играть в паре со своими друзьями-неприятелями. Он собирался играть на себя и для себя.
За час до условленного срока он был на месте. Вряд ли его бывшие сослуживцы за эти несколько минут успели оборудовать здесь скрытые засады. Еще маловероятней, что они будут сейчас, после покушения, когда город шерстит Безопасность и милиция, задействовать для его устранения масштабные силы. Скорее всего постараются обойтись одним-двумя исполнителями. И скорее всего в момент передачи посылки.
Но только передачи, такой, какой представляют они, не будет. Под чужой выстрел Технолог подставляться не желает. Технолог желает жить долго и безбедно. Как того я заслуживает. ровно в назначенное время на мост поднялся «бухгалтер» с объемистой спортивной сумкой в руке. Никаких шевелений в окрестностях не наблюдалось. Это хорошо, что деньги можно будет получить без толкотни и давки в очереди. Жаль только в ведомости расписаться не удастся.
Технолог отложил бинокль и приблизил к губам радиостанцию ближнего радиуса действия.
— Эй, на мосту, как меня слышите? Человек остановился, приблизил руку к лицу.
— Что мне делать?
— Для начала покажи сумку. Поставь ее на парапет. Поверни. Отойди на три шага. Снова подойди. Подними на вытянутые руки. Выше. Еще выше. Теперь урони. Подними. Расстегни «молнию». Раскрой. Встряхни. Теперь застегни и снова поставь на парапет.
На первый взгляд с сумкой все было в порядке.
— Что дальше?
— Ничего. Стоять. Еще по меньшей мере полчаса. Технолог вышел из укрытия и направился к машине. Эту машину — бортовой не тентованный «КамАЗ» — он приобрел час назад, по-свойски сторговавшись с водителем. Он и сейчас еще пересчитывает причитающиеся ему деньги. Там, в недалеких кустах.
«КамАЗ» по объездному пути Технолог направил, нет, не на виадук, а под него.
— Эй, наверху, ты меня слышишь? Тогда слушай внимательно. Сейчас ты поднимешь сумку, отставишь ее на вытянутую руку к середине моста и будешь держать так, не сходя с места.
— Сколько держать?
— Столько, сколько нужно. И еще, пожалуйста, уясни, любое твое неисполнение моих приказов, равно как любая задержка в их исполнении, будут мною истолковываться как злой умысел и немедленно пресекаться. Физически. Надеюсь, ты меня понял. Ты на этом мосту как вошь на гребешке. Бежать тебе некуда и прятаться негде. Любые возможные импровизации твоих хозяев вряд ли стоят твоей жизни. Подумай об этом.
Технолог вырулил на перпендикулярную виадуку автостраду и влился в общий поток машин. Перед самым мостом он придержал ход.
— Теперь внимание! Действуй строго по моей команде. Подними левую руку, чтобы я видел, что ты меня слышишь. Хорошо.
Мост был в сорока метрах.
— Далее, не опуская багаж, повернись ровно на 180 градусов. Ну!
Сумка зависла над пролегающей под мостом дорогой. Адресат прибыл совсем не с той стороны, откуда его ожидали.
— А теперь на счет два разожми руки. И помни: на счет три я стреляю.
«Бухгалтер» разжал пальцы, и сумка упала в кузов проезжающего внизу «КамАЗа». Сумма была получена, ведомости остались чисты, как бы это ни было неприятно бывшим хозяевам Технолога. Теперь следовало «делать ноги», и очень быстрые. Через десять километров Технолог бросил «КамАЗ», пересел в первую остановившуюся перед ним попутку, а потом, заметая следы, еще, еще и еще в одну. Чем дальше он удалялся от места своих недавних приключений, тем больше он начинал уважать сам себя. За одни сутки он провернул два потенциально невозможных дела. Он убил Президента, остался жив и остался при этом не в накладе.
— Куда едем? — спросил скучающий без разговора очередной водитель.
— В новую и, надеюсь, счастливую жизнь.
Только достигнув «бункера», Технолог позволил себе заняться главным делом. Заняв давно забронированный! номер в заштатной гостинице одного, удаленного на полторы тысячи километров от места событий, городка, он, задернув шторы, включив воду в ванной и включив на полную громкость телевизор, открыл заветную сумку. Он не хотел чтобы шелест пересчитываемых купюр мог услышать хоть кто-нибудь, кроме их непосредственного обладателя. Он был ревнив. И еще он был осторожен. Уже на всю оставшуюся жизнь. На уровне условных рефлексов.
Прежде чем взяться за «молнию», Технолог ощупал сумку с помощью миниатюрного детектора взрывчатых веществ. Его все еще беспокоил легкий, слишком легкий, подозрительно легкий уход из-под опеки хозяев. Он все еще подозревал с их стороны какой-нибудь, замедленного действия, сюрприз.
Нет, сумка не имела взрывчатого наполнителя. Сумка была чиста. Тем не менее Технолог решил проверить каждую пачку денег.
Банкноты, как он и просил, мелкого и среднего достоинства были уложены в плотные, запакованные в полиэтилен стопки. Каждую такую стопку перед вскрытием Технолог осматривал и ощупывал буквально по миллиметрам.
Снова пусто. Никаких посторонних вложений.
Кажется, Технолог начинал верить в благородство своих хозяев. Но все более доверяя хозяевам, он все тщательней проверял их. А заодно и себя. Что-то тревожило его. Что-то не давало ему покоя. Непосредственно здесь, в комнате. Рядом с этими разложенными на столе купюрами и этим орущим на полную громкость телевизором. Что-то, что он никак не мог вычислить.
Может, он просто устал, и поэтому громоподобные звуки хлещущей из кранов воды и бравурные телевизионные мелодии так угнетающе действуют на него. Может, пора перестать перестраховываться. Может, закрыть эти краны, выключить этот чертов телевизор, разрешив себе нормальную человеческую жизнь? Ну или хотя бы переключить ящик на другой канал, где репертуар не так оглушающе жизнерадостен. Может, действительно…
Технолог замер на полумысли. Замер и съежился от нехороших предчувствий.
Он понял, что в этой комнате было не так. Он понял, что ему так активно не нравится.
Ему не нравится телевизионный репертуар! Ему не нравятся передачи, которые транслирует ящик! В стране, где умер Президент, должны звучать совсем другие мелодии. Даже если к власти пришли новые люди, все равно они должны соблюсти нормы приличия. Над гробом с покойником бравурные марши не играют!